Рутьер

Глава 14

Ну какая свадьба без поножовщины, драк и всяких разных дебошей? Правильно – никакая. И не важно, в пятнадцатом столетии она проводится или в цивилизованном двадцать первом веке. Хотя нет… В пятнадцатом все происходит не в пример культурнее. Морды никто никому не бьет, а просто рубятся с великим вариантом смертоубийства на заднем дворике замка. Как-то так.

Млять… Настроение же было прекраснейшее с утра… Да и вообще последнюю неделю все складывается как нельзя лучше. Я на переговорах свадебных дожал наконец даму Гвендолен и ее дочек, и расходы по свадьбе мы поделили пополам, даже в некоторой степени в пользу Логана. Поместье, опять же, в полное его владение перешло без всяких юридических закорючек, хотя и стоило это мне нескольких миллионов нервных клеток.

Со сроками свадьбы я, конечно, не угадал по собственной мужской наивности. Дамы встали на дыбы, и свадьбу пришлось еще на неделю перенести. Видите ли – гости не успеют приехать… платье надо пошить достойное… замок украсить соответствующим образом… Короче, тысяча и одна причина были извлечены на свет и предъявлены мне. Но все решилось, слава богу.

С моим замком дело также с мертвой точки сдвинулось.

Тук успешно провел дела в Антверпене и вернулся оттуда с письмами от бургундских вельмож, в которых оные уверяли меня в своей приязни и вечной дружбе и грозились наведаться с визитами.

С Цимлером все как нельзя лучше уладилось. Шотландец прибыл обратно с двумя грузовыми галерами, полными заказанных материалов. И будут таковые приходить раз в неделю, до самого погашения долга. Исаак сам лично отбирал людей и материалы и вообще напросился подвизаться моим торговым представителем.

Три серпентины поставили на новые лафеты и успешно испытали. Остальные орудия тоже в работе.

Фен пока особо ничего не изобрел, но заложил две домны, в которых обязался выплавлять столько чугуна, сколько я пожелаю, при наличии руды, конечно. А руда будет, везут уже.

Гончарные печи тоже заложили.

Фен еще что-то химичит в своей палатке. Что – не знаю, но воняет из нее порой вовсе отвратительно. Значит, изобретательский процесс идет вовсю.

Словом, пошли дела потихоньку…

Эконома с сыночком благополучно казнили… Как ни кривился я, как ни оттягивал данное действие, а на кол товарищи сели. Оба. Мерзкое, я вам скажу, зрелище. Ненавижу себя за это, но никуда не денешься. Причины объяснять не буду, сами все понимаете.

Что еще?..

Десять бочек пряной селедки, отправленные мной в Антверпен на пробу, просто взорвали рынок, и шотландец привез заказ на сотню стандартных бочонков в месяц, а по возможности и больше. По половине золотого гульдена за бочку, и даже с предоплатой. Вот так.

Как вы догадываетесь, рулить процессом будет Исаак. Да и ладно. Доверяю я ему.

Рыболовецкая артель теперь трудится на пределе возможностей. Подумываю им еще пару баркасов прикупить. А я пока не все рецепты явил на свет. То ли еще будет.

Негрилы мои проявили недюжинные способности к ратному делу. Считай, как со списой в руках родились, что не может не радовать. Остальные рекруты и ученики тоже толковые попались. Режим «сено – солома» включать не приходилось. Все уже при деле.

Барщина у моих пейзан никакого отторжения и ропота не вызвала. Вот что значит правильная мотивация и оптимальные послабления в поборах. Даже в очередь записываются на работы.

И самое главное… Самое наиглавнейшее! Матильда порадовала. Но пока молчу. Боюсь спугнуть…

И вот – на тебе. Весь день испохабили… Барон в гневе… то есть я…

– Ego conjimgo vos in mat-rimoiiium in nomine Patris, et Filii, et Spirit! Sancti…[13] – Фра Игнатий, венчавший молодых, закончил ритуал и повернулся к Брунгильде с Туком.

Молодые по очереди надели друг другу кольца, и все присутствующие в капелле разразились одобрительными криками. Тук и Брунгильда сияли и смотрели каждый на супруга со страстью и нежностью. Я даже немного расчувствовался… Любовь, однако. Но потом быстро взял себя в руки и стал высматривать в толпе клятого дворянчика, которому собирался вскорости обрезать уши.

Чертов родственничек! Нет… ну каков наглец! То, что он троюродный брат Шарлотты и племянник ее мамаши, его не спасет…

Вся компания вывалилась во двор замка, и молодым вручили здоровенный кубок, полный вина. Выхлестали они его в пару глотков по очереди, а потом Брунгильда молодецки зашвырнула кубок в толпу. Ага… аналог нашего свадебного букетика.

Что-то там еще холостяки потом с туфлей Брунгильды будут делать?..

– Господин барон… Право слово, мне очень неловко… – смущенно сказала стоявшая рядом Шарлотта, отвлекая меня от действа.

– Глупости! – зашипела мамаша Гвендолен и свирепо сверкнула глазами. – Господин барон просто обязан его зарубить. Насмерть!

Ого… это что-то новенькое. Ты смотри, какая свирепая… А-а… вот оно что!

– Прям так уж и насмерть, дама Гвендолен? – Я насмешливо глянул на мамашу моих ленниц.

Мамаша, не смутившись, повторила:

– Именно!

– И что же вам с этого?

– Он оскорбил вас…

– Еще раз: вам-то что?

– Все для деток… – скромно ответила Гвендолен и смахнула несуществующую слезинку платочком. – Клаус, кровиночка… надо же мальчику…

– И получится?

– Решим! – рубанула рукой мамаша. – Если не все имение, то дом в Антверпене, с причалом и складами, точно заберу. Ну и вы, надеюсь, немного поможете…

– А я-то тут при чем?

– Ну… Вас же оскорбили!.. – пылко заявила мамаша, а затем, состроив умильное личико, добавила: – Мы же ваши преданные вассалы…

– Ладно. К этому разговору мы еще вернемся.

Убивать несчастного родственника расхотелось. Нет… я как бы не против, факт оскорбления налицо. Над моим жеребцом нагло шутить никому не позволено, да и надо мной тоже, и двусмысленности в сторону Шарлотты явно на смерть лютую тянут, но и потворствовать склочной Туковой теще что-то не хочется. Хотя…

– Объясните мне поподробнее, дама Гвендолин: а кто он такой?

– Как бы это вам сказать… – Женщина наморщила лоб и стала рассказывать.

Если вкратце, то пришлый наглец оказался единственным ребенком ее троюродного брата, почившего недавно после непродолжительной болезни вместе со своей женой. Обычное дело. Люди этого времени в подавляющем большинстве особенно долго не живут. Так что Дорк ван Хепнеер – а именно так звали юнца, позволившего с первых минут моего пребывания в Брескенсе ехидно язвить про моего жеребца и меня самого, – так вот, он получил довольно богатое наследство после смерти родителей. Кстати, парень появился в семье как раз перед печальным событием, а до этого слонялся неизвестно где. Поговаривали, что наемничал. Получив в руки денежки родителей, стал вести разгульную жизнь, вляпался в несколько сомнительных историй и даже проткнул пару человек на дуэлях. На свадьбу он заявился с двумя своими дружками, которых, несмотря на заявленное дворянское происхождение, хотелось с ходу выпнуть за пределы поместья. В общем, не вдаваясь в подробности, подытожу: довольно мерзкий типчик.

Высокий, длиннорукий, с лошадиными чертами лица и застывшим на лице презрительным выражением ко всем и всему. Сальные длинные волосы, аляповато и неряшливо одет. Вот есть в нем что-то гнусное… какое-то порочное. Хорошенько его проучить? Да, он сам напрашивается. Но убивать?..

– Вы готовы, барон, дать мне удовлетворение? – нагло и гнусаво поинтересовался подошедший ко мне со своими друзьями Дорк ван Хепнеер.

– Извольте… – Миролюбивое настроение сразу куда-то улетучилось.

Ах так? Значица, будем обуживать его физиономию на два уха.

И мы отправились в сад за замком.

Гости, обрадованные неожиданно возникшим дополнительным развлечением, толпой повалили за нами. Только мужского пола гости – дамы благоразумно, согласно обычаям, удалились в замок… конечно, к окошкам. Поглядеть и поохать.

Кроме Брунгильды. Она, вся великолепно-величественная и неожиданно очень красивая в своем свадебном платье цвета нежной розы, осталась вместе с мужем. И, судя по настрою, кажется, сама была совсем не против помахать мечом… или что там еще под руку подвернется. Прямо кипит праведным гневом. Так и рвется в бой. Хорошая жена попалась моему эскудеро…

– Монсьор, а может, и я за компанию… – Логан уже порядочно поддал и тоже был вовсе не против поучаствовать в расправе над обнаглевшими дворянчиками.

Действительно обнаглевшие. Как ни странно, совсем не понимают, что их сейчас будут убивать. Стоят, презрительно лыбятся и насмешливо переговариваются.

– Давай, Уильям!.. – Брунгильда дернула мужа за рукав и воинственно зашептала: – Вызови хотя бы вон того коротышку… и убей его для меня.

– Дама Брунгильда, я сам. – Не стоит Логану в такой знаменательный день марать кровью руки. Сам все сделаю, красиво и элегантно. И по правилам. Не хватало еще, чтобы молва пошла о том, что на свадьбе в Брескенсе людей по беспределу режут, а потом имения отсуживают.

Скинул жакет и, оставшись в камизе, обратился к гостям:

– Не соблаговолит ли кто-нибудь из вас, господа, взять на себя роль распорядителя поединка?

– Шевалье Георг ван Варнхоутенер, опоясанный риттер, – сделал шаг вперед сухощавый пожилой мужчина, – к вашим услугам.

– Благодарю вас… – коротко кивнул рыцарю и окинул его беглым взглядом…

Одет дорого и одновременно скромно. На поясе прямой длинный старинный меч с потертой крестообразной гардой. Властные черты лица, ухоженная бородка клинышком – сразу видно, мужик старой закалки. Про таких, как он, говорят, что они до самой смерти мечтают отправиться в очередной крестовый поход и спят в кольчуге. Надо будет разузнать – кто такой, и свести с ним более близкое знакомство.

– Есть ли способ решить ваш спор миром, господа? – Шевалье Варнхоутенер сразу взялся за дело.

Я секунду промедлил с ответом, ожидая, что скажет этот самый Дорк.

– Не вижу никакого способа… – Дорк тоже сделал паузу, а затем издевательски и манерно пропел, обращаясь уже ко мне: – Разве что барон ван Гуттен попросит у меня прощения… на коленях.

– Да, попросит… – поддакнул его дружок.

– Именно… – прошипел второй.

Мля… коротышка и жердяй. Настоящие Пат и Паташон. И куда же вы лезете… Рапиры настоящие к поясу подвесить – совсем не значит автоматом получить вечную жизнь. Ничего не понимаю… Зачем? Какая-то идиотская ситуация.

– Не забывайтесь, щен… – вскинулся Варнхоутенер, но потом явным усилием воли взял себя в руки и обратился ко мне: – Ваше слово, барон?

– Я не вижу способа уладить дело миром, – постарался ответить как можно вежливее, хотя злость уже начала душить. – Мало того, я вызываю еще и вот этих баранов… вместе с их пастухом.

Зрители – сиречь гости – единодушно ахнули и оживленно зашептались:

– Безумец!..

– Как можно?..

– На что он рассчитывает?..

– Они же…

– Вместе? – озадачился Варнхоутенер и посмотрел на меня с явно возросшим уважением, но… как на слегка умалишенного. – Насколько я понимаю, вы собираетесь биться с тремя одновременно?

– Да, вы правильно меня понимаете, кабальеро. – Я пристально посмотрел на спутников Дорка. – Если… Если они, конечно, примут мой вызов и не струсят.

Вот не знаю, что меня заставило так поступить. Вполне можно было извести наглецов по очереди… Понты?.. Да… Это мои понты и пол-литра винишка, что я успел принять на грудь. Ох и доведут они тебя, Жан Жанович, до цугундера… Да ладно. Кто тут могутный герой всея Бургундии, Брабанта и прочая, и прочая?.. Я, конечно! Опять же Шарлотта станет сговорчивее. На дамочек такие моменты действуют безотказно. На средневековых дамочек, конечно. На современных мне баб более действенны норковые манто и колье бриллиантовые.

Парочка удовлетворенно кивнула, явно обрадовавшись, и приняла вызов.

– Хуан де Сольседо, к вашим услугам. – Тот, что поплотней и пониже, оказался испанцем, а скорей всего, даже баском.

– Пьетро де ля Сан-Симеоне, к вашим услугам. – Тощий и высокий оказался итальянцем или, как говорят сейчас, ломбардцем.

Странно… Я только сейчас озадачился нестандартностью ситуации. Испанец и итальянец? Постарше Дорка, явно посерьезнее и, кажется… кажется, в этой компании верховодят именно они. А Дорк все оплачивает. Твою же мать! Где мои глаза были? У обоих кабальеро рапиры – боевые! К тому же этот вид оружия только стал входить в моду, а у них уже есть. Я вон до сих пор с эспадой таскаюсь. Движения и походка уверенные, хорошо координированные… Твою же кобылу в дышло! У обоих запястья толстые – по этой примете можно безошибочно выявить опытного фехтовальщика. Ой…

Одновременно пришло спокойствие. Дело обратного хода не имеет. Сам себя загнал в идиотское приключение, сам же буду и выкарабкиваться.

Очевидно, все-таки это не я принимал решение. Бастард опять во мне выпятился. Но ничего уже не поделаешь. Значит, деремся…

После обязательного утверждения оружия на поединок (я выбрал, как всегда, дагу и эспаду, а мои соперники – просто рапиры, больше ничего при них не было), мы встали в позицию. И сразу мои догадки нашли подтверждение…

Троица не стала нападать скопом, а вполне тактически грамотно построила поединок. Дорк позиционировал себя как основной противник и подчеркнуто активными действиями отвлекал меня на себя, а Пьетро и Хуан старались нападать с разных сторон. Будь перед ними менее опытный противник, все очень быстро бы и закончилось. Но только не со мной…

Меньше всего они ожидали, что я буду атаковать… Как писал в своем трактате Понс из Перпиньяна: «Только результат оправдывает схватку»… Один удар – одно поражение противника. Один удар – одним противником меньше…

Клинок эспады со скрежетом столкнулся с рапирой Дорка, сбивая ее в нижний уровень, и обратным движением я чиркнул его по предплечью… Добить не удалось – подготовленный удар дагой в бедро не нашел цели.

Пришлось сменить позицию, выстаивая противников в одну линию «под солнце», и отбивать яростные удары испанца и итальянца. Быстрые… очень быстрые ребята. И не одну схватку провели парой – очень уж слаженно действуют… Именно парой – Дорк явно выбивался из коллектива. Кто же вы такие?.. Классическим фехтованием здесь и не пахнет…

Отбежал по кругу и атаковал оказавшегося поблизости баска.

– …mierda!..[14] – Хуан отскочил назад, схватившись за набухающее кровью плечо.

Я, парируя удар, вольтанул – и дотянулся-таки до него кончиком клинка эспады.

Итальянец воспользовался моментом и, скользнув ужом вперед, попытался нанести удар мне в пах… И пробил-таки голенище ботфорта, но наткнулся на скрываемую у пояса дагу. Эта позиция называется «господин и слуга». Кинжал – в данном случае дага, как верный слуга, помогает длинному клинку – в данном случае эспаде. Помогает, как и приличествует порядочному слуге: тихо и незаметно…

– …mamma mia…[15] – прохрипел Пьетро, выпустил рапиру из рук и, зажимая бьющую фонтаном из горла кровь, упал на колени, а потом медленно повалился на бок.

Глухой ропот зрителей и восхищенный выкрик Брунгильды…

Минус один…

Каким-то шестым чувством определив опасность, я сделал шаг в сторону и едва ушел от выпада Дорка.

Мощный маховый удар – а рапиры в это время предназначены не только для уколов, но и для вполне рубящих ударов – просвистел мимо лица, обдав ветром…

И чиркнул-таки по плечу.

Ну, мальчик…

Я крутнулся и, поймав сгибом локтя противника за шею, одновременно закрываясь его телом от ударов пришедшего в себя испанца…

Опять! Сука, опять…. Не хотел я этого… Опять нахлынула эта жажда убивать и дикое наслаждение от запаха крови…

Левая рука с дагой совершила движение вбок и резким движением засадила Дорку клинок в шею. До чашки… Да с проворотом. Режущим движением, выходя из тела, дага полностью разорвала мажору горло…

Дальше я чувствовал только холодную, расчетливую ярость и дикое желание… желание убивать.

Вольт, перевод, отскок – и сразу укол в противоходе…

Все?..

Осознание пришло, только когда баск уже соскальзывал сразу с обоих моих клинков, что-то шепча бледнеющими губами…

Машинально тронул ладонью порез на плече и несколько раз моргнул, разгоняя кровавый туман в глазах.

Тяжело… очень тяжело пришлось. Даже не знаю, как сладил… Обвел взглядом распростертые в лужах крови тела, надеясь найти признаки жизни…

Ну, не обычные это гости…

Они специально сюда приехали, меня убивать…

А я их нашинковал, как капусту…

А язык?…

Твою же кобылу в дышло…

Упал на колени возле хрипящего на земле испанца и, схватив его за голову, заорал в уже искаженное предсмертными судорогами лицо:

– Кто? Кто послал вас?! Отвечай, урод… Облегчи душу!..

– Сдохни, бастард… сдохни… сдохни… – захрипел Хуан, пуская изо рта кровавые пузыри.

И забился в судорогах.

– Вы победили, барон. – Варнхоутенер деликатно тронул меня за плечо.

– Я вижу… – Встал на ноги и, не глядя на радостно и одновременно испуганно гомонящих гостей, побрел в замок.

Кто они?

Откуда он знает, что я бастард?

Паук?! Но как?

Я уже почти забыл о всех событиях, связанных с ним… вернее, не забыл – воспоминания о них просто притупились: такое не забывают; и вот… все вернулось.

Но опять же, как он узнал? О моем перевоплощении знают только два человека – Тук и Исаак. Тук не мог проболтаться, он всегда со мной, да и не похоже это на него. Исаак? Тоже невозможно. О том, что я стал ван Гуттеном, он узнал только пару недель назад. Очень мало времени… Надо же как-то сообщить Луи, а потом подбор исполнителей… в общем, нереально за такое короткое время.

Папаша чертова Рафы? Так он ни сном ни духом, кто я на самом деле.

Получается, что из Бургундии ниточка тянется. Очень может быть…

Однако задачка…

– Жан… – Шарлотта впервые назвала меня по имени, очаровательно покраснела и потупила головку. – Простите меня, ваша милость…

Мы находились в ее комнате, и она перевязывала мне рану на плече. Надо сказать – умело и проворно. Остальные вовсю гуляли свадьбу в огромной трапезной внизу – до нас доносились только обрывки пьяного гомона и музыки. Лабухов выписали из самого Антверпена, и они теперь рьяно отрабатывали свой гонорар – кстати, весьма немаленький. Да и пусть гуляют… Мне совершенно расхотелось веселиться. Осознание того, что на тебя продолжают охоту, как-то не способствует веселью…

С усилием оторвался от своих мыслей и посмотрел на молодую вдовушку. Надо отвлечься…

– Я давно ждал, когда вы это сделаете.

– Но как же… – еще больше потупилась Шарлотта, умудрившись при этом лукаво на меня глянуть. – Имею ли я право? Вы в первую очередь мой сеньор…

– Я разрешаю…

– Ах, Жан… вы сегодня были таким… таким… – сразу защебетала девушка, мельком глянув на мою руку, прочно обосновавшуюся у нее на талии, и сама положила свою ручку мне на плечо.

Я осторожно прижал девушку к себе и прошептал ей на ушко:

– Все меркнет в мире перед вашей красотой…

– Но… – Шарлотта слабо попыталась освободиться.

– Я просто теряю голову от вас, моя роза. – Рука плавно переместилась на лиф, ощутив шероховатость золотой вышивки и будоражащую упругость груди.

Мысли о покушении и клятом Пауке улетели куда-то на второй, а то и на третий план. Ну право слово… какие там покушения, когда рядом с тобой очаровательная девушка. И, кажется, вполне доступная девушка…

– Нет… но…

Не обращая внимания на легкое провоцирующее сопротивление, я коснулся губами шейки… и чудом успел отстраниться, услышав в коридоре чьи-то быстрые шаги.

Небольшая перебранка у двери – Клаус и Иост стояли на охране и обороне двери на совесть… но оказались бессильны… как вы догадываетесь – перед мамашей Гвендолин.

Клятая Тукова теща, взломав мальчишескую оборону, ворвалась в комнату и разочарованно застыла, не узрев никаких признаков посягательства на свою дочурку.

– А… я… – промямлила она, – я вот вам, ваша милость, камизу принесла. Ну негоже в заляпанной кровью ходить…

– Благодарю вас, дама Гвендолин… – сухо поблагодарил я ее.

Опять матримониальная ловля на живца… Ох уж эти женщины… А вот хрен вам! Я, подозревая подобное развитие событий, специально выставил пост перед дверью. Не все драной кошке масленица. И наследство она неожиданно сегодня получила, и остатнюю дочурку, пользуясь моментом, пристроить хочет. Не многовато ли сразу?

– Пригласите сюда моих пажей. Они помогут мне переодеться, а сами, пожалуйста, покиньте комнату…

Провожая взглядом разочарованных женщин, я мысленно скрутил дулю плутовке-мамаше. Не твоего уровня я, маманя. Такие фокусы со мной не проходят. Я, так сказать, – стратегический матримониальный резерв Карлуши. И вообще… засиделся я в баронии. Не хочу провинциальных дам, пора по породистым пройтись.

Пора в Бургундию.

А Шарлотта?.. Да и бог с ней, с Шарлоттой… Сколько еще таких Шарлотт в жизни будет…

Остаток дня провел, подчеркнуто официально общаясь с девушкой и ее мамашей. Именно подчеркнуто – показывая, что их коварные замыслы разгадал и… и простил.

Дамы откровенно были расстроены и огорчены.

Причем Шарлотта – особенно. Не знаю, была ли она в курсе намерений своей мамаши, но ситуация сама по себе остудила мое влечение к ней. Извините, девушка… так бывает.

Но подарок я от нее принял. Два выводка ручных хорьков. Очаровательных, очень ласковых зверушек. Весьма полезное приобретение. Кошки как охотники на крыс и всяких остальных вредных грызунов значительно проигрывают этим пушистикам. Поставлю их на полное довольствие, пускай резвятся, а то крысы уже по головам в замке ходят.

Да и заставлю еще Фена и Фиораванти нарисовать портреты Матильды с хорьком в руках. Вроде такие портреты – классика Возрождения.

И Иеронима Босха тоже… Хотя с ним неясно. У товарища только всякие адовы страсти достоверно получаются. Как портретист он вроде бы замечен не был.

Порез на плече особо не беспокоил, и я отдал должное вину и еде. От остальных гостей надменно дистанцировался, хотя они напропалую выражали мне свое восхищение, особенно дамы и их мамаши. Только поболтал немного с шевалье Варнхоутереном.

Ну и поддал, конечно, основательно с ним же.

В целом свадьба прошла как положено. Много вина, вкусной еды, веселья и музыки. И, как я уже говорил, даже законная поножовщина образовалась, с моим прямым в ней участием.

И еще гости прилепили мне прозвище… сам подслушал и ближники доложили, конечно. Барон Жестокие Клинки. Почему это, спрашивается, «Жестокие»?..

Не сомневаюсь: все обстоятельства поединка и это погоняло пойдут гулять молвой по скучному на новости Брабанту. Ну и пусть… И прозвище сойдет. Хотя… хотя торжество для меня смазалось. Черт…

И опять вернулась в голову навязчивая мысль о мести Пауку. Без никакой надежды на ее исполнение, конечно. Нереально это…

Ночевать в Брескенсе я не остался, как ни упрашивали.

Проводил молодых в спальню, вернее, помог Брунгильде затащить туда упившегося вусмерть Логана. Потом по обычаю как свидетель постоял на посту возле ложа молодых с обнаженным клинком, дождался громкого и протяжного «Ой!..» из-за полога кровати (идиотизм чистой воды – она же вдовица).

Вышел к гостям и сообщил, что консумация брака свершилась. Он теперь стал полностью законным.

Идиотский обычай… хорошо хоть свечку держать не заставили.

Вот так…

За сим я откланялся и отвалил в Гуттен. Завтра и послезавтра догуляю как положено. Свадьба будет длиться три дня – успею еще…