Русская фантастика 2007

Два мешка морской капусты

Кое-кто, я знаю, считает эту историю даже смешной — вот тот же Тхор, к примеру, но мне, знаете ли, тогда было несколько не до смеха, да и сейчас особого юмора я в ней не вижу. И вообще — покажите мне ящики или, что еще хуже, стандартные стокилограммовые мешки с эмблемой Главного провиантского штаба при Управлении тыла ВКС Земли, так я могу и в обморок загулять. Но, раз уж зашла речь о тех двух мешках с проклятой морской капустой, начинать следует внятно и по порядку.

В то время нам везло, да так крепко, что мой друг и компаньон Перси Пиккерт уже всерьез присматривался к банковским кредитным программам на предмет покупки второго тягача и, разумеется, аренды «хвоста», ибо помимо целого ряда весьма денежных для нас фрахтов подходили к концу три года нашей работы на военное ведомство, а так как ни малейших нареканий за этот срок мы не получили, была вероятность, что ВКС помогут с вожделенным кредитом. В отношениях с банками у военных всегда есть возможности, коих лишены штатские: рука руку моет, дело житейское…

И вот как-то раз, прибыв после очередного удачного рейса на Катарину, мы получили совершенно внеплановую шифрограмму от наших военных нанимателей, предписывающую оставаться там несколько суток в ожидании некоего срочного груза. Делать было нечего, контракт с ВКС мы должны были выполнять в первую очередь, отказываясь порой даже от очень выгодных сделок: ну да оно того стоило, потому что военные гарантировали нам стабильность, о которой даже мечтать не смеет большинство бродяг типа нас с Перси. Расшифровав сообщение, мы решили, что как минимум сорок восемь часов у нас есть, а потому предались разгулу. С утра пораньше, приодевшись, как заправские щеголи, мы с Персивалем отправились в бар «Мокрая мышь», что недавно открыл его давешний приятель Лелик с Привоза, а Тхор, не слишком жаловавший подобные заведения, навострил лыжи к своему дальнему родичу, портовому служащему, который увлекался разведением их фамильных грибов, в некоторой степени заменявших грангам алкоголь. Тхор, надо сказать, на этих чертовых грибах был помешан и часами мог рассказывать про особо пятнистые мухоморы своего прадедушки по маминой линии.

«Мокрая мышь» находилась на территории порта, так что далеко идти нам не пришлось. Так как достопочтенный Лелик открылся буквально с месяц тому, завсегдатаями его обжорка еще не обросла, и он был до слез рад любому гостю, а уж Перси так и подавно. Едва завидев нас, свежеиспеченный кабатчик шаром выкатился из-за стойки с двумя кружками пива в руках и проводил нас к чистенькому столику в тихом углу зала.

— Ну, как сходили? — вопросил он, садясь с нами. — Без аварий?

— Слава богу, — солидно кивнул Перси.

— Того и гляди кой-чего и обмывать придется? — Лелик умильно закатил глаза и принюхался к пиву: похоже, и выпить ему с нами хотелось, и работа все-таки… в конце концов он щелкнул пальцами и крикнул куда-то в сторону стойки: — Ленусь, принеси-ка и мне кружечку!

— Но вы же сами говорили, шеф… — немного удивилась дебелая блондинка в кружевном кокошнике с мышиными ушками, скучавшая возле пивного крана.

— Сейчас можно! — рявкнул Лелик. — Друзья вот, не видишь? Дела!

— А-аа, — закивала Ленуся, шустро выдергивая из-под стойки чистую кружку.

— Дисциплину блюдешь? — заметил Перси.

— А то! — почесал в ответ брюхо Лелик. — Их ведь только распусти — потом толку не будет. Оттого и сам вот… воздерживаюсь. Вы, кстати, это вот — гляньте, какие у нас сегодня, — и деловито показал глазами в противоположный угол зала, где сидели за пивом две довольно хорошенькие девушки.

— Шлюхи? — осведомился Персиваль, ставший в последнее время донельзя скаредным.

— Да, по-моему, просто искательницы приключений из портовой конторы. Я их второй раз вижу: у них выходные по будням, вот и скучают тетки. Вы для них в таком прикиде — самое оно. Что скажешь?

— Поглядим, — решил Перси. — Давай-ка ты еще пива тащи, мы тебе сегодня кассу делать будем, один же черт времени навалом.

Лелик довольно хлопнул по столу и сделал знак своей Ленусе, чтобы та немедля подала еще пару кружек.

— Хорошее у тебя пиво, — сказал я ему. — Смотри только, чтоб потом не распаскудиться, а то сам ведь знаешь: пока заведение новое, пиво разбавлять не решаются, а как только в жир войдут, так все — моча.

— Да ты что! — замахал руками Лелик. — Ты, Сэмэн, сам подумай, конкуренция ведь какая! А аренда? А зарплату двум поварам да в зале трем оглоедкам — и все по профсоюзным ставкам? Нет уж, чтоб держаться, нынче и пиво, и креветки с крабами — все должно быть в ажуре, иначе прогоришь в два счета. Вот у нас на Привозе был когда-то один рубщик. Ну, мясо рубил то есть. Ну, дела у него шли просто класс, а тут как-то жена его в лотерею выиграла. Немного, кажется — тыщ так двадцать, но говорит ему: «Хватит, типа, Мотя, тебе мясо для чужих людей рубать, надо свое дело делать». И нет бы тому Моте столы арендовать, так этот шлимазл решил пивную открыть.

— Там же, на Привозе? — уточнил Перси.

— Ну а где? — хмыкнул Лелик, решительно не понимая, как человек может в здравом уме покинуть Привоз, где прошли лучшие годы его юности. — Конечно. Там как раз один румын продавал дело на ходу, ну, он и вложился Сперва все было в лучшем виде, народ к нему так и валил. Всегда раки свежайшие были! Да тут жена его пилить начала — что, говорит, такое, у нас теперь свой бизнес, а я до сих пор без норковой шубы! Тут Мотя и скатился. Сперва разбавлять начал, а потом уж и на уборщице экономить — на полставки, значит. Ну а тут как раз квартальная санитарная комиссия на три дня раньше, чем надо.

— Пролетел? — сочувственно покачал головой Перси.

— Хуже. Он потом жене так по башке накидал, что ему трояк дали. Теперь она на Марсе живет, с вудуистом каким-то, а Мотя, как вышел, на Привоз и смотреть не захотел. Сейчас в Бруклине, мясо рубит. Так что экономить, ребята, оно всегда боком выходит. Ну да вам ли не знать!

Тут Лелика позвали с кухни, и мы остались в одиночестве. Впрочем, его уход оказался нам как раз на руку, так как я стал замечать, что дамы в противоположном углу время от времени бросают на нас довольно недвусмысленные взгляды. Да и то: кроме нас, в баре гуляли лишь трое мрачного вида карго-операторов в синих комбезах, не имеющие желания закусывать свое пиво чем-либо дороже соленых орешков. Мы же, в новеньких, с иголочки, и, честно сказать, не самых дешевых костюмах, выглядели достаточно соблазнительно. Конечно, девушки из портовых контор за парсек чуют нашего брата-пилотягу, но мы с Перси были не простыми дальнобойщиками, а вполне себе независимыми и даже уже состоятельными, а такой тип мужчин всегда привлекает пылкие девичьи сердца.

— Похоже, и впрямь не профессионалки. — Поймав мой взгляд, Перси одернул на себе пиджак и потянулся за решающим глотком. — Пойду, испытаю судьбу.

— Добро, — согласился я.

Судя по всему, короткие переговоры прошли успешно, и очень скоро Перси вернулся, ведя с собой обеих красавиц.

— Это вот Алина, — представил он мне ту, что была пошире и повеселее на вид, — а это Соня, — и указал на стройную невысокую брюнетку с огромными удивленными глазами.

Рыжая Алина довольно рассмеялась и присела рядом со мной. Перси тем временем заказал шашлык и что-то еще: в общем, не прошло и пяти минут, как мы уже звали друг друга на «ты» и хохотали над старинными шутками моего компаньона, хорошо известными, пожалуй, во всех портовых барах обозримой части Галактики. Зал тем временем наполнялся людьми. Появились несколько известных нам пилотов и после обмена рукопожатиями ринулись к стойке; возникли человек десять типичных портовых жуков — те даже и взглядом не дали понять, что когда-либо видели нас раньше, а под конец ввалилась шумная и довольно противная толпа молодежи, из тех бездельников, что часто ищут поденную работенку с целью заработать на нехитрый обед да пару кружек. В портах работа есть всегда, но вот наниматься на контракт — не для них. Большую часть времени у них отнимает уличное хулиганство и визг на футбольных матчах, куда они ходят не для того, чтобы насладиться игрой, а исключительно с целью пройтись по карманам увлеченных болельщиков. Эта публика мне сразу не понравилась, но уходить от Лелика было, по моим расчетам, еще рано, да и присутствие наших приятелей-пилотяг внушало надежду на благополучный исход возможной драки.

Но вышло все совсем не так.

Вот снова хлопнула дверь, я машинально повернул голову и увидел очень крепкого розовощекого мужика в форме офицера ВКС — китель едва не лопался на его пузе, а удивительно цветущее лицо четко свидетельствовало, что времени на службе дядя даром не теряет, фуражка его, пошитая в генеральском, наверно, ателье, могла принять небольшой вертолет. Скользнув цепким взглядом по веселящимся посетителям, вновь прибывший уверенно устремился в нашу сторону.

— Вот и вы, — радушно улыбнулся он, нависая над столиком. — Господа Колоброд и Пиккерт, если не ошибаюсь?

— Так точно, — слегка привстал я. — А вы?…

— Гиперинтендант Вильгельм Загребайло. — Офицер небрежно коснулся пальцами козырька и потянул к себе свободный стул. — Можно просто Вилли. Вы не станете возражать, если я присоединюсь к вашей компании? Я, собственно, по делу.

— О-о-о, — неприятно удивился уже раскрасневшийся Перси, — а мы думали, у нас еще есть время…

— Да есть, есть, — успокоил его Загребайло. — Еще и груз в порт не пришел, так что часов тридцать — это как минимум. Я просто к тому, что документы нужно подписать не позднее чем завтра утром, по этому грузу порядок именно такой, а там уж пойдем, как погрузим.

— Пойдем? — прищурился Перси.

— Да, — кивнул гиперинтендант. — Я иду сопровождающим. Если у вас нет лишней каюты, могу спать хоть на камбузе. Мне не привыкать, знаете ли.

— Каюту мы найдем, — заверил его я. — Но вы уж простите, у нас не каюты, а пеналы ученические, так что сами понимаете.

— Ерунда, — снова улыбнулся Загребайло и поднял палец: — Эй, хозяюшка, пива на всех!

При этом голос его, вроде бы совсем негромкий, уверенно перекрыл густой гомон зала. В гиперинтенданте сразу чувствовался настоящий, матерый тыловик. Элегантно расстегнув на себе китель, он достал портсигар из слоновой кости и подмигнул нашим несколько оробевшим дамам:

— Все будет в лучшем виде. Раз за дело берется дядя Вилли, то — господь не выдаст, свинья не съест.

— Сколько будет груза? — поинтересовался Перси.

— Немного, — спокойно ответил Загребайло. — Двенадцать тысяч тонн брутто.

— Ясно, — вмешался я, глазами приказывая своему компаньону прекратить неуместную болтовню. — Что ж, дорогой Вилли, будем надеяться, что мы с вами сработаемся.

— Без всякого сомнения, — и тыловик снова сощурился в своей обаятельной улыбке.

— О, а вот и наше пиво! За знакомство, леди и джентльмены! Но, кстати, знаете ли вы, — снова заговорил я после доброго глотка, — что у нас в экипаже имеется гранг? А то иногда, простите, с инопланетянами проблемы бывают. Я вас, Вилли, ни в коем случае не хочу обидеть, но давайте без недоразумений…

— Конечно, знаю! — воскликнул наш интендант. — И поверьте мне на слово, никаких проблем с грангами я никогда не имел. Так что, думаю, и на этот раз обойдется. Но скажите мне — он у вас не грибник ли часом?

— Грибник, — признал я. — Однако Тхор из военных, так что с дисциплиной у нас на борту все в полном порядке, не сомневайтесь.

— А! Ну так это меняет дело…

В этот момент наша вполне милая беседа оказалась прервана самым беспардонным образом. Двое юных оболтусов, изрядно подогретые выпивкой и как бы не чем еще покруче, решили, что наши дамы заслуживают более достойного общества, нежели мы с Перси, и не придумали ничего умнее, чем затеять ссору. Сперва они поинтересовались у моего компаньона, не найдется ли у того монетки на кружечку, а получив отказ, захохотали и заявили, что в таком случае ему нечего делать с женщинами. Перси поднялся, но тут же рухнул прямо на колени перепуганной Соне от толчка одного из наших оппонентов. Как и следовало ожидать, Соня завизжала, а я принялся снимать с себя пиджак, но сделать ничего не успел.

Неторопливо поднявшись со стула, гиперинтендант Загребайло схватил обоих юношей за уши и с хрустом столкнул их лбами, после чего оба медленно осели на пол. Их товарищи, с любопытством наблюдавшие за происходящим, решили было вмешаться в битву, но, поймав один лишь взгляд Вилли, разом остыли — тем более что из кухни уже мчался Лелик со своими поварами.

Вскоре после этого инцидента Загребайло раскланялся, велев нам быть в готовности к завтрашнему полудню. Вечер продолжился на борту «Гермеса», и мы остались вполне довольны судьбой — но вот позже я немного жалел о том, что не смог сразу понять сущность весьма своеобразной личности Вильгельма Загребайло. А зря! Верно, виной тому было пиво.

Утром, накормив девушек завтраком, мы привели себя в порядок и стали ждать связи от гиперинтенданта. Тот оказался категорически пунктуален, выйдя на нас без четверти двенадцать. Вскоре мы уже ждали его у КПП центрального военного терминала порта. Процедура с документами не отняла много времени: посоветовав аккуратно похмелиться, Загребайло распорядился быть готовыми к погрузке около двадцати трех нуль-нуль. Несколько странным выглядело то обстоятельство, что нам так и не сообщили маршрут, — но, учитывая присутствие сопровождающего лица, груз предполагался неординарный, а что там и как, нам и знать не хотелось, Куда лететь? Вот на старте и скажут, а Тхор в любом случае рассчитает маршрут за несколько минут.

Посовещавшись, мы с Перси решили хлебнуть по кружечке в крохотной летней кафешке неподалеку от военного терминала, тем более что Тхор, обычно не очень-то жаловавший пиво, выразил желание присоединиться к нам. Взяв по литру светлого и одну баночку креветок на всех, мы расположились под полосатым зонтиком — Тхор, конечно, вечно страдающий из-за своего недостаточного по человеческим меркам роста, опять уселся в креслице по-турецки, — и принялись размышлять.

— Вот чует мое сердце, что, будь мы у них на плохом счету, нам бы этот рейс ни в жисть не доверили, — размышлял Перси, мастерски сдувая пену со своей кружки. — А значит, нам всерьез следует рассчитывать на полковника Фримэна, когда пойдет речь о новом контракте. Ну а там, понятно, я и про кредит с ним побеседую.

Полковник Родж Фримэн из 4-го Транспортного управления являлся нашим непосредственным куратором — собственно говоря, именно его подпись стояла на нашем контракте с военным ведомством. Надо сказать (воротясь немного назад, конечно), что сперва я был очень недоволен этим «военным» контрактом. Военно-Космические Силы, используя таких, как мы, «частных операторов», на небольших партиях своих грузов, здорово экономили деньги. Нам, то есть частникам, они платили тоже недурно, но при этом главным условием становилась дисциплина перевозок, часто совершенно недостижимая для людей, к ней не привыкших. Нам с Перси поначалу тоже было очень нелегко, но потом все как-то устаканилось — однако сам по себе Фримэн раздражал меня до сих пор, уж больно напирал он на обязательную военную педантичность.

К тому же, чего уж греха таить, иногда мне начинало казаться, что военные фрахты, случавшиеся обычно раз в месяц, начинали отвлекать нас от более выгодных операций. Но Перси был, конечно же, прав. И следующий трехлетний контракт подписывать стоило — хотя бы ради все той же кредитной протекции от кислоносого Фримэна…

— Фрахт немного странный есть, — произнес вдруг Тхор, держа свою кружку обеими левыми руками.

— Ты что это имеешь в виду? — удивился я.

— Да так, — крутнул левым ухом наш штурманский кок. — Сопровождающий — раз. Отсутствие маршрута при подписании — два. И сам сопровождающий — поверьте мне, военному, что-то он какой-то не такой есть…

— Да какой? — возмутился Персиваль. — Тыловик, как положено, в лучшем виде. Ты пузо его видел? Или что он, по-твоему?

— Я, ребята, вам врать не стану, — спокойно ответил Тхор. — Но вот что-то с этим гиперинтендантом не то, уж вы мне верьте.

— Грибов перебрал, — махнул рукой Перси.

— Тихо мне! — вмешался я. — Начинается… Пейте пиво да пошли спать — нам старт ночью, будьте уверены, за мое почтение!

Погрузились мы за три часа, что являлось некоторым даже рекордом, потому что стандартные двадцатитонные контейнеры М-5 требуют изрядной сноровки операторов. Гиперинтендант Загребайло, впрочем, в этом не участвовал — едва мы подошли к указанному им терминалу, как он отослал нас с Перси наблюдать за процессом, а сам заперся вместе с Тхором в ходовой рубке. Сэру Персивалю, надо сказать, это с ходу не понравилось.

— Чертовщина какая-то, — пожаловался он. — Того и гляди влипнем в историю: что спрашивается, там, в этих «Эм-пятых», а?

— Не твой вопрос, — отмахнулся я. — Помалкивай лучше…

— А-а… — вздохнул Перси. — Странно еще, почему это в карго-листе он порядок перепутал: у него номер двадцать третий идет сразу за двадцать первым, а двадцать второй, соответственно, вообще не поймешь где… Может, какая-то ошибка? Может, заявить все-таки?

— С ума сошел! Военный груз! Если у них кто и ошибся — нам, что ли, жаловаться? Иди лучше подписывай и за меня тоже распишись!

Я самым тщательным образом проверил пломбы и отправился на «Гермес». Надо сказать, этот груз мне и самому не слишком-то нравился, но кто меня спрашивает? Контракт с военным ведомством — дело нешуточное. Приказали, и лети себе, а что там у тебя в «хвосте» — не твоего ума дело, на то большие начальники есть.

К моему удивлению, Тхор и Загребайло уже сидели у нас на камбузе за чаем.

— Амальрик с остановками на Нью-Бенаресе и на Прессо, — сообщил мне наш штурман. — Ничего, я все посчитал, попадаем даже с запасом по срокам. Господина гиперинтенданта я уже разместил. Что там Перси, в конторе мается?

— Очевидно, — ответил я, садясь за стол. — Мы долго простоим на Бенаресе, Вилли?

— Не думаю, — улыбнулся тот. — Надо будет кое-что сбросить, да и всех делов. По документам никаких вопросов не возникнет.

Вскоре вернулся и Персиваль, как всегда утомленный после беседы с чиновниками терминала.

— Пора валить, — сказал он. — У нас стартовая-десять. Я пошел в рубку. Тхор, маршрут готов?

— Идем-идем, — гранг выскочил из кресла и потащил Перси по коридору.

Я подлил себе еще чаю и вытащил из печки свежий бублик.

— Чудо у вас штурман, — заметил наш пассажир. — Очень образованный хлопчик. Я тут с ним пять минут буквально поработал, а он уже — чик-с, и готово. Сразу видать военную косточку!

— Он и кулинар недурной, — хмыкнул я, немного краснея от гордости за старину Тхора. — Вот откушаете его борща, да с пампушками, тогда и узнаете…

— Да вы что! — всплеснул руками Загребайло. — Скажите на милость, и с пампушками! Надо же… И что ж, и на сале, и с чесночком?

— В лучшем виде, — заверил его я.

— Стало быть, повезло мне… А то, помню, покойная моя теща, как приезжали мы к ней на хутор…

«Гермес» слегка дернуло, и тут же, на пару секунд, в грудь толкнулась мягкая лапа перегрузки — Перси, следуя своей обычной манере, мгновенно развернулся в сторону нужного нам «коридора» и повел наш старый карго к соответствующей трассе. Гиперинтендант Загребайло, надо отдать ему должное, лишь немного качнулся с чашкой чая в руке да вздохнул, когда ушла перегрузка.

— Что-то кажется мне, — начал я, доставая из стенного шкафчика бутыль портвейна, — что летать вам приходилось немало.

Загребайло ответил не сразу, что однозначно подтвердило мои подозрения: еще один толчок, чуть более сильный, нежели стартовый, — это «Гермес» встал на трассу, — и только после этого мой собеседник разлепил наконец губы:

— Было дело, мотались с хлопцами. Но жизнь, господин Сэмэн, она такая, знаете… пришел срок — да и отлетался. Теперь вот все больше крупу по гарнизонам распределяю.

В кухне появились Перси и Тхор, я налил всем по стаканчику, и вскоре мы отправились спать.

Переход до Нью-Бенареса занял трое суток. Расстаравшись для гостя, Тхор сварил ведро борща с фасолью, и мы, надо сказать, чревоугодничали до икоты. Приканчивая за обедом третью тарелку, неутомимый Загребайло утверждал, что с таким экипажем, как наш, он готов ходить хоть до гроба; надо сказать, что гиперинтендант оказался еще и недурным преферансистом, так что дорогу мы скоротали как нельзя лучше.

Зафиксировавшись на орбите этой весьма старой и почтенной колонии, мы доложили о себе куда надо и занялись повседневными делами. Тхор решил сварганить легкий куриный супчик, Перси попросту уснул, а я взялся за книги, закупленные на Катарине еще в позапрошлом рейсе, — раньше у меня до них попросту не доходили руки.

Прошло часа два: запахи с камбуза свидетельствовали о том, что суп уже созрел, — как в моей каюте ожил командирский блок связи.

— Сэмэн, я щас прибуду, — сообщил мне наш гиперинтендант, — а вы, будьте добры, приготовьтесь выскочить со мной на терминал.

— Слушаюсь, — отрапортовал я.

Натянув свой старый добрый скафандр, я выбрался на платформу орбитального терминала, где был припаркован наш «Гермес», и принялся прогуливаться туда-сюда, наблюдая, как на разных лучах гигантского комплекса разгружаются самые разнообразные корабли. Минут через пять рядом со мной опустился ярко размалеванный челнок с бахромой под лобовым стеклом фонаря, и из него выбрались две фигуры: одна в военном скафандре с эмблемами Управления Тыла, другая же — в какой-то нелепице невнятного происхождения.

— Пойдемте, Сэмэн, — пригласил меня Загребайло, — ключи у вас, я полагаю, с собой?

— Разумеется, — ответил я. — Перепломбировать будете сами?

— А? — немного удивился, как мне показалось, Вилли. — А, конечно! Пломбы-то у меня на руках. Кто в наши военные дела полезет…

— Ну да, естественно…

— К четвертой секции, — приказал Загребайло, и я, разумеется, выполнил его распоряжение. — Та-ак. — Я распахнул створки, и гиперинтендант вместе с человеком из разноцветного челнока полезли внутрь.

Щелкнули замки контейнера.

— Вах, — услышал я гортанный голос. — Ты уверен, Вилли, да?

— Ну, Шалва, еще не хватало! Двадцать первый… а вот за ним — что я, тупой, что ли? Я знаю, где у меня что лежит!

«Двадцать первый? — подумал я. — Но, проклятье, двадцать второй-то находится черт знает где? Или это все специально задумано? Да, странная операция…»

— Вах, Вилли, мешки тяжелый, да?

— Слушай, Шалва, я все делаю как надо. Бросай их вниз, и все, я пошел. Я тебя не видел, ты меня не знаешь.

Не желая видеть то, что не предназначалось для моих глаз, я повернулся и пошел вперед к тягачу. В конце концов, военные операции, осуществляемые интендантом-сопровождающим, меня не касаются. Не более чем через минуту на борт «Гермеса» вернулся и Загребайло

— Все, пропади оно пропадом, — сообщил он мне. — Давайте стартовать. А то вдруг в график не уложимся!

Дорога до Прессо требовала не менее семи суток. Впрочем, запас провианта у нас имелся даже избыточный, на стаканчик перед сном хватало вполне, так что ничего неприятного в совершенно рутинном рейсе вроде бы не ожидалось. В свои планы Загребайло посвятил нас за несколько часов до выхода на орбиту.

— На терминале сбрасываем с первого по девятый, — сказал он. — Потом отцепляем тягач и спускаемся вниз. Я недаром заставил господина Тхора считать только чистое маршрутное время — помните, вы еще удивились, дружище? Дело в том, что здесь мне потребуется около суток на согласование некоторых вопросов. Вы, друзья, разумеется, свободны на двадцать четыре часа как минимум — время идет в оплату фрахта, так что беспокоиться вам не о чем.

Нам бы еще спорить! Целые сутки, которые мы проводим в баре, а платит за них заказчик, — просто счастье. Единственной, пожалуй, ложкой дегтя в данной ситуации являлся тот факт, что Прессо — мир довольно малолюдный и дикий, а потому на весь порт наскребешь хорошо если пару приличных заведений. Тхора же можно было только пожалеть, так как здесь, как мы уже знали, его соотечественников не наблюдалось, а шататься с нами по барам он, как правило, отказывался.

Итак, мы оставили нашего штурманского кока медитировать над его любимыми грибами, а сами, приодевшись и запасшись скромной котлеткой наличных, отправились на отдых. После недолгих размышлений Перси предложил пойти в «Седого поросенка», и я с ним согласился — если нам удастся найти свободный столик, то лучшего и желать нечего. В баре мы встретили компанию знакомых пилотяг, к которой и присоединились. Эти парни, вечные странники, нечасто видят друг друга, и уж тем более редко им удается посидеть хорошей компанией, так что пиво лилось рекой. Известие о том, что Лелик с Привоза открыл на Катарине свой бар, вызвало бурю восторга, и все присутствующие тут же закидали нас вопросами о качестве его выпивки, средних ценах и уровне шашлыка. Перси, довольный тем, что его друг пользуется у нашей братии такой популярностью — вполне, впрочем, заслуженной, — рекламировал «Мокрую мышь» как мог.

Сидели мы не просто долго, а очень долго: мы, дальнобойщики бесконечного пространства, так умеем. Кто-то угощал нас, кого-то угощали мы, люди уходили и приходили, а мы все сидели и сидели, радуясь возможности пообщаться с товарищами и не думать о даром потраченном времени. Когда я додумался взглянуть на часы, то едва не свалился под стол: выходило, что мы провели в «Поросенке» больше шестнадцати часов! Сколько ж, спрашивается, пива мы пропустили сквозь наши многострадальные организмы? Перси обычно подсчитывает походы в гальюн, но нынче, как я понял, он давно уже сбился со счету.

Потрепав своего компаньона по плечу, я указал на циферблат своего «Ролекса» и махнул рукой.

— Э, — замотал головой сэр Персиваль. — Еще не вечер даже!

— Дело уже к утру! — возмутился я. — А потом что делать? А лететь как?

— Лететь — свято, — изрек за столом вялый некто и не без труда выбрался из глубокого мягкого кресла. — Донесем, как груз! Еще только по кружечке…

Я протер глаза, оглядел спящую компанию и потянул Перси за шиворот. На воздухе ему стало легче, и мы почти без приключений добрались до нашего старого «Гермеса».

Меня несколько удивило то, что оба люка входного шлюза стояли распахнутыми — но ночь была теплой, и Тхор вполне мог решить проветрить корабль как следует. Однако вентиляторы почему-то не работали. Я насторожился, но тут Перси решил все-таки рухнуть под тяжестью выпитого пива. Не без труда подняв его, я протащил слабо мычащее тело по коридору нижней палубы и… сам упал от тяжелого удара по затылку.

— Ущи рэзат, — услыхал я, приоткрывая глаза. — Рэзат, и все скажут, нэ думай, да?

— Погоди, дорогой Шалва, — возразил иной, куда более мягкий голос. — Все б тебе уши да уши. Ушей тебе, поди, и вешать уже некуда. Ну-ка плесни на вот этого, мордастого, он, кажись, очухался.

В лицо мне ударил душ из моего же кровного портвейна. Замычав, я поднял наконец веки и увидел над собой зверскую, до глаз заросшую черной растительностью рожу с синим пластмассовым опрыскивателем в руке — эту пшикалку Тхор использовал для ухода за своими грибами. Без сомнения, я находился на борту своего собственного корабля, если точнее — в расширении коридора второй палубы, перед самым входом в ходовую рубку. Рядом со мной мирно спал связанный Перси, а чуть дальше стоял невысокий, пухлого вида господин в белом костюме-тройке и несколько измятой шляпе.

— Ты знаешь, что это, парень? — спросил он и чуть посторонился, чтобы я смог разглядеть два здоровенных темно-зеленых мешка с эмблемами Управления Тыла ВКС Земли.

— Мешки, — просипел я, и над моим лицом немедленно возник гнутый сверкающий клинок, который держал тот самый бородач, что недавно собирался резать мне уши.

— А что за мешки, ты в курсе? — поинтересовался господин в белом.

— Откуда, сэр? То есть я вижу, что в них, кажется, что-то такое… ну, то есть военное, но, хоть убейте меня, я понятия не имею, что именно!

— Это, друг мой, сушеная морская капуста, — скорбно сообщил мне вежливый мучитель. — Понимаешь ты, сволочь, — морская капуста!

— Я очень рад, сэр, но откуда мне знать, что там в этих мешках? По мне, так хоть морская капуста, хоть взрывчатка…

— Ч-что-о? — Человек в белом костюме отодвинул в сторону своего палача и низко склонился надо мной. — Ну-ка, ну-ка… взрывчатка, говоришь? А где она, эта чертова взрывчатка? А? Отвечай?

Лежащий рядом со мной Перси вдруг заворочался и совершенно отчетливо произнес:

— Такую тещу, как вы, тетя Дуся, я видал в гробу и в белых тапочках…

Господин в белом покосился на него, потом плюнул на палубу и вздохнул:

— Все ясно. Эти сволочи пьяны и просто ни хрена не помнят — хоть ты режь их в самом деле… Они, гады, наверно, целый день в кабаке просидели! А времени у нас нет. Я сейчас смотаюсь за доктором Лонгером, он и мертвого на ноги поставит, а ты, Шалва, не спускай с них глаз, понял? Я быстро.

Бородатый что-то пробурчал в ответ и присел между мной и Перси. Ножа он из рук не выпускал. Я тем временем прикрыл глаза и стал лихорадочно размышлять. Бедняга Тхор, скорее всего, либо уже мертв, либо валяется, связанный, как и мы, где-нибудь на камбузе. Звать его совершенно бессмысленно — если бы Тхор мог нам помочь, то уже давно порешил бы и этого бородача, и его босса: нам с Перси случалось наблюдать, на что способен бывший офицер грангианского Флота… ножи тут, право, бесполезны! Мне развязаться не удастся: после удара по черепу эти идолы спеленали меня крепко. Что же делать? Того и гляди сейчас приедет какой-нибудь химик, нас начнут накачивать всякой дрянью — а толку? — я в любом случае не понимаю, о чем они мне талдычат!

И, собственно, при чем тут эти мешки с морской капустой?

И тут меня пробил холодный пот. Не тот ли это Шалва, с которым имел дела наш пассажир, гиперинтендант Загребайло? Голос, кажется, похож — да, тогда я слышал его по радио, но все же? И мешки, эти чертовы мешки! Таких совпадений, насколько я помню из шпионских романов, просто так не случается!..

Где-то что-то зашуршало, и Шалва мгновенно вскочил на ноги. Я раскрыл глаза. В коридоре стоял гиперинтендант Вилли Загребайло и с улыбкой раскуривал сигарету.

— Шо такое, уважаемый Шалва? — поинтересовался он. — С чего это вы здесь? Я никак не ожидал увидеть вас на такой захудалой планетке…

Зарычав, бородатый бросился на него с ножом в правой руке. Гиперинтендант удивительно плавно шагнул в сторону и слегка коснулся нападавшего правой ладонью. Шалва тут же замер на месте. Несколько секунд он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, а потом шумно рухнул на резиновое покрытие палубы.

— Вот черт, неужели?…

Не обращая на нас с Перси ни малейшего внимания, Загребайло присел на корточки и пощупал шею господина Шалвы.

— Мать его… — вздохнул он. — Труп. Черт!

— Вилли, — позвал его я, — мы тут это вот…

— Да! — Гиперинтендант вскочил на ноги и, подхватив нож покойного бородача, сноровисто распаковал меня, а следом и Перси. — Что тут случилось? Я ничего не понимаю!

— Думаете, я в курсе?… Здесь был еще один придурок, гладенький такой, весь себе в белом, все про какую-то взрывчатку спрашивал и на это вот, — я указал на мешки, по-прежнему ждущие своей участи у переборки, — кивал. Что у вас там за хрень, Вилли? Мне чуть уши не отрезали!

— Ах-х!

Загребайло метнулся к злосчастным мешкам, нагнулся, рассматривая надписи, и вдруг с размаху ударил себя ладонью по лбу.

— Невероятно… — прошипел он. — Морская капуста! Сушеная морская капуста! Двадцать второй контейнер! Боже ж ты мой! Так, Сэмэн, — и гиперинтендант резко повернулся ко мне. — Стартуем немедленно! Труп я запру в холодильник одного из маршевых, это вообще не ваше дело, а вы — скорее, скорее, на взлет! У них тут, похоже, целое гнездо, и если вовремя не удрать, то живыми мы из этой истории не выпутаемся!

— Ищите Тхора! — выкрикнул я, поднимаясь. — Может, он еще жив!

— Понял! — рявкнул Загребайло. — Давайте в рубку, Сэмэн, у нас действительно нет времени!

Кажется, я стартовал за две минуты. Едва «Гермес» выскочил на орбиту размещения грузового терминала Прессо-1, в рубке появился старина Тхор.

— Ф-фу! — Я вытер со лба пот и вдруг почувствовал, что у меня трясутся руки. — Ты жив наконец?! Я уж думал — все, и… и вот…

— Не переживай так, — хмыкнул гранг, занимая кресло второго пилота, подогнанное специально под него. — Эти козлы меня за животное приняли… просто заперли в кладовке, да и все. Я, кстати, специально слюней целую лужу напустил. Если бы не пришел Вилли, я через две-три минуты уже сам бы вылез — там теперь, кстати, дверцу менять придется. Не будь все так неожиданно…

— Да хрен с ним, старик! — Я почувствовал, что у меня выступают слезы, и, протянув правую руку, обхватил Тхора за оба его левых запястья. — Главное — ты жив и все в порядке… Я там, когда связанный лежал, такое уже думал!..

Тхор улыбнулся и переключил управление кораблем на себя.

— Если бы Вилли и не пришел, я б вас все равно вытащил, — сказал он. — Меня ведь не связывали… хорошо быть смешным полосатым кроликом, правда? Они, правда, забыли, что у меня четыре руки и что я был чемпионом академии по общей пехотной подготовке — нам и такой курс давали.

— Забыли, — счастливо выдохнул я. — А что там Вилли?

— Вилли роется в своем терминале и вопит, что нас подставили. Нашел какую-то там ошибку с контейнерами… Он сейчас приказал немедленно цеплять «хвост» и со всей дури мчаться на Амальрик. Ох, ведь и чуял я, что здесь что-то не то!

Через десять часов мы поняли, что нас догоняют. Легкий крейсер пусанского производства, лишенный каких-либо опознавательных знаков, стремительно сокращал расстояние, вызывать патруль не имело смысла: ему все равно не хватит времени…

— Может, перед смертью вы все-таки расскажете нам, в чем дело?

Мы, все четверо, находились в ходовой рубке: Тхор, не обращая на происходящее ни малейшего внимания, ковырялся в каких-то древних лоциях — это добро он уже давно скупал на всех планетах, я на всякий случай пил портвейн, а Перси, до крайности раздраженный, атаковал Вилли Загребайло.

— Или мы даже сейчас не имеем права знать, из-за чего сдохнем?

— Из-за двух мешков морской капусты. — Гиперинтендант с силой провел рукой по лицу и вздохнул. — Да, всего-навсего. Кто-то сознательно перепутал порядок расположения контейнеров, а на терминале, как вы помните, всегда не хватает света, и я полез в двадцать второй — как и следовало. Там должна была быть взрывчатка для заговорщиков с Бенареса. Их должны были взять при подготовке к убийству военного прокурора… там большие деньги, это слишком долго объяснять. В мешках со взрывчаткой находятся радиомаяки. Но вместо взрывчатки они получили два, черт бы их взял, мешка морской капусты — после чего, опередив нас, прибыли на Прессо, чтобы разобраться. Теперь вот — операция сорвана. А мы, скорее всего, покойники.

— То есть вы, — взорвался Перси, — никакой, к чертям, не интендант? И вас специально подгоняли под этих сволочей? Под прикрытием, что ли? Боже, какие мы идиоты…

Загребайло не успел ответить, потому что Тхор, вдруг забарабанив всеми четырьмя руками по панели, испустил победный крик такой громкости, что мы чуть не присели.

— Вот оно! — возопил он. — Старый, совсем старый рукав, никто даже не помнит, кто его построил, но те, на крейсере, о нем наверняка не знают! Сейчас, через восемь минут, поворот — и все, утю-тю…

— А куда мы выйдем? — бросился к пульту Перси.

— Да никуда, в общем, там пустое место, но оттуда уже вызовем патруль, и…

— Погодите! — перебил Тхора Загребайло, внимательно всматриваясь в матрицу предполагаемых координат выхода. — Вот это везет так везет! Тхор, тормозите перед поворотом! Тормозите, мы должны потащить их за собой!

— Вы свихнулись? — не выдержал я. — Куда их тащить? У нас и так времени в запасе не осталось, они сейчас нас достанут!

— А! — отмахнулся Загребайло. — Что вы все трусите, Сэмэн? Там, в этой системе, прямо сейчас стоит большущая учебно-боевая группа ВКС Земли! Мы этих орлов вытащим аж тепленькими…

Тхор повернул голову, коротко глянул на нашего мучителя и рявкнул:

— Все в кресла! Приготовиться к повороту!

Перси тотчас же скользнул в кресло первого пилота и пристегнулся, а мы с Вилли заняли места второго навигатора и бортинженера.

— Сколько там того коридора? — отрывисто спросил Перси у Тхора. — Почему ты уверен, что мы успеем выйти раньше, чем они нас достанут?

— Коридор оборван, мы выходим в необитаемую систему на границе облака Альттона, — ответил ему гранг. — Ходовое время по коридору — пять минут плюс-минус туда-сюда… На пределе мы успеваем, но за моторы я уже не поручусь.

— Черт с ними, с вашими моторами, новые купите! — вмешался нервно ерзающий Загребайло. — Это я вам могу гарантировать. Главное — маневр, и готовьте связь на меня сразу же после выхода.

— Понял, готовлю, — отозвался Перси.

— Начинаем торможение! — выкрикнул Тхор.

Когда ударили носовые тормозные двигатели, мне на секунду показалось, что наш старик «Гермес» жалобно вскрикнул от боли. Я даже закрыл глаза. Но тягач выдержал — оттормозившись почти до трех М, мы ввалились в поворот, и Тхор тут же потянул на себя тугие сектора газа маршевых моторов. На дисплеях диагностической системы компрессоров началась сущая свистопляска.

— Идут! — восторженно выкрикнул Перси.

Он мог бы и не орать, мы с Вилли и так видели картинку на мониторах кругового обзора — вражеский крейсер, начавший тормозить почти одновременно с нами, вошел в давно заброшенный подпространственный коридор следом за «хвостом» «Гермеса». Дистанция опасно сократилась, и теперь мы не смогли бы уйти от него ни при каких обстоятельствах.

— Две минуты до выхода, — сообщил Тхор.

Я до боли закусил губу. Кажется, у меня даже поплыло перед глазами — по крайней мере, Перси, передававший Загребайло обруч системы дальней связи, показался мне каким-то размазанным.

— Повоюем теперь! — вдруг услышал я неистовый визг Тхора и в то же мгновение ощутил, что мы вывалились в реальное пространство.

Тхор ударил по тормозам, одновременно уводя наш «поезд» вниз, и тут полыхающий дюзами крейсер возник прямо над нами — выйдя из коридора, он не успел оттормозиться, и теперь, чтобы открыть огонь или, тем паче, брать нас на абордаж, ему пришлось бы совершать маневр радиусом в два миллиона километров. Загребайло же, не теряя времени, набрал на виртуальной панели какие-то одному ему знакомые коды и вышел прямо на командующего пока невидимой для нас эскадры.

Крейсер пошел на разворот. Похоже, его экипаж до сих пор не получил данные о присутствии где-то под боком боевых звездолетов Земли — а может, они, увлеченные погоней, не дали себе труда включить средства обнаружения. Тхор тем временем медленно тянул «Гермес» в сторону от вражеского корабля, с каждой секундой увеличивая тому градус маневра. Опытный военный астронавт, он знал, как потрепать противнику нервы. В какой-то момент он резко газанул, и теперь крейсеру пришлось менять еще и плоскость разворота.

Я понимал, что выигрываем мы в лучшем случае несколько минут: один же черт наш гораздо более маневренный и быстроходный противник подойдет вплотную, и тогда уже никакое искусство пилотов не поможет нам избежать абордажа. Но Загребайло, сидевший прямо напротив меня, выглядел даже веселым. Подмигнув мне, он вытащил из кармана флягу и сделал добрый глоток.

— Держи, Сэмэн, — предложил он мне. — Будь уверен, в этом деле вы не прогадали.

Я машинально взял емкость и хотел было возразить ему какой-то колкостью, но так и замер с раскрытым ртом. Преследовавший нас крейсер неожиданно ударил тормозными двигателями и прекратил маневр. Секундой позже его медленно обошла длинная острая игла земного корвета.

Тхор оттолкнул от себя штурвал и поник в кресле.

— Можно готовить карманы, — едва слышно произнес он. — Воевать на тягачах меня все-таки не учили…

Часом позже мы вошли в кают-компанию флагмана, и навстречу нам шагнул осанистый седой генерал с огромными бакенбардами и трубкой в зубах.

Мы с Перси невольно вытянулись, а Тхор, сотворив руками некую сложную фигуру, резко вздернул свои длинные уши вертикально вверх и замер, как статуя. Повернувшись к нему, генерал поднес ладонь к козырьку фуражки и, широко улыбаясь, проквакал что-то по-грангиански. Тхор расслабился, несколько раз кивнул башкой и отошел в сторону.

— Дорогие друзья! — заговорил генерал, пожимая нам с Перси руки. — Будьте уверены, что благодарность, которую я имею честь принести вам от имени Флота…

Через минуту мы уже пили превосходный коньяк.

Ну, что тут теперь говорить?… Если честно, то нам с сэром Персивалем так и не хватило духу рассказать Вилли о том, что подмену контейнеров мы заметили еще при загрузке! Да-аа… моторы мы в этой гонке сожгли напрочь, но зато компенсацию от Флота получили царскую и контракт на следующие три года подписали уже на других условиях. Гиперинтендант Загребайло оказался самым настоящим тыловиком, только вот служил он, знаете ли, в контрразведке. Странный тип, честное слово. Но и это еще не все. Когда мы с Перси отправились наконец в банк решать вопрос с кредитом, вежливая секретарша принесла нам на переговоры по чашечке маринованной морской капусты.

Так что кредит мы в тот раз не получили. Но — хоть Тхору и смешно, — если кто-нибудь когда-нибудь сунет мне под нос эти самые мешки… у меня ведь до сих пор иногда руки трясутся!

Среднестатистический борщ

Всякий раз, заходя в душевую кабину, стандартно отделанную зеркальными панелями, я смотрю на себя без всякого удовольствия. И дело здесь не в широте моего лица, которое, по мнению некоторых острословов, приближается по этому параметру к изрядной сковородке, и даже не в животе, затрудняющем выбор джинсов в магазине, а в том, что волосы у меня на груди уже седоваты. Ладно б я был вислоусым дедом с подергивающимися от самогонки конечностями, так ведь нет же: седина эта впервые появилась у меня после одного случая из тех, о которых обычно не рассказывают. Но так как лет с тех пор прошло уже немало, многое, пожалуй, и забылось, я все же возьму на себя смелость… Значит, вот!

Все началось с неожиданного появления Вилли Загребайло. Тем славным утром мы благополучно отсыпались после очень утомительного рейса со множеством остановок, закончившегося на Катарине. В наши планы входил сон как минимум до полудня (а легли мы в девять вечера), однако, как оно часто бывает, реальность вмешалась в мечты жестоко и безапелляционно. Около восьми у меня над ухом заверещал командирский интерком. Некоторое время я неистово вертелся в постели, пытаясь игнорировать нудный вызов, но потом, кое-как продрав глаза, все же протянул руку к пульту и коснулся сенсора включения.

— Вы все спите, Сэмэн? — загремел надо мной смутно знакомый голос. — Прибылей проспите!

— А? Что? — подскочил я. — Кто это там?

— Гиперинтендант Загребайло! Вставайте, дорогой Сэмэн, вставайте, у меня до вас серьезное дело — я буду через десять минут!

Я замотал головой и в ужасе сел на койке. Возникновение Вилли не сулило ничего хорошего, ибо служил он не где-нибудь, а в контрразведке, стало быть, заглянуть просто так на рюмочку от него не дождешься.

— Перси, — слепо зашарил я рукой по сенсорной панели интеркома, — поднимайся. К нам идет Загребайло.

— Кто-о?! — панически переспросил мой старый компаньон Персиваль Пиккерт. — Что — опять?

Как выяснилось, я разбудил и Тхора, так что через пару минут мы все втроем уже сидели на камбузе, глотали кофе с плюшками и строили различные гипотезы одна другой ужасней.

— Это опять у них какие-то дела с мафией, — закатив глаза, размышлял Перси. — Господи, дай мне веревку!

— Ну, не думаю, — возразил я. — Второй раз — и снова нас? Нет, это как-то банально, так не бывает!

Тхор молчал, задумчиво шевеля правым ухом. Впрочем, у нашего штурманского кока есть давняя и нехорошая привычка говорить только по делу, отчего он и не любит ходить с нами в портовые бары.

— Не повезем же мы опять эту чертову морскую капусту! — оптимистично решил я, но тут раздался сигнал вызова со стороны шлюза.

— Вот и он, — отчетливо произнес Тхор, и слова его в наступившей вдруг тишине показались мне необыкновенно зловещими.

— Коку — отыскать коньяк! — огрызнулся я и отправился открывать.

Как и следовало ожидать, Загребайло имел самый преуспевающий вид. Его круглые щеки так и лоснились покоем и довольством: решительно никто не сказал бы, что за личиной этакого сального тыловика скрывается на самом деле матерый контрразведчик, способный убить человека одним пальцем. От сала, впрочем, он тоже никогда не отказывался.

— Рад вас видеть, Сэмэн! — загрохотал он еще с трапа. — Смотрю, дела ваши идут недурно! Ну да ничего, того и гляди заработаете еще пару монет — я уж прослежу, чтобы у вас и ваших друзей все было в полном порядке!

— Хотелось бы верить, — кисло улыбнулся я. — Если, конечно, вашими стараниями нам не придется опять таскать взрывчатку под видом продовольствия. А то меня, знаете ли, мутит от одной мысли…

— Ну что вы, что вы… Ту историю давно пора выбросить из головы! Признаться, конечно, я и сам чувствую себя в некоторой степени виноватым перед вами, но сами ведь понимаете — служба!

Балагуря таким манером, мы добрались до камбуза, где Тхор уже раскупорил бутыль армянского, а Перси перезарядил кофейный автомат.

— Ну-у, я так и знал! — Пожав всем руки, Загребайло выставил на стол довольно пухлый кожаный портфель и принялся доставать из него какие-то шоколадки.

Перси подставил под носик автомата изящную крутобокую чашку.

— Надо полагать, сэ-эр, ваш визит связан с очередной, м-мм, спецоперацией?

— В некотором роде, — горько вздохнул гиперинтендант. — Но в этот раз я не стану досаждать вам своим присутствием.

— Следовательно, нас ждут ордена? И, очевидно, посмертно?

— Нет-нет, — развел руками Вилли. — Разве что медали. Да и те вам вручат в приватной обстановке.

Персиваль многозначительно покачал головой и раскупорил коньяк.

— Что ж, это уже дает некоторую надежду на благополучный исход. Давайте же выпьем за то, чтобы это была не последняя бутылка, употребленная нами в компании уважаемого гиперинтенданта!

— Что верно, то верно, — согласился тот и махом опрокинул полстакана.

На некоторое время наступила тишина, было слышно лишь позвякивание ложечки в чашке у Тхора.

— Ну, в общем… — Вилли запил свой коньяк кофе, бросил в рот кусочек шоколада и положил руки на стол. — Дело на сей раз действительно серьезное. Может быть, даже опасное, но штука вся в том, что, кроме вас, нам в данный момент положиться совершенно не на кого.

— Это после… того случая? — отрешенно поинтересовался Перси Пиккерт.

— В определенном смысле да, — пожал плечами Загребайло. — Но скажите-ка честно: вас что же, так пугает перспектива послужить родине? Или, может быть, — повернулся он к Тхору, — прима-лейтенант Мзендарлалик позволит кому-либо усомниться в своей доблести?

— Не думаю, — сухо выдавил тот.

— Стало быть, послужить придется, — кивнул Загребайло. — Чтобы подсластить вам, ребята, мою пилюлю, могу сказать сразу: на вас в данном случае ассигнованы такие средства, что после этого рейса вы сможете сразу же создать собственную корпорацию. Без всяких кредитов — точнее, кредит вам откроют на развитие бизнеса, и кредит этот будет выглядеть так, что любые ваши конкуренты сделают себе от зависти харакири. Можете мне поверить.

— Весело, — вставил свое слово Перси.

— Достаточно весело. — Вилли деловито шевельнул пальцем, и мой компаньон поспешил наполнить его стакан. — Тем более что вам придется распрощаться с вашим бывалым «хвостом». Да-да, я понимаю, что он не ваш, а арендованный, но эти мелочи оставьте мне. Я уж решу как-нибудь… Дело же у нас в следующем. Сейчас мы загружаем вас совершенно безобидным гражданским грузом на Бенедикт — заметьте, не только по документам, но и в реальности вам за все платят по не самым хилым расценкам, — но при загрузке пара операторов проделывает с «хвостом» некие только им известные манипуляции, и к финишу вы приходите с неисправностью, исключающей его дальнейшее использование. Между тем вы уже имеете сверхсрочный контракт на Андресе, и ваш наниматель так спешит, что, узнав о вашей беде, готов лично арендовать для вас новый «хвост» для выполнения своего рейса. Поэтому вы сбрасываете «хвост» на Бенедикте прямо со всем грузом и на полном газу мчитесь на Андрее.

— Без «хвоста»? — на всякий случай уточнил я.

— Совершенно верно! Пусть он остается на Бенедикте, больше вы эту старую развалину уже не увидите. Мы, конечно, могли бы устроить вам аварию прямо здесь, но это выглядело бы не очень убедительно, поэтому кое-кто наверху решил перестраховаться. Вас ведь очень ценят, ребята, и подставлять просто так за здорово живешь никогда не станут, уж можете мне поверить.

— Я щазз зарыдаю, — мрачно буркнул Перси.

— Перестаньте, сэр Персиваль! — и Вилли раздраженно махнул рукой с зажатым в ней стаканом, отчего коньяк неожиданно оказался у него во рту. — Фух-х! Мне ли не знать вас в деле! И учтите, сэр, учтите — в данном случае речь идет отнюдь не о привычной вам паре монет! Между прочим, про медали я если и шутил, то так, самую малость.

— В самом деле, Перси, — вмешался я. — Хватит уже. Что суждено, то сбудется. Продолжайте, Вилли, прошу вас.

— Это сколько угодно. — Загребайло выразительно поболтал в воздухе пустым стаканом. На помощь ему ловко пришел Тхор, после чего гиперинтендант достал из кармана кителя четыре толстые сигары и разложил их на столе: — Курите, джентльмены. Для начала я объясню вам, почему мы решили избавить вас от «хвоста». Вся штука тут в том, что некоторую часть пути до Андреса вам придется проделать вне «коридора». Там, за перекрестком Хаммерсмит, «коридор» сейчас на ремонте. Так что вам придется повилять. Вы же, уважаемый Тхор, должны рассчитать курс таким образом, чтобы на некоторое время оказаться в громадном астероидном поле AX-21U31. Там вас будет встречать корвет-курьер мандалинцев, который и заберет тот груз, который вы должны им доставить. Сразу же после встречи вы рвете моторы и уходите в сторону Андреса, где в квадрате МС74 вас уже будет ждать наш линкор. В астероидном поле вас никто не увидит… Это просчитано с максимально возможной точностью.

— И для улучшения маневренности в поле нам действительно лучше идти без «хвоста», — понимающе кивнул Тхор. — Но где нас будет ждать фактор риска?

— Сразу на выходе из коридора, — поджал губы Вилли Загребайло. — Среди мандалинцев нынче раскол. Наше правительство не может на официальном уровне поддерживать какую-либо из противоборствующих сторон, однако по некоторым причинам все же хочет оказать помощь политикам, декларирующим дружеские взаимоотношения с Землей. Помощь эта сугубо информационного характера, не больше. Поверьте, друзья мои, мы рассмотрели все возможные варианты, в том числе с привлечением разведывательных подразделений Флота, но, учитывая срочность, все же остановились на вас. Больше сейчас действительно некому. Почти наверняка на выходе из аварийного коридора вас остановит патрульный корабль мандалинцев.

— Будет обыск? — прищурился Тхор.

— В том-то и дело. Гражданский грузовик, следующий по срочному контракту, особого внимания привлечь к себе не может, но обыск все-таки будет. И искать они станут привычные им земные носители информации — понятно же, что на пустом тягаче оружие никто не повезет… Но тут мы тоже кое-что предусмотрели, — и Загребайло извлек из своего портфеля небольшой бумажный пакетик с надписью «Перец душистый. Компания „Здоровье на ладони“».

— Это что? — недоуменно вытянул шею Перси.

— Специи! Обычный, как видите, душистый перец горошком. Но среди горошин есть несколько кристаллов. Расчет здесь на то, что для мандалинцев запах не то что специй, а вообще любой нашей пищи непереносим в принципе. На корабль же они поднимутся, скорее всего, не в скафандрах, а подсоединив к шлюзу «хобот», в обычных бактериологических фильтрах. Учитывая особенности их обоняния, в корабельные припасы инспекторы не полезут никогда и ни за что на свете! Так что спрячьте это дело куда-нибудь в шкаф с приправами, и дело с концом. То, что кристаллы не могут быть выявлены какими-либо их сенсорами, я гарантирую. Собственно, этим кристаллам вообще ничто не страшно, хоть бейте их об стенку, хоть варите — все равно. Уничтожить их очень трудно. Главное — довезти!

На вторые сутки после старта Тхор пришел к ужину в довольно мрачном виде.

— Я, кажется, ничего не понимаю, — признался он. — Либо там работали удивительные специалисты, либо у нас глючит система диагностики. «Хвост» в полном порядке. Я только что просканировал его по всем осям, но он ведет себя совершенно смирно.

Перси немного вздрогнул и осторожно разрезал куриную котлету.

— Значит, он проявит себя позже. Такие, как Вилли, не шутят — или ты до сих пор не догадался?

— Догадался. — Тхор шевельнул левым ухом и налил себе чашку чаю. — Время у меня было. Я сейчас изучал основные характеристики мандалинских кораблей. Все правильно…

— Что — правильно? — удивился я.

Тхор снова подергал ухом и совершенно по-человечески вздохнул. Я полез за вечерним портвейном. Надо сказать, что с некоторых пор — да, собственно, сразу, едва у нас появились хоть какие-то свободные деньги, — мы с Тхором превратили крохотный камбуз старика «Гермеса» в уютнейшее место на свете. Ну, по крайней мере, именно так я его воспринимал в долгих перегонах. Прежде безликие серые стены мы отделали панелями из натурального орехового шпона, тщательно пересчитали квадратные метры пространства, устроив удобные встроенные шкафы такого же орехового цвета, и выгадали наконец место для милого старомодного круглого стола, где и собирались все втроем по вечерам. А однажды во время стоянки на какой-то из старых колоний Тхор приволок с распродажи совершенно очаровательную грангианскую люстру с тремя глиняными плафончиками, дающими мягкие уютные тени по стенам, — отпилив шток, мы привинтили ее к потолку, и камбуз окончательно превратился в миниатюрную гостиную старого хутора.

Учитывая то, что настоящего дома ни у кого из нас не было, камбуз на «Гермесе» в какой-то мере заменял нам невозможную мечту о собственном гнезде на берегу тихой темной речки, где плещутся караси и носятся над водой красавицы-стрекозы. Здесь мы обмывали нечастые наши удачи, здесь же, горько улыбаясь, глядели на бутылку после подведения ежеквартального баланса.

Конечно, полновластным хозяином камбуза был Тхор. Отбыв ходовую вахту, он приступал к своим обязанностям кока, исполняя их с подлинным артистизмом. Ему, бедолаге, судьба скорчила самую горькую из своих гримас: если мы с Перси, пусть и бездомные бродяги, все же жили и работали в привычном для нас человеческом мире, то он, гранг, нечасто видел не то что друзей, а даже просто соплеменников! Первое время после того, как он при довольно необычных обстоятельствах вписался в наш маленький экипаж, мы относились к Тхору с некоторым сочувствием, однако он, миниатюрный на человеческий взгляд, полосатый кроль с четырьмя ловкими ручками, очень быстро заставил уважать себя всерьез. В прошлом Тхор был офицером грангианского Флота, и за плечами у него имелась прекрасная военная академия. В первые же дни он продемонстрировал нам свою способность работать даже с незнакомым ему «человеческим» вычислителем, а позже стал поистине непревзойденным штурманом и пилотом. Именно мастерство Тхора позволило нам без потерь выбраться из гадкой истории с двумя мешками морской капусты, и теперь, пожалуй, рассчитывать нам с Перси следовало на него и его искусство настоящего аса.

Итак, я достал из стенного шкафа початую бутыль портвейна и три граненых стаканчика.

— По два, — вдруг произнес Тхор, печально опустив уши. — Я понял, в чем там дело. Встреча должна произойти в глубине астероидного поля. Мандалинские корабли довольно быстроходны, но при этом слабы в маневре. Курьер будет ждать нас где-то в глубине… Если же вдруг нас засекут, то без «хвоста» мы действительно имеем шансы удрать в точку встречи с линкором.

— Вот черт! — выдохнул Перси. — И как мы будем там маневрировать? «Гермес», насколько я знаю, для подобного слалома не годится.

— Почему же? — хмыкнул Тхор, поглаживая налитый ему стаканчик. — Нет-нет, они как раз просчитали все достаточно четко. Моторы у нас почти новые, беречь их нам ни к чему — в такой ситуации наши шансы выглядят вполне оптимистично. Если, конечно, мы не взорвемся на виражах. Даже на входе в поле нам придется идти с чудовищной нелинейной перегрузкой компрессоров — если, конечно, мы не хотим двигаться через него лет двадцать. И сама передача, как я понимаю, будет происходить очень быстро, потому что все спешат. Это еще одна причина компактности груза…

— То есть, — прищурился я, — Вилли рассказал нам не все?

— Да ну, чего ты так, — приподнял уши Тхор. — Все. Все, что нам нужно было знать. Частоту маяка он тебе дал? Дал. О вероятном обыске предупредил? Еще тебе чего? Или ты думал, что он начнет сыпать секретной информацией? Может, еще имена назовет?

…Как и предполагал Тхор, над нашим старым «хвостом» поработали спецы экстракласса: проблемы начались за четыре часа до выхода на орбиту Бенедикта, причем сразу и необратимо.

— Нестабилен по крену, двадцать влево, — с ухмылкой сообщил мне Перси. — Тхор утверждает, что сейчас его начнет «качать» еще и в канале относительного тангажа.

— Грубо говоря, мы разваливаемся, — подытожил я. — Но теперь мне начинает казаться, что до терминала мы все же дотянем.

— Очень похоже. Если я хоть что-то понимаю, эти фокусники сымитировали нам некий естественный износ. Как бы это все не закончилось штрафом!

Пожав плечами, я отправился в свою каюту заниматься документами. Этот порядок был заведен уже давно: несмотря на то что формально мы с Перси владели «Гермесом» на равных паях, с чинушами, как правило, общался именно я. Сэр Персиваль утверждал, что моя харя выглядит не в пример представительней, чем его, — а Тхора после скотской истории на Фиммоне мы вообще старались показывать как можно реже. Тогда, надо сказать, нервов я попортил себе немало — но спас нас тот же вертлявый Перси, Да, впрочем, что б я без него, по совести говоря, делал? Не будь Перси, не было бы ни «Гермеса», ни нашей маленькой команды, а старина Тхор, возможно, навсегда остался бы болтаться в космосе заледеневшим трупиком.

Еще раз просмотрев контракт с нашим виртуальным нанимателем с Андреса, я приготовил его к отправке и решил почистить на всякий случай зубы. Некоторые чиновники портовых служб до того не любят нашего брата-дальнобойщика, что отказываются разговаривать с человеком, от которого, подумать только, пахнет чесноком!

Едва я нажал выключатель на черенке зубной щетки, как нас затрясло. «Гермес» входил в условную гравитационную зону терминала, и полуразваленный «хвост» колотил его куда сильнее, чем я мог ожидать.

«Это что же? — подумал я, глядя на дергающуюся в руке зубную щетку. — Я что, просидел за документами все эти четыре часа?!»

Выходило, что так. Да, впрочем, по достижении определенного возраста время настолько ускоряет свой бег, что и не уследишь!.. Но как минимум десять минут у меня еще было, и я решительно запихнул щетку в рот. К тому моменту, когда Тхор филигранно опустил тягач на полотно орбитального терминала, у меня слегка кровоточили десны, но это ничего не значило: я ждал неизбежных в нашем случае гостей в дорогом костюме и с платком на шее.

Гости не заставили себя долго ждать. Трое не слишком вежливых джентльменов в мундирах транспортных чиновников с ходу вкатили мне достаточно ощутимый штраф и заставили подписать документ, согласно которому наш неисправный «хвост» подлежал обязательному ремонту с последующим техосмотром, — я же, в свою очередь, предъявил им липовый контракт с нанимателем, ждущим нас на Андреев, и предложил подписать разрешение на старт после техосмотра «Гермеса». По закону все выходило безупречно. Чуть поворчав, инспектора все же оставили свои автографы на дисплее моего компа — и мы были свободны.

Через час десять Тхор оторвал пустой, «бесхвостый» «Гермес» от терминала. Из огромного грузовика мы превратились просто в звездолет — маленький и оттого бессмысленный. Какой, собственно, смысл в тягаче без прицепа? Да никакого, кроме одного: такой тягач обретает вдруг качества боевого рейдера, оказываясь способным посоревноваться с ним и в динамике, и в маневренности. Ведь колоссальная мощь наших моторов рассчитана на то, чтобы таскать за собой десятки тысяч тонн грузов. А избавившись от них, мы мгновенно превращаемся в быстрый и высокоманевренный корабль, умеющий разгоняться не хуже иного крейсера.

— Двадцать восемь часов до перекрестка, — сообщил мне Тхор.

— Тогда спать, — отозвался я.

У нас еще будет время поволноваться… Я вернулся в свою каюту, налил себе крохотную рюмочку виски и снял с полки «Семнадцать мгновений весны», но вскоре уснул. Кажется, мне снилась радистка Кэт в балетной пачке, играющая на старом белом рояле. Вероятно, это было эротично, однако до эрекции я не дожил: меня разбудил Тхор.

— Феноменально, — сообщил он. — Ты дрых шестнадцать часов без продыху! Похоже, это рекорд!

— Отстань, — взвыл я, ощущая неимоверную тяжесть в мочевом пузыре. — Что у нас — пожар?

— Пока нет. — Тхор был совершенно невозмутим. — Вот только та уха, из сайры, которую я варил недавно, уже закончилась. Что делать?

— Что делать, что делать! Ты не знаешь, что делать? Раз варить нечего, вари борщ!

— Без проблем. Только сперва я буду спать до поворота. А вы, я надеюсь, справитесь и без меня.

Я тяжело вздохнул и застегнул наконец штаны. Тхор был совершенно прав: в конце концов, он и так спит меньше нас с Перси, потому что отвечает за две должности сразу: и штурмана и кока, да к тому же работает, как правило, за второго пилота. Потому, хочешь не хочешь, я поплелся в ходовую рубку, где и провел все следующие девять часов, тупо играя с навигационным мозгом в шахматы. Перед поворотом меня сменил проснувшийся Тхор. Работы ему, в общем-то, было на полтора часа: выйдя из ремонтируемого коридора, мы довернули нос в сторону известного астероидного поля AX-21U31, после чего Тхор отправился на камбуз.

— Раз дело такое, стану варить борщ, — сказал он. — Перси там в рубке, если что, так позовет. Ты, Сэмэн, пока вот почисти-ка мне буряк! Бульон-то я еще вчера сварил, перед сном…

И, водрузив на разогретую плиту кастрюлю с процеженным говяжьим бульоном, Тхор споро принялся за картофелину, а на мою долю пришлась изрядных размеров свекла. С овощами мы управились быстро. Пока я чистил морковку, Тхор порубил небольшую Капустину, влил в тушащуюся тонко нарезанную свеклу немного бульону и баночку томатной пасты, после чего достал из холодильника шматочек сала и головку чеснока.

— Зажарка, — сказал я, вставляя морковку в кухонный комбайн, — то уже полборща.

— Зажарка — то да, — со знанием дела согласился Тхор. — Но и про специи забывать нельзя. Скажи-ка вот, стал бы ты есть борщ без перчинки да без чесноку, а? Во-от… вот в том-то и все дело. Даже без сметаны его, родимого, пожалуйста, а вот без приправок — все, хоть не живи уже!

Тхор всунул в комбайн луковицу, и тут под потолком загрохотал голос Перси Пиккерта:

— Приехали. Мандалинцы справа по борту, сигналят торможение для досмотра.

Надо сказать, в тот момент я ощутил, как внутри меня что-то оборвалось. Все было слишком здорово, настолько здорово, что чувство опасности, пожиравшее мое сердце после беседы с Вилли, вдруг стало отпускать: давно уж, месяца два, не меньше, не куховарили мы вместе со стариной Тхором. Давно, увы, не переживал я этого ощущения, нет, скорее предвкушения борща, смачного, горячего, употребляемого обычно под рюмочку перцовой из тщательно пополняемых запасов…

— Да все в порядке, — повернулся ко мне Тхор, и в движении его уха мне почудилась некая ирония. — Разбирайтесь. Не стану ж я борщ бросать, в самом деле!

Я коротко кивнул и двинулся в рубку.

Перси уже вытормозился. Пузатая юла мандалинского корабля, удивительно похожая на недавнюю мою свеклу, медленно скользила по экранам кругового обзора, приближаясь к нашему борту.

— Какого бы черта! — громко и с раздражением произнес я, понимая, что мандалинцы вполне способны прослушивать своими сенсорами любые разговоры на «Гермесе». — Они что, не понимают? Нам, зараза, и без них некогда!

— А я что? — тотчас затараторил Перси. — Что я, а? Вон, видишь, вон: и сигналят. Что теперь?

— Теперь контракт тю-тю, мать твою так! Все, сиди здесь, пошел я встречать их…

Вильгельм Загребайло оказался прав на все сто: эти крысожабы действительно не стали утруждать себя плаваньем в пространстве и присоединили к нашему шлюзу гибкий переходной рукав. Ощутив стук, я послушно активировал автоматику. Спустя некоторое время в коридор нижней палубы ввалились три отвратительные фигуры с короткоствольным оружием в руках. Одеты они были в термоизолирующие комбезы, но шлемов на них не было, лишь короткие цилиндрики бакфильтров в широких плоских ноздрях. Волна кошмарной болотной вони, которую они принесли с собой, заставила меня пошатнуться.

— Сэмэн Колоброд, — с достоинством представился, стараясь не морщиться. — Капитан и совладелец корабля. Изволите взглянуть на документы?

— Открыть все, — прокаркал один из мандалинцев. — Я с тобой — смотреть на документы.

— Перси, — позвал я в интерком, — открой господам инспекторам все доступные для осмотра помещения корабля. Прошу вас, господин инспектор, идемте за мной, я покажу вам все интересующие вас документы.

«Им недоступны наши эмоции, — твердил я себе, поднимаясь наверх. — Недоступны… Эта бородавчатая сволочь никогда не поймет, что мне на самом деле очень-очень страшно. И никогда она не найдет чертовы кристаллы. Не найдет потому, что не поймет… Но если поймет…»

Еле сдерживаясь, чтобы не рвануть в сортир для душевной беседы с унитазом, я продемонстрировал мандалинскому инспектору заключение об аварийном состоянии нашего «хвоста», срочный контракт на Андрее и все регистрационные свидетельства «Гермеса» и его экипажа.

— Вижу, — фыркнул тот. — Пошли дальше. Жилые помещения? Где?

Сперва он перевернул вверх дном мою каюту. Он вырвал все содержимое шкафа, не поленился заглянуть в санузел и вдруг, вытащив из поясной сумки какую-то коробочку, осторожно повел ею вдоль письменного стола.

Мне показалось, что у меня на голове зашевелились волосы.

— Может быть, мы перейдем в другие каюты? — как можно вежливее поинтересовался я.

— Молчать твоя! — захрюкал инспектор и повел в мою сторону стволом оружия. — Где другая, блядь такая, жилые помещения?

На стволе его пушки был небольшой раструб, словно у древних ружей… Я попятился.

— Каюты? Прошу вас, господин инспектор!..

— Какая, блядь твоя, каюты! Ты мне срать еще скажи! Жрать твоя где?

Судя по его лексике, грозный инспектор уже не раз имел дело с нашей расой. Ощущая, как у меня подкашиваются колени — в те секунды мне, право, уже было даже не до его запаха, — я вывел мандалинца в коридор и потащил в сторону камбуза. Кристаллы были уложены в жестяное ведерко со специями, обычно используемыми Тхором, и Вилли давал голову на отсечение, что ни один мандалинец туда не заглянет. Но коробочка, коробочка у него в лапе! Об этом Загребайло не говорил ни слова!

Тхор невозмутимо помешивал сало, лук и морковь на маленькой сковородке, готовя свою непревзойденную зажарку.

— Гранг! — выпучил свои непроницаемо-синие глаза инспектор, застывая на пороге.

— Конечно, вы же видели документы, — затараторил я. — Член экипажа, оформлен согласно профсоюзным нормам…

Отодвинув меня плечом, мандалинец рванул на камбуз. В этот момент Тхор бросил на стол свою деревянную лопаточку и, повернувшись к нему, произнес короткую фыркающую фразу. Инспектор двинул вперед своей вытянутой бородавчатой башкой — мне вдруг показалось, что даже с некоторым уважением, — но в руке его опять возникла та самая коробочка. Тхор тем временем вывалил в кастрюлю готовую уже зажарку и, сняв с полочки хорошо знакомое мне жестяное ведерко, достал из него зеленый пакетик с надписью «Перец душистый».

Я ощутил, что мне нечем дышать. Инспектор водил своей проклятой коробкой вдоль наших ореховых шкафчиков, а Тхор, нисколько не стесняясь, разорвал пакетик вдоль и всыпал его содержимое в кипящее густокрасное варево.

— Что здесь есть? — спросил мандалинец, приближаясь к плите.

Аппарат был у него в руке. Но рука сейчас находилась на уровне пояса…

— Борщ, — спокойно ответил Тхор. — Довольно простой, знаете ли. Без пампушек. Среднестатистический, я бы сказал.

Мандалинский инспектор наклонился над кастрюлей и, издав протяжный, полный ужаса вопль, бросился прочь.

Минуту спустя переходный рукав отсоединился.

— Разгоняемся, Перси, — сказал я, входя в рубку. — Курс прежний.

Сэр Персиваль упал на спинку кресла. Я отчетливо видел, как у него трясутся руки.

Крейсер ушел, и ушел далеко — видимо, напуганный запахом ароматнейшего густого борща, инспектор приказал жарить на всю катушку. Через час мы, все трое, цедили оный борщ через марлю, путаясь в скользкой свекле и капусте. Весь ужас заключался в том, что мы категорически не знали, сколько именно горошинок-кристаллов содержал в себе пакет. В конце концов мы выловили все — Тхор клялся, что из кастрюли не могло исчезнуть решительно ничего. Выловив, мы разложили абсолютно одинаковые с виду черные шарики на бумажном полотенце и, пересчитав — их оказалось сорок девять, — решили все же глотнуть портвейна. До входа в астероидное поле оставалось шестнадцать часов.

— Я думал, я двинусь, пока вы там лазили, — сообщил Перси, мгновенно заглотив свой стаканчик. — Вот просто двинусь, и все… Если бы они нашли! А откуда, скажи мне, у него был этот сканер, а, Сема? Значит, кто-то знал… или хотя бы догадывался! Вот Вилли, вот сука! А если бы не Тхор? Тхор, старик, можно я тебя поцелую?

— Можно, — согласился Тхор и специально вылез из-за стола, чтобы Перси было удобнее дотянуться до него. — Только не думай, что меня это возбуждает. Я не поклонник межрасовых отношений, тем более когда речь идет о мужчинах.

Кажется, я заржал так, что Тхор даже немного смутился. Вернувшись за стол, он бросил на меня укоризненный взгляд и поднял свой стаканчик:

— Вилли не так уж и виноват, ребята. У каждой разведки бывают свои промахи. Собственно, без них и разведки-то не бывает! А вы вот что, думаете, я не испугался? О-оо… скажите спасибо, что я хорошо учился в академии и до сих пор помню их поганый язык. Ох и воняют они, конечно, сволочи…

— А что ты ему сказал? — заинтересовался я.

— Да ничего особенного. Я просто помню «формы вежливого обращения» — у них их несколько. Ну, я представился и поздоровался в форме «от младшего к старшему». Настроение у него сразу улучшилось, и он посчитал невежливым лезть со своим сканером ко мне в кастрюлю. Хотя, конечно, выгнал его все равно борщ. Самый такой среднестатистический борщ… ничего особенного. Завтра поедим, пожалуй?

Условное корабельное «завтра» началось с тяжелых маневров в астероидном поле. Тягач вел Тхор — мы с Перси давно уже убедились, что в этом деле не годимся ему, бывшему офицеру, даже и в подметки. Как и еледовало ожидать, в расчетное время появился маяк. Мы затормозили возле небольшого веретенообразного корабля, и я натянул скафандр — снова задыхаться от жуткого аромата мандалинцев у меня не было ни малейшего желания.

Мы встретились в переходном рукаве. Посмотрев на меня, затянутого в скафандр, мандалинец пожевал нижней челюстью и, ни слова не говоря, протянул руку. Я подал ему смятый бумажный пакетик. Мандалинец вытащил из-за своего широкого кушака небольшой оранжевый шарик и провел им над нашим драгоценным грузом, после чего, все так же молча, повернулся и зашагал по качающейся под его ногами пластиковой трубе.

«И у этих сканеры, — подумал я, оказавшись в шлюзе. — А мы как утки подсадные… И никто не верит на слово. Хотя, собственно, а кто верит в нашем мире — вообще?»

— Полный газ, Тхор, — приказал я, едва за моей спиной сомкнулись внутренние двери шлюза. — Уходим отсюда ко всем чергям!

Позже он рассказал мне, что в этот момент ощутил величайшее облегчение. Мы все прекрасно понимали. Мы понимали, что, наверное, — надо. Что ни один военный корабль не может войти в сферу, контролируемую мандалинцами, а вот гражданский карго, согласно договорам столетней давности, — пожалуйста. И что времени нет, и что кроме нас некому! — но от страха это не избавляло, нет. И о деньгах мы не думали, уж поверьте мне. Единственная мысль, крутившаяся у нас в голове: «Скорей!» И потому на выходе из астероидного поля Тхор действительно спалил почти новые движки. Нас гнал страх, хотя в действительности за нами никто не гнался: да никто и не собирался. Всех прогнал среднестатистический борщ.

Всего-то навсего, даже без пампушек.

О да, Тхор показал свое мастерство в лучшем виде! Думаю, что даже самые суровые из наших асов-дальнобойщиков, просто обожающие порассказать о своих подвигах, обалдели бы, предъяви мы им курсовую запись нашего выхода из астероидного поля. Мы вышли за двенадцать часов: я хотел бы посмотреть на того ухаря, который решится сделать это за двадцать четыре!

А медали? Медали нам, скажу вам по секрету, все же вручили, и я впервые увидел Тхора в специально для него пошитой парадной форме — с двумя саблями, с кучей перьев меж ушей и прочим. Мы с Перси стояли в скромных костюмчиках: нам оставалось только завидовать, что ж тут еще: тем более что вручали нам все это дело в уютном кабинете, а не в зале заседаний… так что чего уж теперь.

А обещанный заработок? — так это другая история, точнее сказать, на том история одиночества нашего старого «Гермеса» закончилась.

Он стал наконец флагманом.