Глава 8

Собираясь на пляж, мы задумались, куда спрятать деньги и документы. Предыдущее место внутри одного матраса не выглядело уже надёжным. Из всего, что имелось в комнате, подошёл шкаф. Вдвоём мы его еле отодвинули от стены, затем вогнали булавку в заднюю стенку и закрепили пакет. Одному человеку такой шкаф не сдвинуть, а обыскивать долго комнату не получится.

— Пиво вечером пьём или нет? — мучился я вопросом.

— Посмотрим.

На самом деле ничего подозрительного в поведении наших женщин я не заметил. Они были такими же смешливыми и обаятельными. Как художник я ещё раз отметил, что фигуры отличные и детей у дам не было. На ужин, согласно озвученным пожеланиям, пошли в ресторан. Илья сам договаривался со швейцаром. Уговорил и даже при этом своей ксивой не засветился.

Официантка вначале особой любезности не проявила. В это время уважаемым считается тот клиент, который покупает много выпивки. Мы же взяли всего одну бутылку шампанского. Пришлось мне сунуть в карман фартука официантки трояк, чтобы она стала шустрее работать и перестала кривиться. Общепит советских времён это отдельная тема. В московских ресторанах, таких как «Советский», культура обслуживания на высоком уровне, а в провинции даже не стоит и заикаться про так называемую культуру. Впрочем, женщинам всё понравилось. Мы и потанцевали, и поскандалили с какими-то арами на тему того, кто даму ужинает, тот её и танцует. До мордобоя не дошло — мы ушли раньше, чем те парни спохватились.

— Сашка, с моего стакана глаз не спускаешь, — предупредил на всякий случай Илья уже дома.

Роли мы с ним поделили. Я отдавал себя в жертву, а Илья должен остаться трезвым. Полной уверенности в том, что нас хотят опоить, не было, но бережёного, как говорится, бог бережёт. Запомнил я только начало посиделок, то, как чистил тараньку, а после вырубило меня напрочь. Очнулся на своей кровати под какой-то бубнёж. Прислушавшись, сообразил, что это Илья диктует текст согласия на сотрудничество с компетентными органами.

— Таблетки от головной боли случайно нет? — подал я голос.

— Стакан с водой и анальгин на тумбочке, — не оглядываясь, сообщил Илья и продолжил диктовать.

Позже «граждане женщины» собрали вещички и убыли на автовокзал. Как и куда они купят билеты, нас не волновало. Илья напоследок немного им пригрозил, и те должны были послушаться.

— Лет десять назад такого вообще не могло произойти, — возмущался Илья.

— Всегда были и будут подобные люди, — отмахнулся я. — На пляж сегодня не пойдём, хреново мне.

— Пей больше жидкости, активированный уголь возьми, прости, не думал, что они рискнут нас так травануть. Станет хуже, в медпункт обратимся.

— Дозу наркотика скорее всего не рассчитали. Кому-то другому могло не повезти.

— Я предупредил, что любой подобный случай в Туапсе, и мы сразу их сдадим, независимо от того, причастны они или нет. Должны убраться подальше.

Окончательно пришёл я в себя к вечеру следующего дня. Мы валялись с Ильёй на пляже, вяло переговаривались. Он выспрашивал меня о будущем и, судя по реакции, верил не всему.

— Да ладно! Про сеть мировую верю, но про то, что люди сами добровольно будут писать свои данные, ты загнул.

— Не только личные данные. Свои фото, фото родных, домашних животных, пристрастия, хобби и все будет загружено в сеть.

— Это же рай для спецслужб! — теперь уже восторгался Илья.

— Ну… где-то так. На самом деле всякие политики и известные люди будут иметь специальные сайты, где их биографии тщательно отредактируют. Криминал на страницах тех же «Одноклассников» выставлять свои лица не станет.

— И как удобно из одной страны в другую информацию передавать, — никак не унимался Илья. — А кто-то это отслеживает?

— Смотря что.

— Передачу карт, к примеру?

— Карты, в смысле спутниковые снимки, тебе любой школьник на личном телефоне продемонстрирует, ещё и с навигатором, как до того места добраться и за сколько времени пешком, на машине или самолёте.

— И что же, секретов совсем не останется?

— Секретов будет много, но там свои заморочки. Да и неважно это сейчас. Ты лучше скажи, пойдём вон к тем девушкам знакомиться?

— Соплячки мелкие, — не поддержал меня Илья.

— Тогда двинули в кино и мороженое по пути купим.

У хозяев, где мы снимали комнату, помещение напротив нашей двери недолго пустовало. Уже на следующий день в комнату поселили женщину с ребёнком.

— Здорово! — поприветствовал Илья нового соседа. — Ты откуда такой бледный и худой?

Пацан насупился и отвечать не спешил.

— Это правильно, что мама тебя на юг привезла. Как раз здоровья наберёшься, после в школе всем врагам надаёшь. Как звать-то? Я дядя Илья.

— Игорь, — неуверенно ответил мальчишка и попятился в сторону своей комнаты. — Я в школу ещё не хожу.

— Здравствуйте, — выглянул из-за двери женщина. — Я Людмила. Это Игорёк, мы из Москвы, а вы?

— В некотором роде тоже из Москвы, — напустил тумана Илья.

На пляж мы пошли вместе и после отправились обедать. Людмила категорически была против, чтобы мы их угощали чем-либо.

— Не выдумывайте. У меня есть деньги для нас Игорьком, — возмущалась она.

— Но мороженое я могу купить? — ворчал Илья.

— Не больше одной порции в день. Игорёк после болезни не отошёл.

Ненавязчиво Илья продолжал выспрашивать Людмилу о том, где и кем она работает, почему на море приехали дикарями и вдвоём.

— Отпуск летом мне, как матери-одиночке, дали, но путёвок в месткоме уже не было. Там только «своим» выдают. А мы на больничном почти всю весну провели, Игорёк болел, — поясняла Людмила. — Мама денег дала и отправила нас на юг, чтобы немного закалить Игорька.

— Это правильно, — согласился Илья и потрепал белобрысую макушку мальчишке. Тот по-свойски забрался дяде на колени и втирал что-то про самолёты.

— У меня папа лётчик был, — заявил он вскоре.

Наверное, я не сумел скрыть снисходительное выражение лица по поводу «папы-лётчика», а Людмила заметила.

— Муж правда летал на Ил-18. В газетах не писали. Игорёк, сбегай за панамкой, — отвлекла ребёнка Людмила и, убедившись, что сын отошёл на приличное расстояние, продолжила: — Два года назад при вылете из Пулково самолёт загорелся. Сто девять человек погибло вместе с экипажем. После я поменяла квартиру на Москву, поближе к маме. С работой немного не сложилось. Я по образованию химик-технолог, по специальности найти работу можно только в НИИ. Взяли только лаборантом, а тут ещё Игорёк стал болеть. Надеюсь, в школу пойдёт, мне проще станет.

Вскоре мама с сыном пошла купаться, а мы остались лежать возле вещей, попутно обсуждая новых знакомых.

— Между прочим, это моя привилегия сидеть у тебя на коленках, — изобразил я обиду на лице.

— Братишка, так я не возражаю! — заржал Илья и похлопал себя по колену.

— Тебе лет пятнадцать назад нужно было своими детьми обзаводиться.

— Пятнадцать лет назад у меня был ты. Но вопрос с детьми и сейчас не поздно решить, — сообщил Илья, внимательно следя за своим подопечным. Затем что-то узрел, что ему не понравилось, и припустил бегом на выручку.

— Дядя Илья меня плавать учил, — вернулся весь синий, как магазинная курица, Игорь.

— Главное, чтобы не простудился, — вытирала Людмила полотенцем мальчишку.

— Собираемся в парк на карусели, — скомандовал Илья.

Собственно, до конца нашего отдыха, на который было отведено две недели, мы так и отдыхали вчетвером. Илья позже поменял билеты, взяв для нас одно купе.

— Какие планы на будущее? — ненавязчиво поинтересовался у Ильи, подразумевая маму с сыном.

— Посмотрим. Ты же помнишь Веру, какую истерику закатила несостоявшаяся тёща, когда узнала, что я служу в КГБ.

— Людмиле ты об этом решил рассказать в Москве?

— Не раньше.

Обратно мы возвращались весело. Игорёк не давал никому заскучать. После вообще предложил Илье стать его папой.

— Понимаешь, парень, не нам с тобой это решать, — дипломатично ответил Илья.

Адресами и телефонами мы обменялись, а за пару часов до прибытия в Москву Илья показал своё удостоверение.

— Я так и подумала, что ты или милиционер, или военный, — призналась Людмила. — Надо же, подполковник.

Игорь услышал и понял из этого всего слово «подполковник» и чему-то возгордился. Повторял его до того момента, как мы вышли из вагона. Буду надеяться, что у них всё сладится.

Дома я пробыл два дня, постирался, прибрался и, собрав вещи, поехал на электричке на дачу. Машины дома не было, как и отца. Стало быть, они с бабушкой в Валентиновке. Прикупив парочку кур на рынке и взяв свежего хлеба, поехал к своим.

— Саша, ты совсем не рисуешь, — первым делом попеняла мне бабушка. — Полмесяца на море и привёз оттуда одни фотоплёнки. Ты же талант, каких поискать. Нельзя же так!

Отец бабушкины нотации поддержал. Я фыркнул на всех и, прихватив этюдник, ушёл к Жаровым. Там всегда найдётся натура. Да и поболтать по душам есть с кем.

Бабушка с отцом отстали от меня ненадолго. Как только плов был готов, они, погрузив его на тележку, привезли к Жаровым. Тут и Максим Никулин прибежал. В общем, вечеринка намечалась хорошая. На меня насели с вопросами об отдыхе. Я рассказывал много и совсем не то, что было. Упомянул о нефти, грязных пляжах, похвалил в целом морской воздух и нёс подобную чушь.

А в субботу на дачу приехал Илья на своей машине, и не один, а с Людмилой и Игорем. Мои обрадовались, как будто встретили давно потерянных родственников. Бабушка Игорька закормила. Отец пообещал сводить на рыбалку. Людмила в первые минуты немного растерялась, но после отошла и с недоумением разглядывала картины, которыми была завешана вся дача.

— Так ты известный художник? — недоумевал она.

— Сейчас мало рисую. Даже в отпуск альбом не брал. Мы с Ильёй вместе работаем, он мой начальник, — приоткрыл я немного секретов.

— Через неделю на работу, — тяжело вздохнуло начальство.

— Ничего, не последний же отпуск в нашей жизни, — успокоил я его.

Возвращаться к трудовым будням не хотелось, а куда деваться? Из нового, что я первым делом увидел в сводках, — за Тригоном возобновили наблюдение. Не постоянное — двадцать четыре часа, только по вечерам, когда он покидал МИД, слежка велась. Но это из того, что меня волновало, а так-то бумажных дел накопилось много и во всё нужно вникать, читать, писать заключения. На то мы и аналитический отдел. Между прочим, самые тихие и серые мыши из кэгэбэшников.

Десятого сентября нашему «папе», в смысле Андропову, присвоили звание генерала армии. К слову, Щёлокову тоже. Тому я ещё понимал почему. Глава министерства внутренних дел воевал, имел боевые награды и как-то можно оправдать его желание получить такое звание. Но Андропову-то за что? Илья не сразу понял, чему я возмущаюсь.

— Человек ни разу не военный и вдруг генерал армии! — возмущался я.

— Юрий Владимирович в партизанах был, — пояснил мне Илья.

— И что, сразу, минуя все звания, генерал армии?!

— Сашка, молчи, негодуй про себя. Наше дело маленькое, — осадил Илья. — У меня другой к тебе вопрос. Двадцать второго октября мы с Людой расписываемся. Ты у меня свидетель.

— Тихо-мирно расписываетесь? — уточнил я. — Без «Чаек» с куклами на капоте и фаты?

— Скромно, — повторил Илья. — Столик на вечер в «Арбате» заказал. Игорька тёща заберёт присмотреть.

— Чего вам подарить? — озадачился я.

— Что-нибудь в хозяйстве полезное. Лучше дай совет, как поступить с квартирой. У Людмилы однокомнатная на юго-западе. У меня тоже однушка.

— Так, слушай сюда, — сориентировался я. — Людмилину квартиру как-нибудь обменяйте или хитро пропишите на жилплощадь того, кого заинтересует обмен. Лучше на Рублёвку. Цены в будущем там на недвижимость будут космические. Ты же на семью получишь квартиру в Москве и лучше с пополнением семейства не затягивай, чтобы сразу на трёхкомнатную претендовать.

— А сам почему на Рублёвке ничего не купил? — спросил Илья.

— Забыл. Теперь вспомнил. Действительно, пора уже задел на будущее создавать.

Владимир Петрович в ЗАГСе не был, но его Илья пригласил в ресторан. Мама Людмилы осталась с внуком дома.

— Что так скромно гулям? — по-стариковски проворчал генерал.

— Так получилось, что из родни у меня оказались только Увахины и Петровы, — ответил Илья.

Людмила была уверена, что мы родственники. Её подружка, бывшая свидетельницей, заверила, что я на брата очень похож. Бабушка от посещения ресторана отказалась, и мы ещё раз планировали отметить это дело в субботу дома. В ресторане отметили само торжество, выпили шампанского, немного потанцевали, да и стали расходиться. Молодых и свидетельницу посадили в одно такси, а мы с Владимиром Петровичем подождали другое.

— Поляков вернулся в Москву, — сказал мне генерал перед тем, как забраться в салон автомобиля.

И чего такой хороший вечер испортил? Думай теперь, гадай, как и на чём подловить этого гада. На официальную поддержку семёрки не стоит рассчитывать. Самим следить? Так и Поляков оперативной работе обучался. Вычислит, забеспокоится, заляжет на дно. А нам такого не нужно. Да и где на это взять время?

В понедельник мы с Ильёй в обеденный перерыв вышли прогуляться. Кратко обрисовал ему ситуацию, честно признался, что не знаю, с какой стороны подступиться к Полякову.

— Сейчас слежка ничего не даст. Он только вернулся, вступает в должность. Не станет же он с первого дня хватать то, что под руку подвернётся, и передавать американцам. Пару месяцев имеем в запасе.

— Или больше. У него где-то дача. Я помню, что Поляков увлекался столярным делом. Сам что-то мастерил. В той мебели найдут тайники, — дополнил я.

— Ближе к зиме на дачу он не поедет, но узнать её местонахождение нужно.

— Владимир Петрович говорил, что обыск без санкции прокурора не даст доказательств преступной деятельности.

— Это он правильно сказал. Нагрянь мы сейчас на дачу и даже найди что-то, не докажем ничего. Он откажется от всего и нас обвинят в подлоге. Пока первостепенное дело — определить место дачи.

Владимиру Петровичу о том, что Илья в курсе моих «неординарных» способностей я, безусловно, не рассказывал. Он свято верил в мои «озарения» и был этим доволен, но попросил Илью помочь в некой разработке неофициально. Пока. Поскольку доказательств нет. Под это дело нам выделили старенькие, неприметные жигули и три комплекта номеров к нему. А также ключи от гаража, где этот транспорт будем хранить и менять по мере необходимости номерные знаки. Документы на каждый вариант также были выданы.

Следить за генералом ГРУ начали от его места работы. Периодически то меня, то Илью Владимир Петрович оформлял в командировки. Лишних вопросов у комитетчиков задавать не принято. К тому же друзьями-приятелями я не обзавёлся и вопросы об отсутствии на рабочем месте мне никто не задавал.

До начала декабря мы выяснили не так чтобы много. Проследили немного за его женой и двумя сыновьями. Я рассказал Илье известную версию, что на предательство Поляков пошёл по причине того, что ему не дали нужной суммы на лечение ребёнка, когда он служил где-то за границей. Мальчик умер, а Поляков возненавидел свою страну и тех, с кем работал.

— Туфта, — не поверил Илья.

— Официальная версия.

— Сам дурак, что жену и малолетнего ребёнка потащил с собой туда, где не было должного медицинского обслуживания.

— Возможно, мальчика и в Союзе не вылечили бы, — согласился я. — Но не о том речь. Он продолжал сливать информацию по людям уже будучи на пенсии. Предположу, что ему нравится сама двойная жизнь.

Дачу Полякова мы всё-таки вычислили. Один день покрутились в округе и не стали больше внимания привлекать. Снег уже выпал, а на белом следы автомобиля были отчётливо видны. К тому же жигули не вездеход, по заснеженной дороге передвигается плохо. По этой причине дачную слежку отложили на весну.

А тут новая напасть. Пятого декабря, в день конституции, на Пушкинской площади состоялась демонстрация диссидентов. Наше управление к этому делу не привлекали. Людям со стороны кажется, что КГБ только и жаждет засадить побольше народа за решётку, неформалов притесняет, хиппи гоняет, с диссидентами борется. На самом деле этим занималось 5-е управление, а не все подряд комитетчики. Зато нашему управлению, занимающемуся контрразведкой, поступали отчёты по таким делам.

Из рапортов и свидетельских показаний я узнал, что возглавил группу демонстрантов Андрей Сахаров. Первым делом они почтили память миллионов загубленных жизней. Подразумевалось убитых теми, кто служил, начиная с ОГПУ и включая КГБ. Дальше демонстранты стали скандировать: «Свободу Буковскому! Свободу Буковскому!» Также мне перепали документы по прослушке радиостанции ВВС. Иностранные журналисты словно шакалы набросились на сенсацию.

Что интересно, про саму демонстрацию я не помнил, зато прочитал в своё время интервью и одну книгу Буковского, написанную им уже в Англии. По этой причине знал немного больше, чем те, кто был свидетелем происшествия. Демонстрация подобного рода в Москве и Ленинграде довольно редкое явление. От аналитиков потребовали справки и прогнозы. Меня же на ковёр вызвал Владимир Петрович.

— Что скажешь? — задал он вопрос в лоб.

Отвечать вслух я не стал, зато написал на листке бумаги: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую бл#ть, чтоб на Брежнева сменять?»

— Ты сдурел?! — зарычал генерал.

— Э… вообще-то это не моё. И кто придумает, я не в курсе. Народное творчество, а может, чья-то провокация. Вы мне вопрос задали, я ответил.

Смятую бумажку Владимир Петрович развернул, ещё раз перечитал, но переспрашивать у себя в кабинете поостерёгся. Пришлось вечером с ним пешочком прогуляться. А морозец, между прочим, градусов двадцать пять был.

— Пойдём в метро, — сообразил дядя Вова, что мы скоро зазвеним в самых нежных частях тела.

В фойе метро было чуть теплее и поговорить можно без проблем.

— «Хулиган» — это тот самый Буковский?

— Он, его скоро обменяют, — заверил я.

— А нам что делать?

— Ничего, — искреннее удивился я. — Выпроводят Буковского в Великобританию, и все дела.

— Это хорошо, — окончательно успокоился Владимир Петрович. — Пусть и дальше 5-е управление бодается насчёт него.

Загрузка...