Рождение королевы

Глава 50

Оба столкновения с сансорийцами очень живо обсуждались в королевском шатре. Коннетабль напоминал, что условия были не в пользу братьев королевы. Более того ни один из соправителей не принимал участия в битве.

— А отказаться от громко заявленного опекунства они не могут, — утверждал лорд Д’Арвиньи. — Подумайте, какой урон будет нанесён чести соправителей, если они просто вернуться обратно в Сансорию. Ведь получается, что они ничем не отличаются от обычных бродяг, что грабят на больших дорогах и то, в тех случаях, когда не получают достойного ответа. А при малейшем сопротивлении убегают, трусливо поджав хвост!

— Они продолжат наступление, чтобы просто сохранить лицо, — согласилась с коннетаблем королева.

— Или до того момента, пока в их руках не окажется столько территории, что им будет с чем идти на переговоры. Им нужен козырь, чтобы выдвигать условия, — добавил король.

Её величество и коннетабль переглянулись и одновременно посмотрели на короля.

— Что вас так удивляет? — спросил король в ответ на их удивлённые взгляды. — Это логично и оправданно. Я бы действовал точно также!

Но не смотря но понимание ситуации, предугадать, куда придётся следующий удар оказалось невозможным. Слова короля о козыре не давали её величеству покоя. Может поэтому она так плохо и тревожно спала, что подскочила среди ночи, едва услышав странный шум.

Уже скоро стало понятно, что это тот самый, ожидаемый удар сансорийцев. А захват королевы и должен был стать тем самым козырем, что был так необходим соправителям.

Шум яростного сражения был совсем рядом. Её величество даже не успела надеть латы, когда в палатку, разрезав одно из боковых полотнищ, влетели несколько кирасиров. Наперерез им бросились Жани и Эмма. Уже спешили на помощь воины Севера. Оставались всего мгновения…

Но этих нескольких мгновений хватило, чтобы два кирасира закрыли собой весь мир. Злые, перекошенные от ярости и ненависти лица, грубые рывки за плечи и волосы… Похоже, что этот миг и был оплачен жизнями всех остальных. Королеву тащили прочь из шатра. Её величество сопротивлялась как могла, не смотря на страх, что просыпался в каждой клеточке её тела, каждой капле её крови.

Её попытки вырваться только ещё больше взбесили захватчиков. Но занесённый для удара кулак лишь бессильно опустился, а остывающий взгляд кирасира замер на кровавом острие, выросшем прямо из его груди, в сочленении нагрудных пластин его кирасы.

Такой доспех позволял большую подвижность, но увы, в отличии от литой кирасы, имел уязвимые места.

Её величество, почти онемев от страха, наблюдала, как упали оба сансорийца, пытавшихся её похитить. Одному размозжил череп Кроули, из второго, оперевшись ногой в спину трупа, вытаскивал свой полуторник король.

Внимательно посмотрев на королеву, он нахмурился.

— Армонд, мой меч, — крикнул он племяннику королевы, явно только окончившему свой собственный бой, и передал ему свой меч. — Ваше величество, у вас здесь слегка не прибрано, поэтому предлагаю вам разместиться в моём шатре.

Не дожидаясь ответа, он поднял напуганную королеву на руки и понёс её в сторону своего шатра, всё время убеждая королеву, что ничего страшного не произошло. Её служанки живы и здоровы, Кроули тоже жив, а не здоровы те, кому не повезло попасться на пути королевской няньки. Именно так король называл бывшего каторжанина.

В шатре он усадил королеву в своё кресло. Но так как она почти ни на что не реагировала, пересадил её к себе на колени.

— Да, — покачал он головой, наливая вина в высокий стакан. — Чем ближе и ощутимее дыхание возможной смерти, тем тяжелее осознавать, что для неё нет различий хороший ты человек или плохой, богат или беден… Пей, станет чуть легче. Холод отступит…

Он споил королеве два полных фужера и растирал её тело, не позволяя встать со своих колен. Да её величество и не рвалась. Ей как будто было важнее почувствовать себя живой, нежели помнить об обидах, нанесённых королем и с его молчаливого согласия.

Вот только проснувшись утром в постели короля, и вспомнив всё, что произошло ночью, её величество застонала и спрятала голову под подушку.

Вернувшийся в шатёр король, застал её уже почти одетую.

— Ваше величество, — промурлыкал он медовым голосом. — Как самочувствие?

— Паршиво, — скривилась королева, демонстративно не обращая внимания на красноречивый взгляд короля на кровать, которую она совсем недавно покинула. — Голова гудит.

— Может быть это улучшит ваше настроение, моя королева? — на небольшой круглый столик с негромким стуком опустился деревянный ящичек с крышкой.

Её величество обернулась и замерла, рассматривая диадему и колье из жемчуга и рубинов.

— Должны ещё быть серьги, браслет и брошь, но… — не замечая надвигающейся бури, говорил король.

— Но их нет, потому что ты раздарил их своим любовницам? — перебила его королева. — Брошь, насколько я знаю, досталась Одетте Роттенблад, кто носит остальное?

— Вы ревнуете, ваше величество? — ленивая и самодовольная усмешка расцветала на губах короля. — Правда?

Он смеясь подошёл к её величеству и наклонил голову. Но вместо поцелуя получил пощёчину. И ещё одну, и ещё… Пока не схватил королеву за запястья.

— Это не тот гарнитур, — тихо сказал он удерживая руки королевы над её головой и склонившись к её лицу. — Оставшиеся украшения ювелир просто не успел доделать. И когда ты успокоишься, то заметишь, что помимо рубинов и жемчуга, там использованы алмазы. Как будто осколки ледяного сердца моей королевы. Ведь моей?

— Пошёл вон, — ответила королева.

— Неужели? Ты королева, но я король, — напомнил её величеству король.

— Хорошо. Пошёл вон, ваше величество, — послушно исправилась королева.

— Как пожелаете, ваше величество, — отступил и склонился в церемониальном поклоне король.

— Всё, — выдохнула королева. — Надо успокоиться. Было и было! Тем более, что король вроде как пока ещё числится мужем. А последствия ночного нападения сейчас куда важнее последствий ночи с королём. Успокоиться и забыть!

Выйдя из шатра, её величество направилась в разгромленную часть лагеря. Сначала она ловила на себе понимающие взгляды, но проблемы из-за нападения очень скоро затмили собой всё остальное.

Последствия той ночи сами напомнили о себе. Королевское войско уже более трёх недель стремилось вдоль побережья на восток, где далеко обойдя земли рода Д’Арвиньи, высадились короли-соправители и возглавляемая ими большая часть армии сансорийцев.

Раннее утро началось в лагере с криков Жани, что королеве плохо, и что её отравили. Девушка бежала за лекарем. Тот долго осматривал её величество, задавал странные вопросы.

— Ваше величество, уверен, это не отравление. Конечно, повитуха скажет лучше и точнее, но думаю, что она лишь подтвердит мои слова, вы в тягости. — Вынес вердикт лекарь.

— Что? — удивилась королева. — Но я… Этого не может быть!

— Ваше величество, посудите сами, — улыбнулся лекарь. — Ваши женские недомогания были примерно за пару недель до нападения. А с той самой ночи прошёл примерно месяц. Не смотрите на меня так, ваше величество. Конечно, ваши служанки очень старались сжечь ткань со следами тех самых недомоганий, которых у вас якобы нет, незаметно. Да и кого удивишь бинтами с кровью в военном лагере? Но не когда их выносят из шатра королевы, у которой слава богам никаких ранений нет.

— И что же мне теперь делать? — растерялась королева.

— Что делать я вам не подскажу, — вышла вперёд Эмма. — Зато отвечу, чего вам теперь точно не делать, ваше величество! Скакать по полям и оврагам не надо, и в бой лезть тоже. Да и вообще, перестать жить в седле!

Кроули и Жани дружно кивнули, а король лучезарно улыбался.

— Ваше величество, в двух днях пути отсюда, если не спешить, начинается дорога в родовой замок Д’Арвиньи. — Выступил коннетабль. — Там вы будете под надёжной защитой стен и верного гарнизона. Моя дочь в случае неожиданного нападения сможет управлять обороной замка. А сам замок может выдержать многомесячную осаду. Я согласен с госпожой Эммой. Рисковать в столь хрупком положении ради присутствия на поле сражения не самая здравая идея.

Новость о том, что её величество беременна, облетела лагерь за считанные минуты. И породила жаркие споры о том, кто же обзаведётся наследником, король или королева?

— Отец же король, значит и ребёнок будет наследовать наш трон, — рассуждали южане.

— Вот ещё, — возмущались оленьи всадники. — Чей бы там олень не был, а приплод всегда остаётся за тем, у кого корова! Королева наша, значит и ребёнок наш.

А её величество торопилась укрыться за стенами замка Д’Арвиньи, где и собиралась ждать вестей о предстоящем сражении. Мысли о котором тревожили и не давали покоя.

Король же наоборот, отправлялся к лагерю сансорийцев будучи уверенным в будущем.

— Интересно, кто родится первым, мальчик или девочка? — рассуждал он в дороге.

— Ваше величество, это сражение всё решит. И оно же окончит действие вашего договора с королевой, — напоминал коннетабль.

— Возможно так и было бы, — кивнул король. — И это сулило бы мне настоящую головную боль. Но не теперь. Это простолюдинка или даже какая-нибудь аристократка может себе позволить в обиде не принимать неугодного супруга. Но не королева. Для моей жены, как вы наверняка и без меня знаете, королевский долг не пустой звук. И важность наследника или наследницы для жизни всего королевства ей объяснять не надо. Сразу после победы надо будет даровать рыцарские звания отличившимся. И не только нашим дворянам, но и северянам. И устроить большой рыцарский турнир во славу королевы. Там я нижайше попрошу прощения за свои прежние заблуждения и в знак глубочайшего уважения к своей королеве посвящу ей победу над Сансорией. Благо она теперь величает себя Рогнарской. Так что, лорд Д’Арвиньи, я своего добился! Осталось лишь сбросить захватчиков в море. Я почти у цели. Скоро я поведу королеву к трону, а потом буду ломать голову над именем для нашего ребёнка.

Объединённые войска Лангории и Севера столкнулись с сансорийской армией у старой крепости Ла Руж. Эта битва вошла в историю, как битва трёх королей. На долгие годы она стала самой кровопролитной. И именно её считали причиной многих изменений в ряде королевств.

Это сражение унесло жизни капитана братства Ллойда, лорда Дю Свалора, бывшего командующего флагмана королевского флота Варена Лепреза. Множество северян прошли сквозь пламя погребального костра в долине Ла Руж. Как и Лангория, что заплатила за победу сотнями жизней.

Оба короля-соправителя нашли здесь свой конец. Их участь постигла и всё их войско. Чёрный флаг Сансории стал поистине погребальным полотном.

Тяжёлое ранение получил и король Керальт. Когда под напором сансорийцев, левый фланг лангорийцев начал проседать, он первым из рыцарей спешился, сменил тяжёлые рыцарские доспехи на более лёгкие латы пехотинцев и повёл в бой последовавших примеру короля рыцарей.

Свежие силы, вступившие в бой со стороны Лангории, не только переломили бой на этом участке, но и позволили коннетаблю собрать кулак, который проломил центр войск Сансории. Сансорийцы были разделены на два лагеря, между которыми не существовало никакой связи.

Участь сансорийцев с этого момента была предрешена. Но и цена победы была почти неподъёмной. До замка Д’Арвиньи короля везли со всей поспешностью. И наверное только воля короля и бесконечные отвары и настойки Кроули смогли удерживать жизнь короля до новой встречи с королевой.

Её величество, получив от срочного гонца новости, выехала из замка навстречу.

— Ваше величество, — встретил королеву коннетабль. — Благодарю вас, за то что вы решили ускорить вашу встречу. Не знаю, на сколько ещё хватит сил его величества. Каждая минута на счету.

— Королева, — тяжело дыша приветствовал её величество король. — Как видите, я снова попытался отнять у вас нечто, принадлежащее исключительно вам.

— И на что же посягнуло ваше величество на этот раз? — села рядом с походной кроватью королева.

— Я забрал себе всё внимание вашей бородатой няньки. Не знаю, как с вами, но мне достаются лишь ворчание и мерзкие на вкус настойки, — пытался шутить король. — Но даже этот северный ворчун не всесилен. Впрочем, он единственный, кто ещё пытается удержать мою жизнь. Лекари уже давно признали своё бессилие. Но я обязан объявить свою последнюю волю.

— Я пригласил лордов, что засвидетельствуют ваши слова, — заверил короля коннетабль.

— Ваше величество, королева Рене Первая, законная королева северных земель, Рогнарских островов и Лангории, — официально обратился к королеве его величество, впервые открыто признав отдельный статус Севера. — Как свою законную супругу и мать будущего наследника или наследницы, прошу вас принять пост регента над землями Лангории до совершеннолетия нашего ребёнка и его коронации, как короля или королевы Лангории. Так же прошу признать за ребёнком именование Лангорийский, как единственного по крови представителя королевского рода Лангории. Лордами-опекунами и наставниками этого ребёнка я назначаю лорда Д’Арвиньи и лорда Да Брасса. Что касается моей личной просьбы… Ренерель, пообещай мне, что после погребального обряда, моё тело сожгут, а пепел захоронят рядом с братом, в его склепе.

— Обещаю, — заверила его королева.

Через несколько часов королева стала вдовой. У гроба короля её величество приняла уже третью в своей жизни коронацию. Теперь, как вдовствующая королева и будущая королева-регент.

А в положенный срок в королевском замке Эрдиндол на свет появился мальчик, принц северных земель, Рогнарских островов и Лангории.

— Его отец говорил, что у меня ледяное сердце, — с нежностью смотрела на сына её величество. — Пусть это станет его именем. Айсхард. Айсхард Рогнарский и Лангорийский, наследный принц и будущий король.