С.Т.И.К.С. Темный ангел. Фабрика героев.

10 Глава 3

Глава 3

Две недели. Даже уже больше двух недель звучал хор Пятницкого или соло, в исполнении Рокфора и Гайки в палате Чернышева. Стабильно не менее часа, во время каждого посещения, а происходило это, по два-три раза в день. Все пациенты, которые попали в Лечебницу после сезона Охоты, уже распущены. Буквально вчера выписали последних, самых тяжелых, в основном тех, кто попал сюда с оторванными конечностями. Теперь, они, продолжали их отращивать в домашних условиях, возвращаясь в больницу только для консультаций, если им казалось, что что-то идет не так. Команда лекарей, в штате Склифосовского, прекрасно справлялись практически с любыми травмами и увечьями, если пострадавшего успевали довезти до стаба живым.

А Рокфора уже тошнило от "Черного ворона", и он клял себя за то, что сам и предложил эту песню. Он пробовал вместо песни повторять фамилию-имя-отчество, как изначально советовал Склифосовский. Но как оказалось, сидеть, и беспрерывно повторять фразу - Чернышев Дмитрий Варламович, занятие еще более худшее, чем песнопение. В какой-то момент она начинала превращаться для него в бессмысленный набор слов, и он понял, что скорее сам повредится рассудком, чем достучится до кого-то.

Утешало лишь периодическое присутствие Гаечки. По началу оба стеснялись своих вокальных данных, но после десятков повторений, обоим стало как-то по-барабану, как это выглядит со стороны, и даже присутствие других членов их команды, заглядывающих иногда из любопытства, их не смущало. Самое интересное, что все ребята, тоже хоть раз в день, но заскакивали в палату. Причем, даже Чип и Дейл, относились к данной затеи без извечных насмешек. А Вжик предложил, когда Чернышев очнется, окрестить его "Вороном", тут же влезли Чип и Дейл, и в ходе дебатов окрестили девочку "Чернышом". Все посмеялись, хотя с девочкой было и не до смеха, но постепенно, так и стали именовать мужчину и девочку - Ворон и Черныш.

Почему Черныш? С девочкой происходили изменения. За две недели ее тело кардинально поменялось, превратившись в некоего зверя, черного окраса. Толи тигр, то ли волк, то ли маленький динозавр. В Улье каких только тварей не встретишь, и если бы не малые размеры и короткий период времени, за которое произошли изменения, то судя по степени развития брони на теле, этого монстра, можно было бы смело отнести к Элитнику, вернее маленькой его копии, явно берущего происхождение от какого-то зараженного животного, что не было редкостью. Правда еще одна загадка - на затылки не было никакого намека на споровый мешочек.

Изредка заходил Склифосовский, до этого, целыми днями занятый излечением "охотников", и проводя большую часть оставшегося времени, с девочкой в переживальнике, пытаясь разными способами, сначала не дать прогрессировать изменению ее тела, а затем, когда все попытки обернулись прахом, с азартом изучая Черныша, всеми доступными ему методами. В их же палате, обычно, он производил краткий осмотр, интересовался у Гаечки нет ли каких изменений, каждый раз напоминая, что ей нужно только петь и мониторить состояние мозга, без всяческих попыток поиска в ментале, и, по обыкновению, пощелкав пальцами, удалялся. А Гайка тем временем, в отличие от Рокфора, не унывала, а наоборот, говорила, что чувствует некую передачу данных от тела вовне, но как ни уговаривала Склифосовского, тот не позволял ей пробовать в ментале отследить эту связь. "Не хватало, что бы ты еще в кому впала, или еще хуже - превратилась во второго Черныша. Что нам, потом еще про тебя тут песни начать петь? Так у нас нет второго Рока, если что", - строго выговаривал он ей. И давал напутствие Рокфору: "А, ты, как только почувствуешь абсолютно любое ментальные колебания, сразу врубай свою "глушилку" на полную катушку и концентрируй на Гайку, что бы ее не утянуло никуда". А Рокфор, итак, как только узнал о предстоящей опасности, без всяких дополнительных инструкций, стоило Гаечки появиться в палате, сразу включал свой дар, блокируя возможные воздействия на нее извне. Это была одна из граней его основной способности. И если в команде, он обычно выполнял роль танка, возводя силовые щиты, прикрывая отряд и беря удары любых свойств на себя, что было для него делом не особо затруднительном, типа как в спортзале снаряды потягать, еще и удовольствие от этого получишь, то тут совсем другое дело. Как будто-то ему приходилось менять вид спорта, и переходить, скажем, на прыжки с шестом. Представляете чемпиона по бодибилдингу или поднятию штанги, бегущего с шестом и пытающегося взять планку? Вся его груда мышц и мощь, здесь будет только помехой. Вот то-то. А он умел это делать - ставить ментальную защиту на других. Что бы защитить лично себя - такой необходимости не требовалось, это было просто заложено в нем, как сказал то ли Склифосовский, то ли Вжик - "тебе что в лоб, что по лбу". А вот поделиться ею с другими, это была мука еще та. Поэтому, теперь, постоянно используя эту способность, приходилось увеличить количество применяемого живчика и горошин, для восстановления, что было не очень-то полезно для здоровья. Но чего не сделаешь ради дела и безопасности, убеждал он себя, как обычно стараясь не приплетать сюда свои чувства. В последнее время, Склифосовский, стал как-то подозрительно на него посматривать, и все настойчивей интересоваться, не чувствует ли он отклик от пациента, а какие тут чувства, если от непрерывного принятия живчика, голова, как в тумане, и постоянный сушняк?

Вот и в этот раз, Склифосовский ненадолго заглянул в палату с Шаманом, лекарем, который обычно был приставлен к охране на главном въезде в Питер, и всегда дежурил там, в дни, когда происходила очередная перезагрузка, и команда Сухаря привозила очередную партию "цветных" свежаков. Он, с большой степенью вероятности, мог определить какой талант или таланты подарил новому иммунному Улей, а так же, сразу чувствовал, использует ли в данный момент дар человек, на которого он обратил внимание. В Лечебнице, от такой способности особого толка не было, поэтому здесь он появлялся только по случаю какой-то надобности Склифосовского. Как например сейчас. Побыли немного в помещении, как будто, к чему-то прислушиваясь, и вышли. Через минуту, пошушукавшись за стеной, Склифосовский вновь приоткрыл дверь, погрозил Рокфору кулаком, и захлопнув ее, удалился.

- Чего это он?, - удивилась Гайка, прервав пение.

- Так это, шут его знает, - обрадовавшись, неожиданному перерыву, Рокфор приложился к бутылке с живчиком.

- Наверное поешь невыразительно, - съязвила Гайка и продолжила прерванный куплет.

Спустя полчаса, когда певуны уже решили закончить сеанс на сегодня, снова заявился Склифосовский, но уже в компании Сухаря, Вжика и Серого.

- Значица так, - сходу включил командный голос Сухарь, - мы тут покумекали, и поняли, что дуэт из вас никудышный. Напоминаю, что повторный приезд падальщиков, через неделю, и нам придется отдать эту пару им, если мы не сумеем их вытащить из комы и сами не поймем, что с ними делать дальше.

*****

Равнина закончились, начался лес. Тактику пришлось сменить. Если в полях мы поняли, что я должен как можно быстрее бежать, при случае отмахиваясь мечем от приближающихся диких охотников, и то, больше, чтобы отпугнуть, чем реально причинить вред, пока Акелла не разберется с очередной напастью, то в лесу такой метод передвижения не годился. К амуниции пришлось добавить копье, и теперь начинать путь мне приходилось с двумя видами оружия - в поле с мечом, а в лесу с копьем, поменяв их местами в чехле за спиной. Сейчас я раздумывал, а не стоит ли присовокупить к этому и вещевой мешок с кольчугой и шлемом, так как по степи бегать в них точно не вариант, потому сразу и перестал их надевать, а вот в лесу я уже испытал и прыжки хищников сверху и когти на теле. Но это лишний вес для забега по степи.

Акелла бесшумно двигалась где-то впереди, пытаясь вычислить вероятного противника. К сожалению кошка годилась для этого плохо, она сама была охотником и мастером маскировки, а тут приходилось все время передвигаться в поиске, а не сидеть в засаде и подкрадываться. И если в поле, я - как бегающая приманка был удобен, так как хищники в основном начинали играть со мной в догонялки, а Акелла их просто тут же блокировала, вернее убивала или ранила, то в тиши леса, охотники в основном сидели в засадах. Пускать меня вперед - был уже не вариант. Поэтому решили, что Акелла будет идти впереди, привлекая к себе внимание, а я следовать за ней, в надежде, что хищник либо испугается ее, либо нападет на нее, а не на меня. Такое случилось лишь раз, и я даже успел ткнуть копьем в нечто медведеподобное, огромное метра под два с половиной в холке. Оно как раз не скрывалось, а перло на пролом в зарослях, и мы хоть и притихли, попытавшись спрятаться, оно каким-то образом безошибочно вычислило наше местоположение и с характерным причмокиванием, говорившем о желании полакомится, ринулось на нас. На пути оказалась Акелла. Махина, в разы превышающая ее по габаритам и весу, попыталось просто смахнуть ее с пути своей мощной, покрытой жесткой шерстю и когтями размером с мужскую ладонь лапой. Недооценила моську. Та, почти ленивым движением, обтекла лапу, и по ней же, молниеносно вскарабкавшись на плечо зверю, ударила гарпуном своего хвоста в его глаз, видимо пробив до самого мозга. Тот даже рыкнуть не успел, и как в замедленной съемке, завалился вперед, а Акелла уже сидела на ветке ближайшего дерева. Вот тогда я и совершил свой единственный удар копьем за все наши скитания по лесу. В остальных случаях меня убивали раньше, чем я видел схватку, если та конечно происходила, ведь охранять-то дальше было некого.

И теперь я точно знал, почему это происходит. Я поинтересовался тогда у Златы, почему этот "медведь" нас так легко вычислил. Оказывается, я, для местной фауны, был как свежий, лакомый кусочек мяса, лежащий на столе. Как его не съесть? Или скорее подпорченный, и поэтому в десятки раз сильнее, распространяющий вокруг себя "благоухание", кусок мяса. А вокруг, все хищники, по ходу дела, как раз и были гурманы, охочие до привлекательной тухлятенки. Так что вопрос скрытности был теперь под большим сомнением.

Шелест слева. Тут же застываю и направляю в ту сторону копье. Рык справа, это Акелла, пытается отвлечь внимание нападающего на себя, и летит ко мне. По земле, перебирая многочисленными лапками, словно ручей грязного цвета, сливаясь с поверхностью, ко мне стремительно течет огромная сороконожка, размером с хорошее бревно. От ужаса, я подпрыгиваю на высоту, которую на Земле не брал наварное не один чемпион мира, и бью в это мерзкое бревно наконечником копья. Оно попадает в тушу, но скользит вдоль панциря гадины, не причинив ей никакого вреда. Та поднимает переднюю часть тела, с сотней колышущихся маленьких ног и округлой головой, с черными выпуклыми, шарообразными зенками. Притяжение и законы физики, издеваясь надо мной, опускают мое тело прямо на бутон подрагивающих в предвкушении жертвы, жвал этой мрази, размером с серпы для покоса травы, с какими-то желтыми, словно сопли, вкраплениями. Наверное, яд. Когти Акеллы в этот момент касаются панциря сколопендры, разрубая его на части, но поздно, жвала смыкаются на моем теле, что делает его не совместимым с жизнью.

Хлоп. Я в Доме. Сука, сука, сука! Бесит!!! Сколько можно!

Имуны. Тело. Одежда, меч, копье. Кольчуга, шлем. Стоп. Нихрена они против такой твари не помогут. Кольчугу и шлем отменяем. Хлоп. Я на Терре, в точке первого рандеву с Акеллой.

"Акелла!?"

Отклика нет.

А ведь по началу все казалось не так плохо, даже после моих первых смертей здесь. Злата легко контролировала инстинкты зверя, а Хищница ощущала ее, как себя, вдруг неожиданно поумневшую, и она получала от этого удовольствие, начав воспринимать мир не только инстинктами животного. Более того, ко мне она относилась, как, наверное, собака относится к человеку-хозяину - с дружбой, обожанием, и полным доверием, что для семейства кошачьих, на мой взгляд, нонсенс. Интересным оказалось и то, что мы с Хищником имели контакт, без посредства Златы. Примерно километра на три, это потом я выяснил. Когда я упомянул Акеллу из мультфильма "Маугли", Злата вспомнила его, а так как Хищница была частью разума Златы, то она и восприняла это на свой счет, потому что и была здесь главой стаи. Поэтому определение "Акелла", было для нее вполне своим именем.

Итак, мы, вернее я, начал исследовать этот мир. Какая цель? Найти пресловутую лабораторию. Смешно? Казалось бы. Тем более, что Злата, кроме мира животных, ничего не нашла в воспоминаниях Акеллы. Ни людей, ни городов.

А вот как вам такая история:

Когда, я услышал отклик Хищника на имя Акелла, то произошел примерно такой диалог, на эмоциональном уровне, если перевести его на разговор:

- Акелла. Хм. Ты хочешь, что бы я к тебе так обращался?

- Да, Темный.

- Темный? Почему темный?

- Ты - Темный, я - темная, мы - одна кровь.

Меня это рассмешило, "мы с тобой одной крови - ты и я" - эта фразочка как раз из Маугли.

- Не понимаю.

- Ты причастен к созданию меня и стаи. Мы благодарны тебе. Ты - Темный. Мы - темные.

На эмоциях это выглядело как уважение к старшему. К предку что ли. Я - был с большой буквы, а они - с малой. Что-то в этом роде.

А учитывая, что и Имуны не так давно доносили до меня отдаленно похожую муть про эксперимент и мою причастность к нему, то посыл Акеллы, наводил на мысль, что конкретно здесь можно поискать следы пресловутой лаборатории. Кхммм. А, уж не сам ли я - и есть плод этого эксперимента, потому и оказался здесь, и поэтому имею некую общую историю с той же Акеллой и Имунами? Во всяком случае, в роли создателя, я себя никак ни ощущаю. Как раз скорее в роли подопытного кролика. И уж точно не обладаю никакими специфическими знаниями. Как говорится, родился - учился, работал - женился. Вот пока и вся мой история. Кстати, а зомбиленд на Земле? Тоже часть эксперимента? В общем вроде как начинает вырисовываться какая-то картинка, но больше всего она напоминает абстракцию - то есть я понимаю, что это картина, но что на ней изображено, может поведать только ее автор. Блин, а ведь есть еще и выход в замок из Дома, куда я попал в первый раз. С этим что? Ладно, оставим на потом.

По началу мы передвигались всем прайдом, особей в двадцать, самок и самцов. В отличие от Акеллы, они не были полностью закованы в броню, в основном были ороговелые головы, спины, иногда плечи и предплечья лап. Остальную часть тела покрывала бархатистая, лощеная шерсть, от серого до черного оттенка. Хвосты обыкновенные, толстые кошачьи, не разбираюсь в породах. Хотя Злата вроде упоминала про Пуму. Направление выбрали можно сказать наугад. Туда, где ранее не была стая, так как там, где была, никаких признаков неизвестных объектов не обнаруживалось, только поля, леса и степи.

Как мне по началу показалось, стаей было передвигаться более безопасно, мы в первый же день с третьей попытки, то есть после моей третьей смерти, почти добрались до леса.

Моя первая смерть ошеломила как Акеллу, так и Злату. Они поняли, что только что лишились меня, но куда подевалось тело? Шок от потери не успел перейти в горечь, как я позвал Акеллу в начальную точку нашей встречи. Тогда мы ушли где-то километра на полтора.

Пока стая радостно возвращалась, меня обнулили еще два раза, какие-то бродячие шакалы. Они заняли поляну, где я появлялся и никуда оттуда не уходили, пока не вернулась наша стая. Не то что бы убили, но когда на тебя кидается с десяток таких тварей, и вцепляется в любую часть тела, до которой может дотянуться, причем их не пугает порубанные мною тела соклановцев, как-то оставаться в этом месте особого желания не остается.

Я кстати попытался поменять свое местоположение в Доме, рассчитывая, что и на Терре оно измениться. Но не тут-то было. Если я уходил за "светлую зону", в чьем ореоле мы нашли сущность Златы, в пространство Дома, то вообще никуда выходить не получалось. Имуны заполняли матрицу и.. и ничего не происходило. Но как только я попадал в радужную зону, то - хлоп, и я вновь на Терре, ровно в той точке, где появился в первый раз в поле. И мое перемещение в сфере сияния, ничего не меняло. То есть это был просто выход в определенную зону на Терре. Думаю, с Тихим Омутом, такая же песня. Значит светлые и темные зоны в Доме, это выходы в разные точки на Терре? Надо будет проверить. Пока обозначу для себя эту зону - Зверинец, а Омут, а пусть так и остается Омутом, хотя наверное Замком было бы назвать логичнее.

На вторую попытку я решил оставить несколько особей из нашего отряда охранять начальную точку моего появления, на случай появления очередных шакалов. в случае моей смерти. Что себя и оправдало, имею ввиду, мое подозрение про смерть. В этот раз меня укусила змея. До сих пор гадаю, это было нападение, или я по неосторожности или неопытности наступил на нее случайно? Но когда, через пол минуты, мне стало не хорошо, я понял, что лучше начать заново, чем продолжать путешествие в таком состоянии. Помните про боль и перемещение в Дом? В данном случае была угроза здоровью. Так что не в боле дело, а видимо, механизм перехода срабатывал, когда я четко определял, что мне угрожает опасность. Только видимо ее нужно было чем-то подтвердить. Доказать сущности, что я это не выдумал.

С Акеллой и Златой договорились, что, если я исчез, значит надо возвращаться в точку рандеву. Я начал подозревать, что есть граница нашего психоконтакта, так как на разном расстоянии сила отклика была так же разной. Вдруг не услышат?

Третью смерть я принял от коршуна или орла, хрен его знает. Я только тень и успел увидеть на земле, как что-то долбануло меня по затылку. Кстати, копье, после этого случая, я по началу брал не для леса, а просто привязывал его к спине, что бы оно где-то на полметра торчало надо мной. В последствии местным птичкам это не понравилось, хоть и не помешало напасть еще пару раз, но в последствии они стали осторожничать. Кстати почти все животные здесь были какие-то гипертрофированные, в отличие от земных. Мощнее, быстрее или больше.

А вот в четвертый выход мы потеряли одного из членов прайда. Кот прикрыл меня, когда меня атаковал местный носорог, что не спасло ни меня ни кота, нас обоих просто размазали. И восстановить его, как и себя, я уже не мог. Сущность умерла. Я мог вытащить на Терру, только его тело. А кому оно здесь нужно? Еще одно мертвое тело?

После чего, я решил, что будем пытаться пробиваться дальше только в вдвоем - я и Акелла-Злата. А прайд пусть находится где-нибудь рядом с началом моего пути. Тем более, что за своими целями, я позабыл, что им надо чем-то кормиться и вообще пусть живут своей жизнью. Я задал вопрос Злате. Она была полностью со мной согласна, а Акелла и не имела тут своего мнения или же противоречия нашим стремлениям.

Итак отклика нет, но я точно знал, что мои девочки спешат вернуться назад.

Это было уже давно, несколько недель назад. А сейчас я ждал возвращения Акеллы. Ждал и думал. Дежавю. Что с солдатами на мосту, что здесь. Иди туда - не знаю куда, найди то - не знаю, что, но при этом, ты туда еще хрен пройдешь. Я кстати заметил, что Злата стала плакать, когда возвращалась ко мне. Она очень переживала, что я не могу идти как они. Как будто я - калека. Сродни с тем, как мамочке было обидно и больно смотреть на своего дитя, ущербного, по сравнению с другими такими же детками. Она каждый раз пыталась что-то передать мне. Умоляла меня взять ее знания и умения. Я не понимаю, что она хочет. Я не могу стать еще одной Акеллой. Мой разум не может занять матрицу зверя, более низшую конструкцию и организацию нервных клеток. Злата-то - в данный момент недоразвитая, словно ребенок, потому ее интеллект и можно было подмять под матрицу кошки.

Надо пробовать другой путь. Почему бы мне не вернуться в Омут и замок? Несмотря на мою немощность здесь, я стал, наверное, на порядок быстрее и сильнее себя прежнего. Дело даже не в мышцах, а во внимании, реакции, интуиции. Я чувствовал себя мужем, а не мальчиком, которым был недавно. Обидно, что здесь это не прокатывало. Решено, сейчас оповещу о своем решении Злату и вернусь в Омут.

*****