Рубежье

Глава 12 Ларика

Всегда считал ревность презираемым пороком, порожденным маниакальным себялюбием и подозрительностью. Причем зачастую сами ревнивцы позволяли себе пошалить на стороне, но допустить, чтобы изменили им, таким особенным… Сразу считали это тяжким преступлением, достойным сурового наказания.

Ночное нападение я принял за проявление ревности. Мало ли кто положил глаз на ладную фигурку дамочки, а тут появляюсь я и занимаю ее на целый вечер. Чем не повод для расправы? Одного лишь не понял, почему разборки начались без вступительного слова? Должен же объект атаки понимать, за что ему такое «внимание»? Да и убедиться нужно, вдруг ревнивец меня с кем-то перепутал?

Я ошибся дважды: он ничего не перепутал, и дело было не в ревности.

Напавшим оказался тот самый Борд, которого искали приставы для ареста, а меня он выбрал в качестве жертвы, поскольку заметил наручные часы, и не воспринял, как серьезного противника. Бандит подслушал наш разговор с Кентом и сделал вывод о моем ученичестве.

Об этом я узнал от наставника на следующее утро:

— Юнга, тебя ни на минуту нельзя оставить одного. Сначала на него малолетка вешается, потом Борд нападает, якорь ему в задницу по самые гланды.

Утром проснулся в семь утра, завел часы и снова заснул, мечтая проваляться в постели до полудня. Не удалось. Кент заявился в номер в девять в твердой уверенности, что долго спать вредно. Сам он вчера ушел с дискотеки гораздо раньше меня с какой-то блондинкой. И у него, полагаю, свидание лишь проводами не ограничилось. Но каждый развлекается, как может.

— Ты мне еще трехглавого осьминога припомни, как будто я их сам нахожу и заставляю на себя нападать! — пробурчал я, не собираясь вставать.

— У меня складывается именно такое впечатление, юнга.

— Что ж мне теперь, запереться в четырех стенах и носа на улицу не показывать?

— Ни в коем случае! — покачал головой наставник. Он присел на стул. — Стычки закаляют характер, разрази меня штиль, а твои еще и прибыль приносят.

— Это как?

— Казачки, когда поняли, кто им твоими стараниями попал в руки, так обрадовались, что сначала пересчитали все ребра негодяю, а потом попросили передать тебе пятьсот упсов наличными. Держи, — он положил поверх одеяла знакомые карточки.

— Ничего себе! — опешил я. — И когда они успели?

— В Казачьем народ рано встает, нашли меня за завтраком, поинтересовались твоим здоровьем, рассказали о Борде… Я смотрю, моя наука впрок пошла?

— Конечно. Только науку эту из тебя клещами вытягивать приходится, — проворчал я.

— Сам виноват. Кто ж знал, что в тебе столько талантов прикопано, а подходящей для раскопок лопатки у меня нет.

— Далась тебе моя лопатка, — мимолетом бросил взгляд в угол, где вчера ее поставил. Честно говоря, сильно расстроился бы, если бы она пропала.

— Когда слушал о твоих ночных похождениях, вообще удивился, что ты Борда не закопал посреди улицы.

— Мой шанцевый инструмент предназначен исключительно для серьезных противников. Вчера просто было нелишним закрепить полученные навыки. И, кстати, если бы ты раньше начал учить, я бы его вообще одной левой.

— Юнга, не будь занудой, шторм тебе в кишку. Большинству мышечная разумность и вовсе недоступна, даже после достижения ранга воин. А я о твоих способностях лишь вчера узнал, и то случайно.

В это время донесся характерный звук из сети: «упс».

«Службой приставов города Рубанска переведены 750 упсов за поимку опасного преступника», — прочитал в интерфейсе, возникшем перед глазами.

— Чего застыл? — спросил наставник.

— Приставы деньги прислали.

— А я что говорил? — усмехнулся Кент. — Твои приключения — путь к обогащению.

— Может пойти и набить морду первому встречному?

— Не стоит кидаться в крайности, Дмилыч. Насколько я понял, упсы приносят лишь те неприятности, которые сами тебя находят.

— Знаешь, Кент, я бы пару дней с большим удовольствием обошелся без приключений на свою задницу. А сейчас хочу спать!

В этот момент в дверь постучали.

— Какого карася там занесло в наш невод? — наставник поднялся и приоткрыл дверь.

— Доброе утро. Скажите, где я могу найти Дмилыча? — раздался знакомый женский голос.

— Сейчас узнаю, — ответил он и, прикрыв дверь, повернулся ко мне. — Там не карась, а плотва с рыжими плавниками. Запускать?

— Погоди, мне надо одеться, — хотел встать с кровати, но был остановлен.

— Дурак ты, юнга. Лежи. Дамочки млеют, глядя на пострадавших героев. — Он впустил в комнату гостью. — Дмилыча, как выяснилось, можно найти в этом номере, красавица, — доложил он. — Только ты с ним осторожнее. Так пострадал, так пострадал — живого места на нем нет.

Он издевался, а у меня кровь разгорячила щеки. Так и хотелось сказать боцману пару очень неласковых слов. Благо, он сразу покинул номер.

— Привет. Сильно досталось? — поинтересовалась Ларика, подойдя к кровати.

— Пустяки, — небрежно ответил я.

— Только не надо меня обманывать. Ты — новик, он — ратник. Не знаю, каким чудом ты его одолел, но вряд ли легко отделался. Я скорее поверю твоему наставнику.

— Ларика, уверяю тебя, на мне довольно много живых мест. Показать?

— Конечно. Нового я вряд ли чего увижу, зато не буду считать себя виноватой, — рыжая и не думала смущаться.

Пришлось откинуть одеяло. В конце концов, я ведь под ним не в костюме Адама.

Дамочка пристально осмотрела мое тело, словно просветила рентгеном, затем вынесла вердикт:

— А без одежды ты выглядишь еще мужественнее.

— Уж какой есть, — снова укрылся. — А почему ты должна считать себя виноватой?

— Если бы ты не пошел меня провожать, не наткнулся бы на негодяя.

— Значит, именно благодаря тебе я стал на тысячу упсов богаче? — решил немного округлить полученную сумму.

— При чем здесь я?

Еще вчера Ларика дала понять, что на серьезные отношения не претендует. Она была не прочь пообщаться с приятным парнем вроде меня, если не потащу ее в постель. А поскольку подобных планов я не строил, то просто наслаждался отдыхом в приятной компании.

Разговаривали мы много. Я больше спрашивал, она отвечала. В том числе и про здешний мир. Сама девушка попала в Рубежье три года назад. Пошла за грибами и не заметила, как оказалась возле огромного валуна. Потом ощущение чужого леса, паника, поиск связи и, как результат, касание экрана на вершине каменной глыбы.

Ларика (на Земле ее звали Ларисой), получив нейросеть, сразу прочитала сообщение о дальнейших своих действиях. Потому и просидела наверху, пока из Казачьего за ней не пришли и не отвели в станицу. Дальше — работа по специальности медсестрой в больнице, да редкие вылазки в лес, чтобы подняться в развитии. Ларика была крайне недовольна. За три года — восьмая ступень, уровень ополченца и никаких перспектив роста.

О личной жизни девушку расспрашивать не стал. Вдруг подумает, что я намереваюсь что-то менять?

— При чем ты? — повторил ее вопрос и стал отвечать: — Если бы не пригласила на белый танец, мы бы не познакомились, не познакомились — не пошел бы тебя провожать, не пошел — не наткнулся на драчуна, не наткнулся — не одолел, и не получил бы вознаграждение.

Не стал раскрывать Ларике секрет, что Борд мог напасть на меня и без ее «содействия», она ведь явно желала быть виноватой.

— Погоди, — улыбнулась рыжая. — Так, выходит, ты мне еще и должен?

— Именно! — радостно согласился я. — И готов вернуть долг в любой форме.

— Так уж и в любой? — прищурив глаз, спросила она.

— Ограничения, конечно, имеются, — вздохнул я. — Но их не так много.

Вот чего я никогда старался не делать, так это встречаться сразу с несколькими девушками. Всегда считал это сродни предательству, а предать Лилю — вообще несусветное кощунство.

Через несколько минут мы уже завтракали в ближайшем кафе, затем гуляли по городу. Теперь больше спрашивала она, а я отвечал, стараясь не особо светить своими достижениями…

Но все хорошее быстро заканчивается. Во время обеда меня нашел наставник и сообщил, что отдых закончился. Нам еще требовалось закупиться в поход и хорошо выспаться перед дальней дорогой.

Ларика сразу вспомнила, что ей сегодня выходить в ночную смену, и мы расстались. Может, оно и к лучшему?

С удовольствием остался бы в Казачьем подольше, но три месяца — не такой уж большой срок. Они пролетят быстро, а ступени сами собой не перешагнутся, и стадия возрождения не наступит. Эх, если бы не эти гадостные локаны, сумевшие проторить дорожку в Подмосковье, у нас с Лилей могло бы…

По прошествии нескольких дней начал всерьез верить в собственную притягательность для так называемых локальных аномалий. И это навевало на весьма печальные мысли:

«Выходит, именно моими стараниями „Тойоту“ затащило в этот мир и едва не убило девушку. Но почему так? За какие грехи такая „награда“ — за то, что не ладил с родителями и потерял их?»

Моя семья проживала в небольшом городке за Уралом, и ничем, пожалуй, не отличалась от других. Однако после того случая, когда меня шарахнуло током, родителей словно подменили, отец и мать начали сторониться людей. Едва дождавшись, когда после окончания школы я поступлю в университет, они умотали в тайгу. С тех пор мы встречались очень редко, хотя бы потому, что добираться из Москвы до их избушки было непросто. Потом — и того хуже… Изба сгорела.

Помню, какая обида нахлынула, когда получил известие об их гибели. Сначала бросили, потом ушли… Наверное, из-за этой боли я нечасто их вспоминаю.

Из Казачьего мы вышли ранним утром. Наставник сказал, что наш путь лежит на север, ничего больше к этому не добавив, лишь предупредил, что нужно спешить, дабы не ночевать под открытым небом.

Стимул серьезный, так что я очень старался не отставать от Кента, попутно осваивая технику бесшумной ходьбы. И неважно, что порывы ветра и громкий шелест листвы не давали оценить мои усилия, для учебы следовало использовать любую возможность.

На сей раз рюкзак за спиной был не столь объемным, но веса в нем хватало. В Казачьем патроны стоили дешевле, чем в других местах, вот мы и затарились по полной: для кольта, карабина и моего глока. Наставник не советовал брать заряды для нагана, но я не удержался и прихватил две коробки. Через пару часов ходьбы они уже казались мне лишними, но я лучше бы язык проглотил, чем пожаловался на тяжесть.

Наконец, долгожданный привал! Снял рюкзак, размял плечи, уселся на мягкую траву, опершись о ствол дерева. Блаженство!

— Юнга, разрази тебя штиль, чего эдакого ты вчера наговорил рыжей плотве? — задал неожиданный вопрос наставник.

— Ларике? — если честно, в данную минуту я про нее и думать забыл.

— Пусть будет Ларика, — снисходительно согласился он.

— Ничего особенного. Мы с ней просто приятно провели время.

— Я с одной дамочкой тоже неплохо провел время, но она же не потащилась за мной! — огорошил он.

— Потащилась? Это как?

— Ножками, юнга, ножками. Вон, притаилась за тем кустом, и думает, что ее никто не видит. Эй, рыжая! Ежели не по нужде сидишь, топай пред наши ясны очи.

Ларика вышла из укрытия и нерешительно приблизилась к нам.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась она, пряча взгляд.

— Добрым оно было, пока кто-то его не испоганил своей слежкой. Ты чего надумала, барышня? Хочешь тварь какую-нибудь на хвосте привести?

— Нет. Я умею ходить по лесу. И средство при себе имею, что нюх отбивает.

— Еще скажи, что можешь стрелять и с пришельцами разбираться.

— Не умею, — созналась она.

— Так какого осьминога за нами потащилась?

— Надоела пресная жизнь в Казачьем, там ничего не происходит. Хуже, чем в болоте.

— А тебе приключений на свою… голову не хватает? Так хочу расстроить, барышня: не все из них пережить можно, морского ежа тебе подмышку.

— И пусть. Я вас не прошу меня защищать. Прибьют — и ладно. Лучше прожить короткую, но насыщенную жизнь, чем заживо гнить в той дыре.

— Тебе сколько лет, девочка? Двенадцать, или пятнадцать?

— Побольше будет, но сколько — вам знать необязательно, — ответила она.

— И ты считаешь, что два мужика будут спокойно смотреть, как тебя убивают твари? А о том, что из-за тебя они сами могут погибнуть, не подумала?

— Если бы ты меня не окликнул, я бы просто шла себе следом и — никаких проблем. Могу так и поступить. Я к вам в компанию не набивалась!

Их перепалка мне надоела. И это вместо блаженного отдыха, о котором так мечтал по дороге.

— Эй! — попытался обратить на себя внимание.

— Не набивалась она. Тогда какого…

— Считайте, меня тут не было! — она развернулась и пошла прочь.

Ну, да — прямо в ту сторону, где появилась рябь в воздухе.

— Стоять!!! — проревел я. — Падай, твою ж бабушку!!!

Похоже, в моем голосе прозвучало нечто, заставившее Ларику выполнить приказ. Перед тем, как рухнуть в траву, она увидела направленный на нее ствол глока.

Стрелять мы с наставником начали одновременно и по разным тварям, словно договаривались заранее. Он — по двухголовому кенгуру, я — по стрекозе.

— Кент, слева! — заметил новый проявившийся локан.

«Содомом вас всех по Гоморре! — еще две локальные аномалии стали проявляться справа. — Да они издеваются! Прямо День открытых дверей в парке Юрского периода!»

Трех монстров, выскочивших оттуда, я опознал и разобрался без особых проблем, потратив все заряды глока и нагана. Выронив револьвер, успел сменить обойму до того, как незнакомый пришелец оказался слишком близко.

Произвел два выстрела в упор, но тот их даже не почувствовал. Я с трудом уклонился от когтистой лапы. В следующее мгновение подпрыгнул, уходя от удара хвостом по ногам. Плевок горилоподобной твари пролетел возле щеки. Еще два выстрела. Видел, как пули отскочили от лба монстра. Он прыгнул. В перекате сдвинулся на пару метров влево. Удачно. Туша приземлилась рядом. Опять плевок.

«Да сколько можно!»

Действовал на рефлексах, и не уверен, что своих. Дернулся в одну сторону, другую, прыгнул, упал, снова перекат. При этом успевал следить за жуткой обезьяной, пытаясь найти её уязвимое место.

При очередном замахе твари увидел розовый оттенок подмышкой. Подловил следующий «взлет» лапы, выстрелил дважды.

— Р-р-р!!! — оглушил рев монстра. Ему впервые сделали больно.

«Шея, подреберье и подмышки!» — отметил более светлые пятна на коже.

— Я в деле! — крикнул Кент, расправившийся со своими монстрами.

— Пали по светлым пятнам! Под ребра смотри! — крикнул ему после очередного кульбита.

Тварь втянула голову в плечи и больше верхние лапы поднимать не спешила. Наставник выдал целую очередь, разрядив оба кольта, я поддержал, пока не закончились патроны. Снова оглушительный рев перед атакой. Именно в этот момент горилла вытянула шею, видимо, для более мощного рыка. Светлые пятна проявились во всю ширь, но палить было не из чего. Оставалось лишь поминать всех и вся…

Как к монстру подобралась Ларика, я не успел заметить, но девушка оказалась сзади, приставила обрез к шее пришельца, дуплетом пальнула, и обезьяне разом снесло голову. Интересно, какой такой калибр у ее укороченной двустволки?

На некоторое время воцарилась гробовая тишина, поскольку даже ветер стих, словно увлекшись необычным поединком.

— И чего ждем? — безмолвие нарушил Кент. — Новых чудищ? Бегом собирать трофеи!

Сам он начал спешно перезаряжать кольты.

Ценные части тел пришельцев были собраны и законсервированы за три минуты, еще одна ушла на перераспределение грузов. Часть боезапаса перекочевала в полупустой рюкзак Ларики, а мой наполнился трофеями.

Уже в дороге девушка спросила:

— Скажите, как лучше назвать того монстра?

— Якорную цепь тебе на шею! — возмутился наставник. — Ты еще и новый вид открыла? И сколько же тебе пообещали за трофей?

— Три тысячи и новую ступень, — созналась девушка. — Но я верну деньги, до последнего упса верну.

— Еще чего! Флотские с баб денег не берут! — строго заметил он. — Сделаешь попытку переслать — вылетишь из отряда, даже если юнга согласится тебя принять.

— А он согласится?

А куда было деваться? Ларика только что спасла нам жизнь.