Семь безликих святых

1. Леонцио

С наступлением полуночи его охватила паранойя.

Леонцио мерил комнату шагами; сердце бешено стучало в груди, вызывая странное чувство. Кожей он остро ощущал холодный воздух. Язык, от сухости прилипший к небу, как-то неловко ворочался за зубами.

Не в силах больше терпеть, он подошел к двери, распахнул ее и выглянул в коридор. Перед ним словно распростерлась бесконечность, буквально через пару шагов тело поглотила гнетущая темнота.

Стражник, который должен был стоять за дверью, исчез.

И все же последователь не смог заставить себя выйти из комнаты, не желая бродить по темному Палаццо.

У дворца имелись глаза. И Леонцио всю неделю чувствовал тяжесть их взгляда на себе: сначала там, где молился святым, а потом в залах совета, где встречался с остальными представителями священных гильдий. Они следили за каждым его шагом, и даже сияние звезд не могло их отпугнуть.

Как только он вернулся в комнату, досадливая мысль принялась терзать его разум. Чем он занимался до того, как им овладел страх? Искал главного магистрата – точно! Ему требовалось сообщить этому человеку нечто крайне важное. Но что?

Леонцио смахнул рукой пот со лба. Зажженная свеча отбрасывала на стены косые тени, чьи мягкие линии изгибались, когда пламя дрожало на ветру из приоткрытого окна. Он, пошатываясь, прошел в другой конец комнаты и распахнул створку шире. Пока ветер ласково обдувал его лицо, он глядел на раскинувшиеся внизу сады, окутанные ночью.

Чьи-то глаза уставились на него в ответ.

Пульс мгновенно подскочил, последователь отпрянул от окна и поспешно задернул штору. Снаружи что-то было. Нечто ужасное и нечеловеческое бродило по территории Палаццо. Он не видел этого, но ощущал какую-то неправильность, ее вязкая тяжесть все сильнее сдавливала ему горло.

Он переплел скользкие от пота пальцы, бормоча молитву святому покровителю Смерти. Его святому. От него произошла его семья, благословленная даром магии. Однако сегодня эти пылкие мольбы приносили мало утешения: чем больше он сомневался в силе Смерти, тем меньше ощущал присутствие святого.

«Помоги мне», – такова была главная его просьба, но становилось только жарче и хуже. «Наверное, для защиты одних слов недостаточно», – подумал последователь. Внезапно с подступившей тошнотой им овладел порыв, решительный и неумолимый. И он поддался. Ведь он был всего лишь сторонним наблюдателем, двумя глазами в темнице плоти.

Зрение начало затуманиваться, и он поплелся в соседнюю комнату, опираясь о стену. Леонцио представил, как его ладони оставляют отпечатки на позолоченной краске – эти рыжевато-малиновые мазки привлекут к нему святых. Словно они больше не божества, а захлебывающиеся слюной звери, что рыщут в поисках свежей добычи.

Святые милосердны. Так, во всяком случае, говорилось во всех преданиях.

Но еще в них говорилось о том, что святые жаждут крови.

Леонцио рухнул на колени рядом с кучей разномастного мусора, который собрал на территории Палаццо. Он не до конца понимал, когда и почему начал набивать карманы камнями и, подобно обезумевшим садовым ножницам, обрывать ветви с кустов. Ему просто казалось это… необходимым.

Когда с дрожащими руками он опустился на пол, мусор под его весом приобрел другую форму. Каменная поверхность под коленями вселяла спокойствие. Раскладывая деревянные палочки, последователь обращался шепотом не только к Смерти, но и ко всем безликим святым.

А затем он поднял нож.

Как только упали первые капли крови, наступило облегчение. Абсолютный страх уступил место желанному покою.

К тому времени, когда он осознал, что умирает, было уже слишком поздно.