Первое тысячелетие: РЕСПУБЛИКА

1. ПЕРВОПРОХОДЦЫ

…Главную роль в освоении Галактики сыграл Отряд Первопроходцев. Поначалу Отряд состоял всего из двухсот человек, но к концу первого тысячелетия эпохи Республики его ряды насчитывали уже свыше пятидесяти тысяч. Смелость и находчивость Первопроходцев, их умение приспособиться к самым тяжелым условиям не имеют аналогов в истории человечества…

Из книги И. С. Бердана «Человек. История двенадцати тысячелетий». Земля – Делурос VIII, 13205 г. галактической эры

…Если попытаться определить, какое именно из деяний Человека стало первым предвестником последующих событий, то приоритет тут, несомненно, принадлежит рождению Отряда Первопроходцев. Профессиональные захватчики и разрушители рыскали по Галактике, присоединяя к Республике все, что только можно, и уничтожая все остальное. Галактическая история Человека начиналась с кровавой прелюдии. И хотя умение покорить даже самые негостеприимные планеты вызывает восхищение, нельзя не содрогнуться, зная конечный результат этих титанических усилий. Быть может, самым ярким триумфом Отряда Первопроходцев явилось присоединение к Республике четвертой планеты Дзеты Рака…

Из книги Кила Никсогита «Происхождение и история разумных рас», т.7. Эридан XVI, 19300 г. галактической эры

Она даже выглядела горячей.

Небольшой кроваво-красный шар вращался вокруг двойной звезды, держась от светила на почтительном расстоянии в триста миллионов миль. Поверхность планеты испещряли бесчисленные кратеры и трещины. Даже «зимой» температура была такой, что свинец закипал в считанные мгновения. Но местные «холода» уже миновали, и следующие должны были наступить лишь через тридцать земных лет.

Облака в обычном смысле этого слова здесь отсутствовали, поскольку воды на планете никогда не было, зато имелись огромные массы раскаленного газа, окутывавшие планету многослойной шубой. То здесь, то там сквозь плотные слои проглядывали заостренные хребты, но большая часть поверхности этой не слишком-то гостеприимной планеты скрывалась за колышущейся красной завесой.

Сама поверхность также имела красный, точнее, неприятный грязновато-багряный оттенок. Издалека планета напоминала хмурую, небритую и крайне нелюбезную физиономию. Гигантские тени придавали ей какой-то неряшливый и чрезвычайно сумрачный вид. Словом, здесь было грязно и очень жарко.

Красное марево время от времени пронизывали ослепительно белые вспышки, следовавшие то сразу одна за другой, то с большими перерывами. Планета со своими мрачными кратерами и трещинами была столь же загадочна, сколь обыкновенен космический корабль землян на орбите вокруг нее. И в самом деле, что может быть более привычным, чем посудина с гербом Республики на борту, латаными-перелатаными люками и неряшливой командой из двух человек? Этот корабль был не новичок в космосе, он посетил не одну сотню планет и сменил с десяток владельцев. Если бы звук мог распространяться в вакууме, то было бы слышно шипение выходящего из многочисленных микротрещин воздуха. Уже не первый десяток лет очередной взлет представлял собой вызов смерти, а каждая посадка – смертельный риск. Корабль был покрыт слоем вековой грязи; возможно, только он и мешал корпусу развалиться. Время от времени корабль начинала сотрясать мощная вибрация – единственный признак, по которому экипаж мог заключить, что механизмы еще действуют.

Сейчас два обитателя корабля сидели перед обзорным экраном, лохматые, заросшие и страшно несчастные. Милт Боумен, высокий сутулый человек с запавшими щеками, не отрывал печальных глаз от экрана. Его напарник, Алан Нельсон, был пониже, потолще, а цвет его волос просто не поддавался описанию.

– У этой чертовой планеты имеется имя? – с отвращением осведомился Боумен.

– Нет, насколько нам известно, – буркнул Нельсон. – Просто Дзета Рака IV.

– Последнюю из открытых нами планет мы назвали в честь тебя, так – что эту окрестим Боумен-29, – Милт сделал пометку на звездной карте. – Или уже 30?

Нельсон сверился со своей записной книжкой.

– Боумен-29, – объявил он после довольно продолжительной паузы, затем взглянул на экран. – Ну и планетка!

– В этой чертовой Галактике имеется три миллиарда вполне приличных планет, а им зачем-то понадобилась именно эта пакость! Иногда я просто не понимаю этих ублюдков.

– Должно быть, они нас тоже не всегда понимают, – угрюмо откликнулся Нельсон, – я что-то не заметил, чтобы от добровольцев, рвущихся навестить Дзету Рака IV, не было отбоя.

– Ты хочешь сказать, Боумен-29.

– Ну, как там ее ни называй, лучше она от этого не становится. Думаю, во всей Галактике наберется не больше двух сотен идиотов, готовых попробовать раскусить этот орешек.

Нельсон ошибался. Идиотов набралось всего двое: Милт Боумен и Алан Нельсон. Как ни велика была Республика, она не могла выделить для этого еще кого-то: Человек распространился слишком широко, и произошло это слишком быстро.

На раннем этапе космической эры, когда еще только-только начиналось освоение планет Солнечной системы, Человек ограничивался лишь научными станциями. Затем планеты заселили, и станции превратились в колонии. Даже через много лет после создания тахионного двигателя горстка завоеванных Человеком планет считалась продолжением родной Земли.

Но вскоре ситуация вышла из-под контроля. Планеты, ставшие домом для целых цивилизаций, мало походили на пристанище научных станций и колоний. Чужеродную окружающую среду следовало завоевать, приручить, урбанизировать и механизировать. И прежде чем Человек оказался готов к решению этой задачи, таких планет в его распоряжении оказалось уже около тысячи. На первый взгляд цифра казалась не такой уж большой, но только очень немногие планеты обладали хотя бы отдаленным сходством с Землей. Так что человечеству пришлось привлечь к делу все одиннадцать миллиардов своих членов, дабы справиться с бесчисленными новообретенными мирами.

Более чем на трети планет – тех, где были аборигены – правительство Республики ввело военное положение, что повлекло за собой создание гигантской регулярной армии. Четыре сотни планет отвели для научных исследований и разработки полезных ископаемых; чтобы снабжать их продовольствием и водой, двадцать планет использовались исключительно в сельскохозяйственных целях. И еще триста пятьдесят только-только начали заселять. Требовались колоссальные усилия и огромные людские ресурсы, чтобы воздвигнуть города на месте джунглей, болот, пустынь и океанов.

Но полторы тысячи планет являлись всего лишь крохотной частью Галактики. Человек жаждал куда большего, аппетиты его росли с каждым днем, поэтому он продолжал плодиться и размножаться. Человек неудержимо стремился к новым планетам, захватывая, осваивая, заселяя и приручая чужие миры.

Вот тогда-то и появился на свет Отряд Первопроходцев. В отличие от первопроходцев прежних времен, искавших лучшей доли на новых землях, перед Отрядом, состоявшим из специалистов по преобразованию планет, стояла одна-единственная задача – создание на новых мирах условий, пригодных для жизни Человека. Первопроходцы, обладавшие высочайшей квалификаций и прошедшие всестороннюю подготовку, являлись гражданским дополнением к Звездному Флоту Республики. Взаимоотношения Отряда с Республикой несколько напоминали изыскательские работы. Будучи свободными агентами, Первопроходцы не подчинялись правительству, время от времени подряжаясь выполнять его поручения.

Зачастую их работа состояла в том, чтобы приспособить место обитания чужаков к человеческим нуждам. При этом нередко приходилось уничтожать враждебную популяцию аборигенов, а подчас и не только враждебную. В Отряде можно было найти специалистов, способных превратить ручьи в реки и озера – в океаны, уничтожить растительность на планете, вдвое превосходящей по размерам Юпитер, изменить экологию засушливого мира так, что он превращался в сплошной оазис.

Отряд насчитывал двадцать восемь тысяч членов. Но Республика, мечтавшая не о сотнях, а о миллионах покоренных миров, нуждалась в куда большем числе Первопроходцев. По мере того как Республика предъявляла все более конкретные требования, задачи Первопроходцев становились все более специализированными.

Одной из таких проблем было получение энергии. Все планеты Республики давным-давно перешли на атомные технологии, и возврата назад не было. Но имевшиеся запасы радия, плутония, урана и их изотопов, даже с учетом недавно открытых планет, едва покрывали самые насущные потребности Человека. Солнечные станции росли как грибы, но надежным способом сохранения солнечной энергии Человек все еще не располагал. А поскольку почти половина торгового оборота Республики зависела от межзвездных полетов, то поиск новых источников энергии возглавлял список первоочередных потребностей Человека.

И вот тут-то и была открыта Дзета Рака IV. Этот крошечный, но очень массивный шарик имел невероятно высокую скорость вращения, что в сочетании с необычным составом планетарного ядра приводило к образованию гигантских магнитных полей, обладавших фантастической энергией. Ионы в таких полях ускорялись до энергий, во много раз превышающих возможности самых мощных циклотронов. Взаимодействие мощнейших электромагнитных полей, а также интенсивное образование ионов при испарении минералов с поверхности планеты создавали идеальные условия для ядерных реакций. Иными словами, на Дзете Рака IV с абсолютной непредсказуемостью происходили ядерные взрывы. Ослепительные вспышки, которые наблюдали Боумен и Нельсон с орбиты, были просто-напросто конечным результатом реакций расщепления на поверхности планеты, в процессе которых из легких атомов образовывались крайне нестабильные тяжелые элементы, распад которых и превращал Дзету IV в сущий ад. Условия, которые на Земле даже в специальных лабораториях достигались с огромным трудом, на Дзете Рака IV были совершенно обычны. Непрерывные взрывы разрушали поверхность планеты, обнажая все новые и новые порции вещества, готового к ядерной свистопляске. Как бы просто ни выглядело объяснение процессов, происходящих на этой планете, действительность ужасала.

Если в отношении людских и денежных ресурсов Республике была свойственна расточительность, то с бессмысленной тратой энергии она не могла смириться. Дзету Рака IV следовало немедленно приручить. Разыскали добровольцев, каковыми оказались Милт Боумен и Алан Нельсон, и предложили им создать безопасные условия для работы специальной группы. В дальнейшем 235 опытных «горняков»-ученых должны будут найти способ использовать рвущуюся наружу энергию. Первопроходцы назвали свою цену, и Республика, не торгуясь, быстро подписала контракт.

Как выяснилось впоследствии, о многих незначительных пустяках вроде ядерных взрывов Боумена и Нельсона предупредить «забыли». Как и об ужасающей гравитации и раскаленной докрасна поверхности. Только наиболее оснащенные из экспедиционных кораблей Республики смогли бы приземлиться здесь, не оказавшись раздавленными при посадке всмятку, да и то зимой. Летом же они бы расплавились еще в двадцати милях от поверхности.

Надо сказать, что климат этой планеты отлично дополнял ядерные взрывы и гигантскую гравитацию. Планета двигалась по сильно вытянутой орбите, совершая полный оборот за тридцать три земных года. Зимой расстояние до звезды достигало трехсот миллионов миль, но летом сокращалось до ста пятидесяти. На таком расстоянии ни один из материалов, имевшихся в распоряжении Человека, не мог выдержать чудовищного жара звезды. Даже если удастся укротить планету, работы на ней придется вести с длительными перерывами.

Ну и, разумеется, атмосфера планеты совершенно не годилась для дыхания.

– Если не считать этих незначительных трудностей, – заметил Боумен, закончив перечисление, – то нам, можно сказать, предстоит приятная увеселительная прогулка.

– Угу, – буркнул Нельсон, – ума не приложу, зачем правительству понадобилось тратить два миллиона. Наверное, решили нас порадовать хорошо оплаченным отпуском.

– Ну, – Боумен отхлебнул кофе, – какие будут идеи?

– Большей частью они относятся к тем парням, что подсунули нам этот подарочек. – Нельсон мрачно вздохнул. – По крайней мере весна только-только началась, и у нас еще есть время обмозговать ситуацию.

– Как ты думаешь, имеется там что-нибудь живое?

Нельсон покачал головой.

– Сомневаюсь. Хотя, чтобы убедиться в этом, нужно туда для начала попасть. Правда, думаю, даже в этом случае там не окажется жизни, нашей уж точно.

– Приятная перспектива, – откликнулся Боумен, – я, конечно, ценю доверие, оказанное мне Республикой, но лучше бы она была посдержанней и не проявляла свое расположение столь щедро. Мы не в состоянии сесть на эту чертову планету, нас не встречают веселые дружественные аборигены, готовые нам помочь, мы даже не можем найти хоть какую-нибудь закономерность в этих чертовых взрывах.

– Да, над взрывами нам еще придется поломать голову, – согласился Нельсон, – если бы не они, мы, возможно, и справились бы с этой задачкой.

– Если бы не взрывы, нас бы вообще сюда не послали, – проворчал Боумен, – я битых три часа исследовал последовательность вспышек с помощью компьютера, но так ничего и не понял. Они происходят совершенно случайным образом. Следующего взрыва можно ждать час, а можно – полвека. А не научившись их предсказывать, мы не сможем подобраться достаточно близко, чтобы получить какую-нибудь новую информацию.

– Может, нам стоит еще несколько недель покрутиться здесь, а потом вернуться и объявить, что ничего не вышло?

– И лишиться двух миллионов?

– Боюсь, у нас на руках нет ни одного козыря, Милт. Во-первых, тяготение такое, что мы очень рискуем превратиться при посадке в нечто двухмерное. Во-вторых, воздух не пригоден для дыхания и радиоактивен. В-третьих, если нам даже удастся посадить корабль, не слишком повредив его, то уж с чертовой жарой мы точно ничего поделать не сможем – обшивка расплавится раньше, чем мы сообразим, что пора уносить ноги. В-четвертых, даже если произойдет чудо и нам удастся решить эти проблемы, все равно постоянной базы основать нельзя, поскольку через десять лет температура вырастет вдвое. В-пятых, если все предыдущие соображения вас не убеждают, то имеется еще одно: мы не знаем, в каком месте и в какой момент снова бабахнет. В-шестых…

– Так ведь никто и не утверждал, что это будет легкая прогулка, – с улыбкой остановил его Боумен.

Три дня спустя Боумен уже не улыбался. Бортовые датчики корабля зафиксировали еще 129 взрывов, а компьютер неумолимо твердил о случайном и непредсказуемом характере этих явлений.

– Мало того, – удивленно сказал Боумен, просматривая полученные данные, – такое впечатление, что планета уменьшается в размерах. Изменения микроскопические, но через четыре-пять тысяч лет ее может разнести на куски.

– Так что будем делать? – осведомился Нельсон.

– Я исчерпал запас идей, – объявил Боумен, потягиваясь, – всю ночь провел за этим чертовым ящиком, но добился лишь совета создать сверхпрочный корабль и выработать невосприимчивость к теплу, радиации и взрывам.

Следующая неделя не принесла ничего нового. Первопроходцы запустили в направлении планеты дюжину зондов. Первый был уничтожен очередным взрывом почти сразу, но остальные ненадолго его пережили. Тогда Первопроходцы послали капсулу для получения проб верхних слоев атмосферы, но поле тяготения планеты быстренько втянуло ее, и аппарат разрушился, не успев передать данные. Первопроходцы попытались было перейти на более низкую орбиту, но с трудом избежали участи автоматической капсулы. Они взорвали парочку мощных ядерных бомб, но это не вызвало ни перерыва, ни увеличения частоты естественных взрывов. И наконец, они 34 078 раз сыграли в «очко», что также не намного приблизило их к решению задачи.

– Ты знаешь, – заметил Боумен, открывая свои карты, – ведь так и свихнуться недолго. Как, скажите на милость, надо поступать с миром, бьющимся в истерическом ядерном припадке? Может, еще раз спросить у этого зануды, – он взглянул на компьютер.

Но компьютер по-прежнему помочь ничем не мог. В его банке данных просто-напросто отсутствовали аналогичные ситуации.

– Можно связаться с Главным Компьютером на Делуросе VIII, – предложил Нельсон. – Уж он-то наверняка знает побольше нашего малыша.

– Разумеется, – саркастически откликнулся Боумен, – и заплатить за это миллион. Да я скорее контракт разорву. По молодости лет я как-то раз запросил Главный Компьютер, и в результате пять следующих контрактов ушли на оплату этой прихоти.

– Так что ты предлагаешь?

– Не знаю. Давай продолжим. Запустим еще десяток зондов. Рано или поздно, но должны же мы узнать об этой чертовой планете хоть что-нибудь.

Боумен оказался прав. Они действительно кое-что узнали. Первопроходцы запустили последнюю дюжину зондов, почти не надеясь на результат, но один из зондов просуществовал достаточно долго и успел сообщить о наличии жизни на поверхности или под поверхностью планеты.

– Но это же просто бред! – воскликнул Боумен, расшифровав сообщение. – Кто, черт побери, может там жить?!

– Нам нужны еще зонды, иначе мы ничего не сможем узнать.

– Мы должны найти способ войти с ними в контакт, – твердо заявил Боумен, – это единственный путь в этот безумный мир. Ты помнишь, что я плел несколько дней назад по поводу Главного Компьютера?

Нельсон кивнул.

– Так вот, забудь об этом, – решительно объявил Боумен. – Сейчас я считаю, что нам без Главного не обойтись.

Нельсон не возражал, и через несколько часов бортовой компьютер установил связь с Главным. Они снабдили Главный Компьютер всеми имеющимися у них данными о планете и принялись ждать. Вывод оказался малоутешительным.

– Большой Мозг сообщает, – сказал Боумен, изучая полученный ответ, – что эти шельмы питаются энергией. Впрочем, я не представляю, чем они там еще могут питаться. Но это значит, что они не станут корячиться и помогать нам откачивать с планеты энергию. – Он помолчал. – Поскольку мы установили связь с Главным, истратив половину нашего контракта, то надо выяснить, что он скажет нам по поводу высадки «горняков» на поверхность планеты.

«Нет» Главного Компьютера выглядело абсолютно безапелляционным.

Оставалось время еще на один вопрос, и Боумен решил выяснить, может ли Главный предложить им что-нибудь, кроме разрыва контракта.

Ответ оказался положительным.

– Что за чертовщина? – воскликнул Боумен.

– О чем он там толкует? – нетерпеливо спросил напарника Нельсон.

– По сути дела, он говорит, что если Магомет не идет к горе, то надо привести гору к Магомету.

– А если перевести на нормальный язык?

– Это значит, вместо того, чтобы пытаться освоить Боумен-29, можно с помощью силового поля откачивать энергию и доставлять ее в любую точку Галактики.

– Ты что-нибудь знаешь о силовых полях? – спросил Нельсон.

– Нет, – ответил Боумен. – А ты?

– И я нет.

– Уверен, Большой Мозг знает. – Боумен скривился. – Но это будет стоить нам второго миллиона. Надо же, а я и не понимал, сколь выгоден компьютерный бизнес.

– Когда выйдешь на связь, – сказал Нельсон, – спроси, как управлять этим полем в космосе. Будет не очень-то весело, если какой-нибудь корабль врежется в энергетический луч или это самое поле взорвет звезду или планету. И пусть Большой Мозг ответит, каким образом следует преобразовывать и использовать всю эту энергию.

– Ответ на последний вопрос пусть оплачивает Республика, – буркнул Боумен.

– И еще, Милт. – Нельсон помолчал, потом продолжил: – Нам нужно решить одну этическую проблему, прежде чем ты сделаешь запрос.

– Ты имеешь в виду пожирателей энергии?

Нельсон кивнул.

– Ты же понимаешь, что бедняги начнут голодать.

– Ну, не сразу, – протянул Боумен.

– Не уверен, что медленная голодная смерть лучше, чем быстрая, – едко заметил Нельсон.

– Тут ты прав, – согласился Боумен, – но ведь у медали имеется и обратная сторона.

– Наши деньги?

– И это тоже, – кивнул головой Боумен, – но я имею в виду перспективу, которая ждет местных обитателей. В конце концов, если взрывы будут продолжаться с той же частотой, то через пять тысяч лет от планеты ничего не останется. А этим существам даже некуда переселиться. Для расы, способной жить здесь, не так-то просто найти новый дом.

– Может, какая-нибудь звезда?

– Нет, не годится. Любая звезда размером с Дзету Рака попросту испепелит их. Кроме того, зачем им куда-то перебираться: еды здесь навалом, место насиженное.

– Думаешь, ты один во всей Галактике знаешь, что планета умирает?

– Ну, если предположить, что у них имеется разум, то твое возражение имеет кой-какой смысл. Но думаю, все обстоит куда проще.

– Почему?

– Потому что это явно очень молодая планета. Можно сказать, она умрет в юные годы. – Боумен ухмыльнулся. – Уверен, что разумная жизнь просто не успела еще здесь появиться. Да и кроме того, ни одно существо на свете не стало бы пожирать энергию, имейся у него хоть какая-нибудь альтернатива. А если эти существа всегда питались огнем, то к чему им разум? В данных условиях он нужен как собаке пятая нога.

– Не совсем так, – возразил Нельсон, – ведь, по данным зонда, они могут жить под поверхностью. Возможно, там они укрываются от взрывов, а для этого уже нужен разум.

– Ну, это еще неизвестно, ведь зонд не сообщил ничего конкретного. Нет никаких оснований отдавать предпочтение чему-то одному.

– Нет, черт возьми! Ты же сам видел эти взрывы. В них никто не выживет.

– Если эволюция им что-нибудь и дала, так это как раз инстинкт предчувствия, и они заранее узнают, каких областей и в какое время следует опасаться.

– Все может быть, – согласился Нельсон, – но твои рассуждения основаны на логических допущениях, а не на фактах.

Боумен вздохнул.

– Вероятно, ты прав. Но нам нужно выполнить задание. Мы подписали контракт и уже ухнули миллион долларов, да и второй собираемся истратить. После выплаты налогов мы даже не останемся при своих. Есть, конечно же, иной вариант – отказаться от всего этого дела и оплатить услуги Главного Компьютера из будущих контрактов.

– Полагаю, к этому все в конце концов и сведется, – заметил Нельсон.

– Согласен, – кивнул головой Боумен, – так что давай решать.

Молчаливые обитатели Дзеты Рака IV пребывали в блаженном неведении относительно горячего спора, разгоревшегося в сотнях миль над ними. Они жили своей жизнью, лишенной всякого смысла для стороннего наблюдателя, рождались, умирали, надеялись на лучшее будущее и возносили хвалу своему Богу за ниспосланное на них изобилие.

Первопроходцы приняли решение. Они связались с Главным Компьютером Галактики, и на картах Республики появилась еще одна планета, покоренная Человеком.

2. КАРТОГРАФЫ

…Департамент картографии, а точнее, исследовательский комплекс на Калибане, вне всяких сомнений, стал самым выдающимся научным институтом своего времени. Он приобрел значение, о котором предки Человека могли только мечтать. Впервые со времени начала полетов к звездам военные оказались в подчиненном положении по отношению к научному учреждению Республики. В результате этого захватническая политика Человека приобрела стройность и порядок.

На раннем этапе своей истории различные отделы Департамента картографии объединились под вдохновляющим началом Роберта Тильсона Лэндона, одареннейшего учёного, получившего эту должность в 301 году галактической эры. Впоследствии эта подающая надежды наука стала играть столь существенную и важную роль, что без комплекса на Калибане расширение пределов Республики стало уже просто невозможно. Шестьдесят пять лет, в течение которых Лэндон возглавлял Департамент картографии, отмечены феноменальными достижениями…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

…Департамент картографии, основанный на Калибане в 197 г. г.э., служит характерным примером превращения чистой науки в движущую силу территориальных захватов. Главным инициатором такого превращения был доктор Роберт Т. Лэндон. Затратив на создание собственного образа не меньше усилий, чем на расширение Империи, Лэндон умер героем в глазах людей. Но это обстоятельство ни в коей мере не может изменить тот факт, что прямо или косвенно, но доктор Роберт Т. Лэндон несет ответственность за…

«Происхождение и история разумных рас», т.7

Назвать его огромным, подумал Нельсон, значит ничего не сказать.

Очертания здания проступили еще до того, как корабль вошел в плотные слои атмосферы. Хотя Нельсон никогда и не бывал на Земле, славящейся всяческими чудесами, он все равно не поверил бы, что можно создать нечто более огромное, чем Большое К. Периметр здания имел размеры шестьдесят на сорок миль, от блестящей стальной поверхности отражались красновато-желтые солнечные лучи. Серебристый айсберг, на девять десятых скрытый под землей, поражал даже своей видимой частью – он поднимался над поверхностью на шесть тысяч футов.

В человеческом языке не нашлось слова, способного обозначить грандиозность и величие сооружения, именуемого Большое К. Разумеется, это не было официальным названием, но сочетание «Департамент картографии», с точки зрения Первопроходцев, выглядело недостаточно величественным.

Нельсону до сих пор не доводилось видеть Большое К, хотя он, конечно же, немало слышал об этом чуде. Да и немудрено, что комплекс стоимостью более десяти триллионов долларов, со штатом свыше миллиона человек, пользовался пристальным вниманием журналистов. Некоторые части Большого К могли посетить все, у кого имелся допуск, даже самый минимальный, но желание сделать это возникало не у многих. Во-первых, планета Калибан находилась вдалеке от проторенных космических трасс, а во-вторых, для обхода только одного уровня Большого К требовалось как минимум два дня. А на подробное изучение всего комплекса не хватило бы и человеческой жизни.

Правда, открытый доступ имелся не на все уровни Большого К. Хотя Нельсон находился здесь по приглашению самого Лэндона и имел допуск высшей категории, ему пришлось прождать почти три часа, прежде чем он оказался в приемной Директора, и только еще через час Нельсон смог войти в святая святых Большого К: кабинет доктора Лэндона.

Прежде Нельсону не доводилось видеть Директора живьём, хотя, конечно же, лицо Лэндона было столь же хорошо всем знакомо, как и сам комплекс. Лэндон оказался человеком средних лет – Нельсон решил, что ему не больше пятидесяти, – с бледным лицом и темной бородкой. Если кто-то из его предков и отличался весельем, то последующие поколения искоренили в себе этот порок задолго до рождения главы Департамента картографии. Впрочем, усталости в лице Директора Большого К также не наблюдалось, хотя она была бы вполне объяснима для человека, занимающего столь высокий и ответственный пост. Если и было что-то особенное в этом человеке, так это абсолютная уверенность в самом себе, о чем недвусмысленно свидетельствовали чересчур решительный подбородок и отточенные движения.

– Нельсон? – Директор, не вставая, протянул руку. – Я Лэндон.

– Очень рад с вами познакомиться, сэр, – Нельсон пожал протянутую руку, – как мне вас называть: доктор, мистер Лэндон или…

– Просто Лэндон, – отрывисто бросил Директор, – проходите и присаживайтесь.

Нельсон прошел к стене, где стояло несколько стульев. Комната была обставлена очень скромно, почти спартански. Простой деревянный письменный стол, три таких же простых стула, два переговорных устройства, небольшой книжный шкаф, пара выцветших эстампов, поднос с графином и четырьмя стаканами. Пол, сделанный из неизвестного Нельсону дерева, был изрядно исцарапан.

Лэндон достал из ящика стола пачку бумаг и принялся перебирать их, время от времени бросая на Нельсона пронзительные взгляды.

– Бартоломью Нельсон, – сказал он, то ли читая, то ли просто размышляя вслух. – Семнадцать лет службы в Отряде Первопроходцев, научные степени в области геологии, химии и социологии. Двадцать четыре контракта, шестнадцать успешно выполнено, семь разорвано, один действующий. – Лэндон в упор взглянул на Нельсона. – Неплохой послужной список, особенно если учесть, что это были за планеты. Вы имеете какое-нибудь отношение к Нельсону, покорившему Боумен-29?

– Это мой дед, сэр.

– Хорошо. Я лично с ним не встречался, но слышал, что о вашем родственнике отзывались очень высоко. После смерти своего партнера Боумена он немало сделал на седьмой и восьмой планетах Дельфина. Однако вас я пригласил не для того, чтобы поговорить о ваших предках.

– Полагаю, что так, сэр.

– Хорошо, – снова кивнул Лэндон. – Я хочу дать вам поручение, если, конечно, вы согласитесь.

– Прошу прощения, сэр, – Нельсон кашлянул, – но разве в обычаях Директора Департамента картографии самолично раздавать поручения? Я хочу сказать, что, как правило, мы имеем дело с Управлением Флота или с кем-нибудь из Департамента геологии.

– Совершенно верно, – кивнул Лэндон, – это действительно не слишком обычно. Но тут исключительный случай.

– Могу я поинтересоваться причиной подобной исключительности?

– Разумеется. Надеюсь, ответ вас не отпугнет.

– Думаю, что нет.

– Хорошо. Раз зашел столь откровенный разговор, я отвечу, что собираюсь дать вам поручение, о котором люди из Управления Флота ничего не знают и к которому они наверняка отнеслись бы крайне неодобрительно.

– Сэр, речь не идет о государственной измене? – Нельсон был скорее озадачен, чем потрясен.

– Все зависит от вашего отношения к этой проблеме, – спокойно ответил Лэндон. – Может, вы почувствуете себя более уверенно, если я скажу, что вам предлагается поработать на самую могущественную организацию во всей Галактике.

– Но ведь вы всего лишь составляете карты?! – Нельсон не смог скрыть удивления.

Лэндон, холодно глянув на него, продолжил, словно не расслышал этого замечания.

– При всей своей скромности, должен сказать, что вам предстоит работать на самого могущественного человека за всю историю человечества – на меня.

– Не знаю, что на это и ответить, сэр, – Нельсон старался говорить как можно спокойнее. – У меня такое чувство, будто меня разыгрывают.

– Вы можете чувствовать себя как угодно. Тем не менее, если вы выполните все пункты моего задания, то получите полмиллиарда долларов, или, если хотите, сто миллионов кредиток. – Он снова открыл ящик стола, достал чек и протянул его Нельсону. Тот больше не пытался скрыть удивление. – Вы по-прежнему думаете, что я шучу?

– Скажем так, мои сомнения несколько рассеялись, – Нельсон постарался улыбнуться как можно непринужденнее. – Я не против предательства за хорошую цену – настолько хорошую.

– Речь не идет о государственной измене, – в голосе Лэндона явственно прозвучала сталь. – После того как вы выполните мое поручение, вас, быть может, сочтут героем всех времен. Если идти обычным путем, то всевозможные согласования займут не меньше десяти лет. Если бы эти идиоты послушались меня, то правительство Республики давным-давно бы перебралось на Делурос VIII: он раз в двадцать больше Земли, климат там не хуже, а находится эта планета куда ближе к центру Галактики, чем наша прародина. Рано или поздно это все-таки произойдет, но уж очень наши чиновники любят тянуть кота за хвост. В результате я испытываю немалые трудности при завоевании и освоении новых миров, а правительство не делает ничего, чтобы облегчить мне жизнь.

Нельсон с силой ущипнул себя за руку. Происходящее явно не было сном. Директор совсем не походил на сумасшедшего, но все, что он говорил, выглядело настоящим бредом. Какие-то там составители карт не предлагают Первопроходцам полмиллиарда долларов за предательство и не жалуются, что правительство препятствует их планам завоевания звезд.

– Вы, похоже, все еще сомневаетесь, – сухо заметил Лэндон.

– Скорее ошеломлен, сэр, – Нельсон тряхнул головой. – Если все то, что я сейчас услышал, правда, то для меня это настоящее откровение. Если же нет, то во главе весьма уважаемого государственного департамента находится крайне неуравновешенный маньяк. В любом случае я был не готов к тому, что сейчас услышал.

Лэндон неожиданно рассмеялся.

– Вот этим, вы, Первопроходцы, и нравитесь мне. Кто бы еще посмел сказать Директору Департамента картографии, что он не в своем уме? Знаете что, я предлагаю вам совершить небольшую экскурсию. Думаю, она поможет вам сориентироваться. И помните: маньяк я или нет, правительственные чеки оплачиваются всегда.

– Только это меня и удерживает здесь, – откровенно признался Нельсон.

– Это хорошо. Я не доверяю людям, декларирующим свое бескорыстие. Пойдемте.

С этими словами он поднялся и направился к дверям. Нельсон поспешил следом. В приемной к ним присоединились четыре охранника из службы безопасности. Все вместе они вышли в широкий коридор-тоннель. Лэндон подошел к небольшому электромобилю и жестом предложил Нельсону садиться. Подождав, пока охранники займут свои места сзади, Лэндон тронул машину. Нельсон попытался было запомнить многочисленные повороты, но быстро сбился и со вздохом откинулся в кресле. Электромобиль двигался почти вплотную к одной из массивных внешних стен. Нельсону казалось, что дорога под небольшим углом поднимается вверх.

Но вот заскрипели тормоза, и электромобиль остановился. Лэндон, а следом за ним и Нельсон, опередив охранников, прошли по коридору вперед и оказались у невысокой двери.

– Надеюсь, вы не подвержены головокружениям? – Лэндон насмешливо взглянул на Нельсона.

– Нет, сэр.

– Хорошо. За этой дверью находится смотровой балкон. Довольно длинный и широкий, но некоторые все-таки ухитряются упасть в обморок. Впрочем, там есть отчего растеряться.

Лэндон открыл дверь и вошел внутрь. Нельсон последовал за ним.

В следующее мгновение он замер от изумления и страха. Прямо перед ним зияла черная бездна, испещренная мириадами мерцающих искр. Глаза разбегались, не в состоянии охватить все картину в целом. Галактика. Не карта, не скопление светящихся звезд-точек на плоскости, а Галактика. Настоящая Галактика.

Вверх и вниз, вправо и влево, насколько хватал глаз, расстилался открытый космос. Во всей своей пугающей необъятности и утонченной красоте. Миллиарды звезд, мириады планет; бесчисленные естественные и рукотворные спутники; кометы, пронзающие черную бездну открытого космоса; метеоритные потоки; гигантские газовые облака.

– Ну как? – спросил Лэндон, так и лучась самодовольством, словно папаша, демонстрирующий любимое дитя.

– Я никогда не думал… – промямлил Нельсон, не в силах оторвать глаз от завораживающего зрелища. – Я никогда не предполагал… – он замолчал, не находя слов.

Лэндон усмехнулся.

– Не правда ли, настоящий шедевр? 57, 8 мили в длину; 6, 2 мили в глубину; 38, 1 мили в ширину. Здесь указаны не только все звезды Галактики, но и все без исключения зарегистрированные небесные тела. Например, между Сириусом XI и Сириусом XII имеется свыше двух миллионов астероидов, хотя для того, чтобы различить даже самый большой из них, надо многократно увеличить масштаб.

– Фантастика! – с жаром воскликнул Нельсон.

– И, кроме того, все объекты и их движение переданы с огромной точностью, – сказал Лэндон. – Невооруженным глазом движение совершенно незаметно, но вся Галактика вращается с реальной угловой скоростью. То же самое относится и к звездам, и ко всем остальным небесным телам. По этой карте можно проследить поведение активных областей, рождение и затухание ионных бурь и еще многое. Мы также постоянно отслеживаем местонахождение всех кораблей Республики и некоторых кораблей чужаков.

Нельсон слушал вполуха. Грандиозность карты подавляла… хотя слово «карта» не слишком подходило для обозначения того, что он сейчас наблюдал. Вглядевшись повнимательней, можно было различить даже цвет небесных светил: красные и желтые звезды, белые карлики, голубые гиганты, двойные звезды, тройные; даже давно погасшие черные звезды. Нельсон готов был побиться об заклад, что все эти несметные небесные тела изображены на карте со скрупулезной точностью.

– Разумеется, это только начало, – донесся до него голос Лэндона.

Директор нажал на кнопку переговорного устройства и сказал в микрофон:

– Пульт управления, говорит Лэндон. Покажите Землю, масштаб максимальный.

В следующее мгновение на одной из ветвей спиральной Галактики замерцала голубая искра. До нее было не меньше пяти миль, но огонек вспыхивал столь ярко, что невольно приковывал внимание.

– Это Земля, – пояснил Лэндон, – а теперь, будьте добры, взгляните вверх.

Нельсон посмотрел туда, куда показывал Директор. Над головой безмятежно парила Земля, укутанная покровом облаков.

– Сегодня плохая погода, – словно оправдываясь, пояснил Лэндон, – а то можно было бы разглядеть не только Австралию и Антарктиду. Я мог бы попросить убрать облака, но думаю, что вы и так хорошо знаете, как выглядит все остальное. А это, – он нажал на одну из кнопок на перилах и извлек из открывшейся ниши стопку карточек, – полная информация о Земле. Площадь суши, площадь океана, сила тяжести, средняя температура по регионам, основные формы жизни, население, основные религии, экономика, военный потенциал, уровень технического развития, языки, народы, морская фауна, возраст планеты, предполагаемая длительность ее существования, редкие элементы, атмосферные разряды – словом, вся или почти вся информация.

– И обо всех остальных планетах Галактики можно получить столь же полную информацию?

– В большей или меньшей степени, – ответил Лэндон. – Все зависит от того, насколько исчерпывающи наши знания о том или ином небесном теле. Если вас не устраивает картотека, можно получить информацию в виде микрофильмов или на компьютерных носителях.

– Фантастика! – снова не удержался от восклицания Нельсон.

– Впрочем, главное назначение карты не в этом, – Лэндон положил карточки обратно в нишу. – А теперь я покажу вам то, ради чего она и была создана. – Он снова включил переговорное устройство. – Это Лэндон. Приглушите освещение.

Галактика начала тускнеть, через несколько секунд Нельсон различал лишь наиболее крупные и яркие звезды. Ему стало не по себе: Галактика словно бы умирала на его глазах.

– Достаточно, – отрывисто бросил Лэндон, – снова покажите Землю, яркость максимальная.

На расстоянии пяти миль вновь вспыхнул крошечный огонек, на этот раз его сияние резало глаза.

– Отлично. А теперь покажите ярко-желтым цветом все планеты, которые находятся под контролем Человека. Пять планет в секунду. Начните с Сириуса V.

В течение семи минут Нельсон наблюдал, как цепочка сверкающих точек бежит от Земли в направлении Делуроса VIII, лучами расходясь по всей Галактике. Нельсон ощутил прилив гордости – перед его глазами во всем своем величии предстала двухтысячелетняя история человеческих свершений.

– Теперь покажите все вооруженные корабли Республики – обозначьте их зелеными вспышками с секундным интервалом.

Внезапно вся псевдо-Галактика засветилась зеленым. Более двух миллионов вспыхивающих и гаснущих огоньков создавали гипнотический эффект. Большинство из них располагалось в окрестностях желтых искр, но часть – около миллиона – была за пределами контролируемых человеком районов.

– Прекрасно, – сказал Лэндон. – А теперь синим цветом покажите планеты, пригодные для жизни Человека, но еще не колонизированные. – Он на мгновение замолчал, затем продолжил: – Планеты, заселенные разумными чужаками, обозначьте пульсацией.

Количество планет, отмеченных синим цветом, Нельсона просто ошеломило. Примерно десять процентов синих искр пульсировало, остальные озаряли черную глубину карты ровным синим сиянием.

– И последняя просьба, – сказал Лэндон. – Красным цветом дайте планеты, населенные разумными существами, способными оказать нам вооруженный отпор.

Около трех тысяч кроваво-красных искр завершили картину. Если не считать самых первых этапов, то в завоевании Человеком Галактики не просматривалось никакого плана. Но сейчас, разглядывая красочную панораму, Нельсон отчетливо видел, по каким направлениям следует продолжать освоение космоса, где Человека ожидает наибольшее сопротивление, а где победа дастся ему легко.

– Теперь вы начинаете понимать значение Департамента картографии? – спросил Лэндон.

– Думаю, да.

– Мы являемся двигателем завоевательной политики Республики. Имея в своем распоряжении этот комплекс на Калибане, мы единственные во всей Галактике владеем самой полной информацией о том, какую ценность имеет та или иная планета, где нас может ожидать враждебная окружающая среда или вооруженное сопротивление, как может повести себя та или иная чуждая нам раса. Мы не ограничиваемся анализом истории, мы смотрим вперед. Мы творцы и исследователи будущего. На этой карте можно разыгрывать целые войны, логически предсказывая исход любого возможного столкновения. Так что мы вовсе не одно из подразделений Звездного Флота, напротив, скорее Флот является продолжением Департамента картографии.

– Если вы способны точно предсказать исход любого вооруженного конфликта, то почему бы нам не развернуть полномасштабную завоевательную войну? – осторожно спросил Нельсон.

– Хороший вопрос. Но, увы, на него имеется два не менее хороших ответа. Первый общеизвестен: по нашим оценкам, свыше десяти тысяч планет населены разумными существами, так что у наших потенциальных противников есть неплохие шансы на победу. Второй же ответ скорее ставит проблему, чем разрешает ее. Я не утверждал, что мы можем точно предсказывать исход любого военного столкновения, я сказал, мы можем предсказать его логически. А это большая разница. Безусловно, земная логика присуща не только Человеку, но утверждать, что в Галактике она распространена повсеместно, нельзя. Чертовски трудно не только предсказать, что предпримет совершенно чуждый нам разум, но и вообще понять, на что он способен. Не стоит забывать, что из тысячи видов, с которыми мы соприкоснулись, только с сотней нам удалось наладить хоть какой-нибудь контакт. С остальными же мы попросту не в состоянии общаться ни на каком уровне, настолько они не похожи на нас. А поскольку эта карта является продуктом именно человеческой логики, то и предполагаемый исход основан исключительно на ней. К несчастью, мы не располагаем какой-либо иной философской системой, которую можно было бы использовать при завоевании Галактики.

– Понятно, – кивнул Нельсон. – А я уже было решил, что возможности вашей карты неограниченны. И все же это самая впечатляющая вещь, созданная руками человека. Теперь я признаю – вы нисколько не преувеличивали, когда назвали себя самым могущественным человеком за всю историю нашего вида. Насколько я понимаю, без вашего согласия невозможно осуществить ни исследование планеты, ни тем более ее захват?

– Верно.

– Поразительно, – Нельсон помолчал. – Теперь я вижу, что шесть покушений на Секретаря Республики были попросту напрасной тратой времени. Эти несчастные террористы знать не знали, в чьих руках сосредоточена подлинная власть.

– Да если бы даже и узнали, пользу им это вряд ли бы принесло, – проворчал Лэндон, – это незаметно на первый взгляд, но у нас самая лучшая во всей Вселенной система охраны. Ведь любой корабль в радиусе пятидесяти световых лет отмечен на нашей карте, и нам о нем известно практически все. Не стану утверждать, что мы неуязвимы, но, поверьте, сюда не проскользнет ни один убийца.

– А откуда вы получаете информацию? – спросил Нельсон.

– Помещение, в котором мы сейчас находимся, представляет собой лишь крошечную часть Картографического комплекса, – ответил Лэндон. – На нас работает свыше четырехсот тысяч человек, в обязанности этих людей входит собирать и перерабатывать информацию, которая стекается сюда со всей Галактики. Расположенный под землей компьютерный центр во много раз превосходит наземную часть здания. Мне кто-то говорил, что длина всех коридоров комплекса составляет восемь миллионов миль, хотя я не представляю, кому могло прийти в голову произвести подобные подсчеты.

Обработанные данные поступают в зал управления картой, который также расположен под землей. Он примыкает непосредственно к этому помещению, его объем составляет две кубические мили. Информация заносится в память центрального компьютера и сразу же попадает на карту.

Когда я несколько минут назад разговаривал с пультом управления, то оператор просто нажимал кнопки, запрашивая ту или иную информацию у Главного Компьютера. То, что вы приняли за реальную трехмерную модель, на самом деле является голограммой. Для ее создания задействовано несколько сотен лазеров. Возможности карты, которые я вам продемонстрировал, можно назвать статичными, по крайней мере в той степени, в какой бывает статична сама Галактика. Моделирование нашего дальнейшего продвижения представляет куда более сложную задачу, и решающее значение тут принадлежит интуиции. Как я уже говорил, вряд ли можно ожидать, что кремниевый обитатель системы Дельфина, обмен веществ которого мы не можем проанализировать даже приблизительно, станет реагировать на ситуацию так же, как вы или я. Но именно это и является самым интересным.

– Я был бы не прочь провести здесь всю свою жизнь, – признался Нельсон.

– Ничего не выйдет, друг мой, – улыбнулся Лэндон. – Я пригласил вас вовсе не за тем, чтобы предложить работу в нашем департаменте. Я собираюсь дать вам конкретное поручение и только.

– Тогда зачем вся эта экскурсия?

– Чтобы вы не истолковали мою просьбу превратно. По крайней мере теперь вы понимаете, что если уж Департамент картографии предлагает что-то, то делает это по чертовски веской причине.

– Что ж, может, тогда перейдем к делу? Сколько идолов я должен свергнуть?

Вместо ответа Лэндон снова щелкнул кнопкой переговорного устройства.

– Это Лэндон. Мне нужна система Гаммы Зайца.

Псевдо-Галактика качнулась и быстро начала поворачиваться, так что Нельсон, несмотря на всю свою тренированность, почувствовал мгновенный приступ дурноты. Звезды стремительным хороводом проносились перед глазами, словно втягивая наблюдателя в гигантский водоворот. Движение прекратилось столь же внезапно, как и началось.

– Хорошо. Обозначьте планеты этой системы синим цветом.

Двойная звезда средних размеров, находившаяся прямо перед людьми, внезапно ярко вспыхнула, вокруг нее замигали шестнадцать крошечных синих точек.

– Прекрасно. Теперь покажите планеты, расположенные от звезды в пределах десяти парсеков и сплошь покрытые водой. И еще я хочу видеть родную планету леммов.

Синих мерцающих искр прибавилось. Кроме планет системы Гаммы Зайца, внутри десятипарсековой зоны находилось еще двенадцать небесных тел. На расстоянии еще в пять парсеков поблескивала одинокая голубая искра.

– Отлично. Теперь выделите планету леммов зеленым цветом и покажите все водные планеты, находящиеся под их контролем.

Одинокая планета вспыхнула зеленым огнем, а вслед за ней кровавыми рубинами замерцали все планеты в десятипарсековой зоне и три планеты внутри системы Гамма Зайца.

– И последнее. Покажите ближайшие планеты, принадлежащие Человеку.

На расстоянии примерно в десять парсеков от скопления зеленых огоньков засияли три белые искры.

– Вот, Первопроходец, – Лэндон вскинул руку, – в чем и состоит наша проблема.

– Ваша проблема, – поправил его Нельсон. – Она не станет моей, пока я не пойму, о чем все-таки идет речь.

– Все очень просто. Четвертая, пятая и шестая планеты системы Гамма Зайца сплошь покрыты водой. Там нет ни континентов, ни даже островов. То же самое относится и к остальным планетам, окрашенным в красный цвет.

– И что дальше?

– Девятая и десятая планеты Гамма Зайца весьма богаты элементами, столь необходимыми Республике: там имеются железо, свинец, золото и даже уран.

– Но при чем тут все остальные планеты?

– Они нас не интересовали бы, не обитай на них леммы; о них мы знаем не так уж много за исключением одного: они очень напоминают нас.

– В чем же?

– Они агрессивны и стремятся к мировому господству, – ответил Лэндон, – на этих пятнадцати водных планетах они возвели искусственные острова и создали на них военные базы.

– Но почему они вас так волнуют? Ведь нас же не интересуют водные планеты.

– Хороший вопрос. – Лэндон повернулся к Нельсону. – Сформулируем проблему по-другому: как бы вы отнеслись к тому, что какие-то чужаки обосновались на Делуросе V?

– Ну, вряд ли бы мне это понравилось.

– Почему?

– Галактика велика. Пускай поищут что-нибудь в другом месте. Система Делуроса принадлежит нам.

– Но они могут оказаться совершенно миролюбивыми и безвредными созданиями.

– Тогда почему они захватили планету? И почему не спросили нас?

– Вот именно, – торжествующе воскликнул Лэндон. – Так вот, мы попросили разрешения у коренных обитателей системы Гаммы Зайца.

– И какое это имеет отношение к леммам?

– Прямое. Видите ли, ихтиоидное население Гаммы Зайца – это очень древняя раса, возраст которой исчисляется четырьмя миллиардами лет. Она достигла такой степени развития, о какой Человек может только мечтать. Но природа сыграла с ними злую шутку – это исключительно водные существа. Сила любой расы зависит от техники, которая на девяносто процентов основана на использовании огня. А какой может быть огонь в воде?

– Поэтому леммы пришли и без труда завоевали их?

– Не то чтобы завоевали, – ответил Лэндон. – Леммы попросту создали плавучие острова, сбросили несколько глубинных бомб, которым ихтиоидам нечего было противопоставить, и потребовали, чтобы те начали добывать для леммов со дна океана полезные ископаемые.

– Действительно, они похожи на нас, – одобрил Нельсон.

– Потребовался почти год, чтобы хотя бы на примитивном уровне установить контакт с ихтиоидами. Они не хотели иметь дела ни с нами, ни с леммами. Сами леммы располагают довольно развитыми технологиями, мы бы с ними прекрасно поняли друг друга.

– Так за чем же дело стало?

– В этом нет никакой необходимости, – ответил Лэндон. – Мы и так неплохо осведомлены об их возможностях, научных достижениях и отношении к иным видам.

– Например?

– На водных планетах, которые они захватили, не обнаружено куполов. Это означает, что леммы – представители основанной на углероде жизни и дышат кислородом. Основные принципы, на которых базируется их наука, видимо, несколько отличны от наших. В противном случае они бы в первую очередь обратили внимание на Гамму Зайца IX и X, а не на покрытые водой планеты. Кроме того, нам известно, что это весьма агрессивная раса, которая при удобном случае не откажется захватить планету-другую.

– Почему бы не выставить против них наш Флот?

– На это есть две простые причины. Во-первых, поскольку их наука отличается от нашей, нам трудно предугадать, как они поведут боевые действия. Наши позиции в Галактике еще не настолько сильны, чтобы вступать в крупномасштабную войну.

– А другая причина?

– Еще проще. Нас в миллион раз меньше, чем всех остальных обитателей Галактики. Мало-помалу мы завоюем всех, но если сейчас поднять слишком большой шум, то наши противники, как реальные, так и потенциальные, могут объединиться задолго до того, как мы окажемся в состоянии дать им отпор. Поэтому Флот не станет соваться в это дело.

– А вы станете?

– Совершенно верно, – холодно ответил Лэндон. – Нам необходимы эти планеты. – Он снова включил переговорное устройство. – Покажите упомянутые планеты белой пульсацией. И еще, высветите пятьдесят ближайших планет, находящихся под контролем Человека. – Он немного помолчал, потом обратился к Нельсону: – Видите? Продвигаясь в этом направлении, мы сможем захватить с десяток систем, при этом еще тридцать окажутся в зоне нашего влияния.

– Так в чем же состоит моя задача? – нетерпеливо спросил Нельсон.

– Леммы должны убраться с водных планет Гаммы Зайца. Вы сможете это обеспечить?

– Думаю, да, – Нельсон пожал плечами. – Раз они кислорододышащие, то отравить атмосферу не составит труда. Хватит по парочке бомб на каждую планету…

– Никаких бомб, – резко возразил Лэндон. – Если бы меня устраивала война, я попросту послал бы Флот.

– Но Флот против этого, – возразил Нельсон.

– Это неважно. Я не хочу, чтобы леммы поняли, что произошло и кто виноват.

– Хорошо. Но принцип остается тот же – нужно отравить атмосферу. Усилий потребуется побольше, но ничего сверхъестественного.

– И вы обещаете, что все останется шито-крыто?

Нельсон кивнул.

– Яд будет нестойким, через пару лет от него не останется и следа, ну а мы сможем занять планеты. Можно отравить вообще все планеты вокруг, чтобы сбить леммов с толку. В этом случае им некуда будет отступить. Сколько леммов при этом погибнет?

– Это вас не касается, – ответил Лэндон.

– Пожалуй, – согласился Нельсон.

– Есть еще вопросы? – Лэндон направился к выходу со смотровой галереи.

– Только один, – ответил Нельсон. – Все это предпринимается с целью овладеть двумя планетами: Гаммы Зайца IХ и X, но на карте было указано семнадцать планет.

– Одиннадцать водных планет лишены разумной жизни. А на остальных после ухода леммов ихтиоиды, как я полагаю, не откажутся вступить в союз со своими спасителями.

– А если откажутся?

– Что ж, – Лэндон улыбнулся. – В этом случае Человек сумеет создать не менее мощную глубинную бомбу, чем та, что имелась у леммов. Вы согласны?

Нельсон энергично кивнул.

3. ГОРНЯКИ

…Первые и осторожные попытки Федерации Горняков овладеть финансовой и политической властью относятся к 370—390 годам галактической эры. Возглавлял тогда Федерацию смелый и прозорливый адвокат Джереми Коулмен, человек глубоко порядочный и религиозный. Он близко к сердцу принимал нужды горняков и пользовался среди них безоговорочным авторитетом. Именно он поднял на борьбу угнетенных шахтеров пяти крупных планет. В их число входила и…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

Коулмен, достигший вершины власти на пороге пятого века галактической эры, может служить образцом самых гнусных качеств Человека в период галактических завоеваний. Не склонный ни к уступкам, ни к компромиссам. Коулмен несет всю ответственность за гибель более пяти тысяч своих соплеменников, не говоря уж…

«Происхождение и история разумных рас», т.8

Первым, кого увидел Коулмен, распахнув дверь, был масленок. Неожиданностью это, в общем-то, для него не явилось, поскольку он уже был наслышан о дружеских отношениях между горняками и местной формой жизни. Эта дружба отчасти объяснялась потребностью друг в друге, но все же главной ее причиной были одиночество и беспросветная скука, царившие на планете. Коулмен знал, что не стоит делать резких движений, пока не появится кто-нибудь из шахтеров. С существами, привыкшими к мраку и к холоду девятой планеты системы Гаммы Зайца, шутки были плохи.

Масленок пронзительно взвизгнул, и тут же на пороге возник один из горняков.

– В чем дело, Фердинанд? – спросил немолодой седовласый шахтер. Масленок снова взвизгнул. Человек вгляделся в полумрак коридора. – А-а, вы, наверное, от Федерации?

Коулмен кивнул.

– Что ж, заходите. Не бойтесь Ферди, он малый смирный, – горняк усмехнулся, – до поры до времени.

Вслед за горняком Коулмен прошел в просторный зал. Большинство мест было уже занято. Набралось человек триста пятьдесят. Совсем неплохо для планеты с населением в четыреста двадцать две души.

Коулмен прямиком направился к трибуне и не мешкая принялся раскладывать свои бумаги. Его приятно удивила чашка с дымящимся кофе, приготовленная чьей-то заботливой рукой. Он поежился и подумал, что, наверное, стоит снять пальто, но холод все никак не отпускал его, и Коулмен решил не спешить.

Залпом выпив горячий кофе, он проверил микрофон, откашлялся и заговорил.

– Господа, – Коулмен выждал, пока в зале уляжется шум. – Господа, мне приятно видеть перед собой столь представительное собрание. Я рад, что вы сочли эту встречу достаточно важной для того, чтобы оторваться от своих телевизоров. – Он рассчитывал этой незатейливой шуткой снять напряжение, отчетливо читаемое в глазах слушателей. По рядам пронесся легкий смешок, и Коулмен, улыбнувшись в ответ, спросил: – Скажите, а летом здесь так же холодно? – Он подышал на окоченевшие пальцы.

– Сейчас и есть лето! – выкрикнул кто-то из середины зала. – Вы бы вот приехали, когда чуть подморозит!

Смех стал громче. Если эти люди и испытывали враждебность, то Коулмену на какое-то время удалось ее рассеять.

– Так вот, господа, – он кашлянул, – я не стану тянуть кота за хвост и перейду прямо к делу. Меня зовут Джереми Коулмен, и я представляю недавно образованную Федерацию Горняков. В настоящее время Республика ведет разработку полезных ископаемых почти на тысяче планет, и более половины из них уже признали нашу Федерацию. Но многие пока не слишком хорошо о нас знают. Я приехал к вам, чтобы рассказать о деятельности Федерации и убедить вступить в ее ряды. – Он оглядел аудиторию. Пока все шло хорошо. Что ж, настал момент перейти в наступление. – Я знаю, что и до вашей планеты уже дошли слухи о том, что ждет вас, если вы решите присоединиться к Федерации. Поэтому я не стану тратить лишних слов и скажу сразу: вступив в нашу организацию, вы будете должны в течение пяти земных лет перечислять нам половину своего заработка. Кроме того, каждый из вас должен будет подписать обязательство остаться шахтером в течение пятнадцати лет. И еще: все члены Федерации обязаны пройти курс усиленного психологического тренинга.

Он ждал привычной реакции: сначала повисала гнетущая тишина, потом возникал приглушенный ропот, быстро перераставший в яростные проклятия, недоуменные выкрики и бешеный град вопросов. Все повторилось и на этот раз. Коулмен выждал несколько минут, прежде чем шум немного затих, и продолжил.

– Господа, прошу вас уделить мне еще немного внимания. Я хорошо знаю, какие возражения могут последовать с вашей стороны, поэтому заранее отвечу на них. После того, как я закончу, можете задавать свои вопросы. Я прошу, чтобы вы всего лишь выслушали меня. Кроме того, – он чуть улыбнулся, – если у вас от возмущения закипит кровь, то пробежка домой по такому морозу дастся вам куда легче.

Он отметил, как кое-где в зале заулыбались, а из задних рядов даже донеслось зычное ржание.

– Ваше основное возражение, вероятно, сведется к тому, что ни одна организация на свете не стоит того, чтобы тратить на нее половину своего заработка. В конце концов, вы являетесь самой высокооплачиваемой профессиональной группой. И надо сказать, вполне справедливо. Вы ведь не какие-то там землекопы, а высококвалифицированные специалисты, вы отвечаете за геологические изыскания, контролируете работу сложнейших машин, и, главное, от вас зависит добыча ценнейшего сырья. Да вы попросту незаменимы. Второе возражение, я думаю, связано с пятнадцатилетним сроком договора. Ваша профессия очень рискованна, и вы все, или почти все, спите и видите в своих снах тот день, когда вернетесь в нормальный уютный цивилизованный мир, дабы с толком распорядиться добытыми кровью и потом денежками. Я прав в своих предположениях?

Аудитория согласно зашумела.

– Отлично. А теперь, прежде чем ответить на эти и прочие возражения, мне хотелось бы вкратце рассказать о том, как возникла наша Федерация. Это поможет вам лучше понять меня. В конце концов, не будь мы уверены, что сможем сполна возместить потраченные нашими участниками время и деньги, мы не стали бы выдвигать столь суровые требования. Позволю себе напомнить, что восемьдесят три процента планет, которым было предложено вступить в нашу Федерацию, охотно согласились на выдвинутые условия.

Итак, не забывая об этом обстоятельстве, взглянем на современное положение дел в добывающей промышленности. Под контролем Республики находится почти тридцать пять тысяч планет, четверть из них отведена исключительно под разработку полезных ископаемых. В Республике на сегодняшний день насчитывается тридцать семь миллиардов граждан, и горняков среди них не более двух миллионов. То есть менее одной десятитысячной доли населения Республики контролирует свыше двадцати процентов территории.

С экономической точки зрения разница еще более разительна. Энергетика Республики почти полностью основана на ядерном топливе, при этом практически все сырье добывается на трехстах семи планетах, среди которых и Гамма Зайца IX. Деньги Республики все еще обеспечиваются золотом и серебром, а все драгоценные металлы добываются на ста двух планетах, в том числе и на Гамме Зайца IX. Республике требуется металл для строительства кораблей и производства оружия, и он целиком поступает с тех же планет. И среди них, как вы, конечно же, знаете, и Гамма Зайца IX.

– Они нуждаются в нас, – протянул ленивый голос из центра зала, – потому и платят так хорошо.

– Вы в этом уверены? – вкрадчиво спросил Коулмен. – Вот вы, сэр, похоже, хотите выступить, так не могли бы вы сообщить мне, каково ваше годовое жалованье?

– Отчего же нет? – с вызовом ответил, поднимаясь, здоровенный горняк. – Семьдесят пять тысяч кредиток.

– А чем вы занимаетесь?

– Добываю золото и серебро.

– Сколько?

– Достаточно.

– Больше тонны в год?

– Уж скорее тонну в неделю, – насмешливо ответил верзила и с ухмылкой оглянулся на зал.

– Вам известна текущая цена на золото? – все так же вкрадчиво спросил Коулмен.

– Точно не скажу, но, наверное, немалая.

– Вот тут вы правы, дружище. – Коулмен торжествующе вскинул указующий перст. – Пятьдесят три кредитки за унцию. Ваше годовое жалованье – это стоимость дневной добычи, остальное же беспардонно присваивает себе Республика. – В зале повисла напряженная тишина. – Я слышал, что десять лет назад, когда на этой планете разработки только-только начались, число горняков достигало тысячи человек. Но сейчас вас гораздо меньше. Что же случилось с остальными вашими товарищами?

– Они стали жертвой нельсонов, – угрюмо ответил горняк, сидевший слева от трибуны.

– И кто такие эти нельсоны?

– Если вам доведется увидеть хотя бы одного из них, вам сразу все станет ясно. – В голосе горняка явственно прозвучало благоговение. Рядом кто-то рассмеялся. – Около сорока лет назад их обнаружил парень по имени Нельсон, тот самый, что первым проник в эту систему. Это огромные волосатые твари, обладающие невероятной силищей. Они не плотоядные, поскольку на этой планете не за кем охотиться. Можно предположить, что они питаются минералами, правда, тогда непонятно, откуда у них столько шерсти. Но кем бы они там ни были, им совершенно не нравится, что кто-то выковыривает из земли их жрачку.

– Иными словами, это они убили более пятисот горняков? – спросил Коулмен.

– Изодрали в клочья, – ответил горняк. – Вероятно, они бы перерезали и всех остальных, но тут мы наткнулись на маслят.

– Маслят? – с хорошо разыгранным удивлением переспросил Коулмен, прекрасно знавший, о чем идет речь.

– Большие желтые шарики на толстеньких ножках. Вы встретили одного из них в дверях. Во всех иных отношениях маслята совершенно мирные ребята, но нельсоны их боятся как огня. Я не совсем понимаю, почему это происходит, может, они испускают какие-то лучи, которые сражают нельсонов наповал, а может, еще чего. Мы прознали, что маслята охочи до магния, и поэтому отдаем им весь магний, что добываем. Вот они и вертятся вечно неподалеку и отпугивают нельсонов. Если бы не нельсоны, здесь был бы просто курорт.

– Значит, наряду с иными опасностями, с которыми вам приходится мириться, – Коулмен многозначительно помолчал, – вы вынуждены бороться с воинственными чужаками? И кроме того, если вдуматься, то ведь именно вашими стараниями маслята стали сторонниками Республики. Верно?

По залу прокатился одобрительный рокот.

– Итак, я утверждаю, что горняки – самое эксплуатируемое меньшинство в Республике. Сколько бы вам ни платили, это сущий мизер по сравнению с тем, чего вы заслуживаете. И никакие политические или экономические привилегии не будут слишком высокой платой для вас. Вот потому-то, господа, я и предлагаю вам вступить в Федерацию.

– Мы не против получать больше, – выкрикнули из зала, – но до сих пор, приятель, ты ни слова не сказал, как именно Федерация собирается нам помочь и зачем ей столько денег.

– Как раз к этому вопросу я и собирался перейти, – вежливо ответил Коулмен. – Надо начать с того, что Федерация сможет приступить к своей деятельности только после того, как восемьдесят процентов планет, где ведутся разработки полезных ископаемых, станут ее членами. В противном случае мы не сможем оказать нужное давление на власти Республики. Именно по этой причине нам требуется время – необходимо создать мощную группу поддержки как на Земле, так и на Делуросе VIII. Время нужно также для того, чтобы власти поняли – у них нет иного выбора, кроме как иметь дело с нами и только с нами. По нашим оценкам, на это уйдет не меньше двенадцати лет, поэтому необходимо, чтобы вы продолжали работать в течение пятнадцати лет. Когда же Федерация наберет силу, то нас уже ничто не остановит.

– Но зачем вам наши деньги?

– Все для того же – группы поддержки, организационные расходы и прочее. К тому же, если вы проведете здесь последующие пятнадцать лет, то у вас попросту не будет возможности потратить свои деньги.

– А что вы предложите взамен?

– Предложим вам? Это не совсем подходящая формулировка, – спокойно ответил Коулмен. – Мы с вами потребуем своей доли в прибыли. Каждый горняк получит одну тридцатую часть того, что он производит. Даже самое астрономическое жалованье не сможет сравниться с этой суммой. Федерация также намерена добиться места в политической жизни, но этот вопрос мы еще проработали не слишком хорошо. При этом нас не устраивает представительство, пропорциональное нашей численности, наше участие в управлении должно основываться на экономическом значении горняков в жизни Республики. И мы обязательно добьемся этого.

– А если Республика ответит отказом?

– Этого не случится, – спокойно ответил Коулмен.

– И все-таки.

– В этом случае горняки всех планет объявят забастовку. В течение следующего десятилетия вас самым подробным и тщательным образом обучат всем необходимым навыкам борьбы. Как вы думаете, долго ли Республика сможет выдержать забастовку, охватившую всю Галактику? День? Неделю? Уж во всяком случае, не больше года. Подумайте об этом, господа. Картография, быть может, и является движущей силой нашей экспансии, но именно вы и только вы – истинные хозяева Галактики! Долгие годы великан спал, но настала пора пробудиться, размять мускулы и заявить о себе во весь голос!

Зал снова зашумел.

– Господа, я не хотел бы вас торопить, но у меня нет выбора. Решение вы должны принять сегодня ночью. Завтра утром я отправляюсь к вашим менее удачливым коллегам с Гаммы Зайца X.

– Что это значит?

– Воздух у вас тут, конечно, несколько прохладный, – Коулмен усмехнулся, – но по крайней мере им можно дышать. Как я уже говорил, я с радостью отвечу на все ваши вопросы, но к восходу у меня в кармане должно лежать ваше решение, каким бы оно ни было.

Никто особенно не удивился, и меньше всех сам Коулмен, когда Гамма Зайца IX подавляющим большинством голосов решила вступить в Федерацию Горняков.

Двенадцати лет не потребовалось. События развивались куда быстрее, чем предполагал Джереми Коулмен, и семь лет спустя после посещения системы Гаммы Зайца он стоял перед Секретарем Республики. С легкой усмешкой Коулмен внимал яростным проклятиям обычно столь сдержанного и величавого правителя.

– Чего, черт побери, вы добиваетесь?! – Старик явно пребывал на грани истерики. – Это настоящий шантаж! Республика не пойдет на поводу у горстки взбесившихся недоумков!

– При всем своем уважении к вам, сэр, – Коулмен вежливо склонил голову, – позволю себе не согласиться с вами. Если бы Республика не была перепугана до смерти, то, думаю, наша проблема решалась бы на гораздо более низком уровне.

– У вас, Коулмен, есть одна-единственная проблема – это ваша вонючая Федерация! – взревел Секретарь. – И я не собираюсь ничего улаживать ни с ней, ни с кем-либо еще! Да я просто уничтожу вас!

– Не думаю, сэр, – Коулмен лучезарно улыбнулся. – Позвольте мне сесть, и мы все спокойно обсудим.

– Нет! – рявкнул окончательно разъяренный старик. – Я не позволю вам сесть, и обсуждать с вами ничего не собираюсь! Если бы вы пришли сюда как разумный человек, то мы могли бы поговорить, но нет, вы явились, швырнули мне на стол идиотский ультиматум и потребовали, чтобы Республика сдалась на милость горстке кретинов!

– Если бы я вел себя как разумный человек, – улыбка Коулмена стала еще шире, – так вы сказали? Ну, тогда бы я годами обивал пороги кабинетов, а правительство надеялось бы, что проблема исчезнет сама собой. Вы же понимаете, что одно мое присутствие здесь говорит в пользу эффективности наших методов.

– В конце концов, кто вы такой? – устало спросил Секретарь. – Вы же не имеете никакого отношения к горнякам. Каким образом вы оказались среди этих людей? Где, черт возьми, находится штаб-квартира Федерации? И кто, скажите на милость, там работает?

– Ну, я не уверен, что мне следует отвечать на эти вопросы. Пользы нам это не принесет, а вот вред может, и весьма ощутимый.

– Что вы имеете в виду?

– Нетрудно предположить, что, узнав о местонахождении нашей штаб-квартиры, вы немедленно прикажете уничтожить ее. Мы не собираемся вступать в вооруженные конфликты, но защищаться будем до конца. Наша сила носит экономический и этический характер, а не военный.

– Скоро вы убедитесь, что нет у вас никакой силы! Когда должна начаться всегалактическая забастовка? – Секретарю, похоже, удалось взять себя в руки.

– В полночь по земному времени.

Секретарь нажал кнопку одного из переговорных устройств на своем столе.

– Немедленно направьте Двадцать седьмой флот на Спику II. Ровно в полночь по земному времени военные должны потребовать, чтобы шахтеры отгрузили пятьдесят тонн железа. Если горняки ответят отказом, меры принять незамедлительно. Нам нужно это железо. Вы поняли? – Не дожидаясь ответа, он отключил связь. – Вот так, мистер Коулмен. Посмотрим, что теперь скажет ваша Федерация.

Коулмен неторопливо извлек из кармана небольшой передатчик.

– Это Коулмен. – Он сделал паузу. – Сегодня ночью на Спике II. Съемочные камеры должны быть в готовности. – Он не спеша засунул в карман передатчик и с улыбкой взглянул на Секретаря. – Ваш ход, сэр.

– Тут вам не партия в шахматы, это предательство по отношению к Республике. – Секретарь говорил теперь почти спокойно. – Но поскольку правила предлагаете вы, то, надеюсь, не станете их нарушать сами. – Он снова щелкнул кнопкой внутренней связи. – В течение пяти дней перехватывать все корабли, оказавшиеся в одном парсеке от Спики. – Он с любопытством взглянул на Коулмена. – Полагаете, у вас остались какие-то шансы?

– Когда измените свое мнение и решите согласиться на наши требования, сообщите. – Коулмен повернулся и, насвистывая, вышел из кабинета главы Республики.

Ровно в полночь Федерация Горняков объявила о начале забастовки.

В 00.11 земного времени флагман Двадцать седьмого флота потребовал от горняков Спики II начать отгрузку суточной нормы железа.

В 00.12 последовал отказ.

В 00.14 военные предъявили десятиминутный ультиматум, по истечении которого горняки подлежат аресту.

В 00.22 по земному времени семьдесят два горняка, представлявшие собой все население Спики II, собрались у крупнейшего обогатительного комбината планеты и взорвали три ядерные бомбы.

В 01.03 Джереми Коулмен под конвоем был доставлен в кабинет Секретаря Республики, которого только что вытащили из постели.

– Что, черт побери, вы пытаетесь доказать?

– Мы ничего не пытаемся доказать. Мы всего лишь боремся за свои права. В течение последнего десятилетия эти горняки по три часа в день подвергались интенсивной обработке гипнозом и теперь готовы умереть, отстаивая свои права. Честно говоря, им даже в голову не придет, что у них есть какой-то выбор. Любое противодействие со стороны Республики повлечет за собой ответ, подобный тому, который вы только что получили. Смею вас заверить – наша решимость не ослабеет ни при каких обстоятельствах.

– Боже, но вы ведь самые высокооплачиваемые люди во всей Республике!

– Возможно, но услуги, которые мы оказываем Республике, стоят куда дороже. Так вы готовы согласиться с нашими требованиями?

– Да пусть хоть все горняцкие планеты взлетят на воздух! – отчеканил Секретарь. – Мы не уступим шантажу.

– Сомневаюсь, сэр. Как только в Республике станет известно, сколь преданы горняки своему делу…

– Никто ничего не узнает! Ваш корабль задержан, и все корабли, направляющиеся к горняцким планетам, будут тут же перехвачены.

– Что ж, в таком случае ваша совесть рано или поздно, но заставит вас уступить. – Коулмен выглядел очень уверенным, хотя на душе у него было неспокойно.

– Уведите его, – с отвращением процедил Секретарь.

– Он арестован? – выступил вперед охранник.

– Да! Предъявите ему обвинение в измене и отправьте в камеру.

В тюрьме с Коулменом обходились довольно предупредительно. Каждое утро он просматривал видеоновости. О забастовке не сообщалось ни слова, но он был уверен, что горняки не отступят. Республика может обойтись без сырья неделю, две, ну от силы три. Но потом всякое межзвездное сообщение прекратится. Первыми пострадают больницы – очень скоро они останутся без медикаментов, и это огорчало Коулмена. Следом за медиками взвоют гигантские космические концерны, и их вопли окажутся куда громче и действеннее. И сам Секретарь Республики после этого не сможет скрывать истинное положение вещей.

Коулмен провел в тюрьме девятнадцать дней, шесть часов и двадцать четыре минуты. После чего вновь оказался в кабинете Секретаря.

Со времени их последней встречи глава Республики, казалось, постарел на несколько лет. Вокруг глаз залегли тени, щеки обвисли, глубокие морщины избороздили лицо.

– Если у вас были друзья на Презепе II и IV, на Альфарде XVII или на Альтаире V, то вы их больше никогда не увидите. Надеюсь, это известие вас обрадует.

– Напротив, – Коулмен качнул головой, – я очень огорчен. Эти смерти целиком на совести Республики.

– А как насчет вашей собственной совести? – устало спросил Секретарь. – Вас не смущает тот факт, что свыше четырех тысяч пациентов погибли? Вы ведь оставили больницы без лекарств.

– Мне искренне жаль, но тем не менее мы продолжим борьбу. Слишком поздно отступать. Если Республику беспокоят права горняков или здоровье и жизнь больных, то она может в любой момент прекратить забастовку.

– Я повторяю, мы не поддадимся на ваши угрозы.

– Что ж, подождем, – безразлично откликнулся Коулмен. – Время на нашей стороне. Даже вы со всеми ресурсами Республики не сможете предотвратить взрыв возмущения. Если бы вы в самом начале обратились к общественности, то, может быть, вам и удалось бы вызвать сочувствие. Но теперь поздно, горняки пяти планет погибли, а из военных не пострадал никто. Как вы думаете, на чьей стороне будет общественное мнение?

– Что может помешать нам осадить каждую горняцкую планету, а затем, когда горняки подорвут себя, высадиться и снова начать добычу?

– Мы используем бомбы, сильно загрязняющие окружающую среду, – спокойно ответил Коулмен. – Пройдут годы, прежде чем там можно будет снова приступить к разработкам полезных ископаемых. Думаете, экономика Республики выдержит такой удар?

Секретарь закрыл глаза и на минуту погрузился в свои мысли. Затем он взглянул на своих адъютантов.

– Пожалуйста, оставьте меня наедине с мистером Коулменом.

Когда за помощниками закрылась дверь, Секретарь жестом пригласил Коулмена садиться.

– Допустим, мы согласимся на ваши экономические требования. Вы обещаете снять свое условие о большем политическом представительстве?

Коулмен отрицательно покачал головой.

– Нет. Рано или поздно вы согласитесь на все, так зачем нам уступать сейчас? Погибло слишком много людей, чтобы торговаться.

– Зачем вы все это затеяли?

– Ради справедливости.

– Я имею в виду личную выгоду.

– Я получаю четверть миллиона кредиток в год и девяносто процентов денег отдаю на нашу медицинскую программу, – с достоинством ответил Коулмен.

– Никогда не умел обращаться с праведными фанатиками, – вздохнул Секретарь. Он вытащил из ящика стола папку с требованиями горняков, извлек из кармана печать, аккуратно поставил ее на все бумаги и подписался.

Почти на тысяче разбросанных по всей Галактике планет праздновали победу. В том числе и на Гамме Зайца IX. Виски текло рекой, и в эту последнюю ночь бездействия здесь безраздельно царило счастье.

– Эй! – крикнул кто-то. – Пусть Ферди тоже выпьет с нами! У него такие же права, как и у нас!

Безмолвный Фердинанд был вполне согласен. У маслят отсутствовали слуховые отверстия, но в их распоряжении имелись иные способы, восприятия, и Ферди жадно впитывал информацию. В закрытом помещении он чувствовал себя не слишком уютно, кислород щипал глаза, а уж виски и вовсе пришлось ему не по вкусу. Но люди масленку нравились, эти существа были довольно приятны в общении, и он охотно убивал нельсонов в обмен на магний.

Завтра утром, решил Фердинанд, будет самое время предъявить людям свои собственные требования.

4. ПСИХОЛОГИ

…Пожалуй, ни одна наука столь стремительно не расширяла область своего применения, как психология: если субъектом этой науки первоначально считался лишь сам Человек, то теперь Человека окружали буквально тысячи других рас, зачастую обладавших настолько иной системой ценностей, что сама задача отличить разумные формы жизни от неразумных требовала титанических усилий. За полтысячелетия Человек научился общаться только с пятью процентами других рас. Но с развитием психологии ему удалось научиться понимать и начать обмениваться идеями почти с половиной разумных видов Галактики…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

Являясь изначально чистой наукой, психология вскоре превратилась в еще один инструмент политики захватов, которую исповедовал Человек. С помощью психологии он отыскивал бреши в психической защите враждебных существ, расчищая тем самым путь к победе. Тем не менее в годы своего становления (100 – 600 годы г.э.) психология изучала иные расы с чисто научными целями. В этот период ученые с блеском поставили и решили немало проблем. Впоследствии методика, созданная Человеком, была воспринята…

«Происхождение и история разумных рас», т.7

Консуэла Орта, изобразив на лице доброжелательную улыбку, открыла дверь, вошла внутрь и огляделась. Сумасброд сидел в углу комнаты и жевал свой хвост.

– Доброе утро, – сказала она.

Сумасброд зарычал и начал остервенело биться головой о стену, обитую мягким материалом.

– Пить хочешь? – спросила Консуэла, ставя миску с водой на пол.

Сумасброд издал звук, весьма напоминавший истеричный хохот, и, опять вцепившись в свой хвост, повалился на спину, задрав ноги кверху.

Консуэла, минут пять понаблюдав за ним, вздохнула и направилась к двери.

– Доброе утро, – внезапно проскрипело у нее за спиной.

– Доброе утро, – не замедлила откликнуться она. Сумасброд вскочил на ноги и бодрой рысью дважды обежал комнату. Перевернув миску, он остановился и начал лакать разлившуюся воду.

Консуэла, понаблюдав за ним еще с минуту, тихо открыла дверь, вышла в коридор и присоединилась к человечку, наблюдавшему за сумасбродом сквозь полупрозрачную зеркальную стену.

– Этот еще более безумен, не так ли? – спросил человек.

– Да, сумасброды вполне оправдывают данное им имя, – согласилась Консуэла и двинулась в сторону буфета.

– Замечательные существа! – с энтузиазмом воскликнул человек. – Просто замечательные! Порой мне кажется, что я выбрал не ту профессию.

– А чем вы занимаетесь, мистер Танаока? – вежливо поинтересовалась Консуэла. – Меня попросили показать вам лабораторию, но ничего не объяснили.

– Как раз к этому я и хочу перейти, мисс Орта, – улыбнулся маленький Танаока, сияя белозубой улыбкой на смуглом лице.

– Миссис Орта, – поправила она.

– Простите. Но вернемся к сумасбродам. Как вы думаете, они разумны?

– Это очень скользкий вопрос. – Она улыбнулась. – Я знала немало людей, на мой взгляд, начисто лишенных каких-либо зачатков разума. Что же касается сумасбродов, то мой ответ – да. Никакая неразумная форма жизни не смогла бы выдать столько разнообразных реакций на один и тот же раздражитель; не способные к творческому мышлению существа реагируют всегда одинаково, действуют по шаблону. Здесь же все иначе. Вчера, например, сумасброд послушно выпил воду, важно пожал мне руку, после чего попытался забраться на потолок.

– Но, может, сегодня он просто не хотел пить, – возразил Танаока.

– Насколько я изучила его поведение, то он с равной вероятностью мог не хотеть пить вчера и умирать от жажды сегодня. Нет, чем больше я думаю об этих существах, тем больше убеждаюсь в том, что они обладают разумом. Возможно, неуравновешенным, но все-таки разумом. Нужно лишь попытаться извлечь хоть какой-нибудь смысл из их действий. – Она невесело рассмеялась.

– Мне говорили, что если кто и способен понять сумасбродов, так это именно вы, – сказал Танаока. – Вам ведь в тридцати пяти случаях из ста удается установить контакт с чужаками. Более чем в два раза чаще среднего!

– Наверное, таков уж мой удел – стать приемной матерью для обитателей Галактики, – ответила Консуэла, помолчала, затем повернулась к своему собеседнику. – Но откуда вы все это знаете?

– Я сказал вашему начальству, что мне нужен самый лучший специалист в области психологии чужаков. А с помощью этого удостоверения, – он помахал перед лицом Консуэлы пластиковой карточкой, – я обычно получаю то, что мне нужно.

– И на этот раз вам нужна я?

– Так мне посоветовали, – охотно подтвердил Танаока.

– И что за невиданного зверя я должна протестировать на разумность для вашего департамента?

– Вы когда-нибудь слышали о планете Вельзевул?

– Вельзевул? Ну и имечко! Прямо-таки из «Потерянного рая», – усмехнулась Консуэла.

– Сомневаюсь, что эта планета хоть когда-нибудь могла претендовать на сходство с раем. Она находится в сорока пяти световых годах отсюда. Не стану вас утомлять подробным описанием ее достоинств, скажу лишь, что планета Вельзевул представляет для нас огромную ценность. Она просто переполнена золотом, серебром, платиной и даже ураном.

– Так в чем же состоит ваша проблема?

– Проблема в том, что на Вельзевуле обнаружились местные жители. Мы уже восемь месяцев ведем там разработки, и пока аборигены ни разу не попытались вступить с нами в контакт. В то же время они и не скрываются от нас. Во всяком случае, первые тридцать недель у нас не возникало абсолютно никаких проблем, но восемнадцать дней назад горняки приступили к погрузке обогащенной руды на корабль, и эти твари просто взбесились. Несколько рабочих в прямом смысле были разорваны на куски. Федерация Горняков немедленно объявила забастовку, потребовав от Республики обеспечить безопасность на Вельзевуле.

– Галактика велика. Почему бы вам не поискать золото и уран на какой-нибудь другой планете?

– Далеко не всем известно, что у Республики давно уже возникли значительные трудности с обеспечением ее денежных единиц. Для этой цели все еще используются редкие металлы, и хотя дни золота как инструмента валютного обеспечения сочтены, это время пока не наступило. Сейчас мы крайне нуждаемся в металлах планеты Вельзевул, миссис Орта, крайне.

– Настолько, что готовы уничтожить коренных жителей, если они не обладают разумом?

Танаока кивнул.

– Нам нужна ваша помощь. Надо выяснить, разумны они или нет. Это самая важная и первоочередная задача. Дорадус IV не должен повториться.

Теперь Консуэле все стало ясно. На Дорадусе IV Звездный Флот, применив дефолианты перед разработкой месторождений полезных ископаемых, полностью уничтожил разумных обитателей – при разведке с воздуха дорадусиане поразительно напоминали земную капусту. После этого несколько планет, населенных высокоразвитыми чужаками, прервали какие-либо отношения с Республикой. Правительство, озабоченное реакцией общественности, старалось теперь избегать подобных неприятных инцидентов.

– Вы говорили о первоочередной задаче, значит, существуют и другие? – спросила Консуэла.

– Совершенно верно, – ответил Танаока, – если аборигены окажутся разумными, то необходимо убедить их не препятствовать нашим работам.

– А если мне не удастся?

– Ну, зачем же рассматривать неприятные альтернативы? – Танаока улыбнулся. – Вы лучший специалист в своей области, миссис Орта. Давайте будем надеяться, что вам удастся проделать эту работу.

Консуэле вдруг вспомнилось, почему она решила посвятить жизнь изучению существ, логика которых неподвластна человеческому разумению.

– Корабль стартует сегодня вечером, миссис Орта, – сказал Танаока. – Но есть одно условие.

– Какое? – Консуэла подняла брови.

– Время. Меня торопят с принятием решения, а я, в свою очередь, должен поторопить вас.

– И каким временем я располагаю?

– Двадцать дней.

– Двадцать дней?! Вы с ума сошли! Да знаете ли вы, сколько требуется времени только для того, чтобы хотя бы изучить язык чужаков?! А ведь необходимо еще разобраться в их логике, в…

– Поначалу мне давали десять дней, – Танаока сложил руки, словно извиняясь, – это все, что я смог сделать.

– В таком случае можете передать своему департаменту, что от него воняет за версту.

– У меня есть полномочия, чтобы заставить вас, – мягко заметил Танаока.

– Не стоит беспокоиться, я поеду. За двадцать дней много не сделаешь, но эти бедняги, прежде чем вы уничтожите их, заслуживают хотя бы толики внимания.

Она все еще кипела, когда поднималась по трапу корабля. Да и к моменту посадки на Вельзевул Консуэла до конца не остыла. Танаока усадил ее в бронированный автомобиль и повез показывать горные выработки. Семь холмов подверглись разработке открытым способом. Перед тем как перейти на новое место, горняки полностью демонтировали все оборудование, включая обогатительную фабрику, располагавшуюся у подножия, и тщательно воссоздали природный ландшафт.

– Где стоял грузовой корабль, и в каком именно месте на шахтеров напали? – спросила Консуэла после того, как осмотрелась.

– Корабль находился в двух милях к югу, – ответил Танаока, – а на горняков напали примерно здесь, где мы с вами сейчас находимся.

– И полагаю, горняки на славу ответили аборигенам? – сухо осведомилась Консуэла.

– В контракте имеется пункт о праве на самооборону, хотя агрессивные наступательные действия запрещены категорически.

– Тела чужаков, разумеется, не сохранились?

– Боюсь, наше оружие сожгло их дотла, – признал Танаока, – однако у меня есть снимки, сделанные Эланом Боуменом, тем самым Первопроходцем, который открыл эту планету.

– Так почему же вы не показали мне их во время полета?

– Вы не спрашивали, – ответил Танаока.

– Я должна их увидеть хотя бы теперь.

Он вытащил из кармана пару прозрачных кубиков – голографические изображения аборигенов. Обитатели планеты являлись прямоходящими существами, хотя Консуэла и не смогла оценить их рост – сравнивать было не с чем. На голове имелись большие глаза, крупный рот и едва заметные слуховые отверстия. Консуэла не разглядела ноздрей и предположила, что они настолько малы, что не видны на голограммах. Тонкая складчатая кожа существ имела красноватый оттенок.

– И что вы думаете? – спросил Танаока.

– Так сразу? – улыбнулась она.

– Я полагал, вы сможете по каким-нибудь признакам определить, разумны они или нет.

– Эти голограммы дают больше сведений о планете, чем о ее обитателях. Величина гравитации близка к земной, иначе они не были бы прямоходящими и такими стройными. Средняя температура от 25 до 48 градусов по Цельсию. В случае более холодного климата у них бы имелся волосяной или перьевой покров, а в случае более жаркого аборигены вели бы ночной образ жизни, что явно не имеет места. Кроме того, они живут на равнине, поскольку мускулатура развита довольно слабо.

– О планете я и так все знаю, в конце концов мы же здесь находимся, – язвительно заметил Танаока. – Мне нужно знать, разумны эти существа или нет. И не менее важно понять, почему они напали на горняков.

– Вы хотите, чтобы я ответила на эти вопросы, даже не взглянув на местных жителей? – спросила Консуэла. – Я очень признательна Республике за столь высокую оценку моих возможностей, но это абсолютно нереально. – Она помолчала. – Самым интересным фактом, имеющимся в нашем распоряжении, является то, что они ждали целых полгода, прежде чем проявить свою агрессивность. Более того, они напали только тогда, когда люди приступили к отправке руды.

– Это говорит об их разумности?

– Возможно. Хотя это могло быть просто проявлением территориального инстинкта. Ведь многие существа, не обладающие разумом, защищают свою собственность. Как, например, собака свою кость.

– А то, что они не носят одежды и украшений, о чем-нибудь говорит?

– Климат здесь теплый, – пожала плечами Консуэла. – И, кроме того, далеко не все разумные существа считают нужным увешивать себя всякой ерундой. Боюсь, я не смогу сказать вам ничего определенного, пока у меня не появится возможность непосредственно понаблюдать хотя бы за одним из них.

– Они вовсе не склонны прятаться. Мои люди могут поймать одного и доставить вам. Это дело нескольких часов, не больше.

– Ему не должны причинить вреда, – напомнила Консуэла.

– Разумеется, нет. Дорогая миссис Орта, неужели вы считаете нас такими монстрами?

– Если вы будете так любезны и проводите меня обратно на корабль, то я в порядке ответной любезности не стану отвечать на этот вопрос.

Танаока вздохнул, проводил Консуэлу в ее каюту и отдал распоряжение о поимке аборигена.

Через два часа в дверь постучали, и мягкий голос Танаоки сообщил, что ее заказ выполнен и местный житель помещен в трюм.

Войдя туда, Консуэла обнаружила, что абориген меряет шагами отведенное ему пространство, как пойманный зверь. Консуэла села на стул напротив решетки и принялась наблюдать. Инопланетянин издал громкий гудящий звук, бросил на нее яростный взгляд и снова начал метаться по трюму.

– Какая-то у него странная челюсть, – заметила Консуэла, – должно быть, они всасывают пищу, а не жуют. Зубов у него, скорее всего, нет.

– Так вы разбираетесь не только в психологии, но и в физиологии? – спросил Танаока у нее за спиной.

– Немного. Наша наука сильно изменилась с тех пор, когда ее основной целью являлось выяснение вопроса, почему мужья изменяют женам.

– Сдаюсь! – воскликнул Танаока. – Кстати, я обратил внимание, что у него хорошо развиты большие пальцы на руках. Может, хоть это свидетельствует о наличии разума? Ведь для создания орудий труда требуются как раз такие большие пальцы?

– На Земле еще кое-где остались обезьяны, – задумчиво ответила Консуэла, – у них похожие пальцы, но настоящим разумом они не обладают. Обезьяны оказались в эволюционном тупике, и им не удалось выработать у себя способность к абстрактному мышлению.

– Что это за тупик? – с интересом спросил Танаока.

– Они остались травоядными, – объяснила она, – поэтому им нет нужды что-то делать своими руками, разве что счищать кожуру с бананов. Условия, в которых обитали обезьяны, не располагали к развитию разума.

– Уж не хотите ли вы сказать, что только плотоядные имеют шанс стать разумными? – воскликнул Танаока. – А как же маслята с Гаммы Зайца IX или…

– Вы меня не поняли, – ответила Консуэла. – Плотоядность не имеет никакого отношения к развитию разума. На самом деле очень немногие разумные виды произошли от плотоядных предков. У большинства любителей мясной пищи развиваются те органы, что помогают преследовать и убивать. Я же имела в виду совсем другое. Способность к абстрактному мышлению вырабатывается там, где к этому располагают условия окружающей среды. У Человека разум появился потому, что он, имея вес в сотню фунтов, жаждал заиметь себе на обед травоядное создание весом в полтонны. Тут даже самая фантастическая физическая оснащенность не поможет. У иных рас разум вырабатывался под воздействием совсем других факторов. Однако многие, если не сказать большинство, сбились с пути истинного и зашли в тупик, как, например, обезьяны.

– Так каким же образом можно определить, обладает разумом наш абориген или нет?

– Я собираюсь спросить у него, – ответила Консуэла.

– Что?! Вы же представления не имеете об их языке!

– Вполне возможно, нам удастся найти общий язык. Мне нужна бумага и ручка.

Танаока приказал принести их, и вскоре Консуэла тщательно вырисовывала прямоугольный треугольник, после чего записала теорему Пифагора.

– Почему вы решили, что он имеет представление о гипотенузе? – спросил Танаока.

– Это универсальная теорема. Думаю, на Вельзевуле она верна так же, как и на Земле.

Закончив писать, она протянула лист между прутьями решетки. Чужак взглянул на рисунок, яростно взревел, схватил бумагу и разорвал ее в клочья. Консуэла терпеливо повторила процедуру еще раз. С тем же успехом.

– Судя по всему, он не большой любитель геометрии, – констатировала она. – Можно, конечно, попытаться показать ему какое-нибудь простое уравнение в двоичном выражении, но знание двоичной системы предполагает определенный уровень развития техники, а на этой планете нет никаких признаков машинной цивилизации. Так что, скорее всего, наш друг поступит с уравнениями аналогичным образом.

Чужак изорвал еще пять листов бумаги, после чего Консуэла со вздохом отложила ручку.

– К математике он не склонен. Или же к общению. Я склоняюсь к последнему.

– Так он неразумен? – с надеждой спросил Танаока.

– Совсем не обязательно. Мой сын никогда не мог сосчитать сдачу в магазине, что не помешало ему стать известным репортером. И хотя он до сих пор ничего не смыслит в арифметике, вряд ли его можно считать начисто лишенным разума.

– Я начинаю понимать ваши трудности, – скорбно улыбнулся Танаока. – Это существо может прекрасно понимать ваши вопросы, но будет хранить военную тайну до последней капли крови.

– Вполне вероятно, – ответила Консуэла, пристально разглядывая чужака.

– И при всем этом в шестнадцати случаях из ста психологи добиваются успеха! – воскликнул Танаока. – Да как вам удается получить хотя бы один процент?!

– Не стоит придавать значения всем этим цифрам, – иронично откликнулась Консуэла. – Республика считает дело сделанным, как только нам удается обнаружить у чужаков слабые места. Но для того, чтобы найти с ними общий язык, требуется куда больше времени. – Она снова взглянула на чужака. – Ему давали воду?

– Насколько мне известно, нет, – пожал плечами Танаока.

– Хорошо, тогда давайте проведем эксперимент.

Призвав на помощь членов экипажа корабля, Консуэла раздобыла две небольшие прозрачные бутыли с водой. У одной бутыли крышка была красного цвета, у другой – синего. На бутыль с синей крышкой насадили крошечный электрический аккумулятор.

Закончив с приготовлениями, Консуэла распорядилась увеличить в помещении температуру и влажность. Скоро все, включая аборигена, почувствовали себя неуютно.

Перед чужаком поставили бутыли с водой. Не медля ни минуты, он потянулся к бутыли с синей крышкой.

– Некоторые рождаются неудачниками, – заметила Консуэла, дав аборигену сделать глоток.

Бутыли убрали, долили воды и снова поставили перед существом. На этот раз чужак потянулся к бутыли с красной крышкой.

В следующие два раза он выбрал сначала красную, затем синюю бутыль. Консуэла оглянулась на Танаоку.

– Теперь он должен знать, какая из них находится под напряжением.

В тридцати последующих попытках чужак двадцать семь раз выбрал бутыль с синей крышкой.

– Некоторые из нас рождаются не только неудачниками, но еще и тупицами, – прокомментировал Танаока.

– Вовсе не обязательно, – недовольно ответила Консуэла. – Животное, лишенное разума, не стало бы отдавать предпочтение чему-то одному. Можете мне поверить, наш друг отлично понял разницу.

– Тогда почему он упорно выбирает бутыль с синей крышкой?

– Может, ему приятен удар электрическим разрядом. У него же не такая, как у человека, физиология.

– Так, значит, он разумен? – спросил Танаока.

– Ну, в большей степени, чем лабораторная крыса. – Консуэла поднялась. – Чего-то еще на сегодня я сказать не могу. Включите кондиционер и накормите его.

Она вышла из трюма и попросила снова отвезти ее к тому месту, где были разработки горняков.

– Никак не могу понять, почему чужаки не предприняли никаких действий раньше, – задумчиво сказала Консуэла, окидывая взглядом окрестности. – Казалось бы, куда удобнее напасть, когда рабочие только начали разрабатывать месторождение.

– Возможно, они хотели убедиться, что мы станем вывозить руду, и только тогда решились на крайние действия? – предположил Танаока.

Она покачала головой.

– На планете начисто отсутствуют какие-либо признаки технологий. Они просто не могли знать, для чего нужно обогащать руду. Так зачем же ждать?

– Какая разница, когда они напали? – спросил Танаока.

– Существенная. Если я пойму, почему они не имели ничего против добычи природных ископаемых, но стали возражать против отправки обогащенной руды с планеты, то получу ответ на вопрос, разумны они или нет.

– Не понимаю.

– Если местные обитатели, не имея никакого представления о процессе обогащения руды, смогли понять, для чего это делается, то нет никаких сомнений в их разумности.

– Да, но почему это могло им не понравиться?

– Вот это как раз не имеет никакого значения. Важно само умение составлять логические цепочки, поскольку способность к логике неоспоримо доказывает наличие разума. Вы хотите, чтобы я за двадцать дней подвергла этих существ психоанализу? Если мне удастся продемонстрировать вам их разумность, то этого будет вполне достаточно для отказа от уничтожения.

Она прошла от площадки, где когда-то высилась обогатительная фабрика, до подножия ближайшего холма, затем вернулась назад. Покачав головой, Консуэла попросила отвезти ее обратно на корабль. В этот день к аборигену она больше не наведывалась, проведя весь вечер за изучением доклада Первопроходца Боумена.

Из доклада ей удалось почерпнуть немного. Местные обитатели вели кочевой образ жизни, но то же самое можно было сказать о многих разумных расах. У них имелась жесткая племенная иерархия, но этим могли похвастать, например, и бабуины. Первопроходец Боумен не смог выявить в их поведении вербальных элементов, но Первопроходец вряд ли хорошо разбирался в инопланетной лингвистике. На планете действительно отсутствовали следы технического развития, но и Человек не один миллион лет отлично обходился без техники. Одним словом, сделать определенного вывода на основании доклада было нельзя. Впрочем, описание аборигенов занимало в нем совсем немного места, основное внимание Боумен, как и следовало ожидать, уделил обнаруженным на планете полезным ископаемым.

Все следующее утро Консуэла показывала чужаку нехитрые геометрические картинки и простенькие математические формулы, но без всякого успеха. Тогда Консуэла велела принести образцы природной и обогащенной руды.

Она показала куски горной породы чужаку и положила их перед ним на пол, но тот не проявил никакого интереса. Тогда, попросив у кого-то из членов экипажа бластер, она сожгла образцы руды прямо на глазах у чужака. С тем же эффектом. Она сняла с пальца золотое кольцо и протянула ему. Чужак лизнул кольцо, скривился и отшвырнул обратно.

Следующие два дня Консуэла то пыталась установить с чужаком контакт, то стремилась выяснить, отличает он обогащенную руду от природной или нет. Если тот что-нибудь и понимал в ее манипуляциях, то мастерски скрывал свою заинтересованность.

На пятый день своего пребывания на Вельзевуле Консуэла, подрядив двух членов экипажа, соорудила небольшую модель космического корабля с крошечными человеческими фигурками. Она поставила макет перед чужаком, вручила человеческим фигуркам кусочки обогащенной руды и начала медленно перемещать их в сторону корабля. Чужак скучающе взглянул на сооружение и принялся чесаться.

– Ну как ваши успехи? – осведомился за ужином Танаока. – Удалось что-нибудь выяснить? Они разумны?

– Не знаю, – сухо ответила Консуэла. – У меня по-прежнему нет ответа и на более важный вопрос: почему они напали на горняков именно в момент погрузки?

– Более важный? – переспросил Танаока.

– Именно. Даже если они и не обладают разумом, я не желаю, чтобы этих несчастных уничтожили. Если я сумею выяснить причину нападения на горняков, то, возможно, мне удастся предотвратить в будущем подобные инциденты.

На шестой день экипаж корабля на скорую руку соорудил рядом с кораблем небольшую плавильную печь. Чужака в сопровождении усиленной охраны доставили к сооружению. Но он и на этот раз не выказал никакого интереса.

На седьмой день аборигена отвезли к холму, который не подвергался разработке. Оставив чужака под присмотром своих помощников, Консуэла выжгла в горе изрядную дыру, отколола массивный кусок руды, показала чужаку и вместе с эскортом направилась к плавильной печи. Здесь она, все так же ни на секунду не выпуская из виду чужака, загрузила руду в печь и стала ждать реакции со стороны своего подопечного. Таковой не последовало.

После очередного дня безуспешных попыток установить контакт Консуэла, усталая и разбитая, отправилась к Танаоке.

– Конечно, это крайне маловероятно, – сказала она, – но, быть может, нам достался вариант местного деревенского дурачка. Давайте отпустим его и поймаем другого.

Танаока отдал соответствующее распоряжение, и через три часа Консуэла взялась за нового обследуемого.

На рассвете шестнадцатого дня она отпустила на волю и его.

– Мы можем поймать еще одного, если вы думаете, что это даст результат, – мягко предложил Танаока.

Она отрицательно покачала головой.

– Единственное, что мне удалось, так это доказать, что за оставшиеся дни никто на свете не сможет установить с ними контакт.

– Значит, вы сдаетесь?

– Вовсе нет. Я решила подойти к этому вопросу с другой стороны. Либо два наших друга твердо решили не общаться с нами, либо им глубоко наплевать на наши манипуляции с рудой. Поскольку последнее предположение едва ли будет принято Республикой, то я вынуждена в дальнейшем исходить из первого.

– Не уверен, что я понял вас, миссис Орта, – сказал Танаока.

– Поясняю. Поскольку вы все равно не прекратите добычу руды, а аборигены, судя по всему, абсолютно не интересуются, чем вы тут занимаетесь, то я вынуждена сделать вывод, что их нападение обусловлено чем-то другим. Я не столь сведуща в естественных науках, как мне хотелось бы, но, быть может, какое-нибудь излучение, электромагнитное или звуковое, не воспринимаемое человеком, причинило им боль и спровоцировало вспышку ярости?

– Нет, – Танаока огорченно покачал головой, – к сожалению, нет. Прежде чем обратиться к вам, мы проверили все возможные физические причины. Горные работы, безусловно, сопровождаются крайне неприятными запахами, но ведь это происходило довольно долго, в течение нескольких недель. Радиоактивные источники столь маломощны, что не повредили бы и младенцу. Никто из горняков не устраивал охоты на аборигенов, да и на других представителей местной фауны. Мы никогда не использовали ни мегафонов, ни микрофонов, опасаясь, что громкий звук может напугать инопланетян. Корабль приземлился в совершенно пустынном и необитаемом месте. Мы приняли все возможные меры для того, чтобы не нанести вреда представителям местной фауны.

– В течение первых тридцати недель горняки приходили на корабль?

– Да.

– Так что же, в конце концов, они сделали не так, как раньше?! – скорее себя, чем Танаоку, спросила Консуэла.

– Хотел бы я знать, – откликнулся Танаока.

– Давайте-ка еще раз наведаемся на выработки, – предложила Консуэла.

Через несколько минут они снова стояли у подножия холма. Консуэла напряженно огляделась. Она чувствовала – ответ где-то здесь, рядом, может быть, даже прямо перед глазами, надо лишь отказаться от привычной логики.

– Вы выглядите совсем измученной, – мягко заметил Танаока.

– Я просто пытаюсь прочистить свои мозги, – ответила она. – Психологи, специализирующиеся на инопланетянах, часто склонны к антропоморфизму, пытаются очеловечить их логику, объяснить их поведение привычной для человека мотивацией, они приписывают чужакам человеческие черты и даже человеческие стремления. Это очень глупо. Я должна перестать задаваться вопросом, почему я напала бы на горняков. Нужно пытаться понять их, а не себя.

– Да, конечно, – пробормотал Танаока.

– Причина может оказаться столь странной и столь незначительной с нашей точки зрения, что человеку просто не приходит в голову обратить на нее внимание. Ну, например, горняки воздвигли отхожие места, а чужаки восприняли это как осквернение своей земли.

– Вполне возможно. Но я сейчас не смогу вам показать, где располагались туалеты, перед уходом горняки все привели в прежний вид. Мы целый день потратили на восстановление холма.

– В последний день перед погрузкой рабочие сделали что-то новое. Но что? Устроили вечеринку, послали телеграмму на Землю?

– Не знаю, ничего в голову не приходит, по-моему, все было как обычно, – ответил Танаока.

– Тогда почему на них напали? – воскликнула Консуэла, злясь скорее на себя, чем на спутника. – Полгода чужаки спокойно наблюдали, как пришельцы занимаются разработками, но что вдруг изменилось?

– Я бы очень хотел помочь вам, миссис Орта, но…

– Мне бы тоже этого хотелось, – горько улыбнулась она в ответ.

Консуэла вздохнула и направилась к электромобилю. Открыв дверцу, она бросила последний взгляд на окрестности.

И тут ее осенило.

– Любопытно, – она замерла.

– Что такое?

Она помотала головой.

– Ну конечно же!

– Вы поняли?! Неужели вы поняли? – возбужденно выкрикнул Танаока. – Что мы сделали не так?

– Вы знаете об этом на самом деле. – Консуэла стряхнула с себя оцепенение. – Как я и говорила, всему виной наша привычка очеловечивать все, что мы видим. Я должна была догадаться две недели назад.

– Ну, не тяните, – Танаока изнывал от нетерпения. – Я-то еще ни о чем не догадался.

– Будем действовать методом исключения, – Консуэла захлопнула дверцу электромобиля. – Что предприняли горняки перед тем, как перебраться на новое место? Разумеется, они начали грузить руду на корабль, но мы вынуждены предположить, что не это вызвало ярость местных жителей.

– Почему?

– Потому что мы оба знаем, что в этом случае аборигены обречены. Республика никогда не откажется от богатств Вельзевула. Кроме того, два пойманных чужака никак не отреагировали на наши эксперименты с погрузкой руды на корабль. Причина также не в том, что аборигены вдруг прознали о скорой отправке корабля – они не располагали соответствующими знаниями. И кроме того, за первые тридцать недель горняки не сделали ничего такого, что смогло бы вызвать ярость чужаков.

– Но ведь они и потом не сделали ничего необычного.

– Вы ошибаетесь. Оглянитесь вокруг, мистер Танаока. Что вы видите?

– Холмы.

– Что горняки с ними сделали перед тем, как уйти?

– Ничего.

– Неужели вы не видите? – Консуэла рассмеялась. – Они их восстановили.

– Ну да, разумеется, – Танаока недоуменно взглянул на нее, – уж не думаете ли вы…

– Вот именно! В течение тридцати недель горняки лишь уничтожали холмы. И чужаки их не трогали.

– Но почему они пришли в ярость? Мы же только привели все в прежний вид. Это же бессмысленно.

– Для вас и для меня, – ответила Консуэла. – Но для обитателей Вельзевула в этом, по-видимому, скрыт глубокий смысл.

– Это самая большая глупость, какую мне когда-либо доводилось слышать! – Танаока раздраженно пожал плечами.

– Скорее, это самая чуждая вам вещь, которую вам когда-либо доводилось слышать, – ответила Консуэла. – Вы должны наконец осознать, что понятия плохой и хороший, умный и глупый, добрый и злой неприменимы к чужакам. Они другие, и этим все сказано!

– Но зачем им препятствовать восстановлению? – упорствовал Танаока.

– Понятия не имею, – безразлично ответила Консуэла.

– Но может ли подобная реакция свидетельствовать о наличии разума?

– Не знаю. Впрочем, меня это сейчас совершенно не интересует.

– Но…

– Позвольте мне закончить, мистер Танаока. Вы обратились ко мне за помощью в разрешении конкретной проблемы. Полагаю, мне удалось вам помочь, хотя возможность ошибки, конечно же, не исключена. Но вы должны отдавать себе отчет, что люди нашей профессии отнюдь не волшебники и не боги. Для того чтобы понять, почему местные обитатели ничего не имеют против того, чтобы поверхность их родной планеты изодрали в клочья, но приходят в ярость, когда пытаются восстановить разрушенный ландшафт, могут понадобиться десятилетия, а возможно, и века. И еще больше времени уйдет на выяснение вопроса, разумны они или нет. Психологию трудно назвать точной наукой. – Она усмехнулась. – Но полагаю, я нашла способ, когда и волки будут сыты, и овцы целы. Так что у следующих поколений психологов будет достаточно времени для разрешения загадок Вельзевула. А теперь, – заключила она, – если вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то я хотела бы вернуться домой.

Четыре месяца спустя Танаока снова появился у Консуэлы.

– Вы оказались совершенно правы, – он так и сиял. – Признаюсь, ни я, ни горняки не слишком поверили вашей догадке. После завершения работ на очередном участке мы не стали ничего восстанавливать, бросив все как есть, и вот результат – никаких неприятностей!

– Очень рада.

– Думаю, вам будет приятно узнать, что на Вельзевул откомандирован отряд психологов для более тщательного изучения местного населения.

– Действительно приятная новость, – слегка улыбнулась Консуэла.

– А раз я здесь, то позвольте пригласить вас пообедать, миссис Орта, – несколько церемонно объявил Танаока.

– Я бы с радостью, но, боюсь, сегодня у меня слишком много работы. – Консуэла вежливо улыбнулась.

Пожав гостю руку, она подошла к крану, наполнила пластиковую миску, вздохнула и открыла дверь лаборатории.

Сумасброд с самым блаженным видом жевал свой хвост.

5. ТОРГОВЦЫ

…По мере того как планеты вливались в стремительно растущую финансовую империю Республики, торговцы, а точнее, Департамент коммерции и торговли, создавали на новых мирах финансово-экономическую структуру. В этот период, пожалуй, наиболее значительной личностью в Галактике являлся Кипчоге Нгана, чья роль в гибели Республики вызывала самые ожесточенные споры в последующие тысячелетия…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

…Кипчоге Нгана (884—971 гг. г.э.) является одной из самых одиозных фигур своего времени. Человек, который всю свою жизнь старался держаться в тени и чей финансовый и организаторский гений не имел себе равных. Именно он, не жалея сил, боролся против предоставления элементарных прав чужим расам. И именно он продлил жизнь умирающей Республике, позволив ей просуществовать куда дольше отпущенного срока.

«Происхождение и история разумных рас», т.8

Нгана откинулся в кресле и положил ноги на письменный стол. Все складывалось просто отлично как для его департамента, так и для всей Республики. Валовой галактический продукт удваивался уже шестое десятилетие подряд, торговая война с Дарионом III наконец-то закончилась, и вообще дела у Человека шли все лучше и лучше.

Нгана испытывал странное чувство. Вместо закономерного удовлетворения он ощущал какую-то смутную тревогу. Но в чем кроется причина его беспокойства, Нгана не понимал, хотя не раз анализировал собственные чувства.

Он заглянул в ежедневник: сегодня ему предстояла встреча с двумя чиновниками среднего ранга из Департамента картографии, завтрак с делегацией торговцев, прибывшей с недавно основанных колоний в системе Денеба, а также несколько совещаний с подчиненными. Департамент коммерции и торговли был главным делом его жизни, никто на свете не разубедил бы Нгану, что найдется еще хотя бы один институт, который играл бы в жизни Галактики большую роль, чем его детище.

Конечно, трудно отрицать значение Департамента картографии в завоевании новых миров; не обойтись при освоении планет без Первопроходцев и Звездного Флота; и, разумеется, совершенно незаменимы психологи. Но все они должны признать одно – любая наука и любой институт Республики необходимы лишь на определенном этапе освоения нового мира. Но после того как планета завоевана, после того, как установлен контакт с инопланетянами, после того, как Республика включила планету во все свои реестры, наступает черед торговцев, ведомых Департаментом коммерции и торговли. Торговцы высаживаются на планете и намертво связывают ее с финансовой империей Человека.

Республика уже давно усвоила, что военная сила является крайним средством, которое следует пускать в ход лишь тогда, когда все остальные методы оказались бессильны. Хитрость состояла в том, чтобы создать на планете экономику, основанную на денежном обращении, и тем самым поставить ее в зависимость от торговых связей с Республикой. Как раз этим Нгана и занимался. Там, где поработал Департамент коммерции и торговли, недовольство и сепаратистские тенденции были попросту невозможны.

Примерно на трети планет, населенных разумными существами, особых проблем не возникало, поскольку там уже имелись свои экономические структуры. Любимым же детищем Нганы было создание таких структур на остальных мирах. В этом деле он был непревзойденным специалистом.

Как, например, Балок VII, небольшая планета, где общество до прихода Человека полностью обходилось натуральным хозяйством. Ее обитатели хотя и обладали разумом, но находились на весьма низкой ступени развития. Аборигены, более или менее гуманоидные, были чистыми вегетарианцами. Постоянная необходимость кочевать в поисках пропитания не позволяла им развить в себе многие полезные умения. Аборигены время от времени предпринимали попытки заняться сельским хозяйством, но крайне неустойчивый климат планеты сводил на нет их усилия. В результате торговля на Балоке VII никогда не выходила за рамки примитивного товарообмена.

Нгана, проанализировав ситуацию, направил на Балок двадцать тысяч специалистов-аграрников. И за три года производство пищи на планете увеличилось в пять раз. Нгана никогда не требовал с аборигенов платы, но никогда и не раскрывал промышленные и экономические секреты Республики. Еще через три года на планете начался ощутимый рост населения. Тогда Нгана распорядился продать или сдать в аренду частным предпринимателям Республики все сельскохозяйственное оборудование. Прошло еще пять лет, и Нгана приказал прекратить какую-либо помощь жителям Балока. Аборигены немедленно впали в ужасающую нищету, планету охватили эпидемии, и Республика с присущим ей благородством совершенно бесплатно предоставила чужакам лекарства и медицинскую помощь. Но только на шесть месяцев.

По истечении этого срока торговцы сдали аборигенам сельскохозяйственное оборудование в аренду в обмен на солидную долю урожая определенных культур. Когда был выплачен первый взнос, чужаки получили и медикаменты, опять же под будущий урожай.

В течение пяти лет жители Балока VII не испытывали нужды ни в оборудовании, ни в медикаментах. Они научились азам сельскохозяйственного производства, но к этому времени их экономика достигла такого уровня, что Республика предоставила кредит на закупку более производительных машин. Разумеется, постоянное внедрение все более современного оборудования позволяло получать продукции все больше и больше, благодаря чему поток доходов в казну Республики непрерывно возрастал.

С планетой системы Корус дело обстояло еще проще. Кремниевые обитатели этого мира, вдыхавшие аммиак и выдыхавшие углеродную смесь, имели весьма развитую экономику, основанную преимущественно на редких металлах. Жители Коруса были вполне довольны тем, что их планета не входила в коммерческую структуру Республики, и не испытывали ни малейший потребности в торговых отношениях с кем-нибудь, кроме себе подобных.

Нгана поручил торговцам наладить производство искусственных редких металлов, лежавших в основе финансовой структуры Коруса XVI, и заполонить ими планету, скупая у частных лиц товары, представляющие интерес для Человека. При этом половина прибыли пускалась на продолжение финансовой интервенции до тех пор, пока не рухнула денежная система корусиан. Остальная часть доходов была направлена на «спасение» корусианской экономики путем включения ее в экономическую структуру Республики. Торговцы, участвовавшие в операции, получили на пятьдесят лет исключительные права на торговлю с планетой. И вскоре Корус XVI попал в списки миров, зависимых от Республики. То и дело какая-нибудь чересчур ретивая планета предпринимала дерзкую попытку вырваться из экономической зависимости, но подобные демарши обычно заканчивались весьма плачевно. Первым делом Республика вводила в отношении взбунтовавшейся планеты полное торговое эмбарго. Если эта мера не приносила желаемого результата, то торговцы заваливали данный мир тем, что служило на нем средством денежного обращения: если не считать радиоактивных материалов, потребность в которых с каждым годом все возрастала, всем остальным Человек владел в избытке и мог пустить в ход, дабы приструнить вышедшую из-под контроля экономику. Редкоземельные элементы, алмазы, самые разнообразные наркотические вещества, вода, хлор, кремний – словом, все, что считалось самым дорогим на свободолюбивой планете, мгновенно обесценивалось.

Большинство экономических систем, как собственных, так и навязанных Республикой, использовали в своем обращении единый искусственный эквивалент, ценность которого определялась лишь доверием к нему населения. Однако имелись и исключения. Если, к примеру, на планете Y превыше всего ценились яблоки, служившие всеобщим эквивалентом, то при затоваривании рынка избыток столь ценного фрукта попросту исчезал в животах обрадованных жителей. Так что наводнить яблоками такую планету значило, скорее, осчастливить ее обитателей, чем поставить их на колени. Но если отыскивался способ снизить урожайность яблок на самой планете, а затем начать их поставку извне, то этот путь как раз и приводил к желаемому результату.

Да, Нгана знал свое дело, и знал чрезвычайно хорошо. Из обнаруженных четырех тысяч рас свыше полутора тысяч уже превратились в шестерни чудовищной экономической машины Республики. И к моменту своей отставки Нгана надеялся увеличить их число по крайней мере еще вдвое.

Но в данный момент этого великого человека снедала какая-то странная тревога, причины которой он никак не мог понять. Это чувство, все нарастая, преследовало его уже больше года. Он даже начал сомневаться, разумно ли столь стремительно ассимилировать новые миры. Он не опасался, что начнется борьба за экономическую независимость, с такими проблемами Человек давно уже научился справляться быстро и эффективно. Нет, причина крылась в чем-то другом. Тревога словно мерцала где-то в стороне, и Нгана видел только ее отблески краем глаза, но когда он поворачивался к нему лицом, мерцание исчезало.

Внезапно раздался сигнал, и Нгана нажал кнопку внутренней связи. Это был Реньян, министр коммерции и торговли, его непосредственный начальник. Выглядел министр очень обеспокоенным.

– Кип, отмени все встречи на сегодня. Я жду тебя как можно быстрее.

– Что-то серьезное?

– Да.

– Иду. – Нгана отключил связь и поднялся.

Через пять минут он сидел уже за большим овальным столом в кабинете Реньяна. Кроме министра, в кабинете находилась какая-то пожилая женщина, Нгане незнакомая.

– Кип, – Реньян взглянул на него. – Я хотел бы познакомить тебя с мисс Агатой Мур, членом комиссии по торговле с Лодином XI. Мисс Мур хочет сообщить нам крайне неприятные новости.

– Чем мы можем вам помочь, мисс Мур? – спросил Нгана.

– Ничем, – ответила та, – но может статься, это я смогу оказаться полезна вам. Или по крайней мере подготовить к тому, что вас ждет в самое ближайшее время.

Нгана вопросительно взглянул на Реньяна, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

– Вы говорите лично обо мне? – осведомился Нгана.

– Боюсь, что нет. Я обращаюсь к вам постольку, поскольку вы представляете Республику. И, – добавила она задумчиво, – еще потому, что именно ваш высокий профессионализм создал данную проблему.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, мисс Мур, – Нгана запустил пальцы в свою курчавую шевелюру.

– Разумеется, не понимаете. В противном случае в этой встрече не было бы смысла, – едко ответила Агата Мур.

– Вы уж простите меня, – сказал Нгана, – но продолжайте, прошу вас.

– Мистер Нгана, я не психолог и, как я понимаю, вы тоже. Однако не нужно быть специалистом в этой области, чтобы понять, что происходит.

Нгана снова метнул в сторону Реньяна быстрый взгляд. Его не покидало ощущение, что он стал жертвой какого-то изощренного розыгрыша.

– С вашего позволения, я продолжу, – сказала мисс Мур, – разрешите поинтересоваться, чем конкретно вы занимаетесь, мистер Нгана?

– Моя задача – создавать в недрах иных цивилизаций благоприятные экономические условия для торговли с Республикой.

– Иными словами, вы создаете экономику на неразвитой планете, предоставляя инопланетянам все выгоды, которые проистекают из вхождения в состав Республики.

– По существу, именно так.

– Вам известна величина валового галактического продукта за последние двадцать месяцев?

– Что-то около 160, 4 триллиона кредиток, – ответил Нгана.

– Если быть точным, то 160, 369, – подтвердила мисс Мур. – А вы знаете, какая доля приходится на планеты чужаков?

– Нет, не знаю, – ответил Нгана.

– 88, 321 триллиона кредиток. Вас эта цифра не наводит на размышления?

– Что ж, она означает, что мы отлично делаем свое дело, приспосабливая чужие планеты к нашим нуждам, – улыбнулся Нгана.

– Это та сторона медали, на которую смотрите вы, мистер Нгана. А вам никогда не приходило в голову, что чужаки могут чувствовать себя в экономическом отношении рабами?

– То есть?

– Вы не считаете, что раз они создают столь большую часть капитала Республики, то им полагается и соответствующая доля прибыли? Почему бы в самом скором времени чужакам не потребовать немедленного предоставления им избирательных прав?

– Вот оно что! – Нгана ладонью хлопнул по столу. – Недаром у меня было предчувствие!

– Что? – растерянно переспросил Реньян.

– Ничего, – отмахнулся Нгана. – Откуда вам это известно?

– Вы имеете дело с цифрами, – ответила та, – а я имею дело с живыми существами – и людьми, и инопланетянами. На конференции на Лодине XI делегатами обсуждался именно этот вопрос. И надо сказать, они вовсе не стремились скрывать свои чувства и цели. За свой экономический вклад чужаки хотят получить сполна.

– Значит, они требуют своей части, вот как? – осведомился Нгана. – И как хорошо они организованы, эти умники?

– Неплохо. – Голос посетительницы, казалось, стал еще суше. – Я уже говорила, мистер Нгана, что вы превосходно знаете свое дело. Инопланетяне обладают теперь экономической дубинкой – дубинкой, которую вы же им и дали, – и могут угрожать нам ею.

Нгана повернулся к Реньяну.

– У нас есть какая-нибудь информация, подтверждающая это?

– Я весь день посвятил изучению разведданных. Движение за свободу действительно существует, хотя и находится пока в зачаточном состоянии.

– Вы уже связались с Департаментом психологии?

– Нет. Я хотел сначала все обсудить с тобой.

– Надо полагать, Республика еще не совсем сошла с ума и не собирается предоставить право голоса четыремстам миллиардам чужаков, – мрачно заметил Нгана. – А это значит, что, какое бы решение мы ни приняли, оно должно быть направлено на то, чтобы это так называемое освободительное движение никогда не выросло из пеленок. Так?

– Позвольте напомнить вам, мистер Нгана, что каких-то двадцать шесть столетий назад ваша собственная раса находилась в рабстве куда более страшном и жестоком, чем те экономические узы, которыми вы опутали Галактику, – бросила мисс Мур.

Нгана выдавил из себя улыбку:

– Ваше возражение я приму к сведению, мисс Мур, но хотел бы уточнить: мои предки покинули Африканский континент через много лет после окончания Гражданской войны в Америке. И, если уж быть до конца откровенным, мисс Мур, то будь я обитателем системы Денеба, Лодина XI или какого-либо еще недавно присоединенного мира, то я до конца бился бы за немедленное предоставление моей расе избирательных прав. Точно так же, как если бы я был американским рабом. Но я ни то и ни другое. Я высокопоставленный чиновник Республики, обязанный блюсти интересы своего работодателя. Или, если говорить без обиняков, я один из имущих. Аргументы неимущих, безусловно, вызывают во мне эмоциональный отклик, но я руководствуюсь прежде всего доводами разума, а не сердца. И если Человеку суждено выполнить свое предназначение в Галактике и утвердить право первородства, то он должен быть тверд и непреклонен. Мы не вправе приносить достижения своей расы в жертву ни представлениям чужаков о чести и морали, ни даже своим собственным этическим взглядам.

– Какое редкое благородство! – саркастически заметила Агата Мур.

– Благородство, мисс Мур, это всего лишь вериги на ногах торговли! Я должен решать реальные проблемы, – а не заниматься морализаторством. Мне очень жаль, что вы не в восторге от моих этических принципов, но, со своей стороны, я также крайне невысокого мнения о вашем прагматизме.

– Кип, – поспешно вмешался Реньян, – подожди меня в приемной и подумай, о чем в первую очередь следует спросить психологов. Я вскоре освобожусь.

Нгана вышел и расположился в роскошной приемной министра. Реньян появился через несколько минут, выглядел он крайне возбужденным.

– Знаешь, Кип, когда я тебя вызывал, перед нами стояла только одна проблема. Теперь их две.

– И в чем же состоит вторая?

– Она хочет лишить нас работы.

– Обоих?

– Тебя за твои еретические, с ее точки зрения, речи, а меня за то, что я сразу же тебя не уволил.

– Да ведь эта мисс Мур – самая обычная старушка.

– Богатая и очень влиятельная старушка, – поправил его Реньян.

– Насколько серьезна проблема?

– Все зависит от связей мисс Мур. Она…

– Мисс Мур меня не волнует, – резко оборвал его Нгана, – меня интересует проблема ! Насколько серьезны требования чужаков предоставить им право голоса?

– Я узнал обо всем этом только несколько часов назад, но, похоже, подобные настроения распространились весьма широко.

– Республике они, разумеется, не нравятся?

– Разумеется.

– Насколько сплочены планеты чужаков? Способны ли они действовать как единое целое?

– Пока нет. Но лет через двадцать они объединятся, можно не сомневаться. У нас отсутствуют ограничения на торговлю, путешествия и иммиграцию. Если они решат собраться для выработки общей стратегии, помешать им будет очень и очень трудно.

– Ну хорошо. – Нгана скрестил руки на груди. – Полагаю, для начала следует поговорить с психологами и выяснить, население каких планет по складу характера не станет выступать против Республики. Таковых, я думаю, окажется все-таки не меньше половины. Остальные же надо будет как следует поприжать, и они не смогут вырваться.

– Ты не совсем понял суть проблемы, – устало вздохнул Реньян. – Они хотят вовсе не вырваться из системы. Они жаждут власти в рамках Республики, им совершенно не нужна полная независимость.

– Знаю. Но сначала мы должны лишить их возможности торговаться с нами.

– И сделать это так, чтобы не нанести ущерба нашему финансовому положению, – откликнулся министр.

– Не знаю, как выразиться подипломатичнее, но… – Нгана замолчал.

– Что? – с удивлением спросил Реньян.

– Дорогой мой шеф, ты обладаешь удивительнейшей способностью утверждать совершенно очевидное. Не хочу никого обижать, но тебя назначили на эту должность за превосходные организаторские способности, а разбираться в глобальных проблемах ты уж предоставь своему «мозговому тресту».

– То есть тебе?

– Мне и моим сотрудникам. Ты, разумеется, сможешь подправить предложенное нами решение в соответствии с политическими, дипломатическими и административными требованиями момента. А сейчас мне следует вернуться к себе и заняться делом, куда более полезным, чем болтовня с тобой, дорогой мой министр.

– Знаешь, что я ненавижу в тебе больше всего? – спросил Реньян.

– Что?

– Когда тебе что-нибудь нужно, ты способен на чудеса вежливости и обходительности, сукин ты сын, но как только ты добиваешься своего, то гнуснее хама не сыскать во всей Галактике.

Нгана еще раз улыбнулся и отправился к себе в кабинет. Он немедленно вызвал руководителей своего департамента и объяснил суть проблемы. Вскоре план первоочередных действий был готов. Тогда Нгана обратился к психологам с просьбой дать краткую характеристику каждой достаточно развитой расе. Некоторые из чужаков сохраняли лояльность по отношению к Человеку, другим не хватало внутренней независимости, чтобы предъявить Республике ультиматум, третьим было попросту наплевать на все и вся. Оставалось 845 планет, готовых пойти на все что угодно ради своих гражданских прав.

Сами по себе эти права еще ничего не значили, они лишь предвещали грядущие перемены. И смысл этих перемен был предельно ясен – власть постепенно должна перейти от Человека к He-Человеку.

Препятствий на пути решения возникшей проблемы обнаружилось немало. Республика не желала прибегать к применению военной силы. В конце концов, в Галактике свыше миллиарда звезд, почти половина из них имеет планеты, в среднем на одной из двадцати планет обитают живые существа, либо уже разумные, либо способные стать таковыми в будущем. Было бы неразумно провоцировать противостояние со всеми этими мирами.

Кроме того, 2500 разумных рас еще не включились в торговлю с Республикой. Слишком жестокое обращение с бунтовщиками вряд ли стало бы хорошей рекламой.

И наконец, имелась потенциальная «пятая колонна» внутри собственной расы – так называемые борцы за права инопланетян. И именно это препятствие могло оказаться самым труднопреодолимым. Нельзя допустить, чтобы внутренние разногласия ослабили исконное галактическое превосходство Человека как раз в тот самый момент, когда над ним нависла реальная угроза. Да, Нгана хорошо понимал – кроме всего прочего, решение должно нейтрализовать и всех сочувствующих чужакам, но сделать это мягко. Кнут и ежовые рукавицы придется отложить до лучших дней.

Вскоре в кабинет главы Департамента коммерции и торговли начали поступать сообщения со всех концов Галактики. О Гамме Зайца IV можно было не тревожиться: ее обитатели все еще оставались исключительно водными существами и не представляло никакого труда изолировать их от других рас. А вот колонии системы Денеба вызывали сильное беспокойство: имелось подозрение, что они располагают ядерным оружием и средствами его доставки. С Биндером VI дело обстояло полегче – его экономика полностью зависела от атомной энергии, тогда как на самой планете начисто отсутствовало собственное радиоактивное сырье, так что введение эмбарго приструнит бунтовщиков. Зато Канфор VI и VII смогут выдержать эмбарго никак не меньше десяти лет – хорошая обеспеченность ресурсами, жизнеспособная политическая система и фанатичное стремление к свободе, о чем неоспоримо свидетельствовали последние выборы, помогут продержаться канфоритам очень и очень долго.

Доклады следовали один за другим, и перед глазами Нганы нескончаемой чередой проходили планеты и экономические системы. Через неделю он осознал истину: удержать все 845 планет, рвущихся к равенству и братству, невозможно. Разве что на очень непродолжительное время. Единственным решением представлялась оккупация с полным лишением чужаков всех политических и экономических прав.

– А это, – Нгана обвел взглядом своих помощников, – все равно что открыть ящик Пандоры. Половина планет в конце концов вернется в состояние экономического и, возможно, социального варварства. Но вторая половина поспешит объединиться и вступить в конфликт с Республикой. Поначалу противостояние будет носить чисто экономический характер, но рано или поздно распространится на политическую и военную сферы. А в данный исторический момент Человек просто не может позволить себе испытывать судьбу. Думаю, – он вздохнул, – нам лучше постараться приспособиться к ситуации и сделать переход к всеобщему равенству максимально медленным и трудным, чтобы Человек сумел собрать силы для еще одной попытки обрести всегалактическое превосходство когда-нибудь в будущем. Есть вопросы?

– Да после следующих выборов сюда зайти будет противно! – выкрикнул кто-то.

– Мы переживем и следующие выборы, и все остальные, переживем и останемся у руля Галактики! – отчеканил Нгана. – Да, структура власти в Галактике претерпит изменения, гигантские, существенные изменения. Будем надеяться, что они окажутся временными. Но нам с вами, к счастью, не дожить до этого дня. Да и неужели вы думаете, что мы отдадим власть без борьбы?! Нет, господа, никогда! Позвольте внести следующие предложения:

Во-первых, избирательную систему необходимо построить наиболее благоприятным для нас образом. В древние времена это назвали бы предвыборными махинациями. Если внести некоторые изменения в саму процедуру выборов, то политическое превосходство на некоторое время нам обеспечено. Даже в случае немедленного предоставления инопланетянам права голоса.

Во-вторых, нужно ввести имущественный ценз. Каждая планета за обладание правом голоса должна будет вносить в казну Республики ежегодный взнос. Я предлагаю тридцать три процента валового планетарного продукта в течение двадцати лет.

В-третьих, представительство расы во властных структурах должно быть пропорционально не числу избирателей, а количеству планет, которыми обладает данная раса. При такой системе Человек будет представлен почти десятью тысячами планет и колоний, а любая другая раса не наберет и дюжины.

– Против этого пункта они станут упираться ногами и руками, – заметил один из сотрудников.

– Пускай упираются. Чтобы его отменить, потребуется лет пятьдесят, а то и больше. Тем самым выиграем время.

В-четвертых, все вооруженные силы должны находиться в полном подчинении Человека.

– На это они не согласятся.

– Формально, да. Но как вы думаете, станет ли командир-человек передавать свой флот чужакам только потому, что получил приказ от правительства, где большинство – инопланетяне?

В-пятых, и в-последних, прежде чем предоставлять гражданские права, необходимо провести перепись населения. Этим мы выиграем еще лет двадцать.

Предложения передали Реньяну, который, призвав опытнейших юристов, сформулировал их в дипломатических выражениях. Потом бумага отправилась на стол к Секретарю Республики, после чего обрела силу закона.

Инопланетяне, конечно же, приняли предложения без восторга, но для них это все же было лучше, чем ничего. И один мир за другим, они согласились на поставленные условия. Что, по мнению Нганы, было весьма разумно: ведь не имея гражданских прав, они вообще не могли ни на что претендовать.

Через несколько недель Нгану вызвали в кабинет Реньяна, где он опять обнаружил Агату Мур. Но на этот раз мисс Мур прибыла в качестве официального представителя Комиссии по правам инопланетян. После краткого обсуждения второстепенных вопросов Реньян откупорил бутылку превосходного вина и наполнил бокалы.

– За Человека! – провозгласил он. – За Человека, который непременно выберется из этой переделки, пускай изрядно потрепанным, но Человеком! Он будет наверху!

– Вы действительно так считаете, мистер Реньян? – осведомилась мисс Мур.

– Разумеется! – пылко воскликнул Реньян. – Одним махом мы увеличили ежегодный доход Республики на двадцать процентов, в зародыше подавили проявления недовольства, удовлетворили желания отдельных рас и обеспечили Человеку политическую власть на долгие годы! Разве этого мало?!

– А вы что думаете, мистер Нгана? – Агата Мур взглянула на главу Департамента торговли.

– Я думаю, власти Человека пришел конец.

– Что? – потрясенно переспросил Реньян.

– Нет, разумеется, это произойдет не завтра и даже не через сто лет. Мне удалось выиграть немного времени, но письмена на стене уже начертаны. Мы слишком стремительно расширяли свои владения. Через четыреста-пятьсот лет Человек исчерпает все средства воздействия на другие расы и останется в полном одиночестве. Но я все же обеспечил Человеку достаточное военное могущество, чтобы выжить. И мы не только выживем, но и добьемся процветания. Единственное, что нам не удастся, так это править в Галактике железной дланью. Первая глава галактической истории Человека завершена. Нам остается одно – собрать все, что мы имеем, и попытаться продержаться несколько тысячелетий. И лишь тогда можно будет говорить о продвижении вперед.

– Ты хочешь сказать, что мы на пороге галактических смутных времен?

– Нет. Но наш золотой век вскоре потеряет былой блеск. Верно, мисс Мур?

– Абсолютно, – кивнула она.

– Будь я проклят! – взревел Реньян. – Да ты что, предал нас?!

– Разумеется, нет, – спокойно ответил Нгана. – Я всего лишь отложил, насколько это возможно, неизбежное и выторговал для нас максимально благоприятные условия. Проблема состоит в том, что в людях все еще жива мечта об Империи. Всю свою историю Человек стремился только к Империи. Чтобы держать планету в узде, необходимо прежде всего контролировать ее экономику. Но чтобы на планете существовала экономика, нужен достаточно высокий уровень развития, который, в свою очередь, рано или поздно, но должен был привести к требованиям о справедливом представительстве во властных структурах. Сейчас как раз и наступил такой момент.

Если это тебя утешит, то знай – Человек останется самой могущественной расой в Галактике. В следующем тысячелетии он окажется в полном одиночестве, отрезанным от остальной Галактики, которая объединится против него. С какого-то момента устремления Галактики перестанут совпадать с устремлениями Человека. И тогда он вступит во вторую фазу покорения космоса. Первая состояла в преодолении препятствий, создаваемых Природой, и, надо заметить, это далось ему с поразительной легкостью. Следующий шаг будет связан с борьбой против разумных видов, из которых одни являются продуктом эволюции, другие же – незаконнорожденными детьми Человека и Природы. Многие разумные расы так и остались бы на низшей ступени развития, если бы не мы, вселившие в них амбиции и претензии на большее. Я бы очень удивился, если бы и второй шаг Человеку дался с той же легкостью. Но если он всерьез стремится стать истинным хозяином Галактики, то рано или поздно ему придется сделать этот второй шаг, каким бы трудным он ни оказался.

– Скорее поздно, – заметила Агата Мур.

– Не торопитесь сбрасывать нас со счетов, дорогая мисс Мур. А теперь, с вашего позволения, я вернусь из далекого будущего к сегодняшним проблемам. Обитатели Пинота VIII, похоже, ни в грош не ставят наши кредитки, а поскольку я все еще получаю свое жалованье, то придется разобраться в этом.

С этими словами Человек, продливший Республике жизнь и одновременно подписавший ей смертный приговор, кивком головы попрощался с собеседниками и поспешил в свой кабинет. Новая проблема уже полностью занимала его деятельный мозг. Будущее пускай побеспокоится о себе само, а ему надо работать.

Загрузка...