Руины Камелота

Глава 13

Незадолго до заката Язим и Томас поднялись на холм и увидели внизу крошечную деревушку. С одной стороны деревня была окружена густым лесом. По другую сторону высились отвесные гранитные скалы с торчащими кое-где выступами и прерываемые лентой падающей воды. Водопад был настолько высок, что превращался в туман к тому времени, когда он достигал пределов деревенских крыш.

Путешественники остановились на вершине узкой тропы, осматривая открывшийся перед ними вид.

— Ты знал, что здесь что-то есть, — сказал Томас, немного осуждающе.

— Я не знал, клянусь, — спокойно ответил Язим. — Но я уже давно хотел проверить.

Томас нахмурился, покосившись на своего друга.

— Зачем?

Язим пожал неопределенно плечами. Вместе они пришпорили лошадей и стали спускаться в тень деревьев, приближаясь к деревне. Крыши домов пылали от яркого света заходящего солнца. В центре стояла небольшая каменная церковь, ее плоская колокольня возвышалась над другими строениями.

Томас вздохнул.

— Кажется, ты сказал, что не знаешь, чем закончилась история принцессы.

Язим кивнул.

— Я действительно так сказал. Это правда.

— Прости, — заметил Томас, покачав головой, — но звучало так, будто она закончилась.

— Это, мой друг, из-за того, что у тебя не хватает воображения. В этом смысле ты похож на своего тезку. Ты сомневаешься в истории в целом.

Томас принял это как комплимент.

— Я вижу вещи такими, какие они есть, если ты это имеешь в виду. Мы живем в совершенно другом веке, чем принцесса Габриэлла. Мы не можем просто склонить колено и помолиться, чтобы преодолеть явное зло. В наше время гораздо меньше черного и белого. Только тысячи оттенков серого.

— Да, так принято считать, — признал Язим.

— Тогда в чем состоит великая тайна? Какой части легенды о принцессе мне не хватает?

Язим молчал довольно долго. Заходящее солнце пропускало янтарные лучи сквозь деревья, отбрасывая неровные тени на дорогу. Наконец, он произнес:

— Взять, к примеру, армии вампиров…

Томас улыбнулся и покачал головой:

— Чья-то буйная фантазия. Ну же, Язим. Даже если ты веришь, что у истории было продолжение, ты ведь не веришь в эту деталь?

Язим ответил с улыбкой.

— Может быть, — вздохнул он. — Говорят, что в те дни было действительно много армий негодяев, а не только та, что захватила и разрушила Камелот. Однако, в легендах говорится, что ни одной из них не удалось добиться успеха. Все они, по причинам, которых никто не знает, просто остановились на своем пути. Судя по некоторым историям, огромные количества солдат просто упали замертво. Так они и остались лежать рядами и подразделениями, гния на безымянных холмах и полях.

Томас все еще криво улыбался.

— Какой простор для воображения, Язим. Должен признать это.

— Ты прав, — кивнул Язим. — Многие рассказывают подобные сказки даже сегодня. Они говорят, что остатки нежити все еще существуют до сих пор. Некоторые из вампиров, как они утверждают, не обязаны своей жизнью черной свече. Это были более ранние темные творения волшебника, и они живут до сих пор, обратившись в тени и выходя на охоту по ночам, заражая добычу своим ужасным проклятием. — Язим слегка рассмеялся. — Такие сказки действительно хороши для полуночных посиделок, — закончил он, обращаясь к своему другу, — не так ли?

Томас моргнул, а затем покачал головой и закатил глаза.

Язим продолжил:

— Тогда, конечно, остается вопрос о Маленьком принце.

— Но принц был убит, — напомнил ему Томас неохотно. — Меродах направил свои силы в оба тайных укрытия. Поверила ли Сигрид предупреждению принцессы или нет, она столкнулась бы с убийцами в любом случае. Ты же не предполагаешь, что она могла бы отбиться от злодеев?

Язим покачал головой.

— Да, я слышал и такое. Некоторые говорят, что Сигрид была сама воином в юности и была изворотлива как змея. И с ней был Трейнор. Предполагают, что они возможно сумели защитить мальчика вместе.

— Но ты в это не веришь, — заметил Томас тихим голосом, склонив голову.

Язим вздохнул.

— Да, признаю, я не верю. Но есть и другие догадки, другие возможности. Гораздо проще предположить худшее, конечно, и все же некоторые из нас до сих пор отказываются оставить всякую надежду на хорошее. Как сказал муж принцессы, верить всегда нелегко.

— Но это лучше, чем не верить, — закончил иронично Томас. — Ты прав. Многие не согласятся с этим, ты знаешь. Возможно, я один из них.

Они ехали молча, спускаясь в устье долины. По мере того как дорога выравнивалась, деревья слева начали редеть. Томас покосился на заросли кустарников и высокой травы и увидел блеск небольшого лесного озера. Солнце отсвечивало от него как расплавленное золото, ослепляя глаза. Он прищурился. Что-то стояло вдалеке, на противоположной стороне озера, лицом к нему. Это был маленький каменный домик, едва видимый сквозь сияние солнца. Строение заросло, утонуло в дикой траве и плюще, но было не полностью скрыто от глаз. Вверху него торчал древний, сломанный флюгер.

Эта сцена напоминала Томасу о чем-то. Он нахмурился, подумав, а потом вспомнил. Часть рассказа Язима, та самая, где профессор Тоф рассказывал историю о смерти королевы и полуночном побеге Габриэллы. Когда все закончилось, король безуспешно искал свою дочь. Тогда Тоф сказал Габриэлле: «На двенадцатый день Ваш отец вспомнил о маленьком охотничьем домике на берегу озера, куда его собственный отец, король Вильгельм Ксавьер Второй иногда брал его в детстве…»

Именно там юная принцесса и ее бабушка спрятались. Именно там они встретились с коварным оборотнем и были спасены благодаря скрытому вмешательству волшебного народа: Мерлина, Гудрика, Елены и их двоих товарищей, один из которых превратился в злодея десять лет спустя… и вероятно, был злодей даже тогда, хотя и тайно.

— Язим, — сказал Томас, по-прежнему вглядываясь сквозь кусты на сверкающее озеро и далекий забытый домик. — Ты видишь…?

Но как раз тогда снова сгустившиеся деревья отрезали всякий вид.

— Что? — спросил Язим, следуя за взглядом своего друга.

Томас прищурился, пытаясь разглядеть сквозь деревья, но смог увидеть только блеск мерцающей воды. Он слегка качнул головой.

— Ничего…

Он задумался. Язим говорил, что няня Сигрид была воином в своей юности. Она была умна и, возможно, даже имела частичку магии в крови. Если бы она действительно поверила предупреждениям принцессы, она бы не просто укрылась в другой крепости. Она бы поняла, что все королевские крепости были потенциальными ловушками. Она бы увезла ребенка куда-нибудь в совершенно другое место, о котором никто никогда не узнал бы или не подозревал.

Никто, за исключением, возможно, самой принцессы.

«… Небольшой охотничий домик на берегу озера… отдаленный, практически забытый всеми…»

Томас улыбнулся про себя. Возможно, это было глупо и нелепо предполагать — такая заманчивая возможность, что Сигрид и Трейнор пренебрегли крепостями короля и вместо этого сбежали вместе с маленьким принцем в тайный охотничий домик — но это была слишком соблазнительная мысль, чтобы ее отвергнуть. Тут Язим был прав. Вспыхнувший проблеск надежды, веры в добро, от которого было очень сложно отказаться.

Томас подумал о том, чтобы сообщить Язиму о своем подозрении. Он расскажет ему, в конце концов. Сейчас, однако, он наслаждался тишиной и дразнящей надеждой своего возникшего подозрения.

Достаточно скоро перед ними открылась деревня. Несколько крестьян мирно двигались по улицам, поглядывая на двух всадников, въезжающих в город. Томас кивнул им с улыбкой. К тому времени, когда они достигли каменной церкви, солнце стало сияющим оранжевым очагом, повисшим между лесом и скалами. Его свет ярко сиял на колокольне и отражался от медных колоколов внутри башни.

Мужчины ударили в дверной молоток, висевший на двойной двери, но никто не ответил.

— Может, они обедают, — предположил Язим, поворачиваясь спиной к ступеням. — Давай проверим задний вход, если он есть.

Томас последовал за своим другом по узкой тропинке, которая вела между церковной стеной и заросшим садом. Церковный двор позади был совсем маленький, уже наполовину затененный ближайшей горой. Крошечное кладбище, окруженное покосившимся железным забором, занимало почти весь двор. Язим обогнул его, приблизившись к небольшому флигелю, предположительно дому пастора. Он постучал в деревянную дверь.

Томас остановился у ворот кладбища. Отсюда, шум горного водопада звучал как глухой рев. Он находился совсем близко, над крышами, роняя тяжелый туман в какой-то невидимый водоем. Множественные радуги танцевали на поверхности падающей воды, и каждая капля сверкала, как бриллиант в медном закате солнца. Томас медленно побрел по кладбищу, посматривая по сторонам.

Язим протянул руку, чтобы снова постучать в дверь пасторского домика, но прежде, чем он сделал это, дверь распахнулась. Худощавый человек с короткой белой бородкой вышел к нему, рассеянно улыбаясь. По его одежде и манере поведения Язим мог сказать, что этот человек был церковный викарий.

— Приветствую тебя, сын мой, — сказал старик тонким голосом. — Чем могу помочь тебе?

— Мой друг и я путешествуем по делам Королевства Аахен, частью которого, по-видимому, является и ваша деревня. Мы можем войти?

— Конечно же, сын мой, — легко согласился викарий. — Да, я слышал об этом вашем королевстве. Я надеюсь, вы сообщите мне, какую выгоду мы сможем получить от этого. И, конечно же, чем мы можем быть полезны для него.

Язим устало кивнул, а затем повернул голову и позвал через плечо.

— Томас, ты не присоединишься к нам?

Рыжеволосый мужчина стоял неподвижно посреди крошечного кладбища, слегка склонив голову. Он не отвечал.

— Томас? — снова позвал Язим.

Томас наконец оглянулся. Язим увидел, что лицо его друга было необыкновенно бледным, а глаза широко раскрыты.

— Тебе… — с трудом выговорил Томас, — тебе… следовало бы взглянуть на это.

Язим нахмурился. Вместе, он и викарий спустились с небольшого крыльца и направились в центр кладбища, подходя к Томасу. Язим проследил за его взглядом.

Надгробная плита была довольно большой, но лежала вровень с землей, так что ее поверхность всегда была освещена. Полустертые слова все еще можно было разобрать в свете опускающегося солнца.

Язим прочитал надпись. Его глаза медленно расширились…

Сигрид сидела в тени открытой двери дома, вылущивая зеленые бобы в большую миску и приглядывая одним глазом за Маленьким принцем. Он уже ходил, хотя и неуверенно, часто падая и внезапно садясь. Он старательно двигался по высокой траве во дворе, тянулся за бабочками и моргал по-совиному, глядя на облака.

Она, Сигрид, всегда хотела ребенка. Принцесса была права в этом. Однако, правда заключалась в том, что Маленький принц никогда не будет по-настоящему ее, даже если она будет воспитывать его всю свою жизнь. Она любила его так, как если бы он был ее собственным сыном, но он не был, и в конце концов, он должен будет узнать правду. Она надеялась, что знание этого не разобьет ему сердце. Она надеялась, что он несмотря ни на что вырастет в благородного, сильного сердцем человека, что она чувствовала в нем уже сейчас, скрытое в этих серьезных, голубых глазах.

Это, без сомнения, были глаза Дэррика. Даже принцесса, его мать, заметила это. Но остальные его черты, от высокого лба до изгиба губ, были Габриэллы. Он засеменил к палисаднику, осторожно пробираясь по траве. Кузнечики прыгали перед ним в разные стороны, и он от удивления раскрывал рот.

В открытом дверном проеме появилась фигура.

— Он растет быстрее, чем сорная трава, — сказал мужчина, проводя рукавом по лбу.

— Ну еще бы не расти Маленькому принцу! — ответила лукаво Сигрид, не поднимая глаз от миски. — Оленина и кролик три раза в неделю сделают это с любым ребенком.

Мужчина улыбнулся и закатил глаза.

— Только ты, Сигрид, можешь превратить мое умение стрелять из лука в сомнительный комплимент.

Сигрид вздохнула и бросила охапку стеблей фасоли в кусты.

— Ты потратил столько лет в дворцовом карауле, Трейнор, когда твое истинное призвание быть охотником.

Трейнор вышел на крыльцо, сел на край и стянул перчатки.

— Ты по-прежнему называешь его Маленьким принцем иногда, — тихо заметил он, — что ты скажешь об этом?

Сигрид знала. Это прозвище выскальзывало регулярно, даже при том, что у мальчика теперь было имя. Ей не хотелось забывать его истинное происхождение, несмотря на опасность.

Трейнор продолжил.

— Его имя достаточно благородное, даже если никто никогда не узнает о его королевской крови. Семья Дэррика была известной, даже если их ремесло было обыкновенным.

— Ни одно ремесло не бывает обыкновенным, — слабо улыбнулась Сигрид. — Даже если это кузнец.

Трейнор кивнул.

— Как ты права, моя дорогая.

Он поднял подбородок и позвал:

— Джеймс! Иди сюда, мальчик. Я принес кролика. Ты мне не поможешь?

Мальчик широко улыбнулся, попытался бежать, но шлепнулся на четвереньки на траву. Снова поднялся с невозмутимым видом и направился в сторону двери.

— Ничто не остановит этого мальчишку, — ласково усмехнулся Трейнор. — Если он не пожелает того.

Сигрид задумчиво кивнула. Вместе они наблюдали, как юный принц приближается. Когда он подошел ближе, Трейнор встал на ноги, сделал шаг вперед и подхватил мальчика на руки. Джеймс счастливо хихикнул и прижался к широкой шее мужчины. Они повернулись к дому.

— Трейнор, — вдруг сказала Сигрид, и тон ее голоса заставил его остановиться. Он посмотрел в ее сторону, увидел любопытство и настороженность на ее лице, когда она смотрела куда-то позади двора.

— Что там? — спросил он, тоже внезапно насторожившись.

— Там что-то движется, — ответила она.

Трейнор оглянулся, все еще держа мальчика в своих руках. Двор заканчивался невысоким холмом, окаймленным деревьями и густым кустарником. Трейнор всмотрелся.

— Я ничего не вижу, — начал он, но потом остановился. В деревьях послышалось какое-то движение, шелест травы и листьев. Появилась тень, которая приняла очертания фигуры, а затем вышла на солнечный свет.

Никто не произнес ни слова.

Сигрид медленно поднялась. Ее глаза напряженно глядели с недоверием. Фигура напротив них, молодая женщина, снова двинулась вперед. Солнце отсвечивало в ее волосах. Ее глаза засверкали, когда она ускорила шаг. Медленная, беспомощная улыбка озарила ее грязное лицо. Она побежала.

— Принцесса… — прошептала Сигрид, опуская миску с зелеными бобами.

Габриэлла рванула вперед, а остальные высыпали во двор, чтобы поприветствовать ее. Она сбрасывала доспехи на бегу, оставляя за собой след из них в высокой траве. Слезы струились по ее щекам, когда она смеялась от восторга и неверия. Она бежала, держась за левый бок. Ее правая рука была испещрена шрамами. В ней, зажатая крепко, виднелась длинная заостренная палочка: подарок Гудрика, сила которой, наконец, была израсходована.

Четверо встретились. Они обнялись. Были слезы, смех, крики радости, но очень мало слов.

В центре всего этого Маленький принц потянулся к своей матери. Он обвил руками ее шею и пошел к ней с радостью, как будто бы он всегда знал, что этот день придет, и он совсем не удивился, что он наконец настал.

Окруженный ликованием и бормотанием голосов, со щеками, покрытыми поцелуями пополам со слезами его матери, он сжимал в своем маленьком кулачке две фигуры, которые висели у нее на шее — две сигилы, одна в форме дракона, а другая — сокола. Одна символизировала его потерянного отца, другая — его найденную мать.

Они были по-прежнему теплые.

Язим медленно улыбнулся, когда он прочел надпись на надгробии.

Томас заговорил первым, его голос прозвучал тонко в вечернем воздухе.

— Скажите… а семья, указанная на этом камне, до сих пор живет здесь в деревне?

Викарий улыбнулся и покачал головой.

— Нет, я полагаю, они уже давно переехали. Дни их изгнания, к счастью, подошли к концу. Их род рассеялся по ветру, как и многие другие.

— Но вы понимаете значимость этого…! — настаивал Томас, оглядываясь на викария. — Эта маленькая деревушка и это…!

Викарий кивнул и пожал плечами.

— Ну, — ответил он, и его глаза загадочно заблестели, — ее же должны были похоронить где-то, ведь так?

Трое постояли еще минуту. Наконец, Язим повернулся к своему другу, по-прежнему криво улыбаясь.

— Идем, Томас. У нас есть другая задача.

Томас покачал головой, нахмурившись, а потом рассмеялся.

Не говоря ни слова, трое мужчин повернули обратно к домику пастора. Они подошли к нему, шагнули в тень открытого дверного проема, а затем со стуком дверь закрылась за ними.

Позади дома ревел и мерцал водопад. Солнце опустилось над горизонтом, теперь освещая только самую вершину гор.

На кладбище мирно опустились тени, наполненные летним теплом и стрекотанием вечерних сверчков. В центре него одно надгробие, казалось, смотрит прямо вверх на темнеющее небо. Его гравировка все еще отчетливо выделялась в сумерках. Вверху было выгравировано изображение благородного сокола с поднятым клювом и частично развернутыми крыльями. Под ним большими, незатейливыми буквами были написаны строчки короткой эпитафии:

У основания могильного камня, образуя крошечный всплеск летних красок в опускающейся темноте, лежала скромная горстка ягод.

И один желудь.