Шестнадцатые звездные войны

I

Двое спящих.

Между ними было много общего, несмотря на явные внешние различия. Один был скромных размеров, другой — крупнее. Один из них был женского пола, другой — мужского. Рот первого вмещал смесь острых и ровных зубов, дававших ясное представление о его всеядности, тогда как зубы другого предназначались единственно для того, чтобы вонзаться и рвать на куски плоть. Оба они были потомками рода убийц. Это была генетическая тенденция, которую племя первого из спящих научилось сдерживать. Второй спящий сохранил свою дикость.

В снах этих двоих было больше различий, чем в их внешности. Сон первой был нелегким, воспоминания о невообразимых ужасах, пережитых недавно, всплывая из глубин ее подсознания, нарушали спокойный обычно режим гиперсна. Она бы встревоженно металась и крутилась во сне, если бы вмещавшая ее капсула не ограничивала ее движений, а мышечная активность в глубоком сне не была снижена до минимума. Поэтому она металась и крутилась мысленно. Но она этого не сознавала. В гиперсне никто ничего не сознает.

И все-таки часто темные и мерзкие воспоминания поднимались на поверхность, как сточные воды просачиваются на городскую улицу. На какое-то время они нарушали ее покой. Потом она начинала стонать в своей капсуле. Ее сердцебиение усиливалось. Компьютер, наблюдавший за ней, словно электронный ангел, отмечал ее возрастающую активность и, снизив температуру ее тела, увеличивал поступление стабилизирующих препаратов в систему ее жизнеобеспечения. Стоны прекращались. Спящая успокаивалась и вновь погружалась в свои подушки. Теперь пройдет какое-то время, прежде чем ночной кошмар вернется снова.

Спящий рядом маленький убийца тоже дернулся несколько раз, как бы откликаясь на беспокойство более крупного существа. Затем он тоже расслабился, мечтая о маленьких теплых телах и потоках горячей крови, о том, как приятно быть в компании себе подобных. Каким-то образом он знал о том, что двое спящих очнутся одновременно или не проснутся вообще.

Последнее предположение не потревожило его покой. Он был более терпелив, чем его товарищ по гиперсну и имел более реалистическое представление о своем положении в Космосе. Он был согласен спать и ждать, зная, что если и когда к нему вернется сознание, он снова будет готов выслеживать и убивать. А сейчас он отдыхал.

Время проходит. Ужас — нет.

Солнца — это всего лишь песчинки в бесконечности пространства. Белый карлик едва достоин внимания. Такой маленький космический корабль, как челнок с исчезнувшего корабля «Ностромо», был едва ли не слишком крохотным, чтобы существовать в этой пустоте. Он дрейфовал в великом Ничто, как свободный электрон, покинувший орбиту своего атома.

Тем не менее даже свободный электрон может привлечь к себе внимание, если поблизости случайно окажется кто-то оснащенный соответствующей поисковой аппаратурой. Случилось так, что курс этого челнока пролегал поблизости от знакомой звезды. Но даже и в этом случае то, что его не просмотрели, было просто подарком судьбы. Маленький корабль прошел очень близко от другого корабля; в пространстве «очень близко» означает расстояние меньшее, чем световой год. На самом краю экрана поискового корабля появилась светящаяся точка.

Те, кто ее заметил, не хотели принимать это всерьез. Слишком мала для космического корабля, настаивали они. Да и не могло здесь быть корабля. И потом, корабли отвечали на позывные, а этот был тих, как покойник. Наиболее вероятно, что это — блуждающий астероид, огромный кусок железно-никелевой руды, летящий во Вселенной. Если же это — все-таки корабль, он ответил бы, услышав аварийный сигнал.

Но капитан поискового корабля был очень любопытным парнем. Незначительное отклонение от курса дало бы им шанс осмотреть молчащего бродягу, а небольшого и умно составленного бухгалтерского отчета будет достаточно, чтобы оправдать перед владельцами корабля стоимость сделанного ими крюка. Приказы были отданы, и компьютеры провели корректировку траектории. Мнение капитана подтвердилось, когда они подошли ближе к страннику; это был челнок с космического корабля.

Но и теперь не было никаких признаков жизни, ни ответа на вежливые обращения. Не горят даже ходовые огни. Тем не менее корабль не совсем мертв. Словно тело в холодной воде, он сосредоточил всю свою энергию для защиты чего-то жизненно важного глубоко внутри.

Капитан выбрал для вылазки на дрейфующий корабль трех человек. Мягко, как парящий орел, большой корабль приближался к «Нарциссу». Металл мягко коснулся металла. Прошла стыковка. Ее звуки эхом отозвались в обоих кораблях.

Надев скафандры, три разведчика вошли в воздушный шлюз. Они несли портативные фонари и другие инструменты. Воздух был слишком драгоценен, чтобы выпускать его в вакуум, и они терпеливо ждали до тех пор, пока их корабль не высосет из камеры весь кислород. Затем раздвинулась внешняя дверь.

Первое впечатление от челнока разочаровало их: через иллюминатор в двери не виделось никаких внутренних огней, никаких признаков жизни. Когда разведчики нажали кнопку внешнего открывания двери, она не открылась. Дверь была заблокирована изнутри. Когда люди убедились, что в отсеках нет воздуха, дверь стали вскрывать с помощью робота-сварщика. Два ярких факела прорезали тьму, впиваясь в дверь с двух сторон. Они встретились посередине. Двое людей обхватили третьего, который выбил дверь ногой. Путь был свободен.

Внутренний отсек корабля был темен и тих, как могила. На полу змеился обрывок кабеля. Его обтрепанный конец находился возле внешней двери. Выше, у кокпита, виднелся слабый свет. Мужчины двинулись к нему.

Знакомый купол капсулы гиперсна слабо светился изнутри. Перед тем как приблизиться к нему, вошедшие переглянулись. Двое из них наклонились над толстой стеклянной крышкой прозрачного саркофага. Позади них третий проверял аппаратуру и громко бормотал.

— Внутреннее давление положительное. Видимых повреждений корпуса и систем нет. Кажется и кабель не лопнул, просто они закрылись, чтобы сохранить энергию. Давление в капсуле устойчиво. Электропитание подается, хотя готов биться об заклад, что батареи почти разряжены. Посмотрите, как тускло горят внутренние индикаторы. Видели когда-нибудь такую капсулу?

— Конец двадцатых.

Сказавший это склонился к стеклу и прошептал в свой шлемофон: — Красивая дама.

— Красивая, подумать только, — голос его товарища звучал огорченно. — Все индикаторы жизненных функций — зеленые. А это значит — она жива. Парни, нам полагается вознаграждение.

Другой наблюдатель удивленно воскликнул:

— Эй, там есть еще что-то рядом с ней. Не человек. Тоже как будто живой. Плохо видно. Часть его скрыта ее волосами. Это — организм.

— Рыжий?

Командир тройки отодвинул их обоих и приблизил окошко своего шлема к прозрачному барьеру.

— Что бы это ни было, но у него есть когти.

— Эй! — один из мужчин подтолкнул товарища. — Может быть, это чужая форма жизни, а? В таком случае это стоит еще кое-каких долларов.

Рипли выбрала этот момент, чтобы слегка шевельнуться. Несколько прядей волос соскользнули вдоль подушки, позволяя лучше разглядеть существо, спящее рядом с ней.

Командир разведчиков выпрямился и с досадой покачал головой.

— Не большая удача. Это всего лишь кот.

Слушать было невыносимо. О зрении вообще не могло быть речи. В светлой пемзе ее черепа лежал угольный пласт горла; черный, сухой, он имел слабый смолистый привкус. По давно забытой территории потерянно двигался ее язык. Она пыталась вспомнить, что такое речь. Губы ее раздвинулись. Воздух, который она вдохнула, рванулся из легких, причиняя боль забытым в долгой спячке напряжением. Эта сложная игра губ, языка, неба и легких увенчалась успехом. По комнате проплыло слово.

— Пить…

Между губами скользнуло что-то гладкое и прохладное. Она была ошеломлена, почувствовав влагу. Память заставляла ее выплюнуть трубку. В другое время и в другом месте такое вторжение являлось прелюдией к особенно редкой и отвратительной смерти. Но из этой трубки текла просто вода. Она услышала спокойный голос.

— Не глотайте. Тяните потихоньку.

Она послушалась, хотя рассудок ее требовал пополнения нехватки жидкости как можно скорее. Как ни странно, она не чувствовала обезвоживания, только ужасную жажду.

— Хорошо, — прошептала она хрипло. — А есть что-нибудь более существенное?

— Еще слишком рано, — ответил голос.

— Какого черта! А фруктовый сок?

— Лимонная кислота повредит вам.

Голос колебался, решая что-то, затем произнес:

— Попробуйте это.

И снова во рту у нее оказалась гладкая металлическая трубка. Она с удовольствием потянула содержимое. Охлажденный сладкий чай каскадом обрушился в ее горло, удовлетворяя одновременно и жажду и первую потребность в пище. Когда ей было уже достаточно, она сказала об этом и трубку убрали. На ее уши обрушился новый звук: трель какой-то экзотической птицы.

Она могла уже слышать и различать вкус; настала пора видеть. Ее глазам открылся вид тропического леса. Деревья взметали к небесам свои пышные кроны. Яркие, радужные крылатые создания жужжали, перелетая с ветки на ветку. Птицы с длинными, как шлейф реактивного самолета, хвостами спускались вниз и снова взмывали, преследуя насекомых. Какой-то зверек подсматривал за ней из своего домика на стволе фигового дерева.

Величественно и мощно цвели орхидеи, а между листьями сновали жуки, сверкая, как драгоценные камни. Появился агути, увидел ее и бросился обратно в кусты. На тиковом дереве слева бормотала обезьянка, говоря что-то своему младенцу.

Глаза ее устали, и она закрыла их от говорливой и обильной окружающей жизни.

Позднее (через час? через день?) среди корней большого дерева раздался треск. Трещина расширилась, поглощая тельце суслика. Из трещины появилась женщина и задвинула ее за собой, закрывая временную бескровную рану на дереве и животном. Она коснулась скрытого в стене выключателя, и тропический лес исчез.

Лес было очень приятно наблюдать в одиночестве, но теперь, когда его не стало, Рипли увидела целый комплекс медицинского оборудования, скрывавшийся за этим тропическим лесом. Слева, в непосредственной близости от нее находился аппарат, так внимательно удовлетворивший ее первые потребности в воде, а затем дал ее холодный чай. Аппарат неподвижно свисал со стены, зная обо всех процессах, происходивших в ее теле, всегда готовый отрегулировать поступление лекарств, обеспечить питьем и едой, а в случае необходимости вызвать на помощь человека.

Вошедшая улыбнулась пациентке и подняла изголовье ее постели при помощи дистанционного управления, пульт которого был прикреплен к ее нагрудному карману. Нашивка старшего медицинского техника ярким пятном выделялась на белом фоне ее форменной одежды. Рипли оглядела ее, силясь понять, была ее улыбка искренней или просто привычной. Ее голос был приятным и почти материнским.

— Седативные препараты можно отменить. Я думаю, вы в них больше не нуждаетесь. Вы меня понимаете?

Рипли кивнула. Медтехник внимательно осмотрела пациентку и приняла решение.

— Давайте попробуем что-нибудь новое. Почему бы не открыть окно?

— Сдаюсь! Почему бы и нет?

Улыбка, угасавшая уже в уголках губ, появилась вновь. Следовательно, профессиональная, не сердечная. А почему, собственно, она должна быть сердечной? Медтехник не знает Рипли, и Рипли не знает ее. Женщина указала на противоположную стену.

— Смотрите.

Рипли подумала, что она и только она может решать, смотреть или нет. Тем не менее она покосилась под испытующим взглядом женщины.

Мягко загудел мотор, и пластина, закрывавшая стену, скользнула в щель в потолке. Комната наполнилась резким светом. Хотя он проходил через фильтр и был уже смягчен, для усталого организма Рипли это явилось шоком.

За дверью лежало огромное пространство ничего. За ничем было все. Несколько модулей станции Гейтуэй уходили налево от нее; пластиковые ячейки были приставлены друг к другу, как детские кубики. Снизу в ее поле зрения попадала пара коммуникационных антенн. Во всей картине доминировала яркая изогнутость Земли. Африка была коричневым с белыми мазками пятном на океанской голубизне, сапфировая тиара Средиземного моря венчала Сахару.

Рипли видела все это и раньше, в школе, а затем и в жизни. Она не была особенно потрясена открывшимся видом, а просто радовалась, что все осталось по-прежнему. События в ее недавних воспоминаниях предполагали, что этого могло и не быть, что ночной кошмар был реальностью, а этот мягкий, приветливый глобус всего лишь дразнящей иллюзией. Он был уютным, знакомым, успокаивающим, как потертый плюшевый мишка. Пейзаж дополнял унылый шар луны, словно блуждающий восклицательный знак: планетарная система как защитная оболочка.

— Ну, как мы сегодня?

Она осознала, что медтехник говорит с ней, а не над ней.

— Отвратительно.

Кто-то говорил ей давным-давно, что у нее приятный, неповторимый голос. В конце концов он снова вернется к ней. В настоящее время ни одна часть ее тела не могла работать с оптимальной эффективностью. Ее интересовало, вернется ли это снова, потому что сейчас она очень отличалась от себя прежней. Та Рипли переносила все нагрузки на пропавшем ныне корабле. Вернулась же другая, которая лежала на больничной койке под присмотром сиделки.

— Ну уж, отвратительно?

Она подумала, что медтехником можно восхищаться. Эту женщину не так-то легко обескуражить.

— По крайней мере лучше, чем вчера. Я бы назвала отвратительным квантовый скачок из ужасного.

Рипли плотно сомкнула веки, затем медленно открыла их. Земля все еще была здесь. Время, о котором она не имела представления, вдруг приобрело новое значение.

— Сколько я уже на станции?

— Всего пару дней.

Все еще улыбаясь.

— Мне кажется, дольше.

Медтехник отвернулась, и Рипли задумалась, раздражает ли ее краткое обследование или ей просто скучно.

— Вы сможете принять посетителя?

— У меня есть выбор?

— Конечно, у вас есть выбор. Вы — пациент. После доктора, вы знаете лучше всех. Если вы хотите остаться одна, то останетесь одна.

Рипли пожала плечами, слегка удивившись, что плечевые мышцы послушались ее.

— Я достаточно долго была одна. Какого черта! Кто это?

Медтехник пошла к двери.

— На самом деле их двое.

Рипли заметила, что она снова улыбнулась.

Вошедший мужчина что-то нес. Рипли не знала его, но зато сразу узнала его жирную, рыжую, унылую ношу.

— Джонс!

Она села прямо, не нуждаясь больше в опоре. Мужчина с благодарностью передал огромного кота в ее владение. Рипли прижала его к груди.

— Иди сюда, Джонси, ах ты, старый уродливый лось, ах ты, миленький комочек пуха!

Кот терпеливо перенес эти бурные проявления чувств, так свойственные людям, с присущим его натуре достоинством. Джонс выказал обычную терпимость к человеческим существам, свойственную кошкам. Любой внеземной наблюдатель не усомнился бы, решая, кто из двух существ на кровати обладает высшим разумом.

Мужчина, который принес добрую рыжую новость, придвинул стул поближе к постели и терпеливо ждал, пока Рипли обратит на него внимание. Ему было за тридцать, симпатичный, но не броской внешности, он был одет в неприметный деловой костюм. Он улыбался более естественно, чем медтехник, даже если это было следствием более длительной практики. В конце концов Рипли кивком признала его присутствие, но продолжала разговаривать с котом. Посетитель решил, что если он не хочет, чтобы его сочли за простого посыльного, то первое движение навстречу должен сделать именно он.

— Красивая комната, — произнес он, совершенно не думая так.

Он выглядит, как деревенский парень, но говорит совсем иначе, подумала Рипли, когда он еще ближе придвинул стул.

— Я — Берк, Картер Берк. Я работаю в Компании, и вообще на меня можно положиться. Рад видеть, что вы чувствуете себя лучше. Последнее прозвучало, по крайней мере, искренне.

— Кто сказал, что я чувствую себя лучше?

Она гладила Джонса, который довольно мурлыкал и продолжал оставлять свою шерсть на стерильной постели.

— Ваши врачи и аппараты. Мне сказали, что слабость и нарушение ориентировки скоро пройдут, хотя вы и не производите впечатление дезориентированного человека. Это всего лишь побочные эффекты необычно долгого гиперсна или что-то в этом роде. Биология не была моим любимым предметом. Я больше понимаю в фигурах. Например, у вас, кажется, очаровательные формы, — он кивком указал на покрывало.

— Надеюсь, я выгляжу лучше, чем чувствую себя, потому что я чувствую себя как бы внутри египетской мумии. Вы сказали «необычно долгий гиперсон»? Сколько же меня не было?

Она указала на наблюдавшую за ними медтехника:

— Они мне ничего не рассказывают.

Берк ответил успокаивающим, отцовским тоном:

— Ну, может быть, вам не следует сейчас беспокоиться об этом.

Рука Рипли метнулась с покрывала и сжала его руку. Скорость ее реакции и сила пожатия удивили его.

— Нет, я полностью в сознании и не нужно надо мной трястись? Сколько?

Он взглянул на медтехника. Та пожала плечами и отвернулась к непостижимой путанице огоньков и трубок. Когда он снова посмотрел на женщину, лежавшую в постели, он осознал, что не в состоянии отвести взгляд в сторону.

— Ладно. Хоть это и не входит в мои обязанности, но инстинкт подсказывает мне, что вы достаточно окрепли, чтобы выдержать это. Пятьдесят семь лет.

Цифра ударила ее, как молотком. Пятьдесят семь ударов молотком. Она была потрясена сильнее, чем тогда, когда впервые очнулась или когда впервые увидела родной мир. Она казалась подавленной, потерявшей силу и краску одновременно. Внезапно ей показалось, что искусственное тяготение станции в три раза превышает земное; оно вдавливало ее в постель. Воздушная подушка, на которой она отдыхала, вздымалась вокруг нее. Медтехник посмотрела на индикаторы, но все было в норме.

Пятьдесят семь лет. Более полувека она спала в глубоком сне. Оставленные на Земле друзья состарились и умерли, семья созрела и увяла, мир, который она оставила, превратился неизвестно во что. Правительства поднимались и падали; новые изобретения потрясали рынок и выходили из моды, потом забывались. До сих пор никто не выживал, проведя в гиперсне больше шестидесяти пяти лет. После этого тело начинало разрушаться, и капсула уже не могла сохранить жизнь. Она едва выжила, она отодвинула предел физиологической возможности только для того, чтобы обнаружить, что она вне этой, окружавшей ее жизни.

— Пятьдесят семь!

— Вы дрейфовали в самом центре системы, — рассказывал ей Берк. — Ваш радиомаяк не работал. Это просто слепая удача, что спасательная команда подобрала вас, когда они…

Он колебался. Внезапно она побледнела, глаза ее расширились.

— У вас все в порядке?

Она кашлянула один раз и еще сильнее во второй. Она напряглась — выражение ее лица изменилось, из обеспокоенного оно превратилось в выражение ужаса. Берк попытался дать ей стакан воды, стоящий на тумбочке, но она отбросила его руку. Стакан упал на пол и разлетелся вдребезги. Шерсть Джонса поднялась дыбом, он спрыгнул на пол, завывая и шипя. Он бросился прочь от кровати, и его когти заскрежетали по мягкому пластику. Рипли схватилась за грудь, выгнув спину в конвульсиях. Казалось, что ее душат.

Медтехник кричала в микрофон.

— Голубой код четыреста пятнадцатому! Голубой код — четыре, один, пять!

Вместе с Берком она вцепилась в плечи Рипли, потому что та начала подскакивать над матрацем. Они держали ее, когда в комнату влетели доктор и еще два медтехника.

Этого не могло случиться. Не могло!

— Нет — не-е-е-е-е-ет!

Техники пытались удерживать ее руки и ноги, так как она дико извивалась. Покрывала слетели. Одна нога послала в нокдаун медтехника, другая пробила дыру в бездушном стеклянном глазу монитора. Джонс глазел из-под столика на свою хозяйку и шипел.

— Держите ее! — выкрикивал доктор. — Принесите кислород! И пятнадцать кубиков…

Внезапно на верхней простыне появилось малиновое пятно от брызнувшей из Рипли крови. Простыня вздыбилась, словно что-то невидимое росло под ней. Ошеломленные доктор и техники отпрянули от кровати. Простыня продолжала подниматься.

Рипли ясно видела, как та соскользнула. Медтехник упала в обморок. У доктора вырвался какой-то сдавленный звук, когда из разодранной грудной клетки пациентки появился безглазый зубастый червь.

Он медленно повернулся так, что его клыкастая пасть находилась всего в футе от лица Рипли, и пронзительно завизжал. Этот звук заглушил все человеческое в комнате, заполнил уши Рипли, переполошил весь оцепеневший мозг, эхом прокатился сквозь все ее существо, пока она…

…не села на кровати, громко закричав. Она была одна в темной госпитальной палате. Перед глазами мелькали разноцветные огоньки. Судорожно схватившись за грудь, она старалась вернуть украденное ночным кошмаром дыхание.

Тело ее было целым и невредимым: грудная клетка, мышцы, сухожилия и связки. Все было на месте и работало нормально. Не было сумасшедшего ужаса, рвущегося из ее торса, не было этих непристойных родов. Она осматривала комнату, и глаза ее дергались в глазницах. Никто не лежал в обмороке на полу, никто не шипел под столиком. Лишь молчаливые приборы, стерегущие ее жизнь, и удобная кровать, вмещающая ее. Хотя в комнате была приятная прохлада, пот струился по ней ручьем. Она держала перед грудью кулак, как бы защищая себя от вторжения.

Когда видеомонитор, подвешенный у постели ожил, она даже слегка подпрыгнула. На нее озабоченно смотрела пожилая женщина. Ночная сиделка. Ее лицо было очень открытым, не просто профессиональным, а озабоченным.

— Снова плохие сны? Дать вам снотворное?

Слева от Рипли застрекотал робот. Она посмотрела на него с отвращением.

— Нет, я достаточно спала.

— Ну, хорошо. Вам лучше знать. Если передумаете, позвоните. Она отключилась. Экран потух.

Рипли медленно прислонилась к поднятой верхней секции кровати и дотронулась до одной из многочисленных кнопок на тумбочке. И снова закрывающий окно экран на дальней стене скользнул к потолку. Она могла теперь выглянуть наружу. Там была часть станции, залитая сверкающими ночными огнями, и за ней земной шар, окутанный темным покрывалом ночи. Облака скрывали далекие огоньки. Живые города счастливых людей пребывали в блаженном неведении о голой реальности равнодушного космоса.

Что-то плюхнулось на постель рядом с ней, но на этот раз она не подпрыгнула. Это была знакомая, нужная тень, и Рипли слегка прижала ее к себе, не обращая внимания на обычное протестующее «муррр».

— Все хорошо, Джонс. Все позади, мы в безопасности. Извини, что напугала тебя. Теперь все будет хорошо. Должно быть хорошо.

Хорошо, да, кроме того, что ей придется заново учиться спать.

Солнечный свет струился сквозь кроны тополей. За деревьями виднелись луга, на зелени травы были разбрызганы яркие пятна колокольчиков, ромашек и флоксов. У корней одного дерева прыгала малиновка, разыскивая насекомых. Она не замечала крадущегося к ней жилистого хищника с внимательными глазами и напряженными мускулами. Птичка повернулась спиной, и преследователь прыгнул.

Джонс ударился о плотность птички, но не поймал дичь и не нарушил изображение. Свирепо потряхивая головой, кот бросился прочь от стены.

Рипли сидела на соседней скамеечке, наблюдая за игрой кота.

— Глупый котище. Теперь-то понял, что это такое?

Хотя, может быть, ей не нужно было быть с ним такой строгой. Конструкция этих экранов намного улучшилась за пятьдесят семь лет. Все улучшилось за последние пятьдесят семь лет. Кроме нее и Джонса.

Стеклянные двери отделяли это помещение от остальной части станции Гейтуэй. Дорогостоящий пейзаж умеренных лесов Северной Америки оттеняли растения в горшках и толстая травяная подстилка. Этот экран выглядел более реальным, чем настоящие растения, но последние, по крайней мере, имели аромат. Она слегка наклонилась к одному горшку. Грязь и влага, и нечто растущее. «О капусте и королях»,[8] подумала она мрачно. Чушь собачья. Ей хотелось уехать со станции. Земля была соблазнительно близко, и Рипли очень хотелось, чтобы между ней и губительной пустотой пространства было голубое небо.

Одна из стеклянных дверей приоткрылась, пропуская Картера Берка. На секунду Рипли поймала себя на том, что смотрит на него как на мужчину, а не просто как на служащего Компании. Возможно, это признак того, что она приходит в норму. Ее оценка облегчалась тем обстоятельством, что когда «Ностромо» отправился в свое роковое путешествие, Берку оставалось еще двадцать лет до рождения. Впрочем, это не должно иметь существенного значения. Они были приблизительно одного физического возраста.

— Извините.

Всегда приветливая улыбка.

— Я бегал тут все утро. Наконец, смог вырваться.

Рипли никогда не любила никчемной болтовни. Теперь же, более чем всегда, жизнь казалась ей слишком драгоценной, чтобы тратить ее на непоследовательные замечания. И почему это люди не говорят то, что они хотят сказать, а ходят минут пять вокруг да около?

— Мою дочь разыскали?

Берк выглядел смущенным.

— Ну, надо подождать, пока закончится расследование.

— Я ждала пятьдесят семь лет. У меня больше нет терпения. Так что уж ублажите меня.

Он кивнул, поставил свой чемоданчик и раскрыл его. Минуту он шарил в нем, а затем вытащил несколько листов тонкого пластика.

— Она?..

Берк говорил, читая один из листков.

— Аманда Рипли-Маккларен. Я полагаю, это фамилия после замужества. Шестидесяти шести лет… к моменту смерти. Это случилось два года назад. Здесь вся ее история. Ничего особенного и примечательного. Подробности приятной, обычной жизни. Такой, как у большинства из нас, я думаю. Извините.

Он передал листки, изучая лицо Рипли в то время, как она просматривала их.

— Думаю, что сегодня утром я обречен на сплошные извинения.

Рипли рассматривала голографическое изображение, отпечатанное на одном из листов. На нем была полная, немного бледная женщина лет пятидесяти с небольшим. Она могла бы быть чьей-нибудь тетей. В лице ничего характерного, ничего зовущего и кричаще родного. Невозможно было представить, что эта старая женщина и есть та самая маленькая девочка, которую она оставила на Земле.

— Эми, — прошептала она.

Берк все еще держал пару листков, спокойно читая, в то время как она рассматривала голограмму.

— Рак. Хм-м… До сих пор некоторые виды его неизлечимы. Тело кремировано. Погребена на кладбище Уэстлейк, Литтл-Шут, Висконсин. Детей нет.

Рипли смотрела мимо него, в сторону экрана, но не на экран. Она смотрела на невидимый пейзаж прошлого.

— Я обещала ей вернуться ко дню ее рождения. К ее одиннадцатилетию. Я действительно жалею об этом.

Она снова посмотрела на снимок.

— Ну, она уже научилась не слишком верить моим обещаниям. По крайней мере, связанным с расписанием полетов.

Берк кивнул, стараясь выглядеть сочувствующим. Это было для него трудно и при обычных обстоятельствах, но намного труднее в это утро. Но у него, по крайней мере, хватило ума помалкивать, а не бормотать обычные вежливые фразы.

— Всегда думаешь, что еще успеешь что-то сделать позже, вы знаете.

Она глубоко вздохнула.

— Но теперь я никогда не смогу. Никогда.

Затем хлынули запоздалые слезы. Опоздавшие на пятьдесят семь лет. Она сидела на скамейке и тихо плакала по себе, такой одинокой теперь в чуждом ей мире.

Наконец Берк успокоительно похлопал ее по плечу, стесняясь и очень стараясь не показывать этого.

— Слушание назначено на девять тридцать. Вы ведь не хотите опоздать. Это не произведет хорошего впечатления.

Она кивнула, поднимаясь.

— Джонс. Джонси, иди ко мне.

Мяукая, кот подошел к ней и позволил взять себя. Она вытерла слезы. — Мне нужно переодеться. Это не займет много времени.

Она потерла нос о кошачью спину, и кот молчаливо перенес это незначительное нарушение его покоя.

— Хотите, я провожу вас до вашей комнаты?

Конечно, почему бы нет?

Берк повернулся и пошел к нужному коридору. Двери раздвинулись, выпуская их из атриума.[9]

— Знаете, кот — это ваша особая привилегия. Обычно здесь не разрешают держать животных.

— Джонс — не животное, — она почесала кота за ухом. — Он — уцелевший.

Рипли собралась быстро, как и обещала. Берк ждал ее, изучая тем временем свои бумаги. И вот она появилась. Превращение было впечатляющим. Исчезла бледная, восковая кожа, исчезли выражение горечи и неуверенная походка. Интересно, что это, размышлял он, пока они шли по главному коридору. Решительность? Или просто умелая косметика?

Ни один из них не произнес ни слова, пока они не приблизились к нижнему уровню, где находился зал заседаний.

Наконец, он спросил ее:

— Что вы собираетесь им рассказать?

— Что я могу сказать такого, что еще не сказано? Вы читали мое донесение. Оно полное и точное. Никакого украшательства. Оно не нуждается в приукрашивании.

— Послушайте, я вам верю, но там будут такие тяжеловесы, каждый из которых постарается поковыряться в вашем рассказе. Представители правительства, Межзвездной Торговой Комиссии, Колониальной Администрации, парни из страховой компании…

— Представляю себе.

— Расскажите им только то, что случилось. Самое главное — оставаться холодной и без эмоций.

Конечно, подумала она. Все ее друзья, коллеги и родственники умерли, а она потеряла пятьдесят семь лет действительности в невозвратном сне. Холодная и без эмоций. Конечно.

Несмотря на ее решимость, к середине дня она была какой угодно, только не холодной и собранной. Повторение одних и тех же вопросов, те же дурацкие обсуждения фактов, о который она рассказывала, одни и те же изнурительные проверки второстепенных моментов, которые оставили главное нетронутым, — все это вместе сделало ее злой и неудовлетворенной.

В то время как она говорила с этими хмурыми инквизиторами, большой видеоэкран позади нее показывал снимки и документы. Она была рада, что он находится позади, так как лица на снимках были лицами членов экипажа «Ностромо». Там был Паркер со своей глупой ухмылкой. Бретт, скучный и спокойный во время съемки. Здесь были Кейн и Ламберт. Предатель Эш, на бездушном лице которого было выражено фальшивое запрограммированное благочестие. Даллас…

Даллас. Фотография за ее спиной, как воспоминание.

— У вас что, уши заложило? — огрызнулась она наконец. — Мы здесь уже три часа. Сколькими способами я должна пересказать вам одну и ту же историю? Может быть, вы думаете, что это прозвучит лучше на суахили, так дайте мне переводчика, и мы сделаем это на суахили! Я бы могла и по-японски, но только давно не практиковалась. И у меня нет больше терпения. Сколько еще вы будете думать и решать?

Ван Льюен сцепил пальцы и нахмурился. Выражение его лица было такое же серое, как и его костюм. Оно было приблизительно таким, как и у всех остальных членов правления. Из было восемь в официальной комиссии по расследованию, и ни одного дружественного лица. Руководители. Администраторы. Управляющие. Как могла она их убедить? Они не были человеческими существами. Они являлись выражением бюрократического неодобрения. Фантомы. Она привыкла иметь дело с реальностью. Сложные лабиринты маневров корпорационной политики были выше ее понимания.

— Это не так просто, как вам кажется, — сказал он ей спокойно. — Взгляните на все с нашей точки зрения. Вы спокойно признаете, что произошла детонация двигателей и последующая гибель межзвездного корабля класса М. Довольно дорогая металлическая штучка.

Представитель страховой фирмы казался самым несчастным из членов правления.

— Сорок два миллиона долларов. Без стоимости груза, конечно. Детонация двигателей не оставит ничего ценного, даже если бы мы смогли найти остатки корабля через пятьдесят семь лет.

Ван Льюен рассеянно кивнул, прежде чем продолжить.

— Мы не думаем, что вы говорите неправду. Записи в бортовом журнале челночного корабля подтверждают некоторые пункты вашего отчета. Наименее противоречивые. То, что «Ностромо» совершил посадку на ранее не исследованной и не посещавшейся планете LV-426 в указанное время и день. То, что был произведен ремонт. То, что он снова лег на свой курс после краткого отклонения и был впоследствии запрограммирован на самоуничтожение и что это действительно произошло. То, что приказ на перегрузку двигателей был отдан вами. По неизвестным причинам.

— Слушайте, я же сказала вам…

Ван Льюен перебил ее:

— Тем не менее, он не содержит записей о враждебной чужой форме жизни, которую вы якобы подобрали во время вашего короткого пребывания на поверхности планеты.

— Мы не подбирали ее, — отрезала она. — Как я вам сказала, она…

Она оборвала фразу, всматриваясь в безжизненные, пустые лица, окружавшие ее. У нее перехватило дыхание. Это же совсем не настоящая комиссия по расследованию. Это формальное оплакивание покойника, поминки после погребения. Их целью вовсе не было отыскание истины и доказательств, они хотели сгладить острые углы и снова сделать пейзаж ясным и приятным. Но тут она ничем не могла помочь. Ее судьба была решена, прежде чем она ступила в эту комнату. Расследование было просто спектаклем, а вопросы — притворством. Для соответствия записи.

— Пусть тогда кто-нибудь возьмет и проверит запись. Знающий техник сделал бы это за час. Кто имеет к ней доступ?

Представителем Внесолнечной Колониальной Администрации была женщина за пятьдесят. До этого она выглядела скучающей. Теперь она выпрямилась на своем стуле и медленно покачала головой.

— Хотите послушать себя хоть минуту? Неужели вы ждали, что мы поверим в некоторые вещи, что вы нам рассказывали? Слишком долгий гиперсон может делать с мозгом забавные вещи.

Рипли уставилась на нее, взбешенная своей беспомощностью.

— Хотите услышать что-нибудь забавное?

Вступился Ван Льюен.

— Команда аналитиков, которая исследовала ваш челнок сантиметр за сантиметром, не обнаружила никаких физических признаков существа, которое вы описали, или чего-то в этом роде. Внутри корабля нет никаких повреждений, которые могли бы быть вызваны неизвестными коррозионными веществами.

Рипли сдерживала себя все утро, отвечая на глупейшие сомнения с терпением и пониманием. Время благоразумия подошло к концу вместе с запасом терпения.

— Это потому, что мне удалось выбросить его через шлюз!

Она немного успокоилась, так как это заявление было встречено могильной тишиной.

— Как я уже сказала.

Представитель страховой компании наклонился вперед и устремил свой взгляд на представительницу ВКА.

— Существует ли на планете LV-426 что-нибудь похожее на «враждебный организм?»

— Нет, — женщина излучала уверенность. — Это — скала. Никаких местных форм жизни крупнее вирусов. Естественно, ничего сложного. Даже плоских червей. Никогда не было, никогда не будет.

Рипли стиснула зубы, стараясь оставаться спокойной.

— Я сказала вам, что это была не местная форма.

Она пыталась встретиться с ними глазами, но у них не было глаз, и она сосредоточилась на Ван Льюене и женщине из ВКА.

— Из пространства был получен сигнал. Сканер «Ностромо» поймал его и разбудил нас от гиперсна, как положено по инструкции. Когда мы выследили источник сигнала, то обнаружили чужой космический корабль. Ни вы, ни кто-либо другой никогда не видели такого. Это тоже было в бортовом журнале.

— Корабль был брошен. Потерпел аварию или оставлен экипажем…. мы никогда не узнаем этого. Мы поднялись на его борт. Мы нашли там пилота, тоже такого, какого никто ранее не видел. Он лежал мертвый в своем кресле. В груди у него была дыра размером с баллон для сварки.

Возможно, этот рассказ беспокоил представителя ВКА. А может быть, она просто устала слушать это в сотый раз. Как бы то ни было, она сочла необходимым ответить.

— Говоря откровенно, мы исследовали триста миров и никто никогда не сообщал о существовании такой твари, которая, по вашим словам… — и она прочла выдержку из своей копии официального отчета Рипли: — «…поселяется в живом человеческом существе» и имеет «концентрированную молекулярную кислоту вместо крови».

Рипли взглянула на Берка, молчаливо сидящего у дальнего конца стола. Он не являлся членом комиссии по расследованию и вынужден был хранить молчание во время расспросов. Он не мог сделать ничего, чтобы помочь ей. Все зависело от того, как примут ее официальную версию гибели «Ностромо». Без подтверждающих записей из бортового журнала у комиссии не было ничего, кроме ее слов, и с самого начала стало ясно, как мало значения они им придают. Интересно, кто проверял эти записи и зачем. А может быть их просто подогнали к своим данным. В этом случае записи не имели значения. Она устала играть в эту игру.

— Слушайте, я вижу, к чему вы ведете.

Она слегка улыбнулась, но выражение ее лица было безрадостным. Настало время решающего удара и она собиралась нанести его, даже не имея шансов выиграть.

— Дело связано с андроидом — в первую очередь, почему мы среагировали на сигнал с той планеты — все это складывается в одну цепочку, хотя я не могу этого доказать.

Она посмотрела вдоль стола и ухмыльнулась.

— Кто-то покрывает своего Эша, и было решено, что я отвечу за все. О’кей, отлично. Но есть одна вещь, которую вы не в силах изменить, один факт, который нельзя подтасовать. Это существует. Вы можете стереть меня, но не можете стереть это. На той планете остался чужой корабль, а в нем тысячи яиц. Тысячи. Вы понимаете? Соображаете, что это может значить? Я предлагаю вам послать туда экспедицию и найти корабль, используя данные из бортового журнала, и найти его побыстрее. Найти его и поработать с ним, предпочтительно с использованием ядерного заряда, пока один из ваших исследовательских экипажей не вернулся с маленьким сюрпризом.

— Благодарю вас, офицер Рипли, — начал было Ван Льюен. — Это…

— Потому что всего одна из этих тварей, — продолжала она, наступая на него, — умудрилась уничтожить весь наш экипаж в течение двадцати часов.

Администратор поднялся. Рипли была не единственной, кто потерял терпение в этой комнате.

— Благодарю вас. Это все.

— Это еще не все! — она стояла и пронзала его взглядом. — Если этих тварей привезут сюда, вот тогда будет все. Тогда вы сможете поцеловать их на прощание, Джек. Только поцеловать на прощание!

Представитель ВКА спокойно повернулась к администратору.

— Мне кажется, у нас достаточно информации для принятия решения. Я думаю, пора закрыть заседание и удалиться на совещание.

Ван Льюен взглянул на других членов комиссии. С тем же успехом он мог бы посмотреться в зеркало. Все были одного мнения.

Тем не менее, кое-что нельзя было выразить открыто. В отчете это выглядело бы нехорошо. А это — превыше всего.

— Джентльмены, леди?

Одобрительные кивки. Он снова посмотрел на объект обсуждения. Очень похоже на вскрытие, желчно подумала она.

— Офицер Рипли, извините нас.

— Неохотно.

Дрожа от разочарования, она повернулась к выходу. Когда она сделала это, глазам ее открылась фотография Далласа, который смотрел ничего не выражающим взглядом с видеоэкрана. Капитан Даллас. Друг Даллас. Товарищ Даллас.

Мертвый Даллас. Она в гневе зашагала к двери.

Больше ничего нельзя было сделать или сказать. Ее признали виновной и теперь собирались обсудить положение с тем, чтобы присудить ей справедливое наказание. Формальности. Компания и ее друзья любят свои формальности. Смерть, трагедия — ничего особенного, если вы можете вытравить оттуда все эмоции. После этого можно спокойно вставлять это в годовой отчет. Так что расследование должно быть проведено, эмоции должны быть превращены в гладкие цифры в аккуратных колонках. Какой-то приговор должен быть вынесен. Но не слишком громко, а то услышат соседи.

Ничто из этого не волновало Рипли. Надвигающийся крах ее карьеры не беспокоил ее. Чего она не могла простить, так это слепой тупости, выставляемой напоказ в комнате, которую она покинула. Значит, они ей не поверили. Учитывая их тип мышления и отсутствие очевидных доказательств, она могла их понять. Но совсем не верить ее рассказу, отказаться проверить его… Этого она простить не могла. Потому что на карту было поставлено гораздо больше, чем одна паршивая жизнь, одна скромная карьера офицера космического транспорта. А они не обратили на это внимания. Они не видели здесь ни прибыли, ни убытков, и им это было безразлично.

Она оперлась на стену рядом с Берком. Он покупал кофе и пончики из автомата в холле. Автомат вежливо поблагодарил его, принимая кредитную карточку. Как практически все на станции, автомат не имел запаха. Как и наливаемая им черная жидкость. Что касается предполагаемых пончиков, то они, возможно, пролетали где-то недалеко от пшеничного поля.

— Вы заставили их плясать под вашу дудку.

Берк старался ободрить ее. И она была благодарна за эту попытку, пусть и неудавшуюся. Но у нее не было причин перестать сердиться на него. Побольше сахара и искусственных сливок придали эрзац-кофе хоть какой-то вкус.

— Они решили все еще до того, как я вошла туда. А я потеряла целое утро. Им следовало просто отпечатать все, чтобы каждый, включая и меня, мог это просто прочесть. Гораздо проще было бы узнать, что они хотят услышать, а не пытаться вспомнить всю правду.

Она посмотрела на него:

— Вы знаете, что они думают?

— Я могу себе представить.

Он откусил кусок пончика.

— Они думают, что у меня голова не в порядке.

— Она и так у вас не в порядке, — сказал он весело. — Возьмите пончик. Шоколадный или молочный?

Она смотрела на обжаренные кольца, которые он предлагал ей.

— Вы ощущаете разницу?

— Не очень, но цвета приятные.

Она не улыбнулась ему, но и не насмехалась над ним.

«Совещание» длилось недолго… Она снова вошла в комнату и заняла свое место. Берк сел в дальнем конце зала. Он начал было подмигивать ей, но передумал и прервал эту попытку. Она заметила это и была рада, что он не довел это дело до конца.

Ван Льюен прочистил горло. Он не счел нужным посмотреть для поддержки на других членов комиссии.

— Комиссия по расследованию установила, что офицер Эллен Рипли, NOC-14672, совершила действия, сомнительные с точки зрения здравого смысла, и, следовательно, по состоянию здоровья не может иметь лицензию офицера коммерческого космического флота.

Если кто-нибудь из них ждал от осужденной какой-нибудь реакции, он был разочарован. Она сидела прямо на своем стуле и молча смотрела на них. Губы сомкнуты, вид вызывающий. Скорее всего, они испытали облегчение. Вспышки эмоций тоже пришлось бы записать. Ван Льюен продолжал, не сознавая, что Рипли мысленно облачила его в черный плащ с капюшоном.

— Означенная лицензия приостанавливает свое действие до времени, которое будет определено позже.

Он прочистил свое горло, затем свою совесть.

— Учитывая необычно долгое время, проведенное осужденной в гипероне и неустановленное влияние этого на нервную систему, ей не предъявляется никаких уголовных обвинений в настоящее время.

В настоящее время, подумала Рипли без тени юмора. На языке корпорации это означало: «Держи рот закрытым и будь подальше от средств информации, и ты еще получишь свою пенсию».

— Вы освобождаетесь под ваше собственное поручительство на шесть месяцев для прохождения психометрической проверки, включая ежемесячное психическое тестирование и лечение, которое может быть назначено.

Коротко, ясно и не очень сладко, но она все приняла, не проронив ни слова, пока Ван Льюен не закончил и не вышел. Берк увидел, как вспыхнули ее глаза, и пытался удержать Рипли.

— Перестаньте! — прошептал он.

Она сбросила его руку и направилась в коридор.

— Все уже кончено.

— Хорошо, — ответила она, ускоряя свой шаг. — Что еще они могут мне сделать?

Она догнала Ван Льюена, когда тот стоял, ожидая лифт.

— Почему вы не хотите проверить LV-426?

Он взглянул на нее.

— Миссис Рипли, это не имеет значения. Решение комиссии является окончательным.

— К черту решение комиссии. Сейчас речь идет не обо мне. Мы говорим о тех несчастных, которые найдут этот корабль. Скажите мне только, почему вы не хотите все проверить?

— Потому что это не нужно, — резко оборвал он. — Люди, которые живут на этой планете, проверили все много лет назад, и они никогда не сообщали о «враждебных организмах» или чужом корабле. Вы думаете, что я круглый идиот? Вы думаете, что комиссия отказалась от этой проверки, только не желая причинить себе лишние хлопоты? И кстати, эта планета теперь называется Ахеронт.[10]

Пятьдесят семь лет. Долгий срок. Люди могли многое сделать за пятьдесят семь лет. Строить, продвигаться дальше, основывать новые колонии… Рипли пыталась ухватить смысл слов администратора.

— О чем вы говорите? Какие люди?

Ван Льюен уже присоединился к другим пассажирам в кабине лифта. Рипли держала руку между дверями лифта, чтобы не дать им закрыться. Сенсоры дверей послушно ждали, пока она освободит проем.

— Первопроходцы, — объяснил Ван Льюен. — Планетарные инженеры. В этой области произошло много нового, пока вы спали, Рипли. Мы значительно продвинулись, сделали гигантский шаг вперед. Космос не такое уж гостеприимное место, но мы меняем его. На планете организована колония. Они установили воздушные процессоры, чтобы сделать атмосферу пригодной для дыхания. Мы может делать это эффективно и экономично, если есть какая-то постоянная атмосфера. Водород, аргон, метан — лучше всего. Ахеронт плавает в метане с добавкой кислорода и достаточным количеством азота для связывания. Теперь воздух там вполне пригоден для дыхания. Дайте срок, терпение и упорный труд создадут еще один обитаемый мир, способный удовлетворить человека и понравиться ему. За деньги, естественно. Ведь мы не благотворительная организация, хотя мы и заботимся о будущем человечества.

— Это огромная работа. На десятилетия. Они живут там уже более двадцати лет. Мирно.

— Почему вы мне не рассказали об этом?

— Потому что это могло повлиять на ваши показания. Лично я так не думаю. Очевидно, вы верите в то, во что верите. Но некоторые из моих коллег придерживались другого мнения. Не думаю, что это изменило бы наше решение.

Двери пытались закрыться, но она раздвинула их. Пассажиры начали проявлять раздражение.

— Сколько там колонистов?

Ван Льюен нахмурил брови.

— По последним подсчетам, я думаю, шестьдесят или семьдесят семей. Мы поняли, что люди работают лучше, когда они не разлучены со своими близкими. Это обходится дороже, но позже все окупается и дает сообществу чувство, что они — настоящая колония, а не только инженерный аванпост. Женщинам и детям, конечно, приходится нелегко, но, когда кончается их контракт, они могут хорошенько отдохнуть. От этого выигрывают все.

— Господи Боже… — прошептала Рипли.

Один из пассажиров наклонился к ней и нетерпеливо спросил:

— Не возражаете?

Она рассеянно уронила руку. Освободившись, двери тихо закрылись. Ван Льюен уже забыл о ней, а она забыла о нем. Она всматривалась в свое воображение.

Ничего хорошего она там не видела.

II

Не лучшее из времен в худшем из мест. Ветры Ахеронта, порожденные неземными силами, беспрестанно обрушивались на бесплодную почву планеты. Они были так же стары, как и сам каменный шар. На планете не было океанов, и ветрам не с кем было конкурировать; они давно бы сгладили поверхность, если бы ни глубинные силы внутри базальтового пласта не воздвигали бы постоянно новые горы и плато. Ветры Ахеронта сражались с планетой, давшей им жизнь.

До сих пор ничто не могло помешать их неумолимому течению. Ничто не могло прекратить песчаные бури, ничто не выступало против этого господства воздуха — до тех пор, пока на Ахеронт не пришли люди и не предъявили свои права на него. Не на тот, каким он был сейчас, с окружающим пейзажем из истерзанных камней и пыли, смутно проглядывавшим сквозь желтоватый воздух, но на тот, каким он станет, когда атмосферные процессоры проделают свою работу. Сначала будет преобразована сама атмосфера — метан уступит свое место кислороду и азоту. Потом будут укрощены ветры и улучшена поверхность. В конце концов возникнет благоприятный климат, чьи проявления имеют форму снега или дождя и всего растущего.

Все это — наследство для будущих поколений. Нынешние же обитатели Ахеронта запускают процессоры и борются за то, чтобы мечты сбывались, выживая на запасе решимости, юмора и чеков на крупную сумму. Они не в силах прожить так долго, чтобы увидеть, как превратится Ахеронт в землю обетованную. Только Компания может прожить так долго. Компания бессмертна в отличие от всех людей.

Чувство юмора, присущее всем первопроходцам, живущих в трудных условиях, можно было увидеть и в колонии. Особенно ярко оно отражалось в стальном знаке, установленном на бетонных опорах рядом с крайним строением колонии:

НАДЕЖДА ХАДЛИ — Население 159 чел.

Добро пожаловать на Ахеронт.

Снизу какой-то местный остряк без официального одобрения подписал краской из пульверизатора: «Приятного Дня». Ветры не обращали внимания на эту просьбу. Частицы песка и щебня, поднимаемые ветром в воздух, изрыли большую часть стальной плиты, добавляя свой собственный комментарий красновато-коричневой краской: первые дожди породили первую ржавчину.

За этим знаком и начиналась собственно колония, небольшая горстка строений из металла и пластика, соединенных вместе переходами, которые казались слишком хрупкими, чтобы противостоять ветрам Ахеронта. Они были не так впечатляющи с первого взгляда, как окружающая местность с ее развороченными ветром каменными глыбами и осыпающимися горами, но зато почти так же прочны и намного более уютны. Они защищали тех, кто жил и работал внутри, отделяя их от частых бурь и еще слишком тонкого слоя атмосферы.

Вездеходы на высоких колесах и другая техника пробирались по открытым дорогам между зданиями, то появляясь из подземных гаражей, то исчезая в них. На коммерческих заведениях мелькали неоновые огни, рекламируя очень малочисленные, но достойные развлечения за непомерную плату, которая выплачивалась без возражений. Там, где есть крупные счета, там всегда есть и малый бизнес, руководимый мужчинами и женщинами с непомерными стремлениями.

У самой Компании не было нужды в ведении таких грошовых операций, но она с удовольствием продавала концессии тем, кто этого хотел.

За комплексом построек колонии поднимался первый атмосферный процессор. Он извергал непрерывный поток очищенного воздуха в газовую оболочку планеты. Ненужные и вредные газы удалялись химическим путем или просто сжигались, кислород и азот выбрасывались обратно в тусклое небо. Внутрь входил плохой воздух, наружу выходил уже хороший. Процесс этот был не сложным, но требовал много времени и денег.

Но сколько стоит мир? А Ахеронт был не так плох, как некоторые другие планеты, в которые вкладывала деньги Компания. По крайней мере, здесь существовала атмосфера, пригодная для переработки. А ведь улучшить состав воздуха намного легче, чем привезти его. Кроме того, на Ахеронте была погода и почти нормальное тяготение. Настоящий рай.

Огненное зарево, поднимающееся над вулканоподобным процессором атмосферы, предполагало совершенно другое царство. Символы не утратили для колонистов свой смысл. Символы только вдохновляли их на дополнительный юмор. Они не согласились бы лететь на Ахеронт только из-за погоды.

В переходах колонии не увидишь вялых тел или бледных, слабых лиц. Даже дети кажутся жесткими. Не подлые и задиристые, а сильные как внутри, так и снаружи. Здесь нет места для задир. Здесь рано учатся сотрудничеству. Дети взрослеют здесь быстрее, чем их сверстники на Земле и те, кто живет в более благоустроенных и мягких мирах. Они и их родители воспитывают себя сами, они полагаются только на себя, хотя и зависят друг от друга. Но не они первые стали такими. Их предшественники ездили в железнодорожных вагонах вместо космических кораблей.

Это помогало им считать себя пионерами, первопроходцами, что звучало намного лучше, чем цифровое обозначение их профессий.

В центре этого скопления людей и машин высилось здание, известное как блок управления. Оно возвышалось над всеми искусственными постройками Ахеронта за исключением самих станций обработки атмосферы. Снаружи оно выглядело просторным. Внутри невозможно было найти свободного квадратного метра. Приборы громоздились в углах и занимали все пространство от пола до потолка. Люди теснились ближе друг к другу, чтобы дать побольше места компьютерам и вспомогательным машинам. Во всех углах лежали кучи бумаг, несмотря на непрекращающиеся усилия уменьшить количество необходимой информации. Оборудование, вновь привезенное с завода, быстро покрывалось такими домашними царапинками, пятнами и кругами от чашек с кофе.

Двое мужчин работали в блоке управления и, следовательно, руководили жизнью колонии. Один был главный оператор, другой — его помощник. Они называли друг друга по имени. Формальности не в моде на границах миров. Если человек настаивал на титуле и фамилии и был слишком высокомерен, то он мог быстро оказаться снаружи станции без защитного костюма и коммуникатора.

Их звали Симпсон и Лидекер и трудно было сказать, у кого из них был более озабоченный вид. Оба имели выражение людей, для которых сон был редко приходящей, дразнящей гостьей. Лидекер был похож на бухгалтера, которого преследовала ошибка в уменьшении налога, сделанная лет десять назад. Симпсон — крупный тип, который чувствовал бы себя лучше, управляя не колонией, а грузовиком. К сожалению, его мозги были так же хороши, как и его мышцы, и он не сумел скрыть это от своих работодателей. На груди его рубашки вечно расплывалось пятно от пота. Лидекер сначала спорил с ним, но затем отступил.

— Видел прогноз погоды на следующую неделю?

Симпсон жевал что-то ароматное, что заполняло его рот. Наверняка нелегальное, Лидекер это знал. Но он ничего не сказал. Это дело Симпсона, а Симпсон — его шеф. Кроме того, он и сам подумывал, не занять ли у кого жвачку. Маленькие пороки не одобрялись на Ахеронте, но если они не влияли на работу человека, они не принимались всерьез. Довольно сложно сохранять здесь здравый смысл.

— А что? — спросил главный оператор.

— У нас будет настоящее бабье лето. Скорость ветра снизится до сорока узлов.

— Вот и хорошо. Я приготовлю крем для загара. Черт! Хотел бы я увидеть хоть один проблеск здешнего солнца!

Лидекер покачал головой, принимая вид насмешливого неодобрения.

— Вечно ты недоволен. Тебе что, мало просто знать, что оно все еще там?

— Не могу больше терпеть, я жадный. А что, нужно заткнуться и считать, что все хорошо, да? Ты что-то замышляешь, Лидекер, или у тебя один из перерывов для кофе длиною в час?

— Это мое дело. Я использую каждый шанс. Я посчитал, что мой следующий шанс будет примерно через два года.

Он взглянул на распечатку.

— Помнишь, ты послал разведчиков на это высокое плато в районе Илиума пару дней назад?

— Да. Кое-кто из наших мечтателей там, дома, думает, что где-то в тех местах есть источник радиации. Ну, я и вызвал добровольцев, и какой-то парень по имени Джорден сразу взялся за это. Я просил их пойти и взглянуть, если они, конечно, хотят. Может быть, и еще кто-то отправился в том же направлении. А что?

— Да тут один парень. Из этой исследовательской команды пап и мам. Говорит, что у него что-то есть, и хочет знать, будут ли его притязания удовлетворены.

— Теперь все юристы. Иногда я думаю, мне и самому следует этим заняться.

— Как, и разрушить твой загадочно сложный образ! К тому же для юриста здесь немного работы. А ты имеешь и денег побольше.

— Продолжай в том же духе. Это помогает.

Симпсон покачал головой и повернулся к зеленому экрану.

— Какие-то умники в мягких креслах на Земле говорят: «Смотри на эту сетку в центре Ничего», — ну, мы и смотрим. Они не объясняют, зачем, и я не спрашиваю. Я не спрашиваю потому, что ответ придется ждать две недели, а ответ всегда один: «Не спрашивайте». Иногда мне любопытно, зачем мы вообще что-то делаем.

— Я только что сказал тебе, зачем. Чтобы получать деньги. Помощник главного оператора прислонился к консоли.

— Так что сказать этому парню?

Симпсон повернулся к экрану, занимавшему большую часть одной стены. На нем была нарисованная компьютером топографическая карта освоенной части Ахеронта. Карта была не очень обширной, а те особенности, которые были на ней отражены, заставили бы худший участок пустыни Калахари выглядеть, как Полинезия. Сам Симпсон редко видел поверхность Ахеронта. Долг обязывал его постоянно находиться поблизости от операторской.

— Скажи ему, — сообщил он Лидекеру, — что касается меня, то я считаю, если он что-то нашел, то это — его. Любой парень, который имеет силу воли и характер выбраться наружу, заслуживает того, чтобы оставить себе все, что он найдет.

У вездехода было шесть колес, армированные бока, широкие шины и защищенный от коррозии низ. Он не был специально предназначен для работы на Ахеронте, также как и многое другое оборудование колонии. Заплатки и метки от сварки преобразили внешний вид вездехода в коллаж из потерявших цвет металлических блоков, соединенных пайкой и эпоксидной смолой. Тем не менее он выдерживал натиск ветра и песка и упрямо карабкался вперед. Для людей, находящихся внутри, этого было достаточно.

Сейчас он взбирался на небольшой откос, вздымая клубы вулканической пыли, которую ветер быстро уносил прочь. Мелкий песчаник крошился под его весом. Сильный западный ветер яростно ревел за его армированными боками, рвался в окна и световые люки, безуспешно пытаясь ослепить машину и тех, кто был внутри. Но решительность тех, кто вел машину, в сочетании с надежным двигателем продолжала толкать ее вверх по склону. Двигатель успокаивающе гудел, а его воздушные фильтры неустанно работали, борясь с потоками пыли и песка, стремившимися попасть в священное нутро. Машина нуждалась в чистом воздухе не меньше, чем ее обитатели.

Гораздо меньше страдая от внешних условий, чем его машина, Расс Джорден имел безошибочный вид человека, который провел больше, чем просто часть своей жизни, на Ахеронте. Побитый ветром и плохой погодой. В меньшей степени это описание относилось к его жене Энн, и совсем не подходило к двум их детям, которых то и дело подбрасывало вверх в задней части большой центральной кабины. Тем не менее им как-то удавалось сновать среди мешанины из портативного оборудования и упакованных вещей и при этом не разбиться о стенки. Их предки в раннем возрасте учились скакать на том, что называется лошадью. Действие вездехода не очень отличалось от тех движений, с которыми приходилось иметь дело, сидя на спине этого четвероногого животного, и дети научились ездить на нем тогда же, когда они научились ходить.

Их одежда и лица были покрыты пылью, несмотря на практически непроницаемый корпус машины. Это было неизбежно на Ахеронте. Не имело значения, как тщательно вы укрывались от пыли, она все равно проникала в машины, учреждения, дома. Один из первых поселенцев нашел для этого явления название, которое было скорее образным, чем научным. Он назвал это «частичным проникновением». Ахеронтская наука. Наиболее впечатлительные поселенцы настаивали на своей гипотезе о том, что пыль Ахеронта является чувствующей субстанцией, что она подстерегает и ждет того момента, когда двери или окна приоткроются, чтобы проникнуть внутрь. Домохозяйки шутливо спорили о том, что быстрее: выстирать одежду или выколотить ее.

Расс Джорден управлял массивным вездеходом, объезжая слишком крупные валуны и прокладывая тропу через узкие расщелины в плато, по которому они поднимались. Его усилия поддерживало непрерывное попискивание локатора. Оно становилось громче с приближением к источнику электромагнитных колебаний, но он не хотел убавлять громкость. Каждый звук сам по себе был мелодией, как позвякивание старых кассовых аппаратов. В то время как муж управлял машиной, жена следила за состоянием вездехода и систем жизнеобеспечения.

— Посмотри на этот жирный, сочный магнитный профиль. Джорден постучал пальцем по небольшому прибору справа от себя.

— И все это мое, мое, мое! Лидекер говорит, что Симпсон сказал так, и у нас это записано. Теперь они не смогут отобрать это у нас. И даже Компания не сможет отобрать это у нас. Мое, все мое.

— Половина — моя, дорогой, — его жена взглянула на него и улыбнулась.

— И половина — моя!

Это радостное осквернение основ математики исходило от Ящерки, дочери Джордена. Ей было шесть лет и энергии у нее было больше, чем у обоих ее родителей вместе с вездеходом.

Ее отец усмехнулся, не отрывая глаз от панели управления:

— У меня слишком много партнеров!

Девочка играла со своим старшим братом, пока ей не надоело.

— Тиму скучно, папа. И мне тоже. Когда мы вернемся в город?

— Когда разбогатеем, Ящерка.

— Ты всегда так говоришь.

Она вскочила на ноги, ловкая и подвижная, как настоящая ящерица.

— Я хочу назад. Я хочу играть в Лабиринт Чудовищ.

Ее брат повернулся к ней.

— На этот раз ты можешь играть сама с собой. Ты слишком жульничаешь.

— Нет, — она уперлась в бока маленькими кулачками. — Я просто лучше играю, а ты завидуешь.

— Неправда. Ты прячешься в таких местах, куда я не могу пролезть.

— Ну и что? Потому я и выигрываю.

Мать улучила момент и сказала им, оторвавшись от своих мониторов и показаний приборов:

— Прекратите. Если я увижу, что вы оба снова играете в вентиляционных трубах, я вас выпорю. Это не только против правил колонии, но и опасно. Что, если один из вас оступится и свалится в вертикальный ствол?

— Ну, мам. Мы не такие неловкие. И потом, все дети так играют, и никто еще не пострадал. Мы же осторожно.

На лице девочки вновь появилась улыбка.

— А я играю лучше всех, потому что нахожу такие места, какие никто не может найти.

— Как маленький червяк, — брат показал ей язык.

Она передразнила его.

— Ага, ага! Завидуешь, завидуешь!

Он хотел схватить ее. Она взвизгнула и спряталась за переносный анализатор руды.

— Слушайте, вы двое!

В голосе Энн Джорден было больше нежности, чем гнева.

— Постарайтесь успокоиться хоть на две минуты, хорошо? Мы здесь уже почти закончили. Скоро поедем в город и…

Расс Джорден приподнялся со своего кресла, вглядываясь сквозь ветровое стекло в песчаную пелену. Детская ссора на время затихла, и его жена присоединилась к нему.

— Что это, Расс?

Она положила руку на его плечо, стараясь устоять на ногах, так как машина накренилась влево.

— Там что-то есть. Тучи на секунду разошлись, и я увидел это. Не знаю, что, но что-то большое. И оно — наше. Твое и мое — и детей.

Вездеход остановился неподалеку от чужого космического корабля, рядом с которым он казался карликом. Две арки из металлизированного стекла взмывали вверх, но их изящные линии вызывали какое-то тревожное чувство. Издали они напоминали руки лежащего ничком мертвого человека, оцепеневшего в ожидании ужасной смерти. Одна была короче другой, но это все-таки не нарушало странную симметрию корабля.

Его дизайн был таким же чужим, как и его материал. Казалось, он не построен, а выращен. Гладкая выпуклость корпуса и сейчас имела особенный стеклянный блеск, который не смогли повредить ветры Ахеронта.

Джорден поставил вездеход на тормоз.

— Люди, нам крупно повезло. Энн, доставай комбинезоны. Интересно, может ли кафе Хадли синтезировать шампанское?

Его жена стояла рядом, вглядываясь сквозь толстое стекло в Очертания корабля.

— Давай обследуем его, прежде чем праздновать, Расс. Может быть, мы уже не первые.

— Ты что, смеешься? Здесь никто не был, на этом плато. Снаружи никаких отметок. Никто здесь не был до нас. Никто! Все здесь — наше. Он направился в заднюю часть кабины.

В голосе Энн все еще слышалось сомнение:

— Трудно поверить, чтобы что-то такое огромное, дающее такой сигнал, так долго оставалось здесь незамеченным.

— Ерунда, — Джорден уже почти влез в свой защитный комбинезон, проделав это с ловкостью человека, имеющего в этом большую практику.

— Ты слишком волнуешься. Я могу назвать тысячу причин, по которым его не нашли раньше.

— Например?

Она неохотно отвернулась от окна и стала надевать свой комбинезон.

— Например, он скрыт от колонии этими горами, а ты знаешь, что спутники наблюдения бесполезны в этой атмосфере.

— А как насчет инфракрасного излучения? — она застегнула молнию комбинезона.

— Какое излучение? Взгляни на него: он абсолютно мертв. Может быть, он стоит тут уже тысячи лет. Даже если он свалился только вчера, ты не смогла бы уловить инфракрасное излучение в этой части планеты; новый воздух, выходящий из процессоров, слишком горячий.

— Тогда как же засекли сигнал от него?

Она проверяла свое снаряжение, запихивая инструменты в пояс.

Он пожал плечами:

— Какого черта я должен знать? Если тебя это волнует, можешь спросить Лидекера, когда вернемся. Самое главное, что мы — единственные, кого они послали проверить это. Нам повезло.

Он повернулся к дверям шлюза.

— Пошли, малыш. Давай откроем сундук с сокровищами. Спорю, что его внутренности просто ломятся от всяких ценный вещей.

С таким же энтузиазмом, но с гораздо меньшим самообладанием Энн Джорден окончательно застегнула свой костюм. Муж и жена проверили снаряжение друг друга: кислород, инструменты, фонарики, батареи — все на месте. Когда они уже собирались покинуть машину, Энн подняла защитный щиток шлема и окинула детей суровым взглядом.

— Вы остаетесь внутри. Понимаете, что это значит?

— Ну, мам… — на лице Тима было разочарование. — Можно мне пойти с вами тоже?

— Нет, ты не можешь пойти тоже. Мы вам все расскажем, когда вернемся, — и она закрыла за собой дверь шлюза.

Тим немедленно бросился к ближайшему иллюминатору и прижал нос к стеклу. Сумрачный пейзаж за окном освещался фонариками, укрепленными на шлемах родителей.

— Не знаю, почему мне нельзя пойти.

— Потому что мама так сказала.

Ящерка думала, во что бы еще поиграть. Она прижала лицо к другому окну. Огоньки на шлемах родителей постепенно тускнели по мере их продвижения к странному кораблю.

Что-то схватило ее сзади. Она завизжала и развернулась, чтобы дать отпор своему братцу.

— Обманщица! — поддразнил он ее. Затем он повернулся и бросился прятаться. Она с воплями преследовала его.

Громада чужого корабля нависала над двумя двуногими существами, которые карабкались по обломкам скал, окружающим его. Ветер оглушал их. Пыль застилала солнце.

— Может, нужно вызвать кого-нибудь? — Энн уставилась на гладкую махину.

— Давай узнаем сначала, куда мы будем вызывать. Муж оттолкнул с дороги обломок вулканического камня.

— Как насчет «большой жуткой штуки»?

Расс Джорден повернулся к ней, его лицо выразило удивление.

— Эй, что случилось, дорогая? Нервничаешь?

— Мы собираемся войти в заброшенный чужой корабль неизвестного типа. Конечно, я нервничаю.

Он похлопал ее по спине.

— Ты только подумай о хорошеньких деньгах. Даже если корабль пустой, он стоит целое состояние. Это бесценная находка. Интересно, кто его построил, откуда они и почему они потерпели катастрофу на этой проклятой богом куче гравия?

Его голос и выражение лица были полны энтузиазма, когда он показывал на темную трещину в боку корабля.

— Вот место, которым они шлепнулись.

Пойдем, посмотрим. Они направились к отверстию. Когда они подошли ближе, Энн Джорден внимательно осмотрела его.

— Не думаю, что это результат повреждения, Расс. Мне кажется, это — неотъемлемая часть корпуса. Тот, кто его проектировал, не любил прямые углы.

— Мне наплевать, чего он не любил. Пошли внутрь.

Одинокая слеза проложила свой путь по щеке Ящерки Джорден. Она давно уже вглядывалась в переднее окно. Наконец она слезла с окна и, подойдя к сидению водителя, принялась тормошить спящего брата. Она высморкалась и вытерла слезы, не желая, чтобы Тим увидел, что она плачет.

— Тимми, просыпайся, Тимми. Их так долго нет.

Ее брат моргнул, снял ноги с приборной панели и сел. Он спокойно взглянул на хронометр, установленный на панели, затем перевел взгляд на туманный, мутный пейзаж. Несмотря на хорошую звукоизоляцию, когда двигатель не работал, можно было слышать, как снаружи воет ветер. Тим облизал нижнюю губу.

— Все будет в порядке, Ящерка. Папа знает, что делает.

В этот момент хлопнула внешняя дверь, впуская ветер, пыль и высокую темную тень. Ящерка закричала, а Тим выбрался из кресла, когда их мать сорвала свой шлем и отбросила его прочь, не беспокоясь о том, что можно повредить этот нежный прибор.

Глаза ее были дикими, и сухожилия натянулись на шее. Она оттолкнула детей прочь, схватила микрофон и закричала в него:

— SOS! SOS! Альфа Кило Два Четыре Девять вызывает Управление Хадли! Повторяю: Альфа Кило…

Ящерка едва слышала голос матери. Она прижала обе руки ко рту, как бы задыхаясь. Позади нее завывали фильтры машины, стараясь очистить воздух от частиц пыли. Она не отрываясь смотрела через открытую дверь на землю. Распростершись на камнях, там лежал ее отец. Каким-то образом матери удалось дотащить его сюда от чужого корабля.

Что-то сидело на его лице.

Оно было плоским, ребристым и имело много паучьих хитиновых лап. Длинный, мускулистый хвост плотно обхватил шею отца. Больше всего существо напоминало мутировавшего подковообразного краба с мягкой оболочкой. Оно пульсировало, как помпа. Как машина. Но это не было машиной. Оно было очевидно, безусловно, непристойно живым.

Ящерка снова закричала, но на этот раз не остановилась.

III

Тишину помещения нарушали звуки, доносившиеся с настенного экрана. Рипли не обращала на них внимания, сосредоточась на струйке дыма, поднимавшейся от ее безникотиновой сигареты. В неподвижном воздухе возникали ленивые, туманные кольца.

Хоть была уже вторая половина дня, она еще ни разу не посмотрелась в зеркало. И к лучшему, потому что ее изможденный, неряшливый вид мог еще больше расстроить ее. Квартира выглядела лучше, чем она. Здесь было достаточно декоративных вещей, чтобы она не казалась спартанской. Но все эти вещи нельзя было назвать личными. Это было понятно. Она пережила все те вещи, что могли считаться ее личными вещами. В раковине скопилась гора грязной посуды, хотя посудомоечная машина под ней была пуста.

Рипли была одета в купальный халат, который старел так же быстро, как и его хозяйка. В соседней спальне простыни и одеяла комом валялись на матрасе. Джонс рыскал по кухне в поисках чего-нибудь съестного. Но не нашел ничего. Кухня сама поддерживала достаточную чистоту, несмотря на явное нежелание хозяйки принимать в этом участие.

— Привет, Боб! — уныло прокричал экран на стене. — Я слышал, ты с семьей уезжаешь в колонии!

— Это мое лучшее решение, Фин, — ответило глуповато ухмылявшееся ничтожество с другой стороны стены. — Мы начинаем новую жизнь в чистом мире. Там нет преступлений, безработицы…

Эти два профессиональных исполнителя, которые играют одобренную администрацией пьесу, вероятно, живут в дорогом Зеленом Кольце на Восточном побережье, сардонически подумала Рипли, вполуха слушая их диалог. На мысе Код или в Хилтон Хед, или в каком-нибудь другом незагрязненном прибежище высокооплачиваемых снобов, которые умеют говорить воркующими голосами и танцевать, да-да, танцевать, когда вожди могущественной корпорации щелкнут пальцами. Все это не для нее. Ни соленый запах моря, ни прохладный горный ветерок. Пособие Компании во внутреннем городе, и еще счастье, что она это имеет.

Она быстро поняла кое-что. Они держат ее здесь, пока она не успокоится. Они готовы отправить ее на переподготовку. После чего с удовольствием забудут о ней. Она больше не хотела иметь дела с Компанией так же, как Компания не хотела иметь дела с ней.

Если бы только они не отобрали ее лицензию, ее давно бы уже здесь не было.

В дверь резко позвонили, и она подскочила. Джонс просто взглянул на нее и мяукнул перед тем, как скрыться в ванной. Он не любил незнакомых. Он всегда был умным котом.

Она отложила сигарету («Гарантированное отсутствие никотина, табака и канцерогенов — безвредно для вашего здоровья!» — настаивала этикетка на боку пачки) и пошла открывать дверь. Она не взглянула в глазок. Это здание охранялось. А после того, что она испытала в космосе, не было ничего в земном городе, что могло бы напугать ее.

За дверью стоял Картер Берк со своей извиняющейся улыбкой. Рядом с ним был молодой мужчина, одетый в строгую черную форму офицера Колониальной морского пехоты.

— Привет, Рипли! — Берк указал на мужчину. — Это лейтенант Горман из…

Захлопнувшаяся дверь оборвала его фразу на середине. Рипли повернулась к двери спиной, но забыла выключить переговорное устройство. Голос Берка настиг ее через чувствительную мембрану.

— Рипли, нам нужно поговорить.

— Нет, не нужно. Убирайтесь отсюда, Картер. И прихватите с собой своего приятеля,

— Не могу. Это важно.

— Не для меня. Ничего важного для меня нет.

Берк замолчал, но она чувствовала, что он не ушел. Она уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что он так легко не сдастся. Он прекрасно умел уговаривать.

Он и не собирался спорить с ней. Все, что нужно было сделать, он сделал. Он произнес только одну фразу:

— Мы потеряли связь с колонией Ахеронта.

Тяжкое предчувствие затопило ее, мысли завертелись вокруг этого неожиданного утверждения. Ну, может быть, не совсем неожиданного. Она поколебалась немного, прежде чем открыть дверь. Это явно не уловка. Достаточно было взглянуть на лицо Берка, чтобы понять это. Взгляд Гормана перебегал с одного на другого. Ему было неловко, что на него не обращают внимания, хотя он и пытался не показывать этого.

Она отступила внутрь квартиры.

— Входите.

Берк осмотрел квартиру. Ей было приятно, что он промолчал, удержавшись от пустых замечаний типа «Вы здесь хорошо устроились», когда было очевидно, что это не так. Он также не сказал «Вы хорошо выглядите», так как и это содержало бы явную неправду. Его сдержанность была достойна уважения. Она указала на стол.

— Хотите чего-нибудь? Кофе, чай?

— Хорошо бы кофе, — ответил он. Горман кивнул.

Она пошла в маленькую кухню и поставила в процессор несколько чашек. Из кухни доносились булькающие звуки, когда она вернулась в свою берлогу.

— Не нужно было приводить сюда морскую пехоту, — Рипли сдержанно улыбнулась ему. — Я уже прошла буйную стадию. Психологический тест подтвердил это, и это зафиксировано в моей карте.

Она показала на письменный стол, заваленный дискетами и бумагами.

— Так зачем этот эскорт?

— Я здесь присутствую как официальный представитель корпорации.

Видно было, что Горман чувствует себя неловко и предпочел бы предоставить Берку вести беседу. Много ли ему известно, и что ему рассказали о ней? Был ли он разочарован, не встретив здесь какую-нибудь старую каргу? Впрочем, его мнение не много значило для нее.

— Итак, вы потеряли связь, — она притворялась равнодушной. — Ну?

Берк посмотрел на свой изящный чемоданчик.

— Нужно это проверить. Быстро. Отказали все виды связи. Это продолжается слишком долго, чтобы объяснить это сбоем в работе аппаратуры. На Ахеронте работают уже много лет. Там опытные люди и у них имеются резервные системы. Может быть, как раз сейчас они решают эту проблему. Но эта мертвая тишина длится слишком долго. Люди начинают волноваться. Кто-то должен сам отправиться туда и все проверить. Это — единственный способ успокоить слишком нервных.

— Может быть, им удастся устранить повреждение в то время, как корабль будет еще в пути, и вся эта экспедиция будет пустой тратой времени и денег, но уже пора отправляться.

Ему не нужно было рассказывать так подробно. Рипли уже успела понять, куда он клонит. Она сходила за кофе и, пока Горман потягивал из чашки это варево, начала ходить по комнате. Ее берлога была слишком мала для этого, но она очень старалась. Берк просто ждал.

— Нет, — наконец произнесла она. — Это не выход.

— Послушайте, это не то, что вы думаете.

Она остановилась посреди комнаты и с недоверием уставилась на него.

— Не то, что я думаю? Не то, что я думаю?! Мне не нужно думать, Берк. Я выпарена, выполоскана и высушена вашими парнями, а теперь вы хотите, чтобы я вернулась туда? Забудьте об этом!

Голос ее дрожал. Горман подумал, что она сердится, но это был просто страх. Она испугалась. Дико испугалась и пыталась скрыть это под маской возмущения. Берк понимал, что она чувствует, но тем не менее продолжал настаивать. У него не было выбора.

— Слушайте, — начал он примирительно, — мы не знаем, что там происходит. Если вышел из строя не наземный передатчик, а их ретрансляционный спутник, то единственный способ починить его — это послать на орбиту ремонтников, В колонии нет космического корабля. Если дело в этом, то они там сидят и проклинают Компанию за то, что она не может оторвать от кресел свою коллективную задницу и быстро послать ремонтную бригаду. Если дело в спутнике, то ремонтная бригада даже не ступит на поверхность планеты. Но мы не знаем, что там случилось, и если это не орбитальный спутник, то я хотел бы, чтобы вы были там. Как советник. Вот и все.

Горман отпил уже заметную часть своего кофе.

— Вам не нужно будет принимать участие в вылазках. Даже если мы приземлимся на планете. Я могу гарантировать вашу личную безопасность.

Она закатила глаза и посмотрела на потолок.

— Рипли, нас будет сопровождать не обычное подразделение армии или полиции, — с нажимом сказал Берк. — Эти колониальные морские пехотинцы — крутые ребята, и они снабжены первоклассным оружием. Человек плюс машина. Нет ничего, с чем они не справились бы. Верно, лейтенант?

Горман позволил себе слегка улыбнуться.

— Нас учили иметь дело со всякими неожиданностями. Мы справлялись и с худшими мирами, чем Ахеронт. Процент наших потерь при такого рода операциях чуть больше нуля, но я думаю, что этот процентный показатель еще немного понизится после визита на Ахеронт.

Если он собирался произвести впечатление на Рипли своим заявлением, то он не достиг цели. Она снова взглянула на Берка.

— А как насчет вас? Какой у вас интерес в этом деле?

— Ну, Компания финансирует колонию совместно с Колониальной Администрацией. Что-то вроде аванса за право разработки минералов и часть долговременной прибыли. Внося капитал в дело благоустройства планет, мы разнообразим свою деятельность. Операции с недвижимостью в галактическом масштабе. Строим лучшие миры и все такое.

— Да, да, — пробормотала она. — Я видела рекламные передачи.

— Корпорация не получит никакой ощутимой прибыли до тех пор, пока не завершится благоустройство Ахеронта, но такие предприятия и рассчитаны на длительный период.

Заметив, что все это не производит на хозяйку ни малейшего эффекта, Берк переключился на другую тему.

— Я слышал, вы работаете в грузовых доках Портсайда?

Как и следовало ожидать, ее ответ носил оборонительный характер:

— Да, это так. Ну и что?

Он не обратил внимания на прозвучавший в ее словах вызов.

— Работаете на погрузчиках и подъемниках — что-то в этом роде?

— Это все, что я смогла получить. Я сойду с ума, если всю жизнь буду жить на подачки. Как бы то ни было, а это удерживает меня от мыслей… обо всем. Выходные дни гораздо хуже. Слишком много времени для мыслей. Мне лучше чем-нибудь заниматься.

— И вам нравится такая работа?

— Вы пытаетесь пошутить?

Он возился с застежкой своего чемоданчика.

— Может быть, это не все, что вы можете получить. Что, если я скажу, что могу помочь вам снова стать офицером? Получить обратно свою лицензию? И что Компания согласна возобновить контракт с вами? Больше не будет ни возни с комиссией, ни споров. Официальный выговор будет изъят из вашего дела. Бесследно. Если кто-то заинтересуется, вы были в длительном отпуске. Совершенно нормально после долгих лет службы. Все будет так, словно ничего не случилось. Даже величина вашей пенсии не изменится.

— А как насчет Внесолнечной Колониальной Администрации и страховой компании?

— Со страховой компанией все решено, закончено, сделано. Она остается в стороне. Поскольку в вашем личном деле ничего не появится, вы для страхователей представляете не больший риск, чем тот, который был до вашего последнего полета. Что касается ВКА, они бы хотели видеть вас в составе спасательной экспедиции. Об этом уже позаботились.

— Если я полечу.

— Если вы полетите, — кивнул он, слегка наклонившись к ней. Он не упрашивал. Это гораздо больше походило на уговоры опытного продавца.

— Это второй шанс, малыш. Большинство из тех, кто попадал в поле зрения комиссии по расследованию, не имел возможности вернуться на свое место. Если все дело только в этом проклятом спутнике связи, то все, что вам придется делать — это сидеть в своем уютном уголке и читать книжку, пока техники производят ремонт. Читать и подсчитывать, сколько вы получите за время, проведенное в гиперсне. После этого вы сможете вычеркнуть из памяти все неприятности и вернуться на то место, которое вы привыкли занимать. Полная оплата, полное пенсионное обеспечение, работа. Я видел ваше дело. Еще один длительный полет, и вы можете получить удостоверение капитана.

— Для вас сейчас лучше всего — посмотреть в лицо своему страху и преодолеть его. Вы снова будете на коне.

— Обойдитесь без меня, Берк, — холодно сказала она. — У меня есть результаты тестирования психики в этом месяце.

По его лицу скользнула улыбка, но тон стал более решительным:

— Отлично. Давайте разберемся. Я читал оценку вашей психики. Вы просыпаетесь каждую ночь, скомканные простыни, тот же кошмар снова и снова…

— Нет! Мой ответ — нет.

Она убрала обе чашки, хотя ни одна из них не была пуста. Это была форма прощания.

— А теперь уходите, пожалуйста. Извините меня. Только уйдите. Пожалуйста.

Двое мужчин обменялись взглядами. Выражение лица Гормана невозможно было понять, но она чувствовала, что его отношение изменилось от любопытства к презрению. Ну и черт с ним: что он знает? Берк сунул руку в карман, достал полупрозрачную карточку и положил ее на стол, прежде чем направиться к двери. Он задержался в дверном проеме, чтобы улыбнуться ей.

— Подумайте об этом.

Затем они ушли, оставив ее наедине со своими мыслями. Неприятное общество. Ветер. Ветер и песок и стонущее небо. Бледный диск чужого солнца, словно вырезанный из бумаги, трепещет в пыльной мгле. Пронзительный вой, тон которого становится все выше и выше, приближается и приближается к тебе, пока не становится прямо над тобой, душит тебя, прерывает твое дыхание.

С гортанным криком Рипли села в постели, обхватив грудь руками. Ей было тяжело и больно дышать. Вздохнув поглубже, она осмотрела крохотную спальню. Тусклый свет ночника освещал голые стены, туалетный столик, шкаф, скомканные простыни в ногах постели. Джонс растянулся на шкафу, самом высоком месте комнаты, бесстрастно взирая на нее. Такую привычку кот приобрел вскоре после их возвращения. Когда они ложились спать, кот пристраивался возле хозяйки, чтобы, как только она заснет, покинуть ее ради самого безопасного и надежного места на шкафу. Он знал, что ночью придет кошмар, и уступал ему дорогу.

Она вытерла пот со лба и щек уголком простыни. Пальцы шарили по ночному столику, пока не нащупали сигареты. Что-то послышалось — она резко повернула голову. Ничего нет. Только тихий ход часов. В комнате никого, кроме нее и Джонса. И, конечно, никакого ветра.

Потянувшись влево, она ощупала другой столик. Наконец она обнаружила карточку, которую оставил Берк. Она повертела ее в пальцах, затем вставила в щель консоли рядом с кроватью. На видеоэкране, занимавшем большую часть дальней стены, вспыхнуло слово «ЖДИТЕ». Она терпеливо ждала, пока не появилось лицо Берка. Он был небрит, глаза — мутные, он, похоже, еще не успел проснуться, но когда увидел, кто его вызывает, заставил себя улыбнуться.

— Алло? О, Рипли. Привет.

— Берк, скажите мне только одну вещь.

Она надеялась, что в комнате достаточно света, чтобы мониторы могли передать ее выражение лица так же хорошо, как и голос.

— Что вы собираетесь туда, чтобы убить их. Не изучать. Не привезти с собой. А сжечь, вычистить — навсегда.

Он моментально проснулся, она заметила это.

— Да, таков наш план. Если там есть что-либо опасное, мы избавимся от этого. Необходимо защитить колонию. Никакой возни с потенциально опасными организмами. Это — политика Компании. Если мы находим что-нибудь смертельно опасное, вообще что-нибудь, мы это уничтожаем. Ученые могут исследовать пустые яйца. Я даю слово.

Длинная пауза, и он наклоняется к переговорному устройству, его лицо на экране увеличивается.

— Рипли, Рипли? Вы еще там?

Времени на размышления больше нет. Может быть, пришло время действовать.

— Все в порядке. Я здесь.

Ну вот, она сказала. Каким-то образом она это сказала.

Казалось, он хочет ответить, поздравить или поблагодарить ее. Что-то сделать. Она прервала связь прежде, чем он успел сказать хотя бы слово. Что-то глухо шлепнулось на простыню рядом с ней, она повернулась и нежно посмотрела на Джонса. Она погладила его по спинке, и он удовлетворенно затих, прижался к ее бедру и замурлыкал.

— А ты, мой милый, остаешься здесь.

Кот щурился, а она продолжала гладить его, скользя пальцами вдоль кошачьей спины. Вряд ли он понимал ее слова или значение телефонного разговора, но он не хотел сопровождать ее.

«По крайней мере, один из нас еще сохранил здравый смысл», — подумала Рипли, забираясь под одеяло.

IV

Космический корабль был уродлив. Потрепанный, слишком старый, с отремонтированными узлами, которые давно нужно было заменить, но слишком ценный и большой, чтобы отправить его в металлолом. Его хозяевам было легче модифицировать его, чем строить новый. Его линии неуклюжи, а двигатель — чересчур велик. Гора металла, композитов и керамики, летающая куча металлолома, памятник войне, он жестко держал свой курс сквозь таинственную область, называемую гиперпространством. Он был чисто функционален, как и его человеческий груз. Его название — «Сулако».

В этом путешествии спали четырнадцать человек. У одиннадцати — простые и похожие сновидения, прямые, как курс корабля, который нес их сквозь пустоту. Сны еще двоих более индивидуальны. Последний спал под действием седативных препаратов, снижающих эффект повторяющихся ночных кошмаров. Четырнадцать спящих — и один, для кого сон был излишней абстракцией.

Старший помощник Бишоп проверил показания приборов и внес корректировку. Долгое ожидание подходило к концу. Звук тревоги пронесся по всей длине массивного военного транспорта. Вернулись к жизни спящие агрегаты и машины, отключенные для сохранения запаса энергии. И люди были разбужены от долгого сна в своих капсулах. Убедившись, что выход из гиперсна проходит нормально, Бишоп занялся выводом корабля на низкую геостационарную орбиту Ахеронта.

Рипли проснулась первой. Не потому, что она была более приспособлена, чем ее товарищи, или больше привыкла к гиперсну, а просто потому, что ее капсула была первой в ряду. Сидя на постели, она резко потерла свои руки, затем начала работать с ногами. Берк сидел в своей капсуле напротив нее, а за ним лейтенант — как его зовут? — ах, да, Горман.

В остальных капсулах находился воинский контингент «Сулако»: восемь мужчин и три женщины. Это была специально отобранная группа людей, готовых подвергать риску свою жизнь почти все то время, когда они не спали. Эти люди приспособились к долгим периодам гиперсна, чередующимся с короткими, но насыщенными периодами бодрствования. Тип людей, не проводящих время в баре или на прогулке.

Рядовой первого класса Спанкмейер был командиром спускаемого модуля и вместе с пилотом Ферро отвечал за доставку команды на поверхность планеты, которую они собирались посетить, и ее возвращение обратно. В случае необходимости — срочно. Он протирал глаза и зевал в своей капсуле.

— Я становлюсь слишком стар для этого.

Никто не обратил внимания на это замечание, так как было хорошо известно (по крайней мере, ходили такие слухи), что Спанкмейер поступил на военную службу, еще не успев достигнуть нужного для этого возраста. Тем не менее никто не смеялся над его зрелостью или недостатком ее теперь, когда они готовились спуститься на поверхность нового мира в управляемом им аппарате.

Рядовой Дрейк вертелся в своей капсуле рядом со Спанкмейером. Он был немного старше Спанкмейера и намного безобразнее. Своей внешностью и телосложением он весьма напоминал «Сулако». У Дрейка были руки, как у легендарного одноглазого моряка, его нос был переломан до такой степени, что не подлежал исправлению средствами косметической хирургии, на лице его был безобразный шрам, приводивший одну сторону его рта в состояние постоянной ухмылки. Этот шрам можно было исправить, но Дрейк не захотел. Это была единственная медаль, которую ему было позволено носить всегда. На нем была надета кепка с помятым козырьком, которую ни одна живая душа не нашла бы «привлекательной».

Дрейк был оператором смарта.[11] Он также неплохо разбирался в винтовках, пистолетах, гранатах, умел владеть всеми видами клинков и собственными зубами.

— Они платят нам слишком мало за это, — ворчал он.

— Слишком мало за то, чтобы проснувшись, увидеть твое лицо, Дрейк.

Это замечание исходило от капрала Дитрих, которая бесспорно была самой хорошенькой в группе, исключая случаи, когда она срывала рот.

— Заткнись, — ответил ей Дрейк. Он взглянул на обитателя другой недавно открывшейся капсулы. — Эй, Хикс, ты выглядишь так, как я себя чувствую.

Хикс был старшим капралом и вторым по званию в группе после старшего сержанта Эйпона. Он был немногословен и всегда оказывался в нужном месте в самый сложный момент, что очень ценили его товарищи по морской пехоте. Он никогда не давал советов, если его об этом не просили. Но когда он говорил, то, что он хотел сказать, заслуживало внимания.

Рипли восстанавливала циркуляцию крови в ногах, сгибая и разгибая колени, и возвращала подвижность суставам. Она рассматривала участников группы, проходивших мимо нее к своим шкафчикам. Среди них не было ни суперменов, ни слишком мускулистых фигур, но каждый из них был поджарым и крепким. Она подозревала, что даже самый слабый из них сможет целый день бежать по поверхности планеты с двойным тяготением, неся полное снаряжение и ведя на ходу бой, а затем провести ночь, разбирая и ремонтируя сложное компьютерное оборудование. Хватает и мышц и мозгов, даже если они и предпочитают разговаривать, как парни с улицы. Это было самое лучшее, что могли предложить военные. Она чувствовала себя с ними немного безопаснее — но только немного.

Старший сержант Эйпон следовал по центральному проходу, кратко беседуя с каждым вновь оживающим солдатом. Сержант выглядел так, что, казалось, он может голыми руками разобрать грузовик средней величины. Когда он проходил мимо компьютерного техника капрала Хадсона, последний пожаловался:

— Этот пол прямо ледяной.

— Как и ты был десять минут назад. Сроду не видел такую кучу старых баб. Принести тебе шлепанцы, Хадсон?

Техник поднял глаза и посмотрел на сержанта.

— Будьте любезны, сэр. Я буду вам очень признателен.

Несколько раздавшихся смешков показали, что ответ Хадсона был оценен по достоинству. Эйпон улыбнулся и продолжил свой путь, подгоняя и поторапливая своих людей.

Рипли отступила в сторону, когда они проходили мимо нее. Это была крепко сбитая группа, единый боевой организм с одиннадцатью головами, а она не была частью этой группы. Она была в стороне, сама по себе. Некоторые кивнули ей, проходя мимо, и один или двое бегло поздоровались. Это было все, на что она могла рассчитывать, но это не позволяло ей расслабиться в их компании.

Рядовой первого класса Васкес только взглянула на нее, проходя мимо. Даже роботы оказывали ей более теплый прием. Васкес, тоже оператор смарта, не подмигнула и не улыбнулась ей. Черные волосы, черные глаза, тонкие губы. Если бы захотела, могла бы быть привлекательной.

Чтобы управлять смартом, требовался особый талант; уникальный сплав силы, умственных возможностей и рефлексов. Ришта ждала, что эта женщина что-нибудь скажет. Но та, не открывая рта, прошла мимо. Каждый в группе был жестким. Дрейк и Васкес казались не только жесткими, но и подлыми.

Ее напарник окликнул ее, когда она подошла к его шкафчику:

— Эй, Васкес, тебя по ошибке никогда не принимали за мужчину?

— Нет. А тебя?

Дрейк протянул открытую ладонь. Она хлопнула по ней, и его пальцы немедленно сжались вокруг ее маленьких пальцев. Давление с обеих сторон возрастало — молчаливое, болезненное приветствие. Оба были рады проснуться от гиперсна и снова жить.

Наконец она залепила ему звонкую пощечину, и их руки разъединились. Они смеялись, играя, как молодые доберманы. Дрейк был сильнее, но Васкес проворнее, решила Рипли, наблюдая за ними. Если придется спускаться на планету, она хотела бы, чтобы именно они были рядом с ней. Место между ними было наиболее безопасным.

Бишоп спокойно двигался среди группы, помогая им массажем и бутылкой специальной жидкости после сна, действуя больше как камердинер, нежели офицер корабля. Он казался старше, чем любой из членов группы, включая лейтенанта Гормана. Когда он был недалеко от Рипли, она заметила, что на его левом запястье вытатуирован цифровой код. Она напряглась, увидев это, но ничего не сказала.

— Эй! — рядовой Фрост обращался к кому-то, кого Рипли не видела. — Ты взял мое полотенце?

Фрост был так же молод, как и Хадсон, но гораздо красивее, по крайней мере он сам был готов доказывать это любому, кому было не жалко на это времени. Когда дело доходило до хвастовства, шансы двух молодых людей были равны. Хадсон полагался на громкость своих высказываний, в то время как Фрост искал нужные слова.

Спанкмейер продолжал жаловаться.

— Мне бы нужно еще немного расслабиться, парень. Как можно было послать нас прямо сюда? Это нечестно. Мы совсем не успели отдохнуть, парень.

Хикс тихо проворчал:

— У тебя было три недели. Ты что, собираешься теперь всю жизнь расслабляться?

— Я имею в виду настоящий отдых. Хочу подышать свободно, а не лежать в холодильнике. Три недели в морозилке — разве это отдых?

— Да, старшой, как насчет этого? — поинтересовалась Дитрих.

— Ты знаешь, что это не ко мне.

Эйпон повысил голос, заглушая остальных.

— Ладно, хватит пережевывать одно и то же. Первый сбор в пятнадцать. Я хочу, чтобы к этому времени все выглядели по-человечески — большинству из вас придется постараться. Разошлись.

Одежда, которая была на них во время гиперсна, снята и брошена в ликвидационное устройство. Легче уничтожать эти остатки и брать новую одежду для обратного путешествия, чем пытаться восстановить брюки и рубашки, которые облегали тело в течение нескольких недель. Цепь поджарых обнаженных тел потянулась под душ. Струи воды смывали накопившийся пот и грязь, успокаивали нервные окончания под очищаемой кожей. Сквозь облачка пара Хадсон, Васкес и Ферро наблюдали, как вытирается Рипли.

— А это что за свежатина? — Васкес задала этот вопрос, промывая волосы.

— Она здесь что-то вроде консультанта. Я мало знаю о ней.

Крошка Ферро вытирала свой живот, плоский и мускулистый, как стальная плита, и добавила с преувеличенной значительностью:

— Она однажды видела чужого. По крайней мере так болтают.

— О-о-о! — Хадсон состроил рожу. — Я поражен.

Эйпон прикрикнул на них. Он был уже в раздевалке, с полотенцем на плечах. Его плечи были так же лишены жира, как и плечи его сослуживцев, которые были на двадцать лет моложе его.

— Пошли, пошли. Сушитесь быстрее, кучка лежебок. Давайте, время вышло. Вы испачкаетесь быстрее, чем отмылись.

В столовой люди разделились. Это произошло автоматически. Не нужно было шептать что-либо на ухо или класть возле приборов карточки с именами. Эйпон и его команда заняли большой стол, тогда как Рипли, Горман, Берк и Бишоп сели за другой. Каждый сам наливал себе кофе, чай, напиток или воду, ожидая, когда автоматический повар выдаст яйца и эрзац-бекон, тосты и котлеты, приправы и витаминные добавки.

Каждого из членов команды можно было различить по его форме. Двух одинаковых не было. Это не было результатом специальных знаков отличия, а зависело от личного вкуса. «Сулако» — не казарма, а Ахеронт — не плац. Иногда Эйпон просил кого-нибудь убрать слишком вопиющее дополнение к одежде, например, когда Кроу поместил на спине бронежилета компьютерный портрет своей последней подружки. Но большинство людей из команды украшало свою внешность так, как им нравилось.

— Эй, старшой, — произнес Хадсон, — что там за операция?

— Ага, — Фрост булькнул чаем. — А то мне приказали срочно отправляться, и я не успел даже сказать «прости—прощай» Мирне.

— Мирна? — рядовой Вежбовский поднял кустистую бровь. — А я думал, Лина.

Фрост казался неуверенным.

— Мне помнится, Лина была три месяца назад. Или шесть.

— Это — спасательная экспедиция, — Эйпон цедил свой кофе. — Нам нужно спасти несколько сочных дочек колонистов.

Ферро была разочарована.

— Черт, это не для меня.

— Кто сказал? — Хадсон поедал ее глазами. Она бросила в него кусочек сахара.

Эйпон только слушал и смотрел. У него не было причин вмешиваться. Он мог их успокоить, мог сделать все по инструкции. Вместо этого он позволял им вести себя свободно, но только потому, что знал, что его люди — самые лучшие. Он бы пошел в бой, имея за спиной любого из них, не беспокоясь, что не видит его, зная, что, если ему будет что-то угрожать, о нем позаботятся лучше, чем если бы он сам имел глаза на затылке. Пусть поиграют, пусть ругают и Колониальную Администрацию, и армию, и Компанию, и его тоже. Когда наступит время, игра прекратится, и каждый из них займется только делом.

— Тупые колонисты.

Спанкмейер смотрел в тарелку так, словно еда начала менять свой вид. После трехнедельного сна он был чертовски голоден, но все же не настолько, чтобы не высказать своих солдатских кулинарных комментариев.

— Что это было?

— Яйца, недоумок, — ответила Ферро.

— Я знаю, что такое яйцо, пустоголовая. Я имею в виду эту плоскую желтую штуку на краю.

— Наверное, кукурузный хлеб, — Вежбовский повертел в руке свою порцию и рассеянно добавил: — Эй, я бы не возражал еще разок попробовать того Арктурианского кушанья. Помните те времена?

Капрал Хикс сидел справа от него. Он взглянул на соседний стол, потом опять уставился в тарелку.

— Кажется, новый лейтенант слишком хорош, чтобы есть вместе с нами, недостойными. Целуется с представителем Компании.

Вежбовский уставился на другой стол, не беспокоясь о том, что кто-нибудь может заметить направление его взгляда.

— Да-а-а.

— Не имеет значения, если он знает свое дело, — сказал Кроу.

— Магическое слово, — Фрост разбил яйцо. — Разберемся.

Возможно, им не понравилась молодость Гормана. Хотя он был старше, чем половина членов группы. Наиболее вероятно, что им не нравился его внешний вид: волосы чистые даже после нескольких недель, проведенных в гиперсне, складки на брюках острые и ровные, ботинки блестят, словно металлические. Он выглядел слишком хорошо.

Пока они ели, ворчали и глазели, Бишоп занял свободное место рядом с Рипли. Она намеренно встала и направилась к дальнему концу стола. Старший помощник выглядел уязвленным.

— Жаль, что вы так относитесь к синтетикам, Рипли.

Она не обратила на него внимания и посмотрела на Берка.

— Вы мне ничего не сказали о том, что на борту есть андроид! — ее тон был обвинительным. — Почему? Не лгите мне, Картер. Я видела его татуировку, когда была в душе.

Берк казался озадаченным.

— Ну, это просто не пришло мне в голову. Я не знал, что вы так расстроитесь. Уже много лет Компания взяла за правило держать на борту каждого транспорта синтетика. Они не нуждаются в гиперсне и намного дешевле стоят, чем живой пилот, наблюдающий за скачком в межзвездном пространстве. Они не сходят с ума, долго работая в одиночестве. Ничего особенного я в этом не вижу.

— Лично я предпочитаю определение «искусственный человек», — мягко перебил Бишоп. — В чем, собственно, дело? Может быть, я смогу помочь.

— Не думаю, — Берк вытер с губ остатки яиц. — В ее последнем полете синтетик допустил ошибку. Там было несколько жертв.

— Это ужасно. Когда это произошло?

— Довольно давно, — ответил Берк, не вдаваясь в подробности, за что Рипли была ему благодарна.

— Следовательно, это должна быть старая модель.

— Хайпердин Системс 120-А/2.

Наклонившись к Рипли, Бишоп, примирительно обратился к ней:

— Ну, это все объясняет. Старые А/2 всегда были немного дерганые. Сейчас бы такого не случилось, в нас встроены поведенческие ингибиторы. Для меня невозможно причинить зло человеку или своим бездействием позволить кому-либо сделать это. Ингибиторы устанавливают на заводе вместе с остальными мозговыми функциями. Никто не может их перестроить. Вы же видите, я вполне безвреден.

Он протянул ей тарелку с кучкой желтых прямоугольничков:

— Еще кукурузного хлеба?

Рипли выбила ее из рук андроида. Тарелка не разбилась, ударившись о дальнюю стену. Хлеб рассыпался, тарелка упала на пол.

— Держитесь от меня подальше, Бишоп! Понятно? Держитесь подальше.

Вежбовский молча наблюдал эту сцену, затем пожал плечами и вернулся к еде.

— Ей тоже не нравится кукурузный хлеб.

Выходка Рипли не вызвала других комментариев членов боевой группы, которые уже заканчивали завтрак и направлялись в зал подготовки. Вдоль стен располагались ряды экзотического оружия. Несколько человек сдвинули стулья и начали импровизированную игру в кости. Трудно играть после того, как ты три недели провел в бессознательном состоянии, но, тем не менее, они пытались. Когда вошли Горман и Берк, они лениво выпрямились, но мгновенно подтянулись, когда на них рявкнул Эйпон.

— Смир-но!

Мужчины и женщины замерли, как один: руки по швам, глаза прямо, и сосредоточились на том, что дальше скажет сержант.

Горман быстро осмотрел строй. Если это только возможно, люди были сейчас более неподвижны, чем они лежали замороженными в гиперсне. Он немного подождал, прежде чем сказать:

— Вольно.

Шеренга слегка нарушила прямолинейность, когда они расслабили мышцы.

— Я сожалею, что у нас не было времени дать вам инструкции прежде, чем мы покинули Гейтуэй, но…

— Сэр? — раздался голос Хадсона.

Горман раздраженно взглянул на говорившего. Не мог дать ему закончить даже первую фразу, влез со своим вопросом. Нельзя сказать, что он не ждал ничего подобного. Его предупредили о характере этих людей.

— Да, в чем дело, Хикс?

Говоривший кивнул на человека, стоящего рядом с ним.

— Хадсон, сэр. Хикс — это он.

— В чем вопрос, солдат?

— Это что, будет война на одном месте или что-то вроде охоты за клопами?

— Если бы вы немного подождали, то увидели бы, что я предвидел ваш вопрос, Хадсон. Я понимаю ваше нетерпение и любопытство. Это нетрудно объяснить. Все, что мы знаем, это то, что до сих пор связи с колонией нет. Старший помощник Бишоп пытался связаться с Хадли, как только «Сулако» оказался в зоне слышимости Ахеронта. Он не получил ответа. Проверка планетарного спутника связи показала, что он — в порядке, и не это является причиной отсутствия связи. Мы пока не знаем, в чем дело.

— Ну, а что вы думаете? — спросил Кроу.

— Есть предположение, только предположение, что там имеется ксеноморф.[12]

— Кто-о-о? — протянул Вежбовский. Хикс наклонился к нему и тихо прошептал:

— Это — охота на клопов.

Затем громче, лейтенанту:

— Ну и кто это такие, если они там есть?

Горман кивнул Рипли. Она шагнула вперед. Одиннадцать пар глаз смотрели на нее, как ружейные прицелы: бдительные, внимательные, любопытные и догадливые. Они оценивали ее, еще сомневаясь, отнести ли ее к таким же, как Берк и Горман, или еще куда-нибудь. Они не могли понять, нравится она им или нет, потому что они еще не знали ее.

Ладно, остановимся на этом. Она положила на стол перед собой горсть крохотных дисков.

— Я продиктовала все, что знаю сама по этому вопросу. Здесь несколько копий. Вы можете прочесть их в своих каютах.

— Я медленно читаю, — Эйпон слегка улыбнулся. — Подразните нас немного.

— Да, расскажите нам предысторию.

Спанкмейер прислонился спиной к взрывчатке, которой хватило бы, чтобы поднять на воздух небольшой отель, и устроился поудобнее среди зажигалок и детонаторов.

— О’кей. Прежде всего необходимо понять жизненный цикл этого организма. На самом деле там два существа. Первая форма появляется из споры, из такого большого яйца и прикрепляется к своей жертве. Она внедряет в жертву зародыш и затем погибает. Это всего лишь движущийся орган воспроизведения. Затем…

— Это прямо о тебе, Хикс, — Хадсон усмехнулся, взглянув на старшего соседа, который ответил ему своей обычной равнодушной улыбкой.

Рипли не видела здесь ничего смешного. Потом поняла. Эти люди все еще были уверены, что она описывает нечто, существующее лишь в ее воображении. Ей нужно запастись терпением. Похоже, что это будет нелегко.

— Вторая форма, эмбрион, несколько часов живет в теле жертвы. Созревает. Затем оно, — она судорожно сглотнула, внезапно почувствовав сухость в горле, — появляется. Линяет. Быстро растет. Взрослая особь стремительно проходит через несколько ступеней развития, пока не принимает форму…

Теперь ее перебила Васкес:

— Все это здорово, но я хочу знать только одно.

— Да?

— Где они?

Она показала пальцем на пустое пространство между Рипли и дверью, подняла большой палец и сдула воображаемого врага. Одобрительные возгласы и смешки раздались среди ее товарищей.

— Вот так Васкес! — как всегда, Дрейк восхищался скромной кровожадностью своей партнерши. Ее прозвали «Играющий убийца». И не напрасно.

Она коротко кивнула:

— В любое время. В любом месте.

— Кто-то сказал «чужой»? — Хадсон расселся в кресле, от нечего делать поигрывая в руках ружьем с особенно длинным и тонким стволом. — Она подумала, что сказали «нарушители закона» и записалась добровольцем.

— Пошел ты! — Васкес погрозила технику пальцем.

Он ответил, стараясь передразнить ее голос и интонацию:

— «В любое время. В любом месте».

Голос Рипли оставался холодным, как обшивка «Сулако»:

— Можно вмешаться в вашу беседу, мистер Хадсон? Я знаю, большинство из вас рассматривает все это как очередную типовую полицейскую акцию. Могу уверить вас, что это не так. Я видела это существо. Я видела, что оно может сделать. Если вы столкнетесь с ним, гарантирую, что вам не будет так смешно.

Хадсон, ухмыляясь, помалкивал. Рипли переключила свое внимание на Васкес:

— Надеюсь, что это будет так же легко, как вы думаете. Я действительно надеюсь.

Их взгляды встретились. Ни одна из женщин не отвела глаз.

Берк прервал их поединок, встав между ними и обращаясь к остальным членам группы:

— Достаточно для предыстории. Предлагаю вам найти время, чтобы изучить диски, которые любезно приготовила для нас Рипли. Они содержат дополнительную базовую информацию, а также детальные рисунки, сделанные компьютером. Надеюсь, вам будет интересно. Обещаю, что они привлекут ваше внимание.

Он уступил место Горману. Лейтенант был резок и, хотя он не очень походил на командира, голос его звучал именно так.

— Благодарю вас, мистер Берк, миссис Рипли.

Его взгляд скользнул по безразличным лицам людей.

— Есть вопросы?

В заднем ряду взлетела рука, и он смиренно вздохнул:

— Да, Хадсон?

Техник изучал свои ногти.

— Как мне выйти из этой группы?

Горман сердито посмотрел на него и сдержался, чтобы не предложить первое, что придет в голову. Он снова поблагодарил Рипли, и она заняла свое место.

— Хорошо. Я хочу, чтобы эта операция прошла гладко и без потерь. Я хочу, чтобы вы усвоили все основные данные к восьми тридцати.

В группе раздалось несколько стонов, но никто особенно не протестовал. Они этого ждали.

— Погрузка артиллерийского снаряжения, разборка и проверка вооружения и подготовка спускаемого модуля займут семь часов. Я хочу, чтобы все были готовы вовремя. Соберитесь. Вы три недели отдыхали.

V

«Сулако» напоминал огромную металлическую раковину, дрейфующую в ночном море. С обеих сторон его довольно неуклюжего корпуса беззвучно вспыхивали голубоватые огни, когда он выходил на заданную орбиту. В кабине пилота Бишоп не отрываясь следил за приборами на пульте управления. Время от времени он прикасался к кнопкам и выключателям, отдавая нужную команду. Основной его задачей было следить за тем, как компьютеры выводят корабль на расчетную орбиту. Автоматика сделала возможными межзвездные полеты и отвела человеку роль резервной системы. А теперь человека заменяли синтетические люди, подобные Бишопу. Исследование космоса стало обычной профессией.

Когда стрелки и показания всех приборов установились должным образом, Бишоп наклонился к микрофону:

— Внимание. Говорит Бишоп из центра управления корабля. Операции внутриорбитального маневрирования завершены. Вывод на геостационарную орбиту закончен. Устанавливаю искусственную гравитацию согласно норме Ахеронта. Благодарю за содействие. Можете возобновить работу.

В отличие от тишины и покоя в большей части корабля, в грузовом отсеке кипела бурная деятельность. Спанкмейер сидел в кабине управления огромного погрузчика, машины, напоминавшей скелет механического слона, но гораздо более мощной. С помощью специальных перчаток, в которые вставлялись руки, и специальных углублений для ног, машине задавались движения по переноске грузов. Она их выполняла, увеличивая способность переносить тяжести в несколько тысяч раз.

Спанкмейер нырнул длинными руками-манипуляторами машины в выпуклый артиллерийский контейнер и вытащил оттуда подставку с маленькими тактическими ракетами. Не вызывая у сидящего внутри оператора каких-то усилий, погрузчик понес груз в спускаемый модуль. Внутри последнего раздались грохот и звяканье, что свидетельствовало о том, что ракеты доставлены по назначению и автоматически закреплены на нужном месте. Спанкмейер отправился за очередным грузом. Погрузчик был весь исцарапанный и перепачканный в смазке. На его задней части виднелась полустертая надпись «Катерпиллар».[13]

Остальные члены группы либо работали с буксировочными моторами, либо с погрузчиками. Все проходило без разговоров, лишь время от времени они перебрасывались репликами. Несчастных случаев тоже не было. Все отделение работало подобно механизмам полуметаллической, полуорганической машины. Несмотря на близость нахождения друг от друга и огромное количество опасных постоянно движущихся машин, никто друг друга не задевал. Хикс наблюдал за погрузкой, сверяясь с электронной декларацией корабельного груза и время от времени кивал, когда еще одна необходимая предварительная операция завершалась.

На оружейном складе Вежбовский, Дрейк и Васкес занимались подготовкой оружия импульсного действия. Пальцы этих троих действовали с не меньшей точностью, чем погрузчики. Крошечные платы микросхем вынимались, проверялись и очищались от пыли, прежде чем их помещали в смертоносные металлические и пластиковые корпуса.

С помощью компьютера Васкес любовно прогнала свой тяжелый смарт через последнюю проверку. Оружие не носилось, а надевалось. Оно было оснащено интегральным компьютерным затвором, поисково-определительным устройством и было установлено на специальной подвеске для самостабилизации во время передвижений оператора. Единственное, чего не могло делать это оружие, — это спускать курок.

С нежной улыбкой Васкес работала со своим смартом. Это было трудное дитя, но оно надежно защитит ее и ее товарищей. Она уделяла ему больше заботы и внимания, чем любому из своих коллег.

Дрейк это полностью разделял. Он тоже разговаривал со своим оружием, правда, про себя. Члены группы считали это нормальным. Общепризнанно, что Колониальные морские пехотинцы — народ неуравновешенный, а операторы смартов — и подавно. Для них оружие — часть тела, а работа с ним — основная функция. Дрейка и Васкес мало волновали наладка приборов связи, пилотирование спускаемого модуля, вождение бронетранспортера, даже помощь при загрузке модуля перед высадкой на планету. Все, что от них требовалось, — стрелять. Их специализацией было иметь дело со смертью.

Оба любили свое дело.

Десантники оказались самыми занятыми. Берк уже закончил свои немногочисленные личные приготовления к высадке, когда Горман, наконец, смог поручить Эйпону проследить за завершающей стадией подготовки группы. Когда они отошли в сторону, представитель компании мимоходом спросил у лейтенанта:

— Из колонии так ничего и нет?

Горман покачал головой и, заметив что-то в процедуре погрузки, сделал пометку в своем электронном блокноте.

— Нет даже сигнала несущей частоты. Молчание по всем каналам.

— А вы уверены в передатчике спутника?

— Бишоп утверждает, что все тщательно проверил и что тот отлично отзывается на любую команду. Он послал на Землю стандартный сигнал проверки. Мы должны получить ответ через несколько дней. Это будет окончательным подтверждением, хотя Бишоп и так уверен в том, что система в порядке.

— Значит, что-то не так на поверхности планеты.

Горман кивнул:

— Мы с самого начала так считали.

Берк задумался.

— А как обстоят дела с местными передатчиками? Телевидение колонистов, связь центра с вездеходами, передачи между станциями атмосферного наблюдения и тому подобное?

Лейтенант с сожалением покачал головой.

— Если там кто-то и общается, то только с помощью дымовых сигналов или зеркал. Электромагнитный спектр мертв, за исключением низкочастотных помех местного солнца.

Представитель компании пожал плечами.

— Мы и не ожидали что-либо еще обнаружить. Но всегда хочется на что-то надеяться.

— Разумеется. Может, колонисты дали обет молчания или же коллективно надулись.

— Зачем им это?

— Откуда я знаю? Массовое религиозное поклонение или что-нибудь в этом роде, повлекшее за собой прекращение передач.

— Может быть.

Берку хотелось верить Горману. А Горман хотел верить Берку, хотя оба ни на секунду не сомневались в обратном. Молчание колонии Ахеронта не было случайностью. Люди любят поговорить, а колонисты и подавно. Прервать все передачи добровольно они не могли.

Рипли некоторое время наблюдала за двумя мужчинами. Потом она переключила свое внимание на проходивший процесс погрузки и подготовки к высадке. Она уже видела десантные корабли в выпусках хроники, но впервые оказалась так близко от них. Они придавали чувство защищенности. Бронированные и хорошо вооруженные, они походили на гигантских черных ос. Как раз в это время шестиколесный бронетранспортер был загружен внутрь корабля. Он напоминал железный слиток, толстый и приземистый, несимпатичный на вид и чисто функциональный.

Движение слева от нее заставило ее отступить в сторону, когда Фрост подкатил тележку с непонятным оборудованием.

— Дорогу, пожалуйста, — вежливо сказал он.

Извинившись, Рипли попятилась, но тут же была вынуждена освободить путь Хадсону.

— Извините.

Он даже не взглянул на нее, сосредоточив все внимание на перевозимых боеприпасах.

Мысленно выругавшись, Рипли выбралась из этой организованной неразберихи и нашла Эйпона. Когда она подошла к нему, он разговаривал с Хиксом. Оба изучали контрольный список. Рипли не проронила ни слова, пока сержант не заметил ее.

— Что-нибудь надо? — полюбопытствовал он.

— Да. Я чувствую себя пятым колесом в телеге и изнемогаю от безделья.

Эйпон согласился:

— От безделья плохо всем. Что из этого?

— Может быть, и мне найдется дело?

Он почесал затылок и поглядел на нее.

— Не знаю. А что вы умеете?

Обернувшись, она протянула руку.

— Я могу управлять погрузчиками. У меня второй класс. Это моя последняя специальность.

Эйпон посмотрел в указанном направлении. Там в специальной нише стоял резервный погрузчик «Сулако». Его люди могли многое, но это прежде всего солдаты. Десантники, а не строительные рабочие. Лишняя пара рук не помешала бы при укладке тяжелого груза, особенно если эти руки были из сплава титана, как у погрузчика.

— Это не игрушка.

Скептический тон Эйпона сопровождался выражением сомнения на лице Хикса.

— Знаю, — сухо ответила Рипли. — Но сегодня не рождество.

Сержант поджал губы.

— Второй класс, да?

В ответ на это Рипли развернулась, зашагала к погрузчику, быстро поднялась по лесенке и села на сиденье. Как она и предполагала, погрузчик мало отличался от тех, с которыми она имела дело на Земле. Должно быть, немного усовершенствованная модель. Она нажала на несколько выключателей. Механизмы заработали. Моторы взвыли, переходя в ровный гул.

Рипли просунула руки и ноги в специальные перчатки и углубления, и погрузчик, подобно внезапно ожившему динозавру, поднял свои титановые лапы. Он гремел, когда она продвигалась к блоку с моделями. Огромные клешни вытянулись и наклонились, нырнув в ближайший контейнер. Она подняла груз и перенесла его в сторону наблюдавших мужчин. Среди гула моторов прозвучал ее голос:

— Куда это?

Хикс взглянул на сержанта и одобрительно поднял бровь.

Личные приготовления проходили в том же ритме, что и погрузка модуля, но более тщательно. Что угодно может происходить с установками и связью, но солдат никогда не допустит неполадок в своем оснащении. Ведь каждому предстояло вести свою собственную небольшую войну.

Сначала проверялась бронезащита — нет ли на ней трещин или вмятин. Затем проверялись специальные боевые ботинки, способные противостоять любым сочетаниям погоды, коррозии и зубов. Вещмешки, обеспечивавшие возможность существования хрупкого человеческого существа в любой враждебной среде без дополнительной помощи в течение месяца. Жилеты, предохранявшие от резких толчков во время приземлений или передвижений по трудной местности в районе наступлений. Шлемы, защищающие череп, и щитки, защищающие глаза. Наушники для связи с модулем, с бронетранспортером и с теми, кому придется охранять тебя сзади.

Когда все было готово и проверено, вся эта операция была повторена сначала. А когда и это было закончено и оставалась еще минута—другая, то проверялась работа соседа.

Эйпон расхаживал взад-вперед мимо своих людей, ненавязчиво контролируя их, хотя хорошо знал, что в этом нет необходимости. Он твердо верил в ту школу, что прошли его подопечные, одним из главных принципов которой был: «не было гвоздя — подкова пропала». Подошло время бросить на все последний взгляд. Иногда мелочи играют трагическую роль в судьбе.

— Девочки, пошевеливайтесь! Приступаем к операции. Пошли, пошли. Вы и так долго спали.

Разбившись на пары и тройки, все направились к модулю, возбужденно болтая. Эйпон мог построить своих людей и заставить их шагать в ногу, но не стал — его люди такими мелочами не занимались. Сержант с удовольствием отметил про себя, что новый лейтенант уже во многом разобрался и помалкивал. Негромко переговариваясь, они вошли в модуль без флагов и звуков фанфар. Гимном им служил ряд затасканных привычных ругательств, которыми обменивались и мужчины, и женщины — люди, готовые бросить вызов смерти. Эйпон понимал их. Как известно всем пехотинцам на протяжении нескольких тысяч лет, в смерти нет ничего благородного. Только раздражающая окончательность.

Оказавшись в модуле, десантники гуськом направились в бронетранспортер. Машина двинется вперед в то самое мгновение, когда челнок коснется Земли. Транспортер предназначался для довольно суровых передвижений, но десантники не были неженками.

Когда все взобрались на борт, двери модуля закрылись, прозвучал клаксон, оповещая о начале разгерметизации грузового отсека. Замигали предупреждающие огни.

Десантники расположились двумя сплошными радами, между которыми оставался проход. Радом с солдатами в их неуклюжей амуниции Рипли чувствовала себя маленькой и беззащитной. Ведь к ее форме добавились только летный жилет и шлем с устройством связи. Оружия никто не предлагал.

Хадсон был слишком возбужден, чтобы спокойно сидеть, С округленными глазами он шнырял по проходу, своими хищными движениями напоминая кошку на охоте. Одновременно он извергал из себя полубессвязный словесный поток, укрыться от которого в ограниченном пространстве не было никакой возможности.

— Я готов. Готов встретиться с ним. Выяснить, что это такое. Это окончательно. Эй, Рипли.

Она равнодушно взглянула на него.

— Не беспокойтесь, милая леди. Я и моя команда убивающих машин защитят вас. Поверьте.

Он похлопал по вспомогательного орудию, установленному у них над головой, стараясь не задевать спускового механизма.

— Лазерное орудие индивидуального прицеливания. Разве не умница? Трах! Этим малышом можно поджарить полгорода. К тому же у нас имеются тактические ракеты, плазменные импульсные винтовки. У нас есть звуковые электронные орудия. У нас есть ножи…

Хикс поднялся, сгреб Хадсона и рывком посадил на пустующее место. Его голос прозвучал тихо, но убедительно.

— Прекрати это.

— Хорошо, Хикс, — неожиданно послушался Хадсон.

Рипли кивнула капралу в знак благодарности. Молодое лицо, старые глаза, подумала она, рассматривая его. Должно быть, успел немало повидать на своем веку. Может быть, даже больше, чем ему хотелось бы. Она ничего не имела против тишины, наступившей после монолога Хадсона. Это была почти истерика. Она не хотела бы выслушивать это и дальше. Капрал наклонился к Рипли.

— Не обращайте внимания на Хадсона. Ни на кого из них не обращайте внимания. Они все такие в замкнутом пространстве.

— Если он так же хорошо стреляет, как работает языком, то, возможно, мое давление снизится до нормы.

Хикс усмехнулся.

— Не беспокойтесь насчет этого. Хотя Хадсон — компьютерный техник, но он — специалист по части ближнего боя. Впрочем, как и все остальные.

— Вы тоже?

Он откинулся обратно на сиденье:

— Я здесь не потому, что хотел стать поваром-кондитером.

Затарахтели моторы. Модуль накренило, когда он выдвинулся из грузового отсека и повис на подвесках.

— Эй, — проворчал Фрост. — Кто-нибудь проверял замки у этого гроба? Если они не закреплены, мы можем шлепнуться на дно челнока.

— Спокойно, лапушка, — сказала Дитрих. — Проверено мной. Нам ничего не грозит. Этот шестиколесник никуда не денется, пока мы не поцелуем землю.

Во взгляде Фроста появилось облегчение.

Ожили двигатели модуля. Когда поле искусственной гравитации «Сулако» осталось позади, в животах появилась легкость. Они отдалялись от огромного транспортного судна. Еще немного — и они совсем освободятся, и моторы заработают в полную мощь. Руки и ноги поплыли в невесомости, но сами они были закреплены на сидениях. Стены транспортера дрожали от гула двигателей. Гравитация вернулась снова.

Берк походил на рыболовное судно, оказавшееся у берегов Ямайки. Он радостно оскалился, предчувствуя начало настоящих приключений.

— Пошли!

Рипли на мгновение прикрыла глаза, и перед ней замелькали зеленые пятна. Нет, лучше уж смотреть на сосредоточенные лица Фроста, Кроу, Эйпона и Хикса.

В кабине управления челноком Спанкмейер и Ферро следили за показаниями приборов.

С ростом скорости челнока начала расти перегрузка. Кое у кого в транспортере задрожали губы. Никто не проронил ни слова, пока они стремительно приближались к атмосферному слою планеты.

Внизу — серое преддверие ада. Темная мантия облаков, окутывавшая Ахеронт, вдруг стала чем-то большим, нежели перламутровыми одеяниями, которыми можно было любоваться сверху.

Атмосфера была плотной и беспокойной, вскипающей над сухими пустынями и безжизненными горами. О ландшафте можно было судить только с помощью сложных датчиков и воспроизводящего оборудования.

Челнок содрогался, проходя через чуждые потоки газа. Голос Ферро, раздававшийся в наушниках, казался ледяным, когда она проводила аппарат через пылевые бури.

— Включаю дальномеры. Видимость ноль. Подходящее место для пикника. Что за горшок с дерьмом.

— Два—четыре—ноль, — Спанкмейер был слишком занят, чтобы в таком же роде отвечать на ее жалобы. — Отмечается некоторая ионизация корпуса.

Ферро взглянула на экран.

— Это плохо?

— Ничего такого, с чем не справились бы фильтры. Ветер больше двухсот.

На замигавшем между ними экране появилась топографическая модель местности, над которой они пролетали.

— Появилась поверхность. Чего ты ждала, Ферро? Тропических пляжей?

Он нажал локтем на тройку выключателей.

— Включаю тепловые определители. Вертикальное смещение непредсказуемо. Слишком много завихрений.

— Ясно, — Ферро нажала на кнопку. — Ничего такого, что не учтено в программе нашего компьютера. По крайней мере, там внизу погода не изменилась.

Она взглянула на экран.

— Воздух там грубоват.

По внутренней селекторной связи прозвучал оживленный голос пилота.

— Ферро, посмотри на очертания этого земляного кома. Летними каникулами здесь не пахнет.

Рипли наблюдала за своими спутниками, зажатыми в тесноте транспортера. Хикс спал во всей амуниции, тяжело осев в сторону. Похоже, толчки при снижении его не беспокоили. Большинство остальных десантников тихо сидели, глядя прямо перед собой, задумавшись о чем-то своем. Хадсон постоянно что-то бормотал про себя. Его губы неустанно шевелились. Рипли даже не пыталась что-нибудь понять.

Берк с профессиональным интересом изучал оборудование внутри бронетранспортера. Напротив него с закрытыми глазами сидел Горман. Он был бледен. На шее и лбу выступили капли пота. Его руки беспрестанно теребили колени. Должно быть, снимает напряжение или вытирает липкие руки, подумала Рипли. Ей показалось, что ему станет легче, если с ним заговорить.

— Лейтенант, какой это у вас по счету вылет?

Он сверкнул на нее открывшимися глазами.

— Учебный — тридцать восьмой.

— А боевой! — Васкес постаралась это подчеркнуть.

Горман старался ответить таким тоном, словно это не имело никакого значения. Даже, если бы их и не было.

— Всего два. Это третий.

Васкес и Дрейк переглянулись, но ничего не сказали. Им и так все было ясно. Об этом можно было судить по красноречивым выражениям их лиц. Рипли с упреком посмотрела на Берка, а тот ответил ей беспомощным взглядом, как бы желая сказать:

— Я человек гражданский. Военные не в моем ведомстве.

Все обстояло, конечно, не так, но не время об этом спорить теперь. Под ними лежал Ахеронт, а земной бюрократизм был далеко позади. Рипли закусила губу. Горман казался вполне компетентным. Кроме того, рано или поздно, при любых столкновениях, Эйпон себя покажет. Эйпон и Хикс.

В наушниках продолжали звучать голоса из кабины корабля. Ферро и Спанкмейер уперлись локтями в подлокотники кресел и, сцепив руки, устроили борьбу. Ферро умудрилась обыграть Спанкмейера со счетом три—один. В промежутках между схватками они управляли модулем.

— Выходим на последний круг перед снижением, — сообщила Ферро. — Снижаемся на уровень семь—ноль—девять. Подключаю систему конечного наведения.

— У тебя все конечное, — сказал Спанкмейер. Это была старая шутка пилотов, которую Ферро пропустила мимо ушей.

— Смотри на свой экран. Я не могу одновременно управлять этим сосунком и следить за местностью. Держись подальше от гор.

Последовала пауза.

— Где радиомаяк?

— Ничего похожего, — спокойно ответил Спанкмейер. — Может, он вышел из строя вместе со связью.

— Ты же знаешь, что это не так. Маяки работают автоматически и имеют автономные источники питания.

— Ладно, тогда поищи его.

— Я договорюсь, чтобы кто-нибудь помахал каким-нибудь драным флагом.

Наступило молчание. Все десантники сохраняли внешнее спокойствие. Ферро и Спанкмейер и при худшей погоде, чем на Ахеронте, сажали их так нежно, словно поцелуй младенца.

— Ветры стихают. Отличная погода для запускания воздушных змеев. Мы немного подержим корабль в устойчивом положении, чтобы вы, ребята, могли поиграть со своими игрушками.

Возникло легкое движение, и десантники начали готовиться к окончательному приземлению. Горман снял летное обмундирование и направился по проходу к тактическому центру управления транспортера. Берк и Рипли последовали за ним, пока десантники занимались своим делом.

Горман проскользнул к пульту управления, а Берк встал сзади, наблюдая через плечо лейтенанта за его действиями. Рипли с удовольствием отметила про себя, что ничто не повлияло на мастерство Гормана. Он словно ожил, занявшись делом. Его пальцы оживляли экраны и пульты подобно пальцам органиста. Из кабины модуля до них донесся радостный голос Ферро.

— Наконец-то поймали маяк. Сигнал неясный, но это определенно он. Облаков стало меньше, и появилась хоть какая-то видимость. Мы видим Хадли.

Горман спросил, наклонившись к микрофону:

— Как он выглядит?

— Похоже на то, что пишут в брошюрах, — ответила она сардонически. — Тишайшее место в Галактике. Мрачная массивная конструкция. Какие-то огни видны, так что какие-то источники питания в порядке. С этого расстояния не видно — постоянные они или аварийные. Но огней немного. Может, они спят.

— Спанкмейер, ваши наблюдения?

— Словно всех ветром сдуло. Но их не бомбили, поврежденных зданий не видно. Правда, это отсюда, а освещение плохое. Простите, нам надо следить за изображением поверхности.

— Мы разберемся с этим, когда прибудем на место.

Горман повернулся к многочисленным экранам. С каждой минутой он становился все более уверенным. Скорее всего невесомость — его слабое место, подумала Рипли. Бели это действительно так, то она может не беспокоиться.

Кроме тактических экранов имелись еще маленькие — по два на каждого солдата. Под ними имелись таблички с именами. Первый экран давал изображение с помощью устройства, вмонтированного в боевой шлем. С помощью второго экрана определялись биоритмы каждого десантника: пульс, работа сердца, частота дыхания и тому подобное. Так что в любую минуту можно было располагать информацией о физическом состоянии участников экспедиции.

Выше маленьких экранов и немного сбоку были расположены экраны размером побольше, дававшие изображение ландшафта местности. Горман нажал кнопку на панели. Раздался звуковой сигнал.

— Внешне все в порядке, — пробормотал Горман как бы для своих невоенных спутников. Рипли обратила внимание на ровные линии кровяного давления. Ни у кого из десантников пульс не превышал семидесяти пяти.

На одном из маленьких видеомониторов не было изображения.

— Дрейк, проверьте вашу камеру, — приказал Горман. — У меня нет изображения. Фрост, покажите мне Дрейка. Может быть, внешние неполадки.

На соседнем экране появилось лицо Дрейка в шлеме. Он взял упаковку батареек и стукнул ею по левой стороне головы. На его экране возникло изображение.

— Так-то лучше. Теперь дай панораму.

Дрейк подчинился.

— Я научился этому в техническом классе, — сообщил он. — Только для верности надо ударять по левой стороне, иначе он не заработает.

— А если стукнуть справа? — поинтересовалась Рипли.

— Нарушится контроль за давлением, удерживающим шлем на голове.

Она могла видеть смеющееся лицо Дрейка на экране Фроста.

— И мозги взорвутся.

— Какие мозги? — фыркнула Васкес. Дрейк наклонился к ней и попытался упаковкой батареек стукнуть по ее шлему с правой стороны.

Их успокоил Эйпон. Его не очень-то волновал шлем Дрейка, потому что оператор смарта избавится от него при первой же возможности. Как, например, Васкес. Она всегда появляется в своем цветном платке, а Дрейк — в своей кепочке. Неуставной боевой головной убор. Оба считали, что шлемы мешают движению прицела, и Эйпон не мог их переубедить. Пусть хоть бреют свои головы наголо, если хотят, лишь бы стреляли метко.

— Боевая группа А, приготовиться. Проверьте резервные системы и источники питания. Если кто-то погибнет, когда мы рассредоточимся, то скорее всего из-за этого. Если вас не убьет какое-нибудь пугало, это сделаю я. Даю две минуты.

Эйпон посмотрел направо:

— Кто-нибудь, разбудите Хикса.

Собравшиеся десантники захохотали. Рипли улыбнулась, взглянув на биомонитор капрала. С экрана смотрело скучающее лицо в шлеме. Следующий по званию после Эйпона, капрал, должно быть, мечтал о теплых странах. Ей тоже захотелось расслабиться. Когда-то ей это удавалось. Может, по окончании экспедиции получится снова.

Пассажирский отсек ожил с появлением вещмешков и оружия. Васкес и Дрейк помогали друг другу одевать амуницию.

Передний экран показывал тот же вид, что и экран перед Ферро и Спанкмейером. Прямо впереди них возвышался правильный конус металлического вулкана, извергающего в небо горячий газ. Его гул почти заглушал сигналы звукового датчика.

— Сколько таких на Ахеронте? — спросила Рипли у Берка.

— Около тридцати. Точной справки дать не могу. Они рассыпаны по всей планете. Они расположены так, чтобы выбросы равномерно распределялись в атмосфере. Каждый вулкан автоматизирован, а его выбросы контролируются оперативным центром Хадли. Их продукция будет использоваться до тех пор, пока воздух здесь не приблизится к земной атмосфере. Постепенно они сами будут отключаться. Но до этого они будут действовать круглосуточно от двадцати до тридцати лет. Они дорого стоят, но надежны. Кстати, их производим мы.

Корабль проплыл над грохочущей вершиной. Рипли была поражена. Как любой человек, имеющий дело с космосом, она слышала о громадных конструкциях, используемых для преобразования планет, но никогда не думала, что увидит такое своими глазами.

Горман включил основные экраны, показавшие безмолвные крыши колонии.

— Держать на сорока, — скомандовал он Ферро через микрофон. — Сделай плавный круг над комплексом. Не думаю, что мы что-нибудь отсюда заметим, но будем действовать по инструкции.

— Это можно, — ответил пилот. — Держитесь покрепче. Может немного поболтать нас, пока мы здесь кружим. Помните, что это не аппарат для полетов в атмосфере, а паршивый модуль. Суборбитальное маневрирование — это отнюдь не коронный номер в его репертуаре.

— Делайте, как вам сказали, капрал.

— Да, сэр, — Ферро добавила еще что-то неразборчивое. Рипли сомневалась, что это было нечто лестное для начальника.

Они кружили над городком. Движения вокруг домов не наблюдалось. Немногочисленные огни, которые они заметили раньше, продолжали гореть. Звуковым фоном всему этому служил рев атмосферного процессора.

— Повреждений как будто нет, — заметил Берк. — Словно чума всех скосила.

— Может быть.

Здания колонии напоминали Горману останки старинного фрегата на дне океана.

— Ладно, — неожиданно сказал он Эйпону. — Пора.

В пассажирском отсеке старший сержант поднялся со своего места и посмотрел на своих десантников, которые держались руками за поручни над их головами, чтобы сохранять устойчивость при непрекращающейся болтанке корабля.

— Вы слышали, что сказал лейтенант. Я хочу, чтобы на этот раз вы рассредоточились как следует. Если кто-нибудь будет наступать на пятки впереди идущему, он вернется на корабль.

— Это обещание? — Кроу состроил невинные глазки.

— Эй, Кроу, а к мамочке не хочешь? — оскалился на него Вежбовский.

— Хотелось бы, чтобы она тут была, — ответил рядовой. — Она бы помыла пол под тобой.

Они выстроились перед центральным люком, производя последние операции. Проходя мимо, Васкес толкнула локтем Рипли.

— Вы остаетесь здесь?

— Можете не сомневаться.

— Представляю себе, — и оператор смарта отвернулась, переключив свое внимание на затылок Дрейка.

— Садимся в шестидесяти метрах от главной телеметрической мачты, — Горман повертел ручку настройки прибора. Внизу по-прежнему никаких признаков жизни. — После высадки немедленно убирайтесь, найдите мягкое облако и оставайтесь на станции.

— Поняла, — механически ответила Ферро.

Эйпон следил за хронометром, вмонтированном в перчатку.

— Десять секунд. Внимание!

Модуль снизился до ста пятидесяти метров над колонией. Автоматически вспыхнули внешние сигнальные огни, выхватив из мрака отрезки посадочной линии. Влажная бетонированная площадка была усеяна мусором, который приносил ветер, но размеры кусков мусора не были настолько большими, чтобы помешать точно рассчитанной посадке Ферро. Когда тонны металла опустились на поверхность, гидравлические ноги смягчили удар. Спустя несколько секунд из грузового отсека с ревом выехал бронетранспортер. Как только он коснулся поверхности Ахеронта, заработали моторы модуля, и он исчез в темном небе.

Ни единая живая душа не выскочила навстречу транспортеру, когда он продвигался между безмолвными зданиями колонии. Из-под его армированных колес вылетала грязь. Транспортер резко повернул налево, так что его дверь оказалась напротив главного входа в городок. Дверь не успела еще полностью открыться, а Хадсон уже спрыгнул на землю и побежал. Все остальные последовали его примеру. Они быстро рассеивались по площадке перед входом, стараясь не терять друг друга из виду.

Внимание Эйпона было приковано к экрану, на котором появилось изображение окружающих зданий. Компьютер отрегулировал освещение таким образом, чтобы видимость была максимальной.

Архитектура колонии носила функциональный характер. До совершенства ее планировали довести позднее, когда этому не будет мешать ветер. Ветер раскидывал мусор между зданиями — это был тот мусор, который ветер не мог унести прочь. Кусок металла, торчащий из какого-то неровного основания, ударялся о близлежащую стену. Эхо от звуков ударов разносилось ветром по округе. Немногочисленные неоновые лампы горели неровным светом. Звучавший в наушниках голос Гормана казался отрывистым.

— Первая группа, на линию. Хикс, организуйте кордон между входом и транспортером. Следи за тылом. Васкес, займите свое место. Пошли.

Группа десантников направилась к главному входному шлюзу. Никто не ждал радостных приветствий, не особенно надеялись и на то, что удастся проникнуть внутрь безо всяких затруднений. Но никто не ожидал увидеть два тяжелых вездехода, поставленные нос к носу перед большой дверью и загораживающие проход. Словно находившиеся внутри пытались помешать проникновению чего-то извне.

Васкес первая достигла безмолвных машин и остановилась, чтобы заглянуть в кабину одного из них. Управление было вырвано и раскидано по полу. Васкес равнодушно проскользнула между вездеходами и флегматичным тоном доложила:

— Словно кто-то ломом прошелся.

Она подбежала к дверному проходу и кивнула догонявшему справа Дрейку. Появился Эйпон, осмотрел препятствие и подбежал к внешнему пульту управления дверью. Его пальцы перепробовали все комбинации. Но сигнальные огни безмолвствовали.

— Закупорено? — спросил Дрейк.

— Запечатано. В этом разница. Хадсон, давай сюда. Нужен проход.

Хадсон положил оружие и принялся серьезно, без привычных острот, изучать дверную панель.

— Стандартная штука, — сказал он меньше чем через минуту.

С помощью инструмента, который он вынул из-за пояса, Хадсон убрал защитную оболочку и начал изучать электрическую схему.

— Пару секунд, сержант.

Искусными и осторожными движениями, несмотря на ветер и холод, он начал копаться в поврежденной цепи. Эйпон и остальные молча наблюдали.

— Первая группа, — рявкнул сержант в свой микрофон. — Собраться возле меня у главного шлюза.

Полусорванная вывеска скрипела и стонала над головами. Ветер ударял больше по нервам, чем по телу. Хадсон восстановил цепь. Две сигнальные лампочки судорожно замигали. Скрипя от скопившейся пыли, большая дверь поползла на своих шарнирах. На полпути она остановилась. Но этого было более чем достаточно.

Эйпон жестом приказал Васкес продвигаться вперед. Выставив вперед дуло своего смарта, она шагнула вовнутрь. Остальные последовали за ней, услышав в шлемах трескучий голос Гормана.

— Вторая группа, вперед. Фланговая позиция, на близком расстоянии. Что там, сержант?

Эйпон обежал глазами интерьер немого здания.

— Пока все чисто. Никого нет дома, сэр.

— Ладно. Вторая группа, следите за тылом по мере продвижения.

Лейтенант улучил момент и обернулся назад:

— Рипли, вы в порядке?

Рипли вдруг поняла, что она слишком часто дышит, словно пробежала марафонскую дистанцию. Она сдержанно кивнула, сердясь на себя и на Гормана за такое чрезмерное внимание. Горман повернулся к пульту.

Васкес и Эйпон устремились по широкому безлюдному коридору. Редкие лампы горели голубым светом над их головами. Затухающее аварийное освещение. Их сопровождал ветер, разгуливающий по вестибюлю. Пол был покрыт лужами. Чуть дальше через отверстия в потолке сочилась вода. Эйпон запрокинул голову так, чтобы камера, вмонтированная в шлем, передала на транспортер явные следы перестрелки.

— Пульсирующие винтовки, — пробормотал он, объясняя причину появления дыр. — Кто-то палил, как сумасшедший.

Находившаяся в оперативном блоке Рипли резко обернулась к Берку.

— Люди, приехавшие на поселение, не станут носиться по своему жилищу, стреляя как сумасшедшие. Также как и люди, у которых вышла из строя коммуникативная связь. Что-то их заставило делать это.

Берк только пожал плечами и обратился к экранам.

Эйпон сморщился, увидев пробитые отверстия.

— Грязь.

Это было мнение не эстета, а профессионала. Старший сержант любил чистую работу. Да, здесь, разумеется, только колонисты, напомнил он себе. Инженеры, конструкторы, обслуживающий персонал. Военных нет. Ну, разве что парочка полицейских. В солдатах до настоящего момента не’ нуждались. Но что же здесь происходит теперь? Ветер как будто дразнил его. Он продвигался дальше по коридору в поисках ответа на вопрос, но находил лишь темноту.

— Двигаемся дальше.

Жесты возобновившей движение Васкес напоминали жесты робота. Дуло ее смарта поворачивалось то влево, то вправо, то снова возвращалось в исходное положение, держа на прицеле каждый дюйм впереди. Ее глаза сосредоточились на мониторе оружия. Она даже не смотрела под ноги. Эхом отзывались шаги рядом и позади нее, но впереди царила тишина.

Горман постукивал пальцем рядом с большой красной кнопкой.

— Держитесь плотнее и парами. Вторая группа, проходите вглубь. Хикс, поднимитесь на второй уровень. Используйте детекторы движения. Заметите что-нибудь движущееся, подавайте сигнал.

Кто-то пропел а‘капелла[14] несколько строчек арии Доннера,[15] вызывающего бурю, из оперы «Золото Рейна».[16] Похоже, это был Хадсон, но Рипли не была уверена, потому что певец себя ничем не выдал. Она тщетно попыталась что-нибудь заметить на индивидуальных экранах. Каждый темный угол внутри здания казался воротами в ад, каждая тень таила смертельную опасность. Рипли попыталась сдержать участившееся дыхание.

Хикс повел свою группу по лестнице на второй уровень городка. Коридор второго уровня был зеркальным отражением нижележащего, может быть, только более извилистый, но такой же пустой. У него было одно преимущество — отсутствие ветра.

Встав в центре группы, Хикс достал маленькую металлическую коробку со стеклянным окошком. Внутри было что-то хрупкое, но, как и все снаряжение десантника, она имела прочный корпус. Хикс нацелился окошком вглубь коридора и включил прибор. На шкале никаких показаний. Хикс медленно повел прибором налево и направо.

— Ничего, — сообщил он. — Никаких признаков жизни.

— Продвигайтесь вперед, — разочарованно произнес Горман.

Хикс держал детектор в вытянутой руке, а члены группы прикрывали его с трех сторон. Они проходили мимо комнат и офисов. Двери одних были сорваны, двери других, наоборот, плотно закрыты. Интерьеры были похожи. Ничего необычного не наблюдалось.

Чем дальше они шли, тем более вопиющими становились следы борьбы. Мебель перевернута, бумаги раскиданы. Незаменимые диски компьютерной памяти валялись под ногами. Личные вещи, привезенные сюда за бешеные деньги, были сломаны, порваны и разбросаны. Бесценные книги из настоящей бумаги плавали в лужах, натекших с потолков.

— Когда я учился в колледже, в моей комнате было то же самое, — попытался шутить Берк. Но что-то не очень получалось.

Некоторые комнаты были не просто перевернуты вверх дном, они были сожжены. В некоторых офисах были выбиты прочные защитные стекла в окнах с тройными рамами. В проемы окон врывались ветер и дождь. Зайдя в одно из помещений, Хикс поднял с журнального столика недоеденный пончик. Рядом стояла залитая дождем кофейная чашка. Черная гуща разлилась по полу.

Люди Эйпона методично исследовали нижний уровень, продвигаясь парами, которые действовали как единый организм. Они проходили через скромные компактные жилые квартиры колонистов. Смотреть особенно было не на что. Хадсон не сводил глаз со своего сканера, осторожно продвигаясь бок о бок с Васкес. Он отвлекся лишь раз, заметив пятно, выделявшееся на стене. Ему не потребовались сложные электронные анализаторы, чтобы убедиться в том, что это была кровь. Сидевшие в бронетранспортере это тоже поняли. Никто не проронил ни слова.

Вдруг определитель Хадсона издал сигнал, прозвучавший пугающе громко в пустоте коридора. Васкес резко обернулась, ее оружие было наготове. Они обменялись взглядами. Хадсон кивнул и стал медленно продвигаться к полуоткрытой двери, которая была наполовину выломана из дверной рамы. Дверь и окружавшие ее стены были усыпаны следами выстрелов из импульсной винтовки.

Когда напарник проверил дорогу, Васкес подошла поближе к поломанной двери и пнула ее ногой. Она едва не выстрелила внутрь помещения.

Повисшая на проводе соединительная коробка раскачивалась от ветра подобно маятнику. Время от времени она задевала спинку детской кроватки.

Васкес издала какой-то гортанный звук.

— Ох, эти детекторы движения. Ненавижу их.

Оба повернули обратно.

Рипли наблюдала за мониторами Хикса. Вдруг она резко подалась вперед:

— Подождите! Скажите ему…

Внезапно она сообразила, что кроме Берка и Гормана ее никто не слышит. Она поспешно натянула шлем с вмонтированным в него микрофоном.

— Хикс, это Рипли. Я кое-что заметила на твоем мониторе. Отступите назад.

Хикс подчинился, картинка на экране слегка отдалилась.

— Так. Теперь немного повернитесь влево… Вот!

Оба мужчины, находившихся в секторе управления вместе с Рипли, уставились на изображение, даваемые камерой капрала. Камера показывала участок стены, испещренный дырками и неровными выемками. Рипли похолодела. Она хорошо знала, в результате чего они образуются.

Хикс провел перчаткой вдоль поверхности поврежденного металла.

— Вам хорошо видно? Как будто оплавлено.

— Не оплавлено, — поправила его Рипли. — Вытравлено кислотой.

Берк удивленно посмотрел на нее.

— Хм. Кислота вместо крови.

— Похоже, что тут кто-то охотился на одного из старых знакомых Рипли, — судя по голосу Хикса, это не произвело на него такого впечатления, как на представителя компании.

Хадсон обследовал одну из комнат на нижнем уровне. Он махнул рукой, призывая членов группы присоединиться к нему.

— Эй, я думаю, если вам нравится то, должно понравиться и это.

Находившиеся в транспортере переключили свое внимание на экран говорливого рядового.

Хадсон смотрел вниз. Его ноги стояли на краю зияющей дыры. Когда он наклонился над краем, стала видна еще одна дыра, точно под первой, а за ней, слабо освещенный светом фонаря, виднелся отсек вспомогательного оборудования в подвальном этаже. Трубы, изоляционные трубки, провода — все было разъедено страшной жидкостью.

Осмотрев все, Эйпон обернулся.

— Вторая группа, говорите со мной. Ваше мнение?

На что голос Хадсона ответил:

— Только что закончили прочесывание. Никого нет дома.

Кивнув, словно соглашаясь с самим собой, старший сержант доложил в транспортер:

— Сэр, это мертвое место. Мертвое и пустынное. На фронте Хадли все спокойно. Что бы здесь ни произошло, мы опоздали.

— Опять опоздали на вечеринку, — и Дрейк пнул ногой кусок разъеденного металла.

Откинувшись назад, Горман задумался.

— Ладно. Эта зона безопасна. Посмотрим, что нам скажет компьютер. Первая группа, отправляйтесь в операторскую центра управления. Сержант, знаете, где это?

Эйпон нажал выключатель на перчатке. На щитке шлема перед его глазами появилась маленькая карта колонии Хадли.

— Надо зайти в это высокое здание. Это недалеко, сэр. Мы идем в нужном направлении.

— Хорошо, Хадсон. Когда доберетесь, попытайтесь получить доступ к центральному процессорному устройству их компьютера. Мы не собираемся его использовать, хотелось бы только с ним поговорить. Хикс, мы выходим. Встречайте меня у южного шлюза башни. Мы выходим.

— Вот и хорошо.

Хадсон хотел плюнуть, но не нашел для этого подходящей мишени.

— Он выходит. Я уже чувствую себя в большей безопасности.

Прежде чем согласиться с этим мнением, Васкес убедилась, что ее микрофон выключен.

Мощные фары бронетранспортера, проезжавшего по главной улице, выхватывали из темноты покрытые пятнами, продуваемые ветрами стены зданий колонии. Они миновали крытую стоянку, где находилось нескольких машин. Из под колес транспортера, когда он проезжал по лужам, вылетали фонтаны воды. Косой дождь стегал по фарам.

В водительском отделении бок о бок работали Бишоп и Вежбовский. Человек и синтетик великолепно находили общий язык. Каждый уважал способности другого. Например, оба знали, что Вежбовский может игнорировать какой бы то ни было совет Бишопа. Но оба знали также, что он, скорее всего, ему последует. Покосившись налево, Вежбовский указал:

— Думаю, что здесь.

Бишоп сверился с картой, ярко светящейся на экране.

— Должно быть здесь. Другого шлюза в этом районе нет.

Он притормозил, и тяжелая машина устремилась к отверстию, зияющему в ближайшей стене.

— Ага, здесь Хикс.

Хикс появился из открытого шлюза в тот самый момент, когда транспортер остановился. Он наблюдал, как дверь его открылась и оттуда появился экипировавшийся Горман, за которым последовали Берк, Бишоп и Вежбовский. Берк оглянулся назад в ожидании последнего пассажира бронемашины. Рипли колебалась, стоя в проеме двери. Она даже не взглянула на него. Все ее внимание сконцентрировалось на темное проходе, ведущем вглубь колонии.

— Рипли?

Их глаза встретились. Вместо ответа она резко замотала головой.

— Зона безопасна, — Берк попытался сказать это как можно убедительней. — Вы слышали Эйпона.

Снова жест отрицания. В шлемах раздался голос Хадсона.

— Сэр, центральное процессорное устройство колонии исправно.

— Молодец, Хадсон, — сказал лейтенант. — Оставайтесь в операторской. Мы скоро будем.

Он кивнул спутникам:

— Пошли.

VI

Разрушения оказались гораздо более сильными, чем можно было судить, глядя на монитор бронетранспортера.

— Похоже, Компании на эту колонию больше рассчитывать не стоит, — пробормотал Горман Берку.

— Здания в основном целые, — не согласился тот. — Остальное застраховано.

— Да? А как насчет колонистов? — воскликнула Рипли.

— Мы пока не знаем, что с ними произошло, — в его голосе звучало легкое раздражение, вызванное ее вопросом.

Внутри комплекса было довольно холодно. Система внутреннего отопления вышла из строя, да и ветер гулял вовсю, проникая сквозь открытые окна и дыры в стенах. Но Рипли чувствовала, что несмотря на все усилия ее защитного костюма, по ней течет пот. Вместе с остальными членами группы, она внимательно обследовала темные углы и дыры в стенах и на полу.

Значит, здесь все и началось. Здесь оно появилось. Чужое существо. Она ни на секунду не сомневалась в том, что здесь произошло. Чужой, похожий на того, который стал причиной гибели «Ностромо» и смерти всех членов ее экипажа, вырвался на свободу в колонии Хадли.

Хикс заметил ту нервозность, с которой она осматривала разгромленные комнаты и сожженные офисы и склады. Он молча подал знак Вежбовскому. Тот незаметно кивнул, чуть прибавил шагу и оказался справа от Рипли. Хикс слегка замедлил шаг, пока не оказался слева от нее. Вместе они обеспечивали ей защиту со всех сторон. Рипли заметила эти перемещения и бросила взгляд на капрала. Тот подмигнул. Или это ей показалось? Это произошло слишком быстро, чтобы сказать наверняка. Может быть, он непроизвольно моргнул? Ведь и этот коридор продувался ветром, поднимавшим пыль и пепел.

Впереди из бокового прохода показался Фрост. Он поманил их рукой и заговорил с Горманом, почему-то глядя при этом на Хикса.

— Сэр, вы должны это проверить.

— Что там, Фрост? — на ходу спросил Горман, который спешил, чтобы встретиться с Эйпоном, но солдат настаивал:

— Сэр, это проще показать.

— Ладно. Это сюда?

Лейтенант показал рукой вглубь коридора. Фрост кивнул и, развернувшись, нырнул в темноту. Все последовали за ним.

Проход, по которому он вел их, совсем не освещался. Их фонари выхватывали из темноты картины разрушения, гораздо более худшие, чем они видели до сих пор. Рипли почувствовала, что дрожит. Прочный и хорошо вооруженный бронетранспортер, находившийся не так далеко отсюда, словно огромная тень, стоял за каждой мыслью Рипли. Добежать до него можно было бы за несколько минут. Но там она была бы опять одна. Никакой самый надежный транспортер не мог обеспечить защиту лучше, чем окружавшие ее десантники. Рипли твердила себе об этом все время, пока они шли вперед.

— Где-то здесь, сэр, — показал рукой Фрост.

Коридор был заблокирован. Кто-то попытался соорудить баррикаду из сваренных труб и стальных плит, дверных панелей, кусков обшивки потолка и покрытия пола. Всюду были следы кислоты, разъедавшей воздвигнутую преграду. Металл был разорван и скручен какими-то ужасными силами. Справа от того места, где стоял Фрост, заграждение было продырявлено подобно старой кастрюле. Они по одному протиснулись в отверстие.

Лучи прожекторов запрыгали по представшей их глазам картине разрушения.

— Кто-нибудь знает, где мы находимся? — спросил Горман.

Берк достал карту с подсветкой.

— Медицинское крыло здания. Мы находимся в правом отсеке.

Десантники веером рассыпались по помещению, освещая фонарями перевернутые столы и кабины, сломанные стулья и дорогое хирургическое оборудование. Мелкие медицинские инструменты покрывали пол подобно стальному конфетти. Некоторые предметы мебели были навалены, прикручены болтами или приварены изнутри баррикады, которая перекрывала проход в отсек из других частей комплекса. Стена была покрыта темными пятнами, оставленными огнем, следами от выстрелов импульсных винтовок и дырами, проеденными кислотой.

Несмотря на отсутствие освещения, не все источники энергии были мертвы. Отдельные панели приборов тускло светились в темноте. Вежбовский провел одетой в перчатку рукой по одной из дыр в стене размером с баскетбольный мяч.

— Последнее убежище. Они бросили баррикаду и спрятались там.

— Похоже.

Горман пнул ногой пустую пластиковую бутылку, и она с грохотом покатилась по полу.

— У медиков самые мощные источники энергии плюс собственные аккумуляторы. Тел нет?

Фрост тщательно изучал дальний конец отсека.

— Я еще не видел ни одного тела. Но, похоже, здесь была драка.

— Кстати, Рипли, ваших «приятелей» я тоже не встречал, — Вежбовский огляделся по сторонам. — Эй, Рипли! — его палец лег на курок импульсной винтовки. — Где Рипли?

— Я здесь.

Ее голос донесся из соседней комнаты. Берк внимательно изучил это помещение и заключил:

— Медицинская лаборатория. Что-то она слишком чистая. Должно быть, до этого места сражение не дошло. Все закончилось там.

Вежбовский долго шарил глазами по комнате, слабо освещенной резервным источником энергии, прежде чем обнаружил то, что привлекло внимание Рипли. Что-то пробормотав себе под нос, он направился к ней. Остальные последовали за ним.

У дальней стены лаборатории стояло семь прозрачных цилиндров, светящихся фиолетовым цветом. Вместе с заполнявшей их жидкостью свет помогал сохранять органические материалы, помещенные в цилиндры. Все семь функционировали.

— Это перегонный аппарат. Кто-то здесь устраивал попойки, — сказал Горман. Но никто не улыбнулся этой шутке.

— Стандартное оборудование для медицинской лаборатории колонии данного масштаба, — Берк подошел к цилиндрам.

Семь труб для семи образцов. Каждый цилиндр содержал нечто, напоминавшее руку с огромным количеством растопыренных пальцев. Тела, к которым присоединялись длинные пальцы, были плоскими и были покрыты тонкой и прозрачной материей, напоминавшей бледную кожу. Псевдожабры лениво пошевеливались в специальной жидкости. Никаких явных органов зрения и слуха не было видно. Только длинные хвосты, находившиеся сзади у каждой из этих тварей, свободно плавали в жидкости. Пара существ свернули свои хвосты в плотное кольцо на дне цилиндров.

Не отрывая взгляда от цилиндров, Берк спросил у Рипли:

— Они такие же, как тот, что вы описали в своем рапорте?

Она молча кивнула.

Словно зачарованный, представитель компании приближался к одному из цилиндров, пока чуть не коснулся лицом стекла.

— Осторожнее, Берк, — предупредила Рипли.

Не успела она закончить фразу, как заключенное внутри существо резко дернулось в сторону приблизившегося живого существа за стеклом. Берк испуганно отскочил. Из брюшной части рукоподобной твари появилось что-то тонкое и мясистое. Эта конусообразная часть словно язык лизнула стенку цилиндра изнутри, но, наткнувшись на препятствие, она снова исчезла между похожими на жабры органами. Пальцы и хвост вернулись в первоначальное положение.

Хикс бесстрастно взглянул на Берка.

— Похоже, вы ему понравились.

Ничего не ответив, представитель компании медленно прошелся мимо цилиндров, пристально изучая каждый. Он протягивал руку к каждому из них, но лишь одно из оставшихся шести существ среагировало на прикосновение к стенкам сосуда. Остальные равнодушно плавали в специальной жидкости, лениво шевеля пальцами и хвостами.

— Эти мертвы, — сказал Берк, дойдя до последнего цилиндра. — А эти два — живые. Или у них какое-то другое состояние, но вряд ли. Поглядите, у мертвых совершенно другая окраска, словно они завяли.

Сверху каждого цилиндра лежала папка с бумагами. Собрав в кулак всю свою волю, Рипли заставила себя взять одну из папок над живым образцом. Она быстро отошла в сторону, раскрыла папку и принялась читать при свете своего фонаря. В дополнение к печатным материалам прилагались диаграммы и звукозаписи. Там были также несколько пластинок с изображениями, полученными с помощью ядерного магнитного резонанса, на которых была сделана попытка отобразить внутреннее строение существ. Все они были очень расплывчатыми. Отпечатанные на принтерах копии были исписаны на полях от руки. Должно быть, это писал кто-то из врачей. В основном эти записи были неразборчивыми.

— Есть что-нибудь интересное?

Берк остановился возле цилиндра, с которого она взяла досье, и рассматривал существо, заключенное там.

— Наверное, да, но слишком много технических расчетов для меня, — Рипли завязала папку. — Отчет о физических исследованиях доктора по фамилии Линг.

— Честер О.Линг.

Берк постучал ногтем по цилиндру. На этот раз существо решило не реагировать на стук.

— На станции Хадли было три доктора. Я полагаю, Линг был хирургом. Ну, и что он думает об этом подарке?

— Существо удалялось оперативным путем, прежде чем оно успевало внедрить зародыш в жертву. Стандартные хирургические процедуры не приносили никакого успеха.

— Как вы думаете, почему?

Горман, как и другие, тоже заинтересовался обнаруженными образцами, но не настолько, чтобы перестать контролировать обстановку.

— Внутренняя жидкость этих тварей разъедала инструменты. Врачи вынуждены были применить лазеры и для удаления существа и для прижигания. Этот образец присосался к человеку по имени Марачук, Джон Л.

Рипли вопросительно подняла глаза на Берка, но он лишь покачал головой.

— Мне это имя ни о чем не говорит. Этот человек не из административного аппарата. Должно быть, водитель или подсобный рабочий.

Рипли снова посмотрела в отчет.

— Кто бы это ни был, он умер во время операции. Они убили его, пытаясь спасти.

Хикс подошел к Рипли и заглянул в рапорт, но он не успел ничего прочесть. Неожиданно среагировал детектор движения.

Четверо десантников развернулись и стали проверять лабораторию — шаг за шагом. Хикс развернул свой прибор в сторону баррикады.

— Где-то сзади нас, — он показал рукой в сторону коридора, из которого они только что пришли.

— Один из нас? — Рипли инстинктивно передвинулась поближе к капралу.

— Трудно сказать. Этот малыш — не слишком точный инструмент. Он выполнен так, что работает даже при небрежном обращении с ним солдат, вроде меня. Но он не принимает решений.

Горман связался с Эйпоном:

— Эйпон, мы в медицинском и кое-что нашли. Где твои люди?

Он опустил на лицо щиток с планом колонии.

— Кто-нибудь есть в секторе D?

— Никого, — голос сержанта был хорошо слышен им всем. — Мы все в операторской центра управления, как было приказано. Вы хотите, чтобы мы составили вам компанию?

— Пока нет. Если что, мы сообщим.

Горман выключил связь и убрал микрофон.

— Пошли, Васкес.

Она энергично кивнула и перевела смарт в боевое положение. Тот со щелчком встал на место. Васкес и Хикс стали медленно продвигаться в сторону источника сигнала. За ними следовали Фрост и Вежбовский.

Капрал повел их обратно в главный коридор. А потом свернул направо по стальному лабиринту.

— Сигналы усиливаются. Они точно не механического происхождения.

В одной руке он держал детектор, другая лежала на винтовке.

— Какие-то хаотические перемещения. Черт возьми, где мы?

Берк быстро окинул взглядом помещение.

— Кухня. Если мы пройдем немного дальше, то должны увидеть кухонное оборудование.

Рипли чуть замедлила шаг, и ее обогнали Вежбовский и Фрост. Внезапно осознав, что сзади никого нет, она поспешила за остальными.

Предположение Берка подтвердилось. Прожекторы запрыгали по блестящим поверхностям громадного кухонного оборудования: холодильникам, плитам, различного вида резкам и стерилизаторам. Но Хикс даже не обратил на все это внимания, целеустремленно следуя за сигналом.

— Оно снова движется.

Васкес ледяным взглядом окинула помещение. Здесь было где спрятаться. Васкес нежно погладила пульт управления оружием. Впереди виднелся длинный разделочный стол.

— Куда?

Немного поколебавшись, Хикс кивнул в сторону длинного ряда машин, предназначенных для обработки замороженного мяса и овощей. Осторожно ступая, словно шагая под какой-то торжественный марш, десантники направились в указанном направлении. Споткнувшись о металлическую канистру, Вежбовский пнул ее так яростно, что та еще долго гремела в темноте. Ему удалось сохранить равновесие и самообладание, но Рипли чуть было не залезла на ближайшую стену.

Детектор капрала непрерывно пищал, почти гудел. Это гудение перерастало в жалобный вой. Вдруг с правой стороны раздался грохот падающих кастрюль, и какая-то тень промелькнула между столами.

Васкес быстро развернулась, ее палец уже лежал на курке. В это самое мгновение винтовка Хикса ударила снизу по тяжелому стволу ее оружия. Заряд ударил в потолок, разбрасывая в стороны капли расплавленного металла. Васкес обернулась и закричала на него.

Не обращая на нее никакого внимания, Хикс пробежал чуть вперед и перевел луч своего фонаря куда-то вниз. Он оставался в таком положении несколько мгновений, которые показались вечностью, потом поманил рукой Рипли. Ноги не слушались ее. Казалось, они примерзли к полу. Хикс снова помахал рукой, более настойчиво, и Рипли вдруг почувствовала, что движется вперед, словно в трансе.

Хикс стоял, нагнувшись, и пытался своим фонарем осветить пространство под высоким шкафом. Рипли присела на корточки рядом с ним.

Словно мотылек, посаженный на булавку, к стене лучом фонаря была прижата крошечная, перепуганная фигурка. Это была девочка. Вся грязная, с широко открытыми от ужаса глазами, она вся съежилась при приближении людей… В одной руке девочка сжимала пластиковый пакетик с едой, края которого были изорваны. Другой рукой она крепко держала за волосы голову большой куклы. Самого тела куклы нигде видно не было. Ребенок был не только грязен, но и истощен. Она казалась более хрупкой, чем голова куклы, которую она держала. Волосы были спутаны так, что напоминали гирлянду стальных колец, обрамлявшую лицо.

Как Рипли ни пыталась расслышать дыхание девочки, ей это не удавалось.

Девочка моргнула от яркого света, и этого краткого движения было достаточно, чтобы Рипли полностью пришла в себя. Она осторожно протянула малышке руку и улыбнулась.

— Вылезай, — мягко сказала она. — Все в порядке. Бояться нечего.

Рипли попыталась как можно дальше просунуть руку под шкаф.

Девочка попятилась от протянутых к ней пальцев. Было видно, что ее трясет. Она напоминала кролика, парализованного светом фар. Рипли почти было дотронулась до рваной блузки девочки.

Внезапно девочка резко метнулась вправо и с непостижимой ловкостью поползла на четвереньках под шкафами. Рипли поползла за ней, стараясь не потерять ребенка из виду. Хикс забежал сбоку и нашел узкий проход между двумя рядами шкафов. Он быстро протянул руку и поймал крошечную лодыжку. Но тут же выпустил.

— О, дьявол, она кусается!

Рипли рванулась за другой ногой, но промахнулась. Секунду спустя девочка была уже возле вентиляционного отверстия, у которого была выломана решетка. Прежде чем Хикс или кто-то другой успел сделать очередную попытку схватить ребенка, она уже забралась туда, извиваясь, как рыба. Хикс даже не пытался преследовать ее. Он не смог бы залезть туда даже совершенно голым, тем более в своем боевом облачении.

Рипли не задумываясь нырнула в трубу, пробираясь на локтях и коленях. Ее бедра едва пролезли в отверстие. Девочка все еще двигалась впереди. Шумно дыша, Рипли следовала за ней, пока та не хлопнула металлическим люком где-то впереди. Рипли рванулась вперед и успела толкнуть люк, прежде чем его захлопнули с другой стороны. Она выругалась, стукнувшись лбом обо что-то металлическое.

Осветив представшее перед ней убежище, Рипли забыла про боль. Это была одна из сферических камер для выравнивания давления в вентиляционной системе колонии.

Девочка сидела, забившись в дальний угол, среди кучи одеял и подушек вперемежку с игрушками, куклами, дешевыми украшениями, иллюстрированными книжками и пустыми пакетами от еды. Здесь даже был работавший на батарейках проигрыватель для компакт-дисков. Вся эта масса вещей свидетельствовала о том, что девочка совершала набеги на другие помещения комплекса. Она сама благоустроила свое убежище согласно своим детским представлениям.

Все это больше напоминало гнездо, чем комнату.

Каким-то непостижимым образом эта девочка выжила. Каким-то непостижимым образом она сумела приспособиться к окружающей ее разрухе, когда погибли все взрослые. Пока Рипли пыталась осознать все представшее перед ней, девочка продолжала незаметно перемещаться вдоль дальней стены. Она направлялась к другому люку. Если диаметр трубы, которую он закрывал, не больше диаметра крышки, то девочка ускользнет от нее. Рипли увидела, что она не сможет туда пролезть.

Девочка повернулась и нырнула, но в этот самый момент Рипли сделала бросок вперед. Ей удалось обхватить ребенка руками. Попав в ловушку, девочка начала биться, брыкаться, даже попыталась укусить Рипли. Это производило ужасное впечатление, потому что во время борьбы девочка не издала ни единого звука. Единственным звуком в этом ограниченном пространстве было ее прерывистое дыхание, когда она старалась вырваться, но и оно было каким-то жутковато приглушенным. Лишь однажды в своей жизни Рипли пришлось усмирять маленькое существо, боровшееся с такой же яростью, и это был Джонс, когда она водила его к ветеринару.

Уклоняясь от ударов ногами и локтями и остерегаясь острых зубов, Рипли заговорила с ребенком:

— Все в порядке, все в порядке. Успокойся, все позади. Теперь все будет хорошо. Все в порядке, ты в безопасности.

В конце концов силы девочки иссякли, словно медленно останавливавшийся мотор. Она вся обмякла в руках Рипли и позволила себя укачивать. На лицо малышки было больно смотреть, так же как и встречаться с ее болезненным, безумным взглядом. Бледные губы беспрестанно тряслись. Широко открытые глаза, казалось, ничего не видели. Девочка пыталась спрятаться на груди взрослого, как бы ища защиты от окружающего ее кошмарного мира.

Рипли баюкала девочку, что-то приговаривая спокойным уверенным голосом. Нашептывая таким образом, она вдруг заметила лежавшую среди вещей фотографию девочки, вставленную в рамку. Да, это была она, но фото разительно отличалось от оригинала На Рипли смотрела улыбающаяся, хорошо одетая девочка с чистыми аккуратно расчесанными волосами, в которые была вплетен яркая лента. Одежда была чистой, а кожа розовой. В нижнем углу фотографии было написано золотыми буквами:

ПЕРВАЯ СТЕПЕНЬ ГРАЖДАНСТВА

РЕБЕККА ДЖОРДЕН

— Рипли, Рипли, — донесло эхо голос Хикса. — Все в порядке?

— Да, — ответила Рипли, встав, и добавила погромче, боясь, что ее не услышат: — Я в порядке. Мы обе в порядке. Сейчас вылезем.

Девочка не сопротивлялась, когда Рипли поползла по вентиляционному проходу ногами вперед, таща ее за лодыжки.

VII

Девочка сидела на стуле, обхватив руками колени, прижатые к груди. Она не смотрела ни налево, ни направо, ни на кого из взрослых, с любопытством рассматривавших ее. Она сосредоточенно глядела в одну точку. К левой руке девочки был подключен биомонитор. Дитрих долго трудилась над тем, чтобы укрепить манжет на истощенной ручонке.

Горман сидел рядом с медицинским техником, пока та снимала показания.

— Еще раз скажите, как ее зовут?

Дитрих что-то отметила в своем электронном блокноте, на котором был изображен кадуцей.[17]

— Что?

— Ее имя. Ведь мы его знаем?

Медтехник рассеянно кивнула, поглощенная какими-то показаниями.

— По-моему, Ребекка.

— Хорошо.

Положив руки на колени, лейтенант наклонился вперед, изображая на лице одну из лучших своих улыбок.

— Теперь послушай меня внимательно, Ребекка. Соберись. Ты должна постараться нам помочь, и тогда мы сможем помочь тебе. Мы ведь для того и пришли, чтобы помочь тебе. Я хочу, чтобы ты подумала и рассказала нам все, что сможешь вспомнить. Все, понимаешь. Попытайся с самого начала.

Девочка даже не шевельнулась. Выражение ее лица оставалось прежним. Она не отвечала, но это не было коматозным состоянием. Она была молчащей, но не немой. Разочарованный Горман откинулся назад и взглянул в левую сторону, откуда появилась Рипли с чашкой горячего кофе.

— Где твои родители? Постарайся…

— Горман, дайте ей прийти в себя.

Лейтенант хотел сказать в ответ что-то резкое, но вместо этого покорно кивнул. Он встал, качая головой:

— Полное оцепенение. Я перепробовал все, разве только не кричал на нее. Но этого я делать не собираюсь. Это могло бы нарушить ее психику. Если это уже не произошло.

— Она не сумасшедшая.

Дитрих оставила свои приборы и мягко сняла манжет с безвольной ручонки.

— Физически она в порядке. Крайнее истощение, других отклонений нет. Удивительно, что она еще жива, потому что питалась лишь полуфабрикатами и порошками.

Дитрих повернулась к Рипли: — Вы не видели там пустых витаминных упаковок?

— У меня не было времени для подробного осмотра, а она не собиралась мне ничего показывать, — Рипли кивнула в сторону девочки.

— Ну, ладно. Но она, должно быть, знает о витаминах, потому что нет признаков их критического недостатка в ее организме. Сообразительная малышка.

— А как у нее с психикой?

Рипли отпила немного кофе, уставившись на сидевшую на стуле беспризорницу. Кожа на руках девочки напоминала пергамент.

— Точно пока ничего сказать не могу, но двигательные реакции в норме. Думаю, что говорить о сумасшествии нельзя. Я бы сказала, что девочка находится под влиянием каких-то впечатлений.

— Называйте это, как хотите, — Горман встал и направился к выходу. — Что бы это ни было, мы теряем время, беседуя с ней.

Он широкими шагами пересек комнату и прошел в центр управления, где присоединился к Берку и Бишопу, которые сидели, уставившись на пульт главного компьютера колонии. Дитрих пошла в противоположном направлении.

Некоторое время Рипли следила за тремя мужчинами, занятыми компьютером. Потом она опустилась на колени перед девочкой. Мягкими движениями Рипли убрала прядь спутанных волос с лица ребенка. Девочка никак не отреагировала на это движение — с таким же успехом можно было бы причесывать статую. Улыбнувшись, Рипли протянула ей чашку, которую держала в руках.

— На, попробуй. Если ты не голодна, то пить, наверное, хочешь. Держу пари, что в твоем жилище стало холодно, когда отключилось отопление и все прочее.

Она сделала чашкой круг в воздухе, чтобы до ноздрей девочки дошел аромат теплого напитка.

— Это всего лишь горячий шоколад. Ты любишь шоколад?

Не получив ответа, Рипли вложила чашку в маленькие ручонки, собрав вместе пальцы. Затем поднесла их вместе с чашкой ко рту девочки.

Дитрих была права, говоря о двигательных реакциях ребенка. Малышка автоматически отхлебывала из чашки, даже не взглянув на нее. Какао стекало по подбородку, но все-таки большая часть попала по назначению. Рипли почувствовала облегчение.

Когда чашка была наполовину пуста, Рипли убрала ее, боясь перегрузить желудок, измученный длительным голоданием.

— Ну вот. Правда, вкусно? Через несколько минут сможешь еще попить. Я не знаю, что ты тут ела и пила, но мы не хотим, чтобы ты заболела от переедания, — и Рипли опять откинула с девочкиного лица белокурый локон.

— Бедная моя. Ты, должно быть, долго молчала. У меня тоже так бывает. Хочешь молчать — молчи. Я обычно тоже так делаю. Просто иногда люди говорят много, но в основном глупости. Особенно взрослые, когда общаются с детьми. И получается, что они все время поучают, а не разговаривают с тобой. Им хочется, чтобы все время слушали только их. Я считаю, что это глупо. Даже, если человек маленький, он может говорить важные вещи.

Рипли отставила в сторону чашку и вытерла коричневые подтеки на лице девочки. Сквозь тонкую натянутую кожу легко прощупывались еще не сформировавшиеся хрупкие кости.

— Эх-хе, — Рипли глубоко вздохнула. — Теперь здесь чистое пятно. Ну, раз сказала «А», надо говорить «Б». Сейчас я приду, и мы все устроим.

Она достала из вещмешка бутылку с дистиллированной водой и попыталась платком отмыть лицо девочки. Малышка сидела спокойно во время этой операции. Но впервые большие голубые глаза обратили внимание на Рипли.

Рипли попыталась подавить в себе вдруг возникшее волнение:

— Трудно поверить, что за всем этим спряталась маленькая девочка.

Она провела рукой по одежде.

— Ну, здесь грязи хватает, чтобы начать раскопки.

Немного откинувшись назад, Рипли с удивлением наблюдала за вдруг ожившим личиком.

— Ой, в самом деле, маленькая девочка. К тому же очень хорошенькая.

Рипли оглянулась, чтобы удостовериться, что никто из центра управления не ворвется сюда. Любое вмешательство могло испортить все, чего она, так долго добивалась с помощью шоколада и чистой воды.

Но поводов для беспокойства не было. Все по-прежнему находились возле главного компьютера. Хадсон сидел у консоли, нажимая кнопки, а остальные наблюдали за ним.

На главном экране появилось объемное изображение колонии. Подчиняясь командам, которые задавал с пульта Хадсон, геометрические линии лениво перемещались слева направо, потом снизу вверх. Сейчас техник не шутил и не валял дурака. Он был занят важным делом. Ни одного ругательства не сорвалось с его губ, ни одно грубое слово не сотрясало воздух. Он работал. Если он и ругался, то про себя. Компьютер знал все ответы. Поиск правильных вопросов был на редкость мучительным занятием.

Берк в это время осматривал другое оборудование. Он немного переместился, чтобы было лучше видно, и шепнул Горману: — Что он там сканирует?

— ПЛД. Передатчики личных данных. Их внедряли хирургически каждому колонисту по прибытии.

— Слыхал про эти ПЛД, — медленно ответил Берк. — Их производит Компания. Но я не вижу смысла в попытках поймать сигнал ПЛД. Если бы кто-нибудь в комплексе остался жив, мы бы уже разыскали его. Или он нас.

— Не обязательно, — заметил Горман вежливо, но без особого почтения. В этой экспедиции Берк участвовал как представитель Компании, заботившийся о ее финансовых интересах. Глава Компании финансировал эту маленькую экскурсию совместно с администрацией колонии, но про полномочия Берка не было сказано ни слова. Он мог советовать, но не приказывать. Экспедиция носила боевой характер, и отвечал за нее Горман. На бумаге они были равны. Но в реальности все было иначе.

— Может быть, кто-то остался жив, только двигаться не может. Например, придавлен обломками. Конечно, сканирование сигнала — дело долгое, но мы обязаны это проделать.

Он повернулся к технику: — Хадсон, все в исправности?

— Если кто-то жив и находится в нескольких километрах отсюда, мы прочтем это здесь, — Хадсон постучал по экрану. — Пока только помехи, за исключением сигнала от ребенка.

Из дальнего конца помещения раздался голос Вежбовского:

— А эти ПЛД могут продолжать посылать сигналы после смерти человека?

— Только не эти новые, — ответила Дитрих, перебирая свои инструменты. — Они частично питаются от электрического поля тела. Если умирает носитель, то же происходит и с сигналом. Электрическая мощность трупа равна нулю. Это единственный недостаток использования тела как источника питания.

— Кроме шуток? — Хадсон бросил на медтехника насмешливый взгляд. — А как же определять, у кого переменный, а у кого постоянный ток.

— В вашем случае, Хадсон, проблем нет.

Дитрих захлопнула свою медицинскую сумку.

— Очевидный случай недостаточного электрического напряжения.

Проще было полностью сменить одежду, чем отчистить первоначальную. Рипли теперь старалась отмыть маленькие руки девочки, протирая между пальцами и убирая грязь из-под ногтей. Постепенно под темным слоем начала появляться розовая кожа. Занимаясь всем этим, Рипли беспрерывно болтала.

— Не знаю, как тебе удалось выжить в полном одиночестве, но я знаю, что ты отважная девочка, Ребекка.

И вдруг до ее ушей донеслось едва слышимое:

— Я-ящерка.

Рипли вся напряглась и отвернулась, чтобы скрыть волнение. Продолжая очищать одежду, она придвинулась совсем близко к девочке:

— Извини, малышка, но я что-то не расслышала. Иногда мои уши меня подводят. Так что ты сказала?

— Ящерка. Меня зовут Ящерка. Меня все так звали. Ребеккой называл только брат.

Рипли заканчивала мыть вторую руку. Она понимала, что если она не ответит, то девочка может опять замолчать надолго. В то же время следовало быть осторожной, чтобы не расстроить малышку. Надо быть начеку и не задавать вопросов.

— Хорошо, пусть будет Ящерка. А мое имя Рипли. Меня все зовут так. Но ты можешь называть меня, как тебе захочется.

Ответа не последовало, поэтому Рипли взяла только что отмытую ручонку и с церемонным видом пожала ее.

— Приятно познакомиться, Ящерка.

Она показала на голову куклы, которую девочка продолжала яростно сжимать в руке.

— А это кто? У нее есть имя? Держу пари, что есть. У каждой куклы обязательно есть имя. Когда мне было столько же, сколько тебе, у меня было множество кукол, и у каждой было свое имя. А иначе как же их различать?

Ящерка посмотрела на пластмассовую голову своими безучастными глазами:

— Кейси. Это моя единственная подруга.

— А как насчет меня?

Девочка посмотрела на Рипли таким взглядом, что та была ошеломлена. В этом взгляде была тяжесть всего пережитого. Это был совсем не детский взгляд. Голос ее был ровным и бесстрастным.

— Я не хочу, чтобы ты была моей подругой.

Рипли попыталась скрыть свое удивление:

— А почему бы и нет?

— Потому что ты скоро тоже уйдешь, как и все.

Она посмотрела на голову куклы.

— А с Кейси ничего не случится. Она всегда со мной. А ты уйдешь. Ты умрешь, и я снова останусь одна.

В этом детском заявлении не было ни капли гнева. Она никого не обвиняла. Все было сказано спокойно и с такой уверенностью, словно о свершившемся. Это было не предсказание событий, а сообщение о факте, который скоро должен произойти. И именно это заставило Рипли похолодеть от ужаса, а не все произошедшее с того момента, когда они покинули «Сулако».

— Ох, Ящерка! Твои мама и папа исчезли таким образом, ведь так? Ты просто не хочешь об этом рассказывать?

Девочка кивнула и уставилась на свои коленки. Ее пальцы, сжимавшие голову куклы, побелели.

— Милая моя, они бы вернулись, если бы смогли, — заверила Рипли. — Я уверена в этом.

— Они мертвы. И поэтому они не могут вернуться ко мне. Они мертвы. Как и все остальные.

Было страшно видеть у ребенка такую холодную уверенность.

— А вдруг нет. Почему ты так в этом уверена?

Ящерка подняла глаза на Рипли. Дети так не глядят на взрослых. Но эта девочка была ребенком только снаружи.

— Я уверена. Они мертвы. И ты тоже скоро умрешь. А мы с Кейси снова останемся одни.

Рипли не отвела взгляд и не улыбнулась. Она боялась отвернуться даже на мгновение, потому что девочка моментально почувствовала бы фальшь.

— Ящерка, послушай меня. Я не оставлю тебя, Я не собираюсь умирать, обещаю тебе. Я буду всегда рядом с тобой. Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.

Девочка смотрела вниз. Рипли чувствовала, какая внутренняя борьба происходит в этом маленьком человечке, пытавшемся поверить только что услышанному. Через некоторое время девочка снова подняла глаза.

— Ты обещаешь?

— Крест мне на сердце, — Рипли вдруг вспомнила детскую клятву.

— Клянешься смертельной клятвой? На этот раз Рипли мрачно улыбнулась.

— Клянусь смертельной клятвой.

Девочка и женщина пристально смотрели друг на друга. Глаза Ящерки налились слезами, нижняя губа задрожала. И неожиданно маска безразличия сменилась другой, более естественной: на Рипли смотрел перепуганный ребенок. Малышка бросилась женщине на шею и разрыдалась. Рипли чувствовала, как слезы ручьями стекали по только что вымытым щекам на ее собственную шею. Но она не обращала на это внимания и, крепко прижав к себе девочку, шептала ей ласковые слова.

Глаза Рипли тоже наполнились набежавшими слезами. Она почувствовала вдруг страх в этом центре управления Хадли, но все же надеялась, что сдержит только что данное обещание.

Прорыв в отношениях с девочкой совпал с другим, в операторской, когда Хадсон издал победный клич:

— О! Хватит скалиться, готовьте манатки. Я нашел их. Дайте старому Хадсону приличную машину, и он разберется и с вашими деньгами и проблемами, и с давно пропавшим кузеном Джедом.

Он наградил консоль управления нежным шлепком.

— Этот малыш немного пострадал, но еще способен играть в мяч.

Горман склонился над плечом техника.

— В каком они состоянии.

— Неизвестно. Эти ПЛД могут передавать сигналы на большие расстояния, но совершенно не сообщают подробностей. Но похоже, что они все там.

— Где?

— В районе станции атмосферной переработки, — и, поглядев на схему, Хадсон добавил: — Подземный уровень «С» в южной части комплекса.

Он постучал пальцем по экрану.

— Когда речь идет о местонахождении, этот симпатяга работает, как часы.

Все собрались вокруг техника, чтобы посмотреть на монитор. Хадсон вызвал изображение колонии и, выбрав одну часть, увеличил ее. В центре схемы станции переработки группа голубых пятен мерцала подобно диковинным обитателям морского дна.

Хикс хмыкнул, глядя на экран:

— Похоже, у них там городское собрание.

— Черт возьми, зачем они туда забрались? — вслух размышляла Дитрих. — Мы же решили, что последняя схватка произошла здесь.

— Должно быть, им удалось спастись и укрыться в более безопасном месте.

Обернувшись, Горман заметил с видом профессионала:

— Помните, что атмосферный процессор работает на полную мощность. Может быть куча неприятностей. Ну ладно, надо все проверить на месте.

— Пошли, девочки, — сказал Эйпон, одевая вещмешок.

В операторской вдруг все ожило.

— Я думаю, на все уйдет не больше часа, — добавил Эйпон и, обратившись к Хадсону, спросил: — Как туда попасть?

Техник отрегулировал увеличение на экране. Снова появилось полное изображение колонии.

— Вот здесь есть небольшой служебный проход. Лучше идти по нему, сержант.

Эйпон посмотрел на Гормана, ожидая приказа.

— Не знаю как вы, сержант, — сказал ему тот, — но я не любитель длинных кривых коридоров. Я хочу, чтобы все добрались до места свежими как огурчики. И еще хотелось бы, чтобы нас прикрывал бронетранспортер.

— Я такого же мнения, сэр, — оживился сержант. Он уже собрался было что-то возразить или поспорить, и очень обрадовался, что в этом нет необходимости. Группа десантников одобрительно кивнула. Конечно, у Гормана нет большого опыта, но, по крайней мере, он не дурак.

Хикс крикнул в сторону маленькой комнаты:

— Рипли, мы собираемся за город. Не хочешь с нами?

— Мы обе пойдем.

Несколько удивленных взглядов встретили ее, когда она вывела девочку из комнаты.

— Это Ящерка. Ящерка, это мои друзья. Они и твои друзья тоже.

Девочка просто кивнула, как бы не желая сравнивать Ришта с остальными. Некоторые из десантников тоже кивнули в ответ, навешивая на себя оружие. Берк ободряюще улыбнулся. Горман выглядел удивленным.

Ящерка снизу вверх смотрела на своих новых энергичных друзей, крепко сжимая в руке голову куклы.

— Куда мы идем?

— В одно безопасное место. Скоро увидишь.

У девочки на лице появилось нечто, похожее на улыбку.

Пока они ехали от центра управления до станции переработки, настроение у сидящих в бронемашине было более подавленным, чем тогда, когда они покидали корабль. Картина всеобщей разрухи, продуваемые ветрами искалеченные дома и бесспорные следы тяжелых боев как-то поубавили пыл морских пехотинцев.

Было ясно, что причина нарушения связи между колонией и Землей не связана с повреждениями местного оборудования. Тут замешаны существа Рипли. Кто-то заставил колонистов прервать связь. Если верить Рипли, еще не все закончилось. Вне сомнения, маленькая девочка могла бы рассказать немало, но ее нельзя было тревожить вопросами. Это был приказ Дитрих. Процесс восстановления шел очень медленно, поэтому не следовало лишний раз беспокоить ребенка. Находясь в транспортере, можно было своим воображением заполнить пробелы в информации на дисках, предоставленной Рипли. У солдат обычно очень живое воображение.

Вежбовский вел транспортер среди тускло освещенного ландшафта по мощеной дороге, тянувшейся прямо к стоявшей в километре отсюда станции переработки атмосферы. Ветер яростно пытался сдуть огромную машину, но безрезультатно. Бронемашина могла выдержать ветер силой до трехсот километров в час. Так что бури Ахеронта ее не тревожили. Сзади транспортера приземлился модуль, поджидая возвращения солдат. Впереди светилась огромная коническая башня, продолжая свою работу по преобразованию суровой атмосферы Ахеронта.

Рипли и Ящерка сидели, тесно прижавшись друг к другу, сразу за операторской кабиной. Вежбовский был поглощен управлением транспортера. Внутри хорошо вооруженной и защищенной машины девочка стала более словоохотливой. Хотя у Рипли на языке вертелся десяток вопросов, она терпеливо сидела и слушала, поджидая удобного момента. Ящерка сама случайно может ответить на незаданные вопросы. Ну вот как сейчас.

— С ней лучше всего играть, — девочка подняла руку с головой куклы вверх. — Я знаю весь лабиринт.

— Лабиринт? — Рипли вспомнила, где они нашли ребенка. — Ты имеешь в виду систему вентиляции?

— Да, я ее всю знаю, — последовал гордый ответ. — И не только воздушные проходы. Я забиралась даже в тоннели. Там полно проволоки и всякого хлама. Я вообще могу забраться куда угодно. Я ас. Я могу спрятаться лучше всех. Они всегда говорили, что я обманываю, потому что я самая младшая, но это ведь совсем не имеет значения. Я намного проворнее их. И у меня очень хорошая память. Я могу вспомнить любое место, где я была.

— Да, ты действительно ас.

Девочка была довольна похвалой. Рипли посмотрела вперед. За лобовым стеклом маячила станция переработки.

Это было довольно некрасивое сооружение, чисто утилитарное по замыслу. На многочисленных трубах, камерах и кабелях виднелись следы камней и песка, которые в течение десятилетий обрушивал на станцию ветер. Все эти приспособления были эффективными, но, вместе с тем, выглядели безобразно. Станция работала круглосуточно на протяжении многих лет, и, вместе с другими ей подобными, разбросанными по планете, она должна была очищать и обогащать атмосферу Ахеронта, чтобы создать мягкий, близкий к земному климат. Это страшилище способствовало созданию прекрасного.

Монолитная металлическая громада возвышалась над транспортером, когда Вежбовский остановил его у главного входа. Возглавляемые Хиксом и Эйпоном десантники остановились перед дверью огромных размеров. Их оглушал дикий рев гигантских машин вперемежку с завываниями ветра. Даже без людей отлично сработанные механизмы продолжали свое дело.

Хадсон первый подбежал к пульту управления двери и набрал тот же код, как и в прошлый раз.

— Интересное дело, ребятки. Все работает.

Он нажал на отдельную кнопку, и тяжелая преграда медленно поползла в сторону, открывая проход. Направо вниз уходил бетонный пандус.

— Куда, сэр? — спросил Эйпон.

— Спускайтесь вдоль пандуса, — Горман отдавал приказания, находясь в транспортере. — Дальше будет еще один. Спускайтесь до уровня «С».

— Готовность номер один, — сержант сделал жест в сторону десантников. — Дрейк, займи свое место. Остальным передвигаться парами. Пошли.

Хадсон на мгновение задержался у пульта управления двери:

— А как быть с дверью?

— Здесь никого нет. Оставь открытой.

Они стали спускаться вниз по широкому проходу в недра станции. Сверху сочился тусклый свет ламп. Они спускались вниз, проходя мимо переходов, огороженных металлической сеткой, нагибаясь под проводами, тянувшимися плотными связками, напоминая органные трубы. Им пришлось включить свои фонари. Вокруг монотонно гудели работающие машины.

Изображения на мониторах, получаемые от индивидуальных камер, постоянно прыгали. Очевидно, пол был неровным. Наконец, пол выровнялся, и изображение стало более устойчивым. Многочисленные экраны показали пол, покрытый тяжелыми цилиндрами и проводами, кучами пластиковых контейнеров и высокими металлическими бутылями.

— Уровень «В», — сообщил Горман. — Они находятся на следующем уровне. Сбавьте темп. Очень трудно вести наблюдение, когда вы несетесь, как угорелые.

Дитрих повернулась к Фросту.

— Может быть, он хочет, чтобы мы парили? Тогда изображение не будет дергаться.

— А как насчет того, чтобы вместо полетов я пронес тебя на руках? — отозвался Хадсон.

— А как насчет того, чтобы я перекинула тебя через перила? — ответила Дитрих. — Тогда тоже будет устойчивое изображение, пока ты не шмякнешься на дно.

— Вы, сзади, заткнитесь, — рявкнул Эйпон, когда они сворачивали на следующий пандус. Все замолчали.

В отсеке управления транспортера все неотрывно следили за мониторами. Рипли заглядывала через правое плечо Гормана, а Берк — через левое. Ящерка тоже пыталась рассмотреть хоть что-нибудь из-за его спины. Несмотря на все попытки лейтенанта, ни одна из индивидуальных камер, установленных на шлемах десантников, не давала четкой картинки.

— Попробуйте настроить чуть ниже, — предложил Берк.

— Мистер Берк, это было первое, что я уже сделал. Внизу слишком большие помехи. Чем глубже они спускаются, тем через больший слой прорываются сигналы, а в костюмах не очень большая мощность. Черт возьми, чем это отделана внутренность этой станции?

— Углеволокно с кремниевыми вкраплениями для большей прочности и легкости. Перегородки из металлизированного стекла. Полы бетонные или стальные с титановыми добавками.

Горман не мог скрыть своего расстройства, тщетно пытаясь что-то отрегулировать.

— Если бы реакторы не работали, то изображение было бы лучше. К тому же у них, кроме фонарей на шлемах, ничего нет. Ничем не поможешь.

Он покачал головой и наклонился к микрофону.

— Нам плохо видно. Что это впереди вас?

Помехи исказили голос Хадсона точно так же, как они искажали изображение:

— Это вы мне скажите. Я здесь только работаю.

Лейтенант обернулся к Берку.

— Это построили ваши люди?

Представитель компании наклонился к мониторам, пытаясь что-то разобрать в неясных очертаниях.

— Черт возьми, нет.

— Так вы что не знаете, что это такое?

— Я в жизни ничего подобного не видел.

— А это не личное творчество колонистов?

Не отрываясь от экранов, Берк покачал головой.

— Если это сделали они, то совсем недавно. Но подобное не планировалось ни на одной станции.

Что-то необычное было добавлено к переплетению труб и проводников на нижнем уровне станции. Было совершенно очевидно, что это не последствия какой-то аварии, а сделано преднамеренно.

На внешний вид сырой и местами блестящий, этот странный материал, использованный для дополнительных конструкций, походил на жидкую смолу или клей. В некоторых местах свет проникал в него на несколько сантиметров, показывая внутреннюю структуру материала. В других местах, наоборот, поверхность была матовой. Вещество было серо-зеленого цвета.

Какие-то странные емкости диаметром от полуметра до нескольких десятков метров были связаны между собой чем-то внешне похожим на непрочные нити паутины. При ближайшем рассмотрении эти нити оказались прочнее стального троса. Несколько тоннелей уходили вглубь этого лабиринта. Эти новые сооружения настолько сливались с оборудованием станции, что было трудно сказать, где поработал человек, а где нечто другое. Местами новые образования почти копировали имевшееся оборудование колонии. Случайно это было сделано или преднамеренно, никто не знал.

Весь этот поблескивающий комплекс тянулся настолько далеко по всему уровню «С», насколько могли проникнуть камеры на шлемах солдат. И хотя эта конструкция заполняла все свободное пространство, это никак не нарушало работу станции. Она продолжала равномерно гудеть, перерабатывая воздух Ахеронта.

Из них только Рипли могла догадываться, что это было, но она потеряла дар речи от ужаса. Она могла только пристально смотреть на монитор и вспоминать.

Случайно обернувшись, Горман заметил выражение ее лица.

— Что это?

— Я не знаю.

— Вы знаете больше, чем каждый из нас. Давайте, Рипли, скажите что-нибудь. Я бы сейчас отдал все хотя бы за намек.

— Но я действительно не знаю. Мне кажется, что я уже видела раньше нечто подобное. Но это какое-то другое, более сложное и…

— Ну ладно, объясните, когда сможете, — разочарованный лейтенант повернулся к микрофону: — Продолжайте двигаться вперед, сержант.

Десантники пошли дальше, освещая своими прожекторами блестящие стены. Чем глубже они проникали в лабиринт, тем больше складывалось впечатление, что все окружавшее их скорее выросло, чем было построено. Весь этот лабиринт напоминал внутренности какого-то гигантского органа. Но не человеческого.

Каков бы ни был замысел этого сооружения, оно концентрировало тепло, выделявшееся при работе атмосферной станции. С потолка капало, над лужами на полу поднимался пар. Возникало ощущение, что станция дышит.

— Коридор расширяется.

Хикс обвел камерой вокруг себя. Группа зашла в какое-то просторное помещение. Внешний вид стен резко изменился. И только благодаря спецподготовке никто не сошел с ума от увиденного.

— О, Боже, — прошептала Рипли. Потрясенный Берк прошептал какое-то ругательство.

Камеры показали освещенное фонарями помещение. На смену гладким стенам пришли другие — грубые и неровные. Они походили на барельеф, составленный из вещей, собранных в городе: мебели, кусков кабеля, стройматериалов, частей оборудования, личных вещей колонистов, рваной одежды, человеческих костей и черепов — все это было перемешано с прозрачным клеевидным веществом.

Хадсон провел рукой, одетой в перчатку, по стене, коснувшись человеческих ребер. Он попытался отковырять кусочек этой слизистой гадости.

— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

— Нет, — только шлем помешал Хиксу сплюнуть на пол. — Я не химик.

Дитрих тоже вставила словечко:

— Очень похоже на секреторные выделения. Рипли, это не твои дружки так плюются?

— Я… Я не знаю, как это образуется, но с подобным уже сталкивалась, правда, в меньших масштабах.

Горман сжал губы, придя в себя после первоначального потрясения и пытаясь проанализировать происходящее.

— Похоже, они разобрали всю колонию на строительный материал.

Он указал на экраны Хикса:

— Здесь целая куча компьютерных дисков.

— И портативные элементы питания, — указал Берк на другой персональный монитор. — Дорогостоящие штуки. И все разодраны.

— И колонисты, — заметила Рипли, — они расправились с ними!

Она обернулась к насупившейся девочке:

— Ящерка, ты бы пошла там посидела, иди.

Девочка кивнула и покорно направилась в кабину управления.

Чем дальше шли десантники, тем плотнее становились клубы пара и выше поднималась температура.

— Сущее пекло! — выругался Фрост.

— Да, — съязвил Хадсон. — Сауна.

Рипли посмотрела налево. Берк и Горман были поглощены происходившим на экранах. Слева от лейтенанта находился маленький монитор, дававший схематическое изображение станции.

— Они находятся прямо под теплообменниками.

— Да, — Берк не мог оторваться от изображения, которое передавала камера Эйпона. — Может быть, эти организмы любят тепло. Вот почему они построили…

— Я не это имела в виду. Горман, если ваши люди будут использовать здесь оружие, то пострадает система охлаждения.

Берк вдруг понял, о чем говорила Рипли.

— Она права.

— И что? — спросил лейтенант.

— То, — продолжала она, — что при этом освободится фреон и, возможно, вода, конденсирующаяся из воздуха.

— Отлично, — он похлопал по экранам. — Это их охладит.

— Это их больше, чем охладит.

— Что ты имеешь в виду?

— Откажет система регулирования реакции синтеза.

— Ну и что? И что?

Почему она не скажет прямо? Неужели она не видит, что он все время старается выбрать правильное направление поиска?

— Речь идет о термоядерном взрыве.

Горман сел и задумался. Он взвесил варианты. Принятие решения облегчалось тем фактов, что вариантов у него не было.

— Эйпон, отберите у всех магазины. Там нельзя поднимать стрельбу.

Эйпон не был единственным, кто слышал приказ. Участники группы переглянулись, и в их глазах смешались недоверие и испуг.

— Он что, ненормальный?

Вежбовский прижал винтовку к себе, словно приглашая Гормана прийти туда и разоружить его лично. Хадсон зарычал:

— А что же нам использовать, парни? Мат? Эй, лейтенант, может, вы хотите, чтобы мы попробовали дзю-до? А если у них нет рук?

— У них есть руки, — успокоила его Рипли.

— Ты что, боишься остаться голым, Хадсон, — вмешался Горман. — У вас есть другое оружие.

— Может, это и не такая уж плохая мысль, — пробормотала Дитрих.

— Что, другое оружие? — также шепотом спросил ее Вежбовский.

— Нет. То, что Хадсон собирается появиться голым. Ни одно живое существо не выдержит такого потрясения.

— Заткнись, Дитрих, — выпалил техник.

— Ни за что.

Глубоко вздохнув, медтехник вытащила полный магазин из своей винтовки.

— Только воспламеняющее оружие, — тон Гормана не допускал возражений. — Я хочу, чтобы все оставили винтовки.

— Слышите лейтенанта? — Эйпон крутился между ними, собирая магазины. — Вытаскивайте.

Одна за другой винтовки освобождались от своего смертоносного груза. Васкес отключила питающие батареи своего смарта с огромным нежеланием. Трое солдат в дополнение к оружию проникающего действия имели еще и портативные огнеметы. Их также проверили. Незаметно для Эйпона и своих коллег, Васкес вытащила запасную батарейку из заднего кармана брюк и всунула ее в свой смарт. Дрейк, едва оказавшись вне поля зрения сержанта и остальных камер, сделал то же самое. Два оператора смартов обменялись торжествующей улыбкой.

Хикс никого не перехитрил и у него даже не было смарта. Все, что он имел — это цилиндрический футляр, соединенный с подкладкой его боевых доспехов. Расстегнув молнию, он открыл футляр и вытащил на свет поблескивающее холодным сероватым блеском старинное двуствольное ружье двенадцатого калибра с обрезанным прикладом. Пока Хадсон с нескрываемым интересом профессионала смотрел на этот предмет, капрал со щелчком согнул ружье и вставил заряд.

— Где ты его взял, Хикс? Я заметил эту выпуклость у тебя на груди, но думал, что ты прячешь там контрабандное спиртное, хотя это не похоже на тебя. Ты его спер из музея?

— Оно давно принадлежит нашей семье. Правда, прелесть?

— Семейная реликвия. Оно может что-нибудь делать?

Хикс показал ему патрон.

— Он, конечно, не такой, как эти новомодные штучки, но я думаю, ты бы не хотел, чтобы эта штука влетела тебе в физиономию?

Он понизил голос:

— Я всегда держу его под рукой, для близких встреч.

— Мда, действительно, прелесть, — Хадсон с восхищением посмотрел на обрез. — Ты — традиционалист, Хикс.

Лицо капрала осветила улыбка.

— У меня нежная душа.

Впереди раздался голос Эйпона:

— Пошли. Хикс, тебе, кажется, нравится там, позади. Будешь замыкающим.

— С удовольствием, сержант.

Положив старое ружье на правое плечо, капрал легко держал его одной рукой. Палец лежал на тяжелом спусковом крючке. Хадсон оценивающе усмехнулся и направился на указанную ему позицию.

Плотный воздух поглощал огни фонарей. Хадсону казалось, что они пробираются сквозь джунгли из стали и пластика.

В наушниках зазвучал голос Гормана.

— Есть какое-нибудь движение?

Голос был слабым и далеким, хотя компьютерный техник знал, что лейтенант находится всего на пару уровней выше и немного в стороне от входа в процессорную станцию. Он все время следил за шкалой детектора.

— Это Хадсон, сэр. Поблизости ничего нет. Вокруг движется только воздух.

Он повернул за угол и перевел глаза с детектора вперед. То, что он увидел, заставило его забыть о детекторе, о винтовке, забыть обо всем.

Прямо перед ним высилась еще одна инкрустированная стена. Она была испещрена выпуклостями и впадинами, созданными неведомой нечеловеческой рукой, некая уродливая версия роденовских «Врат ада».[18] Здесь находились пропавшие колонисты, заживо замурованные в той же смолистой массе, что использовалась для постройки тоннелей, комнат, шахт. Нижний уровень процессорной станции превратился в кошмар.

Тела громоздились в невообразимых для человеческого существа позах. Ноги и руки перекручены, а если несчастная жертва не вписывалась в чужую схему и конструкцию, то и сломаны. Головы повернуты под неестественными углами. У многих тел были вырваны куски костей и видна разложившаяся плоть и кожа. Другие были очищены до голых костей. Смерть была для них наградой. Все тела объединяло лишь одно, независимо где бы они ни располагались и как бы ни были помещены в стене: их грудные клетки были разорваны, словно разнесенные изнутри взрывом.

Постепенно собралась вся группа. Выражение лиц было мрачным. Никто ничего не говорил. Среди них не было таких, кому не приходилось бы смеяться перед лицом смерти, но непристойность увиденного была страшнее смерти.

Дитрих заметила не изуродованное тело женщины и подошла к нему. Тело было призрачно бледным и иссохшим. Каким-то чудом женщина почувствовала нечто: движение или чье-то присутствие. Веки ее затрепетали и приподнялись, открыв туман безумия. Послышался глухой, замогильный голос, порожденный отчаянием. Стараясь расслышать слова, Дитрих наклонилась к ней.

— Пожалуйста… убейте меня.

Медтехник отпрянула назад. В ее глазах застыл ужас. В безопасном пространстве корабля Рипли могла лишь наблюдать за этими событиями, кусая костяшки пальцев, но не в состоянии чем-либо помочь. Она знала, что происходит и в чем заключалась последняя просьба этой женщины, точно так же, как она знала, что ни она, ни кто-либо другой не может не выполнить эту просьбу. Кого-то из стоявших у стены вырвало, но никто не засмеялся над ним.

Замурованную в стене женщину сотрясали конвульсии. Она еще нашла в себе силы закричать, и ее безумная агония утонула в этом долгом жутком вопле. Рипли сделала шаг к ближайшему микрофону, желая предупредить их о надвигающейся опасности, но голос отказал ей.

В ее предупреждении не было нужды. Все эти люди тщательно готовились и изучали диски, записанные ею.

— Огнемет! — рявкнул Эйпон. — Шевелись!

Фрост передал свой огнемет сержанту и отступил в сторону. В то время, когда Эйпон ощутил в руках оружие, грудь умирающей женщины исторгла струю крови. Из образовавшегося отверстия, злобно шипя, появился маленький клыкастый череп.

Палец Эйпона нажал на спусковой крючок огнемета. Еще двое солдат присоединились к нему. Комнату наполнили невыносимая жара и яркий свет, уничтожая стену и стирая ужас, написанный на ней. Коконы и их содержимое плавились и растекались. Оглушительный крик звучал в ушах солдат, пока все не было выжжено до самого конца. Расплавленная стена собиралась вокруг их ботинок в лужи, словно была сделана из пластика. Но запах вовсе не напоминал запах пластика. Это был смрадный запах горелой плоти.

В этой комнате каждый был поглощен стеной и воспламенителями. И никто не заметил подрагивания части другой стены.

VIII

Чужой спал в укромном углу комнаты. Он медленно появился из своей ниши. Дым от горящих коконов и тел наполнил комнату, снизив видимость почти до нуля.

Что-то заставило Хадсона мельком взглянуть на детектор. Его зрачки расширились, и он истошно заорал.

— Движение! Есть какое-то движение!

— Направление? — резко прервал его Эйпон.

— Не могу засечь. Здесь слишком тесно и слишком много других тел.

Голос сержанта стал острым, как лезвие бритвы.

— Не болтай чепухи. Скажи мне, Хадсон, где это?

Техник старался уточнить показания прибора. Вечная проблема с этими полевыми приборами: они, конечно, прочные, но недостаточно точны.

— Кажется, что это и спереди и сзади.

В рубке корабля Горман лихорадочно крутил ручки настройки на мониторах.

— Эйпон, здесь у нас ничего не видно. Что у вас происходит?

Рипли знала, что происходит. Знала, что еще произойдет. Она чувствовала это, как чувствуют в темноте ноги волну, набегающую на песок пляжа. Она обрела, наконец, свой голос.

— Отзовите свою команду, Горман. Уберите их оттуда немедленно.

Лейтенант ответил ей раздраженным взглядом.

— Вы здесь не для того, чтобы отдавать мне приказы, леди. Я знаю, что делаю.

— Возможно, но вы не знаете, что там происходит.

Внизу, на уровне «С», оживало тело чужого. Его биомеханические пальцы заканчивались когтями, способными рвать металл. Покрытые слизью лапы начинали двигаться. Эти еще неотчетливые движения были едва различимы сквозь дым и пар. Но настороженные пришельцы все же заметили их.

Эйпон заметил, что начал пятиться назад.

— Оденьте инфракрасные визоры. Быстро!

Щитки на шлемах, щелкнув, встали на свои места. На их гладкой внутренней поверхности начали материализоваться образы, кошмарные силуэты, двигавшиеся в зловещей тишине среди плывущей мглы.

— Множество сигналов, — объявил Хадсон, — повсюду. Они приближаются по всем направлениям.

Нервы Дитрих не выдержали, она развернулась, чтобы убежать. Внезапно из дыма появилось что-то высокое и мощное и обхватило ее своими длинными руками. Конечности сжимали ее грудную клетку, словно металлические прутья. Медтехник закричала, пальцы ее инстинктивно нажали на спусковой крючок воспламенителя. Сноп пламени поглотил Фроста, превращая его в живой факел. Его вопль ударил в наушники всех членов группы.

Эйпон крутился во все стороны, силясь разглядеть хоть что-нибудь в густом дыму. Он не смог ничего увидеть, но слышал все слишком хорошо. Тепло от теплообменника, находившегося на верхнем уровне, снижало возможности инфракрасных визоров.

В транспортере Горман смог лишь заметить, что монитор Фроста потух. В это же время линия его биоритмов вздрогнула, а затем их подъемы и впадины, означающие жизнь, уступили место прямым линиям. Изображение на остальных экранах превратилось в путаницу линий. Вспышка напалма была слишком яркой для чувствительных элементов камер.

Среди всего этого хаоса и беспорядка Васкес и Дрейк нашли друг друга. Васкес вставила на место запасной магазин.

— Давай исполним, — резко бросила она.

Встав спина к спине, они одновременно открыли огонь из своих смартов. Пространство прорезали две дуги пламени. В ограниченном помещении производимый их оружием шум был невыносим. Но двум операторам в этом ужасном грохоте слышалась фуга Баха.

Голос Гормана едва пробивался сквозь шум сражения.

— Кто там стреляет? Я же приказал не пользоваться тяжелым оружием!

Васкес даже не разобрала его слов, ее глаза и все ее внимание были прикованы к экрану прицела. Ноги, руки, глаза, все тело стало лишь продолжением и дополнением оружия, они слились в едином порыве. Грохот, вспышки света, дым и оглушительные крики наполняли комнату — маленькая часть Армагеддона[19] на уровне «С». Но в ее тело вливалось великое спокойствие.

Даже небеса не даровали бы ей большего.

Когда в динамиках бронемашины раздался еще один крик, Рипли вздрогнула. Камера Вежбовского потухла, и тут же линии на его биомониторах выпрямились. Она сжала руки в кулаки, острые ногти впились в ладони. Этот парень ей нравился.

Что она вообще здесь делает? Почему она не дома, пусть бедная и лишенная лицензии, но зато в безопасности маленькой квартирки, рядом с Джонсом, обычными людьми и простыми чувствами? Почему она добровольно выбрала общество ночного кошмара? Из альтруизма? Потому, что она подозревала истинную причину разрыва связи между Землей и Ахеронтом? Или потому, что она хотела вернуть свое паршивое летное удостоверение?

В голосах людей внизу на станции звучали безумие и паника. Она безуспешно пыталась уловить хоть какой-нибудь смысл в этой мешанине криков. Прежде всего она уловила голос Хадсона. Примитивный прагматизм компьютерного техника пробился сквозь поражение стратега.

— Нужно убираться отсюда!

Она услышала, как заорал Хикс. Голос капрала звучал расстроенно.

— Да не в этот проход, в другой.

— Ты уверен?

Картинка, передаваемая камерой Кроу, дернулась, когда он уклонился от чего-то, невидимого из бронемашины. На его экране сквозь туман проступали какие-то биомеханические силуэты.

— Берегись… Сзади. Давай быстрей!

Горман медлил. Нужно что-то делать. Только жать кнопки — это не выход. Но он не знал, что именно он должен сделать. Рипли видела выражение растерянности на его лице.

— Да заберите же их оттуда! — заорала она на него. — Сделайте это сейчас же!

— Замолчите.

Он судорожно глотал воздух. Все рухнуло, его тщательный план развалился, как карточный домик. Все произошло слишком быстро. Слишком.

— Да замолчите же!

Из усилителя Кроу донесся звук, похожий на скрежет раздираемого металла. Погас еще один монитор. Горман что-то неразборчиво бормотал, пытаясь сохранить контроль над собой даже тогда, когда он терял контроль над ситуацией.

— Эйпон, прекратите вести огонь с помощью огнеметов и возвращайтесь группами к транспортеру. Все.

Ответ сержанта тонул в статических помехах, реве огнеметов и грохоте смартов.

— Повторите. Все после слова «огнеметов».

— Я сказал… — Горман повторил распоряжение. Уже не имело никакого значения, слышал ли его кто-нибудь. У людей в тесном помещении не было времени слушать, они едва успевали действовать.

Лишь Эйпон пытался уловить смысл этих нелепых приказов. Голос Гормана искажался до неузнаваемости. Переговорные устройства были великолепно спроектированы и обычно давали прекрасную связь даже под водой, но сейчас происходило что-то, чего не могли предусмотреть проектировщики средств связи, чего не мог предвидеть никто, потому что это никогда раньше не встречалось.

Позади сержанта раздался крик. Забудем Гормана. Он переключил свое устройство на рабочую частоту группы.

— Дитрих? Кроу? Отзовитесь! Вежбовский, где ты?

Какое-то движение слева. Он повернулся и буквально в миллиметре увидел Хадсона. Дикий страх застыл в глазах техника. Он балансировал на грани безумия и едва узнал сержанта. Вся его фальшивая бравада испарилась. Испуг пронзал все его существо, и он даже не делал попыток скрывать это.

— Все, конец! Мы здесь все подохнем!

Эйпон сунул ему в руку запасной магазин. Техник вставил его на место, стараясь сделать это как можно быстрее.

— Тебе лучше? — спросил Эйпон.

— Да, конечно. Конечно! — тот с благодарностью обхватил оружие.

Внезапно он почувствовал движение, обернулся и выстрелил. Толчок отдачи после выстрела дал ему возможность вернуть часть потерянной уверенности в себе.

Справа лежала Васкес, непрерывно ведя огонь, уничтожая, кроме людей, все, что попадало в прицел ее оружия, будь это живое, мертвое или просто часть оборудования станции. Она была вне себя. Эйпон знал это, как никто другой.

Хикс бросился к ней. Слегка повернувшись, она выстрелила. Капрал нырнул вниз, когда ствол смарта поворачивался в его сторону. Кравшаяся за ним жуткая фигура была отброшена назад выстрелом Васкес. Биомеханические пальцы были всего в нескольких сантиметрах от его шеи.

Монитор Эйпона в рубке корабля внезапно вспыхнул, а затем погас. Горман уставился на него так пристально, словно мог своим взглядом оживить его, а вместе с ним и его хозяина.

— Я приказал им возвращаться, — его голос звучал неуверенно. — Они, должно быть, не слышали приказа.

Рипли приблизила свое лицо к его лицу и увидела на нем озадаченность и потрясение.

— Они там отрезаны. Сделайте что-нибудь!

Он медленно поднял на нее глаза. Его губы шевелились, но производимое ими бормотание нельзя было разобрать. Он слегка покачал головой.

Отсюда помощи ждать нечего. Лейтенант был уже вне игры. Берк прислонился к дальней стене, словно расстояние, отделявшее его от еще активных мониторов, отдаляло его и от событий, происходивших в здании процессорной станции.

Для еще оставшихся в живых солдат можно было сделать только одну вещь. Необходима немедленная помощь. Но Горман не собирался ничего делать, а Берк не мог. Значит, оставалась лишь женщина, которую любил кот Джонс.

Если бы кот был здесь и был в состоянии предпринять какие-то действия, она точно знала, что бы он сделал. Он развернул бы транспортер, на полной скорости погнал бы его к месту высадки, забрался бы в челнок, поднялся бы назад к «Сулако», погрузился бы в гиперсон и отправился бы домой. Маловероятно, чтобы на этот раз кто-нибудь из колониальной администрации стал бы оспаривать ее отчет. После того, как они увидели бы Гормана в нервном шоке и Берка в полукоматозном состоянии. После того, как эти самодовольные представители Компании просмотрели бы видеозапись, которую автоматически производит компьютер бронетранспортера.

Череп раскалывался от криков, звенящих внутри — уйти, улететь домой, убежать прочь\ Ты уже получила доказательства, за которыми летела сюда. Колония погибла, в живых остался лишь один человек, остальные мертвы или даже хуже, чем мертвы. Отправляйся на Землю и в следующий раз захвати с собой целую армию, а не один взвод. Бомбардировщики. Тяжелое оружие. Пусть они сравняют все с землей, но пусть они делают это без тебя.

Из этой утешительной цепи рассуждений выбивался всего один факт. Если они сейчас же улетят, то Васкес, Хадсон, Хикс и все, кто еще остался в живых там, на уровне «С», останутся на растерзание чужих. Если им повезет, они умрут. Если же нет, их зацементируют в стене вместо колонистов, которых они из чувства милосердия превратили в пепел.

Она не смогла бы жить с сознанием того, что обрекла на гибель людей. Ночью она видела бы их лица и слышала их крики. Если она сбежит, ночные кошмары замучают ее. Невыгодная сделка. В который раз обстоятельства против нее.

Ее охватил ужас от сознания того, что она должна сделать, но растущий в ее душе гнев на беспомощного Гормана и на эту дурацкую Компанию, пославшую ее сюда вместе с неопытным полевым офицером и дюжиной солдат (конечно же, ради экономии денег), заставил ее пройти мимо парализованного лейтенанта в кабину бронемашины.

Единственная оставшаяся в живых, девочка из колонии Хадли уставилась на нее серьезным взглядом.

— Ящерка, иди назад и пристегнись.

— Ты собираешься за ними, да?

Рипли, сидя в водительском кресле, застегивала ремни.

— Я должна. Там внизу остались живые люди, и им нужна помощь. Ты ведь понимаешь?

Девочка кивнула. Она прекрасно все понимала. Рипли еще не успела пристегнуть ремни, а девочка уже бежала назад по проходу.

Мягкий свет приборов словно подбодрил Рипли. Горман и Берк, возможно, не в состоянии даже пошевелиться, однако никакое психическое напряжение не сковывает движения транспортера. Она уверенно начала нажимать кнопки и выключатели с благодарностью вспоминая прошедший год, в течение которого она управляла различными транспортными средствами в Портсайде. Взревели двигатели, и машина вздрогнула, готовая двинуться вперед.

Вибрация, производимая двигателями, оказалась достаточной, чтобы вернуть Гормана к действительности. Он приподнялся в своем кресле и закричал: — Рипли, что вы делаете?

Не обращая на него ни малейшего внимания, она целиком сосредоточилась на приборах управления. Она включила сцепление. Ведущие колеса пробуксовывали на влажной земле, когда машина двинулась по направлению к зияющему входу в станцию.

Из здания станции вырывались клубы дыма. Машину слегка занесло, когда Рипли развернула ее и стала спускаться по широкому пандусу. Пандус был спроектирован с таким расчетом, что мог выдерживать тягачи и другой вспомогательный транспорт… В колониях все строилось с запасом. Несмотря на это, пандус прогибался под тяжестью их машины. Пальцы Рипли ударяли по кнопкам управления с такой силой, словно она злилась и на этот безответный пластик.

На картинке, передаваемой внешними мониторами, была лишь сплошная пелена тумана. Она включила автонавигатор. Теперь машина сама может позаботиться о том, чтобы не произошло столкновения со стенами. Двадцать раз в секунду лазеры измеряли расстояние между колесами и препятствием и передавали данные в бортовой компьютер. Она не стала сбрасывать скорость, уверенная, что машина не допустит аварии.

Не в состоянии разглядеть что-либо на мониторах, Горман освободился от ремней и, придерживаясь за стены, приблизился к месту водителя.

— Что вы делаете?

— А вы как думаете?

Она даже не повернулась к нему, поглощенная своим делом.

Он положил ладонь на ее плечо:

— Поворачивайте обратно! Это — приказ!

— Вы не имеете права приказывать мне, Горман. Я — гражданское лицо, запомните!

— Здесь военная экспедиция и руководят ею военные. Я командую здесь и приказываю вам повернуть машину обратно!

Стиснув зубы, она целиком сосредоточилась на экране обзора.

— Убирайтесь прочь, Горман. Я занята.

Он схватил ее за плечи, стараясь силой вытащить из кресла. Берк отшвырнул его прочь. Если бы у нее было хоть немного времени, Рипли обязательно сказала бы спасибо представителю Компании.

Они добрались, наконец, до уровня «С», и колеса машины пронзительно взвизгнули, когда Рипли совершила какой-то сумасшедший поворот, одновременно выключив автонавигатор и лазеры. Двигатель взревел, когда они помчались, ломая какие-то трубы, оборудование, обломки конструкций. Она взглядом искала на панели кнопки управления внешним оборудованием: прожекторами, сиреной, мигающими огнями. Когда они были, наконец, найдены, она ладонью нажала все их сразу.

Внешнее пространство, окружающее машину, ожило. Яркий свет озарил его, оглушительный рев сирены пронзил его.

Индивидуальные мониторы находились сзади нее, в другом отсеке, но теперь они стали ненужными, впереди виднелись вспышки взрывов. Свет и грохот сражения проникали из-за толстой стены из прозрачного чужого смолистого вещества, а все помещение, где шел бой, имело вид пульсирующего купола.

Акселератор выжат до отказа. Тяжелая машина прорывается сквозь изогнутую стену, словно снаряд из пушки. Полетели куски смолы и биомеханического раствора. Колеса крошили огромные обломки. Рипли рванула машину вправо, сметая ее задней частью еще одну часть чужой стены.

Внезапно из дыма появился Хикс. Он отстреливался. Одной рукой он сжимал оружие, другой поддерживал хромающего Хадсона. Эти двое могли двигаться только на адреналине, мышечной силе и своей решительности. Рипли взглянула в смотровую щель.

— Берк, они подходят!

В ответ раздался слабый голос Берка, доносящийся с кокпита:

— Я уже иду! Держитесь!

Представитель Компании пытался открыть дверь, путаясь в незнакомых рычагах и рукоятках. Вслед за Хиксом и Хадсоном из влажного тумана появились два оператора смартов. Они отступали, держась плечо к плечу, стрельбой прикрывая свое отступление, пока не добрались до входа.

У Дрейка заканчивались заряды. Он автоматически отстегнул застежки, крепившие смарт. Оружие вместе с крепежными ремнями сползло с него, как старая кожа. Прежде чем оно успело коснуться пола, он вытащил из-за спины огнемет и пустил его в ход. Шипение огненной струи напалма смешалось с гортанными звуками все еще работающего смарта в руках Васкес.

Хикс добрался до машины, отложил в сторону свое оружие, и протолкнул в отверстие Хадсона. Затем он закинул внутрь свою импульсную винтовку. Васкес все еще продолжала вести огонь, когда он ухватил ее подмышки и потащил за собой. В тот же момент она заметила за спиной Дрейка зловещий темный силуэт и изменила направление стрельбы, когда капрал уже начал втаскивать в машину.

Леденящая душу улыбка появилась на губах Васкес, когда из тела чужого, вспоротого выстрелами, во все стороны брызнула ярко-желтая жидкость. Она попала также на лицо и грудь Дрейка. Дымок поднялся над его покачнувшейся фигурой, когда кислота стала быстро разъедать его плоть. Его тело дернулось, он рухнул на спину, и его огнемет произвел последний выстрел.

Васкес и Хикс откатились в сторону, когда часть огненной струи проникла в открытую дверь машины, воспламенив некоторые детали внутреннего оборудования транспортера. Увидев, что Дрейк упал, Хикс начал закрывать дверь. Васкес, бешено работая коленями и локтями, на четвереньках бросилась к проему. Капрал оставил рукоятки и стал отталкивать Васкес от выхода, чтобы она не бросилась наружу.

— Дрейк! — закричала она, не в состоянии больше сдерживаться. — Он упал!

Вся мощь и энергия Хикса ушла на эту борьбу.

— Его больше нет! Забудь это, Васкес. Его больше нет.

Она уставилась на него, лицо ее было безумным.

— Нет. Нет, он не…! Нет…

Хикс оглянулся, ища помощи у других обитателей машины.

— Уберите ее отсюда. Нужно закрыть дверь.

Хадсон кивнул. Они вместе с Берком с трудом оттащили упирающуюся Васкес от входной двери. Капрал крикнул срывающимся голосом:

— Поехали! Скорее, назад!

— Едем! — Рипли сжала рычаги и надавила педаль газа. Мотор взревел, и машина рванулась назад к пандусу.

Одна из полок со снаряжением рухнула и погребла Хадсона под ворохом амуниции. Барахтаясь и чертыхаясь, он разбрасывал всю эту кучу, не обращая ни малейшего внимания на надписи «Неприкосновенный запас» или «Взрывоопасно».

Хикс снова вернулся к двери. Ему уже почти удалось закрыть ее, когда две когтистые лапы вцепились в металлический край двери. На своем сидении Ящерка испустила пронзительный крик. Ужасное чудовище, саблезубый тигр, гигантский медведь, человек-призрак был у входа в пещеру, и на этот раз ей некуда было спрятаться.

Васкес, покачиваясь, поднялась на ноги и бросилась помогать Хиксу и Берку. Несмотря на их объединенные усилия, щель в дверях медленно расширялась. Замки и запоры протестующе скрипели.

Хикс, едва переводя дыхание, позвал Гормана, по-прежнему находившегося в состоянии оцепенения.

— Помогите нам справиться с дверью!

Лейтенант услышал призыв и отреагировал на него. Он попятился назад, широко раскрыв глаза и мотая головой. Бормоча проклятия, Хикс уперся плечом в рычаг, запирающий дверь. Это позволило ему освободить одну руку и достать обрез двенадцатого калибра в тот самый момент, когда жуткая голова чужого протискивалась в отверстие. Челюсти были раздвинуты, открывая длинные ряды зубов. Когда покрытые слизью клыки двинулись в его сторону, Хикс сунул ствол ружья между дьявольскими челюстями и нажал курок. Эхо разрыва пронеслось внутри машины. Разбитый череп чудовища свалился наружу, разбрызгивая струйки кислотной крови. Эти струйки мгновенно начали проедали дверь и пол.

Хикс и Васкес мгновенно отскочили в стороны, но на руку Хадсона попало несколько капель. Над кожей поднимался дымок, плоть с шипением начала растворяться. Компьютерный техник испустил вопль и свалился на сиденья.

Хикс и Берк захлопнули дверь и заперли ее.

Словно неудержимая комета, тяжелая машина стремительно поднималась по пандусу. Ришта орудовала рычагами, объезжая завалы из искореженного металла и находя свободные проезды. В отсеке за спиной Рипли раздался одновременный крик остальных членов экипажа. В машине возник пожар. Тут же были сорваны огнетушители и брошены на борьбу с пламенем. Ящерка осталась в стороне от всеобщей суматохи, тихонько сидя в своем кресле, пока взрослые в панике метались вокруг. Она дышала глубоко, но ровно, глаза ее оставались открытыми, она внимательно наблюдала за происходящим вокруг. Все случившееся было для нее не ново. Она прошла через все это раньше.

Что-то с мягким стуком упало на крышу.

Горман стоял в стороне, слева от прохода. Он бездумно уставился на своих суетившихся товарищей и не заметил, что маленький орудийный люк, к которому он прислонился, начал вибрировать. Но он почувствовал это, когда крышка люка сорвалась со своих креплений. Он начал оборачиваться, но недостаточно быстро, и его схватили через образовавшееся отверстие.

На самом кончике хвоста чужого было что-то острое и очень быстрое. Хвост обвился вокруг лейтенанта и вонзил свой шип в его плечо. Тот закричал. Хикс одним движением бросил свое тело в кресло управления огнем и схватился за рычаги, другой рукой включая кнопки и пускатели. Загудел мотор, разворачивая сиденье. Ярко вспыхнули огоньки на панели, не улучшая настроения внутри осажденной машины, но вызвав улыбку на лице капрала.

Отвечая на его действия, взвыли сервомоторы и на крыше машины ожило маленькое орудие. Оно описало полукруг. Чужой, державший Гормана, резко повернулся в направлении нового звука как раз в тот момент, когда орудие начало огонь из спаренных стволов. Тяжелые снаряды прямо сдули чужого с крыши, прежде чем начала разбрызгиваться кислота.

Берк втащил потерявшего сознание Гормана внутрь, а Васкес искала, чем бы заткнуть отверстие.

Окутанная огнем и дымом, машина мчалась вверх по пандусу. Рипли боролась с управлением, машина рыскала из стороны в сторону, оставляя за собой обломки пластика и композита.

Ну вот почти и все, почти выехали. Еще минута, другая и, если ничего не сломается, они вырвутся из здания станции на свободу.

Рука чужого изогнулась прямо перед ее лицом, ударяя в лобовое стекло. Блестящая, покрытая слизью лапа проникла внутрь. Рипли бросила рычаги, закрыв лицо руками и отпрянув назад. Однажды она уже была так же близко от гибели. В челноке «Нарцисс» она сумела обмануть чужого и выбросить его через шлюз. Но здесь не было никакого шлюза, и ее не облегал удобный скафандр, она ничего не могла предпринять и времени на обдумывание тоже не было.

Она изо всей силы ударила ногой по педали тормоза. Огромные колеса, остановленные на высокой скорости, заскрежетали, заглушая остальные звуки Ее бросило вперед, ее голова летит прямо к этим жутким лапам. Привязные ремни сдержали ее движение.

Чужого ничто не предохраняло. Он пытался уцепиться за край крыши, но даже его нечеловеческая сила не помогла ему удержаться, и он свалился на землю перед транспортером. Рипли тут же рванула транспортер с места. Машина даже не вздрогнула, перемалывая тело чужого колесами, погребая его под своей тяжестью. Кислота крови чужого брызнула на колеса, но быстрое движение стряхнуло ее быстрее, чем та смогла повредить вращающиеся диски.

Впереди лежала темнота. Чистая, уютная темнота. Темнота тускло освещенного мира: поверхность Ахеронта, обрамленная стенами станции. Через мгновение они были уже снаружи станции, грохоча по дороге, ведущей к месту их высадки.

Внезапно в задней части машины раздался такой скрежет, словно в кухонный процессор попал болт. Потом стало слышно громкое звяканье. Это был звук, который нельзя устранить обильной смазкой, звук поломки, не подлежащей ремонту. Рипли судорожно нажимала кнопки, но скрежет не прекращался, преследуя ее, словно ночной кошмар.

Хикс приблизился к креслу водителя и, действуя мягко, но настойчиво, отвел ее руку от управления акселератором. Лицо Рипли было смертельно бледным. Она обернулась.

— Все в порядке, — уверял он. — Мы прорвались. Они позади. Я не думаю, что они дадут бой на открытом пространстве. Успокойся. Мы далеко не уедем на этой таратайке.

По мере того как транспортер замедлял ход, скрежет нарастал. Она внимательно вслушивалась.

— Не спрашивай меня, что это такое. Я — оператор, а не механик.

Хикс повернул ухо в ту сторону, откуда доносился звук.

— Кажется, сломалась какая-то ось. Или две. Но я действительно удивлен, что мы не оставили все днище этой крошки где-нибудь на уровне «В». Она все же крепко сработана.

— Недостаточно крепко.

Это был голос Берка, доносившийся из пассажирского отсека.

— Никто не ожидал встретить здесь таких тварей. Никогда.

Хикс наклонился к консоли и покрутил ручки внешнего обзора. Транспортер ужасно выглядел снаружи, закопченный, прожженный кислотой. Раньше он казался неуязвимым. Теперь это была всего лишь груда металлолома.

Рипли повернула свое кресло, взглянула на пустое сиденье рядом с собой, затем посмотрела назад, вдоль прохода.

— Ящерка. Где Ящерка?

Ящерка забралась в щель между сиденьем водителя и стенкой. Она дрожала и была ужасно напугана, но настороже. Она была в здравом уме и осознавала происходящее. Рипли понимала, что девочка, несомненно, была свидетелем более страшных событий, когда чужие истребляли колонию.

Видела ли она на мониторах, как солдаты уничтожили комнату чужих с коконами? Видела ли она лицо женщины, которая в агонии шептала Дитрих последние слова? Что, если эта женщина была…

Но этого не могло быть. Если бы это было так, вряд ли Ящерка была бы сейчас в сознании. Она ушла бы от них в небытие, быть может, навсегда.

— Ты в порядке?

Иногда приходится задавать подобные вопросы. Кроме того, ей было просто необходимо услышать ответ ребенка.

В ответ Ящерка подняла кверху большой палец, словно используя тишину в качестве защитного механизма. Рипли не принуждала ее говорить. Она осталась в живых там, где все вокруг нее погибли, потому что умела хранить молчание.

— Мне нужно посмотреть, что с остальными, — сказала она девочке. — С гобой все будет хорошо?

Теперь в ответ кивок, сопровождаемый слабой застенчивой улыбкой. От этой улыбки у Рипли в горле встал комок. Она старалась скрыть свои чувства, потому что сейчас было не время расслабляться. Это можно будет сделать, когда они будут в безопасности на борту «Сулако».

— Хорошо. Я сейчас вернусь. Если тебе надоест сидеть здесь, вылезай и иди к нам, ладно?

На лице девочки появилась легкая улыбка, она энергично кивнула, но осталась на своем месте. Она по-прежнему верила своему инстинкту сильнее, чем любому взрослому. Рипли не обиделась. Она расстегнула ремни и пошла вдоль прохода.

Хадсон стоял в стороне, рассматривая свою руку. Тот факт, что она вообще у него была, означал, что кислота лишь слегка обожгла ее. Он переживал последние двадцать минут своей жизни, снова и снова прокручивая в памяти каждую секунду и не в силах поверить, что видел все это. Она услышала, как он бормочет себе под нос.

— Не могу поверить. Этого не было. Этого не было, парень.

Берк подошел взглянуть на поврежденную руку техника скорее из любопытства, чем из сочувствия. Хадсон резко отвернулся от него.

— У меня все в порядке. Убирайтесь!

Берк поджал губы. Он хотел видеть, но не мог заставить Хадсона показать руку.

— Лучше, чтобы кто-нибудь осмотрел тебя. Могут быть побочные эффекты. Возможно отравление.

— Да? Если это так, то лучше найдите мне пакет первой помощи, я впрысну антидот. Дитрих — наш медтехник.

Он споткнулся на этих словах, и его гнев утих.

— Была медтехником. Вонючие клопы.

Хикс склонился над неподвижным Горманом, нащупывая его пульс. Рипли подошла к ним.

— Что с ним? — спросила она тихо.

— Сердцебиение медленное, но ровное. Дыхание тоже. С остальными жизненными функциями так же: все процессы замедлены, но регулярны. Он жив. Если бы я не знал этого, я бы подумал, что он спит, но он не спит. Я думаю, это — паралич.

Васкес оттолкнула их в сторону и схватила лейтенанта за шиворот. Ярость душила ее, не давала ей даже крикнуть.

— Он — покойник, вот что!

Она приподняла Гормана одной рукой, а другой отвесила ему затрещину.

— Проснись, ублюдок! Просыпайся. Я убью тебя, куча дерьма.

Хикс втиснулся между нею и неподвижным лейтенантом. Голос его звучал мягко, но глаза смотрели на оператора смарта решительно.

— Успокойся. Отойди. Сейчас же.

Их взгляды скрестились, Васкес еще держала Гормана, но что-то уже подавило ее ярость. Она была морским пехотинцем, а они живут по законам. Законы эти просты. Эйпон погиб, и его место занял Хикс.

— Не стоит он того, чтобы пачкаться об него, — пробормотала она наконец. Она отпустила ворот лейтенанта и его голова ударилась о пол. Васкес пошла прочь, бормоча про себя проклятия. Рип-ли не сомневалась, что, не вмешайся вовремя Хикс, Васкес забила бы лейтенанта насмерть. Так как Васкес больше не мешала им, Рипли расстегнула его комбинезон. На его плече виднелись уже затянувшиеся царапины.

— Похоже, его ужалил кто-то или что-то. Интересно, я не знала, что они это умеют.

— Эй!

Взволнованный возглас заставил ее и Хикса повернуться к пульту управления. Там стоял Хадсон. Он угрюмо рассматривал биомониторы и видеоэкраны, и что-то привлекло его внимание. Он махнул рукой своим товарищам.

— Смотрите. Кроу и Дитрих не погибли, парни.

Он показал на ползущие биолинии.

— Наверное, они как Горман. Их жизненные процессы замедлены, но они живы… — голос его дрожал от волнения.

Если они не погибли, это значит… Компьютерного техника охватило смешанное чувство гнева и печали, его начало трясти. Он был на грани истерики. Все они с трудом сдерживали себя от приступа безумия.

Рипли знала, что означают эти сонные линии на мониторах. Она пыталась объяснить это, избегая взгляда Хадсона.

— Им уже нельзя помочь.

— Почему? Они ведь еще живы…

— Не думайте об этом. Они сейчас в коконах, как остальные. Как те колонисты, которых вы видели замурованными в стене. Вы ни черта не можете с этим поделать. Никто не может. Радуйтесь, что вы сами здесь, а не там, с ними. Если бы Дитрих была здесь, она бы знала, что не сможет вам помочь.

— Этого не может быть, — уговаривал себя компьютерный техник.

Рипли отвернулась от него. Ее глаза встретилась с глазами Васкес. В одном этом взгляде было все, о чем могли сказать две женщины.

На этот раз отвернулась Васкес.

IX

В медицинской лаборатории колонии Бишоп склонился над микроскопом. Он видел там срез ткани одного из мертвых паразитов, вцеплявшихся в лицо, извлеченный из ближайшего сосуда. Даже мертвая, разрезанная плоть твари выглядела угрожающе. Существо лежало на столике неподалеку. Суставчатые ноги, казалось, готовы впиться в любое приблизившееся лицо, мощный хвост готов помочь ей одним стремительным прыжком пересечь комнату.

Внутреннее устройство его было столь же впечатляющим, как и внешний вид. Бишоп приклеился к окулярам. Разрешающая способность микроскопа в сочетании с остротой его искусственного зрения помогали ему увидеть то, что колонисты могли пропустить.

Его очень интересовал один вопрос, на который он никаких не мог ответить. Явная возможность чужих набрасываться и на синтетиков, таких как он сам. Его внутреннее устройство радикально отличалось от устройства чисто биологического человеческого существа. Может ли паразит уловить эту разницу прежде, чем набросится на свою жертву? Если нет, и он пытается использовать синтетика так же, как и человека, то что из этого выйдет? Может быть, он просто отпадет и отправится искать другую жертву? Или он попытается внедрить эмбрион в искусственного человека? Если так, то сможет ли эмбрион развиваться в теле робота?

Можно ли паразитировать на теле робота?

За дверью послышался какой-то шум. Бишоп увидел командира экипажа спускаемого модуля, который вкатил в лабораторию контейнер с инструментами и оборудованием.

— Куда это положить?

— Туда, — показал Бишоп. — Разложите все там на скамье.

Спанкмейер начал разгружать контейнер.

— Что-нибудь еще нужно?

Бишоп помахал рукой, не отрывая глаз от окуляров.

— Ладно. Я возвращаюсь на корабль. Если что-нибудь понадобится, сообщите.

Снова взмах руки. Спанкмейер пожал плечами и повернул к выходу.

Странная личность этот Бишоп, размышлял командир спускаемого модуля, толкая ручную тележку и двигаясь по пустынным коридорам к выходу. Странный гибрид этот Бишоп, поправил он себя. Он вышел наружу и направился к месту посадки челнока. Он жизнерадостно посвистывал, поднимая свой воротник. Ветер дул не так уж сильно, но все же без скафандра было холодновато. Он сосредоточился на своей мелодии. Это помогало ему не думать о несчастье, постигшем экспедицию.

Кроу, Дитрих, старый Эйпон — все погибли. Трудно поверить, как постоянно бубнил себе под нос Хадсон. Трудно поверить в этот позор. Он знал их всех, они совершили вместе не один вылет. Хотя слишком близко он не сошелся ни с кем.

Он пожал плечами, хотя поблизости не было никого, кто мог бы заметить этот жест. Они все привыкли к смерти, встреча с которой для любого из них могла произойти гораздо раньше, чем уход в отставку. Кроу и Дитрих отбыли в мир иной раньше других, вот и все. Здесь ничего не поделаешь. Но Хикс и остальные в порядке. Они заканчивают обследование колонии и завтра улетают. Таков их план. Еще немного исследований, несколько последних записей, и прочь отсюда. Он знал, что не он один ждет не дождется, когда челнок будет загружен и возьмет курс на орбиту старого доброго «Сулако».

Его мысли снова вернулись к Бишопу. Может быть, в новой модели синтетиков появились какие-то изменения, а, может, это зависело от самого Бишопа, но он находил, что ему, пожалуй, нравится андроид. Он слышал, что специалисты, работающие над проблемой улучшения искусственного интеллекта, много лет стараются усовершенствовать их программу, даже добавляют элементы случайности в каждую новую модель, сходящую с конвейера. Конечно, так оно и есть. Бишоп — это личность. Его можно отличить от других синтетиков, просто поговорив с ним. И совсем не вредно иметь одного спокойного, вежливого товарища среди кучи крикунов.

Вталкивая тележку вверх по наклонному трапу челнока, он поскользнулся. Устояв на ногах, он нагнулся, чтобы рассмотреть скользкое место. Поскольку здесь не было углублений, где могла бы накопиться дождевая вода, он решил, что, должно быть, повредил одну из емкостей Бишопа с драгоценной консервирующей жидкостью. Но никакой утечки не было видно, не чувствовал он и запаха формальдегида. Блестящее пятно напоминало скорее толстый слой слизи или желе.

Он пожал плечами и выпрямился. Он не мог вспомнить, ронял ли бутылку с чем-либо похожим, а пока его никто об этом не спрашивает, можно и не беспокоиться. Да и времени для беспокойства не было. Слишком многое еще предстояло сделать перед отлетом.

Дул сильный ветер. Паршивая атмосфера, хотя гораздо лучше, чем была до того, как заработали атмосферные процессоры. «Непригодна для дыхания» — таково было первоначальное заключение. Затащив тележку внутрь, он включил тумблер, чтобы убрать трап и закрыть дверь.

Васкес меряла шагами транспортер. Бездействие в боевых условиях было для нее невыносимо. Ей необходимо сжимать в руках оружие и видеть цель. Она знала, что ситуация требует тщательного анализа, и это подавляло ее, так как она вовсе не была аналитиком. Ее методы были простыми, окончательными и не включали в себя разговоры. Но ее ума хватало на то, чтобы понять, что эта операция больше не является стандартной. Стандартные действия были разжеваны и выплюнуты врагом. Понимание этого не могло, однако, ее успокоить. Она хотела убивать.

Временами ее пальцы сжимались, словно лежали на пусковом устройстве смарта. Это зрелище заставило бы Рипли нервничать, если бы она и так уже не была напряжена, как заведенная до предела пружина старинных часов.

Это продолжалось до тех пор, пока Васкес не почувствовала, что должна что-то сказать или начать рвать на себе волосы.

— Ладно, мы не можем ударить по этим тварям. Мы не можем спуститься вниз группой, мы даже не можем вернуться в транспортере, потому что они вскроют его, как банку горошка. Но почему бы не сбросить туда несколько канистр с Си-Эн-20? Парализовать все это гнездо? У нас его достаточно, чтобы сделать всю колонию необитаемой.

Хадсон умоляющими глазами обвел всех.

— Слушайте, парни, надо сматываться отсюда, идет?

Он посмотрел на стоявшую рядом женщину.

— Я согласен с Рипли. Пусть превращают всю колонию в детский манеж, если хотят; но мы сейчас убираемся и вернемся с боевым кораблем.

— Ты что струсил, Хадсон, — Васкес прищурилась.

— Струсил! — он даже выпрямился от неожиданности. — Мы вляпались здесь по уши. Никто не говорил, что мы можем попасть в такую переделку. Я буду первым добровольцем в следующей экспедиции, но я хочу иметь подходящее снаряжение, чтобы справиться со всем этим. Это не усмирение толпы, Васкес. Ты пытаешься дать пинка какой-нибудь заднице, а они откусывают твою ногу.

Рипли повернулась к оператору смарта.

— Нервный газ может не подействовать. Откуда мы знаем, как он влияет на эту биохимию? Может, они только чихнут. А может, он им даже доставит удовольствие. Я проткнула брюхо этой твари, выгоняя ее из шлюза, и это не произвело на нее особого впечатления. Пришлось поджарить ее, включив двигатели корабля.

Она прислонилась спиной к стене.

— Мы должны убраться отсюда и с орбиты разбомбить колонию и то большое плато, где мы впервые нашли корабль, на котором чужие явились сюда. Это единственный надежный выход.

— Подождите минуту, — Хранивший молчание во время всей это дискуссии Берк внезапно ожил. — Я не допущу подобных действий. Вы превышаете свои полномочия.

— А вы не думаете, что это неординарная ситуация? — прорычал Хадсон. Он указал на свою перевязанную руку и свирепо посмотрел на представителя Компании.

— Ну, конечно.

— Тогда почему вы против применения ядерного оружия? — настаивала Рипли. — Вы теряете колонию и одну процессорную станцию, но в вашем владении остается еще девяносто пять процентов мощностей по преобразованию атмосферы, и вы сможете работать на остальной части планеты. К чему колебания?

Почувствовав в ее голосе вызов, представитель Компании заговорил мягче.

— Ну, я понимаю, что все вы очень взволнованы. Я тоже очень расстроен. Но это не значит, что мы — высший суд и справедливость. Мы должны действовать очень осторожно. Надо хорошо все обдумать, прежде чем вместе с водой выплескивать ребенка.

— Ребенок мертв, Берк, и только вы этого не заметили.

Рипли решительно отказывалась понять его.

— Все, что я прошу, — убеждал он, — это то, что пора взглянуть на ситуацию в целом, если вы понимаете, что я имею в виду.

Она скрестила руки на груди.

— Нет, Берк, я не понимаю. Он торопливо заговорил.

— Прежде всего, это сооружение стоит больших денег. Мы ведь говорим о целой колонии. Даже если забыть о стоимости нового строительства. Уже одни только расходы на транспортировку огромны, а процесс преобразования атмосферы на Ахеронте только начинает приносить плоды. Действительно, атмосферные процессоры полностью автоматизированы, но они все же нуждаются в регулярном надзоре и обслуживании. Поскольку на планете не будет никаких жилищ, придется держать на орбите несколько кораблей-гостиниц для персонала. Это повлечет за собой такие дополнительные расходы, которые даже трудно представить.

— Пусть пришлют мне счет, — Рипли даже не улыбнулась. — У меня есть текущий счет. Что еще?

— Другая причина такова, что мы впервые столкнулись здесь с такой формой жизни. И мы не вправе уничтожить ее. Это будет невосполнимая утрата для науки. Мы можем никогда не встретить их снова.

— Да, это было бы ужасно.

Она расцепила руки.

— Вы что. все забыли, Берк? Помните, как вы обещали мне, что, если мы найдем здесь чужих, мы уничтожим их и забудем об интересах науки. Вот почему я никогда не любила иметь дело с администрацией: у этих парней очень избирательная память.

— Мы не можем так поступить, — протестовал он.

— Оставьте.

— Да, оставьте, — Васкес, словно эхо, повторила слова Рипли. — Посмотрите на нас.

— Может, ты хочешь продолжить? — влез Хадсон, — Мы уже сыты, парень.

— Слушайте, Берк, — Рипли явно была недовольна. — У нас было соглашение. Мне кажется, я выполнила ваши требования. Мы прилетели сюда, чтобы получить подтверждение моего рассказа и выяснить, почему оборвалась связь между Землей и Ахеронтом. Теперь у вас есть подтверждение и объяснение для Компании, а я получила оправдание. Теперь пора убираться отсюда прочь.

— Знаю, знаю.

Он положил руку ей на плечо, стараясь, чтобы это не было фамильярным жестом и, отвернув ее от остальных, понизил голос.

— Сценарий изменился. Нужно быть готовым не поддаваться первому впечатлению, нужно сдерживать свои естественные эмоции. Надо знать, как использовать свое преимущество. Мы уцелели здесь, теперь надо выжить там, на Земле.

— К чему вы клоните, Берк?

Он не заметил холода в ее глазах или просто сделал вид, что не заметил.

— Все, что я пытаюсь сказать, это то, что это очень важно, Рипли. Я имею в виду, действительно важно. Мы никогда не встречали таких существ прежде и вряд ли встретим потом. Их сила и жизнеспособность просто невероятны. Их нельзя уничтожить просто так вместе с теми возможностями, которые в них заключены. Надо понять, как можно обращаться с ними, а не взрывать их.

— Вы уверены?

— Вы рассуждаете нерационально. Я понял теперь, через какой кошмар вы прошли. Не думайте, что я не понял. Но нужно смотреть на все это шире. Что было, то было. Мы не можем помочь колонистам, не можем ничего сделать для Кроу и Эйпона и других, но мы можем помочь самим себе. Мы можем изучить эти существа и использовать их, подчинить их себе.

— Их нельзя подчинить себе. Надо убраться с их дороги, а если мы имеем хотя бы малейшую возможность, то должны расщепить их на атомы. Не говорите мне о «выживании» на Земле.

Он глубоко вздохнул.

— Ну, Рипли. Эти чужие не похожи на нас, но мы должны их изучить и понять. Уникальность — вот их ценность. Мы их изучим, тщательно и в нужных условиях, и узнаем о них все. Колонисты начали изучать их, не имея необходимого оборудования. Они не знали, чего можно ожидать. А мы знаем.

— Знаем? Посмотрите, что случилось с Эйпоном и остальными.

— Они не знали, против кого сражались, и были немного самоуверенны. И они дрались на крохотном пятачке. Мы не повторим их ошибок.

— Вы можете гарантировать это?

— Конечно, то, что случилось, — трагедия, но она не повторится. Когда мы вернемся, у нас будет все необходимое снаряжение. Эта кислота не может разъедать все. Мы возьмем с собой образец и исследуем его в лабораториях Компании. Они придумают защиту. Мы изобретем что-нибудь для того, чтобы обездвижить взрослых тварей, и сможем управлять ими и использовать их. Конечно, чужие сильны, но не всесильны. Они крепки, но вовсе не неуязвимы. Их можно убить даже ручным оружием вроде импульсных винтовок и огнеметов. Это еще одна вещь, которую доказала наша экспедиция. Вы сами доказали это, — добавил он восхищенным тоном, которому она не поверила ни на миг.

— Я говорю вам, Рипли, такая возможность дается немногим. Давайте постараемся принять решение без эмоций. Я не думаю, что вы принадлежите к тому типу людей, которые могут отбросить шанс, возникающий раз в жизни, из-за какой-то мелочной мести.

— Это не имеет ничего общего с местью, — сказала она спокойным голосом. — Речь идет о жизни. Нашей.

— Вы по-прежнему меня не слышите, — он понизил голос до шепота. — Смотрите, так как вы являетесь тем представителем Компании, который обнаружил эту форму жизни, то ваша доля прибыли, которая может быть получена в результате исследований и последующего использования этого открытия, составит, естественно, весьма серьезную сумму. О том, что Компания однажды наказала вас, будет забыто. Все знают, что вы — единственный оставшийся в живых член экипажа, впервые столкнувшегося с чужими. Закон на вашей стороне. Вы станете сказочно богатой, Рипли.

Она долго молча смотрела на него, словно изучая совершенно новую разновидность чужих, которую увидела впервые. Наиболее отвратительную разновидность.

— Сукин сын…

Он отпрянул назад, выражение его лица мгновенно изменилось. Маска фальшивого товарищества сползла с его лица.

— Жаль, что мы не нашли общего языка, Рипли. Не заставляйте меня использовать мое должностное положение.

— Какое положение? Мы это уже проходили.

Она кивнула головой в сторону прохода.

— Мне кажется, старший здесь — капрал Хикс.

Берк начал смеяться, но потом увидел, что она говорит серьезно.

— Вы шутите. Что это, шутка? Капрал Хикс? С каких это пор капрал командует чем-либо, кроме собственных ботинок?

— Эта операция проводится под военным руководством, — спокойно напомнила она. — Таков был приказ. Вы, наверное, не позаботились прочитать его. Я прочла. Именно так сформулировала его Колониальная Администрация. А мы с вами, Берк, только наблюдатели. Мы в стороне. Эйпон погиб, Горман — недалеко от этого. Следующий по старшинству — Хикс, — она указала на него пальцем. — Верно?

Ответ Хикса был констатацией факта.

— Похоже на то.

Берк начинал терять самообладание.

— Слушайте, эта операция стоит многие миллионы. Он не может принимать такие решения. Капрал не уполномочен применять ядерное оружие. Он — нижний чин.

Несколько секунд размышлений, взгляд в сторону солдата, и Берк вежливо добавил: — Не в обиду будь сказано.

— Ничего, — ответ Хикса был холоден и корректен. Он сказал в микрофон шлема:

— Ферро, вы записываете все это?

— Все сделано, — послышался в наушниках ответ пилота спускаемого модуля.

— Приготовьтесь забрать нас. Нужна срочная эвакуация.

— Мы здесь все слышали. Могу себе представить.

— Вы не знаете и половины.

Выражение лица Хикса не изменилось, когда он повернулся к Берку.

— Вы правы в одном. Нельзя принимать такое решение, не подумав как следует.

Берк слегка расслабился.

— Так-то лучше. И что же мы будем делать?

— Подумаем, как вы сказали.

Капрал на пять секунд закрыл глаза.

— О’кей. Я все обдумал. Я решил, что мы улетаем и с орбиты бомбим это проклятое место. Это единственный выход.

Он подмигнул. Краска сбежала с лица представителя Компании. Он в гневе шагнул к Хиксу, но быстро понял, что действия, которые он собрался было предпринять, не имеют никакого отношения к реальности. Вместо этого он предпочел выразить свое возмущение словами.

— Это бред! Вы не можете всерьез говорить о ядерной бомбардировке колонии.

— Всего одну бомбу, — успокоил его Хикс, — но достаточно мощную.

Он сложил руки вместе, улыбнулся и резко развел их в стороны.

— Ба-бах!

— Говорю вам в последний раз, вы не имеете права делать этого…

Его тирада была прервана громким щелчком — звуком активации импульсной винтовки. Васкес прижимала к себе правой рукой это мощное оружие. Оно было направлено не в сторону Берка, но и не в противоположную сторону. Лицо Васкес было отсутствующим. Берк знал, что оно не изменится, даже если она решит выпустить в него заряд. Конец дискуссии. Он тяжело уселся в одно из кресел, расположенных вдоль стены.

— Вы все сумасшедшие, — пробормотал он. — Знайте это.

— Парень, — мягко сказала Васкес, — а по какой другой причине люди стали бы вступать в Колониальную морскую пехоту?

Она посмотрела на капрала.

— Скажи мне кое-что, Хикс: значит ли это, что я могу сослаться на невменяемость, если пристрелю это дерьмо? Если да, то я заодно пристрелила бы и лейтенанта.

— Никто ни в кого не стреляет, — голос капрала звучал твердо. — Мы уходим отсюда.

Рипли встретилась с ним глазами, кивнула и села. Она обняла единственного человека, не принимавшего участие в дискуссии. Ящерка приникла к ее плечу.

— Мы едем домой, милая, — сказала она девочке.

Теперь, когда они определились с будущим, Хикс осмотрел внутренность транспортера. Поврежденный огнем и прожженный кислотой, он годился теперь только на металлолом.

— Нужно взять все, что мы сможем унести. Хадсон, помоги мне справиться с лейтенантом.

Компьютерный техник с отвращением смотрел на парализованного командира.

— Давайте усадим его в кресло и оставим здесь. Он будет чувствовать себя как дома.

— Не торгуйся. Он еще живой, и мы должны вытащить его отсюда.

— Да, знаю, знаю. Только напоминайте мне об этом почаще.

— Рипли, присмотри за ребенком. Она вроде привязалась к тебе.

— Наше чувство взаимно, — она прижала Ящерку к себе.

— Васкес, ты сможешь прикрывать нас, пока не сядет челнок?

Она улыбнулась, обнажив великолепные зубы.

— А свиньи могут летать?

Она постучала по импульсной винтовке.

Капрал повернулся к последнему члену группы.

— Вы идете?

— Хватит шутить, — нахмурился Берк.

— Не буду. Во всяком случае, не здесь. Это не очень-то веселое место.

Он включил микрофон:

— Бишоп, что-нибудь нашли?

Голос синтетика заполнил операторскую.

— Не много. Оборудование здесь только самое основное, чисто в колониальном стиле. Я сделал все, что только было возможно.

— Ладно. Мы улетаем. Собирайтесь и ждите нас на посадочной площадке. Я не хочу бросать машину, пока не придет челнок.

— Нет проблем. Я все успею.

— Хорошо. Оставьте все, что трудно унести. Торопитесь.

Челнок поднялся в воздух над бетонной площадкой, борясь с ветром. Управляемый твердой рукой Ферро, он завис в воздухе, развернулся и направился в сторону заглохшей бронемашины.

— Вижу вас. Ветер немного мешает. Сяду настолько близко, насколько смогу, — сообщила им Ферро.

Хикс повернулся к своим товарищам:

— Готовы?

Все, кроме Берка, кивнули. Вид у Берка был кислый, но он ничего не сказал.

— Тогда пошли отсюда.

За дверью на них обрушился дождь и ветер. Они быстро выскочили из машины. Челнок уже был виден. Свет его прожекторов вырвал из туманной мглы одинокую человеческую тень, приближавшуюся к ним.

— Бишоп! — Васкес помахала рукой. — Давно не виделись.

— Сработали неважно, да? — отозвался он.

— Паршиво.

Она сплюнула в подветренную сторону.

— Когда-нибудь я тебе все расскажу.

— Позже. После гиперсна. Когда это все останется позади.

Она кивнула. Кажется, ее одну из всей группы не очень занимало приближение челнока. Темные глаза непрестанно осматривали местность вокруг бронетранспортера. Рядом с ней стояла Рипли, крепко сжимая маленькую руку Ящерки. Хадсон и Хикс поддерживали все еще находящегося без сознания лейтенанта.

— Держитесь там, — доносились инструкции Ферро. — Дайте мне немного места. Я не хочу сесть вам прямо на голову.

Она выключила микрофон.

— Эй, Спанкмейер, мне нужна твоя помощь.

Дверь отсека позади нее скользнула в сторону. Она взглянула через плечо, чувствуя раздражение и не скрывая этого.

— Времени нет. Где?..

Глаза ее расширились, и последние слова повисли в воздухе.

Это был не Спанкмейер.

Чужой медленно протиснулся в дверной проем. Она увидела клыкастую пасть, надвигавшуюся на нее. Ферро едва успела закричать, рухнув спиной на панель управления.

Внизу заметили, что аппарат резко накренился. Его двигатели взревели, и он стремительно набирал скорость, одновременно теряя высоту. Рипли схватила Ящерку и бросилась к ближайшему зданию.

— Бегите!

Челнок зацепил скалу у края дороги, развернулся влево и ударился о базальтовый гребень холма. Он перевернулся, упал на спину, словно умирающая стрекоза, и взорвался. Горящие куски разлетелись во все стороны. Корпус аппарата, отскочив от каменистой поверхности, подпрыгнул в воздух, продолжая изрыгать огонь из своих двигателей.

Отлетевший кусок двигателя рухнул на транспортер, сметая прочь его внешнее вооружение. Внутри машины взорвалось топливо, и транспортер взрывом разнесло на мелкие части. Пылающий корпус спускаемого модуля, словно огненное колесо, пронесся мимо и укатил в сторону процессорной станции. Огромный огненный шар осветил темное небо Ахеронта. Потом он быстро померк.

Потрясенные люди смотрели, как их надежды покинуть проклятую планету превращались в пепел и обугленный металл.

— Это великолепно! — почти в истерике кричал Хадсон. — Это просто великолепно, парни! А теперь что же нам делать? Теперь-то уж мы в отличном положении.

— Ты все сказал? — Хикс посмотрел на компьютерного техника. Затем он взглянул на Рипли: — Все в порядке?

Она кивнула и, стараясь скрыть свои истинные переживания, взглянула на Ящерку. Казалось, она ищет в девочке опору. Но от этого ребенка невозможно было что-либо скрыть Она казалась довольно спокойной. Правда, дышала она тяжело, но не от страха, а просто потому, что пришлось бежать. Девочка пожала плечами, ее замечание прозвучало очень по-взрослому.

— Похоже, мы не улетаем, да?

— Извини, Ящерка, — сдерживая дрожь в голосе, ответила Рипли.

— Не нужно. Это же не ваша вина.

Она молча смотрела на догорающие останки аппарата.

Хадсон разбрасывал носком ботинка камни, куски металла — все, что попадалась под ногу.

— Скажите мне, что же нам теперь делать? Что нам делать теперь?

Берк взглянул на него с раздражением.

— Может быть, соорудим костер и будем петь песни.

Хадсон шагнул в сторону представителя Компании, но у него на пути вдруг вырос Хикс.

— Нам надо вернуться.

Все повернулись и посмотрели на Ящерку, которая по-прежнему смотрела на догорающий челнок.

— Нужно вернуться, потому что скоро стемнеет. А они приходят по ночам. Чаще всего.

— Хорошо.

Хадсон кивнул в направлении разбитого транспортера. Он был сделан из металла и композита и уже не горел.

— Огонь его уже доконал. Посмотрим, что можно там найти.

— Груду металлолома, — предположил Берк.

— А может быть, что-нибудь еще. Вы идете?

Представитель Компании поднялся на ноги.

— Да уж здесь не останусь.

— Как хотите.

Капрал обратился к синтетику.

— Бишоп, посмотрите, можно ли там находиться. Я имею в виду: убедитесь, что там… чисто.

— Я понимаю, что это значит, — ответил андроид с мягкой улыбкой. — Мною, конечно, можно пожертвовать.

— Никем нельзя жертвовать.

Хикс посмотрел на дымящийся транспортер.

— Пошли.

Если день на Ахеронте был похож на сумерки, то ночь была темнее, чем глубины межзвездного пространства, ибо свет звезд не мог проникнуть сквозь плотную атмосферу и смягчить непроглядную тьму своим мерцанием. Ветер проникал в металлические постройки колонии Хадли, свистя в коридорах и хлопая сломанными дверями. Песок стучал по разбитым стеклам, издавая звук, напоминавший рокот барабана. Этот звук не успокаивал. Каждый ждал прихода ночного кошмара.

Мощности аварийного генератора едва хватило на то, чтоб осветить центр управления и его ближайшие окрестности. Усталые и разочарованные собрались люди, чтобы оценить свои возможности. Васкес и Хадсон совершили последнюю вылазку к тому, что осталось от транспортера. Сейчас они распаковывали один из ящиков — свою добычу. Еще несколько ящиков лежали рядом.

Хикс смотрел на них и пытался скрыть разочарование. Он знал заранее ответ на свой вопрос, но все же задал его. Может быть, он ошибался.

— Боеприпасы есть? — Васкес покачала головой и плюхнулась на стул.

— Они хранились в воздушной прослойке между стенками транспортера и в первую очередь пострадали при пожаре.

Она стащила с головы пропитанную потом повязку и вытерла рукой лоб.

— Черт, я сейчас много бы отдала за горячий душ и кусок мыла.

Хикс повернулся к столу, на котором было разложено все их оружие.

— Да, негусто. Вот все, что мы имеем.

Он осматривал боеприпасы, мечтая, чтобы они утроились под его взглядом.

— У нас четыре винтовки и примерно по пятьдесят зарядом на каждую. Не слишком. Около пятнадцати гранат М-40 и два огнемета, наполовину пустых, к тому же один из них поврежден. И еще остались невредимыми четыре комплекта караульных роботов с их сканерами и дисплеями.

Он подошел к еще нераспечатанным ящикам и вскрыл один из них. Рипли тоже подошла взглянуть на содержимое.

Там помещалось автоматическое оружие. В другом ящике были отдельно упакованы прилагавшиеся к этому оружию видеоустройства и детекторы движения.

— Выглядит неплохо, — сказала Рипли.

— Действует тоже.

Хикс закрыл ящик.

— Если бы их не было, можно было бы сразу вскрывать вены. С ними наши шансы немного выросли. Это все же лучше, чем ничего. Беда в том, что нам бы надо сто таких штуковин и в десять раз больше боеприпасов к ним. Но я благодарен судьбе и за эту удачу.

Он провел костяшками пальцев по пластиковому корпусу ящика.

— Если бы они не были так упакованы, их разнесло бы, как все остальное в машине.

— Что заставляет тебя считать, что у нас есть шанс? — спросил Хадсон.

Рипли проигнорировала эту реплику.

— Через какое время сюда может добраться помощь?

Хикс задумался. Он был слишком поглощен проблемой, как выжить сейчас, чтобы думать о помощи извне.

— Наша миссия должна была быть закончена еще вчера. Значит, за нами могут прислать дней через семнадцать.

Компьютерный техник удрученно всплеснул руками.

— Да нам здесь не продержаться и семнадцати часов. Эти твари явятся сюда раньше, чем мы ждем. Они доберутся до нас раньше, чем нас хватятся на Земле. А когда нас найдут, высосанными и засушенными, как те колонисты, которых мы сожгли на уровне «С»… Как Кроу и Дитрих… — он зарыдал.

Рипли указала на молчаливо наблюдавшую эту сцену Ящерку.

— Она прожила здесь дольше без оружия и без опыта. Колонисты вообще не знали, что им угрожает. Мы же знаем, чего можно ожидать, и у нас есть оружие. Нам не надо очищать колонию от чужих. Все, что мы должны сделать, — это продержаться пару недель. Быть подальше от них и остаться в живых.

Хадсон горько рассмеялся.

— Ага, пустячок. Всего лишь остаться в живых. Дитрих и Кроу тоже живые.

— Но мы здесь, у нас есть какое-то оружие, и мы знаем, что происходит. Нам всем нужно собраться с силами. И тебе тоже, Хадсон. Потому что ты нам нужен, и мне надоели твои комментарии.

Он открыл рот, чтобы возразить, но она еще не закончила.

— Теперь отправляйся в центр управления и собери всю информацию о здешних помещениях. Конструкторские чертежи, схемы техобслуживания — все, что найдешь. Я хочу знать расположение вентиляционных труб, тоннелей для осмотра электрооборудования, подвалов, всех проходов в это крыло колонии. Я хочу видеть все нутро этого здания. Если они до нас не доберутся, они не смогут нам навредить. Они еще не прошли сквозь эти стены, может быть, они и не могут. Мы сейчас в самом укрепленном здании колонии, за исключением, может быть, процессорных станций. Мы находимся выше уровня поверхности планеты, а они пока еще не показывали нам, что умеют лазить по вертикальной стене.

Хадсон заколебался, но затем слегка расправил плечи, обрадовавшись возможности заняться делом. Хикс одобрительно кивнул Рипли.

— Согласен, — сказал ей компьютерный техник, к которому начала возвращаться уверенность в своих силах. — Вы хотите знать расположение каждой розетки здесь, и я найду план.

Он направился к пульту компьютера. Хикс повернулся к синтетику.

— Дать вам работу или вы уже что-то придумали?

Бишоп был в некоторой нерешительности. Это тоже было частью заложенной в него программы. Настоящий андроид никогда не может быть нерешительным.

— Если у вас есть что-то особое, именно для меня…

Хикс покачал головой.

— В таком случае я пойду в медицинскую лабораторию и продолжу свои исследования. Может, отыщу что-нибудь полезное для вас.

— Отлично, — сказала Рипли. — Занимайтесь этим.

Она пристально посмотрела на него. Если Бишоп и заметил этот взгляд, он не подал вида. Он повернулся и направился в лабораторию.

X

Когда Хадсон работал, он делал все очень быстро. Вскоре Рипли, Хикс и Берк окружили его, разглядывая высветившуюся на большом дисплее серию карт и чертежей. Ящерка подпрыгивала за их спинами, пытаясь разглядеть что-нибудь на экране.

Рипли постучала пальцем по экрану.

— По-видимому, они проникали сюда через этот служебный тоннель.

— Да, верно, — согласился Хадсон. — Он соединяет процессорную станцию с подвальными помещениями колонии. Вот здесь они появились, — показал он, — и застали колонистов врасплох. Я тоже выбрал бы этот путь.

— Хорошо. Вот в этом конце есть пожарная дверь. Первое, что мы должны сделать, — это поставить в этом тоннеле одного из караульных роботов и запечатать эту дверь.

— Это может их не удержать, — Хикс рассматривал план. — Если перекрыть им этот служебный тоннель, они могут найти другой вход. Мы должны учитывать эту возможность.

— Правильно. Поэтому мы установим баррикады из сварных конструкций вот на этих пересечениях, — говоря это, она показала места на схеме, — и перекроем вентиляционные трубы здесь и здесь. Тогда они смогут добраться до нас только по этим двум коридорам, и мы можем поставить здесь еще двух роботов.

Когда она показывала точки на схеме, ее ноготь постукивал но твердой поверхности светящегося экрана.

— Конечно, они могут разломать крышу, но я думаю, что для этого им потребуется время. А к тому времени должна появиться помощь, и нас тут уже не будет.

— Да, лучше бы нас в тот момент тут не было, — прошептал Хикс, внимательно изучая схему. — Выглядит великолепно. Запечатываем запасной вход, перекрываем коридоры, и нам требуется только колода карт, чтобы скоротать время.

Он выпрямился и осмотрел остальных.

— Хорошо, давайте так и действовать.

Хадсон встал по стойке «смирно»:

— Так точно!

Ящерка скопировала его жест и его интонацию.

— Так точно.

Компьютерный техник взглянул на нее и улыбнулся, но тут же спохватился. Эта улыбка могла повредить его репутации.

Хадсон ворчал, устанавливая вторую караульную пушку на треножник, поглощающий отдачу. Оружие было тяжелое, угловатое, оно не имело ни мушки, ни спускового устройства. Васкес установила на место свою пушку, затем подключила кабель от стрелкового механизма к детекторам движения. Убедившись, что техник находится в стороне от линии стрельбы, она нажала кнопку с надписью «Активация». На верхней части пушки загорелся зеленый огонек. На небольшом диагностическом экране сбоку вспыхнула надпись «Готов», сначала желтого цвета, затем — красного.

Оба отошли в сторону. Васкес подобрала валявшийся на полу помятый контейнер для мусора и крикнула в сторону установленного на пушке микрофона:

— Проверка!

Затем она бросила контейнер в середину коридора.

Обе пушки развернулись и открыли огонь раньше, чем контейнер упал на пол, превратив его в кучу металлических кусочков. Хадсон восхищенно вскрикнул:

— Подавитесь, гады!

Он понизил голос, обращаясь к Васкес:

— Хочу я туда, где огнеметов стада, где гамбургеры из оленя…[20]

— Ты всегда был слишком сентиментален, — ответила Васкес.

— Я знаю. Это написано у меня на лице.

Отвернувшись, он уперся плечом в пожарную дверь:

— Помоги мне.

Васкес помогла ему задвинуть тяжелый стальной барьер. Затем она достала портативный сварочный агрегат, который принесла с собой, и взялась за дело. Из горелки вырвалось голубое пламя. Она повернула диск на рукоятке, регулируя струю ацетилена.

— Отойди в сторону, парень, а то я приварю твои ноги к ботинкам.

Хадсон отодвинулся, осмотрел пустынный коридор и включил микрофон.

— Говорит Хадсон.

— Ну, как вы там? — мгновенно откликнулся Хикс. — Мы герметизируем большую воздушную шахту, ту, что нашли на плане.

— Установки А и В на месте и активированы. Кажется, все нормально. Если они пойдут этим тоннелем, то им крышка. Сейчас завариваем дверь.

— Порядок. Когда закончите, возвращайтесь наверх.

— А ты думал, останемся здесь?

Хикс улыбнулся. Звучит похоже на прежнего Хадсона. Он отодвинул микрофон от лица и стал устанавливать толстую металлическую плиту, закрывая отверстие воздуховода. Рипли достала сварочный аппарат, копию того, что был у Васкес, и стала приваривать плиту к полу.

Берк и Ящерка тоже были заняты. Они перетаскивали в один угол контейнеры с лекарствами и едой. Чужие не тронули запасы продуктов. Еще более важно было то, что работала система получения воды. Они не погибнут от голода и жажды.

Когда две трети плиты были уже приварены, Хикс отложил сварочный аппарат в сторону и достал из кармана на поясе маленький браслет.

— Наденьте это на руку, — он протянул браслет Рипли.

— Что это?

— Индивидуальный локатор. Военный аналог тех ПЛД, что использовали колонисты. У него поменьше радиус действия, и надевается он снаружи, а не вживляется в тело, но идея — та же самая. Благодаря ему я всегда смогу узнать ваше местонахождение в комплексе с помощью вот этого, — он показал ей на миниатюрный прибор, встроенный в его боевую амуницию.

Она с любопытством посмотрела на прибор.

— Мне это не нужно.

— Ну, это всего лишь предосторожность. Понимаете?

Она еще раз взглянула на него, затем пожала плечами и застегнула браслет на запястье.

— Спасибо. А у вас есть такой.

Он улыбнулся.

— У меня только один детектор, — он постучал по прибору. — Я и так знаю, где я нахожусь. Что на очереди?

Она тут же забыла о браслете, углубившись в изучение распечатки схемы, сделанной Хадсоном.

Пока они работали, произошло нечто странное. Они все были слишком заняты, чтобы заметить это, только Ящерка сразу обратила внимание.

Ветер стих. Совершенно. В тишине, окружавшей колонию, завивались только клубы тумана. За свои два посещения Ахеронта Рипли впервые не слышала завываний ветра. Это вызывало беспокойство.

Отсутствие ветра еще больше снизило видимость. Туман клубился вокруг оперативного центра, мгла заволакивала стекла. Казалось, они находятся под водой. Ничто не двигалось.

В служебном тоннеле, соединяющем здание колонии с процессорной станцией, стояли два робота, их сканеры бодрствовали. Робот С охранял пустой коридор, мягко светилась зеленая надпись «Заряжен». Через отверстие в потолке в дальнем конце прохода просачивался туман. Капли воды конденсировались на гладких металлических стенах и падали на пол. Оружие не стреляло по падающим каплям. Оно было смышленым и могло отличить безобидные природные явления от враждебных движений. Вода не делала попыток прорваться, и оружие молчало, терпеливо ожидая того, кого нужно убивать.

Ящерка перетаскивала коробки до тех пор, пока совсем не выбилась из сил. Рипли взяла ее на руки и понесла из операторской в медицинское крыло. Маленькая головка покоилась на ее плече. Временами она пыталась что-то сказать, и Рипли отвечала ей. Рипли искала относительно безопасное место, где ребенок мог бы спокойно отдохнуть.

В дальнем конце медицинского отсека помещалась операционная. Часть сложного оборудования была расставлена вдоль стен, часть свешивалась на кронштейнах с потолка. Большую часть потолка занимал свисавший с него огромный шар с лампами и дополнительным хирургическим инструментом. В углу было достаточно места для нескольких металлических коек.

Здесь они и будут спать. Сюда они отступят, если чужие прорвут наружную оборону. Внутренняя цитадель. Стены операционной хорошо герметизированы и очень прочны, по крайней мере, так утверждала схема, найденная Хадсоном. Если им придется убить себя, чтобы не попасть живыми в лапы чужих, спасатели найдут здесь их тела.

Но сейчас здесь тихо, спокойно и уютно. Рипли мягко опустила девочку на ближайшую кровать.

— Ну вот, полежи здесь и отдохни. Мне нужно помочь остальным, но я буду часто заходить к тебе. Тебе нужно отдохнуть. Ты очень устала.

— Я не хочу спать, — Ящерка смотрела ей прямо в глаза.

— Тебе нужно поспать, Ящерка. Без этого нельзя. Когда ты отдохнешь, ты почувствуешь себя лучше.

— Но мне снятся страшные сны.

Рипли чуть было не вздрогнула, но, стараясь казаться спокойной и жизнерадостной, ответила девочке:

— У всех бывают плохие сны, Ящерка.

Девочка свернулась калачиком под одеялом.

— Но не такие, как мои.

Не ручайся за это, малыш, подумала Рипли, а вслух сказала:

— А вот Кейси никогда не видит плохих снов.

Она взяла из рук девочки головку куклы и заглянула внутрь.

— Как я и думала, там ничего плохого нет. Может и ты постараешься быть, как Кейси. Представь, что и у тебя в головке ничего нет.

Она погладила лоб девочки, и та улыбнулась.

— Ты хочешь, чтобы она была как будто пустая?

— Да, как будто пустая. Как у Кейси.

Она отвела со лба Ящерки упавшие пряди.

— Если ты так сделаешь, то тебе наверняка не приснятся плохие сны.

Она закрыла немигающие глаза куклы и отдала ее хозяйке. Ящерка взяла куклу и закатила свои собственные глаза, как бы говоря: «Не принимайте меня за пятилетнюю дурочку, леди. Мне уже шесть.»

— Рипли, она не видит страшных снов, потому что она просто кукла из пластика.

— Да. Извини меня, Ящерка. Ну тогда представь себе, что ты, как и она, сделана из пластика.

Девочка почти улыбнулась. Почти.

— Я попробую.

— Молодец. Может быть, и я попробую.

Ящерка положила Кейси поближе к себе и задумчиво сказала:

— Моя мама всегда говорила, что на свете нет никаких чудовищ. По-настоящему. А они есть.

Рипли все еще гладила белокурую головку.

— Да, они есть.

— Они такие же настоящие, как ты и я. Они не выдуманы и не из книжек. Они взаправду настоящие, не как те, что я видела в кино. Почему детям говорят неправду, будто их нет?

Рипли знала, что этому ребенку нельзя лгать. Да она и не собиралась делать этого. Ящерка слишком многое видела, ее не проведешь. Рипли инстинктивно чувствовала, что если она скажет девочке неправду, то потеряет ее доверие навсегда.

— Ну, некоторым детям трудно бывает понять. Правду, я имею в виду. Они пугаются, или взрослые думают, что они испугаются. И взрослые не говорят им об этом.

— О чудовищах? А в маме тоже росло чудовище?

Рипли нашла несколько одеял и принялась старательно укрывать худенькое тело ребенка.

— Я не знаю, Ящерка. И никто не знает. Это правда. И я думаю, никто никогда не узнает.

Девочка задумалась.

— Они, как дети? Как человеческие дети? Они тоже растут внутри?

По спине Рипли пробежал холодок.

— Нет, совсем не так. У людей совсем по-другому, моя милая. По-другому все начинается, и ребенок появляется по-другому. У людей мама и ребенок действуют вместе. А у этих чужих…

— Понимаю, — перебила ее Ящерка. — А у тебя был ребенок?

— Да, — она натянула одеяло на девочку. — Однажды. Маленькая девочка.

— Где она? На Земле?

— Нет. Ее нет.

— Умерла.

Ящерка не спрашивала, но Рипли медленно кивнула, пытаясь вспомнить бегающую и играющую малышку с черными кудряшками, обрамляющими милое личико. А затем фотографию пожилой женщины, виденную всего один раз. Ребенок и взрослая женщина, связанные временем, пролетевшим в гиперсне. Отец девочки был еще более далеким воспоминанием. Как много потеряно и забыто. Юношеское чувство разбилось о действительность. Развод. Гиперсон. Время.

Она вернулась к кровати и повернула к девочке переносной обогреватель. В операционной стало уютнее. Обогреватель был сделан из пластмассы, но когда его включали, внутри, казалось, оживали языки пламени. От обогревателя пошло приятное тепло.

— Рипли, вот что я думаю. Может быть, я смогу заменить ее тебе. Твою девочку. Не навсегда. Попробуй, если тебе не понравится, то ничего. Я пойму. Не беда. Что ты думаешь?

Рипли собрала всю свою волю, чтобы не разреветься на глазах у ребенка. Она обняла девочку. Кто знает, что у них впереди. Может быть именно ей придется пустить пулю в Ящерку в последний страшный миг.

— Мне кажется, это не самая плохая мысль из того, что я слышала за сегодняшний день. Давай поговорим об этом позже, хорошо?

— Ладно, — лицо озарилось застенчивой улыбкой.

Рипли погасила свет и стала подниматься. Маленькая ручка схватила ее с неожиданной силой.

— Не уходи! Пожалуйста.

Рипли мягко высвободила свою руку.

— Все будет хорошо. Я буду в соседней комнате. И никуда не уйду. И не забывай, что я там. Видишь эту камеру? — она показала на маленькую видеокамеру над дверью. — Я все время буду следить за тобой и все увижу.

Легкий кивок в темноте.

— Я буду видеть тебя, как если бы я сама была здесь.

Ящерка все еще колебалась. Тогда Рипли сняла с руки браслет, который дал ей Хикс. Она застегнула его на маленьком запястье.

— Вот. Это тебе на счастье. Это тоже поможет мне наблюдать за тобой. А теперь спи — и никаких снов. Хорошо?

— Я постараюсь.

В полумраке Рипли увидела, как девочка улеглась на бочок, прижала к себе голову куклы и смотрела полузакрытыми глазами на светящийся браслет. Обогреватель мирно жужжал, когда Рипли выходила из комнаты.

Такие же полузакрытые глаза двигались вверх и вниз. Это был единственный признак того, что лейтенант Горман еще жив. Это являлось даже улучшением его состояния. Один шаг от полного паралича.

Рипли склонилась над столом, на котором лежал лейтенант, и заметила это движение глаз. Интересно, узнает ли он ее.

— Ну, как он? Я вижу, он открыл глаза.

— На это, наверное, ушли все его силы.

Бишоп сидел за соседним столом. Он был окружен инструментами и сверкающим медицинским оборудованием. Яркий свет лампы заострил черты его лица, придавая ему мрачноватое выражение.

— Он чувствует боль?

— Скорее всего, нет. Уверен, что он даст нам знать, если это так. Кстати, я выделил этот яд. Интересная штука. Это невротоксин. Он действует на мышцы. Весь остальной организм работает нормально. Интересно, как они определяют нужную дозу для каждого организма? Инстинктивно?

— Я спрошу первого из них, кого повстречаю.

Она продолжала наблюдать за движениями век лейтенанта.

— Или это непроизвольные мигания, или он подмигнул мне. Ему становится лучше?

Бишоп кивнул:

— По-видимому, токсин участвует в обменном процессе. Он очень силен, но тело способно выводить его. Я нашел его следы в моче. Удивительный механизм — человеческое тело. Приспосабливается ко всему. Если он будет постоянно выделять токсин, то скоро проснется.

— Давайте подытожим наши знания. Чужие обездвиживают колонистов, которых не убили, тащат их на процессорную станцию, там помещают в кокон и используют для выращивания других чужих.

Она указала на один из цилиндров, в которых плавали образцы вцеплявшихся в лицо паразитов.

— Это значит, что их очень много, верно? По одному на каждого колониста. По крайней мере, больше сотни, даже если считать, что около трети они потеряли в последнем бою.

— Да, логично, — с готовностью согласился Бишоп.

— Эти паразиты появляются из яиц. Тогда откуда эти яйца? Парень, который первым нашел чужой корабль, сообщил нам, что там внутри множество яиц, но не сказал, сколько. А после него никто туда не ходил. Я не думаю, что яйца притащили сюда с корабля первые чужие. А это значит, что они появились из какого-то другого места.

— Это сейчас самый важный вопрос, — Бишоп повернулся к ней лицом. — Я непрерывно думаю об этом с тех пор, как стали ясны размеры несчастья, постигшего колонию.

— Есть какие-нибудь соображения?

— У меня есть только предположение.

— Давайте.

— Можно провести параллель с некоторыми видами насекомых, имеющих строгую организацию. К примеру, колония термитов или муравьев управляется одной особью женского пола, маткой, которая и является источником новых яиц.

Рипли поморщилась. Она была не готова к таким прыжкам от межзвездной навигации к энтомологии:

— И эта матка тоже появляется из яйца?

— Совершенно верно, — кивнул синтетик.

— Что, если на чужом корабле не было такого особого яйца.

— В сообществе насекомых они сами создают такое яйцо. Муравьи, пчелы, термиты — все они используют схожий метод. Они выбирают обычное яйцо и кормят зародыш, развивающийся внутри, особой пищей. У пчел это называется маточным молочком. Оно изменяет даже химическое строение особи, и матка сильно отличается от рабочих пчел. Теоретически матку можно вырастить из любого яйца. Почему насекомые выбирают конкретное яйцо, мы пока не знаем.

— Так вы говорите, что все эти яйца отложила одна тварь?

— Если работает аналогия с насекомыми. Если это так, то может быть сходство и в других отношениях. Например, матка чужих может быть, как и матка муравьев или термитов, крупнее, чем те чужие, которых мы видели. Матка термитов не может даже самостоятельно передвигаться. Ее кормят и за ней ухаживают рабочие особи, ее держат в самом безопасном месте. Она практически безвредна. С другой стороны, пчелиная матка намного опаснее любой рабочей пчелы, так как может жалить много раз. Она — средоточие всей их жизни, истинная мать всего сообщества.

Бишоп сделал паузу, затем продолжал:

— По крайней мере, в одном аспекте аналогия с насекомыми не работает. Муравьи и пчелы развиваются из яиц во взрослых особей. Чужим для развития эмбриона необходимо живое тело. Иначе весь Ахеронт уже был бы покрыт тварями.

— Забавно, но неубедительно. Эти существа намного крупнее муравьем и термитов. Разумны ли они? Существует ли их гипотетическая матка? На «Ностромо» мы не смогли ответить на эти вопросы. Мы были заняты тем, чтобы остаться в живых.

— Трудно сказать, — у Бишопа был задумчивый вид. — Тем не менее, есть одна вещь, которая заслуживает внимания.

— Что это?

— Может быть это только слепой инстинкт, тяга к теплу или еще что-то, но матка, если предположить, что она существует, выбрала для своих яиц единственное место в комплексе, которое мы не можем разрушить, не уничтожив себя. Под теплообменником процессорной станции. Если это — инстинкт, то они — не разумнее обычного термита. Если, с другой стороны, это — разумный выбор, то мы сейчас находимся в очень затруднительном положении.

— Конечно, при условии, что эти предположения имеют какое-то отношение к реальности. Может не оказаться ни матки, ни сообщества чужих. В конце концов, руководит ими инстинкт или разум, но мы видели, что они действуют сообща. По крайней мере, это бесспорно. Мы видели их в действии.

Рипли просматривала результаты анализов, сделанных Бишопом. Они не внушали оптимизма. Впрочем, Рипли и не надеялась на это. Она кивнула в сторону цилиндров.

— Как только вы закончите анализы, я хочу, чтобы эти твари были уничтожены. Вы понимаете?

Андроид взглянул в сторону двух живых паразитов, зловеще пульсирующих в своих цилиндрических тюрьмах. Он был расстроен.

— Мистер Берк дал мне распоряжение сохранить их живыми и доставить в лаборатории Компании. Он настаивал на этом.

Самое удивительное было то, что она подошла к микрофону, а не к ближайшему оружию.

— Берк!

— Да? — сквозь статические разряды донесся слабый голос. — Это вы, Рипли?

— Конечно, я. Где вы?

— Копаюсь в архиве, пока есть время.

— Приходите в лабораторию.

— Сейчас? Но я еще…

— Сейчас! — она прервала связь и посмотрела на Бишопа. — Идемте со мной.

Он послушно отложил свою работу и поднялся, чтобы следовать за ней. Это было все, чего она хотела: убедиться, что он выполняет ее приказы. Это значило, что он не находится в полном подчинении у Берка.

— Ладно, не нужно.

— Я буду счастлив сопровождать вас, если вы этого хотите.

— Все в порядке. Я решила сделать это сама. Продолжайте свои исследования. Это более важно.

Он кивнул, хотя выглядел озадаченным, и вернулся в свое кресло.

Берк ждал ее перед входом в лабораторию.

— Я надеюсь, у вас что-нибудь важное? Мне кажется, я на что-то напал, а у нас мало времени.

— У вас вообще не осталось времени. Туда.

Она указала рукой в сторону операционной. Стены ее были звуконепроницаемы и она могла кричать на Берка от всей души, не привлекая внимания остальных. Берку следовало поблагодарить ее за такую предусмотрительность. Если бы о планах Берка узнала Васкес, она не стала бы тратить время на споры. Он мгновенно получил бы пулю в лоб.

— Бишоп сообщил мне, что вы собираетесь прихватить этих паразитов с собой на Землю, это правда?

— Но они же безвредны в растворе, — он даже не пытался отпираться.

— Они безвредны только мертвые. Вы что, этого еще не поняли? Я требую, чтобы они были уничтожены, как только Бишоп закончит свои исследования.

— Будьте благоразумны, Рипли, — призрак прежней, самоуверенной улыбки исчез с лица Берка. — Эти твари будут дороже миллионов для лаборатории биологического оружия. Хорошо, мы сбросим ядерную бомбу на колонию. Здесь я остался в меньшинстве. Но эти два существа. Они не доставят нам никаких хлопот, сидя в своих сосудах. Вы что, беспокоитесь за их судьбу в земной лаборатории? Там у нас есть люди, которые умеют обращаться с такими вещами.

— Никто не знает как обращаться с «такими вещами». Никто никогда не встречал ничего подобного. Представьте, что может произойти, если хотя бы одна такая тварь попадет в большой город с его тысячами километров подземных коммуникаций, трубопроводов и каналов, где можно спрятаться.

— Но она не сможет вырваться.

— Не торгуйтесь, Берк. Мы слишком хорошо знаем этих чудовищ. Это слишком рискованно.

— Рипли, вы же умнее, чем все остальные здесь, — он умолял и убеждал ее одновременно. — Если мы правильно сыграем, мы оба станем героями. Будем обеспечены на всю жизнь.

— Вы действительно так это видите? — она с недоверием смотрела на него. — Картер Берк, покоритель чужих. Неужели то, что произошло на уровне «С» процессорной станции, не произвело на вас никакого впечатления?

— Они отправились туда неподготовленными и самоуверенными, — голос Берка был ровным. — Их захватили в таком месте, где они не могли использовать нужную тактику и оружие. Если бы все они использовали импульсные винтовки, держали себя в руках и не стреляли бы вверх по теплообменнику, они бы все были здесь, и мы бы сейчас летели в «Сулако» на Землю, а не сидели бы здесь, как куча напуганных кроликов. Их послал туда Горман, а не я. Кроме того, они сражались с взрослыми чужими, а не с этими паразитами.

— Я что-то не слышала вашего голоса, когда обсуждался план операции.

— Кто бы стал слушать меня? Помните, что сказал Хикс? А вы? Да и Горман был бы того же мнения, — его тон стал саркастическим. — Это — военная экспедиция.

— Оставьте, Берк. Вы не сможете протащить этих тварей через карантин на Земле, даже если я вам разрешу их везти. Раздел 22350 Коммерческого кодекса.

— Да, кодекс запрещает это. Но вы забываете одну вещь. Кодекс — это всего лишь слова на бумаге. А бумага никогда не останавливала решительного человека. Мне нужно только побыть пять минут наедине с таможенным инспектором, и дело будет сделано. Предоставьте это мне. Они не могут запретить то, о чем они не знают.

— Но они узнают, Берк.

— Как? Они сначала побеседуют с нами, затем мы пройдем через контрольный тоннель. Большое дело. К тому времени, как начнут проверять наш багаж, я договорюсь с экипажем корабля и засуну эти цилиндры куда-нибудь к двигателям или в мусоросборник. И так же заберу их потом. Все будут заняты опросом, им будет некогда тщательно проверять груз. Кроме того, все знают, что мы вернулись из погибшей колонии, бежали, как только смогли, и вряд ли кто-то будет подозревать, что мы везем контрабанду. А Компания отблагодарит меня, особенно когда увидит, что мы привезли. Они позаботятся и о вас, Рипли, не беспокойтесь.

— Конечно, они отблагодарят вас, — сказала она, — Я в этом не сомневаюсь. Люди, пославшие меньше дюжины солдат во главе с неопытным командиром после того, как слышали мой рассказ, способны на все.

— Вы слишком волнуетесь.

— Извините меня. Я хочу жить. Я не хочу проснуться однажды утром от того, что чудовище взорвет изнутри мою грудь.

— Этого не произойдет.

— Вы полагаете? Если вы попытаетесь взять с собой этих тварей, я расскажу об этом всем на спасательном корабле. Я думаю, меня выслушают. А можно и не заводить все так далеко. Можно просто сказать Васкес или Хиксу, или Хадсону, что вы задумали. Они не станут дожидаться указаний. Поэтому лучше бросьте это, Берк.

Она указала на цилиндры.

— Вы не вынесете их из этой лаборатории, а тем более — с поверхности планеты.

— А если я сумею убедить остальных?

— Вряд ли. Но если даже представить на минуту, что это так, как вы объясните им, что именно вы отвечаете за смерть ста пятидесяти семи колонистов?

Вся храбрость Берка пропала, он побледнел:

— Подождите минуту. О чем вы говорите?

— Вы прекрасно слышали. Колонисты. Все эти несчастные, ничего не подозревающие люди, которые работали на Компанию. Как семья Ящерки. Это вы послали их на корабль чужих, чтобы проверить его. Я нашла здесь записи. Будет любопытно услышать, как их зачитают в суде. «Указание Компании 6129, датированное 5.13.79. Провести проверку возможного источника электромагнитных излучений в районе с координатами»… Я же не говорю вам ничего нового, да? Подписано: Берк, Картер Дж.

Она тряслась от негодования, все чувства разом нахлынули на нее — гнев и ярость на некомпетентных и жадных людей, снова ввергнувших ее в этот ужас.

— Вы послали их, даже не предупредив, Берк. Вы все знали. Вы слышали мой рассказ. Даже если вы не поверили всему, вы все же поверили достаточно, чтобы захотеть проверить координаты. Вы не верили, но подозревали. Вы заинтересовались. Отлично. Это нужно было проверить. Но с помощью хорошо оснащенной экспедиции. И, конечно, предупредить их о ваших подозрениях. Почему вы их не предупредили, Берк?

— О чем? — он запротестовал. Он слышал только ее слова, но не чувствовал осуждения в ее голосе. Это само по себе объясняло многое. Она начинала понимать Картера Дж. Берка довольно хорошо.

— Слушайте, а если бы этого корабля не существовало, а? Я мог о нем и не знать. Мне надо было оценить ситуацию. Если бы кто-нибудь узнал об этом корабле, поднялся бы большой шум и никто не дал бы разрешения. Я принял решение произвести проверку. Это было неверное решение. Произошла ошибка, — он пожал плечами.

В душе Рипли что-то перевернулось. К удивлению их обоих, она сгребла его за воротник и ударила о стену.

— Ах, ошибка! Эти люди погибли, Берк! Сто пятьдесят семь человек минус один ребенок погибли из-за вашей «ошибки». Не считая Эйпона и других, разорванных на куски или парализованных там, — Рипли дернула головой в сторону станции.

— Если вас решат пригвоздить за это к стене, я буду подавать им гвозди. Из-за вашей «ошибки» еще неизвестно, сможем ли мы выкарабкаться с этой проклятой планеты. Подумайте об этом немного.

Вне себя от гнева, Рипли отошла от него.

По крайней мере, мотивы поведения чужих были ясны.

Берк выпрямился и с сожалением в голосе сказал:

— Неужели вы не понимаете главного? Ваш взгляд на мир замкнулся на том, что происходит здесь и сейчас. Вы когда-нибудь задумывались о будущем?

— О вашем — точно нет.

— Я ожидал от вас большего, Ришта. Я думал, что вы дальновиднее остальных. Я считал, что смогу рассчитывать на вас в решающую минуту.

— Вы снова ошиблись, Берк. Извините, что разочаровала вас. Она резко развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Берк проводил ее глазами, что-то прокручивая в мозгу.

Тяжело дыша, Рипли зашагала в сторону центра, но вдруг раздался сигнал тревоги. Тут же забыв о стычке с Берком, Рипли бросилась бежать.

XI

Хадсон установил переносный тактический пульт рядом с пультом главного компьютера колонии. Провода, протянувшиеся от главного компьютера, давали возможность любому, сидящему за переносным пультом управления, работать с оставшимися функциональными приборами колонии. Хикс поднял голову, когда Рипли вошла в операторскую и отключила сигнал тревоги. К ней подошли Васкес и Хадсон.

— Они приближаются, — спокойным голосом сказала Рипли. — Считаю, что вам следует знать об этом. Они уже в тоннеле.

Облизнув губы, Рипли уставилась на показания переносного компьютера:

— У нас все готово к их приему?

Капрал пожал плечами, регулируя усиление:

— Подготовились, как могли. Запустили все, что в состоянии работать. Но не знаю, можно ли рассчитывать на гарантии изготовителя, если что-нибудь случится во время ведения огня. Но это все, что у нас есть.

— Не беспокойся, парень, эти штуки будут работать.

Хадсон значительно повеселел по сравнению с первой стычкой на нижних этажах процессорной станции.

— За свою жизнь я установил сотни таких сосунков. Если вспыхнул сигнал о готовности, можете смело забыть о них. Единственное, в чем я сомневаюсь, — достаточно ли будет всего этого.

— Теперь нет смысла беспокоиться. Мы используем все, что у нас осталось. Либо пушки-роботы остановят их, либо нет. Все зависит от того, сколько их.

Хикс нажал на ряд кнопок. Все пришло в движение. Хикс бросил взгляд на показания датчиков, установленных на пушках А и В. Те замигали сначала беспорядочно, но потом, с повышением скорости, равномерно. В то же время пол слегка задрожал от интенсивного артиллерийского огня.

— Орудия А и В. Фиксируют многочисленные цели и ведут по ним огонь, — он посмотрел на Хадсона. — Неплохая огневая мощь.

Техник не обратил внимания на замечание Хикса. Он глядел на экран.

— Еще бы десяток орудий, — пробормотал он. — Это — все, что нужно. Если бы у нас был еще десяток орудий…

По комплексу эхом разнеслись выстрелы автоматического орудия, прозвучавшие где-то под землей. Счетчики числа оставшихся зарядов, установленные на пульте, показывали неумолимое их уменьшение.

— Пятьдесят зарядов на одно орудие. Разве их можно остановить, имея только пятьдесят зарядов на орудие? — проворчал Хикс.

— Они, должно быть, забили весь коридор от стены до стены, — Хадсон указал на сигнальные огни пульта управления. — Посмотрите, как скачут цифры на счетчиках зарядов. Там, внизу, настоящий стрелковый тир…

— А как насчет кислоты? — вспомнила Рипли. — Я знаю, что эти пушки очень прочные, но вы просто не видели, что вытворяет эта штука. Она же пожирает все.

— Пока орудия стреляют — с ними все в порядке, — отозвался Хикс. — Снаряды этих пушек обладают огромной ударной силой. Если им удастся отбросить чужих назад, то кислота не опасна. Пострадают стены и пол, но не орудия.

Наверное, так оно и было, потому что караульные роботы не прекращали вести заградительный огонь. Прошло две минуты… Три… Счетчик орудия В достиг нуля, и грохот внизу стал наполовину тише. На пульте управления замигали сигнальные огни, сообщая о прекращении огня.

— Орудие В сдохло. У орудия А осталось двадцать снарядов, — наблюдая за счетчиком, Хикс почувствовал, что у него пересохло в горле. — Десять. Пять. Все.

В центре управления установилась мрачная тишина, нарушаемая раздававшимися внизу мощными ударами. Напоминая звук массивного гонга, они повторялись через равные промежутки времени. Все отлично понимали, что это значит.

— Они у пожарной двери, — пробормотала Рипли. Гул возрастал и становился все более яростным. К нему добавился новый звук: режущий нервы скрежет когтей по металлу.

— Как вы думаете, они смогут прорваться сюда?

Рипли подумала, что Хикс выглядит поразительно спокойным. Что это, уверенность или покорность?

— Помните, как один из них разломал люк, когда пытался вытащить Гормана из машины? — напомнила она ему.

Васкес кивнула в сторону пола.

— Там, внизу, не люк. Это огнеупорная дверь класса АА. Три слоя прочного сплава с прослойками из углеволокна между ними. Эта дверь устоит. Меня больше волнует сварной шов. Мы же делали его впопыхах. Я бы чувствовала себя лучше, если бы имела дело с парой слитков хромового припоя или лазером, чем с газовой горелкой.

— И еще лишний час времени, — добавил Хадсон. — Ты бы еще помечтала о десятке противопехотных ракетных установок для прикрытия. Одна такая штучка могла бы расчистить весь тоннель.

Затрещавший селектор заставил их вздрогнуть от неожиданности. Хикс ответил.

— На связи Бишоп. Я слышал взрывы. Как дела?

— Как и следовало ожидать. У роботов А и В кончились заряды, но они успели нанести кое-какой урон.

— Это хорошо, а то у меня есть дурные новости.

— Какие дурные новости? — обеспокоенно спросил Хикс.

— Легче объяснять и показывать одновременно. Я скоро буду.

— Мы будем здесь, — Хикс отключил связь. — Очаровательно.

— Какие проблемы? — небрежно бросил техник. — Мы уже в туалете, о чем можно волноваться?

Андроид появился довольно скоро и тут же направился к единственному высокому окну, из которого открывался вид на колониальный комплекс. Ветер немного отогнал назад густой туман. Конечно, видимость была далека от идеальной, но разглядеть станцию переработки атмосферы было можно. Когда все подошли к окну, огромный огненный столб вдруг взлетел в небо от ее основания. Несколько мгновений он был ярче, чем постоянное свечение, испускаемое самим конусом станции.

— Что это было? — спросил Хадсон, прижавшись лицом к стеклу.

— Аварийный выброс, — пояснил Бишоп.

Рипли стояла рядом с техником.

— А конструкция не может предотвратить перегрузку?

— Исключено. Если цифры, полученные мной на мониторе, точны, а у меня нет поводов для сомнений.

— Так что же происходит? — спросил Хикс, направляясь к пульту управления. — Может, это чужие что-нибудь натворили?

— Кто знает. Может, и они. Но больше похоже на то, что кто-то повредил что-то важное во время стрельбы из смартов и импульсных винтовок на уровне «С». Или повреждение возникло, когда челнок врезался в основание станции. Впрочем, причина не так уж важна. Важны последствия.

Задумавшись, Рипли начала было перебирать пальцами по стеклу, но тут же отдернула руку. Кто-то неслышно мог подкрасться с той стороны. Пока она стояла, на станции произошел очередной выброс.

— Сколько времени пройдет, прежде чем станция взорвется?

— Трудно сказать. Можно, конечно, экстраполировать некоторые цифры, но до конца быть уверенным нельзя. Слишком много побочных факторов.

— И все-таки, сколько? — терпеливо настаивал Хикс.

Андроид повернулся к нему:

— Согласно данным, которые мне удалось собрать, до полного выхода станции из строя осталось немногим меньше четырех часов. Радиус взрыва будет около тридцати километров, но он будет безобидным и чистым. Никаких радиоактивных осадков. Около десяти мегатонн.

— Звучит весьма обнадеживающе, — холодно сказал Хадсон.

Хикс втянул в себя воздух:

— У нас появились проблемы.

Компьютерный техник расцепил руки и повернулся к своим товарищам.

— Не могу в это поверить, — грустным голосом сказал он. — Вы можете поверить в такое? Пушки-роботы разорвали на куски целую ораву чужих, пожарная дверь до сих пор невредима. И все это напрасно!

— Уже поздно отключать станцию? Может быть, необходимое для этого оборудование еще функционирует? — Рипли посмотрела на андроида. — Меня, конечно, не очень устраивает перспектива бегать трусцой, но, если другого выхода не будет, я попытаюсь это сделать.

Андроид грустно улыбнулся.

— Поберегите ноги. Боюсь, что уже поздно. Модуль ли, винтовки или что-то другое явилось причиной аварии, но перегрузка неизбежна.

— Это ужасно. И какова же теперь рекомендуемая процедура?

— Засунуть голову между коленей и поцеловать на прощанье свою задницу, — улыбнулась Васкес.

Хадсон ходил по комнате, как тигр в клетке.

— Ох, ребятки, мне ведь до пенсии осталось совсем немного. Всего четыре недели. Три из них я надеялся провести в гиперсне. Десантники рано уходят на пенсию. Десять лет и заслуженный отдых. Так они обещали. Вербовщики. Теперь вот буду отдыхать на этой горе. Это несправедливо!

Васкес окатила его ледяным взглядом.

— Сделай перерыв, Хадсон.

Хадсон сплюнул в ее сторону.

— Тебе легко говорить, Васкес. Ты останешься в десантниках до конца своих дней. Тебе нравится возиться в этой чужой пакости, лишь бы ты могла палить по этим тварям сколько тебе угодно. А я поступал сюда из-за пенсии. Десять лет и все. Потом получаешь расчет и покупаешь где-нибудь бар. Нанимаешь себе управляющего, а сам можешь трепаться с посетителями, пока текут денежки.

Васкес отвернулась к окну в тот момент, когда очередной газовый выброс осветил тусклый пейзаж. Выражение ее лица было жестким.

— Ты разрываешь мое сердце на части.

— Все просто, — Рипли посмотрела на Хикса. — Здесь оставаться нельзя, надо выбираться. Есть только один способ: нам нужен другой спускаемый модуль. Тот, что остался на «Сулако». Мы должны его как-то посадить с помощью дистанционного управления. Должен быть какой-нибудь способ сделать это.

— Он есть. Вы думаете, я не размышлял об этом после того, как наш модуль укатил на станцию? — Хадсон на какое-то время перестал расхаживать. — Надо использовать узконаправленный передатчик, настроенный на управление модулем.

— Я тоже думала об этом, — нетерпеливо отозвалась Рипли. — Ничего не получится.

— Правильно. Передатчик остался в транспортере. От него ничего не осталось.

— Но ведь должен быть еще какой-нибудь способ посадить челнок. Ну, подумай. Ты же компьютерный техник. Придумай что-нибудь.

— Что я могу придумать? Мы — покойники.

— Хадсон, умереть ты успеешь всегда. Слушай, а если использовать передатчик колонии? Эту вышку в противоположном конце комплекса? Мы же можем ввести туда программу, чтобы он посылал сигналы на частоте челнока. Почему бы не попробовать? Судя по внешнему виду башни, передатчик не поврежден.

— Эта мысль пришла мне в голову еще раньше.

Все повернулись к заговорившему Бишопу.

— Я уже проверил это. Кабель между вышкой и нами поврежден во время стычек колонистов с чужими — это еще одно объяснение, почему они не могли связаться с ближайшим спутником.

Мозг Рипли работал, словно машина, перебирая возможные варианты, сравнивая различные решения и отбрасывая их, пока не осталось единственное.

— Значит, из сказанного вами следует, что сам передатчик работает, но отсюда мы не сможем его использовать?

Андроид на время задумался, но потом утвердительно кивнул.

— Если он все еще получает энергию, то да. Я не заметил ничего такого, что могло бы ему помешать посылать сигналы. Для этого не нужна большая мощность, поскольку остальные каналы связи не работают.

— Тогда вот что, — Рипли обвела всех взглядом. — Кто-то должен выбраться отсюда. Взять переносной пульт и подключить его передатчику вручную.

— О, верно, верно! — с наигранным энтузиазмом воскликнул Хадсон. — Когда кругом бегают эти твари. Это не выход.

Бишоп сделал шаг вперед.

— Я пойду.

Он сказал это так спокойно, словно поставил всех перед фактом. Словно по-другому и быть не могло.

— Что? — изумленно переспросила Рипли.

Бишоп извиняюще улыбнулся.

— Во-первых, я единственный из присутствующих, имеющий квалификацию пилота дистанционного управления модулем. Погодное условия не действуют на меня в такой степени, как на остальных. Кроме того, я менее подвержен… отвлечению мыслей. Мне будет легче сконцентрироваться на работе.

— Если к вам не пристанет кто-нибудь из прохожих, — Рипли сделала жест в сторону окна.

— Да, было бы хорошо, если бы мне не мешали.

Бишоп широко улыбнулся.

— Поверьте, мне не очень-то хочется этим заниматься. Я хоть и синтетический, но не глуп. Но поскольку единственная альтернатива — это ядерная кремация, я хочу попробовать.

— Хорошо. Пусть будет так. Что для этого нужно?

— Ну, разумеется, переносной передатчик. Потом, надо проверить, будет ли получать антенна необходимую энергию. Так как мы собираемся вести узконаправленную передачу за пределы атмосферы, надо как можно точнее отрегулировать передатчик. Еще мне потребуется несколько…

— Слушайте! — резко оборвала его Васкес.

— Что? — Хадсон повернулся к ней. — Я ничего не слышу.

— В том-то и дело. Шум прекратился.

Оператор смарта была права. Гул и скрежет об огнеупорную дверь прекратились. Все напряженно прислушивались, но тишину разорвал писк детектора движения. Хикс посмотрел на переносной пульт.

— Они внутри комплекса.

На сборы Бишопа потребовалось немного времени. Труднее всего было найти безопасный выход. Они спорили, пытались объединить воедино информацию, получаемую с компьютера колонии и тактического переносного пульта, добавляя и личные соображения. В конце концов, самый безопасный путь был выбран.

Результат обсуждения был предложен Бишопу. Андроид или нет, но последнее слово за ним. Ведь наряду с различными человеческими эмоциями синтетические люди были запрограммированы на самосохранение.

Никто не возражал против принятого решения. Все согласились, что выбранный путь — единственный, дающий хоть какой-то шанс выскользнуть из центра управления, не привлекая нежелательного внимания. Бишоп собирался под всеобщее молчание.

На полу в медицинской лаборатории после сражений с чужими осталась дыра, протравленная кислотой. Эта дыра открывала доступ к лабиринту труб различного назначения и служебных проходов, проложенных между этажами. Многие из них добавлялись к первоначальной конструкции колонии позднее по мере необходимости. Именно по одному из таких добавлений и должен был пробраться Бишоп.

Андроид, протискиваясь и изгибаясь, медленно залез в дыру и, оказавшись лежащим на спине, посмотрел вверх на остальных.

— Ну, как там? — спросил Хикс.

Бишоп посмотрел сначала под ноги, а затем вывернул шею и посмотрел в противоположную сторону.

— Темно. Пусто. Очень тесно, но надеюсь, пролезу.

«Хорошо бы», — про себя подумала Ришта. — Вы готовы принять аппарат?

Снизу поднялась пара рук.

— Опускайте.

Она передала ему тяжелый прибор.

С трудом развернувшись, Бишоп засунул его в узкую шахту впереди себя. К счастью, прибор имел пластиковую обшивку, поэтому производил меньше шума при перетаскивании. Бишоп снова протянул вверх руки.

— Давай остальное.

Рипли опустила ему небольшую сумку, в которой находились инструменты, куски кабеля и другие запасные части электрической цепи, энергетические шунты, боевой пистолет и маленькая паяльная лампа вместе с горючим для нее. Конечно, все это было объемнее и тяжелее, чем следовало бы, но выбирать не приходилось. Пусть лучше больше времени уйдет на то, чтобы добраться до вышки, чем выяснить на месте, что не хватает чего-то важного.

— Вы уверены, по какому пути надо двигаться? — спросила его Рипли.

— Если последняя схема колонии верна, то да. Этот проход выводит почти прямо к вышке. Сто восемьдесят метров. Ползком займет минут сорок. Лучше бы, конечно, чтобы у меня были колеса, но мои проектировщики захотели, чтобы я ходил и чувствовал, как человек. Поэтому мне дали ноги.

Никто не улыбнулся.

— Когда я попаду туда, около часа потребуется на возню с антенной. Если удастся сразу связаться с модулем, то еще тридцать минут уйдет на его подготовку и примерно пятьдесят минут на полет.

— Почему так много? — удивился Хикс.

— Если бы в модуле сидел пилот, то потребовалось бы наполовину меньше, а этот переносной аппарат дистанционного управления любит выкидывать всякие штучки. Меньше всего хотелось бы в спешке потерять контакт или контроль. Поэтому мне нужно дополнительное время. Иначе с модулем произойдет то же, что и с его предшественником.

Рипли взглянула на свой хронометр.

— Они скоро будут близко. Пора идти.

— Ну, ладно. До скорой встречи, — бодро попрощался Бишоп.

Рипли знала, что все это делалось ради них. Нельзя давать волю чувствам. Ведь Бишоп всего лишь синтетический, почти машина.

Рипли отвернулась, когда Васкес закрыла дыру металлической плитой и начала приваривать ее. Впрочем, если Бишоп потерпит неудачу, им можно не заботиться о сдерживании чужих. Костер, который разгорается внутри станции переработки, уничтожит их всех.

Бишоп лежал на спине, наблюдая за пламенем сварочного аппарата Васкес, описывающего круг над его головой. Это было очень красиво, а Бишоп был достаточно сложным созданием, чтобы понимать прекрасное, однако нельзя было терять время. Он перевернулся на живот и пополз, толкая впереди себя аппарат и сумку с инструментами. Ширина прохода была чуть больше ширины его плеч. По счастью, Бишоп никогда не страдал головокружениями или психическими заболеваниями, которым подвергалось человечество. Эти доводы были явно в пользу искусственного разума.

Проход впереди него, казалось, уходил в бесконечность. Наверное, так должна чувствовать себя пуля в стволе, подумалось ему. Если не считать того, что пуля не обременена грузом эмоций, которые испытывает он. Но только потому, что его так запрограммировали.

Мрак и одиночество предоставляли ему массу времени для размышлений. Продвижение не требовало каких-либо психологических усилий, поэтому он мог спокойно обдумать свое положение.

Чувства или запрограммированность? Естественная вспышка гнева или же байт состояния? Какие новейшие исследования смогут объяснить разницу между ним и Рипли или же любым другим представителем рода человеческого. Ну, кроме того факта, что Бишоп был пацифистом, а люди более воинственны. Интересно, как у людей возникают чувства?

Медленное программирование. Человек приходит в мир уже предварительно запрограммированным своими инстинктами, но может быть полностью перепрограммирован под влиянием окружающей среды, образования и множества других факторов. Бишоп отлично знал, что его собственная программа не подвержена влиянию окружающей среды. Интересно, что же произошло с его осатаневшим предшественником, заставившим Рипли так возненавидеть его? Сбой в программе или же намеренное изменение программы, сделанное каким-то неизвестным человеком? Но зачем он это сделал?

Пусть его собственная программа совершенна, пусть он многому научился за время своего существования, но Бишоп знал, что создавший его биологический вид навсегда останется покрытым тайной. Для синтетика человечество всегда останется загадкой.

В отличие от своих спутников Бишоп не видел ничего загадочного в чужих. Он не находил в них никакой непостижимой загадки. Можно было легко предсказать, как будут вести себя чужие в той или иной ситуации. Более того, десяток чужих в одном и том же случае будут реагировать одинаково, в отличие от десятка людей, которые начнут вытворять совершенно не похожие друг на друга вещи, причем половина из них будут полностью противоречить логике. Впрочем, люди не принадлежат к единому рою, как пчелы. По крайней мере, они так считают. Бишоп по-прежнему не был в этом уверен.

Не такая уж большая разница между людьми, чужими и андроидами. Все они — роевые культуры. Разница лишь в том, что человеческий рой управляется хаосом, вызываемым той странной вещью, что называется индивидуальностью. В него тоже запрограммировали нечто похожее. В результате он частично человек. В некоторых отношениях он совершеннее людей, в других — наоборот. Бишопу больше всего нравилось, когда они общались с ним на равных.

Он посмотрел на хронометр. Нужно было спешить.

Автоматические орудия, защищавшие вход в операторскую, открыли огонь, и их грохот разносился по всем коридорам. Подобрав свой огнемет, Рипли направилась к компьютерному центру. Васкес, прочертив напоследок замысловатую завитушку, закончила заваривать кроличью нору Бишопа. Отложив сварочный аппарат, она последовала за Рипли.

Хикс, словно загипнотизированный, следил за показаниями датчиков орудий. Подняв голову, он кивнул входящим.

— Вы только посмотрите на это.

Рипли заставила себя это сделать. Должно быть, помогло сознание того, что это всего лишь отдаленное двумерное изображение, а не происходящее перед глазами. При каждом выстреле на экране появлялась белая вспышка, но, тем не менее, они отчетливо видели в промежутках орды спотыкавшихся и толкавшихся в коридоре чужих. Каждый раз, когда в одного из них попадал снаряд, хитиновое тело взрывалось, разбрасывая во все стороны кислотную кровь. На стенах и полу появлялись безобразные дыры и щели. Единственное, чего не разъедала эта жидкость, так это самих чужих.

Трассирующий снаряд осветил туман, проникавший в коридор через многочисленные дыры в стенах.

— Еще двадцать зарядов и все.

Внимание Хикса было сосредоточено на показаниях счетчиков.

— Пятнадцать. Орудия С и D уже сделали половину выстрелов. Рипли проверила, в порядке ли ее огнемет. Васкес этого делать было не нужно. Оружие — это часть ее самой.

Показания датчиков менялись. Между орудийными выстрелами отчетливо слышались нечеловеческие вопли.

— Сколько их всего? — спросила Рипли.

— Черт его знает. Тьма. И вообще трудно сказать, сколько среди них живых. Они могут терять конечности, но продолжать наступление, пока орудие не разорвет их тело.

Хадсон перевел взгляд на другой счетчик.

— У орудия D осталось двадцать зарядов… Десять… — он сглотнул. — Все.

Когда оставшееся орудие выпустило все снаряды, огонь резко прекратился. Дым и туман затемняли изображение, передаваемое датчиками. Кое-где в коридоре горел огонь. Заваленный изуродованными черными телами пол напоминал какое-то биомеханическое кладбище. Пока все смотрели на монитор, некоторые тела рухнули и исчезли, когда вытекавшая из них кислота проела огромные дыры в полу.

Но никто не выскочил из пелены дыма, чтобы растерзать замолчавшие орудия. Детектор движения тоже молчал.

— Черт возьми, что происходит? — Хадсон рассеянно перебирал свои инструменты. — Где они?

— Это… — резко выдохнула Рипли. — Они отступили. Орудия остановили их. Это значит, что они достаточно разумны, чтобы понять связь между причиной и следствием. В своих действиях они руководствуются какими-то соображениями.

— Да, но взгляните сюда.

Хикс постучал по пластиковому покрытию между экранами двух счетчиков. Счетчик орудия В стоял на нуле. Орудия С — на десяти — это был выигрыш в несколько секунд по сравнению с прошлым разом.

— В очередной приход они могут даже постучаться в дверь. Эх, если бы только транспортер не взорвался.

— Если бы он был цел, мы бы здесь это не обсуждали, а катались бы где-нибудь, постреливая из башенного орудия, — резко заметила Васкес.

Только Рипли не теряла расположения духа.

— Но они же не знают, что у нас почти нет зарядов. Нам удалось их отбить. Теперь у них, должно быть, совещание или что-то подобное, где принимаются коллективные решения. Они начнут искать другой путь проникновения сюда. Это займет у них некоторое время, а когда они решатся на новый штурм, то будут более предусмотрительны. Теперь они будут повсюду искать эти орудия-роботы.

— Может, мы и правда как-то деморализовали их, — поддержал ее Хадсон, у которого стала пропадать выступившая бы; бледность. — Вы правы, Рипли. Эти мерзкие твари не так уж неуязвимы.

Хикс на время оторвался от компьютера и обратился к Васкес и технику:

— Я бы попросил вас обоих пройти по периметру. От операторской до медицинской лаборатории. Дальше нам соваться нельзя. Я понимаю, что нервы у всех напряжены, но надо попытаться сохранить спокойствие и бдительность. Если Рипли права, то они будут проверять стены и проходы. Мы должны предотвратить любое вторжение. Когда они полезут через дыры, мы сможем расправляться с ними по одному.

Оба десантника кивнули. Хадсон оставил пульт, взял винтовку и вместе с Васкес направился в сторону основного коридора. В это время Рипли нашла недопитую чашку кофе и разом заглотнула тепловатый напиток. Кофе был отвратительный, но смягчил ей горло. Капрал молча наблюдал за этой процедурой.

— Когда вы последний раз спали? Сутки назад?

Рипли безразлично пожала плечами. Вопрос ее не удивил. Постоянное напряжение вымотало ее. Если она выглядит усталой хотя бы наполовину того, что чувствует, то не удивительно, что Хикс проявляет такую заботу.

— Какая разница?

— Раньше вы говорили другое.

Но Рипли кивнула в сторону коридора, поглотившего Хадсона и Васкес.

— Это говорилось для них. Может быть, в какой-то степени для себя. Мы можем спать, но они не будут. Они не уйдут, пока не добьются желаемого. А это желаемое — мы. И они заполучат свое.

— Может — да, может — нет, — мягко улыбнулся Хадсон.

Рипли попыталась улыбнуться в ответ, но не была уверена, что улыбка получилась. Сейчас она готова была отдать годовой оклад ради горячей чашки свежесваренного кофе, но предлагать такую сделку было некому, а сама она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы варить кофе. Рипли перекинула через плечо огнемет.

— Хикс, я не хочу, чтобы меня скрутили, как других. Как колонистов, Дитрих и Кроу. Вы позаботитесь об этом, если до этого дойдет?

— Если до этого дойдет, — мягко ответил тот, — я позабочусь о нас обоих. Правда, в этом не будет необходимости, если мы все еще будем здесь во время взрыва станции. Она уж позаботится обо всех, и о нас, и о них. Но давай надеяться, что этого не произойдет.

На этот раз она была уверена, что улыбка у нее получилась.

— Вы меня удивляете, Хикс. Солдаты обычно не очень большие оптимисты.

— Да, я знаю. Вы не первая, кто это заметил. Что касается меня, то я представляю собой аномалию.

Повернувшись назад, Хикс что-то взял с компьютерного пульта.

— А теперь, можно я познакомлю вас со своим близким другом? Точным и легким движением он вынул из своей винтовки магазин и, отложив его в сторону, протянув оружие Рипли.

— М-41А, десятимиллиметровая импульсная винтовка с тридцатимиллиметровым гранатометом. Сущая милашка. Лучший друг морского пехотинца, заменит и невесту, и жену. Устойчива почти в любой среде: и под водой, и в вакууме. Может прострелить стальную пластину. Нужно только не колотить ею обо что попало и содержать в чистоте, и она поможет тебе остаться в живых.

Рипли взвесила оружие на руках. Оно было громоздким и неудобным, с толстым слоем специального волокнистого материала для поглощения энергии отдачи. Оно было гораздо внушительнее, чем огнемет. Рипли подняла ствол и прицелилась в дальнюю стену.

— Ну как? — спросил Хикс. — Хотите научиться с ним обращаться?

Обернувшись, она ровным голосом спросила:

— Что нужно делать?

Он одобрительно кивнул и протянул ей магазин.

Как Бишоп ни старался передвигаться тихо, переносной аппарат все равно издавал шум, когда его тащили по дну прохода. Человек вряд ли смог бы продвигаться с такой скоростью, но и синтетические не всемогущи.

Повышенные зрительные способности позволяли ему различать стены прохода. Человек в таких условиях вообще ничего не видел бы. По крайней мере, он может не бояться заблудиться. Проход вел прямо к вышке.

С правой стороны в стене показалась дыра неправильной формы, через которую просачивался свет. Одним из чувств, которые были введены в его программу, было любопытство. Он остановился, чтобы заглянуть в проеденную кислотой дыру. Всегда лучше определять положение дел на месте, чем верить отпечатанному на принтерах плану.

Истекающие слюной челюсти вдруг метнулись к лицу Бишопа, но натолкнулись на металлические края, издав зловещий царапающий звук.

Бишоп прижался к противоположной стене прохода, по которому пронеслось эхо от удара. Стенка трубы в том месте, где ударили челюсти, слегка изогнулась внутрь. Андроид поспешно возобновил движение вперед. К его удивлению, нападение не повторилось. Погони тоже не было слышно.

Может быть, существо почуяло движение и напало вслепую. А поскольку ответной реакции не было, оно решило, что нет смысла наносить второй удар. Интересно, как оно определяет враждебные организмы? Бишоп продолжал двигаться, затаив дыхание. От него же не исходило тепло, не пахло кровью. Ведь для чужих андроид должен казаться частью оборудования. Пока он не нападает и не сопротивляется, он может свободно ходить среди них. Нельзя сказать, чтобы подобная экскурсия привлекала Бишопа, поскольку реакции и мотивации чужих оставались непредсказуемыми, но это соображение могло оказаться полезным. Если эта гипотеза подтвердится, то появляется средство для изучения чужих.

«Впрочем, пусть этих монстров изучает кто-нибудь другой», — подумал Бишоп. Для этой цели требуется более смелая модель, чем он. Сам он хотел поскорее убраться с Ахеронта вместе с людьми, с которыми он работал.

Он посмотрел на хронометр, слабо горевший красным светом в темноте. Он опаздывал. Напряженный и бледный, Бишоп попытался двигаться быстрее.

Рипли поудобнее устроила приклад винтовки возле щеки. Она старалась как можно точнее следовать наставлениям Хикса, понимая, что времени мало и что, если придется применить все на деле, то переспрашивать, как что делается, уже не придется. Хикс проявлял огромное терпение, пытаясь, насколько это было возможно, за какие-то минуты объяснить полный боевой курс.

Стоя возле Рипли, капрал время от времени поправлял ее руки, объясняя, как использовать прицел. Оба они были вынуждены прилагать усилия, чтобы не обращать внимания на вынужденную физическую близость. Слишком мало тепла было в разрушенной колонии, слишком мало человеческого, и это был первый контакт между ними, который был скорее физическим, чем словесным.

— Держите покрепче, — объяснял он Рипли. — Несмотря на поглотители, будет толчок после выстрела. Эту цену приходится платить за использование снарядов, которые проникают практически во все.

Он указал на экран счетчика, вмонтированный в ствол.

— Когда счетчик дойдет до нуля, нажмите здесь.

Он надавил большим пальцем на кнопку, и магазин полетел на пол.

— Обычно от нас требуют подбирать использованные магазины — они дорогие. Но сейчас я не стал бы беспокоиться по поводу соблюдения устава.

— Понятно.

— Пускай валяется, где упал. Теперь быстро вставляйте другой.

Он протянул ей другой магазин. Рипли мужественно пыталась удержать винтовку одной рукой, пока заряжала другой.

— Хлопните по нему хорошенько, он любит такое отношение.

Рипли так и поступила. Раздался щелчок, свидетельствовавший о том, что магазин на месте.

— Теперь заряжайте.

Она нажала на другую кнопку. Сбоку ударного механизма ожило красное окошко счетчика.

Хикс сделал шаг назад, одобрительно осмотрев ее боевую позу.

— Ну вот и все, что нужно уметь. Теперь повторите еще разок.

Рипли снова проделала всю процедуру: вытащила магазин, проверила, перезарядила винтовку и взвела. Винтовка была ужасно тяжелой и неудобной. У Рипли тряслись руки. Она опустила оружие и, указав на металлическую трубку внизу, спросила:

— А это для чего?

— Это гранатомет. Вы, пожалуй, не захотите связываться с ним. Вам и так есть, что запоминать. Если пользуешься оружием, надо делать это, не задумываясь.

Но Рипли пристально посмотрела на него.

— Ну, раз начали, надо идти до конца. Показывайте мне все, я разберусь.

— Да, я заметил вашу самостоятельность.

И снова за какие-то пятнадцать минут они прошли и повторили курс обращения с гранатометом. Хикс показал ей все, кроме того, как разбирать и чистить винтовку. Довольная тем, что ничего не упустила, Рипли оставила Хикса возле его переносного пульта и отправилась в медицинскую лабораторию проверить Ящерку. На ремне за ее плечом покачивался приобретенный ею друг.

Заслышав шаги, Рипли затаила дыхание. Но тут же облегченно вздохнула. Несмотря на огромные размеры, чужие и то производили меньше шума, чем лейтенант. В дверях появился ослабевший, но все же бодрый Горман. Его сопровождал Берк. Он едва взглянул на нее. Ее это вполне устроило. Каждый раз, когда представитель Компании открывал рот, она испытывала сильное желание задушить его. Но им были нужны любые лишние руки, пусть даже запятнанные в крови. И потом, Берк был одним из них, то есть человеком.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Рипли Гормана. Лейтенант оперся на стену и положил руку на лоб.

— Думаю, что ничего. Немного кружится голова. Как с похмелья. Послушай, Рипли, я…

— Забудьте об этом.

Времени было не так уж много для никому не нужных извинений. Кроме того, во всем происшедшем была вина не только Гормана. В провале на станции переработки атмосферы обвинять надо и тех, кто необдуманно поставил его во главе группы. Даже если не учитывать отсутствие опыта у Гормана, никакие тренировки не могут подготовить человека к реальности чужих. О каких стратегических планах можно говорить, если даже истекающий кровью враг столь же опасен, как и живой? Рипли оставила мужчин и вошла в медицинскую лабораторию.

Проводив ее глазами, Горман посмотрел вдоль коридора. Навстречу ему шла Васкес. Горман натолкнулся на колючий, ледяной взгляд. Из-под пестрой головной повязки Васкес сочился пот.

— Вы все еще хотите убить меня? — спокойно спросил Горман.

В ее ответе прозвучала смесь сочувствия с презрением.

— В этом нет необходимости.

Она последовала дальше, к очередной проверяемой точке.

После ухода Берка и Гормана в медицинской лаборатории установилась тишина. Рипли прошла в комнату, где оставила Ящерку. Свет был очень тусклым, но позволял разглядеть, что кровать пуста. Испугавшись, Рипли быстро подбежала к ней и начала рыскать взглядом по углам, пока она не догадалась заглянуть под кровать.

И лишь тогда Рипли облегченно вздохнула. Чувствуя себя здесь в большей безопасности, девочка спала, свернувшись клубочком у самой стены. Кейси по-прежнему была зажата в маленькой ручонке.

Ангельское выражение лица успокоило Рипли. Демоны, окружившие невинное дитя, не тревожили ее во сне. Счастливая, она могла спать, где угодно и как угодно.

Рипли осторожно положила винтовку на кровать и? осторожно, чтобы не разбудить девочку, забралась к ней и обняла обеими руками. Не просыпаясь, Ящерка инстинктивно нырнула в надежное тепло взрослого. Рипли вздохнула.

Ящерка что-то пробормотала во сне. Рипли нежно погладила ее по головке.

— Я здесь. Я здесь. Тш-ш-ш. Все в порядке.

Некоторые из труб системы охлаждения, окружавшие массивную башню переработки атмосферы, от избытка тепла начали светиться красным светом. Между вершиной конуса и внешней решетчатой конструкцией то и дело проскакивали высоковольтные разряды, освещая мрачный ландшафт Ахеронта и пустынные постройки Хадли хаотичными интенсивными вспышками. Любому наблюдателю было очевидно, что на станции что-то неладно. Увлажнительные устройства еще как-то пытались бороться с реакцией, которая уже вышла из-под контроля. Тем не менее, они продолжали свои попытки. В их программу не была введена тщетность усилий.

В центре бетонной площадки высокий металлический шпиль уходил в облака. Множество параболических антенн теснились вокруг его вершины, подобно птицам, зимним днем рассевшимся на ветвях дерева.

У основания вышки, слегка сгорбившись, спиной к ветру стояла одинокая фигура.

Открыв контрольную нишу, Бишоп пытался подключить переносной аппарат к оборудованию вышки. Все проходило как нельзя лучше. Это было как-то неожиданно. Ведь он потратил на продвижение по тоннелю гораздо больше времени, чем рассчитывал, и потому опоздал. Но, как бы компенсируя это, процесс предварительной проверки проходил без сучка и задоринки. Теперь оставалось проверить, все ли он сделал.

Его куртка прикрывала аппаратуру от пыли и песка. Электроника была гораздо более чувствительной к суровой погоде, чем он сам. Его пальцы бешено мелькали по клавиатуре. Бишоп за одну минуту справился с тем, что у тренированного человека отняло бы десять.

Если бы он был человеком, то прочитал бы какую-нибудь молитву. А, может, он и сделал это. У синтетиков имеются свои собственные секреты. Бишоп в последний раз проверил клавиатуру и пробормотал себе под нос:

— Так, если я все сделал правильно, и внутри ничего не полетит…

Он нажал на кнопку периферийного функционирования. На экране появилось единственное слово «Доступ».

Где-то далеко в космическом пространстве спокойно дрейфовал «Сулако». Никто не суетился в его коридорах. Не гудело множество машин. Оборудование тихо мигало сигнальными огнями, удерживая корабль на геостационарной орбите прямо над колонией.

Прозвучал клаксон, но его никто не слышал. Внутри огромного грузового трюма ожили вращающиеся сигнальные огни. Но свидетелей игры красного, зеленого и голубого тоже не было. Жалобно завыла гидравлика. Мощные подъемники загромыхали по своим направляющим, и в ту же секунду из ниши выдвинулся спускаемый модуль.

Как только он занял свою место в середине отсека, обслуживающие краны и автоматические захватывающие устройства, выдвинулись из стен и обхватили челнок. Началась предварительная заправка топливом. Это был рутинный процесс, в котором не требовалось участие человека. Корабль справлялся со своими обязанностями лучше людей. Они бы только сновали повсюду и мешались.

Открылись люки. Ожили огни внутренней коммуникации для передачи информации о ходе операций главному компьютеру «Сулако». Прогремело записанное на пленку предупреждение:

— Внимание! Внимание! Началась заправка. Просьба убрать все огнеопасные предметы.

Бишоп не был свидетелем всего этого. Он не видел вращающихся сигнальных огней, не слышал предупреждения. Но он был в курсе всего благодаря контролирующим устройствам на переносном пульте. Они сообщали обо всем так же красноречиво, как сонет Шекспира. Поэтому Бишоп знал, что модуль приготовился к вылету и заправляется. Ведь андроид не просто установил контакт с «Сулако», он общался с ним. Переносной пульт был его электронным заместителем, поэтому следить за всем лично было необязательно. Приборы сообщали ему все, что надо было знать, и сообщения эти были хорошими.

XII

Она не собиралась спать. Ей просто хотелось немного побыть в спокойствии и тепле рядом с девочкой. Однако организм лучше нее знал, что ей нужно. Поэтому, как только Рипли позволила себе немного расслабиться, он сразу же взял свое.

Проснулась она внезапно и едва не ударилась о кровать над ее головой. Сон мгновенно пропал.

Тусклый свет из медицинской лаборатории освещал операционную. Посмотрев на часы, она удивилась, что прошло больше часа. За это время смерть могла навестить их не раз, но, похоже, ничего не изменилось. Никто не пришел разбудить ее, что было неудивительно. У них и так достаточно проблем. Да и сам факт, что ее оставили в покое, был добрым знаком. Если бы начался последний штурм, Хикс или кто-нибудь другой наверняка бы вытащили ее из этого теплого местечка под кроватью.

Рипли мягко отодвинулась от Ящерки, которая спала, ничего не зная о проблемах взрослых, связанных со временем. Рипли убедилась, что жакет девочки прикрывает ее шею, и повернулась, чтобы выползти из-под кровати. Повернувшись, она бросила взгляд на медицинскую лабораторию — и похолодела.

Цилиндры, в которых находились образцы паразитов, стояли рядом с дверью, ведущей в другую часть комплекса. Два цилиндра были темными, их крышки были открыты. Оба были пустыми.

У Рипли перехватило дыхание. Она стала напряженно всматриваться в каждый темный угол, под каждый стол. Боясь пошевелиться, она лихорадочно соображала, что произошло. Потом она тихонько толкнула локтем спавшую девочку.

— Ящерка, — прошептала Рипли.

Могут ли эти существа ощущать звуковые волны? У них не видно было ушей, никаких явных органов слуха, но кто знает, как примитивные чувства чужих воспринимают окружающую среду?

— Ящерка, проснись!

— Что? — девочка перекатилась на другой бок и сонно потерла глаза. — Рипли, а где…

— Ш-ш-ш, — Рипли приложила палец к губам. — Не двигайся. Мы в опасности.

Глаза девочки широко раскрылись. Моментально проснувшись, она просто кивнула. Ей не надо было повторять дважды. За время кошмарного пребывания в одиночестве под землей в проходах и трубах вентиляции, первое, что усвоила Ящерка, была жизненная важность молчания. Рипли указала глазами на цилиндры. Ящерка увидела и снова кивнула. Она не привыкла хныкать.

Тесно прижавшись друг к другу, они лежали в темноте и слушали. Они пытались услышать звуки движения или увидеть смертоносную тень, скользящую по полу. Поблизости тихонько гудел обогреватель.

Сделав глубокий вдох, Рипли сглотнула и начала двигаться. Протянув руки вверх, она ухватилась за пружины кровати и стала пытаться отодвинуть кровать от стены. Звук металлических ножек, скребущих по полу, громко раздавался в тишине.

Когда между стеной и кроватью образовался достаточный зазор, Рипли просунула в него правую руку, плотно прижавшись к стене, и стала нащупывать на матрасе винтовку. Пальцы лихорадочно двигались по простыне и одеялу.

Импульсной винтовки не было.

Рипли приподняла голову над краем кровати. Она точно помнила, что оставила оружие посреди матраса! Слабое подобие движения привлекло ее внимание, и она резко повернула голову влево. Как только она сделала это, нечто, представляющее собой одни ноги, стремительно метнулось на нее со спинки кровати. Рипли от ужаса издала пронзительный мяукающий вопль и нырнула обратно под кровать. На том месте, где только что была ее голова, лязгнули ужасные мозолистые когти, и мерзкое существо ударилось в стенку. Оно заскользило вниз, пытаясь найти и схватить то уязвимое лицо, которое показалось секунду назад.

Как сумасшедшая, Рипли перекатилась на спину и, в кровь обдирая пальцы, схватилась снизу за пружины кровати и двинула ее обратно, прижав паразита к стене всего в нескольких сантиметрах от своего лица. Ноги чудовища судорожно дергались и извивались с какой-то маниакальной яростью, в то время как мускулистый хвост, зажатый между стеной и кроватью, напоминал сошедшего с ума питона. Существо издавало пронзительный звук, нечто среднее между визгом и шипением.

Рипли перекатила Ящерку по полу и быстро выкатилась за ней. Выбравшись на волю, она двумя руками надавила на кровать, еще сильнее прижав тварь к стене. Потом, точно рассчитав свое движение, Рипли опрокинула кровать, так что паразит оказался на полу, прижатый металлическим краем кровати.

Крепко прижимая к себе Ящерку, она попятилась от перевернутой кровати. Ее глаза были в непрерывном движении, рыская по углам и теням от шкафов. В лаборатории их было предостаточно. Пока они отступали, чудовище, продемонстрировав свою неимоверную силу, отшвырнуло кровать и быстро скрылось среди множества шкафов.

Пытаясь держаться как можно ближе к центру комнаты, Рипли продолжала пятиться к дверному проходу. Натолкнувшись на дверь, она потянулась рукой, нашарила на стене кнопку и нажала ее. Преграда за ее спиной должна была отойти в сторону. Дверь не двигалась. Рипли нажала еще раз, потом стала просто стучать по кнопке, позабыв про шум, который она производила при этом. Ничего. Отключена, сломана — это уже не имело значения. Рипли щелкнула выключателем. Света не было. Они оказались в темной ловушке.

Стараясь не сводить глаз с пола перед собой, Рипли кулаком ударила по двери. Звукоизолирующий материал отозвался глухими ударами. Вполне естественно, что операционная звукоизолирована. Было бы нежелательно, чтобы неожиданный крик потревожил какого-нибудь чувствительного колониста, который в это время будет проходить мимо двери.

Обняв Ящерку, Рипли осторожно двинулась вдоль стены, пока не добралась до большого смотрового окна, выходившего в основной коридор. Боясь хоть на минуту оторвать взгляд от таящего опасность пола, Рипли быстро обернулась и закричала.

— Эй! Эй!

Она отчаянно заколотила по тройному стеклу. Но с той стороны никого не было. Какой-то звук со стороны пола заставил Рипли быстро обернуться. На этот раз, почувствовав страх взрослого, Ящерка начала хныкать. В отчаянии Рипли встала перед видеокамерой и замахала руками:

— Хикс! Хикс!

Ответа не последовало ни со стороны камеры, ни со стороны коридора. В отчаянии Рипли подняла стальной стул и со всего размаха швырнула его в стекло. Тот отскочил, Даже не поцарапав прочного материала. Она сделала еще одну попытку.

Напрасная трата сил. Стекло оставалось невредимым, а снаружи не было никого, кто мог бы заметить ее неистовые попытки. Рипли отставила стул в сторону и, восстанавливая дыхание, осмотрела комнату.

И тут Рипли заметила рядом с собой счетчик, испускавший яркий луч света. Она направила его луч на стены. Он осветил цилиндры с питательным веществом, высокие нагромождения хирургического и анестезиологического оборудования, огромное скопление шкафов с выдвижными ящиками и исследовательское оборудование. Рипли чувствовала как дрожит Ящерка, обнявшая ее ногу.

— Мама… ма-а-мочка…

Как ни странно, это помогло ей успокоиться. Малышка полностью зависела от нее, а ее собственный страх только заставлял девочку паниковать. Рипли пробежала лучом счетчика по потолку, по стенам. И тут ее осенило.

Достав из кармана зажигалку, она торопливо скомкала несколько листов бумаги, лежавшей в том же шкафу, где и счетчик. Передвигаясь как можно медленнее, Рипли подняла Ящерку и поставила ее на хирургический стол, стоявший в центре комнаты, потом забралась туда сама.

— Мама… то есть… Рипли… Я боюсь.

— Знаю, милая, — отсутствующе ответила Рипли. — Я тоже.

Она поднесла зажигалку к импровизированному факелу и подожгла его. Пламя мгновенно взметнулось к потолку. Рипли подняла руку и поднесла огонь к температурному датчику противопожарной установки медицинской лаборатории. Подобно многим автономным устройствам, установка имела свой источник питания. Поэтому на нее не влияло то, что явилось причиной заклинивания двери и отсутствия света.

Пламя быстро сжирало кучку бумаг, грозя обжечь руку. Рипли стиснула зубы и крепко сжимала в руке свой факел, освещавший комнату. Отблески пламени играли на зеркальных поверхностях разнообразного хирургического оборудования, стоявшего вокруг стола.

— Ну давай же. Давай, — бормотала она.

Когда температура пламени достигла необходимого уровня, сработал внутренний датчик. Замигала красная сигнальная лампочка. Информация тут же передалась другому чувствительному элементу, управлявшему вмонтированными в потолок разбрызгивателями. Из нескольких десятков отверстий полилась вода, искусственным дождем орошая столы, шкафы и пол. Тут же пронзительно завыла сирена, оповещая комплекс о пожаре.

В операторской Хикс подпрыгнул, заслышав тревогу. Он быстро глянул на экран главного компьютера. Одна из его секций ярко вспыхивала. Он вскочил и ринулся к выходу, на ходу крича в микрофон, вмонтированный в шлем:

— Васкес, Хадсон, встречаемся в медицинской! Там пожар!

Оба десантника, оставив свои посты, побежали в указанном направлении.

Одежда Рипли прилипла к телу, потому что разбрызгиватели продолжали орошать комнату и ее содержимое. Дико выла сирена. Сквозь ее непрерывный вой и шум воды было трудно что-нибудь расслышать.

Она попыталась снова осмотреть комнату, постоянно вытирая лицо и убирая с глаз волосы. Рипли случайно задела локтем свисающий с потолка шар с системой проводов, подведенных к прожекторам и еще каким-то приборам, заставив ее раскачиваться. Она мельком взглянула в ту сторону и продолжала осмотр помещения. Но что-то заставило ее обернуться снова.

Что-то прыгнуло ей в лицо.

Ее отчаянный крик потонул в шуме воды и вое сирены. Рипли отпрянула назад и, рухнув со стола, упала на пол, колотя руками и брыкаясь ногами. Ящерка пронзительно завопила и отползла в сторону, когда Рипли удалось отшвырнуть от себя чудовище. Оно отлетело к стене, прилипнув к ней подобно омерзительной пародии на тарантула, потом повторило прыжок, как будто внутри него была стальная пружина.

Рипли отчаянно карабкалась, опрокидывая на себя оборудование, пытаясь прикрыть свое отступление чем-то громоздким. Но тварь обходила все препятствия. Когти ухватились за ботинок, и паразит скользнул вверх по ее ноге. Она снова ударила его, ощущая тошноту от прикосновения к покрытому слизью телу.

Чудовище оказалось невероятно сильным. Когда оно прыгнуло на Рипли со сферической лампы, ей удалось оттолкнуть его до того, как оно успело ее схватить. Но на этот раз чудовище не хотело отцепляться, упорно продвигаясь к ее торсу. Рипли пыталась схватить и оторвать его от себя, но оно ловко избегало ее рук, продвигаясь к ее голове со своей единственной целью. Ящерка жалобно выла, отползая назад, пока не уперлась в стол в углу комнаты.

Последним отчаянным жестом Рипли обхватила грудь руками, закрыв ими свое лицо. Из последних сил она пыталась как-то оттолкнуть чудовище. Во время борьбы она не видела ничего вокруг, обрушивая стоявшее оборудование, разбрасывая во все стороны инструменты. Рипли рисковала поскользнуться на мокром полу, поскольку разбрызгиватели все еще работали, заливая комнату и слепя ее. Вода мешала и паразиту, но из-за нее Рипли не могла крепко ухватиться за него.

Ящерка продолжала кричать, широко открыв глаза. В таком состоянии она не могла заметить крабоподобные ноги, появившиеся над краем стола, к которому она прижалась. Но ее способность чувствовать чужое движение стала почти такой же, как у датчиков караульных роботов. Развернувшись, Ящерка резко прижала стол к стене. Страх прибавил силы маленькому телу. Придавленное к стене существо дико извивалось, пытаясь освободиться, в то время как она давила своим телом на стол и вопила.

— Рипли-и-и!

Стол содрогался при этой неистовой схватке. Чудовищу удалось освободить одну ногу, потом другую. Когда вылезла третья нога, чудовище начало медленно вылезать из западни.

— Рипли-и-и!

В это время щупальце чужого пыталось обхватить Рипли сзади, но та отчаянно мотала головой. Не ослабляя своей хватки, паразит выбросил из распахнувшейся брюшной полости длинную трубку, и это слизистое образование толкало руки Рипли, пытаясь добрать до лица.

За смотровым окном появилась какая-то тень. Рука потерла запотевшее стекло, и к образовавшемуся отверстию припало лицо Хикса. Его глаза расширились, когда он увидел происходившее внутри. О попытке чинить дверь не было и речи. Он отскочил назад и поднял дуло импульсной винтовки.

Тяжелые снаряды пробили трехслойный барьер в нескольких местах. Затем капрал надавил на образовавшийся паутинообразный рисунок, и вломился в комнату в облаке блестящих осколков, словно человек-комета с хвостом из битого стекла. Он сделал кувырок на полу — его бронежилет с хрустом давил куски стекла, защищая его от их острых краев, — и метнулся туда, где чудовище уже обвило своим мощным хвостом шею Рипли. Оно уже начало душить ее, подбираясь все ближе и ближе к ее лицу.

Хикс схватил бьющиеся паукообразные конечности и стал оттаскивать их с нечеловеческой силой. Действуя вдвоем, им удалось оттянуть монстра от лица Рипли.

Ворвавшийся вслед за Хиксом Хадсон на секунду замер, уставившись на боровшихся с чудовищем капрала и Рипли. Но тут он заметил Ящерку, прижимавшую из последних сил к стене стол. Он оттолкнул ее в сторону, заставив ее скользить по мокрому полу, и мгновенно вскинул винтовку, чтобы разорвать паразита на куски до того, как он успеет освободиться полностью. Кислотные брызги, разлетевшиеся во все стороны из крабоподобного тела на глазах разъедали пол, стол, стены.

Появившийся Горман подобрался поближе к Рипли и обеими руками схватил чужого за хвост. Он отодрал его от ее горла движением серпентолога, снимавшего удава с его любимой ветки. Рипли судорожно хватала воздух вперемежку с водой, ее душил кашель, но она по-прежнему крепко держала паразита рукой. Втроем они удерживали монстра в воздухе между собой.

На лицо Хикса падали струйки воды. Он кивнул в правую от себя сторону:

— В угол! Только вместе. Не давайте ему уцепиться.

Он через плечо посмотрел на Хадсона.

— Готов?

— Да, — техник поднял свою винтовку.

С размаху чудовище полетело в пустой угол. Оно тут же спружинило и прыгнуло обратно на них с невероятной силой. Но выстрел Хадсона разорвал его на куски еще в воздухе. Непрерывные потоки воды из разбрызгивателей помогли локализовать кислотные брызги. К водяному пару примешался дым, когда желтая жидкость проела в полу дыру.

Задыхающаяся Рипли опустилась на колени. Ее шею покрывали красные полосы, похожие на следы от веревки. Наконец-то разбрызгиватели отключились. Стекавшая по шкафам и оборудованию вода уходила через оставленные кислотой дыры в полу. Сирена замолчала.

Хикс пристально посмотрел на цилиндры.

— Как они оттуда выбрались? Выбраться изнутри невозможно.

Его взгляд упал на камеру, вмонтированную в дальней стене.

— Я следил за мониторами. Почему же не было изображения происходящего здесь?

— Берк, — сказанное звучало, как хрип. — Это Берк.

В операторской было очень тихо. В голове каждого бешено проносились мысли, но все продолжали молчать. Мысли эти не были приятными. В конце концов, указав на одиноко стоявший предмет всеобщего созерцания, Хадсон со свойственным ему красноречием сказал:

— Думаю, что стоит его прикончить сейчас.

Берк пытался не смотреть на угрожающее дуло винтовки техника. Одно движение пальца Хадсона, и его голова разлетится вдребезги, как переспелый арбуз. Он пытался сохранить внешнее спокойствие, но его выдавали капли пота, покрывавшие лоб. За прошедшие пять минут он хотел было произнести около дюжины речей, но понял, что лучше всего промолчать. Хикс мог выслушать его аргументы, но одно неверно сказанное слово и даже неверный жест могли вывести из себя любого из остальных. В этом он был прав.

Капрал расхаживал перед стулом представителя компании. Время от времени он смотрел на Берка и качал головой, как бы не веря услышанному.

— Я не понимаю этого. Я не вижу в этом никакого смысла.

Рипли скрестила на груди руки и посмотрела на человекообразную фигуру, сидевшую на стуле. Для нее он уже перестал быть человеком.

— В этом как раз много смысла. Он хотел заполучить чужого, только не мог придумать, как провезти его через карантинную службу станции Гейтуэй. Я заверила его, что обязательно проинформирую соответствующие инстанции, если он попытается это сделать. В этом была моя ошибка.

— Но зачем он собирался сделать это? — спросил потрясенный Хикс.

— Для военных исследований. Биооружие. Люди — и я употребляю это слово намеренно — подобные ему, занимаются именно такими вещами. Если они сталкиваются с чем-то новым и необычным, они сразу пытаются извлечь пользу из этого для того, чтобы потом уничтожить все вокруг.

Рипли пожала плечами.

— Сначала я думала, что он не такой, но когда убедилась в обратном, то напрасно не проявила дальновидности. Теперь казню себя за это. Я просто не учла, на что может быть способен человек.

— Я не могу его понять, — сказала Васкес. — А вдруг эти штуки убили бы тебя? Чего он тогда добивался?

— Он не хотел, чтобы они убивали нас сейчас. Во всяком случае, не раньше, чем мы доставили бы эти игрушки на Землю. Он все хорошо продумал. Скоро здесь будет Бишоп с модулем. К этому времени паразиты закончили бы свое дело, и мы с Ящеркой были бы без сознания, причем никто бы не знал причины. Остальные взяли бы нас с собой в модуль. Оплодотворенные или зараженные — называйте это как хотите, — мы бы находились в гиперсне. До пробуждения воздействие гиперсна затормаживало бы рост эмбриона. Он не успел бы созреть до нашего возвращения. Никто бы не узнал, что мы везем, потому что наши жизненные показатели не вызывали бы ни у кого подозрения. Все проявилось бы при входе в Ворота. Первое, что с нами бы сделали, это поместили бы в госпиталь.

— А вот тут-то и подключается Берк и его дружки из Компании. Они забирают нас под свою ответственность или подкупают кого-нибудь, и начинают исследовать нас своими силами. Меня и Ящерку.

Рипли посмотрела на хрупкую фигурку девочки, сидевшей неподалеку. Ящерка сидела, обняв коленки, и мрачно наблюдала за происходящим. Малышка терялась в чьей-то огромной куртке, застегнутой до подбородка. Ее все еще влажные волосы прилипли ко лбу и щекам.

Хикс остановился и пристально посмотрел на Рипли:

— Подождите минутку. Мы тоже догадывались обо всем. Просто не были уверены. Но знали, что это выяснится, как только мы появимся на станции Гейтуэй. Но в любом случае без полного медицинского обследования вы бы не попали на Землю. Мы бы этого не допустили.

Немного подумав, Рипли кивнула:

— Единственный способ, которым он мог обойти эту опасность, оставалось его вмешательство в работу капсул гиперсна. После того, как не стало Дитрих, мы должны будем сами вводить себя в гиперсон. Он мог установить свой таймер на несколько дней раньше прибытия, выбраться из капсулы, отключить биоподдерживающие системы остальных, а тела выбросить. Ну, а потом придумал бы какую-нибудь историю. Когда основная часть группы уничтожена чужими, а подробности схватки на уровне «С» записаны с помощью персональных камер и сохранены, было бы не слишком трудно списать и ваши смерти на чужих. И все бы поверили.

— Он покойник, — Хадсон перевел взгляд с Рипли на представителя Компании. — Слышал? Ну и падаль ты, приятель.

— Но это же какой-то бред параноика, — решился все-таки заговорить Берк. Навредить себе этим еще больше он уже не мог. — Вы же видели, какие они сильные. Я не имею никакого отношения к их освобождению.

— Чушь. Ничья сила не поможет выбраться из специальных цилиндров, — спокойно произнес Хикс.

— А выбравшись, они сразу же закрыли операционную с наружной стороны, отключили напряжение, утащили мою винтовку и отключили видеокамеру, — устало добавила Рипли. — Знаете, Берк, я не знаю, кто хуже — вы или чужие. Они, по крайней мере, не убивают друг друга ради процента прибыли.

— Ладно, пора с ним кончать, — выражение лица Хикса было трудно понять, когда он посмотрел на представителя Компании. — Не в обиду будь сказано.

Рипли покачала головой. Она интуитивно чувствовала, что с этим торопиться не следовало:

— Давайте до отлета закроем его где-нибудь.

— Почему? — Хадсона трясло от гнева. Он так все и держал палец на спусковом крючке.

Рипли посмотрела не компьютерного техника:

— Потому что я хочу, чтобы он вернулся с нами. Люди должны узнать про его дела. Они должны узнать, что произошло в колонии, и почему. Я хочу…

Огни погасли. Хикс резко развернулся к переносному пульту. Экран продолжал мерцать, но изображения не было, потому что отключился компьютер колонии. Беглая проверка выявила, что из строя вышло все: и двери, и видеоэкраны, и камера.

— Они отключили питание, — Рипли неподвижно стояла в темноте.

— Что вы имеете в виду, говоря «они»? — Хадсон слегка развернулся и начал пятиться к стене. — Ребята, как они могли отключить напряжение? Это же бессловесные твари.

— Кто знает, что они представляют из себя на самом деле. Мы практически ничего не знаем про них.

Рипли подобрала украденную Берком винтовку и спустила предохранитель.

— Возможно, они действуют индивидуально, а, может быть, у них имеется какой-то вид коллективного разума. Как у муравьев и термитов. Бишоп говорил об этом перед своим уходом. Термиты строят жилище высотой в три метра. А некоторые виды муравьев занимаются земледелием. Это только инстинкт? Тогда что такое интеллект?

Рипли посмотрела налево.

— Ящерка, держись ближе ко мне. Остальные, давайте пройдемся с детекторами чужого присутствия. Ну, пошли. Горман, не спускайте глаз с Берка.

Хадсон и Васкес включили свои сканеры. С приборами, светящимися в темноте, было как-то уютнее. Современная техника пока еще не подвела их окончательно. Двое десантников шли впереди, направляясь в коридор. Из-за отсутствия питания Васкес пришлось отодвигать дверь в сторону руками.

Сзади нее раздался голос Рипли:

— Есть что-нибудь?

— Здесь ничего нет, — Васкес казалась тенью на фоне стены.

Обращаться с тем же вопросом к Хадсону не пришлось. Все слышали, что его детектор громко пищит. Все повернулись в том направлении.

— Там что-то есть. Я что-то нашел.

Он повел датчиком вбок. Тот снова подал сигнал, на этот раз более громкий.

— Оно двигается. Это внутри комплекса.

— Я ничего не вижу, — детектор Васкес молчал. — Ты, должно быть, засек меня.

В голосе Хадсона послышался легкий хрип:

— Нет, нет! Ты тут ни при чем. Они внутри. Внутри периметра. Они на подходе.

— Спокойно, Хадсон, — Рипли попыталась рассмотреть дальний конец коридора. — Васкес, надо это как-то проверить.

Оператор смарта описала в воздухе дугу детектором и ружьем одновременно. Точка, куда в результате оказались направленными оба, была прямо позади нее. Детектор издал резкий звук.

— Может, Хадсон и прав.

Рипли и Хикс обменялись взглядами. В конце концов, они не обязаны стоять и ждать, что что-нибудь произойдет.

— Пора назад, — напряженно произнес капрал.

Рипли обратилась к паре десантников.

— Двигайтесь обратно, в операторскую.

Хадсон и Васкес начали пятиться. Техник напряженно всматривался в темноту тоннеля, из которого они отступали. Глаза говорили одно, а датчик утверждал другое. Что-то было не так.

— Этот сигнал какой-то странный. Может, это интерференция, или что-нибудь в таком духе. Может, где-то контакты искрят. Прибор показывает, что кругом движение, а я ничего не вижу!

— Быстрее назад! — Рипли почувствовала, как на лбу и под мышками у нее выступил холодный пот. Хадсон повернулся и бросился к двери, достигнув ее чуть раньше Васкес. Вдвоем они быстро закрыли ее и подперли изнутри.

Оказавшись внутри, они начали распределять жалкие остатки сврего арсенала. Огнеметы, гранаты и, наконец, последние магазины импульсных винтовок. Сигналы непрерывно пищавшего датчика Хадсона становились все громче.

— Движение! — он дико оглядывался по сторонам, но, кроме силуэтов своих компаньонов, ничего не видел в затемненной комнате. — Сигналы отчетливые. Это не может быть ошибкой.

Взяв сканер, Хадсон обошел с ним помещение.

— Перемещение где-то на расстоянии двадцати метров.

— Завари дверь, — прошептала Рипли Васкес.

— Если я заварю дверь, то как мы попадем на модуль?

— Мы поступим так же, как Бишоп. Неужели ты собираешься выходить отсюда через дверь?

— Семнадцать метров, — пробормотал Хадсон. Васкес подняла сварочное устройство и направилась к двери. Хикс протянул Ришт огнемет и начал готовить свой.

— Пусть эти штуки нам посветят.

Спустя мгновение его оружие ожило. Шипящая голубая струйка огня извергалась из его ствола, делая его похожим на огромную зажигалку. Огнемет Рипли работал великолепно, когда она для проверки нажала на рукоятке кнопку «Зажигание».

Силуэт Васкес осветили снопы искр, когда она начала приваривать дверь к полу, потолку и стенам. Детектор Хадсона издавал сигналы с бешеной частотой, впрочем, сердце Рипли колотилось еще чаще.

— Они учатся, — выпалила Рипли, будучи больше не в силах выносить тишину. — Можете называть это инстинктом, интеллектом или групповым анализом, но они учатся. Они отключили напряжение, а теперь избегают пушек. Должно быть, они нашли какой-то другой путь в комплекс, который мы пропустили.

— Мы ничего не пропустили, — прорычал Хикс.

— Пятнадцать метров, — сказал Хадсон и немного отступил от двери.

— Я не знаю, как им это удалось. Через какую-нибудь дыру, проеденную кислотой в трубе. Через что-нибудь под покрытием пола, что мы считали закрытым. Может быть, колонисты соорудили что-то, не удосужившись отметить это на официальных схемах. Мы же не знаем, насколько верны эти схемы на сегодняшний день. Не знаю, но что-то похожее должно быть.

Рипли подняла детектор Васкес и направила в ту же сторону, куда смотрел прибор Хадсона.

— Двенадцать метров, — сообщил им техник. — А вот это уже очень громкий сигнал, ребята. Десять метров.

— Но получается, что они прямо здесь.

Рипли уставилась на дверь:

— Васкес, как у тебя дела?

Оператор смарта ничего не ответила. Разлетавшиеся во все стороны расплавленные капли кололи ей руки и падали, дымясь, на ее одежду. Стиснув зубы, Васкес пыталась ускорить сварку, время от времени сопровождая все отборными проклятиями.

— Девять метров. Восемь.

Последнюю цифру Хадсон почти выкрикнул и затравленно огляделся вокруг.

— Не может быть.

Рипли была спокойна, несмотря на то, что датчик, который она держала в руках, давал те же невероятные показания.

— Это же внутри помещения.

— Все верно, все верно, — Хадсон повернул прибор в сторону, так что Рипли увидела крошечный экран с цифрами на нем. — Посмотрите!

Рипли повертела в руках свой детектор, крутя ручку настройки. В это время к Хадсону подскочил Хикс.

— Ты что-то неправильно делаешь.

— Нет! — техник был на грани истерики. — Я отлично знаю этих малышей. И они не врут, парень. Они слишком просты, чтобы так врать.

Он широко раскрытыми глазами смотрел на показания прибора.

— Шесть метров. Пять. Какого…

Его глаза встретились с глазами Рипли. Одна и та же мысль одновременно пришла им в голову. Оба запрокинули головы и направили свои детекторы в том же направлении. Сигналы перешли в сплошное гудение.

Хикс быстро забрался на шкаф с выдвижными ящиками. Повесив на плечо винтовку и крепко сжимая огнемет, он немного приподнял одну из панелей потолка и посветил туда своим фонарем.

Ему предстало видение, которое Данте не мог бы представить в самых безумных кошмарах, которое не могло бы привидеться Эдгару По в приступе горячечного бреда.

XIII

Служебный проход между подвесным акустическим покрытием потолка и металлической крышей кишел чужими. Их было больше, чем он мог успеть сосчитать. Они, подобно бабочкам, слетевшимся на огонь, висели на трубах и балках, отливая металлическим блеском. Ими было забито все видимое пространство.

Хикс не нуждался в датчике чужого присутствия, чтобы почувствовать движение позади себя. Резко развернувшись вместе с фонарем, он увидел в метре от себя чудовище. Оно бросилось в сторону лица Хикса. Резко дернувшись в сторону, капрал почувствовал прикосновение когтей, которые были способны разорвать его бронежилет.

Когда Хикс свалился вниз, вся армия скопившихся чудовищ одновременно отцепилась от конструкций, на которых они висели. Тонкое потолковое перекрытие рухнуло, и в помещение посыпались обломки и темные тени. Ящерка истошно закричала. Хадсон открыл огонь. Васкес помогла Хиксу подняться и вступила в дело со своим огнеметом. Рипли схватила Ящерку и попятилась назад. Рядом с ней возник Горман, прикрывая ее из своей винтовки. Никто не успел заметить, как Берк нырнул в единственный незаблокированный коридор, соединявший операторскую с медицинской лабораторией.

Вспышки огнеметов освещали весь этот хаос. Порой вспыхнувшие чужие валились друг на друга, издавая безумные вопли, более походившие на крики гнева, чем крики боли. Кислота, вытекавшая из обожженных тел, проедала зияющие дыры в полу, создавая дополнительную угрозу.

— В медицинскую лабораторию! — прокричала Рипли, медленно отступая и прижимая к себе Ящерку. — Отступаем в медицинскую! — она резко развернулась и бросилась по коридору.

Окружавшие ее стены были словно в тумане, но она видела, что потолок оставался нетронутым. Все ее внимание было сосредоточено на коридоре впереди. Она заметила Берка в тот самый миг, когда представитель Компании закрывал дверь лаборатории изнутри. Рипли с разлету врезалась в дверь, дернула ручку с внешней стороны, но дверь уже успели закрыть с внутренней.

— Берк! Откройте дверь! Берк, откройте дверь!

Ящерка вдруг дернула Рипли за брюки и, нырнув за ее спину, показала в конец коридора:

— Смотри!

На них двигался чужой. Он был огромен. Рипли трясущимися руками подняла винтовку, пытаясь в одно мгновение вспомнить все, чему учил ее Хикс. Она направила ствол прямо в середину покрытой слизью ребристой груди и нажала спуск.

Ничего не произошло.

Приближающаяся к ней мерзость издавала шипящий звук. Челюсти чудовища раздвинулись, слизь закапала на пол. «Спокойствие, спокойствие», — твердила себе Рипли. Она проверила предохранитель. Он был снят. Взгляд на магазин — он был полон. Ящерка, отчаянно вцепившаяся в ее ногу, начала скулить. У Рипли так тряслись руки, что она едва удерживала винтовку.

Чудовище уже почти нависло над ними, когда она вдруг вспомнила, что первый заряд досылается в казенник вручную. Рипли быстро проделала это и конвульсивно нажала на спуск. Оружие выпалило прямо в лицо чужого, отбросив его назад. Рипли отвернулась и ИКС1ИИКТИВНЫМ жестом самозащиты закрыла лицо рука-ми, насколько это было возможно. Но энергия снаряда, ударившего в чужого с близкого расстояния, отбросила его назад с такой силой, что брызнувшая кислота не попала на них.

Рипли отбросило отдачей к закрытой двери. Глаза были ослеплены близкой вспышкой, и она беспрестанно моргала, пытаясь хоть что-то рассмотреть. После грохота выстрела гудело в ушах.

В операторской Хикс взглянул вверх как раз вовремя, чтобы успеть выстрелить в прыгнувший силуэт, и удар снаряда отбросил нападавшего к пылающему шкафу. К этому времени объединенные усилия огнеметов заставили сработать противопожарную сигнализацию. Из разбрызгивателей полилась вода. Капрал и остальные солдаты мгновенно промокли. Часть воды проникла в главный компьютер колонии, сделав его непригодным для дальнейшей работы. Но, по крайней мере, под их ногами не образовывались лужи. К этому времени в полу было достаточно дыр для того, чтобы поглотить всю воду. Бешено завывавшая противопожарная сирена мешала предпринимать какие-то совместные боевые действия, потому что им было плохо слышно друг друга.

Хадсон проорал во всю силу своих легких, стараясь перекричать сирену:

— Отходим! Отходим!

— В медицинскую! — рявкнул ему Хикс и сделал жест в сторону коридора. — Уходим!

Когда компьютерный техник повернулся к нему, под его ногами поднялись панели пола. Мощные когтистые трехпалые лапы схватили его за лодыжки и потащили вниз. Сзади на него налетела другая громадина, и через секунду техник исчез под полом. Хикс произвел несколько беглых выстрелов в пролом, надеясь поразить не только захватчиков, но и техника, потом повернулся и побежал. Сзади него Васкес и Горман бешеным огнем прикрывали отступление.

Рипли упрямо дергала дверную ручку, когда Ящерка повисла на ее руке, стараясь привлечь внимание. Девочка молча указала на истекавшего кровью, наполовину разорванного чужого, пытавшегося подняться и снова напасть на них. Схватив винтовку, Рипли выпустила в него заряд. На этот раз с чудовищем было покончено.

Позади них раздался голос:

— Не стреляйте.

Из дыма и пыли материализовался Хикс, а за ним и остальные. Они были грязными и промокшими. Рипли отступила в сторону и показала рукой на дверь.

— Закрыта.

Объяснять причину не было необходимости. Хикс только кивнул в ответ.

— Отойдите в сторону.

Он снял с пояса сварочный аппарат, уменьшенный вариант аппарата Васкес. Времени на то, чтобы открыть дверь, потребовалось немного.

Нечеловеческие тени показались в дальнем конце коридора. Рипли подумала о том, что они умеют очень быстро находить свои жертвы. У них не видно ни глаз, ни ушей, ни ноздрей. Может быть, у чужих есть какой-то неизвестный, особый орган чувств? Может быть, когда-нибудь некий ученый произведет вскрытие одного из монстров и найдет разгадку. Когда-нибудь через много лет после ее смерти, потому что ей не хотелось бы находиться где-то поблизости во время такой попытки.

Васкес передала огнемет Горману и сняла с плеча винтовку. Глаза последнего расширились от ужаса, когда он увидел, что она заряжает гранаты.

— Эй, это нельзя использовать здесь! — Горман отшатнулся от нее.

— Верно. Я нарушаю пункты с девяносто пятого по девяносто восьмой «Правил ведения ближнего боя». Напишите на меня рапорт.

Она направила дуло винтовки на надвигавшуюся орду.

— По окопу, огонь!

Она выпустила гранату, слегка повернув голову в сторону.

Раздавшийся взрыв заставил Рипли пошатнуться и чуть не сбил с ног саму Васкес. Рипли показалось, что на освещенном взрывом лице оператора была улыбка. Хикс слегка покачнулся, потом продолжил работать сварочным аппаратом.

Спустя мгновение раздался стук упавшего внутрь замка. Хикс убрал аппарат, поднялся и изо всех сил пнул дверь ногой. Во все стороны полетели расплавленные капли. Но никто не обратил на них внимания. Все уже привыкли уклоняться от брызжущей кислоты.

В дверях Хикс обернулся к Васкес и прокричал:

— Большое спасибо! Я теперь ничего не слышу.

Та состроила невинное лицо и приложила руку к уху.

— Вы, кажется, что-то сказали?

Они пробрались в разрушенную медицинскую лабораторию. Васкес была последней. Она повернулась, наполовину прикрыла дверь и выпустила в оставшуюся щель одну за другой три гранаты, после чего быстро закрыла дверь до конца и побежала за остальными. Подобно гигантскому гонгу прозвучал тройной взрыв. Тяжелая металлическая дверь изогнулась внутрь.

Рипли уже подошла к двери в другом конце помещения. Теперь она даже не удивилась, найдя дверь закрытой. Она начала работать над этой дверью, в то время как Хикс заваривал искривленную дверь, через которую они вошли сюда.

Во мраке главной лаборатории по полу медленно пятился Берк. На этот раз не будет никаких дискуссий и обсуждений. Его пристрелят на месте. Может быть, Хикс и Горман как-то сдержат себя, но эту сумасшедшую бабу Васкес и Хадсона ничто не остановит.

Затаив дыхание, Берк подошел к двери, ведущей в главный комплекс. Если внимание чужих поглощено его бывшими коллегами, то у него еще есть шанс как-то выкарабкаться, несмотря на то, что все пошло кувырком. Он может пробраться в колонию, оставляя поле боя в стороне, и окольным путем доберется до посадочной площадки. Бишоп способен воспринимать разумные доводы, как и положено любой хорошему синтетику. Может быть, его удастся убедить в том, что все мертвы. Если бы ему удалось совершить этот маленький семантический подвиг и потом вывести из строя коммутатор андроида, чтобы остальные не могли связаться с ним, то у них с Бишопом остался бы один выход — немедленно стартовать. Если энергично дать андроиду эту установку, и при этом никто не будет мешать, то Бишопу придется подчиниться.

Пальцы Берка потянулись к дверной ручке и ощутили холод, еще не успев коснуться металла. Ручка уже поворачивалась, казалось бы, сама собой. Парализованный страхом Берк попятился, когда дверь медленно открылась с другой стороны.

Удар вонзившегося жала не был слышен остальным.

Гранатный фейерверк Васкес надолго очистил коридор, давая возможность Хиксу заварить дверь. У них было несколько безопасных минут, но это была всего лишь небольшая передышка. Капрал отошел от дверного прохода, приготовив свою винтовку для решающей схватки. В тот же миг что-то ударило в дверь с другой стороны, заставив ее прогнуться. После второго удара металл жалобно заскрипел, и дверь начала вдавливаться внутрь.

Ящерка дергала Ришта за руку. Наконец, она заметила это, с трудом отвлекаясь от зрелища выламываемой двери.

— Бежим! Вон туда! — Ящерка тащила Рипли к дальней стене.

— Ничего не выйдет, Ящерка, я едва могу пролезть по твоим ходам. А остальные — тем более. Они в защитной одежде и гораздо больше меня.

— Да не туда, — с отчаянием произнесла девочка. — Есть другой ход.

Позади одного из столов на стене темнел прямоугольник. Ящерка ловко отодвинула задвижку и распахнула решетку. Она наклонилась, чтобы нырнуть туда, но Рипли оттащила ее обратно.

Девочка нетерпеливо посмотрела на взрослую.

— Я знаю, что делаю.

— Я ни на минуту в этом не сомневаюсь, Ящерка. Ты просто не полезешь первой, вот и все.

— Я раньше всегда лазила первой.

— Раньше меня здесь не было, и за тобой не гонялись все обитающие на Ахеронте чужие.

Рипли подошла к Горману и, прежде чем он успел что-то возразить, обменяла свою винтовку на его огнемет. Задержавшись на мгновение, чтобы погладить Ящерку по голове, она опустилась на колени и нырнула в шахту. Со всех сторон ее обступила темнота, но в тот момент Рипли радовалась ей, как старому доброму другу.

Она оглянулась через плечо.

— Зови остальных. А потом ползи за мной.

Ящерка живо кивнула и исчезла. Через несколько секунд она вернулась и нырнула вслед за Рипли. За ней последовали Хикс, Горман и Васкес. Проход был тесен для бронежилетов и оружия, которое они тащили с собой, но все пролезли в отверстие. Васкес ненадолго задержалась, чтобы закрыть решетку.

Если проход где-то впереди вдруг сузится или разойдется на несколько более узких, то они окажутся в западне, но Рипли не беспокоилась по этому поводу. Она полностью доверяла Ящерке. В худшем случае, у них хватит времени попрощаться друг с другом, прежде чем вытянуть соломинку или как-то иначе решить, кто нанесет последний удар, избавляющий их от мучений. Взглянув назад, Рипли убедилась, что девочка ползет сразу за ней.

Даже слишком близко. Привыкнув передвигаться по лабиринтам с большой скоростью, Ящерка постоянно натыкалась на ноги Рипли.

— Ну, давай же, — каждый раз повторяла девочка, — ползи побыстрей.

— Я ползу, как могу. Я не создана для этого, Ящерка. Да никто из нас не создан, но у нас нет твоего опыта. Ты уверена, что знаешь, где мы находимся?

— Ну разумеется, — ответила девочка так, словно Рипли спросила ее о чем-то, известном всем.

— А ты знаешь, как добраться отсюда к посадочной площадке?

— Конечно. Давай ползи. Немного дальше он перейдет в большой проход, а потом надо повернуть налево.

— Большой проход? — голос Хикса эхом отозвался в металлических стенах. — Девочка, когда мы вернемся домой, я куплю тебе самую большую куклу в мире. Или все, что ты пожелаешь.

— Да хватило бы и кровати, мистер Хикс.

И действительно, через несколько минут быстрого карабканья, они очутились в главном вентиляционном проходе колонии. Теперь можно было передвигаться на четвереньках. Скорость при этом заметно возросла. Рипли постоянно ударялась головой о верх тоннеля, но это было таким наслаждением — двигаться на всех четырех, что она едва обращала внимание на эти столкновения.

Ящерке приходилось легче всего. Это взрослым надо было наклоняться, а девочка могла идти в полный рост, даже бежать. Клацанье оружия разносилось по всему тоннелю. Но они были согласны в том, что скорость сейчас важнее, чем тишина. Насколько они знали, чужие слышат плохо и отыскивают людей по запаху.

Они выбежали на пересечение двух тоннелей. Рипли остановилась и пустила в каждый проход струю из огнемета.

— Куда дальше?

Ящерка не задумалась ни на секунду:

— Вот сюда.

Рипли нырнула в тоннель с правой стороны. Конечно, он был несколько меньше, чем основной, но, по крайней мере, шире, чем тот, по которому они улизнули из медицинской лаборатории.

Позади Рипли и Ящерки Хикс на ходу пытался связаться с Бишопом.

— Бишоп, это Хикс, ты слышишь меня? Бишоп, прием! Конец связи.

Ответом на его первые попытки было молчание. Но его настойчивость в конце концов увенчалась успехом, и прозвучал немного измененный, но все же знакомый голос:

— Да, я слышу, но не очень хорошо.

— Этого достаточно, — сказал ему Хикс. — Когда мы приблизимся, будет слышно лучше. Мы уже на подходе. Пробираемся по тоннелям вентиляционной системы колонии. Поэтому и связь плохая. Как у тебя дела?

— И хорошо, и плохо, — ответил андроид. — Очень сильный ветер. Но модуль уже в пути. Приблизительное время его появления — через шестнадцать минут. У меня рук не хватает, чтобы управлять полетом при таком ветре.

Какой-то рев заглушил конец его фразы.

— Что это? — Хикс лихорадочно начал настраивать связь. — Бишоп, повтори снова. Ветер?

— Нет. Станция переработки атмосферы. Энергетическая перегрузка вентиляционной системы. Она скоро взорвется, капрал Хикс. Так что на обед там не оставайтесь.

Даже в темноте было видно, что солдат при этих словах широко улыбнулся. Не во всех синтетиках программировалось чувство юмора, да и из тех, у кого оно было, не все умели его применить. Бишоп — это совсем другой случай.

— Не волнуйтесь. Мы все сыты по горло. Мы успеем. Оставайтесь на месте. Конец связи.

Занятый связью, Хикс чуть было не сбил с ног Ящерку. Девочка вскрикнула от неожиданности. И тут он увидел остановившуюся впереди Рипли.

— Что случилось?

— Я не уверена, — глухим голосом ответила Рипли. — Но мне показалось… Вон там!

В неровном свете ее фонаря Хикс заметил двигающуюся тень. Чужой умудрился сделать свое тело настолько плоским, что смог проникнуть в проход. Позади него двигалось что-то еще.

— Назад! Назад! — закричала Рипли.

Все попятились, сталкиваясь друг с другом. Сзади до них донесся звук выдираемой решетки. Васкес, схватив огнемет, потопила в огне часть тоннеля, оставшегося за ними. Но все знали, что это временная победа. Они в ловушке.

Васкес прислонилась к стенке и посмотрела наверх.

— Здесь вертикальная шахта. Но гладкая — ни единой зацепочки.

Она говорила таким тоном, словно просто констатировала факт.

Хикс молча достал свой сварочный аппарат и начал водить им по стенкам тоннеля. Расплавленный металл закапал на его одежду, сноп искр озарил тоннель бледным светом. Снова прорычал огнемет Васкес.

— Кончается горючее.

С другого конца прохода на них медленно надвигались несколько чужих.

Хикс уже на три четверти вырезал отверстие, когда факел погас. Чертыхаясь, он прислонился к противоположной стене и изо всех сил ударил ногой. Металл чуть подался. Тогда он ударил снова, и образовался проем. Не разглядывая находившегося впереди, Хикс схватил винтовку и нырнул туда…

…и оказался в кривом служебном проходе, заполненном трубами и кабелями. Не обращая внимания на все еще горячие края образовавшегося проема, Хикс обернулся, чтобы вытащить Ящерку. Рипли последовала за ними, на секунду обернувшись, чтобы помочь Горману.

Тот на мгновение задержался в проеме и увидел, что огнемет Васкес иссяк. Оператор бросила его прочь и выхватила из-за пояса револьвер.

Над ней послышалось какое-то движение, и огромная тень свалилась по вертикальной шахте в тоннель. Как только чужой приземлился, она отскочила в сторону и несколько раз выстрелила из револьвера. Чудовище бросилось на нее, когда пули вспарывали его ребристое тело. Васкес резко отдернула голову в сторону, избежав удара жалом. Оно вонзилось в металлическую стенку радом с ее щекой. Васкес продолжала стрелять в безобразное тело, одно временно пиная мощные ноги и извивающийся хвост.

Струя кислоты проела в конце концов ее бронезащиту и прожгла ее бедро. Она тихо вскрикнула от боли.

Горман замер в тоннеле. Он посмотрел на Рипли.

— Они близко. Уходите.

Их глаза на мгновение встретились. Потом она повернулась и устремилась по служебному проходу, увлекая за собой Ящерку. Хикс неохотно последовал за ними, оглядываясь на отверстие, проделанное им в стенке вентиляционного тоннеля. Он еще надеялся, хотя отлично все понимал.

Горман бросился к неподвижно лежавшему оператору. Он увидел дымящуюся дыру в ее одежде, из которой исходил запах горелой плоти. Схватив ее за ремни, он потащил Васкес к проходу.

Слишком поздно. Первый из чужих, надвигавшихся с другой стороны, уже почти достиг отверстия, проделанного Хиксом. Горман остановился и наклонился, чтобы посмотреть на ногу Васкес. Кислота проела ее до кости.

Ее глаза блеснули, когда она посмотрела на него. Она свистящим шепотом произнесла:

— Вы всегда были дураком, Горман.

Ее пальцы крепко сжали его руку. Это было особое пожатие, которым обменивались избранные. Он ответил на него, как мог. Потом он протянул ей две гранаты, другую пару взял себе. Чужие подступали к ним с обеих сторон. Он усмехнулся и поднял вверх одну из гранат. У Васкес едва хватило сил повторить его жест.

— За ваше здоровье, — прошептал он. Он не мог точно сказать, улыбнулась ли она ему в ответ, потому что он закрыл глаза. Но ему показалось, что да. Что-то острое ударило его в спину. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть, что это было.

— Будем здоровы, — повторил он свой заключительный тост и ударил своей гранатой по одной из гранат Васкес.

Проход позади них озарился словно солнцем, когда Рипли, Ящерка и Хикс с трудом продвигались по перекрытиям. Они уже давно отошли от пролома, но взрывная волна была такой мощной, что все содрогнулось. Ящерка лучше других удержала равновесие и обогнала обоих взрослых. С ней остались только Хикс и Рипли.

— Туда! Туда! — возбужденно кричала девочка. — Быстрее, мы почти дошли.

— Ящерка, подожди! — Рипли пыталась двигаться быстрей, чтобы поспевать за девочкой. Она задыхалась при каждом новом шаге, в висках отчаянно стучало. В глазах потемнело. Она смутно осознавала, что сзади нее бежит Хикс, топот которого напоминал шум поезда. Несмотря на свою амуницию, он мог свободно обогнать ее, но он даже и не пытался. Вместо этого он находился сзади, чтобы в случае чего обеспечить прикрытие.

Впереди коридор разветвлялся. Расположенная с левой стороны вентиляционная шахта уходила вверх под углом сорок пять градусов.

Ящерка уже стояла около ее основания.

— Сюда. Мы здесь сможем подняться.

Рипли немного помедлила, чтобы осмотреть шахту, одновременно давая хоть какую-то передышку измученному телу. Шахта была крутой, но не длинной. В ее конце виднелся тусклый свет. Рипли слышала завывание ветра. Узкие скобы торчали из гладких стенок шахты.

Рипли посмотрела вниз, где была дыра в полу, и стенки шахты уходили вниз, теряясь во мраке. Там все было спокойно. Никто не лез за ними. Можно подниматься.

Она поставила ногу на первую перекладину и устремилась вверх. Ящерка последовала за ней, когда из прохода появился Хикс.

Девочка обернулась и помахала ему рукой:

— Сюда, мистер Хикс. Он не такой уж и длинный, как кажется. Я уже здесь лазила мно…

Скоба, разъеденная натекавшей водой и коррозийными элементами, содержавшимися в атмосфере Ахеронта, сломалась под ее ногами. Она поскользнулась, но успела схватиться рукой за другую скобу. Рипли, уперлась в опасно гладкую поверхность шахты, обернулась и потянулась за девочкой. При этом она выронила фонарь, и он с грохотом скрылся внизу.

Рипли тянулась изо всех сил, чувствуя, что рука вот-вот оторвется от плеча. Ее пальцы пытались нащупать руку девочки. Еще несколько сантиметров…

— Ри-и-ип-ли-и-и!

Ящерка сорвалась и заскользила вниз по шахте. Хикс рванулся к отверстию шахты, пытаясь поймать девочку. Он грохнулся на пол рядом с нижним отверстием, и его пальцы крепко вцепились в ее воротник, но ребенок выскользнул из огромной куртки.

Ее крик стоял в шахте, пока она не исчезла в темноте.

Хикс отшвырнул пустую куртку и посмотрел на Рипли. Глаза их на секунду встретились, и Рипли, еще не осознавая, что делает, разжала пальцы и заскользила вслед за Ящеркой. При этом она отталкивалась от стенок ногами, тормозя свой неуправляемый спуск.

Как и верхний коридор, шахта разветвлялась в месте пересечения. Фонарик Рипли мерцал где-то справа, и она ринулась туда же.

— Ящерка! Ящерка!

До нее донесся ослабленный расстоянием и металлом крик.

— Мамочка, где ты?

Ящерку было едва слышно. Может быть, она попала в другую шахту?

Шахта упиралась в горизонтальный служебный тоннель. Невредимый фонарь валялся на полу, но девочки нигде не было видно. Когда Рипли наклонилась, чтобы поднять прожектор, до нее снова донесся крик, отражавшийся от металлических стен.

— Мамочка-а-а!

Рипли побежала по тоннелю в сторону, откуда, как ей казалось, он доносился. Но наклонный спуск полностью дезориентировал ее. Снова раздался крик Ящерки. Был ли он слабее предыдущего, Рипли не могла сказать наверняка. Она повернулась вокруг себя. Ей охватила паника. Ее прожектор освещал только грязь и сырость, царившую вокруг. Повсюду ей мерещились покрытые слизью челюсти чужих. И тут она вспомнила про нечто другое. Про то, что дал ей капрал, а она, в свою очередь, отдала тоже.

— Хикс, спускайтесь. Мне нужен локатор для браслета, который вы мне дали.

Сложив руки рупором, она прокричала:

— Ящерка! Оставайся там, где находишься. Мы идем!

Девочка находилась в низкой, напоминавшей грот камере, куда выходил нижний конец шахты, в которую она свалилась. Стены камеры были покрыты трубами и проводами, а ее нижняя часть была залита водой, доходившей девочке до пояса. Слабый свет проникал сверху, через тяжелую решетку. Может быть, голос Рипли тоже раздавался оттуда, подумалось девочке. Цепляясь за трубы, она стала карабкаться наверх.

Громоздкий и нескладный объект скатился вниз по шахте. Хикс вряд ли счел бы такое описание лестным для себя, но Рипли почувствовала огромное облегчение, увидев его, пусть даже в очень потрепанном виде. Простого присутствия еще одного человека в этом кишащем опасностями тоннеле было достаточно, чтобы немного отогнать страх.

Он приземлился на ноги и, перекинув винтовку в другую руку, отсоединил поисковый прибор от своего обмундирования.

— Я же вам дал браслет, — с упреком сказал Хикс, включая прибор.

— А я отдала его Ящерке. Я подумала, что он скорее понадобится ей, и, как видите, оказалась права. Слава богу, что я сделала это, а то бы мы никогда не нашли ее. Вы сможете сделать мне выговор попозже. Куда идти?

Хикс проверил показания прибора, повернулся и пошел по тоннелю. Тоннель привел их в ту часть служебного прохода, где энергия была не отключена. Лампы аварийного освещения бросали свет на стены и потолок. Они выключили свои фонари. Где-то недалеко капала вода. Капрал изредка отрывал взгляд от показаний прибора. Теперь он повернул налево.

— Сюда. Мы где-то рядом.

Радар привел их к большой решетке в полу, откуда раздался голос:

— Рипли?

— Это мы, Ящерка.

— Я здесь. Я внизу.

Рипли опустилась на колени у края решетки и потянула за средний прут решетки. Он не поддавался. Быстрый осмотр показал, что решетка была приварена к полу вместо того, чтобы свободно открываться. Заглянув через решетку, Рипли смогла рассмотреть Ящерку со следами слез на лице. Малышка изо всех сил тянула вверх руки, маленькие пальцы протиснулись в узкую щель между прутьями. Рипли пожала их.

— Слезай вниз с этой трубы, моя милая. Мы будем резать решетку. Через минуту мы вынем тебя оттуда.

Девочка послушно спустилась вниз, и Хикс включил сварочное устройство. Рипли оценивающе посмотрела на аппарат, потом перевела взгляд на Хикса. Их глаза встретились.

— Сколько осталось горючего? — тихо спросила она.

Она вспомнила, как в самый критический момент кончилось горючее в огнемете Васкес. Хикс не смотрел на нее.

— Достаточно.

Наклонившись, он начал перерезать первые прутья решетки.

Ящерка наблюдала снизу за снопом искр, возникавших, пока Хикс медленно резал прочный сплав. В тоннеле было очень холодно, а она снова стояла в воде. Девочка закусила губу, пытаясь сдержать слезы.

Она не заметила блестящего чудовища, медленно вылезавшего из воды позади нее. Но даже если бы она и заметила, то ничего бы не изменилось. Бежать было некуда — ни одного спасительного люка не было вокруг. На какое-то мгновение чужой замер над девочкой, как бы изучая ее маленькие размеры. Только когда он шевельнулся снова, малышка почувствовала его присутствие и повернулась. У нее едва хватило времени, чтобы закричать, перед тем как тень поглотила ее.

Услышав крик и всплеск воды, Рипли заметалась, как безумная. Решетка была перерезана только наполовину. Вместе с Хиксом они колотили и пинали ее, пока не отогнули. Следующий удар ногой отправил кусок изуродованного металла в воду. Обжигаясь об раскаленные края, Рипли нырнула в образовавшийся проход, освещая фонарем бесчисленные трубы и переходники:

— Ящерка! Ящерка!

Темная поверхность воды отражала лишь горевший наверху свет. Все, что осталось от девочки — это Кейси. Пока Рипли беспомощно смотрела на нее, голова куклы скрылась под водой.

Хикс пытался оттащить ее от колодца. Она отчаянно боролась, пытаясь вырваться из его объятий.

— Нет, не-е-ет!

Хиксу пришлось напрячь все свои силы, чтобы преодолеть ее сопротивление.

— Ее больше нет, — убеждал он. — И ни ты, ни я, ни кто-нибудь другой ничего не смогут сделать. Пошли!

Ему показалось, что в дальнем конце коридора что-то шевельнулось. Возможно, это глаза подводят его. На Ахеронте любой обман зрения может иметь роковые последствия.

Рипли была близка к истерике, она рыдала и колотила руками и ногами. Хиксу пришлось взять ее на руки и отнести в сторону от зияющего отверстия.

— Нет! Нет! Она еще жива! Мы должны…

— Хорошо! — заорал Хикс. — Я верю, что она жива. Но надо немедленно уходить. Здесь ты ей не поможешь, — он кивнул на дыру в полу. — Она не будет дожидаться тебя там, а вот они будут. Смотри.

Он указал пальцем, и Рипли перестала сопротивляться.

В конце тоннеля был лифт.

— Раз есть свет, значит, он может работать. Наверху мы будем в безопасности и сможем обдумать ситуацию.

Хикс буквально подтащил Рипли к лифту и втолкнул ее туда.

Неясное движение, померещившееся ему в конце коридора, оказалось наступающей группой чужих. Хикс с такой силой нажал на кнопку «вверх», что практически продавил пластмассу. Двойные двери лифта начали медленно закрываться. Одно из чудовищ успело просунуть между ними руку. Люди замерли от ужаса, увидев, что сработало предохранительное устройство, и двери стали двигаться в обратном направлении. Автоматика не различала людей и чужих.

Чудовище бросилось на них, и Хикс выстрелил в упор из импульсной винтовки, отшвырнув чужого назад. Но не очень далеко. Струйки кислоты успели попасть между закрывавшимися дверьми. Они попали Хиксу на грудь, когда он прикрывал собой Рипли. К счастью, ни одна из капель кислоты не попала на кабели лифта. Лифт начал подниматься.

Хикс лихорадочно начал отстегивать свое снаряжение, пока кислота проедала его бронежилет. Видя это, Рипли пришла в себя. Она вцепилась в ремни, пытаясь помочь ему. Кислота добралась до груди и рук, и Хикс закричал, сдирая с себя амуницию, как насекомое сдирает с себя старую кожу. Дымящиеся пластинки падали на пол и проедали на нем дыры. Едкий дым наполнил кабину, раздирая глаза и легкие.

Им показалось, что прошла тысяча лет, прежде чем лифт остановился. Кислота уже начала капать на его кабели и опорные колеса.

Двери открылись, и они вывалились наружу. На этот раз уже Рипли поддерживала Хикса. Его грудь продолжала дымиться, он согнулся пополам от боли.

— Пошли, ты можешь. Я всегда считала, что ты крутой парень.

Она глубоко вдохнула, закашлялась и снова сделала глубокий вдох. Хикс кашлял, сжав зубы, и попытался улыбнуться. После тоннелей и переходов, далекий от идеала воздух Ахеронта казался великолепным.

— Мы почти пришли.

Впереди, неподалеку от них был виден обтекаемый силуэт модуля номер два, который, словно ангел, спускался к ним с небес, слегка покачиваясь от порывов ветра. Они увидели Бишопа, который стоял спиной к ним, сражаясь со своим пультом управления. Модуль стукнулся о землю и его слегка протащило вбок, прежде чем он неподвижно замер почти в середине посадочной площадки. Если не считать погнувшейся стойки, то его неизящная посадка обошлась без повреждений.

Рипли закричала. Синтетик обернулся и увидел двоих, вывалившихся из двери одного из зданий колонии. Осторожно положив пульт, он побежал, чтобы помочь Рипли. Вместе они потащили Хикса к кораблю. Пока они бежали, Рипли попыталась перекричать гул, обращаясь к Бишопу:

— Сколько у нас еще есть времени?

— Много! — радостно ответил тот. У него были для этого причины. — Двадцать шесть минут.

— Мы не летим, — сказала Рипли, когда они устанавливали трап, ведший в тепло и безопасность корабля.

Пораженный Бишоп уставился нее:

— Что? Почему?

Рипли пристально посмотрела на него в поисках хоть малейшего намека на фальшь, но ничего не увидела. Его вопрос был вполне естественным при данных обстоятельствах.

— Сейчас объясню. Только давайте сначала окажем какую-нибудь медицинскую помощь Хиксу.

XIV

Над верхним краем станции переработки атмосферы потрескивали молнии. Из аварийных выходных отверстий вырывались клубы горячего пара, на сотни метров уходившие в небо. Внутренние компрессоры тщетно пытались отрегулировать температуру и давление, давно уже вышедшие из-под контроля.

Бишоп старался держаться как можно дальше от станции, направляя модуль к посадочной платформе верхнего уровня. При приближении к ней они увидели разрушенный боевой транспортер. Искореженная недвижимая груда, оставшаяся от машины, уже не дымилась. Рипли проводила глазами этот памятник самоуверенности и слепой вере в возможности современной техники. Вскоре он превратится в пар вместе со станцией и всем оставшимся от колонии Хадли.

Где-то на уровне одной трети высоты станции находилась узкая, продуваемая ветром посадочная площадка. Она предназначалась для небольших атмосферных аппаратов, но никак не для спускаемого модуля. Каким-то образом Бишоп умудрился там сесть. Платформа заскрипела под весом челнока. Поддерживающие балки угрожающе изогнулось, но выдержали.

Рипли закончила обматывать металлической лентой громоздкое сооружение, которое занимало ее мысли и руки последние несколько минут. Она отодвинула наполовину пустую катушку и посмотрела на получившееся. Конечно, работа была не идеальной, и нарушала около двадцати пунктов «Правил безопасности», но она плевала на них. Она собиралась идти не на парад, тем более, что рядом не было никого, кто мог бы объяснить ей, что опасно и что невозможно.

Все то время, пока Бишоп доставлял их к станции, Рипли прикрепляла винтовку Хикса к огнемету. В результате получилось массивное и неуклюжее сооружение, напоминающее сиамских близнецов и обладающее огромной огневой силой. Этого может даже хватить, чтобы вернуться на корабль живой, если она вообще сможет нести свое сооружение.

Рипли направилась в заднюю часть модуля и принялась набивать ранец и карманы всем, чем можно было убивать чужих: гранатами, полными винтовочными магазинами, шрапнельными зарядами и тому подобным. Запрограммировав модуль на автоматический взлет в случае, если посадочная площадка не выдержит и обвалится, Бишоп оставил кабину пилота и отправился помочь Хиксу залечивать его раны. Капрал лежал поперек нескольких сидений, вокруг него лежали различные медицинские принадлежности. С помощью Рипли ему удалось остановить кровь. Медикаментозные препараты помогут исцелить его тело. Уничтоженные ткани уже начали потихоньку восстанавливаться. Но, чтобы боль стала терпимой, пришлось сделать несколько инъекций. Лекарства облегчили его состояние, но затуманили зрение и замедлили реакцию. Он мог поддержать Рипли в осуществлении ее сумасшедшего плана только морально.

Бишоп пытался отговаривать:

— Рипли, это не очень-то хорошая идея. Я понимаю ваши чувства….

— Правда? — бросила она в ответ, даже на глядя на него.

— Представьте себе, да. Это часть вложенной в меня программы. Бессмысленно отдавать жизни одну за другой.

— Она жива, — Рипли нашла пустой карман и наполнила его гранатами. — Они утащили ее туда, как и всех остальных. Я знаю.

— Да, это было бы логично с их стороны. Я допускаю, что у них нет видимых причин менять схему действий, которую они до сих пор демонстрировали. Но дело не в этом, а в том, что даже если она там, это еще не значит, что вам удастся разыскать ее, спасти и вернуться вовремя. Через семнадцать минут это место превратится в газовое облако размером с Небраску.

Но пальцы Рипли, не обращая внимания ни на что, перезаряжали оружие.

— Хикс, проследите, чтобы он не улетел.

Он посмотрел на нее полуприкрытыми глазами. Его лицо было напряжено от боли. Лекарства заставляли слезиться глаза.

— Мы никуда не улетим.

Он кивнул на оружие, лежащее у ее ног.

— Вы сможете нести это?

Она взвесила в руках свой гибрид.

— Столько, сколько будет нужно.

Подняв ранец, Рипли накинула его на плечо и направилась к люку. Нажав на кнопку, она с нетерпением ждала, пока тот откроется. В образовавшееся отверстие ворвались ветер и рев атмосферного процессора. Встав на верх трапа, Ришта на секунду остановилась.

— До встречи, Хикс.

Он попытался сесть, но тут же опять повалился обратно. Одной рукой он прижимал к лицу марлевый тампон.

— Дуэйн! Меня зовут Дуэйн.

Она вернулась и взяла его за руку.

— Эллен.

Этого было достаточно. Хикс кивнул и удовлетворенно откинулся назад. Его голос был слабым эхом прежнего.

— Не задерживайся, Эллен.

Она сглотнула и, быстро повернувшись, нырнула в проход, даже не обернувшись на закрывавшийся люк.

Если бы у Рипли не было тяжелого оружия, то ее могло бы сдуть ветром с платформы. У противоположной от модуля стены был лифт. Контрольное устройство тотчас среагировало на ее прикосновение.

Лифт был пуст. Она зашла в него и нажала на кнопку уровня «С». Дно. Седьмой уровень, подумала она, когда лифт начал опускаться.

Он двигался очень медленно. Лифт был грузовым, он предназначался для массивных и хрупких грузов. Прижавшись к стенке лифта, она наблюдала, как перемещается вниз освещенный прямоугольник. По мере того, как лифт опускался в недра станции, температура повышалась. В кабину проникал пар. Становилось трудно дышать.

Пот ручьями стекал по лбу, и волосы прилипали к лицу. Медленное движение лифта позволило Рипли проверить еще раз имевшееся у нее оружие. При этом она случайно выронила из кармана гранату. Трясущимися руками Рипли быстро подобрала ее с пола и засунула обратно. Несмотря на подробные инструкции Хикса, она вдруг поняла, что совершенно не умеет обращаться с гранатами и подобными им взрывными устройствами.

Хуже всего было то, что впервые с момента приземления на Ахеронт она оказалась одна. Совершенно одна. Она не успела поразмышлять об этом, потому что лифт остановился.

Рипли направила на дверь неуклюжее двойное дуло винтовки и огнемета.

Коридор, в котором она оказалась, был пуст. Помимо аварийного освещения, за металлическими конструкциями мерцали тусклые красноватые огни. Из поврежденных труб шел пар. Перегруженные электрические цепи извергали снопы искр. Движущиеся части механического оборудования от напряжения издавали скрипящие и стонущие звуки. Где-то вдалеке крякал массивный поршень.

Рипли осмотрелась. Ее пальцы побелели от тяжести оружия. У нее не было щитка с планом, чтобы лучше сориентироваться на месте, хотя при такой температуре он вряд ли бы работал. Она шагнула в коридор, напоминавший пространство Пиранези,[21] заполненное образами Данте.

Присутствие чужих дало себя знать, как только она миновала первый изгиб коридора. Материал, напоминавший смолу, покрывал кабели и трубы. Он висел на стенах, на механизмах, образуя с ними некое единое целое. Локатор был закреплен на огнемете Хикса, и Рипли периодически поглядывала на него. Он все еще работал, указывая, где находится разыскиваемый объект.

Голос, внезапно прозвучавший в коридоре, заставил ее вздрогнуть. Он был таким спокойным, таким уверенным и неестественным.

— Внимание! Авария! Всему персоналу немедленно эвакуироваться! У вас есть четырнадцать минут для удаления на безопасное расстояние.

Локатор продолжал подавать сигналы, показывая на экране направление на объект поиска и расстояние до него.

Продвигаясь вперед, Рипли буквально слепла от пота. Вокруг нее клубился пар, позволявший видеть только происходившее перед ней.

Какое-то движение. Она резко развернулась и наугад выстрелила из огнемета в воображаемого демона. Ничего не было. Заметили ли они тепло ее оружия? Некогда беспокоиться об этом. Рипли возобновила движение, следя за показаниями прибора.

Наконец она вошла на нижний уровень. Стены вокруг были покрыты телами несчастных колонистов, которых притащили сюда, чтобы использовать для выращивания зародышей чужих. Они напоминали насекомых, застывших в янтаре. Сигналы прибора усилились, заставив ее повернуть налево.

На каждом новом повороте Рипли аккуратно зажигала осветительные патроны, чтобы не заблудиться во всех этих лабиринтах. Перед ее глазами одно за другим проходили лица колонистов, искаженные предсмертной агонией.

Что-то схватило ее сзади. Ее ноги подкосились, дыхание остановилось. Она не могла даже крикнуть. Но эта рука была человеческой. Рипли взглянула на заключенное в стене тело. Наверху виднелось очень знакомое лицо. Картер Берк.

— Рипли… — дико простонал он. — Помоги мне. Я чувствую его внутри. Оно шевелится…

Рипли с ужасом уставилась на него. Такой участи не заслуживает никто.

— Вот.

Его пальцы конвульсивно схватили протянутую ему гранату. Она выдернула кольцо и поспешила прочь. Вокруг нее снова прозвучал механический голос:

— У вас осталось одиннадцать минут, чтобы достичь безопасного расстояния.

Согласно прибору, Рипли была почти у цели. Позади разорвалась граната. Взрывной волной Рипли чуть не сбило с ног. За ним последовал второй, внутри станции. Завыла сирена. Локатор повел Рипли за угол. Она замерла в ожидании. Показатель расстояния замер на нуле. На полу тоннеля лежал браслет Ящерки, переливаясь веселыми зелеными огнями. Рипли оперлась о стену.

Это был конец. Все.

Ящерка открыла глаза и пыталась понять, где она находится. Она была спутана в каком-то коконе на краю скопления яйцевидных форм — яиц чужих. Она сразу узнала их. Последние взрослые колонисты успели заполучить такие же для исследования.

Но те были пустые, открытые сверху. Эти были закрыты.

Каким-то образом соседнее яйцо почувствовало ее присутствие. Оно задрожало и открылось, словно грязный цветок. Что-то мокрое и слизистое зашевелилось внутри него. Парализованная ужасом, Ящерка не отрываясь смотрела, как безобразные ноги вылезали из губ яйцевидного образования. Они появлялись по очереди. Девочка хорошо знала, что последует за этим, и она сделала единственное, что могла сделать — она закричала.

Услышав крик, Рипли повернулась в ту сторону, откуда шел звук, и бросилась бежать.

Зачарованная ужасом, Ящерка смотрела, как из яйца вылезал паразит. Он на мгновение замер на краю яйца, как бы собираясь с силами, потом развернулся к девочке. Рипли вбежала в камеру, когда чудовище приготовилось к прыжку. Ее палец нажал на спуск импульсной винтовки. Одним выстрелом она разорвала новорожденное существо на части. Пламя из винтовки осветило стоявшую рядом фигуру взрослого чужого. Он повернулся к ней, но двойной выстрел из винтовки и огнемета отбросил его назад. Со зверским выражением лица Рипли палила и палила, пока чудовище не упало. Тогда она добила его из огнемета. Пока оно догорало, Рипли бросилась к Ящерке. Смолообразный материал кокона еще не успел полностью затянуться, поэтому она смогла ослабить его так, чтобы девочка могла выбраться.

— Залезай! — Рипли повернулась спиной к девочке и присела. Ящерка быстро вскарабкалась к ней на спину и крепко обняла Рипли за шею.

— Я знала, что ты придешь, — голос девочки был слабым.

— Пока жива, разумеется. Ладно, надо выбираться отсюда. Только держись покрепче. Как следует. Мне придется стрелять.

Она не видела ответного кивка, но почувствовала его спиной.

— Понятно. Не бойся, я не свалюсь.

Рипли почувствовала справа какое-то движение, но она игнорировала его, сметая огнеметом оставшиеся яйца. Только после этого повернулась в сторону надвигавшихся чужих. Один из них подошел к ней почти вплотную, но она разнесла его на куски двумя выстрелами из винтовки. Увернувшись от переливающейся цилиндрической массы, она попятилась назад. Пронзительный звук потряс воздух, заглушая грохот механизмов и вой сирены.

Она бы заметила это раньше, если бы, войдя в камеру с яйцами, посмотрела вверх, а не вперед. С таким Рипли еще не сталкивалась. Несмотря на всю ее решимость, она почувствовала дрожь в коленях. Среди обломков яиц в рыжеватом тумане появился гигантский силуэт. Это матка чужих осматривала кашу, оставшуюся от ее яиц, подобно гигантскому сверкающему насекомообразному Будде. Череп с клыками представлял собой воплощение ужаса. Шесть конечностей — две ноги и четыре когтистые руки — уродливо ответвлялись от безобразного тела. Вздутая от яиц, она представляла собой огромный цилиндрический мешок, подвешенный между пересечением труб и кабелей с помощью паутинообразной пленки, и напоминавший бесконечную спираль кишечника.

Рипли поняла, что она только что прошла мимо нижней части этого мешка.

Внутри этого чудовищного контейнера формировались бесчисленные яйца, устремляясь мерзким органическим строем к пульсировавшему яйцекладу. Оттуда они появлялись на свет, переливающиеся и влажные, где их подбирали крошечные трутни. Эти миниатюрные версии бойцов чужих суетливо носились взад-вперед, обслуживая и яйца, и матку. Они совершенно не обращали внимания на оказавшегося в середине этой суматохи человека. Они были сосредоточены на одной-единственной цели: перенести новые яйца в безопасное место.

Рипли вспомнила, как обращалась с гранатометом Васкес. Повторив действия последней, она выстрелила четыре раза. Гранаты разорвали мешок с яйцами в клочья. По полу камеры растекались яйца и тонны мерзкого желатиноподобного вещества. Матка обезумела и издала звук сошедшего с ума локомотива. Но Рипли уже поливала все вокруг из огнемета, стараясь ничего не выпускать из виду, и постепенно отступала. Яйца сморщивались в этом аду, и среди всего этого корчились в предсмертных судорогах бойцы и трутни.

Матка возвышалась над ними, борясь с огнем. Два бойца приблизились к Рипли. Импульсная винтовка издала щелчок: магазин был пуст. Спокойным движением Рипли извлекла пустой магазин, отбросила его, быстро вставила другой на его место, и нажала на спуск. Нападавшие чудовища исчезли в убийственном шквале огня.

Не важно, двигается это или нет. Рипли бежала к лифту, сжигая по пути все, что хоть немного отличалось от приборов и механизмов, уничтожая вместе с чужими контрольные устройства и оборудование. Пот слепил ей глаза, но оставленные ею осветительные патроны ярко сияли среди этой всеобщей разрухи. Вокруг завывали сирены, и станция содрогалась от внутренних конвульсий.

Рипли неслась, как во сне, не чувствуя под собой металлического пола. Позади нее матка освободилась от разрушенного мешка, сорвав его со своего тела. Поднявшись на свои гигантские ноги, она ринулась вперед, круша все на своем пути.

Рипли периодически расчищала дорогу впереди с помощью огнемета, простреливая также боковые коридоры. Но, когда они с Ящеркой добрались до лифта, боеприпасы кончились.

Лифт, на котором Рипли опускалась вниз, был разрушен падавшими обломками. Она нажала на кнопку вызова соседнего и была вознаграждена гудением мотора, который начал медленно опускать кабину с верхних этажей. Неистовый крик заставил Рипли обернуться. Издалека на них надвигалась, прорываясь через множество труб и переходов переливающаяся громадина. Она напоминала сорвавшийся с рельсов подъемный кран. Череп матки чужих обдирал потолок.

Рипли проверила винтовку. Магазин был пуст. Все запасы она уже истратила, спасая Ящерку. Гранат тоже нет. Она отбросила в сторону бесполезное теперь громоздкое оружие.

Лифт спускался слишком медленно. Рядом с кабинами лифтов вдоль стены шла служебная лестница. Рипли бросилась туда и начала карабкаться вверх по ее ступенькам. Ящерка висела на ее спине, словно перышко. Едва они успели повернуть в лестничный пролет, как за ними метнулось огромное черное щупальце, врезавшись в пол в нескольких сантиментах от ноги Рипли.

Куда теперь? Она уже ничего не боялась — у нее просто не было для этого времени. Ей приходилось думать о вещах поважнее.

Так, вот лестница, ведущая на верхние уровни станции. Она вся содрогалась от мощных ударов внизу. Пол позади Рипли прогнулся, когда могучие когти и челюсти царапали прочные плиты перекрытия.

— У вас осталось две минуты, чтобы достичь безопасного расстояния, — проинформировал голос всех, кто мог слышать.

Рипли упала, больно ударившись коленом о металлические ступени. Боль на время остановила ее. Задержав дыхание, Рипли вдруг услышала, что лифт поднимается вверх. Стонали перегруженные тросы. Она молнией метнулась вверх по лестнице. Только одна причина могла заставить лифт подниматься.

Наконец, они достигли двери, выводившей на посадочную платформу. Ящерка чудом удержалась при таком бешеном передвижении. Рипли распахнула дверь и остановилась среди ветра и дыма.

Модуля не было.

— Бишоп! — ветер отнес ее крик куда-то в сторону. — Бишоп!

За ее спиной Ящерка начала всхлипывать.

Скрип заставил Рипли обернуться. Это подъезжала кабина лифта. Рипли попятилась, пока не уперлась в невысокое ограждение вокруг посадочной площадки. До земли было десять уровней. Поверхность здания станции была гладкой как стекло. Отступать было некуда — ни вверх, ни вниз. Они не могли даже нырнуть в вентиляционный люк.

Платформа содрогнулась от взрыва, раздавшегося внутри станции. Металлические балки дернулись так, что Рипли чуть не упала. Неподалеку рухнула охладительная башня. За первым взрывом последовали другие. С другой стороны площадки остановился лифт. Двери его начали медленно открываться.

Рипли прошептала Ящерке:

— Закрой глаза, малышка.

Девочка кивнула, отлично понимая, что собирается сделать Рипли, поставившая одну ногу на ограждение платформы. Они разобьются о землю одновременно, быстро и без мучений.

Рипли уже хотела шагнуть, как вдруг откуда-то снизу вырос модуль. Она не слышала его приближения из-за ветра. Протянувшийся от корабля погрузочный трап напоминал перст судьбы. Как Бишопу удавалось удерживать равновесие модуля при таком урагане, Рипли не знала — впрочем, это уже ее не волновало. Позади она слышала дыхание все еще продолжавшей работать станции.

— У вас осталось тридцать секунд, чтобы достичь…

Рипли прыгнула на трап и повисла на нем, когда тот медленно поехал в грузовой отсек. Секунду спустя сокрушительной силы взрыв потряс станцию. В результате возникшего порыва ветра модуль снесло вбок. Торчащие опоры модуля заскрежетали по стене станции, потом по платформе. Металл цеплялся за металл, грозя стянуть модуль вниз.

Попав внутрь, Рипли плюхнулась на сидение, посадив рядом Ящерку. Со своего места она могла видеть, как Бишоп в кабине сражается с кнопками управления. Звук высвободившихся опор эхом разнесся по кораблю. Рипли пристегнула себя к сидению и, крепко обхватив Ящерку руками, прокричала:

— Бишоп, давай!

Весь нижний уровень станции был уже охвачен огнем. Когда модуль устремился вверх, земля содрогалась от взрывов, вокруг модуля взлетали куски металла и земли. Двигатели ревели, перегрузка вдавила Рипли и Ящерку в сиденья. На этот раз это был не такой плавный выход на орбиту, как обычно. Бишоп включил двигатели на полную мощность, когда корабль проходил через атмосферу планеты. Спина Рипли протестовала против такой перегрузки, но мысленно она просила Бишопа еще больше увеличить скорость.

Небо из голубого стало черным, облака отсвечивали где-то внизу. Пузырь раскаленного добела газа взорвался в тропосфере. Ударная волна термоядерного взрыва встряхнула модуль, но не повредила его, и он продолжал карабкаться на свою орбиту.

Рипли и Ящерка долго еще смотрели на мерцавшие внизу огни. Потом девочка вдруг уткнулась Рипли в плечо и заплакала. Рипли обняла ее и погладила по голове.

— Все в порядке, малышка. Мы спасены. Все позади.

Показалась громада «Сулако», висевшего на своей геостационарной орбите, поджидая своего маленького отпрыска. По команде Бишопа модуль направился к нему и нырнул в грузовой отсек. Внешний люк закрылся.

Бишоп стоял возле Рипли, опустившейся на колени перед Хиксом, который находился в коматозном состоянии.

— Я ввел ему еще обезболивающее. Он утверждал, что не нуждается в нем. Странная вещь — боль. Еще более странно, что у некоторых людей имеется потребность притворяться, что ее вообще нет. Не раз я радовался тому, что я синтетик.

— Его надо перенести в медицинский отсек, — сказала Ришта, поднимаясь с коленей. — Если вы возьмете его за руки, то я возьму его за ноги.

Бишоп улыбнулся.

— Ему и здесь хорошо. Будет лучше всего, если мы будем как можно меньше его беспокоить. К тому же вы очень устали. Ну, а если на то пошло, то я тоже устал. Лучше всего взять носилки.

Немного поколебавшись, Рипли посмотрела на Хикса и кивнула:

— Ну, разумеется, вы правы.

Взяв с собой Ящерку, Рипли с андроидом отправились за носилками. По дороге Бишоп продолжал разговор:

— Извините, что напугал вас, когда вы выскочили на посадочную платформу, а модуля там не оказалось. Я просто боялся потерять корабль. Было безопаснее и проще держаться немного в стороне. Там и ветер потише. У меня был подключен монитор, поэтому я знал, когда вы появитесь.

— Жалко, что я не знала об этом в то время.

— Я понимаю. Мне пришлось кружить около станции и надеяться, что ничто не помешает вашему возвращению. Когда нет указаний от людей, я должен полагаться на собственное суждение, согласно моей программе.

Они уже наполовину спустились по погрузочному трапу. Рипли остановилась и положила руку на плечо андроида, всматриваясь в искусственные глаза:

— Вы все делали правильно, Бишоп.

— Спасибо. Я…

Он не закончил фразу. Его внимание привлекло что-то блеснувшее в стороне. Нет, ничего. Безобидная капля упала на трап рядом с его ботинком. Конденсат с оболочки модуля.

Капля начала шипеть, проедая металлический трап. Кислота.

Что-то резкое и блестящее вдруг вырвалось из середины его груди, обрызгав Рипли белой внутренней жидкостью андроида. Бишоп дернулся, издавая бессмысленный механический шум и ухватившись за выступающий из его груди конец щупальца, которое медленно отрывало его от трапа.

Матка укрылась в отсеке среди убиравшихся посадочных опор модуля. Пластины, закрывавшие отсек, были повреждены, и не могли помешать ей проникнуть внутрь.

Схватив Бишопа двумя громадными руками, она разорвала его пополам и отбросила половинки в стороны. Из ее многочисленных ран сочилась кислота. Ее конечности раздвинулись, образовав фигуру какой-то нечеловеческой геометрии.

Отойдя от шока, Рипли поставила Ящерку на пол и, не отрывая глаз от чудовища, скомандовала:

— Беги!

Ящерка мгновенно нырнула в ближайший отсек с упакованным оборудованием. Чужое существо повернулось в сторону движения. Рипли попятилась, размахивая руками, крича и топая — делая все, чтобы отвлечь внимание монстра от ребенка.

Ей это удалось. Гигант развернулся, двигаясь слишком быстро для существа таких размеров, и прыгнул, но Рипли метнулась в сторону огромной двери хранилища, отделявшей дальний конец грузового отсека. Массивные ноги сотрясали пол за ее спиной.

Рипли нырнула в дверь и нажала кнопку «закрыто». Эта дверь подчинялась командам гораздо быстрее, чем двери на теперь уже разрушенной станции. Раздался характерный звук, когда чудовище со всего размаху врезалось в заграждение.

У Рипли не было времени проверять, выдержит ли дверь. Она беспорядочно металась между громоздкими темными предметами в поисках чего-нибудь подходящего.

Снаружи внимание матки привлекло какое-то движение. Под грузовым отсеком имелась сеть служебных каналов, закрытых тяжелыми решетками. Ящерка как раз смогла пролезть туда. Она нырнула в один из каналов и быстро поползла, продвигаясь в другой конец грузового отсека, словно кролик.

Чудовище проследило это движение. Устремившиеся вперед когти разорвали часть решетки позади девочки. Ящерка попыталась передвигаться быстрее, отчаянно карабкаясь, когда очередной кусок решетки был выломан рядом с ее ногами. Следующий удар по решетке придется прямо над ней.

Чудовище вдруг замерло, когда начала открываться тяжелая дверь грузового отсека. В проходе стоял массивный суставчатый силуэт.

Перемещая две тонны закаленной стали, на погрузчике въехала Рипли. Ее руки были засунуты в огромные перчатки, а ноги покоились в похожих углублениях, присоединенных к системе управления в полу кабины. На лице Рипли было выражение материнской ярости, не знающей страха, когда она, гремя погрузчиком, надвигалась на матку.

— Эй, ты! Оставь ее в покое!

Матка озадаченно издала нечеловеческий вопль и бросилась на появившуюся машину.

Рипли сделала движение рукой, которое обычно не предусматривалось при работе с подобными погрузчиками, но машина среагировала идеально. Одна из массивных гидравлических рук ударила матку по черепу, и та отлетела к стене. Матка попыталась сделать ответный выпад, но снова полетела на кучу погрузочного оборудования.

— Ну, подходи, — злорадно кричала Рипли. — Подходи!

Яростно стуча хвостом, матка в третий раз бросилась на погрузчик. Четыре биомеханических руки против двух рук погрузчика. Огромное жало наносило удары по бокам машины, не причиняя вреда прочному металлу. Рипли парировала удары и нападала сама, то отходя, то наступая. Битва перемещалась по полу отсека, разбивая контейнеры с грузами, переносное оборудование, механизмы. Погрузочный отсек заполнялся кошмарными звуками, исходившими от двух драконов, дерущихся не на жизнь, а на смерть.

Сжав мощными механическими руками пару биомеханических, Рипли что есть силы сжала в кулак свои пальцы, круша конечности чужого. Матка обезумела от ярости и сделала выпад оставшимися руками в сторону кабины погрузчика, пытаясь вытащить крошечное человеческое существо. Рипли подняла руки, отрывая матку от пола. Мотор погрузчика жалобно завыл, как бы протестуя против такой тяжести. Перед лицом Рипли появился страшный череп. Внешние челюсти начали медленно раздвигаться. Рипли угрюмо нажимала на устройство управления.

Внутренние зубы монстра взорвались в ее сторону. Рипли резко уклонилась, и в сиденье метнулась струя желатиноподобной жидкости. Желтая кислота вспенилась на гидравлических руках машины, подбираясь к кабине. Матка разорвала шланги высокого давления. Пурпурная жидкость хлынула во все стороны, смешиваясь с кровью чудовища.

Потеряв гидравлическое давление с одной стороны, погрузчик перевернулся. Матка тотчас же набросилась на него, пытаясь добраться до кабины. Рипли нажала на пульте управления кнопку включения лазерного резака. Струя интенсивного голубого пламени выбросилась в лицо чудовища. Оно дико закричало и упало назад, волоча за собой погрузчик.

Человек, машина и биомеханизм покатились по погрузочному доку. Погрузчик упал прямо на чужого, придавив его туловище своим огромным весом. Из искореженного тела потекла кислота.

Рипли с расширенными от ужаса глазами пыталась справиться с пультом управления погрузчика. Кислота попала на двери шлюза и начала медленно разъедать все на своем пути.

Когда появились первые дырки, Рипли начала лихорадочно отстегивать себя от сидения. «Сулако» начал терять герметичность. Воздух покидал его. Поднявшийся ветер пытался свалить Рипли с ног, когда она выбралась из погрузчика. Перепрыгивая через лужи дымящейся кислоты, она добралась до нижней перекладины лестницы, приделанной к стене возле воздушного люка. Рипли нажала на аварийную кнопку. Верхние тяжелые створки внутреннего люка затряслись подобно стальным челюстям. Рипли стала бешено карабкаться вверх.

Внизу, за ее спиной, первоначальные дырки расширялись, и к ним добавлялись новые по мере того, как кислота совершала свое дело. Потоки вытягиваемого воздуха усилились, затрудняя подъем.

Из паутины каналов, расположенных под полом, появилась Ящерка, чтобы спрятаться среди газовых баллонов. Когда Рипли, погрузчик и чужой свалились в воздушный люк, она выглядывала, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

Поднявшийся ветер повалил девочку с ног. Крича и больно ударяясь, она покатилась по гладкому покрытию. Бишоп, а точнее, его верхняя половина, заметил ее приближение. Он схватился одной рукой за поддерживающую стойку, а другой, благодаря великолепной реакции синтетиков, успел схватить девочку за пояс. Она трепыхалась, удерживаемая подобным образом, словно флаг на ветру.

Из отверстия люка показалась голова Рипли. Она тщетно пыталась выкарабкаться, но руки и ноги постоянно срывались из-за воздушного потока. Двери внутреннего люка воздушного шлюза медленно сближались. Если через несколько секунд Рипли не выберется, то ее ждет участь Бишопа. Собрав неизвестно откуда взявшиеся силы, она выбросилась на пол, и двери окончательно закрылись.

Внизу матка чужих издала новый вопль, с неимоверной силой пытаясь сбросить с себя погрузчик. Тяжелая машина скрипела, когда матка сталкивала его в сторону. Матка уже наполовину выкарабкалась, когда внешний люк шлюза рухнул под действием кислоты, и все, что там было: металлические обломки двери, капли кислоты, матка, погрузчик — устремилось в открытый космос. Рипли поднялась и подошла к ближайшему смотровому устройству. Крича и хватаясь за погрузчик, матка чужих уносилась в тот негостеприимный мир, из которого недавно бежала.

Рипли следила за ней, пока она сначала превратилась в крохотную точку, а затем исчезла за облаками. Заработали системы «Сулако», восстанавливающие утраченный воздух.

Бишоп все еще держал Ящерку одной рукой. Из его разорванного тела торчали внутренние органы и связывающие провода. Внутренним регуляторам удалось остановить кровь андроида. Какое-то подобие слезы сверкнуло в его глазах. Он попытался улыбнуться, увидев приближавшуюся Рипли.

— Не так уж плохо для человека.

И он подмигнул ей.

Рипли склонилась над Ящеркой.

— Мамочка! Мама!

— Я здесь, малышка. Я здесь.

Она крепко прижала девочку к себе и, поднявшись, направилась в отсек для экипажа.

Вокруг гудели системы корабля. Рипли прошла в медицинский отсек и вернулась оттуда с носилками. Бишоп уверил ее, что он может подождать. С помощью подъемника Рипли осторожно погрузила спящего Хикса на носилки и отвезла его в медицинский отсек. У него было умиротворенное выражение лица. Его ничто не тревожило, благодаря инъекции, которую сделал Бишоп.

Что касается андроида, то он лежал на полу, скрестив руки и закрыв глаза. Она не могла сказать точно, жив он или нет. Но это пусть устанавливают более светлые умы на Земле.

Лицо спящего Хикса потеряло значительную часть жесткости, присущей морским пехотинцам. Оно стало совсем обыкновенным, как у любого другого мужчины. Более привлекательным, и, конечно, более усталым. Но не только поэтому он не был похож на других. Если бы не он, она была бы уже мертва. И Ящерка тоже. Все были бы мертвы. Только «Сулако» так бы и ждал возвращения людей, которые никогда не появятся…

Она хотела было разбудить его, но потом решила, что не стоит. Немного позже, убедившись, что его жизненные показатели стабилизировались, и что восстановление разъеденных кислотой тканей проходит нормально, она поместила его в одну из капсул гиперсна.

Она осмотрела спальную камеру. Надо было приготовить еще три капсулы. Если Бишоп жив, то одна понадобится ему. Правда, синтетики считают гиперсон предрассудком.

Ящерка держала Рипли за два пальца, когда они шли по коридору.

— Мы теперь будем спать?

— Да, Ящерка.

— А нам будут сниться сны?

Рипли посмотрела на светлое, устремленное вверх лицо и улыбнулась:

— Да, милая. Я думаю, что нам приснятся обыкновенные сны.