Рваный бег

Глава 3

Если бы не щедрость испуганного и одновременно обозленного вождя, до нужной деревни вряд ли добрались и через неделю. Но посчитав варианты и кратко посовещавшись с шаманом, толстопузый хозяин гнилых кочек выделил нам две утлые лодки вместе с сопровождающими и спровадил куда подальше. И пока рядом с холмом, вечно окутанным туманом, доедали остатки неудачников-наркоторговцев, закутанные в дерюги охотники ворочали веслами. Я лишь приглядывал за общим направлением, не забывая держать автомат наготове, да слушал, как на соседней лодке Щепка травит байки аборигенам, рассказывая о приключениях амазонок в других реальностях. Охотники довольно хохотали и просили еще. В мире, где женщина болталась по статусу между домашним скотом и мебелью, истории про брутальных воинов-воительниц звучали похлеще нецензурных анекдотов. Так весело и добрались до крохотной возвышенности, в центре которой обитало нужное нам племя. До которого потом еще пять часов месили жидкую грязь, с каждым шагом все лучше понимая шутника, давшего название этому миру…

Мы скользили по жидкой грязи, проваливались в заполненные бурой дрянью ямы, медленно выдирали ноги из чавкающей мешанины травы и мусора и делали следующий шаг. И так пять часов, с редкими перерывами на отдых у какой-нибудь крупной кочки. Иногда с серого неба сыпала колючая изморось, прогоняемая порывами холодного ветра. Этот же ветер, зло трепавший нашу одежду, сдувал в сторону кислотно-вонючий запах немытых тел. Сама грязь ничем не пахла. Видимо, только доказавшим право на разумную жизнь дозволялось смердеть посреди бескрайних болот.

Настя плелась в середине отряда, теряя остатки показного оптимизма с каждой минутой. Когда она запросилась третий раз в туалет, я заволновался. Мне было не жалко организовать для нее переносной «толчок», дело отлаженное: три палки вокруг любой очищенной от возможных местных гадов кочке, подвесить шкуры — и добро пожаловать в место культурного отдыха. Но чуть не каждый час бегать облегчиться — это уже нехорошо, это уже…

— Понос с кровью? Или пока лишь газы мучают?

— Да я…

— Слушай меня, умница. Если ты подцепила какую заразу, надо давить это в зародыше. Препараты есть, но диагноз нужно поставить как можно быстрее. Хуже будет, если из-за глупой застенчивости проморгаем ту же «сыпуху». За сутки гнилым поносом изойдешь.

— Да месячные у меня! — взорвалась девушка. Потом сердито обернулась, стрельнув из-под бровей по столпившимся впереди парням. — Рано еще, а уже потекло. И не перестает…

— Точно не желудок? Обычно это в первую очередь слетает, если что хлебнешь…

— Точно… У меня запас в рюкзаке необходимого есть, но очень уж неожиданно.

— Переход тебя так пометил. Бывает. Организм впервые по разному реагирует. Кому-то мозги клинит, а тебя на женские дела развернуло… Ладно, сейчас мы тебе «домик» соорудим. Главное — не забывай ни клочка после себя, все убирай, потом сожжем в деревне… А я-то думаю, что наши сопровождающие вокруг тебя стали хороводы водить. Видимо, кровь почуяли. Вот шакалы, любой запах за километры замечают…

И уже через десять минут, сворачивая временный лагерь, я скомандовал:

— Парни, надо ускориться. И еще. Как-то нехорошо — идем в гости, а вождь пешком. Серега, пни старшего у охотников, пусть нам волокушу из шкуры соорудят. Довезут до деревни Настю, та с ними удачей поделятся. Сами видели, как ее боги любят. Замолвит словечко.

И не слушая слабые возражения девушки, мы перестроили отряд, сколотив из самых крепких аборигенов подобие ездовой команды. Они даже чуть не передрались поначалу, когда им разжевали про благословение сверху. Зато потом я еле поспевал за легко скользившей по бурой каше дерюге, на которую уложили столь ценный «груз». Так до места и доскакали: ухающие себе под нос охотники, Настя с рюкзаком в обнимку и мы, сипло хватавшие стылый воздух и гремевшие железом. Час бодрого марша, и можно грузить в ближайший сарай на недельный отдых. Тем более, что пустых сараев в опустевшей деревне было более чем достаточно…

Уже к ночи к жарко пылавшему костру вернулся Михалыч. У него еще с прошлых времен среди местных старух были знакомые. Кто-то шкурами приторговывал, кто-то для ходивших раньше караванов держал ночлежки. Охотники за скальпами и мясом брезговали заниматься подобной работой, но с удовольствием зато пользовались относительным комфортом. Тем более, что на получаемые доходы накладывали лапы и вожди племени и шаманы. Поэтому на перепутьях троп всегда можно было за умеренную мзду отдохнуть, поделиться слухами и сплетнями, а то и сбыть через хитрых старух какой товар, минуя придирчивый досмотр очередного князька-временщика.

— Не будет лекарства, Филин. Старик с сыновьями, что промышляли, уже полгода как окочурились. Кто-то заболевшего зверя на мясо забил, а знающие люди не отследили. Пол-деревни сдохло, остальные разбежались. Может, к следующему сезону дождей кто и осядет на местных кочках, но сейчас остались лишь те, кто уже себя в покойники записал: несколько старух, да из молодых пять папуасов. Зря только грязь месили.

— Ничего, зато самую близкую к нам точку проверили… Давайте тогда отдыхать. С утра пройдем мимо логова папэрта, попробуем подстрелить заразу. Если сможем, то до следующего перехода нас довезут с комфортом. Главное, аккуратно все сделать. И не тянуть. А то не удивлюсь, если на выходе нас уже ждать будут. Очень уж нехорошо толстопузый вождь в спину косился.

— К жестянщикам пойдем?

— К ним, родимым. Через два коридора у бородатых вывалимся, там экспрессом до Кучи, оттуда уже до места рукой подать. Главное — не расслабляться. Встретили нас очень неприятно, надо бы уйти по-тихому, чтобы так же не проводили. А уже у Дымокуров дыхание переведем: в баньку сходим, перышки почистим. Ну и пару-тройку капель примем… Братишки — вам первая вахта, потом я с Михалычем, а Яппи и Серега под зорьку. Сворачиваемся, утро будет шебутным, надо отдохнуть после дороги…

Я поворочался чуть-чуть на жесткой подстилке и попытался было сказать «спокойной ночи» Насте, но она уже спала, свернувшись клубочком. Похоже, чужие дороги умотали «любимицу богов» с непривычки. Ну и ладно, здоровый сон — отличная штука. Я после первого перехода неделю провалялся в горячечном бреду. Так что — все пока неплохо складывается. По-краешку рядом со смертью прошли. Теперь бы так же мягонько, на задних лапах… И я заснул, не успев сформулировать — куда там на задних лапах?..

Утром я все же не поленился и проверил обвалившийся шалаш торговца зельями. Увы — ничего полезного найти в засохшей грязи не удалось. Или кто уже пошарил до меня, или нужных бутылочек с вонючим лекарством просто не было. Крольчатка редкая зараза, от нее лекарство готовят обычно по заказу. А какой заказ покойникам? Был специалист, да представился. Топай дальше, бродяга…

Потратив полчаса на переговоры, удалось сторговаться с нашим сопровождением о новом маршруте. Обещанная туша папэрта перевесила осторожность охотников. Мясо вряд ли будут использовать, пример деревни перед глазами. А вот шкура, клыки и кости — с удовольствием оприходуют. Тем более, что рисковать жизнью станут глупые белые люди, бегающие по болотам. А аборигенам надо лишь найти, где сейчас прячется плотоядная скотина, да навести отряд на логово. Если чужаки победят — мертвого зверя разделают за час. А если опростоволосятся — то папэрт автоматы не жрет, оружие чуть позже можно из грязи выкопать. Сплошные плюсы от предстоящей охоты.

Осторожную тварь размерами с земного бегемота можно было брать двумя способами: вежливо и нежно, или нахально и с неприятностями. На первый вариант времени было жаль, да и сытый зверь был способен спать в грязи неделями, не обращая внимание на скачущих вверху идиотов. Второй способ обещал быструю охоту, но ключевым словом в этом случае было «удача». Повезет выгнать бронированную тушу под автоматные стволы — справимся. А начнет в липких глубинах возиться да за ноги хватать — может половину отряда потерять, прежде чем успеем убраться на безопасное расстояние. Я так уже разок попадался. И под руками тогда было лишь кривое копье, да облезлый старожил в проводниках. Так вдвоем и удрали в итоге, оставив за спиной лишь обглоданные тела незадачливых компаньонов по охоте. Одна радость — очень хорошо я тогда повадки папэрта усвоил. Раз и навсегда, до самой личной могилы, куда попасть совсем не торопился.

Значит — начинаем нахально и с легким отблеском безумия в глазах. Вот прямо с этой заросшей травой кочки и начнем…

— Бодренько двигаем, бодренько! — орал Михалыч, пытаясь морально поддержать запыхавшихся братишек. Вцепившись в привязанную к брезенту веревку, Чук и Гек без излишних понуканий бодро волокли нашего «вождя» по жидкой грязи, периодически оступаясь и падая в вонючую жижу. Пока они с матерщиной бежали в сторону от облюбованной мной кочки, я, как великий стратег и мудрый тактик руководил процессом. Одним глазом косил на бледную Настю, явно полностью не осознавшую, ради чего затеяна вся эта суматоха, другой глаз не сводил от мелких травинок, щедро рассыпанных по ближайшей луже. Когда хитрая тварь полезет к поверхности, вибрация от двухтонной туши должна подсказать мне, что настоящая охота началась. А пока лишь остается ждать, когда моя «наживка» разбудит проклятую скотину, никак не желавшую показать морду на пове…

— Влево! — от моего вопля вздрогнули даже аборигены, уже начавшие дремать чуть в стороне. — Ходу, братишки, ходу! Папэрт за вами двинул!

Подуставшие было Чук и Гек шарахнулись в сторону, выдернув следом уляпанные грязью «сани». Отодрать от самодельной повозки Настю сейчас не сумел бы никто. Все же ощущение невидимой смерти под пятой точкой способно вогнать в дикую панику и тренированного мужика, что говорить про молодую девчонку, сунувшую голову в пасть смерти. Я же лишь молился, чтобы привлеченный свежим запахом крови зверь полез наверх, как он обычно поступал в атаке на подранков. Наверх, скотина толстомордая, наверх ползи!..

Когда в десяти метрах от мотавшихся косичек вывалилась серая туша, я лишь застонал про себя. Проклятье, ну что за невезение! Не пошел папэрт шаг-в-шаг, срезал угол! И вылез так, что мой выстрел мог с легкостью зацепить и девчонку, и парней, из последних сил тянувших волокушу за собой. Выдирая ноги из чавкающей грязи, двинул левее, успев проорать что-то нечленораздельное остальной команде, но мужики уже опомнились, взяли мотавшего башкой гиганта на прицел и открыли огонь. В отличие от меня, на их линии огня болтались лишь аборигены, а их жизни нас интересовали куда как меньше.

Получив первые пули, папэрт взвыл, обдав вонючим смрадом «наживку», и закрутился на месте, пытаясь понять: где эти безумные охотники, что так больно тычут его горячими копьями? И эта ошибка стоила зверю жизни. Потому что Щепка с Японцем неплохо попотчевали свинцом жирную тварь, а точку все же поставил ваш покорный слуга, успев занять удачную позицию и всадив с полрожка в распахнутую пасть. Дернувшись всей тушей, любитель свежатины застонал и медленно завалился на бок. Жестом скомандовав «отбой», я опустил ствол автомата, дав возможность нашим сопровождающим насладиться финалом расправы над бывшим хозяином грязевых хлябей. Аллес, ребятишки, отохотились. Патроны надо поберечь, да и в себя прийти. А то адреналином по башке наподдало очень не сладко, даже руки начали ходуном ходить. Надо чуть-чуть отдышаться… И не получить по роже от взбешенной Насти, наконец-то сообразившей, какую именно роль я отвел для нее и для использованных гигиенических принадлежностей…

— Думаешь, это смешно?! Да?! Весело тебе?

— Ротик закрыла и улыбаешься. Понятно тебе, умница? Потому как ты для папуасов сейчас супер-звезда. Лично возглавляла охоту, как положено вождю, лично выманила зверя для расправы. О тебе легенды уже слагать начали, а ты с подчиненными собачиться на глазах публики вздумала…

— Да я!..

— Именно. Ты — великий воин, и этому воину лучше заткнуться. Пока… Отношения позже выясним. А сейчас — делай то, о чем утром говорил. Шагаем вон туда, где барахло свалили, получаем долю официальных славословий, благословляем добытое и великодушно разрешаем все забрать себе. Это для тебя бронированная шкура — экзотика, разве что на стену повесить. А для местных — статус, богатство и почет, пока в спину не ударят и не сожрут. Поэтому дыши через нос глубже, улыбайся шире и шагай. Парни уже руками машут, пора соответствовать образу.

Медленно выдохнув накопленное бешенство сквозь стиснутые зубы, девушка перестала буравить меня прищуренными глазами и лишь бросила на последних каплях воздуха:

— Ладно, Филин. Потолкуем. Я не дура, все видела. И как ты по кочкам скакал обосравшись от страха, и как братишки меня тащили, надрываясь. Спасибо еще, что не пристрелил. Выждал секунду-другую.

— Всегда пожалуйста, — я чуть расслабился и двинулся за ней следом. Хорошо, что потасовку показательную не устроили. Для местных такое развлечение о многом могло бы рассказать. И образ великих охотников сильно бы смазался. А так — все живы, здоровы. Зверя уже медленно пилят, отдирая шкуру от бледно-серого мяса. Зная местную сноровку, готов предположить, что уже через час двинемся дальше. А то, что моя спутница не дура — так даже интереснее. Куш в конце забега жирный, надо лишь сыграть все по нотам. И тогда толковать будем на моих условиях…

Местное солнце уже тронуло рыжим краешком ровную линию болот, когда мы добрались до промежуточной точки перед очередными воротами. Сколько хожу, а так и не слышал внятного объяснения от яйцеголовых умников, где же это болтаются наши грешные души: то ли к планетам других галактик проваливаемся, то ли вообще в чужих измерениях. Лишь друг другу бороды дерут, да научными терминами мозги пытаются вскипятить. Послушаешь пять минут, и все — готовый клиент психушки. Поэтому для себя давно определился — это солнышко, под ним местное население, а количество и цвет спутников на ночном небе — величина не постоянная. Главное, принимать как данность, а через тройку-другую походов новизна исчезнет, другие миры в одну бесконечную мешанину образов сольются. Зато — без мозгоклюйства…

Я специально не стал торопить с процессом свежевания, чтобы не ломиться ночью на выложенный щербленными плитами пятачок. Неспешно отмесили грязь, так же неспешно переночуем. Чтобы в зону эвакуации шагнуть утром, не тыкаясь слепыми котятами по округе. Слишком уж мне не понравилась рожи местного вождя с прихлебателями. Не верится, что так легко простят Насте ее игры с револьвером. Поэтому и взял чуть в сторону, и место для ночлега выбрал подальше от натоптанных троп. И даже великодушно позволил охотникам отметить на раннем привале успех, уступив свою долю сивушного напитка, разлитого по плетеным кружкам… Сколько по Склизи не мотался, а все не перестаю удивляться, как ловко аборигены из местной осоки и мха бурду готовят. Это с едой великая проблема — попробуй еще что-нибудь съедобное раздобыть. А подобие бражки сварить и в луженую глотку влить — почти везде можно, лишь бы времени хватило. Будь население побольше, с их любовью к попойкам давно бы всю биомассу на сивуху пустили. Хотя — нам сегодня это лишь на руку. Пусть песни горланят и у костерка обнимаются. Парни уже предупреждены, будут на часах по сторонам смотреть и за охотниками приглядывать, чтобы какой прыткий не навел на нас чужую засаду. А утром на свежую голову посмотрим, как карты лягут.

Яппи присел рядом, дожевывая кусок галеты. Жилистый ненецко-автономный подданный редко открывал рот, но если уж что говорил, то я предпочитал внимательно слушать. Люди в команде собрались бывалые, но проводник к Дымокурам даже на их фоне отличался колоссальным опытом за плечами и зачастую неожиданным взглядом на происходящее.

— Плохо с «живцом» вышло. Могли нанимателя потерять.

— Плохо, — не стал я спорить. Действительно, вроде бы продуманный до мелочей план чуть не сорвался на той небольшой доле риска, что была заложена изначально. — Но по другому зверя бы не достали. А стрелков мы заранее расставили, перекрыв все сектора.

— Все равно, по краю прошли. Нехорошо. — Помолчав, Японец отхлебнул из походной кружки чаю и закончил: — Весь поход в притирку с большими неприятностями идем. Еще даже вторые ворота не проскочили, а четверть патронов пожгли. И во все местные гадости вляпались… Боюсь, девочка к себе неудачу притягивает.

— И что, не справимся?

Бывший оленевод флегматично пожал плечами и допил остатки кипятка:

— Мы с тобой и худших переделках бывали. Но я бы хотел до награды целиком добраться, а не частями. Завтра посмотрю, как уйдем. Если опять со стрельбой, то у бородатых другими тропами пойдем. Пусть лишнюю неделю на закоулках потеряем, но подстрахуемся.

— Ты проводник в тех землях, тебе видней.

— Именно, — подтвердил свой статус Яппи и отправился спать. Ему выпало дежурить под утро, поэтому он со спокойной совестью завалился на боковую, оставив меня коротать время радом с костром. Оставил улыбаться, чествовать «великих героев» и считать варианты на завтра. А так же заботливо сгребать упившихся охотников в кучу, чтобы удобнее было присматривать за ними, не забывая слушать окружающую тишину. Вскоре я погасил огонь и обосновался рядом с облюбованным крохотным холмиком чуть в стороне: разглядывать пустошь и ждать, когда наступит время будить братишек. И молиться, чтобы тихая ночь плавно перетекла в столь же тихое утро, а потом и тихий незаметный уход очередным коридором. На мягких лапах. Будто нас здесь и не было…

Уже в двухстах метрах от заросшей мхом площадки отряд чуть притормозил, и я скомандовал охотникам:

— Волокушу оставляете здесь, собираете добычу и вперед. Там вас ждет вождь и родственники. Похвастаете добытым папэртом, место расчистите.

— Где вождь? Ты его видеть?

— Там вождь, там. Обещал. Может, от контрабандистов прячется пока, но должен ждать. Двигайте потихоньку, мы за вами.

И лишь отправив довольных жизнью аборигенов вперед, я аккуратно выстроил свою группу и двинулся следом, очень медленно, больше изображая движение, чем реально переставляя ноги. Толкая нагруженную волокушу за приделанные палки перед собой, мы ползли навстречу торчащим из болота булыжникам, внимательно разглядывая окружающий серый пейзаж. Шагавший последним Щепка при этом активно использовал маленький бинокль, который выменял в стародавние времена у кого-то из бродяг за флягу спирта.

— Трое, Филин. На десять часов сто пятьдесят метров и пара чуть правее крайнего «пальца» на две сотни. Идиоты пустоголовые. Если бы с копьями засели, фиг бы их увидели. А так стволы торчат, даже флагами махать не надо. Охотнички…

— Что и требовалось доказать… Ладно, как там наш авангард поживает? Ага, вон, уже лапами зашебуршили… Ну, нюх у местных куда как лучше. А похвастать перед молодняком добытым зверем — первое дело. Все, демаскировали они позицию, вон и остальные из грязи вылезают.

Действительно, пока мы плелись, сократив расстояние до точки перехода шагов до шестидесяти, на заросшие плющом и мхом плиты выбрались почти все «встречающие». В толпе мелькало разряженное пузо вождя, мотался украшенный лентами посох шамана. Как по мановению волшебной палочки из замаскированных дыр повыскакивали собранные со всей округе головорезы, хлопая вопящих от возбуждения родственников, разглядывая клыки убитого папэрта и тыча пальцами в нашу сторону.

— А ведь грамотно, сволочи, в этот раз залегли. Не будь с нами охламонов, так бы с короткой дистанции в загривок и вцепились. Куда как ближе в этот раз окопались. Учатся на собственных ошибках, заразы.

— Грамотно, Чук, кто спорит. Смотри, даже стрелки с ружьями поднялись. Чего скрываться, все уже и так понятно. Три-четыре умника с ружьями за камушками встанут, потом мы или ручки вверх задерем, или нас как того же «бегемота» шлепнут. Как бы плохо аборигены не стреляли, но тут можно уже прикладом по затылку стучать, расстояние для плевка… Понятно тебе, Настенька, зачем нас тут ждут?.. Вроде бы не очень. Ладно, позже разжую… Ложись, братцы!

И я первым залег за развернутой поперек «повозкой». А когда в присмотренную перед этим канаву завалились остальные, аккуратно нажал кнопку на крохотной коробке, которую ласкал пальцем все утро. Здравствуй, вождь, и все твое племя. Здравствуй и прощай…

Все же не зря я Михалычу мелких шариков от подшипников в баул напихал. Уже не первый раз мастерили из чужого подобия «пластида» различные мины. Детонаторов и проводов у жестянщиков набрать можно груду, а с головой и готовыми простейшими схемами с радиорынка — хоть всю округу по кругу минируй. И подрывай целиком или частями. Главное, не забыть перед выходом нужными припасами двойного назначения рюкзаки набить…

Развешенные на перевязях «блины» пластилиноподобной взрывчатки с вдавленными шариками превратили наших бывших сопровождающих в живые ходячие «клейморки». До тридцати метров направленной стальной смерти, рвущей на куски чужие тела. Грохот разрывов, вонючий дым, затянувший площадку и несмолкаемый визг пока еще живых охотников, успевших хватануть лишь часть «гостинцев».

Не поднимая высоко голову, я поймал в прицел чужую спину бегущего человека и потянул спусковой крючок. Слева и справа так же редко и размерено защелкали стволы других членов команды. Мы уничтожали остатки засады, чтобы спокойно пройти дальше, не рискуя поймать шальную пулю. Извините, мужики, но это вы за нашими потрохами пришли, хотя вроде как вам и намекали. А раз во взрослых играх вздумали поучаствовать, то и отвечать придется по взрослым расценкам. Одно лишь плохо — мучаться потом с подобранным в грязи разномастным оружием убитых контрабандистов. Патронов мы потратили немало, придется волочь барахло на обмен. Иначе к концу путешествия с голыми задницами останемся.

Подождав, пока в секторе обстрела не останется ни одного стоящего на ногах противника, я жестом послал вперед Чука и Гека — зачистить площадку перехода и проверить, не спрятался ли под завалом из трупов какой хитромудрый вредитель. За канал и будущий переход даже не волновался — давно существующую дырку в другой мир и атомным зарядом не сковырнуть, на чужом опыте проверено. Поэтому и потратил взрывчатки без жалости. Чтобы гарантированно группу провожающих спровадить в последний путь. Частями или как получится. И лишь дождавшись через пять минут отмашки близнецов — медленно поднялся из канавы, обтекая вонючей жижей.

— Вы что творите, с…ки?! — девушку била крупная дрожь. Синюшные губы тряслись, зубы выбивали мелкую чечетку. Стоя на краю площадки, Настя разглядывала мешанину из искромсанных тел и давилась пахнущий гарью воздухом. — Вы что творите?!

— Тебя, дуру, до места ведем! — взорвался Михалыч, очень болезненно относившийся к любым признакам неуважения к его таланту. В создании самоделок старик принял вчера деятельное участие и столь грубый «наезд» ему совершенно не понравился. — Ты что думаешь, каннибалы тебя тут розами встречать хотели? Глаза разуй! Нас собирались грохнуть, а тебя бы еще для развлечения через толпу пропустили, чтобы местную экзотику ощутила как следует. Спасибо скажи, что почти всех разом прихлопнуть удалось, а не ввязались в бой на болоте! Мало ей первой потасовки…

— Но это же люди… Нельзя так!

Я лишь отметил, сколько времени мы потратили на сбор трофеев, потом развернул белое как мел лицо к себе и тихо прошептал, гася чужую истерику:

— Говоришь, на пузе до лекарства доползешь? Глотки ради брата рвать станешь? Тогда сопли подбери и вперед, вон Яппи уже проход активировал. Гуманисты здесь не выживают, прогрессоров давно сожрали, даже костей на память не осталось. Только циничные ублюдки местными тропами мотаются. Те, кто наркотой и контрабандой промышляет, да кто опасные грузы сопровождает. Вернемся домой, можешь в лигу равенства и братства жаловаться, или кто там у нас сейчас за гуманизм отвечает? А пока — ствол проверь, на предохранитель поставь и шевели лапами. Нянек у меня в отряде нет. Взрослеть придется быстро и без сантиментов.

Дернув кадыком, «Пэппи» шагнула к мутному пятну над выбитыми на плитах знаками, потом зябко повела плечами и сипло выкрикнула:

— Ну и чем мы тогда людоедов лучше, Филин?! Нельзя так, нельзя…

Я лишь сплюнул, проводив взглядом, как в мареве исчезает ее крохотная фигурка. Можно — нельзя… Живым до цели добраться, вот и вся местная правда. Остальное — за кружкой пива обсудим, когда доползем с чужих дорог. Помянув ребят, что не дошли…

Поправив торбу со своей долей собранного барахла, я привычно положил ствол «калаша» на сгиб локтя и шагнул следом. Склизь в этот раз получила с нас плату лишь потраченными боеприпасами и грудой изломанных тел аборигенов. Легко отделались, можно сказать. У нас потерь ноль, а местных — кто их считает.

Легкий ветерок развеял белесый туман на месте открытого прохода. Группа ушла, оставив после себя лишь запах пролитой крови и вонь сгоревшей взрывчатки. Очередной мир за спиной. И тени убитых ради эфемерной цели. Тени без счета…