Сверхъестественное. С ветерком

Глава 4

Не прошло и получаса, как Грубер, Сэм и Дин заняли угловую кабинку в закусочной «Файнер-Дайнер», и официантка Мэри приняла заказ: два чизбургера, сэндвич с курицей, жаренной на гриле, и три порции картошки фри.

– Боишься рискнуть? – спросил Дин у Сэма.

– Что?

– Даже салат не возьмешь?

– Не хочу брать салат в придорожном кафе.

– Вообще-то, здесь хорошо готовят, – заметил Грубер.

– Может, в следующий раз.

Дин окинул закусочную быстрым взглядом. Пластиковые столики и длинные стойки, диванчики из искусственной кожи и высокие барные стулья, линолеум на полу, большие чистые окна с трех сторон и жалюзи, защищающие от послеполуденного солнца. В кафе было много народу, десятки голосов сливались в успокаивающий гул, из которого можно было выхватить только отдельные слова. На первый взгляд ничего необычного.

– Почему «Файнер»? – спросил Дин. – Потому что тут хорошо готовят?[5]

– В смысле? А, ты про название, – сообразил Грубер. – Этим заведением много поколений подряд владеет семья Файнеров. Но тут и правда лучшие гамбургеры в городе.

– Сэм, слыхал? Упустишь шанс.

– Не первый и не последний, – ответил Сэм и обратился к Груберу: – Итак, Том, что ты можешь рассказать о блэкауте?

Не успел тот ответить, как Мэри, улыбаясь, принесла тарелки с едой.

– Два больших чизбургера и сэндвич с курицей на гриле. Картошка фри для всех. Сладкий чай офицеру Груберу и вода для модных парней.

Сделав глоток чая со льдом, Грубер сказал:

– Спасибо, Мэри. Обслуживание, как всегда, на высоте.

– Принести вам еще что-нибудь?

Дин схватил чизбургер обеими руками.

– Нет, все в порядке.

Сэм кивнул.

– Мне тоже больше ничего не надо, – ответил Грубер.

Мэри кивнула и уже хотела отойти, но вдруг остановилась и сказала:

– Я случайно услышала… Вы говорили о том, как все заснули в полночь?

У Дина рот был набит, и он кивнул Сэму, чтобы тот ответил.

– Мы расследуем это происшествие, – пояснил Сэм.

– Парни из ФБР, – сообщил Грубер.

– Да ну! – поразилась Мэри. – То, что с нами случилось, было очень странно. Мы все разом отключились.

– Вы в полночь не спали?

Мэри кивнула.

– Ни за что больше не стану подменять Донни, – твердо сказала она.

– Ты часто вместо него выходишь? – поинтересовался Грубер.

– Каждый раз, когда у него свидание. Ну, так он говорит. Знает, что я на все соглашусь, если речь о настоящей любви.

– Думаю, эти «любови» он находит на сайтах знакомств, – проговорил Грубер. – Сомневаюсь, что они такие уж настоящие.

– Никогда не знаешь, что может случиться.

– Ну а с вами-то что произошло? – вмешался Сэм. – В полночь?

Достав из нагрудного кармана блокнот и ручку, Грубер стал делать пометки. Дин, откусив большой кусок чизбургера, бросил многозначительный взгляд на Сэма, и тот, кивнув, тоже достал блокнот и ручку.

– То же, что и со всеми, – Мэри огляделась и уточнила: – Правда, тут никого из них нет. Я имею в виду наших ночных завсегдатаев. Короче, вот я несу две полные тарелки к столу, а в следующий момент прихожу в себя лицом в куче еды. Повезло, что Гейб и Линда столько всего заказали. Хотя я ушибла локоть и порезала руку осколками. Стакан с апельсиновым соком разбился, – она подняла руку и показала пластырь. – Но больше всего пострадала моя гордость.

– То есть? – уточнил Сэм, оторвавшись от записей.

– Я выглядела так, будто проиграла в самой большой битве едой, – с отвращением проговорила Мэри. – Волосы, лицо, одежда – все было испачкано. Но мне еще повезло, ведь те, кто сидел за барной стойкой, кости переломали… А Пит, ночной повар, обжег руки о гриль.

– Вы что-нибудь почувствовали перед тем, как это случилось? – спросил Дин. – Был хоть намек, что вы вот-вот потеряете сознание?

Немного подумав, Мэри покачала головой.

– Все произошло так быстро, – она щелкнула пальцами. – И это было как курица и яйцо, понимаете?

– Нет, – озадаченно ответил Сэм.

– Я брала напрокат немало дрянных фильмов. Скукотища! Признаюсь честно, иногда я даже засыпала, пока их смотрела. Но я всегда чувствую, когда начинаю засыпать, клюю носом, перестаю понимать, что происходит на экране, и только потом надвигается темнота, и через пару часов я просыпаюсь с больной спиной.

– Как я вас понимаю, – кивнул Дин.

– Вот-вот, – обрадовалась Мэри, почувствовав в нем родственную душу. – Но в тот раз было не так. Я не чувствовала, как засыпаю или просыпаюсь. Трудно объяснить, но будь я электроприбором, я бы сказала, что кто-то выдернул мою вилку из розетки.

– А при чем тут курица и яйцо?.. – напомнил Сэм.

– Неизвестно, что было раньше – я отключилась и начала падать или наоборот. Вроде бы помню, как падала, но, кажется, потеряла сознание еще до того, как ударилась о пол. Просто бах, и все.

– Больно было?

– Только когда очнулась, – с коротким смешком она снова показала им руку, потом вздохнула. – Могло быть и хуже. Сломала бы ее или вывихнула плечо, как в старшей школе.

– Вы очнулись, как и все остальные? – спросил Сэм.

– Под звуки охов и стонов? – Она кивнула. – Пожалуй, да. Все очнулись примерно в одно время. – Мэри поставила поднос на край стола. – Хотите знать, что я думаю?

– Разумеется.

Дин посмотрел на Сэма. Оба были готовы услышать очередную теорию заговора.

– Я поделилась этим с Гарри, – продолжила она, – но он сказал, что я спятила.

– Гарри – это владелец закусочной, – пояснил Грубер.

– Короче, я думаю, что это была утечка угарного газа, – заявила Мэри. – Гарри сто лет не менял батарейки в датчиках. Разве они не должны пищать, как детекторы дыма, когда батарейка садится?

«Неплохая версия», – подумал Дин.

Угарный газ действительно вызывает потерю сознания. Люди гибнут – иногда по своей воле, – сидя в запертом гараже в машине, работающей вхолостую. Они медленно задыхаются и умирают. Но в Мойере люди отключились мгновенно…

– Такая утечка не объясняет, почему сознание потеряли все жители города, – заметил Сэм.

– О, так я и не говорю, что утечка произошла здесь, – возразила Мэри. – Я бы тут не работала, если бы считала, что тут опасно.

– А где же тогда?..

– Что, если утечка была во всем городе? – предположила она. – Ну… утечка промышленных масштабов, из здоровенной фабричной трубы. Ну а потом испарения или газ унесло ветром, поэтому и помереть никто не успел.

Дин сказал настолько серьезно, насколько мог:

– Мы обязательно добавим ваше предположение в наш список.

Когда официантка ушла, Грубер закрыл блокнот и положил ручку сверху.

– Никогда не слышал о промышленной утечке угарного газа. И не уверен, что готов обвинять в этом «Пандженто» или кого-то еще.

– Что вы можете рассказать о крушении поезда? – спросил его Сэм.

Дин снова впился зубами в восхитительный бургер, с сожалением отметив, что тот успел остыть. Сэм справился с половиной своего сэндвича, пока Мэри рассказывала о происшествии. Если разговаривать будет Грубер, можно будет спокойно поесть, время от времени кивая.

Грубер откинулся на спинку дивана, сложил руки на блокноте.

– Для шефа это больная мозоль. Он не успокоится, пока из озера не вытащат вагоны. И что бы ни случилось, всему причиной будет крушение поезда. И неважно, инфляция это, застой, плохая погода или даже проигрыш школьной футбольной команды. Объяснение одно: чертов поезд сошел с рельсов. – Он вздохнул, покачал головой и съел несколько ломтиков картошки. – Я разговаривал со следователями, когда все это случилось. Винилхлорид может вызвать раздражение глаз и горла, головные боли, одышку и головокружение, большая его концентрация приводит к потере сознания. При очень высокой концентрации можно и умереть. Еще это известный канцероген. Но зона поражения винилхоридом была ограничена. Мы эвакуировали жителей из окрестных домов, закрыли ближайшую школу. Сделали все, что полагается. – Он бросил в рот еще ломтик картошки. – Не отрицаю, кое-кому из пострадавших грозят проблемы со здоровьем, а гражданским искам в ближайшие несколько лет конца не будет видно, но, думаю, тут шеф ошибается. Что бы из этих вагонов ни просочилось, оно уже давно рассеялось.

– Думаете, дело не в винилхлориде?

– Простите, – отозвался Грубер с полным ртом. – Прозвучало более зловеще, чем я намеревался. Похоже, я заговорил совсем как шеф.

– Наверное, это заразно, – сказал Дин.

– Возможно, – рассмеялся Грубер.

Дин покачал головой.

– Я бы выпил пива.

– Прости, солнышко, – Мэри подошла к их столику. – Спиртное не подаем.

– Неважно, – отмахнулся Дин. – Я ведь на службе.

– Принести еще что-нибудь?

– Не стоит, – сказал Сэм.

– Ну ладно, – она широко улыбнулась. – Если передумаете, позовите меня.

– Обязательно, – пообещал Сэм и, как только Мэри ушла, обратился к Груберу. – Значит, крушение поезда вычеркиваем?

– Думаю, да.

– Постойте-ка, – Дин на миг уступил своему внутреннему стороннику теорий заговора. – У любого лекарства есть длинный список побочных эффектов, и они еще хуже того, что ты пытаешься вылечить. Так что винилхлорид…

– Это химикат, а не лекарство, – уточнил Сэм.

Дин поднял ладони, изображая чаши весов, находящиеся в равновесии:

– Химикат, лекарство – какая разница?

– Я наводил справки, – сказал Грубер. – Винилхлорид используют при изготовлении полихлорвинила, упаковочных материалов, пластмасс. Вещество ядовитое, но довольно распространенное.

Сэм покосился на брата, пытаясь угадать, не собирается ли тот начать спор. Но Дин пожал плечами, и тогда Сэм спросил Грубера:

– Значит, блэкаут не повторялся?

– Нет. Это произошло только один раз, – подтвердил Грубер. – Странное у меня вышло возвращение домой. Но вообще-то, я хотел поговорить о той чертовщине, которая у нас творится с тех пор.

– О не очень малолетних правонарушителях? – уточнил Дин.

– Вот именно. Если взять каждый случай по отдельности, вроде бы обычное мелкое хулиганство. Но я никак не могу понять, почему все это совершают такие люди.

– Банкиры, юристы, бухгалтеры… – проговорил Дин.

– Вот именно! – подхватил Грубер. – Я в полиции уже довольно давно и закономерности вижу сразу. Существуют определенные категории преступников, типовые ситуации… Большая часть задержанных раньше ничего противозаконного не совершала. И помимо вандализма, есть случаи странного поведения…

– Например? – поинтересовался Сэм.

– Утром один пешеход ударил другого за то, что тот с ним поздоровался.

– До или после того, как выпил кофе? – спросил Дин.

Грубер неодобрительно покосился на него и продолжил:

– А еще девушка без явных признаков депрессии или психических заболеваний попыталась совершить самоубийство по пути на работу.

– Чему тут удивляться? – мрачно заметил Сэм.

– Она перелезла через ограду эстакады и спрыгнула на дорогу.

– Выжила?

Грубер кивнул.

– Сломала ноги, руку и несколько ребер. Собираюсь поговорить с ней, когда она придет в себя. Это ведь странно?

– Вообще-то, да.

– Но я сомневаюсь, что вытяну из нее что-нибудь, – добавил Грубер.

– Из-за потери памяти? – спросил Сэм, жуя картошку.

– Да! Сначала я думал, что это отговорки – «Не знаю, что случилось», «Понятия не имею, почему я так поступил», «Ничего подобного в жизни не делал, не знаю, что на меня нашло». Но так говорят буквально все! Никто ничего не помнит…

– Ты сомневаешься, что это правда? – Дин с грустью констатировал, что чизбургер съеден и осталось только немного картошки. Наверное, стоит поинтересоваться, хорошие ли здесь пироги. – Думаешь, врут?

– Не врут, – сказал Грубер. – Скорее недоговаривают.

– Что именно? – спросил Сэм.

– Я же коп. Если вижу, что человек ведет себя странно, сразу подозреваю, что дело в наркотиках. Как знать – может, все они подсели на новую синтетическую дурь, от которой моментально слетаешь с катушек, а вместо галлюцинаций наступает временная потеря памяти.

– Звучит правдоподобно, – заметил Сэм.

Заскучав от перспективы подчищать грязь за УБН[6] – тем более что заниматься этим он не собирался, – Дин подозвал Мэри. Если уж придется бросить дело, вернуться в бункер и ждать звонка от британцев, не помешает закончить визит в Мойер куском пирога.

– Но с этой теорией тоже не все гладко, – признался Грубер. – Если бы новый наркотик был настолько распространен в городе, я бы о нем уже знал.

– А ты ничего не слышал?

– Ни слова, – сказал Грубер. – Так что я просто хватаюсь за соломинку.

Внезапно Дину в голову пришла идея.

– А эти вандалы и хулиганы… все были жертвами блэкаута?

– Ну да, они все местные.

Мэри подошла к столику. Дин решил обойтись без экспериментов и заказал кусок обычного яблочного пирога. Мэри пообещала, что вернется буквально через секунду, а Дин сказал, что ловит ее на слове.

Сэм обратился к Груберу:

– Полагаю, агент Тенч хотел узнать, бодрствовали ли они в то время, когда все потеряли сознание.

Грубер задумался. Дин представил, как он мысленно листает в голове список правонарушителей и сравнивает со списком пострадавших во время блэкаута.

– Надо свериться с документами, но думаю, что эти люди, скорее всего, спали. Многие работают с утра до вечера, так что вряд ли они бодрствовали в полночь. Ну или в городе эпидемия бессонницы, а я не в курсе.

– Еще что-нибудь необычное случалось?

– У нас, по-моему, и так забот хватает, – отозвался Грубер.

Мэри вернулась с пирогом и принесла Дину чистую вилку.

– Приятного аппетита!

– Ну, хоть у него полно не забот, а пирога, – пошутил Грубер, указывая на тарелку Дина.

– Для вас тоже найдется, – заметила Мэри.

– Я наелся, – сказал Сэм.

– Я тоже сыт, спасибо, – Грубер похлопал себя по животу.

– Много теряете, – с набитым ртом заметил Дин и помахал официантке вилкой: – Чертовски хороший пирог.

Сэм откинулся на спинку диванчика.

– Итак – массовая потеря сознания, а сразу за ней – странные выходки, между которыми нет очевидной связи.

Грубер кивнул.

– Хотя, возможно, связь есть, – продолжал Сэм, – просто мы ее не видим.

– А если нет?

– В любом случае кажется, что весь город спятил. – Дин положил вилку на пустую тарелку.