Северная война

Глава первая Сны – всякие и разные, смерть генерала Лефорта

Гребные струги, послушно выстроившись в визуально ровный и почти идеальный ряд, успешно преодолевая плавное течение Дона, упорно продвигались на север – к месту впадения в Дон реки Воронеж.

Вторая декада октября месяца 1698 года выдалась на удивление тихой, безветренной и солнечной. По берегам Дона тут и там горели неаккуратные дымные костры, весело скакали небольшие конные отряды башкир и казаков, сопровождая русское посольство, возвращающееся из Константинополя со славной победой: две с половиной недели назад был подписан важнейший договор – о заключении семилетнего и нерушимого мира.[1]

На носу передового струга неподвижно сидел, сонно вглядываясь в заманчивые и загадочные речные дали, Егор Петрович Леонов. Вернее, в настоящий исторический момент царский любимчик – Александр Данилович Меньшиков: генерал-майор, командир Преображенского полка,[2] пожалованный полтора месяца назад весьма почетным званием пэра (российского пэра,[3] ясный пень!), Великий посол, один из богатейших людей России.

«Как спать-то хочется! – вяло подумал Егор. – Устал что-то я очень – с этими хитрыми турками. Да и со всем остальным прочим… Надо будет обязательно съездить в мою Александровку. Жену Саньку прихватить с собой, детей, отдохнуть – по полной программе, развеяться немного…»

Подумал – и заснул…

Первый сон был щедро наполнен обрывочными и цветными картинками из его далекого Будущего (или – уже Прошлого?), точнее, из так нелюбимого (уже – нелюбимого!) двадцать первого века, еще точнее, из поздней весны 2009 года…

Он сидит в массивном антикварном кресле, толстые, четырехугольные ножки которого намертво привинчены к деревянному полу, а его руки – накрепко пристегнуты к черным подлокотникам кресла широкими кожаными ремнями. Напротив кресла – в трех-четырех метрах, стоит, широко и загадочно улыбаясь, стройный пожилой мужчина – обладатель неправдоподобно густых, длинных седых волос и молодых, смешливых ярко-голубых глаз. Многознающих и мудрых таких – глаз…

– Меня зовут – Координатор, для вас этого вполне достаточно, – холодно и строго сообщает мужчина. – Как зовут вас, я, как вы понимаете, знаю. Вы не будете против, если на этом этапе нашего разговора я буду говорить, а вы, в основном, слушать? Вот и хорошо. Впрочем, не возбраняется и обмениваться вопросами. Итак, Леонов Егор Петрович, двадцать три года с небольшим. Родились еще в Ленинграде, маленькая комната в коммунальной квартире – на Средней Охте, мать-одиночка, отца своего не знаете. С детства имели склонность к точным наукам, окончили специализированную физико-математическую школу. Всегда отличались повышенной любознательностью, имели очень широкий круг интересов. В младших классах вы посещали химический кружок при Дворце пионеров – пока этот Дворец еще работал, потом активно занимались в театральной студии, в старших классах посвятили себя спорту: самбо, дзюдо, карате… Особых спортивных успехов не достигли, но получили определенные навыки, весьма полезные в жизни повседневной… И с театральной студией вы никогда не порывали до конца, и факультативные занятия по английскому языку не обделяли своим вниманием, умудряясь как-то совмещать вещи мало и плохо совместимые. Интересный такой вот сплав, право… После одиннадцатого класса вы оказались перед выбором: поступать на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета или – в один из театральных вузов. Победила – и совершенно напрасно, между нами говоря, – любовь к театру… Хотя, кто знает, в конечном итоге? Продолжаем. Вы подали документы сразу во все питерские театральные учебные заведения. Не поступили, ну так сложилось, со многими бывает… День рождения у вас в феврале, поэтому весной 2005 года вас забрали на воинскую службу. Честно отслужили два года по призыву, потом еще два – по контракту: в разных южных, немного странных и беспокойных странах. Причем в элитных войсках особого назначения. Не будем уточнять, в каких конкретно… Владеете приемами восточных единоборств, прошли специализированные курсы военных телохранителей, знакомы с азами диверсионной деятельности. Все эти четыре года ваша невеста Наталья регулярно писала вам письма, клялась в своей верности, обещала дождаться. Но четыре года? Не многовато ли, мон шер, для девушки современной? Когда вы демобилизовались, выяснилось, что недавно Наталья вышла замуж – за юного лейтенанта-связиста, и вместе со своим мужем уехала куда-то на Дальний Восток, на заброшенную пограничную заставу. А ваша любимая матушка, примите мои уверения в искреннем сочувствии, умерла от рака за две недели до вашей демобилизации. О ее болезни вы совершенно ничего не знали… Пока я излагаю все правильно? Тогда продолжаю… Вы решили на какое-то время (или даже – навсегда?) уехать из России. Для начала – на Кубу, где живут ваши кубинские сослуживцы, с которыми вы успели подружиться. Как вы выразились сегодня утром на кладбище: «У Диего есть возможность выправить визу в Сальвадор. Или – в Никарагуа? Впрочем, неважно! Повоюем немного – за местных повстанцев. Там, говорят, платят неплохо…» Что ж, военный наемник – вполне уважаемая профессия – по нашим мутным временам, можно и солидный капитал заработать – на безбедную старость, если, конечно, не убьют… Разрешите вопрос. А почему именно Куба, Никарагуа, Сальвадор? Разве на этой прекрасной планете мало других интересных мест, где наемникам тоже платят приличные деньги?

Егор (тот – что из сна) неопределенно и легкомысленно пожимает плечами:

– Да мне, собственно, все равно. Можно и в другое место… Район Карибского моря – просто потому, что там тепло и много стройных мулаток. Старика О. Генри я в юности много читал – «Короли и капуста» – например, вот и решил. Опять же друзья там мои живут хорошие, проверенные… А вы, уважаемый господин Координатор, представляете интересы ФСБ? Какой-нибудь другой знаменитой спецслужбы?

– Можно и так сказать: какой-нибудь другой международной спецслужбы. Но вам, как и всем прочим – рядовым жителям этой планеты, совершенно неизвестной! Что совсем и неважно – в данной конкретной ситуации. Здесь важно только то обстоятельство, что вам совершенно все равно, куда уезжать. Ведь так?

– Только не в Антарктиду! – отвечает Егор. – С детства не люблю холода!

– Нет, не в Антарктиду, – мимолетно улыбнувшись, успокаивает собеседник. – Климат для вас будет вполне привычным, без неожиданностей. Как вы отнесетесь к такому предложению: уехать… мм… в другое время?

– Не знаю пока! – честно отвечает Егор. – Неожиданное такое предложение…

– Не удивляетесь, не возмущаетесь, не требуете прекратить эти дурацкие шутки. Почему, собственно?

Егор смешно морщит нос:

– Все очень просто, господин Координатор! Когда-то все написанное Жюлем Верном многим казалось фантастикой и глупыми сказками. Потом эти сказки начали сбываться – одна за другой… Так что я не вижу ничего странного и необычного, если и перемещения во времени когда-нибудь станут обыденной реальностью.

– Браво! – Мужчина несколько раз негромко аплодирует. – Вы, Егор Петрович, весьма занятный молодой человек. Вот и в вашей характеристике из воинской части написано: «обладает ярко выраженным философским складом ума, склонен к сложным логическим построениям, на основании которых может принимать абсолютно авантюрные решения!» Вы, что называется, воистину «наш клиент»!

– Я очень рад за вас! – пессимистически улыбается Егор. – Но нельзя ли более подробно узнать о сути вашего предложения?

Координатор внимательно смотрит ему в глаза:

– Вы в школе изучали биологию? Наблюдали через микроскоп за капелькой воды, наполненной разными микробами?

– Было такое дело, наблюдал…

– И острой иголкой тыкали в капельку?

Егор задумчиво морщится:

– Да вроде. Еще песчинку помещали в эту каплю, что-то там еще. Экспериментировали по-разному, так сказать.

– Очень хорошо! Тогда вы должны правильно понять меня. Представьте себе, что наша с вами древняя и прекрасная планета Земля, вместе со всеми ее обитателями, это просто обычная «капля воды, наполненная микробами», – под чьим-то микроскопом. Для нас проходят века, для того, кто сидит за микроскопом, – часы, а может даже – и минуты. И этот неизвестный исследователь, а по факту – многочисленные исследователи, упрямо ставят над бедными «микробами» разные опыты!

– Какие… опыты?

– Самые разные. Например, определенному виду бесконечно глупых обезьян делаются инъекции, способствующие активизации работы головного мозга. Стимулируют и катализируют, выражаясь по-научному, процесс естественной эволюции. Время от времени доверчивому человечеству подбрасывают коварные «подарки»: колесо, технологию плавки бронзы и железа, письменность, счеты, современную демократию, двигатель внутреннего сгорания, динамит, ядерную бомбу, Интернет… Чтобы придать всему исследовательскому процессу требуемую динамику. Параллельно с этим осуществляются сложные и неоднозначные психологические эксперименты, моделируются различные поведенческие ситуации, провоцируются экстремальные процессы…

– Моделируются ситуации, провоцируются экстремальные процессы… – непонимающе и хмуро ворчит Егор. – А можно поподробнее, уважаемый мистер Координатор?

– Да без вопросов, уважаемый господин Леонов! Допустим, только на минутку, что такие одиозные фигуры, как Александр Македонский, Нерон, Наполеон, Петр Первый, Емельян Пугачев, Ленин, Гитлер, Сталин – и многие другие неординарные личности, достаточно серьезно поменявшие ход развития истории человечества, появились не сами по себе…

– А откуда?

– От верблюда. Их ввели в игру наши «экспериментаторы». Понимаете теперь?

– Нет! – честно признается Егор. – Кто они такие, эти «экспериментаторы»? И чьи интересы тогда представляет ваша спецслужба?

– «Экспериментаторы», как легко догадаться, не являются жителями нашей планеты, – строго и печально произносит обладатель многознающих глаз. – А служба, которую я имею честь представлять, как раз и отстаивает интересы «капельки воды, наполненной мирными микробами». Человеческой расой, то бишь. Пресекаем, по мере наших скудных сил, наиболее опасные и изощренные эксперименты. Вот и вам, господин Леонов, мы предлагаем: оказать одну важную услугу – всему человечеству, так сказать, в целом…

Координатор загадочно замолкает, молчит и Егор, пытаясь хоть как-то переварить полученную информацию. Потом он спрашивает:

– И есть конкретные успехи у вашей славной службы? Много гадких и изощренных «экспериментов» вам удалось пресечь?

– Много! – Глаза мужчины становятся жесткими и холодными. – Например, Третья мировая война, с широкомасштабным использованием ядерного оружия, так и не началась. Хотя наши «оппоненты» пытались спровоцировать начало этого события не один десяток раз. Первая попытка была предпринята еще весной 1944 года, когда вермахт был оснащен «грязной» атомной бомбой. Только усилия нашей специальной группы позволили предотвратить ее применение – ценой серьезных и невосполнимых потерь… А ведь это, в свою очередь, могло коренным образом изменить и весь ход Второй мировой войны. Не так ли?

– Запросто – могло! – подтверждает Егор. – Только вот – почему именно я вас заинтересовал? Только не говорите, что, мол, из-за моего философского склада ума и врожденной любви к различным авантюрам… Идиотов всегда в зеркале надо искать…

Его собеседник резко поднимается со своего стула, отходит куда-то в сторону.

«Сколько же ему лет? – спрашивает Егора его внутренний голос. – Прямая спина, осанка – двадцатилетнего юноши, а морщин на лице и шее – как будто ему уже далеко за восемьдесят…»

Координатор ловко подкатывает элегантную тележку на колесиках, на которой укреплен портрет мужчины средних лет: объемный рыже-оранжевый парик, старинный кафтан, щедро украшенный красно-зелеными самоцветами и пышными сиреневыми кружевами, на боку – длинная шпага в позолоченных ножнах.

– Вам никого не напоминает сей важный вельможа?

Егор внимательно всматривается, отвечает – совсем даже неуверенно:

– Пожалуй, этот господин очень похож на меня… Или – я на него? Только здесь ему лет тридцать пять, да и этот дурацкий кудрявый парик… А так – да, есть очень даже много общего. Кто это такой?

– Это – Светлейший князь Меньшиков Александр Данилович! – непонятно чему скупо улыбается собеседник. – Должен вам сообщить, что вы, Егор Петрович, его прямой потомок – по материнской линии: ваши генетические характеристики совпадают самым поразительным образом с аналогичными характеристиками Светлейшего…

– А что дальше? Чем я могу быть вам полезен?

– Проект «Петр Первый» был, естественно, спланирован и осуществлен нашими инопланетными «исследователями». Как и что? Детали сейчас совершенно неважны, не забивайте себе голову лишним хламом. Несколько слов по сути этого проекта. В конце семнадцатого века Россия отставала по целому комплексу самых различных показателей от стран Западной Европы. Лет на двести – двести пятьдесят. Планировалось выяснить: может ли один сильный человек, облеченный практически безграничной властью, кардинально, в очень короткий исторический период времени, изменить данную негативную ситуацию? Чем завершился этот «эксперимент» вы, безусловно, знаете…

– Очень успешно завершился! – уверенно кивает головой Егор. – Что же дальше?

– По сведениям, поступившим по нашим секретным каналам, стало известно, что наши «ученые» разрабатывают следующий проект – абсолютно логическое завершение первого… Они хотят понять, как крутое изменение в Прошлом – путем искусственного вмешательства, может изменить Настоящее. Это первый «эксперимент» такого рода. Понимаете – первый! И для нас, и для «экспериментаторов». Следовательно, существует очень много неясностей… По ряду критериев была выбрана именно Петровская эпоха. Задумано следующее: в самый разгар реформ, или даже – в самом их начале, Петр неожиданно погибает. Что происходит при этом с Россией как с государством? Какой путь развития выберет русская элита того времени? В каком состоянии Россия, в этом раскладе, подойдет к рубежу двадцатого века? Сохранится ли как единое и великое государство или распадется – на десяток-другой мелких? Бесспорно, вопросы очень интересные…

– Действительно, интересные, – подтверждает Егор. Координатор хмурится:

– Не перебивайте сейчас меня, пожалуйста, господин Леонов! Мы подходим к вашему заданию, к вашей миссии – высокопарно выражаясь. С точки зрения моего руководства, такой «эксперимент» с Прошлым – абсолютно недопустим: его последствия могут быть непоправимы – как для государства Российского, так и для всей планеты в целом. Вся «капелька с микробами» может погибнуть, испариться, исчезнуть навсегда… Принято однозначное решение – «закрепить» за Петром Романовым опытного телохранителя из Настоящего.

– Есть многие тысячи телохранителей гораздо более опытных, чем я, – скромно докладывает Егор. – Я в этом деле, если совсем честно, полный дилетант. Так, по верхам нахватал всякого…

Координатор согласно кивает головой:

– Да, это так. Ваша профессиональная подготовка очень далека от истинного совершенства. Но все же некоторые навыки у вас есть, что очень хорошо. Да и задатки неплохого артиста у вас налицо, что, безусловно, важно… А вот со временем у нас все очень плохо, надо торопиться. Существуют такие термины, как «окна в Прошлое», «временные петли»… Впрочем, не стоит вас загружать такой специфической информацией. Тем более что и мы сами о многом только догадываемся… Дело осложняется тем, что напрямую послать «агента» в Прошлое невозможно. Можно только осуществить «подмену», «замену»… Причем «заменяемые» объекты должны непременно быть родственниками, обладать похожими генетическими характеристиками. Теперь – понимаете?

– То есть я отправляюсь в семнадцатый век – старательно охранять и оберегать царя Петра, а мой генетический пращур – сюда?

– Совершенно верно. Кстати, Александр Данилович Меньшиков – личность, бесспорно, неординарная. Мы и в наше время найдем для него достойное и серьезное занятие. Кроме всего прочего, о том, что «замена» пройдет успешно, говорит и следующий факт: вы со Светлейшим даже родились в один и тот же календарный день![4] Перенестись вам придется в июль 1687 года, за один день до знакомства настоящего Алексашки Меньшикова – с царем Петром. Вы, конечно же, сейчас немного старше (если так можно выразиться) вашего заменяемого пращура, но это ничего, выпьете соответствующую микстуру, скинете внешне года три-четыре…

– Стоп, стоп! – повышает голос Егор. – Я еще не давал своего согласия! С чего это вы взяли, что я всю свою оставшуюся жизнь хочу провести «в шкуре» Светлейшего? Тем более что я прекрасно знаю, чем Меньшиков закончил, знаю, как он умирал в ссылке! Читал когда-то в книжке Пикуля – про времена Анны Иоанновны кровавой, что очень обожала жирную буженину…

– Не кипятитесь вы так, молодой человек! – устало морщится Координатор. – Мы предлагаем вам заключить контракт всего-то на пять лет, самых спокойных лет в настоящей биографии вашего славного прапрапрапрадеда.

– Только на пять лет? А что же дальше будет с Петром?

– Вы не единственный прямой потомок Светлейшего подходящего возраста. Только все остальные пока – порядочные шалопаи, безо всяких полезных навыков…

За пять лет мы подготовим вам достойную замену, многократно превосходящую вас по всем профессиональным и функциональным возможностям. А может, и настоящего Меньшикова вернем на прежнее место, если это будет признано целесообразным. После соответствующей и вдумчивой подготовки, конечно же. Пять лет – очень даже большой срок, за это время можно воспитать настоящего Джеймса Бонда… Но столько ждать мы не можем. Время – очень странная и хрупкая штука. Надо начать данную операцию раньше наших «экспериментаторов» – в современном, сиюминутном понимании… Нельзя обогнать твоего противника в Прошлом, задействовав Будущее, которого, между нами говоря, может и не быть… Теперь по вам лично. Сейчас вам будет сделано предложение – финансовое, главным образом, от которого вы не сможете отказаться…

Откуда-то наползают клубы сиреневого тумана, заслоняя собой странный интерьер…

Новая картинка, помещение уже напоминает собой обычную библиотеку: бесконечные книжные полки, стеллажи, тяжелые темные шторы на окнах…

Координатор, скрестив руки на груди, вещает:

– «Перенос» будет осуществлен только через две с половиной недели. За это время вам придется ознакомиться с некоторыми материалами, – он властно машет рукой в сторону письменного стола, над столешницей которого возвышается целая бумажная гора, состоящая из толстых и тонких книг – в основном антикварного вида, современных скоросшивателей и кожаных старинных папок.

– Ничего себе! – расстраивается Егор. – Да мне этого и за полгода не прочесть!

– И за отведенное время справитесь! – строго заверяет его собеседник и пропадает – в низком розово-фиолетовом облаке…

До нужного времени остается одна минута. Егор, одетый только в узкие льняные штаны-ноговицы – по моде конца семнадцатого века, сидит на старинном музейном табурете – посередине маленькой квадратной комнаты, скупо освещенной двумя желтыми электрическими лампами, которые регулярно мигают через каждые три секунды. За его спиной стоит кто-то невидимый – со шприцом наготове.

– Семь, шесть, пять, четыре… – неторопливо отсчитывает хриплый голос, свет окончательно гаснет, полная чернота заполняет собой все. – Четыре, три, два, один. Все – пора!

Нестерпимо острая боль в темечке, абсолютная тишина, только фиолетовый туман клубится вокруг…

Снова перед глазами возникает строгое лицо Координатора.

– А вы, любезный, неплохо прижились в Петровской эпохе за прошедшие одиннадцать лет![5] Женились – сугубо по любви, дети-близнецы – мальчик и девочка… Разбогатели, обросли друзьями, врагами, званиями и титулами. Да, даже завидую вам немного! Службу охранную наладили – первоклассную! Царя многократно спасали от лютой и верной смерти… Азовская кампания прошла – без единого сучка и задоринки! Фосфорные спички «изобрели»… А эта ваша шутка – с пэрским титулом? Да, слов нет, превосходно… А вот теперь – Северная война притаилась у самого порога! Справитесь? Ой ли? Осторожней будьте! Вот вам, любезный друг, мой скромный совет: не расслабляйтесь, мон шер, никогда! Будьте – бдительны… Ну а то, что вас через пять оговоренных лет не вернули назад, уж извините… Так получилось! Обычные технические трудности, так сказать, не более. Как принято говорить в современном мире: ничего личного…

Егор проснулся, жадно огляделся вокруг: все так же ярко светило солнце, только еще раздумывая двинуться к неровной линии горизонта, над стругами – высоко в безоблачном небе – пролетали громадные косяки гусей (или – лебедей?), гогоча прощально, загадочно и тоскливо…

– Да, все так и было, черт меня побери! И через пять лет, когда истек срок контракта, никто меня так и не вернул – в двадцать первый век. Действительно, наверное, произошла досадная техническая накладка…

Он сладко зевнул и вновь опустил голову на руки, сложенные на коленях, погружаясь в омут очередного сна…

Второй сон был уже явно из Настоящего.

Мрачное, плохо освещенное прямоугольное помещение, в меру заставленное грубой старинной мебелью темного дерева, бархатные лилово-фиолетовые шторы на невидимых окнах. Душно, явственно пахнет затхлостью и вечным забвением…

В комнате появляются неуклюжие серые фигуры, одетые в мешковатые балахоны, лица вошедших людей (существ?) скрыты высокими, остроконечными капюшонами.

«Они же – совсем не отбрасывают теней! – шустрой мышкой пробежала в голове испуганная мысль, за ней пришла вторая, немного странная: – Может, они и есть – только Тени? Злые Тени, добрые Тени, нейтрально-равнодушные?»

Неуклюжие серые фигуры, не толкаясь и не суетясь, рассаживаются на массивные черные табуреты, стоящие вокруг такого же приземистого и черного стола. В старинное кресло бордовой кожи, расположенное в торце стола – у самой стены, величественно опускается самая высокая серая Тень.

– Поговорим, братья! – величественно предлагает Главный. – Как вы думаете, может, нам все же стоит сменить тактику нашей священной борьбы? Если не получается убить Петра Романова, не правильней ли будет – плотно заняться его родственниками, друзьями, верными соратниками и сподвижниками? Ведь с мерзким Францем Лефортом получилось у нас совсем даже и неплохо…

– Высокородный мой господин, я полностью поддерживаю ваше мудрое предложение! – льстивым фальцетом заявляет слегка горбатая низенькая Тень, сидящая по правую руку от Главного. – Необходимо их всех – взять в оборот: сжечь, отравить, застрелить, запытать… В очередь первую – этого наглого и безродного Алексашку Меньшикова и его жену-раскрасавицу, деток их…

– А еще Бровкина Алешку – самозваного маркиза де Бровки, и Волкова Василия! – подсказывает кто-то слева, густым басом.

– Царевича Алексея! – следует очередная подсказка.

– Царевну Наталью!

– Федора Ромодановского, князя-кесаря!

– Брюса Яшку, алхимика богопротивного…

– С Яковом-то – мы разберемся по-другому! – гадостно усмехается Главный…

Окончательно его разбудил громкий и нетерпеливый голос:

– Алексашка, мать твою! Кончай дрыхнуть, исчадие ада! Сюда, мерзавец, иди: о будущем думать будем, планировать все – с немалым усердием…

Егор усиленно потряс головой, неуверенно встал на ноги, осторожно, боясь выпасть, перегнулся через низкий борт струга, щедро поплескал на лицо прохладной речной воды, наскоро обтерся рукавом камзола, оглянулся.

Петр аккуратно и тщательно разложил на наспех сколоченном дощатом столе-стеллаже различные карты и планы, властно поманил его к себе:

– Ну, Алексашка, то бишь – Александр Данилович, давай разрабатывать план будущей войны… Как же обозвать-то ее?

– Предлагаю Северной войной назвать это мероприятие! – не раздумывая ни минуты, предложил Егор. – А что такого? – недовольно обернулся на захихикавшего Автонома Головина. – Хорошее, на мой взгляд, название, благородное.

– На раз возьмем шведа! – нагло и бездумно заявил Головин. – Мы их…

Егор, неторопливо подойдя к самодельному столу, даже замахнулся на Автонома:

– Ты, бездельник, думай, о чем говоришь! Зачем нам всякие позорные конфузии? А? Тут дельный план нужен сразу лет на десять—двенадцать. Первый этап – на лет пять-шесть… Чтобы – стопой железной – встать на Балтийском побережье!

– Молодец, Алексашка! – горячо поддержал его царь. – Жги! Языками трепать – все большие мастера. А вот простой разумности – и за целый год не дождешься от них…

– Тихой сапой строим просторные склады, хорошие дороги… По весне штурмуем шведскую крепость Ниеншанц, забираем, тщательно укрепляем, часть пушек переносим на Заячий остров, – старательно объяснял Егор. – Потом ждем до осени: крепость Нотебург без поддержки продовольственной и сама сдастся. На очереди – Иван-город, Нарва, Мариенбург, Рига, Ревель… Да и Курляндию надо забирать – под русскую руку! Главное, без спешки, шаг за шагом…

– Действительно, а чего нам торопиться? – покладисто соглашался Петр. – Годом раньше, годом позже… Спешка, она хороша – только когда блох ловишь или там – клопов давишь настенных.

Когда до Воронежа (реки, а следовательно и города) оставалось всего ничего – полдня пути, навстречу стругам попалась новехонькая бокастая каторга под светло-бежевым косым парусом, на носу которой стоял взволнованно машущий рукой Василий Волков – бессменный Егоров заместитель по делам охранным.

– Табань! – уверенно и громко скомандовал Егор гребцам, понимая, что случилось что-то явно неординарное и плохое, раз Василий, которому велено было безотлучно надзирать за царевичем Алексеем, покинул Москву.

Суда поравнялись.

– Докладывай! – велел Егор.

– Генерал Лефорт – скончался! – объявил Волков.

– От простуды?

– Никак нет! Застрелили! Из груди достали три пули.[6] Все – шведские…

– Что?! – взревел Петр. – Мать его! Дьяка ко мне – с бумагой, перьями и чернилами! Чердынцев? Указ пиши! Война! С весны – начинаем решительный штурм Нарвы! Молчать всем! С весны, я сказал…

– Мин херц! – выждав несколько минут, вкрадчиво обратился к царю Егор. – А кто, собственно, сказал, что пули – именно шведские? На них что, написано про это? Как бы дел не наворотить горячих да поспешных…

– Волков, живо ко мне! – распорядился Петр. – Василий, ну-ка, поведай нам – что там с этими пулями? Какой умник определил их настоящее место рождения?

Может, дурь обычная? Или, того хуже, заумное предательство? Так кто же у нас так соскучился по дыбе и плахе?

– Саксонский посол Кенигсек, государь, поведал о происхождении пуль! – сильно побледнев, доложил Волков. – Он как раз приехал с визитом к генералу Лефорту, не зная еще, что преставился уже герр Франц. Осмотрел внимательно Кенигсек пули, что доктор Карл Жабо вынул из груди покойного, и говорит, мол: «В Швеции есть небольшой город, который прозывается Керуна. А рядом с ним имеется большая и высокая гора из разных рудных металлов. Вот шведы из тех руд и льют свои пули. Они получаются очень приметными – более светлыми, чем немецкие или бельгийские, к примеру». Мы пули, которые доктор извлек у генерала из мертвой груди, сравнили с нашими обычными, пистолетными. Все точно, государь: грудные – гораздо светлее обычных! Тогда князь-кесарь Ромодановский мне и велел строго, мол: «Доложи Петру Алексеевичу, что именно шведскими пулями застрелили славного генерала Лефорта!» Я и доложил…

– Мин херц, давай не будем торопиться! – неуверенно предложил Егор. – Вернемся на Москву, перепроверим все…

– Молчи, гнида трусливая! – ласково попросил царь и от души заехал Егору в ухо, после чего пристально всмотрелся в правый (по ходу течения) речной берег: – Что там за палаточный лагерь? Временная стоянка драгунского полка? Немедленно пристаем! Сейчас я шведскому Карлу письмо напишу – об объявлении войны…

«История – дама очень упрямая! Не хочет она изменяться, сопротивляется – изо всех своих сил! – известил, мерзко ухмыляясь, нетактичный внутренний голос. – Столько ты, братец, положил усилий, чтобы отсрочить на год-другой начало Северной войны? А ничего и не получилось! Ну, что скажешь в ответ?» – А что тут можно сказать? – растерянно пробормотал себе под нос Егор. – Похоже, что и в этот раз История победила. Теперь вот – воевать придется, однако… Хотя иногда и нам удается потеснить тетушку Историю с позиций ею занимаемых![7] Тот же царевич Алексей, к примеру. Вовремя отняли мальца от попов и родственников жадных, воспитанием занялись – совместными усилиями, теперь вот отличный мальчишка растет: умный, любознательный, добрый. И на своего отца неординарного влияет насквозь положительно. Помягчел за последние два года Петр Алексеевич сердцем своим, человечнее стал, даже человеколюбивее – не побоюсь этого красивого слова… А та же Служба сестер милосердных, которую организовала Санька моя – на века раньше отведенного на то срока? Это что, мало? Так что и мы свои щи хлебаем не лаптем рваным, заплесневелым…