Робинзоны Белой планеты

2

Мягкий, пухлый снег кружил в воздухе, похожий на многомиллионный рой белых мух, садящихся на гигантский, застывший в вечной мерзлоте кусок мяса. Вот она какая — Белая планета, которую Вельт привык называть планетой Снег.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась пологая белая пустыня, медленно скатывающаяся к пропасти. Бесконечный провал в мерзлой броне планеты, куда со всех просторов Белой стекает снежный водопад. Словно это отекающие лютым холодом легкие планеты. За спиной неприступными стражами застыли горы. Вершины пронзали облака и растворялись в них. Они никогда не появлялись из свинцовой туманной дымки, затянувшей небо, рассекаемой кинжалами дико завывающих буранов. Они обследовали подножия гор, но ничего не обнаружили — два поца! — кроме ледяных обломков, коварно торчащих хищными острыми зубами из-под снега, да каменных глыб, похожих на спящих марсианских снубов — такие же круглые, шершавые спины, с глубокими шрамами от ветра. Ничего, кроме бездонных расщелин и снежных омутов. Кристаллов-хамелеонов не было.

Вельт зябко поежился, хотя в полевом скафандре не ощущал холода Снежной планеты. «Кристаллы, — он оскалил в усмешке губы, — может быть и так, что дед Ильи спутал координаты планеты или все выдумал и нашел кристалл совсем на другой планете, где-нибудь в джунглях Маррона…» Они обсуждали и такой вариант. Откуда на этой планете взяться таким волшебным кристаллам?

Он посмотрел наверх, тяжелое свинцовое небо висело над самой головой, изрыгая из себя снежный пух. Тусклое. Безразличное, как все на этой треклятой планете поцов. Бесцветным пятном, неяркой красной бусинкой в нем едва просвечивалось солнце. Старенькое, обессиленное, уже не в состоянии растопить вечные льды и снега за короткое лето, опалить яростным взглядом скалы, заставить захлебнуться пропасти и расщелины в талой влаге, родить в них дикие, безумные реки, уносящие вдаль обломки скал, куски льда, выворачивающие в своем стремительном беге огромные валуны и швыряющие их в бурлящем потоке, словно щепки. Вместо свиста разъяренной снежной бури — шум говорливых речек, вместо скрежета льда — зеленые поля, и когда все схлынет, успокоится, пусть планета превратится в новый Марс…

— Растопи снег, красный глаз, — прошептал Вельт и опустил глаза. Улыбнулся воспоминаниям. Когда он посещал землю, всегда приходил в восторг от её огромного — для тех, кто живет на Марсе, несметного — водяного богатства, недаром они звали её ласково Голубой планетой-матерью. Поцы, ведущие беспечный образ жизни на материнской планете, этого не понимали, бездумно расходуя главное богатство — воду, их бы на Марс, да на месячный рацион. В это около тридцати литров дистиллированной воды и установка опреснителя для переработки мочи. Нравится? Он выезжал к океану и часами простаивал на песчаном побережье, слушая шум-рокот волн, впитывая каждой клеточкой тела их свежий йодистый запах. Волны заставляли Вельта, смеясь, отпрыгивать назад, для него было кощунством мочить ноги. Огромное водное пространство без края вызывало глубокий языческий трепет. Вода — чудо, сказка, счастье… Сердце неистово трепетало в грудной клетке, ноздри раздувались, широко втягивая запах океана, стараясь надолго напитать им легкие.

Старшего сына Йорка океан покорил, и он остался на Земле. Работает в одном из подводных городов, прилепившихся к дну океана, как гигантские мыльные пузыри. А младший Ситх и дочь, совсем еще маленькая Анни, — Вельт зажмурился, почувствовал выступившие на глазах слезы.

Анни, такая маленькая — непослушный и непоседливый колобок, чем ты сейчас занимаешься?

В её годы я гонял по красной пустыне песчаных крабов. На рассвете воровал у росянки, когда она раскрывала зеленый бутон рыжему солнцу, липкие сладкие капельки воды.

Она любила рисовать… «Почему любила? — вслух спросил Вельт, ругая себя. — Любит! Это я для них мертв, но не они для меня. Я?!»

Он шагнул на девственный белый помост. Лавина сошла недавно, верхний слой снега был рыхлым, мягким, неглубоким. Вельт зашагал вперед. Веревка, привязанная к крючку-стопору у входа и закрепленная на карабине у пояса, стала быстро разматываться.

— Она любит рисовать, — бубнил Вельт, — и я знаю почему — мать! Зитта — прирожденный художник. — В разгоряченном мозгу промелькнуло смуглое, немного полноватое, с пухлыми губами, лицо Зитты. Короткие черные волосы, похожие на черное руно, свитое в непокорные колечки, иронично прищуренные зеленые глаза осуждающе смотрели на Вельта.

Вельт отогнал наваждение. В правой руке появился извлеченный из кобуры ионный излучатель.

— Интересно, — пробормотал Вельт, — она ждет меня? И как ждет? Может, уже изменила, с этим придурком, тоже художником, Арипетиром? Я убью их обоих, когда вернусь! Я убью вас! — взвыл Вельт. — Черт, почему я поверил Илье. Я был богат, был мэром Нью-Ферринтауна, я — владелец урановых копей, вернее, держатель основного пакета акций. Илья, будь ты проклят! Как я мог поверить тебе и согласиться на это безрассудство? Снарядить корабль в экспедицию и угодить в плен к этой планеты? К власти и деньгам захотелось знаменитости и славы. Чтобы имя прозвучало по задворкам солнечной империи и прогремело во всех уголках Вселенной. Вельт — человек, который снарядил экспедицию за кристаллами на планету Снег. Нет, человек, единственно владеющий кристаллами-хамелеонами, баснословно богатый, купивший целый океан на Земле-матери! Желаете услышать голос своей памяти? Покупайте кристаллы Вельта! Кристаллы памяти!

Вельт верил и не верил Илье и его сумасшедшему прадедушке. Иногда ему казалось что, поверив, поддавшись этой идее, он превратился в такого же безумца, как и дед Ильи. Где эта проклятая Белая планета прячет от них кристаллы? Безумие искать их под снегом… Они искали в горах и ничего, кроме… Все уже было… Кристаллов не было.

Илья уверял, что недалеко от их нынешней стоянки его прадед посадил маленький пионерский кораблик, провел анализы, взял пробы и подобрал тусклый зеленый камешек себе на память. В отчете про волшебные кристаллы не упоминалось. В министерстве рассмотрели заявку на открытие новой планеты, получившей неброское имя — Снег или Снежная, чиновник просмотрел по ней отснятый ди-фильм. Она никого не заинтересовала, причиной послужили её природные капризы. Материал запротоколировали и отправили в архив. В некоторых звездных энциклопедиях мелькало её двойное имя — Белая или Снег, в информационных каталогах для звездных рейнджеров, торговцев и патрулей хранились её координаты и безликая характеристика.

Прадед Ильи мечтал вернуться на планету и заняться контрабандой. Ему не повезло, на планете Диоскуров, что в созвездии Девы, в одном из баров ему прошили брюхо ионным излучателем. Кажется, все дело было в девушке, предложившей любовные услуги сразу двум космическим волкам, только что прошедшим регистрационную таможню в порту. Вещи прадеда и его дневники, согласно страхового обязательства, запаковали в бандероль и отправили на землю. Никого, кроме родственников, они не заинтересовали. А зря…

Илья, получивший в семье потомственных звездных пионеров образование астрогеолога, первым заинтересовался камешком, с чисто профессиональной стороны. Изучив камешек, он быстро прочитал дневники прадеда, вернее, то, что от них осталось, и стал искать спонсора, дабы осуществить мечту прадедушки и вернуться на Белую.

— Как я мог поддаться ему? Будь проклят тот день, когда я купил корабль и мы полетели на Белую! — Вельту хотелось кричать. Сорвать респиратор и кричать, расколоть криком на куски застывшее тусклое небо, чтобы оно сгинуло, открыв черный зев, блестящий звездами. Он не задохнется на этой планете. Её атмосфера также бедна, как и на Марсе. Только здесь много застывшей воды и… ледяной, холодный и невыносимый воздух. Если его вдохнуть — ощущение, будто тебе в горло воткнули ледяной сталактит. Он однажды это попробовал…

Кристаллы могли изменить планету. Кристаллы — это баснословные деньги, которые можно вложить в планету, изменить её климат, как это частично произошло на Марсе, создать благоприятные климатические условия. Превратить Снег в цветущий оазис. Много воды, много кислорода… всего много…

Проклятое солнце, ты так далеко…

Илья смеется, никогда не унывает, поц! О чем он думает? Вспоминает Землю? Вряд ли, молодежь считает, что их дом не планета, на которой они родились, вся галактика принадлежит им. Раньше говорили — человек Планеты, а теперь — Галактики! Каково? Нет дома, есть галактика. Мой Марс для меня галактика, ни много, ни меньше. Вспоминает ли Илья невесту? Ха! По его рассказам, у него их столько! Может, он вспоминает сумасшедшие дневники своего долбаного предка? Ха! Ха! Ха! Я превращаюсь в безумца, он говорит, что на таком рационе мы можем продержаться два года!

Вельту захотелось сплюнуть, его мутит от таблеток и аварийных тюбиков.

«Как я мечтаю о куске прожаренного мяса марсианского щипача в соусе клярок. Ах, какой аромат и вкус у пива «Ломоносов».

Вельт закрыл глаза. Он шёл по белой пустыне, погрузившись во тьму и кулинарную фата-моргану. Веревка дернулась и натянулась, не глядя, он снял с плеча новый моток, пристегнул к карабину и отпустил. Веревка продолжала разматываться.

«Я хочу его убить, — думал Вельт, — и это не будет считаться убийством. Я бы расценил это местью. Смешно, а каково, если его поджарить излучателем и съесть? — Вельт скривился. — Должно быть, я свихнулся. Так оно и есть… Убить Илью?!

Мы с ним сходили с ума во время полета, он всегда обыгрывал меня в шахматы, но совсем не умеет играть в крапса и марсианские нарды. Он научил меня управлять кораблем, у него вторая категория астронавигатора. Он рассказал о себе все и, возможно, больше, чем следовало. И я… Кто он мне? Враг, близкий родственник? Чем ближе к тебе человек, тем хуже для него. В последнее время я не в силах выносить его. Мне надоел его вид. Он бесит меня. Возможно, то же самое он думает и про меня? Если так, что нам делать?»

Вельт остановился, задумавшись.

«Может, нам разделиться, мне, например, построить свой лагерь? Иначе рано или поздно я убью его. Хорошо, как мне построить базу? У нас нет лишнего материала и инструмента… Если бы была ракета…

Неужели тоже самое он думает и про меня? Вынашивает планы убийства и когда-нибудь, когда я буду спать, подойдет и придушит своей курткой, отправит в Рассеяние».

Вельт вздрогнул от такой мысли, открыл глаза. Он шагнул вперед, собираясь продолжить движение и поскользнулся. Предательский снежный язык заскользил вниз. Вельт судорожно вцепился в ледовый наст, чувствуя, как все быстрее и быстрее соскальзывает к пропасти. Огромный снежный пласт оторвался от основного и вез человека к трещине, в преисподнюю. Вельт закричал, веревка натянулась и дернулась под ним, он стал судорожно барахтаться в снежном облаке. Ледяной пласт набирал скорость. Вельт закричал. Веревка дернулась и замерла…

Вельт лежал на черном базальтовом островке. Сверху продолжал падать снег, безразличный к человеку, стараясь поскорее похоронить обнаженную черную плешь.

Вельт поднял голову и замер. Перед глазами, в камне поблескивали маленькие кристаллы бутылочного, темно-зеленого цвета. Вельт осторожно извлек из-за пояса вибронож и попробовал отколупнуть один из кристаллов-хамелеонов. Камешек легко поддался. Вельт ухмыляясь, расстегнул на груди кармашек и принялся лихорадочно работать, торопясь, пока обнажившийся островок не скроется под снегом.