Рождение империи сенсетивов

Месяц роан, 28 число, 10 часов 05 минут

Ровно в четыре часа пополудни на космодроме Института Жизни, расположенном позади Барьерной горы, одновременно приземлилось пять боевых галанской постройки. В этот день на Плато Любви проходили масштабные учения, в которых своё мастерство показывала галанская авиация. На эти учения прибыли лучшие эскадрильи со всего Галана, но только пять ассов, отстрелявшись и отбомбившись, после этого отправились не в Роант, чтобы встретиться с императором, а в Институт Жизни. Все пять флайеров совершили посадку одновременно и встали носами друг к другу на керамитовых плитах. Как только аппарели опустились и их экипажи, весело галдя, стали выходить из флайеров, Микки, выбравшийся из своего флайера первым, громко расхохотался и крикнул:

– Ребята, да, мы все похожи на гангстеров из боевика!

Велимент, которому было совершенно непонятно, зачем это Борну понадобилось приглашать их всех в гости в такой неподходящий момент, оглядевшись вокруг, покрутил головой и согласился:

– Да, уж, ничего не скажешь, похожи. Нам только не хватает каких-нибудь идиотских полосатых пиджаков и переливающихся смокингов, а так всё совпадает. – Хлопая по плечу губернатора провинции Мободи, лично возглавлявшего эскадрилью боевых флайеров космошахтёров, он спросил – Борн, за каким чертом мы тебе понадобились и почему именно сегодня?

Тот заулыбался и сказал в ответ:

– А тебе что, непонятно? Сегодня, что ни говори праздник, исполняется пятая годовщина со дня отлёта Веридора с Галана и хотя этот день не является официальным праздником, Сорквик непременно закатит грандиозную пьянку. В любой другой день вас всех вместе мне точно будет не собрать, так почему бы не воспользоваться такой прекрасной возможностью? Ну, а чтобы вы долго не гадали, зачем я вас зазвал к себе, парни, пойдёмте в мою новую лабораторию и там я вам всё расскажу.

Поскольку всякие телепорты внутри института были категорически запрещены, то гостям Борна Ринвала пришлось подняться на борт открытого кара-антиграва, сам он сел в кресло пилота и юркая, овальная машина быстро рванула с места. Через несколько минут они уже подлетали к массивным, стальным дверям лаборатории, расположенной не только на самом нижнем подземном этаже, но ещё и на отшибе, в каком-то пустом, громадном помещении. Похоже, что в лаборатории не было ни единой живой души и Борну пришлось пару минут повозиться с хитроумными электронными запорами прежде, чем он нажал на кнопку, включавшую механизм открытия дверей. Тяжелые, сейфовые двери плавно раскрылись и гости губернатора увидели просторную, ярко освещённую лабораторию, в которой, явно, проводились кем-то морские биологические исследования.

Велимент, не раз бывавший в научной корпорации Милзов, главной задачей которой было возрождение морских драконов, понял это даже по запаху, хотя в огромных аквариумах он не увидел ни рыб, ни каких-либо ещё морских животных. Это вообще были какие-то очень странные аквариумы, стоящие на массивных, стальных постаментах, накрытые сверху стальными же колпаками и к тому же рядом с ними стояли здоровенные установки неизвестного ему назначения. Да, и стёкла у этих аквариумов тоже были весьма необычными, очень толстыми, не менее полуметра, и почти черными. Борн Ринвал, не говоря ни слова, провёл гостей через всю лабораторию в большую, красиво обставленную гостиную.

Впрочем, это была не совсем гостиная, а скорее рабочий кабинет с большим письменным столом, шкафами, заставленными книгами, старинными научными приборами, банками с заспиртованными в них животными, геологическими и палеонтологическими образцами. Напротив письменного стола на стене висел супервизор, на других стенах стереоснимки морского дна, а над черным кожаным креслом хозяина кабинета большой погрудный портрет Зои Ринвал. Пока гости Борна Ринвала рассаживались в креслах, стоящих вокруг низкого, круглого стола, он выставлял на него типичные угощения галактов. Глядя на копченую колбасу и ветчину, твёрдый сыр и конфеты, Велимент спросил строгим голосом:

– Борн, откуда у тебя кофе и шоколад?

Борн хитро улыбнулся и ответил:

– Сам вырастил. – Видя то, как негодующе засопел его гость, он быстро объяснил – Представь себе, старик, мой Теффи действительно вырастил кофе и какао-бобы в одной из своих лабораторий. Он ведь у меня гений, Вел. – Поняв, что такой ответ тоже не устраивает Велимента, Борн не спеша продолжил свои объяснения – Нейз, в числе всего прочего, привёз когда-то в Мо несколько мешков кофе в зёрнах и какао, чтобы порадовать мою дочь деликатесами галактов. Какао Марине понравилось, как и шоколадные конфеты, а вот кофе не очень, но зато я очень полюбил этот напиток. К счастью, Вел, я человек бережливый и у меня до сих пор хранится два мешка кофе и двадцать пачек какао, ну, а мой сын каким-то чудом сумел с помощью генной инженерии и какого-то чуда вырастить сначала живые клетки этих растений, а потом и саженцы, так что теперь в Мо выращивают не только самый лучший на планете витрум, но ещё кофе и какао. Но самое главное, братец, Теффи удалось создать по образцам тех дорканских вин, которые привёз на Галан Веридор, почти дюжину различных сортов винограда и уже очень скоро я смогу разбить для Сорквика несколько плантаций. Наша ягода-фуа очень похожа на виноград, а "Старый Роантир" на дорканский кагор, который делают из черного винограда, правда наше вино намного лучше и не такое сладкое, но мне кажется, что Сорки всё равно понравится мой подарок к его столетию. Теперь ты удовлетворён моим ответом, Вел?

Велимент, который уже успел выпить свой кофе, сказал:

– Полностью я буду удовлетворён только тогда, когда на острове Равелнаштарам появится моя личная плантация кофе, Борн, а Раймур съест свою шляпу вместе с перьями. – Увидев удивлённые взгляды друзей, Велимент немедленно прояснил ситуацию – Когда я отдал ему на исследование образцы кофе, какао в порошке, различных вин галактов и несколько банок консервированных фруктов и варенья, этот тип сказал, что более идиотского поручения он ещё никогда не получал, взять, засунуть навоз в гонзарга и превратить его обратно в траву. Кстати, я тоже человек очень бережливый и если хочешь, я отдам эти продукты Теффи, пока Вайла их у меня не выпросила для своих вечеринок. Сам понимаешь, я тоже хочу при этом быть в деле.

Борн Ринвал радостно заулыбался и ответил:

– Договорились, Вел, я был рад услышать, что у тебя сохранились дары Веридора Мерка. Все остальные галанцы, которые их от него получили, всё уже давно сожрали и выпили, проглоты несчастные.

Микки, Болдрик и Тефалд, относившиеся к числу несчастных проглотов, только уныло вздохнули. Впрочем, через несколько секунд Болдрик встрепенулся и, заискивающе глядя в глаза Борну, спросил:

– Бо, у меня сохранилась бутылка лимонного ликёра. Честное слово, я отпил из неё всего пару глотков. Скажи мне, у тебя уже есть образец этого плода?

Борн Ринвал был плохим картёжником потому, что совсем не умел блефовать. Услышав, что на Галане есть генетический материал лимона, о котором чуть ли не грезил его Тефалдир, он вскричал:

– Болди, это прекрасно! Лимон входит в огромное количество рецептов, а у нас есть одна только лимонная кислота. Что ты хочешь за неё, дружище?

Зато Болдрик был прирождённым торгашом и потому, посмотрев в потолок, принялся загибать пальцы, приговаривая:

– Ну, я тоже не отказался бы от плантации кофе, Бо, а ещё мне хотелось бы выращивать этот, как его, виноград, ну, и, естественно, эти прекрасные золотые плоды, которые нарисованы на этикетке. У них такой чудесный аромат.

Президент научной корпорации, снова наполняя чашки своих гостей крепким кофе, открыл шкатулку лартового дерева с сигарами, которые также понравились многим галанцам, но тоже давно закончились, раскурил одну из них, и, утопая в сизом дыму, сказал благодушным голосом:

– Ребята, всё что вы видите пред собой на этом столике, включая даже свиней и коров, которых мой Теффи тоже может вырастить, будет вашим, если вы примете участие в моём новом проекте. Один я его не потяну по двум причинам, у меня нет таких денег и, что самое главное, нет земельного участка нужного мне размера.

Микки, пристально посмотрев на Борна, отпил ещё несколько глотков кофе, достал из шкатулки сигару и, понюхав её, сказал:

– Парень, ты не самый бедный человек на этой планете и собрал за этим столом людей, которые, скинувшись, могут купить даже Милзов. Что же ты задумал, Борн, если тебе не хватит на это своих собственных денег? Наверное, что-то грандиозное.

Велимент поднял руки вверх и воскликнул:

– Если речь идёт о деньгах, то я пас! Это ведь вы богачи, а я всего лишь премьер-магистр ордена. Так что если тебе, Борн, нужны от меня только деньги, то здесь должен сидеть Ред Милз, а не я.

Тефалд рук кверху поднимать не стал, но тоже заявил:

– Бо, как ты понимаешь, я тоже пас. Сам знаешь, что в финансовом плане нет зрелища более печального, чем принц дома Роантидов. Взяток мне никто не даёт, бизнесом я не занимаюсь и даже к виноделию отец меня и близко не подпускает.

Борн невозмутимо кивнул головой и ответил:

– Вел, в твоих руках находится богатство иного рода и хотя речь действительно пойдёт о деньгах, тебе не придётся ни о чём просить Реда. Ты и сам сможешь сделать вклад в наше общее дело. Ну, а ты, Теффи, и подавно. Чтобы вы не мучились в догадках, парни, я сейчас всё объясню. Несколько лет назад Хенк и его а-дочь Сильвия, которая недавно перебралась в Варкен к Раймуру, вели научные исследования на архипелаге Паланталейн. Вообще-то этот архипелаг интересовал Сильвию, как древний вулкан, который за несколько сотен миллионов лет хотя и ослаб после чудовищного взрыва, всё ещё жив. Моего сына вулканы не интересуют, но на дне вулканического озера Паланталейн, которое пополняется как во время штормов, так и через щели и трещины в стенах древнего кратера и гейзеры на дне, Хенк нашел нечто удивительное, – живых существ, которых кроме этого места на Галане больше нигде не встретишь. Озеро Паланталейн заполнено не морской водой, а просто какой-то дьявольской смесью кислот и солей металлов, насыщенной сероводородом, а потому представляет из себя самый настоящий химический реактор, вонь от которого разносится на десятки миль вокруг. Вот бы уж никогда не подумал, что в этой лагуне, в водах которой корабельный якорь за две недели превращается в груду ржавчины, может что-то жить и, тем не менее, на дне лагуны есть жизнь. – Борн взял в руки пульт и включил супервизор с экраном размером в просторное окно, чтобы все увидели дно, освещённое яркими лучами прожекторов – Правда, весьма необычная, жизнь обходящаяся без кислорода. Там есть бактерии, криль, существа побольше, похожие на крохотных креветок и черви, ползающие в толстом слое ила, температура которого достигает почти трёхсот градусов по стандартной шкале, а ещё там есть существа похожие на губок, которые живут вокруг странных вулканических образований, подводных гейзеров, из которых бьют струи раствора солей, имеющие температуру почти в шестьсот градусов. Хенк назвал их черными курильщиками. Вот эти губки и заинтересовали моего сына. В первую очередь потому, что они используют для строительства своего тела самые различные металлы – железо, хром, вольфрам, кобальт и даже уран, извлекая его из перегретого рассола. При этом они превращают их в очень прочный сплав, хотя этот материал и сплавом-то назвать нельзя, поскольку в нём есть чертова прорва органических веществ, но это не простая органика на базе углерода, а совершенно иная, на базе кремния.

Борн встал, подошел к шкафу и снял с полки черный, матово блестящий ребристый конус, поверхность которого была покрыта прихотливой, узорчатой вязью, блестящей тёмным, синеватым металлом. Он бросил узкий конус длиною в полметра в руки Велимента и премьер-магистр подивился тому, каким тяжелым он был. В нём было не менее шестидесяти килограммов веса. В его широкой части, а шириной конус был в ладонь взрослого мужчины, Велимент увидел узкие щели, как в теле коралла, что действительно указывало на живое происхождение этой железяки, похожей на артиллерийский снаряд. Передав конус Болдрику, он сказал:

– По мне так он похож на коралл, Борн, а не на губку.

– И всё же эти конусы куда больше похожи на губки. – Возразил Борн Ринвал и добавил – Видишь, в острой части конуса торчат усики? Это своеобразные корни. Вам кажется, ребята, что вы держите в руках хладный труп губки Кьяри, но это не так. Она живая и если её бросить в воды Паланталейна, то тотчас оживёт и кратчайшим путём направится к одному из черных курильщиков, расположенных на дне. Острая часть губки тяжелее широкой и к тому же под водой она откроет свои устьица и превратится в миниатюрную подводную ракету. Прочность тела губки Кьяри просто невероятная. Она крепче самой лучшей стали и даже крепче вольфрама и лишь немного не дотягивает до алмаза. Вот такие существа обитают у нас на Галане, парни, но я пригласил вас вовсе не за тем, чтобы показать вам губку Кьяри. Посмотрите-ка лучше на это. – Борн Ринвал положил на стол сначала миниатюрную губку зеленовато-черного цвета, а затем продолговаты, плоский овальный предмет точно такого же цвета величиной в свою ладонь и сказал, указывая на губку – Это губка Кьяри, которую Теффи вырастил в этой лаборатории. Когда-то он выпросил у Сорквика десять килограммов терзия для того, чтобы провести несколько экспериментов с губками Кьяри и узнать, какими они станут получив в качестве добавки к рассолу растворимые соли этого металла. В итоге он вырастил несколько таких губок, прочность которых уже превосходит не только алмаз, но даже самый лучший субметалл. А это, парни, уже не губка Кьяри, а конечный результат его научных опытов, – борнит. Можно сказать, что это живой металл из которого, как полагает Теффи, можно выращивать самые прочные боескафандры. Ему не страшен даже выстрел из энергопульсатора и луч лазера. Для того, чтобы Теффи мог продолжать свои опыты, мне нужен терзий. Много терзия. Сегодня его производят Милзы, которым я поставляю часть добываемого нашей компанией урана, но они продают весь терзий Сорквику, а ему сейчас точно не до борнита, вот я и предлагаю вам, ребята, давайте скинемся по-братски и построим здоровенный циклотрон. Ты, Вел, предоставишь нам участок на Нейле, она ведь принадлежит ордену, ты, Теффи, вытрясешь из отца пятьсот тонн терзия, чтобы мой сын смог продолжать свои опыты, ну, а мы с Микки и Болдриком вложим в проект по десять миллиардов роантов. Ну, как, договорились, парни?

За всех ему ответил герцог Болдрик Иркумийский, который сказал после короткой паузы:

– Борн, от такого предложения невозможно отказаться. Разумеется, мы в деле, старина. Хотя борнит твоего сына даже близко не похож на ткань и мне, старому повелителю ткачей вроде бы и даром не нужен, я уже вижу то, во что его можно превратить. В суперскафандры, а в таком бизнесе, как производство живых боескафандров невероятной прочности, я ни за что не откажусь участвовать и никаких денег на это не пожалею. Парни, а что вы на это скажете.

Все остальные гости Борна Ринвала высказались в том же духе и на столик немедленно легла папка с документами, которые нужно было подписать, чтобы начать строительство нового циклотрона. Даже принц Тефалд, узнав о том, что имперский космофлот может обзавестись принципиально новыми боескафандрами, радостно заулыбался и воскликнул:

– Бо, старина, да, я ради такого дела из отца и тысячу тонн терзия вытрясу. Тем более, что его империи столько и не требуется, сколько производят Милзы.