S-T-I-K-S Инакий 2

Глава 45

— Нет Галчонок, ты не права, на завтрак был омлет с кофе, в обед… э… дай бог памяти! Суп с фрикадельками и винегрет!.. Да что ты говоришь, милая, когда я тебе лгал? А на ужин… побалую себя мясом, красное вино думаю подойдёт! Нет, нет… какая ещё кровь⁈

Карельский шёл по лесу автоматически переставляя разбитые ноги. Если посмотреть на него глазами рядовой домохозяйки — сущий кошмар, наркоман, срочно вызывать полицию, у меня дети, они это видят!

К счастью домохозяек, такое, они увидеть не могли, только не в своём мире. Некогда интеллигентного вида профессор, а по-другому быть не может, пребывал можно сказать в стадии перехода, не важно куда, важно как! А ещё нужно заметить, что Карельский жуткий счастливчик. Бродя третий день примерно по одному и тому же маршруту, к реке он выходил не менее пяти раз. И за это время никак не мог попасться на глаза заражённым, а они там были.

Спроси у любого иммунного, прожившего на Стиксе хотя бы месяц. Как?

Он скажет, Стикс сохранил! И будет прав!

Потому как невозможно куску окровавленного мяса долго находиться среди хищников. Карельский именно так и выглядел. Многочисленные ссадины, кровавые потёки и ушибы, делали его похожим на свежее-восставшего покойника, пустой взгляд тому способствовал. А уж кривые язвы на лице, вызванные споровым голоданием и постоянно кровоточащий нос, не оставляли не единого шанса на благоприятный исход, здесь поможет только чудо, никак не слюни, потекшие после разговора о мясе с вином.

Профессор практически ушёл! Так было на Стиксе.

А в другой реальности, о которой знал только он сам, происходила прогулка по красивому осеннему парку. Дворник недавно прошёлся триммером, потому пахло свежескошенной травой и особым запахом дуба. Приятное сочетания бодрило обоняние и профессору хотелось почитать жене стихи, а она почему-то говорила о еде. Устроила ему форменный допрос, а ведь Галка никогда не опускалась до бытовых мелочей.

— Я в порядке, милая! — сказал он, идущей рядом жене.

Попытка взять её за руку успеха не принесла, она была рядом и одновременно далеко, его ладонь просто проскользнула. Карельский воспринял это как должное, так бывает, во сне. И опять пошли бытовые вопросы.

— А что потом⁉ В душ и спать! — произнёс профессор, роняя красные слюни. Осталось недалеко.

Однажды, несколько лет назад, друг семьи Карельских, задал профессору интересный вопрос. Дело было подшофе, так что списать можно многое.

— Как бы ты хотел встретить свою смерть, Дмитрий?

Умудрённый житейским опытом генерал Астахов, смотрел с присущим ему мудрым прищуром. Пышные усы, соответствующий типаж, только чадящей ароматным табаком трубки не хватало.

Коньячок шёл хорошо, профессор тоже был на подъёме душевных сил, на той же волне короче. Что, разумеется, привело к объёмному ответу.

— О-о, никак не в постели, — завышенный градус наложил свою романтику. — Я бы хотел умереть, как военный… защищая интересы своей страны! Я ведь собирался поступать в военное училище, да-да! — кивал он тогда генералу, пока тот подливал. — Но мама была против! Спецвойска, Гостайны, бредил об этом в детстве и ранней юности… потом мне купили микроскоп.

Рассказчику взгрустнулось.

После коньячка с лимоном, красноречие вернулось.

— А смерть… Это должно быть красиво! Никаких внуков у постели дедушки, к чёрту замыленные штампы! А поскольку я не солдат, то и умирать на другом поле… Пусть это будет супергрипп с девяносто процентным летальным исходом! Нулевой пациент, это банально, а вот ведущий вирусолог, который заразился на работе, в поиске. И от него зависит судьба всего человечества… это по мне!

Карельский, на тот момент даже помыслить не мог, насколько судьбоносной станет эта пьяная болтовня, он и сейчас не понимал. Толика разума блеснула, когда он вышел на знакомую полянку. Прозрения не было, причина заминки заключалась в человеческой фигуре. Яркий в ночи свет луны, не давал рассмотреть лица. Но профессор увидел своё, он смотрел на причину своих неудач. Разум блеснул и погас, успев отдать команду телу.

Злость заполнила погибающую оболочку, а та — стерва, как известно не советчик. Но силой одарить может и плевать, что в последний раз. Ушедшее сознание признало злейшего врага — причину всего.

— Сволочь! — крикнуло тело, прыгая в атаку.

Бегун если и удивился, то виду не показал. Заурчав голодным зверем, кинулся навстречу.