Сэр Гарольд из Зоданга

I

— Итак, Маламброзо, — сказал профессор, доктор Гарольд Ши, обращаясь к мужчине, сидевшему напротив в его офисе в Гараденовском институте, — чем я могу быть вам полезен?

Посетитель был высок и сухощав. В его небольшой бородке и волосах, ниспадавших прядями на плечи, проглядывала седина. Его костюм, хотя и дешевый, но модный, дополнял ослепительно яркий галстук, узел которого наводил на мысль о том, что науку завязывать галстуки Маламброзо еще не постиг. В последний раз Ши встречал Маламброзо в мире Индуистских мифов, где тот щеголял в белых пижамах, расшитых золотыми нитями. «Маламброзо, — подумал Ши, — так и не преуспел в подборе цветов для своих костюмов в соответствии с земными понятиями и стандартами красоты».

— Я снова хочу получить леди Флоримель! — объявил Маламброзо резким, скрежещущим голосом. Он произнес эти слова так, будто для него не было ничего хуже, чем просить кого-то об одолжении.

— Боже мой, вашей твердолобости мог бы позавидовать даже чемпион мира по боксу! — воскликнул Ши.

Маламброзо нахмурился:

— Вы меня озадачили, сэр Гарольд. Что вы имеете в виду, говоря, что я твердолобый? Разве лоб может быть мягким?

— В обиходе слово «твердолобость» употребляется для выражения… — Ши на секунду задумался. — Необъяснимой агрессивной настойчивости, упертости. То, что вы просите меня помочь вам заполучить леди Флоримель, которая, по-моему, вполне счастлива, вернувшись к своему супругу и нашему коллеге Риду Чалмерсу!.. Если это не случай агрессивной настойчивости, тогда я не знаю, что это такое.

— Могу объяснить, — проскрипел Маламброзо.

— Тогда приступайте, но очень прошу вас, будьте кратки. Мне надо еще проверить курсовые работы.

— Видите ли, сэр Гарольд, впервые за свою долгую и активную жизнь я влюбился. Я считал, что эти мелкие, юношеские сантименты, свойственные смертным, не для меня, но, увы, я, как оказалось, ошибался. Я никогда бы не признался в этом никому другому, кроме вас. Ибо вас я знаю как человека исключительных способностей, по крайней мере по меркам этого глупого, полусумасшедшего земного мира.

— Благодарю, но вы мне всегда представлялись тем, кто ненавидит всех и вся, или я не прав?

— Так было до той поры, пока нежная страсть не пробудила в моей душе чувство, о существовании которого я и не подозревал. Как бы то ни было, суть заключается в следующем, что эта дама стала объектом моей любви и рыцарского поклонения. Она должна быть моей, и она будет моей! — Закончив свою тираду, Маламброзо стукнул по столу костлявым кулаком.

— Ведите себя благоразумно, Маламброзо, — попросил его Ши. — Во-первых, вы слишком стары для нее.

— Да уж не более стар, чем доктор Чалмерс. И почему вы так уверены, что он способен исполнять свои супружеские обязанности, удовлетворяя при этом всем предъявляемым требованиям?

— Он поддерживает себя в форме путем магических омолаживающих процедур.

— А как ему удается их проводить, если магия не срабатывает в земном континууме?

— Я ведь не сказал, что он занимается омолаживанием здесь, в нашем мире, кроме всего прочего, это вас и не касается. Как вы могли подумать, что после того, как мы с ним прошли через такие ужасы и так рисковали, после пережитых нами опасностей естественных и сверхъестественных, я буду оказывать вам содействие в том, чтобы вновь похитить леди Флоримель и разлучить ее с законным супругом?

— Да потому, что, если вы откажетесь, я превращу вас в насекомое особо омерзительного вида!

— Не выйдет. На Земле заклинания не срабатывают.

— Вы так думаете? — Маламброзо выпрямил в сторону Ши свой костлявый палец и начал что-то шептать, а затем выкрикнул: — …Быть тебе простым геофилом!

Ничего не случилось. На лице Маламброзо появилось удивленно-растерянное выражение, и он забормотал:

— С заклинанием Соракса у меня здесь никогда раньше не было проблем! Вы должны были превратиться в пресмыкающееся с более чем сотней ног.

Ши расхохотался:

— Я же говорил вам. Не тот мир. У меня, как и прежде, две ноги. К тому же, заимей я сотню ног, я все равно не превратился бы в насекомое. Поскольку все они шестиногие.

— Да будь он проклят, ваш идиотский педантизм! — заорал Маламброзо.

— А кстати, — прервал его Ши, — каким образом вам удалось прибыть сюда из мира Индуистских мифов?

— Посредством заклинания Типулида, которое срабатывает там идеально. Но я уверен, что смогу найти способ покинуть ваш жалкий мир, в котором к тому же магия бессильна. В институтской библиотеке я читал ваши публикации, касающиеся применения символической логики. Должен сказать, что вы поступили мудро, разработав эту систему. Из публикаций явствует, что такой талантливый исследователь, каковым, по всей вероятности, вы являетесь, в состоянии выступать как в роли врага, так и в роли союзника. Я намерен убедить вас, что в ваших интересах быть моим союзником, а не врагом. Мне известны миры, в которых вы могли бы стать великим человеком, к примеру верховным жрецом или императором. Я, со своей стороны, обеспечу вам в этом мощнейшую поддержку, сэр Гарольд.

— Маламброзо, вы можете опускать обращение «сэр». Американским гражданам не разрешается использовать титулы, указывающие на благородное происхождение, поэтому и вы не употребляйте этого слова. А говоря по существу, у меня нет желания становиться ни императором, ни даже сверхмудрецом. Меня вполне удовлетворяет мое прочное положение хорошо обеспеченного академика, любимого мужа и преданного отца. У меня было довольно приключений, и для их осмысления и обработки мне едва ли хватит оставшейся жизни.

Маламброзо продолжал спорить, но Ши был тверд и непреклонен. Наконец Маламброзо, видимо исчерпав запас аргументов, спросил:

— Так это ваше окончательное решение? Вы, стало быть, отказываетесь обсуждать практическую сторону соглашения, которое может быть заключено между нами?

— Да, и еще раз да. Всего хорошего, доктор Маламброзо.

Чародей выпрямился:

— Вы еще пожалеете о своем упрямстве, сэр!

— Посмотрим, — ответил Ши.

Маламброзо снял с вешалки пальто, подхватил свой дешевенький портфельчик, сдержанно кивнул Ши и направился к выходу.

Когда заработавшийся Ши, взглянув на циферблат ручных часов, понял, что наступило время идти домой, он вдруг по местной громкой связи услышал:

— Доктор Ши! Немедленно позвоните домой жене!

— Дорогой! — задыхаясь, прокричала Бельфеба. — Этот чародей Маламброзо похитил Волинду!

— Господи! — только и нашелся что сказать Ши. — Ты позвонила в полицию?

— Да, и сержант Бродский уже здесь.

— Я выхожу.

— Жду тебя, только езжай осторожнее!

— Бедное дитя, — приговаривал Питер Бродский, перебирая фотографии. — Ей, наверное, около трех? Теперь, Бел, расскажите Гарольду то, что вы рассказали мне. А именно как доктор Малобродо вышел отсюда.

— Маламброзо, — поправила полицейского Бельфеба. — Как он объяснил, он зашел, чтобы показать кое-какие товары, причем говорил и вел себя очень вежливо. Когда мы прошли в гостиную, он разложил передо мною предлагаемые им товары и при этом старался убедить меня в том, что я должна заставить тебя оказать ему содействие в попытках отбить Флоримель у Рида и сделать ее «дамой его сердца», так, кажется, он выразился. Когда я сказала «нет», он попытался прельстить меня историями о чудесах других миров, куда он нас переправит и сделает очень важными персонами и где у меня будут любые наряды и драгоценности, о которых женщина может только мечтать. Он никак не мог взять в толк, что мне больше по вкусу простая удобная одежда, в которой сподручно гулять и бегать по лесу.

Видя, что я упорствую в своем «нет», он, казалось, сдался и попросил еще раз взглянуть на Волинду, спавшую в это время. Он подошел к двери, ведущей в ее комнату, и проскользнул в нее тихонько, как таракан. Я неотступно следовала за ним, но он вдруг захлопнул дверь прямо передо мной и запер ее на задвижку, которую мы с тобой, Гарольд, только что поставили. Я, услышав, что он произносит заклинание, сразу же позвонила в службу спасения. Я не могла сама взломать дверь, но подъехал Питер и вышиб дверь плечом вместе с задвижкой. Теперь тебе, дорогой мой, придется ее чинить. Комната была пуста, а окно заперто на щеколду изнутри. Вот такие дела.

Помолчав немного, Ши спросил:

— А по тому, что тебе удалось расслышать из его заклинания, можно предположить, куда Маламброзо намеревался отправиться?

— К сожалению, нет.

Бродский тяжело вздохнул и злобно заключил:

— Главная проблема, связанная с обнаружением ваших виртуальных знакомых, заключается в том, что они в один миг могут затеряться в каком-либо распроклятом мире, существующем в воображении какого-нибудь недоноска. Как, например, эта затрушенная Финляндия или занюханная Ирландия, в которых мы побывали вместе с вами. Послушайте, если вы разыскиваете кого-то и вам известно, что он где-то в пределах какой-то магистрали, к примеру железнодорожной линии или автобусного маршрута, надо начинать поиски в начале этого маршрута и идти до конечной остановки. Правда, преступники не часто придерживаются подобной логики и облегчают нам тем самым работу.

Если вы можете предположительно указать на карте то место, где скрывается правонарушитель, то ваша задача усложняется, поскольку вам надо работать в двух измерениях. Если же преступник может перемещаться не только в направлениях север-юг и восток-запад, но еще и в направлении вверх-вниз, то в этом распроклятом случае поймать его будет чертовски трудно, если, конечно, вы не получите наводку о его местонахождении от осведомителя или доносчика. Думаю, что к ловле преступника во всех ваших изменяющихся мирах необходимо подступаться как к процессу, протекающему в четырех измерениях, или к чему-то в этом роде, или я не прав?

— Вы отлично сформулировали задачу в общем виде, Питер, — сказал Ши. — Если бы я мог осмотреть комнату, в которой жил Маламброзо, я, возможно, нашел бы ключ к решению нашей проблемы. Так как?

— Конечно, я смогу это устроить, если вы обещаете ничего там не трогать.

Ши стоял посреди комнаты, которую снимал чародей, внимательно рассматривая книжный шкаф, а затем вдруг произнес, обращаясь к Бродскому:

— Кажется, я знаю, куда Маломорозо забрал нашего ребенка.

— Ну и куда же?

— В Барсум.

— Хм?

— Барсум — это версия планеты Марс, созданная Эдгаром Райсом Берроузом[1].

— О, черт возьми, да, насколько мне известно, там даже для жука воздуха не хватит…

— Хватит, ведь это не настоящий Марс, а одна из его версий, придуманная Берроузом в качестве места действия его рассказов о похождениях Джона Картера, либо — если представить себе все это иначе — Марс — это другой мир, который каким-то образом проник в сознание Берроуза и составил как бы основу его повествований. Я почти уверен, что Маламброзо уже произвел там по крайней мере одно испытание нашего силлогизмобиля. Да взгляните на книги в шкафу. Он собрал по Барсуму такую подборку книг, за которую многие согласны были бы выложить немалые деньги… Старые маккларговские издания[2] в твердых переплетах, метьюэновские издания[3] и целая куча книг в мягких обложках: балантайновские издания[4] шестидесятых, свежие сериалы Эйса[5], книги издательства «Дел Рей»[6]… Я больше чем уверен, что он фанатик Барсумианы. А потому, накопив знаний о Барсуме, он, естественно, туда и направился. Так что, очевидно, единственный способ настичь его — мне самому последовать за ним в Барсум.

Бродский печально вздохнул:

— Жаль, что я не могу составить вам компанию. Ведь с тех пор, как я продвинулся по службе, я целыми днями только и делаю, что копаюсь в ворохах бумаг, а они все прибывают и прибывают, как будто я попал в бумажную метель.

— Гарольд Ши! — сказала Бельфеба тоном, в котором слышалось раздражение. — Если ты допускаешь хотя бы мысль, что я отпущу тебя одного на поиски Волинды, то знай: ты действительно не в себе, в чем уже и так уверены многие твои коллеги по факультету. Она, как тебе известно, также и моя дочь. Из того, что мне довелось слышать о Барсуме, я поняла, что искусство владения оружием там не достигло больших высот и что хороший стрелок из лука для прикрытия может оказаться там небесполезным.

Ши только вздохнул и промолвил:

— Ну что ж, дорогая, я согласен, собирайся.

— А как одеваются в Барсуме?

— По преимуществу жители Барсума ходят голыми, если не считать за одежду некое подобие портупеи, сшитой из полосок, на которой крепятся карманы и кошельки. Барсумиты ничего не прикрывают.

— Ты говоришь… они что и вправду ходят голыми и у них все на виду?

— Да, именно так я представляю себе это. У них, кажется, не существует древнеиудейского табу на наготу, заимствованного христианством и исламом. Может, тебе лучше остаться дома…

— Нет, сэр! Уж если мне придется показать барсумитам некоторые части моего тела ради того, чтобы вернуть наше сокровище, я сделаю это! И если кто-либо из барсумитов сделает поползновение в мою сторону, то я с помощью стрелы объясню им правила поведения! Но тогда ведь и ты не сможешь носить кольчугу под одеждой, или ты ее все-таки наденешь?

— Нет, и буду выглядеть как натуральный барсумит, с которыми нам придется иметь дело, — объявил Ши лекторским тоном. — Барсумиты строго придерживаются пуританских взглядов в вопросах секса и воровства. Зато по отношению к убийству они, с нашей точки зрения, проявляют правовую терпимость. Если тебе вздумалось кого-то убить, ты волен поступать как хочешь. По крайней мере так утверждает Берроуз, а насколько он правдив, мне неизвестно. Я не очень склонен доверять писателю, который поселяет в Африке тигров и оленей.

— Я, пожалуй, возьму с собой еще один колчан!

Лицо Ши сразу стало кислым: он знал, что весь дополнительный багаж придется тащить ему, однако, к счастью, недолго, поскольку длительное путешествие исключалось. Возражать жене он не стал, поскольку ее предложение было не лишено смысла, а лишь сказал:

— Я возьму только шестизарядный пистолет. Это, конечно, не самое современное оружие — сейчас каждый предпочитает автомат, но он прост в обращении, прочен, и в нем почти нечему портиться.

— А в Барсуме огнестрельное оружие сработает?

— Если верить Берроузу, то да; хотя мне лично кажутся сомнительными его описания лучевых винтовок с радарными прицелами и убойной дальностью в пятьдесят миль.

Гарольд Ши и Бельфеба сидели, подобрав под себя ноги, на коврике в центре гостиной. Ши, облаченный в бриджи и походные ботинки, в ковбойской шляпе и с пристегнутыми слева к ремню ножнами, в которых покоилась укороченная сабля девятнадцатого века; спереди на ремне висел длинный охотничий нож в чехле, а справа — кобура с большим револьвером «смит-вессон» 44–го калибра.

На Бельфебе были зеленые слаксы, такого же цвета пиджак и самодельная шляпа с пером. Ее длинный лук был закинут за спину, а его тетива проходила между ее грудей, полных и округлых, какие и должны быть у молодой матери. Заполненный стрелами колчан был также заброшен за спину, и тесьма, на которой он висел, образовывала Х-образное пересечение с тетивой лука.

— Ну что, — сказал Ши, — поехали! — Он взял ее за руку и начал: — Если Р не Q, то Q не Р…