Сборник фантастических рассказов

ДУЭЛЯНТЫ

Однажды Коля Егоров поссорился с Петькой Мокренко. Ссора, как и водится у благородных людей, произошла из-за дамы — Ритки Самойловой, в которую Мокренко бросил огрызком яблока и попал по лбу. Ритка вскочила, покраснела, бросила на Петьку гордый взгляд и вышла из класса.

— Подумать только! Среди этого сборища трусов нет ни одного настоящего мужчины, который вступился бы за даму! — презрительно бросила она в дверях обращаясь ко всем. В классе было немало ребят, но никто не хотел связываться с Мокренко.

Коля Егоров и Филька Хитров не были свидетелями оскорбления и появились в классе, когда Ритки там уже не было. Антон Данилов немедленно рассказал им о брошенном огрызке и словах Ритки.

Коля Егоров, которому Ритка всегда нравилась, вскипел, вспыхнул и хотел немедленно полезть с Мокренкой в драку, но Филька Хитров удержал его за локоть:

— Не горячись! Дракой ты ничего не добьешься. Мокренко тебя отколотит, и Ритку ты не защитишь. Этот жиртрест тебя сильнее в три раза. Он и в школу-то небось, пошел с девяти лет.

— Пускай отколотит, я не намерен ему спускать! Если не вступиться, Ритка решит, я такой же трус, как остальные, — кипел Коля.

— А ты и не будешь ему спускать, — успокоил его Филька. — Ты вызовешь его на дуэль, ну как у Пушкина с Дантесом.

Коля с Филькой о чем-то недолго посовещались, после чего Егоров подошел к Мокренко и сказал громко:

— Сударь! Вы толстый боров!

Петька нахмурился и многозначительно постучал одним кулаком о другой:

— Нарываешься? Считай нарвался! Готовь стакан для зубов и морозилку для оторванных ушей. Когда будем драться, сейчас или после уроков?

Угрозы Мокренко были вполне оправданы, он уже выбил зуб парню из соседнего класса.

— Ты, кажется, чего-то не понял, Мокренко! Никакого мордобоя не будет — он вызывает тебя на дуэль! — сказал Филька, подходя к ним.

— На какую еще дуэль? — фыркнул Мокренко, не отличавшийся большим умом.

— На дуэль, живым из которой выйдет лишь один из двоих. Тут идет дело о чести дамы, и синяком под глазом не обойдешься. Пушкин с Дантесом тоже не кулаками дрались, — объяснил Хитров.

— И где будет эта дуэль? — не очень уверенно спросил Мокренко.

— Знаешь недостроенную плотину?

— Возле реки?

— Вот именно. Там на высоте примерно третьего этажа проходит узкая бетонная свая. Вы будете драться на этой свае, пока кто-нибудь не упадет вниз.

У Петьки отвисла челюсть.

— Я ее помню. Там мелко и всякие камни из-под воды торчат, — пробормотал он. — Если там шлепнешься, то того… уноси готовенького.

— А ты как хотел? — сказал Колька Егоров. — Это дуэль и живым из нее выходит только один.

— Это проверка мужества, а не силы, — добавил Филька. — Если не хочешь чтобы тебя назвали трусом — приходи туда после уроков. И вот еще что — выбери себе секунданта. Думаю, Антон согласится…

И оставив Петьку очумело сидеть за партой, Колька и Филипп отошли.

Чем больше Мокренко убеждался, что это серьезно, тем страшнее ему становилось. Он вспомнил острые камни, выступающие из мелководья и узкую бетонную балку, проходящую на ним. Немногие из ребят вообще отваживались перейти на тот берег по свае, висевшей высоко над рекой, не говоря уже о том чтобы драться на ней. Петька сообразил, что на узкой бетонной свае его сила перестанет быть преимуществом. Один неловкий удар или потеря равновесия — и сорвешься вниз.

После урока Мокренко, взяв с собой Антона Данилова, уныло поплелся к недостроенной плотине. Там их уже ждали. В тени под ракитами стояли Филька Хитров и Коля Егоров, пристально и решительно посмотревший на своего противника.

— Долго заставляешь себя ждать. Давай скорее покончим с этим!

— Напоминаю правила дуэли. Встаете на сваю и деретесь, пока один из двоих не сорвется вниз. В живых должен остаться только один, — зевая, сказал Филька Хитров.

Коля снял пиджак и быстро стал подниматься по лестнице без перил к свае.

Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, глядя на мелководье и уже, возможно, представляя на камнях свое бездыханное тело. Вся спина у него была мокрой от пота, и на рубашке сзади проступило большое влажное пятно.

— Давай-давай, а то решат, что ты струсил! — шепнул ему Антон, и Мокренко придерживась на ступеньки руками, стал карабкаться вверх.

Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону узенькой речки поджидал своего противника. Они стояли по разные концы узкой, сантиметров в тридцать толщиной сваи.

— Сходитесь! К барьеру! — закричал снизу Филька Хитров.

Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на противника:

— Давай, Петька! Можешь начинать вышибать мне зубы! Стакан я уже приготовил!

Мокренко, остановившись на верхней ступеньке лестницы, даже не дойдя еще до сваи, посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова.

Он упал на живот и обхватил руками основание.

— К барьеру! Сходитесь! — донесся до него снизу показавшийся ему далеким голос Хитрова.

Мокренко, не вставая, замотал головой:

— Я не пойду! У меня высотобоязнь!

Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за этот злополучный огрызок, и больше всего ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда. И он стал задом, не глядя вниз сползать по ступенькам, пока не оказался на земле. Над ним наклонились Филька и Антон, а через какое-то время, вновь перейдя сваю спустился и Коля.

— Или дерись или проси у Ритки прощения! — потребовал он.

— Хорошо, — сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные колени. –

Попрошу! Только отстаньте от меня все!

И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.

— Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был трусоват, — сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Кольку. — А, если бы он не испугался, ты бы дрался?

— Не знаю, — пожал плечами Колька. — Мне тоже было страшновато два раза переходить эту сваю, но, думаю, дрался бы. Главное, вниз не смотреть.

На другой день Мокренко, как и обещал, перед всем классом подошел к Ритке и пробормотал:

— Ты, того, Самойлова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком. Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.

Он стал было пятиться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:

— Мало! Еще!

Мокренко опасливо покосился на него и добавил, как первоклассник:

— Прости меня пожалуйста, Рита, я больше не буду!

— Этого достаточно? — Коля посмотрел на Ритку. Та кивнула.

— Извинения приняты! Можешь идти! — сказала она, и Мокренко поспешно ретировался.

А Самойлова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения синими глазами на Колю Егорова.

— Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!

— Гипноз, — скромно сказал Коля. — Обычный гипноз!