Рожденный героем

19

Следующие четыре дня я провел во дворце, штудируя карту Хаоса. Я копался в отчетах, планах и дневниках, сверяя их с моделью в большом зале. Работы было полно, и однажды, в особенно снежный вечер, я даже заночевал там же, поленившись тащиться до бабушкиного дома.

Я так погрузился в изучение Хаоса, что не удивился бы, заметив "свет Хаоса" в своих глазах. Его холмы и долины я изучил лучше, чем окрестности дедушкиной фермы. По ночам мне снились великие рейды в Хаос, а проснувшись, я обнаруживал, что география и условия жизни в моих снах полностью соответствовали действительности. Не прошло и недели, как я почуствовал, что случись мне остаться в Хаосе без карты, я сумел бы найти дорогу домой.

Император присоединялся к нам каждый раз, когда позволяли государственные дела. Мы беседовали на разные темы, но в конечном счете все разговоры возвращались к предстоящему рейду и уничтожению Некролеума. После того как мы закончили формирование отряда, Тетис просмотрел и одобрил списки.

– Думается, вы с Китом набрали толковый народ, хотя твое решение включить в отряд эту Ксою мне непонятно, Лок.

– Я знаю, ваше величество, что это кажется странным, но у меня было на то несколько причин. Во-первых, и прежде всего, она ясновидящая и сможет предупредить нас о возможной опасности. Я не сомневаюсь в способностях разведчиков Кита и чутье Тиркона, однако дополнительное предупреждение не помешает.

Император сухо усмехнулся:

– Рад, что ты еще сохранил веру в провидцев. Ни один из моих не сумел предвидеть появление у меня на балу Владыки Бедствий.

– Не спорю, ваше величество, прорицаниям не стоит безоговорочно доверять, но Ксоя, кроме того, владеет и магией исцеления. В таком сложном походе, как наш, это искусство наверняка пригодится, – я потупился. – Есть и другие причины. Мне не хотелось бы объяснять…

Тетис нахмурился:

– Надеюсь, не любовь?

– Неужели я бы мог потащить за собой в Хаос любимую девушку?

– Нет, не думаю, Лок, но я должен был спросить, – он перевел взгляд на Кита и снова на меня. – Вас ждет нелегкое время, и вам могло прийти в голову позаботиться о собственных удобствах. Я слышал истории о господах, которые везли с собой в Хаос любовниц и музыкантов, поваров и портных, чтобы сохранить иллюзию привычной жизни.

Кит покачал головой:

– Подобные истории особенно в ходу в дальних гарнизонах, но не думаю, что в них много правды. Как бы то ни было, у Лока есть основания взять Ксою. Она сама захотела участвовать, а это немаловажно, да и лишний человек нам не помешает.

– В каком смысле? – удивился император.

Кит заерзал.

– Не в укор вашему величеству, но меня не удивит, если противнику уже известно, что вы выдали ровно двенадцать медальонов на участие в экспедиции. Неплохо, если в отряде будет больше народу, чем ожидают враги. Может быть, это на время приведет их в замешательство.

Я с благодарностью взглянул на кузена. Сам он наотрез отказывался от моего предложения взять Ксою, пока я перечислял все логические доводы в ее пользу. В конце концов мне пришлось честно сказать ему, что, если ее оставить, она умрет. Он ответил, что никогда не слышал ничего убедительнее, и больше не спорил. Император перехватил мой взгляд и улыбнулся:

– Есть, конечно, и другие причины – не трудитесь отрицать. Мой отец, а до него – его отец никогда не знали в точности, что задумали ваши отцы, и тем не менее доверяли им. Не вижу причин ломать семейную традицию.

В конце четвертого дня император принес нам с Китом новость о попытке прорвать блокаду порта.

– Нарушители пытались прорваться в шторм на маленьких быстрых лодках поздней ночью. Две мы потопили, а две повернули назад, но у нас нет уверенности, что никто не проскочил. Приходится предположить, что ха'демон покинул столицу.

Кит потер заспанные глаза:

– Еще неделя, и мы вычислим нужное место.

Я покачал головой:

– Боюсь, у нас уже нет этого времени.

Я поколебался, но все же высказал то, что меня тревожило:

– Вы сказали, что ландшафт, с которым мы работаем, начат моим отцом тридцать или сорок лет назад. Где же записи, сделанные его рукой?

Илтид посмотрел на маршала, но ответил мне император.

– Об этом позаботился я. Возможно, поспешно и ошибочно, но я пришел к заключению, что для тебя материалы твоего отца будут иметь больше веса, чем все остальные. Поэтому Гарн обработал их и предоставил тебе всю содержащуюся в них информацию, но не сообщил, что она получена твоим отцом.

У меня не было оснований сомневаться в его словах, однако объяснение это меня не удовлетворило.

– Я понимаю вас, ваше величество, но, возможно, вы добились обратного результата, – я взглянул на маршала. – Насколько я понимаю, в отчетах моего отца может содержаться ключ к местонахождению Некролеума.

Переливчатые глаза Драсторна открыто взглянули на меня:

– Объясни.

– Если отец верил предсказанию Хроник Фарскри о том, что ему предстоит убить Катвира, и если до него дошли слухи о Некролеуме, он должен был попытаться найти его. Он должен был позаботиться о том, чтобы Катвир оставался мертвым, – я кивнул на кристалл в центре комнаты. – Покажите мне, куда направлялась последняя его экспедиция.

Илтид взволнованно замотал головой:

– Это невозможно! У нас нет ни одного отчета об этой экспедиции, ведь никто из участников не вернулся!

– Тогда покажите, где погиб мой отец.

– Я не знаю, где это случилось, – снова воскликнул волшебник.

Я поднял правую руку и большим пальцем крутанул кольцо.

– Тогда покажите, где было найдено кольцо, ведь… – я собирался сказать, что оно должно было находиться рядом с телом, но сообразил, что кольцо могли украсть у мертвого, и оно, быть может, обошло дюжину племен ха'демонов как доказательство его смерти.

Император кивнул. Илтид двинул магический кристалл над искусственным ландшафтом и остановил над изображением старого поместья, угнездившегося среди путаницы оврагов.

– Отряд рейдеров нашел его в этих развалинах. Они потрошили тварь, которой собирались пообедать, и обнаружили у нее в желудке кольцо. Как оно попало в желудок хищника, я не знаю.

Я не отводил взгляда от огромной хрустальной призмы:

– Вернитесь немного к востоку, да, вот так, а теперь медленно на север.

Подчиняясь моей просьбе, волшебник плавно повел кристалл в долину. Она начиналась как узкая змеящаяся расселина в красноватых скалах и, постепенно сворачивая, уходила вглубь.

– Можно остановить, – я поднял глаза на Кита. По моей спине пробежали мурашки. – Вот где погибли наши отцы.

– Что? – Кит неверяще уставился на меня. – Ты не можешь знать этого. Их тела не нашли. Никто не вернулся.

– Я знаю, но не в этом дело. Чувствую, – я указал на узкую расщелину. – Здесь мы найдем Некролеум и Жезл Первого Пламени.

Волшебник с любопытством смотрел на меня:

– Ты так полагаешься на свои предчувствия?

Я крутил кольцо на пальце.

– Это верно. Я хотел бы иметь в своем распоряжении что-нибудь более надежное, но что есть, то есть. Бхарашади в то время представляли серьезную угрозу. Наши отцы шли на все, чтобы предотвратить ее. Я уверен, что их последний, самый опасный рейд должен был уничтожить Некролеум, а значит, он должен находиться где-то в этом районе.

– Звучит вполне разумно, – заметил маршал, скрестив руки на груди. – Именно сюда я бы направил армию вторжения в случае, если им не удастся уничтожить Некролеум.

Я отвернулся от Йлтида и обратился к императору:

– Если кому-то удалось прорвать блокаду, нам, по-моему, надо отправляться немедленно. Чтобы остановить бхарашади, мы должны еще добраться до замка Пэйн и получить Посох Эметерия. Может быть, Жезл еще в Геракополисе, но нам нельзя полагаться на такую удачу. Не может ли похититель морем добраться до Хаоса и только потом сушей пробраться на земли своего племени?

Маршал сухо усмехнулся:

– Задача для него не легче, чем для вас – поймать его. Все племена Хаоса питают к бхарашади стойкую ненависть, и нашему вору нелегко будет пробраться через их владения. Скорее, он выйдет на берег где-нибудь в границах Империи, сушей доберется до Ограждающей Стены и попытается преодолеть ее так, чтобы сразу оказаться на территории Черных Теней. Замечу, кстати, что у него, несомненно, есть помощники.

– В сокровищнице у него были сообщники, – согласился я, подходя к висевшей на стене карте, которую рассматривал маршал. – Значит, они могут высадиться вот здесь, в Непале, и пойдут напрямик к линии постов. Если мы отправимся немедленно и выйдем к границе между землями цворту и бхарашади, мы можем успеть перерезать им дорогу. При этом мы окажемся вблизи хребта Клина, откуда можно увидеть, где находится сейчас замок Пэйн.

Кит кивнул:

– План неплох.

Я улыбнулся:

– Твои люди могут быть готовы к завтрашнему утру?

– Все будут на месте и в полном параде, – Кит подавил зевоту. – Снаряжение уже получено. Пойду сам соберусь. Хорошо бы еще успеть соснуть хоть часок.

Он ткнул пальцем в один из справочников, составленных людьми Итлида:

– Просмотрю его во сне.

– Я тоже пойду собираться. Встречаемся завтра в полдень.

Я сжал руку маршала:

– Надеюсь, при следующей встрече я смогу доложить вам, что нет нужды поднимать войска для защиты Империи.

Я вернулся в дом бабушки еще до темноты и сразу сказал Джеймсу о завтрашнем отъезде. Он ждал этого с ночи бала, но, как видно, не так скоро. С головой погрузившись в хлопоты, он приговаривал:

– Не волнуйтесь, мастер Лахлан, хоть и много лет прошло с тех пор, как я собирал вашего отца, но я еще помню, как это делается.

Снаряжение из императорской оружейной я получил заранее, подобрав себе чешуйчатые доспехи с поножами, наручами, перчатками, шлемом и маской, закрывающей лицо. Я знал, что дед на моем месте выбрал бы вооружение посолиднее, например кованые доспехи, но чешуя была легче, а с моим ростом важно не терять проворства в движениях. В тяжелой броне я мог без вреда для себя получить больше ударов, но я предпочитаю наносить удары сам.

Подозреваю, что именно Джеймс предложил Нобу сыграть со мной партию в шахматы, чтобы убить время до ужина. Ноб ворчал, что до моего появления ему не с кем было тренироваться, и радовался, что Кроч убрался и не пристает больше к его сукам. За время игры он дважды назвал меня именем отца, и я догадался, что точно так же он развлекал перед рейдами и его.

Я с благодарностью принял его усилия и с головой погрузился в игру. Предстоящий поход волновал меня, и ничем не занятое время ожидания превратилось бы в пытку. Смесь предвкушения, надежды и страха запросто могла свести с ума.

Невольно я задумался о молчаливом соглашении, существовавшем между гражданами Империи и теми, кто защищал их от Хаоса. Для огромного большинства граждан покинуть Империю было не легче, чем покончить с собой. Иные сочли бы, что это, в сущности, одно и тоже. Они охотно возлагали на чужие плечи ответственность за дела с Хаосом, а мы охотно принимали эту ответственность.

Зато их долг – сделать Империю достойной того, чтобы ее защищать. Их часть сделки требовала от них создать мир, за который хочется драться и жертвовать собой. Если бы не они, Хаос царил бы по обе стороны Стены, и у нас не было бы причин сражаться за страну, в которой мы родились.

Думаю, именно поэтому члены Черной секты кажутся нам такими извращенными. Они верят, что под влиянием Хаоса человек полностью раскрывает все, на что способен. Потому-то они и прославляют рейдеров за то, что сотворил с ними Хаос, забывая даже о том, чем на самом деле занимаются рейдеры. Мы боимся Черной секты, потому что она действительно способна восстановить власть Хаоса над миром – и потому-то сектантов объявляют вне закона и, обнаружив, убивают на месте.

Своей болтовней об игре и собаках Ноб напомнил мне, как выглядит нормальная жизнь в Империи. От этой жизни я отказывался, становясь рейдером. Меня вскормили и вырастили на героических легендах, но я вполне способен был позавидовать неприметной жизни Ноба, его сыновей и внуков. Они женились, заводили детей и составляли фундамент Империи. Не будь их, мне не за что было бы драться.

Мы с Нобом сыграли две партии. Я так задумался, что едва не проиграл первую. Ноб подвигал ко мне костяшку хода, а я не замечал этого, пока он не указывал мне на нее. Тогда он стал класть ее не так мягко и наконец чуть не опрокинул фигуры, устроив миниатюрное землетрясение.

– Вы совсем как ваш покойный батюшка, вот что я вам скажу. Я выигрывал и у него, когда он обо мне забывал.

Я рассмеялся и заставил себя сосредоточиться на игре. В шестнадцать ходов я его разгромил, но эта игра далась мне потруднее других. Ноб тут же потребовал еще одну партию и взялся играть за Хаос. Он привел фигуры в странное положение, которое, видимо, представлялось ему весьма хитроумной защитой. Игра стала развиваться в центре поля, что поставило Ноба в невыгодное положение, так как он жить не мог без "вилок магов", а такая стратегия выгоднее для генералов с их свободным передвижением по длинным диагоналям.

Я сосредоточил нападение на стороне императора и разбил его в пух и прах. Я сбил его генералов пешками и пошел на обмен ради того, чтобы подвести своих магов. После одного неудачного размена, на который я вынужден был пойти, мне удалось выиграть генерала и взломать его защиту. Ноб признал неизбежное поражение и в тот самый миг, когда Рози позвала нас ужинать, опрокинул своего Фальчара лицом вниз.

Мне оставалось только надеяться, что это – доброе предзнаменование для нашего похода.

Ужин получился очень странным. Рози приготовила блюдо из продуктов, опознать которые мне не удалось, а спросить я не решился. Впрочем, картошка там точно была, перемешанная с кусочками мяса, разобраться в котором мешал заливавший все острый красный соус. Из немногословных объяснений бабушки я понял, что эта пища, по традиции, подавалась отправлявшимся в Хаос и должна была укрепить мои силы перед предстоящим испытанием. Это блюдо редко готовили после гибели отца и дяди.

Рози была немало разочарована отсутствием Кита, но утешалась тем, что зато мне больше достанется. Я поблагодарил ее, съел сколько мог и еще немножко, и сделал зарубку в памяти: припомнить это при случае Киту. Не то чтобы это было совсем несъедобно, просто очень уж непривычно, да и прожевать удавалось не каждый кусок.

Мы с бабушкой и Марией ели втроем. Место Кита было пустым. Бабушка была неразговорчива. Она держалась стойко, но ей не удавалось скрыть тревогу. Напряженность висела в воздухе, душила любую попытку завязать беседу и загоняла нас все глубже в уныние.

Мария в тот вечер оказалась не лучшей компанией для застолья. Ее, конечно, заботило состояние бабушки, но на уме у нее было что-то еще. Она несколько раз извинялась, когда я просил ее передать масло или соль, словно считала себя обязанной предугадывать мои желания, спрашивала моего мнения по какому-нибудь поводу и с готовностью подхватывала любой ответ.

После ужина бабушка попросила Марию принести тоник в солярий: ей хотелось перед сном посмотреть на звезды. Я подождал, давая ей время добраться туда и устроиться в кресле, потом зашел к ней поговорить. Мария улыбнулась мне, когда я появился в дверях, и проскользнула мимо, оставив нас наедине.

В своем огромном кресле бабушка казалась невероятно маленькой и старой. Я еще ни разу не видел ее такой слабой и хрупкой. Ее ноги были укутаны пледом, и, если бы не блеск глаз, устремленных на звезды, я мог бы решить, что она умерла.

– Ты знаешь, твой отец всегда заходил сюда поговорить со мной перед тем, как отправиться на свои подвиги, – ее голос звучал так печально, что у меня сердце разрывалось, и потому я храбро улыбнулся ей:

– Я вернусь. Я не погибну в Хаосе.

– Не надо обещать того, что ты не сможешь исполнить, детка, – обида проскользнула в ее словах, но я чувствовал, что это обида скорее на богов, чем на отца. – Твой отец всегда говорил мне то же самое. Но один раз он ошибся.

Я разглядывал коврик под ногами.

– Я знаю, как мало гожусь для дела, которое поручил мне император, но я сделаю его и вернусь назад.

Ивадна подняла голову и устало покачала ею:

– Ты сделаешь то, что должен сделать, Лахлан. Если ты вернешься, а я всем сердцем и всей душой надеюсь на это, я обрадуюсь тебе, как радовалась твоему отцу.

– Тогда начинай готовить пир, какого еще не видал этот город, – я прикрыл пафос широкой ухмылкой. – Я вернусь. Я дал тебе слово.

– Пожалуйста, Лахлан, не надо обещаний. Я не хочу, чтобы данное слово мешало тебе делать то, что надо. То, ради чего ты отправляешься туда, важнее, чем клятва, данная старой женщине. Так считал твой отец, и я не винила его за это.

Она смотрела на меня с мягкой улыбкой:

– Будь ты немного поплотнее – точная копия твоего отца перед тем, как он первый раз ушел в Хаос. Адин крепко гонял тебя – мне кажется, сильнее, чем твоего отца, – и хорошо подготовил тебя к встрече с Хаосом. Кардье гордился бы тобой, если бы мог видеть, каким ты стал.

Я стянул с пальца кольцо, данное мне императором, и протянул ей:

– Я знаю, мой отец хотел вернуться к тебе, но не смог. Вот, это его. Он бы отдал его тебе.

Она отказалась:

– Твой отец всегда считал это кольцо талисманом удачи. Если в нем и было скрыто несчастье, оно уже истрачено. Он предлагал его мне в тот последний вечер, но я не взяла. Мне было довольно памяти о нем и довольно памяти о тебе. Теперь иди, тебе надо выспаться. Я никогда не посылала в Хаос воинов со слипающимися глазами.

Я послушно ушел и вернулся в свои комнаты, но о сне даже не думал. С самого начала я решил взять с собой отцовскую рапиру, но Рорк заметил, что военная доктрина ха'демонов далека от изящных дуэлей. Расспросив его, я уяснил, что сражаться придется по большей части верхом, и лучше всего для этого подойдет крепкий тяжелый клинок, пригодный для рубящих и режущих ударов.

Выбор у меня был богатый. Ятаганы отпали сразу: я привык к оружию с двумя лезвиями. В конной схватке они превосходят обычный прямой меч, но второе лезвие – все равно, что второй клинок.

О двуручных мечах, висевших на стене, нечего было и думать. Сумей я поднять такой меч, его удар оказался бы неотразим, да только мне и вынуть его из ножен не под силу. Мне нужно оружие, которым я могу управлять – самый могучий удар надо прежде всего суметь нанести. Это соображение относилось и к остальным тяжелым мечам, а легкие шпаги и рапиры отпадали, так как им не хватало мощи. Из оставшейся золотой середины я выбрал длинный меч четырех футов в длину и почти в ладонь шириной у рукояти. На эфес ложились обе ладони, и в то же время отличный баланс позволял управляться с ним и одной рукой. Его легко было извлечь из ножен на бедре, а при желании носить и за спиной.

Чтобы проверить свою теорию, я перестегнул ножны за спину – в бою проверять будет некогда. Меч легко выскользнул из ножен.

Мария появилась в полуоткрытой двери, когда я вставал в позицию, и клинок свистнул мимо ее горла. Я поспешно опустил меч.

– Извини, Мария.

Она смотрела на меня круглыми глазами, придерживаясь за стену, чтобы удержаться на ногах. Краска медленно заливала ее щеки, а рука вскинулась, защищая горло. Несколько раз моргнув, она смогла вздохнуть.

– Нет, это ты извини, мастер Лахлан. Я через щелку увидела свет и подумала, что ты еще не спишь. – Румянец медленно возвращался к ней. – Твоя бабушка уже уснула, но заставила меня дать слово, что я разбужу ее проводить тебя. Ты по-прежнему собираешься выехать рано?

Я снял ножны и опустил в них меч.

– Прямо на рассвете!

– Ладно, – она улыбнулась мне и повернулась к двери.

– Мария, подожди!

– Да?

– Я хотел… э-э… поблагодарить тебя за то, что ты так хорошо заботишься о бабушке, – я на мгновение замялся и добавил:

– Мне очень жаль, что я прожил здесь так недолго.

– Твоя бабушка очень любит тебя. Она видит в тебе твоего отца. Она знает, что ты будешь таким же героем, как он, и только желает тебе лучшей жизни.

– Буду скучать по ней, – я заглянул в темные глаза Марии. – И по тебе тоже очень буду скучать.

– Прошу вас, не надо так говорить, мастер Лахлан, – она вспыхнула и потупилась.

– Почему не надо? – я прислонил меч к столу и скрестил руки на груди. – Ты умная и веселая девушка, красивая и гордая. Мне было хорошо с тобой, а мы провели вместе чертовски мало времени. Ты для меня загадка, и ты мне нравишься. Я буду скучать по тебе.

– Не следует так говорить, потому что я вам совсем не пара, – она покачала головой, отказываясь встретить мой взгляд. – Вас ждет великая судьба, и я рада за вас, но это значит, что вы найдете себе кого-нибудь получше. Ваша бабушка очень богата, и после ее смерти, которой, я боюсь, уже не долго ждать, все достанется вам, вашим братьям и кузену. Уже сейчас многие отцы и матери прочат своих дочерей вам в невесты.

– Пусть прочат, они мне не нужны.

– Это не значит, что вам нужна я, – она улыбнулась мне и вздохнула. – Вы еще многого обо мне не знаете.

Я нахмурился:

– Что мне еще знать! Я знаю, что ты заботишься о моей бабушке, как о родной. Я знаю, что ты искусная целительница, – я рассмеялся. – И ты сама сказала, что мой отец обещал взять тебя в жены, если переживет свою жену. Значит, ты и ему нравилась. Что еще мне надо знать?

Она медленно выдохнула:

– Например, то, что я видела, каково было моей матери потерять отца в Хаосе. Она заклинала меня никогда не любить рейдера, потому что настанет день, когда Хаос убьет его.

– Понятно, – я потер подбородок. – А ты не задумывалась, не стала бы твоя матушка предостерегать тебя от извозчиков, если бы твоего отца сбила карета?

– Последнее время я только об этом и думаю, Лок! – Ее глаза сверкнули. – Счастливо, мастер Лахлан. Если я решусь влюбиться в рейдера, сдается мне, он будет очень похож на тебя!