Роковая случайность

Какой въедливый тип! Ясно, разговор надо прекратить.

- Ничего я не хочу сказать! - возмущенно говорю я. - Я просто рассказала вам, что слышала! А выводы делайте сами!

С этими словами я гордо удаляюсь. У меня есть дела поважнее! Например, встреча с герцогом Орлеанским. Он, наверно, уже ждет меня. Надо ехать.

Я, Николя Жакоб, устроился с книгой на скамейке. Как я люблю тишину и покой, когда можно расслабиться и не надо следить за манерами.

Мое уединение прерывают Робеспьер и Лемус. Я поднимаюсь со скамейки и сбивчиво произношу приветствие. Да, у меня даже приветствие получается глупо. Я знаю, ни мой дорогой костюм, ни очки в золотой оправе не изменят мой жалкий вид. Я жалок, это можно прочесть в глазах каждого.

- Мне бы хотелось узнать, чем вы занимались вечером, когда ваш друг Броше уехал? - спрашивает Робеспьер.

Я вздрагиваю. Способность мыслить моментально покидает меня. Я могу потерять дар речи от любого, даже ничтожного вопроса... а этот важный вопрос парализовал меня! Робеспьер терпеливо ждет. Я молчу.

- Я гулял по парку с Анной, - наконец отвечаю я. - Можете спросить у нее. Мы гуляли почти всю ночь, мне хотелось поговорить с ней, ведь я давно ее не видел.

Мой ответ звучит очень неубедительно.

- А вы не боялись гнева свекрови? - спрашивает Робеспьер.

Его приветливый учтивый тон не изменился, но я чувствую, что он меня подозревает. Да, именно меня!

- Нет, она же легла спать, - с трудом говорю я. - К тому же Анна твердо решила уехать от нее. Это благодаря Николь, она предложила ей место в своем театре и пообещала устроить в художественную студию. Я не хотел говорить о нашей прогулке из-за Анны, она чего-то боялась... но теперь...

Мне не по себе. Кажется, я потеряю сознание.

- Понятно, - кивает Робеспьер. - Большое спасибо.

А вот и Анна! Как прекрасна! Как мила!

Я, Анна Режан, вижу, как Робеспьер беседует с Николя Жакобом. Надо подойти. Зачем? Не знаю. Я подхожу к ним.

- Рад вас видеть, мадам! - улыбается мне Робеспьер. - Я могу вас кое о чем спросить?

Я киваю. Кажется, со смертью свекрови я стала смелее... Все равно меня преследует какое-то странное чувство недоверия ко всему миру! Как от него избавиться?! Может, время спасет!

- Почему вы утаили от меня, что в вечер убийства гуляли по парку с мсье Жакобом? - ласково интересуется он.

Его голос меня успокаивает. У него очень приятный голос.

- По привычке, - отвечаю я. - Я привыкла все скрывать. И теперь мне тяжело поверить в то, что моя свекровь мертва.

- Я вас понимаю, - кивает Робеспьер.

Я улыбаюсь в ответ.

- Меня никогда никто не любил, а теперь я счастлива осознавать, что любима! - восклицаю я.

Сама не знаю, зачем я произнесла эти слова?! Волнения последних дней лишили меня рассудка!

- Да! - хихикает подоспевший Броше. - Тебе может позавидовать любая дама. Ты думала над моим предложением?

Предложение... Боже! Я не знаю, что мне делать!

Шарль Броше смело обнимает меня за талию, мы уходим. Я чувствую себя неловко... оборачиваюсь... Николя идет за нами. Мы встречаемся взглядом. Он краснеет, опускает голову.

Я, Макс Робеспьер, доволен опросом.

- Выходит, Броше рискнул сознаться в своих чувствах, говорит Светлана. - Ох, теперь у бедняги Жакоба нет никаких шансов. У него уведут любимую прямо из под носа!

- Я бы не торопился с выводами, - говорю я. - Поживем увидим.

В жизни все очень сложно, трудно все предугадать. Хотя... у меня это получается! Все благодаря моей логике.

- А что теперь? - спрашивает Светик.

- Теперь я бы хотел отослать письмо Питу, пусть проведет обыск в доме Нэвиля, - говорю я.

Ребенок с интересом смотрит на меня.

- А что нужно найти? - спрашивает она.

- Сейф, - отвечаю я.

Я, Филипп Орлеанский, наконец-то дождался Николь. Неплохо она придумала. Свидание под видом прогулки верхом. Встреча в лесу, недалеко от гостиницы, где она живет. Все равно, ненавижу верховую езду! А Николь это идет. Думаю, она выбрала такой способ свиданий, чтобы произвести на меня впечатление.

- Какие новости? - спрашиваю я сообщницу.

Николь хитро улыбается:

- Оказывается Ферзен не такой уж верный рыцарь...

Она хохочет, я тоже не могу удержаться от смеха.

- И кто эта дерзкая соперница? - спрашиваю я сквозь смех.

- Мадам Кампан - лучшая подруга королевы! - торжественно произносит Николь.

Удивление прерывает мой смех. Невероятно! Кто бы мог подумать! Преданная камеристка...

- Все мы не без греха, - таинственно произносит моя сообщница.

- У нас в руках козырь! - говорю я. - Нужно его выгоднее использовать...

Николь кивает.

- Вы говорили мне, что разумно лишить их доверия друг к другу, - произносит она. - Сделаем так, чтобы Австриячка с подозрением взирала на всех женщин, когда-либо бывавших в Тюильри!

- Великолепно! - восклицаю я. - Лучше не говорить все сразу, пусть помучается. А потом, когда ей будет особенно тяжело... или, наоборот, не дай Бог, все у нее наладится...

- Надо бы намекнуть королеве... Но как лучше это сделать? рассуждает Николь. - Письмо? Визит? Нет, вам она не поверит... А вот какому-нибудь нейтральному лицу... Если вдруг "верный" слуга донесет ей, что видел, как Ферзен обнимал какую-то женщину...

- А еще лучше прибавить, что, вероятно, это была служанка или фрейлина! - уточняю я. - Пусть ее мучает не только ревность, но и чувство унижения! Ведь ее, королеву, променяли на служанку!

Николь хвалит меня.

- Да, - говорит она. - Нужно сказать, что дама была в темном. Служанки и фрейлины Тюильри ходят в темном...

-А также принцесса Елизавета! - добавляю я.

- Прекрасно! - восклицает Николь. - Пусть даже на праведницу падет тень подозрения! Пусть даже в этой искренней и набожной подруге Австриячка видит предательницу!

- Да, как я и хотел! - блаженно вздыхаю я. - Австриячку охватит недоверие ко всем! Как тяжело ей будет осознать, что она одна! Ферзену она точно не будет доверять как прежде.

Моя сообщница кивает:

- Конечно! Какие муки ждут Австриячку, учитывая, что сейчас она целиком зависит от Ферзена, главного организатора побега. Пусть она дрожит, пусть ждет от него ножа в спину!

О, да! Ферзен! Как я ненавижу этого самовлюбленного дамского угодника! Он ставит себя выше меня, особы королевских кровей! Его надменный взгляд вызывает у меня желание придушить наглеца на месте!

Я, Светлана Лемус, решила остаться в "Белой лилии" на ночь. Уже поздно. Думаю, эти два дня Ферзен и королева спокойно проживут без моей помощи.

Только сейчас подали ужин. Аппетита нет ни у кого. Лица у господ мрачные и усталые. Два недавних убийства заметно испортили постояльцам настроение. Я их понимаю, тоже чувствую себя неуютно.

Макс говорит мне, что посыльный передал ему письмо, в котором говорилось об обыске в доме Нэвиля.

- И что нашли в сейфе? - спрашиваю я.

- Ничего, - отвечает Макс, будто с самого начала это подозревал.

Он очень умен! Интересно, он уже догадался, кто убийца?

Монди, чтобы развлечь публику, объявляет лотерею, в которой разыгрывается дорогой браслет. Эта вещь принадлежит Мадлен, но она решила потратиться, чтобы постояльцы хоть как-то повеселились. Макс считает эту идею очень разумной в данной ситуации.

- А если браслет выиграют мужчины, - хихикает Броше, - они будут его носить?

- Как вам будет угодно, - невозмутимо отвечает Монди. - Вы можете его носить, можете продать, но лучше всего подарить даме.

- Вы правы! - восклицает мадам Перналь. - Дорогой, если ты выиграешь, отдашь браслет мне?

- Конечно, дорогая, - заверяет ее муж. - Не буду же я его сам носить.

Его супруга шутки не понимает.

Перед началом лотереи Монди показывает нам браслет. О, как засветились глаза дам! Хм... а бриллианты, действительно, красивы! Ну, носить мне такую штуку нельзя... а вот любоваться можно вечно! Везет же этой Мадлен!

- Неужели тебя не волнуют драгоценности? - спрашивает Николь Анну. - Ты только посмотри на эти алмазы!

- Я, наверное, не буду участвовать в лотерее, - безразлично отвечает Режан.

- Так дело не пойдет, - возражает Николь. - Лучше, если ты выиграешь, продашь его мне.

Анна пожимает плечами.

Мы тянем разноцветные бумажки из вазы. Напоминает детскую игру. Я проиграла. Естественно, мне всегда не везет! Интересно, у кого нужный номер. Как расстроилась Николь! А мадам Перналь! Она плачет. Муж обещает ей купить в Париже такой же.

Выиграл Лану! Везунчик!

- Я хочу подарить эту вещицу одной милой даме! - произносит он. - Вашу ручку, мадемуазель.

Я оглядываюсь. Кому это он? Мне? Вау!!! Я в шоке!

А что думает по этому поводу Макс? Я смотрю на него. Его лицо ничего не выражает, в глазах задумчивость.

Лану одевает браслет мне на руку, рубин на его перстне ярко сверкает в свете свечей.

- Ты чего? - спрашивает Николь Анну.

- Красивое кольцо, - отвечает она.

Король, королева, Ферзен и я, Светлана Лемус, в очередной раз обсуждаем план бегства. Короля мало интересует беседа, он хочет поскорее заняться своими личными делами. Его Величество недавно увлекся изучением и изготовлением замков, и это занятие занимает все его время и мысли. Основные организаторы побега Мария-Антуанетта и Аксель Ферзен.

Я с интересом слушаю графа Ферзена, который пересказывает подробности плана бегства. Как здорово, что мне разрешили присутствовать при таком важном разговоре!

- Гувернантка мадам Турзель поедет под видом баронессы Корф, - поясняет офицер королю. - Ее Величество королева будет гувернанткой, принцесса Елизавета компаньонкой, а Вашему Величеству придется на время стать лакеем.

Луи вяло выражает свое согласие.

- Местом прибытия будет Монмеди. Там ваших величеств должен будет встретить маркиз Буйе с войском, - говорит Ферзен.

- А если в пути нас узнают и будет погоня? - испуганно спрашивает королева.

- Буйе вышлет конные разъезды в направлении к Монмеди, примерно до Шалона. Они смогут защитить вас, - успокаивает ее граф.

- А как насчет кареты? - интересуется Мария-Антуанетта. Вы учли мои требования?

- Да, ваше величество. Карета уже готова. Я постарался, чтобы ваше путешествие было приятным. Вся ваша семья сможет свободно разместиться в этом экипаже, включая мадам Турзель, лакея и горничную. Вы можете взять с собой любимый серебряный сервиз, гардероб, еду.

- А что по поводу винного погребка? - беспокоится король. Как истинный ценитель вин, я не могу отказать себе в этом удовольствии даже в дороге.

Меня просто поражает это заявление короля Луи. Я считаю, что в такой ситуации смаковать шедевры виноделия не к месту.

- Все будет сделано, Ваше Величество, - заверяет его Ферзен. - Под полом кареты сделан погребок, специально для вас!.. Карету будет везти 8 лошадей, которые будут менять на каждой станции. В каждом городке вас будет встречать маленький взвод военных, которые последуют за вами. Так к Монмеди соберется целая армия... Вы согласны, Ваше Величество?

Король равнодушно кивает. Хм... похоже его больше всего волнует комфорт путешествия, чем результат. Если королева очень переживает за исход предстоящего предприятия, то Луи относится ко всему крайне безразлично, будто речь идет о простой прогулке.

Я пытаюсь размышлять. В побегах я смыслю меньше всех на свете, но этот план даже мне кажется слишком рискованным. Как бы я поступила?

Во-первых, карету бы я заказала поменьше, чтобы быстрее передвигаться и не привлекать внимания. Лучше всего разделиться, король с принцем в одной карете, королева с принцессами в другой. Слуг и гувернантку бы я вообще с собой не брала. Гардероб тоже ни к чему, все можно приобрести потом. Про винный погреб лучше не думать... Кстати, о лошадях. Карета должна быть такой, чтобы ее спокойно могли везти две лошади, каждую лошадь можно перепрячь за 3 минуты. А на смену 8 лошадей... так... три умножить на восемь... это уже 24... многовато... Отряды, которые будут следовать за каретой, могут вызвать подозрение в мирное время, люди испугаются и поднимут шум... к тому же наемники - народ ненадежный, сразу удерут... Если мои выводы верны, все предприятие обречено на провал... Но что я понимаю?! Может, все так и надо...

Я решаюсь поделиться своими мыслями с Ферзеном, но он только отмахивается. Все время забываю, что для них я всего лишь вещица.

Может, он и прав. Мои умственные способности слишком скудны, чтобы судить о таких делах. Да, лучше не вмешиваться.

- Что болтает чернь? - спрашивает меня Ферзен монотонно.

- Кажется, они догадываются о предстоящем побеге, - говорю я. - В Собрании только об этом и твердят. Тут уж можете мне поверить.

- Пусть болтают, - отмахивается королева. - Значит, в полночь 19-го июня мы должны выехать из дворца Тюильри...

- Да, ваше величество, - отвечает Ферзен.

- А что вы мне поручите? - с надеждой спрашиваю я.

Так хочется принять участие в этом побеге.

- Вы можете править дамским кабриолетом? - спрашивает он меня.

- Могу, - отвечаю я.

Хм... помню, в Аррасе мне это приходилось делать. Но рядом со мной был друг, который мне помогал. М-да, я несколько раз чуть не врезалась...

Ферзен дает мне задание:

- Вы должны будете следовать за королевской каретой и заезжать на станции, с которых их величества уехали. Ваша задача - наблюдать за настроением людей, если вы заметите что-то подозрительное, вы должны будете догнать их величества и предупредить. Но запомните, в любом случае, выезжая из Сен-Минегульда, вы должны будете повернуть на Верденскую дорогу, чтобы прибыть в Монмеди раньше королевской семьи и предупредить Буйе об их приезде.

Хм... странное поручение...

- Я все сделаю в точности! - обещаю я.

Похоже, задание мне дали просто из вежливости. Хотя... проехать без отдыха от Парижа до Монмеди не так просто. Значит, в этом что-то есть. Просто я опять что-то не понимаю.

Я, Гувьон, получил новое поручение от Николь. Договориться с милашкой Жюли Решерей, служанкой королевы, чтобы та передала Ее Величеству одну интересную новость. Будто Ферзен ей изменяет. Дескать, она видела, как Ферзен целовал в парке женщину в темном платье.

Николь вновь заплатила мне, но часть этих денег я должен отдать Жюли. Она не дура, все поймет.

Жюли с интересом смотрит на меня.

- Любопытное дельце, - говорит она. - Главное, денежное.

- Да, кто бы мог подумать, что глупость с изменой Ферзена окажется золотой жилой! - киваю я.

- Не забывай, что эту глупость узнала я! - напоминает она. - Ха, жаль, ты пропустил, как Ферзен целовал Кампан. Он думал, что их никто не видит.

Мы хохочем. Жюли пересчитывает деньги.

- Не волнуйся, сегодня королева будет изнемогать от страданий! - уверяет Решерей.

Я, Мария-Антуанетта, королева французов, зову служанку. Она быстро прибегает, выполняет мой приказ. Уходя, она колеблется. Хочет что-то сказать, но не решается.

- Жюли, что случилось? - властно спрашиваю я ее.

- Ваше величество, - несмело говорит она. - Меня терзают сомнения... я не уверена...

Она сбивчиво говорит мне, что видела, как Ферзен обнимал какую-то женщину в темном... Но она не уверена, что это он... Какая неопределенность! Я отпускаю Жюли. Мне надо подумать.

В темном... кроме меня, только служанки и фрейлины носят темное... Какое унижение, Ферзен изменяет мне со служанками! Еще Елизавета... о Боже...

Ферзен предатель, не могу в это поверить! А что, если предав меня в личной жизни, он предаст меня и в другом... Господи! Изменить со служанкой, мне, королеве!..

Мы уже определили дату бегства, 19 июня. Я вспоминаю статью некоего Марата: "стерегите как следует короля и дофина, держите под замком Австриячку, ее невестку и всех членов семьи..."

Мне становится дурно. Неужели Ферзен все рассказал вождям черни?!

А вот и мой супруг... с ним Ферзен. Если граф верен мне, он выполнит любой мой приказ! Что ему приказать?

- Надо перенести дату побега на сутки! - говорю я. - Пусть будет 20 июня.

- Но мадам! - восклицает Ферзен. - Все рассчитано по часам. Все приготовлено. Генерал Буйе уже разместил своих солдат в условленных пунктах. Я...

Неужели это правда! Какая жестокость! Ферзен хочет побыстрее организовать побег, чтобы отделаться от меня. Его не волнуют мои чувства. А может, он приготовил для меня ловушку...

- Я так хочу, я королева! - коротко говорю я.

Граф послушно опускает голову.

- Пусть все будет, как угодно мадам! - безразлично произносит мой супруг.

Этому тоже все равно! Что за люди меня окружают!

О, Ферзен согласен. Значит, возможно, он верен мне. Я велю Ферзену удалиться. Все равно, мне нравится его дерзость, которую он позволяет себе последнее время. Да... дерзость... она говорит о том, что он... О! Как мучительны сомнения!

Я, Аксель Ферзен, покидаю Их Величества. У меня кружится голова. Мне дурно.

- Аксель, - слышу я приятный голос. - Похоже, над вами пронеслась гроза.

Это Жанна Кампан. Она предлагает мне прогуляться по саду.

- Неужели все напрасно! - восклицаю я. - Сколько сил, времени, денег! Подумать только, я лично проехал по почтовым станциям, чтобы проверить заказанных лошадей. А королева так просто все перечеркнула.

Жанна слушает меня. Как жаль, что я так поздно завел близкое знакомство с этой женщиной. Она стала мне другом в эти роковые минуты, подарила любовь.

- Рано расстраиваться, Аксель, - говорит она. - Может, перенос побега на сутки не так уж и ужасен...

Я пожимаю плечами. Хочется верить, но здравый смысл говорит другое.

- Спасибо, Жанна, - говорю я, - надеюсь, сегодня вы нанесете мне визит.

Она кивает с легкой улыбкой. Ох, как я хочу обнять ее, заговорить о любви. Нет, надо быть осторожным. Один раз я уже позволил себе вольность... надеюсь, нас не видели... Я не хочу ранить королеву, ведь я в долгу перед ней. Я обязан спасти Марию-Антуанетту!

Я прощаюсь с Жанной.

Теперь в моей жизни две любви. Королева - любовь небесная, которой я преклоняюсь, которой служу. Она сродни любви к Богу! Другая - Жанна, любовь земная, которая охватила меня. Это любовь, о которой пишут в романах, слагают песни.

Я, Жанна Кампан, расстаюсь с Ферзеном. Он опять назначил мне свидание. Возможно, это будет нашей последней встречей. Как грустно. Я всего лишь любовница, мимолетная связь, игрушка! А королева - его истинное чувство! Ох, как я размахнулась! Раньше меня тяготило его безразличие, я получила дружбу. Этого мне было мало, я захотела быть его любовницей, а когда добилась, хочу настоящей любви!

Ненавижу королеву! Неблагодарная дурочка, глупая гордячка! Как она изводит человека, преданного ей всем сердцем, всей душой!

Хотя... если бы Ферзен действительно любил ее, он бы не поддался моим соблазнам... Но, может, он просто решил расслабиться от напряжения... Хм... однако он доверяет мне, я стала ему самым близким человеком... Да, он меня любит... но не как королеву!

Как ужасно это неведение! Все это время меня мучит дилемма. Как хочется все открыть черни...

Я, Филипп Орлеанский, вновь беседую с Николь. Наши прогулки верхом стали меня забавлять.

- Я говорил с Елизаветой, от этой дурочки ничего не добьешься, - жалуюсь я.

- Вы несправедливы к ней, - вздыхает Николь. - Ох, как несправедливы. Елизавета умна, просто у таких девушек нет смелости показать свой ум. Кротость и застенчивость мешают. Бедняжке принцессе, наверно, всегда было очень одиноко. Особенно в те недалекие времена, когда королева вела себя фривольно. Да и сейчас, думаю, ей не легче.

- Почему вы так считаете? - удивленно спрашиваю я.

- Я когда-то была такой, как Елизавета, - печально улыбается девушка. - Мне пора... желаю удачи...

Она быстро уезжает. Хороша, бестия!

Я начинаю размышлять... Елизавете одиноко... Хм... Ее ум никто не оценил... все считают ее дурой. Она тайно завидует королеве... А что, если я буду первым, кто поймет чувства одинокой принцессы, оценит ее таланты и ум. О! Думаю, она без колебания раскроет мне все тайны. А если Ферзен и Австриячка от нее все скрывают? Ничего, я научу умненькую принцессу, как все разузнать!

Да, с Елизаветой надо обязательно подружиться!

Я, маркиз Лафайет, принимаю у себя моих новых союзников: Барнава, Дюпора, Александра Ламета. Вот он триумвират!

Они интриганы, это очевидно, но этот союз необходим для меня и для Франции.

- Мы должны достичь единства действий, - говорю я. - Было бы наилучшим для нас разработать общую стратегию.

- Не так-то просто разработать стратегию, - произносит Барнав, - учитывая враждебность двора к вашей персоне.

Довольно неприятная манера.

- Совершенно с вами согласен, - киваю я, - но бездействие губительно для нас.

- Мы разделяем ваше мнение, - говорит Дюпор, - нам необходим четкий план действий.

- Следует учесть, на разработку стратегии может уйти время. Обдумывая планы, нужно принимать текущие решения, - замечает Барнав.

- Господа, - говорит Ламет. - Для начала нужно оценить ситуацию.

- Ситуацию? - усмехается Барнав. - Ничего особенного. Чернь распустилась, а двор никому не доверяет. Ходят слухи, что они плетут заговор.

- Как мне сообщили, - говорю я, - вам удалось сблизиться с двором.

- Двор делает вид, что доверяет нам, это очевидно, поясняет Ламет.

- Факт, факт, - кивает Дюпор. - Не стоит доверять этой компании. Надо бы усилить наблюдения за королевской шайкой.

- Это невозможно, - говорю я. - Усиления контроля только ухудшит ситуацию. Как вы понимаете, ссора с монархами нам невыгодна.

- У меня есть некоторые мысли, - говорит Барнав. - Нам нужна прочная власть. Но почему именно монархия? Может, сместить их, а самим...

- Это слишком рискованно! - восклицаю я. - Это может привести к хаосу! Не следует ставить свои интересы выше благ государства!

Я замечаю хитрую улыбку на лице Барнава. Для него важнее всего честолюбие. Остальная компания из таких же. Увы, союзников выбирать не приходится.

- Наши встречи стали довольно частыми, - говорит Барнав, но мы не разработали не то чтобы плана, даже шага, как остановить революцию, ограничить свободу и равенство. Так называемая демократия зашла слишком далеко.

- Не горячитесь, друг, думаю, время укажет нам верный шаг, - спокойно говорит Дюпор. - Мы должны пристально следить за событиями, быть начеку, чтобы вовремя отреагировать, нанести удар.

- Особенно надо следить за Робеспьером, - добавляет Барнав. - Надо предугадать его шаги!

- Увы, это невозможно, - возражает Ламет. - Он непредсказуем. Впрочем, как многие политики, и двор в том числе.

- А самая непредсказуемая королева! - хохочет Барнав. Одному богу известно, что придумает Австриячка.

Тут он прав. Послал же дьявол Луи Тупому такую супругу. Мы опять решили ждать, наблюдать, быть начеку. Как тяжело это ожидание! Надеюсь, Бог пошлет нам случай, который всколыхнет нас.

Я, Филипп Орлеанский, вижу Елизавету. Она сидит на парковой скамье и читает какую-то книгу. Мне нужно поговорить с ней. Я подхожу.

Принцесса недоверчиво смотрит на меня.

- Рад встрече с вами, моя принцесса, - произношу я с поклоном.

Елизавета монотонно отвечает на мое приветствие. Да, замкнутая особа.

- Я могу поинтересоваться, что вы читаете? - спрашиваю я.

Принцесса удивленно смотрит на меня. Похоже, мой вопрос ее поразил. Она взволнованно называет имя автора, какого-то средневекового монаха-богослова. Для меня все эти святоши на одно лицо.

- Поразительно! - восклицаю я. - Вы достойны восхищения, моя принцесса. Вы изучаете столь сложные труды. А я, к своему стыду, ничего не знал об этом авторе до сего момента.

На губах Елизаветы мелькает улыбка. Впервые вижу! Кажется, мне удается вызвать у нее симпатию к моей персоне.

- Этот автор пользовался большим уважением в свое время, говорит принцесса. - А в наши дни его незаслуженно забыли. Не ваша вина, что вы о нем ничего не знаете.

Она пытается сохранить спокойствие, однако в голосе чувствуется волнение.

- Ваш ум просто поразителен! - восклицаю я. - Знать то, чего не знают другие! Похоже, вы единственная особа королевской крови, которую можно назвать действительно образованной!

Елизавета опускает глаза. Да, отныне она мой друг! Как глуп Ферзен, как глупа королева, они упустили такую умную принцессу! Хотя... я сам болван... это спасибо Николь, она надоумила!

- Благодарю вас за добрые речи, - отвечает Елизавета. - К моему огорчению, в наши дни знанию богословия не придают большого значения.

- Моя принцесса! Осмелюсь разрушить ваши сомнения. Подробное изучение трудов богословов прошлых веков до сих пор вызывает уважение у мыслящих людей. Ведь это попытка понять прошлое, понять наш грешный род людской, попытка понять волю Бога! - как я красиво выразился.

Принцесса вновь дарит мне милую улыбку.

- Вы очаровательный собеседник, герцог, - говорит она. Мне еще не доводилось встретить понимание. Обычно духовные искания вызывают только снисходительную улыбку.

В этих словах я чувствую горечь и отчаяние. Бедняжка, ей очень тяжело.

- Моя принцесса, я буду рад и впредь быть вашим собеседником, - говорю я. - Как я жалею, что обстоятельства не позволили мне ранее узнать о вашей мудрости.

- Благодарю, мой герцог, - в ее голосе появляется уверенность. - Не соблаговолите ли вы посетить Тюильри завтра?

- Вы делаете меня счастливым! - я галантно целую руку принцессе.

Я, принцесса Елизавета, просто поражена! Герцог Орлеанский, оказывается, не так уж и плох, как я была склонна считать. Он пока единственный, кто заметил мой ум. Господи, прости меня за то, что я столь несправедливо судила об этом человеке! Но что заставило меня считать его подлецом? Мария-Антуанетта! Ох, она считает, что если ей человек не по нраву, то все обязаны его ненавидеть! Герцог хотя бы лучше ее Ферзена! Какая королева все же подлая!

Нет! В моем сердце не должно быть места для ненависти. Прости меня, Господи, за вспышку гнева. Но, увы, последнее время, я уже не восхищаюсь королевой, не испытываю к ней прежней привязанности. О! Как нас меняют время и события!

Мои мысли прерывает девушка, Светлана Лемус. Она что-то делает для побега. Мы приветливо здороваемся. Мне эта девчонка не очень нравится. Какая-то сумбурная. А ее романы вряд ли можно назвать богоугодными. Ох, опять я сужу людей. Не судите и не будите судимы. Мне еще так далеко до совершенства.

- Как проходит чтение? - спрашиваю я, дабы начать краткую беседу.

- Хорошо, уже почти закончили, - отвечает она. - Но ведь не это главное. Вы слышали новость? Дату побега, оказывается, переносят.

Я вздрагиваю. Впервые за все время со мной поделились новостями. Как это не странно, но я не знала даже точной даты побега.

Лемус мне все подробно рассказывает. Похоже, она относится ко мне, как к остальным. Она уверена, что меня тоже посвящают в план бегства! Значит, она не считает меня глупой! А я так плохо думала об этой девушке!

Я улыбаюсь.

- Благодарю, мадемуазель, - произношу я добродушно. - Эта новость еще не достигла меня.

- Рада служить вам, принцесса, - отвечает Лемус. - Я была бы признательна, если бы вы соблаговолили ознакомиться с моим романом.

Она протягивает мне книгу.

- Увы, он из изданных. А сборник, что я читаю Луи и Терезе, могу дать вам несколько позже, - предлагает она.

Я с благодарностью соглашаюсь прочесть. Думаю, это не будет грехом.

Я, Светлана Лемус, кажется, смогла подружиться с принцессой Елизаветой. Оказывается, она вовсе не злая и не сумасшедшая. Просто очень замкнутая. Я тоже не люблю, когда мне лезут в душу. Все же как просто было с ней подружиться.

Что можно сказать об обитателях Тюильри спустя время? Хм... не такие уж они и снобы... Хотя некоторые все же снобы... Вернее, все, кроме Елизаветы и детей.

Да, это предприятие мне не в радость. Не могу больше сносить высокомерные взгляды и надменный тон! Ничего, скоро побег. Похоже, этот день станет днем и моего освобождения.

Я направляюсь к выходу, где опять сталкиваюсь с Сантером. Он, как обычно, дарит мне взгляд, полный недоверия. Что ж, я его понимаю.

Наконец-то я иду домой! Думала, что они меня сегодня не отпустят без очередного поручения.

Как хорошо дома! Я скидываю туфли и падаю на диван. А где мой кот? Да, у меня есть кот. Сиамской породы. Как сейчас помню. Мне на день рождения впервые, помимо прочих подарков, подарили и деньги, чтобы я могла сама купить, что захочу. Эта была довольно большая сумма. Я долго думала, на что их потратить. И тут увидела объявление о продажен сиамских котят. Решила пойти взглянуть. В общем, они были такие миленькие, и я не удержалась. Особенно, когда один из них важно подошел ко мне, внимательно изучая меня большими голубыми глазами.

Хозяйка назвала его Соломоном, потому что он очень умный. Она нас не обманула. Это действительно умнейшее создание! Умнее некоторых людей!

Я очень привязалась к Сили (так его имя сократили английские друзья бабушки). Мне было тяжело расстаться с любимцем. Просто я не смогла сразу взять его с собой. Когда я поехала жить в Париж, я боялась, что не смогу уследить за собой, не то чтобы за котом. Поэтому он какое-то время жил дома у бабушки. Теперь я приспособилась к самостоятельной парижской жизни и решила взять Сили к себе.

Куда же опять удрал этот разбойник? Ох, как он любит путешествовать. Я же не живодерка - запирать животное в четырех стенах.

Звонят в дверь. Я нехотя поднимаюсь с дивана.

Предо мной предстает соседка, Элеонор Дюпле. Внешне симпатичная, но слишком серьезная, а иногда невыносимая девушка.

- Довожу до твоего сведения, что твой кот опять залез к нам в дом! Он забрался на люстру! - вежливо говорит она. - Я не хочу тебя обидеть, но мы же не можем держать окна закрытыми?

- Но ведь он ничего не сломал и не нагадил, - спокойно говорю я.

- Слава Богу, нет, но осмелюсь предположить, что при подобном поведении все возможно! - сурово замечает Элеонор.

- Элеонор, ты же любишь кошек! - удивленно восклицаю я. - У тебя даже есть свой кот.

Да, у нее есть кот. Большой, толстый, пушистый. Она его обожает.

- Вот именно, свой! - подчеркивает она. - А в чужой живности я не испытываю надобности! К тому же мой Пушистик не позволяет себе шататься по чужим домам!

Ее тон вежлив, на лице улыбка, но я понимаю, что нам с ней до скандала - рукой подать.

- А мой Сили... Он все еще на люстре, - спохватываюсь я.

- Как бы не так, - сурово произносит Элеонор. - Он опять куда-то удрал. Господи, я так испугалась, я думала мой Пушистик тоже полезет за ним на люстру...

М-да... я понимаю ее страх. Если Пушистик прыгнет на люстру, то люстре - смерть.

- Очень надеюсь, что тебе удастся приучить своего кота к порядку, - добродушно говорит Элеонор. - Всего доброго.

На этом наш разговор закончен. Похоже она боится, что мой кот научит ее кота плохому... Ага, как я уже научила плохому ее младшую сестру Елизавету. Ох, Лизи полная противоположность сестре. Ей даже мой котик нравится.

Опять звонок. Что такое? Неужели Сили вернулся в дом Дюпле и все же что-то доломал! Я открываю дверь. Поль! С моим котом на руках.

- Привет, - говорит Поль. - Твой бандит опять осваивает парижские улицы.

- Приветик, ты это точно подметил! - смеюсь я. - Соломон не успокоится, пока не изучит весь Париж.

Поль отпускает кота, который с довольным видом подходит ко мне. Немного пожурив Сили, я отправляюсь на кухню. "Великий путешественник", наверно, проголодался, да и Поля надо угостить.

- Что-то ты пропала, - говорит Поль, когда мы устроились с чашками шоколада, - Много дел?

Мне стыдно. Как нехорошо забывать друзей. Но двор мне выжимает силы. К тому же, Максу надо помогать.

Я извиняюсь. Придумываю какие-то отговорки. Поль кивает. По его глазам я читаю: "последнее время Светик выглядит странно"

Я, Антуан Барнав, прибыл в "Белую лилию", нужно допросить постояльцев. Кто из них убийца? Я это быстро выясню!

Меня встречает мадемуазель Монди, управляющая. Спокойна, удивительно.

- Мсье, насколько мне известно, вы принимаете участие в расследовании, - говорит она.

Я величественно киваю. Пусть знает, я не из тех, кто любезничает со слугами.

- На мсье Броше только что было совершено покушение, спокойно говорит она.

Черт знает что! Похоже, убийца решил избавиться от всех постояльцев.

Меня провожают в комнату к мсье Броше. Этот юнец с дурацкой улыбкой он и есть. Что-то он не похож на человека, которого хотели убить.

- Прошу вас рассказать подробности покушения, - спрашиваю я важно.

- Я сидел за столом, писал письмо, вдруг раздался выстрел, - весело рассказывает он, - поначалу я не понял, что это было. Пуля меня даже не задела! Она попала в зеркало!

Он указывает на разбитое зеркало. Да, дуракам везет.

- Вы кого-то подозреваете? - спрашиваю я.

- Всех! - с хохотом отвечает Броше.

Не пойму я его веселья. Ненормальный!

На этом разговор окончен. Я велю Монди проводить меня в зал, где я буду проводить допрос постояльцев.

- Кстати, мадемуазель, где были вы? - спрашиваю я ее.

- Я была на кухне, - так же спокойно говорит она, проверяла, все ли готово.

- Кто-то может подтвердить ваши слова? - спрашиваю я.

- Нет, мсье, поваров я отпустила, а слуги еще не подошли. Когда прозвучал выстрел, я была одна.

Ясно, старая дева тоже под подозрением.

Кто следующий? Я располагаюсь в зале. М-да, занятие не из приятных - искать убийцу! Не понимаю, почему Робеспьеру это нравится. Я всегда знал, что он чокнутый!

Я, Серж Лану, готов к беседе, вернее, допросу. Барнав тоже решил стать сыщиком. Хм... похоже, он соперник Робеспьера не только в политике. М-да... соревнование, кто быстрее найдет убийцу... ну и ну.

Довольно неприятная рожа у этого Барнава, сладкая, надменная. Дружок Лафайета. Да, они подходят друг другу.

Ладно, Барнава опасаться не стоит. Он обычный самовлюбленный кретин.

- Где вы были, когда прозвучал выстрел? - надменно спрашивает "сыщик".

- У себя в комнате, - монотонно отвечаю я. - Свидетелей не было. Я был один.

Точеное лицо "сыщика" принимает выражение удивления. Да, у меня нет алиби! Ну и что? Попробуйте, мсье, найдите улику! А мотив? У меня нет мотива!

Воцаряется молчание. Великий мудрец даже не знает, что спросит.

- Кстати, не забудьте учесть, что мсье Броше мог инсценировать покушение на себя, - говорю я.

Барнав с удивлением смотрит на меня. Похоже, он об этом даже не думал. Действительно, тупица.

На этом наша приятная беседа завершается.

Я, Анна Режан, вхожу в комнату, где меня уже ожидает Барнав. Интересно, подозревает ли он меня? Наверно, да. Это заметно по его лицу.

- Мадам, где вы были, когда прозвучал выстрел? - спрашивает он.

На его лице играет фальшивая улыбка, которую он пытается выдать за добродушную.

- У себя в комнате, - отвечаю я, мой голос дрожит.

- Вы были одна? - просит уточнить Барнав.

Его тон почти ласков, но надменность все же присутствует.

- Да, одна, - киваю я.

У меня нет алиби. Мне кажется, что он хочет позвать полицейских, чтобы арестовать меня. Нет, он только кивает и разрешает мне удалиться.

Я, Жакоб, главный подозреваемый. У меня был мотив убить Броше, хотя он мой друг. Я мог убить Нэвиля и старуху Режан. Отсутствие алиби только ухудшает ситуацию.

Барнав недоверчиво смотрит на меня.

- Где вы были, когда прозвучал выстрел? - сурово спрашивает он.

- В своей комнате, один, - отвечаю я натянуто.

- Понятно, - задумчиво бормочет он, - а Броше ваш соперник... понятно... вы свободны...

Не к добру все это. Кажется, он хочет обвинить меня в убийствах и покушении.

Я, Николь Орильи, опять вынуждена отвечать на глупые вопросы. У меня, конечно, алиби, я беседовала с герцогом. Мне это не поможет. Во-первых, я могла попытаться убить Броше по возвращении, во-вторых, не в моих интересах афишировать свое знакомство с Орлеанским.

Барнав с интересом разглядывает меня. Нет, это не взгляд проницательного сыщика, это взгляд наглого мужчины.

- Я вас слушаю, - говорю я.

- Мадемуазель, потрудитесь сообщить мне, где вы были, когда прозвучал выстрел? - спрашивает он елейным голосом.

- Я прогуливалась в парке, - холодно отвечаю я, - к сожалению, я была одна.

Он дарит мне ослепительную улыбку. Ох, меня это кокетство начинает раздражать! Горе-политик! На его месте я бы не дала монархам так распуститься! Особенно Австриячке! Я бы устроила ей "праздник".

- Мадемуазель, - произносит он ласково, - я даже не смею подозревать вас!

Я улыбаюсь ему в ответ.

- Как это мило, мой друг, - в тон ему произношу я, - в таком случае, я могу идти?

Не дожидаясь ответа, я поднимаюсь со стула и направляюсь к выходу. Дойдя до двери, я оборачиваюсь и посылаю Барнаву воздушный поцелуй, дабы не нажить лишнего врага.

Я, Антуан Барнав, погружаюсь в размышления. Кто из этих типов убийца?

Монди? Нет, какая ей выгода?! Она никого из этих людей толком не знает.

Анна Режан? Да, она могла бы убить старуху. Но зачем ей убивать Нэвиля? Свидетель? Но к чему покушаться на жизнь ухажера Броше?! Хотя, этот тип доведет до умопомрачения любого.

Лану? Он вообще не при чем!

А Николь Орильи? О! Такая элегантная милашка! Ей незачем убивать эту троицу...

Остается Жакоб. Точно! Мотив убить Броше у него есть ревность. Он любит Анну Режан, а Броше его соперник. А убийство старухи? Жакоб хотел, чтобы любимая обрела свободу! А Нэвиль? Неугодный свидетель!

Как все просто! И мсье Робеспьер до сих пор не смог додуматься?! Глупец!

Я велю позвать Жакоба. Какое-то странное волнение охватывает меня. Я разоблачу убийцу!

Жакоб явно напуган. Он боится меня.

- Вы хотели поговорить со мной? - робко произносит он.

Конечно! Черт тебя дери, скромник! Про тебя пословица: "в тихом омуте черти водятся". У таких тихих застенчивых мальчиков есть тайная ненависть ко всему миру. Они вынашивают в мыслях кровавые убийства!

- Я хочу сказать, что вы убили мадам Режан, мсье Нэвиля и покушались на жизнь мсье Броше.

Жакоб замирает, молчит. Я жду. Он, наверно, подбирает слова для защиты. Ничего тебе не поможет, дружок. Мои связи в полиции сделают свое дело. Через несколько минут тебя арестуют.

- Вы правы, - коротко произносит Жакоб.

Черт возьми! Как легко он сдался! Понял, что попал в мой капкан, решил, что лучше самому признаться.

Какой я молодец! Думаю, Мадлен будет мной довольна. Я доказал ей свое преимущество перед Робеспьером. Уверен, она прекратит всяческие свидания с ним. Мадлен будет только моей женщиной.

Я, Шарль Броше, в шоке. Жакоб - убийца? Что за чушь! Господи, кто угодно, только не он! Барнав - болван!

А вот и полиция. Николя уводят. А что я могу сделать?

- Друг, - говорю я ему, - скажи, что ты не убийца! Почему ты мочишь?

Я с трудом сохраняю внешнее спокойствие.

- Прости, но это правда, - тихо отвечает он, - я не хотел тебя убивать... это все волнения... прости... я рад, что ты жив...

- Что за чушь?! - восклицаю я. - Ты же мухи не обидишь! Какого черта!

Жакоб молчит. Рядом со мной всхлипывает Анна.

- Мсье Барнав, Жакоб не убийца! - говорит она сквозь слезы.

Барнав отвечает высокомерным молчанием.

О! Кого я вижу! Робеспьер! А с ним его миленькая, но пустоголовая спутница Светик. Эх, если бы он прибыл раньше!

- Мсье Барнав спятил, - говорю я Робеспьеру. - По его вине Жакоба арестовали!

Барнав и Робеспьер обмениваются взглядами, полными ненависти. Понятно. Они ведь обхаживают одну и ту же дамочку!

- Барнав хочет произвести впечатление на мадам, - говорю я Робеспьеру, - вот и клеит убийство первому встречному!

Взгляд, полный злобы, устремляется на меня. Я истерически хохочу!

- Я сделаю все, что в моих силах, - спокойно произносит Робеспьер.

- Но пока мсье Жакоб пойдет с полицейскими, - говорит Барнав, с трудом скрывая ехидство.

Сахарный идиот!

Я, Серж Лану, прибежал на шум. Похоже, у нас гости: Робеспьер и Светик. Эх, что-то она себя не бережет перед нашим предприятием! Я подхожу к ней.

- Вижу, вы расстроены, - говорю я.

- Да, кивает она, - я всегда знала, что Барнав самовлюбленный тупица!

Это высказывание получается у нее слишком громко.

Барнав оборачивается. Их взгляды встречаются. Светик замирает. Мне кажется, Барнав хочет задушить ее.

Я беру Светик за руку, даю Барнаву понять, что не дам мадемуазель в обиду.

- Я не намерен выслушивать оскорбления от какой-то юной нахалки, - с презрением произносит он и гордо удаляется.

Робеспьер идет за ним. Они о чем-то беседуют. На вид милейшая болтовня. Какое спокойствие! Но я понимаю, что они готовы уничтожить друг друга.

- Я в ужасе! - восклицает Светик.

- Не волнуйтесь, - ласково говорю я, - берегите силы, сегодня ночью у нас важное дело! Вам надо отдохнуть!

Она кивает.

- Наверно, мы скоро уедем. Обещаю, я сразу же отправлюсь домой вздремнуть, - говорит Светик.

Молодец.

Интересно, почему Барнав обвинил именно Жакоба. Хм... а у этого парня, действительно, положение хуже всех.

Я, Жан-Поль Марат, мне 48 лет. Я самый рьяный противник монархов. Я их уничтожу. Именно эту цель преследует моя газета "Друг народа". С каждым днем мои нападки на короля и особенно на его жену-шлюху становятся все сильнее и сильнее.

Сейчас мне помогает знакомство с одной дамочкой, Николь Орильи. А вот и она.

- Здравствуйте, мсье Марат, - с улыбкой произносит она.

Кто бы мог подумать, что от этой до отвращения элегантной мадемуазель будет какая-то польза. Оказалось, она плотно взялась за монархов.

- Не зовите меня "мсье", - сурово прерываю я.

Терпеть не могу аристократической вежливости. Эта Николь вся пропитана какой-то манерностью, каждый жест отточен до безобразия. Однако, она умница, столько разузнать.

- Прочла ваш последний номер газеты, - говорит Николь, очень зубасто! Все о заговоре двора. Обидно, что люди не придают этому значения.

Ее рука в шелковой перчатке берет со стола одну из газет, что я приготовил к завтрашнему дню. Ха, а облик дамочки явно не вписывается в мой унылый серый подвал. Она точно с модной картинки. Только подписи не хватает: буржуазная мода взяла верх!

- Глупцы! - говорю я. - Они считают меня сумасшедшим крикуном. Ничего, скоро они поймут, что я прав.

- Не сомневаюсь, - улыбается Николь. - Я даже спокойна!

- Да, пусть короли попробуют удрать, все равно их схватят и с позором пригонят назад! - я хохочу.

- Мечтаю увидеть это зрелище! Королева с позором въезжает в Париж! - мечтательно произносит Николь.

ПОБЕГ

Я, Мария-Антуанетта, королева французов.

Сегодня 20 июня, вечер. Я, мой супруг, граф и графиня Прованские, и несколько гостей расположились в большой гостиной. Мы играем в триктрак и ведем оживленную беседу. Я уверена, даже самый пытливый взор не заметит ничего странного.

Часы бьют десять. Я непринужденно встаю из-за стола и удаляюсь. Что тут подозрительного? У королевы Франции могут быть неотложные дела.

Затаив дыхание, я стою в коридоре, прислушиваясь к шагам гвардейцев. Они ушли. Еще какое-то время я вслушиваюсь в тишину. Вроде бы никого. Крадучись, я вхожу в комнату Терезы, ласково бужу ее. Девочка просыпается и испуганно смотрит на меня. В ее взгляде я читаю вопрос: что случилось?

- Все хорошо, дитя мое, все хорошо, - успокаиваю я ее. Сейчас вам помогут собраться, и мы отправимся в одно маленькое путешествие.

Тереза кивает. Похоже, ее заинтриговала эта таинственная поездка. Я отдаю распоряжение гувернантке и выхожу из комнаты.

Слава богу, отъезд не испугал принцессу. Теперь надо разбудить Луи, маленького дофина. Он еще мал, с ним все будет легко.

- Вставайте, Луи, мы уезжаем. Мы поедем в крепость, где много солдат, - ласково говорю я.

Луи садится на постели и сонно трет глаза ручонками.

- Там будут солдаты? Тогда мне нужна шпага и мундир, рассуждает он.

- Конечно, - улыбаюсь я. - Там уже все приготовили. А сначала тебе нужно переодеться.

- Скорее, мы спешим, - приказываю я Мадам Турзель.

Она одевает Луи девочкой.

- Это такая игра, - поясняю я ему.

- Как в книге про шпионов! - восклицает дофин.

Я киваю.

Ох, наконец, я, Мария-Антуанетта, Луи, Тереза и гувернантка собрались в моей комнате. Я открываю дверцу шкафа, и пред нами предстает офицер Мальден. Это была идея Ферзена укрыть его в шкафу. Теперь все мы, крадучись, идем к неохраняемому выходу.

Предо мной открывается мрачный двор. Только несколько тусклых факелов освещают его. Мое сердце замирает. Я чувствую себя как во сне. Кареты, праздно болтающие кучера и гвардейцы кажутся мне нереальными, мистическими существами. От этого мне становится еще страшнее, чувство осторожности не оставляет меня ни на миг. В одном из кучеров я узнаю Ферзена. Он стоит поодаль от остальной компании и заметно выделяется среди прочих величественной осанкой. Мы подходим к нему. Сейчас не время любезничать. Мы обмениваемся лишь парой слов. Он берет Терезу и Луи за руки... Мне надо возвращаться...

Я вновь в салоне, продолжаю пустую беседу. Мои мысли далеко отсюда. Ферзен уже должен проводить детей через большую площадь и усадить их в фиакр. Пробило одиннадцать.

- Нам очень приятно ваше общество, - говорит граф Прованский, - но, увы, час уже поздний, мне бы хотелось попрощаться. Не так ли, моя супруга?

Графиня с ним согласна. Они покидают дворец. Я замечаю, что мадам Прованской с трудом удается побороть волнение. Они, как и мы, сегодня бегут из Парижа.

Я и Елизавета отправляемся в свои покои. Не знаю, как я выгляжу, удается ли мне сохранить хладнокровие. Я велю камеристке приготовить меня ко сну. Иначе я боюсь вызвать подозрения.

Уже половина двенадцатого. Надеюсь, что визит навязчивого Лафайета к моему супругу уже закончился. Я велю потушить светильники. Слуги уходят спасть.

Я быстро поднимаюсь с постели. Мой дорожный наряд давно готов: строгое шелковое серое платье и черная шляпка с густой вуалью.

Я вновь готова бросить вызов судьбе! Я спускаюсь по маленькой лесенке вниз, меня встречает доверенное лицо. Все идет по плану. Уже сейчас я чувствую радость, даже волнения кажутся мне приятными. Ведь меня ждет свобода! Я и мой провожатый идем через площадь Карусель.

Меня слепит яркий свет. О Боже! В эти мгновения я испытываю самую страшную душевную муку. Неужели я пропала?!

- Это карета, мадам, - монотонно говорит провожатый, карета Лафайета.

Да, это свет факелов кареты ослепил меня. Мы прячемся под аркой ворот. Я мысленно читаю молитвы. Карета тюремщика, зловеще грохоча, проезжает мимо. Еще чуть-чуть - и она бы задела меня своими колесами.

Отдышавшись, я спешу к фиакру, где меня ждут дети и Ферзен! Он мой герой! Как я могла сомневаться в этом человеке! Но все же, вдруг он не верен мне как мужчина...

Я, Луи Бурбон, король французов, как всегда в добром здравии и отличном настроении. Сегодня день побега. Все взволнованы, а я спокоен. На всё воля Божья! И как ни старайтесь, против этой воли мы бессильны.

Сейчас я принимаю Лафайета. Что-то его сегодняшний визит затянулся. Я чувствую раздражение. Опять мне, королю, мешают осуществить намеренное! А может, Лафайет знает о нашем плане? Нет, вряд ли, он слишком глуп!

Я смотрю на часы. Уже половина двенадцатого.

- Простите, что утомил вас, - произносит Лафайет, благодарю за беседу. Доброй вам ночи.

Наконец маркиз уходит! А что он мне говорил все это время? Ладно, Бог с ним. Королю не стоит обращать внимание на подобные мелочи.

Я прохожу в свою опочивальню. О! Какие трудности теперь меня ждут! По этикету, к моей руке привязывают шнур, а другой конец шнура на руку камердинеру. Мне достаточно лишь пошевелить рукой, чтобы разбудить слугу. Конечно, в обычной жизни это удобно, но в данной ситуации - досадное препятствие!

Все идет как обычно, я даю себя раздеть, ложусь в постель, не забываю опустить полог. Все выглядит, будто я готовлюсь отойти ко сну. Наконец слуга выходит переодеться для сна в смежное помещение. Я быстро встаю с кровати и прячусь в смежной комнате сына. Я замечаю свое отражения в зеркале: босой, в пижаме и колпаке. М-да, слава богу, мои придворные меня не видят! Король не должен давать повод для смеха! А если бы меня в таком виде узрела чернь?! Мне становится дурно.

Я осматриваю приготовленную одежду. М-да, страшный сюртук, плащ жуткого бутылочного цвета, грубый парик, шляпа лакея! Какой позор! Мне, королю Франции и Наварры, наследнику Людовика Святого, облачаться в это тряпье! Ничего, освободившись, я все припомню черни!

За дверью я слышу шаги. Слуга вернулся. Я подкрадываюсь к замочной скважине и замираю. Лакей ложится в свою постель и осторожно привязывает к запястью шнур. Слава тебе, Господи, он ничего не заметил!

Я быстро спускаюсь по лестнице, прижимая к груди предметы позорного наряда. Внизу меня встречает Мальден, он должен указать дальнейший путь. Я быстро, как могу, одеваюсь. Да, в таком виде меня не узнала бы и родная матушка, царствие ей небесное.

Я, Луи, король французов, иду по двору своего дворца. Сонные гвардейцы спокойно пропускают меня. Что-то они не слишком усердно несут свою службу. Выбраться из плена оказалось просто! Почему моя супруга так беспокоилась?

Вот, фиакр! Наконец-то! Вся моя семья в сборе! Ферзен, переодетый кучером, уже устроился на козлах. Мы начинаем путь!

Я, Светлана Лемус, следую за королевским экипажем. Что-то они отправились позже. Не случилось ли чего? Я даже задремала, ожидая их.

Ох, что-то у меня неспокойно на душе. Почему-то мне совсем не хочется ехать, будто какая-то неведомая сила отговаривает меня. По-моему, я просто разленилась. Это небольшое путешествие пойдет мне на пользу... Хотя на лень это не похоже, я чего-то боюсь!

Чего я боюсь? Да, ехать одной ночью по пустой дороге, конечно, страшно. Нет, тут другой страх. Бандитов на этих дорогах давно нет. А если меня схватят гвардейцы? Глупости! Никто даже не догадывается, зачем я еду.

Вот станция Бонди, вроде все спокойно. Я еще успею перекусить.

Хм... а это что за тип? Он кутается в плащ, а лицо прячет под шляпой. По-моему, он следует за мной. Я видела его, когда выезжала из Парижа. Он скачет за мной верхом! Чушь! Можно подумать, я одна езжу по этой дороге. Хотя... он верхом... почему он не обогнал меня... Ох, может его укачивает от быстрой езды... За последнее время я превратилась в трусиху...

Я еду дальше.

Утро 21 июня. Я, Максимильен Робеспьер, иду на заседание в Собрание. Город бурлит. Бегство короля взбудоражило народ.

- Без короля мы спали вполне спокойно, - рассуждают люди.

- Да, какая нам необходимость в короле?

- Точно! Пусть убирается ко всем чертям!

- Ага, - иронично замечает кто-то, - он там армию соберет, чтобы нас прихлопнуть.

- Именно! Вернуть его и четвертовать надо!

М-да... В том то и дело, что монархи не просто убежали, они решили продолжить битву и настроены победить!

- Читали "Друг народа" Марата?! - спрашивает какой-то парень свою спутницу. - Он пишет, что Лафайет главный заговорщик! Это он помог бежать королю и Австриячке!

- Точно! - щелкает пальцами девушка. - Именно Лафайет! Он же охранял дворец!

Я пожимаю плечами. Вряд ли Лафайет тут замешан. Думаю, триумвират начнет яростно защищать своего союзника. Бедняга Барнав, наверно, в панике, небось, забыл о своей "победе" в расследовании. Хоть он мой ненавистный враг, сейчас я ему сочувствую. Нет, не сочувствую, я злорадствую! Думаю, Мадлен тоже понимает, что ее хваленый красавчик попал в весьма неприятную ситуацию.

Я занимаю свое место в зале.

Думаю, триумвират скоро прибудет. А вот и они. М-да, настроение у них далеко не радужное. Посмотрим, что они споют.

Барнав поднимается на трибуну. Как я и предполагал он страстно защищает Лафайета. Хм... у него это неплохо получается. Остатки популярности помогают, и аргументы он приводит неплохие.

А вот и его коллега Александр Ламет.

- Я призываю забыть былые разногласия! - восклицает он. Только объединившись, мы можем расстроить происки врагов свободы.

Все ясно. Они боятся обвинений в измене и хотят сохранить свое влияние. Призыв к перемирию между политическими партиями хороший ход.

На этом заседание завершено. Но это еще не все. Сегодня вечером встреча в клубе Якобинцев. Думаю, там разгорятся горячие дебаты.

Я покидаю Собрание. Кто-то сильно хлопает меня по плечу. Это Жорж Дантон. Когда-нибудь он прихлопнет меня.

- Привет! - весело говорит он. - Какая буча поднялась! А то последние дни я изнывал от скуки!

Я киваю.

- Лафайету не позавидуешь, - говорю я. - Триумвирату тоже.

Жорж хохочет.

- Особенно тебя радует, что Барнав попался! - хихикая, говорит он. - Знаю я о его страсти к Мадлен... А вот Лафайет. Мерзкое существо!

Почему я ненавижу Барнава - ясно, но чем Жоржу досадил Лафайет?

- Это ж надо придумать: короля похитили? Кому он нужен? Жорж гогочет еще громче. - Сегодня в клубе Якобинцев я потребую голову Лафайета! Пусть платит за свою фантазию!

М-да... изуверские наклонности у Жоржа были всегда.

Заболтался я с ним. Мне нужно видеть Мадлен!

- Мне пора, - говорю я.

- Ага, к Мадлен! Понимаю, беги быстро, пока Барнав тебя не опередил... или вы собираетесь развлекаться втроем...

Жорж хохочет над удачной, на его взгляд, шуткой. Видя мою гримасу омерзения, он просто сгибается пополам. Его смех похож на ржание десяти коней.

Я уже привык к своеобразному чувству юмора Жоржа, поэтому ничего не отвечаю.

Мадлен!.. Кстати, о расследовании... Думаю, Барнав вчера рассказал ей о своей "блестящей" разгадке. Ничего, у меня есть информация, которая делает его вывод ничтожным. Возможно, Мадлен уже в курсе...

Я, Антуан Барнав, еду к красотке Мадлен. Компания очаровательной дамы - то что нужно после тяжелого заседания! Я защищал Лафайета. Я сделал все, что мог! Я использовал всю свою популярность. Слава Богу, у меня ее достаточно, чтобы спасти Лафайета.

Меня провожают в гостиную. Не нравится мне эта хитрющая улыбка служанки.

Я вхожу в гостиную. О, Боже! Мадлен чаевничает с Робеспьером! А ее пеньюар, оголяющий плечи...

Неужели Мадлен не поняла... Ведь я вчера говорил ей о своих успехах... Она хвалила меня...

- Вы слышали новость? - улыбаясь, говорит красотка. - Анна Режан созналась в убийстве.

Я замираю. Не может быть! Эти чертовы влюбленные вечно все портят!

Мадлен печально вздыхает.

- Понимаю, сейчас у вас много дел, - говорит она. Произошли такие важные события...

Она права. Как все не вовремя!

- Надеюсь, вы не верите болтовне влюбленной дурочки?! восклицаю я.

Мадлен пожимает обнаженными плечиками. У нее это красиво получается. В такой ситуации я еще могу ценить дамскую красоту!

- Конечно, в это нельзя верить, - отвечает Робеспьер.

Чертов нахал. Ничего, сегодня вечером на заседании я с ним разберусь.

- Мсье Робеспьер обещал скоро назвать имя убийцы, - говорит Мадлен. - А сейчас, простите, меня ждут дела. Благодарю вас за визит. Мне очень приятно общество лучших политиков Франции.

Мадлен смотрит на меня. Она надеется, что я отстою свои позиции! Мадлен мне доверяет. Ведь мой успех - выгода для нее!

Я, Мадлен Ренар, не знаю, чего ожидать! Макс что-то подготовил для вечернего заседания. Это очевидно! Господи! Хоть бы он провалился! Это будет лучше для меня! Нет, увы, это невозможно! Макс умнее Барнава! Ну, почему Макс такой принципиальный?! Именно за это я его люблю!

Мое имя Жан-Батист Друэ. Я начальник почтовой станции Сен-Менегульда.

Что-то слишком много народу сбежалось. Странно... Час уже поздний. Что их так взволновало? Наверно, карета. Да, красивая вещица. Такая редкость не каждый день проезжает через это местечко.

Хм... что-то это чудо кажется мне подозрительным.

- Какие-то иностранцы путешествуют, - поясняют мне. - А лакеи-то у них какие важные! Что они себе вообразили?! Королей из себя строят!

Кролей? Любопытно. Что-то тут подозрительно. Я отдаю приказ кучерам ехать помедленнее.

- Там был король! - кричит кто-то. - Я уверен, это был король!

Король? Что за чертовщина!

Все приходит в движение.

- Король?! Где?! - кричат люди.

Тысяча чертей и одна ведьма! Это был действительно король!

О, Господи, тут в трактире остановилась рота солдат. А вдруг это королевские охранники? Тогда наше дело плевое. А это, похоже, их командир. Сейчас он отдаст им приказ. Не хватало еще, чтобы нас всех перестреляли.

Я испуганно смотрю в сторону трактира. Ха, похоже, доблестные гвардейцы перебрали портвейна! Они даже не реагируют на команды. Некоторые еще и протестуют. М-да, что-то тут короли недодумали. Сделать солдатам привал в кабаке? Смеху подобно!

Так, хватит глазеть на потасовку. Пока мы тут хохочем, король удерет!

Нужно действовать!

Я даю указания двум своим людям:

- Немедленно скачите в Варенн, вы должны опередить эту тяжелую карету, а там видно будет. Если это иностранцы, пусть катятся дальше, но если это король, то спасет его и его корону разве что Бог!

Я, Светлана Лемус, подъезжаю к станции Сен-Менегульда. Почти сутки пути прошли без приключений. Как я устала! Как я хочу принять ванну и лечь спать! Я покрылась слоем дорожной пыли, как предметы быта в заброшенном замке! Ничего, скоро мое путешествие закончится.

Чем дальше от Парижа, тем сильнее я боюсь разоблачения. Люди что-то подозревают. Это очевидно. Страх быть арестованной победил все мои страхи.

Ко мне подходит почтмейстер станции. На его квадратной физиономии отражена решительность.

- Мадемуазель, что ж вы одна путешествуете? - спрашивает он.

- Мне надо срочно навестить больную тетушку, - отвечаю я.

Он кивает. По его взгляду ясно - он мне не верит.

- Надеюсь, у вас есть с собой документы? - говорит он.

Я выполняю просьбу, холод сковывает меня.

- Все хорошо, - с улыбкой произносит почтмейстер. - Все хорошо.

Эта улыбочка не сулит ничего доброго. Он явно что-то подозревает.

- Тут у нас такое произошло! Проехала шикарнейшая карета, начинает он рассказ. - Слишком уж шикарная. Можно сказать, королевская. Говорят, какие-то иностранцы. А лакей этих иностранцев очень похож на короля.

Он начинает смеяться:

- Я послал за ними своих людей! Голову даю на отсечение, это - король!

Я удивленно смотрю на почтмейстера. Что это? Он просто делится новостью или хочет узнать, причастна ли я к королевскому побегу? Видно, я не смогла совладать с собой.

- Что с вами? - участливо спрашивает он. - Вам дурно, мадемуазель?

- Я устала, - честно говорю я. - Давно в дороге, спешу.

- Да, вы выглядите усталой, вам надо отдохнуть. Предлагаю остановиться на нашем постоялом дворе, - в его тоне звучит сочувствие.

Но все равно этот человек не вызывает у меня доверия. Он мне напоминает Сантера, охранника из Тюильри.

- Благодарю, - вежливо произношу я. - Мне надо ехать.

Я, Жан-Батист Друэ, только что побеседовал с одной девушкой. Странная какая-то. Она показалась мне подозрительной, вот я и решил побеседовать с ней. С этой девицей что-то не то. То ли в себя погружена, то ли устала. Путешествует одна. Ладно, когда в городе дамочка управляет кабриолетом, но колесить так через всю Францию! Ладно, черт с ней, с девицей. Надеюсь, что она догадается остановиться отдохнуть и не свернет себе шею по дороге. Не могу же я оберегать каждую путешественницу.

К тому же у меня есть дела поважнее! Мне надо ехать в Варенн! Немедленно в Варенн! Там будет такое представление! Я подниму весь спящий город, я вытащу горожан из их домов, трактиров, всяких притонов. Пусть они увидят позор короля!

Я, Максимильен Робеспьер, прибыл в клуб Якобинцев. Мои коллеги Петион и Бриссо уже тут.

- Король совершил побег! - радостно говорит Петион. - Место для республики свободно!

- Я так не думаю, - возражаю я. - Все не так просто, мой друг. Во-первых, законодатели приложат все усилия, чтобы оправдать короля. Они работают над этим с сегодняшнего дня, уже имеется ряд законопроектов. Во-вторых, Франция пока не готова стать республикой.

Петион пожимает плечами.

- Сейчас нам придется отстаивать свои позиции, - говорит Бриссо. - Барнав не одобрит выпадов против короля.

- Я все же рискну бросить вызов, - говорю я. - Моя речь будет посвящена заговору короля и его сообщников.

Раздается звонок, оповещающий о начале заседания. Я прохожу на свое место. Мой взгляд падает на галерею. О! Мадлен Ренар! Красотка выглядит серьезной и мрачной.

Заседание обещает быть интересным. А вот и Барнав. Он поднимается на трибуну и начинает речь... Не могу понять... он говорит на какую-то отвлеченную тему!

У меня создается впечатление, что этот человек нарочно хочет отвлечь внимание якобинцев от основных событий, причем делает это весьма неумело. Слава Богу, болтовня закончилась.

Теперь моя очередь. Я поднимаюсь на трибуну, чтобы произнести обвинительную речь. Я указываю на измену короля, его сообщников, министров и Собрание, которое пытается оправдать короля. Я говорю, что, если оставить власть в руках трона, то кровавые события неизбежны.

- Я знаю, знаю, что точу на себя тысячу кинжалов, произношу я. - Но если еще в начале революции, когда я был едва заметен в Национальном собрании, когда на меня смотрела только моя совесть, я принес жизнь в жертву истине, то теперь, после того, как голоса моих сограждан хорошо заплатили мне за эту жертву, я приму почти как благодеяние смерть, которая не даст мне быть свидетелем бедствий, на мой взгляд, неизбежных!

Я, Мадлен Ренар, внимательно слушаю слова Робеспьера. Это выступление противоречит всем моим замыслам, но я восхищаюсь смелостью и ораторским талантом этого человека. Я полностью разочаровалась в Барнаве! Как я глупа, что променяла Робеспьера на этого салонного красавца. Да, победа останется за Максимильеном.

Собравшиеся молча взирают на оратора. Зал погружается в тишину.

- Робеспьер! Мы будем твоим оплотом! - кричит кто-то. - Мы все умрем раньше тебя!

А-а. Это Камилл Демулен, журналист и болван. Никак не пойму, как Макс может с ним дружить?!

Восемьсот членов клуба повторяют его клятву. Собравшиеся на галереях начинают аплодировать стоя. Я поддаюсь общему порыву. Я ловлю взгляд Робеспьера. Улыбаюсь ему, посылаю воздушный поцелуй.

Я, Жорж Дантон, мне 32 года. Я аплодирую своему приятелю Максу. Молодец, кто бы мог подумать, что из этого дохляка выйдет стоящий политик. Барнав, похоже, ничего не может ему возразить. Как он надулся. Еще бы, ночи с красоткой Мадлен сегодня ему не видать. Как она смотрит на Макса! Кажется, что Мадлен спрыгнет с галереи и отдастся ему прямо в зале заседания... Ха-ха!

О! Кого я вижу? А вот и наш герой дня - Лафайет в сопровождении Александра Ламета. Какими судьбами?! Ха! Да тут вся их компания, весь лепрозорий в полном составе!

Похоже, Лафайет очень необходим триумвирату, раз они его так рьяно защищают. Они изображают полное согласие и доверие между собой!

Ламет начинает речь в защиту Лафайета. Неплохо, неплохо. Когда-то мы с Ламетом дружили. Жаль, что он связался с этим козлом.

- Мы всегда будем против того, что могло бы вредить Лафайету, нашему защитнику Конституции! - говорит Ламет.

Хорошо, Лафайет не виновен в побеге короля, мы поняли! А что у вас еще, мой друг? Все? Теперь моя очередь.

Робеспьер говорил в общем, а я направлю все это на Лафайета. Уверен, наш генерал сейчас обделается.

- О, мсье Лафайет! - говорю я. - Вы клялись нам, что король не уедет. Тут одно из двух: или вы предатель, или настолько глупы, что не можете отвечать за свои слова! В любом случае, вы уже не можете нами руководить. Ах, вы хотите быть великим! Тогда уйдите, станьте простым гражданином! Франция может стать свободной только без вас!

А он точно обделался. Что-то бормочет. Ой, уходит, убегает! Умру от смеха!

Эх, а все же моя речь ни на что не повлияла. Дружки Лафайета его уже отмыли. Но как я его напугал! Ничего, завтра продолжу!

Я, Жильбер Лафайет, чувствую себя ослом. Самым настоящим ослом. А кто я, если позволил королям так себя провести? Я хотел добиться любви монархов, всячески старался угодить им!

А что в итоге? Я только потерял любовь и доверие народа!

Вот так, я уяснил на своей шкуре, если ты кому-то не по нраву, то они никогда тебя не полюбят. Чем больше ты пытаешься добиться их благосклонности, тем меньше они тебя ценят. Да, любить начинают меньше, но презирать больше. Только сейчас я понял, что своими действиями я потерял уважение в глазах монархов, они перестали считаться со мной.

Все были правы. Королей надо было сжать покрепче. Я хотел примирить революцию и монархию мирным путем. Глупец! Надо было действовать резко и твердо. А что теперь? Хаос, анархия! И все по моей вине!

А все же, как легко этим болтунам вроде Дантона глумиться над моим промахом! Как бы они поступили в такой ситуации? Ни капли понимания! Попробовали бы встать на мое место!

Слава Богу, что у меня есть друзья. Друзья они мне или нет, но они защитили меня, потому что я им еще нужен. Если я нужен, значит для меня еще не все потеряно. Лафайет никогда не сдается!

Заседание завершилось. Я, Антуан Барнав, чувствую себя разгромленным. В мыслях я посылаю Робеспьеру самые страшные проклятия. Я был уверен, что мне удастся отвлечь публику! Я надеялся, что если Робеспьер вздумает толкать речь, я поднимусь на трибуну после него и разобью все аргументы! Кто же знал, что стадная публика так воспримет его болтовню!

Я жду Мадлен Ренар, может, она скажет мне слова сочувствия.

Красотка летящей походкой спускается с галереи, она идет ко мне навстречу... резко сворачивает в сторону от меня... Мадлен подходит к Робеспьеру! Между ними завязывается оживленная беседа. Я хочу истерически смеяться.

Ренар опирается на руку этого урода. Они вдвоем покидают клуб.

Я, Светлана Лемус, в шоке. Неужели монархов разоблачили? Неужели все пропало? И стоит ли мне ехать? Спокойно, ехать я все равно должна. Мне нужно повернуть на Верденскую дорогу. Я обязана исполнить указания, чтобы ни случилось!

Вдруг я слышу странный звук. Мой кабриолет накренился. Постепенно я догадываюсь, что отлетело колесо. Только этого мне не хватало! Что ж, придется вернуться на станцию. Хорошо, хоть близко.

Я возвращаюсь. Да, тут, похоже, не до меня. Все мечутся, твердят о бегстве короля. Господи, как я надеюсь, что монархи успеют доехать до границы! Ведь осталось недалеко. Может, мне нагнать и сообщить об этом... Нет, хитрый почтмейстер, наверно, послал следить за мной своего человека. Эти люди знают все тропы. Им не обязательно ехать за мной прямо по этой дороге, как делает один странный тип. Что-то мне опять страшно.

Я решаюсь ехать верхом. Тут недалеко, я выдержу. С горем пополам я добираюсь до Верденской дороги, уже стемнело.

Я, Мария-Антуанетта, королева французов еду навстречу свободе! Уже скоро Варенн. О! Побыстрей бы! Какие страдания нам пришлось перенести! Целые сутки в этой раскаленной от солнца коробке! Даже вечер не принес прохлады! Ничего, остался всего час. Всего один час - и мы спасены!

Нам не удалось сменить лошадей под Варенном. Я так и не смогла толком понять, что же произошло!

- Стой, стой! - слышу я крики.

Мы резко останавливаемся. Я едва не упала с сиденья.

Я испуганно выглядываю из окна. Карета окружена толпой каких-то юнцов. У меня охватывают тревожные воспоминания, с большим трудом мне удается успокоиться.

- Паспорта, - слышу я грубый приказ.

- Мы спешим, мы очень торопимся, - отвечаю я, стараясь унять дрожь в голосе.

Мои спутники испуганно молчат. Да, мы должны делать все, что прикажут нам плебеи.

Мне страшно. Опять толпа черни мешает нам осуществить королевские замыслы! Нам велят следовать на какой-то постоялый двор! Он называется "К великому монарху", точно какая-то злая шутка.

Я, Жан-Батист Друэ, прибыл вовремя. Как раз за десять минут до приезда кареты. Кажется, монархи попались. Сосс, мэр Варена взял у них паспорта. Готов держать пари, документы поддельные. Они выдают себя за русских аристократов. Интересно, есть ли в Варенне кто-нибудь из России? Вот смеху будет, когда служанка Австриячки, изображающая русскую баронессу, даже слова по-русски сказать не сможет.

Мэр Сосс, бывший лавочник, просматривает документы. Он тоже из простых, как я, но он слишком пуглив. Я вижу, как дрожат его руки. Сосс все еще боится королей!

- Все в порядке, - неуверенно говорит он.

Я так и знал. Хорошо, что я прибыл!

- Это король и его семья, и если вы выпустите их из страны, то будете обвинены в государственной измене! - кричу я на него.

Сосс вздрагивает. Что-то бормочет. А город уже не спит. Во всех окнах горит свет. Многие выбегают на улицу. Толпа возле кареты растет. Монархи никуда не поедут. Еще бы, через такую толпу. К тому же лошадей им не сменили. Австриячка все понимает, она бледна, а ее лопуху муженьку хоть бы хны.

Я, Светлана Лемус, выехала на Верденскую дорогу. Путешествовать верхом в одиночестве мне приходится впервые. Если честно, мне жутковато. К тому же этот странный тип следует за мной. Спокойно, если бы он хотел меня убить, то давно бы сделал это.

Я замечаю какого-то человека, лежащего у дороги. Надо остановиться. Я слезаю с лошади и бегу к нему.

- Мсье, вам плохо? - спрашиваю я, встав рядом с ним на колени.

Я пытаюсь послушать его сердце... Мои пальцы касаются чего-то липкого... Я быстро убираю руку... Это кровь! Матерь Божья! Я вскрикиваю. Человек был убит, его застрелили! С трудом поборов брезгливость, я наклоняюсь над лицом. Господи, это Серж Лану!

Я хочу закричать, но не могу. Мое горло точно сковали. Чьи-то руки ложатся мне на плечи...

- Вот вы и попались, - слышу я неприятное хихиканье. - А вы опаздываете, нехорошо заставлять занятых людей ждать...

Меня хватают за горло. Я понимаю, что бессильна... Но кажется, мое тело начинает действовать независимо от испуганного разума, я со всей силы наступаю каблуком на ногу бандиту. Мне удается вырваться, но ненадолго. Мне скручивают руки за спину... Их двое... Я прощаюсь с жизнью... Как все глупо...

Но кажется, кто-то вмешивается в потасовку. Я вырываюсь, бегу к лошади... Я чувствую, мое тело опять действует самостоятельно... Обычно усесться на лошадь стоит мне огромных трудов, а сейчас я мгновенно вскакиваю в седло. Точно мой ангел-хранитель сам посадил меня.

Я скачу галопом к Варенну. Сейчас королевское задание меня не волнует, я хочу просто удрать, а потом сообщить полиции о бандитах на дороге и об убитом Лану. Я почти ничего не вижу перед собой от слез.

Мне знаком только один человек в Варенне, мэр Сосс, который может помочь в этом деле. Надо отправиться прямиком к нему, пусть он решит, как поступить. Вот и приехали. Я слезаю с лошади. Продираюсь сквозь толпу. Вхожу в дом, где расположен рабочий кабинет Сосса, поднимаюсь по лестнице. Путь мне преграждает человек в форме.

- Туда нельзя, - говорит он.

- Пустите! - всхлипывая, умоляю я. - На Верденской дороге на меня напали бандиты. Они убили одного человека... Я должна видеть мсье Сосса немедленно!

Я понимаю, что веду себя глупо. Но волнения оказались слишком сильны.

- Успокойтесь, мадемуазель, - почти ласково говорит гвардеец. - С вами побеседуют другие люди... У Сосса сейчас более важные дела. Короля поймали.

- Не может быть! - восклицаю я.

Неужели все сорвалось! Я до последнего надеялась, что они смогут встретиться с Буйе.

- Вы не верите? - улыбается военный. - Я вас понимаю, самому это кажется сказкой. Но это король, я его видел. Хотя вид у него такой жалкий...

Мне становится не по себе. Слезы ручьем текут у меня из глаз.

- Что с вами? Вы плачете? - с сочувствием произносит гвардеец. - Простите, вам сейчас, конечно, не до короля. Вас проводят в гостиницу, вам надо отдохнуть... Господи, как вам удалось убежать от бандитов?

Я могу только пожать плечами.

Я, мсье Сосс, мэр Варена. Просто ловкий лавочник, достигший некоторых высот. Сейчас, можно сказать, я влип. Сначала набежала толпа, орущая, что через Варенн едет королевская семейка. Потом подъехали какие-то иностранцы. Их приволокли ко мне для проверки. Все уверены, что это беглые монархи! А мсье Друэ готов меня разорвать, если я их отпущу. Что мне делать? Если они ошиблись, расхлебывать-то мне! А вдруг это действительно монархи? А если их спасут? Тогда мне тоже не позавидуешь. Что же делать?!

- Достопочтимые путешественники, - говорю я. - Предлагаю вам остановиться в моем скромном жилище. Очень опасно ехать на ночь глядя.

Друэ кивает. Ему понравилось мое решение. Это самое лучшее. К утру все прояснится. В любом случае я вел себя учтиво. На меня не будет жалоб.

Я, Светлана Лемус, как в кошмарном сне. Кто-то осторожно кладет мне руку на плечо. Я вздрагиваю. Бандиты на дороге еще свежи в моей памяти.

- Мадемуазель, я рад, что вы благополучно добрались до Варенна, - слышу я знакомый голос. - Но вы могли бы и меня подождать.

Кажется, я начинаю понимать, что это тип, следующий за мной от Парижа.

Я оборачиваюсь.

- Мне пришлось побеседовать с вашими друзьями, - говорит он.

В этот момент я окончательно теряю над собой контроль.

- Поль! - кричу я. - Ты меня спас! Но как ты узнал?!

Я бросаюсь к нему на шею, целую в обе щеки. Гвардеец, прячет улыбку. Да, я выгляжу идиоткой, но меня это не волнует. Я где-то читала, что после сильных переживаний люди выплескивают эмоции, забывая обо всем. Вот это про меня!

Поль не успевает ответить на мой вопрос. Из кабинета Сосса выходят король и королева. Ее Величество замечает меня. Мне кажется, что она вздрогнула. Король не обращает на меня никакого внимания. Мария-Антуанетта бледна, как мел. У Людовика, несмотря на безразличие, вид действительно жалок, даже парик сполз набок.

- Тебе надо отдохнуть, - говорит мне Поль. - А завтра я все объясню.

- Ты прав, - вздыхаю я.

Королевские беды померкли перед желанием принять горячую ванну и уснуть в мягкой постели. Усталость и пережитый шок сильно подкосили меня. Я смотрю на настенные часы, стрелка уже подходит к полуночи.

Я бреду за Полем, опираясь на его руку.

ПОСЛЕ ПОБЕГА

Я, Мария-Антуанетта, в шоке. Свобода была так близка! Нет, еще рано отчаиваться! Скоро прибудут герцог Шаузель и Буйе. Они должны нас спасти.

Мы идет через толпу. Я стараюсь не смотреть на плебеев.

- Это королева? Это король? - слышу я болтовню.

В этих словах нет ненависти, только любопытство! Они изучают нас, как африканских животных в зверинце!

Подумать только, я, Мария-Антуанетта, переступаю порог дома простого горожанина! Такое со мной впервые! Дай Бог, чтобы этого больше не повторилось!

- Принесите мне вина и сыра! - приказывает мой супруг.

Это на него похоже. Неужели его не волнует провал нашего бегства? Конечно, он не принимал участия в подготовке. Он не знает, сколько сил и волнений было потрачено!

Мы идем через маленькую лавчонку, я чувствую какие-то неприятные запахи. Мне становится дурно. Нас подводят к крутой и узенькой лесенке. Судорожно цепляясь за перила, я поднимаюсь на второй этаж. Это кошмар! Ужасные низкие потолки! Убогая мебель! Кругом пыль! А запах невозможно вынести! Куда загнал нас подлый лавочник?! Разве такой кров предлагают знатным гостям?! Эта комната хуже нашей конюшни!

Как нам тут разместиться? Я, мой супруг, Тереза, Луи, Елизавета, гувернантка - нас же восемь человек! Я отдаю распоряжение уложить детей спать. У них уже слипаются глазки. Слава богу, что из-за усталости бедняжки не понимают ужаса происходящего! Дети быстро засыпают.

Глаза плебеев-охранников пристально следят за нами.

Я тяжело опускаюсь в кресло. Я хочу плакать. Но нельзя, чтобы кто-нибудь увидел мою слабость! Я опускаю вуаль на лицо. Из моих глаз катятся слезы. Слезы гнева и раздражения!

Елизавета сидит на постели, скрестив руки на коленях. Ее лицо непроницаемо. Она смотрит куда-то вдаль. Елизавета взволнована, я знаю!

Только мой супруг спокоен! Он уже уселся за грязный стол и с удовольствием смакует какой-то жуткий сыр. Как можно есть в такой обстановке? Даже если исключить волнения, аппетит здесь все равно не появится.

Я, Луи XVI, мне 37 лет. Я король французов. Что ж, мы потерпели неудачу. Но зачем так волноваться? Моя супруга очень обеспокоена. Нельзя же так! Не так уж все и плохо. Мы ведь живы. А сыр и вино просто превосходны!

Входит герцог Шаузель. Очень кстати. Посмотрим, что он нам предложит.

- У меня есть план, - с порога заявляет он, - Я могу дать семерку коней. Ваши Величества и ваши спутники поедут верхом в окружении моих людей! Мы должны прорваться! Надо действовать немедленно, пока Национальная гвардия не собрала здесь своих солдат.

Довольно рискованное предложение.

- Ваше Величество, я жду приказа, - с поклоном произносит Шаузель. - Осмелюсь заметить, времени у нас очень мало.

Ох, опять эта спешка! Как я не люблю принимать немедленные решения! Королю негоже спешить!

- Это огромный риск, герцог, - говорю я. - Готовы ли вы поручиться, что наши жизни будут в безопасности?

- Надо действовать! - вмешивается в разговор моя супруга. Я одобряю план! Но король прав, это очень опасно.

Мы начинаем переговоры. Спокойно, не торопясь, как я люблю. Не понимаю, почему Шаузель так нервничает?

Я, Мария-Антуанетта, слушаю неторопливую речь супруга. Как так можно? Мы теряем драгоценное время. Я тоже виновата! Зачем я задавала слишком много лишних вопросов!

Дверь комнаты отворяется. На пороге стоят двое. Я знаю одного из них. Это комиссар Ромёф - адъютант Лафайета. В отличие от своего генерала милейший человек. Думаю, он нас поддержит! Мы всегда были добры к нему. Он любит своих королей!

А кто рядом с ним? Какой-то неприятный тип со злым взглядом. Он представляется как комиссар Байон.

- Как, сударь, вы? Я никак этого не ожидала! - с удивлением обращаюсь я к Ромёфу.

Я действительно поражена. Что привело сюда этого приятного человека?

На его лице заметно волнение. Он виновато опускает глаза, краснеет. Создается впечатление, что ему поручили неприятное задание.

- Париж бурлит, - бормочет Ромёф. - Государственные интересы требуют возвращения короля...

- Вы должны немедленно ехать в Париж, - говорит Байон.

Какая наглость! Что значит должны? Байон протягивает королю какую-то бумагу. Я смотрю на Ромёфа. Ему действительно неприятна эта жестокая миссия. А его спутник полная противоположность. Он с наслаждением дарит мне злорадную улыбку.

Мои размышления прерывает речь супруга. Он читает присланный документ:

- Национальное собрание лишает Луи Бурбона права монарха, каждый курьер, встретивший королевскую семью, должен применить любые средства, дабы воспрепятствовать ее дальнейшему продвижению...

Я замираю. Луи устало зевает.

- Во Франции нет больше короля, - произносит он безразлично.

Луи небрежно бросает документ на кровать, где спят мои дети.

Злость и негодование охватывает меня. Я беру мерзкую бумагу, комкаю ее и швыряю на пол.

- Не желаю, чтобы эта бумажка замарала моих детей! - говорю я надменно.

Все испуганно-изумленно смотрят на меня. Шаузель поднимает документ.

- У меня есть некоторые условия, - говорит Луи. - Нам нужно отдохнуть несколько часов, тогда мы сможем отправиться в Париж.

О! Я не ожидала от него такого! Именно время нам сейчас необходимо! Через два часа тут будет генерал Буйе с войском. Нас спасут! Любопытно, мой супруг предложил это сознательно или случайно, решив вздремнуть?

- Нам необходим отдых, - поддерживаю я мужа. - Вы же видите, как устали дети!

Ромёф согласен. Он готов нам помочь. Ему тяжело осознать свою беспомощность. А вот его спутник не рад. Я ловлю взгляд, полный ненависти.

Я, Жан-Батист Друэ, доволен собой. Прибыли комиссары от Собрания. Короли теперь некуда не денутся.

Ко мне подходит мой знакомый Байон.

- Болван Ромёф! - говорит он мне.

- В чем провинился твой коллега? - удивленно спрашиваю я.

- Он втюрился в королеву и исполняет ее прихоти, - отвечает он.

В королеву? Ничего не понимаю. В страшную, склочную ведьму?

- Короли хотят выиграть время, - продолжает Байон.

- Время? - ужасаюсь я. - Надо немедленно тащить их в Париж. Готов поспорить, скоро сюда прибудет целая армия, чтобы вытащить королевскую шайку.

- Да, - кивает приятель. - Они не желают возвращаться! Буйе уже близко. Они ждут его!

Наш диалог звучит очень громко. Через минуту наш разговор уже знает все толпа. Люди возмущены. Они требуют немедленного отъезда короля в Париж.

- Теперь они точно никуда не свалят, - весело говорю я.

Мы с Байоном с хохотом хлопаем друг друга по ладоням.

Я, Мария Антуанетта, в шоке. С улицы доносятся злые крики. Мне кажется, что сейчас в окна полетят камни.

Ясно, чернь не дает нам даже отдохнуть. Они злобно орут под окнами, требуя нашего немедленного отъезда в Париж.

- Ваше величество, вам надо поторопиться, - бормочет испуганный лавочник Сосс.

О Боже! Неужели я должна унизиться и начать просить...

- Умоляю вас, помогите, - обращаюсь я к жене лавочника. Разрешите нам остаться!

Она испуганно смотрит на меня. Потом начинает энергично махать головой и руками.

- Нет... простите, что отказываем в гостеприимстве... это не в наших силах, - бормочет она. - Поймите, нас же могут убить!

- Я бы хотел перекусить, - говорит Луи.

Молодец! Они не откажут королю в еде. Все начинают суетиться. Приносят поднос с едой и вино. Это наш последний предлог. Нас торопят. Вырывают тарелки из рук. Я с презрением отодвигаю посуду. Подлые плебеи!

Идея! Я даю знак моей служанке. Она хватается за сердце и падает на пол.

Я опускаюсь рядом с ней на колени.

- Приведите врача! - велю я. - Иначе я никуда не поеду. Я не бросаю тех, кто верно служит мне!

О, Боже! Врач здесь? Конечно! Здесь уже весь городишко! Врач дает какие-то капли.

Увы, надо идти! Мы спускаемся по узкой крутой лесенке. У меня опять кружится голова. Шаузель поддерживает меня.

Нас сажают в карету. Под злые крики, угрозы и пошлые песенки мы отправляемся в Париж.

Я, Мария-Антуанетта, и мои спутники продолжаем свой бесславный путь. Нам приходится выносить все муки ада! Стоит ужасная жара, крыша нашей кареты подобна адскому пламени. Мы дышим раскаленной пылью. Вся карета насквозь пропиталась едким запахом пота.

Мы, монархи, терпим такие страдания в этой духоте! Две бессонные ночи дают о себе знать. Мы уже не реагируем на злобные выкрики плебеев, встречающих нас всюду. О, как они желают насладиться нашими страданиями, нашим позором!

Я опускаю занавески. Да, так поездка становится еще более невыносимой. Отсутствие свежего воздуха доводит до головокружения. Но лучше умереть от жары, задохнуться, чем выслушивать злобные нападки черни! Ничего, я отомщу! Я не сдамся!.. Жаль, нам запретили долго держать занавески опущенными.

Я достаю зеркало. Какой ужас! На моем лице слой дорожной пыли, глаза красные, выпученные. У всех моих несчастных спутников такой же вид.

Опять станция. На каждой станции почтмейстер обращается к нам с глупой речью. Я стараюсь держаться, как положено королеве.

Нам приносят поесть. Я опускаю занавески, что вызывает возмущение у толпы. Они кричат нам страшные ругательства. Елизавета протягивает руку, чтобы выполнить их требование.

- Нет, - говорю я.

Я не собираюсь вкушать пищу под взглядами любопытных плебеев! Только окончив трапезу, я открываю окно. Достоинство надо сохранить до конца!

Мы продолжаем путь. Вот и Шалон. Наконец нам дадут возможность отдохнуть. Я выхожу из кареты и вижу... триумфальную арку. "Да будет этот памятник вечен, как наша любовь" - читаю я надпись на ней. Именно эта арка была воздвигнута в честь меня, это было... двадцать один год назад. А кажется, что так недавно! Я погружаюсь в приятные воспоминания. Я, тогда еще юная принцесса, еду в застекленной карете в загадочную и неведомую мне страну. Все меня приветствуют, желают добра, улыбаются! И так на протяжении всего пути!

Да, сейчас люди так же толпятся на проселочных дорогах, желают видеть меня. Но их лица стали суровыми, выкрики полны ненависти, мне желают смерти.

Как встретит меня Шалон? Тогда это был шикарный прием: фейерверки, праздничные огни, фонтаны, бьющие вином! Все это в мою честь! А что сейчас?

Меня и моих спутников встречают с холодной учтивостью. Нас проводят в гостиницу. Я ловлю взгляд хозяйки, полный сочувствия. Да, такой прием далек от приема, оказанного мне двадцать один год назад. Но все же это лучше ненависти, сопровождающей нас всю дорогу!

О! Наконец-то можно принять ванну и лечь спать! Ох, если можно было бы уснуть и не проснуться!

Я, Максимильен Робеспьер, наконец, завершил расследование. Мадлен осталась довольна. Это главное. Но сейчас меня волнуют другие дела.

- Макс, ты слышал, Барнав и Петион будут встречать королевскую семью, - говорит мне Жорж.

- Да, - киваю я. - Думаю, Барнав попадет под власть королевы.

- Чего? - хохочет Жорж. - После твоей Мадлен... кхе...кхе.. прости... но Мария-Антуанетта такое страшилище!

- Ох, Жорж я не это имел в виду! - поясняю я. - Для гордеца вроде Барнава очень важно, когда дама внемлет ему... Он просто окрыляется... А Мария-Антуанетта, наверняка, захочет заручиться поддержкой людей из Собрания. Это путешествие - отличная возможность приобрести друзей...

Жорж кивает.

- Да, Барнав будет "готов", - говорит он.

- Разрыв с Мадлен только усилит для него значение королевской благосклонности, - продолжаю я. - А вот Петион... мне кажется, он тоже попадется...

- Точно! Извини, но он такой лопух, - хмыкает Жорж. - Все еще мечтает о страстной любви. Ну не глупо ли? Он с тобой не делился своими эротическими фантазиями?

- М-да... все это подтверждает мои предположения, - говорю я.

- Ты хочешь сказать, что он позарится на королеву? хмыкает Жорж. - С него станется...

- Королева, думаю, вряд ли... А вот другие спутницы... Принцесса Елизавета, например... Ладно, думаю, Петион вряд ли решится на предательство... а если и решится, это будет заметно... Он не умеет лгать... Другое дело Барнав, он опасен...

- Ха, и это говоришь ты, который недавно испортил ему весь праздник! - удивляется Жорж. - Он даже слова не смог сказать!

- В том-то и дело, Барнав очень зол! - отвечаю я.

- Кстати, твоя Светик когда вернется? - интересуется Жорж. - Я слышал, она поехала к родственникам.

- Ее родственника зовут Луи Тупой, - говорю я спокойно.

Глаза Жоржа округляются.

- Как?! - восклицает он. - Не может быть! Эта девочка предатель!

- Зачем же так! Скорее всего, монархи ей наговорили о том, что они бедные, несчастные, что их все хотят прикончить, что им нужна ее помощь... Известная песенка...

- Ха! И эта дурочка поверила? - усмехается Жорж.

Увы, поверила. Надеюсь, с ней ничего не случилось. Она должна скоро быть дома. Что ж, я ее встречу.

- Оставь ее без сладкого и запри в комнате, - советует Жорж. - Что за детские выходки!

Я, Мария-Антуанетта, и мои спутники продолжаем путь. Опять палящее солнце, опять ненависть толпы! Даже прогуляться во время остановки невозможно. Я поднимаюсь назад в карету:

- Берегись, милая, скоро увидишь другие ступеньки, хихикает какая-то торговка.

Чем ближе к Парижу, тем враждебнее плебеи. Господи, оказывается, революционная проказа охватила не только Париж! У нас есть враги по всей Франции! Они желают нам погибели, страшной и мучительной.

Как я устала! Мне уже все равно. Пусть меня убьют!

Нам сообщают, что нам навстречу высланы представители Национального собрания. Они будут нас охранять.

А вот и они. Я безразлично взираю на их лица. Надо поразить их своим королевским величием и в то же время быть непринужденной.

Я сама распахиваю дверцу кареты:

- Ах, господа, проследите за тем, чтобы люди, сопровождающие нас, не пострадали, чтобы им была сохранена жизнь, - говорю я.

Это истинно по-королевски! Королева просит защиты не для себя, а для своих верных слуг!

Два депутата должны сесть в нашу кареты. Для этого Елизавете и Турзель надо пересесть от нас в другой экипаж? Нет, лучше мы потеснимся! Мы должны быть вместе! Детей приходится взять на колени.

Я, Светлана Лемус, наконец, приехала! Жаль, Поль не захотел зайти ко мне. Понимаю, ему тоже хочется отдохнуть дома!

Я влетаю в гостиную и вижу... Макс!

- Здравствуй, Светик, - улыбается он. - Как путешествие? Я тебя давно жду.

Я чувствую, как подкашиваются ноги.

- Что ж, - продолжает он. - Будем разбираться, что ты натворила.

Он пытается сделать вид, что совсем не волновался. Я падаю в кресло. Все, сейчас мне здорово влетит. Ну, я ведь это заслужила. Ох, как в старые добрые времена. Только тогда мои проказы были более мелкого масштаба.

- Выходит, ты все знал, - говорю я.

- Ну, не все... но многое, - ласково говорит он. - С чего начнем?

Я пожимаю плечами. Сейчас начнется...

- Давай с убийства в "Белой лилии", - предлагает Макс.

Уф... Слава Богу!

- Для начала разберемся, кто убил старуху Режан, - начинает Макс. - Тут все просто и ясно. Это дело рук ее невестки...

- Эта тихая, пугливая женщина?! - удивляюсь я.

- Да, Светик. Судя по рассказу Орильи, Анна Режан должна была объявить свекрови о своем уходе. Ты понимаешь, старуха восприняла эту новость в штыки. Как говорил мсье Нэвиль, Режан опять скандалила. Все это было последней каплей в чаше терпения невестки. Она схватила канделябр и ударила старуху... Выходя, она заметила Орильи и сказала: "Спокойной ночи, мадам", чтобы у той создалось впечатление, что Режан тогда была жива. Этот скандал слышал мсье Нэвиль, и его удивило резко наступившее затишье. Судя по отзывам, этот человек обладал чрезмерным любопытством, поэтому решил проверить, что же случилось. Вспомни, что говорила мадам Перналь про хлопнувшую дверь... Он вошел в комнату и увидел мертвую старуху... Нэвиль знал о драгоценностях и решил их украсть. Он сунул бриллианты в карманы, а шкатулку бросил на пол. Потом он удрал через балконную дверь, боясь быть замеченным. Ты помнишь, дверь была не заперта. А перебраться на свой балкон ему было легко. Именно по этим причинам он опоздал на ужин. Нэвиль боялся, что, когда кража обнаружится, в гостинице проведут обыск. Поэтому он уехал сразу после ужина и спрятал драгоценности у себя дома в сейфе. Так, он думал, будет надежнее.

Как нам рассказывал Броше, Нэвиль куда-то истратил банковские деньги. Думаю, он понимал, что разоблачен. Деньги нужно было вернуть... И драгоценности убитой были как раз кстати.

- Бедный мсье Жакоб, - вздыхаю я, - он чуть было не пострадал за то, что не совершал... Это он из-за любви решил взять все на себя! Макс! Но ведь Анна Режан созналась в убийстве!

Я поражена.

- Да, ее замучила совесть, что безвинный человек может пострадать. Поэтому она решила сознаться, - говорит Макс.

- Удивительно, впервые, человек, совершивший два убийства и покушение, вдруг раскаялся! - мне это кажется нереальным.

- В том, то и дело, милая, что Анна Режан совершила только одно убийство, и то случайно, - уточняет друг.

- Да?! - восклицаю я. - Как все сложно!

- Давай по порядку, - спокойно говорит Макс. - Лану - агент Ферзена. А Нэвиль - один из банкиров, который согласился дать взаймы на бегство короля. Надеялся, что если предприятие будет удачным, получить награду. Лану выступил посредником. Но вскоре Нэвиль передумал, он грозился раскрыть тайну, чем подписал себе смертный приговор. Лану получил приказ убить его...

- Лану убийца?! Не может быть! - кричу я.

- Увы, моя девочка, - вздыхает Макс, - меня удивило его рьяное стремление помочь нам и упорное желание доказать, что убийства Режан и Нэвиля имеют связь. Как ты понимаешь, он хотел отвести от себя подозрения, ведь у него было алиби, когда убили старуху. Это была его идея поискать письмо Нэвиля к Режан, причем поиски проводил он один. "Найденное" письмо было у него припасено заранее. Это был отрывок из письма банкира ему, Лану. В этом письме Нэвиль соглашался передать деньги. Тут я и понял, что Нэвиль был связан с Лану и бегством короля...

- Но как? - спрашиваю я.

- Я попросил Анжа Питу приставить к тебе надежного человека, который мог хорошо следить за тобой. Он выяснил, что Лану и ты - королевские агенты... но об этом потом... Значит, Лану... Мне показалось странным, зачем старуха таскала с собой это письмо... К тому же оно было написано на клочке, который явно оторвали от целого листа... Вспомни слова Броше, Нэвиль был очень аккуратным, а такие люди на обрывках письма не пишут, - объясняет мне друг.

- Но сейф был пуст! - не понимаю я. - Куда Нэвиль дел драгоценности?

- Да, ты права, - кивает Макс, - Лану решил поживиться и выкрал их, он не знал, что это драгоценности убитой Режан. Не знаю, как он узнал о существовании сейфа. Его ошибка была в том, что он надел на палец перстень с рубином. Анна Режан узнала этот перстень. Вспомни безразличие, с которым она взирала на браслет, и удивление, когда она увидела рубин.

- Я не обратила внимания, - к своему стыду замечаю я. - Но как Лану мог убить Нэвиля, он же лег спать...

- Ох, Лану опять обманул тебя! - сочувственно произносит друг. - Он подсыпал тебе снотворное, чтобы ты проспала до утра. Помнишь, ты говорила мне, что тебя вдруг потянуло на сон?

- А Броше? Не понимаю, зачем Лану убивать его? - спрашиваю я.

- Незачем. Он проделал это покушение с целью запутать расследование, - поясняет Макс. - Это ему удалось.

- В этом ему Барнав помог. А мне жаль Анну Режан. Неужели ее казнят за убийство? - вздыхаю я. - Она не заслужила такой участи.

- Не беспокойся, я представил дело так, что вина за оба убийства ложится на Лану, - говорит Макс. - Он ведь все равно мертв. А его сотрудничество с Ферзеном не оставила ни у кого сомнений.

- Хм... ты переживал за меня... и поэтому ты сказал Полю ехать за мной? - спрашиваю я.

- Да, я очень беспокоился за тебя, - говорит Макс. Неладное я почувствовал тогда, когда ты стала интересоваться политикой и рыться в моих бумагах. Потом ко мне пришел Поль и сказал, что с тобой творится что-то странное. Я велел ему оберегать тебя. Он сказал, что давно нанял людей, которые следили за тобой.

- Я никого не заметила, - удивляюсь я.

- Ну, это опытные агенты, к тому же они менялись, поясняет Макс. - А вот когда ты решила совершить прогулку по Франции, он сам поехал за тобой!

Ох, наверно, эта слежка за мной стоила больших денег. Поль молодец, из-за меня он отправился в такой трудный путь верхом!

- Но кто убил Лану? - спрашиваю я. - Кто напал на меня? Зачем? Жаль, что ты этого не знаешь.

- Я могу только предположить... это дело рук твоих друзей: короля, королевы, этого, как его, Ферзена, - говорит Макс.

- Не может быть! - восклицаю я.

- Может, вы с Лану слишком много знали и могли быть опасны, - холодно произносит Макс.

- А зачем им понадобилась давать мне задание, чтобы я уехала из Парижа? - спрашиваю я. - Они могли нанять наемных убийц, которые прикончили бы меня в моей квартире!

- Это могло бы породить невыгодные предположение. Они хотели создать впечатление, будто ты уехала, - Макс всегда найдет объяснения.

- Нет, мне трудно поверить! - чуть не плачу я. - Наверное, это выдумал Ферзен. Королева и король об этом не знали.

- Что ж, думай так, - Макс пожимает плечами. - Но я бы не стал доверять монархам. Им был нужен агент, который имел политические связи, был в курсе событий, и в тоже время был честным и не потребовал бы платы за свои труды...

- Но я помогала им бежать! - восклицаю я. - Я хотела спасти их! Против них был заговор.

- Светик, милая, это они заговорщики, - убеждает меня друг. - На следующий день после бегства королевской семьи в Собрание был доставлен пакет, содержащий манифест короля. Людовик говорил, что отменяет все акты, утвержденные им с 1789 года, жаловался на насильственные действия народа и скудность цивильного листа, предавал анафеме все деяния революции. Замечу, в выражениях он не стеснялся. Я даже удивился, откуда особа королевской крови знает словечки, которым даже Жорж позавидует.

- Но почему ты не предпринял никаких мер, чтобы помешать бегству? - интересуюсь я.

- Я сразу понял, что побег обречен на провал... Теперь у нас есть доказательства враждебности монархии, - поясняет Макс.

Я испуганно смотрю в холодные голубые глаза друга.

- Вот и все, что я могу сказать, - заканчивает Макс. - Ты понимаешь, за все, что ты натворила, тебя должно ждать наказание. Но не пугайся, я тебя хорошо знаю и люблю, бояться тебе нечего. В обиду я тебя не дам. Кстати, о Лану. Я точно уверен, что он знал о том, что тебя убьют!

Я вскрикиваю. Макс протягивает мне два письма. Одно от Лану, адресованное Ферзену.

- Обрати внимание на абзац, выделенный красным, подсказывает Макс.

Я читаю. Мой друг прав. Как грустно. Я ловлю себя на том, что мне это уже безразлично. Как будто Лану сделал мне всего лишь мелкую заподлянку. А что теперь злиться. Лану мертв, а я жива!

Я беру второе письмо. Оно не распечатано. От Ферзена. Кому? Мне?! Не ожидала. Скоро он пришлет мне поздравительную открытку. М-да, ко мне вернулось чувство юмора.

Я, Шарль Броше, жду экипаж. Надо ехать в Париж. Как хорошо, что дело закончилось успешно. Спасибо Робеспьеру. Николь пришла проводить меня. Она решила еще остаться в гостинице.

- Подумать только, - рассуждает Николь. - Зло от королевы опять задело нас. Из-за подлых интриг ее агентов Николя и Анну могли казнить!

- Ты права, - киваю я. - Королева ужасная женщина!

Николь кладет мне руку на плечо.

- Тебе тяжело, - говорит она. - Из-за Анны...

- Пустяки, - смеюсь я. - Найду себе другую. Пойми, я переживу. Я сильный. А Николя... он бы не смог... рана любви могла быть слишком тяжелой, и вся личная жизнь пошла бы наперекосяк... Хорошо, что Анна выбрала его.

Николь пожимает плечами.

- Он заслужил ее любовь, - продолжаю я. - Он готов был пожертвовать жизнью... Николя смелый... Смелее нас с тобой...

Я, Жером Петион, мне 35 лет. Я еду в одной карете с монархами. Барнав сидит рядом с королевой. Я рядом с принцессой Елизаветой. Очень хорошенькая дамочка.

Должен с неохотой признать, что Австриячка держится хорошо. Она умеет сохранять королевское величие. Но все равно она вызывает у меня неприязнь. Я не собираюсь проявлять покорность! Я проучу надменную королеву.

- Мадам, - обращаюсь я. - Нам стало известно, что на выезде из Парижа вас сопровождал человек... Он правил вашим фиакром... потрудитесь назвать его имя...

Австриячка вздрагивает. Она понимает, что речь идет о ее любовнике.

- Я не запоминаю имена конюхов, - коротко отвечает королева.

Как она парирует! Я чувствую себя немного неловко.

Маленький дофин с интересом изучает нас. Он хватает пуговицу мундира Барнава и по слогам читает надпись: "Жить свободными или умереть" Мне становится смешно. Будущий король знакомится с революционными идеалами!

А все же, короли не так уж плохи, как казались. Нет, я не сторонник монархии. Просто их жизнь, вернее общение между собой, ничем не отличается от нашего. Они позволяют детям сидеть у них на коленях, весело болтают с ними. А как трогательно играют дети друг с другом! Королева зовет Елизавету сестричкой. Никакой напыщенности и помпы!

Мария-Антуанетта заводит политическую беседу.

- Нам никак непонятна ненависть, которую к нам испытывают, - произносит она. - Эти злобные призывы...

- Мадам, - говорю я. - Не стоит путать наши идеи и идеи мсье Марата. Его кровожадные выводы не имеют к нам никакого отношения!

Я стараюсь переменить тему. В приятной беседе мы продолжаем путь.

Но меня волнует не королева... принцесса Елизавета, она сидит рядом со мной... не могу описать чувства, охватившие меня... я ловлю ее взгляд... она дарит мне приветливую улыбку...

Уже стемнело. Все залито умиротворяющим светом луны. Маленькая принцесса Тереза зевает.

- Вы не против, если я усажу мадемуазель Терезу себе на колени? - спрашивает меня Елизавета. - Вас это не стеснит?

Я не возражаю, напротив, я предлагаю Елизавете усадить девочку на наши колени - на свое и мое. Маленькая Тереза быстро засыпает. Совершенно случайно я беру Елизавету за руку. Ее клонит ко сну. Засыпая, она кладет голову мне на плечо. О Боже, кажется, наши чувства взаимны. Будь мы одни, она пала бы в мои объятия и отдалась бы велению природы.

Я, принцесса Елизавета, очень устала. Тяготы пути отняли много сил. Как мне тяжело. Я не понимаю мсье Петиона, почему он на меня так странно смотрит? Как я хочу спать. Господи, я положила голову ему на плечо. Да, по этикету это недопустимо. Но я так устала, поэтому простительно!

Этот человек мне симпатичен, хотя он далеко не красавец. А его странный взгляд? Может, я ему нравлюсь. Почему бы и нет? Не одна Мария-Антуанетта может нравиться. К тому же сейчас я гораздо привлекательнее ее! Господи, прости меня. Нельзя так зло отзываться о людях, даже мысленно.

А все же жаль, если мы с мсье Петионом никогда больше не свидимся. Ох, если бы найти человека, который знаком и с ним и со мной... Светлана... Зачем Ферзен велел убить ее?! Как он жесток. Мне этот иностранец никогда особо не нравился! Слава Богу, что она осталась жива!

Я, Антуан Барнав, удостоился чести сопровождать королевскую семью. Я сижу рядом с Марией-Антуанеттой.

У меня есть прекрасный шанс внушить королеве уважение к революционным принципам. У меня дар убеждать.

Мария-Антуанетта слушает меня.

- К сожалению, мне тяжело ориентироваться в современном мире, - говорит она. - Мне нужно поддержка.

Она обращается ко мне с просьбой! Просит стать ее советчиком! Сама королева!

Эх, жестокая и недалекая Мадлен! Слышала бы она наш разговор, она поняла бы, что незаслуженно обидела меня. Ах, Мадлен, когда-то вы обратились ко мне с подобной просьбой. Но негодный Робеспьер вскружил вам голову.

Но что значит Мадлен по сравнению с королевой? Конечно, Мадлен хороша собой. А королева? Когда-то она была красива... а теперь... увы, она даже выглядит старше своих лет... Но это не важно...

Королева очень умная, внимательная, утонченная особа. Я рад заполучить ее дружбу. Красотку для любовных утех я найду всегда, но дружба Марии-Антуанетты, ее благосклонность бесценное сокровище! Я оправдаю доверие королевы! Я, Антуан Барнав, смогу ее защитить.

Я опять добился лучшего! Я заполучил внимание королевы! Зачем мне ветреная любовь красотки Мадлен? Ох, но я хочу получить все! Ничего, Мадлен скоро ко мне вернется! Она не сможет обойтись без моих советов, без моей информации, без меня! Посмотрим, насколько хватит ее любви к своему врагу. Да, Робеспьер ей враг, и Мадлен сама это понимает.

Я, Мария-Антуанетта, наконец во дворце Тюильри. Слава Богу! Самое страшное было выйти из кареты и пройти до двери. Толпа встретила нас суровым молчанием, но стоило мне выйти из кареты, как меня опять начали поливать грязью.

Мой супруг был спокоен. А что еще от него ждать?

Неужели все потеряно? Нет, наши сопровождающие оказались милыми людьми. Мсье Петион очарован глупышкой Елизаветой. Это можно использовать в наших целях. А мсье Барнав, он видит во мне друга, он готов мне помочь. Я буду сражаться!

Я сажусь писать письмо моему дорогому Ферзену. Милый Ферзен, я так беспокоюсь за него. Только бы он не подвергал себя опасности. Но как я хочу получить от него ответ! Надеюсь, он найдет надежного поверенного!

А все же, вдруг он предал меня? Уж не по его ли вине произошел провал? Господи! Неужели я никогда не узнаю правду? Гордость не даст мне проявить ревность!

Я, Аксель Ферзен, Приветствую вас, мадемуазель Лемус.

Думаю, мне стоит внести кое-какую ясность. С удовольствием. Начну по порядку.

Я много слышал о вас, мадемуазель. О вас говорили, как о друге Неподкупного, вами восхищались. Я знал, что у вас много друзей вроде Робеспьера, что они вам преданы, и я ненавидел вас. Да, ненавидел, именно как друга виновников страданий королевы, рьяно требующих ограничения королевской власти. Ваша безупречная репутация еще больше раздражала меня.

И вот однажды я увидел вас из окна своей кареты. Вы шли под руку с Робеспьером, о чем-то весело болтали. Мне казалось, что вы придумываете, какую бы кару обрушить на несчастную королеву. Больших трудов стоило мне отогнать эти мысли.

Именно в тот миг у меня и возникла идея сделать вас нашим агентом. Это был мой шанс не только узнать много полезных сведений, но и посмеяться над врагами королевы. Они ни за что не догадаются, что их искренний преданный друг шпионит за ними ради блага ненавистной Австриячки.

Я всегда немедленно приступаю к реализации моих идей. Лану был отдан приказ пригласить вас во дворец. С того момента, мадемуазель, как он заговорил с вами, вы были обречены. Не важно, согласились бы вы служить нам или нет. Отказав нам в помощи, вы были бы еще опаснее. Вы уже знали слишком много.

Я знал, что вы любопытны и непременно придете. Я был почти уверен и в вашем согласии!

Вы пришли. Я встретил вас. А убедить вас оказалось проще, чем я думал.

Опустим приготовление к побегу. Вы отлично осведомлены во всех деталях.

Наконец этот долгожданный день настал.

Остальные помощники этого предприятия не волновали меня. Для них разглашение тайны было также нежелательно, как и для монархов. Другое дело Лану и вы. Лану был слишком жаден до денег, он легко мог бы предать за солидную плату. А вы были опаснее вдвойне из-за вашей любви и преданности Робеспьеру.

Мне было вас немного жаль. Точно такую же жалость я испытываю на охоте, убивая молодую лань. Да, именно это чувство охватило меня, когда я отдал приказ убить вас.

Я не мог рисковать. Сколько сил, времени, денег было потрачено на этот сложнейший план. Какие волнения пришлось мне пережить, сколько бессонных ночей я провел!

Может, это и жестоко, но для меня жизнь монархов была важнее жизни простой девушки.

Дела быстро заставили оставить размышления о вашей судьбе. С самого утра я метался по всему Парижу, нужно было привести все в необходимый порядок. Дабы не вызвать подозрений, мне пришлось пять раз перевоплощаться! Я переодевался то в солидного буржуа, то в простого путешественника, то в пожилую мадам.

Мне не нужны были награды за свои труды. Мне было достаточно того, что я спасаю королей Франции, что они доверили мне свои жизни и жизни своих детей!

К концу дня я вымотался. Но это было только начало. Предстояло осуществить сам план. А мне даже не удалось прилечь отдохнуть.

Как вы помните, я должен был отвезти королевскую семью в фиакре к карете, приготовленной для бегства. Трудности начались сразу же, как я сел на козлы фиакра. Мне никогда не приходилось править самому. Оказавшись в лабиринтах Парижа, я растерялся. Какое-то время я кружил по городу, как потерявшаяся собачонка. Больших трудов стоило мне не заблудиться. Волнуясь, я решил еще раз проехать по улице Матиньон, чтобы встретить карету для бегства. Зачем, сам не знаю. Глупая осторожность! Зря время потерял!

Только к двум часам ночи мы прибыли к воротам города. Два драгоценных часа были утрачены.

Невозможно описать мой ужас, когда кареты не оказалось на условленном месте! Она должна была стоять за таможенным барьером. Но ее там не было! Какие болваны кучера, неужели так трудно было выполнить это требование!

Наконец карету нашли, и я подвел к ней фиакр. Королевская семья смогла пересесть, не замарав обуви о грязь дорог. Я не мог допустить, чтобы королева испачкала свои божественные ступни!

Мы тронулись в путь. Было уже полтретьего. Я отчаянно хлестал кнутом спины лошадей, пытаясь вернуть утраченное время. Через полчаса мы были в Бонди. Нас встретил гвардейский офицер. Лошадей сменили на свежих.

На этой станции я должен был покинуть королеву. Так решил король. Дальше они решили следовать без меня. Приказ есть приказ.

Когда мы прощались, королева вдруг спросила меня, что будет с вами. Она не знала, что вам суждено погибнуть, клянусь! Я сказал, чтобы Ее Величество не волновалось. Королева все поняла. Вы можете подозревать меня во лжи, но на глазах Марии-Антуанетты выступили слезы. Она стала молить меня пощадить вас. Луи попросил ее не беспокоиться по пустякам. Так мы и расстались.

Карета тронулась в путь. Я подъехал верхом. Мне было очень тяжело расставаться с дамой сердца.

"Прощайте, мадам де Корф!" - закричал я.

Уже начало светать.

Нет, я не бросил королеву! Я решил следовать за ней. Вскоре подъехали и вы. Дамским кабриолетом вы управляли так же неуверенно, как я фиакром. Вы выглядели отрешенной, погруженной в себя. Скорее всего, из-за усталости. Только тогда я понял, насколько тяжело мое задание для хрупкой девушки. Я заволновался, что вы вдруг решите все бросить.

Когда вы вновь тронулись в путь, я заметил, что за вами следует верхом какой-то человек. Я понял, что ваши друзья благоразумно наняли вам охрану. Это не испугало меня. Я прихватил с собой два заряженных пистолета. На развилке я решил свернуть за вами. "Если приятель вступится за девицу, я просто пущу в него пулю, - сказал я себе, - ничто не должно помешать моему плану. А потом я легко нагоню королевскую карету."

Я последовал за вами, то обгоняя вас, то отставая. Вы не могли меня узнать. Ведь на каждой станции я менял не только лошадей, а так же шляпу и плащ.

И вот роковая станция, Сен-Менегульд. Минуя эту станцию, вы должны были свернуть на Верденскую дорогу, не так ли? В тот момент я был непоколебим - вы должны умереть.

Случайно я услышал слова почтмейстера:

-- Следуйте за тяжелой каретой...

Мне не составило труда догадаться, о чем идет речь. Я обернулся и увидел, что двое его людей готовы немедленно отправиться в путь. Меня как будто облили ледяной водой.

Ах, мадемуазель, в этот момент я не мог понять... что это? Злой рок, который преследует королеву? Или ваше необычайное везение?

Я понял, надо следовать за ними. Пули, предназначенные для вашего охранника или для вас, стало разумнее пустить в этих гонцов. Не размышляя, я поскакал за ними. Уже начало темнеть, я не мог прицелится. Нужно было подъехать вплотную к ним. Промах мог стать роковым.

Мне было дурно, кружилась голова. Ведь я не спал уже вторые сутки. Я почти нагнал гонцов, выхватил пистолет, прицелился в одного из них, спустил курок... осечка! Люди обернулись на щелчок. Они были совсем рядом со мной, так легко было их пристрелить. Один их них выхватил кнут и стегнул меня. Я не смог удержаться в седле. Удаляющееся цоканье копыт звучало, как укор.

Я решил не сдаваться. Потирая ушибленный локоть, я вновь вскочил в седло. Я был как во сне. Я скакал, почти ничего не видя перед собой, ориентируясь на звук, как летучая мышь. До ближайшей станции было уже недалеко. Я понял, сейчас или никогда. Я выхватил пистолет и прицелился в одну их фигур. Я никогда не был особо метким стрелком, мадемуазель... я промахнулся. Второй выстрел также оказался неудачным.

Я не верил в реальность происходящего! Мне казалось, что все это сон, дурной сон. У меня кружилась голова, я понял, сейчас упаду. Я слез, вернее, сполз с седла. Пошатываясь, я побрел прочь с дороги. Мне хватило сил только укрыться за придорожными деревьями, где я упал на траву и погрузился в забытье...

Что было потом, вам известно, мадемуазель.

Я потом узнал, как монархи в Варенне пытались тянуть время, чтобы дождаться Буйе с войском. Увы, злые плебеи не согласились дать отдохнуть своему королю. А Буйе прибыл, но спустя двадцать минут после отъезда королевской семьи. Увы, он уже ничего не мог сделать. Как это печально!

Что ж, прощайте, мадемуазель Лемус.

Ну почему Бог приравнял жизнь королевы и жизнь ничем не примечательной девицы?!

Продолжение следует...

Елена Руденко

Май 2003г., Новороссийск