Алькатрас против злых Библиотекарей. Книга 3. Рыцари Кристаллии

Глава 3

Быть особой царской крови – то еще наказание. Можете мне поверить, у меня источники очень надежные. И все они сходятся на том, что быть королем стремно. Ну сами подумайте.

Начнем с того, что король находится при исполнении двадцать четыре часа в сутки, без отгулов и выходных. Случись что-то чрезвычайное посреди ночи – вскакивай и беги разбираться, ведь ты король. У тебя полуфиналы по футболу, Лига чемпионов, а тут некстати война? Забудь про полуфиналы…

Такая вот жесть. Забудь про каникулы, выезды на дачу с родителями и всякие там «ой, а можно выйти в туалет на минуточку?»… И награда тебе за все мучения одна: непомерная ответственность.

Как по мне, среди всех жизненных явлений, могущих приблизиться к понятию «мерзопакожуть», самое поганое – это именно ответственность. Она вынуждает людей есть салаты вместо шоколадных батончиков и рано ложиться спать по собственной воле. А когда вам ужас как хочется вскочить на пингвина с ракетным двигателем и унестись в свободный полет, именно совесть, проклятое чувство ответственности, напоминает вам, что подобное безумство может плохо отразиться на страховых выплатах. Лично я глубоко убежден, что совесть есть форма душевной болезни. Ибо что, кроме сбоя в работе мозга, способно отправить нормального человека на утреннюю пробежку?

В том-то и подстава, что на королей возложена ответственность, которая иным людям и во сне не приснится. Короли, они словно бездонные, неиссякаемые колодцы ответственности. И тут держи ушки на макушке! Стоит потерять бдительность – и сам заразишься, станешь чересчур ответственным.

По счастью, клан Смедри осознал это еще годы назад. И кое-что предпринял, чтобы уберечься.

– Мы сделали… что? – переспросил я.

– Отказались от собственного королевства, – радостно повторил дедушка Смедри. – Пшик – и нет его. Отреклись!

– Но почему?

– А ради шоколадных батончиков, – блестя глазами, подмигнул дедушка. – Должен же их кто-то съесть!

– В смысле? – спросил я.

Мы стояли на просторном балконе замка, ожидая ползуна, кем или чем бы тот ни являлся. Нас сопровождал Синг, а также Бастилия с матерью. Австралия осталась дома с каким-то поручением от деда, а мой отец и вовсе скрылся в неизвестном направлении. Засел в своих покоях и велел не беспокоить по всяким мелочам вроде утраты суверенитета, грозящей Мокии.

– Дай объясню другими словами. – Дедушка Смедри заложил руки за спину, созерцая городской пейзаж. – Несколько веков назад люди поняли, что королевств стало многовато. В то время большинство составляли города-государства, да какое там – маленькие городки! Выйдешь на вечернюю прогулку – и только знай границы пересекаешь, по три-четыре за раз…

– Говорят, ужасный был геморрой, – вставил Синг. – В каждой крохотной державе своя культура, обычаи и законы…

– А потом пришли Библиотекари и началось насильственное укрупнение владений, иными словами – завоевание территорий, – пояснил дедушка Смедри. – Короли скоро поняли, насколько легко и последовательно их разбивают по одному. Начали возникать объединения и союзы, королевства стали сливаться…

– Большей частью при посредстве династических браков, – добавил Синг.

– Это было в дни правления нашего предка, короля Ливенворта Смедри Шестого, – продолжал дед. – Он счел за благо присоединить нашу державу, Смедрию, к Налхалле, тем самым освобождая потомков от докучных обязанностей правления, дабы сосредоточить наши силы на более важном: борьбе против злых Библиотекарей.

Я задумался, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Как-никак я был наследником по прямой. Не откажись предок от трона, мне сейчас светила бы карьера кронпринца. Если честно, ощущение было вроде того, когда обнаруживаешь, что номер твоего лотерейного билета всего одной циферкой не совпал с выигрышным.

– Отдали, значит… – медленно проговорил я. – Вот так прямо все подчистую?

– Ну, не совсем, – пояснил дедушка. – Отказались только от скучного и вредного для здоровья. За нами осталось место в Конклаве Королей, чтобы продолжать держать руку на пульсе. Еще у нас есть замок и весьма приличное состояние, так что скучать не приходится. Ну и к благородному сословию мы по-прежнему принадлежим.

– И в чем выгоды нашего отказа от титула?

– О-о, плюшек полно, – заверил дедушка. – Бронирование мест в любом ресторане, доступ к королевским конюшням и силиматическому воздушному флоту… два судна из состава которого мы, кстати, за последний месяц разбили. Кроме того, мы являемся пэрами, то есть по статусу равными королям. Звание старомодное, но дающее любому из нас право разрешать гражданские споры, заключать официальные браки, арестовывать преступников и прочее в таком духе.

– Ого! – сказал я. – Значит, я могу людей женить?

– Вполне, – кивнул дед.

– Но мне только тринадцать!

– Верно, сам ты еще ни на ком не можешь жениться. Но если тебя попросят заключить брак, ты имеешь право провести церемонию. Не одному же королю самолично всем таким заниматься, сам понимаешь!.. А вот, кстати, и ползун…

Я оглянулся через плечо… и аж подскочил при виде здоровенной рептилии, двигавшейся в нашу сторону по стене здания.

– Дракон! – заорал я, указывая рукой на стену. – Там дракон!

– Потрясающая наблюдательность, Смедри, – фыркнула Бастилия, стоявшая подле меня.

Увы, я был слишком взволнован, чтобы немедленно выдать остроумную ответную реплику…

Однако, по счастью, я являюсь автором этой книги. Стало быть, могу переписать историю так, как сочту нужным. Что ж, попробуем еще раз. Итак…

Глянув через плечо, я заметил чешуйчатого ящера весьма грозного вида, что скользил вдоль стены здания к балкону с явным намерением всех нас сожрать.

– Узрите! – воскликнул я громким голосом. – Пред вами зломерзкая тварь, выползшая из адовых бездн! Прячьтесь скорее у меня за спиной, а я дам ей бой!

– О, Алькатрас, – трепетно выдохнула Бастилия. – Как прекрасно твое бесподобное мужество!

– Да, – изрек я. – Таковы мы, солнцеподобные Смедри.

– Не о чем беспокоиться, внучек, – сказал дедушка, глядя на ящера. – Это прибыл наш транспорт.

Тут я заметил, что на спине у бескрылого, рогатого пресмыкающегося имелось некое устройство вроде гондолы. Посрамляя земное тяготение, увесистое с виду создание прилипало к каменным фасадам, как ящерица к скале, вот только пасть этой «ящерки» без труда вместила бы автобус. Достигнув замка Смедри, дракон влез прямо к нашему балкону – только когти скрежетали по каменной кладке. Я невольно попятился, когда, высунувшись над ограждением балкона, на нас уставилась громадная змеиная голова.

– Смедри, – прозвучал низкий голос.

– Здравствуй, Цоктинатэн, – ответил дедушка Смедри. – Нам бы во дворец, и притом как можно быстрее.

– Мне так и сказали. Садитесь.

– Погодите-ка, – вмешался я, – у нас тут что, драконы вместо такси?

Дракон обратил на меня взгляд, и в его огромном глазу я узрел бездну. Переливчатую глубину. Многоцветную, многослойную беспредельность. Я почувствовал себя пылинкой, крохотной и ничтожной.

– Не по своей доброй воле я исполняю эту работу, юный Смедри, – пророкотало чудовище.

– Сколько еще тебе отбывать наказание? – спросил дед.

– Три сотни лет, – отводя взгляд, произнес дракон. – Еще три сотни лет, прежде чем мне вернут крылья и я снова смогу летать…

С этими словами ящер вскарабкался еще выше, подставляя спину с корзиной-гондолой. Оттуда к балкону сам собой протянулся раздвижной трап, и все наши стали переходить по нему на дракона.

– А что он натворил-то? – шепотом спросил я дедушку.

– Он? Там, кажется, было тяжкое пожирание. Схрустел девицу, я имею в виду. Четыреста лет назад или типа того. Трагическая история… Осторожнее на первой ступеньке!

Я последовал за нашими спутниками в гондолу. Внутри обнаружилась неплохо обставленная комната, даже с кушетками, вполне удобными на вид. Дролин взошла на борт самой последней и прикрыла за собой дверь. Дракон тотчас устремился вперед. Я определил это только по виду в окошке, поскольку последствия движения типа колыхания, дрожания пола под ногами отсутствовали напрочь. Куда бы ни поворачивал, как бы ни вился дракон – для пассажиров гондолы верх и низ никоим образом не смещались. (Позже я узнал, что, как и еще многое в Свободных Королевствах, это объяснялось свойствами используемого особого стекла – в данном случае самопритягивающегося стекла. Делая из такого материала какое-либо вместилище, можно задать направление низа – и в том направлении будет фиксироваться все содержимое, как бы ни крутился сам корпус.)

Я долго стоял у окна, глядя наружу. Мои линзы окулятора заставляли окно чуть заметно светиться.

После взрыва и беспорядочного падения, когда я чуть не погиб, мне так и не удалось толком обозреть город.

А он, прямо скажем, поражал воображение.

Первое впечатление не обмануло: город был сплошь застроен замками. Не какими-то домишками из кирпича или камня – повсюду высились самые настоящие замки с башнями и высокими стенами, и ни один не походил на другой. От одних веяло волшебными сказками – всякие там арки, переходы, тонкие шпили. Другие источали угрюмую мощь и казались гнездилищами кровожадных злых полководцев…

(Тут надобно заметить, что Почтенная гильдия злых полководцев (далее – ПГЗП) немало потрудилась, чтобы развеять недобрую репутацию своих членов. После многих десятков организованных ПГЗП распродаж выпечки и благотворительных аукционов кто-то предложил полководцам убрать из названия организации слово «злых». Предложение в итоге было отвергнуто из-за того, что Горстак Безжалостный только что заказал себе целую коробку визитных карточек с эмблемой ПГЗП.)

Замки стояли строем вдоль улиц, как небоскребы в деловом районе какого-нибудь крупного города Тихоземья. Внизу, на дорогах, можно было рассмотреть людей. Они двигались кто пешком, кто в экипажах. Наш бескрылый дракон, однако, продолжал ползти, точно ящерица, по каменным бокам зданий. Благо замки стояли впритык, и, перебираясь с одной стены на другую, Цоктинатэн лишь вытягивался – его длины хватало вполне.

– Круто, да? – спросила Бастилия.

Я обернулся, только тут заметив, что она присоединилась ко мне у окна.

– Еще как, – улыбнулся я.

– Всегда такое славное чувство, когда возвращаешься, – сказала Бастилия. – Любо-дорого посмотреть, как здесь чисто! Стекла сияют, кладка изящная, резьба…

– Мне казалось, нынче родина не очень ласково тебя принимает, – заметил я. – Это я к тому, что уезжала ты в звании рыцаря, а вернулась оруженосцем.

Она поморщилась:

– Умеешь ты комплимент отвесить, Смедри. Тебе, наверно, об этом уже говорили?

Я почувствовал, что краснею:

– Я просто… я… ну…

Блин. Знаете, работая над мемуарами, я все время раздумывал, какую бы сюда вставить строчку поостроумнее… (И, поди ж ты, в итоге забыл. Надо внимательнее редактировать черновики!)

– Ладно, проехали, – сказала Бастилия, опираясь на подоконник и заглядывая вниз. – Думается, я уже смирилась с тем, что наказана.

«Ну нет, только не это опять!» – сказал я себе. Дело в том, что утрата меча и бесконечные попреки от матери стали для Бастилии очень тягостным испытанием. И самое скверное, что первопричиной послужил именно я. Это я сломал ее меч в библиотеке, пытаясь отбиться им от любовных романов, оживших и в какой-то мере разумных. Так вот, Дролин как будто задалась целью доказать, что одна-единственная ошибка делала ее дочь недостойной звания рыцаря.

– Только не надо вот так на меня смотреть! – резко проговорила Бастилия. – Битые стекляшки! Тот факт, что я смирилась с разжалованием, еще не значит, что я сдалась и поплыла по течению! Погоди, я еще выясню, кто меня так гадко подставил!

– А ты уверена, что за этим вправду кто-то стоит?

Она кивнула. Глаза ее сузились, на лице появилось выражение мстительной решимости. Я даже испытал облегчение оттого, что в кои-то веки ее гнев был направлен не на меня.

– Чем больше я размышляю обо всем, что случилось, – поделилась она, – тем разумнее кажется мне то, что ты говорил на прошлой неделе, помнишь? Почему мне, сопливой девчонке, только-только удостоенной чести быть произведенной в рыцари, дали такое опасное поручение? Кто-то в Кристаллии явно желал, чтобы я провалилась. Кто-то, кто позавидовал моим слишком ранним успехам. Ну или хотел устроить неприятности моей матери, а может, просто взялся доказать, будто у меня ничего не получится…

Я заметил:

– На мой взгляд, это предательство и как-то не особенно согласуется с понятием чести. Разве пристало рыцарям Кристаллии плести такие интриги?

– Я… я уже не знаю, – пожала плечами Бастилия и покосилась на Дролин.

– Мне трудно поверить в подобное, – произнес я, впрочем, не вполне искренне. Видите ли, ревность такая штука… в некотором смысле она как пуканье. Ревновать к чужим успехам и случайно выпустить газ прилюдно – такое поведение плохо вяжется с образом отважного рыцаря, но правда в том, что рыцари, облачившись в доспехи, остаются всего лишь людьми. Им присущи зависть и ревность. Они оступаются и косячат. И – куда ж без этого – временами испускают ветры. (Хотя сами они не говорят «испускать ветры», предпочитая выражение «бряцать в кимвалы»[4], – что неудивительно, учитывая ношение лат.)

Дролин держалась в тыловой части комнаты. Ради разнообразия она даже оставила парадную стойку вольно, решив вместо этого начистить громадный Хрустальный меч.

Бастилия, вообще-то, подозревала, что под наказание ее подставила именно мать, ведь Дролин была в числе высокопоставленных рыцарей, дававших поручения младшим. Но, спрашивается, с чего бы ей посылать собственную дочь на задание, которое ей пока явно не по силам?

– Да, дело тут нечисто… – прошептала Бастилия.

– Что ты имеешь в виду, ну, помимо того, что наш стеклянный ястреб таинственным образом подорвался?

Она равнодушно отмахнулась:

– Ну, это-то работа злых Библиотекарей…

– В самом деле?

– Естественно, – с жаром продолжила Бастилия. – В городе у них есть посол. А еще мы стараемся не дать им отжать у нас Мокию. Вот они и попытались нас грохнуть. Пережив десятки покушений, к этому как-то уже привыкаешь…

– Ты точно уверена, что это они? – переспросил я. – Ты говорила, взрыв произошел в одной из кают. В чьей именно?

– Моей матери, – сказала Бастилия. – Мы полагаем, когда она покидала Налхаллу, кто-то подсунул ей в рюкзак немного стекла детонатора. Тот рюкзак и в Александрийской библиотеке с ней был. Стекло настроили так, чтобы взрыв случился при приближении к городу.

– Ух ты. Какие сложности…

– Таковы многоходовые операции злых Библиотекарей. И мать явно что-то беспокоит. Я же вижу.

– Может, ей не по себе оттого, что тебя наказали слишком сурово?

– Ага, щас, – фыркнула Бастилия. – Держи карман шире. Нет, Смедри, ее гложет что-то другое. Полагаю, дело в мече…

Она замолчала на полуслове, и так, словно ей просто нечего было добавить.

Немного погодя меня жестом подозвал дед:

– Алькатрас! Иди-ка вот что послушай!

Они с Сингом сидели на кушетках. Я подошел и сел рядом с дедушкой, отмечая про себя, насколько удобной оказалась кушетка. По дороге я не заметил других драконов, ползающих, как наш, по стенам замков, и успел решить, что подобный транспорт предназначался для особо важных персон.

– Синг, расскажи моему внуку то, о чем говорил мне, – попросил дед.

– Ну, тут вот какое дело, – начал Синг, несколько подавшись вперед. – Дама-посол, присланная Биб-лиотекарями, она из этих… из Хранителей Стандарта.

– А это еще кто? – удивился я.

– Одна из сект Библиотекарей, – пояснил Синг. – Блэкбёрн был из ордена Темных окуляторов, а убийца Килиманджаро, с которым ты дрался в Александрийской библиотеке, принадлежал к секте киборгов Нотариуса. Хранители Стандарта – они типа другие. Они всю дорогу твердят, будто среди всех Библиотекарей они самые умеренные…

– Библиотекари? Умеренные? Да это оксюморон![5]

– А еще – маскировка, – сказал дедушка Смедри. – Стремление выглядеть невинными – их базовая идея, хотя на самом деле во всем их гадюшнике эти змеи самые ядовитые. Именно Хранители заведуют большинством библиотек в Тихоземье. Они любят притворяться простой кучкой бюрократов, почти белых и пушистых, не то что всякие Темные окуляторы или какой-нибудь орден Разбитой линзы…

– Маскировка или нет, – продолжил Синг, – это единственные Библиотекари, хоть как-то стремящиеся с нами взаимодействовать, а не просто стараться завоевать. И наша дама-посол сумела убедить Конклав Королей в серьезности их намерений!

Я слушал с интересом, правда не понимая, зачем дед решил мне все это сообщить. Человек я со всех сторон выдающийся (я же говорил, да?), но в политике не очень силен. Политика – одна из трех сфер деятельности, где у меня нет никакого опыта. Две другие – это написание книжек и воздушные прогулки на реактивном пингвине. (Глупая ответственность…)

– Так… а я-то тут не при делах или как? – спросил я.

– О, с тобой это связано напрямую! Ты при делах, малыш, еще при каких! – Дедушка Смедри наставил на меня палец. – Мы – Смедри! Отказавшись от короны, мы дали обет присматривать за всеми Свободными Королевствами. Мы – стражи цивилизации!

– Но разве плохо, если короли заключат мир с Библиотекарями?

На лице Синга отразилась боль.

– Алькатрас, ради этого им придется уступить врагу Мокию, мою любимую далекую родину! Ее включат в состав стран Тихоземья, а там сменится одно-два поколения, и мокийцы уже помнить не будут о том, как когда-то были свободными! Моему народу не выстоять против злых Библиотекарей без поддержки других Свободных Королевств. Слишком мала наша страна…

– Да и Библиотекари, пообещав мир, наверняка слово не сдержат, – рассуждал дедушка Смедри. – Они много лет спят и видят, как бы забрать Мокию… Хотя – убейте меня, чтобы я понимал, почему она им необходима больше всех других королевств. Скажем так: перетянув к себе Мокию, они окажутся на одну ступеньку ближе к власти над всем миром… Лютые Луны! Да неужто вы правда думаете, что можно просто взять и вот так сдать им целое королевство?

Я посмотрел на Синга. Великан-антрополог и его сестричка за последние месяцы стали мне очень близки. Серьезные ребята, притом отчаянно преданные своему отечеству, Свободным Королевствам и семье Смедри. Синг ведь в меня верил, даже когда я пытался его оттолкнуть. После этого я только ждал случая приложить все усилия, чтобы ему помочь.

– Нет, – твердо сказал я. – Вы правы, мы не можем допустить, чтобы такое случилось. Мы должны это предотвратить!

Дедушка Смедри улыбнулся, кладя руку мне на плечо.

Невелико вроде событие, но для меня это был судьбоносный, поворотный момент. Впервые на полном серьезе я решил ввязаться в заварушку по собственной воле. Я же полез в Александрийскую библиотеку только потому, что меня преследовало чудовище. А в логово Блэкбёрна – поскольку дедушка Смедри торчал над душой. Теперь же все было иначе. Я понимал, зачем дед подозвал меня и предложил поучаствовать в обсуждении политической ситуации. Он хотел, чтобы я стал полноправным участником грядущих событий. Не просто парнишкой, волею судьбы влипшим во что-то, а настоящим единомышленником!

«Лучше бы я дома тихо отсиделся», – где-то глубоко вздохнула часть моего существа. Ответственность – это же качество, противоположное себялюбию. Знать бы наперед, куда оно меня заведет!.. Впрочем, мое предательство и моя слепота еще оставались делом будущего…

Сейчас же я в приподнятом настроении наблюдал в окошко, как наш дракон начал спускаться. Еще несколько мгновений, и гондола замерла на земле. Приехали!