Самый Лучший Ветер 4

Глава 22 В которой экипаж и корабль наконец-то собираются вместе

Арчи был излишне оптимистичен, самонадеянно отмерив нам всего лишь три часа до встречи с экипажем. Конечно, до гномьей столицы мы доехали довольно быстро, хоть я этого и не заметил, но вот потом, когда нас высадили у здания аэропорта, пришлось поскучать. Пропуска, выписанные на месяц, были просрочены, а потому наглеть и рваться напролом через проходную мы не стали, решив по здравому размышлению, что хватит с нас приключений. И, пока все более-менее причастные к нашему появлению у их ворот решали, что же с нами делать, успели и позавтракать в столовой, и чаю выпить, и на лавочке поваляться.

Конечно, дотянуться до Лариски или до Кирюхи я мог бы и отсюда, но на пределе своих сил, всё же километров пять между нами было, да и будоражить всех окрестных магов, что по какой-то случайности оказались поблизости, мне не хотелось. Мало ли, может, люди просто на зарплате сидят, охраняют во всю свою магическую силу вверенное им имущество и лишь потихонечку молятся, чтобы ничего в их смену не случилось, к чему кого-то нервировать? Пусть решение принимает тот, кому это по должности положено, а мы подождём, не гордые.

— Пойдём на улице посидим, — предложил мне Арчи, вылезая из-за стола, — на свежий воздух! Сил уже нет никаких местные запахи выносить. Отовсюду же, ну просто отовсюду прёт пивом!

— А пойдём, — согласился я, поднимаясь с лавочки. Застарелый, характерный кисловатый запах и правда имелся, колбасой там ещё несло, луком жареным, квашеной капустой, горчицей и ещё чем-то, столовая же, чего вы хотите. С другой стороны, прав был Арчи, на эльфийских, да и на людских кухнях пахло немного поприятней. — Какая разница, где сидеть.

— Есть разница, — друг потащил меня через небольшую площадь, заставленную чудесами гномьего автопрома, в небольшой скверик напротив здания управы. Там имелись фигурные чугунные скамейки, на сиденья и на изогнутые спинки которых пошли самые настоящие доски из морёного дуба, и уселся на ту из них, что давала наилучший обзор. Не нам, нам-то высматривать уже нечего, а из здания в нашу сторону, пусть смотрят, пусть любуются, может, шевелиться начнут быстрее. — Хоть ты её и не видишь, разницу эту, но она есть.

Я лишь пожал плечами и сгрузил на скамейку свой рюкзак. В следующий раз, если он только у меня будет, нагружаться в дальние походы начну поменьше, всё же магия заменяет многое, но не собственные спину и ноги. Ведь добрая половина из того, что я взял с собой в дорогу больше месяца назад, просто проехалось на мне туда-сюда-обратно, ни разу не пригодившись.

— О, засуетились, — обрадовал меня Арчи, приглядываясь к внушительным дверям на широком крыльце здания управы. За ними и правда чувствовались мельтешения множества аур, просто на улицу они ещё не выходили, выясняя между собой последние непонятки.

Наконец там собрались с мыслями и начали просачиваться в приоткрывшиеся двери по одному, чтобы собраться на крыльце широким фронтом да выступить к нам сообща, но всех их опередил тот самый лихой кабриолет, но котором ездил генеральный директор всего столичного аэропорта и его окрестностей, включая верфи, мастерские, склады, заводы и прочее на этой огромной территории. Ну, на которого мы ещё наткнулись в воротах, когда уезжали отсюда в город, и который говорил с Антохой, а тот уже отдувался за весь наш экипаж.

Роскошный, открытый сверху всем ветрам автомобиль лихо подкатил к скамейке, отрезая меня и Арчи от опешившей толпы желающих с нами пообщаться и остановился, проскользив пару метров юзом на вставших колом колёсах, но остановился точно перед нами, директорский шофёр доказал свой класс. Водила, кстати, был всё тот же, молодцеватый и мажористый гном, но узнал я его больше по франтоватой куртке из тонкой чёрной кожи, которую тот не снимал даже по случаю почти что середины лета. Оно и понятно, курточка такая, что её и Лара не погнушается надеть, да и хрен с ним, не моё это дело, пусть ходит в чём хочет.

— Э… здравствуйте! — посмотрел на нас с правого сиденья генеральный, лысый и бородатый гном важного вида. — Прошу садиться! Рюкзаки с собой берите, на колени их, в багажнике у нас места нет, у нас даже и багажника нет, это просто крыша сложенная. Дивная механика, да, но иногда доставляет некоторые неудобства.

— Вот они, издержки роскошной жизни, — хмыкнул Арчи, первым прыгая на заднее сиденье, заставив меня обходить машину, — мне бы ваши проблемы!

— Некоторые мои проблемы вам бы, э… не понравились, — уверил его генеральный, — точно бы не понравились! Не всё в моей жизни, знаете ли, праздник. Но именно эту можно было бы пожелать всем без исключений, тут я с вами согласен.

— Мне не надо, — сразу же отказался я, укладывая рюкзак на колени. — обойдусь как-нибудь.

— Разумный выбор, молодой человек! — похвалил меня директор, — тут я с вами снова полностью согласен! Но машина эта переходит от одного генерального к другому вот уже сотню лет, образовалась некая традиция, да и узнаваема она издалека, при этом комфортабельна и очень быстра, иногда это прямо-таки выручает.

— Ноблесс оближ, — с умным видом понёс Арчи какую-то ахинею, — понятно всё с вами, поневоле, значит, роскошествуете. Сочувствую, но не от всего сердца.

— Это что-то на эльфийском? — заинтересовался директор, — какая-то крылатая фраза?

— Крылатая, но не на эльфийском, — просветил его Арчи, — на одном из Древних языков. В переводе означает — положение обязывает.

— Какая точная формулировка, — одобрительно кивнул тот своему шофёру, приказывая трогаться с места. — Надо будет запомнить. Именно что обязывает, и именно что положение, да. Но позвольте представиться, я Рагнар сын Далина, директор всего этого хозяйства.

Мы представились в ответ, тот коротко кивнул ещё раз, знакомство состоялось, можно было переходить к делу.

— Не могу не поинтересоваться, — я решил, что сейчас самое время для таких вопросов, потом уже будет не до этого, — вашей манерой разговаривать, Рагнар Далинович. Она разительно отличается от общепринятой среди всего вашего народа. Мало того, она заставляет и нас разговаривать в том же стиле. Сразу скажу, неприятного для меня в этом ничего нет, наоборот, интересно даже, но не будет ли это воспринято другими гномами как некое изощрённое издевательство?

— Чувствуются опытные путешественники, — наставительно поднял палец директор перед своим водителем, потом повернулся ко мне. — Вы ведь не хуже меня знаете, Артём, что при встрече с представителями других культур, других рас и народов возникает проблема корректности в общении.

— Ещё какая, — подтвердил Арчи, — иногда ляпнешь что-нибудь не то, потом бегают за тобой с вилами. А ты ни сном ни духом, отчего да почему. А они лишь орут да руками машут, и на контакт уже не идут. Ну, разве что на физический.

— Вот видите, — развёл руками директор, — проблема имеет место быть. Мало того, практически все наши гости считают манеру разговора гномов чрезмерно фамильярной и панибратской. И это я ещё не беру в расчёт некоторую излишнюю готовность нашего народа к словесным сварам и конфликтам, знаете ли.

— Знаем, — кивнул ему Арчи, — эту особенность мы как раз хорошо знаем. Но уже привыкли, внимания не обращаем.

— Похвальная профессиональная привычка, — вновь поднял палец директор, привлекая внимание своего водителя. Была у него, видимо, какая-то проблема на этой почве. — Коей не обладают разумные, впервые попавшие в большой мир. Мало того, обычно они несут с собой свои собственные, обострённые представления о чести и прочем, приходится это учитывать. Так что моя манера разговора это всего лишь способ одновременного налаживания контакта и удержания при этом собеседника на расстоянии. Замечено, что если человек или иной разумный способен поддержать разговор на этом уровне, то он не так уж и обидчив в силу своего широкого кругозора. А если нет, то он стесняется показаться деревенщиной, втайне при этом, можете себе представить, потешаясь над ситуацией и прежде всего надо мной. Но контакту это идёт лишь на пользу, так что ноблесс оближ, выражаясь вашими же словами.

— Понятно, — уяснил я себе положение дел, — а гномы как к этому относятся?

— С пониманием, — пожал плечами генеральный. — И даже считают это частью традиции. Ведь все мои предшественники на этом посту вели себя соответственно, и все мои преемники тоже будут. Мало того, такая манера разговора очень помогает приводить подчинённых соплеменников в чувство. Вызовешь, бывает, к себе какого-нибудь начальника отдела или производства и вежливо осведомляешься у него, что же в его хозяйстве пошло не так да почему. Называешь его при этом любезнейшим да милым другом, а его просто колотит от ярости, но молча. Если бы я разговаривал с ним в обычном для гномов стиле, то получил бы, без сомнения, свару и скандал, а так нет. У нас считается лучшей победой это перебороть собеседника на его же поле, обыграть по его же правилам, а отвечать обычной грубостью на нарочитую вежливость это всё равно что расписаться в собственном бессилии, чем я и пользуюсь. Мало кто среди гномов обладает, знаете ли, подобными навыками общения.

— Понятненько, — ухмыльнулся Арчи, — примем на вооружение.

— Сомневаюсь, что у вас это получится, — пожал плечами директор. — Вы всё же, при всех своих прочих несомненных достоинствах, не гном. Но попробуйте. И, кстати, позвольте вручить вам ваши новые пропуска.

Мы как раз подъехали к дальней проходной, и Рагнар Далинович вручил каждому из нас по мощному документу. В моих руках был сейчас, если только я не ошибаюсь, пропуск-вездеход, выписанный сразу на год. Все необходимые подписи там имелись, ещё он был густо разукрашен непонятными мне пиктограммами и разноцветными штампованными фигурками вкупе со множеством цифр и букв. Далин как-то пытался объяснить мне сложную систему распознавания доступа, заложенную в эти пропуска, но я его даже слушать не стал, всё равно не запомнил бы.

Ещё с этого пропуска на меня смотрела моя собственная физия, нарисованная неведомым художником. Рисунок был мастерским, его можно было бы скорее назвать шаржем или карикатурой, чем точным портретом, но так было даже лучше, наверное. Кто-то точно ухватил все мои характерные черты и зафиксировал их в этом наброске, убрав всё лишнее и оставив только то, что позволит уверенно опознать меня даже в побитом виде и даже через десяток-другой лет.

— Впечатлён, — Арчи помахал в воздухе своим пропуском, — большая честь, высокая ответственность и всё такое прочее. Но только что же, позвольте спросить, сие значит? Нам оно, как бы, без надобности. Мы сегодня здесь, завтра там, и стандартные пропуска нас вполне устраивают. Поселяться у вас на аэродроме не собираемся, штаб-квартиру устраивать тоже.

— Давайте сначала подчинимся законной процедуре, — с этими словами директор вытащил свой личный пропуск и предъявил его выскочившему старшему наряда на проходной, — а потом я уже объясню вам, что это значит.

Я вслед за ним с удовольствием показал охраннику раскрытую книжечку, мне уже надоели все эти качания прав, мне хотелось простого человеческого рабочего отношения. Ну, чтобы быть одним из всех, чтобы показал и прошёл, чтобы без косых взглядов в спину, чтобы нормально, как было до всех этих великих подвигов. Арчи, безразлично пожав плечами, сделал то же самое, и мы спокойно проехали.

— Не спеши, — дал указание своему шофёру Рагнар, стоило только машине выехать на лётное поле, а после повернулся к нам. — Так вот, сейчас я буду предельно краток, чтобы избежать недопонимания. Первое — в моём лице вы найдёте самого искреннего союзника. Второе — на любом аэродроме, принадлежащем народу гномов, вы будете в полной безопасности. Но важно при этом помнить, что от случайностей и действий третьих лиц не застрахован никто. И ещё — это не мой личный каприз, а взвешенное, обдуманное решение всех кланов и родов, имеющих отношение к лётной деятельности и не только. Вопросы?

— Да никаких, — вновь пожал плечами Арчи, — хотя один есть, конечно. В честь чего нам такие пряники?

— Вы должны понимать, — вновь стал пространно выражаться директор, — что наше общество уже не столь монолитно, как это было лет двести назад. Единственное, что нас всех всё ещё по-настоящему объединяет, так это наши покровительницы. А если ещё точнее, так это наше к ним отношение. Убери его, и мы пойдём по человеческому пути развития, станем такими, как вы. Без обид, Артём, но для нас это будет означать, скорее всего, разделение на удельные княжества, как у вас, вражду, как у вас, разобщение и раскол. Мы уже не будем одним народом, брат пойдёт на брата, это всего лишь вопрос времени. Саламандры — это наша религия, наша идеология, наш стержень. Без них мы никто.

— Понятненько, — немного ошалелым голосом произнёс Арчи. — Отщепенцев, значит, гнобить будете в скором времени?

— Будем, — будничным тоном произнёс Рагнар — придётся. Знаете, коллеги, чем отличаются наши банковские кланы от всех остальных?

— Количеством денег? — попробовал угадать я.

— А вот и нет, — победно улыбнулся мне он, — денег у нас самих хватает. Мы же гномы, в самом-то деле! Это только люди живут с ощущением родного дома вокруг, а потому не сильно напрягаются. Мы же в этом мире гости, и мы об этом не забываем. Деньги и квалификация — вот то, что можно унести с собой в случае чего, причём насчёт денег полной уверенности нет. Квалификация наше всё, и это наше главное отличие от банковских кланов.

— Но как же Гномий Кряж? — удивился я, — разве это не ваш дом?

— Глубины Гномьего Кряжа наши, — поправил меня Рагнар, — но всю жизнь в них не просидишь. На поверхности же слишком много опасностей и вызовов, которые нам не по зубам. Мы, точнее будет сказать, многие из нас, отчётливо понимают, что существование в большом мире для нашего народа возможно только в симбиозе с остальными и прежде всего с людьми. Финансовый же капитал такую идею не приемлет, он стремится к диктатуре. Причём, и в этом его неизбывное проклятие, опирается он в своём стремлении на наиболее низменные идеи, опираться на что-то хорошее он не в состоянии. Идеи расового превосходства, навязывания своей экономической политики…

— Послушайте, — перебил его внезапно ставший смертельно серьёзным Арчи, — вы ведь такими темпами можете додёргаться до очень тяжёлых последствий. Конечно, я вам не угрожаю, но…

— Зато ваша бабушка именно это и делала, — перебил его в свою очередь Рагнар, — и была при этом очень убедительна. И именно она познакомила нас с терминами фашизм и колониализм. И продолжает это делать раз в тридцать-сорок лет, не забывает и не пропускает. Я к чему это всё, Арчибальд Романович, я это к тому, чтобы вы смотрели на мир шире и не делали в отношении нашего народа скоропалительных выводов, только и всего. Наш Совет Старейшин отчётливо понимает опасности альтернативного развития событий, а ими будут, несомненно, при всех первоначальных успехах, всеобщая ненависть, деятельный антагонизм и, как закономерный результат, умерщвление разумных по расовому признаку. Были бы мы ещё одним народом среди людей, можно было бы на что-то надеяться, но не в нашем случае. До полноценной войны дело, конечно, не дойдёт, мы в курсе всех ограничений, но это будет лишь слабым утешением. Наиболее вероятный прогноз — нас загонят в глубины Гномьего Кряжа, где мы и будем сидеть.

— Да чтоб вас всех, — Арчи самым простонародным жестом принялся чесать затылок, да я и малость обалдел. — Умеете вы настроение поднять.

— Умеем, — директор решил, что хватить с нас этаких страстей, главное было сказано, а потому можно переходить к пряникам. — И сейчас вы это увидите. Слово чести, друзья, я уже много лет занимаюсь дирижаблями, их обслуживанием, постройкой и конструированием, но такой красоты, что мы сделали из вашей «Ласточки», под этим небом ещё не было. Лучшие мастера и материалы, новые идеи и старые, проверенные методы, безлимитное финансирование и возможность воплотить в жизнь самые смелые задумки, всё это дало результат. Без сомнения, ваш корабль будет гордостью всего нашего народа на много лет вперёд.

— Блин, — мы с Арчи бросили думать всякие чёрные мысли и заулыбались, забыв обо всём, — а нам говорили, не готово ещё.

— Готовность восемьдесят три процента, — кивнул ему директор, — причём сам фюзеляж готов практически полностью, немного осталось. Дело за установкой тросовой системы, необходимо участие магов, а ваш достойный механик резко против того, чтобы этим занимался кто-либо ещё кроме вас.

— И он абсолютно прав! — Арчи даже привстал с места, скинув свой рюкзак на меня, в попытке что-то там вдали рассмотреть, — побыстрее, друг мой, побыстрее, — принялся тормошить он шофёра, — нас ждут великие дела! Я намерен сегодня до вечера ударно поработать!

Водила польщённо улыбнулся, но прибавил газу лишь после того, как посмотрел на директора, и тот ему это разрешил. Мы понеслись на хорошей скорости по бетонным дорожкам этого огромного комплекса, минуя все эти ангары, склады, мастерские и прочие не интересные мне сейчас здания. Сердце поневоле заколотилось быстрее, я уже чувствовал близкое присутствие Лариски, она безмятежно дрыхла, сон её был крепок и снилось ей что-то очень хорошее, вот и слава богу. Засуетился Кирюха, ещё не понимая причин своей суеты, но было уже поздно, мы уже приехали.

Кабриолет с шиком остановился на рулёжной дорожке перед ремонтным ангаром, не став подъезжать вплотную, потому что вся площадь перед ним была завалена и заставлена какими-то штабелями и контейнерами, ящиками и бытовками, там деловито суетилось неожиданно много народу, и внимание они обратили лишь на директорский автомобиль, мы сами были никому не интересны.

— Не буду вас задерживать, — попрощался с нами Рагнар, — у нас всех слишком много дел. Увидимся на окончательной выкатке, надеюсь, вы будете не против моего присутствия.

— Мы на нём прямо настаиваем, — я вылез из машины и принялся прощаться с ними за себя и за Арчи, потому что он уже срулил, хорошо хоть, рюкзак свой не бросил, — как же без вас? Праздник же будет, скорее всего, так что непременно ждём.

Рагнар Далинович умудрился церемонно мне поклониться, не вставая с сиденья, принимая приглашение, водила его тоже коротко кивнул, и они уехали. А праздник будет, куда без него, это я знал точно. Сначала выкатка, на которой все желающие полюбуются нашей красавицей, сейчас-то всех лишних гоняют от ангара безо всякой жалости, чтоб не сглазили, потом покатушки для наиболее отличившихся в работе, замаскированные под несколько коротких испытательных рейсов, а потом и накрытые столы в самом ангаре, перед ним и вокруг него. Причём закусь-то будет местная, а вот поить всю эту орду придётся нам, и не дай бог не хватит или не понравится, ну да это всегда было заботой именно Арчи, так что можно не беспокоиться.

Я шёл по узким проходам среди завалов, стараясь не зацепиться за что-нибудь рюкзаком, коротко кивал самым любопытным гномам, что решили обратить на меня внимание, большинству-то я был до лампочки, не до меня им было, и не поднимал глаза.

— Ну куда ты лезешь? — услышал я недовольный крик нашего механика, — куда ты полез, морда твоя эльфийская⁈

— Так это, посмотреть же, Далин, — Арчи и не думал обижаться на морду, к тому же он был чем-то по-настоящему ошарашен. — Всем привет, кстати.

— Вот что ты сможешь там увидеть, кроме отделки? — механик сердился всерьёз, — вот что ты сможешь там понять? Сейчас Артём подойдёт, и я вам сам всё покажу да расскажу, объясню как полагается, познакомлю со всем, вот что ты за скорострел?

Я всё же не утерпел, поднял глаза, и невольно замедлил шаг, впитывая ощущения, да вспомнил слова директора. Действительно, такой красоты я ещё не видел. Передо мной стояла вроде бы прежняя «Ласточка», но только она отличалась от себя прежней примерно так же, как красавец фрегат отличается от рыбацкой шхуны. Общий силуэт её, словно бы вышедший из-под пера самого лучшего художника Древних, стал настолько изящным, стройным и прекрасным, что она выглядела легче и воздушней себя прежней, хотя и стала, навскидку, метра на три шире и куда как выше и длинней.

Мощные лапы шасси теперь были не просто так, теперь они были заключены в обтекатели, а вместо одного колеса на каждом из них красовались четыре новеньких чёрных грузовых покрышки, по две в ряд. Итого шестнадцать, зачем-то посчитал я колёса и перевёл обалделый взгляд на Далина, Антоху и Арчи, стоявших прямо под «Ласточкой», и не задевавших при этом головами её фюзеляжа, хотя раньше мы могли запрыгнуть в её двери прямо с земли.

За их спинами я рассмотрел прилепившуюся к нижней части корабля вращающуюся кабину стрелка, оборудованную двумя теми самыми зенитными скорострельными пушками калибра двадцать три миллиметра. В кабине этой можно было полноценно сидеть и вести огонь во все стороны света, стараясь разве что не зацепить колёса.

— Здравствуй, Далин, — я подошёл и, пожав сначала протянутую руку, обнял его. — Нет слов, до чего волшебно. Покажешь?

— Вот как надо, — показал на меня пальцем Арчи гном, — понятно?

Маг примирительно кивнул, а я обнял сначала Антоху, а потом Кирюху. Юнга и трюмный здорово изменились за то время, что мы отсутствовали, они стали намного более деловыми и уверенными, чем раньше, и выглядели при этом очень довольными жизнью.

— Ладно, — вздохнул Арчи, — не буду мешать тебе быть счастливым, показывай давай.

— Вот именно, — Далин вышел из-под «Ласточки» и, потянувшись, ухватил какой-то рычаг на нижней части её борта, под закрытой дверью, да потянул этот рычаг на себя. — Это, чтоб ты знал, Арчи, моя лебединая песня, да и не только моя. Никогда у меня такого не было и уже, наверное, никогда не будет, ибо незачем. Вот оно, совершенство!

Механик отпустил рычаг, загудел электромотор и дверь начала откидываться вниз, превращаясь в роскошную лестницу.

— Да ладно, — неверяще произнёс Арчи, — прямо двигатель электричеством двери открывает? Не жирно ли?

— Жирновато, конечно, — с непонятным вздохом ответил ему Далин, — но там у нас теперь всё такое, не убирать же. И ещё, вон там, за кабиной стрелка, есть эвакуационный люк, вот он как раз механически отстёгивается, потом покажу. Пока просто знайте, что он там есть.

Дверь тем временем легла прорезиненным основанием на поверхность пола, образовав с ним довольно пологий угол, входить будет удобно. Разложились блестящие металлические перила на вынырнувших из двери металлических столбиках, вспыхнули огни подсветки каждой ступеньки и выдвинулся небольшой защитный козырёк, предохраняющий салон от попадания влаги внутрь даже при сильном ветре.

— Прошу, — Далин, тем не менее, первым сделал шаг по лестнице, тут же объяснившись, — следовать за мной. Пальцами просьба никуда не тыкать, если что-то непонятно, спроси, прежде чем…

— Дурачка выключай, — очень тихо и очень серьёзно посоветовал ему Арчи, и гном опомнился. — Мы тебе не школьная экскурсия.

— Ну да, — спохватившись, согласился с ним Далин. — Это наш общий дом. А мы его экипаж и без вас тут не обойтись. Мало того, именно без вас в нём уже смысла нет, — бубнил он себе под нос, уговаривая сам себя. — Но, други, прошу как братьев, поберегите мои нервы ради всего святого, хорошо? Поймите меня, ладно? Вот просто поставьте себя на моё место!

— Уже поставили, гноме, — ответил я ему, опередив мага, — и прониклись до глубины души, зуб даю. Теперь пустишь?

— Зуб беру, — без тени улыбки, но с некоторым облегчением сказал он, — входите! И в тапочки, в тапочки сразу, каждый раз в тапочки!

Мы без слов подчинились, хоть неудобно было переобуваться на лестнице да с рюкзаками за спиной, но чего уж тут поделаешь.

— Короче, так, — резко рубанул рукой по воздуху Далин, когда мы все вместе сгрудились в центральном проходе рядом с входной дверью. Проход, кстати, стал шире метра на полтора, хоть собак гоняй. — Это всё ещё наша прежняя «Ласточка». Переделанная по максимуму, но «Ласточка». Мне предлагали заменять фюзеляж чуть ли не секциями да отсеками, предлагали вообще с нуля построить и это было бы лучше, но я отказался. Пусть вышло дороже, пусть дольше и муторнее, но нет чувства предательства, понимаете меня?

— Предельно, — переглянувшись со мной, ответил ему Арчи. — И всеми четырьмя руками за. Раз уж ты пошёл на увеличение бюджета, то это серьёзно просто вусмерть. Это надо просто молчать и соглашаться. А если ты ещё расскажешь, что тебя сподвигло на такое, будет совсем хорошо.

Далин, чуть скривившись, посмотрел куда-то вбок и оттуда нам под ноги выкатился Кирюха.

— Это я! — пропищал он, глядя на нас во все глаза и ничего не понимая. — Я почувствовал! Я ему сказал, что «Ласточка» тоже хочет с нами! Она хотела, чтобы как из куколки в бабочку! А не чтобы только имя осталось! Мы так всю удачу сохранили! Всю, что была! Это же очень важно!

— Мо-ло-дца! — во весь голос похвалил его Арчи в ответ. — Мешок пряников этому хлопцу от всего нашего экипажа и бутылку самого лучшего эльфийского вина лично от меня! Я ведь хотел тебе, Далин, сказать, чтобы ты по максимуму старое сохранил, но побоялся.

— Ну и дурак, — буркнул тот, наконец-то начав улыбаться, — слушайте тогда!

И началась конкретная обзорная экскурсия, Далин не стал даже дожидаться, когда мы рюкзаки снимем, до того ему не терпелось. Во-первых, оказалось, что «Ласточку» нашу сразу же распилили на восемь частей, да увеличили во всех трех направлениях. В ширину ровно на три метра, на метр в высоту да в длину я не запомнил насколько, но тоже немало. Ширина ушла вся на простор, для улучшения комфортности. Увеличились каюты, увеличилась кают-компания и кухня, раздельным стал санузел, увеличилось и всё остальное, особенно ходовая рубка, она теперь иному морскому кораблю впору.

Высота вся ушла на размещение под полом новых, мощных цистерн с питьевой водой, жидким балластом и прочими технологическими составами. Запас длины ушёл на машинный и грузовые отсеки, машина же у нас новая, да на внешней подвеске мы теперь можем тащить два стандартных морских двадцатитонных контейнера, рядышком друг с другом. В деталях рассмотрите всё потом, а пока такая проблема — не тянет всё это хозяйство старая тросовая система, точнее тянет, но на максимуме, и нет запаса по грузоподъёмности совсем. А он ещё, Далин, бронированием нижней части фюзеляжа увлёкся, да и о бортах не забыл, плюс кабина стрелка потребовала укрепления силового набора корпуса, такие дела.

И чуть было не пошёл весь ремонт по звезде, и начал уже Далин, плача и рыдая, уменьшать свои аппетиты, но тут Рагнар Далинович, всего аэропорта и окрестностей директор, сделал нам царский подарок. Вытащил откуда-то новую тросовую систему, как на заказ для новой «Ласточки» сделанную, да и предложил поменяться. По деньгам Далин с ним ещё не разговаривал, ибо нет у него лишнего ведра алмазов в запасе, но систему взял. Дают, как говорится, бери, да и потом, почему он должен один за всех отдуваться, почему он должен такие решения в одно рыло принимать, мы же экипаж, вот и предлагайте как нам с этой проблемой разобраться. А пока настало время соединить одно с другим, родить, так сказать, корабль, и никому другому доверить он это не может, да и делать начать это желательно прямо сейчас.

— Даже чаю не предложишь? — спросил у него Арчи, — хотя я согласен, есть у меня некоторое предчувствие, что надо бы побыстрее.

— Вот-вот, — подхватил Далин, — и у меня свербит, душа не на месте. Давайте, скидывайте рюкзаки и за работу. Всё остальное потом.

— А мне нормально, — удивился я, — настроение прямо майское и ничего такого, никаких предчувствий. И потом, неужели тебе, гноме, неинтересно, что с нами было?

— Вот есть что-нибудь, — спросил он у меня, посмотрев мне прямо в глаза, — что мне прямо сейчас надо знать? Вот прямо до зарезу?

— Да вроде бы нет, — даже растерялся я, — с рассказами можно и подождать.

— Тогда за работу, — развернулся он и направился к выходу. — Жду вас там!

— Подожди, а Лариска? — крикнул я ему в спину, — Лариска как?

— Нормально Лариска, — отозвался он, уже спускаясь по лестнице, — дрыхнет Лариска. Вот как вы уехали, так завалилась спать и не встаёт. Умница просто.

— Тьфу на тебя, — я закинул рюкзак в ту каюту, что счёл своей, даже не став ничего рассматривать, и направился вслед за ним. — За работу так за работу.