Сафари во времени

Эпизод двадцатый Пещеры

Долина Инферин, август 2015 год

Круговерть красок и звуков закончилась, но мы никак не могли отдышаться. Постепенно мир перед глазами перестал вращаться, и я оглянулась. Друзья лежали на плите, тоже испуганно озираясь. Я первой осмелилась подняться на ноги и сделать шаг в сторону от каменного тотема. Но вдруг страшная мысль пронзила меня – Бык успел запрыгнуть в круг! Мы увидели его, и мужчины тут же встали на ноги и ощетинились ружьями. Громила, напротив, совсем не проявлял агрессии и казался совершенно дезориентированным.

– Что это было? – обескуражено вопрошал он.

Я не собиралась просвещать его, вместо этого помогла подняться подруге.

– А где же Долина? – спросила она, хватаясь за мою руку.

Хотела бы я знать, мелькнуло в моей голове. Я боялась произнести это вслух, но, кажется, переместила нас не туда, куда было нужно. Никакой Долины не было видно, вместо нее перед нами выросла огромная гора, которой, сколько ни гляди по сторонам, не было ни конца, ни края. Если задрать голову высоко, то можно было увидеть, что вершину венчает белоснежная шапка из снега.

У меня создавалось впечатление, будто я уже все это когда-то видела. Как будто в глубине меня послышались отголоски из далекого прошлого. Это было странное и пугающее ощущение. Во мне просыпались воспоминания событий, которые никогда со мной не происходили.

– Это что, Килиманджаро? – удивился Томми. – Я был проводником при подъемах на ту гору, видел и поднимался на нее не один раз. Я ни за что ни с чем ее не спутаю.

– Что же выходит, ты переместила нас к этой горе? – удивился Вадим.

– Очень странно, – Том покачал головой. – У Килиманджаро постоянно находятся группы туристов, которые готовятся или же уже совершают подъем. Вы видите хоть одного человека, кроме нас?

Мы снова огляделись, но ответом нам была только тишина. Гора безмолвно и с презрением взирала на нас, мелких букашек, примостившихся у ее подножия.

Бык, воспользовавшись тем, что Вадим, который присматривал за ним, отвлекся, выскочил из круга. С выпученными глазами, полными дикого животного ужаса, он оглянулся на нашу компанию и дал деру. Мужчины побежали за ним, стреляя в воздух для острастки. Но громила, пригнувшись, бежал вперед, словно ему была известна правильная дорога. Мы гнались за ним до стены густого сизого тумана, преграждающего путь. Бык с разбегу заскочил в него, а я закричала:

– Стойте! Не смейте туда заходить! – воспоминания отрывками заполонили мою голову. Я словно проживала какую-то чужую и вместе с тем близкую мне жизнь. Я уже видела эти туманы и знала эту гору.

Вадим и Алексей, бежавшие впереди всех, остановились как вкопанные и оглянулись на меня и Тома. Последней, запыхавшись, прибежала Катрина.

Из тумана раздался нечеловеческий крик, переходящий в скулеж. Бык закашлялся, пытаясь вдохнуть воздуха.

– Туман ядовит, – уверенно сказала я.

Громила, шатаясь, вышел из сгустившегося марева, упал на колени и пополз в нашу сторону. Он корчился от недостатка воздуха, содрогался и в исступлении скреб ногтями по земле. Его отравленные легкие отказывались впускать воздух, и он начал синеть от удушья. Из последних сил негодяй протянул нам руку, словно прося помощи, но было уже слишком поздно. Да и мы бы ни чем не смогли ему помочь.

Он сделал последний вдох с жутким болезненным всхлипом и затих. Спустя несколько секунд его агония закончилась. Тот, кто забрал у нас свободу и способствовал гибели Романа, был наказан сполна. Катрина долго смотрела на него, пока, наконец, не произнесла мрачным тоном:

– Его хоронить мы не будем.

– Какой страшный конец, – покачал головой Алексей.

– И что теперь? – все еще под впечатлением от смерти врага спросил Вадим. – Если мы оказались не в том месте, может, попробуем еще раз активировать круг?

Я усмехнулась. Кажется, Надежнецкий начинал мне верить.

– Мы там, где и должны находиться, – ответила я. – Это всего лишь парадный вход. "Гостиная" ожидает нас дальше. Это не Килиманджаро. Это Орнамилик.

– Что? – переспросил Вадим.

– Эта гора зовется Орнамилик. За ней должна быть Долина Инферин.

Все взволнованно уставились на гору в надежде на то, что она сейчас волшебным образом исчезнет, и мы наконец-то увидим искомое.

– Почему же она так похожа на Килиманджаро? – спросил Томми, все еще не веря моим словам.

– Потому что это ее точная копия, только затерянная во времени и пространстве, – вдруг догадался Алексей и обратился ко мне, – вспомни, у меня в спальне на картине было нарисовано две горы.

– Почему я не удивлен, что ты была в его спальне? – горько вставил ремарку Вадим.

Катрина шикнула на него. Она внимательно слушала нас. Алексей на миг задумался, нахмурился и выдал:

– Когда одна гора разделится на две,

И солнце воздух превратит в туманы,

Появится проход в Долину в темноте,

И Видящая примет дар ей данный.-

Это предсказание было записано у деда в дневнике.

– А Видящая – это ты? – предположила Катрина.

– Судя по всему, – кивнула я. – И спасибо, Алексей, за то, что не рассказал мне раньше, – упрекающий взгляд.

Тот склонил голову, отводя глаза.

– Похоже, туманы окружают эту гору с обеих сторон, и ее не обойти, – отвлек нас Том. – А соваться в туман, как мы видели, смертельно опасно.

– Тогда взберемся на нее! – уверенно решил Алексей.

– Перепады давления там настолько высоки, что не все доходят до вершины, – тут же возразил Томми. – Даже при наличии специальной одежды и оборудования. К тому же у нас нет никаких припасов. Это долгий и трудный путь, и не стоит пытать пустых надежд, что мы сможем легко и просто преодолеть его.

– Мы там замерзнем, – поежилась Катрина.

– Но у нас нет другого пути. Мы должны попробовать.

– Послушайте! – воззвал к нам Вадим. – Давайте без экстрима! Просто вернемся назад, в наш мир. Все просто.

Все укоряющее посмотрели на него. Никто не произнес этого вслух, но было видно, что все хотят идти вперед, а не назад. И Вадим понял, что ему придется смириться с этим.

– Постойте, в стихотворении говорится о каком-то проходе! – размышляла Катрина. – Может быть, сквозь гору существует тоннель?

– Предлагаю проверить эту версию, – кивнул Томми. – Пройдем вдоль скалы. Возможно, что-то заметим.

– Придется разделиться, – сказал Алексей. – Мы с Эмилией пойдем туда, – и указал направо.

– Нет, – пожалуй, даже слишком резко возразила я. – Томми, Катрина и Лёша – идите вместе. Мы с Вадимом пойдем в другую сторону.

– Но я обещал защищать тебя, – возмутился Пешехонов. – Если ты будешь не со мной, это сложно будет осуществить.

– Уверена, что Вадим в состоянии защитить кого бы то ни было, – отрезала я и потащила того в сторону.

Краем глаза я видела, как Алексей провожает нас раздраженным взглядом, но меня это не остановило. Я не готова была остаться с ним наедине. Я знала, что он снова примется просить прощения за свои поцелуи. И сейчас мне не хотелось даже думать о том, что он жалеет об этом.

– Хотела остаться со мной наедине? – с усмешкой спросил Вадим, когда мы отошли от друзей на порядочное расстояние.

– Нет, просто не хотела идти с ним, – я посмотрела на него. – Вадь, мне жаль, что ты видел нас… у камней.

– Просишь прощения?

Я неопределенно пожала плечами. Он взял меня за руку.

– Послушай, Эмилия, – примирительным тоном сказал он, опустив голову, – я сам во многом был не прав – оттолкнул тебя своим недоверием. Но я все еще люблю тебя. И мне сложно расстаться с тобой, несмотря на все то, что произошло.

Я не знала, радоваться ли этим его словам. Ведь я все еще испытывала сильные чувства к Алексею и все также была неуверенна в правильности отношений с Вадимом. Поэтому я, ничего ему не ответив, пошла вперед, разглядывая скалы. Он догнал меня.

– Мне нужно знать, что и ты поняла свою ошибку. Я готов простить тебя. У тебя еще есть шанс вернуться ко мне.

– Знаешь, Вадим, – я остановилась. – Я не хочу ни оправдываться, ни просить прощения. И ты либо принимаешь это, либо нет. К тому же, сейчас меня волнуют проблемы гораздо серьезнее, чем наши с тобой отношения.

Сомнения грызли меня изнутри. Смогу ли я остаться с Пешехоновым после признания его принцем? Хочет ли он быть со мной? Стоит ли окончательно разрывать отношения с Вадимом? Будет ли у меня возможность вернуться домой? И если да, то мне, несомненно, пригодится его плечо там, в нашем мире. А если же нет, то я лишь дам ему почву для напрасных надежд.

– Ты стала совершенно другой, – вдруг сказал Вадим. – Не знаю, привыкну ли я к этой новой властной Эмилии Давыдовой.

– Давай оставим этот разговор для более благоприятного времени, – предложила я.

– А будет ли оно? – справедливо заметил Надежнецкий.

– Может, и нет, – тяжело вздохнула я.

– Скажи хотя бы, ты действительно любишь его?

Я не думая ответила:

– Ты прекрасно знаешь, что я сказала так только чтобы остановить драку.

Поддавшись внезапному порыву сердца, Вадим нежно поцеловал меня в щеку и крепко прижал к себе. Мы, как подростки, взялись за руки, и пошли вперед, внимательно разглядывая скалы. И, как оказалось, наша прогулка не прошла даром.

Почти у самой границы тумана увидели в каменной стене зияющую дыру. Мы осторожно очистили вход от извивающихся растений и не без страха шагнули внутрь. Почти сразу в нос ударил затхлый запах плесени и гнили. Проход в скале вел в небольшую пещеру. Она освещалась светом солнца, которое заглядывало сюда через бреши в стене. В пещере было несколько ходов, ведущих вглубь горы. Мы не знали, какой выбрать и не посмели пойти по ним вдвоем. Подумав, решили вернуться к друзьям. Те встретили нас на полдороги. Как оказалось, они ничего не нашли и спешили к нам в надежде на хорошие новости. Алексей быстрым взглядом окинул нас с Вадимом, и я, смутившись, отпустила его руку, за которую так и держалась все это время. Было решено вернуться в пещеру и исследовать ее вместе. Все ружья, кроме одного, которое перезарядили оставшимися патронами, решили оставить здесь, так как в пещере с ними идти было неудобно. Некоторые пути никуда не вели и заканчивались завалами. Другие же вытягивались вглубь темными коридорами.

– Ого! – воскликнул Томми. – И куда же нам идти?!

– Все вопросы к Видящей, – в своей обычной манере съязвил Алексей.

Я прислонилась рукой к стене ближайшего коридора и вспышкой перед моими глазами промелькнула сцена.

Два темных силуэта – молодой мужчина и девочка. Он держит факел, она – маленького ребенка. Они выходят из тоннеля в пещеру.

– Знаю, куда нам идти, – обрадовала я друзей.

– Что я вам говорил! – рассмеялся Пешехонов.

– Как же мы сможем идти в этой кромешной тьме? – спросила Катрина.

– Доверьтесь мне, – сказала я и шагнула внутрь. Мы медленно зашли вглубь тоннеля. Было совершенно ничего не видно. Свободной рукой я проверяла пространство перед собой, чтобы не столкнуться с препятствием.

– Закройте глаза, – посоветовала я, и сама сделала то же самое. Я надеялась, что так мы сможем привыкнуть к темноте. Первое, что увидели, когда открыли глаза – это маленькие светящиеся точки.

– Что это? – поразилась Катрина. – Откуда свет? Ты что-то сделала?

– Это не я. Может, это какие-то светлячки?

– Это не светлячки, – отозвался Томми, – это грибы. Я читал о таком.

Он прикоснулся к одному из огоньков, и тот оказался в его руке. Я наклонилась, чтобы приглядеться к его ладони, и с удивлением воскликнула:

– И вправду, гриб!

Теперь мы видели, как они крошечными фонариками свисают над нашими головами, и тускло освещают наш путь. Мы пошли вперед, но уже не на ощупь, лишь иногда спотыкаясь о неровные выступы пола и защищая голову руками.

Этот узкий проход длился недолго. Вскоре мы вышли в другую пещеру. Она была чуть подтоплена. На стенах и потолке все также яркими звездочками зеленели грибы. Нас будто окружал купол ночного неба.

Мы остановились на входе. Томми решительно стянул с себя ботинки и шагнул в лужу. Чуть не поскользнулся, но удержался на ногах.

– Холодно, – сказал он. – Но надо найти проход дальше.

И он, не дожидаясь нашего ответа, пошел вдоль стены, осматривая каждую щелку, в которую смог бы пролезть человек. Я удивлялась его стойкости и устремленности. Том знал меня меньше других, и ему меньше других следовало бы доверять мне. Но он верил на слово и не задавался вопросами, почему и как. Он просто хотел увидеть и изучить все необычное. Вадим тяжело вздохнул и, тоже сняв обувь, пошел по другой стороне стены. Неяркий свет грибов освещал пещеру не полностью и кое-где создавались такие сильные тени, что было совершенно не понятно, есть ли там проход. Но я чувствовала, что он должен был быть. Даже не так, я знала. Как будто уже бывала здесь. Словно видела все своими глазами. Катрина тоже незаметно ушла, и мы с Алексеем остались вдвоем. Я уже прикоснулась к ремню на кроссовке, чтобы расстегнуть его, но Пешехонов затормозил меня вопросом.

– Вы пришли к какому-то решению, когда оставались вдвоем?

– Лёша, я не хочу сейчас говорить об этом, – шепнула я так, чтобы нас никто не услышал.

– Просто мне вдруг показалось, что между нами вроде что-то может быть.

– Я не знаю, – честно призналась я, – может да, а может, нет.

– Нравится водить мужчин за нос?

– Алексей Пешехонов, ты принц Долины Инферин! С чего ты взял, что у нас есть будущее?

– Я нашел что-то! – из глубины пещеры мы услышали голос Томми и поспешили к нему. Там, где он был, невысоко от земли зияла дыра. Она была не так велика, как хотелось бы. Том подтянулся на руках и заглянул внутрь.

– Полная темнота, – расстроился он.

– Другого пути нет, – ответил Вадим, он подошел с другой стороны. – Либо нам туда, либо мы возвращаемся домой.

– Значит, идем вперед, – решила я.

– Но как? – спросила Катрина. – Томми говорит, там темно. Не хотелось бы нарваться на какого-нибудь пещерного монстра.

Алексей задумчиво оглядывался по сторонам. Взгляд его остановился на светящихся грибах.

– Надо взять с собой немного, – сказал он и сорвал рукой сразу несколько штук. – Помогут нам хоть немного видеть в темноте.

Томми согласно закивал и стал собирать их в горсти. Я попросила Вадима подсадить меня и, обдирая колени, забралась внутрь дыры. Проход был широким, но невысоким. Я встала и поняла, что упираюсь головой в неровный мокрый потолок.

– Все в порядке! – обернувшись, крикнула я друзьям и услышала позади себя жуткий шуршащий звук. С ужасом уставившись в черную дыру прохода, я пыталась разглядеть, что там. Встреча с пещерным монстром и вправду не входила в мои планы. Шум приближался с огромной скоростью, и вдруг на меня накинулись сотни летучих мышей. Они стремительно пролетали мимо, задевали нас своими противными лапками и крыльями. Одна врезалась мне в живот и зацепилась за футболку. Я завизжала, стала отряхивать ее с себя, не удержалась и полетела вниз с уступа. Упала в чьи-то крепкие объятия, все еще чертыхаясь и повизгивая.

– Эмилия, это всего лишь мыши. Успокойся, – послышался над ухом голос моего спасителя. Алексей увидел, что я падаю, и успел подхватить почти у самой земли. Выступ хоть и был невысок, но в падении на каменный пол хорошего мало. Тем временем мыши заполонили всю пещеру и стали беспорядочно летать по сторонам, сталкиваясь друг с другом и нами. Катрина с брезгливым выражением лица прижалась к стене, стараясь встать так, чтобы ее не задевали. Вадим и Томми, прикрывая руками головы, стояли рядом с ней. Надежнецкий, не замечая мышей, яростно смотрел на Алексея, который, защищая меня от них, все еще придерживал руками за талию. У меня на животе выступили капли крови от когтей. Я осторожно оттолкнула Лёшу от себя, он усмехнулся и отошел к Катрине. На остатках его футболки появились новые дыры, сквозь которые тоже виднелось несколько ран.

– Идем дальше, – сквозь зубы проговорила я.

– Но там же … – не закончила фразу Поливаева и показала пальцем на мечущиеся из сторону в сторону перепончатые крылья.

– И что теперь? Будем здесь стоять? – почему-то разозлилась я. Груз последних дней начал сказываться на моем характере. Я увидела, как Алексей похлопал Катрину по плечу и что-то шепнул ей. Та слегка улыбнулась и дружески прислонилась лбом к его плечу. Пешехонов, естественно, обнял ее.

Тем временем мыши, почувствовав другой выход из пещеры, стаей рванули туда. Мы выдохнули с облегчением. Все были весьма потрепаны. У Томми и Вадима на лице появилось несколько кровавых отметин.

– Твои монстры улетели, – сварливо сказала я подруге. – Можно выдвигаться.

– Не то, чтобы я их боялась, просто… противные же они, – передернулась она, но заметила мой раздраженный взгляд и добавила: – Ладно-ладно, идем… командирша!

Надежнецкий снова приподнял меня к проходу. Я взяла из его рук горсть грибов и уверенно пошла вперед, не дожидаясь, пока заберутся остальные.

Идти было сложно. Постоянно приходилось наклонять голову, чтобы не ударяться. Я и Томми, не отличающиеся высоким ростом, еще неплохо чувствовали себя по сравнению с Алексеем, Катриной и Вадимом. Подруга шла в середине и не произносила ни слова. Она сопела, пыхтела и отдувалась. Воздух здесь был затхлым, и дышать было тяжело. Старались не разговаривать, чтобы не тратить энергию впустую. Постепенно мы стали замечать, что тоннель поднимает нас наверх, и становится холоднее. Иногда приходилось пробираться даже ползком, преодолевая невероятные изгибы в скале. Будь у меня клаустрофобия, и пяти минут бы тут не продержалась. Казалось, мы шли больше часа, когда Катрина споткнулась о какой-то камень и упала, едва успевая выставить вперед руки. Она всхлипнула и уселась на холодные камни.

– Больше не могу, – сказала Катя сквозь слезы.

– Катрина, не глупи, – попыталась я успокоить подругу, протискиваясь к ней между стеной и идущим за мной Вадимом. Поливаева оттолкнула меня и закрыла лицо ладонями. Томми, который следовал за ней, присел рядом.

– Можно отдохнуть немного, – неуверенно предложил он.

– Отдыхайте, раз такие слабаки. А я пойду вперед, – хмуро ответила я.

– Эмилия! – взорвалась Катрина. – Остановись! Я пошла за тобой в эту дыру! Я потеряла Рому! Увидела столько смертей, сколько мне за всю жизнь не увидеть. Можешь проявить хоть толику сочувствия и тепла? Ты ведешь себя просто отвратительно.

– Мы все потеряли Рому, – глухо отозвалась я. – Но не хочется задохнуться в этой, как ты ее назвала, дыре. Нужно идти вперед. И некогда впадать в истерику и жалеть себя.

Катрина сжала губы, но упрямо осталась сидеть. Вадим посмотрел на нее, на меня – и тоже уселся, прислонившись спиной и головой к стене. Я взглянула на Алексея, ожидая, что он поддержит меня. Но Пешехонов отвернул голову в другую сторону и сел рядом с Томом. При этом он протянул через него руку к Катрине и взял ее ладонь в свою. Я разозлилась.

– Прекрасно, сидите тут дальше. А я не хочу дожидаться, пока грибы совсем угаснут. Они и так уже еле светятся.

Я направилась вперед, перешагивая через ноги Вадима, но он поймал меня за руку и потянул к себе.

– Перестань, – сказал он, – полчаса ничего не изменят.

Я кинула на него злобный взгляд, но села рядом. Стена, на которую все облокотились, была ледяной, но, видимо, из-за усталости и напряжения никто, кроме меня, этого не заметил. Я стремилась вперед, и это ожидание выводило из себя. Мы долго сидели в тоннеле, даже не разговаривая. Катрина, успокаиваясь, тихонько всхлипывала, а мужчины молча сопереживали ей, то беря за руку, то похлопывая по плечу. Вскоре я начала сходить с ума от этого бесполезного привала. Мы все заметно продрогли, а Вадим даже закашлялся.

– Все, хватит! – сказала я, с опасением поглядывая на Надежнецкого. – Не хватало еще заболеть здесь. Прошу вас, пойдемте вперед. Чувствую, что осталось совсем немного.

После отдыха путь дальше все же показался нам чуть легче. Шли еще довольно долго. Наконец, своды тоннеля поднялись, и уже не приходилось постоянно держать голову в наклоненном состоянии. В движении мы немного согрелись, но я все еще зябко ежилась. Вскоре впереди замаячил слабый проблеск солнца. И это было очень кстати, потому что последние грибы совсем перестали давать свет. Понимание того, что тоннель заканчивается, придало нам сил. Мы стремились поскорее завершить этот ужасный путь.

Счастью моему не было предела, когда я шагнула внутрь еще одной огромной пещеры. Она находилась очень близко к поверхности горы. На потолке, сквозь трещину, больше похожую на круглое окно, ярко било солнце. Катрина вышла вслед за мной и даже захлопала в ладоши, так ее обрадовало небесное светило. Посреди пещеры был уложен ритуальный костер. Он горел, и от того здесь было тепло и уютно. Знакомый запах мяты и эвкалипта ударил мне в нос. Я вспомнила это место – видела его во сне. Мы осмотрелись. По стенам пещеры расположились семь каменных идолов с факелами в руках, которые сейчас не горели. Приглядевшись, я заметила, что во лбу каждого из них есть небольшое круглое углубление.

– Кхе-кхе, – услышала я в стороне. Мы обернулись. Там прямо в скале была расположена ниша, а в ней на матрасе из травы и старых шкур лежала дряхлая старуха.

– Видящая, – догадалась я. – Наконец-то я нашла тебя!

Эпизод двадцать первый Дом Видящей

Долина Инферин, август 2015 год

Я подошла и остановилась возле Видящей. Друзья молча замерли в стороне, предоставляя мне возможность узнать ответы на свои вопросы.

– У нас мало времени, Эмилия, – прохрипела старуха. – Хорошо, что ты успела. Я держалась из последних сил.

– Могу я что-то сделать для тебя? – спросила я.

– Это уже не в твоих силах.

Я посмотрела на нее, и наши взгляды встретились. Передо мной лежала женщина, прожившая долгую жизнь и уставшая от нее. На мгновение мне вспомнился взгляд Такавири, просившего отпустить его. Та же усталость отражалась и на лице старухи.

– Хотя ты знаешь, есть кое-что, о чем я хочу попросить тебя, – сказала старуха, подумав, – внизу, на плато, стоит моя хижина. После смерти прошу вас отнести туда мое тело и предать огню.

– Как скажешь, – тихо склонила я голову в почтении.

– И еще одно. Алексей, подойди ко мне, – попросила Видящая. Пешехонов, удивленный тем, что его знают, пододвинулся к старухе, а я отошла в сторону. Видящая попросила молодого человека присесть. Она держала Лёшу за руки и рассматривала его лицо. Потом провела сухой рукой по его щеке, бровям, носу, и слеза скатилась по ее лицу.

– Хорош! Всегда был хорош, – сказала Видящая, – рада, что смогла увидеть тебя напоследок. Ты должен быть счастлив. Обещай мне, что будешь.

Алексей кивнул головой, хоть и не был уверен в том, что в силах исполнить свое обещание.

– Спасибо, – поблагодарила она и посмотрела на меня, – а сейчас ты должна забрать мою силу.

– Но она у меня уже есть, – удивилась я.

– Это всего лишь часть, данная тебе при рождении. Чтобы исполнить свое предназначение, ты должна принять силу, которую в свое время передали и мне. Накопленное веками могущество ищет новую Видящую. Мое дряхлое тело уже не может удерживать его в себе. Забери, – попросила она с мольбой в глазах и взяла мою ладонь.

С этим прикосновением я мгновенно почувствовала дикую необузданную энергию холода, исходившую от нее. Мне даже стало страшно, смогу ли принять и удержать ее. Хотела отдернуть руку, но Видящая вцепилась несвойственной для старухи хваткой, и вдруг засветилась голубым светом, который мысленно с усилием стала переносить сначала на свою ладонь, а потом и на мою. В меня начала проникать колоссальная магическая волна. Она вихрем обвила мое тело. Мне показалось, что нестерпимый холод окутал пещеру. Я не могла произнести ни слова. Внутренности словно окоченели. Я почувствовала, как волосы встают дыбом, а по спине бегут колючие мурашки. Изо рта вырывался пар. Кожа старухи все быстрее становилась обычного цвета, а вокруг меня появился ореол голубого цвета. Катрина вскрикнула, испугавшись, что я могу сгореть в этом пламени.

– Всем стоять на месте! – крикнула я, опережая действия друзей.

– Научись пользоваться даром и используй его во благо, – сказала старуха, уже ничего не видя перед собой. С последним вздохом она закрыла мутные глаза, а я отпустила ее руку и тут же ощутила невероятную тяжесть. Ноги подкосились. Упав на каменный пол, я непонятно отчего зарыдала. Кожа перестала светиться, но свыкнуться с грузом силы Видящей было не так-то просто. Вадим подбежал ко мне, хотел прикоснуться, но что-то напугало его, и он отпрянул.

– Твои глаза, – выдохнул он.

– Что? Что не так? – испугалась я, прикасаясь к своему лицу.

– Они все еще светятся!

Остальные поспешили к нам и стали разглядывать меня, не смея притронуться. Они стояли в нерешительности, не понимая, что делать.

– И Видящая примет дар ей данный! – прошептала Катрина.

– Скорее всего, глаза – это признак той древней энергии, которую тебе передали, – догадался Алексей. – Ты сейчас переполнена ею! Да ты теперь как ядерная боеголовка!

Он не без страха прикоснулся ко мне. И, громко вскрикнув, отдернулся, словно его ударило током. Он бился в конвульсиях, закатив глаза. Катя бросилась к нему на помощь.

– Лёш, не придуривайся, – остановила я его кривляния. Пешехонов понял, что его уличили в плохой актерской игре, замер и захохотал, прекращая паясничать.

– Зато какие у вас были лица! – он был доволен тем, что разрядил обстановку.

– Дурак! – в сердцах толкнула его Катя. – Доведешь меня до инфаркта!

Пока они препирались друг с другом, Томми подошел ко мне, внимательно изучая.

– Кажется, твои глаза "угасают", но все равно цвет какой-то неестественный. Думаешь, они такими и останутся?

– Думаю, да, – кивнула я, – когда Видящая приходила ко мне во снах, я всегда удивлялась ее необычному взгляду.

Вадим тем временем подошел к старухе, про которую мы все забыли, и проверил пульс.

– Она мертва, – объявил он.

Все это время Видящая направляла и наставляла меня во снах. Я привыкла к ней и теперь почувствовала себя покинутой. Было не понятно, в чем суть моего дара и как его применять. И спросить было больше не у кого. Но сейчас у меня не было времени для долгих размышлений. Мы быстро собрались и отправились в дорогу.

Чем ближе к выходу, тем длиннее становились ледяные сталактиты на скальных выступах. Здесь было холодно, и изо рта вырывался пар. Мы старались идти быстрее, чтобы совсем не замерзнуть, хотя мне, как ни странно, такая температура была даже приятна. Мужчины втроем несли бездыханное тело старухи, завернутое в шкуры, и оттого их дорога становилась куда тяжелее нашей с Катриной. Они периодически останавливались, чтобы согреть дыханием озябшие пальцы и размять подстывшие ноги. Вадим все чаще стал кашлять и жаловаться на то, что першит в горле.

Когда мы вышли наружу, яркий свет ударил нам по глазам. От поверхности снегов, покрывающих землю в округе, отражалось солнце. Оно ослепляло, но в его лучах становилось тепло, и мы с Катриной подняли головы, нежась в потоках света. Мужчины появились следом за нами. Я огляделась и увидела давно протоптанную в снегу тропу, которую сильно запорошило снегом. Мы двинулись по ней и вскоре увидели домик Видящей, осторожно отворили ветхую дверь и вошли внутрь. Вадим и Алексей внесли старуху и положили ее на кровать, обнаруженную нами за самодельной занавеской.

Пешехонов вышел из-за полотна, огляделся и присвистнул:

– Уютненько.

– И даже еда есть, – заметил Том, указывая на висящее под потолком вяленое мясо.

– Я надеюсь, она не обидится, если мы воспользуемся ее гостеприимством, – Вадим подставил деревянный стул, залез на него и снял несколько связок, передавая нам. Спустившись, снова закашлялся, схватившись за грудь. Это всерьез начало меня беспокоить. Я подошла к нему и прикоснулась ладонью к его лбу.

– Лоб горячий! – ахнула я. – Голова болит?

Вадим перехватил мою руку и задержал в своей.

– Эмилия, это ты ледяная, а со мной как раз все в порядке. Но ты такая милая, когда беспокоишься.

Я сердито отдернула руку.

– Это не шутки. Еще не хватало, чтобы ты простудился и заболел.

– Можно напоить его волшебными целебными травами, коих тут в избытке, – предложил Лёша, вгрызаясь в кусок мяса.

– Ты уверен, что это можно есть? – с опаской спросила Катрина, принимая у Томаса свою порцию.

– Пахнет весьма неплохо, – ответил тот. – Думаю, это даже вкусно, – предположил он, кивнув в сторону Пешехонова. Тот жестами дал понять, что вполне согласен с Томми.

– Мы это сможем выяснить только через пару часов, – с сомнением произнесла подруга, но мясо взяла.

Подкрепившись, мы самодельными длинными спичками разожгли огонь в печи. Том еще раз внимательно оглядел хижину и предложил:

– Нам могут пригодиться эти шкуры. Когда солнце сядет, станет очень холодно.

Мы доверились его опыту и послушно сгребли все, что может понадобиться, в шкуры, завязали наподобие мешков и вынесли на улицу.

Я вернулась в дом. У разгоревшейся печи лежала вязанка дров. Я взяла оттуда длинную лучину и подожгла ее. Пора было выполнить последнюю волю хозяйки этого дома. Я обошла комнату, поджигая ткани и сухие травы. Пламя быстро занялось, и вскоре маленький деревянный домик Видящей уже полыхал изнутри. Я поспешно покинула помещение и вышла к друзьям.

Мы еще постояли здесь, наблюдая за тем, как вспыхнула соломенная крыша и загорелись стены. От дома повалил едкий дым, и мы решили начать спуск.

Идти было тяжело. Здесь, на высоте, притяжение земли действовало так сильно, что каждый шаг давался с трудом. А шкуры, которые мы предусмотрительно накинули, казалось, весили в десять раз больше их истинного веса. Солнце постепенно скрылось за тучами, и, как и предрекал Том, стало холодать. Я исподтишка наблюдала за Вадимом. Он изо всех сил старался не показывать, что ему плохо, но по его покрасневшим глазам я понимала, что он все– таки начинает заболевать.

Уже совсем стемнело, когда мы вышли на плато, но котором не было снега. Томми опустился на корточки и потрогал рукой землю, размазав ее между пальцев.

– Почва темная, это вересчатник, – он увидел, что мы не понимаем его, и добавил: – Вересковая пустошь. Килиманджаро разделяется на несколько климатических зон. Думаю, тут также. Сразу за пустошью начнется тропический лес.

– И? О чем нам это говорит? – полюбопытствовал Алексей.

– О том, что нужно сделать привал, – улыбнулся Томми. – Здесь не будет такого отражения света, как на снежных вершинах, поэтому будет слишком темно. Рискованно до рассвета пускаться в путь.

Мы согласились с ним, расстелили оставшиеся шкуры на земле и устроились на них близко друг к другу, чтобы сохранить тепло. Вадим не выдержал и прилег головой ко мне на колени. Я сидела, низко наклонившись к его лицу и поглаживая по волосам. Алексей, скептически оглядев нас, обнял Катрину, согревая ее. Томми сел между нами, прижавшись одним плечом ко мне, а другим к Катрине, и до носа закутался в свою шкуру. Все замолчали, и на пустоши наступила жуткая тишина.

– Вот так и жили пещерные люди много лет назад. Из пещеры на пустошь, из пустоши в пещеру, – сострил Пешехонов. Все, кроме Вадима, который задремал у меня на коленях, рассмеялись.

– Надо попытаться поспать, – сказал Томми и подал нам пример, укладываясь на жесткой земле.

Алексей тоже лег, Катрина устроилась у него на плече. Я продолжала сидеть, боясь потревожить покой Вадима. Наконец, и я задремала, уронив голову вниз. Сквозь сон я услышала шепот:

– Учись использовать свой дар! – и внезапно проснулась. Огляделась вокруг в поисках обладателя этого голоса. Но кроме моих друзей никого рядом не было. Нас по-прежнему окружала темнота. Все спали. Я прислушалась к дыханию Надежнецкого – оно было тяжелым и прерывистым. Подумала о Видящей, и в голову внезапно пришла мысль: наверное, я должна уметь лечить людей. Ведь если могу забирать чужие жизни, как сделала это с Такавири, то в моей власти и наделять ею других. Я решила опробовать возможный дар на Вадиме. И, была – не была, возложила руки ему на голову, зажмурившись и сосредоточившись. С минуту посидела так, приоткрыла один глаз, потом другой. Ничего не изменилось.

– Что ты делаешь? – шепотом спросил меня Вадим.

– Тихо! Лечу тебя! – хихикнула я.

– И как успехи? – улыбнулся он, и я убрала руки, понимая, что это была глупая затея.

– Судя по твоему горячему лбу, никак, – я подвинула Вадима и легла на спину, вытягивая затекшие ноги. – Надеюсь, простуда пройдет быстро. Не хочу, чтобы ты болел.

– Благодаря твоей заботе, я уже завтра буду здоров, – уверил меня Вадик и прилег рядом, обнимая. Наши лица находились в такой близости, что я решилась и легко поцеловала его в губы.

– Это значит, что мы снова вместе? – довольно спросил Вадим, не открывая глаз.

– Давай спать, – мягко прошептала я, уклоняясь от ответа.

Утром меня разбудил Том. Алексей и Катрина стояли на склоне, жуя жесткое вяленое мясо, и вглядывались вдаль. Пешехонов в одной руке держал мясную полоску, а другой фотографировал виды, открывающиеся отсюда. Вадим почувствовал, что я встаю, и пошевелился. Я наклонилась к нему и снова потрогала лоб. Температура спала. Это не могло меня не радовать.

– Пора отправляться, голубки, – сказал Алексей, не глядя в мою сторону. Было заметно, что он недоволен нашим сближением с Вадимом. Тот, в свою очередь, встал, довольно потянулся и громко заявил:

– Чувствую себя великолепно. Твои поцелуи творят чудеса! Может, пропишешь мне еще парочку для лечения? – он помог мне подняться и рывком притянул к себе, целуя.

– Хватит лизаться, – отозвалась Катрина, – идите лучше посмотрите, какая красота вокруг!

Мы с Вадимом подошли к небольшому скалистому выступу, поросшему мхом и вереском. Алексей демонстративно покинул нас, вернулся к месту стоянки и стал собирать вещи. С уступа открывался восхитительный вид. Внизу под горой вырисовывалась огромная Долина Инферин, полностью опоясанная густым серым туманом. Далеко на горизонте виднелись зеленые леса и вспаханные поля. Пересекая Долину почти по диагонали, несла свои бурные воды широкая река. Дома местных жителей казались отсюда маленькими черными точками. Наш выступ располагался так высоко, что даже птицы пролетали под нами.

Собрав вещи, мы двинулись в путь. Воздух все еще был разреженным, и дышать по-прежнему было тяжело. Вадим кашлял, но заверял меня, что ему лучше. По крайней мере, здесь было уже значительно теплее, и я надеялась, что его болезнь осталась позади. Вскоре пейзаж стал меняться. Появились тропические растения, обвитые лианами и покрытые лишайником. Здесь, в этой полосе Орнамилик, было не так безжизненно, как на вершине. Мы видели пасущихся средь деревьев животных, змей и птиц с ярким оперением. Было заметно, что они знают человека, потому что при нашем приближении пугались и убегали. Облака висели низко над деревьями, создавая большую влажность. Почва и трава были мокрыми, ноги скользили, и это сильно замедляло движение. Деревья росли так густо, что их сырые ветви то и дело цеплялись за нашу одежду. Через несколько часов все утомились, и было решено сделать привал.

Мы остановились у широкого ручья. Вода в нем была настолько прозрачной, что было видно рыбу, в которой Томми опознал форель. Местность становилась довольно живописной. Я почувствовала, как натерла ногу, и присела, чтобы снять обувь. Мужчины решили оставить нас с Катриной здесь, а сами отправились на разведку в разные стороны. Я не хотела их отпускать, но меня никто не слушал.

Мы разговаривали с Катриной, когда почувствовали, как земля слегка вздрагивает и издает зловещий гул.

– Ты слышишь? – спросила подруга, внимая голосу горы. – Что это?

– Похоже на вулкан, – предположила я. – Он никогда до конца не засыпает.

– Звучит оптимистично, но пугающе. Надеюсь, он не надумает извергаться, пока мы здесь.

Я закусила губу в нерешительности, но потом все-таки спросила:

– Кать, как ты? У нас даже не было времени поговорить. Как ты держишься?

– Ты про Романа? – сухо уточнила она, а я кивнула. – Не начинай этот разговор. Лучше скажи, что творится в вашем любовном треугольнике? А то я уже совсем ничего не понимаю.

– Хотелось бы знать, – глубоко вздохнула я.

– Так нельзя, – убежденно заявила подруга. – Нужно выбрать либо одного, либо другого. Иначе они поубивают друг друга.

– Я не могу. Мне жаль Вадима, он хороший.

– Все равно его не брошу, потому что он хороший? – вспомнила Катя фразу из детского стихотворения. – Тебе не кажется, что это не основание для прочных отношений?

В кустах раздался треск, и к нам вышел Алексей. В обеих его руках было по две длинные палки, очищенные от листвы и мелких веток. Одну пару он торжественно вручил Катрине со словами:

– За неимением цветочного магазина… от сердца и почек дарю вам цветочек.

– И что мне с этим делать? – спросила Катрина в недоумении, принимая подарок. Мы с ней переглянулись.

– Эта штука нужна для облегчения при хождении, – объяснил ей Лёша и сладко улыбнулся. – Чтобы ты не натрудила свои прекрасные ножки.

– Что ж, спасибо, – пожала плечами она, отложила палки в сторону и, как ни в чем не бывало, продолжила разговор со мной.

Вскоре появился Вадим с точно таким же набором. Он тоже вручил мне палки, приправив свой жест галантным поклоном. Я приняла "подарок" и чмокнула его в щеку, выражая свою благодарность.

– А что, Катрина, неужели я не заслужил твоего поцелуя? – съехидничал Лёша, поглядывая в мою сторону. – Уж я-то знаю, как ты это умеешь делать!

Надежнецкий перехватил его взгляд и насупился.

– Кое-кто только и может, что выпрашивать поцелуи от женщин, которые ему не принадлежат, – фыркнул Вадим.

– Кое-кто так до сих пор и не понял, что та, которую он считает своей собственностью, вовсе ему не принадлежит, – скрестил руки на груди Пешехонов.

Надежнецкий вспыхнул и уже собирался ответить, но его остановила Катрина.

– Перестаньте уже авторитетами мериться, – сказала она.

– Больно надо! – отозвался Алексей.

– Даже и не думал, – фыркнул Вадим.

– Ты что, всерьез решил, я не понимаю, что ты делаешь? – обратилась подруга к Лёше.

– А что я делаю? – почти искренне удивился тот.

– Пешехонов, не строй из себя дурака! Хватит использовать меня для достижения своих низменных целей.

Но Алексею было совершенно не стыдно, он с вызовом смотрел на нас и словно говорил взглядом: "Да! И что теперь?" Катрина покачала головой и обернулась ко мне.

– А я говорила тебе, что так будет, – выдала она, поднялась и направилась в сторону леса. – Пойду поищу Тома.

– Эмилия, объясни ему уже, что у него нет шансов, – с демонстративным превосходством попросил меня Вадим и ушел вслед за Катей в полной уверенности, что прав.

Мы остались вдвоем на поляне возле ручья. Алексей опустился на корточки и дотронулся рукой до воды.

– Брр, – передернулся он от холода, оглянулся через плечо и вызывающе посмотрел на меня. – Ну, жду твоих разъяснений по поводу моих шансов.

– Перестань заигрывать с Катриной на моих глазах.

– Ревнуешь меня к ней? – он поднялся на ноги.

– Да, и что?

– Эмилия, я не понимаю тебя! – разозлился Алексей. – Ты всем своим видом даешь мне понять, что я тебе не безразличен, но когда пытаюсь показать тебе, что это обоюдно, ты на моих глазах целуешься с Вадимом. Как мне дальше быть? Лелеять надежды на то, что однажды и мне перепадет от тебя пара нежностей? Или уже дашь мне жить своей жизнью?

– Лёш, прошу тебя, – взмолилась я. – Не тяни из меня признания. И не жди, что я брошу Вадика. Ты будущий король. Мы все равно не сможем быть вместе.

– Но почему?

– Станешь правителем, вокруг тебя будет миллион женщин. Я стану не нужна тебе и что тогда?

– Так вот, что в действительности тебя беспокоит? – засмеялся Лёша. – А ты никогда не думала, что поддерживать имидж Дон Жуана – не значит быть им. Как много женщин ты видела в моем окружении? Как много знаешь о моих отношениях? Уверена, что пассий было столько, о скольких тебе рассказали?

Я задумалась. И вправду, я толком не имела представления о его личной жизни. Пару раз видела Леру, в курсе про отношения с Катриной, но и только-то. Он со всеми был предельно мил, но, как правило, на этом все и заканчивалось. Девушки склонны к тому, чтобы придумывать то, чего в действительности не существует. Сейчас, пожелав поверить ему, я вспомнила и другую проблему, которая разделяет нас.

– Я не останусь здесь, – честно призналась я ему и потупила взор.

– А я должен? Спасибо! Теперь мне стало легче принять свою судьбу, – он будто был разочарован во мне и выглядел обиженным и растерянным. Я почувствовала свою вину и попыталась объясниться.

– Да пойми ты! Я не могу оставить Вадима! Ему тяжело будет!

– Ну, а мне, конечно же, будет легко! – сострил Лёша и спросил: – Так ты с ним из жалости? Что ж, тогда ему действительно стоит посочувствовать.

– Перестань, – устало вздохнула я.

Кусты снова зашуршали, и мы увидели, как друзья выходят на поляну с закинутыми на головы руками. У Тома разбита губа. Вслед за ними появились дюжина незнакомцев.

Эпизод двадцать второй В лагере Верманда

Долина Инферин, август 2015 год

Алексей ринулся к ружью, которое было прислонено к дереву, но его остановила стрела, выпущенная одним из чужаков.

– Не советую, – пробасил он на русском, чем сильно нас удивил. – Вы кто такие? Откуда взялись?

– Их прислал Совет! – перебил его другой. – Неужели непонятно?

– Эти люди не похожи на людей из Долины, – не согласилась единственная присутствующая с ними женщина. Она была облачена в короткое походное платье и высокие зашнурованные сапоги. Длинные светлые волосы собраны множеством мелких косичек, отросшая челка свисает, прикрывая виски и обрамляя ее хорошенькое личико. На спине колчан со стрелами, а в руках деревянный лук. Она обошла нас, разглядывая с головы до ног. Задумалась, внимательно осмотрела Алексея, скользнула взглядом по Томми. Остановилась перед Катриной и протянула руку к ее волосам. Пощупала их, словно проверяя, настоящие они или нет, и обернулась к своим.

– Темные волосы! – благоговейно произнесла она. – Они из-за туманов!

– Да нет ничего за туманами! – воскликнул высокий бородатый мужчина с арбалетом. – Это сказки!

– К тому же, Илза, эти вполне похожи на наших, – добавил другой, тоже высокий, но худощавый, указывая на Алексея и Тома, – только одеты как-то странно.

– Может, уже разрешите нам объясниться? – спросил Лёша. Вместо ответа он получил удар по ребрам. Но женщина остановила своего соратника, воскликнув:

– Стой, а вдруг предсказанное предками сбывается? Нужно проверить их.

– Глупая женщина, ты веришь в эту священную чушь? – скептически фыркнул арбалетчик.

– Верманд в это верит, Рокстен! – сверкнула глазами она. – Значит, должны верить и мы!

Я разглядывала незнакомцев. Они были светловолосыми и кареглазыми, как Алексей. Сразу было видно, что они принадлежали к одной народности.

– Верманд слишком много о себе думает, – закатил глаза арбалетчик. Остальные возмущенно зароптали на него.

– Неужели вы так встречаете всех гостей? – отважилась спросить я. – Лучше отведите нас к вашему предводителю.

– Как ты смеешь нам указывать, пленница! – рыкнул свирепый арбалетчик.

Женщина подошла ко мне.

– Какие странные у тебя глаза, – сказала она, с интересом приглядываясь ко мне. – Я знаю только одного человека, у которого были точно такие же. Много лет назад среди нас жила женщина, которая предвидела будущее и спасала людей от бед. Но ее никто не видел уже давно.

– Она умерла, – тихо ответила я. – Мы сожгли ее тело вместе с домом. Она просила об этом.

– Это были вы! – кивнул третий. – Наши охотники заметили дым на горе и дали предупредительный сигнал. Мы боялись, что гора ожила.

– Гора ожила? – переспросила я, но Илза меня перебила.

– Давайте отведем их в лагерь, – сказала она, все еще глядя на меня и раздумывая над чем-то, – Верманд разберется, что с ними делать, – и она двинулась впереди процессии.

По дороге мы пытались выведать, кто эти люди, но на любые попытки заговорить получали лишь грубые толчки в спины. Нам связали руки и выстроили шеренгой. По обе стороны от каждого из нас, тот, кого звали Рокстеном, поставил по человеку. Мы шли, не сопротивляясь, стараясь внимать всему, о чем говорили между собой захватчики. Но они были отнюдь не многословны.

Лагерь, в который нас вели, прятался в одном из укромных уголков обширных лесов Долины Инферин. Дорога заняла около трех часов и, несмотря на отсутствие привалов, не была столь утомительной, как спуск с горы. Тропы были исхожены, а через определенные промежутки встречались "блок-посты", сообщавшие о том, что путь свободен.

Когда среди деревьев показались первые постройки, дорогу нам преградили двое рослых лохматых парней. Убедившись, что пришли "свои", охрана пропустила нас в лагерь. Помимо самодельного палаточного городка из грубого материала, напоминающего парусину, то здесь, то там были натянуты гамаки между деревьями. Зона "кухни" была вынесена отдельно, оттуда тянулись аппетитные ароматы. Повсюду сновали люди, преимущественно мужчины, но попадались женщины и даже подростки. На нас смотрели с любопытством, но никто не осмеливался подойти ближе. Пара женщин, одетых в длинные платья, остановились неподалеку и явно с интересом обсуждали темные волосы Вадима и Катрины.

Нас завели в палатку посреди лагеря и выставили снаружи стражу. Мы активно переговаривались шепотом, разрабатывая план побега. Алексей с Вадимом, на удивление спевшись, предлагали оглушить охрану и быстро драпать. Я же убеждала их, что нельзя вести себя, как пришельцы-варвары, нужно попытаться найти общий язык с местными. Никто не виноват, что они все еще живут по средневековым обычаям. К тому же мы не знаем, куда бежать. Может, тот, к кому нас привели, и есть нынешний правитель?

– Верманд идет! – провозгласили снаружи, и тряпичная "дверь" распахнулась.

На нас смотрел молодой человек с худым волевым лицом. Его длинные светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Карие глаза смотрели строго и настороженно, брови нахмурены. С его шеи на полуоткрытую грудь свисал объемный кулон в виде солнца. Точно такое же мы видели на тандеме, когда перемещались в Долину из нашего мира. Несомненный вождь наших захватчиков внимательно осмотрел каждого из нас и кивнул своим людям. Нас тут же вывели из палатки и развязали.

– Кто вы такие? – спросил он и обратился к женщине. – Илза, кого вы привели?

Та указала на меня и ответила:

– Мы нашли их в лесу, они спустились с горы. Голубоглазая утверждает, что знает Видящую.

Верманд с интересом воззрился на меня.

-Я думал, она давно умерла.

– Нет, – с горечью ответила я, – она умерла всего несколько дней назад. Ей было очень плохо, но она держалась из последних сил.

– Она ждала вас? – догадался тот.

Мы переглянулись с Алексеем. Нельзя вываливать всю правду на незнакомца. Мы не знаем, что у него на уме. Я уже готовилась выпалить как на духу отличную байку, которую придумала в палатке, как Верманд меня опередил. Все это время он внимательно рассматривал нас и что-то обдумывал.

– Так не делается, – сказал он. – Вы наши гости! Прошу прощения за такой холодный прием, но мои люди всего лишь были бдительны и выполняли свою работу. К нам не каждый день спускаются незнакомцы с горы. К тому же, их удивила внешность некоторых ваших друзей. Если вы согласны, я предлагаю вам поведать мне вашу историю, а взамен я расскажу свою. Впрочем, в ногах правды нет! Что это мы? Нужно все обсудить! Но сначала – Илза!

– Я распоряжусь об ужине, – кивнула та и умчалась выполнять обещанное.

– Умница моя, – с теплотой в голосе похвалил ее тот и повернулся к нам. – Вы не представляете, насколько вовремя появились здесь!

– Звучит многообещающе, – со смирением вздохнул Алексей. – В фильмах обычно такими фразами начинаются все глобальные заварушки.

Верманд с вежливой миной кивнул ему, явно не поняв и половины из сказанного. Он распорядился предоставить нам собственные палатки, что уже льстило. Это считалось роскошью, ведь народу в лагере было много, и обитатели теснились по пять-шесть человек. Каково же было наше с Катриной счастье, когда нас отвели в отдельную палатку, где уже стояли баки с горячей водой! Настоящее блаженство – отмыться, наконец, от всех злоключений, произошедших за последние дни!

– А он ничего такой, этот Верманд, да? – я с наслаждением отмокала в своем баке, отгороженная занавеской от подруги.

– Ничего? – легко усмехнулась та. – Да он просто красавчик!

– Такой гордый профиль. А уж эти его мелкие кудряшки…

– Так и просятся, чтобы их намотали на палец? – с придыханием подхватила Катрина, потом, засмеявшись, поскользнулась в своем баке, хлебнула и начала отфыркиваться.

Я засмеялась в ответ.

– Нет, правда, еще пара фраз от него, и я мысленно выйду за него замуж и рожу ему троих детей.

Не зная, чем парировать, подруга только с силой брызнула водой в мою сторону. Не попала, конечно же, но душу отвела.

– Ну, ты и жадина, Эмилия! Не многовато ли тебе мужчин? Учись делиться с ближним!

Я лишь злодейски расхохоталась. Занавеси распахнулись, и вошли две услужливые женщины, которые помогли вымыть голову, поливая нас водой из глиняных кувшинов. Во время всей процедуры они молчали, и только после мытья робко спросили позволения расчесать волосы Катрины. Та милостиво разрешила, и наши помощницы принялись восторженно ахать, удивляясь необычному цвету. Кажется, подруга только что приобрела поклонниц.

Нас завернули в тканевые обрезы и оставили в покое. На кроватях мы с восторгом обнаружили новые наряды. Они, конечно, были далеки от эталонов парижской моды, но были весьма приятными на ощупь, и в них мы вполне походили на местных.

Я уже успела переодеться и ждала, пока соберется Катя. Внезапно в палатку ворвался сам Верманд в великолепном расположении духа. Подруга, еще не успевшая справиться с необычными завязками на юбке, испуганно завизжала. Главарь, от неожиданности отпрянув в сторону проема, поспешно отвернулся и вышел.

– Искренне приношу свои извинения прекрасным дамам, – в его голосе действительно слышалось раскаяние. Посмотрев на раскрасневшуюся от возмущения Катрину, я развеселилась. Она, поспешно подвязав многострадальную юбку, нетвердым голосом промолвила:

– Уже можно зайти.

Верманд тут же нарисовался на пороге и сияющими глазами посмотрел на нас.

– Еще раз прошу прощения у прекрасной Эмилии и восхитительной Катрины за произошедшее недоразумение. Я всего лишь хотел узнать, все ли было достойно, устроили ли вас наряды? К сожалению, это все, что наши женщины смогли найти.

– Нам все очень нравится, – опередила меня Катя и подала руку кавалеру. – Вы отведете нас на ужин?

– С превеликим удовольствием, – ответил он и одновременно подхватил нас обеих под руки. – Сегодня все мужчины нашего лагеря будут завидовать тому, какие красивые дамы меня сопровождают.

Мы с Поливаевой, расплывшись от комплиментов, счастливо засмеялись.

Уже вечерело. Верманд привел нас на поляну, где располагалась кухня. Повсюду горели факелы, был разведен большой костер. Здесь уже собрался народ. Мужчины сидели за деревянными столами, то и дело с любопытством оглядываясь на нас. Женщины, весело перекрикиваясь, приносили глиняную посуду и накладывали еду. Я разглядела огромные пироги на одном из подносов, и в животе громко заурчало. Пришлось смущенно прикрыть его рукой, а Верманд добродушно рассмеялся. Он указал рукой на отдельный шатер, где стол уже был сервирован и накрыт. Видимо, главарь и его приближенные питались в более комфортных условиях.

– Пора приступать к трапезе!

Наши друзья уже были тут, и я радостно кинулась к ним. Они тоже приняли ванну, и выглядели хорошо – все, кроме Вадима. Мне стало тревожно. Надежнецкий был бледным, под глазами образовались темные круги. Он то и дело надрывно кашлял, уже не пытаясь сдерживаться. Я подошла и нежно прижалась к нему. Верманд отвлекся, усаживая за стол Катрину и Томми. Вадим воспользовался этим мгновением, чтобы прошептать:

– Кажется, мы попали в логово к местному Робин-Гуду.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Он вовсе никакой не местный правитель, а обычный вор.

– Ты придумываешь! – покачала я головой.

– Смотрю, ты уже с ним подружилась, раз защищаешь его? – хмыкнул он. – Приятно, наверно, когда главарь местной шайки уделяет тебе внимание?

Я никак не успела отреагировать на эти едкие слова, потому что Верманд уже повернулся к нам. Пришлось наигранно улыбнуться ему. Меня расстроило то, что Вадим снова начал ревновать. Что же он за человек такой! Его приглашают на ужин, а он, насупившись, стоит как истукан.

Верманд указал на наши места, по обе стороны от себя. Сам он сел во главе стола. Жених, наконец, соизволил воспользоваться гостеприимством хозяина и плюхнулся на лавку. Я, вежливо улыбаясь и кивая, когда нужно, для поддержания разговора, лихорадочно размышляла над словами Надежнецкого. Чем нам грозит то, что мы оказались во власти местного разбойника? Не захочет ли он занять законное место настоящего принца? "Это все, что нам удалось достать", – обмолвился Верманд. Вот, что означали его слова! Все, что им удалось украсть! Значит, на нас с Катриной сейчас похищенные у кого-то платья, а едим мы ворованную еду.

Темнота быстро проникла в наш шатер, и на стол поставили масляные лампы, которые давали тусклый свет. Женщины подали всем похлебку с мясом, налили местного вина и скрылись. Верманд встал и поднял бокал.

– Предлагаю выпить за наших новых друзей! Добро пожаловать в Долину Инферин! Надеюсь, уже скоро для нее настанут благоприятные времена!

Присутствующие с радостным гиканьем начали чокаться кубками. Я послушно хлебнула и тут же чуть не выплюнула жидкость обратно. Украдкой взглянув на Алексея, я поняла, что ему напиток тоже амброзией не показался. Тем не менее, местные с воодушевлением пили до дна, даже ни разу не поморщившись. Мне вдруг вспомнилось кислое вино на балконе в доме Пешехонова и то, что случилось потом… сейчас казалось, что это было совсем в другой жизни.

– Эх, хороша настойка, – довольно сказал Верманд и сел.

– Из чего она? – невинно уточнил Алексей.

– Из баненосов, – с удовольствием пояснил главарь.

– Не понял?

– Баненосы, – Верманд указал на фрукты, лежащие на столе, и мы увидели там бананы, – благословенен будь тот человек, который в свое время придумал эту вещь, мягко дурманящую рассудок!

– Это точно! – рыкнул Рокстен со своего места. – Если б мы знали, кто это, на руках бы его носили. Чудный напиток всегда помогает справиться… с тяжелыми жизненными ситуациями.

Мы рассмеялись.

– Нужно повторить! Попробуйте еще грейповое вино! – Верманд махнул рукой, и женщины, наблюдавшие за нами с кухни, тут же кинулись всем подливать. Мы с друзьями с тоской переглянулись. Все же мы были избалованы деликатесами московской жизни, и местные напитки воспринимались нами неохотно. Только сейчас я заметила, что нас рассадили отдельно друг от друга, разделяя парами людей или же столом. Видимо, нам все же не так доверяли, как это выражалось на словах.

Впрочем, еда, которая тоже не выделялась особыми изысками, мне понравилась. По вкусу она не отличалась от обычной столовской, не хватало только компота. Когда все утолили первый голод, главарь решил приступить к расспросам.

– Вы спустились в наш мир с горы, – неяркий свет ламп скрадывал черты лица Верманда, делая его загадочным. – Значит, должны были идти через туманы. Расскажите, как вы смогли пройти сквозь них? Ведь любой, кто осмелится на это, лишается жизни.

– Нас провела она, – ответил за всех Алексей, не желая вдаваться в подробности. – Бывшая Видящая умерла, и теперь Эмилия на время возложила на себя ее обязанности.

– Я слышал о Видящей, – кивнул Верманд. – Она помогла очень многим людям, лечила их от разных болезней. О ней говорили как о хорошей знахарке. Значит, у тебя тоже есть сила исцеления? Почему же ты не вылечишь своего друга? – он кивнул на Вадима.

Как назло, тот снова закашлял.

– Дело в том, что я пока не до конца разобралась с ней, – говорить это было неловко. Совесть и так разрывала меня изнутри от того, что я никак не могу помочь Надежнецкому.

– Всему свое время, – поддержал меня главарь, а я вздохнула. Вадим успокоился, отдышался и, забыв о приличиях, уронил голову на руки. Верманд дал знак, и в шатер вошла одна из женщин. Она увела Надежнецкого.

– Она даст ему грудной отвар, – пояснил нам Верманд, – мы и сами так лечимся. Ему должно стать легче.

Я с благодарностью взглянула на него. Вор он или не вор, мне все больше начинал нравиться это человек.

– Так выходит, за туманами все же есть люди? – Илза села с краю стола, слегка потеснив меня, и с интересом прислушивалась к разговору.

– Конечно, – кивнула я, – там огромный мир, где множество людей. Мы добились больших успехов в открытии дальних земель, научились летать по воздуху и переплывать океаны на огромные расстояния, – люди зачарованно охнули, еще больше вдохновив меня своим вниманием. – Мы изобрели искусственного человека, который думает во много раз быстрее обычного. Его называют компьютером. С его помощью можно общаться со знакомыми, которые живут далеко-далеко от тебя.

Наши радушные хозяева с интересом слушали рассказы. Они не все могли понять и осознать, а я объяснить, но, кажется, все были впечатлены. Баладилен, один из тех приближенных Верманда, что схватили нас, был радостно взволнован.

– Я всю жизнь мечтал пройти сквозь туманы! – говорил он. – Так и знал, что там сокрыт другой мир!

– Вот мы и подошли к главному, – усмехнулся Верманд. – Как вам все-таки удалось переместиться сюда? И сможете ли вы вернуться в свой мир?

– На той стороне горы есть портал, – сказала я, осторожно выбирая слова. – Путь обратно будет непростым, но думаю, что смогу открыть его снова.

– Сможете ли вы взять меня с собой, когда пойдете обратно? – Баладилен даже привстал со своего места.

– Бал, – мягко прервал его Верманд, – не стоит пока докучать нашим гостям. Вы сможете позже обсудить все вопросы.

– Ты обещал рассказать нам про Долину, – напомнил Алексей, который занял место Вадима, тоже пересев поближе к главарю.

– Да, – кивнул тот и вздохнул, словно собираясь с духом, – вы появились здесь в непростое время. Наша Долина находится на пороге восстания. Почти два столетия назад пропал король, который управлял нами мудро и справедливо. Наследников у него, насколько мы знаем, не осталось. После его исчезновения наступила эра раздора. Во главе в качестве регентов встал Совет Пятерых.

– Который до этого был Советом Шестерых, – рыкнул Рокстен.

Верманд, недовольный тем, что его перебивают, кинул на него суровый взгляд. Тот притих.

– Это действительно так. Никто не знает точно, но ходят слухи, что короля и одного из Шестерых советников, который был верен ему, убили именно остальные пятеро. Впрочем, может быть, это лишь догадки или происки злых языков.

– Только уж очень это похоже на правду, – вздохнул Баладилен, – с исчезновением короля они добились всего, чего хотели – дорвались до власти и начала чинить самоуправство. Пятеро и их потомки, несмотря на то, что ни один из них не является истинным королем, позволяют себе слишком много. Вся их жизнь – это лишь развлечения и празднества.

– Наш народ угнетен, – подтвердил Верманд, его глаза яростно блестели, – люди живут в крайней бедности и постоянном страхе пыток и казней. Детей пугают темными застенками Большого Дома, куда может попасть каждый за непослушание. Множество наших знакомых оказалось в темницах и уже не вышло на свободу. Говорят, на заднем дворе этого дома кладбище разрослось до огромных размеров.

– Но вы же боретесь с этим? – возмутился Алексей, стукнув кубком по столу. От неожиданности все вздрогнули

– Это непросто, – покачал головой Верманд. – Обычный народ настолько запуган правлением Пятерых, что не осмеливается пойти против них. Они с утра до позднего вечера работают на полях, плантациях и лесах, обеспечивая пропитание долине. Семьи побогаче же почти все прикармливаются при Доме, пытаясь урвать свой кусок. Их жизнь все же намного легче, чем у простого люда. С детства их обучают хорошим манерам, правилам поведения и моде, прививают вкус. Об образовании полевых работников, конечно, никто не заботится.

– Неужели никто даже не пробовал поднять восстание? – подключился к разговору Томми, рассказ явно задел его. Он сидел рядом с огромным Рокстеном и от этого казался вдвое меньше его.

– Пятерых охраняет надежная стража, – рассказывал Верманд. – Они с детства отбирают в разных семьях самых сильных мальчишек и воспитывают их при дворе, делая похожими на себя. Те верны им до последней капли крови. Но некоторые из них все же на нашей стороне. Но их слишком мало. По преданиям, лишь одному человеку удалось пойти против Пятерых.

– Это был тот Шестой советник. И он был предком Верманда, – договорила Илза.

– Все мужчины по моей линии сопротивлялись гнету со стороны этих скверных, распущенных людишек, – с отвращением сказал тот. – С молодых лет отец обучал меня воинскому искусству, готовил к борьбе против тирании. Его забрали в темницы, когда мне было восемнадцать, и больше я его не видел. Именно тогда я решил, что пора затаиться и действовать исподтишка, постепенно настраивая людей на восстание. Все шло прекрасно, но нас предали и чуть не предали казни. Тогда мы с друзьями, – он указал на Рокстена и Баладилена, – сбежали в леса и обосновали здесь лагерь, постепенно укрепляя наши позиции и вербуя новых людей. Много времени у нас ушло на это, слишком много. Но сейчас у нас есть надежда.

– На что? – заинтересованно спросила я.

– Существует легенда, что однажды к нам придет принц. Быть может, король все же не погиб, а выжил. У него мог родиться наследник.

– Мы не знаем точно, что именно там случилось, – пояснил Баладилен, – возможно, истинный король живет среди нас. По крайней мере, Пятеро точно этого боятся. Каждый год они устраивают смотр новорожденных.

– На принце будет написано, что это он? – искренне заинтересовался Пешехонов.

– Нет, в Долине есть Обелиск, который сможет определить, король это или нет.

– Хотелось бы посмотреть, – задумчиво сказал Лёша.

– У вас еще представится такая возможность, – кивнул главарь.

– Я тебе уже много раз говорила, что настоящий принц – это ты, – с нежностью обратилась Илза к Верманду.

– Илза, – смущенно прервал он ее. – Не стоит.

– У тебя больше прав на трон, чем у кого бы то ни было! Наши люди чтят тебя как правителя! Что сделали эти пятеро ленивцев, и что сделал ты? Сколько лет ты защищал угнетенный народ? Что было бы со мной, если бы ты не спас меня и не научил всему? Что было бы с нами всеми?

Казалось, Верманду было неловко говорить на эту тему.

– Я устал спорить с тобой, – он взял ее за руку, их пальцы переплелись. Мы с Катриной переглянулись, одновременно подумав об одном и том же. Подруга вздохнула и покачала головой, мол, вот так всегда!

– Даже если это и так, даже если я, по-твоему, и принц, я готов ждать настоящего короля, – твердо сказал Верманд. – Как только он появится, я с радостью передам ему свои полномочия и буду рядом с ним, что бы ни случилось! Этому научил меня отец, и когда у меня родится сын, я обучу его тому же! Это дело нашего рода!

Я взглянула на Алексея. Кажется, его разрывало от желания сказать Верманду правду. Но когда наши взгляды встретились, я покачала головой. Еще не время. Меня смущали слова Вадима. Сначала нужно было удостовериться, что гостеприимные хозяева на самом деле не являются нашими врагами.

Эпизод двадцать третий Пленники

Долина Инферин, август 2015 год

Прошло несколько дней, и мы все провели их в лагере бунтовщиков. Здесь, несмотря на некоторые неудобства проживания в палаточном городке, нам было спокойно и уютно. Томми знакомился с жителями, расспрашивал их о законах, истории и поверьях Долины. Алексей проводил время с приближенными к Верманду людьми, стараясь помочь там, где требовалась мужская сила. А иногда, как истинный любитель своего дела, обращался к фотоаппарату, чтобы сделать несколько удачных кадров. Но заряда батареи оставалось очень мало, и, за неимением возможности подзарядить ее, он отодвинул свою профессию на второй план, предусмотрительно оставляя это на будущее. Вадим, может, и рад был бы проводить время в той же компании, что и Пешехонов, но чувствовал себя очень плохо. Температура то поднималась, то снова падала, кашель не прекращался. Его болезнь, усугубляясь влажным климатом тропических лесов, не желала отступать. Ему нужны были сухой воздух и теплое солнце. Последнего хоть и было в избытке, но из-за постоянных испарений и тумана даже здоровому человеку приходилось сложно. Верманда, к сожалениям Катрины, мы видели не часто. Он то и дело пропадал в Долине, чтобы вербовать все новых людей и готовить их к восстанию.

Как-то во время похода за хворостом, куда мы были отправлены вместе с Томом, Катриной и Вадимом, последний спросил меня:

– Ты ему веришь?

– Ты про кого? – спросила я, чтобы потянуть время.

– Про кудряша этого вашего… Вермута.

Я посмотрела на Надежнецкого. Выглядел он плохо: бледный, под глазами синяки, значительно похудел за последние дни. Отвары местных лекарей ему не помогали. Я несколько раз пыталась воспользоваться своей силой для его лечения, но он отталкивал меня, сварливо приговаривая: "Наложение рук на меня не действует". Сегодня ему предлагали отлежаться и не ходить с нами, но он и слушать ничего не хотел.

– Вермут? – хихикнула услышавшая наш разговор Катрина. – Смешно. А что, имечко ему под стать – такой же крепкий и сладкий.

Я засмеялась, оценив шутку, но тут же замолкла под мрачным взглядом жениха. Мы с подругой переглянулись. Она, конечно же, все видела и за спиной Вадима показала пантомиму: "Директор Надежнецкий в своем репертуаре". Я закусила губу, чтобы сдержаться.

Со стороны леса послышались веселые голоса, и вскоре на прогалине, где мы обосновались, появились довольные собой Верманд и Алексей. На плечах оба тащили туши убитых зверей. Вадим, пробурчав что-то вроде "легки на помине", отошел в сторону.

– Всем привет! – улыбался Пешехонов. – Хворост собираете?

"А я тут пропитание добываю, жизнью рискую", – читалось в его глазах.

– Вы где были? Мы тебя искали, – сказала я.

– Я решил позвать Алексея с собой на охоту, – пояснил Верманд, сбрасывая с плеч свою добычу и кладя ее под дерево. – Он сказал, что ему это интересно.

– Не все же фотоохотой заниматься! – усмехнулся тот, повторяя движение нового друга.

Рядом показался Вадим в сопровождении Тома. Надежнецкий издалека кивнул вновь прибывшим. А Алексей и Верманд подошли, чтобы поздороваться с ребятами. Мы на время отвлеклись от дела, обмениваясь новостями. И вдруг со стороны леса раздалось громкое предупреждающее шипение и крик Катрины.

– Хорошая киса, – услышали мы неуверенный голос подруги.

– Там дикий кот! – Пешехонов, все еще под влиянием охотничьего азарта, вытащил короткий нож, который ему пожертвовал Верманд, и уже намеревалась кинуть в животное, как я остановила его. Подошла к дереву с тушами, где сидел напуганный до смерти длинноухий кот, который скалил зубы и шипел на Поливаеву. Он был тощим и весьма ободранным, но сдаваться не собирался. Увидел меня и вновь ощерился.

– Тише, тише, маленький, – я осторожно приближалась к зверю, вытянув руку и пытаясь успокоить его спокойным голосом. Животное настороженно смотрело на меня, но выпадов больше не делало.

– Кот пришел на запах крови, – сказал Верманд за моей спиной, а я вздрогнула от неожиданности. Он и остальные поспешили к нам. – Не бойся, Эмилия, тебе ничто не грозит. Осторожно отойди назад, и я убью его.

– Не надо его убивать, – приходилось говорить с ровной интонацией, чтобы не напугать хищника, – он голоден. Я смогу успокоить его сама.

Шагнув в сторону животного, я присела. В глубине души осознавала, что это было рискованно. Но, вспомнив опыт с огромным львом, я решила попробовать. Мне нужно было удостовериться, что тот раз не был счастливой случайностью. Осторожно дотронувшись до кошачьей головы, я нежно почесала его за ухом. Кот поддался этой ласке и заурчал, доверительно подставляя свою шкурку под мою руку. Друзья за моей спиной вслух порадовались такому исходу.

– У нашей Эмилии особые отношения с кошачьими, не зависимо от их размера, – пояснил Лёша главарю. Он подошел к убитому животному, отрезал приличный кусок и швырнул коту. Тот с диким мявом схватил нежданную добычу и умчался назад в джунгли.

– "Гринпис" тихо завидует в сторонке, – засмеялась подруга. – Молодец, Эмилия! Не дала страшному дикому зверю съесть меня!

Все улыбнулись ее словам и расслабились. Верманд же, наоборот, озадаченно почесал подбородок, а потом словно вспомнил что-то и уважительно поклонился мне, чем сильно удивил.

– Ты истинная наследница Видящей, – сказал он уверенно. – В тебе есть могущество. Я очень рад стать твоим другом.

Я посмотрела на него, перевела взгляд на Вадима и решилась.

– Вадим, кстати, о твоем вопросе. Так уж вышло, но… да! Я верю ему. Лёш?

Тот понял меня без слов и рад был объясниться перед Вермандом. Его давно уже терзало желание рассказать все хозяину лагеря. Он лишь ждал, когда на это соглашусь и я.

– Верманд, у нас есть для тебя важная и крайне опасная информация, – начал Лёша, – но мы верим тебе и надеемся, что ты не подведешь нас.

Главарь внимательно смотрел на него, чуть прищурившись и будто приготовившись принять удар.

– Вам не нужно искать принца, – помогла я Алексею, – вы уже нашли его. И он сейчас стоит перед тобой.

Несколько волнительных мгновений Верманд оценивающе смотрел на Пешехонова. В его голове, казалось, прокручивались масса возможных вариантов. В конце концов, он только коротко кивнул.

– Я знаю.

– Что?! – воскликнули мы одновременно.

– Ты знал?! – удивился Алексей.

– Я догадывался, – усмехнулся Верманд. – Ты уж не обессудь, друг, сделаю книксен, когда Обелиск выберет тебя.

– Но откуда?.. – только смогла вымолвить я.

– Уже давно были предзнаменования, – признался тот. – Гора начала оживать.

Мы с пониманием переглянулись. Этого невозможно было не заметить. То и дело со стороны горы слышался грохот, две ночи подряд мы с Катриной просыпались оттого, что наши лежанки из сухих пальмовых листьев ходят ходуном. А сегодня утром, взглянув на пик, мы увидели тонкую струю дыма, уносящуюся от вершины в небо.

– Эту легенду рассказал мне мой отец, а ему – мой дед. В ней говорилось, когда Орнамилик начнет просыпаться, в Долину придет женщина с голубыми глазами. Она приведет истинного принца. Он сядет на престол, и Долина будет спасена, а гора заснет вечным сном.

Верманд вплотную подошел ко мне.

– Должен признаться, я не сразу поверил вам и некоторое время присматривался. Но все сходится. Ты – женщина с голубыми глазами, обладающая силой. И ты привела нам принца.

– Вы вернулись! – окликнули нас, и мы дружно повернулись. К нам подходила Илза в сопровождении двух крепких мужчин. Они что-то сообщили главарю, приняли от него охотничьи трофеи и унесли их в лагерь.

На обратном пути Илза снова принялась расспрашивать меня о нашем мире. Я добродушно усмехнулась. Девушка с ее наивным любопытством напоминала ребенка. Особенно интересовали ее компьютеры и телефоны. Она просто мечтала хотя бы подержать их в руках.

– Это настоящее волшебство, Эмилия! – радовалась она. – Представляешь, как бы эти вещицы пригодились нам здесь! Мы могли бы легко переговариваться со стражниками или с нашими людьми в Долине!

– Для начала нужно было бы установить здесь несколько телефонных станций и вышек, – улыбнулся Алексей. – Иначе волшебство не сработает.

– Клянусь Золотым Обелиском, мое самое большое желание – поскорее очутиться в вашем мире! – воскликнула Илза. – Вы настоящие счастливцы, раз родились там.

Я в очередной раз подивилась витиеватости их речи. Причем, самое удивительное, что к их основному языку примешивалось невообразимое количество слов из французского, немецкого, английского и даже суахили. Когда мы спрашивали о возникновении их наречия, они лишь пожимали плечами. Но один человек в лагере, по-видимому, изучавший историю Долины, поведал нам о древних манускриптах, в которых говорилось, что самый первый король Долины Инферин знал много языков большого мира, потому что пришел оттуда. Он пытался обучить своих подданных, но те не были прилежными учениками. Тем не менее, понахватавшись разных слов, они не прекратили их использовать. Так и сложилась в Долине своя, понятная нам, но необычная нашему слуху речь.

– Илза! – прикрикнул Верманд на подругу. – Ты должна быть горда, что родилась и живешь в Долине!

– Что хорошего в такой жизни? – взвилась та. – Наши лучшие годы проходят в палатках, тогда как люди в том мире не воюют и живут в настоящих домах!

– Ну, войны и у нас есть, – возразил Том. – И еще какие! На их фоне междоусобицы в Долине просто ничего не значат.

– Да, но Эмилия и Катрина рассказывали мне, что в их мире есть множество интересных мест, которые можно посетить! А люди даже ездят на куртоты!

– Курорты, – поправила ее Катрина.

Верманду явно не нравился наш разговор. Он остановился и резко махнул рукой, пресекая всякие толки.

– Сейчас наша главная задача – возвести на трон принца! Работы очень много! Нет смысла предаваться пустым мечтам! Вспомни о своем долге, Илза, и не заставляй меня разочаровываться в тебе!

Девушка пристыжено замолкла. На ее глазах выступили слезы.

– Если не хочешь отпускать меня в их мир! Так и скажи!

– Больше ни одного слова об этом, – отчеканил Верманд и строго посмотрел на Илзу. Та шумно выдохнула, развернулась и припустила в лес.

– Вернись немедленно! – крикнул ей вслед главарь, но она и не подумала послушаться.

Верманд постоял в надежде, что девушка не посмеет его ослушаться, но когда понял, что ее уже и след простыл, изобразил сакральное: "Женщины!" истинно пешехоновским жестом.

– Такие они, капризные невесты, – усмехнулся Вадим.

– А вам, – Верманд перевел взгляд на нас с подругой, – не стоит подпитывать ее надежды рассказами о лучшей жизни. Суровая правда жестока. Назревает восстание. Мы не знаем, как все может обернуться. Мечтательность и рассеянность может стоить Илзе жизни. Так что хватит ее дразнить.

Он обернулся к Пешехонову и дружески хлопнул его по плечу.

– Алексей, пойдем со мной. В лагерь прибыли люди из Долины. Думаю, они захотят с тобой познакомиться. Эмилия, пойдем тоже. Остальных прошу разрешить откланяться.

– Подойду чуть позже, – я собиралась проводить Вадима до постели. Уж очень мне не нравился его вид. Тот на сей раз даже не сопротивлялся. Похоже, поход за хворостом его сильно утомил.

– Кажется, наш Вермут не так-то прост, да? – заметил он, укладываясь в кровать.

– Никто и не думал, что он прост, Вадь, – ответила я. – На нем лежит огромная ответственность. Мы не знаем всего, не знаем, что творится в Долине. Мы даже ни разу там не были. Отсиживаясь здесь, очень сложно понять, что на самом деле происходит, и в каком настроении народ.

– А ты сходи к нему, он тебе все объяснит, – съязвил он и сильно закашлял. У меня сжалось сердце. Я не знала, что делать с ним. После приступа он выпил лекарство и в изнеможении откинулся на подушку. Потрогала его лоб – температура снова поднялась и сильно.

Пора было идти на встречу, но я все сомневалась. Мне совершенно не хотелось оставлять Вадима одного. На мое счастье, в палатку зашли Том и Катрина. Они пообещали присмотреть за ним, и я решилась покинуть его ненадолго.

Я нашла Верманда в компании Алексея и незнакомых мне людей, которых прежде в Долине не видела. При виде меня они почтительно склонили головы, с интересом разглядывая.

– Это мои хорошие друзья из Долины. Все, кто согласился поверить мне. Они рады поприветствовать принца и Видящую, – объяснил мне Верманд.

– Ты всем им доверяешь? – тихо спросила я.

– Как себе, – кивнул он. – Они все из высокопоставленных семей Долины, и имеют доступ в Главный Дом. Нам это крайне выгодно.

Все это были молодые мужчины возраста Верманда, и все были также заинтересованы в нашем мире. Они с некоторым недоверием, но вместе с тем восторгом Илзы расспрашивали нас о нем.

Мы обсудили ситуацию в Долине, и гости обещали предоставить своих людей, как только они нам потребуются.

День уже клонился к вечеру, повсюду зажигали лампы. Женщины принесли нам еду на огромных подносах. Когда один из гостей вежливо поинтересовался, чем кормят, Пешехонов с искренним лицом поведал ему, что это дикий кот.

– Мы с Вермандом сегодня поохотились, – невинно обронил он, пережевывая пирог, а когда заметил, что гости с неприязнью и удивлением стали отставлять свои блюда подальше, рассмеялся в голос.

– Да шучу я! Это маркасен! – Пешехонов понял, что теперь и я кошусь на необычное блюдо, добавил шепотом: – Ешь. По-нашему это просто детеныш кабана. Свининка.

Пришедшие из Долины теперь с удовольствием уплетали ужин и уважительно отзывались о принце, который умеет охотиться. Я даже побоялась, что Пешехонов, у которого самомнения было предостаточно, теперь и вовсе зазвездится.

Мой приятный вечер оборвала Катрина, которая подошла к шатру со стороны и всеми возможными способами стала привлекать мое внимание. Я поблагодарила Верманда за прекрасный ужин, попрощалась с гостями и вышла к подруге. Она выглядела расстроенной и даже испуганной. Конечно же, речь была о Вадиме. Мы сразу пошли к нему в палатку. Рядом с больным сидел Том, меняя ему охлаждающий компресс на голове. Ему помогала местная женщина-лекарь, которая приподняла голову Надежнецкого, пытаясь напоить его. Казалось, Вадим был без сознания.

– Эмилия, мы ничего не можем сделать! – беспомощно развел руками Томми. Он сам был взмокшим и уставшим. – У него очень высокая температура, больше сорока градусов!

От горячки тело жениха начинало сводить судорогами. Он в очередной раз скорчился на кровати, пролив половину питья на себя.

– Нам остается только ждать, – сказала мне лекарь. – Мы дали ему самое сильное лекарство, которое только было у нас. Болезнь запущена, и его организм не хочет бороться.

– Спасибо вам за помощь, – решительно сказала я. – Сейчас мой черед сидеть с ним. Идите поспите.

– Если что, зови, мы рядом, – сказала Катрина.

Я кивнула и отправила друзей по палаткам, а сама принялась действовать. Сейчас Надежнецкий был беспомощен и не мог мне помешать вылечить его. Я села рядом и взяла его за руку. Голубоватое свечение распространилось от моей ладони. Я представила, что сила перетекает от меня к нему, а его тело исцеляется. Вскоре Вадим перестал метаться и затих. Не знаю, была ли это моя заслуга, или отвары лекаря все-таки сбили температуру.

Я не отпускала руку жениха, прислушивалась к его дыханию, пока, наконец, сама не задремала.

Я парила в синем небе среди облаков. Рядом со мной находились двое мужчин, но их лиц снова было не разглядеть. "Принц, принц, принц!" – слышалось со всех сторон. Я поворачивалась на зов и оглядывалась, теряясь в догадках, кто же из них наследник престола. И вдруг лицо одного из них стало приобретать очертания, и я узнала Алексея. Он протянул ко мне руку, я прыгнула к нему на облако, а потом мы с ужасом осознали, что падаем вниз.

Разбудили меня возбужденные крики. Была где-то середина ночи. Сердце испуганно стучало, будто я только что совершила тот прыжок с Алексеем. Я чувствовала себя усталой и разбитой, голова кружилась. Мельком взглянув на спящего Надежнецкого, я все же поднялась на ноги и выглянула наружу. В свете испуганно дергающегося пламени дежурных костров повсюду бегали люди, истошно вопя и предупреждая других об опасности. Женщины плакали и голосили. Мужчины перекрикивались и отдавали приказы. Из соседних палаток выскочили Катрина, Томми и Алексей. Они сонно щурились и ошарашено оглядывались, пытаясь понять, в чем дело.

Кто-то второпях врезался в меня сзади. От боли я охнула.

– Бегите! – на ходу проорал человек. – Спасайтесь! Пятеро прислали вооруженных бойцов! Они никого не щадят!

Мы собрались в кучку и затравленно переглядывались. Куда бежать? Я посмотрела на палатку. Как оставить Надежнецкого?!

– Нельзя бежать без Вадима, – твердо сказала я. – Он беспомощен.

– Конечно, нет, – сказал Пешехонов, перекидывая через плечо фотоаппарат и врываясь внутрь нашей с Вадимом палатки. Потом позвал на помощь Тома, и вместе они попытались приподнять проснувшегося, но плохо соображающего Надежнецкого.

Мы ринулись в сторону леса. Повсюду лежали люди. Я не была уверена в том, живы ли они, но времени на остановку не было. Мы пытались найти убежище среди густой листвы деревьев, чтобы там можно было переждать нападение, но в этот момент нас заметили.

– Держи их! – закричал кто-то, и толпа вооруженных людей ринулась к нам. Мы, насколько это было возможно, поспешили в другую сторону. Том и Алексей практически несли Вадима на руках.

– Живьем их брать! Живьем!– вопили сзади.

Вдруг впереди показался Верманд с факелом в одной руке и мечом в другой. Его волосы были растрепаны, на щеке красовался свежий порез. Спешно оглядевшись, он подобрал с земли оружие одного из павших бойцов и кинул его Пешехонову.

– Кто-то сдал нас! – крикнул он. – Моих людей убивают и берут в плен!

– Хоть кто-то успел убежать? – спросила я.

– Очень надеюсь на это!

Мы завернули за одну из палаток, стараясь скрыться в ее тени, но там нас уже ждали с десяток врагов. Настроенные решительно, они ощетинились острыми мечами.

– Так просто мы не сдадимся! – вскинул меч Верманд.

Но крики людей Совета Пятерых, приближающихся сзади, говорили о том, что мы окружены.

– Сдавайся, Верманд, – вперед вышел высокий плотный человек, закутанный в черную мантию, расшитую золотой нитью. – Много лет ты был бельмом на нашем глазу, то и дело подбивая народ к неповиновению своему правительству. Сейчас все кончено, тебе некуда бежать. Сдавайся или мы всех здесь перебьем.

– Да я лучше умру, чем попаду в ваши руки! – закричал тот. – Вы истязали и убили моего отца, и я не повторю его судьбы!

– У тебя нет выбора, – покачал головой человек. – Ты будешь сотрудничать, если хочешь, чтобы твои друзья остались в живых. К тому же, нам мало той информации, которую она дала.

– Она? – переспросил Верманд, нехотя опуская меч.

И в этот момент один их стражников вывел на поляну женщину. Она неохотно подняла на нас глаза, страшась реакции своего возлюбленного. Это была Илза.

– Ты? Ты предала нас? – ужаснулся Верманд. – Да как же ты могла, Илза?!

Та покаянно опустила голову, так и не ответив. Меч выпал из рук Верманда, и его тут же схватили и связали. Он, огорченный и потерянный, даже не сопротивлялся. Нас выстроили шеренгой и повели в сторону Долины. В голове мелькнула мысль, что теперь мы наконец-то увидим ее и даже раньше, чем ожидалось.

Эпизод двадцать четвертый Темница

Долина Инферин, 2015 год

В Долину нас вели окольными тропами. Переход длился порядка четырех часов быстрой ходьбы. Было так темно, что я едва различала невысокие домики жителей вдали, широкие лопасти мельницы на склоне и поля, засеянные зерновыми культурами.

Лишь звездное небо и несколько чадящих факелов в руках стражников освещали нашу узкую, но протоптанную дорогу. Мы прошли через заросли банановых плантаций, минули обширное пастбище и вышли к широкой дороге, ведущей со склона прямо к высокому каменному дому, окруженному огромным рвом, в котором бурлила темная вода.

Верманд, завидев это здание, остановился и рванулся в сторону, желая вырваться из цепких лап своих охранников, но те нанесли ему пару тяжелых ударов, и ему пришлось смириться со своей участью.

Мы с Катриной шли позади всех, ни чем не связанные и не обремененные. Лишь изредка человек, возглавлявший экспедицию, просил нас идти побыстрее и не делать глупостей. Можно сказать, что воины Совета Пятерых были с нами довольно обходительны, чего не скажешь об их отношении к нашим мужчинам. Любой шаг в сторону сопровождался грубыми толчками или пинками. Вадим, и без того слабый, буквально шатался из стороны в сторону. Глаза его слезились, и он будто не понимал, что происходит. Мне не давали даже приблизиться к нему. Я была уверена, что моя сила, которую так упорно пыталась применить к нему ночью, все же дала свой результат. И ему стало лучше, но этот длинный неприятный переход из лагеря Верманда до Долины явно пошел ему не на пользу.

Нас ввели в Дом через черный ход, чтобы не привлекать лишнего внимания не спящих жителей Долины, если такие имелись. По узкой кривой лестнице мы спустились в глубокий подвал и оказались в пустом, ничем не примечательном помещении. Здесь, к моей великой радости, я сразу нашла отделенную толстой каменной перегородкой туалетную комнату, в которой по железным трубам в небольшое углубление в полу стекала чистая родниковая вода. Значит, частичный прогресс все же дошел до Долины. И еще больше я удивилась развитию Инферин, когда увидела, как из каменной кладки справа под воздействием нехитрого механизма внезапно вылез огромный барьер из часто насаженных железных стропил. Мы даже пикнуть не успели, как он отделил нас от наших захватчиков и намертво вошел в другую стену.

– Посадили нас в клетку, как опасных животных? – язвительно кинул Верманд, небрежно облокотившись на барьер и посматривая на неприятелей. Один из Пятерых, как ни в чем не бывало, изучающе смотрел на нас сквозь железные прутья.

– Ты и есть животное, – глухо произнес он. – Остальных ждет беседа. Если вы правильно расставите приоритеты и расскажете все, о чем мы вас спросим, то вам будет дарована свобода. Мы не изверги, как могли вам представить нас до этого. Мы за мир в Долине.

– Хороший же мир вы предлагаете народу, убивая их родственников и друзей, – усмехнулась я, вспоминая лежавших ничком людей в лагере Верманда. Один из Пятерых воззрился на меня и оценивающе прошелся взглядом по моему лицу. Особенно заинтересовали его глаза. Он долго пялился на них, нахмурив брови, пока не сказал:

– Иногда приходится принимать необходимые меры. А вы, если та, кем называете себя, давно уже должны были понять, что не все то золото, что блестит.

– Что вы имеете в виду? – не поняла я его слов, но он уже направился к лестнице. – Стойте!

Человек в плаще развернулся в пол-оборота и все тем же спокойным голосом добавил:

– Завтра вы первая встретитесь с Советом. А вашему больному я прикажу прислать лекарственные настои. Как я уже говорил, мы не чудовища… точнее… не все мы такие чудовища, какими нас пытались показать.

– Хватит врать! – крикнул ему вслед Верманд, но его услышали уже только мы.

Я подошла к Вадиму. Почти сразу, как нас привели в темницу, он осел на пол и, облокотившись на стену, закрыл глаза, даже не пытаясь следить за тем, что творится вокруг. Томас сидел на коленях рядом с ним.

– Плохо дело, – сказал он, ощупывая его горло и прислушиваясь к хрипам, которые исходили из груди при вдохе и выдохе, – гланды воспалены, нужно срочное лечение. Если они опухнут еще сильнее, то перекроют дыхательные пути, и ему грозит смерть от удушья. Легкие наверняка тоже воспалены и могут отказать в любой момент.

Алексей положил многострадальный фотоаппарат, который у него, к счастью, никто не потребовал, в угол комнаты и подошел к Верманду. Они о чем-то с ним шептались и изредка поглядывали в нашу сторону. Катрина, стойко принимая очередную беду, сидела спокойно и размышляла неизвестно о чем.

– Попробую еще раз применить силу, – сказала я и закрыла глаза, пытаясь вызвать энергию, которую передала мне Видящая. Постепенно руки снова засветились голубым светом. Я прикоснулась ими к груди Вадима, и он раскрыл глаза. Увидел новую попытку спасти его и отвел мои руки в сторону.

– Эмилия, прекращай меня морозить! Мне и так нестерпимо холодно.

– Но Вадик! – попыталась возразить я. – Дай мне просто попробовать! Хуже-то не будет от этого.

– Просто сядь рядом, – попросил Вадим, – вот, что мне действительно нужно.

Я была недовольна, но исполнила его просьбу. Он положил голову мне на плечо, взял за руку и довольно улыбнулся.

– Вот так-то лучше, – шепнул он и закрыл глаза. Алексей увидел нашу идиллию и спросил:

– Так и будем сидеть здесь? Может, есть хоть какие-то идеи, как нам пробраться к Обелиску и показать, кто здесь истинный правитель?

– Послушай, король, сядь уже и помолчи, – подала голос Катрина, – я хочу выспаться перед завтрашними пытками.

– Думаешь, нас будут пытать? – ужаснулся Томми.

– Даже не сомневайся, – ответил Верманд.

Ночь прошла ужасно. Вскоре Вадиму действительно стало тяжело дышать, и он беспрестанно жаловался на ужасающую головную боль. Я рыдала над ним, понимая, что не могу ему помочь. Все еще чувствовала прилив сил, но у меня никак не получалось передать их ему. Энергия мягко мерцала вокруг меня голубым ореолом и не стремилась покидать тела. Хотя Надежнецкий говорил, что пока я рядом, ему становится легче. То ли это было самовнушение, то ли при нахождении вблизи Видящей симптомы действительно уменьшались. Но болезнь не желала отступать.

Всю ночь я старалась поддерживать свои силы в активном состоянии, и это порядком измотало меня. Когда Вадим уснул, Алексей вызвался посидеть с ним, пока я вздремну.

– Как только ему понадобится твоя помощь, я тут же разбужу тебя, – пообещал он и взял меня за руку, выказывая этим сожаление о том, что не может помочь большим. Но я и так была ему благодарна. Мне действительно нужно было выспаться.

Утром в темницу вошли двое. Один встал в стороне и натянул тетиву лука, направив ее прямиком на меня. Другой подошел к узкой двери в железной решетке и сказал:

– Все, кроме девушки с голубыми глазами, сели у стен, руки поднять. Одно неверное движение, и стрела полетит прямо ей в сердце.

Верманд и Алексей испепеляли вошедших ненавистными взглядами. Вадим лежал на полу и даже не пытался подняться.

– Тебе нужно отдельное приглашение? – кинул ему воин.

– Ему очень плохо, – ответила я за Надежнецкого, – он не причинит вам вреда. Воин не собирался отступать.

– Я жду, – сказал он, и Вадиму, не без помощи Томаса, пришлось подняться и заложить руки за голову. И только когда Томми сел в такой же позе, воин открыл дверь и вошел. Он сунул мне в руки кружку с горячим питьем и, кивнув в сторону Вадима, сказал:

– Третий из Пятерых передает ему весточку и желает скорейшего выздоровления. Поставь кикомбу рядом со своим другом и иди за мной.

Я подчинилась и сделала, как он просил, в очередной раз удивляясь странностям их языка. От Томми я знала, что на языке суахили kikombe означает чашка, и часто слышала это слово в лагере Верманда.

– Эмилия, – крикнул Алексей, мигом оказавшийся у стропил, как только дверь в клетку закрылась, – будь осторожна! Помни, что у тебя есть сила Видящей. Применяй ее без разбора, если придется.

Я кивнула, и меня подтолкнули к лестнице. Поднимались не долго. Пройдя по расписным коридорам Большого Дома, так называл его Верманд, мы вышли к тронному залу. Это было большое помещение с монументальными колоннами по краям и рядом стульев посредине. На них уже ожидал меня Совет Пятерых. За ними, на подмостках, стояло величавое кресло. Оно, по-видимому, символизировало трон, который давно уже никто не использовал, но и не убирал. Пятеро предпочитали убеждать всех, что верят в короля и обязательно предложат ему его законное место, как только он появится. При этом они продолжали угнетать и третировать народ.

Пол в тронном зале был выстлан красным ковром, на котором умельцы Долины вышили уже так знакомое мне желтое солнце в голубом вихре. Окна украшены тяжелыми портьерами. Стены и колонны, как показалось, отделаны рисунком из чистого золота и инкрустированы драгоценными камнями. Если я была права, то все эти виньетки, цветочки и зазубринки стоили бы миллионы в нашем мире. Радости Кулагиных не было бы предела, останься они в живых. А найти взаимопонимание с местным правительством они бы точно смогли.

Стражи подвели меня к Совету и оставили шагах в десяти от стульев, на которых те сидели. Теперь каждому из них было хорошо меня видно. Пятеро, за исключением, пожалуй, того, с кем я была уже знакома, были грузными, разодетыми в пестрые одежды увальнями. Они смотрели на меня, как на диковинную зверушку, внезапно попавшую в их сети, и молчали. Я тоже не нашла, с чего начать разговор, и бродила взглядом по окружавшим меня богатству и величию.

Во всех углах тронного зала, у огромных входных дверей, обшитых золотыми пластинами, и у стула каждого члена Совета стояло по два охранника. Это были высокие, стройные и совсем еще молодые мужчины. И они, в случае надобности, были готовы закрыть собой Пятерых, даже не задумываясь о своей собственной жизни.

– Так много людей на одну беззащитную женщину? – высокомерно усмехнулась я, и Пятеро недовольно переглянулись.

– Судя по тому, что говорят о вас люди, вы не так уж беззащитны, – подал голос один из Пятерых, пожалуй, самый толстый.

– А вы, я полагаю, Главный из Совета Пятерых? – смекнула я, и моему собеседнику это не понравилось.

– Как вы догадались? – спросил он.

– По ширине вашей шеи, – съязвила я, и получила затрещину от одного из конвоиров. Во мне тут же непроизвольно вспыхнула голубая энергия. Она окружила меня, и Совет Пятерых, кроме Третьего, вжался в кресла.

– Вы не в том положении, чтобы вести себя так рискованно, – спокойно сказал Третий из Пятерых.

– Почему же? – осмелела я, понимая, что меня боятся. – По-моему, у меня как раз прекрасное положение. Пара сгустков силы в вашу сторону, и от вас останется лишь мокрое место.

– Во-первых, вы до сих пор так ни разу ее и не применили. Это может говорить о том, что вы либо не умеете ей пользоваться, либо она не так сильна, как о ней говорят, – все тем же ровным голосом продолжил Третий. – А во-вторых, как вам быть уверенной, что в темнице не стоят люди, которые, случись что с нами, не получат приказ убить ваших друзей в тот же момент?

После его слов я присмирела, а Совет, чувствуя, что Третий прав, расправил плечи.

– Мы не хотим причинить вам вреда. Все, что нам нужно, это знать, как вы оказались здесь? Откуда вы? Правду ли сказала нам Илза, и с вами пришел обещанный принц? – затараторил один из Пятерых. Судя по тому, что он сидел последним, его титул был Пятый.

Я не знала, как правильно вести себя. Раскрыть сразу все или молчать? Что будет с Лёшей, если я откроюсь им, что он принц? Вряд ли они жаждут поставить над собой истинного короля.

– Мы пришли из-за туманов,– медленно начала я, продумывая каждое свое слово. – Со мной есть человек, которому нужна помощь. Он очень болен. Помогите ему, и я все вам расскажу.

– И вы снова неправильно оценили обстановку, – сказал Главный, осмелившись встать и подойти ко мне вплотную, – ответьте на наши вопросы, и тогда, возможно, мы постараемся вам помочь.

– Тогда я буду молчать, – разозлилась я, – не поможете моему другу, и я ничего вам не скажу! Попробуете убить кого-то из моих друзей, и я найду, как вам отомстить.

– Хорошо, – согласно кивнул Главный, – тогда убить их всех!

– Что? – вскрикнула я от ужаса и рванулась к нему, но меня тут же остановила охрана.

Третий, сохраняя полное спокойствие, тоже встал со своего кресла и взмахом руки остановил тех, кто уже собрался идти исполнять приказ Главного. Доверяя его мудрости, которую уже успела разглядеть в нем, я притихла.

– Главный, вам не кажется, что вы поспешили с решением? В народе назревает восстание. Не лучше ли утихомирить всех, внушая им, что теперь правит истинный король?

– Вы в своем уме? – переспросил один из тех советников, что все еще сидели на стульях. – Именно в тот день, когда мы объявим о принце, закончится двухсотлетнее правление Совета! Вы этого хотите?

– Нет, – возразил Третий, – Совет Пятерых всегда занимал особое место при короле. Уверен, что и сейчас мы сможем договориться о неких привилегиях. Вызывайте по очереди каждого мужчину, с которым она пришла. Кто оценит наше предложение, тот и принц!

– Немыслимо! Неверно! Неправильно! – одновременно вскрикнули Второй, Четвертый и Пятый из Совета. Но, завидев, что Главный с ними не согласен, тут же замолчали.

– Никто из моих друзей не согласится! – уверенно хмыкнула я.

– Ты просто не знаешь, как мы порой бываем убедительны, – зыркнул на меня Главный.

– И начать надо с того, что похож на воинов Долины, – Третий обрадовался, что его послушали.

– Что ж, это хорошая идея, – вымолвил Главный, когда голоса утихли, – но только пусть сперва приведут того, что с темными волосами.

– Нет! – испугалась я и умоляюще посмотрела на Третьего, который сегодня уже спас нас один раз. – Прошу вас! Только не с него! Он болен! Он не вынесет этого!

– Что до меня, то хороший принц – это принц, который живет недолго, – ответил Главный и прикрикнул на конвоиров: – В темницу ее! Сейчас же!

Я попыталась сопротивляться, но куда мне было до двух рослых мужчин.

– Пожалуйста, я прошу вас, пожалуйста, не трогайте Вадика! – со слезами на глазах умоляла я Совет, пока меня выталкивали к тоннелю, ведущему в темницу. Никто, кроме Третьего, не удосужился и взглянуть в мою сторону. Тот был единственным, кто сопереживал мне, но поделать ничего не мог. Он итак сегодня не раз вызывал раздражение Главного, пытаясь опровергнуть его решения.

Когда я снова отказалась в подвале Главного Дома, все, кроме Вадима, бросились было ко мне, но охранник снова велел им сесть и закинуть руки за голову. Меня втолкнули за решетку, и когда лучник направил на меня свое оружие, Вадима попросили выйти наружу. Тот даже головы поднять не смог. Его колотило от холода. Я подбежала к нему и обняла, не позволяя стражникам забрать его. Мои друзья сидели по углам и вопросительно переглядывались, не понимая, что происходит. Но когда двое зашли в камеру и стали поднимать Вадима под руки, отпихивая меня от него, ни Верманд, ни Лёша не стали больше ждать. Они вскочили на ноги и кинулись на стражников. И тогда лучник выпустил стрелу. Она полетела прямо в Алексея.

– Нет! – вскрикнула я и протянула руку. Мне было понятно – она слишком быстрая и находится далеко, но я мысленно потянулась к ней, чтобы столкнуть с траектории, направленной на Пешехонова. Для меня все это было, как в замедленной съемке. И вдруг из моей ладони вырвался столп холодного голубого света и ударил прямо по стреле. Она отлетела в сторону, и все замерли. Я остолбенела. Это было первое яркое проявление моей силы. Пока мы замешкались, удивленные случившимся, лучник натянул еще одну стрелу и наставил в нашу сторону. Стражи, недолго думая, схватили Вадима за руки и быстро вытащили из темницы, поскорее притворив за собой дверь.

– Вадим, Вадим, Вадим, – повторяла я, протягивая к нему руки через решетку. Он практически висел на руках своих тюремщиков. – Прошу вас, дайте мне вылечить его! Дайте сперва вылечить!

Но они уже не слушали, поспешно удаляясь наверх. Я упала на колени, содрогаясь от рыданий.

– Эмилия, милая, мне так жаль, – Катрина подошла ко мне и обняла. Но я не могла остановиться. Кажется, теперь я поняла, как нужно пользоваться силой. Если бы мне дали еще хоть немного времени, все получилось бы. Но теперь… неизвестно, что с ним там сделают.

Томми тоже присел рядом со мной, утешая. Я прислонилась к его плечу и горько плакала, а он неловко обнял меня и уговаривал, поглаживая по спине:

– Успокойся. Еще не все потеряно. Может, его вернут также быстро, как и тебя, и тогда еще будет время вылечить его.

Алексей и Верманд тоже подошли ближе.

– Эмилия, ты спасла меня от шальной стрелы, – не мог поверить Пешехонов. -Твоя сила действительно работает! Ты научилась пользоваться ею?

– Что толку? Если Вадим теперь у них? Они сказали, что будут пытать его, если он не скажет, кто принц. А ведь он никогда не признается.

– Смерть одного бойца еще не значит, что битва проиграна, – высказался Верманд, но увидел мой уничтожающий взгляд и замолчал.

Мы услышали тихие шаги на лестнице. Надеясь, что это кто-то из охраны, я подскочила к двери, готовая снова умолять о возвращении Вадима. Но в комнату вошел не страж, и не кто-то из Совета. Это была Илза, она крадучись спустилась и, оглянувшись назад, все же осмелилась подойти к стропилам. Верманд даже опешил, когда ее увидел.

– Как, после всего, что сделала, ты смогла прийти сюда?! – возмутился он. – Я верил тебе, а ты предала нас!

– Я не специально, – заплакала Илза, – они обещали не причинять никому вреда! Мне так хотелось в другой мир, а ты был так против! Я не знала, что мне делать!

– Можно было делать что угодно, но не предавать своих друзей! Уходи отсюда, глупая женщина! Не хочу тебя больше видеть! – отчеканил Верманд, повернувшись к девушке спиной. Мы тоже не особенно желали с ней разговаривать. Но она, припав к решетке, взмолилась:

– Пожалуйста, не сердитесь! Все это нам даже на руку! Баладилен и Рокстен живы! Они собираются поднять восстание! Люди, как только услышали, что ты и истинный принц томитесь в темнице у Совета Пятерых, сразу же решились на ответный шаг!

Верманда заинтересовали ее слова. Он снова повернулся к Илзе лицом и протянул к ней руки сквозь прутья клетки.

– Можно ли верить тебе? Или это очередная подстава от Совета? Как тебе удалось пробраться к нам?

– Кое-кто из охраны уже на нашей стороне, – ответила Илза, радуясь, что возлюбленный верит ей.– Я заслужу твое прощение! Сейчас я должна идти, но скоро вернусь! Вам недолго осталось сидеть тут!

– Илза, – решилась попросить я, – передай тем, кто на нашей стороне, что Видящая зовет Третьего из Пятерых. Пусть они доложат ему. Он придет, я знаю.

– Я постараюсь сделать все, что от меня зависит! – пообещала Илза и убежала.

Но ни Третий, ни Вадим в этот день так и не появились. Два раза нам приносили еду. И каждый раз это были не кто-то из охраны Пятерых, а простые люди. Совет понял, что моя сила проснулась, и я начинаю понимать, как ей пользоваться, и поэтому подсылали тех, кого я точно не смогу обидеть.

Друзья пытались заставить меня поесть, но кусок не лез в горло. Пока они перебирали вслух, что делать и как накормить меня, я тихо сидела в стороне, положив голову на колени, и все представляла и представляла себе, как использую силу. И теперь уже никто не решался подойти, потому что вокруг меня вновь возник голубой ореол, сиявший так, что было больно смотреть.

Эпизод двадцать пятый Еще одна потеря

Долина Инферин, август 2015 года

Весь день прошел как бреду, в постоянном ожидании того, что приведут Вадима или принесут мне дурную весть. Ближе к ночи мои друзья забылись сном, а я, устав вызывать свою силу, улеглась на пол и уставилась на неровный потолок, считая трещинки. И мне тоже хотелось уснуть, но тяжелые мысли копошились в голове, и я никак не могла избавиться от них. Когда я, наконец, стала чувствовать, что проваливаюсь в сон, вниз спустился Третий из Пятерых. Значит, ему все-таки передали мое сообщение. Я увидела его, вскочила на ноги и подошла поближе. Он посмотрел на меня с опаской, а потом, понимая, что я не причиню ему вреда, сказал:

– Я не смог ничего сделать…

– Он мертв? – охнула я, и сердце заколотилось от страха.

– Нет, что вы! – заверил Третий и дотронулся до моей руки, пытаясь успокоить. – Он жив! Сидит в отдельной комнате. За ним ухаживают мои люди. Но он не хочет рассказывать нам, кто принц, и это погубит его.

– Отведите меня к нему, я применю силу, вылечу его, и дальше решим, что делать с этим.

– Видящая, я не враг себе, – честно признался Третий. – Я ничего не делаю просто так. И если вы подумали по-другому, то ошиблись. Скажите мне, кого вы считаете принцем, и я помогу вам. Это честная сделка, вам не кажется?

– Но я не могу, – сказала я, закусив губу. Мои друзья стали просыпаться. Никто, кроме Алексея, не встал, чтобы подойти. Он положил руку мне на плечо и сказал:

– Эмилия, мы не можем так рисковать его жизнью. Я скажу им, кто принц.

– Лёша, пожалуйста, не нужно!

– Я знаю, что мы оба дороги тебе, но у меня еще есть шанс выжить, а у него он бесконечно мал. Я не могу иначе. – Лёша посмотрел на Третьего и сказал: – Я принц. И я готов предстать перед Советом. Но пообещайте, что вернете нашего друга. Иначе я буду все отрицать, и вы ничего не сможете добиться от меня.

Третий из Пятерых внимательно посмотрел на Алексея, оценил его и, кажется, согласился с тем, что такой человек может быть истинным потомком короля. Он кивнул Пешехонову, еще раз бросил на меня взгляд и, так ни слова и не сказав, ушел. А нам снова осталось только ждать и надеяться, что он исполнит свои обещания.

Остаток ночи провели без сна. Утром в темницу спустились стражники. На носилках они несли Вадима. Тот был без сознания. Я заметила порезы на его руках и ужаснулась.

– Что с ним делали?! – спросила я. – Думала, он в целости и сохранности! Почему на нем порезы?

Неизменные лучники, на этот раз в количестве пяти человек, спустились вниз за носилками. Они встали в ряд. Можно было и не надеяться отразить атаку сразу пяти стрел. Мы без лишних слов сели вдоль стен. Вадима внесли внутрь и оставили на носилках.

– Ты, – сказал один из стражников, указывая на Пешехонова, – идешь с нами. И без глупостей!

Леша безропотно последовал за ними. Перед уходом тот же стражник добавил, кивая головой на Вадима:

– Ему пускали кровь в надежде на то, что это поможет. Но, как видите, это ничего не изменило. Возможно, пора смириться и проститься с ним.

Я кинулась к Лёше и обняла его. Меня никто не остановил.

– Держись! – сказала я ему, когда он обнял меня в ответ и поцеловал в щеку.

– Я постараюсь.

И они ушли. Я подошла к Вадиму и прислонилась губами к его лбу. Тут же активировалась моя сила. Я закрыла глаза и словно увидела внутренним взглядом поврежденные недугом части его организма. Для меня эта болезнь олицетворялась в виде черной дымки, которая накрыла его легкие и дыхательные пути. Вообразив это, мне стало удобнее с нею бороться. Всем сердцем желая победить, я мысленно попыталась разогнать черноту с помощью своей силы. И в этот миг, наконец, энергия отделилась от моих пальцев и вошла в его грудь. Я даже перестала дышать, сосредоточившись на этом. Почувствовала, как холодеет его кровь и снижается температура. И тут мне показалось, что черная дымка приобретает злобные оскалившиеся черты. Это существо вцепилось острыми когтями в Надежнецкого и не желало отступать. Ему становилось все хуже.

– Не сдавайся, – шептала я Вадиму. – Пожалуйста, прошу тебя!

И тут в ужасе осознала, что болезнь, вопреки моим стараниям, распространяется по всему организму. Мелькнула мысль, если я попытаюсь заморозить Надежнецкого до минимально возможной температуры, то мой враг будет повержен. И я выпустила вихрь холода в его сторону. Жениха затрясло. Губы посинели, а изо рта начал вырываться пар.

– Что ты делаешь! – подскочил ко мне Томас, не побоявшись притронуться. – Прекрати! У него не выдержит сердце!

Комната начала приобретать черты, и я стала видеть друзей, которые в ужасе смотрели на меня. Я поняла – он прав. Я убиваю Вадима. Его истощенный болезнью организм не вынесет такого лечения. Если бы я сделала это раньше, у нас был бы шанс. А теперь уже слишком поздно.

Я опустила голову. Моя рука лежала на его груди, и я чувствовала, как жар постепенно возвращается. Легла рядом с ним у носилок, все еще надеясь на чудо.

Верманд, Катрина и Томми не знали, что делать. Они тоже присели недалеко от нас и сочувственно поглядывали в нашу сторону. Спустя несколько бессонных часов, проведенных в напряженном молчании, Вадим толкнул меня и прошептал:

– Эмилия, я почти ничего не вижу.

– Что это? – ужаснулась я, увидев, как белки его глаз покрылись кровавой сеткой.

Томас сразу же подбежал к нему, оттолкнул меня в сторону и принялся осматривать Надежнецкого.

– Это плохо, очень плохо! – повторял он, схватившись за голову. – У него гипоксия. Кислород не поступает в мозг, и сосуды в голове лопаются, вызывая кровотечение. Потеря зрения – это первый ужасный симптом.

– О Боже! – испугалась Катрин. – Что же нам делать? Позвать на помощь?

Верманд тут же прильнул к клетке и закричал:

– Откройте! Кто-нибудь! Нашему больному становится хуже! Умоляю вас! Вызовите лекаря!

Вадим вдруг затих, и я испуганно затормошила его, прислушиваясь к дыханию и ожидая самого худшего. Но Вадик удивил – он открыл глаза и позвал меня.

– Эмилия, – судорожный вздох, попытка не сорваться на кашель, – ты здесь…

– Где же я еще могу быть? – грустно улыбнулась я, зная, что ничем не могу ему помочь.

– Наверное, сейчас уже не к месту это говорить…– еле слышно, почти одними губами, проговорил Вадик. – Но я рад, что мы были вместе.

Я схватила его ладонь. От него так и пыхало жаром.

– Вадим, прости меня, – я не хотела его утомлять, но мне было крайне важно сказать, – из-за меня ты попал сюда, из-за меня ты… – слезы неудержимо покатились из глаз.

– Я не должна была…

Он приоткрыл глаза, пытаясь сосредоточить на мне свой взгляд. Лицо его резко побледнело, нос и подбородок заострились. Слова давались ему тяжело, но он заставил себя произнести:

– Я ни в чем тебя не виню. Мне лишь жаль, что нам было отведено так мало времени. Мы были чертовски хорошей парой.

Верманд яростно стучал по железным прутьям и звал охрану, но никто не отзывался. Томас, тоже весь в слезах, присел рядом с Вадимом. Он осмотрел его, приоткрыл ему веки, снова проверил воспаленные гланды, ощупал шейные лимфоузлы, и тут взгляд его упал на одно из ушей. Глаза Томаса широко раскрылись, и он охнул, указывая мне на что-то. Я проследила за его взглядом и зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Из уха Вадима тоненьким ручейком капала на пол алая кровь.

– Верманд! – позвал Томми, прерывая стенания того у прутьев. – Верманд, скажи мне честно… у вас есть врачи, которые могут вскрыть череп и зашить пару сосудов?

– Что? – не понял Верманд. – Зашить сосуды в голове? Ты повредился рассудком? Это же невозможно!

Томас прикрыл глаза и взял меня за руку.

– Эмилия, мне очень, очень жаль. Теперь мы уже ни чем не поможем ему. Будь мы дома, была бы надежда, но здесь… прости… но у него нет шансов.

Я громко зарыдала вслух, понимая, что Вадим обречен. Невыносимое горе – снова потерять близкого человека. Как это было несправедливо! Не Вадим! Только не Вадим!

Тот снова, едва приоткрыв красные глаза, протянул руку и нежно убрал прядь моих волос за ухо.

– Эй, – прошептал он. – Не плачь. Мне уже становится лучше. Боль отступила.

Он осекся на полуслове, тяжело вздохнул и затих. Его рука опустилась и замерла. И я поняла, Вадима Надежнецкого, моего жениха, начальника и хорошего человека, больше нет. Передо мной лежала лишь его оболочка. Костюм для души, которая покинула его и теперь летает где-то в облаках. И я больше никогда не услышу его смех, не согреюсь его прикосновением и не очнусь в его объятьях.

– Вадим, Вадим, – звала я его в исступлении, но он лежал с закрытыми глазами и молчал.

Я плохо помню, что было дальше. Томми и Катрина пытались успокоить меня. Они обнимали меня и старались увести в другой угол, но я продолжала плакать, прильнув к груди Вадима. Не знаю, сколько прошло времени, но калитка в нашей тюрьме открылась, и в нее втолкнули вполне невредимого Алексея. Он сразу понял, что случилось, и, поспешил ко мне. Только ему удалось отвести меня в сторону. И только с ним мне стало немного легче.

Видимо, услышав от охраны, что один из узников умер, в темницу спустился Третий из Пятерых. Как только он подошел к клетке, Верманд бросился к нему.

– Изверги! Смотрите, что вы наделали!

– Это не наша вина, – вдруг испугался Третий. – Мы не знали, что все так серьезно! Я пытался помочь! Почему Видящая не излечила своего друга?

– Ему уже нельзя было помочь, – всхлипнула я и подошла к железным прутьям.

– Прошу вас, во имя всего хорошего, что есть в Долине, дайте мне похоронить моего друга.

– Вы не понимаете, – опустил голову Третий, – я не обладаю такой властью, как вам могло бы показаться.

– Ты врешь! – отозвался Верманд, оттесняя меня в сторону. – Все ты можешь! Имей совесть и хоть раз сделай что-нибудь хорошее! Помоги ей!

Третий внимательно выслушал Верманда, глянул на меня, а потом опустил голову и сказал:

– Сделаю все, что в моих силах. Ждите ночи.

Я сидела у тела Вадима, и мне то и дело казалось, что он движется. Сначала разбудила всех, потому что решила, что он дышит. Потом потому, что он точно дернул рукой или ногой. В конце концов, Пешехонов рассердился на меня и отправил в другой угол. Сам он сел подле меня, одергивая каждый раз, когда я смотрела в сторону Вадика.

Время тянулось. Третий не приходил. Краем уха я слышала, как Алексей рассказывал остальным о том, что с ним происходило, когда его вызвал Совет. Почти сразу он согласился на их условия, желая потянуть время. Он хотел дать мне возможность вылечить Вадима и дождаться прихода друзей Верманда с подкреплением.

Мне начало казаться, что все это какой-то страшный сон. Стоит только заставить себя проснуться, и я снова окажусь дома в объятиях своего жениха, снова будет жив Рома, и никакой Кении, никаких восстаний, никаких неизвестных миру Долин.

Я снова взглянула в сторону Вадика, и мне показалось, что грудь его вздымается, а глаза открыты. Я встрепенулась и заплакала. Лёша, который успел задремать, проснулся от моего толчка, и, понимая, что происходит, взял за руку.

– Лёш, а вдруг он еще живой? – с надеждой в голосе спросила я, выводя его из дрёмы.

– Эмилия, мне жаль, но от него скоро уже дух пойдет, а ты все надеешься, – жестко ответил Верманд из другого конца комнаты, – если Третий не исполнит своего обещания, то через пару часов здесь станет невыносимо.

– Боюсь, что он прав, – согласился с ним Пешехонов.

– Конечно, ведь тебе все равно. Ты, наверное, еще и рад, что все так получилось. Теперь не нужно ни с кем и ничем мериться, – разозлилась я на него.

– Пытаешься свою злость на себя перенести на меня? – справедливо обиделся Алексей. – Мы не всегда с ним сходились во мнениях… и да, были влюблены в одну женщину, но разве хоть раз я дал повод думать обо мне так?

Я поняла, что веду себя глупо, шепча "прости", положила голову на колени и беззвучно заплакала. Катрина села по другую сторону от меня и обняла.

– Уж кто-кто, а я понимаю тебя, – участливо сказала она. – Никто не вернет нам наших потерь, но мы должны держаться. Я с тобой.

Но от ее слов легче не становилось. Я осознавала, что зря потянула Вадима сюда за собой, и теперь виновата в его смерти.

Наконец, на лестнице послышались шаги. В темницу вошло несколько воинов. Двое встали с луками. Четверо вошли в темницу. Они, ни слова не говоря, переложили Вадима на большое грубое покрывало, его грудь и ноги прикрыли несколькими цветами с крупными белыми головками, похожими на бутоны лилий. Видимо, это была часть ритуала захоронения у инферинцев. Двое стражников взялись за покрывало – один у изголовья, другой в ногах – и вынесли Вадика за дверь. Я встала со своего места, предполагая, что меня они возьмут с собой, но один из лучников громко сказал:

– Оставайтесь на своих местах.

– Но как же! – вскрикнула я. – Думала, мне позволят попрощаться с ним!

Катрина, Томас и Алексей тоже вскочили и подошли к прутьям.

– Это не по-людски! – увещевала воинов подруга. – Так нельзя! Дайте ей пойти с вами!

– Неужели вы так боитесь ее силы, что готовы оставить ее без прощания с женихом? – из своего угла заметил Верманд.

Лёша и Томми молчали, бросая в сторону воинов ненавистные взгляды.

– Когда наступит время, Третий спустится за вами. Ждите, – сказал тот же лучник, и воины ушли.

Еще несколько часов бесполезного хождения по комнате из угла в угол. Я прислушивалась к каждому шороху, к каждому скрипу, и, в конце концов, даже Томми не выдержал, попросив меня сесть и не нагнетать обстановку.

Третий все-таки пришел. Он был один. Обращаясь исключительно к Верманду, он попросил не делать глупостей, открыл калитку и поманил меня пальцем. Я не заставила себя долго ждать и выскользнула к нему. Он тут же закрыл за мной дверь, и мы двинулись вперед. Третий из Пятерых шел, то и дело останавливаясь и проверяя, можно ли идти вперед. Только сейчас я поняла, чего стоило ему вывести меня из темницы. Он поступился своим званием и положением. В отличие от остальных членов Совета, он либо действительно был благородным, либо пытался снискать к себе снисхождение на случай, если король придет к власти. И, как бы там ни было, он явно был умен и рассудителен.

– Как долго вы планируете держать нас в этой темнице? – спросила я, когда мы вышли за стены Большого Дома.

– Не я держу вас там, – ответил Третий шепотом, озираясь по сторонам. – И не только мне решать, когда вас выпустить. Одно знаю точно, Верманд выйдет только, чтобы быть преданным всенародной казни.

Я охнула и посмотрела на Третьего, пытаясь понять по его лицу, правду он говорит или нет.

– Но почему?! Он хороший человек! Он просто старается изменить ваш режим! Народ страдает! Им нужен защитник.

Третий остановился и бросил на меня взгляд, смысл которого я никак не могла прочитать. Он доверительно положил руку мне на плечо и сказал:

– Я знаю, вы считаете его другом, но он не тот человек, которому стоит доверять. Его меньше всего интересует простой народ, уж поверьте мне.

– Он в отличие от Совета принял нас с распростертыми объятиями. Кормил, одел и старался помочь… Вадиму.

– Только лишь потому, что ему это было выгодно, – бросил мне Третий, сделал шаг в сторону и пропал. Я испугалась, но тут из-за листвы, которая густо росла на стеблях, извивающихся вверх по стене, протянулась рука, схватила меня и потянула за собой. Приглядевшись, я поняла, что за лианами находится арка. Легко пройдя через прохладные влажные стебли, оказалась на кладбище Большого Дома.

Я была поражена, увидев это ухоженное место, усыпанное бутонами цветов. Среди деревьев с увесистыми кронами расположились могилки, разделенные между собой выложенными камнем тропами. Во главе каждого погребения стояли высокие четырехугольные стелы. На каждой было написано имя умершего. Кладбище не было таким большим и разросшимся, каким его описывал Верманд. Третий проводил меня к свежей могиле.

– Вы кажетесь удивленной, – заметил он. – Наверняка, вам рассказали, что кладбище велико, неухожено и полно безымянных могил. Как видите, это не так. И могилу вашего друга мы не оставим безымянной, если вы пожелаете. За ней будут ухаживать. Можете не сомневаться.

– Верю вам, – неожиданно для себя я поняла, что и правда доверяю Третьему. Присев на корточки возле могилы, начала перебирать руками цветы, которые аккуратно и с уважением разложили здесь.

Светало. Первые лучи солнца падали на капельки росы на бутонах и отражались в них. Я закрыла глаза руками и прошептала:

– Прости меня, Вадим. То, что случилось с тобой, моя вина. Прости. Умоляю тебя, прости, – слезы текли из глаз, и я практически захлебывалась ими. Вдруг навалилась глубокая усталость от всего, что произошло в последнее время. Меня сковали тяжесть и невыносимая боль в груди. Хотелось просто уснуть и никогда больше не просыпаться. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать этой боли.

Третий положил мне руку на плечо и поторопил:

– К сожалению, мы должны вернуться в темницу до полного рассвета. Мне очень жаль вашего друга. Но поверьте, смерть причиняет боль только живым.

Он помог подняться и почти с отеческой заботой посмотрел мне в глаза. Наверное, они снова пылали голубым, потому что Третий даже отшатнулся. Но потом взял себя в руки и продолжил, показывая обратный путь:

– Вы должны рассказать Совету все, что знаете. Если вы уговорите ваших друзей сделать это, я в свою очередь постараюсь уговорить Пятерых дать возможность принцу доказать свою принадлежность к королевской семье.

– Хорошо, – устало ответила я.

– Хорошо? – он был удивлен столь быстрому согласию.

– Да, согласна. Поверьте, я устала и хочу домой. Как только Обелиск выберет Алексея истинным королем, мы с остальными друзьями покинем Долину Инферин и больше никогда не помешаем вам.

В этот момент со стороны Большого Дома раздался громкий клич. Третий встрепенулся, схватил меня за руку и прошептал:

– Что-то случилось! Так созывают охрану. Скорее бежим в темницу. Если они заподозрили, что тебя нет, нам обоим несдобровать.

Эпизод двадцать шестой Восстание

Долина Инферин, август 2015 года

Мы помчались в Дом и, отдышавшись, поспешили вниз по коридору. Сквозь то и дело мелькавшие столбы, поддерживающие горизонтальные перегородки здания, я видела бегущих куда-то воинов Большого Дома. Все они были вооружены.

– Дело не во мне! – вдруг поняла я. – Это восстание! Люди поднялись против вашего режима! Они осмелели! Это было огромной ошибкой – заточить принца и Верманда в темнице! Народ верил ему и теперь готов драться за него!

Третий прислонился к стене, тяжело дыша и держась за грудь. Закрыл глаза и мысленно перебирал в голове, что делать дальше. Ведь если я права, то он в беде. Он открыл глаза и неожиданно для меня вытащил из складок своего плаща короткий широкий нож и приставил к моему горлу.

– Ты защитишь меня! – в его глазах читался испуг. Я еле заметно кивнула в знак согласия. Он быстрым резким движением развернул меня к себе спиной, все время придерживая кинжал у моего горла.

– Вниз, в темницу. Если все обойдется, исполню свои обещания, а ты исполнишь свои.

Я чувствовала, что для него уже ничего не обойдется. Если Илза была права, то народ и воины, которые перешли на его сторону, запросто завладеют Большим Домом. А значит, мы будем спасены. Вдали послышались громкие крики, треск и звон стали.

– Вы помогли мне похоронить Вадима, были на моей стороне, – твердила я, чувствуя острие ножа, впивавшееся мне в шею. – Я не оставлю вас. Я помню хорошее. Уберите нож, пока не сделали глупость.

– Не могу, прости, – сказал Третий и подтолкнул меня к лестнице, ведущей в подвал, и тут мы услышали голоса. Первой из прохода вышла вооруженная широкой саблей Илза, за ней следовали Верманд, Алексей, Томас и Катрина. Замыкали шествие шестеро воинов из бывшей охраны Пятерых, держа в руках мечи. Они увидели приставленный к моему горлу нож и остановились. Во взглядах друзей читался страх за мою жизнь. Верманд выхватил у Илзы кинжал и пошел на Третьего.

– Отпусти ее, – прошипел он.

– Только если вы опустите оружие и спуститесь обратно в темницу, – дрогнувшим голосом заговорил Третий.

Верманд даже не подумал послушать его. Он медленно, но верно приближался к нам.

– Стой, – попыталась я его остановить, – Третий из Совета Пятерых под моей защитой! Никто не смеет приближаться к нему!

Я почувствовала, как Третий слегка ослабил хватку и отклонил острие от моей шеи в сторону. Ровно в этот момент Верманд изловчился и одной рукой дернул меня на себя, а другой всадил кинжал опешившему Третьему прямо в шею. Из раны хлестнула кровь. Он схватился за горло рукой и смотрел на меня ошеломленным взглядом.

– Нет! – закричала я. – Верманд! Зачем?! Я же сказала, он под моей защитой! Он был за принца! И за нас!

– Он держал нож у твоей шеи, – попытался оправдать жестокость Верманда Алексей, – это мало было похоже на то, что он за нас.

Я бросила на него презрительный взгляд и кинулась к Третьему. Он, запоздало охнув, осаживался вниз и, наконец, упал.

– Простите, простите, – плакала я, пытаясь зажать рукой рану, из которой фонтаном била кровь, – я не хотела! Не думала, что так получится. Простите меня.

– Он все равно тебя уже не слышит, – сказал Верманд и грубым движением поднял меня на ноги. Потом обратился к охране и своей подруге: – Найдите комнату поспокойнее и стерегите там наших гостей, пока не вернусь. Я помогу Баладилену и Рокстену уничтожить оставшихся советников.

– Нужно ли применять такие жестокие меры? – спросил Пешехонов, но Верманда было не остановить. Глаза его пылали огнем, волосы растрепались, а каждая мышца напряжена – что бы ни случилось, он был готов сражаться до последнего.

– Этой мой шанс наконец-то поквитаться за отца!

Алексей, глядя на него, выхватил меч у одного из наших воинов.

– Я с тобой.

– С ума сошел? – выкрикнула я. – Ты будущий король! Ты должен быть под охраной, а не в сердце битвы!

– По сути как раз король-то и должен вести битву и вдохновлять своих людей, – не согласился Томми. Я бросила на него острый взгляд. Он развел руками и тут же поправился:

– Но вовсе не имею в виду, что он должен идти!

Верманд нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу.

– С Илзой вы в безопасности. Но медлить больше нельзя. Алексей, ты можешь остаться, – кинул он и поспешил к выходу.

Пешехонов возмущенно фыркнул и умчался вслед за Вермандом по запутанным коридорам Большого Дома.

– Я пойду с ними! – воскликнул Том, но я вцепилась в его руку.

– Нет, Томми, пожалуйста, прошу тебя! Останься с нами! Я умру, если потеряю еще и тебя!

Томас сочувственно взглянул на меня, обернулся в ту сторону, куда умчались два верных мстителя и… остался.

– Хорошо, – вздохнул он.

– Спасибо, – прошептала я. Было понятно, что Томми стоило больших усилий не броситься вдогонку друзьям. Он был мужчиной, и в его жилах тоже кипела страсть к сражениям. Но я знала, что Томас Вест не воин. Он – ученый и созидатель. И мы не могли позволить себе бездумно отправить его на передовую.

– Наверх! – скомандовала Илза. – Медлить нельзя! Верманд сам разберется с Советом.

Я кинула последний взгляд на тело Третьего советника, и мы под громкие людские крики снаружи в несколько прыжков одолели лестницу, ведущую наверх. Но на площадке третьего этажа уже поджидало новое препятствие. Несколько арбалетчиков с заряженным оружием встретили нас здесь. За ними прятались двое из Совета. Насколько я могла помнить, это были Второй и Пятый. Они трусливо выглядывали из-за спин своих людей и довольно оскалились, увидев нас.

– Куда же вы так спешите? – подал голос Второй.

Я подняла руку, чтобы ударить по ним своей силой, но тут охранники Совета слаженно выпустили стрелы, наповал сразив троих наших людей.

– В случае угрозы стрелять на поражение! – истерично выкрикнул Пятый, ловко укрываясь за одним из стражников.

– Погаси свою силу, Видящая, и сдавайся, – добавил Второй.

– Что толку в этом? – резонно возразил Томас. – Почти все ваши люди перешли на нашу сторону, и Совету уже не победить.

На лестнице за нашими спинами послышались возбужденные мужские голоса, и мы испуганно отпрянули к стене, оказавшись между двумя огнями. Трое наших оставшихся в живых охранников подняли мечи. Но, на наше счастье, на этаж выскочили вооруженные Баладилен и Рокстен с дюжиной воинов.

У них тоже были арбалеты, и они, недолго думая, пустили их в ход. Секунда – и пятеро из противоборствующей стороны сражены вражескими стрелами. Стоны, крики. Все как в тумане. Кто свой? Кто чужой? Я потеряно озиралась вокруг, и единственным моим желанием было скрыться, спрятаться, забыть то, что я вижу. После короткой борьбы врукопашную с охранниками Совета наши взяли в плен Второго и Пятого. Остальных, кто был с ними, тоже пленили до разъяснения ситуации.

– Скройтесь где-нибудь, – пробасил Рокстен, когда его люди повели Второго и Пятого в темницу, – хорошо, что мы подоспели вовремя. Еще чуть-чуть, и вас распяли бы на стене, пришпилив стрелами для красоты!

– Не задавайся, – кинула ему довольная победой Илза и сказала нам: – Идите за мной.

В самом конце коридора мы заметили неприметную узкую дверь. Мы по очереди протиснулись в нее, и обнаружили большое темное неухоженное помещение. Оно, по всей видимости, служило складом для старых вещей. В стене напротив двери, почти под потолком, я увидела окно размером с тарелку. Оно скорее напоминало бойницу, чем отверстие для света и воздуха. Я вскарабкалась на стоящие тут же рядом большие ящики и выглянула наружу.

– И долго мы будем прятаться здесь? – спросил Том. – Это глупо отсиживаться, пока другие вершат судьбу Долины. Я так не могу.

Никто ему не ответил. Все считали, что так будет благоразумнее.

– Как вы так быстро захватили здание? – спросила Катрина у Илзы. – Разве стража Пятерых не должна была остановить ваших людей еще на подступах к Большому Дому?

– Бал и Рокстен зашли сюда под покровом ночи. Двери открыли стражники, которые давно уже на нашей стороне. Тех, что защищают Пятерых, осталось не так уж много. Исход этой битвы предрешён, – объяснила Илза.

– Не спеши с выводами, – не согласилась я, сравнивая ее слова с тем, что видела сама.

Взору моему представилась огромная выложенная серым булыжником мостовая. Ее почти полностью окольцовывал глубокий ров, наполненный водой. По его краю, от одного моста до другого, расположились невысокие постройки из камня, по-видимому, предназначенные для казарм и жилья прислуги.

Посреди площади в лучах восходящего солнца блистал Золотой Обелиск. Я как завороженная смотрела на висящее над ним оранжевое светило и эллипсовидные шары, по всей видимости, символизирующие разные земли или миры. Либо я не замечала подпорок, держащих эту конструкцию, либо они действительно просто висели в воздухе.

Именно здесь, у деревянного помоста возле Обелиска, завязалась основная битва. И, насколько я понимала, люди Верманда проигрывали. Их было слишком мало по сравнению с воинами Совета. На мостовой лежало около десятка людей. Неизвестно, были они ранены или уже мертвы. С замиранием сердца я вглядывалась в каждую фигуру, страшась узнать в одной из них Алексея. Но ни его, ни Верманда пока не было видно.

– Что там? – спросил Томми, но, не дожидаясь ответа, сам забрался на ящики рядом со мной и выглянул в окно. – Не знаю, что творится на первых этажах Большого Дома, но на площади мы точно сдаем позиции.

– Стой! Смотри!

Мы увидели, как из ворот с криками и боевым кличем выбегают Верманд и Пешехонов. За ними спешит группа людей во главе с Рокстеном и Баладиленом. Они присоединились к битве, с ожесточением нападая на стражу Совета. Я не могла оторвать взгляда от Алексея, который бросился в самую гущу событий, туда, где одетых в форму Совета бойцов было больше всего. Раскидывая попадающихся на своем пути противников, он поспешил на помощь к терпящим поражение товарищам. Постепенно они совместно оттеснили врагов на мост, орудуя мечом и иногда кулаками. Алексей умудрился ловко скинуть сразу троих в ров с водой. На радостях он не замечал, что со спины к нему приближаются сразу несколько неприятелей.

– Сзади! – как бешеная завопила я, не понимая, что он меня не слышит. – Обернись!

Катрина подскочила ко мне и что-то начала говорить, но я не слушала ее. До боли в пальцах вцепилась в каменное отверстие и снова и снова пыталась докричаться до Пешехонова. Я понимала, что вот-вот могу потерять еще одного, самого близкого мне человека.

На миг показалось, что Алексей услышал меня. Он повернул голову по направлению к Большому Дому, и тут краем глаза заметил блеск металла и обернулся, вскидывая меч. Он сходу пронзил одного стражника, развернулся и воткнул оружие в другого. Его ударили по спине, но он поднял ногу и с силой пнул противника, отправив того лежать на мостовой. Пешехонов вновь вскинул меч и продолжил бой. К нему тут же подбежал Рокстен, увидев, что на одного принца проходится слишком много врагов. Они дрались спина к спине, положив несколько стражников. Вскоре к ним подоспел и Верманд.

Один из раненых с усилием поднялся на ноги, подхватил оружие и направил его в сторону Алексея. Тот был слишком занят сражением. Верманд тоже обнаружил опасность. Он смотрел на угрозу в упор, но не спешил предупредить своего принца. Народный вождь просто стоял и наблюдал, как на него надвигается тень смерти. И лишь в самый последний момент Алексей успел оглянуться и отразить удар. Завязалась нешуточная драка. Нападающий попытался проткнуть неприятеля мечом, накинулся на него, стараясь сбить с ног, и вместе с ним полетел с моста в реку. Их тут же поглотил бурный поток. Проводив их взглядом, Верманд, как ни в чем не бывало, вернулся к битве.

Я стояла у бойницы, ни жива, ни мертва. Казалось, тело онемело и больше не слушалось меня. Случилось то, чего я так боялась. Случилось самое страшное. Том тоже потрясенно смотрел на меня. Илза встала рядом с нами и, бесцеремонно подвинув меня локтем, уставилась на буйство, происходившее внизу. К месту сражения со всевозможным садовым инвентарем приближались люди. Это были огромные разъяренные толпы. Те, кто успел пробраться на площадь, тут же вступали в бой с воинами в форменной одежде стражников. Те же, кто не мог пробиться через мосты, так как они были узки и вмещали ограниченное количество людей, вставали напротив рва и с помощью самодельной пращи кидали на площадь огромные тяжелые камни и стреляли из луков.

Я видела, как стражники, которые поняли, что им не справиться с таким количеством даже плохо вооруженных людей, снимали с себя одежду воинов охраны и сдавались. А некоторые из них, уже в процессе, присоединялись к восстанию и пленили своих же боевых товарищей, увещевая их сдаться.

– Сказала же, – торжественно произнесла Илза, поворачиваясь к воинам, которые все это время следили за входом. – Победа за нами!

– Какая победа? – истерично выкрикнула я. – Принц в реке!

– Что?! – Илза испуганно прильнула к окну, тщательно вглядываясь в темную воду рва. – Мы должны попытаться помочь ему! Если он хорошо плавает, у него есть шанс. Скорее к реке!

Воины бросились за дверь, Илза последовала за ними, но выйти не успела.

– Вряд ли у вас что-то выйдет, – ехидно заметил выходящий из укрытия Главный советник. Видимо, все это время он прятался за предметами в темном углу комнаты. Но у меня не было времени отвлекаться на новую проблему. Игнорируя его, я спрыгнула с ящиков и бросилась к двери, спеша на помощь Алексею. Главный, несмотря на свою тучность, подскочил ко мне, схватил за запястье, притянул к себе и одновременно дернул рычаг в стене. Послышался неприятный скрежет, в полу образовался проем, и мы вместе с советником провалились вниз.

– Ловушка! – услышала я сверху голос Илзы.

Приземлилась я удачно, чего не сказать о советнике, который обо что-то ударился и теперь злобно ругался. Как только проем в потолке намертво закрылся, темная комната без единого окна осветилась загоревшимися факелами. Я заметила на стенах железные цепи, оковы и пилы разных размеров. На деревянных полках лежали молоты, щипцы, клейма и длинные гвозди. В углу у стены стояла небольшая печь. На противоположной стороне находились дыба, пыточные кресла и широкий стол с кожаными ремнями. Такие вещи я видела раньше только в жестоких фильмах про войну.

– Эта пыточная, – подтвердил мои догадки Главный, уставившись на меня своими поросячьими глазками. – Не хочу угрожать, но ты должна помочь мне. Покажи путь в ваш мир. Если откажешься, я готов применить силу. Мне уже нечего терять. Лохматый бунтарь загнал Совет в угол.

Но мне были не страшны его запугивания. Все, о чем я могла думать сейчас, это об Алексее. Поэтому взгляд мой метался по комнате в поисках выхода. Тем временем Главный порылся в кармане плаща и достал миниатюрный арбалет.

– Знаешь, что это? – спросил он. – Это самый быстрый и точный стреломет во всей Долине. Пустишь свои чары в ход, и стрела попадет тебе прямо в сердце.

– Что, если я окажусь быстрее? – спросила я, вскидывая руки.

– Вот и проверим, – сказал он, одышливо пыхтя.

Мы стояли друг напротив друга, оба не решаясь отступить или напасть. И тут за спиной Главного открылась дверь, которую было незаметно в темноте, и в нее ввалился мокрый Пешехонов. Вода текла с него ручьем, оставляя влажные следы. От облегчения у меня даже выступили слезы. Советник, затравленно дернувшись, грузно подскочил ко мне и вцепился в руку.

– Скажи мне, где проход в Большой мир! – зашипел он. – Отведи меня туда!

Но я его не слышала. Во все глаза смотрела на Алексея.

– Делай, как говорю! – взревел Главный и трясущейся рукой навел арбалет на Пешехонова. – Веди меня к проходу в ваш мир или я убью его!

Алексей бесстрашно бросился на советника, с одного удара отправляя того в нокаут. Главный пошатнулся и грузно рухнул на пыточное кресло. Он верещал и беспомощно дергал толстыми ручками и ножками, не в силах подняться с острых гвоздей.

Алексей радостно обнимал меня.

– Ты жив, – плотно прижималась я к нему, несмотря на сырую одежду, – ты жив.

Он наклонился и поцеловал меня.

Пробежавшись взглядом по стенам, мы обнаружили еще одну дверь и поспешно вышли в нее. Мы оказались на лестничной площадке между этажами. И тут услышали громкий голос Верманда, раздавшийся с улицы.

– Большой Дом взят! – кричал он, и его тут же подхватила сотня других голосов. – Да здравствует Долина!

Послышался топот ног, и мы увидели спускающихся друзей. Они бросились к нам, радуясь, что мы невредимы.

– Где Главный? – коротко спросила Илза.

– Прохлаждается на дыбе, – пошутил Алексей.

– Мы нашли комнату пыток, – пояснила я.

– Позже отправлю туда воинов, – кивнула Илза.

– Верманд зашел обратно в Дом, – оповестила нас Катрина, стоявшая рядом с ней, – самое время встретить победителя! Скоро на площади соберется вся Долина!

– Осторожнее с Верм… – начала я и осеклась, встретившись взглядом с Томми. Он незаметно указал головой на Илзу.

– Скорее вниз, – скомандовала та, и мы отправились к тронному залу.

В Доме были слышны отголоски битвы. Кое-где воины Совета все еще пытались отстаивать его честь, но в целом здание стояло полупустым. Все стремились на площадь, чтобы поздравить друг друга. Мы, воодушевленные победой, словно пролетели несколько этажей и вошли в тронный зал. Илза первая выскочила на открытое пространство. Тут раздался звук затвора выстрелившего арбалета. Девушка дернулась и упала на спину. Снова тренькнула тетива, и вторая стрела полетела в Тома, задевая его плечо.

– Нет! – вскрикнула я, намереваясь броситься к ним, но меня остановил голос Верманда:

– Стоять! Всем спрятаться за колонны!

Высунувшись из своего угла, я переглянулась с Томом, который кивнул мне для успокоения. Он зажимал рану, но, кажется, в остальном был невредим, в отличие от Илзы. Я перевела взгляд и увидела, как народный вождь с искаженным от злости лицом с размаху ударяет стоявшего в тени стрельца кулаком под дых. Тот, не успевая заправить в арбалет новую стрелу, падает на пол. Верманд, недолго думая, хватает валяющийся на полу меч и, показав недюжую силу, полностью отсекает тому голову. Я вскрикнула.

– Велел же прятаться,– раздраженно крикнул он мне, а сам опустился на колени перед Илзой. Он погладил ее по щекам, удрученно опустил голову и закрыл ей глаза.

То, что он сделал потом, удивило меня. Это выглядело своего рода обрядом или ритуалом. Он выдернул из сердца девушки стрелу и над ее грудью кистями рук изобразил жест, который обычно используют, чтобы собрать воду в ладони. Он словно чашей собирал ее душу, которая, по его мнению, должна была просочиться из раны девушки. Потом Верманд поднял руки над головой и сдул несуществующую субстанцию по направлению к небесам.

– Теперь ты родишься в большом мире, как и хотела, – сказал он и встал, не выказывая больше ни грамма скорби. Мы вышли из своих укрытий, желая поддержать его, но он отмахнулся, предпочитая не поднимать больше этот вопрос.

– Пусть с тяжелыми потерями, но мы победили, – сказал он угрюмо, и взгляд его упал на трон, стоявший в центре зала на возвышении. Это деревянное кресло было обшито алой парчой. Оно скорее напоминало мне бутафорию из театра, чем настоящий трон. Ничего необычного, никаких лишних атрибутов. Но для Верманда, похоже, оно значило многое. Он трепетно, почти с нежностью, провел рукой по спинке, потом по подлокотникам и как ребенок зажмурился от счастья, будто ему только что преподнесли великий подарок.

Потом он взглянул на меня и доложил:

– Оставшиеся в живых советники сидят в темнице. Всех погибших похороним с почестями, будь то мои приближенные или их.

Я кивнула ему в знак согласия и поддержки его решения.

– Ты ранен, – заметила я и указала на его ногу. Он лишь отмахнулся.

– Это пустяки, на которые не стоит обращать внимания.

– Я так испугалась, когда Алексея утянули в реку.

– В реку? – так достоверно изобразил он изумление, что я просто поверить не могла, как можно так открыто врать в лицо.

– Да, и ему никто даже не успел помочь.

– Течение ослабевает на излучине. Я избавился от парня, который напал на меня, и вылез у одного из тайных входов в Дом, – Пешехонов подошел ко мне и обнял. – Такая темная дверь, издалека и не заметишь. Я зашел внутрь, и поднялся по лестнице, надеясь попасть в здание. Но даже не думал, что увижу пыточную и тебя в компании милого толстячка-советничка.

Я все еще смотрела на Верманда, и его смущал мой взгляд. Казалось, он понял, что я видела и другое, чем он не смог бы похвастаться, но не желал обсуждать это.

Из дальних залов послышались веселые, но нестройные победные песни людей из команды Верманда. За дверьми в Главный Дом и вовсе нарастала буря. Народ хотел видеть короля, которого им обещали. Пешехонов нервничал, но был рад, что битва закончилась.

– Может, мне стоит выйти к ним? – спросил Алексей у Верманда. – Думаю, самое время проверить мою кровь на Обелиске.

– Да, кстати об этом, – Верманд подошел к Пешехонову и положил руку ему на плечо. – Алексей, хочу предложить тебе сделку. Ты можешь уйти в свой мир с Эмилией, а я стану королем в Долине.

Улыбка Пешехонова, которая озаряла его лицо, словно солнышко, начала гаснуть.

– Что?

– Послушай, Алексей, ты хороший малый! Очень мне нравишься! – говорил Верманд. – Ты стал мне верным другом. Но я не уверен, что ты сможешь стать хорошим королем.

– О чем ты? – Алексей не понимал, что происходит.

– Должен признаться, обида Илзы сыграла мне на руку, – открылся нам Верманд. – Но я позволил себе смелость предположить, что она, получив запрет на свою мечту, поступит опрометчиво. Но то, что она сразу помчится к Пятерым – даже я этого предвидеть не мог. Тупые советники, узнав о якобы пришедшем в Долину принце, тут же захотели поймать его до того, как эта весть распространится среди людей.

– Не понимаю, чему ты радуешься? Это плохо закончилось для многих, включая нас, – вступил с ним в разговор Пешехонов, а сам, насторожившись, старался отодвинуться подальше, заслоняя меня собой.

– Для больших начинаний требуются большие жертвы, – развел руками Верманд. – Это лишь малая потеря для общего блага Долины.

– Так все это время ты сам хотел захватить власть? – догадался Алексей. – Не для истинного принца, а для себя?

– Не совсем так, – сказал Верманд, – я желаю благополучия Долине. А ты можешь только навредить. Долине не нужен чужак. Долине нужен я.

Он легко выхватил из-за пазухи длинный нож и быстрым движением всадил его Алексею в грудь.

Эпизод двадцать седьмой Принц

Долина Инферин, август 2015 года

Все произошло так быстро, что я даже вскрикнуть не успела. Пешехонов непонимающим взглядом посмотрел сначала себе на грудь, а после на Верманда, с трудом веря в его предательство. Потом, будто желая еще побороться, Алексей схватился за рукоятку, торчавшую из глубокой раны, охнул от боли, но все же выдернул кинжал и отбросил его в сторону. В груди у него что-то хлюпнуло, ноги подкосились, он бросил на меня последний виноватый взгляд и рухнул на пол, заливая кровью все вокруг.

– Не-е-ет! – наконец, очнулась я и бросилась к нему. – За что?! Как? Ведь он же принц!

На мой крик сбежались люди. Они увидели, что произошло, и стояли в стороне, опустив головы. Томми удерживал Катрину, которая в немом ужасе переводила дикий взгляд с Верманда на Алексея и обратно и порывалась броситься к нам.

Пешехонов почти не дышал. Я сидела на полу возле человека, которого любила, а он безвольно распростер руки на полу и смотрел пустым холодным взглядом в одну точку. Это было невероятно! Так не могло произойти! Это не могло быть правдой.

Верманд дотронулся до моего плеча.

– Прости, Видящая! Но королем буду я. Так должно быть. Я шел к этому давно, и никто не может встать у меня на пути. Не может чужак править Долиной Инферин. Его судьбой было лишь поднять восстание, а потом уступить трон тому, кто его более достоин.

– Как ты мог? – вымолвила я сквозь рыдания. – Мы так верили тебе! Ты был нашим другом! Ты был бы Главным в новом Совете. Зачем ты убил его?!

– Так было нужно. И твоя роль служить Долине, а теперь это означает служить мне.

Верманд отвернулся и сказал своим приспешникам:

– Этих взять в плен, – он указал на Томми и Катрину. – Он убил короля, а она помогала ему. Теперь они для всех предатели и будут казнены у Золотого Обелиска.

Люди Верманда схватили моих друзей, те попытались вырваться, однако силы были не равны. Подруга молила меня что-нибудь сделать. Но я была будто во сне. Всё, кроме Алексея, виделось словно через призму или туман. Я слышала, как их поволокли к выходу. Поняла, что возле меня оставили стражника, чтобы я не сделала глупостей. Но мне было уже все равно. Я не могла поверить, что Алексей при смерти. Ведь он был мне дороже всего на свете. Дороже самого света! И вот людская подлость и холодная сталь отнимают его у меня. Столько предательств вокруг, столько горя. И все ради чего? Ради власти! Власти, которая ему была даже не нужна! Его смерть не могла быть правдой! Так не бывает! Повинуясь своим внутренним чувствам, я расстегнула его все еще мокрую после реки рубашку и притронулась рукой к ране, из которой сочилась кровь. Осмелилась взглянуть на лицо. Бледный, но красивый. Мои любимые темные глаза. Волосы, грязные и спутанные, торчат в разные стороны. Взгляд все еще полон удивления. Нет, это не может быть мой Пешехонов. Просто не может быть. Обеими руками я прикрыла рану на его груди. Будто это могло как-то помочь. Я склонилась над ним и заплакала. Горячие слезы потекли из глаз. Я стольких потеряла в этой битве. Я не могла потерять еще и его. Без него и мне незачем жить. Просто незачем.

– Ты должен жить! Должен! – прошептала я. И вдруг снова услышала голос Видящей: "Научись применять силу". И сквозь смесь горя, печали и отчаяния я почувствовала, как во мне разрастается сила. Судорожно вздохнула, вдруг испугавшись, что не смогу удержать ее в себе, и она выскользнет наружу, оставляя меня навсегда. Сосредоточилась, чтобы остановить хлынувший поток энергии и силой мысли заставила его двигаться в одном направлении. Кончики пальцев на руках все сильнее стали загораться голубым светом. Охранник, которого приставили ко мне, увидел это и потянулся в мою сторону широким длинным ятаганом. Я четким движением одной руки направила луч в его сторону. Он ударил мужчину прямо в грудь, и он свалился на пол, отключившись. Теперь я могла сосредоточиться на Алексее.

– Лёша, вставай! Просыпайся! Ты нужен мне!

Я положила руки на рану и, закрыв глаза, почувствовала, как импульсы выходят из меня и словно впиваются в тело Пешехонова. Мне показалось, что тело его начало пылать, излучая нестерпимый жар. Даже мне с моей силой холода было тяжело притрагиваться к нему, но я продолжала терпеть боль в ладонях, не смея отнять от него своих рук. Я готова была вынести любую пытку, лишь бы он ожил, лишь бы снова был со мной. Жар увеличивался соразмерно с нарастанием холода. Я приоткрыла глаза и охнула. Тело Алексея было окружено огненным сиянием. Мои руки почти по локоть были в неистовом пламени. Впервые видела, чтобы моя сила работала так. Это было что-то новое и удивительное. Боль становилась невыносимой. Но любовь к этому человеку была так сильна, что я, даже чувствуя, как начинает вздуваться обожженная кожа на руках, не смогла остановиться. Я глубоко вдохнула, собирая все силы, который были во мне, и энергия с новой силой влилась в непонятно откуда взявшийся огонь. Две стихии смешались между собой. Произошел глухой взрыв. Голубая и оранжевая субстанции вспыхнули, объединились и разлетелись в стороны. Я в ужасе вскрикнула и закрыла глаза, боясь ослепнуть.

Тишина, полная ожиданий. Ни одной мысли в голове, только постепенно исчезающая боль в руках. Послышался кашель. Затем я почувствовала, как тело Алексея приходит в движение. Распахнула глаза и увидела, как быстро, словно по волшебству, затягивается рана на груди Пешехонова. Перевела взгляд на его лицо -он открыл глаза и пытался откашляться.

– Тяжело дышать, – чуть слышно сказал он и прикрыл глаза, судорожно вдыхая, пока грудь не наполнилась воздухом. – Что, черт возьми, это было?

– Лёшка! – заплакала я и бросилась целовать и обнимать его.

– Ох, – вырвалось у него, – тише, тише, мне все еще больно.

Я встрепенулась, отпрянула от него. Он посмотрел на мои руки. Они все еще были покрыты волдырями, но моя сила сама залечивала жуткие раны.

– Ты спасла меня? Но как?

– Не знаю! Некогда сейчас говорить об этом! Нам нужно спешить! Верманд и остальные ушли на главную площадь! Они хотят казнить Катрину и Томми!

– Их-то за что? – не понимал Алексей. Он держался за грудь и не без усилий пытался встать. – Они тоже претендуют на трон?

– Верманд хочет объявить их предателями. Мы должны спешить.

Я помогла Алексею подняться, и он, облокотившись на меня, поспешил к выходу. Взгляд его упал на распростертое на полу тело охранника.

– Ты его так? – спросил он, кивнув головой в его сторону.

– Да, – сказала я, не испытав при этом никаких мук совести.

– С тобой, как я вижу, лучше не ссориться, – сказал Алексей без доли шутки, и мы пошли к дверям. Когда дошли до них, я, даже не сомневаясь в том, что делаю, вскинула руку, и дверь разлетелась на куски от удара голубого вихря. Все, кто стоял сразу за ней, отлетели в стороны.

Верманд стоял на помосте и вещал народу о том, что принц погиб, и теперь он готов принять на себя правление великим народом Инферин. Своим "изящным" выходом мы заткнули его на словах: "Я обещаю вам быть верным и справедливым королем!"

– Размечтался, – сказала я и направила на него руку, от которой все еще исходило голубое сияние. Верманд с ужасом переводил взгляд с меня на Алексея и обратно.

– Но как же… – начал было он.

– Не спорь с тем, кто обладает истинной властью, – перебила я его и вышла на помост перед Большим Домом. Огромная площадь была целиком заполнена людьми. Я видела их испуганные, полные растерянности взгляды. Они стояли так близко друг другу, что казалось, не дышат. Но при этом не издали ни крика, ни звука. Как единый большой организм, живая масса. Один народ – одно целое.

– Вас обманули, – громко произнесла я. Да так, что эхо, оттолкнувшись от стен дальних домов, вернуло слова ко мне. Я заметила, как сбоку кто-то из подельников Верманда пытается подкрасться ко мне и Алексею. Не поворачивая к нему лица, я сказала так, что бы слышно было только ему:

– Не смей даже приближаться, если не хочешь застыть на месте навсегда.

Человек замер, кинул косой взгляд Верманду и тот недовольно кивнул головой. Не обращая на них внимания, я продолжила:

– Принц жив! – воскликнула я. – Не наши друзья, а сам Верманд пытался убить его, чтобы завладеть властью над Долиной.

– Как?! Быть не может! Верманд не мог! – послышалось с разных сторон.

– Как же нам узнать, что это истинный принц? – вдруг спросил Верманд, понимая, что народ на его стороне. Толпа загудела, доверяясь своему лидеру, а не мне, чужестранке, взявшейся неизвестно откуда.

– Уж ты-то точно знаешь как, – ни капли не смутившись, отчеканила я, – лишь Золотой Обелиск выбирает правителей Долины Инферин!

Все, кто служил Верманду верой и правдой, заинтересовано рассматривали меня и Алексея. Рокстен и Баладилен тоже были тут. Они стояли рядом со своим вождем, но уже не были так уверены в его словах. В их глазах читалась растерянность. Они видели мою силу в действии. И знали, что я должна была привести короля. Бал, рискуя заработать недовольство от Верманда, отдал охранникам приказ отпустить Катрину и Томми. Те, пользуясь случаем, спешно продвигались ко мне. Толпа загудела. То и дело стали раздаваться крики: "Пусть докажет!", "Если он принц, то пусть окропит своей кровью Обелиск!" Я кивнула Пешехонову. Теперь дело стало за ним.

– Я пол тронного зала залил своей кровью. Может, этого достаточно? – в своей обычной манере пошутил Алексей. И как он мог делать это?! Сейчас решалась его судьба, он только что был на волосок от смерти, почти уже погиб, но все равно продолжал шутить. Хотя, возможно, так он лишь пытался скрыть свое волнение. Я послала ему устрашающий взгляд, и он понял, что сейчас мне совсем не до шуток. Я подошла к первому попавшемуся воину. Тот в ужасе отшатнулся от меня. Я успокоила его прикосновением и попросила отдать мне оружие. Он дрогнувшей рукой, нехотя, вытащил кинжал из ножен и протянул мне. Я подняла кинжал над головой и показала его народу. Те снова загудели: "Кровь короля! Кровь короля! Кровь короля!"

– Изверги, – проворчал Алексей себе под нос и с трудом – все же он был еще очень слаб – поднял руку над головой, чтобы все могли это видеть. "У-у-у!" – зашумел народ в восторге. Пешехонов полоснул кинжалом по ладони, и из нее бурыми каплями потекла кровь. Алексей посмотрел на меня, как на свою опору и подспорье. И я кивнула ему, но скорее приказывая продолжать, чем оказывая поддержку. Он вздохнул и неуверенно шагнул к Обелиску. Толпа затихла. Все затаили дыхание, ожидая того, что должно случиться.

Пешехонов закрыл глаза, наверное, молясь про себя, чтобы все это, наконец, закончилось, и прислонил руку в то место, где на золотом полотне была выгравирована человеческая ладонь. Мы, стиснув кулаки, ждали, но совершенно ничего не происходило. Алексей посмотрел на меня, а потом на Верманда, который скрестил руки на груди, довольно улыбаясь. Катрина уже стояла возле меня. Она громко вздохнула и схватила меня за руку. В этот момент из толпы раздался возглас:

– Он не принц! Обелиск не принял его! Они обманом хотели завладеть Долиной!

– Подождите! – вскрикнула я. – Стойте! Этого не может быть! Он принц! Я видела это! Видящей было предсказано, что я приведу в Долину Инферин истинного правителя! Я видела его во снах! Это должен быть он!

И обратилась к Пешехонову:

– Лёша! Сделай же что-нибудь или нам конец!

Он еще раз разрезал ладонь и с силой вжал ее в углубление, при этом рассматривая Обелиск в надежде найти хоть что-то, что поможет ему его активировать. Но снова ничего не произошло. От ора в толпе стало невыносимо. Я закрыла руками уши и беспомощно смотрела на Алексея. Тот грустно помотал головой:

– Нет, провидица, ты ошиблась. Я не принц. Прости, что не оправдал надежд.

Он хотел подойти ко мне, но его остановили. Схватили под руки и не дали сделать больше ни шагу. Верманд ударил в гонг стоящий рядом с Обелиском, чтобы привлечь внимание толпы. Потребовалось несколько минут, чтобы все угомонились. Верманд кивнул своим людям, и они снова схватили моих друзей. Меня трогать боялись, но я, от ужаса позабыв как пользоваться своей силой, была сейчас не страшна. Я опустила руки и отдалась на волю судьбе. Спасенья ждать было неоткуда. Их было слишком много. В голове одна за другой мелькали мысли. Зачем мы пришли сюда? Для чего? Чтобы погибнуть? Нет никакого принца, и может, не было вовсе. Я потеряла друзей. Роман, Вадим и Такавири погибли просто так. И сейчас настало наше время. Как бесполезно мы прожили эту жизнь и как бесславно сейчас ее закончим.

– Дорогие мои друзья! – голос Верманда привел меня в чувства. – Великий народ Инферин! Никто из нас ни разу не видел, как работает Обелиск. Мы знаем лишь из рукописей наших предков, что он выбирал истинного короля! Но это было так давно, что мы не знаем, правда ли это вообще.

Толпа одобрительно загудела. А Верманд, не обращая на это внимание, продолжал:

– Мы искренне ждали короля! Надеялись, что он спустится к нам с небес или придет с высоких гор. Мы хотели, чтобы он принес нам лучшую жизнь! Но, как бы там ни было, разве сможет какой-то чужак решить наши проблемы?! Я вас спрашиваю!

– Не-е-ет! – послышалось с разных сторон площади. – Нам не нужны чужаки!

У Верманда, уверенного в силе своего ораторства, словно крылья за спиной отрасли. Все слушали его с распахнутыми глазами и открытыми ртами, будто боялись упустить хоть одно слово.

– Я повторяю! Неизвестно, может ли Обелиск выбирать, и неизвестно, сколько нам еще ждать! Нам нужен правитель! И этот правитель должен быть одним из нас!

– Да! Верно! Правильно! – закричали его приспешники и толпа. С каждым их новым криком сердце мое сжималось. Вот-вот должна решиться наша судьба.

– Пусть королем станет тот, кто любит каждого из нас как себя! Кто знает Долину как свои пять пальцев! Тот, кто искренне желает, чтобы все вокруг были счастливы! Давайте сами выберем своего короля! – Верманд аж задыхался от притока адреналина и поддержки своего народа. Он раскрыл руки, словно готов обнять разом всех, кто стоит на площади. Глаза его сверкали, волосы развевались на ветру, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Красивый, уверенный в себе человек, который действительно искренне переживал за судьбу своего народа.

– Верманда в короли! – вдруг крикнул кто-то из толпы, и его тут же поддержали все вокруг. Над площадью пронеслась скандировка:

– Верманд! Верманд! Верманд!

Тот прослезился. Он склонился на колени перед своим народом, принимая их выбор, а те продолжали в восхищении кричать его имя. Задние напирали на передних, всем хотелось быть ближе к помосту, на котором стоял выбранный ими правитель. Возникла давка. Люди закричали. Вдруг у меня словно прорезался голос:

– Стойте! Не толкайтесь! Вы раздавите друг друга!

Меня почти не было слышно за этим жутким гулом. Но народ стал приходить в себя и замолкать, и тогда я, что было мочи, закричала:

– Конечно, Верманд замечательный оратор! Но не он ваш король! Я не зря пришла в ваш мир! Я потеряла много друзей. Я ошиблась в своем выборе. Возможно, собственные чувства затуманили мой разум. Но дайте мне найти принца. Я вернусь в свой мир и приведу того, кто принесет счастье и покой в Долину. Не идите на поводу у хорошего оратора! Подождите того, кому судьбой назначено быть одним из вас!

– Ууу, – послышались улюлюканья в мой адрес. Люди видели мою силу, но не верили мне. И, наверное, мне было бы суждено погореть с моими высказываниями, если бы не одно но. Не знаю, как это произошло. Так толком и не поняла, почему он решил сделать это. Но вдруг Томас Вест, наш друг и проводник, спокойный, милый мальчишка, каким я привыкла его видеть, вырвался из рук охраны. Он в один прыжок подскочил к Обелиску и поднес к нему свою окровавленную ладонь, которой до этого придерживал раненую руку. Едва капля его крови коснулась золотой поверхности, как тут же раздался оглушающий рокот. Под нашими ногами затряслась земля. Все в ужасе смотрели на Обелиск. По глазам людей я читала, что они готовы поддаться панике и бежать. Но тут планеты, столько лет провисевшие в статичном состоянии над верхушкой Обелиска, принялись вращаться с огромной скоростью. Все взоры обратились к ним. Они завораживали и притягивали. Между бешено несущимися вокруг искусственного солнца планетами стала образовываться сверкающая мелкая пыль. Ее становилось все больше и больше. Я кинула взгляд на Томми. Тот словно прирос к Обелиску. Одна его рука все еще находилась в отверстии, а второй он прикрывал голову, словно опасаясь, что каменные глыбы начнут падать на него. Я поверить не могла в то, что это происходит. Не Алексей оказался истинным принцем! Вовсе не он!

Сверкающей пыли стало все больше и больше, она разрасталась огромным облаком над нашими головами. Она сверкала на солнце и переливалась разными цветами. Она словно состояла из маленьких льдинок или мелкого дробленого стекла.

Верманд ошалело смотрел в сторону Томаса. Тут он вскинулся, схватил упавший на пол клинок, которым Алексей разрезал себе руку, и с безумным криком помчался на истинного короля Долины Инферин. Пешехонов кинулся ему наперерез и на лету выбил из рук Верманда оружие. Завязалась драка. Противники были примерно равны по силе. Алексею, морщившемуся от боли, пришлось хорошенько попотеть, прежде, чем он сумел успокоить бывшего народного вождя. Пара отчаянных ударов кулаком, и оратор остался лежать на полу с окровавленным лицом. Пешехонов остался с ним, следя, чтобы не сбежал.

Тем временем пыль уже распространилась над всей площадью и стала оседать. Когда первые крупинки этой прохладной массы опустились на тело, я почувствовала невероятное успокоение и утешение. Они словно ласкали кожу, охлаждая и оберегая ее от жарких солнечных лучей. Я чувствовала, как утихает боль. Как люди вокруг вдыхают мелкие цветные крупицы и успокаиваются, умиротворенно вздыхая. Адреналин, который разгонял их кровь в жилах, стал утихать. Чем дальше распространялась волна искрящейся пыли, тем спокойнее становилась толпа. Я ощущала какую-то приятную светлую радость в сердце. И видела, как она приходит к другим. Блаженные улыбки все чаще стали появляться на лицах тех, кто смотрел на Томаса.

– Кто бы мог подумать… Томми, – услышала я удивленный голос подруги подле себя.

Тот наконец-то оторвался от Обелиска и встал на краю помоста, наблюдая за тем, что творится вокруг. Он будто принимал свою значимость и принимал свой народ. Я почти не узнавала нашего Томми. Его мальчишеское лицо приняло сейчас совершенно новый, серьезный и даже одухотворенный вид. Не понимаю, почему я раньше не замечала, что у него тоже карие глаза и светлые волосы? Да, дреды искажали их истинный цвет, но, если приглядеться, то можно было понять – он тоже блондин. Теперь я вспомнила, как видела его во сне. Самолет, незнакомый юноша, которого я тогда не узнала и он, словно обидевшись, исчез. Вот, кто это был! Мой разум был затуманен чувствами к Алексею, и я даже подумать не могла, что кто-то другой может быть принцем. И ведь видела, как Том серьезен, ответственен, добр. Он много знал, и о политике в том числе. Я должна была понять, что только человек с такими качествами может стать истинным правителем.

И что было бы с нами, если бы он не пошел? Сердце сжалось от страха, когда я представила себе это. Но нет! Сама судьба вела нас! Этому суждено было сбыться!

Цветная пыль оседала на землю, на людей и постепенно таяла. Планеты над Обелиском стали вращаться все медленнее, пока совсем не остановились. Люди, пораженные этим явлением, стояли и молча озирались по сторонам. Вдруг Баладилен, приходя в себя, неуверенно крикнул со своего места:

– Да здравствует король!

Люди стали переглядываться, выискивая глазами смельчака, а потом еще кто-то подхватил эту фразу, и спустя минуту уже все скандировали "Да здравствует король!" Долина Инферин принимала своего короля. Несмотря на Верманда и его сладкие речи, несмотря на отрицательный настрой к королю-чужаку, все они теперь были готовы служить ему и слушать его.

Томми растеряно озирался по сторонам. Потом он взглядом нашел меня и уставился, словно прося защиты и поддержки. Он будто спрашивал, что же ему делать дальше? Я подошла к нему сзади и положила руку на плечо.

– Им нужна твоя приветственная речь, – предположила я. – Скажи что-нибудь своему народу.

Томми закрыл глаза и сжал руки в кулак, собираясь с мыслями.

– Тихо! Замолчите! Король будет говорить! – гаркнул Рокстен на людей, чтобы те угомонились.

Толпа затихла. Верманд попытался встать, чтобы сказать что-то, но Лёша подозвал несколько стражников, и те взяли его под руки и увели в Главный Дом. Рокстен и Баладилен, его самые верные друзья, бросали ему вслед осуждающие взгляды. Томми прочистил горло и громким голосом начал:

– Я не буду говорить много. Я не сторонник длинных речей, каким был Верманд, и не был готов к тому, что Обелиск выберет именно меня. Но так было суждено, и вы, полагаю, с этим согласны.

Дружные "да" прозвучали в ответ.

– Я действительно чужак и мало, что знаю о ваших законах, но готов учиться. И готов исправить те постулаты, которые привели к сегодняшнему восстанию. Я даю вам четыре часа на то, чтобы выбрать из народа шестерых лидеров. Тех, кому вы доверяете. Буду ждать их в тронном зале. Мы вместе с ними обсудим, как будем жить дальше! И вместе решим, как сделать Долину приятной для жизни всех ее обитателей!

Томас замолчал, убедившись, что люди принимают его слова, потом развернулся и пошел в сторону Главного Дома. По пути он незаметно схватил меня за руку и потянул за собой.

Эпизод двадцать восьмой Совет и Коронация

Долина Инферин, август 2015 год

Как только входные двери в Большой Дом закрылись за нами, Томас развернулся ко мне и в отчаянии заломил руки.

– Что мне делать? Что делать? – повторял он, расхаживая по комнате. Катрина попыталась успокоить его и попросила присесть. Но он не мог остановиться.

– Томми, как такое может быть? Ты – король? Все это время ты и словом не обмолвился об этом. Ты что-то знал! – я схватила его за плечи и попыталась прочитать в его глазах ответы на свои вопросы.

– Что ты! – ужаснулся Томас. – Я и представить себе не мог! Просто Обелиск… он словно манил меня! По поверьям Долины ты должна была привести принца. Ты сама нашла меня, выбрав гидом. В живых остались только я и Алексей, и раз он оказался не принцем, я должен был… просто обязан был попробовать.

– Попробовал? – ухмыльнулся Пешехонов. – Теперь доволен?

За бравадой Алексей скрывал разочарование. Как бы он ни отбрыкивался от должности короля, в глазах все равно читалась обида. Томми от его слов сжался в комок и затравлено посмотрел на меня. Мы с Катриной угрожающе зыркнули на Лёшу, и тот поднял обе руки перед собой, предпочитая капитулировать.

– Что было бы с нами, если б не ты! – воскликнула Катрина, обнимая Томаса. – Мы восхищаемся тобой!

– Как же так получилось, что из всех кенийских гидов ты выбрала именно истинного короля Долины Инферин? – никак не мог угомониться Алексей.

– Ты же сам говорил, что так будет! Судьба вела нас! Я должна была найти принца и нашла его! – возразила я. – Так должно было быть!

– А что это за пыль вышла из Обелиска? Мне показалось или в ней было что-то наркотическое? Я до сих пор чувствую себя накачанным.

– А это, по-видимому, и есть манна небесная, – рассмеялась я. – Похоже, она оказывает успокаивающее действие. Не знаю, что это, но мне понравилось.

– Быть может, приход короля должен ассоциироваться с блаженством? – предположила Катрина, и мы согласились с ней.

Тут дверь в Большой Дом открылась, и в нее нестройной толпой вошли люди. Почти все они были одеты в форменную одежду воинов Совета Пятерых. Я встала перед Томми, готовая в любой момент активировать свою силу. Алексей подошел ко мне и тоже встал рядом. Катрина осталась на своем месте. Но воины вовсе не собирались атаковать. Они пришли к нам с повинной и молча преклонили колени перед Томми. Я обернулась – передо мной вновь стоял король, а не мальчишка, которым привыкла его видеть. Я подивилась, как быстро ему удавалось спрятать чувства в потайной карман своего сердца.

Томас почти королевским жестом отодвинул меня рукой в сторону, предпочитая не прятаться за спиной женщины. И встал впереди, открытый для общения со своим народом.

– Ваше величество, – начал один из воинов, – мы преклоняем перед вами колени и признаем вашу власть. Просим принять нас в ряды своей личной охраны.

– Как я могу доверять вам? – спросил Томми строго. – Все это время вы служили тем, кто угнетал народ. Защищали людей, которые только и делали, что проводили время в праздности и увеселении. Мне нужно больше, чем просто "мы преклоняем свои колени".

Тот, что вызвался говорить, согласно кивнул, но не потерял надежды оправдаться. Он встал с колена, остальные повторили за ним.

– Сотни лет назад короля охраняло Братство, – сказал он, все еще склоняя голову в полупоклоне, что бы выказать свое почтение. – Это были самые обученные и сильные воины Долины. Мы – их потомки, и наша работа защищать вас.

– Я все еще не услышал ответа на свой вопрос, – спокойно и уверенно произнес Томас. – Как я могу доверять вам? Многие из вас сегодня сменят уже третьего хозяина. Мне нужны те, кто, что бы ни случилось, не предадут, подставят плечо и будут верными воинами короля.

– Мы будем такими воинами! Это дело чести для нас!

– Хорошо, – согласно кивнул новый правитель, – возможно, я поверил вам и с удовольствием приму вашу службу. Но вы должны знать. Здесь больше не будет диких празднеств и гуляний, которые были до сих пор. Уверен, вам неплохо перепадало с барского плеча Совета Пятерых. Я предпочитаю строгость и умеренность во всем. Вы уверены, что готовы служить такому королю?

– Да! – одобрительно выкрикнули воины. – Да здравствует король!

Томас удовлетворенно наклонил голову и торжественно объявил о создании новой ячейки общества Долины Инферин – Братства Охраны Короля. Он назначил того, что вызвался говорить за всех, капитаном королевской стражи, а после попросил их удалиться и занять свои посты. Он наказал капитану вернуть в Главный Дом всех, кто служил при дворе. Жилище короля нуждалось в уборке после восстания.

– Ты неплохо справляешься, – сказала я Тому, когда мы вчетвером уединились в небольшой, хорошо освещенной комнате. – Ощущение такое, словно ты с детства был приучен управлять людьми.

Теперь, среди друзей, Томас снова стал Томми. Он сел на невысокий стул и сгорбился, печально опустив голову вниз. Дреды его свисали растрепанными паклями вниз, и он то и дело откидывал их рукой назад. Я подошла к нему и потянула за одну из выбившихся прядей.

– Моя прическа, – устало отозвался Томас, – не пристало королю так ходить. Вам не кажется?

Мы согласно закивали ему в ответ. Король тут же выскочил из комнаты и подозвал кого-то из уборщиков. Подбежало сразу несколько людей.

– Мне нужны ножницы! У вас есть ножницы?

Люди переглядывались между собой. Они с интересом и в то же время с благоговением рассматривали Томаса и ничего не отвечали.

– Вам что, языки поотрезали? – грозно спросил Алексей, замечая, что король начинает нервничать. Те аж подпрыгнули от неожиданности и заторопились найти нужный предмет. Спустя мгновение кто-то уже тащил огромные ножницы довольно грубой отделки. Король снова юркнул вместе с нами в комнату.

– Эмилия, помоги мне избавиться от этого ужаса! Алексей и Катрина, найдите комнату и подготовьте все к встрече с новым восстановленным Советом Шестерых.

– Да ты мастер распоряжения давать, – усмехнулся Пешехонов, – кто бы мог подумать.

Томас смутился. Я похлопала его по плечу и рассмеялась.

– Лёш, иди уже куда сказано! Как-никак это и твой король тоже.

– Слушаюсь и повинуюсь! – смешливо подпрыгнул Алексей на одном месте и отвесил шуточный поклон. Потом он схватил Катю под руку, и что-то нашептывая ей на ухо, увел из комнаты. Как только они вышли, я сначала взяла чистую белую ткань, которую тоже принесла прислуга и промыла неглубокую рану Тома. Мы перевязали руку и подвесили ее на широком поясе к шее, что бы он поменьше ее тревожил. Потом я спросила:

– Не лучше ли было вызвать какого-нибудь парикмахера? Наверняка, здесь имеются такие.

– Мне нужно было поговорить с тобой, – отозвался Томми, рядом со мной снова превращаясь в простого мальчишку. – Нужно решить, что мы будем делать дальше.

– Мы? – удивилась я, отрезая сразу несколько дред у основания. – Том, я здесь не останусь.

– Как? – искренне удивился он. – Твое место здесь, подле короля, со своим народом. Мы так многого не знаем о Долине. Не думаешь, что твоя сила может пригодиться?

– Нет, моя сила была нужна, чтобы привести принца к его трону. Я сделала это, и теперь хочу домой.

– Ты уходишь из-за него… – вдруг понял Томми, и мне показалось, что в его взгляде промелькнула обида. – Он не хочет оставаться, и теперь, когда Вадима нет, ты его не отпустишь.

Я не стала спорить с ним и кивнула, отрезая еще несколько ненужных косиц.

– Что ж, я думаю, в определенный час ты все равно примешь правильное решение, – заключил Томас с уверенностью.

Я, насколько это было возможно, придала прическе Томми приличный вид, а Алексей и Катрина раздобыли ему чистую одежду. Он наспех переоделся и в назначенное время вошел в комнату, где должен был состояться совет. Передо мной стоял совершенно другой Том Вест.

Сейчас коротко остриженные волосы, костюм, расшитый вручную, и острый нож в пристегнутом к бедру чехле, инкрустированном драгоценными камнями, придавали ему поистине королевский вид. Шестеро человек, делегированных от народа Долины Инферин, в восхищении поклонились своему новому правителю.

Комната, в которой было решено провести совет, скорее была похожа на помещение для приема пищи. Длинный дубовый стол, во главе которого Алексей умудрился поставить кресло из тронного зала. Красивые канделябры на стенах и кухонная утварь на широких деревянных полках. Это убранство заставило меня почувствовать себя в средневековом замке. Все вокруг немного напоминало театр или игровую реконструкцию. И это мешало мне сосредоточиться и воспринимать окружающее всерьез.

Катрина, тоже вымытая и переодетая, присела по левую руку от короля и приготовилась вести протокол совещания. Алексей заметил, что я предпочитаю стоять за спиной у Томаса, и сел с правой стороны от него, оставляя на всякий случай место рядом с ним, если я все-таки решусь присесть.

В четырех углах комнаты уже стояли воины Братства Охраны Короля. Каждый их них казался недвижимым. Однако я заметила, как строго они следят за каждым движением пришедших, готовые предупредить любой необдуманный шаг с их стороны.

Сразу после того, как король Томас официально назначил этих шестерых своим новым Советом, речь пошла о жизни в Долине. Мы очень много времени провели, принимая во внимание все, о чем говорил Совет Шестерых. Катрина старалась записывать каждое предложение и решение, чтобы Томасу легче было впоследствии вспоминать обо всем, что здесь произошло. Какие-то дилеммы решились почти сразу, а какие-то потребовали гораздо большего осмысления, и Томми пообещал Совету рассмотреть такие предложения позже.

Одним из Шестерых народ выбрал бывшего сторонника Верманда – Баладилена. Он поднял вопрос о другом мире. Мире, откуда пришли мы. Бал сказал, что есть люди, которые жаждут увидать что-то новое. Им нужно вырваться из Долины. Он спросил, будет ли возможность у них исполнить свои желания.

– Почему бы и нет? – отозвалась я со своего места. Алексей с Катриной с интересом посмотрели на меня, а я продолжила:

– Я и мои друзья, за исключением короля, собираемся вскоре покинуть Долину. Мы можем взять с собой несколько человек. Не так много. Поэтому все желающие должны обратиться к вам, и я подумаю, как выбрать среди них тех, кто пойдет в большой мир.

Томми обернулся ко мне, и я снова увидела его осуждающий взгляд. Он все еще был не готов отпустить Видящую из Долины, но не обмолвился об этом ни словом. Катрина и Алексей, наоборот, были счастливы услышать, что я иду с ними.

В конце собрания один из Шестерых попросил разрешения короля подготовить праздник в честь его восхождения на престол. Сказал, что людям нужно это всеобщее торжество. Народ так устал от работы и нестабильности, что сейчас им как никогда хотелось отпраздновать и повеселиться. Томас, слегка улыбнувшись, одобрил эту затею.

Первый совет короля и Шестерых прошел неожиданно хорошо. Мы все остались довольны друг другом. К вечеру в Главном Доме нам уже подготовили собственные покои. Я настояла на том, чтобы мои были так близко к комнате короля, насколько это возможно. В первые дни мне было тяжело доверять всем, кто находился рядом с Томми. Поэтому я старалась не упускать его надолго из своего поля зрения. Что, впрочем, совсем скоро стало его раздражать. И он, не скрывая своего недовольства, попросил меня перестать таскаться за ним по всей Долине и заняться собой.

Несколько дней ушло на подготовку праздника. Пока народ Инферин придумывал, чем бы порадовать своего короля, я, Алексей и Катрина готовились к переходу через горы к Каменному Тандему. Мы запасались едой, водой и теплой одеждой. Я с ужасом представляла себе возвращение в кенийскую саванну, и то, как придется разъяснять властям пропажу друзей и появление людей без паспортов и каких-либо объяснений, откуда они вообще взялись.

Катрина боялась возвращаться к могиле Ромы, но все равно тянулась домой, и каждый новый день в Долине действовал на нее угнетающе. Алексей, смирившись со своей долей, демонстративно восторгался тем, что он не принц и может спокойно вернуться домой со мной. Теперь он почувствовал себя свободным от всех обязательств и все больше становился похожим на того Алексея, которого я знала до этой поездки. Он много шутил, веселился и каждый вечер пропускал по парочке бокалов баненосовой бормотухи в местных тавернах. Он не настаивал на нашем сближении, понимая, что я все еще грущу по Вадиму. Но каждое утро в мою комнату неизменно приносили свежие цветы от него. И уж после того, как я одевалась и приводила себя в порядок, входил он сам. Просто, чтобы провести утро вместе. Прогуливаться по Долине и болтать о том, о сём, и ни о чем в целом. Теперь мы стали еще ближе друг другу.

За день до праздника я заручилась согласием Совета Шестерых и собственноручно подготовила лотерею. На следующее утро на площади перед Главным Домом я с ее помощью отобрала из всех желающих десять счастливчиков, которые выйдут с нами из Долины Инферин. И именно с этого торжественного события началось празднество в честь короля Томаса Первого.

Это было великолепное гуляние для всего народа. Оно напоминало масленицу на древней Руси или сабантуй у народов Поволжья и татар. Главная площадь стала ареной для многочисленных состязаний и выступлений. Повсюду слышались веселая музыка, песни, гомон, смех. Лучшие повара, которые до этого работали в Большом Доме, по приказу короля наготовили неимоверное количество еды из конфискованных запасов Совета Пятерых. Ее раздавали всем прямо с лотков на площади и в каждом закоулке Долины. Такой щедрости до этого народ Инферин не видывал никогда.

Куда ни глянь, и дети, и взрослые играли в шумные игры, танцевали и радовались своей свободе от старой власти. Они все, как один, были уверены в том, что теперь у них все будет хорошо.

Все чаще вспоминались мне московские, вечно удрученные и озадаченные лица, и – нет-нет – да всплывал вопрос: "Куда я иду?" Зачем? Что нужно мне в том испорченном мире? Здесь, среди этих простых, приятных искренних людей, мне было хорошо и спокойно. Может, и прав был Томас, когда говорил, что мое место здесь. Но я ни разу даже не попыталась обмолвиться этими мыслями с Алексеем или Катриной. Я точно знала, что такие думы не воспримутся ими всерьез и уж точно никогда не будут одобрены. А я с каждым днем все больше убеждалась, что хочу быть там, где Пешехонов, и это значило, что о Долине Инферин не может быть и речи.

Ближе к вечеру король Томас, окруженный со всех сторон воинами Братства, вышел на помост перед Обелиском. Он произнес триумфальную речь. Поблагодарил всех тех, кто помог создать этот праздник, поклонился тем, кто все это время верил и ждал своего истинного правителя, пожурил тех, кто примкнул к ним только после признания его Золотым Обелиском, и пожелал всем любви, счастья и всеобщего благоденствия.

В свою очередь Совет Шестерых преподнес Томасу великолепную золотую корону, которая все это время хранилась в закромах Большого Дома. Один из них надел ее ему на голову, и шквал аплодисментов и криков взорвал площадь. Вверх полетели головные уборы и платки. Народ ликовал.

Томми, раззадоренный толпой, и сам закричал: "Да здравствует Долина Инферин!" Потом, правда, взял себя в руки и до конца вечера уже вел себя гораздо осмотрительнее и более подобающе царствующей особе.

Оставив народ в сём радостном настроении, мы в небольшой компании удалились в тронный зал Большого дома. Там для короля и его друзей был приготовлен прощальный ужин.

Уже за столом Томас уверил Совет Шестерых и нас, что такое обжорство и празднество не будет повторяться часто. Потому как иначе он ничем не будет отличаться от своих предшественников. Их и Верманда, кстати, было решено подержать пока в темнице до суда. А потом, исходя из их дальнейшего поведения, решить, что с ними делать дальше.

Томми не стеснялся сегодня сожалеть о том, что мы уходим. И я понимала, как тяжело ему будет одному в этой Долине. После испытаний смертью друзей, темницей и остальными лишениями мы стали очень близки друг другу. Я заверила, что однажды мы вернемся. Алексей утвердительно закивал головой, поддерживая меня, а Катрина сделала вид, будто не слышала моего обещания. Уж она точно никогда не захочет снова оказаться в Долине.

Время уже близилось к ночи. День был таким насыщенным, что под конец прощального ужина я стала ощущать себя совершенно разбитой и уставшей. Назавтра уже был назначен выход из Долины. Пора было выспаться и прийти в себя. Я попрощалась со всеми присутствующими, попросила меня извинить и собралась уже уходить, но Алексей остановил меня, удержав за руку.

– Зайду к тебе позже, – сказал он негромко, – хочу пожелать спокойной ночи.

Я призадумалась, соглашаться или нет, а потом утвердительно кивнула и улыбнулась:

– Постараюсь не заснуть до этого времени.

Эпизод двадцать девятый Мой самый длинный сон

Долина Инферин, август 2015 года

Покинув шумный праздник, я с удовольствием ушла в отведенные мне покои. Каждый раз, когда я оказывалась там, ощущала себя придворной дамой или самой королевой. Это была просторная комната с золотой ванной за ширмой и огромной деревянной кроватью под балдахином. Я направилась прямиком к ней и упала ничком на мягкие перины, закрывая глаза. Взбитый пуховый матрас принял меня в свои объятья.

Внезапно в голове пронеслись события прошедших дней. Смерти кенийцев, помогавших нам устраивать ночлеги, славного Такава, Романа и… в конце концов, Вадима. Я знала, что сны об этих людях будут преследовать меня до конца жизни. Вадим… вспомнила о нем и тяжело вздохнула. Я подвела его. Ведь если бы я раньше разобралась со своей силой, то могла бы помочь ему так, как помогла Алексею. Он был бы жив. Был бы рядом. Как глупо было тащить их всех сюда и надеяться, что все будет просто. А Катрина? Придет ли она когда-нибудь в себя? Будет ли прежней веселой и оптимистичной девушкой? Сомневаюсь.

Я вспомнила свою встречу с Видящей. Теперь она мертва и больше некому направить меня. Я продолжала видеть неспокойные сны. Но в них больше не было ни старухи с голубыми глазами, ни будущего. А впрочем, мне сложно судить об этом, потому что, просыпаясь, я тут же забывала, что видела. В моей голове возникали справедливые вопросы. А смогу ли я видеть прошлое и будущее, когда вернусь домой? Останется ли мой дар? Или теперь, когда Томас на своем месте, я стану обычным человеком? Что тогда будет дальше с моей жизнью? Кем буду я там, в России, в Москве? Обычной? А хочу ли быть такой, как все?

Я решительно закрыла глаза, не желая больше думать об этом.

Когда я вновь открыла веки, меня удивило полуденное солнце над головой и прохладный ветерок, ласкающий кожу. Я вдруг осознала, что лежу уже не на своей кровати в Большом Доме, а на мягкой траве. Вскочила и огляделась – я была в раю. Горные водопады и реки. Кругом зелено, нежные цветы на деревьях и кустарниках. Всё окрашено в приглушенные успокаивающие тона. Белые птицы с длинными, словно кружевными, хвостами ходили по траве и поглядывали на меня то одним, то другим глазом. Грациозные ламы поедали листву с мелких кустарников, мелкие пушистые животные бегали по веткам. А на небольшом каменном выступе спал могучий лев, и рядом с ним, совершенно не опасаясь его, паслось стадо оленей. Я стала различать спокойную приятную музыку. Она словно была вплетена в шелест листвы, шум ветра, и в журчание реки. Все, что находилось рядом, издавало звуки.

– Здравствуй, Эмилия, – услышала я подле себя и обернулась. Рядом стояла Видящая. Сейчас она была не той дряхлой старухой, какой мы нашли ее в пещере. Она предстала передо мной молодой и красивой женщиной с яркими голубыми глазами, как и у меня.

– Эмилия, ты не можешь уйти из Долины, – сказала она, тяжело вздыхая.

– Почему? – искренне удивилась я. – Томас – истинный король. Обелиск принял его, и теперь я не нужна там.

– Ты нужна! – возразила мне она. – Ты хранительница Долины Инферин. И ты наделена силой спасти ее от всех напастей.

– Но Видящая, я не хочу оставаться там! Я хочу домой! С Алексеем!

– Мне очень жаль, – искренне ответила она, и лоб ее покрылся морщинками. – Если ты уйдешь, то все они погибнут через год.

Она видела, как я удивлена и обескуражена, и взяла меня за руки.

– Когда вы спускались с горы, то слышали, как беснуется вулкан под ногами. Дрожь земли говорит об этом. Он проснулся и скоро выплюнет наружу всю злость, что кипела в нем долгие годы. Только ты сможешь остановить его. Только сила, которой ты теперь наделена, сможет остудить его пыл и остановить это несчастье.

– Как же это тяжело – иметь силу и предназначение, – вздохнула я.

– Да, – поддержала она, – но не в нашей власти это изменить.

– Хорошо, – согласилась я. – Я попрошу Алексея подождать. Я знаю, он не оставит меня.

– Эмилия, – Видящая опустила глаза и прикрыла лицо руками, словно терзаемая жестокими муками, – есть еще кое-что, что я должна сказать тебе. Ты должна отпустить его. Алексей должен уйти.

– Что?! – вскрикнула я, и в раю наступила полнейшая тишина. – Этого не может быть! Зачем?! Я не могу его отпустить! И не проси! Я люблю его! Мы наконец-то можем быть вместе! Я так хотела этого! Я не смогу!

Видящая терпеливо слушала меня.

– Девочка моя, но ты должна!

– Нет, нет, – шептала я в исступлении, – я не хочу этого! Да и что ты знаешь? Он нужен мне!

– Что знаю я? – усмехнулась Видящая, внимательно изучая мое лицо, а потом, убедившись в своих подозрениях, воскликнула: – Неужели ты еще не поняла?! Я и есть ты! И уже прошла через все это! Я тоже в свое время узнала, что Алексей должен уйти! Но сказала себе сотни лет назад, что придумаю что-нибудь! Я оставила его в Долине, как тысячу лет до меня другая Видящая, другая я сделала то же самое. А потом еще и еще раз. Всё вертится по кругу! Всё! Ты должна понять! Мы в жуткой временной петле, которой нет конца. Я не послушала другую Видящую, другую себя, и через год после того, как мы пришли в Долину, Орнамилик проснулась. Я собрала силы всех Видящих, накопленных за тысячелетия мертвой петли, и попыталась остановить его. Но мое теплое сердце, полное любви и желания, не осилило эту магию полностью, и я не смогла усмирить вулкан. Он взорвался миллионами камней и потоками безжалостной лавы. Она понеслась на деревню, сожгла дома, людей и Каменный Тандем. Только горстка близких мне людей смогла спастись благодаря Золотому Обелиску, который перенес нас в прошлое. Измученная смертями, страшными муками людей из деревни и тем, чувством вины, я решила вернуться в Долину. В то время она была еще в своем зачатке. И только после перемещения я стала понимать, что все это уже было. И этот вулкан, и этот повторный переход. Снова и снова я, то есть и ты, отпускала из Долины Инферин Оёлина и Аюн с маленькой принцессой на руках, которой не было там места. Они должны были уйти и обосноваться в нашем мире. И уже там они женились, выходили замуж и рожали детишек. В конце концов, родились Томми – истинный король, Алексей – воин и ты, то есть я…

– Это какой-то бред, – отозвалась я. – Правильно ли я поняла, ты хочешь сказать, что я – это ты? Что все это уже было и не раз?

– Да, и я ждала тебя. Я взывала к тебе во снах, чтобы приблизить твой приход. И я знала, что ты придешь! – уверяла меня она. – Я обязана убедить тебя оставить Алексея. Прошу! Если он уйдет, то петля уже поменяет свой ход. Я знаю, что твое сердце разобьется на тысячу кусков, когда он уйдет. Оно разгорится невероятным огнем, но потом остынет, и станет холодным, как лед, и только тогда ты сможешь спасти Долину от вулкана!

– Боже! – воскликнула я и начала ходить по кругу, заламывая себе руки. – Это ужасно! Я не хочу этого! Не хочу! Ты сотни раз приходила ко мне во сне! Почему ты не сказала мне? Почему?! Тогда бы я вообще не брала его с собой! Я еще могла бы его забыть! Но теперь!

– Если бы я рассказала, ты ни за что бы не поехала сюда! Ведь только любовь к нему сподвигла тебя на это! Только она!

– Я не могу! Просто не могу, – призналась я. – Уйду с ним! И мне плевать на Долину и на всех, кто там живет! Я устала жить ради кого-то! Хочу хоть раз в жизни пожить ради себя!

– Ты не понимаешь! – другая я вскинула руки к небу и взмолилась. – Ты должна! Ты не понимаешь! Когда исчезнет Долина, исчезнут и все миры, что она сохраняет! Измерения столкнутся, и всему наступит крах. Погибнут все! Вот почему Обелиск переносит нас постоянно в одно и то же время! Вот почему мы застряли в этой петле! Потому что я не хочу забыть о себе! Потому что хочу быть счастливой! Но Алексей никогда не будет с тобой! Поверь, никогда! Он уйдет от нас, как только увидит, кем мы стали! Он все равно бросит нас! И тебе все равно придется жить без него. Будешь доживать в одиночестве свой век, постепенно превращаясь в старую каргу, которой ты видела меня в пещере! И так будет всегда, пока ты не возьмешь себя в руки и не спасешь Долину!

Я упала на колени и заплакала. Безумно, горько и так искренне, как, наверное, никогда за свою жизнь. Мое сердце стремилось вон из груди и обжигало меня. Разум отказывался принимать все, что я слышала. Ничто не могло мне помочь – ни великие силы, которые я получила в Долине, ни знания, ничто другое. Потому что это было моей судьбой. И я точно знала, что совесть никогда не позволит мне поступить неправильно. И плакала навзрыд, потому что понимала – будет так. Злость на саму себя и на этот жестокий мир рвала меня на куски и выворачивала наизнанку.

Я почувствовала, как чья-то рука успокаивающе опустилась мне на голову, и тепло разлилось по всему телу. Испытав успокоение, я открыла глаза. Пешехонов прилег рядом на мою кровать и шептал мне:

– Тихо, тихо, Эмилия. Это только сон. Проснись, я с тобой.

Я посмотрела на него, такого любимого и такого дорого. Ах, если бы можно было хоть что-то изменить. Если бы это действительно был только сон. Но Видящая была права. Он мешает мне, слишком согревает меня. Рядом с ним я счастлива, и значит никогда не смогу управлять этой силой всерьез. Но сейчас мне хотелось украсть у жизни эту минуту счастья. Только минуту! А завтра… завтра я стану той, кем хочет сделать меня Вселенная.

– Конечно, Лёша! Это был только сон, – соврала я, вытирая слезы и прикасаясь губами к его губам. Он, кажется, ожидал этого и обнял меня крепко и вместе с тем удивительно нежно. Мы оба почувствовали, как наша непреодолимая страсть друг к другу наконец-то может безнаказанно вырваться и заполнить все вокруг.

– Ты хочешь быть со мной? – спросил он.

– Да, – ответила я, нисколько не сомневаясь.

И преграды между нами рухнули. Мы как можно быстрее стянули с себя одежду, и припали друг к другу обнаженными телами. О! Как я мечтала об этом! Как ждала этого! Комната, такая прохладная до этого, теперь казалась жарким пеклом. Его горячее тело так возбуждало, что разум просто затуманился. Я уже не понимала, что творю, и не могла остановиться. Я прижималась к нему, насколько мне хватало сил, а он покрывал мое тело горячими поцелуями. Мы любили друг друга до полного безумия и безрассудства. Я будто оказалась в тумане, окружающем Долину. Мне не хватало воздуха, я задыхалась от сумасшедшего влечения. Никогда и ни с кем в своей жизни не испытывала такого. Я словно потерялась во времени и пространстве. Порою мне казалось, что прошли минуты, порою, что часы. Но я не хотела, чтобы это когда-то прекратилось. Более того, я понимала, что именно так хочу провести свою вечность!

И вот, наконец, испытав полное блаженство, выжатая как лимон и мокрая от пота, я в изнеможении откинулась на сбившиеся подушки. Алексей пролез под мою руку и положил голову на мою вздрагивающую от неровного дыхания грудь. Он закрыл глаза, а я обняла его и поцеловала. Он мягкими движениями ладони все еще поглаживал меня по животу и бедрам. Дышал тяжело и весь покрылся испариной. Я усмехнулась, а он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Что-то не так? – спросил он.

– Нет, что ты, – заверила я. – Просто не думала, что ты можешь так быстро выдохнуться.

Он хотел что-то возразить, запнулся, понял, что я шучу, и рассмеялся тихим грудным смехом, который я первый раз слышала от него. Теперь и я уже не смогла сдержать хохота. Мы смеялись вместе до колик в животе. И со смехом словно отпускали боль и печали прошедших дней.

– Это ты обладаешь силой Видящей, – сказал он, вдоволь насмеявшись. – Боюсь, я не в силах ублажать тебя больше этих трех-четырех часов, что мы провели сейчас вместе.

– Три часа? – ужаснулась я. – Не может быть, чтобы прошло уже столько времени. Мне казалось, какие-то минуты, если не секунды.

Алексей встал с кровати, и, не прикрываясь, подошел к большому высокому окну. Он раздвинул тяжелые шторы, и нашим взглядам представилась глубокая темная ночь. Я скользнула вслед за ним и подошла к окну. Перед нами как на ладони, подсвеченная кострами и факелами, лежала Долина Инферин. Моя судьба и предназначение. Я поежилась. Теперь, когда мы без движения стояли здесь, снова стал ощущаться холод каменных стен и полов. Алексей заметил это и встал позади меня, обнимая и согревая. Удивительно, что он всегда остается таким горячим. Я чувствовала себя бесконечно уютно и счастливо в его руках. Если бы только это могло продлиться дольше. Но я знала, что этому не бывать. Мне не удалось сдержать тяжелый вздох.

– О чем грустишь? – Пешехонов сразу заметил перемены в моем настроении. Я снова ушла к кровати и залезла под одеяло, отвернувшись от него. Не знала, что и ответить. Раздумывала над тем, стоит ли рассказать ему то, что знаю я. Или лучше промолчать? Он лег рядом и провел рукой по моему плечу.

– Лёш, а что если нам не судьба быть вместе? – вдруг спросила я, зарываясь носом в подушку, чтобы снова не разреветься.

Он развернул меня к себе лицом, и я увидела, как он нахмурился.

– Глупости! Теперь мы всегда будем вместе. Обещаю! Куда бы ты ни пошла, последую и я.

Я получила ответ на свой вопрос. Он ничего не должен знать. Совершенно ничего! Иначе я просто не смогу отослать его из Долины.

– Конечно, – шепнула я ему и поцеловала, – конечно, Лёша. Прости, что мучаю тебя своим пессимизмом.

– Ну, кто-то должен мыслить рационально, – засмеялся он и притянул меня к себе. – Точно знаю, у нас все будет хорошо. Уже вижу, как мы возвращаемся домой, как живем там вместе долго и счастливо. Я куплю нам новый большой дом у озера, заведем пса и пару кошек. А потом у нас родится сын и две очаровательные девочки-близняшки. Мы будем всей семьей путешествовать по миру и иногда возвращаться сюда, чтобы навестить Тома.

– Ха-ха, – отозвалась я, умиляясь, – не слишком ли ты поспешил с количеством детей? Хочешь сделать меня страшной толстой домохозяйкой?

– Эмилия, ты всегда будешь для меня самой красивой и самой любимой женщиной на земле! – возразил Пешехонов и лег на спину, мечтательно разглядывая сборки балдахина. Потом глаза его медленно закрылись, он глубоко вздохнул и почти сразу уснул.

Я смотрела на его лицо, длинные темные ресницы, подрагивающие во сне, и чуть приоткрытые губы. Прислушалась к мерному дыханию. По щеке медленно ползла предательская слеза. Сердце сжалось. Я убрала с его лица прядь волос и чуть прикоснулась губами к его щеке. Он повертелся, улыбнулся во сне, перевернулся на бок и снова засопел.

Еще никогда в жизни мне не было так больно и так жалко себя. Но я должна была набраться сил, стиснуть зубы и сквозь эту боль сделать то, что от меня требуется. Я не принадлежу себе. Я принадлежу миру.

Эпизод тридцатый Расставание

Долина Инферин, август 2015 года

Уже совсем рассвело. Я пролежала без сна с открытыми глазами весь остаток ночи. Почти все время плакала, и лишь к утру слезы высохли. Алексей, просыпаясь, потянулся на своем месте и повернулся ко мне. Увидел, что я не сплю, пододвинулся, вплотную зарывшись носом в мои волосы, и с удовольствием вдохнул.

– Давно не спишь?

Я утвердительно кивнула головой. Он прикоснулся рукой к моей груди и вздрогнул.

– Ты холодная как смерть, – Лёша удивленно разглядывал меня, – иди ко мне, я согрею тебя.

Он принялся растирать мои конечности и согревать своим дыханием. Я тут же почувствовала, как от его кожа просто пышет жаром. Его объятья дарили мне покой и уют. Он словно был солнцем, от которого поднимается настроение и проходит печаль. Лёша уже хотел продолжить вчерашние ласки и даже попытался развести меня на очередные несколько часов удовольствия. Но я легонько оттолкнула его, и он насупился, отвернувшись в другую сторону.

– Прости, – шепнула я ему, – пора вставать. Сегодня нас ждет много дел.

В это время в дверь постучали. Я накрылась одеялом и приоткрыла дверь. Незнакомый мужчина-воин стоял в дверях. Увидев, что я не одета, он смутился, опустил голову и сказал:

– Король ждет вас в тронном зале. К вашему выходу все готово.

Мы быстро оделись и вышли из комнаты. Все кругом суетились и спешили куда-то. Алексей глянул на тюки вещей, собранные в зале, людей, уже готовых идти с нами, и остановился. В глазах его я увидела печаль. Мне подумалось, что вот сейчас он бросит все и решит остаться. Но он лишь вздохнул и повернулся ко мне.

– Эмилия, иди, я не буду против, – сказал он. – Я все понимаю.

– О чем ты?

– Я же видел твой красный нос, – доверительно прошептал он. – Ты плакала. Ты, наверное, хочешь попрощаться с Вадимом?

– С Вадимом? – удивленно ляпнула я прежде, чем подумать.

Алексей помрачнел, взял меня за руку и заглянул в глаза:

– Ты точно ничего не скрываешь от меня? – спросил он недоверчиво. – Сегодня с утра ты какая-то странная. Я думал, дело в Вадиме. Мне стоит волноваться? Скажи, что происходит?

– Лёш, все хорошо, – постаралась я убедить его, укоряя себя за необдуманные слова. – Прости, просто не нахожу себе места. Как представлю, сколько всего нас еще ожидает впереди… я нервничаю, понимаешь? Или ты думаешь, раз я Видящая, то и чувство нервозности мне не присуще?

– Мало ли, – усмехнулся Алексей, расслабляясь.

– Нет, как ни странно, в основном я обычный человек и не обделена нервной системой и эмоциями, – попыталась я вымучить из себя улыбку. Алексей кивнул и направился к Тому, который пытался обратить на себя наше внимание, размахивая руками. Но потом Пешехонов затормозил, знаком показал королю, что сейчас подойдет, и спросил:

– Ты ведь не жалеешь о прошлой ночи? Не испытываешь чувства вины? Прости, что задаю эти вопросы. Просто… хочется быть уверенным, что ничем тебя не обидел, и ты все также хочешь быть со мной. И я говорю не о сексе, а о наших жизнях.

– Лёш, ну что ты мучаешь себя? – попыталась я его успокоить, а у самой защипало в носу. – Я ничего на свете так не хочу, как быть с тобой. Честно! Поверь мне, это желание никогда не пройдет. И возникло оно не вчера. Даже не думай.

– Звучит искренне, но все же что-то не то, – Алексей чувствовал притворство, и это пугало меня. – Ну, ничего, у меня еще будет время с этим разобраться.

И чтобы расставить все точки над "и", он поцеловал меня при всех, словно пытаясь доказать этим мою принадлежность ему одному. И, вполне довольный собой, направился к Тому, который отдавал последние распоряжения.

Я увидела подругу и окликнула ее. Мне просто необходимо было с ней поговорить.

– Катрина, можно тебя на минутку? – спросила я и, не дожидаясь ее ответа, отвела подальше от всех.

– Что-то случилось? – спросила она, когда мы присели на диван за расписной ширмой.

– Кать, мне нужна твоя помощь. Я прошу тебя, выслушай меня до конца, не возражая и не перебивая.

И Катрина, конечно, тут же перебила меня:

– Эмилия, ты пугаешь меня. Не стоит напускать на себя такой загадочный вид, если хочешь, чтобы я молчала.

– Катя! – воскликнула я и посмотрела на подругу с укором. Кричать вовсе не хотелось, но повышенный тон хотя бы возымел эффект – она замолчала и уставилась на меня. Я закрыла лицо руками, раздумывая над тем, как правильно преподнести ей новость, и не нашла ничего лучше, чем просто открыть правду:

– Кать, я не пойду с вами.

– Прости, что ты сказала? – переспросила она с искренним ужасом в глазах. Потом схватила меня за руки и замотала головой в отрицании.

– Ты что, с ума сошла?! – почти выкрикнула она. – Я понимаю, все эти события не прошли для нас даром. Но, Эмилия! Не вздумай остаться в этом диком и чужом для нас мире! Ты не должна!

Я, горько улыбаясь, качала головой, не соглашаясь с ней.

– Эмилия! Что ты здесь забыла?! – закричала она. Я шикнула на нее, и она продолжила шепотом: – Это что, из-за Вадима? Так пойди, попрощайся с ним, и пойдем скорее домой!

– Вадим здесь ни при чем, – возразила я.

– А кто тогда причем? Пешехонов? Он что, не хочет уходить? И ты конечно, как жена декабриста, решила остаться с ним в ссылке?

– Кать, вот мы и подошли к самому главному. Лёша идет с тобой. И он не знает, что мне придется остаться.

– Я не понимаю… – ее глаза были полны недоумения. – Ты с ним что, поссорилась? Хочешь проучить его так?

– Нет, у нас все хорошо. Я люблю его и не меньше тебя хочу вернуться в наш мир.

Мне было больно говорить, в горле стоял ком, но я должна была ей объяснить. Ведь именно ей потом придется рассказать все Алексею, уговорить его, утешить. Катрина должна была знать все, и я поведала ей о том, что рассказала мне Видящая. Каждую деталь. Я постаралась, насколько это было возможно, расписать ей всю значимость этой моей жертвы. Под конец рассказа она рыдала навзрыд, и я вместе с ней.

– Это так несправедливо, – всхлипывала Катрина. – За каким чертом вообще нужно это предназначение, если оно приносит столько боли?

– Не знаю, – покачала я головой, – наверное, это кому-то нужно. Что дала мне Долина Инферин? Дала мне силу. Но взамен отобрала прежнюю жизнь, родителей, Рому, Вадима, а теперь еще и вас с Алексеем… Предназначение – дурацкая штука, скажу тебе, – и я выдавила улыбку.

– Какова вероятность, что, исполнив свою задачу, ты сможешь вернуться к нам? – спросила Катрина с надеждой.

– Она равна нулю. Кольцо уйдет с вами в наш мир. А другого пути я не знаю.

– Тогда мы сможем вернуться за тобой? – подруга хваталась за соломинку, мечтая, во что бы то ни стало, вернуть меня. Но я покачала головой, полностью разочаровывая ее.

– Кольцом может воспользоваться только Видящая. В ваших руках это лишь редкая безделушка.

– Это ужасно! – прошептала она, смиряясь. – Что будет с Пешехоновым, ты подумала? Ведь он, кажется, не на шутку увлечен тобой.

– Кать, это не вопрос его чувств. От моего предназначения зависит жизнь всех миров, что держит в равновесии эта Долина, – решительно сказала я. – Вы с ним должны уйти и вывести других. Алексей справится, не без твоей помощи, конечно.

– Как же ты скажешь ему об этом?

– Никак! Ты скажешь ему. Но уже в нашем мире. Твоя задача помочь ему понять, почему я так поступила. Он должен отказаться от дальнейших поисков. Должен забыть о моем существовании.

– Ты возлагаешь на меня невозможное, – замотала головой Катрина. – Скажи ему!

– Тогда он останется, а это повредит делу. Обещай, что поможешь мне.

– Я постараюсь, – глухо отозвалась подруга и обняла меня, сотрясаясь от рыданий.

Из-за ширмы появился Алексей. Он был в приподнятом настроении, но увидел нас и тут же изменился в лице.

– Все же что-то случилось! – уверенно заявил он и насупился.

– Ну что ты! – возразила Катрина, вытирая слезы. – Просто я расчувствовалась. Не могу поверить, что скоро буду дома!

Он проглотил эту ложь, но было видно, что совершенно не поверил нам. Однако я не посчитала нужным больше убеждать его, а Катрина заставила себя счастливо улыбаться. Леша подумал и решил оставить этот разговор на потом.

Так начался наш исход из Долины. Проводить вышли все, от мала до велика. Люди махали нам на прощание цветными платками, кричали вслед напутствия и пожелания. Очень многие шли с нами аж до начала подъема на Орнамилик. Братство Охраны Короля, почти в полном составе и во главе с самим королем, вызвались проводить нас до конца.

Не всем хорошо давалось восхождение. Изменение температур, погодных условий и давления, сослужили нам плохую службу. Многие сошли с дистанции еще на середине горы. И каждый из нас чувствовал, как периодически содрогаются внутренности Орнамилик. Мы слышали ужасающий гул, исходивший из ее недр. И лишь я знала точно – вулкан просыпается. Тем не менее, просила людей не беспокоиться, объясняя, что так бывает и не всегда заканчивается плохо. Томас все это время поддерживал меня, но когда у изголовья кратера показался легкий дымок, нахмурился и он.

Подъем и проход через пещеры занял у нас три полных дня. К Каменному Тандему мы вышли уже далеко за полночь. Было решено воспользоваться им лишь поутру, потому что ночью в кенийской саванне путникам будет тяжеловато.

С первыми лучами солнца по приказу короля Томаса круг расчистили от травы и сора. Перед тем, как активировать Тандем, я шепнула Катрине, чтобы она зорко следила за Лёшей и ни в коем случае не давала ему последовать за мной. Она печально вздохнула и пошла попрощаться с Томми. Пешехонов последовал ее примеру.

Я осталась в стороне, и в этот момент, король что-то смекнул. Я поняла это по его едва заметному кивку головы и неуловимой поддержке, которую он попытался взглядом передать мне. Алексей, пребывая в счастливом неведении, так ничего и не заметил. Он сгреб Тома в охапку и сжал его посильнее, благодаря за то, что тот принял на себя такую ответственность и тем самым освободил его. Катрина расцеловала Томаса и пожелала ему удачи.

Когда время прощаний закончилось, я велела людям рассредоточиться так, чтобы всем хватило места. И, тем не менее, сумела оставить себе путь для отступления в виде небольшого промежутка от центра круга до камня. Потом сама вошла внутрь Тандема и вставила кольцо в паз.

– Лёш, – все же решилась сказать я, поворачивая перстень до упора, – я правда очень люблю тебя!

Он насторожился, хотел ринуться ко мне, но Катрина схватила его за руку. В этот момент окружающее нас пространство заискрило, и края круга молниеносно заволокло туманом. Началась тряска. Томми и остальные отпрыгнули подальше от Тандема и тут же скрылись из виду. По платформе побежали голубые лучи, приобретая форму грозного солнца в вихревом потоке. Раздался гул, и у меня было ровно две секунды, чтобы успеть увидеть, как Алексей зажимает уши обеими руками, а Катрина крепко прижимает его к себе.

Пора.

– Береги его! – выкрикнула я как можно громче, и, приложив неимоверные усилия, прыгнула в туман.

Я старалась не дышать и не раскрывать глаз, при этом содрогаясь от плача и жестокой боли. Не сумела сдержать себя, вдохнула едкие испарения и захлебнулась ими. Глотку словно обожгло огнем. Желудок выворачивало наизнанку. Я словно оказалась в адском огне, который сжигает дотла. Мелькнула мысль, что сейчас моим мучения придет конец, но тут мое сознание наполнилось ярким светом, и одобряющий голос Видящей произнес:

– Ты молодец! Ты справилась и изменила историю! Но твое время умирать еще не пришло! В тебе зарождается новая жизнь! Поздравляю!

И меня словно вырвали из небытия. Я все еще исступленно кашляла, совершенно не помня, как именно оказалась на руках у Тома. Он держал меня, крепко прижимая к себе до тех пор, пока мне не стало легче.

– Может, воды? – спросил он, когда увидел, что я прихожу в себя. Мое тело сверкало голубым светом. Моя сила снова лечила меня.

– Зачем ты выпрыгнула? – спросил король, но я не дала ему ответа. Сейчас я могла лишь смотреть на опустевший каменный круг в надежде на то, что они добрались туда, куда должны были.

– Надеюсь, с ними все будет хорошо… – промолвила я, вновь заливаясь слезами. – Как же теперь жить с этим, Томми?! Как жить с этой болью?

Но Томас не знал ответа на мои вопросы. Он печально склонил голову и молча прижал меня к себе, желая утешить.

Мне было страшно даже представить лицо Алексея, когда он поймет, что я осталась здесь. Он подумает, что я его бросила. После всего, что было между нами этой ночью… после всего, что было с нами вообще. Не думаю, что он ожидал от меня такого предательства. Я не сомневалась, он будет искать меня. Возможно, потратит на это всю свою жизнь. Но я могла только надеяться на то, что однажды он решится забыть и даст Катрине залечить его душевные раны. Ведь теперь у них не осталось никого ближе друг друга. И они просто обязаны быть вместе. Ревность кольнула меня, но я тут же усмирила ее. Такова была моя жизнь и моя судьба. И другой у меня, к сожалению, нет и быть не могло.

Я вспомнила то, что сказала мне Видящая и непроизвольно положила руку на живот. Теперь у меня появился смысл жить. Даже без Алексея. Нет, я не одна. Теперь не одна. Мне предназначено остановить вулкан и дать миру развиваться дальше. Цель моя велика, и все остальное пустяк по сравнению с этим.

– Эмилия, пойдем, – позвал меня Том, и я последовала за ним в твердой уверенности, что поступила верно.

Теперь в Долину Инферин по настоящему входила новая Видящая. Та, что впервые за сотни лет смогла изменить историю. Та, что подарит людям надежду.

Здравствуй, новый мир! И здравствуй новая, незнакомая самой себе, я!

Эпилог

Долина Инферин, декабрь 2016 года

Через девять месяцев у меня родился долгожданный сын, которого народ Инферин встретил всеобщим ликованием и празднеством. После ухода наших друзей мы так много времени проводили с королем, что все решили – это маленький принц. И сразу после его рождения Том набрался смелости и предложил мне не переубеждать их, обещая стать мальчику хорошим отцом.

Вскоре подземные толчки стали такими сильными и опасными, что ждать больше не было смысла. Верхушку горы Орнамилик полностью окружил серый дым, а запах гари распространился по всей Долине. Было понятно, что если не остановить вулкан, то извержение не заставит себя долго ждать.

В ту ночь, когда решилась на это, я пробралась к кроватке своего малыша и поцеловала его в лысую макушку. Он зашевелился, скидывая с себя одеяльце, и смешно причмокнул маленькими розовыми губками. Не скрывая умиления, я улыбнулась ему и тихо вышла из комнаты, стараясь никого не разбудить.

Прошла мимо заснувшего у моих дверей стражника, минула дверь, за которой спал ничего не подозревавший Томас, и ушла из Большого Дома через потайной ход.

Долина Инферин была окутана непроглядной тьмой и серой дымкой. Одинокая и никем незамеченная, я направилась к широким пашням у горной вершины. Шла долго, прислушиваясь к каждому шороху, улавливая любое движение среди кустов. Идти одной было опасно и глупо, но я сама так решила. Мне нужно было свершить это в одиночестве. Я должна была сродниться с той пустотой, что съедала меня изнутри. Я должна была смириться с ней и приумножить ее в сотни раз.

Шелестела трава, стрекотали сверчки и ухали ночные птицы. Сквозь отвратительный запах гари чувствовался приятный аромат цветов. Он словно возвращал меня в прошлое, в те дни, когда Алексей передавал мне их по утрам. Сердце защемило от никогда не проходящей боли. Холодно. Мне должно быть холодно. Все эти дни я училась, как воспроизводить в себе этот холод. Я долго трудилась и сегодня была уверена, что смогу. Я должна!

Заняв позицию напротив своего истинного врага, я с горечью уставилась на ненавистную мне гору. Она отняла у меня все. Счастье, радость, спокойную жизнь. Из-за нее я отвергла того, кого никогда не забуду. Именно она лишила моего крошку отца. Она отняла у меня тепло, к которому так стремилось мое сердце. Так пусть теперь принимает от меня мое отвращение к ней и злобу. Я отдам вулкану всю боль и печаль прошедших дней, отдам ему все горести и страдания от потерь. Я стала чувствовать, как в груди нарастает самая настоящая ледяная буря. Поток холода формировался и ширился. Волосы встали дыбом, кожа покрылась мурашками. Пальцы рук закостенели, а окоченевшие ноги приросли к земле. Если бы не безмерное могущество, данное мне Долиной, я застыла бы здесь навсегда, словно ледяная фигура. Моя сила разрывала меня на части и вырывалась наружу. Невероятным усилием я направила ее в кончики пальцев и взревела, словно раненое животное, отказываясь терпеть эту боль. И вот чистая энергия вырвалась из меня нескончаемым вихрем, неиссякаемым потоком и ударила прямиком по кратеру. Орнамилик задрожала под воздействием двух противоположных стихий. Теперь уж наверняка всем в Долине станет известно, что случилось что-то страшное. Но сейчас это было неважно. Я была на грани помешательства. Почти видела своим внутренним взглядом, как лава, которая так стремилась наружу, грозно шипит и сдается под ледяными потоками моего холода. Она, мгновенно остывая и превращаясь в черные, твердые камни, блокировала выход все нарастающему подземному давлению.

– Не-е-ет! – кричала я безрассудно. – Это еще не все!

Мне казалось, что огненный демон с ужасающей мордой смотрит на меня сквозь каменные рельефы и пытается выдавить из недр вулкана так некстати образовавшееся на его пути препятствие.

– Нет! Я сильнее! – шептала я. – Разбитое сердце Катрины, смерть Романа, Вадима, Такавири – все из-за тебя! Все! Каждая минута бездействия моей никчемной силы, с которой я не смогла разобраться вовремя! Все на твоей совести!

И снова иступленный крик из глотки, а из пальцев новая снежная лавина, стремглав летящая к вулкану. Гору вмиг засыпало белой ледяной крошкой от основания до самого кратера. Земля вблизи Орнамилик охнула и покрылась трещинами, откуда тотчас вырвались фонтанирующие горячие источники.

Силы стали покидать меня, я чувствовала, как пульсируют последние остатки магической мощи. Я понимала, что этот выброс энергии может стать для меня последним, но продолжала повторять, словно заклинание:

– Кенийцы, племя Такава, мои несчастные родители и родственники тех, кто тоже не вернулся домой. За всех, за всё… за себя…

И самый последний вихрь морозной стужи освободился от моих оков и опустился на окружающую меня землю, прибивая посевы и травы. Ноги отказывались держать, я упала и затряслась от дикого холода, поглотившего и меня. Силы больше не осталось, и теперь нечему было спасти меня от внезапно ухнувшего мороза.

Холодно. Трава, деревья, холмы – все вокруг схоронилось под снежными сугробами. Река замерзла и гейзеры остыли. Грохот под землей прекратился, а запах гари постепенно развеялся, уступая место морозной свежести.

– Я сделала это, – шептала я, замерзая. – Сделала.