Русский супермен 2

12

— Двое суток болтаемся, — недовольно пробурчал Герт, поглаживая адмиральскую нашивку на комбинезоне.

— Чего переживаешь? — осведомился я. — Все лучше, чем в твоей тюрьме в горах сидеть.

— Я уже привык к своей тюрьме.

— И тут привыкнешь.

Я заработал острый злой взгляд.

— А может, он прошёл в неподконтрольном секторе? — предположил Герт.

— Возможно. Но восемнадцать часов для очистки совести нам ещё ждать — и никаких гвоздей.

Рассевшись в противоперегрузочном кресле в капитанской рубке флагманского крейсера «Урал» Оборонительных Космических Сил Земли, я любовался удивительным зрелищем — передо мной зависли в чёрном пространстве три разновеликих шара — Луна, Земля и Солнце, опутанные невесомой мантией Млечного пути. Помимо нас с Гертом в рубке было ещё трое — капитан, второй пилот и компьюткоординатор.

— А может, он ушёл в дальний космос? — спросил Герт.

— Чем чёрт не шутит.

— Нет, такими вещами черт не шутит. Нечего ему делать в дальнем космосе. У него на Земле дел невпроворот.

Это была первая боевая (или какая там — полицейская, пограничная, таможенная?) акция Оборонительных Космических Сил. Правда, вывести на боевые позиции удалось только флагманский крейсер и два эсминца — остальные спущенные со стапелей большие корабли ещё не были обкатаны. А жаль. Двух-трёх кораблей не хватило, чтобы замкнуть сферу.

— Был бы обычный рейдер — мы бы его засекли визуальными методами, — сказал Герт. — А это «Смерч-плюс». Интересно, зачем БКТ разрабатывать гражданские машины, защищённые от визуального и радарного контроля?

— Какие-то тёмные проекты транснациональных корпораций, — пожал я плечами.

«Смерчу-плюс» не укрыться от систем обнаружения Объединённых Сил — они рассчитаны на борьбу с технологиями рагнитов, одними из самых передовых военных технологий Вселенной. И если бы не прорехи в сфере контроля, не было бы печали. Теперь же меня гложила мысль, что мы упустили добычу.

Несоответствие сил было смешным. Крейсер «Урал» — начинённая всеми мыслимыми средствами уничтожения, с семьюдесятью шестью истребителями на борту боевой корабль, по расчётам способный выдержать напор штурмовой эскадры рагнитов, поджидает пассажирское судёнышко. Но ничего не поделаешь. Индейца и его багаж — партию «голубики» — мы должны заполучить в целости и сохранности В крайнем случае — в разобранном или распылённом на атомы виде. На Земле им делать нечего. Без них проблем достаточно.

В рубке повис переливчатый звон.

— Объект с требуемыми характеристиками вошёл в куб шестнадцать дробь восемнадцать. Скорость — восемнадцать километров в секунду. Курс — два-восемь. Расстояние — сорок восемь единиц, — заявил компьютер. — Режим торможения и перехода на околоземную орбиту.

— Вывести на экран. Максимальное увеличение, — приказал Герт.

Справа от меня налилась краснотой, замерцала точка, потом разделилась на две части. Одна осталась на месте. Вторая начала расширяться. Туманное изображение по мере накопления информации обретало очертания.

— Он! — хлопнул я в ладоши.

Размер — семьдесят шесть метров длину, шестнадцать — в самой широкой части. Похож на гигантскую двухзубцовую вилку с шариком между зубьями. Чёрный цвет, поглощающий лучи, так что в телескоп его не различишь. Он. «Смерч-плюс».

— «Смерч-плюс» — экспериментальный образец концерна «БКТ», — подтвердил мою уверенность компьютер.

— Траектории перехвата с учётом возможностей манёвра противника, — потребовал Герт.

Компьютер начал выдавать варианты, и рядом с Гертом в воздухе замелькали линии траекторий и цифры.

— Ясно, — кивнул Герт.

— Идут в полном радиомолчании, мерзавцы, — произнёс я.

— Без оповещения службы космического движения.

— Значит, как ты и говорил, решили проникнуть на Землю без лишних церемоний. «Смерч» можем зафиксировать только мы, но не думаю, что Индеец хорошо знаком с подобными тонкостями. Он уверен, что его никто не заметит. И ошибается. Перехват?

— Да. Перехват, — приказал Герт. — Вариант одиннадцать.

Рубка затряслась мелкой дрожью. Включились двигательные системы.

— Радиосвязь с противником, четвёртый навигационный канал, — велел Герт. — Неопознанный корабль, квадрат в кубе шестнадцать дробь восемнадцать, сообщите свои позывные, наименование, регистрационный номер. Молчание.

— На волне крейсер «Урал» космических сил Земли.

Сообщите позывные, наименование и номер, — повторил Герт.

Опять молчание.

— Вы нарушаете конвенцию 2085 года «О космических линиях». В случае невыполнения требований по вам будет нанесён удар. Повторяю, назовитесь.

Несколько секунд молчание. Потом послышался гнусавый мужской голос.

— На канале транспортный корабль «Смерч-плюс», выполняющий испытательный полёт по программе концерна «БКТ».

— Номер — 18765. Приписка — Австралийский космопорт концерна «БКТ» и станция «Колесо», — сообщил наш компьютер, принявший идентификационный код и проверивший его по банку данных.

— В связи с нарушением правил космодвижения приказываю перейти на орбиту и приготовиться к досмотру, — велел Герт.

— Это незаконно, — возмутился хозяин гнусавого голоса. — Оборонительные Силы не имеют права…

— Согласно конвенции капитан любого судна должен пресекать грубые нарушения правил космодвижения. Кроме того, на Оборонительные Силы возложен пограничный контроль.

— С каких пор?

— Ложитесь на орбиту и готовьте корабль к осмотру. Иначе вернётесь на землю космической пылью. Все.

Капитан «Смерча-плюс» решил не испытывать судьбу. Корабль начал ложиться на орбиту, резко гася скорость. По нашим расчётам, возможностей улизнуть у него не было никаких.

— До точки стыковки — двадцать девять минут, — сообщил компьютер.

— Недолго ждать, — произнёс я. — Только бы они не избавились от груза.

— Не избавятся, — отмахнулся Герт. — Если вещь настолько ценная. Они же не знают, что мы ищем именно «голубику».

— Твоими бы устами…

«Смерч-плюс» — матово-чёрная вилка — неподвижно завис в пятнадцати километрах от нас. Точнее, казалось, что неподвижно. Просто скорости крейсера и «Смерча» уравнялись.

— Прогуляемся, адмирал? — спросил я.

— А что. Тряхнём стариной.

Вскоре наш катер прилип к переходному стыковочному узлу. Створки шлюза начали расходиться, открывая доступ в «Смерч-плюс».

— Вперёд, — кивнул Герт мне и двоим бойцам из досмотровой группы, вооружённых ЭМ-автоматами.

Капитан, которому принадлежал гнусавый голос, на деле оказался не простуженным гномом, а широкоплечим белобрысым красавчиком-скандинавом, на котором ладно сидел форменный комбинезон концерна «БКТ».

— Чем обязан таким вниманием? — язвительно произнёс он, недобро оглядывая нас.

— Для вас вообще нет правил космодвижения? — покачал я головой.

— Барахлит бортовой комп. Новое поколение — сверхсложная система, ноу-хау фирмы. Как все сложные системы, комп обладает дрянным характером. Его спросите, почему он выключил блок оповещения.

— Капитан, вам не стыдно молоть такую чушь? — спросил я. — В тюрьме у вас будет время на написание сказок.

— У вас тоже, — повысил голос капитан, решивший наглеть до упора. — Превышение полномочий. Оскорбления.

— Предъявите бортовой журнал, груз, экипаж. Потом мы с вами пройдёмся по судну.

Среди пяти физиономий спутников капитана не оказалось ни одной, сколько-нибудь напоминающей физиономию Индейца,

Уединившись с капитаном в его каюте, я осведомился:

— Куда делся пассажир?

— Вы о ком?

— О пассажире, которого ты привёз с Марса.

— У нас испытательный полёт. Мы близко не подходили к Марсу. Проверьте бортовой журнал.

Он врал бессовестно, с нахальной усмешкой, притаившейся в уголку его рта.

— Твой бортовой журнал — липа. Я эксперт-чрезвычайщик Полицейского Совета Земли, если тебе что-то это говорит.

— Ничего не говорит.

— У нас мало времени. Ты влип, капитан. И расскажешь все.

— В таком тоне… — начал он. В каюту зашёл Герт.

— Из трёх спасательных шлюпок одной нет, — принёс он весточку.

— Где шлюпка? — повернулся я к капитану.

— Мы не брали её в рейс, — спокойно парировал капитан.

— Свободное пространство использовали под аппаратуру. Это испытательный корабль, а не пассажирский лайнер.

— Когда Индеец спрыгнул с экспресса? — я взял капитана за локоть и приблизил к себе.

— Убери руки, — прошипел он, его лицо от бешенства наливалось кровью.

Я вжал ему точку за скулой. На этот раз его лицо перекосила гримаса боли. Потом я повалил его на диван, прижал локтем, приблизился — глаза в глаза.

— Нет времени. Десять секунд. Или умрёшь.

Кровь теперь отливала от его лица. Я постарался, чтобы у него не возникло мысли, что я блефую. Кроме того, я обрушил на него психоудар — при нём кажется, что человек перед тобой — овеществлённый кошмар из самых потаённых детских фантазий. Естественно, капитан сломался.

— Диас ушёл на шлюпке, — прошептал он.

— Давно?

— За двадцать минут до того, как вы вышли со мной на связь.

Значит, перед тем, как «Смерч-плюс» вошёл в зону контроля. Повезло Индейцу. Если бы он спрыгнул попозже, мы бы его засекли и остановили.

— Отважный парень, — сказал Герт. — Значит, он сейчас входит в верхние слои атмосферы и надеется, что его скорлупка не развалится?

— Да.

— Хитрый, — покачал головой Герт и взял шарик рации.

Он связался с крейсером, через него с командным пунктом. Наземные службы Оборонительных Сил были нацелены на поиск шлюпки класса В-19.

Тем временем капитан начал приходить в себя и к нему возвращалось былая наглость.

— Вы ответите за все.

— Мы? — удивился я.

— Вот именно… Что дальше?

— Корабль будет отконвоирован на «Корону», и там вами займутся мои коллеги, — сказал я. — Не думаю, что вы вызовите у них симпатию.

Мы оставили досмотровую группу в «Смерче», сами отправились на катер, чтобы быть в курсе происходящего на Земле. Мы слушали переговоры по закрытым зашифрованным каналам Оборонительных Сил. Наконец, пришло сообщение.

— На связи пункт-четыре. Объект в нашей зоне ответственности Через четыре минуты произведёт посадку в районе Тихоокеанского побережья Чёрных Штатов, координаты 3777–5431.

— Первый на связи Четыре глайдера с базы-семь Прочёсывание и задержание пассажиров. И груз

— Это нарушение территории ЧШ и международный скандал, — неуверенно произнёс контролёр пункта-4.

— Ну и что! — прикрикнул Герт Минута текла за минутой.

— Таймыр-восемь на связи, — наконец вышел на связь командир десантной группы. — Нашли разбитую шлюпку. Внутри никого.

— Прочёсывание? — осведомился Герт

— Ничего не дало. Он ушёл на каком-то транспорте

— Возвращайтесь, — приказал Герт. Он пробежал пальцами по пульту, и шлюпка отчалила от «Смерча-плюс»

— Индеец и «голубика» на Земле, — с кислой миной на лице произнёс я.

— А ведь почти взяли. Двадцать минут, — покачал головой Герт.

Правительство Чёрных Штатов в ответ на поручение о розыске и задержании Индейца ответило гневной петицией, украшенной множественными ссылками на Уставы, Конвенции, Договора, прецеденты Впрочем, пятистраничный текст документа можно было бы свести к нескольким простым словам: «Пошли вы к такой-то матери». Примерно на такой результат я и рассчитывал В Чёрных Штатах тлела очередная смута, нынешним власть предержащим было совершенно плевать на то, что кому-то, пусть даже это ОССН, нужен какой-то преступник, скрывающийся на территории их государства. С другой стороны, представился хороший повод продемонстрировать свою крутость, способность послать куда подальше весь мир — эдакая хулиганская доблесть — что хочу, то и творю, и никто слова поперёк не скажет. Ну а о продажности тамошних политиков и упоминать не стоит — она очевидна и вопиюща. Возможно, петицию писали приятели Индейца, если не он сам. МИД Чёрных Штатов направил грозный протест в ОССН по поводу нарушения границ подразделениями Оборонительных Космических Сил и пообещал довести дело до международного суда в Осло.

Мы остались с носом. Индеец ушёл от нас и обосновался где-то в Чёрных Штатах, может спокойно колдовать где-нибудь в труднодоступном убежище над «голубикой», готовить наркотики и скармливать их землянам, выворачивая их мозги наизнанку.

Между тем дала, наконец, о себе знать церковь «Последней ночи». Её послушники выныривали, как черти из омута, в разных концах Земли. Багдад, Катманду, Пекин — места их боевой славы. Они шли, как провозвестники Антихриста, неся с собой хаос. Они взрывались боеголовками, начинёнными частичками иного пространства. Найдёныш больше не появлялся, переложив грязную работу на своих почитателей. Конечно, рванувшие при их помощи кризы были далеки от Ташкентского и других им подобных. Большинство из них едва доходили до третьей степени. Но у меня возникло ощущение, что это идёт пристрелка. Главное впереди.

Как правило, послушники церкви «Последней ночи» свечками сгорали в раздутом ими самими пламени. Они или гибли, или сходили с ума, притом так крепко, что из этой пучины их невозможно было вытянуть. Полиции удалось всё-таки захватить несколько человек. И они достались мне. Я имел возможность пообщаться с ними в Асгарде, куда не поленился их притащить. Мы с Ликой и Шестерневым обрабатывали их в одной из лабораторий исследовательского центра, в которой была необходимая техника.

Один из пленных выглядел типичным бюргером откуда-нибудь из Австрии или Швейцарии. Пузатый блондин, созданный для того, чтобы иметь среднеоплачиваемую работу, чопорную толстую жену и троих чистеньких сорванцов, чтобы каждый вечер пол-литровыми кружками глушить пиво в кабачке вместе с приятелями, обнявшись с ними горланить старые немецкие песни и немножко повреждаться умом, наблюдая за очередным футбольным матчем. Он же с потухшим взором твердил обычную сектантскую чушь о приближающейся последней ночи и о пришествии нового царствия, когда верным и чистым душой будет воздано по добродетелям их. Его мысли вращались по кругу, и сбить их с него было невозможно. Он побывал под мощным психопрессингом. С его сознанием хорошо поработали. Приглядевшись, в его глазах можно было различить так хорошо знакомый мне голубоватый отблеск.

Мы добросовестно старались развязать его язык, использовали при этом психотропы, волновое и биоэнергетическое воздействие. Мы ломали преграду за преградой в его сознании. Ещё недавно он был чьей-то игрушкой, послушным орудием. Теперь он становился орудием в наших руках. Ещё немного…

— Больно… Очень больно, — прошептал «бюргер» по-немецки. Это были последние его слова. Остановка сердца. И отключение мозга. Никакие силы не могли вернуть его.

— Обманул нас, — покачал я головой.

— Снова смерть, — вздохнула Лика.

— Он был мёртв с того момента, как попал к «ночникам», — возразил я. — Смерть для него освобождение…

— У нас остался ещё один, — сказал Шестернев. — Если и он уйдёт, мы опять останемся ни с чем.

— Надо постараться.

Следующим был индус. На Юге Индии лет восемьдесят назад возродилась четырехуровневая кастовая структура. Пленный принадлежал к высшей жреческой касте — брахманов. Притом к брахманам-странникам. В отличие от других брахманов, не интересовавшихся ничем дальше их храма, странники несли древнюю мудрость по всей Земле и Космосу. Как его занесло в Церковь «последней ночи» — одному Шиве известно. Брахмана взяли во время инициированного им криза четвёртого уровня в Нижнем Новгороде — там взбунтовалась община «левитантов» (очередная трансформация идей хиппи).

«Левитанты» бузят постоянно, так что ничего из ряда вон выходящего в этом не было, но ряд параметров говорил о том, что это наведённый криз, из тех, которые нас интересуют. Бригада МОБС прихватила этого брахмана. Не ошиблись.

Сознание брахмана было блокировано примерно так же, как и сознание погибшего «бюргера». Идти по прокатанному пути означало облечь и этого человека на гибель.

— Собираем полный круг? — спросил я Лику.

— Делать нечего, — согласилась она.

Полный круг — не только идеальная боевая единица суперов. Семеро суперов образуют информационно-энергетическое единство, преумножая многократно возможности каждого. Кругу доступно многое. Акция на Акаре была завершена успешно только благодаря использованию этих возможностей. Участие в круге требует огромных усилий, порой опасно, но результат с лихвой окупает все.

Так получилось и на этот раз. Мы сломали защиту брахмана, и где-то на пятнадцать минут он попал под нашу власть За это время мы смогли нащупать координаты убежища «ночников» — оно располагалось в Андах на территории Чили.

Наша выброшенная туда десантная группа опоздала на сутки. «Ночники» будто предчувствовали, что мы придём, поэтому собрали скарб и испарились. Прибрали всё до последнего гвоздя. Опустевший посёлок, пустые залы храма «ночников». Судя по масштабам — это не было их основной базой. Так, периферийный филиал. Не похоже, что здесь производились «голубичные» наркотики.

— Отрицательный результат — тоже результат, — нагло заявил я Чаеву на очередном совещании.

— Верю. По отрицательным результатам ты непререкаемый авторитет, — кивнул Чаев. — И в чём его ценность?

— Ну хотя бы процесс работы с пленниками. Брахмана мы отрабатывали полным кругом. Такая кодировка сознания не обошлась без Найдёныша. Не думаю, что кто-то из «ночников» способен на такую работу. Значит, версия об их связи с Найдёнышем нашла ещё одно подтверждение. И он где-то рядом с ними.

— Это и так было ясно.

— И ещё. Диксон преподнёс очередной подарок. Изготовил пространственно временную модель психоэкологических кризов. Найдёныш действует не наобум, а по какому-то плану. Он плетёт сеть.

Я вставил в зев компьютера информпакет, и в воздухе повисла разноцветная паутина.

— Смотрите, какие кружева, — сказал я. — А вот что должно получиться.

Сеть приобрела законченные очертания.

— И что будет, когда Найдёныш завершит намеченную программу? — Чаев обвёл нас тяжёлым взором.

— Сие тайна великая есть.

— Может, всю землю охватит единый невиданный криз, и человеческой цивилизации придёт конец? И люди превратятся в пожираемых ненавистью дикарей?

— Не дай Бог. Но с цивилизацией ничего не будет, — успокоил я его. — Асгард останется. Мы-то не подвержены воздействию.

— Да? Будем прятаться на нашем острове от первобытных орд? Весёлая перспектива…

Наше противостояние с неуловимым врагом стало каким-то скучно обыденным. Недели проходили за неделями. Слава те Господи, кризов второго уровня больше не намечалось, но третьего и четвёртого вспыхивали постоянно. Найдёныш продолжал плести паутину, но при этом сам не объявлялся. На рынок продолжали поступать «голубичные» наркотики. Полиция с переменным успехом боролась с распространителями. Накрывались склады, арестовывались розничные продавцы и оптовики, но до производителей мы так и не добрались. «Раскольники» действовали необычайно эффективно, Оно и неудивительно — им помогал сам Дьявол. Развёрнутая нами широкая пропагандистская кампания, в процессе которой пытались доказать, что «голубичные» наркотики смертельно опасны для жизни, не оказала на людей никакого воздействия, а местами дала прямо противоположный эффект. Количество «голубично-зависимых» наркоманов росло.

То, что на Земле происходит неладное, понимали теперь все. Журналисты рыли носом землю, пытались со своих, примитивных дремучих журналистских позиций объяснить происходящее. Встрепенулись мистики, лжеколдуны, шарлатаны всех мастей, твердя что-то о состоянии светил и накоплении чёрной энергии в обжитом людьми космосе, о чернильной тьме в человеческих душах — в чём-то они были правы. Учёные давали маловразумительные объяснения. Долдонили о периодичности развития социальных процессов, об одиннадцатилетних и двадцатичетырехлетних общественных циклах, о том, что сейчас, якобы, на дворе пик самого неблагоприятного цикла за последние сто двадцать лет. Милое дело — этими циклами можно объяснить что угодно. Наконец, просочилась информация из специальной комиссии ОССН с описанием динамики кризов. Она была снабжена такими безумно-глупыми и фантастически-невежественными комментариями, что, к счастью, была воспринята за очередную утку.

Всего несколько человек обладали всей полнотой информации. И практически все они были в Асгарде. Это была наша битва. И лезть в неё больше никому не стоило…

Кажется, Земля такая маленькая. Вся как на ладони. И населения всего полтора миллиарда человек. И вместе с тем, когда начинаешь искать нечто нужное, выясняется, что найти без соответствующего путеводителя невозможно. Логово Найдёныша и его сотоварищей могло скрываться где угодно — в джунглях Индокитая, в сельве Южной Америки, в Гималайских горах. А, может, за полярным кругом? В пустынных районах России? Или в подводных городах на дне мирового океана? За тысячи лет человечеством было столько понастроено и понаделано, что можно найти тайное убежище в любом районе земного шара. Или во внешних поселениях. Впрочем, последнее казалось маловероятным. Космос и Земля связаны транспортными артериями, и контролировать их не так и трудно. По ним «голубика» и «голубичные» наркотики не поступают — проверено

Нам удалось взять ещё двоих послушников — «ночников». Один так и погиб, не сказав ничего. Из второго удалось выдавить обрывки каких-то неясных картинок — подземные залы, горные хребты, солнечные лучи, пляшущие на белых горных пиках. Уже кое-что.

— Возможно, он описал основную базу, — сказал я Чаеву.

— А почему не очередное запасное логово «ночников»?

— Судя по тому, как вывернуты их мозги, они должны были подвергаться постоянному воздействию. Быть рядом с Найдёнышем.

— Ну что ж, — кивнул Чаев — Кажется, треть суши покрыта горами? Простор для поиска.

— Хоть что-то.

И всё-таки дело сдвинулось. Нам удалось разговорить не столько самих «ночников», сколько предметы, которые они принесли с собой. Одежду, технические средства связи, идентификационные и кредитные карты. Даже самая чистая вещь не бывает абсолютно чистой. На неё наслаиваются микрочастицы, которые могут много рассказать экспертам. Пыль, грязь, пыльца растений — они теряются в складках одежды, оседают на ладонях. А подошвы обуви — вообще кладезь информции, по ним можно проследить весь путь человека.

Те, кто засылал «психодиверсантов», видимо, забыли о существовании новейших криминалистических методов исследования.

Сопоставив микрочастицы, имеющуюся информацию, а также показания последнего «ночника», мы нащупали несколько регионов на Земле, соответствующих нашим условиям.

— Тибет, — сказал Стив Диксон, втыкая с нескольких метров стрелку в незнамо где найденную им бумажную карту — прямо в район Тибета. — И прилегающие районы.

— Уточни, — предложил я.

— Вот, — он очертил рукой площадь в несколько десятков тысяч квадратных километров.

— Непроходимые места. Совершенно дикие, вздохнул я.

— Свободное теократическое государство, отличающееся крайним изоляционизмом. По этим горам можно лазить тысячу лет и ничего не найти.

— Найдём, куда денемся, — оптимистично заявил Диксон.

Мы потратили ещё пару дней на изучение и компьютерный анализ фотографий из космоса, на новое сканирование. Применили метод инсайдсканирования — получение информации полным кругом непосредственно из информационного поля земли. Пришлось пройтись по архивам, поднять документы столетней давности.

— Здесь, теперь точно, — сказал Диксон.

— Подходящее место для главного логова, — кивнул я. — Придётся напроситься к ним в гости.

— От таких гостей не останется и костей, — выдал Диксон поэтический экспромт на чистом русском языке.

— Типун тебе на язык, Стив.

В две тысячи двенадцатом здесь начала функционировать сверхсекретная база межконтинентальных баллистических ракет, способных накрыть врагов Китайской Народной Республики в любой точке Земли. Через четверть века она была прикрыта за ненадобностью. Ушла в прошлое и сама КНР, преобразовавшись в геополитического монстра — Японо-Китайскую Конфедерацию. Отжили своё и ядерные ракеты — изобретение нейтронных поглотителей превратило их в бесполезные болванки и вымело из сознания людей жуткие фантазии о сметаемых мегатонными ядерными ударами городах, ядерной зиме и радиоактивных пустынях. Оборудование, которое ещё представляло ценность в две тысячи тридцать восьмом, демонтировали, а о самой вбитой в гранитные толщи ракетной базе «Красный дракон» вскоре все забыли. Ни у кого не нашлось мыслей, подо что её можно приспособить. Да и знало о ней всего несколько человек. С отделением от Китая Тибета вопрос вообще закрылся.

В оставленных шахтах, жилых помещениях, хранилищах горючего и командном пункте поселились привидения — страхи несостоявшегося ядерного апокалипсиса. И чувствовали они себя здесь привольно лет десять, пока их не вытеснили угрюмые члены «Духовного Союза мусульманских буддоиндуистов, почитающих Махатму, Христа и апостолов Его» — самой известной «синтетической» церкви прошлого века. Они крысами расползлись по помещениям и коридорам, принесли с собой тёмное безумие зла. Что тут творилось при них — одному их буддоиндуистско-христанскому Богу известно. С такими соседями не смогла бы ужиться никакая нечистая сила. Это был тайный храм, о котором знали лишь посвящённые третьего уровня и их рабы, да ещё жертвы, приносимые Высшему Духу в кровавых пиршествах, да Махатма Джанвантари — «лекарь богов», как он сам себя называл.

Звезда Махатмы Джанвантари вспыхнула неожиданно в самый разгар тёмных десятилетий. За четверть века его синтетическая церковь, вобравшая в себя все наиболее сомнительные и спекулятивные постулаты всех основных мировых религий, философских и мистических учений, подразбавив все чёрной африканской магией и северным шаманизмом, из братсва нескольких помешанных «сикстов» превратилась в масштабное духовное, политическое и экономическое явление. Она владела гигантскими финансовыми средствами, акциями, недвижимостью. Она расползлась по всем странам, не было уголка на Земле, где ощущался бы недостаток в последователях Махатмы Джанвантари. В их число входили и бомбейские нищие, и бизнесмены с Уолл-Стрит. Церковь приобретала все больше тайных рычагов власти. И если основную массу составляли ненормальные и истерики, доведённые до иступления массовыми молебнами, психотропными веществами и волновыми наркотиками, то наверху было несколько человек, во главе с самим Махатмой, которые прекрасно знали, что делали.

Апофеозом деятельности «мусульманских буддоиндуистов» был захват власти в Колумбии и пять лет одного из самых фантасмагорических правлений в истории человечества. За это время население страны сократилось наполовину — «лекарь богов» почти достиг рекорда красных кхмеров второй половины двадцатого века — те извели более двух третей населения. За пять лет в Колумбии были опробованы все запреттехнологии, в основном касающиеся обработки сознания. Происшедшее тогда можно охарактеризовать как психоэкологический криз класса экстра — явление в истории цивилизации штучное. Времена были жуткие, человечество только начинало очухиваться от тёмных десятилетий, и по большому счёту никого происходившее в Колумбии не волновало. Желающих бороться с Махатмой нашлось немного, да и те кончали плохо. Спрут «мусульманских буддоиндуистов» протянулся повсюду, и щупальца у него были ядовитые. Впрочем, всласть насладиться плодами победы Махатме не удалось. Программа по полному психоконтролю за населением Колумбии провалилась. Режим «космической гармонии», как называл его основатель, был свергнут, притом настолько быстро и неожиданно, что сам Махатма не смог скрыться. У него было время пожалеть о своих ошибках и вообще о том, что взялся за это дело. Нейродыба, воздействующая на отвечающие за боль центры в мозгу — жуткое изобретение двадцать первого века. Махатма Джанвантари продержался на ней невиданное время — четырнадцать часов. И, наверное, каждую секунду он молил о смерти, но его благодарные ему за все подданные не горели желанием пойти ему навстречу.

А потом началось изгнание «мусульманских буддоиндуистов» отовсюду, которое получило название «буддриндуистская война». У последователей синтетичесокого учения было достаточно сил и средств, и они не слишком чли заповеди Христа о всепрощении и призывы Будды достигнуть нирваны отказом от земных благ и соблазнов. Им больше нравилось слово «газават» — священная мусульманская война. Кровавые теракты, волна убийств политических деятелей, ритуальные самосожжения, подкуп политиков, невиданная информационно-психологическая агрессия с использованием продажных средств массовой информации — с одной стороны. Самосуды, зверства спецслужб, внесудебные полицейские расправы и превентивные удары — с другой. Активные боевые действия продолжались три года. За это время колоссальное строение «мусульманских булдоиндуистов», возведённое на страхе, костях и лживых посулах, рухнуло. Правда, несколько сот наиболее продвинутых последователей Махатмы так и не попали в руки правосудия (или самосудия). Ещё пару десятков лет то тут, то там возникали их зловещие тени. И снова взрывались самолёты, распылялись отравляющие вещества. Специалисты считали, что остались тайные убежища, но их так и не нашли.

И потом Махатма Джанвантари упорно напоминал о себе и напоминает до сей поры. Его прах давным-давно был развеян по ветру. Но до сих пор во многих домах на самом видном месте стоят его труды — «Завет первой Звезды», «Глубинные выси», «Молитва палача света». Ими с равным успехом пользуются оккультисты, астрологи, чёрные и белые маги, ждущие и выкликающие Антихриста сатанисты и провозвестники пришествия Христова. До сих пор всплывают деньги Махатмы. До сих пор многие предприятия, фирмы, сами не зная того, множат тайные финансовые счета, созданные Махатмой Джанвантари и сегодня принадлежащие неизвестно кому. До сих пор возникают религиозные, сектантские сообщества, называющие себя последователями Махатмы Джанвантари — их счёт идёт уже на сотни. До сих пор психоэкологов пробирает нервная дрожь при упоминании имени Махатмы Джанвантари.

Труды и заветы Махатмы использовали, естественно, и «ночники» — а как же иначе? Но никто не мог представить, насколько тесна связь этих двух движений. Похоже, неясные слухи, что церковь «последней ночи» основал Раджид Проклятый — один из пятнадцати чёрных апостолов Махатмы Джанвантари — не лишены основания.

Проникнуть в обитель «буддоиндуистов», а ныне в логово «ночников» и, надо надеяться, Найдёныша, оказалось проще, чем представлялось. Хозяева, скорее всего, не могли представить, что кому-то станет известно об этой обители, поэтому ограничились установкой не особо изощрённой контрольно-следящей аппаратуры. Преодолел периметр контроля и вышел к намеченной точке я без особого труда. Не возникло трудностей и с тем, чтобы попасть внутрь. Для этого вовсе не обязательно было стучаться в дверь. Ракетная база прорезала гранитные толщи множеством туннелей и дыр. У любого подобного военного объекта предусмотрены пути эвакуации на крайний случай. Об одном из таких ходов хозяева обители напрочь позабыли. Об этом стало известно при помощи полного круга, проведшего инсайдсканирование базы. Достоверность полученной таким образом информации составляет не больше восьмидесяти процентов. Так что восемь шансов из десяти было, что всё пройдёт удачно. А два шанса — что меня встретят со всеми почестями, которые положены незванному гостю, и тогда вся наша операция полетит к чертям и придётся подключать второй, более грубый и менее эффективный вариант.

Моя задача — разведка. Не вступать ни в какие конфликты. Мышью проскользнуть во все дыры, собрать необходимую информацию. Мы так и не смогли узнать, здесь ли Найдёныш, здесь ли цеха по производству «голубичных» наркотиков. Инсайд-сканирование не помогло. Видимо, сила, исходившая от Найденыеша и продуктов его творчества, каким-то образом перекрывала информационные каналы. Недаром и ранее инсайдсканирование нисколько не помогло нам в его поисках. Оставалось увидеть все собственными глазами, убедиться в верности наших прикидок и после этого действовать.

Я перевёл дыхание. Эвакуационный ход был давным-давно замурован, и чтобы попасть в логово, мне пришлось дважды перемещаться — один раз на поверхности в его начале, и второй раз здесь, в конце.

Из него я попал в широкий коридор. Там царила полутьма. Слабым сиреневым светом мерцали люминесцентные пластины под потолком, едва разгоняя подземную кромешную тьму. Учениям самопровозглашенных мессий противопоказан яркий свет. Разъедающие душу слова взрастают в сыром полумраке, выпущенные джинны фанатичного поклонения пугаются солнца.

Ну и ладно. Не только бесы не любят яркий свет. Он противопоказан и лазутчикам, типа меня. Комбинезон типа «Хамелеон», приобретающий цвет окружающей среды, вполне мог скрыть меня от любопытного взора, хотя и не являлся в полной мере шапкой-неведимкой — присмотревшись, можно было рассмотреть человеческий силуэт.

«Буддоиндуисты» хорошо потрудились над покинутой ракетной базой. Все стены были испещрены выполненными на пяти языках — немецком, фарси, хинди, русском и японском — «низкими словами», то есть многочисленными, по-моему, совершенно бессвязными и никчёмными заповедями Махатмы Джанвантари. Они соседствовали с недурно исполненными фресками, с которых взирали боги и святые, терзавшие многие десятилетия нервную и замученную паству — благородные лики, или рыла отвратных тварей, или чудовищные уродцы.

Вдоль коридора уходили за мягкий изгиб поворота рельсы. Металл не проржавел за сотню лет, когда по этим рельсам катились к стартовым шахтам баллистические ракеты, нацеленные на крупнейшие города мира и готовые вспыхнуть над ними десятками мегатонн.

Я простоял, прислонившись к стене, пару минут. Ко мне возвращались силы и способность ощущать малейшие изменения в окружающей среде, тончайшие колебания эфира. Перво-наперво надо сориентироваться. Ничьего присутствия в коридоре я не ощущаю. Нет и контрольной аппаратуры. Хозяева поскупились на неё, решили, что нет смысла перекрывать охранными системами каждый закуток. Коридор свободен. Но это не значит, что детекторов нет в других частях логова.

План базы въелся в мою память. По старинным чертежам, чудом сохранившимся в архивах департамента обороны Японско-Китайской Конфедерации и с трудом выторгованным нами, я изучил каждый угол, каждый поворот, каждое помещение. Кроме того, некоторые изменения в планировке мы нащупали инсайдсканированием. Но что-то упустили наверняка. Главное, чтобы это упущение не стоило мне жизни. Итак, вперёд. За поворотом должен быть проход наверх…

Так и есть. Металлические ступени, испещрённые иероглифами, истёртые ногами нескольких поколений скрывающихся здесь от солнечного света безумцев, уходили вверх… Так, ещё один коридор. Затхлый запах. Похоже, этим коридором пользуются нечасто. Пока всё соответствует плану базы. Пойдёшь вправо и вверх — найдёшь жилые помещения. Там раньше с относительным комфортом размещался персонал ракетной базы из пятидесяти человек. С тех пор жилая часть разрослась довольно сильно. Сколько там народу проживает сегодня — вопрос. Пойдёшь налево, придёшь в разветвлённую сеть коридоров, ведущих к складским, агрегатным помещениям, к ракетным шахтам и энергоцентру. Останешься на месте — в беду попадёшь. А точнее — нарвёшься на целую толпу аборигенов.

Они валили из жилого сектора. Одеты были в мешковатые тёмные балахоны с прорезями для рук и лица. Откуда у сектантов и членов тайных орденов страсть к таким балахонам? Она берёт начало где-то во тьме веков. Только каждый Гуру, Магистр и Махатма извращается как может в деталях туалета. Одни вешают на шею массивные кресты и драгоценные финтифлюшки. Другие расшивают одеяния разными рисунками и орнаментами. У «ночников» фантазия пошла дальше. Сверху их одежда была умело облита стереокраской, создававшей полную иллюзию кровавых потёков. А чему удивляться? Кровь для них все — символ, цель, средство.

Они походили на привидения. На нетопырей. Но только не на людей. Они бесшумно и безмолвно скользили куда-то к своей цели. Ни одного слова, ни лишнего вздоха. Пять облитых кровью привидений. Глядя на них, невозможно было представить, что они способны разговаривать друг с другом, шутить, предаваться страстям, порокам. Они были ничто. Притом ничто, наполненное разрушительной силой.

Я нырнул в неглубокую нишу, и по моему лицу прошёлся ветер, поднятый балахонами бредущих неизвестно куда теней. Меня они, естественно, не заметили. «Хамелеон» своё дело делал. Да и не привыкли эти парни глазеть по сторонам — нет резона.

Мне нужно в рабочий сектор. Переться по коридорам, нахально, бесцеремонно, в надежде, что тебя не заметят — нет, спасибо. Есть и другой путь. Маршрут мы разработали заранее. Вот маленькая решётка вентиляционной системы. Такому большому дяде в боевом комбинезоне туда не пролезть. Значит, опять перемещение. Уф, так может и не хватить сил до конца акции. Ничего, прорвёмся.

Здесь надо осторожно ползти на четвереньках и стараться не шуметь. Темно. Тихо. Сухо. Крыс и пауков нет — с «ночниками» не уживёшься, любая живая тварь предпочитает держаться от них подальше.

Вентиляционную систему на базе создавали по старинке. Через неё можно попасть куда угодно, имея схему. И об этом знал не только я. Всё-таки хозяева логова не пренебрегали безопасностью. Я вовремя засёк датчики. Дальше — дело техники. Несколько секунд, чтобы собраться… Все, датчики нейтрализованы. Компьютер системы безопасности получает их сигналы — мол, беспокоиться нечего, все в полном порядке, и никто не ползает на четвереньках по вентиляционным люкам.

Мы заранее просчитали, где примерно может находиться производственная линия обработки «голубики». Полчаса мне понадобилось, чтобы добраться до этого места. По мере приближения датчиков становилось всё больше. Да и коридоры внизу были прочно перекрыты следящими системами. «Голубику» «варили» в высшей зоне радиоактивной защиты, где раньше велись работы с термоядерными боеголовками. Я понял, что дальше мне пути нет. В самом «цехе» мне делать нечего. Главное, что у меня сложилась уверенность — всё происходит именно здесь. Пульсирующее биение синей чужой и хорошо знакомой мне энергии отдавалось в моём теле.

Первая часть программы выполнена. Теперь настало время проверить игрушки, которые мне подарили наши технари.

Я покинул опасную зону. Вытащил из рюкзака коробочку проникателя. Пришлось поползать по вентиляционным тоннелям, пока индикаторная шкала проникателя не налилась жёлтым светом. По экранчику поползли цифры… Выходит, коммуникационная линия находится чуть ниже вентиляционной шахты. Отлично… Я отщёлкнул от проникателя «буравчик» — штопор размером чуть больше сантиметра.

С лёгким жужжанием сверхтвёрдое тело «буравчика» вошло в стену и начало поиск. Продолжалось это минут десять, наконец индикаторная шкала замерцала зеленью. Контакт установлен. Уф — я вытер рукавом пот на лбу,

Теперь — спаси Господь. Я просмотрел высыпавшие на экране цифры и набрал программу. Теперь ещё несколько минут ожидания, пока станет ясно, кто кого перехитрил — проникатель или местный комп. Если в логове используются земные технологии, а пока сомневаться в этом не приходилось, то шансы на победу у меня довольно велики.

Томительное ожидание. Минуты растягивались как резиновые. Нет ничего хуже ожидания. В нём только одно хорошо — когда-то оно подходит к концу.

Индикатор замигал красным — это значило, что опробуется вход. Ну, ещё немножко. Если синий огонёк — победа. Немигающий красный — ничего не получилось. Фиолетовый же — меня засекли и надо делать ноги.

Пять, десять секунд прошло. Ну же…

Синий огонёк. Проникатель переиграл местные компы. И теперь я получил доступ в коммуникационную сеть. Это значило, что я могу войти в любой канал связи на базе, активизировать любой СТ-фон, да так, что об этом никто не узнает. Короче, я мог ознакомиться с любым местом, где есть видеокамеры.

Я надел очки и вставил в ухо наушник. Ну, поехали…

Одна за другой возникали картинки. Они передавались камерами СТ-фонов, защитных и шпионских систем. Мрачные коридоры. Полумрак. Жилища местных обитателей — никаких удобств, никакой заботы о человеке — аскетизм на грани идиотизма, эдакие пеналы, предназначенные для хранения людей. Просторные помещения, украшенные символикой «буддоиндуистов» и «ночников».

Заполненные аппаратурой тесные комнатёнки — насколько я понял, все это железо предназначалась для волнового воздействия на психику.

Комфортабельные аппартаменты, ближе к роскошным, похожие на номера в отелях высокого класса — их было штук пятнадцать — это, видимо, и есть число высокопоставленных братьев, достигших высокой степени посвящения. Похожая на трапезную в самом запущенном монастыре столовая с устаревшим кухонным синтезатором — не похоже, что тут уделяли много внимания таинству гурманства. Нейроцентр — несколько «ночников» в окровавленных балахонах за пультами обеспечивали функционирование и безопасность своей обители. Поражала пустота. Явно народу здесь должно было быть немало. Жилой сектор по сравнению с тем, что имелось здесь в ракетно-ядерном прошлом, увеличился раз в двадцать. Но я насчитал человек пятнадцать — не больше.

— Куда же вы подевались, братья во сатане? — прошептал я.

Вскоре ответ на этот вопрос нашёлся.

Просторный зал был некогда командным пунктом базы. С тех пор его многократно расширили, и он стал эдаким клубом. Местом для общих встреч паствы. Сейчас здесь яблоку было некуда упасть. Здесь было не менее семисот-восьмисот «ночников».

По ним не было заметно, что они рады этому собранию. Как не было заметно и огорчения. Их лица вообще ничего не выражали. На первый взгляд. Присмотревшись, можно было различить на некоторых следы возбуждения, или усталости, или даже страха. Что-то человеческое всё-таки в них имелось, но только сглаженное, отошедшее куда-то на задний план. Отдельный человек не значил здесь ничего. Здесь имел значение единый порыв. И все терпеливо ждали именно его.

Здесь что-то готовилось. Что-то важное.

Следующая картинка — королевские апартаменты. Во всяком случае сперва мне показалось именно это. Помещение было обставлено с неуёмной вызывающей роскошью. Старинная мебель, зеркала. Всё это стоило бы не так дорого, будь оно изготовлено недавно. Но я готов поклясться, что мебель здесь была старинная, а вещи и картины подлинные. В наше время все влиятельные люди немного поворачиваются умом на старине, будь они хоть «мэром» Асгарда Чаевым, министром общественной стабильности Веденеевым или Ангелом Земного Воплощения Аграхамом Сокрушающим.

Мантия Аграхама была заляпана кровью с верху донизу. Видимо, чем выше положение в церкви, тем больше крови на твоей одежде. Он сидел на широком стуле с резными ножками, весьма напоминающем трон. Годами отработанная величественная осанка и неторопливые, полные уверенности и силы движения, длинное породистое каменное лицо, горящие глаза. Лучшего предводителя для этой разбойничьей религизной шайки не найти.

А кто это сидит напротив него? Обрюзгший, с презрительно выпяченной нижней губой, слегка полноватый, с восточными чертами лица. Тоже личность магнетическая. Знающая, что имеет вес в этой жизни и имеет право на многое.

Ох, да это же Роман Айрапетян, уроженец Нью-Йорка, житель доброй полусотни стран, в которых вряд ли кто проронил слезу по поводу того, что он их покинул. Босс «раскольников». Приговорён к смерти восемью из двенадцати Больших Кланов а такое не каждому удавалось. Милая беседа была в самом разгаре.

— Твои помощники просто чокнутые недоноски, — рычал Айрапетян. — На что вы надеетесь?

— На воцарение истины, — спокойно откликнулся Аграхам.

— А не оставить тебе все это для своих кретинов? Мы деловые люди. Зачем доводить до крайности? Ты собираешься разом все разрушить. Все, ради чего я пожертвовал своим положением и репутацией!

— И приобрёл гораздо больше.

— Неважно.

— Действительно, неважно. Это наш путь, Роман. И что бы ты ни думал, мы всегда шли по нему.

— Путь⁈ Какой-то дерьмовый ублюдочный путь вместо миллиардов⁈ Вместо такой власти, которой не владел ни один из верховных в Больших Кланах⁈ Ты о чём?

— О пути к наступлению «последней ночи».

— Дружище, что ты мелешь? Тут нет твоих болванов. Передо мной не обязательно выделаваться?

— Ты ничего так и не понял. Это печалит меня.

— Печалит, твою мать? Агра, я тебя знаю двадцать лет! Таких бесстыдных и беспринципных хватов, как ты, больше не найдёшь. Я считал, что вся эта клоунада с мантиями, все эти разговоры о божьем промысле для того, чтобы лучше держать твоих напичканных таблетками и просушенных эм-волнами ублюдков в узде. И сейчас ты, ты говоришь мне о каком-то пути! После того, как мы заставили вздрогнуть весь наркорынок и убрали с пути армию врагов! Ты что, Агра⁈

— Твои слова не изменят ничего.

— Что с тобой стряслось? Этот синеглазый упырь так подействовал? Этот недоумок-головастик, годный лишь на то, чтобы делать «семя дракона»⁈ Этот скукоженный мозгляк, которого мы пригрели!

— Ты ничего не понял, Роман. Ты не понял, с кем имеешь дело. Он вестник силы.

— Что? Из-за подобных бредней должно распасться все? Я лучше пристрелю его! Мои «головастики» разберутся в его хозяйстве не хуже него самого.

— Ты пристрелишь его? Сейчас я должен был бы рассмеяться, но давно отвык от этого. Роман, с таким же успехом ты можешь попытаться прихлопнуть газетой разъярённого носорога.

— Если надо, я пристрелю и тебя.

— Ты так говоришь, будто я, а не ты в гостях.

— Ты отважишься на войну со мной?

— Войну? Ну что ты. Я просто предоставлю тебе выбор. Или ты с нами. И твоя душа увидит свет истины. Или…

— Ты совсем спятил, Агра!

— Приди к нам. Идём с нами, Роман. У тебя есть ещё минута.

— Что⁈ Угрожаешь? Мы заставим тебя сжевать свой не в меру разболтавшийся язык!

— Секунды уходят. Решай.

— Ах ты…

— Время истекло. Я мог помочь тебе. Мне жаль, Роман.

Айрапетян начал бледнеть, посмотрел ошарашенно на рюмку, которую держал в руке, потом поднял глаза на Аграхама и прошипел:

— Ты… Святоша…

И рухнул на пол.

Ясно, Аграхам угостил приятеля джином с тоником и ядом, а в процессе разговора пытался выяснить, достоин ли тот противоядия.

Ангел Воплощения поднялся с кресла. Он даже не смотрел на распростёршееся тело. Его сообщник больше не существовал для него и не был достоин того, чтобы даже остановить на нём взор. Аграхам вышел из поля зрения камеры.

Где его теперь искать я знал.

Переключив проникатель на командный пункт, я вновь смог полюбоваться молчащей, застывшей толпой. Через минуту она взорвалась истошным криком.

В проёме возникла фигура. На возвышении возник Ангел Земного Воплощения Аграхам Сокрушающий…