Фаворит-10. Русская партия

Глава 18

Иммиграция полезна для страны, она приносит свежую силу (спорное утверждение).

Тони Брел

Слявяносербск. Луганск.

15–18 июня 1742 год

Юля дремала. Дети ехали с няньками в другой карете, где также должны были сейчас отдыхать. По сравнению с нашей каретой детская была скорее даже лимузином. В ней расположены почти полноценные кровати. А ещё и более мягкая подвеска, с частичной компенсацией пружин, установленных на осях. Так что получался почти дом на колёсах, в котором не так сильно укачивало даже на дорогах с ухабами.

Впрочем, как раз здесь, по направлению из Перекопа к Луганску, по большей части дорога была выровнена, утрамбована, а кое-где даже и выложена брусчаткой. По новым правилам организации почтовой службы от каждой ямской станции не менее, чем на две версты по всем направлениям должны были быть оборудованы долговременные дороги. На подъездах к городам долговременные дороги уже должны быть от пяти верст. Так что всегда можно понять, что скоро или станция, или город.

В целом дорожная сеть в Крыму и Новороссии была, как мне кажется, не хуже, чем вокруг Петербурга. И лучше, чем, к примеру возле Тулы, или Твери со Смоленском. У нас было много бестолковой рабочей силы, которую нужно было куда-то применять. Так что дороги строили пленные турки, татары и представители других народов.

Я же знал, что логистика, даже когда обустроены не особо важные дороги в двадцать-тридцать вёрст и это съело немало денег, — это очень важно для развития любого региона. Ведь товары и услуги необходимо передвигать. И скоро окупятся и большие владения.

А ещё важно иметь возможность быстро перебросить одни войска на помощь другим, если возникают какие-то кризисы. И тогда не надо держать в регионе избыточные воинские подразделения. Нет необходимости в установке ямских станций через каждые десять вёрст. Экономия.

По хорошей дороге можно проехать и двадцать, и больше вёрст, что в значительной степени также экономит деньги, ведь содержание почты пока что полностью лежит на плечах государства. И там… Особенно после начала реформы и пересмотра стандартов, — все очень дорого. Но когда дороги стоили дешево?

Или когда на строительстве дорог не воровали? Вот! Нужно послать ревизионную контору при Тайной канцелярии. Пусть проверять несколько регионов на предмет воровства бюджетных средств, выделенных на строительство дорог.

Сейчас же, наслаждаясь поездкой, мы приоткрыли окошко в карете, чтобы немного убавить жару внутри, сверху люк приоткрыт. Прохладно, приятно. Немного шумно, если открывать окна. Но к таким звукам быстро привыкаешь и они скорее убаюкивают, чем беспокоят. Как в поезде перестук колес. В полудрёме моём, и в сладком сне жены и ехали.

А еще лень… Как же хорошо, оказывается лениться! Пусть бы и не укачивало, но работать не то что с пером, даже с шариковой ручкой, было крайне неудобно. А если честно — ленюсь. Кому бы сказал…

— Ха! Я ленюсь! — все же вслух сказал я.

— А? Ты сказал что-то? — пробудившись, спросила Юля.

— Нет-нет. Прости, отдыхай. Я размышляю, — сказал я.

— Ну да! Большое дело — размышлять! Это не мешки ворочать.

— Немного не так приказка звучит. Я потом тебе проясню, как нужно говорить. Но и мне отдыхать нужно. Поспи, скоро Славяносербск уже долежн быть, — сказал я.

Юля еще больше опрокинула кресло и оказалась почти что в горизонтальном положении, резко завалилась.

— Ой! — сказала она, закидывая вверх ноги.

— Ух ты! — сказал я, восхищаясь открывшейся мне картиной.

— Я спать! — поняв, что эти междометия могут привести и к тому, что мы станем проверять на прочность новые кресла в карете, поспешила сказать Юля.

Да и я отдохнуть хочу. Немало я отработал в Крыму, было множество встреч, сложные кадровые решения, встреча с национальными меньшинствами, чуть ли не фестивали с торговцами, они же контрабандисты. И всё это в немалой степени выматывает. Особенно эта встреча с представителями меджлиса.

— Не будет согласия у вас с Россией, не будет меджлиса. А ваши семьи я отправлю к любимому вами османскому султану, — в какой-то момент, когда я уже изрядно устал сдерживаться и проявлять дипломатию, говорил я. — А еще в меджлисе должны быть по одному представителю от каждого представителя народов, что тут проживают.

Да, почему бы и нет, чтобы в меджлисе появились караимы, готы, армяне, греки. Пожалуй, что и все. Русских не обязательно в этот орган засовывать. Ведь все равно вся полнота власти у Наместника. Нужно только пробовать соглашаться с какими-нибудь предложениями меджлиса, чтобы они и думали, что принимают участие в государственном строительстве. Но никаких документов с прописью полномочий. Никаких полномочий! Лишь игра для спокойствия и выгадывания времени.

Удивительно, но крымско-татарская знать серьёзно боялась того, что они будут депортированы. Не хотели они покидать Россию. Сытно тут им. При этом процедура депортации нами изрядно отработана. И даже были дополнительные соглашения с Османской империей о том, что они будут принимать таких вот репатриантов.

Мало того, далеко не всё имущество государство забирает себе. Часть мы позволяем забрать при переезде на постоянное место жительства в Османскую империю.

И вот этого боятся крымские татары настолько, что готовы смириться со всем, но только не переезжать. Ведь есть примеры, когда турки необычайно озлобленные, ищущие виноватых в их поражениях где угодно и у во всех, но только не в себе. Так вот турки обвиняют татар в том, что они сдали Крым. И это стало причиной всех бед.

Мол, если бы Первая турецкая армия, которая была разбита Минихом под Перекопом, не пришла на помощь Крымскому ханству, то, может, даже уже турецкая военная администрация была бы в Киеве. Мои слухачи, не менее двух десятков, работающие в Стамбуле и в других османских городах слушали и не такие нелепицы.

Но это нормально. Проигравшая сторона, в частности политики, патриотично настроенные верноподданные султана, всегда ищут виноватых в ком-то или в чём-то. Например, даже в неожиданно наступивших в России морозах, что было, якобы, причиной поражения их страны. Как с французами, или с нацистами. Объективные причины при этом затираются.

Карету немного затрясло. Юля поморщилась, почесала свой соблазнительный носик, продолжила радовать меня видом себя спящей. Все же не идеальная дорога. Ничего… нужно бы и над асфальтом подумать. Технологию строительства таких дорог я знаю. Осталось принять принципиальное решение — нужно ли нам это.

Тряска закончилась быстро, и вновь стало спокойно и можно поразмышлять. Было забавно думать о том, что же моё появление в этом времени могло изменить. А ведь многое. Уже то, что австрийский император Карл VI прожил почти на полтора года больше, чем в иной реальности, — это ведь моя заслуга.

Война «за австрийское наследство» должна была начаться куда как раньше. Если я правильно помню, то масштабный европейский конфликт должен бушевать не менее двух лет.

Насчёт того, почему император Карл прожил больше, тут вполне себе адекватные ответы. Консилиум русских врачей… Ха! Русских! Фишер и Шульц очень даже русские! Впрочем, Ганс Шульц всерьёз думает над тем, чтобы принять православие. Хочу женить это молодое дарование на какой-нибудь русской дворянке, чтобы уже стальными гвоздями прибить к «русским березкам». Зря ли я столько времени на него потратил.

Так что этот консилиум съездил в Вену, каким-то образом там попользовал старого императора. Ну и он прожил чуть больше, чем в другой реальности. А какой резонанс был, когда мои медики предоставили союзникам отчет о системе вакцинации и что в России уже снижение на более чем тридцать процентов заболеваемость оспой! Да! Мы побеждаем эту болезнь.

Если бы не вакцинация и созданный в Новороссии Санитарный комитет, уверен, что эпидемий было бы много. А так мы даже чуму выстояли в Очакове и Одессе. Были жертвы болезни. Но не так много, как могло быть.

Но Карл все же умер уже как полгода тому назад, а боевые действия никак не начинаются. И одной из причин подобного я вижу в том, что виновата Россия. Другим игрокам, будущим участникам войны, явно нужно переосмыслить весь тот опыт, тактики, стратегии, возможности оружия, которое продемонстрировала Россия.

Если в будущем такой опыт будет осмысливаться не один год, то, что уж говорить про нынешнее время. Я знаю, приходят сведения, что и Пруссия готовит целый полк штуцерников-егерей с винтовками и пулями с расширяющейся юбкой. И французы работают в этом направлении. У Англии таких полков уже два.

И все мнят, что именно в этом и кроется успех русского оружия. Благо, что нет оптических прицелов у них, да и винтовки у нас новые. Станок по однотипной нарезке стволов позволили нарастить производство и еще и усовершенствовать оружие. Мы теперь делаем винтовку, по принципу, как в иной реальности было казназарядное ружье Хола, американца, опередившего тогда свое время. Сейчас Россия во всем опережает.

Казназарядная винтовка, с технологией мерной подачи пороха на полку, как это устроено в наших револьверах, с затвором, позволяет увеличить скорострельность до восьми выстрелов в минуту. Колоссально. Почти что, как при унитарном патроне.

Карета стала чуть больше трястись. Но теперь причина была не в ухабах. Мы въезжали на брусчатку. Можно было подумать, что скоро будет почтовая станция, но нет. Начиналась Луганская агломерация.

— Подъезжаем? — сонная, заспанная Юля, начала «бороться» рычагом, чтобы вернуть кресло в исходное положение.

— Наверное. Сообщат, когда нужно будет, — сказал я. — Но да, Луганск.

Это же я в целом назвал все городки и поселения, а вместе с тем и заводы, которые здесь построены или планируются к строительству, одним в общем названием Луганск, так как все они находятся тут же, недалеко друг от друга.

— Славяносербск, ваше высокопревосходительство, — доложил мне по немудрёной системе связи через трубы заместитель командира охраны.

— Ну вот, я оказался прав, — сказал я.

— Не зазнавайся! — пробурчала Юля, поправляя помятое платье. — Тут эти балканцы проживают?

В моей нынешней истории поток беженцев из Османской империи, сербов, хорватов, румын и болгар стал куда как более масштабным, чем это было в иной реальности.

Людям не приходилось бежать тайком. У нас были чёткие соглашения с Османской империей по этому поводу. И проходил своего рода обмен, когда мы отдавали либо небольшими партиями наших пленных, либо дозволяли переселяться в Османскую империю других желающих из Новороссии.

Знаю, что османам это было не совсем выгодно. Истинно богатых своих подданных они не получали. В лучшем случае не бедных. Но на таком пункте мирного соглашения я настаивал особо.

Так что сейчас можно говорить о том, что не менее трехсот пятидесяти тысяч человек переселились на территорию Российской империи. И процесс продолжается. Еще пойдут слухи о скорой войне, так новый поток мигрантов последует.

И Луганская агломерация в этом отношении лидировала. Вокруг промышленного кластера проживает не менее ста тысяч человек, в основном славянского населения с Балкан.

Это свободные люди, которых даже и мыслей не было, чтобы верстать в крепостные. Кстати, и подобное явление способствует осознанию, что отмена крепостного права не за горами. Я вот еще готовлю договоры со своими крестьянами, чтобы освободить их, но при этом экономически сильно не пострадать.

И я рассчитывал, что промышленные объекты, которые строятся в регионе, во многом будут решать свои кадровые вопросы за счёт этих людей.

А ещё сейчас у России есть семь гусарских полков, сформированных из сербов, хорватов и болгар, два стрелковых полка — из них же.

Очень выгодно было получать этих переселенцев. Ведь в Россию шли далеко не самые бедные люди. Пусть и по договору было прописано, что Османская империя обязана обеспечивать переход переселенцев на территорию России за свой счёт, но по факту это не делалось. И османы не забирали, как мы часть имущества. Все же мирный договор диктовался нами, нам и определять, кто как ведет себя.

Настаивать на принятии любых решений я мог сперва без оглядки. Османы только лишь в последний год начали ершиться и вновь явно готовиться к войне. А до этого они старались как можно дальше оттянуть второй виток нашего противостояния, потому соглашались практически со всеми нашими требованиями.

Вот и выходит, что к нам переселялись достаточно перспективные люди, нередко образованные, имеющие собственное имущество. И редко какие голодранцы, которым было не за что добраться от тех мест, где они могут найти себе новую Родину, до относительно далёкой России.

Ещё минут через двадцать кареты остановились. Но мы выходить не спешили. Охрана должна отработать свой хлеб, сделать всё по протоколу. И сперва встречающая сторона должна быть проверена на наличие оружия. Любые пистолеты, ружья — всё это изымалось.

Не хватало какого-нибудь фанатика Гаврилы Принципа, который в 1914 году застрелил эрцгерцога Фердинанда. Охранное подразделение Тайной канцелярии должно уметь обеспечивать защиту и охрану первым лицам государства.

А то, когда читал про убийство Александра II, то неизменно испытывал испанский стыд за то, как действовала охрана императора. И даже сейчас считаю, что не террористы убили Александра Освободителя. Его убило отсутствие системы охраны первого лица.

— Ваше высокопревосходительство, все чисто. Вас встречает градоначальник Славяносербска, полковник Славяносербского гусарского полка, господин Бойко Войчич, — сообщил мне уже командир моей охраны.

— Ты готова? — спросил я у Юли, которая проснулась тут же, как только мы остановились, достала зеркало, судорожно стала прихорашиваться. — Ты сногсшибательно выглядишь. Сербы слюной изойдут, глядя на такую красавицу.

— Прекращай! Я всё же жена канцлера Российской империи, а ещё и Светлейшего князя, а ещё и сама министр. Так что нужно соответствовать, — бурчала Юля, укладывая растрёпанные локоны волос под новомодные заколки.

Кстати, как я всегда утверждаю, экономика строится не только на количестве добытого чугуна, выплавки железа, пушках или чем-то ещё другом, но тяжёлом. Ещё вот на таких небольших деталях (гребни, заколки, броши, булавки), которые Россия за недёшево продаёт не только на внутреннем рынке, но и за границу, делаются немалые деньги.

А всего-то, когда на меня напал в последнее время всё более редкий приступ ностальгии по прошлой жизни, вспомнил своих праправнучек. И если обручи, которые мои внучки также носили, и в этом времени более-менее распространены, и их изготавливают либо из дерева, либо из драгоценных металлов, то заколок нет.

А ещё здесь нет, вернее, никогда и не было, резинок для волос. Веревочками справляли, но резинки, да еще в бархате — это писк моды, это удивляет и притягивает женщин.

Теперь всё это есть. Правда, резинки намного дороже обходятся, чем шпильки и заколки, всё-таки с гевеей, соответственно с резиной, у нас серьёзные перебои. Во многом мы зависим от португальцев в этом деле. А те подводят.

Но, тем не менее, заколки, насколько мне сообщают, даже входят в моду во Франции. А если учитывать, что они ещё украшаются малахитовыми узорами, розочками, лилиями, которые особо почитаются у французов, так товар и вовсе выходит на заглядение и с серьёзной выгодой для русской экономики.

В Екатеринбурге, на Урале, сейчас работает целый завод по производству заколок, шкатулок, фигурок из малахита, нефрита и других камней, как полудрагоценных, так и самых дорогих камушков. Возможно, что-то похожее было и в иной реальности, правда, явно чуть позже. Но ведь это ещё вопрос маркетинга и рекламы.

И если сейчас всё русское ходит в Европу в моду, так как необычное и, как правило, недешёвое, выполненное искусно, то интерес к нашей стране и со стороны модниц, и со стороны тех, кто этих модниц содержит, увеличивается.

Мало того, огромное количество золота, которое Россия не может полноценно использовать, чтобы не обрушить стоимость на металл, не перегреть золотом экономику, тоже используется во многом для продажи за рубеж. Однако лишь только в изделиях. Для чего из той же Франции, Голландии, я не говорю о Швеции, где мы просто всех ювелиров выгребли, в Россию приезжают мастера.

— Ваше высокопревосходительство, для приветствия построен Первый сербский гусарский полк и два батальона сербского стрелкового полка. Докладывает бригадир Бойко Войчич, — принимал я доклад от серба.

Отличное приобретение. Нет, я не только об этом офицере, который, действительно, старается и быть полезным, и перенимать русские тактики в соответствии с реформой. Так мне о нем докладывали. Я в целом про сербов.

Передо мной стоял мужчина в мундире бригадира российской армии, отдавал мне честь, бывший в принятом в этом полку головном уборе с окантовкой из чёрного меха, хвост от которого спадал на погоны.

Бригадирские погоны представляли собой четыре среднего размера звезды, прикреплённых к расшитому серебром погону. То есть получалось ни нашим, ни вашим. Каким, собственно, и являлся чин бригадира. С одной стороны, это ещё не большие генеральские звёзды, а средние — полковничьи. Но так как погон прошит серебром, то это уже генеральский элемент декора.

— Благодарю вас, господин бригадир. Пройдёмся? — сказал я и направился вдоль выстроенных рядов солдат и офицеров.

Их выправка, конечно, уступала и русским гвардейцам, и даже большей части русских стрелковых полков. Но было видно, как народ, стремящиеся влиться в гостеприимную русскую семью, старается, тянется. Мундиры, сероватые по образцу гусар начала следующего века, у всех чистые, сапоги начищенные. Даже кирзовые! Научились их шить. Дешево и практично. Линейные в таких вот сапогах. Но почему кавалеристы? У них же сапоги кожаные! Странно. Мне, наверное показывают и гусар и стрелков.

Да, никаких щеблетов в русской армии нет. Эту, может быть, где-то и красивую, но не функциональную обувь я своей рукой запретил. У офицеров теперь либо сапоги, а у кавалеристов с ботфортами, либо, как зимний вариант, унты. У солдат, соответственно, кирзовые сапоги, частью валенки. Опять же, было бы у нас больше гевеи, так могли бы галоши использовать. Но а пока их не нет, то валенки имеют и галоши из кожи.

— Достойно! — несколько слукавил я, характеризуя построение сербов.

— Рады стараться! — в разнобой кричали солдаты и офицеры.

Войчич поморщился. Действительно, словно бы на базаре отвечают. Но я не стал за это корить. Воинскому подразделению еще нет и года. На крайних учениях показали себя не плохо, работа идет и сейчас. Так что нет пока причин кривиться и быть недовольным.

— Будет ли угодно вашему высокопревосходительству отведать традиционных яств нашего народа? — спрашивал бригадир, когда мы завершили небольшой смотр полка.

— Всенепременно, — отвечал я. — Скажите, а как вам удалось так быстро выучить русский язык?

Действительно, пусть и с явным акцентом, но бригадир вполне сносно владел тем языком, который распространён на новой его родине.

— Зело сноровистые у нас наставники в русской школе, — сказал бригадир.

Вот с кем нужно будет поговорить, так с этими учителями. России катастрофически не хватает педагогических кадров. Оттого сильно буксуют, какую бы мы не приняли, все программы просвещения.

— Я хотела бы посетить эту школу, — сказала министр просвещения.

Я мысленно улыбнулся, ну никаким другим образом не показал своего ёрничества. Работает Юля. Серьезно относится к своим обязанностям. Но я поставил к ней таких замов, чтобы госпожа Норова могла только красиво, собой, представлять ведомство, а работать не обязательно.

— Вот и отправляйтесь, госпожа министр. А я найду и о чем поговорить и что посмотреть с господином бригадиром, — сказал я.

Обычная семья у меня. Обычный рабочий и одновременно домашний день. Все обычно. Россия только нынче совершенно другая.

От авторов:

Я бил фашистов на войне и служил флоту. В 90-е свои приказали сдать боевой катер тем, кому мы тогда не сдались. Я напомнил им: советские офицеры корабли не сдают.

https://author.today/reader/526345