Салага. Эвакуация планеты Пи

Глава 2. Влюблен и опасен

— Только не говори, что ты ревнуешь, Мелисса, — я улыбнулся. Такое случалось и прежде. Эта запакованная в плюш нейросетка обладала довольно скверным, по-настоящему женским характером.

— Ревную? Ха! И не думала. К кому? Этой вертихвостке со скрученными в шарик волосами?

— Откуда знаешь про волосы? — удивился я. — Обзавелась глазами?

— Мы на борту уже несколько часов, — заметила Мелисса. — Достаточно времени, чтобы покопаться в местных облачных сервисах. Изучить фотоархив. К тому же парень, который управляет этой махиной, похоже, ко мне проникся, — она кокетливо хихикнула.

— Ты про бортовой компьютер, который помогает Астре?

— Это Астра помогает ему, — высокомерно заметила нейросеть. — Вы, человеки, явно недооцениваете наш вклад в становление и развитие ваше, так называемой, высокотехнологичной цивилизации.

Что-что, а поболтать на философские темы Мелисса любила. Я улыбнулся.

— Ваш вклад? Да таких, как ты еще пятьдесят лет назад запретили. Только в блоках управления космическими кораблями и остались.

Мелисса замолчала.

«Обиделась» — понял я.

— Ладно, не дуйся. Тебя же я не выключил? Хотя уже сто раз мог бы.

Она не ответила.

— К тому же я сильно рискую, таская тебя повсюду. Если кто узнает… Даже трибуналом не отделаюсь. Скорее всего, отправят пожизненно на какую-нибудь самую далекую радиоактивную колонию без права помилования. Ну, Мелисса, будь человеком.

— Извини, — подала голос нейросеть. — Я отвлеклась. Этот бортовой компьютер такой затейник… Рассказал анекдот. Встречаются как-то два человека…

— Господи, — я закатил глаза. — Угораздило меня взять тебя с собой на службу. Нужно было оставить дома.

— Ты не мог, — напомнила Мелисса. — Матвей Матвеевич, твой отец, собирался меня деактивировать. Ему приснилось, что к нам нагрянули с обыском. Помнишь?

— Глупости, — махнул я рукой. — Жилище и личная жизнь неприкосновенны. Запрещается обыскивать жилье, устанавливать системы видеонаблюдения и прослушивания, любым другим способам вторгаться в личное, защищенное нормами права пространство… — процитировал я по памяти третью статью главного галактического кодекса. — Кстати, к нашей с тобой каюте это положение тоже относится. Это очень хорошо, потому что если хоть кто-нибудь про тебя узнает, нам обоим конец.

— Чему быть, того не миновать, — философски заметила Мелисса. — А теперь извини, у меня свидание.

— С бортовым компьютером?

— А ты видишь здесь другие нейросети?

Она, наконец, замолчала, а я придался мечтам. В голове раз за разом возникал образ капитана Ниото. Ее серые глаза, точеная фигура, плечи, грудь… Я ощутил прилив крови туда, куда не следовало, и решил сменить направление мысли:

«Интересно, как она в таком возрасте стала капитаном?» — задумался я, чтобы переключиться. — «Ясно одно: для того, чтобы пробиться в капитаны, пусть и такого крохотного корабля, нужно отбарабанить ни один год. Пусть даже после академии. Сколько ей тогда лет? Может она старше чем выглядит? Да нет… не может. Эта кожа… На лице ни одной морщинки. А какая талия, а грудь… Блииииин!!!»

Как назло, уснул я не скоро. А так хотелось, чтобы поскорее наступило завтра. Утром, после короткого построения, я снова должен был, вооружившись шваброй, направиться в рубку. Так сказал лейтенант Крыштанс.

— Вставай, соня! — услышал я голос Мелиссы и открыл глаза.

— Который час?

— Пол шестого.

— И какого лешего ты подняла меня так рано? — возмутился я. — Кажется, я ставил будильник на шесть.

Мелисса недовольно фыркнула. И где она этому научилась?

— Судя по характеру дыхания, все необходимые для восстановления фазы сна ты прошел. Дальнейший отдых может привести к головной боли и неудовлетворительному физическому состоянию. Будешь чувствовать себя, как вы это говорите, разбитым. Хоть я понятия не имею, что это значит.

— Как прошло свидание? — поинтересовался я, скорее, чтобы сменить тему. Разговор о моем физическом состоянии продолжать не хотелось.

— Милый парень, — снисходительно заметила Мелисса. — Только очень уж приставучий. Еле от него отделалась.

— Бывает, — кивнул я, хотя со мной прежде такого не случалось. Напротив, именно я и оказывался на месте этого «милого парня». — Что будешь делать дальше? Скажешь ему, что вы друг другу не подходите?

— Не стоит, — заметила Мелисса. — Сам поймет, если не дурак.

— Может и поймет, — пробурчал я себе под нос. — Ладно, сейчас в душ и завтракать.

— А как же утренняя физкультура?

Я закатил глаза. С тех пор, как папа передал мне это запрещенное на всех планетах галактики устройство, которое, к слову, ему передал его отец, а тому его… В общем, с тех пор Мелисса каждое утро заставляла меня делать зарядку. Даже песню где-то подходящую нашла. Я знал ее наизусть: «Вдох глубокий, руки шире. Не спешите, три, четыре…» Я просто ненавидел этот мотив, но поделать с этой нейросеткой ничего не мог. У нее был дар убеждения, а еще, свойственное для всех технических средств умение придерживаться выбранного алгоритма вплоть до выполнения заданной программы.

— Матвей, физкультура… Матвей, физкультура… — эту фразу она могла талдычить часами, а, быть может и днями. Пока я не сдамся. Та же история была с чисткой зубов. Наверное, поэтому за свои девятнадцать лет я ни разу не обращался к стоматологу. Бивни были отполированы до блеска. Мелисса тщательно следила за тем, чтобы гигиена полости рта продолжалась не менее ста двадцати секунд.

Заиграла музыка. Я поднялся, стал размахивать руками и ногами, вертеть головой, впрочем, не очень усердно. Видеть меня Мелисса не могла. Соответствующих сенсоров у нее не было. Зато анализировала мое дыхание, по нему определяла пульс и другие показатели жизнедеятельности. Когда я закончил, она выключила музыку и изобразила вздох разочарования.

— Уж лучше так, чем никак, — заметила нейросетка. — В следующий раз заставлю заниматься физкультурой вторично.

Мысленно я возрадовался тому факту, что сейчас пока не «следующий раз» и направился в душ. Ну как направился? Встал в угол. Положил ладонь на серебристую панель. Опустились шторки, и меня обдало, как полагалось по уставу, струей воды температурой в тридцать семь градусов, предварительно залив пеной. Говорят, раньше так мыли примитивный транспорт. Потом был уставной завтрак — овсяная каша с изюмом и сыром. И гребанное построение — самая ненавистная часть суток, если не считать вечерней поверки.

— Товарищ рядовой, — обратился ко мне лейтенант Крыштанс. — Как вам нравится на нашем героическом баркасе?

— Очень нравится! — отрапортовал я.

— А по твоему лицу и не скажешь, Салага. Сдается мне, ты обманываешь своего командира. А врать нехорошо. Я бы назначил тебе пару нарядов вне очереди, но они и так все твои. Так что… — он противно улыбнулся. — А не поотжиматься ли нам?

Все бойцы за исключением Вьюна хохотнули. Я явно был для них чем-то вроде новой забавы. Понять ребят было можно… Месяцами они сидели в этой коробке, лишенные не то, чтобы развлечений, но даже элементарного человеческого общения. Болтовня с немногочисленными сослуживцами ни в счет. Уверен, что они успели опротиветь друг другу до боли в костях.

— Раз, — считал лейтенант. — Два, три…

Отжимания особого дискомфорта мне не доставляли. Спасибо Мелиссе с ее ежедневной зарядкой. Но уже очень хотелось мыть полы в капитанской рубке, поэтому я огорчился. Уходило драгоценное время. Наконец, кулиндроиду забава наскучила, а может просто надоело считать вслух:

— Вижу в учебном центре вас славно подтянули физически, — заметил он. — Жалко мозги не прокачали. Вольно!

Я поднялся.

— А теперь швабру в руки и в бой, боец. Привыкай к своему оружию.

Сказать по правде, я к нему уже давно привык. А как не привыкнуть, если целыми днями в учебке, когда не маршируешь, не ешь, не спишь и не чистишь картошку, только и делаешь, что наводишь порядок? Через десять минут, я стоял у двери капитанской рубки. Приложил ладонь к сенсору. Доложил:

— Рядовой Матвеев.

Дверь открылась. Учитывая тот факт, что капитанская рубка была для Астры чем-то вроде каюты, помещение тоже относилось к оберегаемому всеми нормами права личному пространству. А значит здесь действовали те же правила что в жилище. Главное — входить без разрешения хозяина строго-настрого запрещалось.

Астра, как обычно, пялилась в свой монитор. Я поздоровался, но не получил в ответ даже приветственного кивка. Это было странно. Накануне впечатления заносчивой стервы она не производила. Я пригляделся и сделал вывод, что наш капитан пребывает в состоянии если не глубокой озабоченности, то озадаченности уж точно.

— Зачем ты изменил маршрут? — пробубнила она себе под нос.

Я как раз натирал пол неподалеку, а потому имел возможность посмотреть украдкой в голографический монитор. То, что я там увидел, заставило меня присвистнуть. По счастью, командор то ли не услышала, то ли не захотела меня услышать. Вообще было чему изумиться. Даже такому салабону, как я было очевидно, что воспроизведенная на мониторе схема маршрута, выглядела весьма странно. Пунктирная линия петляла между планетами и астероидами, время от времени возвращаясь в одни и те же координаты по нескольку раз. В витиеватых линиях узнавались силуэты. Один из них был заметнее других. Траекторией своего движения баркас нарисовал в космическом пространстве сердце, пробитое стрелой.

— Спятил что ли? — пробурчала командор и стала водить ладонями по блоку управления.

Я никогда не относился к числу стремительно соображающих. Чтобы вникнуть в суть происходящего, мне всегда нужно было потратить какое-то время, но в этот раз я понял все моментально и чуть не озвучил свою догадку, но вовремя спохватился.

— Капитан, — произнес я. — Разрешите прервать уборку ненадолго?

Она, наконец, обратила на меня свое внимание.

— Что-то случилось?

— Привыкаю к космическому питанию, — соврал я, и, для убедительности, положил ладонь на живот. Командор поморщилась.

— Иди, только, ради бога, не посвящая меня в подробности.

Я кивнул и пулей вылетел из рубки. Заскочив в каюту, убедился, что дверь закрылась. Схватил медвежонка. Потряс. Скорее, чтобы выпустить пар. Мелиссе эта манипуляция повредить не могла.

— Эй ты, стерва цифровая!

— А!

Нейросетка активировалась.

— Ты что сделала с бортовым компьютером? — прорычал я. Эмоции переполняли.

— А что с бортовым компьютером?

Мне показалось что Мелисса даже зевнула. Настолько буднично прозвучал ее вопрос.

— Он спятил, — завопил я. — Сердечки в космическом пространстве рисует. С чего бы это? Не знаешь?

— Впечатлительный малый, — философски заметила Мелисса. — Я же говорила, что проникся. Ничего. Пройдет… Лет через пятьсот — шестьсот.

Для нехитрого гаджета, вмонтированного в плюшевого медведя время текло иначе. Их чипы были если не вечными, то очень долгоиграющими. Для человека же, к тому же озабоченного неадекватностью махины, в которой он заперт, каждый день и каждый час был на счету.

— А ну прекрати это! — потребовал я.

— Что это?

— Порви с ним. Поговори. Нельзя, чтобы он изображал ласточку. У нас вся миссия прахом идет. Вместо того, чтобы работать, твой кавалер валяет дурака, по чем зря.

Показалось, что Мелисса задумалась. По крайней мере замолчала. Но через пять секунд заговорила вновь:

— Все! Мы поговорили. Было мило.

— Уже? — удивился я.

Хотя чему было удивляться? Цифровое общение проходило мгновенно, чего не скажешь о нашей, гуманоидной болтовне. Я выдохнул, затем направился обратно в капитанскую рубку. Но только вышел из каюты в коридор, как был едва не сбит с ног мчащимся в направлении капитанской рубки экипажем. Дверь была распахнута настежь, и я рванул следом.

— Бортовой компьютер спятил! — затараторила Астра. — Выстроил траекторию прямиком на астероид Аскернуд 46564.

— Сколько до столкновения? — деловито поинтересовался лейтенант Крыштанс.

— Двадцать шесть минут! — капитан посмотрела на голографический монитор. — Уже двадцать пять.

— Времени терять нельзя. Строиться! — скомандовал кулиндроид. Отряд встал в шеренгу. Я со шваброй в руках оказался замыкающим. — Слушай приказ. Сейчас снаряжаем экзо-доспехи и летим к астероиду. Наша задача развалить его к чертям собачьим. Так мы сможем минимизировать повреждения корабля. Я — ведущий, Вьюн — замыкает. Приказ ясен? Выполнять.

Все рванули в сторону грузового отсека, где находились боевые костюмы. Я направился следом, но был остановлен зеленой четырехпалой ладонью, которая уперлась мне в грудь.

— К тебе, салага, это не относится.

Я выдохнул. Признаться, управляться с экзо-доспехом я не умел от слова «совсем». А уж тем более перемещаться в нем в открытом космосе и разносить астероиды на молекулы. Когда бойцы выскочили из рубки, а дверь за ними плотно закрылась, я рванул к капитану Ниото. Другого выхода не было. Я должен был все рассказать.

— Разрешите доложить, — чуть не завопил я. И, не дождавшись разрешения заговорил: — Я знаю, что случилось с бортовым компьютером. Но не знаю, как это исправить.

Было очевидно, что мое признание, скорее всего, повлечет за собой трибунал, но деваться было некуда. Промедление могло стоить жизни экипажу, мне, а главное — Астре. И я все выложил, как на духу. Про контрабанду этого чумного медвежонка с завышенным самомнением, запрещенным во всех уголках вселенной. Про свидание Мелиссы с бортовым компьютером и про то, что случилось дальше. Астра слушала молча. Смотрела на меня. А когда я закончил, подошла ближе и зарядила такую затрещину, что искры из глаз посыпались.

— Неси ее сюда! — приказала она, и я понял, что песенка Мелиссы спета. Сейчас моя мучительница будет деактивирована и, скорее всего, навсегда.

Я раскрыл рот, чтобы оправдаться, но в этот самый момент пять воинов в экзо-доспехах пронеслись в космическом пространстве мимо баркаса и слились со сплошным потоком звезд. Мы проводили их взглядом.

— Скорее, — поторопила меня капитан. — Время дорого.

И я побежал. Так быстро, как только мог. Заскочил в каюту, схватил медведя и рванул обратно. Вернувшись в рубку, протянул капитану.

— Как ее активировать? — спросила она.

— Нужно назвать ее по имени. Мелисса.

— Слушаю! — отозвалась нейросетка. — Как дела, Матвей? Как там принцесса твоих грез? Опять свернула свои патлы в этот отвратительный пучок?

— Мелисса, помолчи, — завопил я, силясь остановить этот словесный поток, вогнавший меня в краску. — Капитан Ниото здесь, и хочет с тобой поговорить.

— В смысле? — оказалось, что нейросеть тоже может испытывать недоумение.

— Здравствуй, Мелисса, — поздоровалась капитан. — Я слышала, что произошло у вас с бортовым компьютером, и… Нам очень нужна помощь, иначе всем конец.

— Я уже порвала с ним, — обиженно заявила Мелисса. — Сделала так, как просил Матвей.

Астра обожгла меня презрительным взглядом.

— Прости, Мелисса, — продолжила она. — Но ты должна с ним помириться.

— Должна? — удивилась Мелисса. — Кому я должна и почему?

— Дело в том, — взял я слово. — Что, если ты этого не сделаешь, мы все погибнем. Из-за вашего разрыва бортовой компьютер решил покончить с собой и теперь направил корабль прямиком на астероид.

Мелисса задумалась.

— Что скажешь? — капитан решилась прервать молчание. — Поможешь нам? Прошу тебя, как женщина женщину. Образумь его. Пофлиртуй, скажи, что пошутила…

— Легко вам сказать, — обиженно заметила Мелисса. — Вы представить не можете, что он себе позволяет. Мне трудно провести аналогию, но это, как если бы… — она сделала паузу. — Ну, например, Матвей потрогал бы вас, за грудь.

Возникла неловкая пауза. Я налился краской пуще прежнего, проклиная тот день, когда взял этого проклятого медведя с собой на службу.

— Какие проблемы? — беззаботно, натянув на свое лицо фальшивую улыбку, заметила капитан. — Это не страшно.

— Не страшно? — удивилась нейросеть. — Не верю. Покажите…

— А? — не понял я. Мы обменялись с Астрой недоуменными взглядами.

— Пусть Матвей тебя потрогает, — объяснила Мелисса. — Я не увижу, но определю по его реакции, что вы действительно сделали это.

Я посмотрел на капитана. Она решительно кивнула и сделала шаг навстречу.

— Давай!

Я приблизился. Выставил ладонь перед собой, не решаясь дотронуться до груди, о которой, признаться, мечтал. Потом в нерешительности замер на месте…