Семь Нагибов на версту часть 2

Глава 22

Глава 22

— Ямир! — Саша стремительно ворвалась в комнату, где я уже по десятому кругу изучал фрески на стенах. Вопреки обычаям, меня почему-то никто развлекать не спешил, пока бургомистр задерживается. Причем я не приехал раньше — это можно было бы уже расценить как оскорбление, но я сегодня добрый, поэтому терпеливо ждал. И как оказалось, не зря.

Пара шагов, и вот наши губы слились в жарком и жадном поцелуе.

— Я соскучилась, — шепнула она, едва оторвавшись от меня.

— Ты даже не представляешь, как я соскучился.

— Не представляю, но чувствую, -коснулась она моего вздыбленного паха. — Но сейчас не время. Прости, планы чуть изменились — у отца сейчас срочное совещание, но должно уже скоро закончиться. Перед ужином он хотел поговорить с тобой.

— Что-то серьезное?

— Не думаю. Обычная дань вежливости. А ты мог бы и написать, что уже приехал — тогда бы не пришлось сидеть тут одному.

— Зачем? Я приехал вовремя, а раз ты не пришла, значит, была занята.

— Да это все Сергей, наш дворецкий. Только сейчас передал цветы от тебя. Ух, я ему устрою!!!

— Не обижай старика, — чмокнул я ее в носик, и в этот момент мы услышали приближающиеся голоса.

Саша буквально телепортировалась от меня в соседнее кресло, приняла максимально целомудренный вид, став гордой и неприступной. И лишь мелкие чертики в глазах показывали, что это все не серьезно.

В этот момент в комнату вошли двое мужчин. Один был высок, худощав и с такой вот мерзкой улыбкой на лице. Мне сразу захотелось ему врезать, но я сдержался, даже похвалив себя за выдержку. Правда, я увидел тень неудовольствия на его лице, когда он заметил Сашу, сидящую рядом со мной. Что? Конкурент⁈ Порву на лоскуты и запрещу сшивать!

Второй был более благодушным, хотя и вокруг него прямо чувствовалось разлитое напряжение. Ниже первого, шире в плечах, одежда более домашняя, можно сказать, полуофициальная. Понятно, хозяин дома.

— Ямир Ярославович Нагибин? Позвольте представиться — граф Владимир Александрович Ленской, бургомистр славного города Брехта, а это мой, ну скажем так, компаньон — граф Фридрих Эццо.

— Очень приятно.

Мы церемонно раскланялись, сели, молча замерли. А что? Меня позвали, вот пусть и развлекают гостя. Саша как-то ощутимо занервничала, и это мне не понравилось, и я, уже не скрывая недовольства, посмотрел на графа с идиотской фамилией.

— Я давно хотел познакомиться с вами, Ямир Ярославович. Или вы позволите называть себя Ямир? — нарушил тишину Эццо.

— Ямир Ярославович нормально. Не стоит переходить на фамильярности, -холодно ответил я, с удовольствием отметив, как после моих слов скривилась у него рожа. Желание стукнуть по ней усилилось. — И чем же вызвано подобное желание?

— Среди равных не принято друг другу выкать.

— Так это ж среди равных. А я Его Императорского Величества тут не наблюдаю.

— Вы сравниваете себя с императором?

— Согласно уложению номер… от…года, род Нагибиных получает те же привилегии, что и императорский род, за исключением престолонаследия и вмешательства во внешнюю и внутреннюю политику. То есть, я даже могу называться императором — неофициально, конечно, и мне за это ничего не будет. Можете вы себе такое позволить? Нет. Так о каком равенстве мы тут говорим? — выдав все это, я незаметно подмигнул отцу Саши. Тот заметил и сразу расслабился. С чего бы это?

— Вы нарываетесь, граф!!! — гневно задышал Эццо. Явно не привык, чтобы с ним так разговаривали.

— И что? Ну вот чисто теоретически, что такой слабосилок, как ты, сможет сделать такому сильному мне?

— Только Нагибины могут кичиться силой, забыв, что главная сила в голове.

— Так я могу тебе и головой в челюсть пробить. Ты вообще чего приперся, граф? У меня тут встреча с уважаемым Владимиром Александровичем, а тебя в списке нет. В смысле, в списке уважаемых людей.

— Почему моя невеста сидит тут с ним наедине? — решив меня проигнорировать, обратился он к бургомистру.

— Я не ваша невеста! — вскочила Саша.

— Граф? — вопросительно поднял я бровь. Ага, долго тренировался — выглядит очень стильно.

— Ну, был такой разговор, но я своего согласия не дал.

— То есть этот врет? Не стыдно, Яйцо?

— Я Эццо!!! Мой род древней твоего, мальчишка! — вскочил он. — А ты, Владимир⁈ Месяц назад ты сам мне предложил взять в жены свою дочь!

— Не было такого, — замотал тот головой. — Я просто сказал, что было бы неплохо породниться — не более. Остальное ты додумал сам.

— Мне кажется или меня оскорбили? –задумался я. — Хотя, я не пойму причину спора — когда аристократические рода решают породниться посредством брака своих детей, заключается письменный договор. Есть у тебя подобная бумага? Если да, то показывай, если нет, то вали — утомил, сил нет.

— Этот уедет, а ты останешься, Володя. И тогда ты поймешь, что сделал неправильный выбор!

Развернувшись, граф шагнул к двери, но уперся в щит.

— Что это⁈

— Нет, меня все-таки оскорбили, — встав, я хрустнул пальцами. Ну, и да, воздушный щит, что я наложил на дверь, не всякий архимаг пробьет. — Ты только что угрожал отцу Александры. Если с ним что-то случится, она сильно расстроится и будет даже плакать. А если она будет плакать, то и я буду печалиться. И от печали могу заболеть и даже умереть. Смерти моей хочешь, гад⁈

Щит отделился от двери и резко заключил его в кокон, сильно сжав тело. Тот попытался что-то сотворить в ответ — но фиг. Куда там вшивому магистру, пусть и на пике сил, против меня!

— Знаете, — обратился я присутствующим. — Я расцениваю его действия как нападение. Вы согласны, Владимир Александрович и Александра Владимировна?

— Полностью.

— Согласна.

— Прекрасно. Значит, у меня будут свидетели. Скажите, наш славный город сильно пострадает, если граф Эццо внезапно сойдет с ума от неразделенной любви и решит покончить жизнь самоубийством?

— Не сильно, — помедлив, ответил бургомистр. — Даже вообще не пострадает. Обещаю, мы устроим ему самые пышные похороны, если произойдет такое чу… несчастье, в смысле.

— И обязательно с прощальным салютом в память о выдающемся человеке?

— Непременно.

— Замечательно. Я услышал более чем достаточно. А теперь прошу прощения, я вас оставлю на полчаса. Мне необходимо с графом обсудить и решить все вопросы, что возникли между нами. Скоро я вернусь. И окно не закрывайте — а то осколки стекла трудно выковыривать из одежды.

— А… — начал бургомистр, но я, подхватив пучащего от напряжения глаза Эццо, уже сиганул в окно, а после по воздушным подушкам быстро побежал в сторону моря.

Народа по причине вечера на улицах было много, но меня под воздушным щитом видно не было. Скалистый утес, нависающий над водой, был моей целью. Отсюда разные смельчаки прыгали в воду, желая показать свою крутость и глупость. Высота — метров сто, так еще и в море надо было войти в строго определенной точке, потому как по краям было мелководье и местами торчали острые камни. Сколько тут за сезон дураков убивалось — не счесть. Власти и ходить на него запрещали, и охрану ставили — бесполезно. С утёса открывался чудный вид, и туристы охотно его посещали. Но сейчас, по причине позднего времени, народу на нем не было, как я и рассчитывал.

Кинул я графа на скалу, ну и сам опустился рядом. И кокон с него снял, потому как если уж драться, то честно.

— Чего ты хочешь? — нервно облизал он губы, оглядываясь назад. В темноте видно не было, но он уже догадался, что находится за его спиной.

— Знаешь, человек с яичной фамилией — ты мне сразу не понравился. Вот прям как зашел. Как ты посмотрел на меня, на мою девушку, да и вообще, просто как смотрел. И морда твоя противная мне тоже не зашла. А уж когда ты раскрыл рот… Как полагаешь, этого достаточно, чтобы научить тебя нырять в воду? Или придумать еще парочку причин?

— Ты не знаешь, с кем связался, мальчишка!!! Я истинный хозяин этого города!

— Власть переменилась. Тут такое дело — не люблю я подчиняться. И всяких хозяев тоже не люблю. Но еще больше я не люблю конкурентов. А ты захочешь первое, являешься вторым и претендуешь на третье. Плохо, очень плохо. Для тебя. А теперь, по всем правилам вежества, я вызываю тебя на дуэль без ограничений до смерти.

— Я, как вызываемая сторона, могу выбрать…

— Не можешь. Мои слова — формальность. Не надо воспринимать их всерьез. Со скалы сегодня уйдет один из нас, и это точно будешь не ты.

— Нагибин. Откуда у тебя такой контроль эфира?!!! Вы же не можете…

— Надоел, — у меня в руках зазмеилась водяная плеть. Если я хочу обставить все как несчастный случай, надо не оставить на нем следов. Нет, так-то если я грохну дурака, мне за это ничего не будет, но хотелось все сделать красиво и романтично. Мол, неразделенная любовь, старое сердце не выдержало. Мало кто из тех, что знают графа, в это поверят, да и пофиг. Когда начнут разбираться, меня уже тут не будет.

— Нет, — он отпрянул назад и едва не свалился вниз. — Давай договоримся. Мы же взрослые люди, аристократы…

— Ух ты. Расту. А недавно был мальчишкой. Нет, не будем мы с тобой договариваться. Я уеду, ты останешься и ведь, падаль такая, не удержишься и начнешь мстить. А оно мне надо? Раньше бы голову включил, так, глядишь, она у тебя на плечах и дольше бы продержалась. А теперь поздно уже.

Плеть зазмеилась и начала выписывать восьмерки, круги и прочие геометрические фигуры, выглядевшие внешне страшно, но в бою абсолютно бесполезные. У меня и была цель его напугать так, чтобы он сам сиганул вниз в надежде выжить — шанс-то у него был, как он думал. Правда, он не знал, что я в любом случае собирался подправить его полет, чтобы уж наверняка.

И тогда граф решил, что ему пофиг на все — лишь бы поставить на место зарвавшегося мальчишку. Окутавшись пламенем, он прыгнул ко мне, но водяной хлыст свистнул, обвился вокруг него и, зашипев, развернул тело графа в нужном направлении, после чего распался. Ну а граф, как я и сказал, испытал радость недолгого полета. Причем сила его прыжка была такая, что его не просто отнесло в сторону, так еще и кинуло на острые камни, торчащие из воды, в стороне от затона, куда прыгали все остальные.

От удара у него выбило дух — щит спас от повреждений, и он, потеряв сознание, пошел ко дну. А я стоял сверху и следил, чтобы ненароком не всплыл. Жестоко? Возможно. Но я не страдаю гуманизмом мозга и не даю врагам второй шанс, не прощаю обиды и ничего не забываю. Глупо верить в его благородство и возможность перевоспитания. Как и не верю в сказочки, что бывший враг может стать другом. Обида поражения — это тот яд, что рано или поздно отравит любую светлую душу. Поэтому лучше сразу все закончить, чтобы не ожидать удара в спину.

Не всплыл. Постояв минут десять, я спустился вниз. Тело утонувшего графа плавало на дне, зацепившись рукавом пиджака за камень.

Опять воздушные ступеньки под ноги, и я побежал наверх, а потом в сторону дома бургомистра. Никакого раскаяния за убийство Эццо я не испытывал. Поделом ему — тоже мне, хозяин города нашелся, жених херов. Мы, Нагибины, никогда не отдадим то, что уже считаем своим, а Саша моя. И пусть только попробуют у меня ее забрать.

— Влюбился, влюбился, — передразнил меня внутренний голос.

— Нет, но почти, — ответил я ему. — Она ведь хорошая и красивая.

— Это да, — согласился он. — Самая красивая.

— Точно влюбился, — согласился с ним я. — А теперь посмотрим, чем ужинают в доме Ленских. И надо будет попросить потенциального тестя ответить на парочку вопросов. Потому как, сдается мне, меня банально развели, и мне это очень не нравится.

Осторожно притормаживаю и по воздушной ступеньке вхожу в раскрытое окно. Все те же лица, сидят и напряженно ждут. При виде меня Саша радостно улыбнулась и едва сдержала порыв кинуться мне на шею. Да и ее отец выглядел так, будто с его плеч упал тяжелый груз.

— А граф… — с напряжённым ожиданием спросил он.

— Утонул. Представляете, как понял, что с Александрой Владимировной у него ничего не получится, так сразу в такое отчаянье пришел! Не мила мне без нее жизнь, сказал и шагнул с гордо поднятой головой вниз. А я, пока он летел, стоя аплодировал его мужеству и бесстрашию. Такая трагедия. Хороший был человек — надо помянуть.

— Обязательно, — засуетился он. — Стол уже накрыт, прошу вас.

Ну, мы и пошли. Я галантно, в рамках приличия подал руку Саше, и мы, пропустив вперед ее отца, пошли следом, обсуждая гастроли Новгородского театра, что приехал сегодня и уже назначил премьеру нового спектакля — «Влюбленный барон». История там полна трагизма и коварства — в общем, все, как любят дамы. А их кавалеров никто не спрашивает, потому как они мужланы и не ценят прекрасного.

Беседа эта была такой пафосной, что у меня даже заныли зубы, но ничего — улыбался. Радовало лишь то, что у Саши к пьесе было такое же отношение, как у меня — то есть, никакое. А всю информацию о ней она вычитала на афише, которые расклеили по всему городу.

Дошли — уютный зал с накрытым столом, за которым присутствует все семейство бургомистра. Начался процесс знакомства и расшаркиваний.

После известия о том, что я тот самый Нагибин, на мне скрестились сразу четыре заинтересованных взгляда. И если три я проигнорировал — потенциальных тещ я как дам не рассматриваю, то вот чуть уменьшенную копию Саши уже игнорировать не получилось. Красотка шестнадцати лет была энергична, непоседлива и хотела все знать. Представившись Анной, она попросила называть ее Кэрол, потому что родное имя ей не нравится, а это звучит стильно.

Ну, и пока мы чинно ели и поминали добрыми словами почившего Эццо — такой молодой, ему бы жить и жить, — мелкая решила вынуть из меня душу, требуя подробности нашего с Сашей знакомства и прощупывая на предмет намерений. Ну, и намекая, что ей скоро — буквально через два года, — стукнет восемнадцать, и если я предпочитаю дам помоложе, то она совсем даже и не против сменить фамилию.

Я пытался отвечать со свойственным мне юмором, старательно обходя щекотливые темы, под тихое рычание Саши, что сидела со мной рядом. И с каждой минутой рычание становилось все громче, и мне казалось, что еще немного, и она кинется на сестру.

Наконец ужин был закончен, и все перешли в малую гостиную пить чай. Почему этого нельзя было сделать в трапезной, я не понял, но у каждой семьи свои тараканы. И вот тут за меня уже взялась взрослая часть обитателей дома.

Нет, сначала все было невинно. Обсудили столичные сплетни — увы, я ими не интересовался, поэтому особо не поддерживал разговор. Потом перешли на нападение на меня и казнь нападавших. Тут я дал более развернутый ответ, в конце добавив, что я ходатайствовал об их помиловании, но его отклонили. Закон есть закон. Мне это неприятно и даже местами больно вспоминать, но такова жизнь.

Далее последовало множество вопросов насчет столбов — тут же приграничье и, бывает, случаются локальные прорывы. Поэтому эта тема для них очень важна. И кстати, как я и говорил выше, именно поэтому тут к нашему роду относятся не в пример лучше, чем в столице или в других частях империи. Ну и еще потому, что никто из нас ранее тут не бывал. А если и бывал, то только проездом. Брехт — не самый изысканный город на побережье, и для изнеженных жоп Нагибиных тут ничего интересного не было. До того, как приехал я.

Ага, похоже, мы подошли к самому главному, и вечер перестает быть томным. Вон как Саша напряглась. Не боись — своих не бросаем. Отобьемся и напьемся. Потом. А сейчас послушаем. Уж очень интересно вещает ее мама.