О том, что может наворочать контуженый беспредельщик, если ему дать волю. Или о косоруком прогрессорстве

Голова уже шла кругом. Фабрика не могла нам ничего дать – они и так план не выполняли. И не потому, что работали плохо, а материалов не хватало. Но мы, не поверив на слово, пролезли все их склады, где я реквизировал несколько сотен шинелей (конечно, официально, по документам). Шинели завалялись из-за того, что были старого образца, ещё с красными полосками поперёк груди, как у стрельцов. «Разговоры» называются. К вечеру начальник фабрики обещал все переделать. А что? Ему в план зачтётся, а батальон с шинелями – осень-то не за горами.

Ещё, к огромной своей радости, нашел у него на складе материалов, в неликвидах, обрезки брезента, много и разных размеров. И несколько рулонов камуфляжного хэбэ. У меня от радости аж засвербило всё.

– Вот, завезли как-то. А что из него делать – не ясно, – пожал плечами завскладом.

– Я знаю, что делать. Этого даже не хватит.

Тут же узнал адрес отправителя этого материала, составили заявку, завскладом ушёл её оформлять.

Я же загрузил в машину рулон пятнистой ткани и ворох брезента, пообещал начальнику фабрики «порешать вопрос» снабжения. В ответ меня заверили, что при обеспечении материалом – одёжкой завалят.

Следом посетили фабрику нетканых материалов. Пролез всё, но пользы пока не увидел. Поехали к моему знакомцу – коменданту станции, после вместе с ним – к коменданту участка дороги. Они, почесав в затылках, пообещали пошерстить в «брошенных» вагонах. Этим «ответственным лицам» даже в голову не приходила обычная «мужичья» мысль – покопаться в бесхозном. Хотя бдительные «доброхоты» сдадут в органы сразу. Вот и не допускали даже мысли, чтобы не мешала работать. А работы на ж.д. в это время стало – не провернёшь. А представитель НКВД за моими плечами подтвердил, что поиск бесхозного будет общественно полезная деятельность, а не преступление. Но при условии – сохранности обнаруженного. Для этого оба коменданта записали номер телефона Тимофея Порфирыча. Теперь всё бесхозное попадёт под охрану НКВД и в моё оперативное пользование.

Так закончился первый день моего интендантства. Вечерело. А у меня ещё были планы относительно Натана, точнее его знакомой швеи. Забрали из госпиталя военврача 3-го ранга (до сих пор не верилось, что этот интеллигент – служивый) и поехали за город. В пригородной деревушке у Натана был дом с участком, где Мария Фёдоровна с сыном проводили все летние каникулы.

Когда мы приехали, Мария Фёдоровна стояла «вверх ногами» на грядках картошки – полола. Сын, Михаил – высокий худощавый загорелый подросток, сидел на яблоне – собирал урожай. Мария Фёдоровна нас не слышала, подоткнутое за пояс платье обнажало плотные загорелые ноги. Обернувшись, она одёрнула подол, запястьем поправила косынку, как делала и моя мать, близоруко сощурилась.

– Натан?

– Мария Фёдоровна, темно уже, что вы там можете разглядеть? Я тут гостей привёз, продукты. Давайте вечерять. Может, баньку стопим? – это уже у нас с лейтенантом спрашивает.

– В другой раз, Натан. Обязательно, но в другой раз. Хотя я бы ополоснулся.

– Миша, проводи товарищей командиров до пруда. Тут недалеко. Мыло, полотенца захватите. Миша, как вода?

– Да уже холодная. Илья-Пророк в водичку-то уже по…

– Михаил! – это с летней кухни Мария Фёдоровна одёрнула сына – бдит за нравственностью. – Натан Ааронович, полейте мне на руки.

– Конечно, конечно.

Вода была холодная и вправду. Но всё одно, я поплавал в удовольствие. Лейтенант остался на берегу. Караулил. А то вдруг украдут меня водяные и лешие? После купания желудок взял меня за горло, требуя своего наполнения. Я ведь за сегодня и не ел ничего.

Загрузка...