Сэр Гарольд из Зоданга

IV

Пропеллер с урчанием вращался в своей сетчатой клетке на корме позади пассажиров. Потоки воздуха приводили в беспорядок волосы у них на головах. Обращаясь к Расу Тавасу, Бельфеба сказала:

— Что вызвало мое удивление, доктор, так это то, с какой легкостью мы отправились в полет. На Земле пилот должен иметь права на управление самолетом, наподобие тех, что требуются в Гелиуме; кроме того, вы должны согласовать маршрут и время полета с Федеральной авиационной администрацией и еще с какими-то ведомствами. В общем, пропасть писанины и обращений в инстанции.

— Пока до этого здесь не дошло, — ответил Рас Тавас, — но за последнее время зарегистрировано очень много несчастных случаев — люди пропадали и затем их обнаруживали в тех местах, где им никак не надлежало быть; пилоты отправлялись в полет в состоянии сильного опьянения, летательные машины сталкивались в воздухе. Что действительно необходимо сделать, так это ввести полетные правила, общие для всей территории Барсума. Конечно же, это мероприятие встретит яростное сопротивление тех, кто полагает, что для любого свободного барсумита, который может позволить себе удовольствие взять в руки штурвал, естественным правом является летать когда угодно. К тому же в каждом городе и в каждом округе имеются свои представления о том, какими должны быть эти правила, и их жители будут с оружием в руках пресекать любые попытки навязать им правила, сочиненные кем-то на стороне.

Бельфеба взглядом поблагодарила Раса Таваса за объяснение и, обратившись к Гарольду, спросила:

— Дорогой, ты все делаешь так, как надо?

— По сравнению с управлением земного самолета это совсем не трудно, — ответил Ши. — Скорее это напоминает полет на небольшом дирижабле, на котором я когда-то летал и где мне позволили порулить несколько минут, а сейчас, если хочешь, я могу дать порулить тебе.

— Вы контролируете направление полета, доктор Ши? — спросил Рас Тавас.

— Пока что все в порядке, — промычал Ши, вынужденный следить за местностью, над которой они пролетали, не спуская глаз с компаса, и время от времени сверяться с картой, лежащей у него на коленях. — Барсумитский ландшафт по сравнению с земным весьма скуден в смысле ориентиров. Свое местоположение можно определить либо по навигационным счислениям, либо вообще никак. Я могу предположить, что в Птаре, который находится на середине пути от Зоданга до Тупола, мы окажемся примерно через десять цодов и еще один день займет перелет до Тупола.

— Доктор, а посадка в Птаре не будет для нас опасной, сможем мы там перекусить и переночевать? Или в этом городе также ненавидят чужестранцев и убивают тех, кто не похож на местных обитателей?

— Там нам, пожалуй, ничто не угрожает, — ответил Рас Тавас. — Что вам необходимо сделать, так это прикрепить сзади на портупее эмблему Гелиума. Джед Туван Дин — давний союзник Гелиума.

— Гарольд, — обратилась к мужу Бельфеба, — мне холодно! Одно дело нудизм на пляже во Флориде, и совершенно другое — на высоте над планетой Барсум.

Ши обшарил все шкафчики, расположенные по бортам кабины. В одном из них оказалось несколько одеял, и он дал каждому по одеялу. Закутавшись и немного согревшись, Бельфеба спросила:

— А есть у нас какая-либо возможность перехватить Маламброзо до того, как он окажется в Туполе, если, конечно, он направляется именно туда?

— Поскольку мне неизвестны скрытые возможности аппарата, на котором летит Маламброзо, — ответил Ши, — я не могу сказать ничего определенного, кроме того, что наш аппарат летит с максимальной скоростью, какую способен развить установленный на нем мотор.

— Тогда, — задала очередной вопрос Бельфеба, — что это за пятнышко на небе впереди нас? Оно то и дело мерцает, как будто от него отражаются солнечные лучи.

Ши посмотрел туда, куда указала Бельфеба.

— Я ничего не вижу, дорогая, но ведь твои глаза всегда видели лучше моих, особенно на большие расстояния.

— Жаль, что у нас нет хоть какой-нибудь подзорной трубы или бинокля, — вздохнула она.

— А знаете, — вдруг оживился Рас Тавас, — мне кажется, у меня есть что-то, что может оказаться полезным.

С этими словами он извлек из футляра, болтавшегося на его портупее, небольшую подзорную трубу, раздвинул ее на всю длину и приставил к глазу.

— Ну конечно, это летательный аппарат, — сказал он после короткой паузы и протянул трубу Ши.

Вибрация, создаваемая пропеллером, затрудняла наводку на объект, а увеличение трубы было таким большим, что в поле зрения попадала лишь незначительная часть неба. Водя трубой взад и вперед, Ши наконец поймал какой-то объект и разглядел в нем летательный аппарат, двигавшийся параллельным курсом и казавшийся сейчас не больше комара.

— А должен ли будет Маламброзо непременно следовать нашим курсом и пролетать Птар? — спросила Бельфеба.

— Возможно, — ответил Рас Тавас. — Птар лишь немного в стороне, и, согласно навигационной схеме, все воздушные суда, летящие из Зоданга в Тупол, должны либо приземляться в Птаре, либо пролетать вблизи от него. То же самое можно сказать и о Фундале, если, конечно, его граждане не собьют иностранный летательный аппарат, вторгшийся в воздушное пространство, которое они считают своим. Поэтому нам лучше держаться от Фундала подальше.

— А что если мы надумаем совершить там посадку? — спросил Ши.

— Они допросят нас о том, куда мы направлялись, и, если мы ответим «в Фундал», но произнесем это слово не так, как произносят его местные жители, они отрубят нам головы.

— Гостеприимные люди, нечего сказать, — с ужасом произнесла Бельфеба. — А как надо произносить это слово?

— Согласно местной фонетической норме оно произносится и не как «Фундал», и не как «Пфундал», а как некое «Пвфундал». Чтобы произнести его так, как принято у них, надо изрядно попрактиковаться.

— Тогда нам лучше не приземляться в Фундале, — сказала Бельфеба.

— Тут и спорить не о чем, — согласился с ней Ши. — Нечто похожее происходило, насколько я помню, в одной из балканских стран, где за использование искаженного диалекта национального языка вам могли перерезать горло. — Приложив подзорную трубу к глазу, он добавил: — Может быть, над этим следует подумать, но я не верю, что нам удастся перехватить их здесь.

— Дай мне трубу, — попросила Бельфеба. — Что-то не замечаю, чтобы расстояние между нами сокращалось.

— Ты и не можешь этого заметить, — ответил Ши, — при разности в скорости всего в несколько хаадов в зод. Лучше давай посмотрим, как действует это бортовое орудие.

— Гарольд, ты что! Даже если мы догоним их, ты не посмеешь стрелять — ведь можно попасть в Волинду или сбить их аппарат.

— Пожалуй, ты права, — вздохнул Ши. — Если мы приблизимся к ним, то, может быть, сможем воспользоваться либо моим пистолетом, либо твоим луком, чтобы пристрелить Маламброзо.

— Если, конечно, он не воспользуется нашей малышкой как живым щитом!

— А что мне делать, если он именно так и поступит? Прыгать с борта «Банта» в его аппарат с саблей в руке?

— Это было бы слишком рискованно, — вмешался в разговор супругов Рас Тавас. — Поступая так, вы имеете серьезный шанс упасть на землю, а падение с такой высоты было бы смертельным. Если мы приблизимся к ним на расстояние прыжка, то с нашим оружием, я уверен, мы сможем настолько вывести из строя их летательный аппарат, чтобы он едва держался в воздухе, а затем возьмем их на буксир.

— Если, конечно, он не приставит нож к горлу Волинды с угрозой убить ее в случае малейшей опасности, грозящей ему с нашей стороны.

— Сколько в вас сентиментальности! — пренебрежительно процедил Рас Тавас.

Ши взорвался:

— Сколько раз, доктор, я просил вас не употреблять это слово. Самый простой способ возбудить в людях ярость и враждебное отношение к себе — это глумиться над их искренними чувствами и привязанностями!

— Простите меня! Я позабыл, — проворчал Рас Тавас.

— А что если вдруг он использует против нас какое-либо магическое заклинание? — спросила Бельфеба.

— Здесь оно не сработает, — ответил Ши, — так же как и на Земле.

— А как же дымовая завеса, под прикрытием которой он улизнул с оружейного базара?

— Это была простая дымовая шашка, каких полно на Земле.

«Бант» уже много часов, урча пропеллером, бороздил воздушное пространство над Барсумом, проваливаясь время от времени в воздушные ямы и подпрыгивая при попадании в воздушные потоки, а три его пассажира, не обращая на это внимания, горячо обсуждали стратегию предстоящих действий. Летательный аппарат Маламброзо, к которому они приближались, становился все больше, но это приближение было мучительно медленным. Объект, в момент обнаружения казавшийся мелкой мошкой, сейчас имел размеры маленькой птички, и Ши уже невооруженным глазом следил за ним.

Яркое солнце планеты Барсум повисло почти над линией горизонта, когда Рас Тавас, приложив к глазу подзорную трубу, объявил:

— Думается, доктор Ши, что преследуемый-то нас заметил. Он разворачивает свой аппарат, к тому же у него есть такое же бортовое орудие, как у нас, а стрелять с кормовой части он не может, поскольку существует опасность повредить при этом свой пропеллер.

— Иду на сближение, — решительно произнес Ши. — Когда мы будем поближе, то, возможно, поразим цель максимум с двух выстрелов. Только смотрите не промахнитесь!

— Я вообще-то не артиллерист, — заявил Рас Тавас. — Последний раз я стрелял из орудий, похожих на эти, несколько столетий назад, когда пребывал еще в своем прежнем теле. Мне думается, что будет лучше, если вы доверите мне штурвал, а сами будете стрелять.

— Возможно, вы правы. А как надо стрелять из этих орудий?

— Отведите затвор назад, откроется камера. Вложите в нее снаряд и дошлите его вперед до упора. Позади него установите эту гильзу со взрывчаткой и закройте затвор. Вот вы и готовы открыть огонь, а для этого вам надо потянуть вот за этот шнур.

Ши проделал все в той последовательности, какую описал Рас Тавас.

— Старайтесь повредить пропеллер его аппарата, — напутствовал его ученый.

По мере того как расстояние между летательными аппаратами сокращалось, стало возможным рассмотреть, что происходило на борту противника. Маламброзо вскарабкался на носовую часть палубы и развернул орудие. В ответ на это Ши прицелился, опустив ствол пониже, и дернул за спусковой шнур. Бум!

Из ствола орудия вырвался клуб дыма, поглотивший в мгновение ока летательный аппарат Маламброзо. Ши, не зная состава барсумитского пороха, решил, что он действует практически так же, как дымный порох, применявшийся некогда на Земле.

Бум! Такой же клуб дыма вырвался из орудия противника, но на полете корабля преследователей это никак не отразилось — ни удара, ни взрыва, — поэтому Ши решил, что Маламброзо тоже промазал, но подумал, что промах Маламброзо не был преднамеренным.

Ши пытался угадать ход мыслей Маламброзо. Чародей начал с того, что решил заполучить Флоримель, а когда Ши отказался стать его соучастником, похитил Волинду, чтобы заставить Ши помочь ему совершить задуманное. Но если он отправит супругов Ши на тот свет, какой прок ему от того, что их дочь находится в его руках? Едва ли это приблизит его к духовному и физическому обладанию Флоримель, у которой на сей счет было собственное и довольно определенное мнение. Все указывало на то, что тщательно продуманного плана у Маламброзо не было. Уж лучше иметь дело с Расом Тавасом, несмотря на его несносный эгоизм, чем с действующим наобум чародеем!

— Протрите снарядный отсек перед тем, как заряжать снова, — сказал Рас Тавас и подал Ши тряпочку, которую только что вынул из бортового ящика для инструментов. — Иначе электростатический заряд может перейти на вновь загружаемую взрывчатку.

Ши принялся протирать снарядный отсек; воздушные суда между тем шли на сближение, и вдруг вновь раздался грохот — бум! — и сразу же за ним пронзительный лязг металла. Корпус «Банта» завибрировал.

— Пропеллер, — с тяжелым вздохом произнес Рас Тавас.

Бум! «Бант» накренился.

— Думается, мы попали ему в борт. Он выходит из боя и будет пытаться спастись бегством, — заключил Рас Тавас.

Ши вновь взял в руки штурвал, к этому времени вибрация корпуса «Банта» стала практически невыносимой. Когда Ши повернул рычаг управления пропеллером в положение «медленно», вибрация уменьшилась. Второй летательный аппарат быстро удалялся, и его очертания становились все менее различимыми на фоне темнеющего неба.

— Похоже, нам волей-неволей придется задержаться в Птаре, — сказал Ши и выключил пропеллер. — Доктор, он очень сильно поврежден?

— Чтобы лететь дальше, нам необходимо его отремонтировать, — ответил Рас Тавас, — одна лопасть согнута чуть ли не пополам.

— А насколько серьезно поврежден корпус?

— На мой взгляд, это просто софад.

Рас Тавас пристегнул крючки ремней безопасности к петлям, прикрепленным к креслу, затем забрался на поручень и, перегнувшись через него, начал осматривать днище аппарата. Когда он снова появился в пассажирском отсеке, его обычно красное лицо было ярко-багровым от прилива крови к голове. Ши не мог не восхититься смелостью ученого. Сам он едва ли был в состоянии выполнить столь опасный трюк практически экспромтом.

— Кажется, снаряд прошел по касательной, — сообщил Рас Тавас. — Будем надеяться на то, что он не причинил больших внутренних повреждений.

— Будь ты проклят, — злобно прошептал Ши.

— Да не стоит так переживать, доктор, — стал успокаивать его Рас Тавас. — Нам повезло, что Маламброзо выстрелил всего три раза, а поскольку он не протирал после каждого выстрела снарядный отсек, то дважды его аппарат мог взлететь на воздух вместе с ним и вашим ребенком, а раз этого не случилось, давайте считать это нашей удачей. Очевидно, удача будет сопутствовать нам и в следующий раз, хотя я сам не так наивен, чтобы верить, что каждый случай невезения должен компенсироваться последующим случаем везения.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Вскоре и последние его лучи погасли, и непроницаемая тьма окутала все вокруг. На небе заблистали звезды, но луна, которая на Барсуме называлась Турин, еще не взошла; зато был виден Кларос, однако его яркость была не больше максимальной яркости Венеры, наблюдаемой с Земли. Наступившую тишину нарушила Бельфеба:

— Я вижу полоску огней слева по борту. Может, это Птар?

— Дорогая моя, воистину у тебя дар всевидения! — воскликнул Ши. — И на карте Птар указан именно в той стороне.

— Помните, джед Морис Кайяк сказал нам, что Джон Картер отправился с визитом к джеду Птара? Почему бы и нам его не навестить? Возможно, он обрадуется встрече с супружеской четой, прибывшей с Земли, и поможет нам справиться с Маламброзо. Насколько можно судить по тому, что о нем говорят, на Барсуме он не особенно желательная персона.

Ши, поразмышляв немного над тем, что сказала жена, покачал головой:

— Думаю, нам не стоит так поступать, дорогая. Маламброзо воспользуется нашей остановкой, чтобы уйти как можно дальше. Я считаю, самым ценным в нашей ситуации является время, даже более ценным, чем помощь самого великого Джона Картера.

Следующий восход солнца застал «Бант» в воздухе над Птаром, а Ши-за штурвалом. Он сверился с картой и взял курс на Тупол.

— Если не считать того, что они включили в гостиничный счет плату за вино, которое мы не пили, — сказал Ши, — и огромную сумму, которую с нас содрали за выпрямление погнутой лопасти пропеллера, можно считать, что в Птаре к нам отнеслись достаточно любезно.

— Дорогой, — возразила Бельфеба, — вспомни, они трудились над пропеллером почти всю ночь, а ведь тебе известно, что на Земле в ремонтных мастерских за такую работу берут повышенную плату.

— Да, тут ты права, — согласился Ши, а затем объяснил Расу Тавасу значение выражения «включить в гостиничный счет». — Как вы думаете, доктор, я на достаточное расстояние отклонился в сторону от Фундала? — спросил он.

Рас Тавас стал изучать карту.

— Думаю, да, — заключил он. — Один научный сотрудник по имени Фал Сивас, как я слышал, работает над созданием системы управления летательным аппаратом, предусматривающей использование искусственного интеллекта. Но даже и она не уберегла бы нас от опасности, вздумай пограничная авиация Фундала атаковать нас в воздухе.

Этот Фал Сивас, как мне сказали, слишком уж самовлюбленный. Он дошел до того, что именует себя Самым Выдающимся Умом Барсума, хотя любому понятно, что он таковым не является. Если кто и заслуживает подобного титула, так это я, но никак не он… ой-ой, простите, доктор Ши, я опять позабыл.

Ши не мог сдержать улыбку.

— Вы усваиваете науку, старина. Уверен, через полгода наших занятий вы станете настолько вежливым и тактичным, что Гелиум произведет вас в ранг посла по особо щекотливым поручениям.

— Однажды они уже пытались это проделать, — с печальным вздохом ответил Рас Тавас. — Они включили меня в состав делегации, направлявшейся на Манатор. Но что-то из сказанного мною настолько взбесило тамошнего джеда, что наша миссия едва не закончилась объявлением войны, хотя Манатор находится от Гелиума на расстоянии, равном половине длины экватора Барсума.

Весь следующий день прошел без происшествий, если не считать того, что воздушные путешественники наблюдали на простиравшейся внизу плоской равнине, покрытой желтовато-розовым мхом, колону странствующих зеленых людей, обитающих на Барсуме, каждый из которых имел по четыре руки и был примерно вдвое крупнее любого краснокожего барсумита. Один из зеленых людей, ехавший верхом на громадном тоате, вытащил из сумки, притороченной к седлу, мушкет и пальнул в сторону «Банта», испустив из своего оружия облако дыма, вслед за которым раздался свист пули.

Ши резко развернул аппарат и потянул за трос, при помощи которого из балластного мешка высыпался песок. Зеленый стрелок внизу перезаряжал свой мушкет.

— Ох, ну прямо руки чешутся от желания выстрелить по нему и отучить этого недоумка палить по безобидным путешественникам только потому, что его левая нога этого хочет. Но не думаю, что в существующих обстоятельствах это было бы разумно.

— Что до меня, — сказал Рас Тавас, — я был бы счастлив, если бы кто-либо из землян смог бы укротить их скотские порывы.

К моменту, когда зеленый стрелок снова упер мушкет в плечо, «Бант» был уже вне зоны досягаемости.

— Доктор, — обратился Ши к Расу Тавасу, — что-то мне не нравится, как ведет себя наш аппарат. Уж больно медленно он набирает высоту.

— Возможно, — ответил Рас Тавас, — что в результате того самого выстрела в кормовой части, в цистерне с веществом, обеспечивающим плавучесть, появилась течь.

— Теперь нам надо следить еще и за высотой, — недовольно проворчал Ши, снова выверяя курс на Тупол.

Они оказались над заболоченной равниной, простирающейся во всех направлениях до самого горизонта. Иногда на ней то тут, то там поблескивали под солнцем ручейки и озерца, кое-где виднелись группы деревьев. Обозревая открывшийся взору ландшафт, Ши сказал:

— Смотрите, похоже, что это последняя на всем Барсуме заболоченная территория.

А произнеся это, он должен был затем объяснить Расу Тавасу, что такое «заболоченная территория».

— Когда-то, — начал он, — каждый житель Земли был уверен в том, что, убивая каждое встреченное им дикое животное и осушая, а затем культивируя все болота, для того чтобы превратить их в поля и пастбища, поступает абсолютно правильно со всех точек зрения, в том числе и с естественно-биологической. Но позднее люди начали замечать, что и болота, и заболоченные места обладают своими функциями в общем природном процессе. Ликвидация болот приносит лишь новые проблемы.

— Понимаю, — прервал его Рас Тавас. — Несколько барсумитов уже пыталось высказывать подобные предположения, призывая оставить в первозданном виде творения природы. Но пока что большая часть населения считает их просто назойливыми занудами, сующими носы не в свои дела, только и помышляющими о том, как бы лишить всех остальных жителей планеты нормальных условий жизни, а также и средств к существованию. Кое у кого может создаться мнение, что довольно продолжительная жизнь барсумитов способствует выработке у народных масс способностей к долгосрочному прогнозированию на периоды, равные многим векам или даже тысячелетиям. Но в действительности им под силу обдумать свои жизненные перспективы лишь на один год вперед; делать более долгосрочные прогнозы они либо не могут, либо не хотят.

— Примерно то же самое характерно и для жителей Земли, — сказал Ши.

— Как обстоят дела с высотой полета, доктор? — спросил Рас Тавас.

— Мы постепенно снижаемся. Мне бы не хотелось высыпать песок из последнего балластного мешка, поскольку это лишит нас возможности контролировать высоту.

— Да, я это тоже заметил, — подтвердил Рас Тавас. — Нам, очевидно, стоит приземлиться на первой же попавшейся на пути ровной площадке до того, как у нас полностью закончится рефуфупицаиди, а уж тогда нам придется садиться куда придется.

— Мысль верная. Стоит подумать, — согласился Ши.

— А что еще вы хотели услышать от такого непревзойденного интеллектуа… простите, доктор, я снова забылся. — Придав своему лицу выражение стыда и раскаяния, Рас Тавас извлек из ящика подзорную трубу и начал рассматривать болотистые пейзажи, открывающиеся перед летательным аппаратом. — Думается, я вижу площадку, достаточно сухую и ровную, к тому же покрытую редкой растительностью, в общем такую, на которую мы можем сесть. Доктор, взгляните налево — под углом примерно десять градусов.

Намереваясь приземлиться на полоску твердой почвы, поросшую желто-розовым мхом и окруженную со всех сторон кустами и деревьями, Ши начал снижаться.

— Я не думаю, что нам имеет смысл идти в Тупол пешком, — сказал Ши, посадив машину на грунт.

— Твои слова, дорогой, достойны называться изречением года. Есть ли у нас хоть небольшой шанс найти пробоину и загерметизировать цистерну? Ты всегда так ловко орудуешь ключами и паяльником, когда устраняешь подобные неполадки в нашем автомобиле.

Тщательно осмотрев корму летательного аппарата, Рас Тавас сказал:

— Я не заметил никаких повреждений на цистерне. Очевидно, чтобы найти прокол, корабль необходимо разобрать, но тогда пропадет весь запас рефуфупицаиди. Мы сейчас можем подняться в воздух?

Ши повернул рычаг управления аппаратом.

— Кажется, немного рефуфупицаиди у нас еще осталось, но его недостаточно для того, чтобы взлететь. А ведь мы можем вручную дотащить «Бант» до воды. Если в кормовой части все-таки обнаружится течь, мы вычерпаем воду чашками, которые взяли с собой.

— А «Бант» может держаться на плаву? — спросила Бельфеба.

— Должен, — сказал Рас Тавас. — Когда после открытия рефуфупицаиди были спроектированы машины этого типа, то в основу конструкции было положено мелководное судно, поскольку в то время все еще существовали, хотя и сильно обмелели, барсумитские океаны, правда, меня тогда еще не было на свете. Впрочем, летательные аппараты и сейчас похожи на лодки. А раз так, предлагаю сплавиться до Тупола по воде. Каково ваше мнение на этот счет?

— Мы должны попытаться, — ответил Ши. — Я думаю, нам удастся проложить маршрут по карте, даже если он будет таким же извилистым, как червяк, насаженный на крючок.

— А что это значит — «червяк, насаженный на крючок»? — заинтересовался Рас Тавас.

Ши ответил на его вопрос и добавил:

— Лично у меня сейчас наибольшее беспокойство вызывает то, как доставить это чудо техники назад в Малый Гелиум и вернуть залог. Ведь это практически все наши денежные средства.

— Может быть, я смогу вас выручить, — сказал Рас Тавас.

— Вы? Я не ослышался? — переспросил Ши, изумившись донельзя. — Никак вы стали альтруистом?

Рас Тавас смутился:

— Я попытался извлечь некую пользу из вашего заявления, доктор. Раз уж мы оказались здесь вместе, то нужно и поступать сообразно сложившимся обстоятельствам. К тому же я уверен, что нам удастся починить аппарат в Туполе.

— Порядок, — сказал Ши, цепляясь за хвостовую часть «Банта». — Посмотрим, как эта новая штука, которую дал вам Вад Варо, работает под нагрузкой. Забирайтесь на нос и хватайтесь за конец фалиня[11].

— Хвататься за что? А… вы имеете в виду веревку на носу? Я думаю, что силы моих барсумитских мускулов не эквивалентны вашим, поскольку мое тело, даже нынешнее, не получило тех преимуществ, которые обеспечивают биологическое развитие и рост организма на планете, где сила притяжения больше, чем на Барсуме. Ведь в вашем мире вы принадлежите к классу физически сильных людей?

— Вовсе нет, — ответил Ши. — Уж если и относить меня к какому-то классу, так это будет класс костлявых, да еще и с неразвитой мускулатурой.

— К моему счастью, — объявил Рас Тавас, — мой супермозг не счел необходимым развивать мускулатуру, а довольствовался той, что я получил с новым телом, и все привычки, приобретенные мною за сотни лет, остались неизменными. По крайней мере, на «Банте» вам не удастся заставить меня ежедневно заниматься гимнастикой!

Кряхтя, они столкнули аппарат в воду. Ши притянул его за фалинь к берегу, и вся троица поднялась на борт слегка покачивавшегося на волнах судна. Ши смотал фалинь и углубился в изучение карты, после этого запустил двигатель. Пропеллер сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее начал вращаться внутри клетки, и через некоторое время его лопасти слились в единый полупрозрачный круг.

— Доктор, прошу вас, пройдите на нос и следите за тем, чтобы мы не наткнулись на какую-нибудь корягу и не сели на мель. Предупреждайте меня об опасностях, как только заметите их.

— Мы можем двигаться быстрее? — спросила Бельфеба.

— Я боюсь налететь на что-нибудь и повредить обшивку, поэтому и установил рычаг управления мотором в положение «средняя скорость».

В течение нескольких часов Ши с максимальной осторожностью вел летательный аппарат по бесчисленным речушкам и старицам, пересекавшим Туполианское болото. Сидя на носу, Рас Тавас извещал его о корягах и отмелях, появлявшихся на их пути. Однажды он сообщил о полузатопленном бревне, которое в действительности оказалось живым существом, похожим на крокодила.

— Могу с уверенностью сказать, что не испытываю ни малейшего желания оказаться у него в желудке, — сказал Ши. — А ведь в крошечном мозгу пресмыкающегося может зародиться мысль о тому что мы будем несказанно обрадованы, увидев его на борту в качестве гостя.

— Гарольд! — вскрикнула Бельфеба. — Посмотри на то, что у тебя над головой. Ты собираешься под этим проплыть. — Она вытащила из колчана стрелу и натянула тетиву лука.

— Ты о чем? — спросил Ши. — О, это! Еще один незваный гость! Что делать, доктор?

— Если вы его не потревожите, он, как мне думается, окажет вам аналогичную услугу, — ответил ученый.

Существо, взволновавшее пассажиров «Банта», было похоже на ящерицу размером с человека, с шестью лапами, каждую из которых украшали крючкообразные когти. Животное сидело на ветви большого дерева, росшего как раз посредине протоки.

— Осторожно, Гарольд! — пронзительно закричала Бельфеба.

Внезапно «Бант» врезался в дерево. Рас Тавас свалился с носа корабля в мутную воду, ствол дерева тряхнуло, и барсумитская болотная ящерица, свалившись с ветки, с грохотом рухнула на палубу перед Ши, сидевшим за штурвалом, и Бельфебой, державшей в руках лук с уже натянутой тетивой. Она ухватилась за пряжку ремня безопасности своего сиденья, намереваясь пристегнуться.

Падая в воду, Рас Тавас по счастливой случайности ухватился за фалинь. Едва вынырнув, он, крепко держась за веревку, сразу же стал карабкаться по борту в носовой части, стараясь как можно быстрее забраться на судно.

— Не стреляй! — закричала Бельфеба Гарольду, вновь натягивая тетиву. — Ты можешь попасть в Раса Таваса!

Ши, не спуская глаз с болотной рептилии, находившейся на расстоянии вытянутой руки от него, вложил пистолет в кобуру и вынул из ножен короткую саблю, обращаясь к своему противнику со словами:

— На такой короткой дистанции я предпочитаю это.

Рептилия тем временем шипела и разевала пасть, демонстрируя громадные клыки. Рас Тавас, уже забравшийся на борт, произнес:

— Не трогайте ее, Ши! Я держу ситуацию под контролем!

Ши не понял, какого рода «контроль» может иметь ученый над этой рептилией. Но спустя несколько секунд животное развернулось и спрыгнуло с борта в воду. Вынырнув, ящерица поплыла прочь от судна, виляя своим гибким, как у змеи, хвостом.

— Как вам это удалось, доктор? — спросил пораженный Ши.

— Все представители высших форм барсумитской жизни в большей или меньшей степени умеют пользоваться телепатией, — объяснил Рас Тавас. — А я просто слегка напряг свои выдающиеся мыслительные способности — да, именно таковыми они являются на самом деле, хоть вы и ругаете меня за то, что я называю вещи своими именами. Не обладай я ими, вам и вашей супруге не избежать зубов чудовища. Этих рептилий очень трудно убить. У нас на борту есть какая-нибудь тряпка, чтобы стереть оставленную им слизь?

Ши пошарил в шкафчиках и извлек оттуда кусок подходящей материи.

— Может быть, вы объясните мне непонятный земной обычай прикрывать тело тканью, хотя температура воздуха является достаточной и дает возможность этого не делать, — попросил Рас Тавас.

Ши вздохнул:

— Некоторые религии настаивают на этом. А восходит эта традиция, по моему мнению, к первобытным временам в истории Земли, когда наши прародители, еще не полностью преодолевшие рубеж, отделяющий человека от животного, и щеголявшие голышом, как это принято у вас, барсумитов, впервые мигрировали с теплого континента Африка в области с более холодным климатом.

Ши, объясняя своему ученому коллеге со всеми антропологическими подробностями табу на демонстрацию обнаженного тела, существующее в иудаизме и перешедшее оттуда в две отпочковавшиеся от него религии, христианство и ислам, превзошел сам себя. Вдруг что-то с громким гудением пролетело мимо них. Рас Тавас с воплем распростерся на палубе.

Летучее существо сделало круг и снова появилось над судком. Бельфеба вскрикнула и с силой ударила его.

— Оно хотело клюнуть меня!

— Не подпускайте ее ко мне! — пронзительно кричал забившийся в угол Рас Тавас.

Ши, подняв глаза вверх, пытался нащупать револьвер, но затем, передумав, выхватил из ножен саблю. Получше рассмотрев летающее создание, он подметил сходство последнего с земным шершнем, но здешний экземпляр был в несколько раз крупнее: размах его крыльев был не меньше длины ступни Ши.

— Вон еще один! — вопил Рас Тавас. — Спасите меня, доктор!

Первый вторженец кружился над судном, то взмывая вверх, то входя в пике. Ши взмахнул саблей. Ее лезвие с хрустом врезалось в тело агрессора и рассекло его на две части. Второй псевдошершень внезапно спикировал и клюнул Ши в правую ягодицу.

Ши, вскрикнув от боли, подпрыгнул на месте и ударом сабли, обращенным за спину, покончил со вторым нападавшим. Третий вторженец также был рассечен Ши надвое.

— Мы, должно быть, находимся недалеко от их гнезда, — жалобно простонал из своего угла Рас Тавас. — Врубите мотор на полную мощность. Запах дохлых стинтов привлечет к нам полчища этих тварей.

Ши с размаху вонзил в дощатый пол палубы острый конец сабли, и она, воткнувшись вертикально, еще несколько секунд подрагивала в такт вибрации мотора. Затем Гарольд сел в кресло рулевого, и «Бант» рванулся вперед. Еще один стинт появился над «Бантом», но, пытаясь пролететь сквозь кожух, которым был закрыт пропеллер, незадачливый вторженец был изрублен в мелкие кусочки его лопастями.

— Их больше нет? — дрожащим голосом спросил Рас Тавас.

— Кажется, нет, — проворчал Ши, ощупывая свою распухшую ягодицу. — Доктор, выбирайтесь из своего убежища, вы ведь целы. Я единственный пострадавший в этой схватке. И видимо, какое-то время мне придется провести стоя, поскольку сидеть на распухшей заднице не слишком-то приятно и довольно больно.

— Я… мне очень жаль, что вам довелось увидеть меня в столь неприглядном виде, — сказал Рас Тавас. — Стинты — единственное, чего я боюсь.

— Вероятно, у вас невроз, возникающий при виде кровососущих и хищных насекомых?

— Да, и мне стыдно в этом признаваться. Один только вид даже безобидного создания подобного рода наводит на меня панический ужас. Уверяю вас, вы не получите никакого удовольствия, если расскажете барсумитам веселую историю о падении Раса Таваса, индивидуума, наделенного великим умом.

— Эта история навсегда останется нашим достоянием, и знать ее будем только мы, — успокоил ученого Ши. — Кстати, в моей психологической практике я уже сталкивался со случаями подобной фобии. Некоторые из них я смог излечить, по крайней мере у представителей расы, к которой принадлежу сам. А вам известно, каким образом у вас возникла эта фобия?

— В моем сознании существует смутное воспоминание о том, что стинт укусил меня, когда я был ребенком. Но это случилось много сотен лет назад, и моя память не сохранила четких воспоминаний об этом инциденте… А меня вы могли бы вылечить?

— Сомневаюсь, доктор, хотя если бы представился случай попробовать… но это потребовало бы многодневных занятий и тренировок.

— А как бы вы это делали?

— Постепенно приучал бы вас к виду таких жуков; поначалу, скажем, с рассматривания насекомого на картинке, затем дал бы вам в руки дохлого жука и так далее, до тех пор, пока вы не осмелились бы без содрогания взять в руки живое насекомое.

— Я должен попытаться пройти подобный курс самостоятельно, — как бы про себя произнес Рас Тавас. — Ибо нет ничего более болезненного и мучительного, чем оказаться в дурацком положении на публике. — Ученый посмотрел на Ши с холодной улыбкой во взоре: — Вы, по крайней мере, можете, вернувшись на Землю, рассказать своим соплеменникам, что стинт никогда не достигает размеров тоата, во что их заставил поверить тот самый писатель.