Счастливые Земли

Глава 1

— Ге-зеш! Ге-зеш! Ге-зеш! — надрывалась толпа. Площадь бурлила от множества людей, городская суета не меняется веками.

— Пирожки, кому пирожки? С картошкой, с мясом! Пи-рож-ки! — сновали в толпе предприимчивые толстушки.

— Ге-зеш! Ге-зеш! — ревели сотни глоток.

Удачливый встретил отряд настороженно. Но когда по дворам полетела весть, что Храм Проклятых поднялся на войну с Безумием и возглавляет их какой-то древний герой — сошел с ума от радости.

— Забавно, да? — проорал на ухо Лесорубу Джаззи. Воин весело поглядывал на молодок неподалеку: красавицы жадно тянули шеи в надежде разглядеть великого героя.

— Ничего забавного. Шумно, — буркнул тот.

— Че?

— ШУМНО!

— А!

— Ге-зеш! Ге-зеш!

На грубо сколоченном помосте, предназначенном для глашатаев, а иногда и казней, появился Антаг, и толпа взвилась в экстазе. По бокам Меча стояли огненные воины. Наверняка где-то там ошивался и Гнев. С того дня, когда Проклятый набросился на Гезеша, они не разговаривали. Джаззи и Паблар пытались примирить друзей, но Горящий лишь отмахивался, а Лесоруб угрюмо молчал. Ссора вышла серьезной...

Антаг поднял руки, призывая к тишине, и на площади воцарилось молчание. Народ будто затаил дыхание.

— Прорыву быть! — крикнул Меч. — Уже несется во все края весть, что сбор назначен! Уже идут к нам Дикие отряды, готовые присоединиться к Прорыву!

Толпа радостно взвыла, но Антаг жестом оборвал восторженный рев.

— С Эльнаи идет Синий Легион! Кадавры вот-вот войдут в город! Крушители, Песня Ветра, Алые Собаки — они уже откликнулись! А остальные непременно это сделают!

— Пафос, — скривился Друз. Он задумчиво пожевывал кожаный ремешок сдвинутого на затылок шлема. — Не люблю.

— Пи-рож-ки! — прорвался крик.

— Заткнись, дура! — оборвал торговку грубый голос.

— Мы готовы к Прорыву! Безумию придет конец! — продолжал Антаг.

— Вот зачем он орет? — поинтересовался Друз.

— Поднимает моральный дух. Важная штука, — ответил Родинка. — Тут без пафоса нельзя.

— А по-моему, переигрывает. — Наемник пожал плечами.

— Не нам решать.

— Лесоруб? — окликнули сзади. Искатель недовольно обернулся. Молодой нахальный парнишка, считающий, что над ним издеваются, заставляя каждый раз носиться по городу в поисках какого-то паршивого солдата. Но приказ самого Гезеша! Как же нарушить?

— Ну?

— Вам должно прибыть в лагерь отряда Меч.

— Угу.

— Срочно!

— Угу, я сказал.

Парень потоптался на месте, блеснул презрительным взглядом и растворился в толпе.

— Мадралы пришли? — предположил Друз.

— Не хотелось бы, — помрачнел Гезеш. Волкоголовых он ждал с тоскою. Весть Антага, что соплеменники Тьмы готовы вести его через Урочище, Лесоруб принял мрачно. Его до сих пор подмывало послать все к Творцам и уйти из обезумевшего города куда-нибудь далеко-далеко. Никого не видеть, не слышать и ни о чем не думать.

— Пошли, чего тут ловить? — Друз нахлобучил шлем и принялся застегивать почти сгрызенный ремешок.

— И то верно. — Паблар хитро поглядел на прошмыгнувшую мимо продавщицу пирожков: — Стой! Почем?

— Славным воителям Гезеша штучку отдам всего за медяшку.

В Стургоде деньги были в ходу, и Искатели пользовались своим тайным, но все же привилегированным статусом. Антаг регулярно выдавал им золото из казны отряда.

— Давай два, — кивнул убийца.

— Три, — подал голос Джаззи. — Нет, четыре!

Расплатившись с торговкой, бойцы медленно двинулись в сторону городских ворот. Лагерь Мечей раскинулся за стенами Удачливого. Паблар и шут сунули приятелям по пирогу и вразвалку зашагали вперед. Родинка молча вцепился зубами в чуть теплое, сыроватое тесто.

Удачливый... Большой город. Не сравнить, конечно, с Гур-Даргом, но то, что крупнее Аннтейра — точно.

Только вот вечерами на его улицах лучше не появляться. Бандиты... С приходом Диких лихой люд присмирел, но то и дело приходили доклады, что в каком-нибудь переулке зарезали солдата. После таких сообщений в ночи исчезали три-четыре десятка товарищей убитого и без пары отрезанных голов не возвращались. Местная стража на все смотрела сквозь пальцы, перекидывая найденных покойников на улицы, за которые отвечали бойцы других участков. Иногда тело убитого бедолаги могло не раз пересечь весь город.

При желании Удачливый можно было покорить за день, почти без кровопролития, просто подкупив гарнизон.

Пройдя по тесным улочкам (иногда между домами приходилось протискиваться, настолько узки некоторые переулки), Искатели вышли к воротам. С десяток ленивых стражников, пара тяжеловооруженных всадников из элитного подразделения стургодского короля. Гвардейцы! На удивление лихие и бесшабашные рубаки. Как-то с подобным кавалеристом сцепился один из Диких. Слово за слово, завязалась драка... Проклятый потом щеголял выбитыми передними зубами, а гвардеец отделался лишь разбитой губой. После стычки, разумеется, напились и чуть ли не побратались.

У ворот друзей поджидал Дубина. Здоровяк отмахивался от комаров срезанной веткой и что-то бурчал себе под нос. Увидев Гезеша, он расплылся в довольной улыбке.

— Ну? — неприветливо осадил его главный Искатель.

— Прибыли, — почти шепотом сообщил Меч и заговорщицки подмигнул. — Можно сегодня отправляться.

— Когда тайну знают многие — она перестает быть тайной, — фыркнул Друз. — Весь Стургод в курсе, что мы куда-то идем? А Дундэйлу-то сообщили?

Дубина ухмыльнулся:

— Дык, я же все равно с вами иду. — Он повернулся к друзьям спиной и зашагал в лес.

— Сегодня никуда не пойду, — хмуро заявил Гезеш. — Ну их... Завтра!

— Гнев, интересно, попрощаться хоть зайдет? — поинтересовался Джаззи.

— Зайдет, конечно. — Паблар уверенно кивнул. — Не на отдых же едем.

Лагерь Мечей находился от городских стен в получасе неторопливой ходьбы. Возле мелководного озерца, которое легко можно пройти от берега до берега и не замочить головы.

Дубина, отмахиваясь веткой от насекомых, шел впереди и не оборачивался. Зной, комары, мошкара... Гезеш не раз ловил себя на мысли, что прошлые мечты о тепле кажутся такими глупыми! Уж лучше зима. В ушах не жужжит. Тело не чешется от укусов. Да, холодно, но достаточно лишь потеплее одеться.

Миновав замаскированный в ветвях дуба дозорный пункт, Искатели оказались в лагере.

Дубина, все также не оборачиваясь, повел приятелей к центральному костру.

— И впрямь — мадрал. — Джаззи заметил у огня волосатую фигуру.

Нелюдь лениво ковырялся в углях палкой.

— Вот он, — бросил Дубина и подошел к мадралу, сидящему к Искателям спиной. И тут Волкоголовый обернулся.

— Тьма?! — опешил Джаззи. Паблар изумленно ойкнул.

— Все-таки ты — это ты, — сморщил морду старый знакомый. — Впрочем, уверен, что на этот раз все закончится так же плохо.

Тьма! Мы ж тебя, считай, похоронили! — восторженно завопил Джаззи.

Ну, извини, — пожал плечами мадрал и вдруг бросился к шуту. С довольным рыком обняв приятеля, он повернулся ко все еще беззвучно разевавшему рот Паблару и повторил нехитрую процедуру.

Остальным он просто кивнул.

— Когда тех чудаков в золотом покрошил, понял, что мне не по пути на север. Черная Стена — прибежище трусов и слабаков. Удивлен, что вы туда не ушли.

— Старый козлобаран! — Джаззи счастливо раскинул руки.

— Все, заканчиваем радостные визги, — прорычал Тьма. — Я собрал небольшой отряд мадралов. Он ждет нас в Лесу. У реки. Не Гончие, конечно, — при этих словах нелюдь покосился на Гезеша, — но тоже ничего. Пролетим без опаски.

— Сегодня не пойдем, — предупредил Лесоруб, которого нарочитая неприязнь мадрала задела.

— Завтра тоже не пойдем, — оскалился тот. — С Гневом потолковать надо.

— Он же тебя спалит, — задумался Джаззи. — Ты ведь ему ничего не сказал.

— Не спалит, думаю. — Мадрал почесал правый бок. — Надеюсь...

— А я бы поджарил, — вдруг очнулся Паблар.

— Ты бы раньше сдох, — парировал Тьма. — Жив я, и все. Радуйтесь. Почему, когда смерть не настоящая — близкие обижаются или беснуются, а? Будто недовольны, что так вышло.

— Ну, знаешь, друзей терять неприятно...

— Но я-то жив!

— Но мы же не знали! — Паблар хлопнул себя по бедру.

— Теперь знаете, — пожал плечами Тьма.

— Живой, ста-а-рый! — продолжил радоваться Джаззи.

— Цыц! — проскользнуло наружу веселье нелюдя. — Отправимся послезавтра. Мне еще интересно, какого Призрака нам в попутчики втюхают.

— Без понятия, — хмуро ответил Лесоруб.

— А ты молодец, — неожиданно произнес Тьма. — Решиться во второй раз... Молодец! Может, что и выйдет. Хоть я сильно в этом сомневаюсь, но чем Безумие не шутит?

— Выйдет, — Джаззи уверенно кивнул. — С нами Храм! И отовсюду отряды ползут.

— Кстати, а где остальные? — мадрал огляделся. — Старый нытик? Тек? Лир? Рыбак?

— Нет их больше... Один Рыбак остался. Он в деревушке осел, в Эльнан. А Мудрый... Мудрый сволочью оказался, — ответил Родинка.

— Мне он сразу не понравился, — фыркнул Тьма. — Жаль ребят...

— Пойду, железо скину. — Друз зашагал в сторону палатки. Гезеш поплелся следом. Хорошую идею наемник подкинул — сталь надоела. А в город без нее лучше не соваться. Мало ли в какой переулок занесет.

Остальные расселись вокруг мадрала. Им было о чем поговорить.

Из палатки Гезеш не вышел, молча завалился на свое место, завернулся в плащ и долго глядел в потолок. Под серенаду комаров неплохо думалось. Из головы все не шли слова волкоголового. Молодец? Как странно... Гнев его чуть не убил, хотя раньше они были друзьями, а мадрал, сразу же невзлюбивший Лесоруба, похвалил?

Впрочем, скажи Искатель нелюдю то, что он ляпнул Горящему — тут бы смерть и пришла.

Незаметно для себя Лесоруб провалился в сон.

Тихий стук. Вкрадчивый, осторожный и одновременно уверенный. Словно гость точно знал, что его прихода ждут, боятся, но обязательно откроют.

— Не подходи к ней! — одернула Гезеша испуганная Малия, жену (Творцы, он женат?!) била крупная дрожь.

Стук повторился. С улицы донесся чей-то безумный вой, череда проклятий, девичий плач. На этом фоне тихая дробь заставляла оцепенеть от ужаса.

— Не подходи... — взмолилась Малия.

Гезеш медленно прошел к стене, на которой висел старый отцовский клинок. Игрушка абсолютно бесполезная, ненужная... Он никогда не умел с ней обращаться. Знал, как сделать отличный меч, но пользоваться им просто не учился. На кузне такие таланты не требуются...

Он кузнец! Точно! Он же работал в кузне, помощником старого, хромого Туеса! На окраине Фурмагара... Очень любил доспехи ковать! Как раз такие, что были в Ан-Да-Геде!

— Не открывай! — простонала жена. А стук опять повторился, теперь он был настойчивее. Тихо свистнула, покидая простенькие ножны, холодная сталь.

— Иди на второй этаж, спрячься, — Гезеш понимал, что гость ничего хорошего не несет. Звуки на улице говорили отнюдь не об обыденности визита. Случилось что-то страшное.

Малия тут же скользнула в комнату, где наверх вела винтовая (да-да-да, он еще в детстве обожал сидеть на ее ступеньках) лестница.

— Кто? — Гезеш облизнул пересохшие губы и поплотнее сжал рукоять меча.

— Открывай, хозяин, — послышался насмешливый голос... (Где он его слышал?!) — Дело есть...

— Кто таков?! — повысил голос кузнец. Нет, правда, дома и стены помогают, сил придают, смелости.

— Открывай, — повторил гость.

— Вали туда, откуда пришел! Мы никого не ждали! — огрызнулся сквозь дверь Гезеш.

Идиотский смех был ему ответом. Но смеялся не незнакомец. Кто-то другой. Кто-то из соседей...

— Отойди, — вдруг проговорил гость.

— Чего? — не понял кузнец, и в тот же момент дверь с треском сорвалась с петель, сбила Гезеша с ног и грохнулась на пол.

На пороге замер худой мужчина, лицо гостя скрывала стальная маска. Гладкая, блестящая, безмятежная... Холодная даже на вид.

— Я же сказал — отойди, — как ни в чем не бывало произнес человек. В черном провале смотровой щели блеснул зеленый огонек. Показалось?

— Прочь! — Гезеш вскочил на ноги и замахнулся клинком. Странно, что при падении он его не выронил. Говорят — признак хорошего воина.

Незнакомец задрал голову к потолку.

— Она не подходит, — с сожалением произнес он. — Это не исправить.

Со второго этажа послышался безумный смех Малии. Грохнули открывшиеся ставни, и жена Гезеша, не прекращая хохотать, выпрыгнула из окна. Крик боли, плач, краткое молчание и вновь ненормальный, неуверенный смешок...

— Что ты с ней сделал?! — Кузнец бросился на улицу, но в следующий же миг оказался припечатанным к стене.

— Она негодна. Не способна, — пожал плечами незнакомец.

— Что ты с ней сделал?! — взревел Гезеш, и невидимая сила вновь отбросила его назад.

— А вот ты подходишь. Слушай свою роль, фурмагарец. — Гость подошел вплотную, и кузнец похолодел от сумасшедшего зеленого блеска. — Ты обычный... Не лучше и не хуже многих. Поэтому тебе и достанется одна из ведущих ролей!

Гезеш понял, что не может пошевелиться, что не в силах даже простонать.

— Слушай...

— Харе орать. — Лесоруба больно пнул вползший в палатку Джаззи. — Весь лагерь на уши поднимешь! Ночь на дворе!

— Твою мать! — взвыл Гезеш. — Какого!..

— Тихо! — процедил шут. — Сон дурной?

Лесоруб простонал от отчаяния. Роль... Какая у него роль в этом сумасшедшем спектакле?

— Мне прошлое снилось. Фурмагар, — просипел он. — А ты разбудил, когда мне начали говорить, что я должен сделать...

— Ты еще на осенних листьях погадай, — фыркнул Джаззи. — Тоже помогает.

— Это было. Я помню, — раздраженно пробормотал Гезеш и вымученно улыбнулся. — А я был женат...

— Ого! — осклабился заинтересовавшийся шут. — Красивая?

— Да нет, — кузнец с трудом вспомнил черты супруги. — Я ее даже не любил... Странно, да?

— Ничего странного, — хмыкнул Джаззи, сел на полпалатки и нетерпеливо кивнул, — рассказывай давай.

— Не буду. — Гезеш откинулся на спину, судорожно вспоминая. Как топором обрубило. Все помнится в четких деталях, а вот слова Лика (это точно был он) вылетели из головы напрочь. — Нечего...

— Ну, как знаешь. — Шут тяжело вздохнул и пополз наружу. — Выходи, если что — мы у костра.

— Угу...

Едва друг отошел от палатки, Гезеш тихо прошептал:

— Это ты, да?

«Прогресс!» — немедленно отозвался Лик.

— Какая моя роль?!

«Не время», — ехидно сообщил голос, преследующий Лесоруба с Черной Стены.

— А когда оно придет?

«Когда придет — ты узнаешь, не волнуйся!» — утешил его невидимка.

— Почему не подошла Малия?

«Кто?»

— Моя жена...

«Такие люди вообще не способны измениться. Ни единого шанса. С большей вероятностью рыба зачирикает в ветвях...»

— Кто ты? Один из Творцов?

«Ты не поймешь. Никто из людей не поймет, кто я. Я даже объяснять не стану, бесполезно. Но можешь считать меня Творцом, я не против, мне даже приятно».

— Зачем тебе все это?!

«Время очищения. Катарсис, Гезеш. Фурмагар должен был искупить грехи людей. Кто же виноват, что вы все отказались?»

— Не понимаю...

«Никто и не заставляет» — равнодушно заметил Лик.

— Объясни!

Молчание.

— Объясни!!!

Тишина. Голос опять пропал.

— Будь ты проклят!

«Спи давай».

И Лесоруб провалился в небытие без снов и видений.

До самого утра.

— Завтра с утра выходите, — разбудил его разговор за стенами палатки. — До Урочища пойдете вместе стремя десятками Мечей. Дальше сами.

Говорил Гнев. Устало так, равнодушно. Деловито.

— В лучшем виде, брат, — профырчал Тьма. — Доведем куда надо без проблем.

— С вами Карна пойдет, держать связь через нее будете.

— Кто такая?

— Узнаешь. Доверять ей можно так же, как и мне...

— Понял.

— Тогда вроде все...

— Как думаешь, — рыкнул мадрал, — сколько времени вы еще тут проторчите?

— Месяц, не меньше. Скорее всего — дольше просидим. Большая часть Диких на подходе, но... Короче — время у вас есть. Можете не торопиться.

Они замолчали, а Гезеш старался не упустить ни звука. Он чувствовал напряжение между друзьями.

— Хоть какой-то шанс есть? — вдруг спросил Тьма.

Горящий некоторое время молчал, а потом неохотно ответил:

— За шансами к Надежде. Он уже победу празднует. А я ничего точного сказать не могу...

— Ладно, брат. Творцы глядят на нас!

— И злорадно хохочут!

— Возможно, — весело фыркнул мадрал. — Попрощаться с ребятами зайдешь?

— Вечером загляну.

— Ну, давай тогда!

— Удачи!

Все вокруг хотят лишь одного, а тот, кто обязан осуществить их желание — никак не мог вспомнить что ему необходимо сделать. И это совершенно не смешно!

Гезеш привычно уставился в потолок палатки и тоскливо вздохнул. Почему проклятый выбор пал именно на него? За что? Да, может, он вел себя не очень праведно. Сейчас-то он помнил... И бракованный доспех купцам сплавлял, особенно любил нагревать одного толстого дундэйлца, что исправно приезжал за фурмагарской броней. Как его звали? Нет в голове имени, не крутится на языке. И жене изменял...

Гезеш вспомнил черные глаза девушки, с которой коротал редкие часы, когда на кузне останавливалась работа. Ее дом стоял на окраине, совсем близко к грохочущей и дымящейся мастерской. Подмастерье постоянно выдергивал Лесоруба из объятий красавицы, имя которой он тоже не мог вспомнить. О романе знал весь город, кроме Малии. Впрочем, наверняка в Фурмагаре обсуждали и любовника его жены (он должен был быть, иначе стыдно за себя становилось), а Гезеш ничего такого не слышал.

Да и что говорить, в жизни простого кузнеца до Безумия нашлась бы тысяча причин, за что его стоило покарать. Но так поступали ВСЕ! Это — обычное дело. Почему именно он?

«Ты обычный человек, не хуже и не лучше многих. Поэтому тебе досталась ведущая роль» — так ведь сказал Лик?

«Я должен умереть... Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, — никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная... Определенная...» — говорил Родергрим. А что, если... Нет! Нельзя об этом думать!

Днем в лагере появилась Карна. Та самая девушка-призрак, вышедшая первой из ниши в Храме. Мадрал долго фырчал и ругался, пытаясь найти с ней общий язык. Половину жестов он разобрать не мог, поэтому частенько в сердцах взрыкивал и хватался за голову.

Гезеш наблюдал за Проклятой издалека, то и дело ловя на себе ее изучающий взгляд. И каждый раз, стоило увидеть ее глаза, на душе становилось теплее. Как она прекрасна!

Вечером пришел Гнев, сдержанно переговорил с Тьмой, дал какие-то указания призраку и только потом обратил внимание на друзей. Искатели были собранны, молчаливы. Дорога предстояла суровая, не чета ленивым, почти бесцельным путешествиям прошлого. Сейчас от друзей зависело очень многое. Расслабляться попросту нельзя. Впереди ждало Урочище, ждал неведомый им, готовящийся к войне Дундэйл. Ждал юг...

Сердце то и дело екало, умоляя либо бросится в путь, либо бежать без оглядки в самый глухой уголок Кимании, чтоб не чувствовать немыслимого груза на душе. Имя которому — ответственность.

В заплечных мешках уже покоилась одежда, которую им придется носить в Дундэйле. Простенькие суконные рубахи и штаны. А наутро всем пятерым предстояло облачиться в форму Мечей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Мало ли по какой причине к Урочищу направился небольшой отряд Диких? Но вот если среди солдат обнаружится пять непонятных воинов, да еще и мадрал — это вызовет лишние вопросы. Кто, мол, такие, раз их сопровождает столь необычный эскорт?

— Дадут Творцы — свидимся все, — проговорил Гнев. Он сильно сдал за прошедшее после ссоры с Гезешем время. Лесорубу показалось, будто Проклятый и горит менее ярко, чем обычно. А еще, в присутствии Карны огненный человек становился молчаливее, дерганней. Почему?

— Без вопросов — свидимся, — уверенно заявил Джаззи. — Наваляйте там всем!

— Будьте осторожны, мужики. — Горящий по очереди оглядел Искателей. На Лесорубе, как тому показалось, взгляд задержался. — Карна, — Гнев посмотрел на Призрака, — следи за ними... Ну, да ты понимаешь.

Девушка кивнула, взмыла в воздух и, раскинув руки, зависла над Искателями.

— Ну, не так явно! — хрюкнул Друз и задрал голову.

— Ладно, я ухожу. Надеюсь, что мы еще встретимся. — Горящий замолчал, а потом глухо добавил:— В том же составе!

— Не паникуй раньше времени, братка, — оскалился Тьма. — Со мною им ничего не грозит. Если сами не подставятся — дойдут без проблем.

— Гнев, почему нам нельзя с собой оружие брать? В Дундэйл-то? — Друз не в первый раз задавал тревожащий его вопрос. — Ну ведь глупо! Мало ли что!

— Потому что вы — не воины. Вы — работники, возвращаетесь на юг, в Гайвэр. Крестьяне, понимаешь? Права на ношение оружия у них нет.

Легенду о пяти вольнонаемных тружениках села Гайвэр, возвращающихся из Калдоха, самого северного городка Дундэйла, Искатели выучили наизусть. Джаззи даже говор отрабатывал, с характерными звуками. Аканьями и «х» вместо «г» и «к>>.

— В Хайвар идем! Ага! Дом тама. семьи. Дихие паубивают — хто их хармить будет? — показал свои старания шут.

— Только не переигрывай. — Горящий повел плечами. — Все, мне пора! Удачи!

— Вам тоже, — произнес Гезеш.

Гнев повернул к нему голову, коротко кивнул и зашагал в лес, к Удачливому.

— Отбой, — скомандовал Тьма. — Встаем на заре!

Разумеется, ночью Искатели уснуть не смогли. Нервничали, ворочались, но покоя не находили и, едва посветлело небо, собрались у костра.

До того момента как отряд покинул лагерь, никто из них не проронил ни слова.

Когда они миновали последний пост Диких, Родинка тяжело вздохнул и хмыкнул:

— Все. Теперь назад дороги нет!

Хмурое молчание в ответ убило последнее желание разговаривать.

Отряд направлялся в сторону далекого Урочища.

Мимо летели леса, холмы, цветущие долины и возделанные поля. Последних в Стургоде хватало. Благодатная почва для земледелия. С пищей тут проблем не знали.

Отряд Мечей встречали радушно. Весть о приходе Гезеша в Удачливый разошлась со скоростью света. А до этого Диких не любили. Случалось, что какому-нибудь небольшому отряду приходилось скрываться в окрестных лесах, дабы уйти от облав местных жителей. Зато большим воинским компаниям тут ничего не угрожало. Потому и тянулись сыны Колонны в Стургод.

Как ни странно, эти земли Безумие словно миновало. Да, до Гезеша доходили какие-то слухи, что средь лесов бродят какие-то духи Паладинов, что далеко на севере Стургода стоит зловещий замок, в окнах которого по ночам мелькают странные огни. Но все истории походили на сказки, а не на правду. Поэтому и ехали без особой опаски.

Тьма, экипированный как обычный Меч, вел отряд настолько уверенно, будто уже облазил окрестности до той степени, когда по запаху узнаешь, куда надо идти.

Пребывание в отряде мадрала скрыли довольно нехитрым способом. Нахлобучили на голову шлем. Нелюдь с огромным трудом втиснул голову в стальное убежище. «Песья голова» — так звался боевой головной убор. Но волк не собака, у него череп помассивнее. Поэтому Тьма ехал с полуприкрытым забралом и постоянно жаловался, что ему ничего не видно. Зато с расстояния шагов в десять отличить жителя Урочища от простого человека было невозможно.

Проще всего пришлось Карне. Девушка-призрак в пути становилась невидимой и лишь на привалах или ночлегах являла свой облик. Гезеш каждый раз ждал ее прихода. Жадно разглядывал правильные черты красивого лица. Заливался краской, стоило ей перехватить его очарованный взор.

Проще говоря, Лесоруб медленно, но верно влюблялся.

Первым заметил сердечные томления капитана Друз. Наемник прореагировал довольно сдержанно, но теперь многозначительно хмыкал, стоило приятелю посмотреть в сторону Карны.

Остальные оказались не столь внимательны, и Гезеш не переставал благодарить судьбу за такой подарок. Комментарии Паблара и Джаззи он вряд ли бы выдержал.

Призрак общалась исключительно знаками. И Лесоруб упорно их разгадывал. Частенько вечерами, когда отряд отходил ко сну, Искатель и Карна задерживались у костра и подолгу «беседовали» друг с другом, рисуя в воздухе малопонятные окружающим закорючки. Почти весь следующий день Гезеш спал в седле. Потом приноровился, правда, но только спустя неделю. Поначалу было тяжело, не раз и не два он чуть не падал с коня, проиграв в борьбе со сном.

Призраки, Горящие, Каменные — люди, обреченные Безумием страдать вечно. Кое-что Лесоруб о них уже знал. Горящие появлялись, когда их захлестывали нечеловеческие, ярчайшие эмоции. Страх или восторг... Любовь, ненависть... Отчаяние или надежда. Быть может, на тот момент, когда бедняги загорались, никто во всей Кимании не испытывал чувства острее!

Каменные — наоборот. Проклятые за равнодушие, отстраненность. Безэмоциональные, спокойные, отчужденные. Две крайности — два наказания. Справедливо?

С призраками истории были красивее. По крайней мере, Гезешу они нравились больше. Люди, покончившие с собой, после потери того единственного, ради чего тянули дни на земле. Лесоруб не мог понять лишь одного — по какому принципу они становились духами? Ведь не все, оборвавшие свое существование, были прокляты! Единицы! Может быть, потому что их смерть оказалась ошибочной? Как догадался Гезеш из бесед с Карной, тот, из-за которого девушка умерла, в итоге оказался жив.

Сволочь!

До Урочища оставалась неделя пути. Карна регулярно оповещала странников о событиях в Удачливом. Армия росла. Дикие отряды со всего света стекались к небольшому Стургодскому городку. Пришел и Эвар. Сейчас Гезешу очень хотелось поговорить с Веселым Гадом. Расставание их вышло не очень теплым, неправильным. Вроде и поругались, а воин пришел на сбор и привел своих бойцов. Что им двигало? Что двигало всеми Дикими отрядами? Дань традиции? Или нечто другое?

А еще к Удачливому приближалось войско Святых Земель во главе с Ларсом-Фаршем. Нестерпимо хотелось увидеть старого друга, узнать, как он...

Кроме добрых новостей Карна сообщала и не очень приятные. На границе с Дундэйлом состоялись первые столкновения рыцарей с регулярными частями Стургода. Не в пользу последних.

Горные крепости спешно готовились к войне. Постоянно приходили сообщения от разведчиков, что Дундэйл подтягивает войска к северным границам. Миром, как и предупреждал Гнев, дело не решится.

— Не забавно это все, — поморщился Джаззи, когда узнал о боях с рыцарями. — И обидно. Одна-единственная правильная страна, и та, выходит, будет защищать Колонну.

— Ну, они же рыцари, не забывай! Как женщины — никогда их не поймешь, — ехидно заметил Паблар.

— Ой ли! Великий знаток Дундэйла! — фыркнул шут и потянулся к барабанчику. Эту игрушку он завел еще в Удачливом. Обычно «музыкальный инструмент» висел у него на шее, но иногда, по большим просьбам, Джаззи прятал его в мешок. Сейчас над друзьями висела нешуточная опасность услышать еще какую-нибудь песенку дундэйлца. У Гезеша тоже появилось нечто новое после Стургодского городка. Клинок. Алебарду он, памятуя о Серых Долинах, выбросил и в свободное время тренировался управляться с новым оружием.

— Ах, прости, — ядовито улыбнулся убийца. — Я же забыл, что ты все знаешь!

— Не, все знает Гнев. Я только мир придумал. Тьма все исправил, а ты работал по моей указке. И, честно скажу, — очень плохо! Ты же — Творец! Должен был сделать нормально!

Лесоруб от слов шута поморщился. Порою шутки приятеля его сильно раздражали.

— Я не виноват, Мару Тьма исправлял, — елейным голосом парировал Паблар.

— Чего? — подал голос обалдевший Тьма. Мадрал содрал с себя шлем и сейчас валялся на траве, с довольным видом высунув длинный розовый язык. Отдыхал. — Рехнулись?

— Несмешно пошутил, — с ответственным видом парировал Джаззи. — Вон Гнева как увидишь — спроси. Он-то знает!

— Хватит, — хмуро прервал веселье Родинка. — Дело-то серьезное. Война с Дундэйлом бессмысленна.

Гезеш молча согласился. С помощью рыцарей они наверняка победили бы Безумие. Но кто-то в верхушке Дундэйла так не считал. По злому умыслу или непониманию?

— Крови будет очень много... — поддержал беседу Друз. — Потери гигантские.

— Вот тут точно сказано, рыцари драться умеют. И натренированы — дай Творцы каждому! — Джаззи с видом знатока покачал головой. — Массой, конечно, можно задавить, но все равно.

— Похороните себя, — вклинился Тьма — И всем станет легче.

Карна возмущенно всплеснула руками.

— Да ладно! — фыркнул нелюдь.

Призрак указала рукой в небо, потом на Гезеша и на юг.

— Небеса ведут Лесоруба в Колонну, — меланхолично перевел Родинка. — Или он послан свыше, чтобы всех порвать.

Глаза девушки сощурились, и она недовольно покачала головой.

— Избранный, — шутливо воскликнул Джаззи и огласил округу барабанной дробью, — укажи путь, научи идиотов.

— Шумите-шумите, — проурчал мадрал. — Недолго осталось. В Урочище пикнете — удавлю. Любого. Даже нашего великого Гезеша. А колотушку твою, Джаз, я тебя сожрать заставлю.

— Подстава какая! — радостно завопил шут. — А если я тебя за ухо укушу?

— Подавишься. Это будет твой последний завтрак, — парировал Тьма.

— Но ведь пикнешь — ты!

— Я мадрал. Урочище нас не тронет.

— Ухо мадрала жареное! — Джаззи мечтательно поднял глаза к небу. — Стоит ли отдать жизнь за такой деликатес?

— Сомневаюсь.

— Путь по Урочищу безопасен? — Гезеш не в первый раз спрашивал об этом мадрала.

— Будете ходить тихо, повиноваться любому приказу и постоянно молчать — выживите.

— Или ухо вяленое? — вдруг вскинулся Джаззи и выдал еще одну дробь. На шута внимания не обратили.

Чему-то засмеялись развалившиеся у соседнего костра Мечи. Уютно так. Тихий вечер, мягкие огни и покой. И Карна...

— Урочище очень красиво. И опасно. — Мадрал мечтательно уставился в небо. — Но это самое чудесное место...

— Что-то ты сегодня какой-то сентиментальный, — хмыкнул Паблар. Убийца с отстраненным видом буравил взглядом трещащий костер.

— Я иду домой, — пожал плечами Тьма.

— Гы. — Джаззи уставился на нелюдя. — А ухо мадрала по-домашнему!

— Успокойся уже, — рыкнул тот. — А то на завтрак будет вареный язык шута.

— Слышь! Завязывай! — сделал испуганное лицо Джаззи. — Такой злой юмор у тебя!

— Я спать. — Родинка поднялся с земли и побрел к расстеленному на траве плащу.

— Верное решение, — поддержал его Друз.

Вскоре у костра остались лишь Карна и Гезеш. Лесоруб смотрел на прозрачную фигуру девушки, едва видную сквозь пламя костра, и не мог ни о чем думать. Сердце заходилось в безудержном плясе и ныло от досады. Почему она Проклятая? Почему именно она? Карна заметила его взгляд и улыбнулась.

— Ты хорошая, — вдруг прохрипел Лесоруб. Девушка быстро приложила к губам палец и покачала головой. — Почему?

Грусть в глазах Призрака была ему ответом.

— Все равно, ты хорошая, — упрямо повторил Гезеш.

Карна взмыла в небо, потерявшись среди ветвей, и Лесорубу стало тоскливо. Не судьба.

Утром отряд выехал к заброшенной деревне. Мадрал неожиданно занервничал. Что-то проворчал командиру Мечей, чем заслужил недоумевающий взгляд.

— Быстро! — громко прорычал Тьма.

— К домам не подходить! — немедленно скомандовал Дубина.

— Что стряслось? — напрягся Гезеш.

Солдаты шарахнулись от пустых зданий, как от огня.

Кони испуганно ржали, косясь на заброшенные избушки налитыми кровью глазами.

— Что стряслось? — повторил Лесоруб.

Обычная покинутая деревня. Покосившиеся срубы, болтающиеся, прогнившие ставни, одряхлевшие заборы. Здесь все поросло сединой времени.

— Я проходил через эту деревеньку, когда шел в Удачливый. — Мадрал потягивал носом воздух. — Она была не такой. Здесь Духи побывали.

— Паладины? — заинтересованно спросил Джаззи.

— Они самые... — Тьма настороженно крутил головой, будто ждал, что с любой стороны на солдат бросятся неведомые твари.

Впереди показалась деревенская площадь. Большое поселение было — пять-шесть десятков домов. И все — обглоданные временем.

— Плохо, — буркнул мадрал, — они недавно тут были.

— Расскажи пока о них, а? — Лесоруб потянулся за мечом.

— Сталь не поможет, — заметил его движение Тьма. — Паладины неуязвимы. Меч пригодится только в одном случае — от мук товарища избавить.

Перед отрядом появилась Карна. Призрак умоляюще вскинула руки, показывая, что на площадь идти нельзя.

— Стоять! — немедленно проревел Дубина.

— Вперед! — ответил ему невероятно глубокий, громкий голос. — Время Суда!

— Никому не двигаться! — взвыл мадрал.

Духи Паладинов возникли словно из ниоткуда. Десять призрачных гигантов в алых доспехах.

— Сложите оружие и предстаньте перед Судом!

— Короче, как только крикну — шпоры коню в бока и гони что было сил, — прошептал Гезешу Тьма.

— Что они хотят?

— Суд... Не спастись! А ты попытайся. Но только когда крикну. Проклятие, как же я так... — почти провыл мадрал. — Надо было сразу деревню обойти.

— Какой суд?

— На площадь! — прогремел глас. От низкого тембра защекотало в животе.

Кони, подчиненные чужой воле, побрели к центру деревни. Солдаты, ссутулившись, не отрывали взгляда от представшего вида.

Тела. Много тел. Иссушенных временем, ветром и солнцем. Посреди площади, у врытого в землю столба, стоял Дух в золотых доспехах, над воином горела красная аура. В руках Паладин сжимал ярко сверкающий шар.

А вокруг только трупы.

— Суд! — прогрохотал тот же голос. — Суд над равнодушными!

Кони остановились, всадники затравленно оглядывались, у кого-то во взоре царил страх, у кого-то непонимание. Но никто не проронил ни звука!

Паладины разошлись по сторонам, образовав вокруг Диких круг. Молча, степенно, бесшумно...

— Вы — рабы Безумия! — очень низким голосом заговорил Дух с шаром. — Каетесь ли вы? Осознаете ли? Вы потворщики его проклятий!

— Мы боремся с ним! — вдруг услышал свой голос Гезеш. И испугался.

Мадрал схватился за голову и зашипел от отчаяния. Конь под Лесорубом внезапно шагнул вперед.

— Борьба с Безумием — долг каждого! Чем ты докажешь? — прогудел Золотой Паладин.

— Испытание! — Гезеш зашелся в панике. Нет, он понимал, что говорит все правильно. Что так надо. Но слова вырывались раньше мыслей!

«То-то! — хмыкает голос внутри. — Придется немного помочь...»

Лик?! Помочь? Он управляет им сейчас?

Синее пламя под шлемом Паладина сменило цвет на бордовый:

— На тебе печать Стены! Ты проходил через нее! И ты смеешь говорить, что борешься?

— Я вернулся назад!

— Да, и это я вижу. Страж Ворот мертв. Он исполнил предназначенное! Испытание началось!

В мозгу вспыхнула боль, в память вонзились чудовищные пальцы, бесцеремонно копаясь среди тысячи образов. Вот гневная гримаса молодого парня с занесенным мечом, вот рыдающая на коленях женщина, баюкающая голову совсем юной девчушки. Тело дочери лежит неподалеку.

Насаженный на кол мужчина, любящий взгляд белокурой красавицы. Падающий на землю Кировей, облик Родергрима из-за Черной Стены. Костер и ухмыляющийся рядом с ним Рыбак. Обагренный кровью клинок, сотни воинов, бредущих по заросшей дороге. Старый, разрушенный замок и башня Ан-Да-Геда. Оседающее на землю измочаленное тряпье одежды и рев Ветра. Крик Теккена и смех Джаззи. Мара в чулане, и грусть в глазах Карны.

Сотни образов один за другим. А пальцы все перебирают и перебирают. Копаются, ощупывают.

И находят.

Бегство сквозь лес, далекий рев Колонны и яростные вопли оставшихся на последний бой Диких. Гнев, хватающий его за ворот, падающий в повозку труп Меха.

Огромное болото, увязающие во мху ноги. Тяжелое дыхание и чудовищная обида. Удивление в глазах умирающего Фамуша.

Дорога под ногами, врата за опущенным мостом и летящие со стен стрелы.

Рев сотен глоток: «Зло!» и собственный голос, вплетающий в какофонию свою слабую ноту

Храм. Голос Надежды.

С воплем Гезеш свалился с коня.

— Ты не прошел испытания, — прогудел голос. — Слуга Безумия!

Лесоруб в ужасе закрыл глаза. Он даже не попытался встать, ожидая неминуемой кары.

— Но ты прошел Храм! — с яростью добавил дух Паладина. — Хитростью ли, ложью, но прошел!

— Проклятая Храма! — вдруг прогудел глас. — Уверены ли вы?

Гезеш неуверенно открыл глаза. Карна висела в воздухе напротив золотого воина.

— Мы отпускаем тебя, слуга! — недовольно проревел Паладин. — Отпускаем, потому что Храм верит... Уходите!

В тот же миг призраки исчезли, оставив на деревенской площади приготовившийся к смерти отряд.

— Сваливаем отсюда, — вскрикнул кто-то из Мечей.

— Уже можно не торопиться, — оборвал его Тьма. — Духи держат слово...

— По-любому — уходим, — нервно проговорил Джаззи. — И побыстрее. Я тут не останусь.

Гезеш с трудом вскарабкался на коня и посмотрел на Карну. Проклятая улыбнулась, коротко кивнула и вновь растворилась в воздухе.

— За мною. — Дубина пришпорил коня, покидая площадь. Никто не заставил повторять приказ дважды.

Едва деревня скрылась из виду, Меч скомандовал привал. Воины матерились, благодарили Творцов за спасение и с большим уважением поглядывали на вновь объявившуюся Карну.

— Что за шутки, Гезеш? — Джаззи набросился на приятеля первым. — Какое, к едрене матери, испытание? Что ты нес?

— Не знаю!

— Нет, помогло, не спорю, но, твою мать, я чуть не обгадился!

— Что он про слугу Безумия сказал, кто-нибудь понял? — мрачно поинтересовался мадрал.

— Нет... — тихо ответил Гезеш.

— Паладины еще никого и никогда не отпускали после Суда! Ни разу не слышал о таких историях. Кому-то удавалось сбежать, но очень редко. Обычно они оставляют пустые деревни или мертвые караваны на дорогах. Но чтоб отпустили...

— Как они убивают?

— Они владеют временем. Они могут ускорить его в тысячи раз. Человек просто умирает от старости... Ты мог бы прорваться, я, возможно, тоже. Но больше никто бы не ушел. — Мадрал нервно поводил ушами. — Повезло так повезло.

— Кто они были раньше?

— Паладины и были. Боролись против Безумия. Но не дундэйлские, местный Орден. Его основали в самом начале Эпохи. Зверствовали дико. А потом стали Духами... — Тьма соскочил с коня. — Как удачно вышло... Но страху я натерпелся.

— Тебе-то что. — Джаззи с трудом сполз на землю. — Меня до сих пор мутит. Стоять и ждать, когда тебя грохнут. Хуже не придумаешь.

— Выжил же, чего теперь переживать? — подал голос Друз. Наемник был слегка бледен, но держался уверенно.

— Склонность у меня к истерикам, друже, — фыркнул шут. — Мне выдали большое и любящее сердце. А тебе, видимо, вообще не досталось.

— Что значит слуга Безумия, вот что интересно, — с подозрением поглядел на Лесоруба мадрал.

— Может, потому что из Колонны?

— Сомневаюсь...

Тьма недоверчиво покачал головой:

— Скорее бы Урочище. Ненавижу непонятное! Может, он в тебе фурмагарца узнал?

— Может, — глухо проронил Лесоруб. Голова его была занята другими мыслями. Что нужно Лику? Почему он спас его от Паладинов?

Неделя минула с тех пор, как Дикие покинули погибшую деревню. Всего семь коротких дней, наполненных бряцанием железа, жаром солнца и храпом лошадей.

Заросший тракт, по которому ехал отряд, нырнул вниз, и лес расступился. Вдалеке, на юге, синели горы.

— Там Дундэйл, — сказал Джаззи. Всадники остановились, глядя на далекие зубья скал. — В этих горах столько крепостей... Сейчас, наверное, даже больше, чем раньше. В Дундэйл ведет всего три-четыре тропы и каждая минует как минимум с десяток укреплений. Даже не представляю, как можно взять эти твердыни!

— Проклятые возьмут, — задумчиво заметил Друз. — Каменных в атаку, Горящих на зачистку. Основные силы — как только все утихнет. Потери минимальные.

— Рыцари не так просты! — вскинулся Джаззи.

— Без обид, — неожиданно понимающе улыбнулся наемник. — Я понимаю, что это твоя родина, но против фактов не попрешь. Пока не увижу труп Проклятого — не поверю, что их убить можно.

— Камнями завалят. — Шута действительно задевала судьба Дундэйла. Такое чувство, будто он забыл, почему начинается война.

— Каменные разгребут, — пожал плечами Друз.

— Неправильно все это, — Джаззи чуть дернулся. — Рыцари поражений не ведали, а сейчас их перебьют как щенков.

— Видите внизу развилку? — К Искателям подъехал мадрал. Он протягивал руку в сторону низины. Развилка была... Дорога налево оставалась столь же заросшей, как и та, по которой двигались Дикие. А вот тропа направо лишь угадывалась... — На ней расстаемся с Мечами. Дальше пойдем пешком. С собой только дорожный мешок. Никакого железа! Узнаю, что кинжал кто-то пронес — владельца сам съем, а тварям не отдам!

— Во имя короля-отца и Ордена, — прошептал Джаззи, он все так же неотрывно смотрел в сторону далеких гор.

Друзья промолчали. Лишь Гезеш положил шуту руку на плечо и, не сдержавшись, шмыгнул носом.

— Еще поцелуйтесь, — фыркнул Тьма и пришпорил коня. — Джаз, барабан свой можешь оставить. Но хоть раз достанешь...

Шут промолчал, глядя на горы родной страны.

С эскортом они расстались на развилке. Неохотно, все еще не веря, что пришла пора расходиться. Легкие мешки за спиной, приятная свежесть летнего ветра и тоска на сердце.

Шесть путников вошли под своды елового бора, двигаясь в сторону Урочища, и, когда деревья почти скрыли от них дорогу, Гезеш обернулся. Мечи ждали. Дубина, прощаясь, вскинул руку...

Он погиб во время штурма одной из крепостей Дундэйла. Удерживал участок стены, пока товарищи карабкались по лестнице наверх.

Глава 2

Поспевать за мадралом в чаще — дело сложное. Гезеш целиком сосредоточился на том, чтобы не выпустить из поля зрения мелькающую среди деревьев тень. Рядом сквозь зубы шипел Родинка. Корни, ямы, редкий участок более-менее ровной земли, и вновь — корни, ямы. Немудрено и ноги поломать.

Лесоруб решил было окликнуть Тьму, попросить идти помедленнее, как волкоголовый остановился.

Задыхаясь, Искатели поравнялись с нелюдем.

— Старый, мы по вашему Урочищу тоже бежать будем? — процедил Паблар. Он наклонился, уперся руками в колени и тяжело перевел дух.

— Понадобится — побежите, — огрызнулся Тьма и задрал голову к небу. Чаща содрогнулась от хриплого воя.

Тут же из глубины леса донесся глухой ответ.

— За мной! — Мадрал сорвался с места.

— Ноги бы ему поломать, — поделился мечтой Джаззи и, сдавленно выдохнув, поспешил следом.

Друз со снисхождением поглядел на товарищей. Он единственный поспевал за Тьмой.

— И тебе тоже, — заметил выражение наемничьего лица Джаззи.

— Кишка тонка, — флегматично протянул воин.

Тягучий запах елей, приятный, одурманивающий, когда средь деревьев просто гуляешь, сейчас казался омерзительным. Дыхания просто не хватало.

Гонка продолжалась еще полчаса, поэтому, когда Тьма вылетел на очередную поляну и остановился, Искатели без сил попадали на покрытую хвоей землю.

Друз на этот раз от приятелей отличаться не стал. Примостился к стволу и расслабленно вздохнул. Тоже умаялся.

На появившихся из молодого ельника мадралов Искатели внимания не обратили. Набегались, тут уже не до любопытства. Волкоголовых собралось около двух десятков. Все похожи друг на друга, различия лишь в окрасе. Гезеш поблагодарил Творца, что Тьма единственный черноволосый нелюдь в компании.

Приятель коротко тявкнул, дернул головой и внимательно уставился на одного из соплеменников. Ярко-рыжий, рослый мадрал неожиданно взвыл, пролаял, затем прорычал, ткнул лапой на запад и вывалил длинный язык.

— Содержательно, — заметил измученный Джаззи и последовал примеру нелюдя. То есть — высунул язык.

— Убери, — буркнул Паблар. — Порвут.

Шут поспешно захлопнул рот. И впрямь не подумал. Мало ли как отнесутся к такому волкоголовые. Он не Гезеш, его могут и на корм пустить.

— На западе Скакун, — проурчал Тьма.

— Да хоть Ползун. — Родинка вскинул руки: — Дай отдохнуть.

Рыжий мадрал что-то тявкнул, и его товарищи засмеялись. Жесткий контраст: непонятный язык и вполне человеческий смех.

— Издеваются? — мрачно спросил его Родинка.

Тьма тоже хохотнул и развалился на земле:

— Скоро войдем в Урочище! Простые люди никогда не видели этой красоты. Пойдем медленно, но чтоб ни слова! Ни вздоха! Пока я не скажу, разумеется.

— А если ветка хрустнет?

— Ветка не страшно, — успокоил Друза Тьма.

— А если... — пошевелился шут.

— Скормлю Гнилушникам, — предупредил мадрал.

Джаззи понуро замолчал. Что за твари — ему неведомо, но если они питаются молодыми дундэйлцами, то знакомиться ближе желания не возникало.

— Сколько нам идти?

— Дней пять. — Мадрал широко зевнул, оскалив белые клыки. — Ночью храпящих, сопящих, разговаривающих и кричащих буду больно бить. Особенно касается Гезеша.

— Ага, он любитель. — Джаззи, по всей видимости, уже отдохнул.

— На себя глянь, — парировал Лесоруб.

— Ничего не бояться, идти строго за мною. Куда ни поведу — чтоб след в след, — продолжал инструктировать мадрал.

— Во славу твою, о Тьма! — прогундосил Паблар.

— Шутите пока. Есть еще время. Где-то до заката. Потом пойдем.

— Ночью?! — изумился Гезеш.

— Да, ночью, так безопаснее. Не волнуйся — света хватит, — загадочно фыркнул волкоголовый. — Предупреждаю, хоть один восторженный вздох или возглас — угроблю.

— Пять дней молчать, я же повешусь, — подавленно поделился опасениями Джаззи.

— Может, оно и к лучшему?

— Сначала я из тебя шапку сделаю, — огрызнулся шут.

Мадралы подтянулись, оскалили зубы.

— Молчать! — рявкнул на них Тьма. — Джаз, ты про шапки при них не говори, не надо...

Дундэйлец коротко кивнул, с опаской поглядывая на рычащих нелюдей.

— Никаких звуков!

О восторгах волкоголовый предупреждал не зря. Урочище Гезеш узнал сразу. Стемнело, люди гуськом шли за скользящим среди деревьев Тьмой. Вокруг плыли тени остальных мадралов. В воздухе висело урчание нелюдей. Монотонное, унылое, убаюкивающее. Как пояснил Тьма — мантра скроет людей от тварей Урочища.

Золотистый свет впереди заставил Гезеша запнуться, но идущий сзади Друз деловито ткнул приятеля кулаком в плечо.

Среди огромных деревьев плавно кружились разноцветные огоньки. Золотистые, зеленые, синие. Потрясающее зрелище. Возглас изумления приходилось силком удерживать в груди.

Осторожности способствовали и ночные звуки со всех сторон. Сквозь урчание мадралов то и дело пробивался далекий рев, вопль какой-то птицы, вой, рык и детский смех. Последний ужасал больше всего.

Урочище было великолепно. Идеально прямые деревья, закрывающие небо кроны и танцующие огни. Земля ровная, под ногами приятно пружинил разноцветный мох. Не путь, а радость. Лишь невозможность беседы омрачала чудную дорогу.

Один раз Гезеш почти столкнулся с рослой тварью, замершей среди деревьев. Тьма проскользнул у нее прямо под носом, и Лесорубу ничего не оставалось, как последовать его примеру. В ночи блеснули глаза медведеподобного чудовища, зверь потянул носом, фыркнул, но фурмагарец уже проскользнул мимо, доставив Друзу сомнительную радость любоваться мордой лесной твари.

Мадралы загудели чуть громче, и Гезеш услышал, как коротко рыкнул оставшийся за спиной зверь. Под рубахой заструился ледяной пот. Шансов в драке с такой образиной не было.

Но повезло. Тьма на ходу обернулся, довольно качнул головой и до самого утра больше не поворачивался.

Над Урочищем взошло солнце, и Гезеш опять с трудом сдержал вздох восхищения. Лучи света, пробивающиеся сквозь кроны, зачаровали ни на шутку. Огни продолжали кружиться среди деревьев, тихо шелестели листья, а вокруг рычали, выли, смеялись, надсадно кашляли и ревели невидимые обитатели леса.

Когда Тьма знаком скомандовал привал, Искатели даже сели как можно тише. Сразу объявилась Карна. Девушка с восторгом оглядывалась по сторонам. Гезеш не сдержал улыбки, любуясь ее счастливым лицом. Да... Здесь красиво.

До его плеча аккуратно дотронулся Паблар и с кривой ухмылкой ткнул рукой куда-то в чащу. Посмотрев в указанном направлении, Лесоруб обмер. Вдали, меж деревьев, семенил огромный паук, даже здесь слышался скрежет хитиновых лап, который вплетался в общий фон загадочных звуков.

За тварью скакала стая небольших зверьков с непропорционально маленькими головами. Гезеш вновь с трудом удержался от вздоха, на сей раз — удивления...

Урочище... Красота, наполненная смертью. Мадралы — счастливый народ, раз живут в таком месте без опаски...

Спать не хотелось — слишком много впечатлений за ночь. Гезеш в очередной раз позавидовал Друзу. Наемник уснул, едва Тьма объявил о начале отдыха. Родинка и Паблар последовали примеру приятеля чуть позже, а вот Лесоруб никак не мог призвать хоть толику сна. Да и Джаззи ворочался рядом, с прищуром косился в чащу и беззвучно ругался.

Косые столбы света меж деревьев. Похоже на то, когда в темную пыльную комнату сквозь щели в ставнях проникают солнечные лучи. Кажется, что до них можно дотронуться, но рука упорно проходит сквозь светящуюся преграду, не чувствуя никакого сопротивления.

Мадралы развалились вокруг лагеря, не прекращая монотонно урчать и равнодушно поглядывать на отдыхающих людей.

Странные существа. Как не от мира сего. Замкнувшиеся в глухих чащобах, нашедшие в Безумии свой рай.

Хотел бы Гезеш жить в Урочище, не чувствуя страха, и каждую ночь любоваться на танец загадочных огней? Нет уверенности. И да и нет. Любое чудо может стать пресным, королева — гарпией, угощение — обычной пищей.

Искатель наткнулся на изучающий взгляд Тьмы. Черный мадрал после погибшей деревушки относился к Гезешу с подозрением. Запали в душу слова о Слуге Безумия? Возможно... Лесоруб догадывался, что имели в виду Паладины. Может, они увидели Лик? А может — потому что он фурмагарец? Марионетка, которой дана неизвестная задача, роль, способная оказаться всем чем угодно. Или все-таки Лик?

Карна парила среди деревьев, игралась с лучами света, будто совсем юная девчушка, гонялась за огоньками. Сердце Лесоруба опять заныло от смеси сладостного восторга и отчаяния. Ей хорошо. А он убьет ее, как и всех Проклятых, как и сотни дундэйлцев, тысячи Диких...

Ради чего?

Разве Безумие унесет больше жизней, чем весь этот поход?

А что, если и затея с Прорывом — часть общего сумасшествия Кимании?!

Вдалеке прошел волосатый согбенный великан. Гигант на ходу отрывал конечности от словленной им твари и отправлял их в окровавленную пасть. Милое зрелище... Жизненное. Сильный жрет слабого. И так было, и так будет без участия Безумия или иных проклятий.

За размышлениями незаметно пришел сон. Неожиданно спокойный, красивый. В нем Гезеш и Карна, взявшись за руки, гуляли по Урочищу, и девушка говорила теплые, ласковые слова.

Когда Лесоруба разбудил толчок в плечо, он с трудом удержался от того, чтобы не врезать в ухмыляющуюся рожу Паблара. Разрушить такое видение! Приятель отшатнулся от раздираемого ненавистью Гезеша и покрутил пальцем у виска.

Темнело.

Искатели перекусили, обмениваясь короткими жестами, и принялись ждать, когда мадралы сообщат о начале перехода. Все это время Гезеш взглядом искал среди деревьев Карну, но Призрак вновь ушла в невидимое состояние...

Урочище таило в себе много загадок. На третью ночь путники вышли к заброшенному городу, стены которого источали голубое сияние, а откуда-то из его глубин в небо бил алый фонтан света. Мадралы обошли таинственное место стороной, с опаской поглядывая на развалины. Следы древнего королевства? А ведь раньше здесь кипела людская суета... Что стало с жителями этого города?

Узнавать не хотелось.

Постоянное урчание волкоголовых медленно сводило с ума, а запрет Тьмы на разговоры лишь усугублял положение. Джаззи последние два дня яростно кусал губы, безумно кривился, перебарывая невыносимое желание издать хоть какой-нибудь звук. Гезеш и сам сражался с тягучим раздражением в душе. Даже простенькое «а» облегчило бы страдания идущих по Урочищу людей. От гула мадралов ныли зубы.

Может быть, именно поэтому, когда безумный лес остался позади и путники переправились через вонючее болото, Искатели, после разрешения Тьмы, принялись орать во все горло. Кричали всякую ерунду, радуясь звукам собственных голосов. Мадралы безмолвно повалились на землю, обессиленно поглядывая по сторонам. Немудрено. Пять дней без сна.

Когда безумство приятелей слегка улеглось, Тьма хрипло проговорил:

— Дальше сами... Как можно ближе к трактам держитесь. Твари иногда заползают довольно далеко от Урочища, так что будьте осторожны.

— Спасибо, Тьма, — улыбнулся Гезеш.

— И остальным тоже, — быстро добавил он, поймав на себе несколько уставших взглядов. Дорога сильно вымотала нелюдей. Волкоголовые едва заметно закивали в ответ. Да, до Топей они бы точно не дотянули. — Легенду свою знаете, слушайте во всем Карну. — Тьма закрыл глаза и шумно вздохнул: — И да помогут вам Творцы!

— Удачи, братка. — Паблар присел у лежащего в траве мадрала и похлопал его по плечу.

— Вам она нужнее... — тихо ответил тот. — Свидимся.

Попрощавшись с другом, Искатели поспешили на восток, чтобы как можно дальше уйти от Урочища.

Мадралов Гезеш больше никогда не встречал...

Глава 3

— Уходить надо. К морю, тогда, может, не затронет. — Широкоплечий, рыжий детина обхватил массивной лапой глиняную кружку с пивом и многозначительно кивнул. — А здесь оставаться нельзя.

— Не, мы домой. Семьи... Мало ли, — вздохнул Родинка и искоса поглядел на товарищей. Они целый час пытались отвязаться от подвыпившего постояльца придорожного трактира.

— Ну, до юга не дойдут, — ухмыльнулся гуляка. Джаззи закатил глаза и уткнулся в кружку. — Хотя, чем Творцы не шутят! Поговаривают, что они уже северные Башни штурмуют.

Гезеш хмыкнул. Вести долетают быстро, но все-таки опаздывают. Карна вчера сообщила, что Проклятые без потерь взяли три крепости Дундэйла.

— Да... — протянул Родинка.

В камине, у которого устроилась компания, весело трещали дрова. Тепло, уютно, хорошо... Придорожный трактир, под названием «За щитом», был забит под завязку. Хозяин довольно потирал руки, радуясь свалившейся на него прибыли. Его мало заботила далекая война на севере. Башни Дундэйла еще не ведали поражений, а нескончаемый поток беженцев наполнял карманы трактирщика звенящим золотом.

По дорогам гремели железом уходящие на север солдаты, которых провожали как героев. Глядя на организованные колонны, Лесоруб радовался, что Проклятые бессмертны. Если б Горящих и Каменных не было — Прорыв бы быстро захлебнулся. Дундэйлцы знали толк в войне.

— Рыцари врага, конечно, разобьют, но надо просчитывать все варианты, — продолжал рыжий, — меня так дед учил.

— И правильно! — поддакнул Родинка.

— А может, в Бастионе осесть? В отряд какой вступить? — Здоровяк осклабился. — Топором я работаю умело.

Про Бастион, неприступную твердыню в трех днях пути на юг, Искатели были наслышаны. Про северные Башни столько не говорили, сколько об этой крепости.

Гезеш сгорал от нетерпения увидеть легенду Дундэйла. Тем более что и Джаззи советовал на нее посмотреть.

Друг в последние дни сильно помрачнел. Редко шутил, и, по большей части, юмор был черным; почти не разговаривал. Даже барабанчик не доставал. И чем дальше на юг продвигались Искатели, тем тоскливее делался взгляд приятеля.

Дундэйл процветал. Люди дружелюбно относились к встречным, воины были подчеркнуто вежливы, вокруг царило умиротворение...

Деревеньки без частоколов, ленивые стада на пастбищах, одинокие странники. Нигде в мире невозможно отыскать что-то подобное. Складывалось впечатление, будто о Безумии здесь и не слышали. А о Колонне на юге говорили только как о месте, где тренируются лучшие солдаты Короля-Отца.

Ужас проклятий давно изгнали из Дундэйла. Но теперь на севере скопилось зло, с которым вновь предстояло разбираться рыцарям.

Джаззи помнил свою страну другой, едва оправившейся от Прорыва в ее земли Колонны (да, иногда армии безумцев все же пробивались сквозь ворота Темной Крепости), помнил, как по селам ходили вербовщики и насильно набирали рекрутов, помнил придорожные ряды виселиц с дезертирами или бандитами. Дворцовые пиры и трупы голодных на улицах.

Ту страну он любил и жалел. А сейчас, видя, как изменилась родина, с ужасом понимал, что все повторится. Война никого не пожалеет. Реки и озера отравит трупный яд, в местах битв зародятся болезни, фуражиры оставят голодными деревни, и способные держать оружие в руках либо загремят в солдаты, либо уйдут в леса.

И вновь будут виселицы и мертвецы. А виной тому — поход Искателей. Так что Джаззи нечему было радоваться...

Разговор с детиной наконец зачах, и рыжий дундэйлец пошел искать новых собеседников.

— Через три дня Бастион... Потом где-то неделя-две до Темной Крепости. Схоронимся где-то там, — проговорил Джаззи. — Нашим придется брать его штурмом.

— Кого? — поднял голову Друз.

— Бастион... Если оставят его в тылу, то можно оказаться в клещах. Гарнизон там большой. Хотя чего это я? Проклятые его снесут и не заметят. — Лицо Джаззи перекосилось. — Веками стоял, выдержал десятки осад и штурмов, спас тысячи жизней! А тут на тебе.

— Если наших перебьют — это будет справедливее? — недовольно произнес Паблар.

Наши? Да кто там наши? — фыркнул шут. — Наши все здесь. Я понимаю Гезеша. От этого Прорыва бед будет гораздо больше.

— Лавина уже катится. Поздно, Джаззи, — рассудительно заметил Родинка. — Рыцари сами войны хотели...

— Посмотреть бы в глаза нынешнему Королю-Отцу!

— Спокойнее, — одернул его Друз. Наемник краем глаза наблюдал за посетителями трактира. Народ гулял, кто-то порывался усадить на колени толстую служанку, кто-то громко рассказывал байки, и вокруг дружно хохотали слушатели. За столом у дверей расположилось трое рыцарей, молчаливо оглядывающих зал. То ли охрана местная, то ли проезжие. Не поймешь сразу. Но со словами надо быть аккуратнее.

— Из хаоса создать порядок и вновь оказаться в разрушенном мире? Тут не до спокойствия... — буркнул Джаззи. — О чем король думает? — И сам ответил на свой вопрос: — О будущем, может? После первого Прорыва многие вернулись к Темной Крепости, правда, уже в Колонне. Но какая разница, где хоронить людей? Я не понимаю его глупости. Сколько воинов зря погибнет!

— Дикие — это бандиты для Дундэйла. Проклятые — изгои, демоны, церковники — фанатики, Стургод — те же разбойники. А во главе этого сброда сам Безумец. Достаточно? — равнодушно перечислил Друз. — Кто таких гостей без боя пустит? А? Да будучи рыцарем, я сам бы в драку полез!

— Есть резон, но ведь Проклятые пытались договориться! — не сдался Джаззи.

— Угук. Силы зла, соблазняющие сердца Ордена. Сильный ход, рыцари наверняка были в восторге, — ядовито хмыкнул Паблар.

— Хватит уже, — поморщился Лесоруб. — Я в комнату, спать. Утром в дорогу.

— Иди, мы еще поболтаем, — махнул ему убийца. — Карне привет!

Гезеш покраснел. Да, перед сном он любил «поболтать» с Призраком. Просто так, о жизни, о прошлом, о будущем. Ничего такого, но вот от комментариев приятелей моментально заливался краской. Будто совершал что-то постыдное.

Впрочем, ошибку он уже сделал. Признался Карне в своих чувствах и до сих пор с болью вспоминал, как изменилось ее лицо. Страх, горе и вина, словно три сестры, отразились в глазах девушки.

«Не надо», — произнесла она. Лесоруб все-таки научился читать по губам. По манящим, но недоступным губам Призрака...

Слава Творцам, что никто не догадывался о мечтах Гезеша. Любить и желать привидение — это ненормально.

«Люблю другого», — говорила она в ответ на его признания. И Лесоруб молча ненавидел проклятого незнакомца.

Этим вечером, до того момента, как за дверью послышались шаги приятелей, Лесоруб и Карна почти не разговаривали. Он молчал, любовался ее чертами, а она смотрела в окно, на тракт, и о чем-то думала.

Когда в комнату вошел пошатывающийся от выпитого Друз — Призрак исчезла.

Через два дня пришла весть, что северные Башни пали, и армия Безумца двигается на юг, не отвлекаясь на небольшие гарнизоны. Дундэйл встревоженно гудел. Новости Искатели и рыцари узнали одновременно. Гнев передал через Карну привет, сообщил о том, что войска вышли к ожидающим их элитарным частям Дундэйла и через три-четыре недели планируют атаковать Бастион.

По тракту неслись гонцы, выкрикивающие: «Башни пали!» На север торопливо уходили все новые отряды, жители, не дожидаясь появления врага, готовились к бегству в окрестные рощи.

В трактирах говорили только о грядущем сражении. О том, что против Дундэйла выступили все демоны Кимании.

Искатели спешили на юг, надеясь избежать момента, когда в стране начнется паника, и скрыться в лесах у Темной Крепости.

Битва на Алом Поле, как потом назвали место, где погибла большая часть элитарных войск рыцарей, вошла в века, как пример человеческой отваги и самоотверженности.

Прорвавшись сквозь строй Проклятых, не считаясь с потерями, рыцари добрались до армии Безумца, где и началась настоящая сеча. Зажатые в клещи дундэйлцы пытались нанести противнику максимальный урон.

На том поле слегло не меньше пяти тысяч человек. Погиб весь цвет рыцарства.

Но и войска Безумца впервые за кампанию понесли потери. Несравнимые с дундэйлскими, но все же.

Когда поле объято пламенем Горящих, когда в клубах дыма видны фигуры каменных титанов, когда далеко за ними ждут атаки баталии пикинеров — идти в бой на непослушных конях — форменное безумие.

Закованные в сталь воины, летящие сквозь огонь, уклоняющиеся от тяжелых замахов несокрушимых врагов, выживающие под дождем из стрел — гибли на частоколе копий, сметая массой тех, кому не повезло оказаться на пути одуревших от хаоса скакунов и их, частенько уже мертвых, наездников.

Поражение рыцарей осталось в веках как пример храбрости. Воины Дундэйла готовы были умереть за свою страну, за шанс убить хотя бы одного захватчика. И умирали!

С Алым Полем связана и еще одна история. Когда окончилась битва и угасли последние очаги сопротивления, армия Безумца, каждый солдат, каждый Проклятый, преклонили колени в память павших и в знак уважения к их отваге.

В тот день Гезеш услышал недовольный голос Лика:

«Ерунда какая-то... Слишком все просто у тебя выходит».

Лесоруб не ответил, а невидимый собеседник не продолжил.

На следующий вечер впереди показался Бастион. Он был огромен. Черная туша на фоне серого неба, восседающая на гигантском холме. Неприступные стены, ощетинившиеся катапультами башни, широкий, заполненный водою ров.

Лес вокруг был вырублен на несколько миль, образуя проплешину, посреди которой гордо вздымалось одно из лучших творений войны.

Бастион выглядел настолько угрожающе, что Искатели решили к нему не приближаться и свернули с тракта в лес.

— Если стоять под стеной и попытаться разглядеть ее зубья — легко свернешь себе шею, — вдруг поделился с друзьями Джаззи.

— Я сомневаюсь, что эту дрянь вообще можно брать штурмом. Гезеш, сегодня посоветуй Гневу обойти ее сторонкой! — Друз выглядел подавленным. — Лучше уж в клещи попасть, чем лезть на такие укрепления.

— Гнев сам дундэйлец и про Бастион наверняка знает, — напомнил Лесоруб. — Что-нибудь придумает.

— Лезть на нее все равно не стоит, — буркнул наемник.

Ночью Карна передала сообщение о Бастионе. Искатели собрались вокруг костра, приготовили нехитрый ужин и, насытившись, лениво поглядывали на беседующую с далеким Гневом девушку.

Призрак парила над лагерем, не обращая внимания ни на что вокруг. Беззвучно шевелились губы, произносящие неведомые странникам слова.

Обычная картина. Вот только Гезеш, неспособный оторвать взгляда от возлюбленной, похолодел от ужаса

«Мне тебя не хватает».

Кого?! Лесоруб облизнул пересохшие губы, выдернул из рук сидящего рядом Друза флягу и жадно глотнул, стараясь унять мерзкое першение в горле.

«Счастья нет. Это все иллюзии».

Неожиданно стало жутко, будто Гезеш специально подслушивал тайную беседу.

— Сдурел? — Друз вновь завладел флягой, покачал головой и отсел чуть подальше.

«А помнишь...» — Карна мечтательно улыбнулась, и Лесоруб заставил себя отвернуться. Гнев... Так это он?! Тот, кто стал Горящим?

Что сказал Паблар, тогда, давно, после Ветра?

— У него во время Эпохи, как беспорядки в Дундэйле пошли, невесту на улице патруль схватил и... Ее два дня в казарме насиловали... Он как узнал — так и загорелся. Никогда не напоминай ему об этом!

Это она?!

Сердце грозило выскочить наружу, в голове бесновались сумасшедшие мысли.

Гнев и Карна... Они... Да как же так? Почему?!

Обида перехватила дыхание, и Гезеш хрипло закашлялся, чувствуя, как разгорается ненависть к старому приятелю.

— Ты чего? — по плечу хлопнула ладонь Паблара. — Поперхнулся?

Лесоруб отмахнулся, с трудом удерживаясь от звериного воя. Да, он готов был смириться с далеким, неизвестным соперником. Но Гнев... Как удар в спину!

Переведя дух, он украдкой посмотрел на Карну.

«Люблю», — произнесли ее губы, взгляд девушки оторвался от невидимой точки на севере и наткнулся на пылающий взор Лесоруба.

«Прости».

Гезеш резко поднялся, посмотрел на удивленных его стремительностью друзей и буркнул:

— Отолью!

— Потом расскажешь, как прошло, — хихикнул Паблар.

Лесоруб его слов не слышал. Отойдя подальше от лагеря, он опустился на поваленную временем березу и обхватил голову руками. Как же так вышло? Почему? За что?

Сидел он долго, не обращая внимания на далекие крики разыскивающих его друзей, а когда поднял глаза — увидел перед собой Карну.

— Гнев? — сдавленно проговорил Лесоруб.

«Да», — поняла вопрос она.

Почему вы не были вместе? В Храме?

«Век от века стоять на месте, смотреть, но не прикасаться? Нет! Лучше так. Лучше не видеть».

— Он не говорил мне о тебе...

«А зачем?»

— Да, зачем? — самого себя спросил Гезеш. Ответ на такой вопрос сложно получить.

«Прости».

— Ты не виновата!

— Гезеш! — Сквозь деревья пробился взволнованный вопль Родинки. — Ге-зе-е-еш!

«Иди. Не думай. Забудь».

И Лесоруб медленно поднялся с бревна. Вся жизнь, весь дальнейший путь внезапно стал неважным и ненужным... Хотелось уйти далеко-далеко и забыться. Счастья ему не будет. Никогда. И пока окружающий мир дышит собственными интересами — Гезеш должен куда-то шагать, что-то спасать, с кем-то бороться!

Хоть крупицу бы тепла.

Хоть что-нибудь себе...

Надоело! Нет смысла! Ни в чем!

А дальше тьма.

Удар. Еще один. Перед глазами марево, сознание вяло отмечает, как на сторону откидывается голова. Тепло и жутко.

Удар. Далекий, невнятный крик. Почему в нем столько злости?

Удар.

— Очухивайся, урод!

Пелена рушится, обнажает резкие контуры мира.

— Подъем!

— Друз, хватит! — Это Джаззи?

— Пошел ты!

Удар!

— Прекрати!

Удар!

Гезеш вяло вскинул руку в попытке защититься от очередного тычка.

— Зашевелился, гаденыш! — Торжествующий возглас наемника и еще один удар. Самый сильный.

Из носа хлещет кровь, горят ссадины.

— Ты чего? — Лесоруб непонимающе уставился на Друза. Звон в ушах не давал сосредоточиться.

— Ах ты! — взвился наемник, и тут Паблар сбил его с ног. С рычанием приятели покатились по земле. Убийца пытался сдержать беснующегося друга, прижать к земле, успокоить.

— Что происходит? — жалобно протянул Гезеш.

Болели разбитые губы, рукав рубахи, прижатый к носу, в секунду пропитался кровью.

Джаззи бросился на помощь Паблару, кинув на Лесоруба один лишь взгляд. Столько ненависти, злости, смятения Гезеш не видел ни разу.

Наконец прижатый к земле Друз успокоился и неожиданно четко произнес:

— Все. Я его не трону, слезайте.

Гезеш не сводил настороженных глаз с приятелей:

— Ребята, что происходит?

— Ты убил Рода, — жестко выплюнул Джаззи.

Лесоруб похолодел, оглянулся, в страхе, что увидит труп друга и слова шута окажутся правдой. Они находились в небольшой лесной ложбинке, на дне грустно журчал ручеек.

— Ты шутишь? — неуверенно спросил Гезеш.

— Вот козлобаран... — зло протянул Друз.

— Ты шел в Колонну. — Слова Джаззи звучали как приговор. — Три дня назад ты исчез в лесу. Мы до утра носились, искали, а потом наткнулись на следы. Только сегодня — догнали. Род встал у тебя на пути... И ушел... Вместо тебя!

— Как?..

— Я сказал уже — как... Какого хрена, Гезеш? Что произошло? Почему ты...

Он шел в Колонну? Опять? Лесоруб вспомнил тот момент с Карной. Этого оказалось достаточно?

— Родинка просил передать, что ты обязан дойти. Слишком многих не стало для того, чтобы ты добрался до своей цели! Ты не имеешь права даже думать о себе, — проговорил Паблар. — Прости, конечно, но Род мог бы быть с нами, если бы кто-то не зациклился...

— Родинка... — Лесоруб ясно увидел перед глазами улыбающееся лицо друга. В сердце острыми клыками вцепились чувства вины и отчаяния.

— Мы три дня неслись за тобой как угорелые... Карна, чтоб ее, пропала вместе с тобой и больше не появлялась. Где она, Гезеш?

Лесоруб пожал плечами. Сидя на сырой траве, он пытался остановить кровь и одновременно провалиться под землю. Подальше от горящих взглядов товарищей, от чувства стыда перед ними, И вины...

— Можешь не торопиться. — Джаззи увидел, как Гезеш пытается подняться на ноги. — Мы с ног валимся... Тебе же спать не надо было.

— Карна, зараза, срочно нужна. Гнева оповестить, где мы сейчас. Скоро Крепость. Надо определиться, где ждать наших. — Паблар осел на землю. Тусклый взгляд убийцы замер на все еще валяющемся Друзе.

— Появится — определимся, — глухо сообщил тот. — Теперь, кэп, ты обязан дойти и сделать все как полагается. Ты Родинку в Колонну отправил — тебе и выручать.

— Простите... — проговорил Лесоруб.

— Делом заслужишь, — фыркнул в ответ наемник и отвернулся.

— Простите...

Сейчас Гезеш был уверен: он выполнит то, что должен. Сыграет роль, какой бы она ни оказалась. Сделает все возможное... Потому что ХОЧЕТ этого! От понимания неожиданно стало легче. Хотелось вскочить и бежать вперед, если только это хоть на немного приблизит момент финала.

Поэтому последующие дни, пока четверо Искателей брели по тракту на Крепость, Лесоруб едва ли не подгонял молчаливых товарищей.

Мимо проплывали пустующие деревни и города, вести о северных битвах обсуждались в каждом трактире. Люди бежали на восток, к морю, стараясь укрыться от надвигающейся опасности.

Карна так и не объявилась. Нервничающие странники предполагали самое худшее. И когда впереди показалась Темная Крепость — ожидаемое подтвердилось.

Небольшая, приютившаяся под сенью деревьев таверна пустовала. Хозяин, служанка да трое посетителей. Новым гостям усатый хмурый трактирщик не особенно обрадовался. Время поджимало, пора бросать хозяйство и бежать прочь. И не факт, что вернуться вообще будет возможно, что захватчики не сожгут дом, что... Да много разных «что»!

— Чего угодно? — неприветливо буркнул он, глядя на осунувшиеся лица гостей. Один из них, широколицый, коренастый, бросил на стойку две золотые монеты.

— Кувшин вина, четыре обеда.

— Вина нет. За четыре обеда с вас четыре золотых, собственно.

Путники удивленно переглянулись. А чего ждали? Война, фуражиры тащат все, до чего дотянутся... На прилавок легли еще две монеты.

— Только быстро, — предупредил коренастый и отошел к своим. Странные они. Молчаливые, мрачные. И явно не местные.

Когда снаружи раздался стук копыт, гости лениво уплетали сготовленную им стряпню. Распахнувшаяся дверь явила трактирщику уставшего молодого парня. Гонец. С вестями в Крепость?

— Безумец убит! Демоны изгнаны!

От дальнего стола раздался торжествующий вопль. А вот четверо странников как окаменели!

— Рассказывай! — встрепенулся хозяин таверны.

Во время штурма Дорласса демоны исчезли! Наши воспользовались неразберихой в рядах Безумца и атаковали! Есть точные сведения, что Гезешу в бою снесли голову!

— Отличная весть! — Трактирщик полез за припасенным кувшином вина. Последним. — За победу!

— Но Дорласс сожжен дотла. Армия захватчиков изрядно поредела, но все еще движется к Бастиону! Сам Король-Отец туда прибыл!

— Зачем они идут? Безумец же погиб!

— Их теперь возглавляет Святой Ларс. Есть слух, что Гезеш был ненастоящим Безумцем! — помрачнел гонец. — Настоящий ожидает их где-то в землях Колонны. Но, думаю, это лишь слухи!

— Дурная весть. — Трактирщик покосился на странную четверку. А вот вдруг один из них и есть тот самый... Рука под прилавком осторожно поставила кувшин на место. Пригодится еще!

— Демоны ушли. Им не взять Бастион! Теперь враг не пройдет! Пива!

— Нет пива, — смутился хозяин заведения. — Пиво кончилось еще вчера.

— Тогда хоть воды налей, — махнул рукой гонец. — Я коня почти загнал. Дотянуть бы до Крепости! Конь-то хоть есть? Свежий?

— И коней нет... Воды сейчас принесу. — Трактирщик пошел в подсобку, а когда вернулся, той странной четверки уже не было. Напоив гонца, расспросив его о других новостях, он забыл о загадочных путниках.

А через несколько дней покинул свою таверну и отправился на восток. Очередной посыльный сообщил, что Бастион пал, Король-Отец убит, а армия захватчиков движется к Крепости.

— Проклятие, что произошло? Почему исчезли Горящие? — Друз пробивался через заросли, поминутно оглашая округу кромешным матом.

— Антаг погиб, — мрачно заметил Паблар. — Значит, половина войска разбежится. Как же его под удар-то подставили, а! Плохо охраняли?

— О другом думай! — рявкнул наемник, наконец-то прорвавшийся сквозь кусты и оглядывающий окружающий путников лес. Выйдя из трактира, Искатели сразу направились в чащу. Ждать.

— Это о чем?

— Как мы теперь узнаем, где армия, и как сообщим, где мы! Вот о чем думать надо! — Друз, наконец, выбрал направление. — Туда пойдем.

— Куда Проклятые делись? Не убили же их! — Гезеш перешагнул через поваленное дерево, запнулся о сук и с трудом удержал равновесие.

«А я вот в курсе», — ехидно сообщил Лик. Лесоруб чуть не подпрыгнул от неожиданности. Невидимый дух давно не давал о себе знать.

— Как увидим озерцо или речку — встанем. — Друз по лесу не шел, нет, он бежал, летел, но никак не шел.

— Я пойду туда, на Колонну, даже в одиночестве! — рыкнул Гезеш.

— Один точно не окажешься. — Джаззи с ожесточением на лице нагнал приятеля. — Пора с этим завязывать!

«Так интересно знать, что случилось с Проклятыми?» — с издевкой поинтересовался Лик.

— Да! — остановился Гезеш.

— Иди давай! — подогнал его шут, и тут Лесоруб рухнул на землю.

Никто и никогда не ходит на штурм ночью. Можно попробовать, только если ты бессмертен и неуязвим.

Высокие крепостные стены. Не такие огромные, как у Бастиона, но все равно неприступные. Алая полоска на западе — след закатившегося солнца. Блики факелов на доспехах защитников.

А внизу горят фигуры. Проклятые. Медленно бредущие в бой, на штурм. С грохотом срываются в небо камни катапульт, но до далекого врага не достанешь, а демонам падающие сверху снаряды безразличны.

Среди огненных силуэтов выделяется один. Огромный рыцарь в доспехе, сквозь цели бьют струи пламени.

Гнев...

Все ближе и ближе ворота крепости. Вперед выбегают каменные монстры, готовые ломать защищающую людей преграду.

Вдали ревет армия Безумца. Эти будут стоять, пока Проклятые не очистят твердыню от врага.

А над обреченным городом несется песня. Слова, известные любому дундэйлцу. Гимн погибающей страны. Его подхватывает каждый защитник, будь то могучий рыцарь или недавно научившийся стрелять лучник

Ужасный грохот — в ворота ломятся каменные люди, и над крепостью повисает сокрушительный вопль:

— За Дундэ-э-эйл!

И, словно поверженные криком, Горящие гаснут. Обнаженные тела Проклятых медленно оседают на землю. Хрустит прогоревшим доспехом потухший рыцарь, падает на колени, пытается встать, опирается на меч, но неуклюже заваливается набок и замирает.

У ворот лежат тела тех, кто только что крушил окованное дерево.

Молчат ошеломленные защитники крепости. Молчат опешившие захватчики. Молчит весь мир. Проклятых больше нет...

Гезеш вздрогнул, вырываясь из тумана видения.

«Слишком легко давалась победа, — хмыкнул голос. — Да, они — единственные, кто заслужил покой. Отмучились! Я их освободил!»

Искатели сидели рядом и терпеливо ждали. Друз жевал какую-то травинку, Паблар, закинув руки за голову, наблюдал за игрой солнечных лучей на изумрудных листьях.

А Джаззи вытащил из мешка свой барабанчик и чуть слышно отбивал неторопливый ритм.

— Гнева больше нет, — сообщил Гезеш. В голове вспыхнуло: «Карна!»

Друзья переглянулись.

— Что значит «нет»? — спросил шут.

— Они освободились. Проклятие ушло.

— Отмучился старый, — хмуро проговорил Паблар. — Добился своего...

— А может, и Безумие... Того... — с надеждой поинтересовался Джаззи.

— Не рассчитывай...

— Грустно, — кивнул Друз. — Хоть и шли к этому, а все равно — жаль.

Карна... Может, теперь ты счастлива? Мне будет не хватать тебя...

— Ясно. Надеюсь, нас не зарубят свои же? — Паблар сел, почесал подмышку. — Когда явятся к Крепости.

— Надеюсь, они до нее все же дойдут! Бастион! — напомнил ему Друз и легко поднялся на ноги. — Пошли! Надо найти место, где можно спокойно подождать наших.

— Мне бы вспомнить, что я должен сделать, — поделился с приятелями Гезеш.

«Не волнуйся, вспомнишь», — хихикнул Лик.

Лесоруб плотно сжал зубы, старательно игнорируя собеседника.

Место нашли быстро. Зудящая комарами низинка с бьющим из-под земли ключом. К насекомым путники давно привыкли, поэтому искали стоянку, где можно спрятаться в случае опасности.

И потянулись наполненные бездельем и скукой дни ожидания. Джаззи просто не расставался со своим барабанчиком, и это действовало на нервы не меньше. Друз проводил долгие часы в постоянных тренировках. Для поддержания хорошей формы, как он выразился. Гезеш не знал — куда уж лучше. Наемник был силен и без ежедневных упражнений. Паблар просто валял дурака, иногда присоединяясь к музицированию шута. А Лесоруб думал. Взвешивал прошедшие после Колонны месяцы, вспоминал людей, с кем довелось пересечься по пути. Обещал сам себе выполнить долг перед ними.

Жертва Родинки перевернула все с ног на голову. Только теперь Гезеш действительно хотел закончить путь. Ради таких, как ушедший в Колонну друг. Гибель Родергрима, смерть Антага, добровольное безумие Бартела — все меркло по сравнению с поступком старого приятеля.

А еще Лесоруб думал о Карне. Постоянно. Он каждый вечер втайне ждал, что девушка-призрак зависнет над костром Искателей, и ее губы тронет улыбка.

Но, разумеется, никто не появлялся.

А дни шли...

По прошествии второй недели Искатели занервничали. Друз частенько пропадал в придорожной рощице, оглядывая дорогу в надежде обнаружить следы армии Прорыва.

Увы. Тракт словно вымер. С него исчезли даже гонцы, обычно скачущие с вестями от форпоста к форпосту.

Мертвая тишина. Замерший в ожидании мир. Каждое утро, с восходом, Друз уходил к дороге и возвращался лишь поздно вечером. Всегда злой, постоянно голодный.

Армии не было...

Первым не выдержал Паблар и предложил решать, как быть дальше. Прогнозы его, да и Друза, Искателей не радовали. Видимо, Ларс повел войска на Бастион и потерпел поражение. Может быть, по лесам Дундэйла еще прячутся остатки Диких отрядов или армии церковников, но от них толку нет.

Единственное, что дарило надежду — отсутствие на дороге гонцов и постоянная суета в Крепости. Наемник даже туда добрался. Гарнизон чего-то ждал. А Фарш не объявлялся.

— Можно было б вызвать мадралов, но вот как? — Гезеш был сторонником того, что стоит пытаться идти на Колонну одним. В любом случае, если Прорыв захлебнулся, третьего шанса не будет. Никто и никогда больше не попытается повторить две огромные, кровавые ошибки предков.

— Нереально совершенно, — мотал головой Друз. — Даже если мы проникнем за Крепость, пересечем реку, то все равно нарвемся на первую попавшуюся Колонну, а те миловать не будут.

— Четверым легче спрятаться, — возражал Джаззи. — Избегать их, и все!

— А дальше? Я так понял — нам надо в Фурмагар. А это крепость! И при этом — обороноспособная, если верить рассказам Гезеша, — наемник разводил руками. — Только на север возвращаться. Найти останки армии, всех перебить не могли, собраться и ударить по Крепости. А там, как получится.

— Отличный план, — фыркал шут. — Особенно «как получится».

— Есть варианты получше? — вставал на защиту Друза Паблар. — Я лично не вижу.

— Вспомнить бы, что я сделать должен, — бесился Лесоруб. Голова болела от различных экспериментов и постоянных мук раздумий. Гезеш пытался вызвать в памяти хоть клочок той беседы с Ликом, до проклятия. Тщетно! Где в родном доме лежал любимый молоток, и как часто рвалась зеленая рубаха — да, вспомнил. Но разговор никак не давался. Голос внутри молчал и ни разу не отозвался на мольбы фурмагарца.

Проспорили полночи, но так ни к чему и не пришли. Гезеш и Джаззи стояли на том, что надо идти на юг, а Друз и Паблар — на север.

Утром шут сдался и присоединился к друзьям. Но собраться они не успели. Шум в лесу возвестил, что они здесь не одни. А когда среди деревьев заблестели доспехи — друзья бросились к заранее заготовленным тайникам.

Дундэйлцы... Их бело-черные туники Искатели узнали бы из тысяч. Сколько таких повидали они за время пути по рыцарскому королевству? Множество!

А сейчас люди в точно таких же одеяниях брели цепью по лесу. Цель их была столь же явной, сколь и неприятной для Искателей.

Тот подозрительный трактирщик, похоже, все-таки сообщил о странных посетителях. Хотя не слишком ли поздно рыцари снарядили поиски?

Кто их поймет?

Когда в брошенном лагере появились двое воинов и бросились к спешно засыпанному землей, но (проклятие!) еще дымящемуся костру, лежащий в тайнике Лесоруб беззвучно взвыл.

Один черно-белый остался на месте, обнажил меч и принялся внимательно следить за окрестностями, а второй ринулся назад.

Тайники сработали на славу. Помог опыт Друза и Паблара. Не раз и не два друзья использовали такие схроны в прошлом. До Колонны. В двух, да что там говорить, в одном шаге от укрытия, если специально не приглядываться, невозможно обнаружить спрятавшегося человека. Но Гезеш все равно нервничал, стоило представить, как его выволакивают из тайника и с победным хохотом, как зверя, волокут к командиру.

Дундэйлец крутился вокруг костра, иногда резко оборачивался, будто ожидая увидеть шевеление кустов или другую ошибку беглецов. Зря... Лесоруб даже дышал осторожно. Ему казалось, что воин найдет его по сиплым вдохам.

Спутник бойца появился совсем не с той стороны, куда уходил. И шел не один. Вот только его товарищ был облачен в темно-зеленый охотничий костюм. Следопыт... Как пить дать — следопыт!

Гезеш беззвучно выругался, глядя, как зеленый кружится по поляне и рассматривает обильные следы Искателей.

Охотник коротко произнес неслышную Лесорубу фразу, и оба черно-белых повернулись к схрону Гезеша. Только сейчас фурмагарец пожалел, что у него нет хотя бы простенького кинжала. Или, на худой конец, дубины.

Следопыт побрел к тайнику.

А ведь лагерь виден всем Искателям. Джаззи, Паблар и Друз наверняка с ужасом смотрят, как к их командиру неотвратимо приближаются враги.

Когда раздался вопль и из-под вороха листьев выпрыгнул Друз — Лесоруб лишь закрыл глаза.

По коротким сдавленным оханьям он определил, что с черно-белыми наемник справился.

— Стой! — крикнул охотник, но Друз, вооружившийся мечом одного из дундэйлцев, уже летел к врагу.

— Свои! — взвизгнул следопыт и ловко отпрыгнул от несущегося к нему Искателя. — Дикие мы! Отряд Тени!

Наемник с рыком развернулся, прищурился и медленно пошел к обмершему рейнджеру.

— Говорю — свои! — попятился тот. — Уже несколько дней по лесам шатаемся, вас ищем! Ларс сказал — где-то тут вы!

Друз остановился. На шум со всех сторон спешили черно-белые. Двое вырубленных наемником солдат зашевелились, медленно приходя в сознание.

— Почему так долго? — буркнул Искатель.

— Не знаю! — Охотник слегка успокоился, но на клинок в руках Друза косился по-прежнему испуганно. — Безумец жив?

— Жив, — кивнул друг.

Лесоруб вылезать не торопился. Мало ли что...

Лагерь окружили солдаты, но на их лицах почему-то царила радость. Словно Безумие одним махом одарило воинов счастьем.

— Слава Творцам, — прошептал Тень. — Значит, не зря шли! А он... Он точно — Безумец?

— Да вроде бы.

— Ларс говорил, что убили подставного. Я до сих пор не знаю — врал ли...

— Не врал. — Гезеш все-таки вылез из схрона. — Его звали Антаг. Капитан отряда Мечей.

— Нет их больше. — Следопыт жадно уставился на Лесоруба. — При штурме последней крепости погибли.

— Бастион взят?

— Нет, после него уже. Бастион без боя взяли, там церковники тварь умральскую им запустили. Рыцари друг друга сами перебили.

— А, видел ту крепость, — кивнул Друз. — Проходили...

Гезеш ее не помнил. Скорее всего, миновал, пока был порабощен Колонной.

— Пошли, — вдруг встрепенулся охотник. — Ларс рвет и мечет. Грозится с командиров поисковых отрядов кожу снять.

— Вы чего в дундэйлских нарядах?! — наконец спросил Лесоруб. — И откуда их столько?!

— Мера предосторожности, если с патрулем столкнемся, — отмахнулся Дикий и зашагал в лес, на север. — А откуда... Так известное дело — откуда!

В чаще загудели рога, все дальше и дальше уносился трубный звук, и его подхватывали, передавали по цепочке другие поисковые группы. Сколько воинов сейчас скрывалось под кронами деревьев? Тысяча? Две?

До стана армии идти пришлось два дня. Ларс перестраховался, опасаясь атаки со стороны Крепости. Всюду сновали патрули Прорыва, и каждый с ликованием приветствовал возвращающихся поисковиков.

Благая весть неслась впереди отряда. Безумец жив!

Ларс выскочил из командного шатра практически голый и в таком виде встречал входящих в лагерь солдат.

Увидев Гезеша, церковник завопил от радости и, расталкивая солдат, бросился к нему.

Сердечно поприветствовав старого друга, Ларс завертел головой в поисках остальных. Кивнул Друзу, Джаззи, Паблару, а потом вопросительно посмотрел на фурмагарца:

— Где Родинка?

— Ушел в Колонну... — Ликование схлынуло. Стало невыносимо больно и стыдно. — Не спрашивай!

— Выходит, нас двое осталось, — серьезно покачал головой Ларс. — Вышло шестеро...

— Он жив... Пока. Рыбак тоже жив.

— Знаю. И про Мудрого знаю, и про Медведя... — Церковник повел плечами. — Ну что, значит, идем на Прорыв? Осталось всего ничего!

— Сколько у тебя бойцов?

— Гораздо меньше, чем было. Как погибли Проклятые — начались потери. Большие. Отряды не сработавшиеся, дисциплина хромает. Против вышколенных рыцарей — мясо... Уж не знаю, что было бы, если б мы Бастион штурмом брали...

— А как удалось-то?

— В Умрале отловили пару умерших. Впереди армии отправили небольшой отряд добровольцев, замаскированных под рыцарей. Они ехали с повозкой, в которой лежали спеленутые твари. А в Крепости выпустили... — Ларс усмехнулся. — Погано, знаю, но тут все средства хороши. Главное — цель.

— Нет, — мотнул головой Гезеш. — Неправда... Цель не оправдывает средства!

— Благородство не довело бы нас до последней из северных Башен, — поморщился церковник. — Не будем об этом. Всю грязь я беру на себя.

Лесоруб попытался представить себе чувства рыцарей, оказавшихся в Крепости, заполненной стремительными тварями, касание которых смертельно. Мысли бойцов, вынужденных убивать заразившихся товарищей. Фурмагарца передернуло от ужаса...

— В строй поставить могу тысяч семь-восемь...

— Всего? — удивился Гезеш.

— Мы почти разбиты. — Лицо Ларса скривилось. — Из двадцати тысяч добралось лишь столько. Рыцари — настоящие звери в бою. И профессионалы. А я как-то привык с Легионом сражаться... Там по-другому. Без партизанских вылазок, наскоков и отходов. Те прут и прут, пока не перебьешь. А здесь все иначе.

— Крепость возьмем?

— Думаю, да. — Церковник зашагал к шатру. — Без потерь не обойдется, но должны. Тут хорошо — строительного леса в избытке. Настроим лестниц, пару десятков требушетов.

Гезеш последовал за разглагольствующим приятелем.

— Выждем время, когда к ним опять припрется Колонна — и пойдем на штурм. Да, — Ларс остановился, — не говори мне про честную войну, ладно?

Лесоруб промолчал. Темная Крепость. Последняя твердыня Дундэйла.

— Короля бы ихнего отловить, — вздохнул он.

— Погиб он, в Бастионе еще, — бросил Ларс.

Фурмагарец неуверенно улыбнулся:

— Так может, сдадутся? Откроют ворота без боя?

— После всего того, что мы учудили? Сильно сомневаюсь. — Ларс пригнулся и проскочил в шатер. Гезеш вошел следом и не удержал улыбки. На шкурах томно развалилась обнаженная девушка. Увидев гостя церковника, она с писком завернулась в одну из них и юркнула к скомканному платью.

— Хорошо воюешь.

— Солдат должен получать удовольствие. — Ларс принялся одеваться. — Хочешь, можешь ее трахнуть.

Красавица возмущенно воззрилась на любовника.

— Нет, спасибо, — отказался Гезеш.

— Вот и ладненько. — Церковник натянул рубаху и цыкнул в сторону опешившей девушки: — Брысь!

— Почему ты пришел на зов? — задал давно интересующий его вопрос Лесоруб.

— Это война против Безумия, — ответил Ларс. — А сама идея Церкви — борьба с ним.

— Понятно...

— В Темной Крепости не больше тысячи солдат. Если штурмовать, расклад такой: их убитый к двум-трем нашим. Если не больше. В земли Колонны пройдут крохи, — поделился с ним церковник. — А Проклятых там пруд пруди. Честно скажу — плохой расклад.

— А где Эвар? — вдруг вспомнил Гезеш.

— Погиб, — коротко сообщил Ларс. — Веселые Гады защищали Антага вашего. Полегли все...

Вести о гибели товарищей и знакомых становились привычными. По-прежнему болезненными, но совсем не удивительными. Ожидаемыми.

Хеллгаги, Бык, Эвар... Да сколько же можно?!

— От Синего Легиона почти ничего не осталось. Но они хорошо держались. Приняли на себя удар тяжелой рыцарской кавалерии. Видел бы ты это кровавое месиво... Короче — смертей очень много. Надеюсь, не зря, — добавил Ларс.

— Я тоже... Надо попытаться договориться с Темной Крепостью.

— Попробуй. Теперь ты главный, — осклабился церковник, ногой расшвыривая шкуры в поисках ножен.

— Армией управлять я не буду!

— Тебе ее никто и не доверит, — хохотнул Ларс. — Можно выслать парламентера. Вдруг и согласятся. Они сейчас обезглавлены. Король их убит, от армий остались ошметки.

— Выдвигаемся завтра?

— А чего ждать? И так уже застоялись. Встанем под стенами и начнем подготовку к штурму. Хотя, может быть, достаточно осады? Жаль, с водой у них проблем не будет. Как думаешь?

— Думаю, что смертей достаточно. Еще до Фурмагара дойти надо.

— Да, но в полевых условиях проще будет. У меня еще целых три тысячи церковников-истребителей. Вояки, привыкшие сражаться против подобных безумцев. Это с организованными рыцарями нам тягаться не стоит. Да и кавалерии у Колонны, насколько мне известно, нет. Перестреляем как уток. Надеюсь...

Они общались очень долго, и Гезеш не переставал удивляться такому простому отношению к войне, как у Ларса. Создавалось впечатление, что он и живет только для схватки, не считаясь с потерями и готовый идти до конца. Биться до последнего солдата. А ведь в строю идут такие же люди...

Армия снялась с места только днем. Растянулась по дороге, отсчитывая последние мили до Темной Крепости.

Друз, неожиданно для Лесоруба, возглавил небольшой отряд, состоящий из остатков Синего Легиона. С назначением никто из его подчиненных спорить не стал. Командиров не хватало, а у наемника оказались все задатки.

Джаззи и Паблар держались поближе к Гезешу, затесавшись среди Кадавров, вызвавшихся охранять Безумца. Четыре десятка матерых бойцов в рыжих доспехах и с трупом собаки на щитах.

В Темной Крепости ревели рога, давая знак защитникам последнего оплота, что появился враг. Армия Прорыва неспешно разбивала лагерь, в то время как Гезеш готовил парламентеров. Ехать самому Ларс запретил сразу. Поэтому Лесоруб тщательно инструктировал отобранных посланников. Не хамить, не угрожать. С уважением и почтением относиться к противнику. Убеждать, что смысла воевать нет. Что Король-Отец ошибался. Что хватит смертей... '

Наутро гонцы направились в Темную Крепость, размахивая над головой белой тряпкой.

Внутрь их впустили, поэтому оставалось только ждать.

В лесу стучали десятки топоров, трещали загубленные деревья. Переговоры переговорами, а если вдруг штурм — то надо быть готовыми...

Посланники вернулись только на следующий день.

Живые...

Дундэйл согласился!

Глава 4

— Рыцари напуганы. — Гонец покосился на стены Крепости. — Что-то на юге. И это не Колонна.

— Нас, чую, только поэтому и пропускают, — хмыкнул Ларс. — Разобраться с этим «чем-то».

— Лорд Лейн, так зовут командира гарнизона, сказал, что соваться туда не советует. Но сумасшедших сдерживать не намерен. Если надо — пропустит.

— Нам надо? — ехидно поинтересовался у Лесоруба церковник.

Гезеш коротко кивнул:

— Что он еще говорит?

— Месяц назад на реке появились корабли Хозяев. На штурм не шли. Ждали нас.

— Ого! — удивился Ларс. — От пиратов я этого не ожидал. Все-таки решили присоединиться! Отлично!

— Так вот, это «что-то» увело в лес всех Хозяев. Недели две у берега стоят пустые ладьи, — закончил гонец. — Рыцари высылали разведчиков, но никто не вернулся. Пираты ушли сами, без боя. Никого не оставили. И у дундэйлцев регулярно гибнут часовые на южных стенах. Прыгают вниз и разбиваются.

— Ох, ничего себе шуточки, — занервничал Ларс. — Что за напасть?

— Что-то мне это напоминает, — нахмурился Паблар.

Лесоруб понял, что имеет в виду приятель. Свирейн-Дарг, затерянный гарнизон в Свирепом Умрале, опустел похожим образом. Вспомнилась надпись, о которой говорил лавинец. «Не смотрите за стену!»

— Никогда о такой дряни не слышал. — Ларс нахмурился, почесал заросший щетиной подбородок. — А ведь почти все проявления Безумия знаю.

— Родергрим, — тихо сказал Гезеш.

— Чего? — не понял церковник.

— Думаешь, кэп? — Паблар неуверенно ухмыльнулся.

— Вы о чем? — с раздражением спросил Ларс.

— Смерть фурмагарца впускает в мир еще одно проклятие. Судя по всему, Свирейн-Дарг и пираты стали жертвой новой беды, объявившейся после гибели Стража.

— Это долго рассказывать...

— Чего мне ждать, Гезеш? — вкрадчиво поинтересовался Фарш. — Найди время, поведай, а!

— В Умрале, на севере, был форт — Свирейн-Дарг. Он, говорят, опустел так же. Но про часовых, со стен прыгающих, не рассказывали...

— Мы его проходили, — понял церковник. — Ясно. Пару трупов мои ребята находили. Значит, вот оно как вышло!

— Если надо, я один пойду! — устало заявил Гезеш.

— О да, великий Лесоруб один положит все Колонны, возьмет штурмом город и спасет мир! — с сарказмом заметил Фарш.

— Ворота будут открыты, — глухо сообщил Искатель.

Страшные слова. Их он говорил Бартелу? Кстати, раз желание выполнить свое предназначение отпирает ворота, значит, Фамуш врал? Соратник по проклятию тоже не хотел играть по правилам Лика?!

«Именно так, — отозвался голос в голове. — Не хотел. Ни ты, ни он. Да ты и сейчас не хочешь!»

«Хочу!» — мысленно рявкнул Лесоруб.

«Ерунда! Не верю!»

«Да мне плевать на твою веру! Ты только скажи — что сделать надо!»

«Еще не время, — посерьезнел голос. — Мне не надо, чтобы ты о ней задумался. Мне надо — чтобы ты ее исполнил!»

«Зачем?»

«Катарсис».

«А какое тебе дело до этого?! Исполню, не исполню! Тебе-то что?»

Лик замолчал, проигнорировав Искателя.

— Ау! — Фарш хлопнул Гезеша по спине. — Очнись!

— Да?

— Что «да»? Я говорю — не боишься, что рыцари нас перестреляют, пока мы сквозь крепость идем? — поморщился Ларс. Шрамы на его лице сплясали жуткий танец. Интересно, что так изуродовало южанина?

— Если они воюют, как ты, — то боюсь, — фыркнул Лесоруб. Из головы не шли слова Лика. Что хотел сказать творец Безумия?! Какой его интерес? Почему он то помогает, как с Духами Паладинов, то мешает, уничтожив Проклятых?

— Ладно. Закуем тебя в броню так, чтобы баллиста не пробила. — Церковник задумчиво поджал губы. — Не нравится мне это. Ох, нервы...

— А что делать? — пожал плечами Гезеш.

Утром, армия направилась к Темной Крепости.

С тягучим стоном распахнулись ворота рыцарской цитадели, на стенах замерли напряженные стрелки Дундэйла. Стальная змея ползла ко входу. Солдаты Безумца с подозрением косились наверх, готовые в любой момент закрыться щитами от смертоносного ливня. Грохотали по мосту подкованные сапоги, покрикивали командиры, одергивая зазевавшихся бойцов.

Головные отряды вошли в Крепость, и их поприветствовал скрип следующих ворот. Лорд Лейн не обманул. Атаковать войска Прорыва рыцари не стали.

Гезеш с трудом удерживался в седле, стали на него нацепили раза в два больше, чем весил он сам. Ларс душу вложил в защиту Искателя. Только кольчуг на бывшего алебардиста натянули три штуки.

Коня вел под уздцы один из Кадавров, облегчая участь Лесоруба. Тому оставалось лишь хмуро оглядывать бастион Дундэйла сквозь узкие щели массивного шлема.

Темную Крепость нельзя назвать большой, изысканной, величественной. Грубая простота, практичное сооружение, предназначенное для эффективной обороны. Последний оплот рыцарства содержал в себе несколько твердынь поменьше.

Если враг брал штурмом ворота, то оказывался на большой, огороженной куртинами площади, под непрерывным огнем сразу трех стрелковых башен, каждую из которых пришлось бы брать отдельно.

Если противнику удавалось захватить одну из башен или участок стены, механизмы в соседних укреплениях рушили мосты меж павшей твердыней и еще сопротивляющейся, заставляя осаждающих идти на следующий кровавый приступ.

Взять форт без жутких потерь немыслимо. Самый оптимистичный расчет: один павший дундэйлец к десяти солдатам Гезеша. Лесоруб окончательно убедился в том, что удавшиеся переговоры — самая большая победа в этой бессмысленной и жестокой войне.

Выкатившись из Темной Крепости, армия двинулась по огромному мосту через Восточную Коррейну, с опаской глядя на замершие у берега мертвые суда Хозяев. Печально смотрели на идущих воинов пустые глаза прежде хищных ростр. Сейчас носовые украшения казались жалкими. Никто и никогда не взойдет на борт брошенных ладей, не будут они рассекать речные дороги. Пиратов больше нет.

Первым делом, оказавшись на том берегу Коррейны, Ларс перегруппировал войска. Подтянулись уверенные в себе храмовники-истребители. Легкая кавалерия, последние дни заготавливающая стрелы для войны с Колонной. Быстрая, неуловимая, смертоносная на расстоянии и оказавшаяся абсолютно бесполезной против закованных в броню дундэйлцев. Сейчас у них был шанс реабилитироваться. И они его жаждали!

В лесу шумел ветер, голосили птицы, и никто бы не сказал, что под сводами крон затаились ужасающие Дороги Смерти. Дороги, из-за которых выросла Крепость Дундэйла. Дороги, по которым обречены ходить проклятые солдаты.

Джаззи как-то рассказал Гезешу, что один раз Король-Отец отдал приказ разрушить мост через реку, чтобы таким образом остановить постоянные атаки Колонн. Но когда Проклятые отряды неожиданно стали возникать во всех южных провинциях Дундэйла, переправу восстановили. Лучше знать, откуда придет враг, чем ловить безумных солдат по стране.

Злая воля гнала бойцов Дорог прямо на крепостные ворота.

Первыми на тропу должны были выйти ларсовцы-истребители. Им выпала участь разведчиков, доля авангарда, роль первопроходцев по проклятым землям. Следом за ними шла тяжелая пехота. Панцирники, набранные из многих отрядов, гвардейцы Стургода, пешие воины-Церковники.

И только за ними арбалетчики и пикинеры. На дорогах баталии бесполезны. Они хороши в поле. Последними тащились телеги с провиантом. Ларс, да и Гезеш, на вереницу повозок смотрели с недовольством. Слишком уязвимы, обуза, несмотря на ее необходимость. Лидер храмовников рассказал, что во время пути по Дундэйлу обозы атаковали чаще отрядов. И сколько охраны полегло, по словам Ларса-единобожца, известно только Господу.

На дорогу армия вступила, провожаемая со стен сотнями глаз. Рыцари смотрели на исчезающее под кронами деревьев войско со смесью презрения и грусти. Каждый дундэйлец понимал, что ждет уходящих в лес солдат.

Лишь гибель. От Колонны или на стенах Крепости, если Безумие заберет к себе Диких.

Дороги Смерти не зря получили столь зловещее название. Под сапогами бойцов скрипели кости павших здесь воинов. Погибших ли от ранений? Рабов Колонны, оказавшихся слабее прочих?

Гезеша мутило. Путь к Фурмагару лежал по трупам. В прямом и переносном смысле.

С первыми безумцами они встретились к вечеру. Спереди донесся приглушенный расстоянием крик:

— К бою!

Клич пролетел по рядам, достиг хвоста армии и утих.

Гезеш привстал в стременах, силясь разглядеть врага. Ничего не видно. Далеко еще?

— Развернуться бы, — пробурчал Джаззи. Скакун под ним лениво мотал головой, никак не реагируя на поднявшийся гвалт. — Лоб в лоб все равно неправильно. Толку от арбалетчиков с пикинерами, а?

— Ларсовцы ее как минимум ополовинят, — предположил Гезеш. — А тяжелые втопчут в землю. Колонны же напролом идут. Лучше их панцирники встретят, чем арбалетчики.

— Даже не знаю... Дать залп и за спины отойти.

— На дороге? Представь себе это, — хмыкнул Лесоруб.

До ушей приятелей долетел едва уловимый вопль:

— Зло-о-о-о!

— Колонна... — Шут передернулся.

Река воинов упорно текла по телам погибших. Солдаты спотыкались о трупы, матерились, слали неведомо кому проклятия, но упорно шли на звук далекого боя.

— Мы сейчас такие же, как они, получается, — гаркнул Джаззи.

Где-то справа мелькнул шлем Паблара, он оказался во внешнем оцеплении охраны.

— Топ-топ по дороге! — шут махнул рукою.

— Вали-и-и-ы! — крикнул сзади задорный молодой голос.

— Вали-и-и-и! — подхватили его товарищи.

— ВАЛИ-И-И!!! — взревел каждый, кто слышал.

Лесоруб встрепенулся, по спине побежали мурашки восторга. Хотелось выхватить меч и лететь вперед, искать врага!

Гезеш видел, что большинство бойцов вокруг обуревают те же желания. Бежать! Рвать! Топтать!

Под ногами хрустели кости ранее павших. Скелеты, высохшие тела и свежие трупы, уже поглоданные зверьем.

Над тропой царил густой смрад гниения, но сейчас его никто не замечал.

Бой прекратился быстро, попавшуюся навстречу Колонну храмовники истребили почти полностью. До панцирников добралось не больше пяти десятков Проклятых. Трупы безумцев Лесоруб не разглядывал, опасаясь увидеть среди них Родинку или Лира...

Из головы армии примчался Ларс, отыскал Гезеша взглядом и крикнул:

— Впереди развилка! Куда нам?

Лесоруб замер от неожиданности. А действительно — куда? На юг, но каким путем?

— Понятно, — с ухмылкой заметил его смятение храмовник, пришпорил коня и рванул обратно.

Лес содрогался от походного шага воинов и стука копыт, звенел сталью, стенал проклятиями спотыкающихся солдат.

А под ногами тела мертвецов...

Откуда столько? Неужели в Колонну за прошедшие века ушло так много людей?

Ларс выбрал дорогу налево, памятуя о том, что в другой стороне, очень далеко, простираются Ахханские Топи, и выходить к ним ему не хотелось.

На ночь остановились задолго до наступления темноты, чтобы успеть защитить лагерь. И только когда вокруг вырос частокол — зажглись костры, чтобы согреть и накормить уставших за день бойцов.

Лесоруб опять оказался в центре бивака, окруженный пошатывающимися от усталости Кадаврами. Джаззи и Паблар к должности телохранителей отнеслись с пренебрежением, справедливо считая, что к их костру не прорвется даже сотня Проклятых. А если Колонна и атакует — то встать на защиту друга они всегда успеют.

Поэтому оба лежали у костра, обменивались остротами и снисходительно поглядывали на Кадавров.

Гезеш плюхнулся рядом с убийцей, устало выдохнул и покосился на капитана охраны:

— Отдыхайте, завтра опять идти...

— Долг!

— Сидя сторожите, лежа. Встать успеете, — наконец поделился «мудростью» Джаззи. — Колонна молча не нападет. Они ж придурки.

— И состоят из таких, как ты, — подколол приятеля Паблар.

Друзья были возбуждены. Оно и понятно, Лесоруб и сам не мог унять пляшущее сердце. Где-то впереди, уже совсем недалеко, скрывается Фурмагар. День, неделя, месяц пути? Не важно. Но он близко.

Сколько времени прошло с того момента, как Гезеш очнулся в этом лесу? Больше года? Для кого-то миг, а для кого-то — целая жизнь!

— Друз и со своими нянчится? — лениво поинтересовался шут.

— Скорее всего. Он ведь теперь — командир! Неплохое повышение, да? — хмыкнул Паблар. — Отличная замена Буйволу.

— Придет, нет? Как думаешь, кэп?

— Без понятия. — Лесоруб откинулся на спину и уставился в небо. Такое спокойное, такое...

— Ответственный он, оказывается, — поморщился убийца, стянул с себя сапоги и протянул к огню ноги. — Ох, хорошо!

Друз не пришел, занятый своими бойцами. Жалко... Хотелось просто поговорить, как-никак, пройден долгий путь.

Но наемник так и не появился.

Утром рога протрубили тревогу. Солдаты схватились за оружие, спешно собрались вокруг командиров, оглядывались, пытаясь узнать, откуда ждать опасности.

Ночью пропали все дозорные на северном краю лагеря. Следопыты доложили, что бойцы ушли с постов сами, без боя. Ларс, узнав о происшествии, не смог удержать отборную ругань. Напасть, опустошившая Свирейн-Дарг, утянувшая за собой Хозяев Рек и постоянно посягающая на дундэйлскую крепость, оказалась рядом.

Ларс мрачно оглядывал войско, представлял, что останется от отрядов, если каждую ночь станут пропадать дозорные, и молился, чтобы новая опасность ограничилась часовыми.

И вновь дорога. Вновь хрустит костяная крошка под ногами, скрипит ржавое железо.

К вечеру Ларс забеспокоился. За целый день ни одной Колонны. Конечно, впору радоваться, но храмовник считал иначе. Он боялся, что Проклятые собирают силы для атаки.

Гезеш хотел напомнить, что вражеские отряды безумны и на военные хитрости не способны, но промолчал, вспомнив тот бой с рыцарской кавалерией из прошлого Прорыва. Организованная баталия и удар с фланга. Это уже тактика.

На второй ночевке опять пропали часовые. И снова — на северном краю. Утром Ларс заставил следопытов перерыть носом всю округу, но признак врага найти.

Десять Теней ушли на поиски. Десять опытнейших охотников!

Вернулись только трое. Самых осторожных. Да, они видели следы. Женские... Почти затоптанные сапогами ушедших ночью. Преследовать неизвестных не стали и направились назад.

Остальные семеро сгинули в чаще.

С места решили не сниматься и переждать еще одну ночь. Заодно и попытаться избавиться от преследующей армию напасти. У северного края залегли арбалетчики, с приказом стрелять на любой подозрительный звук и следить за часовыми. Назначенные в дозор бойцы мрачно попрощались с товарищами и с обреченным видом заняли посты.

Над лесом уныло висела луна.

Гезешу не спалось. Мысли зловещим облаком заволокли сознание и терзали, мучили душу. Когда, наконец, придет знание? Когда он сможет выполнить то, что должен? И что за роль ему предстоит сыграть? Вдруг уже поздно? Но Лик бы сказал! Или нет?

Ворочаясь, Лесоруб пытался прогнать ранящие образы. Вдруг это смерть? Столь жуткая, что гибель Родергрима покажется приятной? Он не хотел умирать. Не мог представить, что его вдруг не станет. Что был, и вот уже...

Фурмагарец сел, мотнул головой и кашлянул. Мысли испуганно попрятались по закоулкам разума. Резкий звук, слово вслух — верный способ справиться со скверными думами. Поднявшись на ноги, Гезеш решил прогуляться. Разумеется, к северному краю. Опасность и риск обычно напрочь вышибают тоскливые размышления.

Арбалетчики встретили его с удивлением. Ладно, им ждать приказали, а вот Безумцу чего надо?

— Не спится, — буркнул Лесоруб и присел рядом со стрелком в форме Синего Легиона.

— Бывает, — настороженно кивнул тот и перевел взгляд на частокол. Вдоль вкопанных в землю бревен прогуливался один из храмовников. Часовой... Интересно, о чем он сейчас думал?

— Тихо? — поинтересовался Гезеш.

— Как видишь, — хмыкнул арбалетчик.

Лесоруб покачал головой, следя за церковником.

Когда фурмагарец начал клевать носом, один из стрелков прошипел:

— Глядите!

Дозорный прилип к частоколу, пристально вглядываясь в темноту за лагерем.

— Приготовились! — сплюнул легионер. Заскрипели лебедки арбалетов.

Гезеш увидел, как храмовник зашарил рукой по бревнам в поисках опоры.

— Двинулись, мужики. — Стрелок тихо снялся с места, и Лесоруб последовал за ним.

— Ты-то куда? — зашипел легионер.

Фурмагарец лишь отмахнулся. Ларсовец вдруг подпрыгнул, ухватился за край частокола, и Гезеш бросился на помощь. Стащив упирающегося часового на землю, Лесоруб услышал нежный женский голос:

— Хочешь меня?

Изумленно подняв взгляд, Гезеш встал, увидел в смотровой щели девушку и оторопел.

Обольщение, страсть, вызов, покорность... В ее глазах невозможным образом сочеталось сразу все! Стройная, чарующая красавица в облегающем голубом платье ласково улыбнулась:

— Я твоя... Возьми...

Горло пересохло, взор застила пелена возбуждения. Ее тело, ее голос, ее глаза... Гезеш шагнул вперед.

— Я буду твоей! Всегда. Ты станешь счастливым!

Лесоруб ударился в частокол, сгорая от желания и мечтая просто смотреть в ее глаза, ловить любой оттенок настроения. Защитить, приласкать...

Неведомая сила оторвала его от холодных бревен. Между кольями сунулся арбалет, и щелчок пронзил сердце Лесоруба.

— Готово, — довольно хмыкнул легионер. — Попал вроде.

Гезеш очумело мотал головой, радуясь и одновременно жалея, что наваждение спало.

— Глянем? — предложил удачливый стрелок.

— Я жив? — удивленно прохрипел очнувшийся храмовник. Детина с трудом поднялся с земли, отряхнулся и покосился на частокол.

— Она... Она такая... — Лесоруб бессильно пожал плечами, не в силах найти достойные слова.

— Да. — Церковник понимающе посмотрел на фурмагарца.

— Сообщи Ларсу. — Гезеш повернулся к легионеру: — Остальным обойти посты!

Арбалетчики бросились выполнять приказ.

— Такая женщина... — протянул храмовник.

Лесоруб медленно кивнул, тело до сих пор находилось под чарами, а воображение рисовало такие картины, что хотелось выть от бессилия.

За ночь пропал только один пост, вместе с тремя стрелками-охранниками. Среди них, скорее всего, не нашлось столь сообразительных, как легионер. Наверняка, прежде чем спустить курок, посмотрели.

Едва наступило утро — Гезеш одним из первых оказался у частокола, горя желанием еще раз увидеть ночную гостью. Увидел... В остекленевших голубых глазах красавицы застыло изумление. Арбалетный болт разорвал ей горло, но даже такой девушка вызывала желание.

— Если они затрахивают до смерти, то я в следующий раз в дозор! — крякнул кто-то из Диких. — Хороша, паскуда!

Ларс вышел, только когда солдаты собрали трупы женщин в одном месте, зло прошипел что-то маловразумительное, сплюнул и приказал тела сжечь. Гезеш, до того момента, как занялся погребальный костер, с трудом удерживался от желания прикоснуться к убитым красоткам.

Подобные чувства грызли всех. Настолько сильна оказалась аура ночных соблазнительниц.

Едва войско было готово к дальнейшему пути — в лагере объявился один из пропавших следопытов. Хмурый, пожилой, с проблесками седины на висках, охотник, как ни в чем не бывало, прошел прямиком к Ларсу.

Гезеш, сгорая от любопытства, бросился следом. Нагнал он разведчика, когда тот уже предстал перед Фаршем.

— Нашел, — угрюмо бросил следопыт и повел могучими плечами. — И умральцев, и Хозяев, и наших.

Лидер единобожцев соскочил с коня:

— Где?

— Полдня ходу на восток. В лесу.

— Мертвы?

— Не знаю. Стоят. — Охотник сквозь зубы сплюнул на землю. — Подходить не стал. Наших видел. Разведчиков. Тоже стоят.

— Сомневаюсь, что живы, — покачал головой невысокий церковник, один из помощников Ларса. — Похоже, нечто вроде нашего Бравого Легиона.

— Там много людей. Среди деревьев стоят, не шевелятся. Очень много. Больше тысячи — точно.

— Да... Красотки знатно покуролесили, — поморщился Ларс и посмотрел на Гезеша. — Как думаешь, сколько их уцелело?

— Одна? — предположил Лесоруб.

— Это если они все за нами шли... Да... Дуры. Нет чтобы среди бела дня выйти! Тогда бы всех увели.

— Ну, я пойду? — хмуро спросил следопыт.

Ларс отстраненно кивнул охотнику и посмотрел на Гезеша:

— Будем выручать?

— А смысл? — Лесоруб угрюмо пожал плечами. — Если разведчики там же оказались, то и всех утянет!

— Может, больше не сунутся?

— Не знаю... Едем?

Церковник усмехнулся:

— Неймется? Санд, труби сигнал.

Молодой храмовник поднес рог ко рту, и над лагерем повис хриплый рев.

Солнце клонилось к закату, когда мимо строя пронесся один из «истребителей»:

— Впереди Колонна! Огромная!

Слева от дороги раскинулось заросшее поле. Может быть, когда-то давно на нем выращивали пшеницу? Или рожь?

— Сворачиваем! — рявкнул откуда-то Ларс. — Встретим их там!

Над тропой поднялся гвалт: обрывки команд, лязг доспехов, громкая брань.

— Справа! — донесся спереди испуганный крик. — Движение!

— Перестроиться! Щиты вперед, пики во второй ряд, арбалетчикам приготовиться! Третья линия — не зевать! — Ларс пронесся мимо опешившего Гезеша.

Засада? Но Колонны не устраивают засад. Они просто идут и... Лик? Опять Лик?!

«Тебе и так все слишком просто дается, — немедленно отозвался голос. — Везет. В прошлый раз рыцари присоединились, в этот — Проклятые. Приходится на время менять правила».

— Сволочь! — вырвалось у Лесоруба.

— Кто? — немедленно откликнулся Джаззи.

— Да не важно!

— К бою! — пронесся единый клич над выстраивающимися рядами.

— Зло-о-о-о! — ответил ему рев из леса.

— Зло-о-о-о! — донесся еще один вопль. Справа, откуда только что шла армия Прорыва. Они попали в клещи!

Из леса показалась волна Проклятых. В глазах зарябило от разноцветья перекидок и одежд нападающих.

— То-о-о-овсь! — орет кто-то из командиров.

Вперед выскакивают арбалетчики, упирают оружие в землю, заряжают.

— Пли!

Громкий треск, сотни болтов срываются в стремительный полет, находят цель. Волна захлебывается, падают на землю убитые безумцы.

— Заряжа-а-ай! Вторая линия — пли!

Отстрелявшиеся воины склоняются, перезаряжают. Над ними нависают арбалеты товарищей. Залп!

Из леса выбегает вторая волна. Остатки первой с ревом приближаются к армии Прорыва.

— Заряжа-а-ай! Первая линия — пли!

Вновь треск, ливень болтов.

— Первая — назад! Вторая — пли!

Треск. Подкошенные залпом безумцы валятся на землю.

Третья волна!

Мимо проносится отряд Церковников-истребителей. Разделились, чтобы встретить Колонну справа.

Арбалетчики скрываются за щитниками, протискиваются мимо вцепившихся в копья пикинеров.

— Левое крыло — назад! — орет Ларс. Пришпорив коня, лидер храмовников несется вдоль линии пехотинцев. — Правое крыло — назад!

Гезеш не удерживается от вскрика, понимая, что Фарш не успевает уйти от второй волны. Первая перехватить всадника не сможет — слишком мало их осталось, разрозненно бегут, ускользнуть легко. Но вторая...

— Держать строй! — орет Ларс, оглядывается на бегущих Проклятых и выхватывает саблю.

— Хана Ларсу, — выносит приговор Паблар.

Уклонившись от оборванца с мечом, Фарш наотмашь рубит долговязого копейщика. Колонна бежит напролом. Засада засадой, но безумцы летят на монолитный строй без всякой организации. Вооруженные копьями рядом со щитниками, алебардисты впереди латников. Видно, что среди Проклятых есть и обычные крестьяне — в руках косы, дубины. Один заросший толстяк размахивает серпами.

Бойцы первой волны врезаются в ощетинившийся строй, гибнут на копьях, откатываются, вновь бросаются вперед и снова гибнут.

Ларс, стараясь увернуться от бегущих, скачет к правому флангу. Не успеет. Как раз вторая накроет!

— Нет, — выдыхает Гезеш.

Конь Фарша сшибает закованного в броню Проклятого, оступается, и Церковник вылетает из седла прямо, под ноги безумным воинам.

Вторая волна врезается в строй, а из леса спешит четвертая. Да сколько их там?!

Слева и справа ревут марширующие по дороге Колонны. Вокруг них мечутся истребители, осыпая врага стрелами. Пехота не обращает внимания на всадников. Она спешит к выстроившимся полукольцом солдатам Гезеша.

Пятая волна!

Третья врезается в строй щитов, кому-то удается проскочить сквозь прореху, нанести удар уже по копейщикам, прежде чем его добивают бойцы третьей линии. Арбалетчики стреляют по готовности, стараясь не задеть товарищей.

Шестая волна!

Сквозь первую линию пробивается все больше и больше Проклятых воинов. Пикинеры бросают копья, хватаются за щиты убитых, достают мечи, заполняют дыры в строю.

Седьмая волна!

Колонны по флангам уже близко. Как же много безумцев собралось на этом поле! Храмовники-истребители бросаются врукопашную, надеясь хоть немного удержать марширующих по дороге солдат.

Дикое ржание коней, проклятия, вопли и лязг стали болезненно колотят по ушам.

Восьмая волна!

В бой вступают Кадавры. Стрелки бьют в упор, отбрасывают ставшее бесполезным оружие, хватаются за мечи. Кто-то уже бежит!

Девятая волна!

С флангов ударяют сильно поредевшие Колонны. Строй Прорыва смят, разрушен. Дикие, храмовники, стургодцы бьются с остервенением, но их слишком мало. И они ошибаются. Безумцы — нет. Лесоруб видит, как в горячке боя встречаются два бойца. Церковник и Дикий в синей перекидке. Удар — и единобожец мертвым валится на землю. Сколько еще таких смертей будет на проклятом поле?

Нападающие докатываются до Гезеша. Справа с истошным ржанием валится конь Паблара. Рядом появляется обезображенное ненавистью лицо, удар!

Дальше хаос. Гудящая от усталости рука, выскальзывающий из кисти меч, бьющий копытами конь. Ярость животного передалась и Искателю. Наверное, он никогда в жизни так не сражался! Несколько раз Лесоруба спасал Джаззи. Дундэйлский шут дрался отменно и при этом не забывал прикрывать другу спину.

Десятой волны не было, да она и не понадобилась.

Убивать Проклятых легко, Безумие давит массой, а не разумом. Но никакой латник не остановит тысячу крестьян. Его просто затопчут!

Мысли исчезли, оставив только злость и жар сражения. Ударить, пришпорить коня! Куда угодно, но пусть прыгнет. Ударить! УДАРИТЬ!

Лесоруб не заметил, когда пал верный скакун. Не уловил момента своего падения. В памяти лишь жестокий бой. Ведь рухнул! Рухнул! Но тут же оказался на ногах и продолжил сражаться.

Когда в тумане проявилось знакомое лицо, Гезеш хотел отдернуть руку, но тело слушаться отказалось. Меч раскроил череп попавшемуся на пути человеку, и Лесоруб очнулся. Бой угасал, а Искатель не мог оторвать взгляда от упавшего на землю противника.

Мудрый?!

Дугар?!

Как он здесь оказался?

Рядом появился один из Кадавров. Окровавленный, пошатывающийся от усталости воин прежде всего подумал о безопасности Гезеша и лишь потом о себе. Лесорубу неожиданно стало стыдно.

Воспользовавшись секундами затишья, Искатель оглядел поле сражения.

Победа?

Где прежде могучая армия? Ровные ряды пикинеров, сотни ухмыляющихся стрелков с арбалетами на плечах? Где бравые храмовники?

Жалкое зрелище...

Множество убитых, земля покраснела от пролитой крови, пропахла ею. Посреди трупов возвышались поломанные повозки обоза. Как только солдатам Колонны удалось их уничтожить?

— Победа, — прохрипел Кадавр. Он последний из отряда охраны?

Воины деловито добивали раненых безумцев. Иногда избавляли от мук и своих товарищей, когда было ясно, что те все равно не выживут.

Среди бродящих солдат Гезеш заметил Друза. Жив! Отлично! Джаззи тоже уцелел, но все-таки потерял коня и сейчас устало брел к Лесорубу. А где Паблар?

— Мясо. — Шут плюхнулся на труп какого-то бойца. — Мясо...

— Где Паблар? — Страх перед потерей сдавил сердце.

— Не знаю, — мрачно ответил Джаззи.

Погиб?

— Мать твою, — вдруг выдохнул шут.

— Чего?

— Мудрый! — Джаззи подскочил и бросился к убитому Гезешем фурмагарцу. — Что он тут делает?!

— Видимо, Счастливые Земли ему счастья не принесли, — зло процедил Искатель. — Но за Тека мы отомстили, получается... Где Паблар?

Подошел Друз, без слов повалился на землю, облокотился о чей-то труп и откинул забрало.

— Надо искать. — Шут оглянулся. — Его коня в самом начале убило...

Наемник сплюнул, уставился на тело Мудрого, скривился и сплюнул еще раз.

— Где? — наконец произнес он, старательно игнорируя труп старого знакомого.

— Что «где»? — не понял Джаззи.

— Где искать? — поморщился Друз. — Ты погляди, что вокруг творится!

— Я помню место, приблизительно... — Гезеш оглянулся.

— В такой свалке шансов уцелеть ноль, — хмуро сообщил наемник. — Невозможно...

Он ошибся. Паблар уцелел, он даже умудрился вытащить ногу из стремени, когда его скакун повалился набок. Но при падении воин сильно приложился головой о землю и потерял сознание. Практически сразу убийцу завалило телами. Только благодаря этому Искатель остался жив.

К ночи подвели итоги сражения. От армии Прорыва ничего не осталось. Солдаты еле держались на ногах и второго боя, попадись хоть небольшая Колонна, не выдержали бы.

Не больше пятидесяти храмовников-истребителей. Под две сотни пехотинцев, столько же арбалетчиков и четыре пикинера... Жалкие остатки войска.

Много больше раненых, но почти ни у кого никаких шансов выжить. Уцелевший лекарь неизвестного Гезешу отряда бродил среди стонущих воинов и крайне редко указывал на тех, кого мог спасти.

Тело Ларса церковники сожгли на костре, уверенные, что когда-нибудь их святой вновь вернется в Киманию.

Переночевали недалеко от места сражения, и впервые за много дней войны солдаты Прорыва не выставили дозорных, решив довериться судьбе. И та не обманула, уберегла бойцов от соблазнительниц и Колонны. Спали вповалку, не задумываясь даже о кострах для обогрева...

Наутро отряд направился дальше на юг, к таинственной крепости Безумия. И никто даже не подумал о том, чтобы вернуться. В душе каждого боролись два желания. Дойти и умереть. Или дойти и победить. Остальное было не важно.

Что может сделать в землях Колонны армия, насчитывающая пять сотен шлемов?

Только умереть...

— Так не должно было случиться! Три Колонны в одном месте. Такое чувство, будто нас ждали! — в очередной раз возмутился Друз. — Банальная засада!

Друзья молчали; теперь, когда от войска остались лишь жалкие крохи, они не расставались.

— И мы тоже хороши! Отступать надо было. Обоз задействовать! А то встали на поле, как... — Наемник махнул рукой. — Три тупые Колонны разметали нас, как щенков!

— Отступать? А куда? Да и много их слишком, Друзи! На одного нашего — человека три приходилось, — пробурчал Паблар. — Скажи спасибо, что вообще уцелели!

Впереди отряда маячили посеревшие от пыли и побуревшие от крови плащи храмовников. После гибели Ларса их возглавил молодой боец по имени Норд. Пожалуй, он единственный, кто пытался вновь организовать своих солдат. Арбалетчики сейчас больше напоминали сбившееся в кучу ополчение или стаю запуганных бандитов.

Лес звенел от голосов птиц, солнце ласково улыбалось бредущим на юг воинам. Мир радовался. Бойцы шли.

Проклятая гармония!

— Мы ничем не отличаемся от той же Колонны, — вдруг произнес Джаззи. — Идем по дороге и, если увидим что живое, бросимся в атаку. Забавно, да?

— У нас, между прочим, есть выбор, — возразил Паблар.

— Победить или сдохнуть? Третьего не вижу.

— Мы понимаем, против чего бьемся.

— Да и они понимают! Увидишь движущееся — убей. Потому что они — Зло. И мы — Зло! Точно такое же.

— Прекращай истерику, Джаз, — заметил наемник.

— Это не истерика! Мы — та же Колонна теперь. В чем отличие?!

— Мы идем с целью!

— Они тоже!

— Хватит спорить, — резко осадил приятелей Гезеш. — Хватит! Лучше думайте, что будем делать, если на безумцев наткнемся?

— А что тут думать? В лес уходить и бежать сломя голову. На юг идти, прячась от любого шороха. Каждый боец теперь на счету. — Друз зажал ноздрю пальцем и высморкался в дорожную пыль.

— А какой смысл? Куда мы вообще идем? — Шут действительно сдал. — В полтысячи шлемов крепости брать? Это даже не смешно! В первый Прорыв гораздо больше людей ушло — и полегли все! А нас и так почти не осталось! Мы еще не дошли, а войско разбито. Мы Фурмагар брать будем шутками да прибаутками?

— Ворота будут открыты. Штурмовать не придется! — покачал головой Лесоруб.

— Напомни мне, а в прошлый раз ты что говорил? Когда здесь триста лет назад шел? — окрысился Джаззи.

Гезеш промолчал и старался к этому разговору больше не возвращаться.

За неделю угрюмому отряду ни одна Колонна не встретилась. Среди солдат поползли шутки, что в той сече полегли все Проклятые, что Фурмагар ждет их отряд с открытыми воротами. Пустой. Что больше не будет сражений.

Поэтому, когда на дороге показался несущийся во весь опор патруль, над отрядом пронесся стон разочарования.

— Деревня! — взревел разведчик. — Впереди деревня!

— Чего? — вытянулось лицо у Джаззи.

— Бред какой-то. — Гезеш пришпорил коня.

— Деревня, господин! — Ларсовец обернулся и ткнул рукой в сторону юга. — Мили две!

— Какая, твою мать, деревня?!

— Домов сорок — пятьдесят. Жилая, — упрямо заявил, церковник.

— Ничего не понимаю! — Лесоруб обернулся на друзей.

— Доедем — узнаем, — пожал плечами Друз.

Когда показалась утопающая в дубовой роще деревня, Гезешу почудилось, что он сошел с ума. Истоптанная Колоннами дорога проходила через все село, минуя аккуратные домики, ухоженные огороды, огибая крохотную мельницу и уводя дальше на юг.

Отряд вошел в поселение, недоверчиво глядя на его жителей. Те почти не обратили на них внимания. Кто-то махнул рукой, очаровательно улыбнулась красивая девушка, ведущая на длинной веревке черную козу. Но остальные даже не отвлеклись от повседневной, привычной им суеты.

— Бред, — прошептал Гезеш, с подозрением всматриваясь в дома. Ему казалось, что это обман. Что из окон сейчас полетят стрелы, что в тени садов скрываются вооруженные бойцы.

— Это морок? Да? — изумленно проговорил Джаззи.

Шут растерянно озирался по сторонам. Тоже не понимал, что происходит. Солдаты сжимали в руках оружие, настороженно изучали местных, но встречали лишь добрые, открытые взгляды. Спокойствие и мир... Посреди проклятых земель!

— Может, Колонны сюда не заходят? — предположил Паблар.

— Следов не видишь? — кивнул на дорогу наемник. Он задумчиво пожевывал ремешок шлема.

Гезеш вырвался вперед отряда.

— Кэп, осторожнее! — окрикнул его Джаззи. Лесоруб отмахнулся, всматриваясь в дома. Что-то не так... Что-то изменилось! Нахмурившись, он поднял руку, приказывая остановиться марширующим солдатам. Войско послушно замерло на месте.

Что не так?

Оглядываясь, Гезеш вдруг понял, что его смущает! Выражение лиц жителей! На них появлялось удивление.

— Приветствую! — гаркнул он, и тут селяне, те, кто услышал его слова, бросили свои дела. Потянулись к дороге.

— Гарники приветствуют вас! — окликнул Искателя пожилой человек. До этого он сидел на крыльце ухоженного сруба и деловито затачивал косу. — Меня зовут Вурт Рогес, я староста этой деревни!

— Что вы тут делаете?!

Человек неуверенно улыбнулся, захихикала появившаяся рядом симпатичная девчушка. Хохотнул рослый загорелый парень.

— Живем, — наконец ответил Вурт. — Как?!

— Обычно, — пожал плечами староста. — А что случилось? Почему остановились?!

— Чего? — протянул Лесоруб.

— Всегда мимо проходите, молчите, а сейчас вот даже говорите!

— Кто? — опешил Гезеш.

— Вы! — Рогес посмотрел на сородичей. — Расходитесь, люди добрые. Не мешайте путникам!

Собравшиеся зеваки немедленно послушались Вурта и вернулись к своим делам, но все равно с удивлением поглядывали на остановившуюся в деревне армию.

Лесоруб понял, что имел в виду староста. Он спутал их с Колонной!

— Мы — другие.

— Я вижу! Устали? Тут, на западной окраине, есть местечко, там разместитесь — отдохнете на славу!

Гезеш оглянулся на солдат. От воинов отделился Норд, подъехал к Искателю:

— Господин, я думаю, стоит отдохнуть пару дней. Тем более — сами предлагают.

— А если засада?

Храмовник прищурился, оглядел деревушку и тихо сообщил:

— Тут нет ереси, господин. Нам ничего не угрожает.

— А если Колонна?

— Если вдруг что — ей придется пробиваться к нам сквозь поселок. Услышим.

Циничное заявление ларсовца Гезешу не понравилось. Но он был по-своему прав.

— Ну так что? Мы пир закатим — мало не покажется! — Староста широко улыбнулся. — Будьте нашими гостями! Поведайте, чем мир живет. А то новостей у нас совсем не бывает.

— Веди, — решительно кивнул Лесоруб.

— Вот это другой разговор! — обрадовался Вурт. — Пойдем!

Он вышел из калитки и зашагал по дороге к мельнице. Гезеш сжал коленями бока коня, и, когда животное послушно тронулось с места, сзади загомонили десятники, и следом за командиром двинулось войско.

Рогес привел остатки армии Прорыва к огромному озеру. До дороги было мили две как минимум, и потому солдаты могли расслабиться. Место оказалось чудесным: тихим, спокойным, чистым. Весь день к солдатам приходили жители Гарники. Несли еду, спрашивали, не могут ли чем-нибудь помочь...

Гезеш медленно сходил с ума. Посреди Безумия, среди Дорог Смерти — такой рай...

Вурт на вопросы о жизни деревни отвечал охотно, но стоило Гезешу завести разговор о Колонне, как староста разводил руками:

— Убивают? Творцы с вами! Частенько проходят мимо, мы им и хлеб выносили, и молока свежего. Я же и вас за них принял поначалу. Но вы остановились, а они даже шаг не сбавляют. Идут себе... Странные. А больше никто и не ходит. Места глухие.

Кто-то в душе Лесоруба вопил, что он должен помнить об этой деревне. Что стоит лишь напрячься, и он поймет ее секрет.

Но тщетно.

На третий день отдыха местные жители закатили пир. Столько снеди, такого изобилия Лесорубу видеть не приходилось. Сколоченные у озера столы ломились от угощения. Места хватило всем. Среди деревьев шло безудержное веселье. Солдаты поначалу с подозрением косились на местных, но когда в ход пошел хмельной мед — оттаяли. Гуляли до поздней ночи. К сожалению, не обошлось без стычек. Какой-то пьяный Дикий разбил лицо молодому деревенскому парню, но конфликт быстро замяли. Однако Гезеша удивила реакция местных. Сам пострадавший не мог ничего сказать, удивленно глядя на окровавленные руки и шмыгая разбитым носом, а его товарищи растерянно оглядывались, не зная, что делать. Виновника Лесоруб приказал выпороть, и это еще больше ошарашило жителей Гарников.

Джаззи поначалу сидел за одним столом с Гезешем, а потом куда-то пропал и в шатер пришел под утро, довольный, как объевшийся сметаны кот.

А вскоре Лесоруба разбудил яростный вопль старосты деревни. Вурт ломился в палатку, но двое дюжих солдат-охранников его не подпускали. Вдалеке гудели недовольные голоса местных жителей.

— Что стряслось? — Гезеш поспешил к выходу.

— Хрен его знает. Орет чего-то! — добродушно проворчал один из воинов.

— Камирусу! Родную кровинушку! Да как же так можно! Как же так! — бился Рогес. Вместе с ним в лагерь у озера пришло почти все село.

— Что случилось? — Искатель вспомнил девчушку у забора, когда они вошли в деревню. Она?

— Да, видать, на девку его кто-то запал, — усмехнулся детина, бережно удерживая старосту. — Красава, зуб даю.

Вурт затих, с ужасом уставился на солдата:

— Да как же... Как...

— Кто? — холодно поинтересовался Гезеш.

— Да вроде из ваших... — смущенно буркнул воин.

— Кто?

— С барабанчиком все время ходит...

— Джа-а-аз! — взревел Лесоруб и обернулся к шатру. — Вытащить его!

— Как же можно... молодая совсем... Без свадьбы, без сватовства...

Мужики за спиной старосты угрюмо поглядывали на солдат, но царила в их глазах некая опаска. Не сталкивались они с таким, не знали, что делать.

Ворвавшиеся в палатку воины быстро вытащили заспанного удивленного шута, бросили его перед Гезешем и с сочувствием во взглядах отошли.

— Че такое, кэп?

— Он! Он ее! Я на сеновал захожу — вижу...

— Разберемся, накажем. — Лесоруб успокаивающе поднял руку.

— Жениться теперь должен! Опозорил! На всю деревню опозорил... Как так можно? Сколько раз проходили мимо — не трогали. А вы... На самое святое! — взвыл Вурт.

— Да она сама не против была! — возмутился Джаззи.

Мужики заворчали, солдаты потянулись за оружием.

— Отставить! — рявкнул Гезеш, с яростью уставившись на шута. — Женится!

— Ты че, старый? — испуганно пролепетал шут.

— Слово даю! — Лесоруб повернулся к старику. — Дойдем до Фурмагара, вернемся — женится! Иначе...

— Ты одурел? — зашептал шут. — Да если на каждой жениться...

— Иначе я его повешу, — бросил Гезеш и развернулся.

Джаззи, изумленно раскрыв рот, сидел на земле, не веря в услышанное.

— Ты спятил, кэп?!

— Ты был неправ! Мы не Колонна! Мы стократ хуже, — рыкнул на него Лесоруб и вернулся в шатер.

Ушли из мрачной, недоверчиво поглядывающей деревни в то же утро. Джаззи несколько дней старался не попадаться на глаза Лесорубу, то ли обидевшись, то ли надеясь, что тот забудет про обещание старосте.

Гезеш ехал впереди отряда, сгорая от стыда и ненависти. Шут, сам того не понимая, опустил отряд ниже безумцев. Веками жители не видели зла. Веками спокойно занимались своими делами, помогали друг другу. Жили счастливо, спокойно, и мимо шли войска Проклятых, не причиняя обид жителям затерянного в лесах поселка.

А потом пришли Дикие... И все разрушили!

Один раз патруль вернулся с разведки и сообщил о встреченной впереди крупной Колонне. Отряд бросился в лес, затаился, понимая, что если будет бой — то никто до Фурмагара не доберется.

Проклятые их не заметили. Безумное войско прошагало по дороге, не обращая внимания на окружающий его лес. Грохот сапог, бряцание металла. И ни одного возгласа. Единый организм. Чудовище!

Именно эта Колонна, спустя два дня, стерла с лица земли тихую деревню, впервые встретившую обреченных странников хмурыми взглядами из-за закрытых ставней.

Отряд шел дальше. Мимо лесов и болот, мимо огромных озер и бурлящих рек. Мимо брошенных городов и старых пепелищ...

Пока впереди не показался Фурмагар.

Гезеш узнал его сразу. Сердце екнуло, испуганно сжалось и тут же зашлось в бешеном танце. Ворота открыты!

Но из города выходила Колонна. Небольшая, под сотню бойцов.

— Прорываемся? — деловито поинтересовался ехавший рядом Друз.

— Имеет смысл. — Норд оценил обстановку. — Половину мои стрелки снимут на подходе. Остальных разметаете.

Лесоруб их не слышал. Он с ужасом смотрел на раскинувшийся впереди Фурмагар и лихорадочно пытался вызвать образы прошлого. Что дальше? Ну, войдет он внутрь. И?! Он ведь так и не вспомнил, что необходимо сделать. Лик упорно молчал, память ехидно скалилась над беспомощными попытками Искателя пробиться сквозь ее заслон.

— Ну? — грубо толкнул его наемник. — Что делаем?

— Надо в город, — хрипло произнес Лесоруб.

— Мне выдвигаться? — с ожиданием уставился на командира Норд.

— Да...

— К бою! — взревел Церковник. — Братья! Время последней битвы!

Ларсовцы сдернули луки:

— К бою!

— Знаешь, что я думаю, — вдруг проговорил Друз. — Деревню не трогали, потому что они не боялись Колонны. Потому что не ждали от нее зла.

— Да, я уже понял.

— Может быть, если мы не станем драться, а просто войдем в город, нас тоже не тронут?

— Сомневаюсь...

Ларсовцы сорвались вперед, к марширующей Колонне.

— Сомневаюсь... — повторил Гезеш.

— А вдруг? — Друз усмехнулся. — Кто поймет Безумие? Только безумцы.

— И не пробуй, — посоветовал Лесоруб. Наемник лишь улыбнулся,

Проклятые угрюмо шли навстречу летящим всадникам.

— Зло-о-о-о! — повисло над полем.

Церковники рассыпались, отпустили поводья, и на пехоту обрушились стрелы.

— Зло-о-о-о! — Колонна опять не обратила внимания на кружащихся вокруг всадников.

— Становись! — скомандовал Гезеш.

Отряд построился. Поверх щитов, сквозь опущенные забрала, на приближающихся безумцев смотрели уставшие глаза последних солдат Прорыва.

Колонна редела, но все равно не пыталась догнать храмовников. До первых рядов осталось не больше сотни шагов, когда враг бросился в атаку.

— Не жалеть! — проорал Гезеш.

И увидел в первом ряду Родинку. Осекся.

— Там Род! — крикнул Друз. — Мать вашу — там же Род!

— Держать строй! — вырвались из груди Лесоруба жуткие слова.

— Там Родинка, кэп!

— Держа-а-ать!

Церковники расстреливали бегущих Проклятых, словно тренируясь. А Колонна бежала.

До строя добралось не больше десятка, и перед самым столкновением Друз выскочил вперед, бросившись наперерез Родинке.

— Стой! — заорал Гезеш.

Храмовники опустили луки, опасаясь задеть своих.

— Вали! — понеслось над шеренгой солдат. Сверкнула сталь.

Считаные секунды боя — и на земле лежат трупы Проклятых. Друз все-таки успел, все-таки смог повалить Родинку и сорвать с него шлем.

— Не трогать его! — заорал Паблар. Он подскочил к борющимся друзьям, нерешительно обернулся на Гезеша.

— Род! — Друз с трудом справлялся с беснующимся товарищем. — Род, это я! Друзи! Твою мать! Свои же!

Убийца нерешительно топтался рядом и, наконец, вскинул меч.

— Стой! — завопил откуда-то Джаззи.

Удар рукоятью пришелся Родинке точно в затылок. Друг мешком повалился на землю.

— Связать его надо! — Друз, утирая пот со лба, убедился, что приятель жив.

— Сзади! — пронесся над отрядом чей-то крик.

Колонна. Во много раз больше, чем только что погибшая.

— В город! — скомандовал Гезеш.

— А Род? — возмутился Друз.

— Не успеем!

Пехота тяжело сорвалась с места, бросившись в сторону открытых ворот Фурмагара. Ларсовцы вновь взялись за луки.

— Друз! — Паблар заметил, что приятель все также сидит над телом друга.

— Я его не брошу! — Наемник попытался поднять приятеля.

Гезеш соскочил с коня:

— На круп его!

— Не поднимем! — заорал Друз. — Вали в город! Они не тронут! Я знаю их секрет!

— Идиот! — взбеленился Лесоруб.

— Вали в город! — прошипел наемник.

Подскочивший Паблар дернул Друза за плечо, и тот, не глядя, ударил приятеля в лицо. Убийца как подкошенный рухнул на землю.

— Валите в город, я сказал!

Гезеш вскочил на коня, обернулся. Наемник волок тело Родинки подальше от дороги.

— Ты кретин, Друз! — Паблар, потирая челюсть, поднялся на ноги.

— Быстро!

Лесоруб поспешил в город. Его желание искренне! Он готов выполнить роль! Он хочет ее выполнить! Фурмагар чувствует это! Солдаты миновали ворота, не встретив никакого сопротивления. По пустым улицам гулял равнодушный, холодный ветер.

На мосту Гезеш обернулся, глядя на снующих вокруг Колонны ларсовцев. Церковники не торопились, стремясь нанести как можно больший урон равнодушному врагу.

— Закрывай ворота, братва! — крикнул кто-то из солдат.

— А храмовники? — еще один голос.

— Уйдут! Кони у них шустрые! Закрывай! Где тут механизм?

— Твою мать, там же наши! — взвыл оказавшийся рядом Паблар.

— Закрыть ворота, — прохрипел Гезеш.

— Там наши!

— Закрыть ворота! — рявкнул Лесоруб.

С десяток бойцов поспешили на поиски запорного механизма.

— Там же Друз... Кэп!

Гезеш его не слышал. Конь медленно вынес обессиленного седока на центр привратной площади. Тут всегда было шумно. Ярмарки, выступления бродячих артистов... А сейчас...

Заскрипели цепи опускающейся решетки, отрезая путь солдатам Безумия.

«Ты дошел, — очнулся голос Лика. — Конечно, пришлось помочь, но ведь дошел. Дело за малым. Исполни роль!»

— Да какую?! — заорал Гезеш. Стыд, отчаяние, ярость перемешались внутри, не давая понять, что сильнее рвет душу.

«А я напомню», — вкрадчиво сообщил голос.

— Род, твою мать, ну и в задницу ты меня затолкал. — Друз, покачиваясь, баюкал на коленях голову друга.

Мимо маршировала Колонна. Молча, без единого клича. Не обращая никакого внимания на сидящего у обочины наемника.

Ларсовцы, прекратив обстрел, кружили неподалеку. Колчаны храмовников опустели, и стрелкам осталось только наблюдать...

Проклятые шли в город.

— Род, дурак ты... — Наемник бросил взгляд на закрытые ворота. — Но хоть живой, а! Хорошо ведь, Род!

Друг молчал.

— Гез? — Джаззи подскочил к свалившемуся с коня товарищу. Тот, мотая головой, сидел на камнях и с искаженным от отчаяния лицом смотрел на высокую башню посреди города. Ту самую, что являлась ему во снах.

— В порядке? — Шут будто забыл про угрозы приятеля поженить его или повесить.

Лесоруб друга не услышал. У ворот суетились бойцы, готовясь принять последний бой. Рано или поздно, а Колонна пробьется.

— Паблар! — Шут отыскал взглядом убийцу.

— И это все? — проговорил Гезеш. — Это ВСЕ?

«Ну да, это — все. Мелочь, правда? Относительно последствий — ничтожный шаг! Но сколько лет его делали!» — проговорил Лик.

— Старый, ты меня пугаешь! — Джаззи присел рядом с другом.

— Что опять? — Паблар подбежал к приятелям, обернулся на ворота и с ожиданием воззрился на Лесоруба.

— В башню! — проговорил тот. — Мне надо в башню.

— Ну так пошли!

— Вот и все, Род, прикинь? Вот и все! — Друз с улыбкой посмотрел на уходящую к городу Колонну. — Добрались. Все живы. Если не желать зла — то зло и не отзовется. Понимаешь?

Родинка открыл глаза.

— Понимаешь, чертяка, это, оказывается, так просто! Не желаешь зла, и помирать не надо!

Наемник хохотнул.

— Наши успели! Время есть. Пока возьмут город — Гезеш сделает, что должен. Да и Колонне взять ворота тяжело будет, понимаешь? Покоцают ее там!

Родинка улыбнулся:

— Зло!

И ударил.

— Твою... — откинулся назад Друз. — Род! Ты чего?

Проклятый зашарил по земле руками в поисках оружия. Наемник вскочил на ноги, выхватил клинок.

— Род! Твою мать, это же я!

Родинка нащупал небольшой камень, сжал его в кулаке и поднялся.

— Зло!

У входа в башню Гезеш нерешительно замер, угрюмо глядя на скрывающуюся во тьме лестницу.

— Что за роль, Гез? — Паблар стащил шлем, выдохнул и покосился на ворота.

— Очень простая, — глухо произнес Лесоруб и поморщился. Сердце жевал страх, Искатель боялся, что оно не выдержит и остановится. — Очень простая...

Задержав дыхание и зажмурившись, он шагнул в темный проем.

— Да погоди ты! — Джаззи поспешил за другом. Следом метнулся Паблар.

«Они не пройдут!» — произнес Лик. Захрипел шут, ноги дундэйлца подкосились, и воин, гремя доспехом, повалился на пол. Убийца уперся в стену, удивленно посмотрел на Гезеша и сполз на камни.

— Что с ними? — взвыл Гезеш.

«Может войти только побывавший за Стеной!»

Бросившись к друзьям, Лесоруб схватил задыхающегося Паблара и потащил на улицу. На мостовой убийца расслабленно обмяк, а Гезеш со стоном отчаяния ринулся за Джаззи.

«Ты исправился...» — хмыкнул Лик.

Глядя на приходящих в себя приятелей, Искатель с грустью покачал головой:

— Не ходите за мной... Нельзя!

— Что за роль? — прохрипел убийца.

— Счастья вам, — не ответил на вопрос Гезеш.

Развернувшись, не слушая яростное сипение друга, он вошел в башню. Паблар умолял не уходить. Понял, наверное?

«Исправился! — удовлетворенно повторил Лик. — Я уже и не верил, что это возможно. Особенно после первого Прорыва».

Гезеш молчал, сосредоточенно считая ступени, прогоняя копошащийся в душе страх. Витая лестница в башне была правильной. Такой, чтобы правая рука не могла ударить во время штурма. Одним словом — грамотная лестница.

Как же он оказался прав в своих подозрениях о роли...

...она очень простая. Ты должен сигануть с этой башни вниз. Один шаг — и все... — Лик засмеялся. — Но перед этим ты должен будешь пройти через Черную Стену. Тут тебе поможет твой приятель Родергрим. Он уже в курсе.

— Какая еще Стена?

— Скоро появится, друг мой.

— Зачем мне это? — Гезеш нахмурился, вслушиваясь в смех на улице.

— Тебе? Незачем. А вот миру хорошо будет. Иначе — плохо.

— Я тебе не верю...

— Хорошо. Не верь. Прыгнешь?

— Нет, конечно!

— Искупление, Гезеш, — покачал головой Лик и захохотал. — Добровольных спасителей нет. Я назначил добровольцев.

— Я не понимаю!

— И не надо...

Как там говорил Родергрим?

Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, — никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная... Определенная...

Лик не блистал оригинальностью. Важна только смерть.

Завершать долгий путь в Фурмагар Гезеш не хотел. Нет... Жаждал, мечтал, грезил... Но не так! Не таким способом!

Наверное, ворота города не открылись бы, узнай Лесоруб о своей роли раньше.

Искатель медленно поднимался по ступеням, пытаясь усмирить заходящееся в панике сердце.

Равнодушие, Гезеш. Вот самое страшное проклятие человечества. Все ужасы Кимании — ничто по сравнению с вашим безразличием друг к другу. Заставить человека пожертвовать жизнью ради абсолютно незнакомых людей... Не героя, не фанатика, а обычного сапожника, рядового гвардейца, простого кузнеца — невероятно сложно, как выяснилось. А ведь они должны были хотеть совершить последний шаг.

Но, даже зная, что их смерть искупит грехи тысяч, фурмагарцы юлили, прятались. Думали о собственной шкуре и надеялись избежать своей роли. Абсолютно все!

— Мне это неинтересно, — буркнул Искатель. — Жажда жить — нормальное чувство. Дай дойти...

«Дойдешь! Недолго осталось».

— Я одного не могу понять. — Гезеш остановился, затравленно поглядел наверх. — Если бы Родергрим погиб? Случайная стрела, заблудшая тварь?

«Я все предусмотрел. Малютка Родергрим мог умереть только от Черной Стены. Больше никак. Именно поэтому я запер его на том поле. Выпустить подобное чудовище в мир — было бы великой глупостью».

— Он мог покончить с собой, — Лесоруб облизнул пересохшие губы, защипало глаза. Хотелось плакать от обиды. Ради чего все прожитое? Для чего? Надежды, мечты, желания — все отдать, потому что кто-то избрал его для жертвы?

«Он мог умереть — ради себя, мог жить вечно — ради себя или же погибнуть — ради других. Выбери он первый путь... Значит, Кимания заслужила Безумие. Второй вариант он попробовал, но как видишь — одумался!»

Одумался? Сотни лет видеть свою смерть под боком, каждый день проводить в одном месте, не имея шансов его покинуть, и ждать момента, когда можно погибнуть с пользой? Страшная участь. Жить без права на смерть, знать, что миг слабости заставит мучиться весь мир. Всегда!

Лик жесток!

— Когда мы шли... В первый раз... Если бы войск было больше и мы взяли б Фурмагар штурмом... То...

«...не смогли бы войти в башню», — холодно закончил голос.

— Нас ведь могли убить. Мы же не бессмертны. И что тогда? Если бы Родер выполнил свою роль, а мы погибли? Ведь он искупил!

«Этого я не мог допустить. Было сложно, но я справился. Ты не раз мог погибнуть по дороге сюда. Помнишь того парня в Гаванях? Знаешь, почему он не ударил? Потому что „вдруг“ забыл, как это делается. А пожар на дороге от Гур-Дарга? Почему огонь не сожрал весь лес? И почему колдун в Аннтейр-Дарге погиб за день до того, как собирался убить тебя готовящимся заклятием? Ну, этого ты не знаешь...»

Лесоруб с трудом сдержал слезы. Он тоже не мог умереть САМ? Как и Страж?

«Я не мог рисковать! Дугар оказался бесполезен. Он каждый раз, как выходил из Колонны, упорно шел в Счастливые Земли и вскоре возвращался. Годара убил Родергрим. Ты зарезал Фамуша. У меня просто не было выбора — и я вмешался».

— Лучше бы я сдох по собственной воле! — Гезеш в отчаянии ударил по стене. — Сам! Не являясь марионеткой в твоем идиотском спектакле.

— Род! — Друз отпрянул от летящего в него камня. Родинка тем временем потянулся за следующим. — Потерпи, Род!

Наемник лихорадочно соображал, как угомонить Проклятого. Только если опять бороться.

— Зло-о-о-о-о! — заорал друг и бросился на Друза.

— Да твою мать! — тот отшвырнул в сторону меч. Покатившись по земле, два товарища обменивались страшными ударами.

Вид с башни великолепен. Отсюда просматривался весь Фурмагар. Прежде прекрасный, а теперь холодный, мертвый... Гезеш ступил на подоконник и уставился на мостовую внизу, глянул на суетящихся на стене у ворот бойцов. Один шаг — и все...

Ноги предательски задрожали. Что будет дальше? Пустота?

Лесоруб вдруг вспомнил Бартела. Тот, наверное, уже прыгнул бы. И Гнев...

И, скорее всего, Антаг! Ведь многие не раздумывали бы! Сколько он повидал, пока шел сюда? Самоотверженность — не пустое слово.

Но почему же ее сейчас так не хватает?

«Прыгай», — подогнал его Лик. Отчего-то Гезешу показалось, что он уловил в словах невидимки тень неуверенности.

— А что дальше? Что будет дальше?

«Безумие уйдет».

— Станет лучше?

Тишина.

— Не знаешь?

«Помнишь, я говорил, что миру не нужно избавление? Что он приспособился?»

— Помню...

«Я понял, что был тогда прав. Хотя слова звучали для того, чтобы проверить твою решимость. Твою изменившуюся душу. Миру действительно не нужен катарсис».

— Тогда зачем все это? — обреченно поинтересовался Гезеш.

«Я уже не знаю». — В голосе Лика проскользнула тоска.

Один шаг... Всего один шаг. Может, лучше резко взмахнуть руками? Или закрыть глаза? Как жутко. Как мерзко... Карна, Гнев, Антаг, Эвар — в памяти множество лиц... Большинства давно нет в живых.

— Ты ошибся. Это не очищение мира. Это мой катарсис! — выдохнул Гезеш. — Получается так, что во всех смертях, по дороге сюда, виноват только я!

Лик промолчал,

— Но вся твоя затея, все твои роли — это жестоко и бессмысленно. Кара настигает единицы, а тысячи радуются, что беда прошла мимо. И... — Лесоруб похолодел. — И... Что за легенда? При чем тут Дикие отряды? При чем тут Прорыв? Если всего лишь надо было прыгнуть!

«Когда приходит беда, люди много пророчеств выдумывают. Легенда о Прорыве — самая громкая сказка Кимании. В нее хотели поверить и поверили. И она мне понравилась. Лучшего искупления для всех придумать невозможно»

— Так это был обман? Фальшивая надежда?! — Фурмагарец пошатнулся, едва не рухнул вниз, но машинально удержал равновесие. И через миг пожалело том, что не свалился. Ведь роковой шаг еще предстояло сделать. Проще умереть случайно, чем осознанно!

Лик не ответил.

— Они гибли зря?! Вся их жизнь и идеалы придуманы неизвестным сказочником?

«Благодаря этому сказочнику, Гезеш, мир изменился. Несмотря на множество кошмаров, люди стали добрее. Хотя бы на себя посмотри. Ты не хочешь прыгать, но готов это сделать! Вспомни себя старого! До Безумия».

Лесоруб помнил...

«Я видел мир твоими глазами. И скажу честно — поступки многих, кого ты встречал, в прежние времена могли защитить Киманию от моего прихода. Взять хотя бы твоего Родинку!»

Родинка! Он же...

«Знаешь... Я ведь все понимаю... Мне ведь достаточно того, что ты просто пришел. Тот, кем ты был и кем стал — две огромные разницы. Но это неправильно по отношению к тем, кто исполнил свою роль до конца. Тот же Родергрим!»

Лесоруб не слушал слова Лика, он думал о приятеле, ушедшем в Колонну вместо него. Родинка! Друг, не задумываясь, встал на пути, принес себя в жертву! Время платить по счетам.

«Погоди!»

Гезеш уверенно шагнул вперед. В памяти возникло грустное лицо Карны. Может, они встретятся?

В ушах засвистел ветер, и мостовая прыгнула навстречу Искателю.

От удара по голове Друз на миг потерял сознание, и Родинке этого хватило. Проклятый добрался до меча и теперь шел к очнувшемуся наемнику.

— Род... — Друз тяжело поднялся на ноги. Перед глазами все плыло.

— Зло! — рявкнул безумный приятель, замахнулся, и сталь устремилась в роковой полет. Наемник инстинктивно закрылся рукой.

В последний момент Родинка неожиданно повалился на траву, но его удар достиг цели и рубанул Друза ниже локтя. С воплем коренастый воин рухнул на землю, здоровой рукой стараясь зажать рану. Наемник равнодушно отметил, что, скорее всего, просто истечет кровью до смерти.

— Род... — прошипел он.

Норд кусал губы, глядя на то, как Колонна ломится в ворота крепости. Помочь оборонявшимся он ничем не мог. Лишь положить зазря пять десятков душ. Колчаны пусты, сил нет! Двое всадников собирали по округе уцелевшие стрелы, но это все равно бесполезная трата времени.

Храмовнику показалось, будто небо на миг потемнело. Что еще за напасть?

Обернувшись в поисках неведомой угрозы, он услышал изумленные возгласы товарищей и посмотрел на Фурмагар.

Солдаты Колонны падали на землю, будто кто-то выдергивал из них души.

— Так что за роль? — Над Гезешем склонился Паблар.

«Эти шесть веков изменили даже меня, — последний раз прозвучал в голове Лесоруба голос Лика. — С твоим прыжком окончена эпоха Безумия. И новое время, думаю, стоит начать с милосердия?»

— Я жив? — прошептал Искатель, чувствуя лопатками камни мостовой. — Я жив?!

— Жив-жив! — Убийца с удивлением осмотрел лежащего друга. — Я и сам не могу понять, почему ты не разбился!

Лесоруб уставился в небо. Какое оно голубое! Невероятно голубое! Прекрасное небо!

Теперь он сам решает свое будущее?! Безумия больше нет?!

В синеве проступило грустное лицо Карны, обезображенная физиономия Фарша. Замер полыхающий Гнев, чему-то улыбнулся Медведь, оскалился Теккен. Антаг, Эвар, Бартел, Фамуш, Родергрим...

Они все мертвы.

А он жив!

— Ты называешь это милосердием? — простонал Гезеш. — Ты называешь ЭТО милосердием?!

— Гез, ты чего? — опешил Паблар.

Лесоруб не ответил, вглядываясь в проплывающие лица погибших из-за него людей.

Раньше он должен был умереть. И не хотел. А теперь...

— Держись! — Родинка, пошатываясь, приближался к воротам города. Вдалеке замерли опешившие храмовники, у входа в Фурмагар изумленно озирались абсолютно незнакомые люди, только что сражавшиеся плечом к плечу в составе Колонны.

Друз слабо улыбнулся, с трудом переставляя ноги. Слишком много крови потерял. Слишком. Но, чем Творцы не шутят, может и выживет?

— Держись, братка! — повторял Родинка. — Все закончено! Поедем в Аннтейр-Дарг, отстроим тебе корабль или вообще — заберем одну из посудин Хозяев! Безумия больше нет, понимаешь?!