16 сентября 2020 года Стамбул, район Левент

Утро у криминального комиссара Хикмета не заладилось – в азиатской части города произошла серьезная перестрелка. Египетская банда делила территорию с чечено-узбекской. Четыре трупа – хорошее начало работы…

Было еще темно, когда он приехал на место. Скорые уже уехали, но полицейские машины остались, и их медленно вращающиеся мигалки синими всполохами высвечивали старые стены домов. Полицейские толпились у машин, кто-то расставлял на проезжей части цифры с номерами улик…

Комиссар Хикмет вышел из машины. Болела голова. К нему подошел комиссар Бюль из местного полицейского участка.

– Я слышал, тебя повысили? Поздравляю.

– Не с чем. Что тут произошло?

– Две местные банды. Кажется, забили стрелку друг другу. Кто видел, говорят, было пять машин. Почти сразу открыли огонь. Пять или шесть автоматов Калашникова, помповые ружья. Просто удивительно, что они полквартала не перестреляли.

– А что они делят?

– Крыши. Знаешь, криминальное прикрытие.

– Знаю. А что они тут крышуют?

– Всё. Они даже мидийщиков заставили платить.

Мидийщики – это было серьезно: торговцы жареными мидиями – это целый клан, просто так тебя никто в него не пустит. И платить просто так никому не будут.

– И никто не пишет заявление?

– На чеченцев никто писать не будет: сожгут. Кроме того, они тут по-хитрому делают. Организовали благотворительное общество. Принимают взносы. Говорят – закинь себе на ахират, получишь на том свете в семьдесят раз больше. Ну а кто не закидывает на ахират, с тем будет беда. Лавку сожгут, дочь изнасилуют.

Хикмет зло ударил кулаком одной руки о ладонь другой. В свое время Ататюрк под страхом тюрьмы запретил собирать пожертвования наличными. Это правило не позволяло муллам иметь постоянную и никем не контролируемую черную кассу. Но Эрдоган отменил это правило – и вот результат.

– А египтяне?

– А они недавно появились. Говорят, что ахират, заплаченный чеченцам, недействительный. А сами чеченцы бандиты.

– А они?

– А они в Сирии сражались. На джихаде. Им Аллах откупную на все грехи дал…

Бюль достал сигарету, прикурил. Предложил комиссару, тот кивком головы отказался.

– И вот я думаю, наши идиоты все кричат, что мы империя, что есть тюркоязычный мир. И для чего все это? Чтобы к нам со всего тюркоязычного мира ехали бандиты?

Сев в машину, комиссар снова достал документы, которые скопировала для него Альсия, и начал их перебирать. Комиссар Вермеер учил – если ты видишь документы или материалы и не можешь понять, к чему они и как их использовать, – отложи и вернись к ним через день или два. За это время ты все равно подсознательно будешь возвращаться к нерешенной задаче, и, возможно, подсознание справится с ней лучше, чем сознание.

Допустим, Осман брал взятки. Допустим. Первый вопрос – зачем он купил пять квартир и все в Стамбуле?

Не лучший способ помещения капитала, прямо скажем.

Даже если сдавать – все равно не лучший. В Стамбуле цены невысокие, и те, кто хочет вложить деньги, предпочитают Европу.

Может, у него и в Европе столько же?

Он перебирал ТАПУ[9], одно за другим, контракты на продажу жилья и вдруг заметил кое-что. Перебрал – да, все верно.

Осману все квартиры продало одно и то же риелторское агентство.

Риэлторское агентство, которое продало Осману все четыре квартиры, располагалось в районе Левента. Комиссар не любил этот район. Да и мало кто из турков его любил.

Это район скоробогачей, он довольно далеко от Босфора и начал застраиваться уже во времена Ататюрка, как другой Стамбул – европейский, без всех древностей и памяти об империи. При султанате тут были лишь холмы, которые ничего не стоили, а теперь тут самая дорогая земля в Стамбуле, а семья, которой повезло владеть этой никому не нужной в начале века землей, стала одной из богатейших в Турции.

Сейчас здесь небоскребы, в том числе самое высокое здание в Турции, соседствовали со старыми, времен диктатуры виллами, в которых находились фирмы, обслуживающие богачей. Там было тихо, чисто, машины не сигналили как сумасшедшие и всегда можно было припарковаться…

Комиссар Хикмет оставил свою машину, пошел по тротуару – они здесь были узкими, но они, по крайней мере, тут были, присматриваясь к номерам домов. Да… кажется, этот. Он пошел к калитке – но открыть ее не успел – изнутри ее открыла девица. Комиссар сразу оценил ее – вся в брендовом шмотье, сумка от Гуччи, причем, скорее всего, настоящая, волосы выпрямлены и покрашены в блондинку, а вот брови угольно-черные, натуральные.

Красивая.

– Извините.

Девица прошла мимо, не удостоив комиссара даже граммом своего драгоценного внимания. Комиссар проследил за ней взглядом – она села в «Мерседес»-купе лазурного цвета и рванула с места…

Та еще штучка.

Он прошел в калитку, аккуратно закрыв ее. Навстречу уже спешил менеджер.

– Добро пожаловать, эфенди. Вас интересует какой-то конкретный объект?

– Нет, я бы хотел переговорить с вашим хозяином.

Хозяевами этого места были бандиты – комиссар сразу это понял. Конечно, у бандита на лице не написано, что он бандит, но опытный полицейский без труда определяет бандита, точно так же как опытные бандиты без труда определяют следящего за ними легавого.

– Ваше имя? – Комиссар продемонстрировал свое удостоверение.

– Кямран Омар.

– Документы ваши можно посмотреть?

– Разумеется.

– И разрешение на работу.

Разрешение на работу было самым важным документом, важнее подчас, чем паспорт или виза. В Турции вы могли, к примеру, открыть фирму, но сами работать без специального разрешения в ней не могли – надо было нанимать турок. Многие из эмигрантов этого не знали или сознательно игнорировали правила, наживая себе проблемы. Турки же с удовольствием стучали на своих соседей и работодателей, нарушающих правила трудоустройства, потому что работы действительно не хватало, и за рабочие места всегда велась борьба.

– У меня гражданство.

Комиссар посмотрел документы. Действительно, гражданство есть, что бывает не у каждого. Успел получить – сейчас это намного сложнее, после наплыва беженцев из Сирии и прочих мест бывшей империи правила получения гражданства сильно усложнились.

Загрузка...