Серая кошка в номере на четыре персоны

ЭХО ДАЛЕКОЙ ГРОЗЫ Киноповесть

А х м е д о в — шофер, 60—65 лет.

Е г о ж е н а — директор школы, 55—60 лет.

В о с т о к о в е д — иностранный турист, 65—70 лет.

Х а р у м б а е в Х. — директор музея, 60 лет.

С а п а р б а й — продавец, 65—70 лет.

С а а т — выпускник десятилетки.

Б о н у — его одноклассница.

Б е л о у с о в — командир отряда, 20—25 лет.

Х а р у м б а е в Д а р б а й — брат Х. Харумбаева, красноармеец, 18—20 лет.

В е р е щ а г и н,

М а л о в,

Л е в и ц к и й и др. — красноармейцы.

Т а г а н — подросток, 10—15 лет

Г ю л ь — девочка, 7—9 лет

А н н а с а а т — басмач, 18—20 лет

О ф и ц е р — советник Джунаида, 20—25 лет

Д ж у н а и д х а н — главарь банды, 45—50 лет

О п о л ч е н е ц — 18—20 лет

К у р б а н — басмач, 25—30 лет

Крепостной вал. Отсюда как на ладони видна Ичан-Кала — древняя цитадель Хивы: черепашье скопище плоских глинобитных крыш, чашеобразных куполов, порталов медресе и устремленных ввысь минаретов. На обломке зубца крепостной стены примостился Саат. Он читает книгу. Дочитав страницу, отрывается и долго смотрит вниз на город. Переводит взгляд на циферблат ручных часов, захлопывает книгу и поднимается.

— Саат!

Юноша оглядывается. К нему быстро приближается Бону.

Б о н у. Заждался? Извини, никак не могла раньше.

С а а т. Ага.

Б о н у. Я серьезно.

С а а т. И я.

Бону берет у него из руки книгу.

Б о н у. Много прочел?

С а а т. Порядочно.

Б о н у. Пойдем?

С а а т. Пойдем.

Идут по крепостному валу, а затем спускаются вниз. Идут по улице, мимо хауза, входят в скверик.

Б о н у. Обижаешься?

С а а т. Уже нет.

Б о н у. Молодец. Понимаешь, папа с работы прибежал на минутку и расшумелся. То не так, это не так. Завтра ехать, а еще ничего не уложено.

С а а т. Завтра?

Б о н у (виновато). Да… Папа уже билеты взял.

С а а т. Так…

Отворачивается и, отойдя немного в сторону, останавливается у обелиска. Видна мраморная мемориальная доска с выбитыми на ней фамилиями красноармейцев, погибших в двадцатом году в бою с басмачами. Бону неслышно подходит к Саату и останавливается рядом.

Б о н у. Не злись, пожалуйста.

Саат молчит. Бону берет его за руку.

Б о н у. Не будешь?

Саат делает слабую попытку отнять руку. Бону не выпускает.

Б о н у. Скажи, что не злишься. В Ташкенте все по-другому будет.

С а а т. Ага.

Б о н у. Что «ага»?

С а а т. По-другому.

Б о н у. Иу что мне с тобой делать?

С а а т. Ничего.

Некоторое время оба молчат. Бону смотрит на мемориальную доску.

Б о н у. Саат.

С а а т. Да?

Б о н у. Правда, что твой дед был с ними?

С а а т. Правда.

Б о н у. Почему же его фамилии тут нет?

С а а т. Живым памятники не ставят.

Б о н у. Я не подумала… Прости.

С а а т. Чудачка ты.

Б о н у. Ага.

Смеются. Саат смотрит на часы.

Б о н у. Тебе надо идти?

С а а т. Да. Знаешь что? Давай вечером встретимся?

Б о н у. Хорошо. Когда?

С а а т. Я позвоню.

Б о н у. Только не очень поздно.

С а а т. Договорились. Ну, я побежал.

Б о н у. Ага.

По шоссе стремительно несется «Волга». За рулем Ахмедов. Рядом с ним Харумбаев.

Х а р у м б а е в. Да не пыхти ты!

А х м е д о в. Молчу.

Х а р у м б а е в. Пыхтишь. Нервы треплешь.

А х м е д о в. Тебе, что ли?

Х а р у м б а е в. И мне.

А х м е д о в (в сердцах). Рыбалка горит! Люди лодку приготовили, снасть. Ждать будут.

Х а р у м б а е в. Оставайся-ка ты в Хиве. Езжай, рыбачь.

А х м е д о в. А в Ургенч тебя кто повезет?

Х а р у м б а е в. Сам… Если машину доверишь.

А х м е д о в (с уважением). Что значит — доктор: на лету схватывает. Влетишь в кювет — отвечай потом за тебя. Да еще гостя покалечишь. Международный скандал, а?

Х а р у м б а е в. Вот тебе и «а»! Все понимаешь, а ворчишь.

А х м е д о в. На том стоим.

Некоторое время едут молча.

А х м е д о в. Кого хоть встречаем-то?

Х а р у м б а е в. Востоковед. Светило буржуазной науки. Осточертело мне все это! Открыли Ичан-Калу для туристов — все кувырком пошло. Не знаешь, за что хвататься. То ли музеем руководить, то ли почетным гидом при туристах быть.

А х м е д о в. Как тебя с таким характером на посту директора терпит? Ума не приложу.

Х а р у м б а е в. Как я тебя до сих пор на пенсию не погнал? Ума не приложу!

А х м е д о в. Будешь истерики закатывать — сам уйду.

Х а р у м б а е в. Я те уйду, хрыч!.. Обрадовался…

А х м е д о в. То-то…

Аэропорт. Приземляется «Ту-134». Среди встречающих — Ахмедов и Харумбаев. Подан трап. Спускаются пассажиры. Среди них — востоковед.

Х а р у м б а е в. Добрый вечер, коллега. С приездом.

В о с т о к о в е д. Здравствуйте.

А х м е д о в (церемонно). Как доехали?

В о с т о к о в е д (недоуменно). Благодарю вас, отлично.

Х а р у м б а е в (пряча улыбку). Наш шофер.

В о с т о к о в е д. Очень рад.

А х м е д о в. Чемоданчик позвольте.

В о с т о к о в е д. Что?

Ахмедов указывает на дорожный портфель, который востоковед держит в руках.

А х м е д о в. Чемоданчик, говорю, позвольте.

В о с т о к о в е д. Пожалуйста.

Протягивает портфель. Ахмедов берет его и торжественно удаляется к машине.

В о с т о к о в е д. Он у вас в самом деле шофер?

Х а р у м б а е в. Да, а что?

В о с т о к о в е д. Манеры, как у английского лорда.

Х а р у м б а е в. Зато шофер отличный. И потом… Мы с ним старые друзья, а это обязывает.

В о с т о к о в е д. Безусловно. В Хиве есть гостиница?

Х а р у м б а е в. Есть. Номер заказан.

В о с т о к о в е д. Ну что ж, едем?

Х а р у м б а е в. А багаж?

В о с т о к о в е д. В портфеле, который унес ваш шофер.

Х а р у м б а е в. Тогда прошу.

Распахивает дверцу «Волги», пропускает гостя на переднее сиденье. Машина трогается. Востоковед с интересом разглядывает пробегающий мимо пейзаж.

Х а р у м б а е в. Бывали в наших краях?

В о с т о к о в е д. Н-нет. Честно говоря, я представлял себе Хорезм не таким.

Х а р у м б а е в. Каким же?

В о с т о к о в е д. Более древним, что ли…

А х м е д о в. Все так говорят.

В о с т о к о в е д. В самом деле?

А х м е д о в. Угу. А как в Хиве побывают, берут слова обратно.

В о с т о к о в е д. Красивый город?

Х а р у м б а е в. Мы к нему привыкли.

Проезжают Ургенч. Темнеет. Загораются фонари. Миновав городские улицы, Ахмедов включает приемник. Поет Камилджан Атаниязов. Равнодушный вначале, гость вслушивается с возрастающим интересом. В зеркальце заднего обзора Ахмедов наблюдает за востоковедом. Тот случайно поднимает глаза и встречается с шофером взглядом. Несколько секунд смотрят друг на друга. Встречная машина заставляет Ахмедова отвлечься. Когда он снова поднимает глаза к зеркалу, изображения востоковеда там уже нет.

Машина въезжает в Хиву и останавливается возле гостиницы.

Х а р у м б а е в. Еще раз с приездом.

Вдвоем с востоковедом выходят из машины и идут к гостинице. Спохватившись, востоковед возвращается за портфелем.

А х м е д о в. Пути не будет.

Востоковед облокачивается на ствол растущей рядом акации.

В о с т о к о в е д. Я не суеверен, сэр.

Уходит. Ахмедов провожает его долгим взглядом… Задумчиво теребит брелок ключа зажигания.

А х м е д о в. Сэр, сэр… Раскаркался…

Выходит из машины. Закуривает. Ночная улица с квадратами освещенных окон. Редкие прохожие. Неподалеку светится яркая витрина гастрономического магазина. Возле нее два субъекта тщетно ищут «третьего». Один из них делает Ахмедову приглашающий жест. Шофер презрительно сплевывает.

А х м е д о в. Молочная за углом. Пижоны!..

Где-то далеко играет радио. Печальная мелодия подчеркивает мирную тишину летнего вечера. Ахмедов задумчиво смотрит вдоль улицы, туда, где, нависая над современной Хивой, высится могучая цитадель Ичан-Калы….

…Раннее утро. Площадь перед Куня-Арком. 1920 год. У коновязи красноармейцы чистят коней. Снуют прохожие: трое оживленно беседующих о чем-то дехкан, ремесленник со связкой новеньких кумганов через плечо, две женщины в паранджах. Навстречу им идет девушка с открытым лицом. Женщины останавливаются, пропускают девушку. Та проходит мимо с гордо поднятой головой. Через площадь протянут алый транспарант с надписью «Да здравствует Хорезмская Народная Республика!»

Гулко звучат слова команды:

— Отря-а-ад, стро-о-ойся!

Красноармейцы поспешно выстраиваются.

— Равня-айсь!.. Смирно!

— Верещагин?

— Здесь!

— Свитаев?

— Я!

— Сикорский?

— Я!

— Левицкий?

— Здесь!

— Коротков?

— Я!

— Зленко?

— Тут!

— Кущов?

— Я!

— Кивенко Лукьян?

— Я!

— Кивенко Спиридон?

— Тут!

— Малов?

— Здесь Малов!

— Харумбаев?

— Я Харумбаев!

Панорама по лицам бойцов.

— Товарищ военный назир! Отряд добровольцев для выполнения спецзадания построен. Докладывает Белоусов.

— Здравствуйте!

— Здравия желаем, товвоенназир!

— Вольно, товарищи!

— Вольно!

Невысокий худощавый мужчина в военной форме идет вдоль шеренги в сопровождении Белоусова. Останавливается возле правофлангового.

— Буду краток. Правительство республики получило от Джунаида письмо с предложением о капитуляции басмаческих соединений. Хитрит Джунаид или в самом деле понял, что его дни сочтены, будет установлено во время переговоров. Возможно, Гурбан-Мамед хочет просто выиграть время, но и в этом случае переговоры дадут нам возможность подтянуть к Хиве силы для успешных боевых операций. Вести переговоры поручено товарищу Белоусову. Вы будете сопровождать его в этой миссии. Есть вопросы? Нет вопросов… У меня все.

Товарищ Белоусов, красноармейцы могут быть свободны.

Б е л о у с о в. Отряд, разойдись!

В о е н н ы й н а з и р. Детали похода обсудите с бойцами сами.

Б е л о у с о в. Есть, товарищ военназир.

Просторная, скудно обставленная комната. Стол с висящей над ним керосиновой лампой. На стене портрет Ленина. Под ним цитата: «МЫ СОВЕРШЕННО НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ ХИВИНСКИЙ МУЖИК ЖИЛ ПОД ХИВИНСКИМ ХАНОМ». В. И. Ленин.

Входят Белоусов; Кущов, Харумбаев, Левицкий. Следом за ними незаметно проскальзывает в дверь подросток лет тринадцати. Это Таган. Пристраивается в уголке и с интересом наблюдает за происходящим.

Белоусов расстилает на столе полевую карту. Кущов зажигает лампу. Все четверо склоняются над картой.

Б е л о у с о в. Сколько, говоришь, до Бадыркента?

Х а р у м б а е в. Прямо ходить — близко. Полдня на лошади. По дороге ехать — не знаю. Может быть, — восемьдесят, может быть, — сто верст.

Б е л о у с о в. От Газавата далеко?

Х а р у м б а е в. От Газавата по солнцу идти — Тахты близко. От Тахты налево к пескам. Не очень далеко.

Б е л о у с о в. Значит, здесь где-то.

К у щ о в. В один переход уложимся?

Х а р у м б а е в. Может быть, уложимся, может быть, — нет.

Л е в и ц к и й. Вы только послушайте этого молодого юношу! Да или нет?

Х а р у м б а е в. Стало быть, полтора перехода… Ну что ж, с утра и выступим. Фураж и провиант — в расчет на четверо суток.

К у щ о в. Ясно.

Б е л о у с о в. Все вроде?

Л е в и ц к и й. Как будто все.

Б е л о у с о в. Ну, до завтра. Отдыхайте, ребята.

Красноармейцы покидают комнату. Белоусов достает табак и начинает свертывать папиросу. За его спиной переминается с ноги на ногу, не решаясь заговорить, Таган. Вздыхает.

Б е л о у с о в. Вздыхай, не вздыхай — бесполезно. Сказано — нет.

Т а г а н. Не хочешь…

Б е л о у с о в. Не могу. Понимаешь? А если бы и мог… Не проси.

Т а г а н (упрямо). Все равно пойду!

Б е л о у с о в. Ты мне брось эти штучки. Дисциплину знаешь воинскую? Ступай.

Понурясь, Таган медленно отходит к двери. Уже оттуда:

— Все равно пойду!

Б е л о у с о в качает головой, улыбается. Затянувшись папиросой, откладывает ее на край стола и достает из сумки бумагу и огрызок карандаша. Еще раз затягивается и, отложив папиросу, начинает писать.

Улица возле гостиницы. Стоит возле машины задумавшийся Ахмедов. Сигарета догорела до самых пальцев. Ахмедов кидает ее на тротуар, тщательно затаптывает. Из гостиницы выходит Харумбаев. Подходит к Ахмедову. Окликает. Шофер не слышит. Харумбаев трогает его за плечо.

Х а р у м б а е в. Уснул, что ли?

А х м е д о в. Думаю.

Х а р у м б а е в. Дело. Возраст у тебя самый что ни на есть философский. Поехали, Софокл.

Садятся в машину. Харумбаев достает пачку сигарет. Она пуста. Раздраженно комкает ее.

Х а р у м б а е в. Что куришь?

Ахмедов молча достает сигареты и протягивает Харумбаеву. Тот закуривает и откидывается на спинку сиденья.

А х м е д о в. Домой?

Х а р у м б а е в. Домой. Доконают меня эти туристы!.. Вот что, Ахмедыч, — с утра на рыбалку едем.

А х м е д о в. А этот?

Х а р у м б а е в. Придумаем что-нибудь. Ну, в Ургенч, что ли, вызовут…

А х м е д о в. В субботу?

Х а р у м б а е в. В субботу! А тебе что за печаль?

А х м е д о в. Так… Скажи, Халбай, ты в предчувствия веришь?

Х а р у м б а е в. Да вы что, сговорились? Тот мне мистику развел в номере… Ты — здесь о предчувствиях…

А х м е д о в. Веришь или нет?

Х а р у м б а е в. Нет!

А х м е д о в. Не кричи.

Х а р у м б а е в. С тобой рычать начнешь, на людей кидаться.

А х м е д о в. Попробуй как-нибудь. Интересно будет со стороны посмотреть.

Х а р у м б а е в. Не радуйся. На тебя первого кинусь.

А х м е д о в. Давай.

Раздражение прошло. Харумбаев докуривает сигарету. Другим, миролюбивым тоном.

Х а р у м б а е в. Порыбачим, отдохнем, ушицы похлебаем сазаньей…

А х м е д о в. Я не поеду.

Х а р у м б а е в. Вот тебе и на! Сам рвался…

А х м е д о в. Душа не лежит. Скажи, а этот, ну востоковед твой, действительно ученый?

Х а р у м б а е в. Три работы мне его попадались, Ничего, добросовестные. О Хорезме пишет. А что?

А х м е д о в. Не знаю… Глаза у него какие-то…

Х а р у м б а е в. Хищные, правда?

А х м е д о в. Может, и были когда-то… А теперь — усталые… Жалкие, что ли…

Х а р у м б а е в. Пожалел?

А х м е д о в. Может, и пожалел… Такие глаза у человека раз в жизни бывают. Перед смертью.

Х а р у м б а е в. Ты что, Ахмедыч?

А х м е д о в (раздраженно). Не знаю.

Х а р у м б а е в. Ну вот что, останови-ка здесь. Пройдусь… А ты отдохни как следует. Пока.

А х м е д о в. Спокойной ночи.

Трогает машину и, проехав пару улиц, въезжает под своды ворот Коша-Дарваза.

Те же ворота Коша-Дарваза. Далекие выстрелы. Под сводом ворот у костра — караульные. Ополченец-узбек и русский красноармеец.

К р а с н о а р м е е ц. Кури.

О п о л ч е н е ц. Насвай лучше.

Бросает под язык щепоть табака. Тут же сплевывает. К воротам приближается, ведя коня в поводу, Таган.

О п о л ч е н е ц. Стой! Кто идет?

Т а г а н. Это я, Сапарбай-ака.

О п о л ч е н е ц. Таган, что ли?

Т а г а н. Ну да.

О п о л ч е н е ц, Куда собрался?

Т а г а н. В Варагзан, к тетке. Лепешек обещала напечь.

О п о л ч е н е ц. Белоус знает?

Т а г а н. Знает.

О п о л ч е н е ц. Тогда езжай. Осторожнее смотри, басмачи близко.

Отпирает ворота. Таган садится в седло.

Т а г а н. Я быстро. К утру здесь буду.

О п о л ч е н е ц. Поезжай.

К р а с н о а р м е е ц. Зря ты его выпустил.

Ополченец бросает под язык новую порцию табака.

О п о л ч е н е ц. М-м?

К р а с н о а р м е е ц. Пропустил зря. Что случится — отвечать будем.

О п о л ч е н е ц (сплевывает табак). Весь кайф испортил! Ты дым глотаешь, я тебе мешаю? Ничего не случится. Варагзан рядом.

К р а с н о а р м е е ц. Ну-ну… Ночь опять же…

Смутно белеющий в темноте проселок. Глухо стучат по остывшей пыли копыта. Плывут, качаясь, причудливые в темноте силуэты деревьев. Издали доносится вой шакалов. Метнулась ночная птица. Конь беспокойно фыркнул, звякнул удилами. Бьет по нервам тоскливый хохот совы. Таган снимает с плеча винтовку, щелкает затвором. Что-то темнеет впереди у обочины. Подъезжает, всматривается. Девочка в лохмотьях спит, свернувшись калачиком, у края дороги. Вскакивает, испуганно вскрикнув.

Т а г а н. Тише ты! Как зовут?

Д е в о ч к а. Гюль.

Т а г а н. Что тут делаешь? Одна, ночью…

Девочка молчит.

Т а г а н. Заблудилась?

Девочка отрицательно качает головой.

Т а г а н. Мать-то где?

Д е в о ч к а. Нету… Умерла…

Т а г а н. Та-ак… Есть хочешь?

Девочка кивает. Таган достает лепешку и, спешившись, протягивает девочке. Та с жадностью ест.

Т а г а н. Давно одна?

Д е в о ч к а. Третью ночь.

Т а г а н. В Хиву почему не идешь?

Д е в о ч к а. А Хива где?

Т а г а н. «Где, где!»… Что мне с тобой делать?.. Придется назад в Хиву ехать. Поедешь?

Д е в о ч к а. С тобой поеду.

Т а г а н. И откуда ты на мою голову взялась? На, коня подержи. Не бойся, он смирный.

Д е в о ч к а. Не уходи.

Т а г а н. Надо мне. Я быстро. Сейчас вернусь.

Сходит с дороги и углубляется в заросли. Девочка следит за ним расширенными от страха глазами. Слышно, как потрескивают кусты. Шум стихает. Девочка прислушивается. Внезапно в той стороне, где скрылся Таган, раздается глухой крик и шум схватки.

Подавшись вперед всем телом, девочка старается рассмотреть, что происходит в зарослях. Шум прекращается. Слышно, как кто-то идет, не таясь, с треском продираясь сквозь кусты. Девочка с надеждой и страхом смотрит в сторону приближающегося шума. Внезапно лицо ее искажает гримаса ужаса. Она судорожно прижимает к глазам ладони и пронзительно кричит. Конь испуганно шарахается, валит девочку с ног, вырывает из ее рук поводья и уносится прочь.

Оживленная вечерняя улица современной Хивы. То и дело отвечая на приветствия знакомых, идет Харумбаев. Входит в продуктовый магазин. За прилавком — Сапарбай. В белом халате и такой же шапочке он похож на медбрата. Позади него — включенный на полную громкость динамик. Передают последние известия. Увидев Харумбаева, Сапарбай приглушает звук и подобострастно здоровается.

С а п а р б а й. Добрый вечер, доктор.

Х а р у м б а е в (рассматривает витрину). Привет.

С а п а р б а й. Как хозяюшка поживает? Что-то не видно последнее время?

Х а р у м б а е в. Работает. Сосиски свежие?

С а п а р б а й. Сегодня привезли.

Х а р у м б а е в. Полкило. Сыру граммов триста.

С а п а р б а й. Хоп-хоп.

Х а р у м б а е в. Триста граммов сливочного.

С а п а р б а й. Не советую. С душком маслице.

Х а р у м б а е в. Тогда топленого.

С а п а р б а й. С моим удовольствием. Гостей ждете или как?

Х а р у м б а е в. Или как.

С а п а р б а й. Понимаю. Вина бутылочку?

Х а р у м б а е в. Уговорил. И банку кофе.

С а п а р б а й (доверительно). Растворимый, специально на особый случай.

Х а р у м б а е в. Считай, сколько с меня. А, черт! Сетку-то не захватил!

С а п а р б а й. Не извольте беспокоиться. Вот сеточка. Будете мимо проходить — занесете.

Х а р у м б а е в. Ну, спасибо, выручил.

С а п а р б а й. Не за что, доктор. Не чужие ведь. Должны помогать друг другу.

Х а р у м б а е в. Должны, говоришь?

С а п а р б а й. А как же?

Х а р у м б а е в. Так сколько я тебе должен?

Расплачивается и выходит из магазина. Наблюдавший из-за соседней стойки продавец подает голос.

П р о д а в е ц. Он что — правда доктор?

С а п а р б а й. Дурень! Ученый он. Понимать надо.

Во время разговора к прилавку подходит покупатель. Молча кладет на стол трешку. Сапарбай продолжает разговаривать, не обращая на него внимания. Наконец снисходит.

С а п а р б а й. Ну, что тебе?

П о к у п а т е л ь. Полбанки.

С а п а р б а й. Ты что, с луны свалился? Читай!

Тычет пальцем через плечо на плакатик, сообщающий, что после восьми вечера спиртные напитки не продаются. Так же молча покупатель забирает трешку и кладет вместо нее пятерку.

С а п а р б а й. С этого бы и начинал.

Достает из-под прилавка бутылку водки, лихо подбрасывает, ловит и заворачивает в бумагу. Ставит на прилавок и смахивает в ящик пятерку.

С а п а р б а й. Держи, земляк. За закуску особо.

П о к у п а т е л ь. Понятно.

Протягивает Сапарбаю удостоверение.

П о к у п а т е л ь. Кто тут у вас заведующий?

С а п а р б а й (упавшим голосом). Я буду, товарищ инспектор…

Инспектор достает из портфеля сколотые вместе листки бумаги, авторучку. Оглядывается.

И н с п е к т о р. Где тут можно присесть?

Двадцатый год. Хива. Утро, Комната Белоусова. Он сидит, опустив голову на исписанные листки. Стук в дверь. Белоусов резко поднимает голову.

Б е л о у с о в. Кто?

Г о л о с Х а р у м б а е в а. Беда, командир. Таган убежал.

Б е л о у с о в. Убежал? Да войди ты!

Входит Харумбаев, толкая перед собой ополченца.

Х а р у м б а е в. Ночью ушел. Через Коша-Дарвазу. Он выпустил.

Б е л о у с о в. Ты?

О п о л ч е н е ц. Я откуда знал? Таган сказал, Белоус его за хлебом послал.

Б е л о у с о в. За хлебом? Ты мне лазаря не пой! Пропуск проверил?

Ополченец молчит, Харумбаев толкает его в спину дулом револьвера.

Х а р у м б а е в. Говори!

О п о л ч е н е ц. Не спросил…

Б е л о у с о в. Когда Таган ушел?

О п о л ч е н е ц. Вечером. Может быть, в десять часов, может быть, в одиннадцать. За хлебом сказал… В Варагзан и обратно.

Б е л о у с о в. Арестовать!

Х а р у м б а е в. Есть!

Б е л о у с о в. Объявляй тревогу.

Х а р у м б а е в. Есть тревогу!

Уходит, подталкивая ополченца дулом револьвера. Белоусов застегивает ворот, одергивает гимнастерку. Снимает со стены портупею. Ищет глазами фуражку.

Б е л о у с о в. Ушел… Герой сопливый… Ну погоди, мальчишка! Останешься у меня без ушей, паршивец!

За окном горнист трубит тревогу. Отряд Белоусова на рысях покидает город. Панорама по лицам красноармейцев. Крупным планом лицо Белоусова. Внутренний монолог:

«Мальчишка… Круглый сирота… Подобрали на пожарище… От голода говорить не мог… Стонал только… Едва отходили… Оттаял… Начал понимать, что к чему… Эх, Таган, Таган! Дурная башка!..»

М а л о в. Думаешь, догоним мальца?

Х а р у м б а е в. Я — кто? Пророк Магомет? Может, догоним.

М а л о в. Жалко, пропадет парень. И куды побег на ночь глядя?

Л е в и ц к и й. Хотите, так я уже могу подсказать.

М а л о в (недоверчиво). Будто знаешь?

Л е в и ц к и й. Мой дедушка по материнской линии был раввин. Так он уже любил говорить: мы только думаем, что знаем. На самом деле, что может знать простой смертный?

М а л о в (разочарованно). Будя скалицца-то!

Л е в и ц к и й. Так я ж и говорю: где он может теперь быть? Очень даже просто: уехал вперед и засел где-нибудь под кустиком.

М а л о в. А што? И впрямь…

Л е в и ц к и й. Несознательный вы есть человек, товарищ Малов.

М а л о в. Чево?

Л е в и ц к и й. А того, товарищ Малов, что под тем самым кустиком может еще раньше устроился басмач-джунаидовец.

Б е л о у с о в. Отставить разговоры!

Л е в и ц к и й. Есть отставить разговоры.

Б е л о у с о в. Левицкий!

Л е в и ц к и й. Здесь!

Б е л о у с о в. Поедешь замыкающим. Следи, чтобы не растягивались.

Л е в и ц к и й. Есть следить!

Придерживает лошадь, пропускает вперед красноармейцев.

Л е в и ц к и й. Плотнее, плотнее, хлопцы… Не отставать…

Отряд проезжает мимо разрушенного кишлака. Кое-где еще дымятся развалины. Харумбаев оглядывается молча качает головой.

Б е л о у с о в. Чего ты?

Х а р у м б а е в. Недавно тут были. Мальчишку найти хотим — быстрее ехать надо.

Б е л о у с о в. Нельзя быстрее, Дарбай. Коней вымотаем.

Х а р у м б а е в. Нельзя.

Некоторое время скачут молча. Высоко в небе парят в лучах утреннего солнца коршуны.

Б е л о у с о в. С утра поднялись, стервятники.

Х а р у м б а е в. К погоде. Примета такая.

Отряд втягивается в тугаи.

Б е л о у с о в. Верещагин! Передай: гранаты, револьверы — по карманам. Винтовки — к бою.

В е р е щ а г и н. Есть.

Б е л о у с о в. Что после войны делать будешь, Дарбай?

Х а р у м б а е в. Откуда знаю? В Каракумы вернусь. Брат у меня там. Халбай. Батрачит.

Б е л о у с о в. Батрачит?

Х а р у м б а е в. Думаешь, в Хиве Советская власть — везде Советская власть? В Каракумах был бай — есть бай. Был батрак — есть батрак.

Б е л о у с о в. Недолго осталось. Выведем твоих баев. Под самый корень.

Х а р у м б а е в. Сладкие слова говоришь… Чакалат. Один вопрос есть. Спрошу — не обидишься?

Б е л о у с о в. Валяй.

Х а р у м б а е в. Ты за что воюешь?

Б е л о у с о в. А ты?

Х а р у м б а е в. Я знаю. Хан плохо — долой хана! Бай плохо — долой бая! Басмач зверь — стреляй басмача! Всех стреляем — хорошая жизнь начнем: земля наша, баранта наша. Сам себе хозяин. Хочу — к Аралу кочую, хочу — к Каспию.

Б е л о у с о в. Для себя стараешься, выходит?

Х а р у м б а е в. Для себя.

Б е л о у с о в. Ну, а если убьют?

Х а р у м б а е в. Зачем с утра такие слова говоришь?

Б е л о у с о в. Выходит, зря старался? Ты воевал, другие жить будут.

Х а р у м б а е в. Зачем зря? Брат есть, Халбай. Смышленый мальчишка. Все на лету схватывает. Умру — ему останется.

Б е л о у с о в. Уже лучше. Друзья есть?

Х а р у м б а е в. Мало.

Б е л о у с о в. Им останется.

Х а р у м б а е в. Никому не останется! Сам жить буду! Ты скажи лучше, русские зачем сюда приходят?

Б е л о у с о в. Смотря какие. Раньше купчишки, заводчики за деньгой шли.

Х а р у м б а е в. А теперь? Ну, ты вот?

Б е л о у с о в. Чтобы революция победила. Чтобы ты землю получил. Чтобы твой Халбай учиться пошел.

Х а р у м б а е в. Э-э, ты русский. Тебе Каракумы — зачем? Есть у меня земля, нет у меня земля — тебе не все равно?

Б е л о у с о в. Ералаш у тебя в голове, товарищ Дарбай. Придет время — поймешь. Революция, брат, она для всех одна. В России победила и здесь победит. Мы так считаем.

Х а р у м б а е в. Вы — кто?

Б е л о у с о в. Большевики. Ленин.

Х а р у м б а е в (разочарованно). Ленин где, Хорезм где!

Б е л о у с о в. Портрет у меня на стене видел?

Х а р у м б а е в. Ну.

Б е л о у с о в. Читал, что Ленин про Хорезм говорит?

Х а р у м б а е в. Не умею читать…

Б е л о у с о в, Ленин сказал: «Мы совершенно не хотим, чтобы хивинский мужик жил под хивинским ханом».

Х а р у м б а е в. Так и сказал?

Б е л о у с о в. Так и сказал.

Х а р у м б а е в (уважительно). Большой, видать, человек… Мудрый…

Б е л о у с о в. Вождь.

Х а р у м б а е в. Говоришь, Ленин тебя послал сюда?

Б е л о у с о в. Ленин.

Продолжают ехать в молчании, занятые каждый своими мыслями. Белоусов смотрит вперед. За редкими деревцами джиды начинается пустыня.

Х а р у м б а е в. Там, в Каракумах, три дня идти, четыре дня идти — города есть.

Б е л о у с о в. Большие?

Х а р у м б а е в. Как Хива… Больше… Кто построил, когда построил — даже старики не знают. Не веришь?

Б е л о у с о в. Верю. Отвоюемся — покажешь. Я, брат, люблю историю.

Х а р у м б а е в. Покажу. Я Каракумы кругом знаю. Устюрт ходил, Бетпакдала ходил…

Б е л о у с о в (напряженно вглядывается. Изменившимся голосом). Смотри, Дарбай. У тебя глаза зоркие…

Х а р у м б а е в. Где?.. Басмач, товарищ командир…

Б е л о у с о в. Отряд, внимание! Приготовить оружие!

Впереди стоит, широко расставив ноги, Курбан. В правой руке опущенная дулом вниз винтовка. Левой держит за повод коня. Поднимает винтовку, делая знак отряду остановиться.

Номер гостиницы. Востоковед бреется перед зеркалом, кончив бритье, укладывает электробритву в чехе, смотрит в зеркало, проводя рукой по щекам и подбородку. Внезапно замирает и медленно опускается на стул. Лицо искажено гримасой боли. Некоторое время сидит неподвижно. Потом судорожно шарит рукой в кармане пиджака, перекинутого через спинку стула. Вынимает плоскую пластмассовую коробочку, достает таблетку. Кладет в рот и запивает водой. Слышно, как кто-то отпирает дверь соседнего номера. Востоковед еще некоторое время сидит, собираясь с силами, затем встает и идет в ванную, захватив по пути полотенце.

Пускает воду, ополаскивает лицо. Смотрит в зеркало, вделанное над умывальником. Болезненное, изборожденное морщинами лицо с мешками под глазами. Неожиданно востоковед подмигивает своему отражению, изображение затуманивается и вновь обретает четкость. Теперь это лицо молодого офицера. Офицер чем-то раздражен.

О ф и ц е р. Тогда какого дьявола я торчу здесь? Ради ваших прекрасных глаз?

Просторная комната, сплошь застланная огромными коврами. Стены глухие, без окон, также завешаны коврами. Под потолком — хрустальная люстра. Она, как и трон, на котором восседает Джунаид, явно вывезена из Хивинского дворца. Джунаид растерян, но старается не подать вида.

О ф и ц е р. Будто у вас есть выбор!.. Без нас большевики сожрут вас в два счета. Не тяните, Джунаид.

Д ж у н а и д. А ты?

О ф и ц е р. Что я?

Д ж у н а и д. Разговоры, разговоры!.. Винтовки где? Патроны где?

О ф и ц е р. Караван пересек границу. На днях будет здесь.

Д ж у н а и д. На днях, на днях! Туркмен знает: слова — ветер в барханах. Шумит, песок в глаза сыплет.

О ф и ц е р. Я не обманываю, Джунаид.

Д ж у н а и д. Нас все обманывают. Мадраимхан, генерал Галкин, Асфандияр… Откуда знаю — ты не обманываешь?

О ф и ц е р. Зачем приезжают большевики?

Д ж у н а и д. Хитрый… Все знаешь…

О ф и ц е р. Струсили? Заигрываете?

Д ж у н а и д. Джунаиду — кого бояться? Пустыня большая. Всем места хватит. Живым… Мертвым!

Быстро выхватывает револьвер. Офицер его опережает. Дуло браунинга направлено в грудь Джунаида. Мгновенье буравят друг друга взглядами. Джунаид медленно вкладывает револьвер в кобуру.

Д ж у н а и д. Посмотри назад, инглиз.

Офицер осторожно оглядывается. Позади него стоит, держа его под прицелом маузера, Аннасаат.

Д ж у н а и д. Опусти оружие, Аннасаат, сынок. Не пугай гостя.

О ф и ц е р (злобно, с сарказмом). «Гостя…»

Сует браунинг в кобуру.

Д ж у н а и д. Собирайся, инглиз. Поедешь с Аннасаатом.

О ф и ц е р. Куда?

Д ж у н а и д. Большевиков встречать.

Аннасаат кивает на дверь. Офицер нехотя делает несколько шагов и едва не сталкивается с влетевшим ополченцем. Тот оборван, грязен, вытирает ладонью пот с лица. Тяжело переводит дыхание.

Д ж у н а и д (удивленно). Ха!?

О п о л ч е н е ц. Уф!.. Еле ушел… Всю ночь скакал… Конь не выдержал… Пешком добрался… Они идут, хан-ага.

Д ж у н а и д. Знаю.

О п о л ч е н е ц. Белоус, собака… Арестовать меня велел!..

Д ж у н а и д. Белоус — кто?

О п о л ч е н е ц. Командир отряда.

Д ж у н а и д. Узнал, сколько у них оружия?

О п о л ч е н е ц. Нет, хан-ага. Не смог. Арсенал русские охраняют.

Д ж у н а и д. Дурак! Зачем вернулся?

О п о л ч е н е ц. Не мог я… Они меня расстрелять хотели…

Д ж у н а и д. Ступай. Не узнаешь, сколько у них оружия, — здесь умрешь.

О п о л ч е н е ц. Хан-ага!..

Дорога, стиснутая высокими барханами. Посреди дороги в нескольких шагах от Курбана остановился отряд. Офицер и Аннасаат стоят на гребне бархана.

О ф и ц е р. С прибытием, господин Белоусов!

Б е л о у с о в. Почему остановили отряд?

О ф и ц е р. Мировая революция подождет. Сдавайте оружие.

Б е л о у с о в. Не много на себя берете?

Офицер подает знак. Из-за бархана поднимаются басмачи с ружьями наперевес.

О ф и ц е р. Считаю до трех.

Панорама по лицам красноармейцев.

О ф и ц е р. Раз…

Вскинули ружья, басмачи взяли на прицел бойцов.

О ф и ц е р. Два…

Высоко в небе чертит плавные круги коршун.

О ф и ц е р. Три!..

Звенящая, словно туго натянутая струна, тишина. Замерли бойцы. Белоусов, не торопясь, отстегивает кобуру, снимает портупею. Бросает под ноги Курбана.

Б е л о у с о в (спокойно). Сдаем оружие, ребята.

О ф и ц е р. Не сомневался в вашем благоразумии.

К Курбану приближается, ведя в поводу коня, Харумбаев. Отстегивает на ходу шашку и кобуру. Хочет бросить. Курбан протягивает руку. Поколебавшись, Харумбаев отдает ему оружие. Курбан взвешивает на руке кобуру и насмешливо смотрит на Харумбаева.

Х а р у м б а е в. Пикнешь — убью!

К у р б а н (усмехнувшись). Не бойся. Передай своим: не выдам. (Срывается на крик.) Проходи, чего стал?!

Один за другим проходят мимо Курбана красноармейцы. Падают на песок к ногам Курбана кобуры, винтовки, шашки. Офицер с усмешкой наблюдает с бархана.

О ф и ц е р. Вот теперь вы похожи на парламентеров, господин Белоусов.

Б е л о у с о в. Смеется тот, кто смеется последним.

Х а р у м б а е в (Курбану). Джунаиду, значит, служишь? Хорошо платит?

К у р б а н. Ты — мне?

Х а р у м б а е в. Дехканин, а с басмачами снюхался.

К у р б а н. Думаешь, по своей воле? Заставили…

Л е в и ц к и й. Нашел с кем разговаривать…

Б е л о у с о в. Спокойно, ребята. Спокойно…

Л е в и ц к и й. Сказать, чтоб мне этот шухер нравился, так нет же.

Басмачи окружают безоружный отряд и ведут по дороге.

А н н а с а а т. Хан-ага что скажет?

О ф и ц е р. Не твоя забота. Понял?

А н н а с а а т. Я понял. Посмотрим, как хан-ага поймет.

О ф и ц е р. Поехали.

Трогает коня.

А н н а с а а т. Куда? Здесь поедем. Напрямик ближе.

Дом Ахмедова. Входит шофер. Устало роняет пиджак на спинку стула. Оглядывается по сторонам.

А х м е д о в. Есть кто дома?

Видит на столе записку. Берет в руки. «Ушел к товарищу. Будем готовиться к экзаменам. Вернусь поздно. Ужин в холодильнике. Саат». Ахмедов кладет записку на стол. Снимает рубаху. Выходит из комнаты. Слышен плеск льющейся из крана воды. Часы бьют девять. Под ними в рамке фотография молодой женщины. Вытираясь, входит Ахмедов. Достает из шкафа пижаму. Открывает холодильник, достает бутылку кефира. Захлопывает дверцу. От сотрясения падает набок портрет. Ахмедов ставит его на место. Задерживает взгляд на лице женщины. Полой пижамы стирает пыль со стекла.

А х м е д о в. Запылилась, голубушка.

Садится к столу, наливает в стакан кефир. Пьет, продолжая задумчиво смотреть на портрет. Крупным планом лицо женщины. Изображение теряет четкость.

Шероховатая глинобитная стена. Выше над ней клочок неба с парящим коршуном. Прислонясь спиной к стене, сидит Таган, рядом с ним девочка.

Д е в о ч к а. Боюсь.

Всхлипывает.

Т а г а н. Не плачь. Наши придут скоро.

Д е в о ч к а. Ваши — кто?

Т а г а н. Красные.

Д е в о ч к а. А-а… Тебе больно?

Т а г а н. Звери они. Понимаешь?

Девочка отрицательно качает головой.

Т а г а н. Поймешь когда-нибудь.

Скрип отворяемой двери. В проеме — две фигуры. Аннасаат и ополченец. Аннасаат сильно толкает ополченца, и тот падает к ногам сидящих. Девочка, вскрикнув, вскакивает. Таган удерживает ее за руку. Ополченец бросается к двери, но она уже заперта. Яростно колотит в нее кулаками.

О п о л ч е н е ц. Убийцы! Палачи!

Т а г а н. Сапарбай-ака?

Ополченец оборачивается.

О п о л ч е н е ц. Таган? И ты здесь?

С новой силой барабанит в дверь.

Т а г а н. Не надо, Сапарбай-ака.

О п о л ч е н е ц. Чуяло мое сердце… Предупреждал тебя.

Т а г а н. Предупреждали…

О п о л ч е н е ц. Крепко ты меня подвел. Зачем обманул?

Т а г а н. Простите, Сапарбай-ака…

О п о л ч е н е ц. Прощай, не прощай, все равно теперь. А это кто?

Т а г а н. Гюль. В тугае встретил. Мама у нее умерла.

О п о л ч е н е ц. Время такое, голод…

Т а г а н. Что делать будем, Сапарбай-ака?

О п о л ч е н е ц. Помирать будем.

Т а г а н. А наши? Придут, выручат.

О п о л ч е н е ц. Жди!.. Выручат, как же!.. Знаешь, что Белоус сказал? Оба вы с Таганом изменники. Из Бадыркента вернусь, к стенке обоих.

Т а г а н. Правильно.

О п о л ч е н е ц. А?!.

Т а г а н. Все равно что изменники…

О п о л ч е н е ц. Вот и я говорю. Да и где им с Джунаидом сладить, сил мало, оружия…

Т а г а н. У большевиков сил мало? Да в арсенале пулеметов одних двадцать штук! Пять пушек, винтовки! А патронов видимо-невидимо! Сам видел.

О п о л ч е н е ц. Ври-ври.

Т а г а н. Не верите? Честное слово — правда… Басмачи меня знаете как били? Допытывались, сколько оружия в Хиве. Только я им ничего не сказал! Вы куда, Сапарбай-ака?

Ополченец поднимается, и, не обращая больше внимания на Тагана, идет к двери. Громко стучит. Дверь отворяется. Виден ухмыляющийся Аннасаат. Хлопает ополченца по плечу.

А н н а с а а т. Ну и хитер ты, сарт! Хитрее шакала. Иди, Джунаид тебя дожидается.

Уходят, заперев за собой дверь. Тягостное молчание. Девочка, ничего не понимая, смотрит на Тагана. Он подавлен. Тщетно пытается осмыслить случившееся.

Д е в о ч к а. Сапарбай тоже басмач, да?

Т а г а н. Отстань!

Девочка подходит к двери и приникает к щели. Видна площадь перед домом Джунаида. Басмачи вводят безоружных красноармейцев.

Д е в о ч к а. Смотри, смотри!

Т а г а н. Что там?

Д е в о ч к а. Смотри!

Т а г а н нехотя заглядывает в щель и замирает пораженный.

Т а г а н. Все, Гюль… Теперь уже никто не поможет…

Девочка его не слышит. Она, волнуясь все больше и больше, смотрит на площадь. Курбан снимает с лошади хурджуны с отобранными у красноармейцев винтовками. Подходит Аннасаат. Говорит что-то. Откинув полу халата, Курбан достает кубышку с насваем, протягивает Аннасаату. Крупно — лицо Курбана.

Д е в о ч к а. Ата! Ата-а-а!..

Курбан вздрагивает и оборачивается.

Магазин. Инспектор кончает писать. Протягивает акт Сапарбаю.

И н с п е к т о р. Прочтите и распишитесь. Копию оставьте себе.

Водрузив на нос очки, Сапарбай читает акт. Не отрываясь.

С а п а р б а й. Может, выпьете чего?

И н с п е к т о р. Благодарю. Дочитывайте.

С а п а р б а й. Я долго читать буду. Ишим! Сообрази коньячок, закусочку.

И ш и м. Хоп, сию минуту.

С а п а р б а й. По маленькой не помешает.

И н с п е к т о р. В конце акта будет приписка: завмаг пытался подкупить инспектора.

С а п а р б а й (снимает очки). Молод ты. В сыновья мне годишься. Мы в твои годы старших уважали.

Инспектор хочет что-то сказать, Сапарбай останавливает.

С а п а р б а й. Знаю, что скажешь. Время другое, люди другие… Все верно. В двадцатом мы магазины не проверяли. С басмачами рубились. Джунаида по Каракумам гоняли…

Ишим ставит на стол бутылку и закуску.

С а п а р б а й. Не хочешь, не пей. А я выпью.

Наливает в пиалу. Пьет. Снова углубляется в чтение акта. Видна написанная от руки страница акта. Строчки расплываются, образуя орнамент текинского ковра.

Ковер на стене в доме Джунаида. Качаются тени: лохматые, большеголовые — басмачей и островерхие, подтянутые — красноармейцев.

На троне восседает Джунаидхан. По обеим сторонам от него Аннасаат и офицер. Тут же несколько родовых вождей. Джунаид высокомерно глядит на стоящих посреди комнаты красноармейцев. Вдоль стен выстроились с винтовками наперевес басмачи.

О ф и ц е р. Джунаидхан слушает вас, господин Белоусов.

Б е л о у с о в (делает шаг вперед, подносит руку к карману гимнастерки. Басмачи вскидывают ружья). Чего испугались?

Достает конверт. Протягивает Джунаиду.

Б е л о у с о в. Ответ на ваше послание. Условия капитуляции.

О ф и ц е р. Чьей капитуляции?

Б е л о у с о в. Он у вас что — тронутый? Двадцать четыре часа на размышление. И категорически требую вернуть красноармейцам оружие!

Д ж у н а и д (вертит в руках конверт). День и ночь думать… Утром ответ?

Б е л о у с о в. Подождем до полудня.

Д ж у н а и д. Ружья вернуть?

Б е л о у с о в. Да.

Д ж у н а и д (одобрительно). Ты храбрый йигит, Белоус. Слышал — не верил. Теперь вижу — не обманывали. Думаешь, конец Джунаиду?

Б е л о у с о в. Думать нечего. Песенка спета.

Д ж у н а и д. Что говорит?

О ф и ц е р. Запугивает.

Б е л о у с о в. На этих надеешься? Зря. Не помогут.

Д ж у н а и д. Кто поможет?

Б е л о у с о в. Никто. Пора закрывать лавочку.

Офицер хватается за браунинг. Джунаид жестом его останавливает.

Д ж у н а и д. Что сказал?

О ф и ц е р. Не слушай его, хан!

Д ж у н а и д. Помолчи…

Б е л о у с о в. Думай, Джунаид. Еще есть время.

Д ж у н а и д. Много думай, мало думай — ответ один. Вот мой ответ, Белоус!

Рвет конверт и шныряет обрывки под ноги Белоусову. Родовые вожди как по команде хватаются за оружие. Опередив их, Харумбаев выхватывает из-за пазухи револьвер и стреляет в лампу. Лампа гаснет. Короткая схватка, озаряемая вспышками выстрелов.

Л е в и ц к и й. Ложись, гранату бросаю!

В той стороне, где сидел Джунаид и родовые вожди, грохочет взрыв. Падает выбитая взрывной волной дверь. По полуосвещенному коридору удирают басмачи. Мелькнула долговязая фигура офицера. Мелькнула и скрылась.

Тьма редеет. Видно, как Малов с Харумбаевым скручивают руки оглушенному Джунаиду. Верещагин бинтует Белоусову голову обрывком гимнастерки. Левицкий вполголоса окликает бойцов. Вдоль стены на четвереньках пробирается к выходу ополченец. У самого выхода его замечает Харумбаев. Хватает винтовку.

Х а р у м б а е в. Стой, собака!

Ополченец стремглав мчится по коридору и исчезает прежде, чем Харумбаев успевает выстрелить.

Х а р у м б а е в. Удрал, сволочь!

Л е в и ц к и й. Судьба играет человеком. Тот самый тип из Хивы, а?

Б е л о у с о в. Сапарбай?

Х а р у м б а е в. Он, товарищ командир. (Сокрушенно.) Жалко, я его раньше не заметил.

Л е в и ц к и й. Так он же у Джунаида за спиной прятался. Переводил, что командир наш говорил.

М а л о в. Делы… Раньше нас, выходит, сюды поспел?

Б е л о у с о в (явно слабея). Черт с ним. В Хиве разберемся. Коротков, Зленко, Сикорский — наблюдайте за дверью. Остальные сюда. Решим, что делать дальше.

Магазин. Инспектор испытующе смотрит на Сапарбая, Берет акт и засовывает его в портфель.

И н с п е к т о р. Ладно. Будем считать — не было ничего.

С а п а р б а й. Рахмат, сынок.

И н с п е к т о р. Не за что… Отец у меня погиб в двадцатых. Может, вместе воевали… А шуточки с коньяком бросьте!

С а п а р б а й. Так ведь от чистого сердца…

И н с п е к т о р. С чистым сердцем людей не обкрадывают. Засеку еще раз — на себя пеняйте. До свидания.

С а п а р б а й. До свидания, сынок. Спасибо. Почаще заглядывай.

И н с п е к т о р. Загляну, не беспокойтесь. И не раз.

С а п а р б а й. Гостем будешь.

Провожает инспектора до двери. Прощается. Крупным планом лицо Сапарбая. Он чем-то встревожен. Смотрит вслед инспектору, озабоченно мотает головой.

С а п а р б а й. Ишим! Сигнализацию проверь, закрываемся.

В магазин входит какая-то старушка. Сапарбай выпроваживает ее, подталкивая ладонями.

С а п а р б а й. Закрыт магазин, тетка. Завтра приходи.

С т а р у ш к а. Сдурел ты, что ли, Сапарбай? Какая я тебе тетка? Теща я твоя.

С а п а р б а й. Извини, старая, некогда. Срочное дело. Срочное, срочное. Дома поговорим.

Выпроваживает не перестающую удивляться старушку и запирает дверь.

Ночная Хива. Харумбаев идет по улице. Где-то рядом играет оркестр. Харумбаев ставит сетку на скамью и достает сигареты. Видит идущую с портфелем в руках пожилую женщину.

Х а р у м б а е в. Здравствуй, Курбановна.

Ж е н щ и н а. А, Халбай-ака! Добрый вечер.

Х а р у м б а е в. С работы? Разве не каникулы у вас?

Ж е н щ и н а. Для директора какие каникулы? Ремонт, учебники, новое оборудование… На рыбалку не поехали?

Х а р у м б а е в. Заартачился твой Таган.

Ж е н щ и н а. Разыгрываешь?

Х а р у м б а е в. Удивляюсь. В Ургенч ехали — бурчал всю дорогу, что рыбалка срывается. А вернулись, — ни в какую. Настроения, видишь ли, нет.

Ж е н щ и н а. А в Ургенч чего ездили?

Х а р у м б а е в. Встречали тут одного… Туриста.

Ж е н щ и н а. Наш?

Х а р у м б а е в. Из-за границы. Да вон он, легок на помине. Не оглядывайся, может, мимо пройдет.

В о с т о к о в е д. Добрый вечер, коллега. Гуляете?

Х а р у м б а е в. Променаж.

В о с т о к о в е д (кланяется женщине). Добрый вечер.

Ж е н щ и н а. Здравствуйте.

Х а р у м б а е в. Жена Ахмедова. Знакомьтесь.

В о с т о к о в е д. Рад…

Неловкая пауза. Чтобы как-то разрядить ее, Харумбаев берет востоковеда под руку, приглашая идти с собой.

Х а р у м б а е в. Хотите, ночную Хиву посмотрим? До свидания, Курбановна. Мужу привет.

Ж е н щ и н а. Сетку забыли, доктор.

Х а р у м б а е в. А?.. Ну да, сетка… Спасибо, Гюль. Спокойной ночи.

Ж е н щ и н а. До свидания.

Провожает мужчин долгим взглядом. Качает головой. Хочет идти и вдруг, словно вспомнив что-то, останавливается и пристально всматривается в спину удаляющегося востоковеда. Изображение мутнеет.

Площадь перед домом Джунаида. Сутуловатая спина офицера, пытающегося собрать разбежавшихся в панике басмачей.

О ф и ц е р. Трусливое стадо! Скоты!..

А н н а с а а т. Не кричи.

О ф и ц е р. Где этот?!.

А н н а с а а т. Кто?

О ф и ц е р. Кто отбирал оружие?

А н н а с а а т. Курбан отбирал.

О ф и ц е р. Где негодяй?

А н н а с а а т (нехотя). Вон там.

Возле глинобитной стены присел на корточки перед дочерью Курбан. Девочка обхватила его ручонками за шею. Что-то говорит, но слов не слышно.

О ф и ц е р. Эй, ты!..

Курбан не слышит.

О ф и ц е р. Позови его!

А н н а с а а т. Курбан!

Курбан оборачивается. Аннасаат манит его рукой. Курбан говорит дочери что-то успокоительное и идет к Аннасаату. Сбившись в кучу, басмачи наблюдают за происходящим. Курбан останавливается перед Аннасаатом и офицером.

О ф и ц е р. Ты принимал оружие?

К у р б а н. Ну я.

О ф и ц е р. Все сдали?

К у р б а н (пожимает плечами). Видели же… Все.

О ф и ц е р. Сволочь! (Сдерживает себя.) Где щенок?

К у р б а н. Кто?

О ф и ц е р. Мальчишка где, спрашиваю?

К у р б а н. Там, наверное…

О ф и ц е р (басмачам). Тащите сюда!

Двое басмачей волокут отчаянно упирающегося Тагана. Толкают к Курбану.

О ф и ц е р. К своим хочешь?

Таган молча глядит на него исподлобья.

О ф и ц е р. Ступай… Вдвоем идите!..

Курбан медлит.

О ф и ц е р. Ну, чего стоишь? У них ведь нет оружия!.. Иди!

Басмачи толкают пленников прикладами. Курбан медленно, с трудом переставляя ноги, идет рядом с Таганом. Кладет руку мальчику на плечо.

К у р б а н (шепотом). Подтолкну — беги со всех ног.

Т а г а н. А вы?

К у р б а н. И я… За тобой…

Все так же медленно проходят большую часть пути до дверей. Следом, чуть поотстав, крадутся вдоль стены басмачи.

К у р б а н. Беги!

Толкает мальчика. Таган бросается к двери и скрывается в доме. Звучит выстрел. Курбан вздрагивает и останавливается. Офицер хладнокровно посылает в него вторую пулю. Курбан оборачивается и, шатаясь, идет обратно, навстречу офицеру. Тот стреляет еще и еще до тех пор, пока Курбан не падает.

Г ю л ь. Ата-а-а!..

Женщина на ночной улице зябко передергивает плечами. Играет музыка. Идут мимо люди. Мирно мерцают сквозь листву фонари.

Ж е н щ и н а. Померещится же!.. (Уходит.)

Комната в доме Ахмедова. Насвистывая какую-то мелодию, входит Саат. Видит сидящего за столом Ахмедова.

С а а т. Дед? Давно пришел?

А х м е д о в. Порядком… Что, надоело зубрить?

С а а т. Надоело, не надоело… Я на минутку. Бабушка не приходила?

А х м е д о в. Загуляла бабушка.

С а а т. Ужинать будешь?

А х м е д о в. Подожду. Ты сам-то поешь.

С а а т. Неохота. Я, дед, побегу, пожалуй.

А х м е д о в. Мурад не звонил?

С а а т. Нет. Дейгиш у них, говорят.

А х м е д о в. Кто говорит-то?

С а а т. Шоферы рассказывали. Это опасно, как ты думаешь?

А х м е д о в. Дейгиш всегда опасно.

С а а т. Забавно получается: на Луну летаем, атом расщепили, а какую-то речонку никак обуздать не можем.

А х м е д о в. Аму — не какая-то речонка.

С а а т. Все равно… Турткуль смыла, Бируни затапливала. Средств каждый год пожирает…

А х м е д о в. Ишь, экономист. Может, в ирригационный пойдешь?

С а а т. Подумаю.

А х м е д о в. Подумай. По отцовским стопам, так сказать. Послушай, где-то у нас альбом был старый…

С а а т. Поищу.

Роется в книжном шкафу.

А х м е д о в. Насчет ирригационного — серьезно?

С а а т. А что?

А х м е д о в. Да так… Стоящее дело. Нашел?

С а а т. Вот он.

Достает альбом, стряхивает с него пыль.

А х м е д о в. Не пыли.

С а а т. Сам убирать буду.

А х м е д о в. Наубирал один такой… Давай сюда.

Раскрывает альбом. Перелистывает несколько страниц. Смотрит на старую выцветшую фотографию.

С а а т. Кто это, дед?

А х м е д о в. Белоусов.

С а а т. А… командир. Дед, я все спросить забываю — там, на обелиске, фамилия есть Харумбаев. Не родня нашему начальнику?

А х м е д о в. Брат.

С а а т. Да ну?

А х м е д о в. Вот тебе и «да ну!»… Халбай тогда в батраках бегал у бая… А Дарбай уже воевал. Замечательный был йигит. И Белоусов его уважал…

Смотрит на фотографию. Крупным планом лицо Белоусова. Лицо «оживает».

Комната в доме Джунаида. Прислонившись к стене, сидит Белоусов. Гимнастерка расстегнута и потемнела от крови. Рядом с командиром стоит на коленях Таган. Харумбаев выливает на ладонь немного воды из фляги и осторожно смачивает Белоусову лоб.

Х а р у м б а е в. Горит человек.

Белоусов с усилием открывает глаза.

Б е л о у с о в. Та…ган?..

Т а г а н (всхлипывает). Я, Борис-ака…

Б е л о у с о в. Прибежал, зайчонок…

Т а г а н. Простите меня, Борис-ака…

Б е л о у с о в. Ладно… Потом об этом… Дарбай…

Х а р у м б а е в. Я тут, товарищ командир.

Б е л о у с о в. Плохо дело… За командира останешься… Я… Ну, сам видишь… В общем, держаться до последнего… Понял? Если что — Джунаида пристрелишь.

Х а р у м б а е в. Ты не волнуйся, Борис-ака. Все сделаем… Отдохни.

Б е л о у с о в. Города твои… посмотреть… не довелось. Жалко.

Х а р у м б а е в. Еще съездим, командир!

Б е л о у с о в. Мне… видно… не суждено уж…

Снаружи доносится голос. Бойцы настораживаются. Харумбаев выпрямляется и идет к двери.

Л е в и ц к и й. Осторожно, Дарбай!

Снаружи перед дверью посреди площади стоит, размахивая белым платком, офицер.

О ф и ц е р. …бесполезно! Предлагаю сдаться!

Замершие в напряжении лица красноармейцев.

О ф и ц е р. За жизнь Джунаида отвечаете головой!

Безучастное внешне лицо Джунаида. Лишь лихорадочно блестят глаза под полуприкрытыми веками.

О ф и ц е р. Рядовым, гарантирую неприкосновенность!

К у щ о в. Вот гнида!

Л е в и ц к и й. Он гарантирует! Да я на ваши гарантии…

О ф и ц е р. Я жду!

Л е в и ц к и й. Вы слышали? Он уже-таки ждет!

Харумбаев поднимает руку с револьвером на уровень глаз, тщательно прицеливается.

Х а р у м б а е в. Получай, гад!

Стреляет. Офицер шарахается, падает, но тут же вскакивает и выбегает из опасной ионы. Слышен его срывающийся на визг голос.

О ф и ц е р. Тащите хворост. Камыш!.. Поджигайте дом!

Слышно, как истошно завывают, начиная новую атаку, басмачи.

Л е в и ц к и й. Ну, братишки, все. Теперь до последнего патрона…

В окутанных дымом дверях возникают фигуры атакующих. Их встречает залп. Басмачи падают. Но на их месте тут же вырастают новые. Харумбаев посылает в наступающих патрон за патроном. Спохватившись, смотрит на барабан. Осталось два патрона. Перешагивая через отстреливающихся лежа красноармейцев, идет в угол, туда, где притаился связанный Джунаид. Наклоняется над ним. Джунаид встречает его затравленным, ненавидящим взглядом.

Х а р у м б а е в. Ну, Гурбан-Мамед, смерть твоя пришла.

Направляет револьвер в лицо Джунаида. С силой, приданной отчаянием, Джунаид бьет связанными ногами. Харумбаев теряет равновесие. В то же мгновенье в комнату врываются басмачи. Харумбаев схватывается врукопашную с одним из басмачей. Оба падают и катаются по полу среди груды извивающихся в смертельном бою человеческих тел.

Залитые лунным сиянием улицы Ичан-Калы. Харумбаев и востоковед медленно идут по старому городу. Тишина нарушается лишь звуком их шагов и негромкими фразами, которыми они изредка обмениваются.

В о с т о к о в е д (задумчиво). Немного осталось на земле таких городов…

Х а р у м б а е в. Не так уж и мало…

В о с т о к о в е д. Вслушайтесь… Тишина… Всеобъемлющая, непоколебимая… Будто нет городов-гигантов… Неразрешимых проблем… Безудержной спешки. Просто тишина… Огромная… Исцеляющая…

Х а р у м б а е в. А вы сентиментальны.

В о с т о к о в е д. Возможно… Когда-нибудь и вы к этому придете.

Х а р у м б а е в. Не думаю… Сколько вам лет, коллега?

В о с т о к о в е д. Много. Только не пытайтесь объяснить все старческим возрастом.

Х а р у м б а е в. Не буду.

В о с т о к о в е д. Не обижайтесь. Когда год за годом вертишься в этом чертовом колесе… Вначале захватывает. Взлеты, падения, победы… Словом, — борьба… Видели кэтч? Хотя, — откуда? Это похоже. Ты — или тебя. Ты!.. Или тебя!.. Побеждаешь, а впереди — снова борьба. Приходилось вам испытывать такое чувство?

Х а р у м б а е в. Продолжайте.

В о с т о к о в е д. Хватаешь удачу за глотку. Держишь изо всех сил. Веришь: бороться — твое призвание, побеждать — твой удел. Прикидываешь миллионы вариантов, взвешиваешь все за и против… Спешишь сломя голову… Кто-то разорился? Туда и дорога! Пустил пулю в висок? Поделом! Выживают сильнейшие!.. Так устроена жизнь. Не нами устроена, не нам и переделывать…

Замолкает, задумчиво глядя на расстилающийся перед ним город.

В о с т о к о в е д (печально). Но приходит день…

Х а р у м б а е в. Не самый лучший день…

В о с т о к о в е д (словно не слыша). И начинаешь понимать…

Х а р у м б а е в. Что все суета сует.

В о с т о к о в е д. Да… Вы неплохо разбираетесь в психологии.

Х а р у м б а е в. Или в психиатрии. Не обижайтесь, пожалуйста.

В о с т о к о в е д. Вам знакомо это состояние?

Х а р у м б а е в. Понаслышке. Классика, понимаете? Но любопытно.

В о с т о к о в е д. Подают голос инстинкты. Инстинкты мохнатых предков.

Х а р у м б а е в. Тянет завыть на луну…

В о с т о к о в е д. Не угадали. Просто бросить все к черту и уехать. Подальше от городов… От цивилизации…

Х а р у м б а е в. Это одно и то же.

В о с т о к о в е д. Вам проще. Вы тут не до конца утратили связь с природой.

Х а р у м б а е в. Говорите уж прямо. Не доросли.

В о с т о к о в е д. И в этом ваше счастье. Завидую зам…

Х а р у м б а е в. В самом деле?

В о с т о к о в е д. Не надо, не смейтесь. Блажен, кому не надо возвращаться.

Х а р у м б а е в. Афоризм?

В о с т о к о в е д. Очень печальный афоризм.

Идут молча, занятые каждый своими мыслями.

Х а р у м б а е в. Зачем вы приехали?

В о с т о к о в е д. Не все ли равно?

Х а р у м б а е в. Можете не отвечать.

В о с т о к о в е д. Отчего же? Отвечу. Не теперь… Может быть, завтра…

Входят под арку ворот. Темнота. Лишь впереди серебристо мерцает стрельчатый свод. Гулко отдается эхо шагов под куполом.

В о с т о к о в е д. Несколько лет назад мне показали кладбище слонов. Слышали о таких?

Х а р у м б а е в. Приходилось.

В о с т о к о в е д. Впечатляюще. Сотни, тысячи скелетов… Гигантский склад слоновой кости…

Мы проникли в тайны элементарных частиц, рвемся в космос, трансплантируем сердце, накопили столько ядерной взрывчатки, что простым нажатием кнопки можно превратить в пар всю планету… Что мы знаем об интеллекте животных? Почему, чувствуя приближение смерти, слоны идут в определенное место? Какой инстинкт ведет их?

Х а р у м б а е в. Я вас, кажется, понял.

Останавливаются перед медресе Мухаммедаминхана. Мерцают, отражая лунный свет, изразцы. Где-то далеко перекликаются петухи-полуночники.

Х а р у м б а е в. Спрашивать, наверное, глупо. И все же: неужели нет надежды?

В о с т о к о в е д (отрицательно качает головой). Не делайте страшные глаза. И давайте перевернем пластинку.

Некоторое время стоят молча. Два неподвижных силуэта на матовом фоне залитой лунным сиянием площади. В тишину ненавязчиво вписывается заводской гудок.

В о с т о к о в е д. Завод?

Х а р у м б а е в. Заступает ночная смена.

В о с т о к о в е д. Как на корабле.

Х а р у м б а е в. Поэтично.

В о с т о к о в е д. Вы никогда не опаздывали на пароход?

Х а р у м б а е в. Нет, а что?

В о с т о к о в е д. Так…

Запрокинув голову, смотрит вверх. В зрачках отражается месяц.

Площадь перед домом Джунаида. Басмачи прикладами сгоняют в кучу пленных. Одежда на красноармейцах изорвана в клочья, окровавлена. Белоусов едва держится на ногах, опираясь на плечи Харумбаева и Верещагина.

Из дома выводят Джунаида. Вид у главаря банды растерзанный. Покачиваясь, как пьяный, делает несколько шагов. Отталкивает поддерживающих ею Аннасаата и офицера. Нетвердо ступая, идет к красноармейцам. Поравнявшись с Белоусовым, останавливается. Рывком запрокидывает голову.

В е р е щ а г и н. Не тронь, гнида!

Джунаид бешеными глазами глядит на красноармейца. Судорожно шарит по поясу, ища кобуру. Офицер протягивает свой браунинг. Не целясь, Джунаид стреляет в Верещагина. Красноармеец сгибается пополам, схватившись за живот. Джунаид стреляет еще и еще. Верещагин падает.

Х а р у м б а е в. В безоружных стрелять, собака!

Взвизгнув, Джунаид стреляет несколько раз в казаха. Харумбаев падает, как подкошенный. В упор Джунаид стреляет в Белоусова. Гремят беспорядочные выстрелы. Басмачи саблями добивают раненых. Аннасаат хватает Тагана за шиворот и отбрасывает в сторону. Мальчик ударяется о стену. Замирает, оглушенный. Пытается вскочить, но безуспешно, — Аннасаат вновь отталкивает его к стене.

А н н а с а а т. Не лезь под ноги, щенок!

Последние эпизоды трагедии: басмачи добивают раненых, обшаривают убитых, стаскивают сапоги. Перепуганная насмерть Гюль прижимается к телу отца. Несколько басмачей затаптывают тлеющий хворост. Джунаид, немного успокоившись, оборачивается к Аннасаату. Хочет что-то сказать, видит Тагана.

Д ж у н а и д. Пожалел?

А н н а с а а т. Со щенка какой спрос.

Пошатнувшись — удар о стену не прошел даром, — Таган поднимается на ноги.

Д ж у н а и д. Поди сюда!.. Смотри!.. Запомни! На всю жизнь запомни! Расскажи там… В Хиве. Пусть знают: Джунаиду с большевиками не по пути… Ступай!

Таган медлит.

Д ж у н а и д. Ну!..

Непослушными ногами Таган делает шаг. Второй. Оглядывается. Зловещие физиономии басмачей. Ухмылка на лице неизвестно откуда взявшегося ополченца. Умоляющие глаза Гюль. Таган возвращается. Берет девочку за руку.

Т а г а н. Пойдем со мной!

Д ж у н а и д. Можешь и отца прихватить!

Таган и Гюль идут через площадь. Гнетущая тишина, полная угрозы.

Д е в о ч к а. Боюсь.

Т а г а н. Не бойся.

Небо. Огромное. Без единого облачка. Раскаленное небо июня. Чертят плавные круги коршуны. Слышен нарастающий рокот мотора.

Д е в о ч к а. Что это?

Т а г а н. Где?.. Аэроплан!.. Наш аэроплан!..

Бежит, увлекая за собой девочку, к воротам. Оторопело наблюдают приближающийся самолет басмачи. Пилот делает вираж над крепостью. Отчетливо видны пятиконечные звезды на плоскостях. Самолет выходит на второй заход.

Резко снижаясь, пролетает над площадью. Дымящаяся полоса пулеметной очереди наискосок вспарывает площадь. Задевает стоящих, разинув рты, басмачей. Двое падают. Остальные шарахаются врассыпную. Взрывается бомба, усиливая панику. Неуклюжими прыжками скачет к коновязи Джунаид. Толчея у испуганно бьющихся лошадей. Офицер безуспешно пытается навести порядок. Его отталкивают. Он хватает брошенную кем-то винтовку и открывает по самолету огонь, выкрикивая ругательства. Аннасаат следует его примеру. Самолет вновь проходит на бреющем полете, осыпая басмачей пулями. Аннасаат со стоном опускается в а землю, хватается за ногу.

Беспорядочной толпой, отчаянно нахлестывая коней, мчатся из крепости басмачи.

Ночь. Улица современной Хивы. Харумбаев и востоковед возвращаются в гостиницу. Уже поздно. Почти во всех окнах темно. Горят лишь редкие уличные фонари, да впереди виден освещенный подъезд гостиницы.

Оба молчат. Слышна негромкая мелодия чанга. Поравнявшись с гостиницей, Харумбаев с усмешкой смотрит на спутника.

Х а р у м б а е в. На редкость содержательное молчание.

В о с т о к о в е д. Собеседник из меня никудышный.

Морщится. Стараясь делать это незаметно, массирует левую сторону груди.

Х а р у м б а е в. Сердце?

В о с т о к о в е д. Чуть-чуть. Хотите, посидим в номере?

Харумбаев отрицательно качает головой.

Х а р у м б а е в. Поздно. Да и отдохнуть вам надо. В другой раз посидим.

В о с т о к о в е д. Другого раза может не быть.

Х а р у м б а е в (пристально смотрит на востоковеда). Паясничаете?

В о с т о к о в е д. Нет.

Х а р у м б а е в. Так какого же черта!..

В о с т о к о в е д. Не кричите.

Х а р у м б а е в. Могу шепотом. Почему не вызовете врача? Какого черта слоняетесь до полуночи?

В о с т о к о в е д. Успокойтесь, коллега. Врач не скажет ничего нового.

Х а р у м б а е в. И что же?

В о с т о к о в е д. Ничего… Спокойной ночи.

Медленно идет к подъезду. Харумбаев провожает его взглядом до самой двери. Прежде чем открыть ее, востоковед оглядывается и, увидев Харумбаева, делает рукой прощальный жест.

Вестибюль гостиницы. Востоковед берет у администратора ключ.

А д м и н и с т р а т о р. Если что понадобится — позвоните. (Зевает). Я по вечерам за буфетчика.

В о с т о к о в е д. Пожалуй, бутылку минеральной. Я подожду.

А д м и н и с т р а т о р (разочарованно). И все?

В о с т о к о в е д. Ну и лимон, что ли?..

А д м и н и с т р а т о р. Сейчас.

Уходит. Сталкивается с инспектором, который опускается по лестнице.

И н с п е к т о р. С Ургенчем переговорил, спасибо.

А д м и н и с т р а т о р. Не за что.

Хочет идти, инспектор его удерживает.

И н с п е к т о р. Где Ахмедов живет, не подскажете?

А д м и н и с т р а т о р. Который?

И н с п е к т о р. Таган Ахмедов.

А д м и н и с т р а т о р. На Амин-Чорсу. Второй дом от «Индпошива» налево. Знаете, где Амин-Чорсу?

И н с п е к т о р. Найду…

В о с т о к о в е д. Простите…

И н с п е к т о р. Вы мне?

В о с т о к о в е д. Да. Вы хорошо знаете Ахмедова?

А д м и н и с т р а т о р. Он приятель моего отца, а что?

В о с т о к о в е д. Нет, ничего. Ваш отец жив?

И н с п е к т о р. Погиб в двадцать четвертом году. Что-нибудь передать Ахмедову?

В о с т о к о в е д. Привет, если уж вам так хочется.

И н с п е к т о р. Передам. (Идет к выходу.) А от кого?

В о с т о к о в е д. Он поймет сам.

И н с п е к т о р (пожимает плечами). Хорошо.

Инспектор уходит. Востоковед, морщась, опускается на диван. Массирует ладонью левую сторону груди. Задумчиво глядя перед собой.

В о с т о к о в е д. Таган Ахмедов…

Юрта. Кошма над входом откинута, виден песчаный берег большого арыка, широкая полоса коричневатой воды и поросший кустарником и деревьями противоположный берег. Аннасаат и офицер играют в пачиз, перебрасываясь короткими фразами. Джунаид наблюдает за игрой со стороны, пропуская сквозь пальцы костяшки четок. Проиграв очередную ставку, офицер поднимается.

О ф и ц е р. Не везет сегодня.

А н н а с а а т. Играть уметь надо. А, хан-ага?

О ф и ц е р. Доигрались, кажется.

Д ж у н а и д. Доигрались, не доигрались, — не твоя забота. Думаешь, ты умнее всех?

А н н а с а а т. Объясни ему, хан-ага: пастухов много — овцы с голоду дохнут. Зимой его послушались — даром под Хивой проторчали. Сколько йигитов погубили зря.

О ф и ц е р. Стыдитесь! Горстки большевиков испугались.

А н н а с а а т. Ты, инглиз, кто такой? Трусами нас называешь? Кто говорил: «Главный большевик умер. Без Ленина большевики — комок глины. Хивинцы сами ворота откроют»? Открыли! Весь город винтовки взял! Хорошо еще — ушли вовремя…

О ф и ц е р. Сами виноваты!..

Д ж у н а и д. Хватит! Когда пашня твердая, бык на быка злится.

Снаружи доносится шум. Входит ополченец.

О п о л ч е н е ц. Комсомольцев там привели, хан-ага.

Д ж у н а и д. Кто такие?

О п о л ч е н е ц. Кто знает? В лодке плыли. Ну, а мы даргу — на мушку, а этих — сюда приволокли. Знакомый есть.

А н н а с а а т. Кто?

О п о л ч е н е ц. Да Таган же. Ну тот, из Бадыркента отпустили которого.

Д ж у н а и д. Козленку жить надоест — чабана бодает. Сам пожаловал…

На берегу вдоль арыка басмачи выстраивают взятых в плен комсомольцев. У одного под мышкой рубаб.

Д ж у н а и д. Бахши?

О п о л ч е н е ц. Какое там!.. Учиться, говорит, собрался. В Ташкент.

Д ж у н а и д. Далеко собрался.

О п о л ч е н е ц. Вот и я говорю, подохнуть и без музыки можно. А он все бросил, а ее рубаб держится.

Д ж у н а и д. Таган который?

О п о л ч е н е ц. Вон он, от конца вторым стоит.

Д ж у н а и д. Подрос, щенок… Не узнать… Аннасаат!

А н н а с а а т. Что, хан-ага?

Д ж у н а и д. Пойди, сынок, успокой гостей.

А н н а с а а т. Всех?

Д ж у н а и д. Ну… Оставь одного. Другим пусть расскажет. Чтоб неповадно было.

А н н а с а а т. Хорошо, хан-ага.

Идет к пленным. Увидев его, стоящие поодаль басмачи начинают ухмыляться.

Б а с м а ч. Вот потеха сейчас начнется!

А н н а с а а т. Кто такие?

Пленные молчат.

А н н а с а а т. А, старый знакомый. В гости пожаловал, да? Или не узнаешь?

Т а г а н. Нет!

А н н а с а а т. Зачем кричишь? Тут не Хива. Митинг-питинг нет.

О ф и ц е р (Джунаиду). Забавно. Хочешь, хан, развлечься?

Д ж у н а и д. Стар я для таких развлечений. Был бы помоложе…

О ф и ц е р (удивленно смотрит на Джунаида). Хм… Ты не так меня понял, хан. Смотри.

Идет из юрты. Подойдя к пленным, трогает Аннасаата за плечо. Тот удивленно оглядывается.

О ф и ц е р. Дай-ка я с ним поговорю. (Приподнимает пальцами голову Тагана за подбородок. Ласково.) Не бойся, Таган. Тут все свои. А этих мы все равно расстреляем.

Т а г а н. Отстань. Не верьте ему, йигиты!

О ф и ц е р. Молодец, молодец… Вот это выдержка. Отойдем в сторонку, Таган. Не будем Аннасаату мешать.

Т а г а н. Никуда не пойду!

О ф и ц е р. Да хватит же, хватит. Пойдем.

Берет Тагана за руку, резко выворачивает ее. И так, словно обнимая, ведет в сторону. Таган безуспешно сопротивляется.

А н н а с а а т. Разговор короткий хорош. Кто к нам перейти хочет, шаг вперед.

Комсомольцы хмуро молчат. Ни один не шелохнулся.

А н н а с а а т. Ну?.. Никто не хочет?.. Ладно.

Жестом подвывает двух басмачей.

А н н а с а а т. Этих двоих. Спиной к спине.

Басмачи хватают двух крайних юношей, привязывают их локтями друг к другу. Один смотрит в небо, другой опустил голову. По лицу бегут слезы.

А н н а с а а т. В последний раз спрашиваю! Ты?

Толкает первого юношу дулом револьвера.

Ю н о ш а. Нет!

Аннасаат дулом револьвера запрокидывает голову второму.

А н н а с а а т. Ты?

Юноша отрицательно мотает головой.

А н н а с а а т. Жить надоело? Дурак!..

Отступает назад и подает басмачам знак. Басмачи сталкивают пленников в воду. Некоторое время смотрят с берега, взяв винтовки на изготовку.

Б а с м а ч. Готовы.

А н н а с а а т. Не передумал, музыкант?

Парень молчит.

А н н а с а а т. Пропадешь… Плюх — и готово… Даже пулю не истратим. Что молчишь? Ладно, еще подумай.

Подает басмачам знак. Те готовят очередные жертвы. Подталкивают к самому краю обрыва.

А н н а с а а т. Решай, музыкант. После них — ты пойдешь.

Кивает басмачам. Те сталкивают пленных в воду.

О п о л ч е н е ц. Говорил — тамаша будет.

Д ж у н а и д. Веселья захотел?

О п о л ч е н е ц. Да скучно ведь, хан-ага.

Д ж у н а и д. Безоружных убивать — плохая тамаша. В бою — другое дело. Опусти кошму.

О п о л ч е н е ц. А?

Д ж у н а и д. Кошму опусти, дурак!

Ополченец сломя голову кидается к выходу и опускает кошму.

А н н а с а а т. Ну, согласен, бахши?

Т а г а н. Я согласен!

А н н а с а а т (поражен). Ты?!.

Т а г а н. Да. Только Карима отпустите. Сын у него недавно родился.

О ф и ц е р. Похвально, похвально…

А н н а с а а т. Ты — к нам?

Т а г а н. Сказал же! Отпустите Карима!

К а р и м. Таган!

Т а г а н. Молчи, Карим!

А н н а с а а т. Отпустим, а, инглиз?

О ф и ц е р. Погоди.

Подходит вплотную к Кариму.

О ф и ц е р. Что же молчал про сына? Мы не палачи. Отпустим, так и быть… Только…

Кивком подзывает басмача. Берет у него нож. Протягивает Кариму.

О ф и ц е р. Держи.

К а р и м. Зачем?

Машинально берет нож, продолжая в другой руке сжимать рубаб.

О ф и ц е р. Видишь Тагана? Он предатель. Он вас сюда заманил. Отпустим тебя — какая нам от него польза? Убей Тагана!

К а р и м. Я?

О ф и ц е р. И ступай на все четыре стороны! Веди его сюда, Аннасаат.

Таган решительно подходит к Кариму и офицеру. Они стоят в нескольких шагах от обрыва. Останавливается перед Каримом.

Т а г а н. Прощай, Карим.

К а р и м. Ты что, братишка?

Таган резко оборачивается и с криком «Беги, Карим!» бросается на офицера. Завязывается схватка. Карим, остолбенев от неожиданности, озирается по сторонам. От юрты к нему бежит ополченец. Басмачи и Аннасаат безуспешно пытаются разнять дерущихся. Ополченец уже в двух шагах. Карим размахивается рубабом и бьет ополченца по голове. Рубаб разлетается вдребезги. Ополченец ошалело хватается за голову. Опомнившись, быстро достает из кобуры револьвер.

К а р и м. Не подходи! Зарежу!

Ополченец разряжает в него револьвер. Карим падает. Дерущихся наконец разнимают. У офицера растерзанный вид, по щеке струйкой сбегает кровь.

О п о л ч е н е ц. Вот так тамаша!

О ф и ц е р. Заткнись, недоносок!

Расстегивает кобуру. Аннасаат хватает его за руку.

А н н а с а а т. Э, нет, инглиз. Не пойдет так.

О ф и ц е р (бешено). Пусти!

А н н а с а а т. Брось игрушку. Хан-ага велел одного оставить в живых.

Офицер оглядывается на юрту.

О ф и ц е р. Джунаид не узнает.

А н н а с а а т. Узнает. Я скажу.

Чертыхнувшись, офицер уходит в сторону юрты.

А н н а с а а т. Везет тебе, парень. Второй раз везет. Иди. Инглизу на глаза не попадайся — шкуру спустит. Или, чего встал?

Медленно, все еще не веря в избавление, Таган идет прочь. Отойдя на некоторое расстояние, бросается в воду и плывет к противоположному берегу.

О п о л ч е н е ц. Зря отпустили.

А н н а с а а т. Свои расстреляют. А не расстреляют — ему хуже.

Дом Ахмедова. В прихожей у телефона стоит Саат. Оглядывается на гостиную, где за столом сидит, уткнувшись в газету, Ахмедов. Убедившись, что дед поглощен чтением, набирает номер.

С а а т (вполголоса). Бону? Это я. Не мог раньше. Прости. Что? Ушел? Да это же здорово! Ну хоть на полчасика. Ладно? Все-все. Бегу.

Осторожно кладет трубку. Оглядывается на деда. Тот продолжает читать. Крадется к двери.

А х м е д о в. Возьми ключ.

С а а т (вздрагивает). А?

А х м е д о в. Ключ, говорю, возьми с собой. Не будить же весь дом, когда вернешься.

С а а т. Ну, дед! Нечестно подслушивать!

А х м е д о в. А ты не бубни, как барабан. Иди, а то еще раздумаю.

С а а т. Чао, дед.

Уходит. Ахмедов, улыбаясь, качает головой. Смотрит на часы.

А х м е д о в. Задержалась, гуляка.

Слышны чьи-то голоса. Ахмедов встает и идет к двери. Входит женщина и инспектор.

Ж е н щ и н а. Смотри, кого я привела!

А х м е д о в. Постой, постой… Вилен?

И н с п е к т о р. Я, Таган-ака. Здравствуйте.

Обнимаются. Похлопывая инспектора по спине, Ахмедов ведет его в комнату.

А х м е д о в. Давай сюда пиджак. Сюда к столу садись. Экий великан вымахал! Давно в наших краях?

И н с п е к т о р. С неделю. А в Хиву сегодня приехал.

А х м е д о в. Сообрази-ка там что-нибудь, начальница.

Ж е н щ и н а. Потерпите, я быстренько.

И н с п е к т о р. Начальница?

А х м е д о в. Она понимает, о чем я. На старости лет в начальство полезла.

Ж е н щ и н а. Да не слушай ты его! Наговорит. В райкоме предложили…

А х м е д о в. А ты и рада стараться!

Ж е н щ и н а. Так ведь…

А х м е д о в (шутливо). Ладно-ладно, после ужина оправдываться будешь. Или голодом уморить решила?

Ж е н щ и н а. Видели такого? А ведь седьмой десяток идет.

Уходит на кухню.

И н с п е к т о р. В начальство значит?

А х м е д о в. Директором школы назначили. Ну и — ни днем, ни ночью покоя не знаем. Ладно, ты о себе расскажи. Надолго пожаловал?

И н с п е к т о р. Надолго, Таган-ака. Работать здесь буду.

А х м е д о в. На какой должности?

И н с п е к т о р. Главный инспектор по торговле.

А х м е д о в. Ишь ты… Ну, а мать как поживает? Сюда не собирается?

И н с п е к т о р. Не поймешь ее. То хочет, то не хочет.

А х м е д о в. А ты не осуждай. Ей, брат, с тобой столько хлебнуть пришлось всякого — одна она знает да мы.

И н с п е к т о р. Я и не осуждаю.

А х м е д о в. Правильно. Семью с собой привез?

И н с п е к т о р. Куда? Сам по гостиницам мыкаюсь.

А х м е д о в. Прямо к нам. А что? Мурада неделями не бывает, Саат на днях экзамены сдавать едет. Ты его не видел еще?

И н с п е к т о р. Откуда?

А х м е д о в. Большущий вымахал. Выше меня. Десятилетку окончил. Вот в институт посылаем.

И н с п е к т о р. Бежит время.

А х м е д о в. Не говори. Давно ли тебя на руках держал? Имя придумывали. А хорошее я тебе имя дал?

И н с п е к т о р. Мама часто об этом времени вспоминает. И об отце…

А х м е д о в. Отец у тебя отличный был человек. Жил красиво и погиб как герой. Думаешь, мать не могла за другого выйти? Многие ее сватали. Всем отказала.

Хозяйка, ну скоро ты там?

Ж е н щ и н а (из кухни). Иду.

Входит, неся рюмки и закуску. Ставит на стол. Ахмедов ей помогает.

Ж е н щ и н а. А я иностранца вашего видела.

А х м е д о в. Да ну? И как он тебе?

Ж е н щ и н а. Никак. Странный какой-то.

А х м е д о в. Странный, говорить? Ну, неси выпивку.

Вестибюль гостиницы. Входит Сапарбай со свертком в руках. Озирается.

С а п а р б а й. Эй! Есть тут кто?

Подходит к стойке. Видит журнал регистрации приезжих. Раскрывает.

С а п а р б а й. Каримов, Каримов… Ага, вот… Каримов Вилен, год рождения 1924, место рождения город Хива…

Захлопывает журнал. Бессмысленно смотрит прямо перед собой.

С а п а р б а й. Так… Не зря лицо показалось знакомо… Сын Карима… Ну и дела!..

Снова заглядывает в журнал.

С а п а р б а й. Комната 23.

Оглядывается по сторонам и быстро идет к лестнице. Поднимается на второй этаж. Останавливается перед дверью с табличкой 23. Негромко стучит. Не получив ответа, стучит снова уже погромче. Отворяется дверь соседнего номера. Выходит востоковед.

В о с т о к о в е д. По-моему, он ушел.

С а п а р б а й. Извините за беспокойство.

В о с т о к о в е д. Пустое. У вас случайно нет спичек?

С а п а р б а й (достает спички). Берите. Я все равно не курю.

В о с т о к о в е д. Несколько штук, если не возражаете.

Отсыпает спички. Сапарбай все пристальнее всматривается в его лицо. Востоковед возвращает коробок. Глаза встречаются. Несколько мгновений оба рассматривают друг друга.

В о с т о к о в е д (удивленно). Сапарбай?!

С а п а р б а й (удивлен не меньше востоковеда). Ты?.. Нет!.. Не может быть!..

Востоковед распахивает дверь.

В о с т о к о в е д. Входи, раз уж встретились. Поговорим.

Все еще не пришедший в себя Сапарбай машинально входит в номер. Дверь закрывается. Слышны приглушенные голоса востоковеда и Сапарбая.

В о с т о к о в е д. Не думал, что тебя увижу. Садись, в ногах нет правды.

С а п а р б а й. Говорили, умер ты… Зачем приехал?

В о с т о к о в е д. Поторопились. Как видишь, жив.

Утро. Берег озера. К песчаной отмели спускаются густые заросли джиды. Аннасаат и офицер стоят у самой воды. Офицер снял рубаху и с удовольствием подставляет спину лучам солнца.

А н н а с а а т. Зачем позвал?

О ф и ц е р. Спешишь?

А н н а с а а т. Нет.

О ф и ц е р. Утро какое… Правильно, что не спешишь.

А н н а с а а т. Зачем позвал, говори.

О ф и ц е р. Разговор есть.

А н н а с а а т. О чем?

О ф и ц е р. О жизни.

А н н а с а а т. Говори.

О ф и ц е р. Скажу.

Садится на песок и стаскивает сапоги.

О ф и ц е р. Купаться будешь?

А н н а с а а т. Не буду.

О ф и ц е р. Плавать не умеешь?

А н н а с а а т. В Каракумах где плавать?

О ф и ц е р. Логично.

А н н а с а а т. А?

О ф и ц е р. Правильно, говорю. Садись, дело есть. Как дальше жить будешь?

А н н а с а а т. Как все.

О ф и ц е р. Не получится. Время не то. Теперь каждый сам за себя.

А н н а с а а т. И что?

О ф и ц е р. Джунаиду — каюк. Кончился Гурбан-Мамед.

А н н а с а а т. Каракумы большие.

О ф и ц е р. Не помогут Каракумы. Ну, месяц прятаться будет. Ну, два месяца. Все равно разыщут большевики.

А н н а с а а т. Мне — зачем говоришь? Джунаиду скажи.

О ф и ц е р. Бесполезно. Джунаид все потерял. Басмачеству конец — Джунаиду конец. Да и черт с ним. Не слушал меня, а теперь уже поздно. Уходить надо.

А н н а с а а т. Иди. Кто держит?

О ф и ц е р. Пойдешь со мной?

А н н а с а а т. Куда?

О ф и ц е р. В Афганистан.

А н н а с а а т. Не пойду.

О ф и ц е р. Ну и дурак. Что тут тебя ждет? Хлопнут как миленького.

А н н а с а а т. Что на лбу написано, то и будет.

О ф и ц е р. Подумай. Время есть.

А н н а с а а т (упрямо). Сказал — не пойду никуда!

О ф и ц е р. Ну, как хочешь. Хотел тебе же лучше сделать. Считай, не было у нас разговора.

А н н а с а а т. Не бойся. Болтать не стану.

Уходит. Из зарослей бесшумно поднимается ополченец. Вскидывает к плечу винтовку. Оглядывается на офицера. Тот кладет руку на ствол винтовки, пригибает к земле.

О ф и ц е р. С ума сошел? Услышат.

О п о л ч е н е ц. Не продаст?

О ф и ц е р. Не должен. Не поверит ему Джунаид.

Наклонился к уху ополченца и что-то шепчет. Лицо ополченца расплывается в злорадной ухмылке.

О п о л ч е н е ц. Ну, инглиз! Ислам Ходжа лучше не придумает!

Поляна в тугаях. Басмачи свертывают коши, вьючат лошадей. Царит оживление, как всегда перед выступлением в поход. Из еще не убранного белого коша выходит Джунаид. Он чем-то встревожен. Следом за ним появляется офицер.

Д ж у н а и д (раздраженно). Нашли?

О п о л ч е н е ц. Все обшарили. Нету.

Д ж у н а и д. Ищите! Пошевеливайтесь, выродки! Живого или мертвого, найдите Аннасаата!

О п о л ч е н е ц. Стараемся, хан-ага.

О ф и ц е р. Войдем в юрту, Джунаидхан.

Д ж у н а и д. А?

О ф и ц е р. Разговор есть.

Д ж у н а и д. Здесь говори!

О ф и ц е р. Как знаешь.

Наклоняется к уху Джунаида, шепчет. По лицу Джунаида пробегает судорога.

Д ж у н а и д. Ты врешь, собака!

О ф и ц е р. Я не хотел тебе этого говорить. Но мы зря теряем время.

Д ж у н а и д. Ты трусишь. Хочешь поскорее уйти отсюда.

О ф и ц е р. Хочу. Я не Аннасаат. Мне нечего здесь делать.

Д ж у н а и д. Врешь! Врешь!.. Врешь!..

О ф и ц е р (пожимает плечами). Твое дело — верить, не верить.

Д ж у н а и д. С огнем играешь, инглиз!

Внезапно успокаивается. Негромко, чеканя каждое слово:

Д ж у н а и д. Если ты прав… Если Аннасаат бежал к большевикам… Мы повернем обратно.

О ф и ц е р. Ты сошел с ума!

Д ж у н а и д. Пусть! Я вернусь в Бадыркент. Если будет надо, я вернусь в Хиву. Аннасаат не уйдет от меня! Я вырежу весь его род до седьмого колена!

О ф и ц е р. Одумайся, Джунаидхан!

Д ж у н а и д. Все. Я сказал.

Номер в гостинице. Востоковед и Сапарбай сидят за столом. Перед ними бутылка с яркой наклейкой и фужеры. Бутылка наполовину пуста.

С а п а р б а й. Аллахом клянусь, это все он. Придумал он. Джунаида растравил он.

В о с т о к о в е д. Я знаю.

С а п а р б а й. Я говорил ему: «Не играй с Гурбан-Мамедом! Джунаид — бешеный, разойдется — никто не остановит». А он…

В о с т о к о в е д. Не надо. Давай выпьем лучше.

С а п а р б а й. Давай…

Наливает в фужеры. Поднимают. Востоковед задумчиво смотрит сквозь свой фужер. Искаженное преломлением расплывчатое лицо Сапарбая. Двоится, троится…

В о с т о к о в е д. Не нужно ворошить прошлое. Оно не вернется. И ошибок не исправить… И не вернуть близких… Так уж устроена жизнь. Нам лишь кажется, что мы находим, на самом деле мы только теряем…

Расплывчатые пятна лиц обретают четкость. Угрюмые, встревоженные лица дайхан. На лицах пляшут отблески догорающего пожара. Расталкивая дайхан, сквозь толпу пробирается Аннасаат.

А н н а с а а т. Кто?.. Кто поджег?..

С т а р и к-д а й х а н и н. Мужайся, сын мой.

А н н а с а а т. Где жена?.. Сын?!.

С т а р и к-д а й х а н и н. Нас тут не было… Когда прибежали, сгорело все… Говорят, тебя искали… Мужайся, Аннасаат, аллах дал, аллах взял…

А н н а с а а т. Аллах… Лжец твой аллах!.. Русские жгут мусульман.

С т а р и к-д а й х а н и н. Русские не приходили, Аннасаат. Гурбан-Мамед сжег твой дом.

А н н а с а а т. Кто?.. Джунаидхан?..

От толпы отделяется басмач. Кладет руку на плечо Аннасаату.

Б а с м а ч. Пойдем отсюда, Аннасаат. Вернется Джунаид — несдобровать тебе.

А н н а с а а т. Ты?!.

Б а с м а ч. Я ушел от Гурбан-Мамеда. Он обманул нас.

А н н а с а а т. Обманул?

Б а с м а ч. Да. Обещал райскую жизнь, а сам… Тебя искали весь день. А когда не нашли, Гурбан-Мамед приказал возвращаться… Джунаид убил всех твоих родственников. Жену с сыном приказал запереть в доме и поджечь.

А н н а с а а т. Джунаид?

Б а с м а ч. Да. Я сказал себе: если вожак взбесился — всей стае конец.

А н н а с а а т. За что?.. За что?!.

Б а с м а ч. Ты ушел от него.

А н н а с а а т. Я?.. Ушел?..

Б а с м а ч. А разве нет?

А н н а с а а т. Нет!.. В тугае кто-то напал сзади. Ударил по голове… Больше ничего не помню. Очнулся — в кустах. Все ушли. Даже конь.

Б а с м а ч. Гурбан-Мамед велел пристрелить. «У изменника, — говорит, — и конь враг!» Стали стрелять, а он ускакал. Ранили только. Джунаидхан…

А н н а с а а т. (не слушая). Столько лет верой и правдой… На смерть за него шел… Себя не щадил… людей не щадил… А он… Где твоя винтовка?

Б а с м а ч. Ты что задумал?

А н н а с а а т. Дашь?

Б а с м а ч. Возьми… Мне она на что теперь?

А н н а с а а т. Спасибо.

Б а с м а ч. Пойдем. Одежду перемени. Поешь.

А н н а с а а т. Вернусь — за все отблагодарю.

Б а с м а ч (усмехнулся). Не спеши. Все равно не успеешь.

А н н а с а а т. Почему?

Б а с м а ч. Шлепнут меня большевики. Еще до твоего возвращения.

В доме Ахмедовых. Поздний ужин. Среди тарелок — так и не раскупоренная бутылка водки. Ахмедов, женщина и инспектор пьют чай.

А х м е д о в. Вот уж не думал, инспектор — и вдруг трезвенник.

И н с п е к т о р. Удивляетесь?

А х м е д о в. Да нет.

И н с п е к т о р. Будете настаивать — выпью.

А х м е д о в. Не буду. Завари-ка еще чайку, хозяюшка.

Ж е н щ и н а. Давай чайник сюда.

Уходит.

И н с п е к т о р. Таган-ака…

А х м е д о в. Да?

И н с п е к т о р. Давно спросить собирался… вы видели, как отец погиб?

А х м е д о в. Да.

Некоторое время оба молчат. Слышно, как на кухне возится с чайником жена Ахмедова.

А х м е д о в. Ну, что же ты?

И н с п е к т о р. Что?

А х м е д о в. Спрашивай, не стесняйся. Не ты первый… (Усмехается.)

И н с п е к т о р (укоризненно). Таган-ака!

А х м е д о в. Ладно. Не ерзай. Любой бы на твоем месте спросил.

И н с п е к т о р. А может, не надо?

А х м е д о в. Полвека, считай, прошло. А так и не разобрался, повезло мне или наоборот — не повезло. Наверное, повезло все-таки.

Кабина самолета. Позади пилота поместился Таган. На обоих огромные летные очки. Оба внимательно разглядывают простирающуюся внизу пустыню. Из-за шума мотора приходится кричать.

П и л о т. С самолета стрелять приходилось?

Т а г а н. Какая разница?

П и л о т. Есть разница.

Далеко внизу движется по пескам отряд.

Т а г а н. Смотри, смотри!

П и л о т. (Подносит к глазам бинокль). Наши.

Снижается и проходит над отрядом. Кавалеристы машут буденовками, руками.

Т а г а н. Ибрагимов пошел.

П и л о т. А не Шайдаков?

Т а г а н. Шайдаков севернее.

П и л о т. Теперь к границе пойдем. Нравится летать?

Т а г а н. Голова болит.

П и л о т. С непривычки. Пройдет. Кончим воевать, куда учиться пойдешь?

Т а г а н. Не надо!

П и л о т. Что?

Т а г а н. Не спрашивай!

П и л о т. Вот чудак! Хочешь летчиком стать?

Т а г а н. Не хочу!

П и л о т. А зря.

Т а г а н. Пусть. Смотри!

По лощине между барханов скачут всадники в лохматых чугурмах.

П и л о т (не отнимая от глаз бинокль). Басмачи. К границе прорываются гады. Приготовься. Стрелять будешь.

Т а г а н достает откуда-то из-под ног ручной пулемет и устанавливает на турели, приваренной к борту самолета.

Т а г а н. Наших предупредить надо.

П и л о т. Пугнем для начала. Давай!

Направляет машину вниз. Таган открывает огонь. Пули ложатся с большим упреждением. Таган швыряет гранату. Она рвется рядом с басмачами. Шарахаются, сбрасывая всадников, лошади. Банда рассыпается.

П и л о т. Видел, как пули легли?

Т а г а н. Видел. Теперь не промажу.

Пилот смотрит на приборную доску и качает головой.

Т а г а н. Давай, пока не ушел!

П и л о т. Бензин на исходе. Придется на заправку лететь.

Т а г а н. Уйдут! Сам же видел — граница рядом.

Пилот колеблется.

Т а г а н (умоляюще). Меня оставь там. А сам лети на заправку. Я задержу. Всю жизнь проклинать себя буду, если уйдут!

П и л о т. А, была — не была!

…Самолет на бреющем полете сваливается на головы басмачам. Проносится, поливая огнем, сбрасывает гранату и скрывается за гребнем бархана. Среди басмачей вспыхивает паника. Они вновь рассыпаются в разные стороны, но Джунаид и офицер, угрожая оружием, собирают их. Сапарбай трусливо озирается по сторонам.

С а п а р б а й. Опять прилетит.

О ф и ц е р. Не трясись, баба! Винтовка на что? Стреляй! Прикажи идти цепью, хан-ага.

Д ж у н а и д. Слышали? Чего столпились, как бараны?

С а п а р б а й. Летит! Летит!

Слышен приближающийся рокот мотора. Офицер срывает с плеча винтовку.

О ф и ц е р. Приготовились! Как появится — стреляйте! Перед аэропланом цельтесь!

Появляется аэроплан. Басмачи открывают по нему огонь. Не долетев до отряда, самолет круто взмывает. Мотор работает с перебоями. Развернувшись, самолет скрывается за барханами.

О ф и ц е р. Давно бы так!

Самолет, приземлившийся у входа в скалистое ущелье, стоит прямо на тропе, словно преграждая дорогу басмачам. Таган выбирается из кабины. Оглядывается по сторонам. Отбегает выше по тропе. Увидев удобную нишу в камнях, подтаскивает к ней несколько валунов. Сооружает подобие бруствера. Возвращается за пулеметом. Пилот уже снял его с турели, поставил, прислонив к борту самолета. Достает ящик с патронами. Заглядывает.

П и л о т. Не густо. И гранат всего четыре штуки.

Т а г а н. У меня револьвер…

П и л о т (не слушая). Так… С флангов не зайдут. Не больно-то на конях по горам поскачешь. Значит, только отсюда ждать голубчиков… Пошли, парень, оборону займем. Бери ящик, я пулемет понесу.

Подтаскивают еще несколько больших камней. Устраиваются за ними, установив пулемет. Пилот достает папиросы.

П и л о т. Закуривай, пока время есть.

Т а г а н. Не курю я.

П и л о т. Бери. Может, не придется больше.

Т а г а н. Давай.

Закуривают. Таган дымит, не затягиваясь и морщась от дыма. Бросает папиросу. Пилот прислушивается.

П и л о т. Показалось… А ты — отчаянный. Не всякий бы на такое решился.

Т а г а н. Ты решился же.

П и л о т. Думаешь, не повреди они бензопровод, оставил бы я тебя тут? Просто страху на Джунаида нагнать хотел.

Т а г а н. Судьба, значит…

П и л о т. Случайность… Ну, держись, Таган Ахмедов! Идут гады!

Припадает к пулемету, напряженно всматриваясь туда, где тропа, извиваясь, скрывается среди барханов. Появляются скачущие во весь опор всадники. Подпустив их поближе, пилот открывает огонь. Очередь скашивает передних. Остальные рассыпаются по сторонам и скрываются за барханами. Пилот отрывается от пулемета и вытирает лоб тыльной стороной кисти.

П и л о т. Пронесло…

Т а г а н. Не вернутся, думаешь?

П и л о т. Вернутся. Куда им деваться? Другой-то дороги нет.

Т а г а н. Пить хочешь?

П и л о т. Неси, пока тихо.

Таган бежит к самолету. Достает из кабины флягу с водой. Осматривается. Не увидев ничего подозрительного, шагом направляется обратно.

Не успевает пройти и нескольких шагов, как басмачи открывают огонь.

Таган бросается на землю, ползком, короткими перебежками приближается к пилоту. Тот отстреливается скупыми, прицельными очередями. Не оборачиваясь, через плечо:

П и л о т. Гранаты приготовь. Как скажу, кидай.

Таган готовит гранату. Ждет, всматриваясь. Басмачи все ближе.

П и л о т. Видишь вон тех?

Т а г а н. Вижу.

П и л о т. Кидай!

Таган бросает гранату. Вторую. Пилот выпускает длинную очередь по вскочившим. Басмачи отступают, оставляя убитых и раненых.

Т а г а н. Побежали, гады!

П и л о т. Рано радуешься. Патронов на один раз осталось. Дай-ка попить.

Таган протягивает флягу. Она пуста. Пуля пробила ее навылет.

Т а г а н. Нету воды…

Басмачи предпринимают еще одну отчаянную попытку прорваться.

Пилот выпускает по ним длинную очередь. Пулемет смолкает, кончились патроны. Вскочив, пилот кидает гранату, вторую. Таган отстреливается из револьвера. Взрывы гранат пугают лошадей. Они шарахаются. Джунаид, офицер и двое басмачей проносятся мимо и скрываются в ущелье. Сапарбай пытается проскакать тоже, но в этот момент на гребне соседнего бархана появляется всадник. Остановив коня, он вскидывает винтовку. Гремит выстрел. Лошадь под Сапарбаем падает, а он сам летит наземь.

П и л о т. Наши!.. Наши, Таган!..

Т а г а н (заслоняясь от солнца ладонью, всматривается во всадника). Аннасаат?!.

Всадник пускает коня вскачь и проносится мимо них по тропе. Это Аннасаат. Пилот и Таган удивленно смотрят ему вслед.

П и л о т. Знаешь его?

Т а г а н. Кажется, знаю…

Комната в доме Ахмедова. Шофер гасит сигарету в пепельнице, полной окурков.

А х м е д о в. Вот так… Почти полвека прошло. А помню, будто вчера. И ответа не нахожу.

Ж е н щ и н а. Не надо, не растравляй себя…

И н с п е к т о р. Видели вы его потом?

Ахмедов смотрит на жену. Та отвечает ему умоляющим взглядом.

Ж е н щ и н а. Успокойся…

А х м е д о в (кладет ладонь на ее руку). Все в порядке, Гюль. Не волнуйся.

Берет со стола пачку сигарет. Она пуста. Сминает, кладет в пепельницу.

А х м е д о в. Где-то у меня пачка должна быть.

Выходит из комнаты. Женщина наклоняется к инспектору и говорит вполголоса.

Ж е н щ и н а. Ты его постарайся успокоить, Вилен. Волноваться ему нельзя. Начнет вспоминать — в каждом незнакомом Аннасаата видит.

Входит Ахмедов.

А х м е д о в. Наушничаешь, шептунья? Ты ее не слушай, Вилен. Трусишка она у меня.

И н с п е к т о р. Пойду я, пожалуй, Таган-ака. Поздно уже.

Ж е н щ и н а. Остался бы ночевать.

И н с п е к т о р. Пойду, спасибо.

А х м е д о в. И я пройдусь, воздухом подышу.

Номер гостиницы. Востоковед молча курит. Сапарбай наливает себе из бутылки и жадно пьет. Оставив фужер, смотрит на востоковеда долгим взглядом пьянеющего человека.

С а п а р б а й. Не повезло мне тогда. Отстал…

В о с т о к о в е д. Не повезло, говоришь? Как сказать. Я думал — расстреляли тебя.

С а п а р б а й. Выкрутился. Отсидел, сколько положено. И все. А ты?..

В о с т о к о в е д. По-разному было.

С а п а р б а й. Где Джунаид?

В о с т о к о в е д. Подох давно. Паралич. Несколько лет не вставал.

С а п а р б а й. Туда и дорога собаке!.. Ты — где сейчас?

В о с т о к о в е д. Сейчас — здесь.

С а п а р б а й. Ну, а вообще?

В о с т о к о в е д. Не все ли равно?

С а п а р б а й. Богато небось живешь?

В о с т о к о в е д. А ты все такой же. Не терпится о золоте Гурбан-Мамеда узнать?

С а п а р б а й. Много взяли?

В о с т о к о в е д. Нет.

Откидывается на спинку кресла. Закрывает глаза.

Стремительно несет воды горная река. На берег из ущелья выезжает небольшая группа всадников. Это Джунаид, офицер и несколько уцелевших после боя басмачей. Осаживают коней. Джунаид озирается по сторонам, ориентируясь. Указывает рукой направление. Вся группа устремляется вдоль реки к броду. Спустя некоторое время из ущелья показывается одинокий всадник на взмыленном коне. Аннасаат смотрит по сторонам и, увидев басмачей, срывает с плеча винтовку. Стреляет, почти не целясь, и пускает коня вскачь. Нахлестывая лошадей, торопятся пересечь реку Джунаид и его спутники. Внезапно лошадь под Джунаидом падает. Джунаид оказывается в воде. Окунается с головой. Выныривает. Кричит что-то, но за шумом воды голоса не слышно. Офицер спешит к нему на помощь. Настигает. Хватает Джунаида за ворот халата, подтягивает к себе.

О ф и ц е р. Держись!

Джунаид мертвой хваткой вцепляется в луку седла. Офицер соскальзывает с лошади с противоположной стороны. Плывет, держась за седло. Лошадь бьется, тщетно стараясь преодолеть течение.

Внезапно Джунаид привстает над спиной лошади, занеся над головой руку. В руке блестит нож. Сильно бьет офицера. Тот разжимает руки, течение его уносит.

Понукая коня, спешит Аннасаат. Перед ним течение проносит тело офицера. Прибивает к камню. Офицер хватается за камень слабеющими пальцами. Глядит на Аннасаата. В глазах — мольба. Аннасаат сворачивает к камню. Взвалив офицера на седло, оглядывается. Вдали исчезают за деревьями противоположного берега всадники. Бессильно уронив руки, покачивается в седле офицер.

Пещера. Возле входа, прислонившись к стене перебинтованной спиной, сидит офицер, рубашка на нем изорвана на бинты. В глубине пещеры, разгребая каменистый завал, возится Аннасаат. Разгибается, вытирает рукавом лицо.

А н н а с а а т. Ты уверен, что здесь?

О ф и ц е р (кивает). Уверен. Хан-ишан карту у Джунаида спер. Ну, а я у него… конфисковал.

А н н а с а а т. Зачем я только тебя из реки вытащил! Давно бы Гурбан-Мамеда догнал, дух из собаки выбил.

О ф и ц е р. Или он из тебя… Не валяй дурака, Аннасаат. У нас с тобой жизнь только начинается.

А н н а с а а т. Какая жизнь?.. Моя жизнь там, за рекой осталась.

О ф и ц е р. Ну и дурак. Что ты видел? Пески да юрты? Настоящую жизнь покажу тебе. Только бы выбраться.

А н н а с а а т. Не знаю…

О ф и ц е р. А тут и знать нечего. Я тебя в такие страны увезу — во сне не снились. (Умоляюще.) Только ты быстрее кончай. Джунаид нагрянуть может.

А н н а с а а т. Мудреные слова говоришь.

О ф и ц е р. Ты меня еще благодарить будешь.

А н н а с а а т. А может, не буду.

О ф и ц е р. А?

А н н а с а а т. Пристукну тебя тут. Все золото мне достанется. Домой вернусь…

О ф и ц е р. Возьмут тебя большевики, как миленького к стеночке поставят. Не успеешь моргнуть, дух вон. Они там тебя ждут не дождутся.

А н н а с а а т. Может, и не поставят.

О ф и ц е р. Да уж будь уверен.

А н н а с а а т. Запутался я совсем.

О ф и ц е р. Дурак, вот и запутался.

А н н а с а а т. Ты умный? Посоветуй.

О ф и ц е р. Я что, по-твоему, делаю? Выход предлагаю, верный, надежный. Односельчане услышат — лопнут от зависти.

Аннасаат молча встает и идет к завалу. Начинает разбирать камни. Офицер исподтишка наблюдает за ним.

Ночная Хива. Бону и Саат идут по улице, взявшись за руки.

С а а т. Будем в Ташкенте встречаться?

Б о н у. Нет.

С а а т. Правильно. Стану я на провинциалок внимание обращать. Там такие девушки…

Б о н у. Ах так?

Бросается бегом в ворота скверика.

С а а т. Ты куда, сумасшедшая!

Бежит следом. Догоняет в аллее возле самого обелиска. Обнимает и начинает целовать. Бону вырывается.

Б о н у. Пусти!

Саат перестает ее целовать, но продолжает обнимать за плечи. Оглядывается.

С а а т. А здорово здесь, правда? Тихо и торжественно.

На скамейке в тени сидит, не шевелясь, Харумбаев. Наблюдает за молодыми людьми, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

С а а т. Как в филармонии.

Б о н у. А ты был а филармонии когда-нибудь?

С а а т. Нет.

Подходит вплотную к обелиску. Освещенная луной мемориальная доска. Бону проводит по ней рукой.

Б о н у. Странно. Второй раз сюда приходим сегодня…

Харумбаев встает со скамейки и, уже не таясь, идет к обелиску. Бону и Саат оборачиваются.

С а а т. Халбай-ака? Добрый вечер.

Х а р у м б а е в. Здравствуйте, полуночники. Не сидится дома?

С а а т. Бону завтра уезжает.

Х а р у м б а е в. Понятно. Ты что-то хочешь спросить.

Б о н у?

Б о н у. Этот Харумбаев (указывает на доску) — ваш однофамилец?

Х а р у м б а е в. Старший брат… Я тогда мальчишкой был. В подпасках у бая. А потом взбунтовался и ушел…

Пески. Напрямик по барханам идет мальчишка-казах. Идет, распевая во все горло незамысловатую песенку.

Внезапно умолкает и прислушивается. Где-то в стороне слышится рокот мотора. Низко над барханами летит аэроплан. Исчезает за гребнями барханов.

М а л ь ч и ш к а. Чего испугался? Красные звезды нарисованы — значит, бояться не надо. (Прислушивается. Шума мотора не слышно.) Наверное, отдохнуть присел… Пойду посмотрю.

Идет в ту сторону, где скрылся аэроплан. Карабкается по склону бархана. Добирается до вершины и тотчас в испуге скатывается обратно. Слышен топот копыт скачущего неподалеку конного отряда.

М а л ь ч и ш к а. Басмачи! За ним охотятся… А он, может быть, не знает…

Взбирается на бархан. Внизу прямо перед ним — самолет. Неподалеку от него стоят пилот и Таган. Перед ними, очумело тряся головой, сидит Сапарбай. Придя в себя, выхватывает револьвер. Приближающемуся к нему Тагану:

С а п а р б а й. Не подходи, застрелю!

Таган продолжает идти. Зажмурившись, Сапарбай открывает стрельбу. Выстрелы следуют один за другим, пока не кончаются патроны. Но и после этого Сапарбай продолжает остервенело нажимать на спусковой крючок. Таган подходит к нему вплотную и изо всех сил бьет ногой.

Т а г а н. За Белоусова!.. За Харумбаева!.. За ребят!.. За Курбана!.. За Карима!..

Сапарбай закрывает лицо руками и падает навзничь.

М а л ь ч и ш к а. Правильно! Ай, правильно!

Бежит к Тагану. Тот не сразу понимает, в чем дело. Несколько секунд удивленно разглядывает мальчишку.

Т а г а н. Ты откуда взялся?

М а л ь ч и ш к а. От бая ушел. К брату иду. Он у вас служит. Может, встречали? Дарбай зовут.

Т а г а н. Харумбаев?

М а л ь ч и ш к а. Правильно! Отца нашего Харумбай звали.

Т а г а н. А тебя как звать?

М а л ь ч и ш к а. Халбай. Брата моего знаете, да?

Т а г а н. Знал… Вот что, беги вон к тому человеку, ремень пусть даст. Гада этого связать надо…

М а л ь ч и ш к а. Бегу!

Стоя у обелиска, Харумбаев кладет руки на плечи Бону и Саата.

Х а р у м б а е в. Так мы с Ахмедычем встретились. Не знал я тогда, что брата уже в живых нет…

Все трое молча смотрят на мемориальную доску.

С а а т. Завидное время было.

Х а р у м б а е в. Ну вот что, поговорили и хватит. Проводите меня немного. Да и вам на боковую пора.

Гостиница. За столом друг против друга — востоковед и Сапарбай. Последний уже изрядно пьян.

С а п а р б а й. Продашь?.. Честно скажи!..

В о с т о к о в е д. Кому ты нужен!.. Пойди проспись.

С а п а р б а й. Пойду… Сейчас пойду… Только ты, прошу тебя, никому ни слова… Не надо старое ворошить… Дети, внуки… Что им скажу?..

В о с т о к о в е д (брезгливо). Ступай.

С а п а р б а й. Обещаешь?.. Скажи, обещаешь?..

В о с т о к о в е д. Да, да!.. Иди.

С а п а р б а й. Пойду…

Встает и, пошатываясь, идет к двери. От самого порога, обернувшись:

С а п а р б а й (умоляюще). Ты обещал…

В о с т о к о в е д. Иди спокойно.

Потоптавшись у двери, Сапарбай, наконец, уходит. Востоковед устало откидывается на спинку кресла. Закрывает глаза. По лицу вновь пробегает гримаса боли. Берет со стола таблетки. Смотрит на коробочку. Кладет обратно.

В о с т о к о в е д. Нет… Не теперь…

Протягивает руку к бутылке с минеральной водой. Задевает фужер. Фужер падает со стола и разбивается. Востоковед смотрит на осколки. Усмехается, качая головой.

В о с т о к о в е д (саркастически). К счастью…

Оживленная улица европейского города. За рулем одной из машин — востоковед. Рядом с ним старик, в котором можно с трудом угадать офицера.

О ф и ц е р. …Не с твоим здоровьем, Анн.

В о с т о к о в е д. Не старайся меня отговорить.

О ф и ц е р. Я только подумал…

В о с т о к о в е д. Что после поездки в Перу ты смог бы составить мне компанию.

О ф и ц е р. Да.

В о с т о к о в е д. Не криви душой. Ты вернешься, и тебе надо будет опять мчаться куда-то, сломя голову. Потом еще и еще… А ты уже стар для таких одиссей.

О ф и ц е р. Ты думаешь?

В о с т о к о в е д. Уверен.

О ф и ц е р. Возможно, ты и прав. И все-таки…

В о с т о к о в е д. Никаких все-таки. Я знаю, что делаю… Когда твой рейс?

О ф и ц е р (смотрит на часы). Еще есть время. Успеем пообедать в аэропорту.

В о с т о к о в е д. Прощальный обед…

О ф и ц е р. Не так мрачно!

Ресторан. Вышколенный кельнер проводит их к столу. Принимает заказ и бесшумно исчезает. В зале пусто. От нечего делать официант одним пальцем подбирает на рояле какую-то мелодию.

В о с т о к о в е д. Мрачно здесь. Или мне все кажется?..

О ф и ц е р. Старый добропорядочный ресторан. Отменная кухня. Вышколенная прислуга. Веселиться ездят в другие заведения, Анн.

Кельнер подкатывает тележку, уставленную тарелками и бутылками. Сноровисто сервирует стол. Откупорив бутылку, наливает в рюмки.

Кивая на официанта у пианино.

К е л ь н е р. Он вам не мешает, господа?

О ф и ц е р. Пусть тешится.

Кельнер кланяется и отходит.

О ф и ц е р. Договаривай, Анн.

В о с т о к о в е д. Давай есть.

Пьют и едят. Немного погодя офицер отодвигает тарелку и закуривает. Востоковед вопросительно смотрит на нею.

О ф и ц е р. Не хочется. Поем в самолете.

Востоковед доедает салат и тоже отодвигает тарелку. Наливает в фужер воды.

О ф и ц е р. Что тебя тяготит, Анн?

В о с т о к о в е д. Все то же.

О ф и ц е р. Плохи дела?

В о с т о к о в е д. Да.

О ф и ц е р. Ты был у профессора?

Востоковед кивает.

О ф и ц е р. И что?

В о с т о к о в е д. Удивляется, как я до сих пор не загнулся.

О ф и ц е р. А, черт!.. Какой дурак верит в наши дни эскулапам!

В о с т о к о в е д. Док не эскулап. Мы с ним старые приятели. Он даже оказал мне услугу.

О ф и ц е р. Да? И какую же?

Востоковед достает из кармана плоскую коробочку для пилюль. Кладет на стол. Офицер пренебрежительно берет ее двумя пальцами.

О ф и ц е р. Что это за мерзость?

В о с т о к о в е д. Лестница в небо.

Офицер кладет коробочку на стол. Некоторое время молча смотрит на собеседника.

О ф и ц е р. И ты так спокойно говоришь?..

В о с т о к о в е д. Чему быть, того не миновать. Хочу дать тебе совет.

О ф и ц е р. К дьяволу советы! К дьяволу этот погребальный звон! Заткнете вы наконец эту чертову шарманку?!..

О ф и ц и а н т (прекращает играть, оборачивается). Вы мне, сэр?

О ф и ц е р. Вам, дьявол вас побери!

О ф и ц и а н т. Прошу прощения, сэр.

Опускает крышку рояля.

В о с т о к о в е д. Не надо, дружище. Успокойся и выслушай до конца.

О ф и ц е р. До конца!.. Какой идиот внушил тебе, что это конец?

Востоковед морщится. Вытряхивает из коробочки на ладонь таблетку, отправляет ее в рот, запивает водой.

О ф и ц е р (ошеломленно). Ты сошел с ума!

В о с т о к о в е д (удивленно смотрит на него. Поняв, устало улыбается). Успокойся.

О ф и ц е р. Зачем ты проглотил эту дрянь?

В о с т о к о в е д. Дозы, старина. Две таблетки в день — норма. На этом я и держусь. Ты будешь меня слушать?

О ф и ц е р. Говори.

В о с т о к о в е д. Это всего лишь совет. Выслушай и поступай, как знаешь. Договорились?

О ф и ц е р. Да.

В о с т о к о в е д. Полвека назад мы начинали на пустом месте. Десять лет мы шли к цели плечом к плечу. Встали на ноги. А потом… я оставил тебя одного.

О ф и ц е р. Но…

В о с т о к о в е д. Не перебивай. Какие бы ярлыки мы ни вешали на наши поступки, это не меняет сути. Я не сказал тебе главного тогда.

О ф и ц е р. Это что — исповедь?

В о с т о к о в е д. В какой-то мере. Тогда я понял, что бизнес — не моя дорога. Но это не все. Я увидел, куда ведет эта дорога.

О ф и ц е р. И куда же она ведет?

В о с т о к о в е д. Она кончается тупиком.

О ф и ц е р. Вот уж не ожидал…

В о с т о к о в е д. Ты обещал выслушать.

О ф и ц е р. Говори.

В о с т о к о в е д. Я должен был сказать тебе об этом. Должен был… И не сказал.

О ф и ц е р. Я бы просто послал тебя к черту.

В о с т о к о в е д. Я даже не попытался это сделать.

О ф и ц е р. Ты понимал, что это бесполезно. Потому и не пытался.

В о с т о к о в е д. Не потому. Я решил заняться наукой.

О ф и ц е р. Ну и что?

В о с т о к о в е д. Сегодня мое имя известно в ученом мире. У меня десятки опубликованных работ, если хочешь — слава.

О ф и ц е р. Так и тянет встать и расшаркаться.

В о с т о к о в е д. Но и сегодня я не протянул бы и года на те гроши, которые дает мне наука.

О ф и ц е р. Так… Значит, я нужен был тебе, чтобы…

В о с т о к о в е д. Да.

О ф и ц е р. Пока дело преуспевало, акции приносили тебе доход, достаточный, чтобы заниматься наукой.

В о с т о к о в е д. Да.

О ф и ц е р. Ну что ж… Если разобраться, ты имел на это право.

В о с т о к о в е д. Н-не знаю…

О ф и ц е р. Зачем ты наговариваешь на себя, Анн? Я понимаю, тебе трудно, тебя гложет отчаяние… Но зачем выдавать себя за негодяя?

В о с т о к о в е д. Ладно. Прощай, старина.

О ф и ц е р. Не так грустно. Мы еще встретимся, я уверен. Только не вешай носа. Пока!

Прощается за руку и идет к выходу, кивнув кельнеру. На ходу пробегает глазами поданный кельнером счет. Сует ассигнацию в руку кельнеру и другую, поменьше достоинством, — в нагрудный карман. От самых дверей машет рукой востоковеду. Тот сидит, не шелохнувшись, провожая офицера взглядом. Не глядя, протягивает руку за фужером и смахивает его со стола. Фужер разбивается вдребезги. Подходит кельнер.

К е л ь н е р. Сэр?

В о с т о к о в е д. Чашку кофе.

К е л ь н е р. С молоком? Черного?

В о с т о к о в е д. Черного, как безысходность.

К е л ь н е р. Понятно, сэр. Сию минуту принесу, сэр.

В о с т о к о в е д. И кто выдумал, что посуда бьется к счастью?..

Номер гостиницы в Хиве. Востоковед идет к окну и широко распахивает его. Поздняя ночь. Где-то далеко кричат петухи. Крупным планом лицо востоковеда. Внутренний монолог:

«Ты действовал наверняка. У него не было наследников. Не было уже давно. Жена и сын погибли в автомобильной катастрофе еще до второй мировой войны. Единственным близким ему человеком был ты. И ты знал, что в его сейфе в швейцарском банке рядом с пакетами акций и ценными бумагами лежит завещание. Завещание на твое имя.

Парни из таможни не подвели. Через час после взлета самолет развалился в воздухе. Адская машинка сработала…

Тебе нужны были деньги… Много денег… Любой ценой… Ставкой была твоя жизнь. Тогда ты еще верил, что есть надежда… Что найдутся в мире врачи, которые излечат тебя, остановят разъедающий твою плоть недуг…

Ты просчитался, Аннасаат. И когда понял это, решил приехать сюда…»

Востоковед возвращается к столу, наливает воды и жадно пьет. Когда в стакане почти не остается воды, судорога перехватывает ему горло. Он замирает, продолжая держать стакан возле губ, глядя перед собой помутневшим от боли, остановившимся взглядом.

Снизу доносятся голоса. Вначале востоковед не обращает на них внимания, но постепенно они доходят до его слуха. Он, пошатываясь, идет к окну. Внизу возле подъезда стоят Ахмедов, инспектор и Сапарбай.

А х м е д о в. Носит тебя нелегкая! Нахлестался на старости лет.

С а п а р б а й. Честное слово… Я вот к товарищу шел… К Каримову… А тут он…

И н с п е к т о р. Да кто он?

С а п а р б а й. Ты не знаешь… Таган его знает…

А х м е д о в. Значит, я не ошибся… Иди, Сапарбай, проспись.

С а п а р б а й. Догадался, кто?

А х м е д о в. Догадался… Ступай…

И н с п е к т о р. Вы что — сговорились? Загадки, тайны…

А х м е д о в. Пойдем, Вилен. Не твоя это забота… Разберусь сам…

Уходят в гостиницу, не обращая внимания на оставшегося стоять Сапарбая. Востоковед отходит от окна. Медленно опускается в кресло. Шарит в кармане. Достает плоскую коробочку для пилюль. Высыпает на ладонь полную пригоршню. Усмехнувшись:

В о с т о к о в е д. Лестница в небо… Головокружение… Сон… Забытье… И — конец.

Кладет таблетки в рот и запивает водой. В дверь стучат. Востоковед молча кивает. Собравшись с силами, хрипло:

В о с т о к о в е д. Войдите… Входи, Таган…

Входит Ахмедов. Медленно приближается к сидящему востоковеду. Тот, не шевелясь, встречает его взглядом.

В о с т о к о в е д. Ну вот… и встретились… В последний раз…

Ахмедов наклоняется к востоковеду. Принюхивается. Берет со стола фужер, подносит к носу.

А х м е д о в. Ты что?

Востоковед молчит. Ахмедов тормошит его за плечо.

А х м е д о в. Накурился, что ли, чего? Аннасаат!

В о с т о к о в е д. Я… знал… встретимся…

В комнату заглядывает инспектор. Увидев, что происходит, быстро идет к сидящему.

А х м е д о в. Что с ним?

Инспектор проверяет реакцию зрачка. Востоковед делает едва заметную попытку улыбнуться.

В о с т о к о в е д. Не… надо… Я… сам… хотел…

А х м е д о в. Ты меня слышишь?

Востоковед опускает веки. Снова поднимает, смотрит на Ахмедова. Взгляд все больше затуманивается.

А х м е д о в. Да не засыпай ты! Слышишь!

Тормошит востоковеда. Безрезультатно. Тот уже не подает никаких признаков жизни. Инспектор щупает пульс. Качает головой.

А х м е д о в. Что?

И н с п е к т о р. Замедленный.

Только теперь видит на столе плоскую коробочку. Берет и читает название.

И н с п е к т о р. Ясно. Оставьте его, Таган-ака. Уже не жилец.

А х м е д о в. Отравился, что ли?!

Инспектор кивает.

А х м е д о в. Ну не дурак? Сын ведь его жив, внук… Повести его хотел к себе… Чтобы встретились…

Наезд на полуприкрытые веками глаза востоковеда. Словно в тумане видны расплывчатые силуэты Ахмедова и инспектора. Эхом звучат последние реплики Ахмедова:

— Отравился, что ли?

— Ну не дурак? Сын ведь его жив, внук… Повести его хотел к себе… Чтобы встретились…

Внутренний голос востоковеда: «Сын? Мурад?!. Значит, он не сгорел тогда, в двадцать четвертом?!.»

Ревущим грохотом обрушивается тишина. Свет меркнет.

В номере растерянный Ахмедов и инспектор. Инспектор отпускает руку востоковеда. Она безжизненно повисает, почти касаясь пола.

И н с п е к т о р. Все, Таган-ака. Кончился товарищ.

А х м е д о в. Никакой он не товарищ. Басмачом был. А потом за границу ушел. Думали, умер он там, а гляди: жив был, оказывается… Пойду, врача вызову.

Поздняя ночь. Бону и Саат стоят перед домом на окраине города. Видны уходящие вдаль столбы с натянутыми на них проводами. Провода гудят, негромко, протяжно.

Б о н у. Не верится. Завтра улетаю, а такое ощущение, как будто остаюсь.

С а а т. Уже не завтра.

Б о н у. А когда?

С а а т. Сегодня.

Б о н у. А… Ну да… Ты меня любишь?

С а а т. Люблю.

Б о н у. Правда?

С а а т. А ты?

Б о н у. Правда.

Смеются. Монотонно гудят провода. Бону прижимается щекой к шероховатой поверхности столба. Звук усиливается.

Б о н у. Странно как… Тихо, а провода поют, гудят… Отчего это?

С а а т. Законы физики.

Б о н у. Подойди сюда.

С а а т. Ну.

Б о н у. Ближе. Прижмись ухом. Глаза закрой… Слышишь? Думаешь, провода только в пространстве тянутся? И во времени тоже! Из прошлого — к нам, от нас — в будущее. В них — отголоски давно отгремевших гроз, чья-то боль, чьи-то надежды…

С а а т. Светает.

Б о н у. Правда.

Над древней Хивой занимается утро нового дня.