9

Последующие несколько дней Цендри и Дал провели на Руинах. Они делали замеры, брали образцы почвы, а также проводили компьютерный анализ структур и построек. С помощью прерывателя силового поля Дал снова попытался пробиться внутрь структур, менял частоту, но все было бесполезно. Перед тем как начать резать их с помощью лазера, он решил попробовать сделать несколько рентгеновских снимков внутренней части структур. Искать нужную частоту, говорил он, придется очень долго, и в этом поиске, возможно, потребуются и консультации ученых с Университета.

— Не исключено, что, пытаясь вскрыть их, мы нанесем больший вред, чем можем предположить, — часто повторял он. — Если мы просто прервем силовое поле и попадем внутрь, это одно дело, но если они прикрыты временным полем, то мы никогда не попадем туда, потому что они находятся не в нашем временном измерении.

Цендри подобное утверждение казалось бредом, и она часто говорила Далу об этом.

— Если они не здесь, то почему мы можем дотронуться до них?

— Цендри, — отвечал на ее вопросы Дал, — мне некогда читать тебе лекции по механике времени. Просто слушай, что я тебе говорю, и верь мне на слово, если, конечно, пребывание на Изиде не заставило тебя делить науку на мужскую и женскую, — смеялся он над Цендри, и она радовалась, поскольку все это напоминало ей их прежний стиль работы на Университете.

— Плохо, что с нами нет специалиста по механике времени, — сокрушался Дал, — а те, кто находится на Университете, все мужчины, которые никогда не наденут на шею бирку с номером. Сделать это их не заставит и интерес к Руинам, пусть даже защищенным временным полем. У меня есть несколько знакомых математиков, которые многое могут, по женщин — специалистов по механике времени нет ни одной, — говорил Дал, спускаясь в один из вечеров с Руин. Он повернулся к Лаурине — В вашем колледже нет математиков, занимающихся состояниями и напряжением времени?

Бедная Лаурина иногда вообще не понимала, что Дал от нее хотел. Она уже давно перестала разговаривать с ним так, как полагается женщине разговаривать с мужской особью. Более того, с каждым новым днем работы на Руинах она становилась все скромнее и немногословнее. Единственное, что пока ее гордость не позволяла ей делать, — это отвечать на вопросы Дала, обращаясь непосредственно к нему. В качестве посредника выступала Цендри. Поступила она так и сейчас.

— Я даже не знаю, — повернувшись к Цендри, проговорила она. — Сама я не математик, я всего лишь историк. Я поинтересуюсь у нас в колледже, если хотите.

— Спросите, пожалуйста, — попросил Дал. — Хотелось бы, чтобы специалист определил, правильно ли я думаю. Мне все-таки кажется, что Руины защищены временным полем.

— Такого не может быть, — возразила Лаурина. — Как же тогда они говорят с нами?

Дал поморщился и не ответил. С поверьями Лаурины он спорить не хотел, но и комментировать их считал невежливым.

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы смогли познакомить меня с наиболее уважаемым математиком вашего колледжа, — попросил он. — Может быть, он, то есть она, согласится помочь мне в работе. Особо меня интересует математика напряжения времени, за последние двести лет эта область стала наиболее популярна и перспективна.

— Хорошо, я спрошу, — ответила Лаурина и прибавила на удивление вежливым, почтительным тоном: — В нашем колледже многие сочтут за честь работать с уважаемой ученой дамой с Университета и ее спутником.

Наступал вечер, бледное солнце садилось все ниже и ниже. Подходя к побережью, они вдруг увидели необычную процессию, направляющуюся в сторону города. Подойдя ближе, Цендри заметила, что составляют ее одни мужчины, в основном молодые и красивые. Все они были одеты в короткие юбки, которые на Изиде носили рабочие. В середине процессии ехало несколько машин и автокаров. Из дома Ванайи навстречу процессии выбежало несколько мужчин. Дал заторопился и вскоре, обогнав Цендри и Лаурину, тоже присоединился к ним. К удивлению Цендри, мужчины приветливо махали женщинам, и они радостными криками отвечали им. Лаурина тоже что-то крикнула и, бросив стыдливый взгляд на Цендри, покраснела. Увидев на ее лице удивление, Лаурина объяснила причину веселья.

— Эти мужчины строят плотину очень далеко отсюда, почти в ста километрах. Сейчас они идут в город, а потом разобьют палатки на берегу. Совсем скоро состоится праздник, и только в это время мужчинам разрешается бить рыбу копьями. А через четыре дня после этого будет один из самых главных наших праздников — день посещения берега моря. В этот день мы славим Богиню, дарительницу жизни. Разве вам никто не говорил? — спросила она Цендри и, услышав отрицательный ответ, удивилась: — Но вы — подруга леди Миранды, она, наверное, пригласила вас?

Цендри вспомнила, что Миранда неоднократно говорила ей об этом празднике, но описывала его довольно туманно. Тем не менее по ее сбивчивым и неопределенным объяснениям Цендри все-таки догадывалась, что этот праздник имеет отношение к неизвестным ей и тщательно скрываемым от посторонних глаз сексуальным традициям и обрядам Матриархата. Цендри почувствовала легкое возбуждение, приглашение на празднество такого рода свидетельствовало бы о полном принятии ее женщинами Матриархата. Она обрадовалась, поскольку, как антрополог, именно этого и хотела.

— Нет, — ответила Цендри, — я не получала от нее такого приглашения.

— Ах, я совсем забыла, — сказала Лаурина. — Миранда скоро должна родить, и в этом году она не пойдет на праздник. Я думала, что к этому времени у нее уже появится малышка. Нынешний праздник приходится на самый длинный день, а в этом году он совпадает еще и с полнолунием, можно будет увидеть улыбающиеся лица обеих наших лун. Это случается попеременно раз в девять или одиннадцать лет. Я хочу сказать, что в этом году наш праздник будет особенным. Надеюсь, что к тому времени у нас уже выберут нового Верховного Матриарха, и она сможет освящать наши ритуалы. Мы ходим на берег моря три раза в году, но посещение, которое приходится на самый длинный день, считается наиболее значительным. — Лаурина помолчала. — Цендри, ты здесь одна, у тебя нет ни сестер, ни родственниц. Кто, как не мы, можем оказать тебе гостеприимство и проявить дружеское расположение. — Она улыбнулась. — Поскольку Миранда еще не пригласила тебя на праздник, позволь это сделать мне. Я зову тебя с собой принять участие в этом священном и радостном событии.

И снова Цендри почувствовала прилив возбуждения. Неужели она увидит их праздник? Конечно, она пойдет! Внезапно в голову ей пришла тревожная мысль.

— А можно ли на этом празднике присутствовать представительнице другого мира?

— Думаю, Богиня просто рассмеялась бы от твоих слов, — совершенно серьезно ответила Лаурина. — Все женщины сделаны из одной плоти, и у всех у них одна кровь. То, что ты находишься с нами, означает, что Богиня благословляет твое присутствие здесь. Поэтому если ты не будешь на празднике, то совершишь большой проступок.

Итак, Цендри не Только пригласили на празднество, но еще и предупредили, что ее отказ будет воспринят как неуважение к Богине. Цендри раздумывала. "Если я появлюсь там открыто в качестве ученого-антрополога, они скорее всего не покажут мне своих обрядов. Ну что ж, значит, мне необходимо стать их участницей".

Возвращаясь в дом Ванайи, она продолжала думать о будущем празднестве. Сексуальные традиции Изиды, по мнению Цендри, являли собой нечто вроде случайной связи, освященной ритуалом "посещения берега моря".

— Откуда столько мужчин? — удивленно спросила она Лаурину. — Я и не предполагала, что у вас их так много. Они живут недалеко от города или где-нибудь в деревнях? Чем они занимаются? Осваивают землю?

— Да ну, что вы. — Лаурина недоверчиво посмотрела на Цендри. — Не могу представить, что мужчины могут что-нибудь освоить, — весело сказала она. — Нет, просто много мужчин из мужских домов, принадлежащих разным владелицам, отправлены возводить плотину. Когда строительство будет закончено, мы сможем контролировать уровень воды в дельте реки Анахит. Это даст нам дополнительное электричество. Хотя на плотине работают наши лучшие инженеры, им все равно необходимо большое количество мужчин для физического труда. Вы ведь знаете, что мужчины особенно хорошо выполняют физическую работу, если, конечно, за ними наблюдают обученные женщины. Конечно, строительство плотины — труд нелегкий, но мужчин щедро вознаграждают. Им привозят подарки и устраивают всякие развлечения, так что, как правило, нашим мужчинам очень нравится работать на больших стройках. В этом нет ничего удивительного, в мужчинах инстинктивно заложена любовь к физическому труду, разве вы не видели, с каким удовольствием они участвовали в состязаниях? Мужчины не так грациозны и красивы, как женщины, но они обладают силой, а это все, что нам от них нужно. Они же рады дополнительному питанию и возможности поохотиться. Поэтому все довольны: мужчины удовлетворяют свою потребность к физическому труду, а мы получаем необходимую возможность контролировать уровень воды в русле реки и дополнительное электричество.

Цендри подумала, что мужчины, вероятно, восприняли бы анализ Лаурины с меньшим энтузиазмом, но говорить ничего не стала. Войдя в дом Ванайи, Цендри сразу отправилась в ванную, но не успела она смыть с себя пыль и грязь Руин, как в комнату вошла Миранда и позвала ее. Цендри вышла из ванной и посмотрела на Миранду. Она была очень взволнована, и Цендри сразу встревожилась.

— Дарительница жизни расстроена и зовет к себе всех женщин. Ты не могла бы тоже прийти к ней, Цендри?

— Но что случилось, Миранда? — спросила Цендри.

— Махала передала нам, что нашла кольцо и накидку Верховного Матриарха. Мы должны явиться в совет и проверить их подлинность, а я не могу сейчас никуда идти.

Цендри видела, что Миранде действительно тяжело. Дыхание у нее было прерывистым, с большим трудом передвигаясь по комнате, она часто останавливалась.

— Лиалла со своей подругой тоже пойдут, — продолжала Миранда, сильно волнуясь. — Пойди с ними вместо меня, Цендри, прошу тебя. Ты же знаешь, как Ванайя тебя любит. К тому же для тебя это будет лишняя возможность увидеть нашу жизнь изнутри, узнать, как мы выбираем Верховного Матриарха. — Миранда внимательно посмотрела на Цендри.

— Я пойду, — ответила она, и Миранда направилась к дверям.

— Цендри, ты сошла с ума, — набросился на нее Дал. — Ты практически заняла позицию одной из враждующих сторон. Причем проигрывающей стороны, что еще печальней. Ты поражаешь меня своим нежеланием смотреть вперед, ты дальше собственного носа ничего не видишь.

— Ты не слышал, что сказала Миранда? Ванайя любит меня, а ведь по ее милости мы и находимся здесь. И кроме того, мне нужно видеть это общество в действии. Нет, я обязательно пойду, — уверенно произнесла Цендри.

— В этом я не сомневаюсь, но только не наделай глупостей. Если ты станешь врагом Махалы… — Не договорив, Дал многозначительно посмотрел на жену.

— Об этом можешь не беспокоиться, враждовать с Махалой я не собираюсь. Я иду с Ванайей вместо ее дочери, — тихо произнесла Цендри, и мелькнувшие в ее голосе теплые нотки взбесили Дала.

— Не слишком ли вы любите друг друга? И не кажется ли тебе эта любовь грязной, Цендри? Я не забыл, как она тискала тебя во время состязаний. Лесбийские наклонности здешних женщин мне понятны, они видят мужчин только по большим праздникам, а страсть требует постоянного удовлетворения. Я даже считаю, что их поведение в подобной ситуации вполне естественно, и не осуждаю жительниц Изиды. Но мне неприятно, когда ты якшаешься с этой старой развратницей, у которой на уме только одно! — кипятился Дал.

— Дал, ради Бога, остановись, — взмолилась Цендри. — Подумай, что ты говоришь! Неужели ты всерьез думаешь, что она будет приставать ко мне, к представителю чужого мира?

— Не знаю, — ответил Дал. — Но я видел, как она вела себя с тобой, и мне этого достаточно.

Цендри вздохнула. "Дал никогда не поймет, если я даже попытаюсь это ему объяснить, что Ванайя под влиянием внезапно нахлынувшего на нее возбуждения и любви, обнимая и лаская меня, просто выказывала свое высшее расположение. Такое поведение вполне приемлемо и допустимо в этом мире. Это нельзя считать приставанием в сексуальном плане, это всего лишь прелюдия к близости. Действия Ванайи были спонтанными, импульсивными и бессознательными. И, когда я не ответила на ее ласки, она была шокирована".

— Я не собираюсь спорить с тобой, — ответила Цендри. — В подобном поведении здесь никто не видит ничего предосудительного. Более того, в этом мире оно считается нормой, и не следует относиться к нему с таким предубеждением. Здесь женщины считают мужчин объектами, недостойными нежности, но поскольку им необходимо выражать свои чувства, они делают это по отношению друг к другу. Я могла бы тебе привести с десяток примеров подобного поведения среди мужчин. Возьми воинов Кагорины, они притрагиваются к женщинам раз в четыре…

Дал перебил Цендри.

— Все, хватит, — произнес он с брезгливой гримасой, — я согласен, только не нужно говорить об этих… Если беспристрастие в науке требует безоговорочного принятия, — он задумался, — подобных феноменов, мне это качество никогда в себе не воспитать — Он махнул рукой и рассмеялся. — Ну ладно, дорогая, не будем спорить. — Он подошел к Цендри, обнял и крепко поцеловал ее. — Честно говоря, я за тебя не волнуюсь. Я знаю, что ты не опустишься до уровня здешних женщин. Только смотри, как бы твой научный интерес и терпимость не завели тебя слишком далеко.

Цендри облегченно вздохнула. Она знала, что Дал никогда не примет ее точку зрения, у него не было опыта исследования культур. Цендри предполагала, что Дал будет ворчать на нее. "Слава Богу, обошлось без ненужных сцен", — подумала она. Она надела самое лучшее платье и неброские, но изысканные украшения и оглядела себя в зеркало. "Я выгляжу, как и подобает ученой даме с Университета", — сделала вывод Цендри и отправилась вниз.

Спустившись, она сразу увидела Проматриарха. Она была подавлена свалившимся на нее несчастьем, опустив голову, она сидела в кругу сочувственно смотрящих на нее женщин. Увидев Цендри, Ванайя радостно простерла к ней руки.

— Спасибо тебе, что ты согласилась пойти со мной вместо Миранды, — обратилась она к Цендри. — Это Ру предложил нам такую идею. Он сказал, что ты обязательно захочешь посмотреть на торжественную церемонию выборов Верховного Матриарха. Ру такой заботливый, он даже вызвался развлечь твоего спутника во время твоего отсутствия.

"Понятно, — размышляла Цендри, подходя к Проматриарху. — Ру, однако, хитер. Он решил сплавить меня. Когда нас не будет, он наверняка отправится к Далу слушать его рассказы о положении мужчин на Университете. Но не исключено, что он пойдет и к Миранде".

Проезжая по улицам, Цендри повсюду видела толпы мужчин, прибывших в город на праздник. Отвечая грациозным движением руки на их вежливые поклоны, Ванайя произнесла отсутствующим голосом:

— Будет позором, если в этом году церемонии пройдут без Верховного Матриарха и жрицы.

— Разве такое может быть? — поспешно спросила Цендри. — Миранда сказала мне, что кольцо и накидка найдены, следовательно, Верховный Матриарх назвала свою наследницу.

— Пока это утверждает только моя достопочтенная коллега. — Ванайя скривила губы. — Я же думаю, что впервые у нас произошло печальное событие — в качестве доказательства предлагаются подделки. Есть женщины, — Ванайя говорила, и глаза ее гневно горели, — которые ни перед чем не остановятся для достижения своих целей. Я признаюсь честно, — она гордо подняла голову, — Верховный Матриарх не говорила со мной, хотя, видит Богиня, я усердно молилась об этом.

Цендри посмотрела на Проматриарха и увидела на ее лице следы крайней усталости.

— Но я бы никогда не унизилась до мошенничества, — гордо произнесла Ванайя — Хотя, если Махала действительно нашла кольцо и накидку, я первая поклонюсь ей.

Цендри уже видела дом Верховного Матриарха снаружи. Поднимаясь рядом с Ванайей по широким мраморным ступеням, она заметила, что колонны у входа, как и многие другие конструкции в городе, опирались на мощные пружины. "Далеко не лишнее приспособление в мире, где землетрясения случаются чаще, чем хотелось бы, — отметила Цендри. — Хотя и несколько портят архитектуру дома, лишают его красоты и изящества. Да, на такой планете нет ничего постоянного, за исключением, пожалуй, Руин. Ничего удивительного, что они считают «Нам-указали-путь» священным местом".

Цендри увидела небольшую группу детей, но не полуголых, в шляпах и сандалиях, а одетых, как показалось Цендри, в самое лучшее. Они стояли около дома, почтительно всматриваясь в прибывших гостей. Детей было много и в огромном зале, куда вместе с остальными прошла Цендри. Они смирно стояли у стен, свободно ходили по залу, и никто не прогонял их и не делал никаких замечаний. В центре зала Цендри увидела небольшой ряд, как ей вначале показалось, статуй, накрытых стеклянными колпаками. Присмотревшись, она поняла, что это не статуи, это восковые фигуры, прекрасно выполненные, раскрашенные, в парадных одеждах. Каждая накрытая колпаком фигура стояла в засыпанном песком круглом углублении. "Весьма разумно. — Цендри оценила сообразительность архитекторов. — В случае землетрясения статуи упадут на песок и не повредятся". Центр зала и фигуры, стоящие в нем, были отделены от его остальной части хорошо известными Цендри прозрачными разрисованными перегородками. По сделанным на них надписям Цендри, уже умевшая достаточно бегло читать на языке Изиды, узнала, что сделаны они в разных школах города.

— Некоторые из этих фигур мы привезли с собой с нашей родины — Персефоны и с Лабриса. Вот наш первый Верховный Матриарх, наша любимая предшественница Алисия, — показала Ванайя на одетую в древнего покроя накидку фигуру женщины с проседью в волосах, уложенных в сложную прическу в виде треугольника. — Она родилась в Сообществе, на планете Пионер, в худшие для нас, женщин, дни.

Медленно они проходили по залу мимо величественных фигур. Ванайя называла Цендри имена бывших Верховных Матриархов Изиды. На каждой фигуре была такая же накидка, как и у первого Верховного Матриарха. Отличались они только рисунком вышивки.

— Каждый Верховный Матриарх, — объяснила Ванайя, — выбирала наиболее подходящий к ней узор. После того как накидка была готова, все образцы вышитого на ней рисунка уничтожались. То же делалось и с эскизами, по которым делалось кольцо Верховного Матриарха. Таким образом, имелся только один экземпляр кольца и накидки, и они находились у Верховного Матриарха.

— А это, — Ванайя остановилась у последней восковой фигуры и поклонилась, — наша любимая Верховный Матриарх Редзали. — Цендри посмотрела на маленькую, совершенно седую женщину со сморщенным, потемневшим лицом. — Она носила кольцо и накидку восемьдесят лет, самый долгий срок, — продолжала говорить Ванайя. — Редзали была нашей дарительницей жизни и жрицей с того времени, как мы прилетели сюда с Персефоны.

"Прохождение у статуй, — подумала Цендри. — Скорее всего, мы совершаем древний обряд". Она оторвала взгляд от фигур и внезапно увидела перед собой Махалу. Соперница Ванайи выглядела прекрасно, она явно проводила время не в ночных молитвенных бдениях, для этого у нее было слишком радостное и свежее лицо. Она подошла к Ванайе и обняла ее.

— Вы плохо выглядите, сестра моя, — проговорила она сочувственным тоном. — Вам очень трудно, понимаю, возраст. Ну ничего, потерпите немного, скоро все кончится, вы пойдете отдыхать и забудете все заботы, свалившиеся на вас после того, как наша любимая Верховный Матриарх Редзали покинула нас. — Она участливо посмотрела на свою соперницу.

"Нет слов, чтобы выразить, как она ненавидит бедную Ванайю, — подумала Цендри. — Как ясно она дала понять, что скоро станет Верховным Матриархом. Похоже, политика везде одинакова".

— Я надеюсь, сестра, ты еще не потратилась на переезд в дом Верховного Матриарха? — стараясь держать себя в руках, ответила Ванайя. — Переезд тебе, конечно, предстоит, но совсем не туда, куда ты хотела бы.

Махала нахмурилась и, ничего не ответив, направилась к одной из стен. Там, в небольшой нише, стоял стол, вокруг которого на подушках сидели женщины, в основном пожилые. Ванайя посмотрела на Цендри, Лиаллу и ее подругу, и те тоже пошли к нише. Они сели неподалеку от стола, напротив Махалы.

Одна из сидевших за столом женщин торжественно произнесла:

— Проматриарх Махала заявляет, что наша покойная дарительница жизни Редзали, прими, Богиня, ее душу, говорила с ней с другой стороны и указала место, в котором находится кольцо и накидка. Давайте осмотрим их и объявим наследницу Верховного Матриарха. Представьте кольцо и накидку, Проматриарх Махала.

Махала сделала рукой знак, и Цендри увидела, как из группы пришедших с ней женщин вышло очень похожее на Маре, уродливо толстое, бесформенное и бесполое существо и направилось к столу. "Наверное, это ее спрашивающая", — подумала Цендри. Ее догадка подтвердилась.

— Моя спрашивающая, Карай, представляет их вам.

Женщины по очереди рассматривали тяжелое, гравированное кольцо и накидку с вышитым на нем металлизированными нитками замысловатым узором.

Когда очередь дошла до Ванайи, та приняла символы власти, внимательно осмотрела их и отложила в сторону.

— Это подделка, — произнесла она дрожащим голосом, сверкнув на Махалу злобным взглядом. — Накидка подделана очень грубо, кольцо сделано получше. Посмотрите на восковое изображение Верховного Матриарха Редзали. На ее кольце изображена змея с тремя глазами, а на том, которое представила Махала, змея имеет два глаза. Что касается накидки, то на ней, подлинной, рисунок сделан двумя свитыми нитками, одна из которых ярко-красная, другая — оранжевая. Рисунок на представленной Махалой накидке сделан одной ниткой, оранжевой. О рисунке я уже не говорю — он абсолютно не тот. Изо всего этого следует, что нам подсунули фальшивку, причем грубую, сработанную второпях. Не сомневаюсь, что все эти вещи сделаны в доме самой Махалы ее дочерьми, родными и приемными. Требую отвергнуть представленные вещи! Махала! — обратилась Ванайя к своей сопернице. — Как ты смеешь дурачить нас!

Голос Махалы был тих и спокоен, а улыбка на лице милая и радостная.

— Я понимаю ваши чувства, сестра моя, но не стоит так нервничать. Пусть кольцо и накидку осмотрят все женщины, входящие в совет.

— Да, это подделка, — вскричала одна из женщин. — Махала, ты пытаешься обмануть нас!

— Успокойся, — возразила вторая. — Кольцо и накидку делали со слов Верховного Матриарха Редзали, а она могла и ошибиться. Думаю, что нам следует признать подлинность предъявленных вещей и объявить об избрании нового Верховного Матриарха.

"Неужели назначение Верховного Матриарха зависит только от воли совета? Странно, они, похоже, не собираются считаться с объективными фактами, — подумала Цендри, внимательно следя за развитием событий. — Определенно, Ванайя верит в контакты с духами усопших, она молилась, ночи не спала, ожидая голоса Редзали. А Махала? Кто она? Мошенница или просто реалистка?"

— Воля совета для меня является законом, но она должна основываться на уверенности, что ему представлены подлинные вещи Верховного Матриарха, — еле сдерживая охвативший ее гнев, сказала Ванайя.

— Я целиком и полностью согласна с моей уважаемой сестрой. — Махала любезно поклонилась в сторону трясущейся от злости Ванайи. — Прошу вас, дарительницы жизни, признать предъявленные вам кольцо и накидку подлинными, поскольку, независимо от мнения моей сестры, они таковыми и являются. Кроме того, я просила бы вас вспомнить, что до нашего священного праздника осталось всего несколько дней. Город уже заполнен мужчинами, оставаться в такое время без правительства, без Верховного Матриарха опасно, могут возникнуть волнения.

— Ваши слова — святотатство, — воскликнула одна из женщин. — Вы говорите дикие вещи!

— Дикие? — удивленно подняла брови Махала. — Ничего подобного, я просто пытаюсь вразумить вас. Посмотрите, здесь находится ученая дама с Университета. Спросите ее, и она ответит вам, что такое дикость. Это вера в то, что духи общаются с вами или со спрашивающими. Как можно в наше время, в век космических кораблей, мыслить категориями, о которых в самых затерянных мирах даже упоминать считается неприличным? Сколько можно жить предрассудками и заставлять это делать других? Я убедительно прошу совет либо признать кольцо и накидку подлинными, либо нет. И, пожалуйста, постыдитесь, не демонстрируйте перед нашей уважаемой гостьей свое невежество.

Ванайя встала с подушки и, сверкая на Махалу гневными глазами, медленно произнесла:

— Я не собираюсь больше выслушивать оскорбления. Старейшины Ариадны, эта женщина оскорбила вас дважды. Сначала она подсунула вам подделку, а теперь говорит ересь. Она еретичка! — Ванайя ткнула пальцем в сторону Махалы. — Призываю вас, сестры мои, объявить Верховным Матриархом меня на том основании, что, отрицая возможность общения с духами, Махала косвенно подтвердила, что предъявленные ею кольцо и накидка — не подлинные.

— Что я говорила, сестра моя, — возразила Махала, — это мое дело. Однако при всей твоей вере в привидения с тобой Верховный Матриарх Редзали уж точно не разговаривала, о чем ты сама и сообщила. И не говори про ересь, иначе я решу, что ты сошла с ума, ожидая голоса покойной Редзали.

— Успокойтесь, — прикрикнула на Проматриархов одна из старейшин. — Нравится кому или нет, но Верховного Матриарха выбирают так со времен создания Матриархата.

— Осмелюсь напомнить вам, — произнесла Махала с сожалением, — что Редзали выбирали еще на Персефоне, много лет назад, когда все здесь присутствующие были еще младенцами. Это бывшие старейшины нам рассказывали, как выбирался Верховный Матриарх, а по старости лет они могли кое-что подзабыть, а кое-что и специально придумать.

— А вот это уже точно ересь, — сказала одна из женщин, в то время как ее соседка просто открыла рот от изумления.

— В том, что говорит Махала, — возразила вторая женщина, — нет никакой ереси. Скорее всего даже так оно и было, давайте честно сознаемся в этом. Мы действительно не знаем, как выбирался Верховный Матриарх.

Раздался шум голосов, некоторые из присутствующих негодовали, другие соглашались.

— Вижу, что я напрасно пришла сюда, — произнесла Ванайя, поднимаясь. — Прошу прощения, но я вынуждена удалиться, у меня много дел. Когда уважаемый совет старейшин сочтет возможным позвать меня, я с радостью приду. — Ванайя махнула рукой и вместе со своей свитой, в которой находилась и Цендри, направилась из зала. Детишки, слушавшие дискуссию, широко раскрытыми глазами смотрели на удаляющуюся Ванайю. Уже садясь в машину, Цендри увидела, как из другой двери дома на улицу вышла Махала со своими родственницами.

— Вот расчетливая сука, — прошипела Ванайя, — все предусмотрела. Я не удивлюсь, если она убедит совет в своей правоте. Но мне лучше этого не видеть и не слышать. — Она вздохнула. — Что делать? — Она в отчаянии схватилась за голову, затем бессильно опустила руки и откинула голову назад, на подушки.

У дома, выйдя из машины, Лиалла бросилась на шею матери.

— Ванайя, дорогая дарительница жизни. — Она начала всхлипывать. — Что ты делаешь? Иди хотя бы отдохни и поешь. От тебя, от твоего здоровья зависит теперь вся наша жизнь. — Лиалла сотрясалась в рыданиях. — Я чувствую, что нас ждут трудные дни.

Ванайя прослезилась и погладила Лиаллу по щеке.

— Нет, дочь моя. Не еда и отдых должны сейчас заботить меня. Я должна поговорить с теми, кто мудрее меня. Вы все идите отдыхать, — обратилась она к присутствующим. — Все, кроме Цендри. — Она взяла ее за локоть. Цендри поняла, что Ванайя не отвергает своих дочерей ради незнакомой ей женщины из чужого мира, а просит их дать им поговорить. "Ванайя хочет поговорить со мной, — подумала Цендри. — Ей нужен совет ученой дамы с Университета, представительницы Сообщества". Цендри проследовала за Ванайей в пустой обеденный зал, где та устало опустилась на подушку, положила голову на другую и некоторое время молча сидела, уставясь невидящими глазами куда-то вперед. Пробыв некоторое время в полузабытьи, она очнулась и посмотрела на Цендри.

— Поверь мне, Цендри, — заговорила Ванайя, — я не гонюсь за титулом Верховного Матриарха. Моя сестра и соперница Махала — прекрасный администратор, достойная и честная женщина. Да, да, честная, несмотря на неуклюжую попытку обмануть совет. Ее трагедия в том, что она не видит ближайшего будущего, поскольку слушает только голос разума. Она не верит и не хочет верить нам, кто живет не только умом, но и сердцем. Она моложе и сильнее меня и светские обязанности Верховного Матриарха сможет исполнять много лучше меня. Но она должна быть еще и жрицей. Я бы с радостью уступила ей место и провела остаток дней среди своих родных и близких, если бы была уверена в том, что ей дорога наша духовная жизнь. Но именно она Махале совершенно безразлична. Я не могу смотреть спокойно, как она насмехается над нашей верой и тем самым лишает нас духовной жизни, духовно обкрадывает нас. Она может быть Матриархом, но жрицей — нет. Махала не сознает, что удовлетворять нужно не только материальные потребности, но и духовные. — Ванайя замолчала.

В тишине Цендри раздумывала над словами Проматриарха. Шло время, Цендри посмотрела на нее, и ей показалось, что Ванайя, утомленная борьбой и бессонными ночами, уснула.

— Именно поэтому нас так ненавидят общества, где доминируют мужчины, — вдруг тихо продолжила Ванайя. — Их заботит только материальная сторона жизни и не волнуют души людей. Богиня свидетель, я хочу, чтобы все люди ни в каких материальных благах не испытывали недостатка, но ведь жизнь состоит не только из удовлетворения материальных потребностей. Я знаю, что кое-где служители культов используют заботу о душе только в качестве способа оболванивания своей паствы. Они делают это для того, чтобы сохранить в руках немногочисленной кучки богачей все материальные богатства общества. Но паства их состоит из мужчин, женщины чувствуют фальшь острее и не позволят одурачивать себя, лишать себя души. Одним из основных законов Матриархата является взаимосвязь нашей духовной и материальной жизни. Они неразрывны, вот поэтому Верховный Матриарх всегда была одновременно и Верховной Жрицей. Это напоминало всем женщинам, что обеспечение только материальных потребностей ведет к бездуховности, а забота только о душе и отрицание материальных благ — позорное издевательство над людьми. Я боюсь, что Махала хочет отделить одно от другого, а это уничтожит всю этическую базу Матриархата. Этого я, пока жива, не допущу.

— А вы не можете найти подлинное кольцо и накидку? — спросила Цендри.

Вздох Ванайи, казалось, исходил из самых глубин ее души.

— Нет, не могу. Даже Маре бессильна что-либо сделать. Да простит меня Богиня, я испытывала сомнения, такие же, о каких говорила Махала. Может быть, действительно, когда Редзали оставила свое бренное тело, она забыла о своих дочерях, оставшихся сиротами в этом мире. — По ее лицу пробежала тонкая усмешка. — Мне также приходила мысль о том, что вера в заботу мертвых о судьбах живых — дикий предрассудок и чушь. Может быть, думала я, наши прародительницы в своей мудрости понимали, что женщина, которая глядит в рот прорицательнице, легче управляема?

Цендри не верила в загробную жизнь, но нередко натыкалась на факты подтверждения пророчеств, высказываемых ясновидящими. Практически никто больше не сомневался в том, что это возможно, поэтому в словах Ванайи доля смысла, конечно, была.

Внезапно Ванайя резко поднялась.

— Цендри, ты пойдешь со мной? — спросила она. — Я хочу спросить тех, кто мудрее меня.

Цендри в изумлении смотрела на нее.

— Я? Но при чем здесь я, Ванайя?

— Махала обвинила меня в невежестве, сказала, что я нахожусь в плену у предрассудков. Она говорила, что весь мир смеется над нашей дикостью. Я хочу, чтобы ты, человек из другого мира, сама убедилась, что не предрассудки заставляют меня искать помощи тех, кто живет в нашем священном месте «Нам-указали-путь». Пойдешь ли ты со мной, моя дочь из другого мира?

Цендри была ошарашена, в то же время наивная вера и просьба Проматриарха тронули ее, и она согласилась.

— Конечно пойду, Ванайя.

Молча они прошли через зал и надели теплые пальто, так как на улице было уже холодно. Ванайя взяла в руку факел и повела Цендри с собой.

С моря плыл густой туман, он обволакивал дома и деревья и, заполняя сады, приближался к подножию гор. Цендри ничего не видела в полуметре от себя, но Ванайя уверенно вела ее вперед по знакомой тропинке. Они прошли вдоль берега и начали подниматься к Руинам. Цендри вспомнила свою первую ночь в доме Проматриарха, когда из окна своей комнаты увидела процессию, направляющуюся в горы.

Ванайя, казалось, знала на этом пути каждый камешек. Она безошибочно вела Цендри наверх. Вскоре последние клубы тумана остались далеко позади. Цендри посмотрела вниз и увидела берег, покрытый плотным толстым ковром колышущейся белой дымки. Впереди, в неярком свете увеличивающихся лун, стояли Руины — массивные, величественные, таинственные. Идя за Ванайей по древнему мертвому городу, Цендри зябко поежилась.

Ванайя смотрела, как обе луны, неполные и бледные, медленно проплывали над черными шпилями.

— Скоро один из самых главных наших праздников, — глухо произнесла Ванайя. — Мне страшно. Я боюсь, что некому будет освящать и благословлять наши древние ритуалы. — Она повернулась к Цендри и взяла ее за руку. Ванайя говорила, и пальцы ее становились все холоднее и холоднее. — Ты не считаешь меня невежественной женщиной, Цендри. Я знаю, и ты знаешь это тоже, что наши обряды и ритуалы священны, такими их сделали умы и сердца наших женщин и наших мужчин. Не мне и не Махале нарушать их святость. Дети зачнутся и родятся, взойдут семена, и воцарится порядок везде и во всем. Не важно, кто будет выполнять наши ритуалы, и безразлично, будут ли они выполняться вообще. Нет, Цендри, дитя мое, я не глупая кукла, которой меня считает Махала, это я пилотировала корабль, на котором мы прилетели сюда с Персефоны. Тогда я была еще совсем молодой девушкой и даже не думала, что когда-нибудь мне предстоит стать Проматриархом. Это Махала вечно старалась быть первой во всем, она всегда хотела быть лидером, иметь власть. Я была убеждена, что при ее хватке и желании она многого добьется, если будет твердо знать, что требуется нашему народу. Да, дорогая Цендри, мы с тобой знаем, что мир не перевернется, даже если никто не освятит наши ритуалы, но делать это необходимо, освящения ждет сам народ. Всему следует происходить в строгом соответствии с древними традициями, а народ должен реагировать на них так, как его учили. После прилета сюда в течение многих лет мы приспосабливали нашу жизнь к поведению этой планеты. На Персефоне мы привыкли и приспособились к смене времен года, мы пахали и сеяли, убирали урожай, мы приспосабливаемся к землетрясениям и цунами, к приливам и отливам, и происходят они не по слову жрицы. Я не думаю, что даже самый невежественный народ всерьез верит в то, что жрица управляет природой, но своим народом управляет она, только она своим словом может либо даровать ему свободу, либо ограничить ее. Я знаю, что случается с народом, который, считая, что несет ответственность за поступки только перед самим собой, живет по своей воле и прихоти. Да если бы хотели, мы бы изменили сознание нашего народа, сделали так, чтобы он перестал жить по законам Богини и природы, а жил, как хотим этого мы, женщины. Мы бы выдумали свои законы, но тогда нашу власть, власть женщин, следовало бы считать тиранией, а наши законы — антигуманными. Нам лучше жить в мире и покое под ласковой рукой природы, с именем Богини, чем под игом придуманных нами самими законов, исполнять которые народ будет под страхом наказания. Мне кажется, Махала уверена, что одних законов будет достаточно, но я видела, как общества, живущие по составленным мужчинами законам, достигали такой стадии, что переставали считать преступление преступлением, если оно не подходило ни под одну статью их законов.

Цендри задумчиво кивнула. Она никогда не думала об этом, знала только, что проблема преступления и наказания является самой острой на всех мирах Сообщества. Женщины Матриархата решили ее по-своему и, как ни говори, довольно успешно. Во всяком случае, они имеют право закончить свой эксперимент, и Сообщество не должно им в этом мешать.

Ванайя сняла пальто и расстелила его на верхней ступеньке, как раз напротив площадки, перед которой стоял космический корабль, доставивший на Изиду переселенок. Она села и усадила Цендри рядом с собой.

— Да, это я пилотировала корабль, на котором мы прилетели сюда, — сказала она. — Тогда я была еще молода, у меня не было детей. По настоянию дарительницы жизни Редзали я училась и много узнала о вселенной. Поэтому мне и еще шестерым девушкам доверили вести наш корабль. В те времена перелеты были ужасны, невероятно трудны, и, чтобы как-то облегчить полет, все переселенки, за исключением самых выносливых, были усыплены снотворным.

Ванайя медленно продолжала рассказ, и Цендри было странно слушать, как она пересыпает речь техническими терминами. Было темно, и Цендри видела только освещенное слабым лунным светом лицо Ванайи.

— Почти все время перелета я находилась в кабине одна. Я много думала о мире, который мы покинули, и о том мире, куда мы направлялись. Наконец наш корабль, вон он, — Ванайя махнула рукой, — вышел на околопланетную орбиту. Это и была Изида. Я смотрела на нее и видела странные очертания материка, закрытого облаками, бушующие волны океанов, цунами и землетрясения, и сердце мое заполнил страх. Это был даже не страх, Цендри, это был панический ужас, который затмил в моем сознании все. Я уже не думала о Персефоне, о том справедливом обществе, которое нам удалось создать там наперекор Сообществу. В моих мыслях было одно — страх перед опасной и неприветливой планетой. Я не видела ни одного места, куда могла бы посадить корабль, и в мою душу начали закрадываться сомнения. "Не лучше ли будет нам вернуться и снова начать жить по законам, созданным мужчинами Сообщества?" — думала я. Я даже стала сомневаться в самом Матриархате, мне начало казаться, что женщины нисколько не лучше и не выше мужчин. Я начала приходить к мысли, что законы, выдуманные мужчинами, не так уж и плохи и совсем не ограничивают свободу женщин. Разум говорил мне, что нам следует вернуться в Сообщество и попытаться улучшить жизнь женщин внутри него, а не обрывать с ним связи. Так думала я, глядя на лежащую под нами грозную планету. Я не была тогда религиозной, Цендри, и начала молиться, поскольку понимала, что никакие знания, никакое образование не поможет мне посадить корабль. Я просила помощи свыше, Цендри, и услышала голос. Мне ответили.

— Ответили? — переспросила Цендри.

— Да, дитя мое, ответили. Те, кто живет здесь, кого ты называешь Строителями. Они заговорили со мной, и я услышала их голос, точно так же, как слышит его сейчас любая женщина, которая приходит сюда. Для этого нужно только преклонить пред ними колени, попросить помощи, и они ответят. Они успокоили меня и развеяли сомнения. Указали мне путь сюда и доказали, что Матриархат, — голос Ванайи задрожал, — это самое лучшее социальное устройство, древнее и священное, как сама жизнь. Его уничтожили мужчины, вырвав власть из рук женщин.

Холодок пробежал по спине Цендри.

— Ты говоришь, «доказали», Ванайя? — спросила она дрожащим голосом. — Но как они это доказали тебе?

Ванайя перешла на шепот:

— Они говорили со мной точно так же, как и с тобой. Ты слышала их голос, я знаю. В тот день, когда деревня была смыта волной, мы пошли вечером в Руины и молились. Я смотрела на тебя и видела по твоему лицу, что ты слышишь их. — Ванайя помолчала. — За все те годы, что мы провели на Изиде, они ни единого раза не заговорили с мужчиной. Мы ходим сюда поклониться им, но ни один мужчина никогда не слышал их голоса. Это ли не является лучшим доказательством того, что Строители хотят видеть у власти только женщин. Своим нежеланием говорить с мужчинами они дают нам понять, что законы Сообщества неправедны, лживы! Лживы! Лживы! Скажи мне, Цендри, — Ванайя повернула к ней свое залитое лунным светом лицо, — слышал ли когда-нибудь твой спутник их голос?

Трясясь всем телом от холода, Цендри прошептала:

— Нет, никогда.

— Но ты его слышала, и я это знаю. Я видела твое лицо.

— Да, слышала, — не очень охотно прошептала Цендри, — я слышала голос Строителей.

Ванайя кивнула, встала и подняла Цендри. Она обняла ее и повела к кораблю. Сквозь темноту ночи, прижавшись и обняв друг друга за плечи, они направились к кораблю.

— Пойдем, дитя мое, — повторяла Ванайя. — Они помогут мне, я уверена в этом. Они будут говорить со мной, укажут мне место, где я смогу найти кольцо и накидку дарительницы жизни, потому что я должна вести за собой моих дочерей. Они подтвердят мое лидерство и сделают дарительницей жизни моего народа. Идем, Цендри, идем со мной.

Загрузка...