Романов. Том 7

Глава 18

«Монстр» въехал в ворота московского дома Орловых. Петр Васильевич уже встречал меня на крыльце. Машины остановились, и я открыл дверь раньше, чем ко мне подошел бывший староста. Выбравшись наружу, я протянул одногруппнику руку.

— Добрый вечер, Петр Васильевич, — с улыбкой поздоровался я.

— Вечер добрый, Дмитрий Алексеевич, — ответил Орлов, отвечая на рукопожатие. — Благодарю, что откликнулись так быстро. Понимаю, приглашение вышло срочным.

— Ничего, мне не помешает немного отвлечься от забот, — сказал я, и перевел взгляд на открытую дверь.

Мелькнувшее за створкой платье заставило меня хмыкнуть. Тут никакой «Оракул» не нужен, чтобы понять — в гостях помимо меня и невеста моего старосты.

— Пройдемте в дом, Дмитрий Алексеевич, — тем временем позвал Петр Васильевич.

В гостиной царило море. Голубая обивка на мебели, паркет, подобранный так, чтобы напоминать палубу судна. На стенах висели позолоченные экспонаты мореходства.

— Красиво у вас, — заметил я, вручая слуге свой плащ.

Петр Васильевич улыбнулся.

— Наш род много поколений был связан с морем, Дмитрий Алексеевич, — ответил староста. — Вы еще не видели нашего родового гнезда.

— Все еще впереди, — заметил я, и мы с бояричем прошли через гостиную.

В следующей комнате нас встретила Надежда Григорьевна. Комарова носила платье цвета морской волны, аккуратно подобранные оборки изображали пену. Заколка в волосах походила на секстант, повернутый поперек головы боярышни.

— Дмитрий Алексеевич, добрый вечер, — поклонилась бывшая одногруппница. — Рада нашей встрече.

— Это взаимно, Надежда Григорьевна, — ответил я, сопровождая слова ответным наклоном головы.

Петр Васильевич деликатно дал нам поговорить, после чего предложил мне следовать за собой. Комарова сообщила, что проверит готовность ужина и тут же нас позовет.

Вдвоем мы поднялись по лестнице на второй этаж, и боярич провел меня до конца коридора.

Дверь распахнулась едва не раньше, чем внук главы рода постучал.

— Войдите, — разрешил сухой чуть надтреснутый голос.

Так мы и поступили. Я окинул кабинет адмирала Орлова коротким взглядом.

Учитывая, что столичный особняк не был родовым поместьем, обставляли его со вкусом, но строго по необходимости. Ни наград, ни памятных открыток.

Хозяин медленно поднялся из-за массивного стола, и я заметил, что адмирал чуть прихрамывает на левую ногу.

— Дмитрий Алексеевич, — заговорил глава рода Орловых, — рад наконец познакомиться лично.

Он протянул мне сухую жилистую ладонь практически цвета дерева. Рукопожатие оказалось очень крепким.

— Это взаимно, Виталий Семенович, для меня честь с вами познакомиться, — ответил я, чуть наклоняя голову.

Седой адмирал взглянул на застывшего внука, и Петр Васильевич тут же скрылся за дверью. А глава рода Орловых указал мне на кресло и сам вернулся к своему месту.

— Если вы не возражаете, Дмитрий Алексеевич, — заговорил он, разместившись на сидении, — я бы хотел узнать, какие у вас планы относительно нашего рода.

Я хмыкнул.

— Прошу уточнить, Виталий Семенович, — произнес я, глядя на собеседника.

Адмирал махнул рукой.

— Бросьте, Дмитрий Алексеевич, — сказал он. — Романовы закупают у нас на верфях суда для транспортировки нефти. Но я так полагаю, на этом ваши морские планы не заканчиваются. Став наследником Урала, вы получили огромный технический потенциал. И я бы хотел, чтобы не только Казань стала нашим союзником.

Я промолчал, обдумывая его слова. Адмирал меня не торопил, смотрел, чуть прищурив глаза — было заметно, что это привычное выражение лица.

— У вас есть какие-то конкретные предложения, Виталий Семенович? — уточнил я. — Я пока не готов обсуждать детально вопросы сотрудничества между нашими родами, однако ко всем вашим предложениям отнесусь со всей серьезностью. Признаться, мне и самому бы хотелось, чтобы славный род Орловых стал моим союзником.

Он мягко улыбнулся, после чего открыл ящик стола и вытащил наружу папку. В его кабинете вообще не было компьютеров, не считать же за таковой лежащий на столешнице отключенный телефон.

Толкнув документы ко мне, адмирал прокомментировал:

— Я уже очень стар, Дмитрий Алексеевич, и понимаю, что вскоре меня не станет. Но в момент моей смерти я хочу знать, что моя семья не разорится. Что у моего сына и внука будут друзья и союзники, которые помогут Орловым устоять в любом шторме, — сказал он. — Поэтому я составил несколько предложений, которые могут быть выгодны Уралу. Прошу вас ознакомиться с ними, когда вернетесь домой.

— Я отвечу как можно быстрее, Виталий Семенович, — серьезно пообещал я, наклонив голову и принимая бумаги.

Адмирал улыбнулся.

— О большем я и не прошу. А теперь пройдемте в столовую, княжич. Я уже слышу, как к нам спешит невеста моего внука, — он поднялся на ноги, опираясь на столешницу, чуть сильнее, чем требовалось обычному человеку. — Бойкая девушка, должен заметить.

— Петру Васильевичу очень повезло, — кивнул я, размышляя, не предложить ли Виталию Семеновичу стать одним из добровольцев в моем испытании.

Адмирал вытащил из-за стола трость и жестом предложил мне идти впереди. А стоило нам покинуть кабинет, на другом конце коридора показалась Надежда Григорьевна. Комарова радушно улыбалась, но я заметил, что на меня она смотрит с некоторым опасением.

Что же, это понятно. Может быть, Петр Васильевич и поразил ее наивное девичье сердечко, однако рациональный подход требовал разобраться, на что род станет жить после смерти адмирала. Даже если Надежда Григорьевна рассчитывает как-то помочь семейному бюджету своим приданым, долго на него не проживешь.

Я еще не знаком с отцом нашего старосты, но раз за воспитание внука взялся глава рода, полагаю, одно поколение Орловых упущено.

Но при всем моем уважении к адмиралу и его внуку, благотворительностью заниматься я не стану. Так что посмотрим, что там предлагает Виктор Семенович, и только потом будем давать обещания.

Надежда Григорьевна на правах единственной женщины за столом командовала прислугой и поддерживала светскую беседу. Причем было заметно, что в качестве хозяйки она чувствует себя комфортно.

Так что из-за стола я выходил действительно не только сытым, но и отдохнувшим.

— Что ж, — заговорил Виктор Семенович, покидая столовую, — прошу меня извинить, но для меня уже время позднее. Так что оставлю все веселье молодым. Дмитрий Алексеевич, еще раз — очень рад, что мы, наконец, познакомились. Я понимаю, что вы были не обязаны помогать Петру, но все же подставили нашему роду плечо.

— Я всегда помогаю и защищаю своих людей, господин адмирал, — улыбнулся я в ответ, прежде чем пожать ему руку.

— И это похвально, — ответил Виктор Семенович. — Боюсь, мне не удалось привить такого же чувства долга своему сыну. Так что Алексей Александрович может вами гордиться.

Я искренне улыбнулся ему.

— Я обязательно передам отцу ваши слова.

Виктор Семенович кивнул и направился наверх. А меня подхватила под руку Надежда Григорьевна.

— Дмитрий Алексеевич, прошу вас пройти в игровую, — произнесла она.

Петр Васильевич кивнул мне, показывая путь. И уже через минуту мы вошли в комнату, по которой было сразу заметно, чем занимался отец нашего старосты, пока адмирал бороздил моря и защищал водные границы Русского царства.

Десяток картежных столов, три готовых к розыгрышу бильярдных, две рулетки. Не хватало только однорукого бандита для полной коллекции. Кажется, я начинаю понимать, почему адмирал так переживал за будущее Орловых. А ведь я ничего подобного не слышал о Василии Викторовиче.

Видимо, что-то промелькнуло на моем лице, так как Комарова тут же прошептала мне на ухо:

— Я была в таком же шоке, княжич, — доверительно сообщила она.

Орлов же прошел в самый конец зала и остановился возле шахматной доски.

— Я знаю, что вы предпочитаете шахматы, Дмитрий Алексеевич, — произнес он. — Не откажетесь разыграть партию?

Я кивнул и занял свободное кресло. Надежда Григорьевна присела со стороны жениха и, улыбаясь мне, спросила:

— Как продвигается ваша работа на Урале, княжич?

— Спасибо, все замечательно, — ответил я. — Готовим несколько проектов к выпуску. Так что, полагаю, в следующем году Уральские производства вновь произведут фурор в своей отрасли.

Комарова кивнула.

— Я слышала от своих знакомых, что на приеме у клуба ветеранов принц Германского рейха интересовался вашими делами, — призналась она. — И, насколько я поняла, вы отказались с ним говорить на эту тему.

Я пожал плечами.

— Ничего серьезного, Надежда Григорьевна, — улыбнулся я, глядя, как Петр Васильевич выставляет часы перед началом игры. — Принц хотел больше, чем я мог бы ему дать. Но я рад, что вы искренне переживаете за меня.

— За вас?! — посмеялась Комарова. — Я переживаю за Викторию Львовну!.. У вас помолвка на днях, куда мы, — она бросила на Орлова полный нежности взгляд, — уже приглашены. И мне бы не хотелось узнать о переносе в самый последний момент.

Я искренне посмеялся над ее словами.

— Уверяю, дата останется неизменной, — сообщил я. — Разыграем, Петр Васильевич?

До конца вечера мы больше не возвращались к серьезным разговорам. Было заметно, что отношения у моих бывших одногруппников уже сложились, и оба рады этому. А я просто наслаждался вечером в компании людей, которые и сами довольны, и от меня ничего не требуют и не ждут.

Да, у меня был пакет от адмирала, но Петр Васильевич о нем даже не заговорил. Да и Комарова больше интересовалась последней модой на Урале, чем моими экспериментами. Так что когда пришла пора прощаться и покинуть особняк Орловых, я был доволен проведенным временем.

— Благодарю, Петр Васильевич, Надежда Григорьевна, — прощаясь, поклонился я им поочередно. — Я отлично провел время, надеюсь, и вы тоже.

— Это было прекрасно, Дмитрий Алексеевич, — заверила меня Комарова. — Приезжайте к нам в любой момент.

Староста был более сдержан.

— Спасибо, что откликнулись на приглашение, Дмитрий Алексеевич, — сказал он, склоняя голову. — Для меня было честью принимать вас в гостях.

Сев в машину, я не стал открывать папку. Подождет до дома, никуда не денется. А вот информацию об отце Орлова стоило проверить. Адмирал прав, его время выходит, и скоро старость возьмет свое, как это ни прискорбно. И если мы будем вести дела с родом Орловых, в скором времени его главой станет Василий Викторович. А как можно вести дела с картежником?

Московская резиденция кайзера Германского рейха .

— Дорогой, я тебя предупреждала, — напомнила Анна Михайловна, лежа в ванной. — После того, как тебе прилюдно отказал княжич Романов, в нашем обществе тебе придется очень постараться, чтобы найти сторонников.

Рядом с великой княжной стоял столик с шампанским во льду и тарелка сыра с виноградом. После всех светских забот, которые закрутили Соколову после возвращения в Русское царство, девушке был необходим отдых.

Герберт фон Бисмарк подсел к супруге и провел кончиками пальцев по водной поверхности, разгоняя пузырьки пены.

— Романов правильно сделал, — заявил он. — Я бы на его месте тоже не согласился пустить чужака на свою территорию. Но ты же можешь немного сгладить острые углы между нами?

Он с нежностью взглянул на Анну Михайловну. Великая княжна улыбнулась в ответ и протянула руку принцу.

Герберт взял ее пальцы так нежно, будто они были хрустальными. Поцеловав самые кончики, принц прошептал негромко:

— Тот очаровательный домик, который тебе так понравится, достаточная награда за твои старания? — спросил он.

Соколова откинула голову на край ванны и прикрыла глаза. С тех самых пор, как принц взял ее в жены, Анна Михайловна ни в чем не знала отказа. И, разумеется, в их браке не было места любви, сплошная политика. Но великая княжна умела получать то, что хочет.

И принцу оставалось только мириться с ее аппетитами. Впрочем, Соколова еще ни разу не пересекала черту. Милые капризы, но ведь и Герберт фон Бисмарк не может себе позволить одаривать супругу всего лишь украшениями. Он принц великого Германского рейха, и подарки должны соответствовать статусу.

Так что в личном пользовании у Анны Михайловны уже имелось достаточно имущества, чтобы считать себя вполне обеспеченной дамой. Да и в немецком обществе на нее смотрели хоть и с черной завистью, ведь она заполучила принца, но и с пониманием. Соколова вела себя ровно так, как поступала бы на ее месте урожденная немка. Заботилась о своем будущем.

Протестанты слишком легко разводились, чтобы рисковать остаться ни с чем после того, как сама лишилась самого ценного для аристократки. И хотя супруг был более чем хорош во всех отношениях, но собственная безопасность стояла для Анны Михайловны превыше всего.

Безопасность собственная и рода Соколовых.

— Я посмотрю, что можно сделать, мой дорогой, — наконец, приняв решение, ответила великая княжна. — Налей мне еще немного шампанского.

— Конечно, — с улыбкой кивнул Герберт.

Принц прекрасно понимал, что его супруга оказалась заложницей положения. И если для Германского рейха этот брак сулил политические выгоды в виде союза с Русским царством, то для самого внука кайзера стал чем-то вроде способа отвлечься от бесконечных забот.

Анна Михайловна была единственной женщиной в его жизни, которой ему, принцу Германского рейха, приходилось постоянно добиваться. Игра была интересная и местами даже веселая, так что принц не возражал. В конце концов, от великой княжны требовалось дать законного наследника. И заплатить за это небольшими уступками было воистину недорого.

Соколова отпила из поданного супругом бокала и, улыбнувшись, подняла на него взгляд.

— Завтра вечером я получу нам обоим приглашения на одно очень важное официальное мероприятие, мой дорогой. Княжич Романов тоже там будет, так что у тебя будет возможность договориться с ним о какой-нибудь мелочи, — сообщила она. — И если ты действительно хочешь, чтобы от тебя не шарахались, как от чумного, сведи ваше общение хотя бы к рукопожатию. Запомни, княжич Романов — очень важная персона для нашего общества, и от того, как вы расстанетесь, зависит очень многое.

Герберт улыбнулся, опуская руку под воду. Его черная рубашка тут же промокла до локтя, однако пальцы нащупали то, что искали, и принц улыбнулся, наблюдая за тем, как медленно расслабляется его супруга.

— Я этого не забуду, дорогая, — сообщил он, после чего потянул девушку из воды.

Охнув, Анна Михайловна обхватила его руками и с блаженной улыбкой прижалась к широким плечам. Капли воды стекали с ее тела на пол, но ни она, ни он не обращали на это внимания.

Наступил вечер, а это значило, что даже в политическом браке пришла пора выполнять супружеский долг. Нужду в наследнике никто не отменял.