Сердца и медведь

Глава 21 Тайная комната

Лаолян грустно смотрел на трупы, распластавшиеся на полу. Он вздыхал, цокал языком, упирал руки в бока, но пока что молчал.

Молчал и я — ну а что тут можно было комментировать? Надо было проблему решать.

— Слушайте, надо бы кислоты добыть. В приличном количестве. Видели, какой тут дренажный слив? Можно будет спустить её тихонько, никто и не заметит толком. Объём стоков слишком большой.

— Ты предлагаешь растворить тела в кислоте? Так? — спросила Оля.

— Угу, — кивнул Денис.

Оля издала странный звук. Ей кое-как удалось справиться с рвотным позывом.

— А что такого? Я в сериале про маньяков видел, вроде рабочая схема, — пожал плечами Денис.

— О чём он говорит? — спросил Лаолян.

— Обсуждают, куда можно было бы тела деть… — вздохнув, ответил я.

— Дело, — кивнул Лаолян, — сам об этом размышляю. Хорошо бы кислоту добыть — но её надо много, таскать долго, да и дорого.

Я внимательно посмотрел на Дениса. Тот сделал круглые глаза и снова пожал плечами.

— Так что не получится. Надо в подвал их снести. Подождать, пока крысы обглодают до кости, а потом кости перемолоть в шреддере для мусора, — продолжал рассуждать Лаолян.

— Угу, — кивнул я.

— Что «угу»? — сказал Лаолян, — говори своим, чтобы помогали. Я один не справлюсь — года уже не те, а это парни вон какие рожи наели! Тяжёлые небось.

— Ребят. Надо помочь тела таскать. В подвал надо, Лаолян покажет, куда.

— Ясно, — кивнул Денис, опускаясь на корточки перед тем, кого когда-то звали Ли Сян, — спрятать пока что, да? Всё равно надо над утилизацией работать, а то вонищи будет!

Он взял труп подмышки и легко закинул себе за спину.

— Не придётся, — пояснил я, — там крыс много. Они сожрут всё до костей. А кости потом в измельчителе и в канализацию.

Судя по тому, что Денис никак не прокомментировал моё сообщение, а лишь сжал губы в тонкую ниточку, его всё-таки проняло. Ольга же прикрыла рот руками, но смогла и в этот раз сдержаться.

Я вдруг подумал, что как-то слишком спокойно реагирую на трупы и разговоры об их утилизации. Ещё несколько недель назад мне бы, наверно, стало плохо… что со мной случилось? Привык? А что, если все эти штуковины, которые я таскаю с собой, меня потихоньку меняют?..

Мысль была неприятной, и я не решился её додумывать. Вместо этого наклонился к другому трупу. Лихо закинуть его на плечи, как сделал Денис, у меня не получилось, так что пришлось волочить его по полу, взяв за подмышки.

Для того, чтобы оказаться в подвале, нужно было спуститься на три уровня. И спуск этот показался мне ужасно долгим.

Тут пахло сыростью, плесенью и канализацией.

Положив труп на бетон, я отошёл в сторону. Взгляд невольно зацепился за лицо умершего, застывшее в вечном изумлении. Его открытые глаза блеснули в свете фонарика, которым Оля светила нам.

Я вздохнул, опустился перед ним на колени и, протянув руку, попытался закрыть ему веки. Странное дело: они вроде бы поддались поначалу, но потом снова распахнулись. Я вздрогнул, на какое-то мгновение подумав, что вот сейчас он оживёт.

— А… бывает такое… — вздохнул Лаолян, наблюдая за моими действиями, — не пугайся.

«Интересно, где же ему приходилось сталкиваться с подобным», — подумал я, но вопросов задавать не стал.

Откуда-то из-за угла послышался возбуждённый писк. Оля вздрогнула и посмотрела на меня:

— Может, пойдём отсюда? — сказала она.

Я перевёл вопрос Лаоляну.

— Оуле может подниматься, — сказал он, — пускай наверху нас подождёт. А нам надо забрать их одежду. В ней слишком много синтетики, крысы такое не сожрут.

— Её нельзя будет хранить у нас, — заметил я.

— Конечно, — кивнул Лаолян, — в южном крыле со стройки сохранился промышленный измельчитель. Его завезли, чтобы, значит, рабочие излишки не таскали после завершения монтажа, да так и оставили. Одежду можно там уничтожить, а остатки смыть в канализацию.

— А с телами сразу так сделать нельзя было? — спросил я, только теперь сообразив, о каком измельчителе идёт речь.

— Не-е-ет, ни в коем случае! От крови потом очень сложно было бы отмыть, да и ошмётки бы остались, их невозможно до конца вычистить. Следователи потом точно нашли бы.

— Ясно, — ответил я, и добавил, обращаясь к медведю: — Оль, ты можешь подняться. Подожди нас на уровень выше, пожалуйста. Нам этих ещё раздеть надо.

— Ну блин! — с досадой выдохнул Денис, — так и думал. Хотя да, по-хорошему надо бы — в одежде синтетики много.

Раздевая «своего» молодчика, я обнаружил, что он обгадился после смерти. Странно, но это открытие у меня вызвало не столько брезгливость, сколько тоскливое чувство досады.

Вот родился человек, первые годы жизни не соображал ничего, так же под себя гадил, в подгузники. Его, наверно, любили, ухаживали за ним. Не ясно, насколько хорошо — но, по крайней мере, достаточно, чтобы он вырос. И вот он из каких-то своих соображений в один момент вдруг решает убить мальчишку. Ребёнка. А потом, почти без колебаний — незнакомого иностранца. Как так вышло? Что произошло в его голове за тот промежуток времени между моментом, когда он ничего не соображал, и сейчас, когда он, уже остывший, лежит на холодном полу в тёмном подвале?

— Ну всё, — сказал Лаолян, бросив тревожный взгляд в темноту, — лучше бы нам уйти. А то крысы и на живых напасть могут, почуяв добычу.

Мы направились в сторону бетонной лестницы. Стоя на уровень выше, Оля светила нам под ноги, чтобы идти было легче. Очень кстати — одежду с умершего приходилось держать на вытянутых руках.

Поднявшись на уровень, мы вышли из технического пролёта к выключенному травеллатору, который вёл с парковки. И тут я заметил кое-что странное. Будто бы проблеск в одной из бетонных стен. Словно зелёненький, яркий огонёк мелькнул.

Я остановился, приглядываясь.

— Что там? — спросил Лаолян с тревогой.

— Странно, — ответил я, — будто что-то мигнуло там.

Я указал кивком направление. Лаолян посветил туда своим фонариком.

— Ничего не вижу, — сказал он, пожав плечами, и уже хотел было отвести луч.

— Стой! — сказал я.

Я отчётливо разглядел в стене силуэт двери.

— Похоже, там какой-то проход есть, — сказал я.

Лаолян поводил фонариком по стене.

— Нет-нет, прямо там было! — сказал я, — не видите?

Я почувствовал странную теплоту в кармане туристических штанов — он закрывался на молнию, и там я хранил звезду, подвеску в форме сердца и камень. Тепло было достаточно ощутимым.

Положив одежду на пол, я засунул руку в карман и достал подвеску. Она слегка светилась красным, будто раскаляясь.

— Ух ты! Дверь! — произнёс Дэн.

Лаолян снова посмотрел на стену и приоткрыл рот от удивления.

Теперь дверь стало видно отчётливо, не только силуэт на стене. Это была основательная конструкция из полированного дерева с увесистой на вид медной ручкой.

Оставив одежду на полу, я медленно направился к ней.

— Са-ша, — окликнул меня Лаолян, — мы не знаем, что там. Но её раньше здесь не было. Я хорошо знаю эту парковку.

Я посмотрел на него в ответ, но ничего не ответил. Мысль, что можно просто уйти, так и не посмотрев, что же скрывается за этой дверью, даже не пришла мне в голову.

— Он говорит не ходить, да? — вмешался Дэн.

И в этот момент появилась Оля.

— Ух ты! — Сказала она, улыбаясь, и тоже направилась к двери.

Как-то так само собой получилось, что ручки мы коснулись одновременно.

— Это ведь необычная дверь, да? — спросила она, глядя на меня. Её глаза возбуждённо блестели в ярком свете светодиодного фонарика, которым Лаолян светил на стену.

Я согласно кивнул.

— У меня странное чувство… похожее на то, что было там, возле Храма, — сказала она.

И действительно — в полированной деревянной поверхности было что-то очень притягательное. Однако я не чувствовал опасности, совсем.

— Может быть, — ответил я и надавил на рукоятку.

Дверь чуть слышно скрипнула и распахнулась.

Я осторожно посветил внутрь. Небольшая комната, вдоль стен стоят стеллажи с какими-то фотографиями. На потолке что-то вроде лепнины и вычурная люстра с оплывшими остатками свечей. На полу — паркет, складывающийся в какой-то сложный узор.

Мы переглянулись и одновременно вошли внутрь. Я направился к одному из стеллажей, доставая фонарик.

— Эй! — окликнул Дэн.

Он стоял в двери, засунув носок между ней и косяком.

— Она бы захлопнулась! — пояснил он.

— Спасибо, — кивнул я, — подержи, пожалуйста. Мы пока осмотримся.

На стеллажах стояли фотографии в рамках, на которых были изображены разные заброшенные объекты: от огромных заводов, до небольших деревенских домов. Некоторые заброшки я опознал, они были довольно знамениты. Но большинство было мне совершенно незнакомо.

— Интересно… — сказала Оля, разглядывая фотографии на соседнем стеллаже, — ты видишь какую-нибудь закономерность?

Вместо ответа я пожал плечами. На мой взгляд, фото располагались совершенно хаотично. Впрочем, я не силён в географии — может, они были размещены по регионам.

— Тут много знаменитых заброшек, — она озвучила то, что я и без того уже заметил, — и ни одна из них не взята.

— В смысле, в каждой должно быть сердце? — уточнил я.

— Ага, — кивнула Оля, — так и есть.

В этот момент дверь снова скрипнула. Я посмотрел в сторону входа. Денис отступил в сторону, чтобы пропустил Лаоляна.

— Ребята, я бы не стал касаться этих вещей… — сказал он, — и говорить кому-то об этом тоже… и нам бы лучше поспешить с одеждой, а то крысы могут прийти на запах — те, кому мало досталось.

Я прислушался. Где-то в отдалении слышался возбуждённый крысиный писк. Меня невольно передёрнуло.

— Да, — кивнул я, — пожалуй, пока что пойдём.

Лаолян с облегчением улыбнулся.