Шестые звездные войны

5.

На первый взгляд весь план отличался такой классической простотой, что Дермод чувствовал себя немного пристыженным. Вот уже шесть дней он держал колонну гусениц под таким пристальным наблюдением, что в любое время мог сказать направление и расстояние, которое преодолел враг, с точностью до нескольких миль и пары градусов. Он знал не только намерения врага, но и каждый холм, овраг и потенциально пригодный для засады кустик в районе, который он выбрал для первого удара. Ловушку, которую он поставил (где скрывались солдаты второго батальона в зарослях по обе стороны долины, по которой должна была пройти колонна врага), была не очень удачная, но момент внезапности и численное преимущество его людей давали много шансов.

Чтобы получить полную уверенность, что враг пройдет именно здесь, а не по перевалу на юге или по высохшему руслу реки, ловушка должна была привлечь их.

Дермод долго думал над тем, что же может сыграть роль сыра в ловушке для мышки. Все зависело от проведения этой первой атаки. В конце концов он решил, что единственный, кто сможет это сделать в сложившейся ситуации, это он сам.

И именно поэтому, на девятый день, спустя два часа после выезда с базы, перед полуднем он неподвижно лежал в кустах вместе с сержантом-водителем замаскированного вездехода и наблюдал за приближающейся колонной гусениц. Сержант по фамилии Девис всякий раз шепотом высказывал критические замечания: келгиане напоминают больших мерзких слизняков, и что кожа покрывается у него мурашками, когда он видит согнутые в крючок их спины, и как такие медлительные, неловкие и вообще омерзительные существа могут мериться силой с людьми, это превосходит его, сержантское, воображение.

Дермод слушал его, не прерывая, видя, что Девис болтает просто из-за страха. С расстояния в двести ярдов колонна, которая раньше напоминала ленивую реку, начала проясняться, выделяя отдельных личностей, покрытых серебристым мехом, а низкий странный шум, который производили существа, передвигающиеся на брюхе, был слышен уже довольно хорошо, так, что волосы становились дыбом. И только тогда Дермод сказал:

- А теперь, Девис, бегом к машине!

Вместе с Дермодом, расположившимся в кресле наблюдателя, Девис выехал на полной скорости на открытое пространство, показавшись неприятелю на глаза. Он на мгновение задержался, показывая, что застигнут врасплох видом келгиан, потом резко развернулся и направился в сторону долины, где Дермод расположил засаду.

Выглянув через пару секунд в смотровую щель, Дермод надеялся увидеть гусениц, повернувших за случайно появившейся разведывательной машиной землян. Но келгиане были испуганы и растеряны. Вместо того чтобы броситься в погоню, они впали в панику, начав крутиться на месте, сбиваться в группы, а некоторые даже повернули назад.

Дермод замер.

- Выходи, быстро! - приказал он. - Ложись под машину и делай вид, что ремонтируешь ходовую часть. Или, еще лучше, - добавил он, когда Девис спрыгнул на землю, - облей вон те кусты соляркой и подожги…

Уже через несколько десятков секунд келгиан не было видно из-за клубов густого черного дыма. Девис не пожалел горючего. И только сейчас келгиане поняли, что земляне оказались в безвыходной ситуации. Начали свистеть пули. Две из них попали в кабину, вырвав два куска металла.

- В машину! - скомандовал Дермод. Но сержант не дожидался приказа, он сидел уже за рулем, и если бы Дермод опоздал хотя бы на секунду, он уехал бы без него.

Разрывные пули свистели вокруг, осыпая машину градом осколков от камней. Но хуже всего были попадания - грохот ударов разрывных пуль по броне кабины раскалывал голову Дермода на части. Машина подпрыгивала, и он трясся в кресле, как марионетка. Дышать становилось все труднее, так как воздух пропитывался парами горючего, вытекающего из пробитого где-то топливопровода.

Какой-то трезвой и объективной частью своего разума он удивлялся, как мог оказаться таким глупцом, чтобы считать что-то подобное интересным приключением, но одновременно спихивал ногу Девиса с акселератора, чтобы они не очень опережали врага. Сержант должен был держаться вне досягаемости гранат противника и вести машину таким образом, чтобы враг смог увероваться в мысли, что земляне в панике бегут. Будучи в этот момент в самой настоящей панике, Девис пренебрегал первой частью приказа, подсознательно выполняя весьма тщательно вторую его часть. И так продолжалось это спихивание ног до тех пор, пока не показались склоны долины.

Дермод неоднократно подчеркивал, что вся колонна врага должна оказаться в долине, и только тогда надо захлопывать ловушку. Сейчас он пожалел, что так настаивал на этом.

Град пуль бил и разрывал броню кабины, и можно было легко догадаться, что произойдет, если пуля попадет в незащищенную часть вездехода. Вонь от паров топлива была такой сильной, что забивала легкие тяжелым удушливым туманом. Вдруг раздался резкий скрежет.

Что-то металлическое заскрежетало о спинку сиденья Дермода, резкий толчок отбросил его назад и одновременно огненный всплеск стеганул по щеке. Дермод едва успел отупевшим мозгом зарегистрировать вид огромной зияющей дыры в борту. Вездеход затрясся, коробка передач рассыпалась, и машина встала как вкопанная.

Девис начал дергать ручку дверцы и что-то орать от страха. Дермод крикнул, чтобы он сидел на месте, но из-за грохота не услышал собственного голоса, поэтому он схватил сержанта за плечо. Но в этот момент тот уже распахнул дверцу. Разрывная пуля попала прямо в переносицу сержанта, превращая голову в кровавое месиво и разбрызгивая мозг по кабине. Дермод перегнулся через обмякшее тело солдата и захлопнул дверцу.

Внутри кабины стало жарко, и это несмотря на то, что поток прохладного воздуха врывался через дыру в обшивке. Дермод почувствовал, как жжет ступни пол, начавший раскаляться, через лопнувшие швы в днище начало пробиваться пламя. Он должен был немедленно выбираться отсюда, рискуя нарваться на пулю, иначе имеет шанс сгореть здесь живьем. Чисто автоматически его рука начала дергать за ручку дверцы. В какой-то момент сердце его замерло - дверца не поддавалась, но потом что-то щелкнуло, и он кубарем выкатился на землю, пытаясь отползти как можно дальше от горящей машины.

Через мгновение взорвались баки с горючим, и вездеход с грохотом взлетел на воздух.

Когда он отполз на безопасное расстояние от жарких языков пламени, до него донесся новый звук: рев двух тысяч винтовок, которые почти одновременно начали свою работу. Он лежал без движения до тех пор, пока выстрелы не затихли, и только тогда медленно перевернулся на спину и осторожно сел.

Мяукающие звуки, которые не могли издавать человеческие глотки, еще долго звучали в наступившей тишине.

Тела гусениц всей колонны лежали, словно кучи бесформенных мешков, из которых вытекала светло-розовая краска - кровь келгиан имела невероятно пастельный оттенок по сравнению с человеческой кровью. Их окружила возбужденная группка его солдат. «Нужно приказать похоронить всех погибших - и своих, и келгиан, - подумал Дермод. - Затем нужно будет заняться транспортом врага - машины необходимо будет переоборудовать для нужд его солдат. И, наконец, самое важное - научить солдат пользоваться оружием келгиан. И все это необходимо делать в строжайшей тайне - стража не должна узнать, что здесь происходило!»

Одновременно он ощутил отвращение к содеянному. Он мечтал только о том, чтобы как можно быстрее уйти отсюда и не видеть головы сержанта. Он хотел вернуться на базу, окружить себя книжками и картами и углубиться в теоретические проблемы войны, так как ее практическая сторона оказалась менее привлекательной, нежели он мог подумать. Однако нужно все же выполнять свои обязанности, сказал он себе, поднимаясь на ноги и удаляясь от горящей машины - он должен выиграть эту войну!

Победители из второго батальона замаршировали на базу, куда через несколько дней вернулись и другие подразделения. Теперь Дермод приказал солдатам надеть их старые серо-бронзовые мундиры вместо новой амуниции - в любой день ожидали приезда психолога стражи, и Дермод не хотел, чтобы тот заметил что-либо необычное.

У стражников был острый ум и наметанный глаз. К тому же происходило так много необычного, что Дермод боялся, как бы что не упустить из виду, что могло бы возбудить интерес психолога.

Но то, чего он боялся, - случилось. Психолог заметил что-то необычное, что-то весьма странное в лагере землян. Он ворвался красный от гнева в штабной кабинет, где находились генерал, полковник Симонс из службы тыла и Дермод. Из слов стражника Дермод понял, что тот как раз заканчивал читать лекцию солдатам, как обычно втолковывая глупости о своей благотворительной организации, которая одновременно является проводником идеи о максимальной свободе личности, что проявляется в позволении им воевать, если они в самом деле хотят этого. Но вместе с тем стража испытывает ужасную озабоченность при мысли о том, что так много холодных людей, не протестуя, идут на смерть. Долго и подробно, как только умеет делать психолог стражи, он размышлял вслух о видах смерти, которые могут настичь их, если они будут упираться в своем безумии. Он взывал к их разуму, чтобы они предприняли трезвые шаги и весело жили, вместо того чтобы умирать в муках.

Как обычно четверть присутствующих должна была сбежать от этой болтовни, остальные тут же подавали заявления об отправке домой.

Но здесь его никто не слушал. А когда он попытался переговорить с некоторыми солдатами отдельно, они начали смеяться ему в лицо.

Дермод едва сдержал проклятия. Он неоднократно говорил всем, как надо вести себя в присутствии психолога. Но батальоны уже вкусили крови и носились по лагерю, как петухи, а ребята из других батальонов просили Дермода, чтобы он повел и их в бой за славой. Во всем лагере трудно было найти человека, похожего на свинью. Но могли бы, по крайней мере, выказать побольше мудрости, со злостью подумал Дермод, слушая тираду стражника.

- И вообще, что здесь происходит? - рычал психолог. - Эти люди стали фанатиками! Это самое подходящее слово! Мне это не нравится, наша политика не предполагает…

- Вы приехали к нам очень поздно, - прервал его генерал, - наверняка вы вначале были у гусениц. Скольких вам удалось склонить к пацифизму?

- Из наших людей никто не дезертирует! - выкрикнул полковник Симонс. - А это означает, что мы начинаем войну с численным преимуществом! Мы раздолбаем этих мохнатых в пух и прах!

Симонс был снабженцем и, как всякий интендант, он панически боялся военных действий. Сейчас в их преддверии он стал очень нервным - панически реагировал на резкий крик, не мог спать без света в комнате и никогда не удалялся далеко от базы. Но и его охватила военная лихорадка, носившаяся в земном лагере. Дермод замер. Симонс, так же как и генерал, имел четкие инструкции, как вести себя со стражником - нужно ползать перед ним на брюхе, лизать сапоги, быть готовым к услугам и исполнению любых его желаний, чтобы как можно быстрее этот психолог убирался отсюда вон и оставил их в покое. А они провоцировали его!!!

И своей глупой, безрассудной недалекостью ставили под угрозу весь план!

Дермод буркнул что-то, и генерал вышел. В приемной он застал Клифтона и двух младших офицеров. Он рассказал им, что нужно сделать, и подождал десять минут, чтобы они пришли в себя от удивления и могли выполнить приказ. Может быть, эти меры предосторожности окажутся ненужными, но, судя по тому как развивались события в кабинете… Он потряс головой и вернулся в кабинет.

- …кто-то забил этим людям головы фальшивым героизмом! - в голосе стражника гнев мешался с раздражением. - Посмотрим, что произойдет с этими иллюзиями, когда они попробуют разрывных пуль келгиан и…

- Мы утрем им носы! - вновь заорал Симонс - Уже один раз мы добрались до них и показали…

- Симонс! - не выдержал Дермод и одернул полковника. - Сейчас же заткни пасть!

Стражник вздрогнул и ошеломленно посмотрел на Дермода. Потом встал и спокойным голосом произнес:

- Это мне не нравится, господа. Из неосторожно произнесенных слов полковника я понял, что у вас уже было сражение с келгианами, о котором мы не знаем. Судя по всему, так и было, учитывая настроения ваших солдат. И еще одно! До сих пор я не слышал о такой армии, где майор может кричать на полковника. А отсюда следует только один вывод - пока я не выясню всего до конца, военные действия прекращаются. Как только я вернусь в наш базовый лагерь, за вами будет выслан транспорт.

Генерал и Симонс начали протестовать, перебивая друг друга, с побелевшими лицами, мучаясь от мысли, до чего их довели длинные языки. Дермод, довольный, наблюдал, как они копошатся в собственном дерьме. Генерал кричал:

- Этого нельзя делать! Условия таковы, что если вам не удастся отговорить от участия в бою определенного процента солдат, то война будет продолжаться без вмешательства стражи до тех пор, пока обе армии не решат, что…

- То, что я здесь увидел, - прервал его стражник, - имеет все признаки отлично спланированного действия, поэтому правила не в счет! Мы их установили, мы их можем и отменить! Прощайте, господа!

Дермод, предполагавший такой поворот событий, нажал локтем кнопку звонка. Потом встал и широко раскрыл двери перед стражником. И заулыбался, когда психолог остановился как вкопанный.

- Что все это значит? - через мгновение стражник пришел в себя.

Дермод аккуратно затворил дверь, оставив за нею шестерку грозных солдат в полной боевой экипировке и с оружием, нацеленным прямо в грудь стражнику, и озабоченно проговорил:

- До сих пор я этого никогда не делал и поэтому не знал точной формулировки, но могу сказать, что вы арестованы. Сдайте оружие!

Стражник странно ухмыльнулся. Показывая на табличку, прикрепленную на нагрудном кармане мундира, он изрек:

- Врачи и психологи не носят оружие, разве что для защиты от существ, лишенных разума. - Окинув взглядом весь лагерь и всех присутствующих, он саркастически добавил: - Как видно, я ошибся.

Генерал и полковник от изумления проглотили языки при виде солдат. Дермод вышел из кабинета, оставив их без объяснений, следуя за охраной, сопровождавшей психолога.

Когда они проходили мимо плаца, вертолет стражника - для них бесполезный, так как не было гипнолент, - как раз оттаскивали в сторону, чтобы дать самолету Клифтона возможность взлететь.

Утром следующего дня Земной Экспедиционный Корпус двинулся в бой.