Сезон охоты

Глава 1

— Кто открыл сезон охоты?

— Тот, кого он найдет, Жозе.

Ему вновь снится тот же изумительный сон. Он стоит посреди белого поля, устланного тополиным пухом и одуванчиками. Легкие всполохи жемчужных тонов, витая над миром, омывают ее — идеальное создание нереальной красоты. Облако сотканных из снега волос, фиолетовые омуты глаз, тонкие правильные черты лица, плавные изгибы тела… И точеные икры. Он обалдел от этих икр.

Она стоит — белая на белом — и мило улыбается, словно знает нечто, способное убрать всю грязь из пространства времени. И глядя на нее, он стремится увидеть детали картины, но мягкий свет туманными прядями скрадывает образ незнакомки.

Игра теней, в которой только фрагменты целого становятся явью на краткий миг. Серебряная идиллия, могучий ритм невидимых волн. Пульсация, раскачивающая пространство, а вместе с тем и его — Николая Роса — случайного зрителя.

Как ни странно, он знает, что сон не долговечен. Один удар вселенского маятника, и наступит момент откровения. Воплощение красоты, кто бы она ни была, поднимет руку — левую, протянет к нему стиснутый кулак, распрямит два пальца… В который раз он не поймет значение жеста. Но главные события еще впереди. Ожидание их пугает до кончиков ногтей. Осознав тщетность собственных усилий, незнакомка попытается что-то сказать. С трагической миной на лице, она произнесет слово «два», после чего включится блок.

Холодный ветер скользнет над равниной, вздымая к небу белые облака- вихри. Теряя четкость, сон разлетится на миллиарды снежинок, которые сокроют изящную фигурку…

Все плывет и видоизменяется. И незнакомка становится матерью — его матерью. Она стоит, опустив руки, и печально смотрит…

Крик прервал экзекуцию. Сев на кровати, Николай несколько минут приходил в себя. Зелеными икрами светился циферблат электронного будильника, на нем по обыкновению «2:00». Сквозь полуоткрытую форточку, вздувая темное полотно штор, рвался ветер. Холодные токи воздуха приятно касались разгоряченного кошмаром тела.

Скользнул по потолку свет от фар, на улице кто-то пьяно рассмеялся…

Хватит! Он свесил ноги на пол, чертыхнулся от пропажи тапочек и резко встал. Хватит!

Сумрак полон опасностей, и главенствующая роль в неведомых ужасах отведена комоду, что приткнулся в уголке, у двери. Комоду и стоявшей на нем фотографии — старой карточке, на которой матери лет тридцать. Она улыбалась камере и выглядела такой чертовски живой — Валериана Рос, не знавшая, что через десять лет удар встречной машины оборвет ее мысли и чувства.

Многочисленные свидетели утверждали, что легковое авто, которое не подавало никаких признаков агрессии, вдруг выскочило на тротуар, сбило женщину и мгновенно скрылось. Водителя не нашли. Рядовая смерть — циничный вердикт официальных лиц.

Хватит!

Николай положил фотографию лицевой стороной вниз. Он знал, что утром непременно поставит ее на место, и мать вновь будет смотреть на него. День за днем, вот уже семь месяцев…

— Не время, — отменил Николай свои законные пять минут боли. Иногда, когда становилось совсем невмоготу, он позволял себе выплеснуть горечь в немом крике и вновь усмехнуться. Это помогало.

Он прошел в ванну — в царство белого кафеля, глупых картинок на стенах и тусклого зеркала над старой фиолетовой раковиной. Собственное отражение Николаю не понравилось. Всклокоченные черные волосы, диковатые карие глаза, худощавое лицо с отпечатком узора подушки на левой щеке…

Не красавец, но сойдет, как сказала одна знакомая. Нос курнос, губы… о губах только молчать, подбородок самый обыкновенный. Рядовая внешность для Северо-Восточного Союза — СЕВСа, если говорить языком политиков, обожавших громкие названия.

Вода ударила в подставленные ладони искристым взрывом. Осели на лице прозрачные капли, ручеек холода скользнул на спину… И кошмара, как ни бывало. Остался только голод. Николай отправился к холодильнику.

Золотистые потоки света выхватили из небытия пустую камеру — один плавленый сырок и два яйца ни в счет, они не занимали и процента объема. Черная дыра, а не холодильник… Усмехнувшись, Николай подхватил сырок.

Громовой удар в дверь, что вела на лестничную площадку, мгновенно расстроил поздние планы. Содрогнулась дверная створка, звякнула цепочка…

Новый удар.

Сырок полетел обратно в холодильник. Руки должны быть свободны. Быстро глянув по сторонам, он встряхнулся в преддверии действа. «Полметра или метр?» — прикинул Николай. Он клял спешку и незваного гостя.

Грохот стал непрерывным.

Цепочка снята.

Сильным рывком Николай распахнул сотрясаемую дверь и одновременно стремительно ударил правой в черный проем выхода. Сосед — Агаров Феликс Эдуардович — жалобно икнув, поваленным деревом завалился на спину.

— В дугу, — резюмировал Николай, стараясь не дышать носом.

Он неоднократно пытался объяснять Агарову Ф.Э., что поиск в квартире Росов спиртных напитков — занятие неблагодарное. Мирным речам сосед не внял. Далее числился этап игнорирования яростного стука, в надежде на то, что Феликс рано или поздно устанет ломиться. Ну а когда и это не помогло, последовали более радикальные методы. Один верный удар и сосед выпадал в осадок до утра. Придя в себя, ни черта не помнил, удивлялся и топал в родную квартиру, где страдал похмельем остаток дня.

На всякий случай проверив надежность замков, Николай вернулся к плавленому сырку. Голод прихватил не на шутку. Завтра предстоял нелегкий день, полный финансовых трудностей. Работать, чтобы жить — таков принцип, к двадцати пяти годам досконально усвоенный Николаем.

Утро нового дня пахло весной. Солнечные лучи эффектно расчертили бурый палас в комнате, мило шелестели зеленые облака первой листвы.

— Еда. — Торопливо одеваясь, Николай созерцал уличную жизнь — суету крупного города. В который раз он пожалел, что окна квартиры не выходят во двор, где испокон веков тихо и спокойно.

Последняя кнопка застегнута — время кухни. Неосознанно переведя портрет матери в вертикальное положение, он выбрался в коридор. Три метра до холодильника, два до плиты и метр до магнитолы. Пока на сковородке весело скворчала яичница, Николай, согласно привычке, включил кассету — единственную, которая у него наличествовала, с одним пятиминутным треком на все сто пять минут звучания. Он не знал имени певицы и названия песни, но его буквально завораживали мелодия и голос. В них явственно чувствовалась дрожь нервов; они крик без крика.

Тихий шорох возвестил об окончании записи. Обесточив аппаратуру, Николай приступил к завтраку. Быстро покончил с едой и замер от неприятного ощущения. Кто-то смотрел ему в затылок.

Интересное чувство, самобытное… В окне ничего кроме зданий жилого квартала и могучих тополей.

— Нервы. — Он переместился в прихожую. Сидеть в гулкой тишине родного дома — не для него.

Подсчитав наличность, Николай накинул куртку — одну из одной, как говорится, и шагнул за границы квартиры.

— Как спалось, Феликс? — кивнул он соседу. Феликс буркнул в ответ нечто странное и захлопнул дверь; бедняга откровенно страдал.

Николай спустился на улицу. Постоял у крыльца, внимая городским прелестям, и не торопясь двинулся к скверу, что располагался метрах в ста от подъезда.

— Часа два с гаком, — определился он. Сегодня бригадир милостиво сместил график работы. Честь ему и чтоб не мучился. А вот и требуемый ряд стеклянно пластиковых киосков.

— Пива.

Бутылка приятно холодила руки. Вкупе с философским теплом солнца диспозиция расслабляла… Николай не сопротивлялся. Отыскав свободную лавочку, вольготно устроился на краткий отдых — чудный миг. Если бы бутылочная пробка сама соскакивала…

— Дьявол. — Он тряхнул оцарапанной рукой и углубился в изучение панорамы района.

Привычный город, периодически встряхиваемый муниципальными властями, — он лучился равнодушием. И никакие усилия Совета не могли вывести мегаполис из состояния стагнации. Генеральная чистка, великая ярмарка, расширение транспортной сети, усиление патрулей и, наконец, смена названия: статус мегаполиса требовал нового имени, которым и стало емкое «Мегос». В один прекрасный день жители города проснулись мегосцами. Удивились, обругали власти, выпили кофе и устремились по рабочим местам.

Николай глотнул пива. Неподалеку торопливо проскочил тип в элегантном плаще. Простая личность — пять лет института и нервотрепка до пенсии на престижной работе. С другой стороны, перед незнакомцем открыты многие двери благодаря высшему образованию.

— Успеется, — пожал плечами Николай. Одетый с иголочки везунчик мог учиться, не заботясь о хлебе насущном. Будь у Николая постоянный источник доходов… — Я обустроился бы не хуже, — сказал он вслед незнакомцу.

Сущая правда, начальное образование далось ему легко, что отмечали и мастера классов. А потом безвестное авто вылетело на тротуар, и радужные перспективы испарились утренней дымкой.

— Эй, земляк, обрати внимание, — нарушил покой уверенный голос.

Их было трое. «Нас тоже восемь», — мысленно закончил Николай. Реальность есть реальность — один против троих бойцовых ребят. Они так себя и называли: “боры”. Одетые в классическом стиле — темные костюмы, лакированные ботинки… И каменные невыразительные лица.

Сквер был зоной игры.

— Как насчет делиться? — Блондин лениво приподнял брови в знак вопроса. Его напарники — смуглый невысокий парень и красавчик с холеными усиками — синхронно плюнули на тротуар. Бедняги даже не подозревали насколько изменились моральные ценности Николая за последние месяцы.

— А в ответ тишина. — Чернявый склонил голову набок. — Непонятно.

Николай рассмотрел пивную бутылку на свет. Этот сорт ему никогда особо не нравился… Распрямляясь, он снизу вверх ударил Блондина; пенный напиток выплеснулся на лицо бора, веер осколков канул в траву… Минус один — согнутый враг отчаянно прижимал к лицу ладони.

Уход вправо — прочь от Красавчика. Метнуть горлышко в Чернявого, броситься следом, замахнуться… Враг пнул не глядя — скорее так, для профилактики — и умудрился попасть.

Судорожно глотая воздух, Николай рухнул на колени. Он пребывал вне действия — подобный расклад как нельзя лучше устраивал смазливого бора. Располагаясь за спиной противника, он, не торопясь подготовил атаку. Шаг, другой и каблук, обитый металлом, сомнет ребра наглеца.

Упав на спину, Николай перехватил ногу противника, извернулся и всадил пяткой в пах нападавшему. Бор с нелепым писком осел на плиты сквера. Насладиться видом Николаю не дало тело, что обрушилось подобно лавине. Цепкие пальцы стиснули горло, вытряхнули остатки сознания…

Мир стал багровым и неуютным.

Поведя руками, Николай нащупал искаженное лицо врага. Заорав, Чернявый крутанулся волчком.

— Не дыши носом, может обойдется. — Николай с коротким стоном встал. Пора уносить ноги, иначе патруль его оприходует и тогда не будет ни правых, ни виноватых.

Он захромал к остановке муниципального транспорта. Никто из добропорядочных граждан не выказал сочувствия… К примеру, мужчина на лавке, мимо которой он проходил. Одетый в потрепанную джинсовую куртку и брюки, с рассеченным шрамом подбородком, он сидел прямой как струна и любопытствовал — вплоть до момента, когда хмурый взгляд Николая заставил его потупиться.

Оригинальная картина для Мегоса: по большей части никто из обывателей не смотрел на чужие проблемы. Свои бы решить.

— Именно. — Николай кивнул: его ждала работа. К чертям анализ бытия. Мир катится в пропасть, надо успевать жить.

***

Скрипнули шаткие сходни, установленные между товарным вагоном и платформой. Вроде и груз на плече не серьезный — ящик столичной, но сходни заходили ходуном.

— Не тормози на перевале! — Массивный Семен, грузчик во втором поколении, нетерпеливо приплясывал в тени вагона. — Эдак мы до вечера не управимся.

— Я тебе не акробат. — Николай соскользнул на платформу. Перехватил тару и устремился к микроавтобусу, в котором уже поблескивали стеклянные ряды бутылок. Там он передал груз Старику и рванул обратно.

«Темп- основа успеха», — любимая поговорка бригадира. Сам он следовал ей только при беге до сортира. И все-таки ему многое прощали за честность в финансовых операциях. «Каждому по труду», — вспомнил Николай.

— Ник, давай поставим твою песню, — Старик хлопнул по допотопному магнитофону. — Я ведь знаю, ты никогда с ней не расстаешься.

— Нет. — Николай оперся на дверцы транспорта. Воспользовался моментом для отдыха, благо внимательный бригадир опять куда-то испарился.

— Не жмись. — Старик поддернул готовые упасть штаны.

— Там не музыка.

— А что?

— Курс лекций о вреде алкоголя.

— Гадость какая. Зачем слушаешь?

— Во избежание.

И вновь закипела работа — час за часом. Мало-помалу пять вагонов очищены…

— Кому бухарского, кому деньгами? — приступил к расчету бригадир.

Гвалт поднялся до небес. В суматохе Николай одним из первых получил свою долю; в отличие от компаньонов он точно знал, что ему необходимо. В продуктовом имела ход только одна валюта — бумажная.

Спасаясь от вероятных приглашений, Николай побрел к железнодорожным складам, что располагались метрах в двухстах от эпицентра рабочей суеты. Кирпичные здания с отвалившейся местами штукатуркой скрывали в лабиринте стен и переходов самую короткую дорогу к привокзальным точкам общепита. Есть хотелось неимоверно. Как ни странно, холодный блеск рельсовых путей и черные пятна мазута на шпалах только усугубляли чувство голода. И чем дольше Николай смотрел на них, тем быстрее становился его шаг.

Редкие пучки травы, гранитные осколки, штабеля вагонных осей остались позади. Сомкнулись вокруг человека стены построек. И запах…К нему Николай адаптировался не сразу. Пыльные окна и фанерные занавеси плыли мимо на протяжении десяти минут. Складской лабиринт вывел к периметру вокзала, точнее — к двухметровой бетонной ограде, подпертой контейнерами и деревянными ящиками. Насколько он помнил, левее — рядом с бугристым стволом тополя — имелся проход.

Стремительная тень ударила по нервам — вылетела из-за груды цементных плит и атаковала. Уклоняясь от стального блеска, Николай метнулся вбок — к дереву. Там благополучно проскреб кору головой, перевернулся и упал в серые заросли полыни… Точно горячая искра прострелила меж висков. На миг он закрыл глаза, пытаясь справиться с болью…

Неизвестный ждать не стал. Прыгнул к распластанной в траве жертве.

Взмах кинжала на финальной дуге…

Сухо треснула земля. Вслепую перекатываясь, Николай удалился от врага метра на два. Ошалело вскочил. И только тогда увидел нападавшего — особь мужского пола, крепко сбитую, неприметно одетую…

Особь молча устремилась к нему, вскинула руку в позицию удара. Короткий вихрь столкновения двух тел… Николай промахнулся. Хук правой развернул его и вдобавок открыл лезвию врага. В рассеченном плече толкнулась боль. «Какого хрена?!» — сформулировал Николай вопрос.

Времени на поиски ответа не осталось.

Стройный ряд ящиков и противник — что ближе?

Мгновенный бросок под штабель тары и краткая секунда ожидания ног в стоптанных ботинках. Черные искры гальки из-под каблуков — враг бежал, готовясь убить… Николай врезался в нижние ящики. Набор тары нехотя завалился на противника, успевшего только качнуться назад и поднять в панике руки.

Выбраться! Раскидать обломки, плюнуть на истерзанную куртку, отцепить рукав от не вовремя подвернувшегося гвоздя…

Подсечка опрокинула Николая на острые углы и щепки. Восставший из завала палач атаковал — стиснул горло жертве, нацелил удар… Николай смотрел на оружие убийцы. Странный клинок — скорее всего, антикварный — обоюдоострый, с витиеватой чеканкой и искрами солнца на лезвии… Руки незнакомца сильны, сбросить их не получилось.

Почему враг медлит? Тень отступила… Николай прохрипел нечто удивленно неопределенное.

На сцене появился третий участник — тот тип из сквера, в джинсовке и со шрамом. Ухватив руку убийцы, он медленно, но верно, ломал ее. Спустя пару мгновений враг сдался — яростно рявкнул и повернулся, демонстрируя хорошо поставленный удар ногой. Шрам, к счастью, проявил схожие бойцовские навыки: снеся пинок в грудь, крепче стиснул запястье противника. Они отлетели на пару метров и яростно засопели, обмениваясь выпадами.

Николай очнулся. Вспомнил события последних минут, торопливо вскочил и охнул: частично от ран, частично от увиденного.

Двое мужчин наносили друг другу серьезные травмы. Тип с кинжалом занимал главенствующие позиции. Шрам извивался, подтягивая ноги… Сильный толчок отправил убийцу к небу. Раскатисто грохнула серия выстрелов. Источая от ударов пуль непонятные сиреневые облачка, враг совершил жесткую посадку. И замер сломанной куклой. Глянув на пистолет в руке, Шрам облегченно вздохнул, привстал…

— Стой!

— Да щас. — Николай сорвался в бег. Если патруль возьмет за убийство, следующие триста лет он проведет за решеткой.

Поворот, другой; хруст щебня, плеск грязи… Стены лентами уносились прочь. Впереди угол дома, за ним…

Навстречу беглецу вывернул новый противник. Он словно двигался в замедленном темпе: поднял тусклый черный пистолет, прицелился… Николая спас кувырок вперед. Три багровые вспышки ознаменовали далекий визг рикошета и боль от садненных рук.

Новая барабанная дробь…

Николай поднял голову над землей. И совсем близко увидел окровавленное тело стрелка…

Настигая Роса, Шрам отчаянно ругался. Ублюдочное дело — стрелять навскидку. Зацепишь своих и не оправдаться.

— Опять?! — Распрямлялся Николай уже в броске.

— Да стой же, идиот!

За беглецом протянулся ряд пылевых фонтанчиков; стрельба возобновилась. Отскочив под прикрытие стены, Шрам вычислил местоположение стрелка. Судя по линии огня, противник на крыше соседнего здания.

Он на автоматизме сменил обойму и скользнул вдоль плит тротуара. Переворот, автоматический огонь — все согласно тренировкам.

Пули взламывали кирпичи и асфальт… До тех пор, пока не иссяк боезапас.

Шрам вслепую хлопал по карманам. Сквозь туман, что плыл в глазах, силился увидеть противника… Неизвестный, опустив винтовку, плавно опрокинулся набок.

— Минус, Великая. — Шрам коснулся груди. На пальцах остался горячий багрянец. — Любопытно…

Он ткнулся лицом в грязь. Гонимый ветром обрывок бумаги на секунду приник к его волосам и умчался дальше.

Грохот, тысячекратный грохот… Задыхаясь от напряжения, Николай стремился удалиться от эпицентра боя. Куда угодно, на максимальную дистанцию. Впереди мелькнули знакомые блоки ограды. Несомненная удача… Перевалившись через кромку плиты, Николай спрыгнул вниз. Вместо щербатого тротуара его встретил капот автомобиля. Не устояв, загремел прямиком на асфальт…

Кости целы, в голове достаточно ясности, чтобы встать и… приложиться к дверце, открытой водителем. Спину вновь неприятно оцарапали камни.

— Смотреть надо! — Николай узрел перед носом вороненую сталь пистолета.

Влип: четверо в авто не из его лиги. Они неторопливо выбирались под открытое небо, чтобы завершить работу. Щелчок предохранителя, холодный блеск глаз…

Секунды рванулись диким галопом.

Привокзальная улочка относительно пуста: ряд кафе, убогие магазинчики, редкие «слепые» прохожие… Над улицей из-за прорванной теплоцентрали стелились клубы пара; белая дымка сильно ограничивала видимость… Секунду назад у нее появился интересный оттенок — алый с голубым.

Сирена патруля резанула окрестности.

— Не надо наглеть! — Глядя на черный зрачок дула, Николай отчаянно вскинул руки. — Убивать неизвестно за что. Где ваши манеры? Я хочу умереть как нормальная жертва — Он медленно встал, повернулся спиной к всполохам патрульной мигалки… Четверо вокруг напряглись. — Везите меня к лесу! Я тоже имею свои права…

— Нет. — Палец на спусковом крючке дрогнул.

— Там сзади патруль. — Николай прислушался. Вроде шаги…

— Нам безразлично. Во славу…

— Нарушение! — прозвучал спасительный голос. Четверо бойцов — стандартное звено для патрульной единицы — устремились вперед.

В ту же секунду Николай пригнулся. Растерянный враг спустил курок автоматически — не думая. Патрульные поспешили занять укрытие, ответили огнем.

Преследуемый треском разрядников Николай бросился в замеченный неподалеку переулок. Смерть опаляла затылок, хлестко бил в лицо воздух, в ногах пульсировала боль от напряжения…

Дышать.

Визг покрышек сбил настрой Николая. Преследователи не дремали — второй транспорт и вторая команда.

Переулок оборвался, выпустив беглеца на оживленную улицу. Впереди автомагистраль. Не сбавляя темпа, Николай бросился к дороге, перескочил бордюр… Калейдоскоп цветов; стремительные тени проносились в миллиметре от тела. Кто-то под визг тормозов породил какофонию столкновения… Он вытянулся в струнку, зеркало заднего вида едва не срезало нос.

Он уцелел. Достиг тротуара, растолкал зевак и устремился во дворы жилого комплекса. Там, после долгих метаний, отыскал путь к тихому уютному кафе, что располагалось в универсальном магазине, оккупировал столик, заказал пару бисквитов… И с немалым удовольствием выругался, отвлекая посетителей от трапезы.

— Мигрень, — успокоил их Николай. Достал кассету и убедился в ее целостности, облегченно вздохнул: — Теперь думай.

Он обратил взгляд к окну. Деловой поток горожан и транспорта слегка расслаблял… Вранье: он как на иголках, накрытый адреналиновым штормом. Неизвестные хотели его смерти. Он вел размеренное существование, никого не трогал… Бойцовые ребята? Нет, они играли по другим правилам; им нравилось ломать кости, а не отнимать жизни. Тогда кто? В чем причина? Кто помогал ему?

Николай отхлебнул кофе, поморщился от горечи: он как телок на бойне — ничего не понимает, но догадывается — дело плохо.

Заныла рана в плече, эхом отозвался бок. Николай украдкой отряхнул брюки, потом куртку. Посетители магазина остались безучастны.

— Что делать? — Он подпер голову руками. Мрачный дух неопределенности плотно вошел в душу. Непонимание вело к скорой смерти.

Внося ясность, мимо кафе промчался бежевый «ладар». Сидевшие в нем лица выглядели знакомо. Николай осознал: охота не прекратилась. И сколько еще подобных авто оцепили район?

Развернутая неизвестными операция носила оттенки глобальности; планомерная осада не учитывалась Николаем при наметках плана действий. Он крепко застрял в кафетерии. Видел по TV как убивали в толпе… А за столиком тепло, хоть и не уютно. Плюс рядом недорогая еда, которая смотрелась единственной альтернативой безысходности.

***

Мягко качнувшись на подвеске, «ладар» припарковался у обочины — метрах в тридцати от универсального магазина. Четкий приказ вынудил троих покинуть машину с целью наблюдения за периметром, вплоть до подхода ударной группы.

Морг-наблюдатель не собирался рисковать. Один раз, в Таге, он уже подвел господина, что стоило ему адской раны в колено и перевода в СЕВС. Не являйся он уникальным специалистом по мирам техногенного всплеска, его бы ждала незавидная участь смертника.

Морг досадливо потер искалеченную ногу и глянул на спектр-сканер. Объект рядом и отчего-то неподвижен — не чета шустрому красноглазому упырю. Миссия начинала казаться легкой. И в этом нет ничего удивительного: его понизили, выкинув с Тага. Помнится, садалийский объект едва не прикончил его — моргского бойца второй когорты — одним выстрелом. И отобрал сканер, гореть ему в пекле Адарра.

— Где команда?!

***

Небо стало фиолетово-искристым. Бледный диск луны плыл над громадами центральных небоскребов.

— Я вытру со стола, — буркнула официантка.

— Что? — Николай вскочил…

Преследуемый удивленным взглядом женщины, он двинулся к выходу. Улица встретила прохладой и набором голосов. Мигал рекламный проспект на автобусной остановке… Он помог Николаю сориентироваться.

С шипением открылись красные двери, глотая редких пассажиров, в число которых, вошел и Николай. Поцарапанное автобусное сиденье — все, что требовалось для сна. Как он устал…

— Не проспать бы, — пробормотал он, закрывая глаза.

Сон распахнул объятия — то же белое поле, та же компания… Она хмурилась, недовольная чем-то. Пыталась сказать главное, но… Вот она почувствовала угрозу в серебряной дымке горизонта, тревожно оглянулась.

«Что?» — хотел спросить Николай. Взмах руки прервал его.

Она звала — настойчиво и вместе с тем ласково. Куда идти? Опасность наличествовала в любой стороне… «Куда?» — Николай проснулся — резко, точно от удара. И удивленно приоткрыл рот. Он стоял в темной улочке, зажатой массивами фабричных зданий. Знакомое место; чтобы попасть сюда, необходимо выйти на проспекте Тавра, миновать хаос служебных построек, преодолеть завалы строительных работ…

— Да что с мной… — Николай медленно развернулся на 360 градусов.

Ничего нового; черный камень, легкий блеск лунного света на растрескавшемся асфальте, тени лопухов у стен и полное отсутствие фонарей. Вопрос вопросов — как он попал сюда, не сломав по пути шею? И куда теперь идти? Районы глухие; только шорохи и скрипы.

Николай пригнулся. Неподалеку заурчали автомобильные двигатели. Свет фар, лизнув угол дома, обрисовал угловатые тени машин. Пока они находились в переулке, двигаясь медленно и уверенно.

Не стремясь узнать, кто посетил трущобы в столь поздний час, Николай рванулся в никуда. Споткнулся, проехался на животе по асфальтовым изломам…

Световые круги коснулись фабричного корпуса.

Развилка. Полагаясь на интуицию, Николай свернул направо, продрался сквозь огромные кабельные катушки и уперся в тупик. Мир, став до боли контрастным, наполнился резкими тенями — преследователи вырулили на финишную прямую.

Николай затравленно осмотрелся. Метнулся к одной стене, к другой; никаких зацепок.

Тихое потрескивание остановило его. Какого черта происходит?! Он с немалым изумлением уставился на пальцы, омытые синими искрами. В воздухе запахло озоном, непонятный сигнал колоколом полоснул звездное небо.

— Что…?!

Мир всколыхнулся, точно поверхность озера от удара камня. Кольцо голубого пламени охватило ступни Николая, второе кольцо — большего диаметра — опоясало первое; за считанные мгновения он оказался посреди трехметровой мишени. Ассоциация ему не понравилась — вот прямо совсем не понравилась. Он не имел понятия, что творилось с реальностью, но стоять в центре мишени, которая медленно поднималась над землей…

— Дайте только выбраться… — Попытка освободиться не принесла ощутимых результатов

Кольца остановились на уровни груди, слились в один диск, полный фиолетовых всполохов, и единым толчком сотворили кокон…

***

— Левый блок, вперед! — Морг подготовил сканер к принятию данных.

Четверо громил перемахнули кабельный барьер и растеряно остановились. Темнота и пустота каменного тупика. Едва уловимо хрустнула галька…

— Где он?! — Морг яростно оскалился. Представив реакцию хозяина на провал операции, сник. Последняя возможность реабилитироваться бесследно испарилась вместе с объектом.