Рип Винклер

ГЛАВА II ВЕГА

После взлета и обычных приветствий экипажа в салоне появилась молодая стюардесса. Она объявила, что корабль взлетел и теперь разрешается покинуть амортизационные кресла и разойтись по каютам.

Толстяк-сосед тут же вскочил и направился к выходу. Пассажиры повсеместно вокруг Рипа покидали свои места. Только он не мог оторвать взгляд от иллюминатора. Вскоре в салоне остался один Винклер. Девушка подошла к нему.

— Вы себя хорошо чувствуете, мистер Штальм? — обеспокоенно спросила она, наклонившись. Рип отвлекся от созерцания космоса:

— Да, спасибо.

— Вам ничего не нужно, может, проводить к вашей каюте?

— Не стоит, я хочу немного полюбоваться на звезды. — Неожиданно до Рипа дошло, что стюардесса назвала его по фамилии, пусть и не настоящей, но она значилась в найденных документах. Он поднял глаза на девушку:

— Откуда вы меня знаете?

Казалось, такой вопрос застал ее врасплох, но тем не менее она покорно ответила:

— Две недели назад вы с вашим другом летели на Силен на нашем лайнере. Вы путеществовали первым классом, а так как немного людей могут себе это позволить, компания требует, чтобы мы на время рейса запоминали имена всех пассажиров. Я тогда обслуживала вас.

Рип не мог поверить в такое везение. Он возбужденно вскочил.

— Вы говорите, 14 дней назад, а как звали моего друга?

Стюардесса еще более встревожилась и посмотрела на него с подозрением.

Рип понял всю нелепость своего вопроса, он пустился в объяснения:

— Понимаете, со мной случилось несчастье, вы, наверное, слышали, такое иногда бывает, потеря памяти — амнезия. Теперь я пытаюсь восстановить события. Мне очень тяжело. Вы первая из встреченных, кто видел меня. Пожалуйста, вы меня очень обяжете, если опишете моего попутчика и вспомните его имя.

— Ну, — девушка задумалась, — его звали, кажется, мистер Петренко, да, именно Григорий Петренко. Такой высокий, атлетического сложения, на вид лет 40–45…

Рип ловил каждое слово девушки. В своей прошлой жизни никакого Петренко он не знал, но это ничего не значило, за пять лет со многими можно познакомиться.

— Черные, слегка с проседью волосы, — между тем перечисляла стюардесса, закатив глаза к потолку. — Впрочем, — она запнулась, — если хотите, я вам могу его показать.

— Как, — Рип не поверил своим ушам, — он здесь?! Девушка смутилась:

— Нет, что вы. Когда во время взлета все пассажиры находятся в салоне, мы снимаем их на видео. Это делается для последующего опознания в случае чего, вы понимаете, соображения безопасности. На борту могут быть преступники, террористы, к тому же в последнее время участились захваты пассажирских лайнеров.

— Вы можете показать мне пленку прямо сейчас? — перебил ее Рип.

— Нет. — Она нахмурила брови. — Вообще-то я не имею права, это нарушение служебной инструкции.

Рип улыбнулся. Она хоть и молода, но явно с талантами. Винклер открыл бумажник и выудил из него пластиковую банкноту в десять кредиток.

— А если я очень попрошу?

Деньги исчезли в кармане стюардессы.

— Оставайтесь здесь, я попробую что-нибудь придумать, по большому счету, у вас особый случай, можно сделать исключение. В конце концов все мы должны помогать друг другу. — Виляя бедрами, она направилась из салона.

Рип упал в кресло. Неужели сейчас тайна прошедших пяти лет хоть немного, но приоткроется, может, он что-нибудь вспомнит. Ему очень хотелось этого.

Запыхавшаяся стюардесса появилась в салоне.

— Вот. — Она показала сжимаемую в руках черную дискету.

Юноша с нетерпением схватил ее.

— Где это можно прокрутить?

— В комнате отдыха есть проектор, но только быстро, я проведу вас.

Вставляя дискету, девушка говорила:

— Боюсь, это не совсем то, что вы думаете. Вся запись занимает несколько минут. Камера просто проходит в автоматическом режиме по рядам, и все, но когда она дойдет до нужного места, я нажму стоп-кадр.

На небольшом экране на противоположной стене появилось изображение. Салон, откуда они вышли минуту назад. Камера действительно медленно ехала вдоль кресел, показывая лица пассажиров — женщин, мужчин, детей, стариков. Рип с жадностью всматривался в каждое из них, пока наконец на экране не появился… он сам.

Винклер на стене слегка пошевелился и повернул голову. Рип живой смотрел на свое изображение, как на диковинку. Это был он. Он четырнадцать дней назад в том же костюме, таком же, как и сейчас, но это был он из другой жизни, жизни, которой не помнил. Интересно, какие мысли были в тот момент в голове, предполагал ли он, что всего через две недели будет смотреть сам на себя и удивляться.

— А вот и ваш спутник, — подала голос стюардесса.

— Который их них? — Взгляд Рипа перебегал по ею соседям слева и справа.

— Тот, что слева.

Винклер уставился на пассажира. Действительно, рядом с ним сидел зрелый, судя по всему, высокий мужчина. Широкое лицо, высокие скулы, тонкий нос.

Он присмотрелся внимательнее. Внешность была абсолютно незнакома, как вдруг…

— Не может быть… — Рип узнал его, да, без сомнения, это был тот человек. Но если это так… невероятно, хотя… если разобраться, не так уж и невероятно.

Видимо, Рип на некоторое время потерял связь с окружающим, он очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо.

— Мистер, мистер, что с вами? — Глаза молодой девушки были перепуганы. Вам плохо, может, позвать доктора?

Винклер рассеянно поднял голову.

— Доктора, какого доктора… нет, спасибо, мне, кажется, уже лучше.

— Как скажете. — Она обеспокоенно следила за парнем.

— Это все? — Рип указал на экран, на котором по-прежнему мелькали лица.

— Там, где вы, да. Ну что, узнали кого-нибудь?

— Нет! — резко ответил Рип, даже слишком резко. — Однако все равно благодарю вас. Вы очень помогли.

Девушка только молча пожала плечами, мол, не за что.

Рип с трудом поднялся из кресла, ноги казались сделанными из ваты, уже покидая — комнату, он обернулся у выхода:

— Еще раз спасибо…

Едва ввалившись в свою каюту, он, не раздеваясь, завалился на постель, уткнув голову в подушку. В голове стоял шум, перед глазами крутились лица, вернее, одно лицо…

Лицо… «Кто я такой, — в очередной раз (уж неизвестно, какой за последние дни) подумал Рип, — что, кто я есть?..» Он узнал, узнал того человека — своего спутника, узнал, несмотря на то что ни разу не встречался с ним в прежней (докатастрофной) жизни, узнал, хотя и видел всего один раз, правда, в нескольких ипостасях, узнал, ибо его загадочный друг и попутчик был… неизвестный, найденный мертвым у обломков флаера на Силене…

Он не сразу понял Это: в новостях показывали не фотографию, а восстановленный портрет, но сомнений быть не могло — силенский неизвестный и его спутник являлись одним и тем же лицом.

И еще одна страшная догадка сверлила мозг. Рип гнал ее от себя, отмахивался, как будто от мысли можно отмахнуться. А она, понимая свое превосходство, с назойливостью утренней мухи возвращалась обратно и, издавая противное жужжание, кружилась в голове…

Рип догадывался, как умер тот человек, вернее, он был почти уверен… От этой мысли холодок пробегал по коже, однако она и кое-что объясняла, во всяком случае, он понял, что беспокоило его во время телерепортажа на космодроме… У трупа, найденного в лесу, был переломан позвоночник и выбита из плечевого сустава рука. Рип представил себе эту картину, и она слилась с еще одной, совсем недавней — лежащая у его ног мертвая ОрррХа, только что убитая им, с переломанной шеей и выбитой рукой… Говорят, у каждого преступника, у каждого убийцы, наемного ли, серийного ли, есть свой неповторимый, только ему присущий почерк, метод убивать. Говорят, по этим признакам даже находят их…

Нет, Григорий Петренко умер не в результате аварии, как думали силенские власти, его убили, и виновным являлся он — Рип Винклер! Рип поднял к глазам свои руки — руки убийцы. Чем больше он узнавал о себе, тем больше трупов появлялось вокруг. Неожиданная мысль пришла в голову: а может, не стоит копать дальше, может, раскрытая правда жизни окажется не такой уж приятной штукой? Пять лет — большой срок, из того, что ему известно, а узнал он еще очень мало, за эти годы он стал совсем другим человеком. И этот человек все меньше и 94 меньше нравился Рипу.

Этой ночью он спал плохо. Рипу снилось, что он один в лесу, абсолютно голый. Со всех сторон лезут мохнатые хаадцы, мертвые люди, и у всех у них лицо его загадочного попутчика. Их руки тянутся к горлу Рипа, они пытаются задушить или сломать его. С огромной, разросшейся до невероятных размеров дубиной на юношу несется ОрррХа, и шеи обоих голов жрец-вождей, одна из которых изображает вечную грусть по безвозвратно утерянной Эвринн, а вторая — радость, выгнуты под неестественным углом.

В полном отсутствии ритма бьют тамтамы. Неизвестно откуда появляются ужасные существа с чешуйчатой кожей, членистыми хвостами и звериными рогатыми мордами. «Духи Бхххххунда», — проскальзывает мысль. Духи Кричат на непонятном языке, призывно машут руками, приглашая Рипа к себе, И, отвратительно гримасничая, танцуют…

Винклер вскочил среди ночи в холодном поту, В каюте темно… первое время не понимал, где сон, где явь. Перед глазами все еще стояла ночная пляска.

Наконец вспомнив, где он находится, Рип протянул руку и включил освещение. Спать уже не хотелось.

Сидя на кровати, он посмотрел по сторонам. Его каюта, как и каюты всех пассажиров, представляла собой небольшое помещение три с половиной на три метра. У одной стены — откидная кровать, рядом тумбочка, над головой вмонтированный в переборку осветитель и ниша для личных вещей. На противоположной стене — книжная полка, сейчас заполненная рекламной продукцией: цветастые буклеты и проспекты, рассказывающие как про транспортные и пассажирские компании, так и пропагандирующие туристические маршруты познавательные, развлекательные, опасные… Да-да, опасные, в теперешний век за деньги можно было купить все или почти все, впрочем, почему почти. Любовь, дружба, ненависть и уважение, жизнь и смерть — все продавалось и покупалось, или, если хотите, дарилось и 95 менялось, дело оставалось лишь за суммой. И если человек хотел подвергнуть свою жизнь риску, да еще и был согласен выложить энное количество денег, что ж, никто не мог запретить ему это сделать.

На тумбочке, рядом с кроватью, расположился буклет, как следовало из названия, рекламирующий этот рейс. На яркой обложке красовался гордый профиль их звездолета. Судя по тому, что помнил Рип, фотография была сделана или лет двадцать назад, вероятно, тогда их потрепанный (и это еще мягко сказано) корабль выглядел так, или над ней поработал очень талантливый ретушировщик.

От нечего делать Рип взял в руки книжечку и начал листать. Вначале, как обычно в таких изданиях, давалась информация о компании, о судне, об экипаже, о том, какие знаменитые лица когда-то летали на нем. Для современных жителей эти кумиры прошлых лет скорее всего являлись давно забытыми, но для Рипа… Юноша был приятно удавлен, узнав некоторые фамилии. Интересно, что случилось с ними сейчас? Для теперешнего его сознания прошло чуть больше недели, но на самом деле…

Снова вспомнилась Надя. Где теперь она? Что с ней? Во что бы то ни стало он обязательно должен разыскать девушку.

Далее в буклете перечислялись планеты, посещаемые во время полета, с краткими сведениями о них. Дата открытия, население, строй, промышленность, достопримечательности, полезные ископаемые и так далее.

И в самом конце — несколько строк, мимо каких систем они следуют. Список не очень большой, но одна планета оказалась Рипу знакома. Она стояла второй Бастилия-7.

Бастилия-7. Даже Рип в своей прошлой жизни знал об этом месте. Конкретно, что там происходит, было неизвестно. Не только планета, но и вся система являлась запретной зоной, охраняемой пуще Форта Нокса, но ходили слухи, и самым вероятным из них и скорее всего соответствующим истине казался тот, что Бастилия-7 — это единственная в своем роде планета-планета-тюрьма.

Говорили, именно поэтому она и получила такое странное название. С развитием космических путеществий планеты-тюрьмы множились, как грибы после дождя. Полезные ископаемые, ценные растения, животные — список, где использовался дармовой труд заключенных, продолжался почти до бесконечности. Но Бастилия-7, поговаривали, шепотом поговаривали, это крайняя точка, куда отправляют самых закоренелых и неисправимых преступников, осужденных на смертную казнь. Для преступного мира слово «Бастилия» казалось хуже проклятия. Что там происходит? Действительно ли так обстоят дела, и если так, то что там делают осужденные. Рассказать не могли. С планеты пока никто не возвращался…

Глядя на это название, Рип с неожиданной четкостью представил себе безжизненный затерянный мир, вращающийся вокруг одинокого светила, окруженный автоматическими спутниками слежения, погода…

Почти вся планета представляла собой гигантскую, желтую пустыню, иногда прорезанную огромными, тянущимися на много километров, горами. Небольшая полоска зарослей тропического леса вдоль экватора, холодные полюса, океан с волнами-великанами, дующие непрерывно круглый год ветры, сбивающие с ног песчаные бури, шторма и…

Что-то переключилось в мозгу Винклера. Он увидел себя, замотанного с ног до головы в некое подобие одежды из грубо сотканной серой ткани. Страшный ветер, песок, несмотря на одеяние, проникал везде. Он набивался в уши, глаза, нос, скрипел на зубах. Тогда Рип и еще пять человек из их отряда совершали рейд. Неожиданно шедший рядом с Винклером Эльрик упал и забился в судорогах. Глаза парня закатились, изо рта пошла темная кровавая пена — его сразила пустынная лихорадка. Шестой мастер Каиэси своими миндалевидными глазами посмотрел на Рипа.

— Это сделаешь ты, — раздался из-под маски его лишенный эмоций голос.

Рип молча поклонился и сел над безжизненно лежащим другом. Как странно, обычно у них не было друзей, но Эльрик… Он открыл ему лицо, юноша посмотрел на него; взор его на секунду прояснился, он узнал Рипа и понял, что тот собирается сделать. Губы приоткрылись и еле слышно прохрипели:

— Не надо, я дойду, я сейчас встану, поднимусь…

Глядя на друга под немигающим взглядом наставника, Рип молча вытащил огромный, с зазубринами по краю Нож, приставил к горлу несчастного и таким привычным движением перерезал его. Кровь брызнула из раны, залив своим рубиновым потоком руки и одежду Рипа. Кровь. Кровь… Много крови…

— Винклер очнулся от собственного крика. Каюта… корабль… Он в своей каюте на корабле… Что только что было?.. Видение… Сон наяву… Где он был?.. Проскочила мысль: «Эльрик». Он убил Эльрйка… Почему?.. Так приказал мастер… Эльрик был его другом… но где, когда это случилось?.. Винклер посмотрел на свои огрубевшие руки — они по-прежнему сжимали рекламку рейса на странице с перечислением планет… глаза, не замечая ничего, сами отыскали нужное слово. Бастилия-7. Нашли и замерли, как приклеенные. Бастилия-7… Сейчас это название показалось смутно знакомым.

Винклер еле разыскал нужную стюардессу. Девушка сидела на диване в комнате отдыха в окружении подруг. Вся компания о чем-то громко беседовала, периодически прерываясь на заразительные взрывы хохота.

Безапелляционно растолкав окружающих, Рип схватил ее за плечи.

— Где?! — спросил он.

— Что где, что вам от меня нужно?! — с перепугу не поняла стюардесса.

— На какой планете я и мой попутчик сели на ваш лайнер?

— А, это вы, — наконец узнала она, — по-моему, — она задумалась, — да, именно, было на Веге. Мы останавливались там надолго, и вы были единственными пассажирами, я еще подумала тогда…

— Вега, — посмаковал новое слово на языке Винклер, «не знакомо, но чем черт…» — Когда мы прилетаем на планету?

— Послезавтра в обед.

— Отлично, если засну, разбудите, я там выхожу. Покидая комнату, Рип спиной чувствовал недоумевающие взгляды, направленные ему вслед.

Вега — планета, как и многие другие, как и корабль, на котором летел Рип, входила в состав Галактической Империи. Гражданином ее являлся и Винклер, во всяком случае, был им пять лет назад.

Империя, уже третья по счету, объединявшая в своем составе несколько десятков тысяч миров под руководством одного правительства, находящегося в центре Империи на планете с поэтическим названием Адонис.

Вопреки названию, это была Империя без императора. Во главе государства (немного устаревшее понятие для области в несколько тысяч парсеков, но что делать) стоял генеральный президент со своими министрами, сенаторами, советниками и прочими деятелями.

Вообще в Галактике существовало множество формирований, претендовавших называться государствами. Сами себя они называли по-разному. Княжества, баронства, халифаты, губернии, волости, от имени суть не менялась, это были именно государства со своими когда наследственными, когда выборными, а когда и поставившими самих себя у власти правителями.

Размеры этих волостей, княжеств и так далее были абсолютно различны и варьировались от небольшой части суши или моря на всеми забытой планете до целых формирований, включающих в себя несколько десятков звезд с их планетами и населением.

Но единственно Империя претендовала на звание наибольшей и наиболее грозной силы в Галактике. Ее все знали, ее просто невозможно было не знать, с ней неизбежно считались. Рип даже где-то гордился, что он являлся гражданином такого государства.

Космопорт Веги — одной из планет Империи — был несравненно больше, нежели аналогичное заведение на Силене.

Когда-то давно, может, сто, а может, и двести лет назад, Вега являла собой молодой и процветающий мир. Первооткрыватели, ступившие на землю планеты, были очарованы красотой ее природных ландшафтов, высотой гор, шорохом океана, величием растений и разнообразием животных. Вега относилась к планетам земного типа, а такие планеты не так уж и часто встречаются на бескрайних просторах космоса. Планета как бы создана для людей, и самое главное, на ней отсутствовала местная разумная жизнь, иначе межпланетная комиссия, в состав которой входили представители всех звездных рас, наложила бы вето на ее освоение.

После открытия на Вегу со всех концов Галактики устремились колонисты. Мягкий климат и отсутствие болезнетворных микроорганизмов сделали этот мир несказанно популярным, а расположение планеты на пересечении многих звездных трасс — удобным.

Это привело к тому, что на Беге начали обосновываться и более богатые и зажиточные люди. Кто покупал себе там виллы с огромными охотничьими угодьями, и, время от времени наезжая с друзьями или чаще с подругами, проводил весело время, а кто, уйдя от дел, поселялся в этом тихом молодом мире, окружив себя заслуженной роскошью и трофеями прошлых побед.

Со временем население планеты разрослось, у переселенцев появились дети уже коренные вегане.

Но чтобы жить, людям необходим не только воздух, нужна еще и энергия, и полезные ископаемые, и вода, и пища.

Разграбление всего этого привело к тому, что планета начала истощаться. Сначала кончились природные газы и нефть, потом металлы; когда спохватились, оказалось, что и реки, и моря уже порядочно загрязнены а воздух — воздух был уже далек от того, который вдыхали первые переселенцы.

И Вега, как и многие другие миры, пришла к своему неизбежному концу.

Богатые люди, заботящиеся о своем здоровье, покинули ее. Бедные — кто отправился искать счастья дальше, а кто остался доживать свой век. Вега из цветущего рая стала обыкновенной провинциальной планетенкой.

Однако расположение ее на пересечении многих космических трасс привлекло людей несколько иного сорта. Мафия. Так с незапамятных времен называли их. С планеты было удобно отправлять или партии современного оружия для неразвитых миров, или живой товар — девушек и юношей для гаремов богатых шейхов, или предметы искусства и редких экзотических животных для частных зоопарков, или наркотики — абсолютно для всех. Планета стала перевалочной базой, своего рода складом, с подпольных космодромов которого взлетали контрабандные корабли; одной из многих в цепи нарушения закона. С одной стороны, это было, конечно, плохо, но с другой… поддерживало экономику планеты в плавучем состоянии.

Космопорт Беги также, с одной стороны, носил печать былого могущества, а с другой — со всех углов светилось то, что его золотой век уже позади.

Пройдя таможню — формальный досмотр, скорее дань прошлому, так как все равно контрабандный товар уже давно не проходил через государственные космопорты, Рип вышел на оживленную улицу. Звуки большого города разом нахлынули на юношу; туда-сюда непрерывным потоком сновали машины всех марок и модификаций, шли люди или не люди…

«Ну и куда теперь?» — подумал он.

Полный решимости что-либо разузнать, он высадился на этой планете, а теперь, очутившись здесь, не знал, что делать дальше. Может, пойти в справочное бюро и спросить напрямую, но каким именем назваться…

Перед юношей остановилось такси, конечно, желтого цвета, из него проворно выбрался человечек, точнее, не совсем человек. Невысокий рост, скорее за счет кривых маленьких ножек, длинные руки с четырьмя пальцами и круглое лицо, напоминающее обезьянье, хотя и со светлой кожей. Мех, шерсть или волосы росли у существа на макушке, а затем наподобие нимба по кругу обрамляли маленькую мордочку. Таксист подошел к Рипу.

— Не желаешь ли проехаться, приятель? — спросил он хрипловатым голосом и, воровато оглянувшись, глупо подмигнул Винклеру.

Рип прикинул, что неплохо для начала хотя бы где-то остановиться.

— Отвезешь меня до ближайшей гостиницы?

— А как же, приятель, — довольно улыбнувшись и опять подмигнув, сказало существо. — Доставим в лучшем виде.

Они сели в такси, местный житель выжал газ, и машина легко покатилась по улицам города.

Таксист все больше набирал скорость и странно петлял, то и дело оглядываясь в зеркало заднего вида. Рипу показалось необычным такое поведение шофера, но тот наконец, видимо, удовлетворенный своими маневрами, через некоторое время поехал тише.

— Мы уж и не думали, что ты вернешься, Чак, — обратился он к Рипу.

— А?

Винклер сначала ничего не понял. Человечек говорил явно с ним, просто больше в такси никого не было, и даже назвал по имени… наверное, ошибся. Первым побуждением было ответить, что он не Чак, тот его с кем-то спутал, но… если он неожиданным образом оказался Джоном Штальмом… Может, этот смешной инопланетянин ничего и не путает, и он действительно Чак. По крайней мере здесь его знают под этим именем.

— Пришлось покружить немного, — между тем продолжал таксист, — но, кажись, все чисто. А вообще ты же сказал, что вернешься через неделю, а я торчу тут уже скоро две. Я что вам, таксист какой-нибудь, — что-ли.

Наконец опешивший Рип сподобился хоть что-нибудь ответить:

— Да, пришлось задержаться.

— Ты уж извини, Чак, но Большой Бэрри сказал, чтобы, как только ты появишься, я отвез тебя прямо к нему. Сам понимаешь, старик волнуется, — после чего опасливо покосился на Рипа. — Ты только не подумай, я существо подневольное, что мне прикажут, то и делаю.

Таксист или не таксист хоть и храбрился в разговоре с ним, но на самом деле было видно — он чего-то боялся…

— Ладно, поехали, — махнул рукой Рип, — я и сам не прочь потолковать с Бэрри (хорошо бы еще знать, кто это такой).

— Ну вот и отлично, — таксист облегченно вздохнул, — а то, понимаешь, Бэрри вызывает меня и говорит: «Появится Чак, привези его ко мне». Я ему сразу сказал, если он не захочет, я с ним спорить не буду; все знают, если Чаку чего не нравится, он этого не делает, я не хочу, чтобы со мной случилось, как с Долларом.

— С Долларом? — «Новое имя», — подумал Рип.

— Да, здорово ты его тогда уделал. Не подумай, что я имею чего против, я восхищаюсь тобой, и все ребята восхищаются, так убивать, как ты, это не каждый может. Это ж надо додуматься — распять на городском суде, вообще всех потрясло. Капитан Махони до сих пор не успокоился, ты знаешь, говорят, он поклялся, что бы это ему ни стоило, поймать и засадить тебя за рещетку.

Винклер лихорадочно размышлял над услышанным. Он распял человека, за ним охотится полиция, возможно ли такое? Впрочем, из того, что ему уже известно о себе… Винклер не был ни в чем уверен.

Они подъехали к огромному особняку. От ворот к дому вела блестящая дорога, хотя самих ворот как таковых не было, их заменял экран силового поля, слабо мерцающий между двумя колоннами-проводниками. Поле беспрепятственно пропустило машину — гостей здесь уже ждали. Когда такси остановилось, дверь открыл огромный гориллоподобный уроженец планеты Курмшир. Эти существа повсеместно использовались в качестве личных телохранителей. Основными их достоинствами являлись неимоверная физическая сила в сочетании с фанатичной преданностью хозяину и, надо признать, не очень сообразительным умом.

Стоил такой слуга недещево, так как их еще детьми выкрадывали с родной планеты и продавали в рабство. Будущий владелец должен был сам растить и кормить детеныша, пока тот не вырастал в эдакого громилу. Благо, с использованием современных средств генной инженерии процесс не занимал так уж много времени, примерно около двух лет. Выросший курмширц до конца дней своих оставался преданной собакой взрастившего господина, не признавая никого другого.

Великан медленно повернулся и сделал знак Рипу следовать за ним.

Зайдя внутрь, они двинулись по роскошно обставленным коридорам. Достаток обладателя дома проглядывал буквально со всех сторон. Полы устилали шкуры редких животных, на всем протяжении пути в нишах, сделанных в стенах здания, стояли под стеклом произведения искусств различных планет, цивилизаций, эпох. В каждой такой нише создавался особый микроклимат, при котором данное изделие подвергалось минимальной порче, ведь для одних воздух дома оказался бы слишком влажным, для других, наоборот, слишком сухим, для третьих — слишком теплым. Как, например, для замеченной Рипом статуи из льда. Вероятнее всего, она была вывезена из Сноужении, планеты, жители которой никогда не видели ничего, кроме снега. Ледяной панцирь сплошь покрывал удаленный от своего светила мир, поэтому абсолютно все — жилища, мебель, скульптуры — они создавали из этого, никогда не портящегося, по их меркам, материала.

Между нишами висели картины, гравюры, гобелены — по изысканности и тонкому шитью Рип узнал работу разумных пауков-ткачей с Аргрии.

Все это вкупе с шедшим впереди курмширцем говорило о богатстве хозяина. А так как на Веге богатый человек и преступник являлись словами-синонимами, другой альтернативы просто не существовало, то, вероятнее всего, Рип находился сейчас в доме какого-нибудь мафиозного главаря.

Неосведомленность в подобных вопросах — ему просто не дали времени узнать больше — тяготила Рипа, но другого выхода найти путь в свое прошлое не было.

Наконец они пришли. Провожатый открыл перед Рипом огромные, в два человеческих роста, резные, украшенные золотом двери и пропустил Винклера вперед. После чего двери за ним захлопнулись.

Юноша огляделся по сторонам. Он находился в просторной и хорошо обставленной комнате, высокие потолки с росписью, большие, как и двери, окна с переливающимися витражами; в дальнем конце помещения стоял инкрустированный драгоценными камнями стол.

За столом восседал полный мужчина. Приглядевшись, Рип понял, что перед ним не человек, хоть и очень похож. Вероятнее всего, какой-нибудь гуманоид потомок древних переселенцев, постепенно мутировавших под воздействием окружающей среды.

Инопланетянин имел такую же большую, как и тело, голову, росшую без шеи, прямо из плеч. Голова была абсолютно лысая, усов и бороды, впрочем, как бровей и ресниц, также не наблюдалось. Кожа светлая, слегка с зеленоватым отливом, нос маленький, приплюснутый, под ним — неимоверно большой, как у Гуинпленна, рот, вместо ушей — слабо угадывающиеся бугорки.

Сидевший за столом, а это скорее всего и был Большой Бэрри, проворно выскочил из-за него и, странно переваливаясь, направился к Рипу.

— Ах, Чак, мальчик мой, как я рад тебя снова видеть. — Бэрри вплотную подошел к нему и протянул руку для приветствия, при этом радостно похлопав Рипа по плечу.

Рука у него была скользкая, и Винклер с удивлением заметил перепонки между шестью пальцами.

— Ну, как ты долетел? — продолжал говорить хозяин кабинета. — Надеюсь, твое путеществие было не очень утомительным.

— Нет, спасибо, однако я даже не успел заехать домой, как меня привезли сюда.

— Ай-ай-ай, — толстяк всплеснул руками, — вечно эти подчиненные все неправильно понимают. Я лишь только хотел поскорее увидеть тебя, но я бы никогда не посмел… — Он в притворном сострадании посмотрел на Рипа. Надеюсь, ты не обижаешься за это на старого Бэрри? Раз уж ты здесь, будь моим гостем, не откажи старцу в любезности. Я как раз собирался обедать. Ты с дороги, наверное, здорово проголодался. Знаю я, как кормят на этих пассажирских лайнерах, небось соскучился по настоящей кухне. — И старик потащил Рипа в соседнюю комнату.

Тот, не найдя что ответить, решил согласиться на предложение хозяина. Тем более что, во-первых, не стоило обижать мафию, а во-вторых, Рип так и не понял, в каком качестве он находится в этом доме — гостя или пленника.

Стол был накрыт заблаговременно. Когда они вошли, до этого беспрестанно снующие по помещению трос слуг в обтягивающих зеленых одеждах замерли как вкопанные.

— Проходи, проходи. — Бэрри подтолкнул Рипа. — У меня, как видишь, все по-простому, можно сказать, посемейному.

Винклер почувствовал, как рот его непроизвольно наполняется слюной, а ведь он в самом деле проголодался. На лайнере он так разволновался, что напрочь забыл о еде, а стремительно разворачивающиеся события на Веге просто не оставили времени вспомнить об этом.

И вот сейчас он смотрел и не мог налюбоваться на предложенный «семейный» обед.

Стол, как и все в доме, представлял собой настоящее произведение искусства. Резные, вероятно, ручной работы, ножки в форме массивных когтистых лап какого-то животного; по краям столешницы шел затейливый и невероятно сложный узор; насколько можно было видеть, и сама крышка являла особой расписную картину. Но не это было главное, ибо сие произведение имело не менее четырех метров в длину, около полутора в ширину и в данный момент было сплошь заставлено… едой.

Да что там едой — слишком слабо сказано. От обилия известных и неизвестных яств и деликатесов Винклер почувствовал, что у него слегка кружится голова. Икра киварийского кальмара, копченые ножки мгарнской гусеницы, поданные под пряным соусом, полуживые водоросли с Аквариумии, вяленая печенка лоргуса, дьявольски хитрые и такие же быстрые кистеперые рыбы системы Спика сейчас спокойно лежали ровненьким рядком на тарелке; какое-то блюдо, очень похожее на жареную змею, что-то вроде зеленого желе, время от времени лениво шевелящегося на своем месте; на одном из блюд Рип заметил несколько вертикально поставленных хвостов с красивым двойным гребнем, хвосты тоже шевелились.

— Большая у тебя семья, — обратился к Хозяину Винклер.

— Нет, ну что ты, — удивился толстяк, — сегодня едим только я и ты.

Рип опять перевел взгляд на стол.

— Да ведь мы же и половины, да что там, и третьей части всего этого не одолеем.

— А чего мелочиться, ты знаешь, Чак, мне для гостей ничего не жалко. Да ты проходи, садись, выбирай любое место. — Бэрри широким жестом обвел необъятный стол. — Только уж не обессудь, я бы предпочел, чтобы оно оказалось поближе ко мне, неохота орать через всю комнату.

Рип не заставил себя упрашивать дважды. Живот его тихо заурчал победную песню, и Винклер двинулся к полю боя.

После трапезы они перешли в маленькую уютную комнатку с высоким, покрытым изразцами камином. Усевшись перед ним на диванах, Бэрри первым начал разговор:

— Чак, мальчик мой, мы ждали тебя еще неделю назад, почему ты задержался?

— Были дела, — коротко бросил Винклер.

— Смею надеяться, ты их уладил?

— Да, все хорошо.

— А то мы уже начали подумывать, что ты покинул нас навсегда. Ничего такого, — тут же поспешно добавил он. — Никто не сомневался в твоей честности, но, сам понимаешь, войди в наше положение…

— Но я вернулся.

— Вернулся, я всегда был в тебе уверен, такие люди, как ты, держат слово, и я… — Ни с того ни с сего он резко понизил голос и быстро добавил: Надеюсь, Люси все еще у тебя?

По тому, как напрягся старик, Рип понял, что ради этого вопроса, собственно, и затевался весь спектакль с приездом в дом и обедом, но… Существовала одна проблема: Рип понятия не имел, кто такая или что такое Люси, а тем более у кого она. В то время как Бэрри напротив него, весь напрягшись, с волнением ждал ответа.

Необходимо было уйти от скользкой темы.

— Я очень устал с дороги, — наконец выдавил Винклер, — и хотел бы отправиться домой.

— Конечно, конечно, — поспешно и, как показалось Рипу, немного испуганно заверил его хозяин.

Неожиданно он с невероятной для его комплекции прытью подскочил к Винклеру, глаза без ресниц инопланетянина приблизились к глазам Рипа, толстяк зашептал ему в лицо:

— Я прошу тебя, Чак, зачем тебе это нужно? Я обеспечу тебя на всю жизнь. Ты станешь очень богатым человеком, только отдай, уступи мне Люси, и ты не пожалеешь! Клянусь, — он набрал в грудь воздуха, — я дам тебе за нее миллион кредиток. Согласись, это хорошая цена.

Рип оторопело и ничего не понимая смотрел на стоящего перед ним «человека». Тот расценил его молчание по-своему.

— Хорошо, хорошо, согласен, цена не для делового человека. Я дам тебе два миллиона.

Неизвестно, какая муха его укусила, но Рип решил проверить толстяка.

— Мало.

Бэрри выпрямился во весь свой небольшой рост.

— Сколько ты хочешь?

Рип секунду подумал и выпалил первую цифру, пришедшую в голову:

— Сто миллионов.

Старик весь напрягся, на лбу его выступил пот.

— Хорошо, — еле выдавил он из себя. — Где и когда я смогу получить товар.

Рип сам не поверил услышанному. Сто миллионов! Это же состояние! Да что там, за такую сумму можно купить целую небольшую планетку где-нибудь в новооткрытой системе, да еще и останется жить там до конца дней припеваючи. Что же такое у него есть или было, что так нужно этому «человеку». Ни одна из вещей, приходивших в голову Винклеру, не могла стоить столь дорого, даже самые редкие произведения искусства… Хотя в них-то, похоже, у хозяина нужды не имелось. Но в таком случае, что эта Люси. Тут стоило не торопясь разобраться.

— Я бы предпочел для начала попасть домой, — произнес он вслух, — мне надо как следует выспаться.

— Хорошо, Чак, — старик все еще тяжело дышал, — я распоряжусь, тебя отвезут, но помни — мы договорились.

— Я помню. — Рип чувствовал мучительную потребность в одиночестве обдумать все происходящее.

— Да, и последнее, — окликнул его с порога Бэрри. — Чтобы ты не вздумал вновь сбежать или еще чего-нибудь выкинуть в отношении меня, мы захватили в заложники твою девку. — Он щелкнул пальцами.

Сердце Рипа бещено забилось — Надя!

Двери открылись, и двое дюжих парней втащили в комнату брыкающуюся девушку. Она была одета в короткое облегающее платье, которое соблазнительно, даже в такой ситуации, подчеркивало ее пышные формы. Светлые длинные волосы разметались по плечам, курносый нос был гордо вздернут, а зеленые глаза под светлыми, как и волосы, тонкими бровями метали молнии.

Девушка вырывалась изо всех сил из рук державших ее охранников, осыпая их при этом довольно грубыми ругательствами.

Но тут взгляд ее упал на Рипа, пленница кинулась к нему.

— Чак! — Громилы удержали ее. — Чак — опять крикнула она, — что же ты стоишь, покажи им, ты же можешь, я знаю! Размажь этих ублюдков по стенке!

Ничего не понимающий Винклер стоял и смотрел на развернувшуюся сцену. Девушка была не Надя. Красивая, но не Надя. Более того, он видел ее первый раз в жизни, но Бэрри сказал, что она его…

Рип напрягся, пытаясь вспомнить хотя бы имя незнакомки… бесполезно.

— Потерпи немного, — наконец выдавил он. А что он еще мог сказать. Какими словами успокоить. — Скоро ты будешь свободна.

— Мы все будем с нетерпением ожидать тебя, Чаки, — бросил со своего места Большой Бэрри.

Когда Чак покинул его дом, Большой Бэрри, испустив вздох облегчения, тяжело опустился на роскошный диван. Руки слегка дрожали.

Добравшись до бара, он нацедил себе полный стакан и одним движением опрокинул его. По всему телу распространилось приятное тепло.

Он знал, что ему сейчас было нужнее всего — расслабиться.

Быстрыми шагами направился в дальний конец особняка. Длинный извилистый коридор упирался в небольшую, неказистую на вид дверь с двумя охранниками. Не отвечая на поднятые ими в знак приветствия руки, Бэрри торопливо достал ключ и открыл замок. Захлопнув дверь за собой, уже еле сдерживая нетерпение, Бэрри начал торопливо сбрасывать с себя одежду, оставшись полностью голым, он поднялся по ступенькам, еще секунда и… какое блаженство! Теплая спокойная вода, приняла в свои объятия толстяка.

Попавший в эту комнату посторонний наблюдатель был бы поражен обстановкой помещения.

Комната была довольно просторной, однако все стены ее, как и дверь и потолок, были выкрашены в серый с зеленоватым оттенком цвет. Окон, впрочем, как и других дверей, не было, все помещение, от пола до потолка и от одной стены до другой, занимал огромный, слабо флюоресцирующий… аквариум.

И сейчас в нем, мирно примостившись на песчаном дне, лежал глава одного из мафиозных кланов на Веге — Большой Бэрри.

В этот момент, без одежды, его тело еще больше потеряло сходство с человеческим. Все в бородавках, с ногами, росшими, как у ящерицы, с боков туловища, и небольшим волнистым гребнем, шедшим вдоль всей спины. Гребень поднимался и опадал в такт дыхания существа.

Бэрри был родом с далекой планеты Опс. Планеты, сплошь покрытой водой. Лишь небольшие островки, расположенные когда архипелагами, а когда и в отдельности, составляли мизерную часть ее суши. Аборигены планеты, а точнее, разумная жизнь, развившись в воде и выбравшись на берег, затем опять возвратилась в океан — материю, породившую ее.

Жители Опса — амфибии могли жить и передвигаться как по суше, так и в море. Но все же по-настоящему комфортно они себя чувствовали лишь в водной стихии.

Вот и сейчас Бэрри с блаженной улыбкой на устах замер на дне. И вода в аквариуме, и дно были специально привезены им с родной планеты. Комната являлась своего рода частичкой родины, местом, где он вспоминал славные прошлые дни и строил планы на будущее.

«Да, — думал он, — теперь можно и расслабиться, встреча уже позади». А ведь он боялся ее. Боялся этого странного человека — Чака, хоть и старался не показывать виду. И Чак вроде оказался не в очень плохом настроении, а все могло быть и иначе. Бэрри знал, хорошо знал, на что был способен этот юноша. Если бы Чак захотел, он убил бы Большого Бэрри одним движением пальца, однажды уже Бэрри видел, как этот парень расправляется с людьми. Тогда Чак, без видимых усилий, вышел победителем из схватки с пятью тренированными бойцами, оставив после себя пять трупов, сам даже не запыхавшись.

На мгновение, во время разговора, Бэрри показалось, что и его ждет та же участь, но, кажется, на этот раз пронесло, и скоро… Скоро Люси будет у него, и тогда… Бэрри не смел даже думать об этом, он станет самым влиятельным человеком в этой системе. А может, и во всем секторе. Только бы заполучить Люси. Конечно, Чак не дурак, сто миллионов — громадная сумма, придется многое продать, может, кое у кого занять. Но игра стоила свеч. Если его «коллеги» из других кланов узнают, что он напал на след Люси, развяжется настоящая война. Впрочем, он уверен, Чак не придаст дело огласке.

Да, Чак. После того как Люси окажется у него, надо бы разобраться с парнем, он наймет лучших людей. Или… У Бэрри уже созрел один план, как избавиться от Чака. А его девчонка… ну что ж, она вроде ничего, может. Бэрри как-нибудь позабавится с ней. Но пока… Держи гребень по течению, как часто говаривал его покойный папаша.

Рип в изумлении оглядывал комнату — это его дом? Неужели он мог жить в таком гадючнике. Но шофер, любезно предоставленный Бэрри, привез Винклера именно в это место.

Рип ходил по квартире. Когда он ехал сюда, то втайне надеялся, что вид родных пенатов всколыхнет мозг, и, кто знает, может, он что-то и вспомнит. Вопреки ожиданиям, ничего такого не произошло. Рип бродил по комнатам. Он чувствовал себя вором, забравшимся в чужое жилище. Все было ново, неизвестно. Он перебирал свои веши и не узнавал их, он осмотрел свою одежду и также ничего не вспомнил. Помимо всего прочего, в квартире царил страшный кавардак. Кто-то уже порабощал здесь, причем поработал основательно.

Взломщики искали скорее всего загадочную Люси и, видимо, не нашли. А может, нашли? Все в комнатах было перевернуто вверх дном. Мебель выпотрошена в поисках тайников, одежда валялась цветастой грудой на полу рядом со шкафом. Каждая вещь, которая имела подкладку, была выпотрошена. Тут явно потрудились мастера своего дела.

Рип подошел к столу, рядом с которым валялась куча бумаг. Он взял одну из них. Счет, однако не содержание привлекло его. Винклер узнал почерк, которым был заполнен документ, вне сомнения — это писал он.

После своей находки он уже по-новому посмотрел на квартиру. Он жил здесь. Это его дом. Но почему же он ничего не помнит? Рип еще долго перебирал бумаги, силясь найти ответ на мучившие его вопросы. Кто он? Чем занимался на этой планете? И главное: что такое эта загадочная Люси? Однако довольно трудно найти, если не знаешь, ни где искать, ни к какой сфере относится искомое.

Под грудой бумаг он заметил уголок рамки. Рип с интересом вытащил ее. Фотография, На Рипа смотрела улыбающаяся красивая девушка, та самая, что он видел у Бэрри. Рип перевернул портрет — на обратной стороне стояла надпись: «Чак, для тебя, любимый». И ниже: «Твоя Л.»

Выходит, ее имя начинается на «Л». Рип начал перебирать в уме все известные ему женские имена на эту букву: Линда, Лена, Лиза, Лоран, Люси… Нет, ни одно из них ничего не говорило юноше.

Где-то уже за полночь, вконец изможденный, он забылся в тревожном сне…

…На нем был легкий, обтягивающий тело водолазный костюм. Два громоздких баллона за спиной привычно давили на плечи. Маска, показывающая окружающее пространство в инфракрасном свете, надежно закрывала лицо, а руки, время от времени поглаживая, крепко сжимали гарпун. У него был всего один шанс. Время на один-единственный рывок, и он знал это.

Жидкость, в которой он плавал, холодила тело, даже сквозь защитное покрытие костюма. Рип старался в этот момент не думать о том, что будет, если ей все же удастся проникнуть внутрь. Любое, даже малейшее прикосновение к человеческой коже этой субстанции вызывало обширный, длительно не заживающий химический ожог; ну а если хотя бы мельчайшая капля попадала в кровеносное русло, то… Его уже ничто не спасет, и этот гарпун придется применить для себя. Смерть от воды Грликанского океана неминуема, но мучительна.

Конечно, можно надеть комбинезон повышенной защиты, но в данных обстоятельствах скорость была важнее всего. Скорость и быстрота реакции. Единственный шанс выйти победителем.

Умостившись в естественной впадине темного утеса, на много километров возвышающегося из морского дна, Рип замаскировал себя какими-то местными растениями, смахивающими на кораллы черно-синего цвета. Или это были подобно тем же кораллам животные.

Винклер находился в этом месте в недвижимом состоянии уже несколько дней. Вода и пища подавались ему прямо в рот из расположенных под маской мундштуков. Имелось в данной ситуации и определенное удобство, как-то: запах естественных испражнений тела не ощущался, как если бы в аналогичных условиях на суше.

Рип не знал, сколько еще ждать: месяц, минуту. Ни от него, ни от кого другого это не зависело, кроме…

Огромная, не менее 100 футов в длину, темная тень появилась в поле зрения. Наушник анализатора, расположенный у слухового прохода, тихо запищал, однако Винклер уже и сам заметил ее. Тень приблизилась. Уже можно было различить отдельные детали. Широкая зубастая пасть открывалась и закрывалась в такт дыхания существа. Два ряда массивных нижних плавников не торопясь загребали воду, а самый большой задний тройной плавник сейчас не шевелился, оставаясь в покое.

Торчащие из макушки длинные подвижные щупальца с двумя рядами присосок на каждом в данный момент лениво и как бы нехотя ловили проплывающую мимо по неосторожности либо по неведению местную фауну, и гак же лениво подносили ее ко рту, в черноте которого несчастные животные заканчивали свой бренный путь. Что поделаешь, круговорот веществ в природе, и на самой вершине пирамиды находился он. Возможно, поэтому разумная жизнь Грликии развилась именно в этих внешне обманчиво неповоротливых и по человеческим меркам ужасных существах.

Их называли левиафанами, потому что их собственное название состояло из длинной череды булькающих звуков, не воспроизводимых человеческим горлом.

Левиафан подобрался совсем близко. Огромное, более светлое по сравнению со спиной брюхо зависло над Винклером.

«Сейчас или никогда», — решил Рип. У левиафанов, несмотря на всю их громоздкость И угрожающий вид, было одно уязвимое место — на макушке. Самая середина росшего оттуда пучка щупалец, где единственно относительно мягкая податливая ткань прикрывала участок мозга, ответственный за двигательную способность существа. Если посчастливится попасть туда, то громадина не сможет двигаться и через некоторое время умрет. Для него, как и для кого другого, движение являлось залогом жизни, так как во время оного жидкость океана омывала росшие с боков головы ветвистые жабры. Нечто подобное встречалось и на древней Земле у существ под названием акулы. До того, как человек уничтожил их, заодно со всеми другими обитателями Мирового океана.

Конечно, идеально было бы, проплыви существо под Рипом. Но ничего не поделаешь.

Несколькими дыхательными упражнениями сосредоточив энергию в солнечном сплетении, Рип послал ее по всем членам тела, подготавливая их к предстоящей схватке. После того как тепло и легкое покалывание возвестили мозг о готовности, Винклер одним стремительным движением выскочил из своего укрытия, одновременно включив пневмодвигатель, укрепленный на спине и помогающий быстро перемещаться в этой вязкой среде. Слегка корректируя направление с помощью ласт, Винклер быстро понесся к существу.

Левиафан заметил его почти сразу. Это и неудивительно для обладателя по меньшей мере шести пар глаз, расположенных с двух сторон вдоль всего туловища. Однако он, видимо, не сразу сообразил, что собой представляет непонятный пришелец, и в этом была его ошибка.

Одно из щупалец лениво потянулось в сторону Рипа. Тот ловко обошел его и с удвоенной быстротой понесся к заветному месту, крепко сжимая пластик копья.

И только когда существо наконец-то узрело в руке оружие, оно осознало всю опасность ситуации. Гигант выгнулся всем своим многотонным телом и попытался отбросить Рипа огромным, с рост взрослого человека, боковым плавником, но было уже поздно. В этот самый момент Винклер подобрался вплотную и на ходу отсек потянувшееся к нему щупальце, которое, извиваясь, как огромная змея, начало опускаться на дно, занес руку для удара и со всей силы всадил длинный с зазубринами гарпун почти по конец рукояти в розовую натянутую ткань.

В тот же миг огромная туша замерла, как будто кто-то невидимый выключил кнопку питания. Рип тяжело дышал, одно из щупалец, растопырив гигантские белые присоски, замерло в нескольких сантиметрах от его плеча.

Левиафан, не в силах двинуть даже мельчайшим мускулом, начал медленно опадать все дальше и дальше, погружаясь в пучину и исчезая из виду. Прежде чем совсем исчезнуть, Рип уловил слабый всплеск сознания на мысленном уровне и прислушался — символы сложились в слова, а слова во фразу.

«За что?» — спрашивал поверженный соперник.

Винклер посмотрел ему вслед. Если бы он знал…

Очнувшись от сна, Рип первое время не мог сообразить, где он находится. Чужие стены, странный кавардак вокруг, воспоминание. Он дома…

Винклер еще раз окинул комнату взглядом. Вчера он так и не узнал ничего про Люси, впрочем, на подобное не стоило рассчитывать после работы профессионалов, потрудившихся здесь. Уж если они ничего не нашли, то он…

Его взгляд упал на фотографию в рамке. Кто ты, таинственная незнакомка? Ты меня знаешь, но я тебя нет. Ты ожидаешь помощи, а я не помню даже твоего имени.

Вчера ночью он так заработался с бумагами, что завалился спать прямо в одежде.

Рип оглядел себя. Дорогой костюм, носимый им еще с Силена, сейчас выглядел далеко не лучшим образом. Брюки помялись, рубашка тоже, галстук, наполовину развязанный, сбился набок, рядом на диване лежал в таком же виде пиджак. Он протянул руку к нему, и неожиданная мысль пришла в голову. Юноша обдумал ее. В конце концов он же ничего не теряет. Раздобыв на кухне нож, Рип уселся здесь же на полу и принялся вспарывать подкладку пиджака. Если злоумышленники не нашли то, что искали, следовательно, эта вещь в другом месте; а других вещей, кроме тех, что на нем, Винклер не имел или по крайней мере не подозревал об их, существовании, отсюда следует… чем черт не шутит.

Подкладка была отделена от ткани, однако, к великому разочарованию Рипа, там ничего не оказалось, он еще раз все тщательно пересмотрел — пусто.

Отрицательный результат — это тоже результат, не все потеряно, впереди еще оставались рубашка, брюки, носки, ботинки и… трусы.

В подземном бункере, погребенном под многометровым слоем почвы, сидело существо.

Никакого, даже отдаленного сходства с человеком оно не имело. Существо скорее походило на помесь гигантского паука-крестовика с… кто знает с чем. Да, именно, по внешнему виду оно больше всего напоминало паука. Если вообще его можно было с кем-то сравнивать. Огромное тело, почти в человеческий рост в диаметре, было серо-стального цвета; по всему панцирю расходился, причудливо извиваясь и переплетаясь, замысловатый узор разноцветных волнистых линий; три пары членистых ног поднимались с боков монстра, они были без узора, но густо покрыты длинными темными волосами; венчала тело не очень большая по сравнению с туловищем голова с тремя фасеточными глазами, расположенными с разных сторон. Впереди головы находилось ротовое отверстие, окруженное множеством непрерывно извивающихся хватательных щупалец, а сбоку располагались две небольшие руки монстра, заканчивающиеся неким подобием пальцев.

Существо сидело прямо на полу, устланном мягким пружинистым материалом, в комнате стоял специфический, непривычный для постороннего стойкий запах.

Дверь перед существом без стука отворилась и в комнату вошел обыкновенный человек, нерешительно остановился перед обитателем помещения.

— Хозяин, нам доложили, что вчера днем он прибыл на планету. Прямо с космопорта его забрали люди Большого Бэрри и отвезли к нему в резиденцию. Пробыв там около двух часов, он появился вновь. Мы проследили его до дома. Теперь он сидит там и пока не выходил.

Произнеся это, человек замер.

— В-вы з-знаете, ч-что делать д-дальше, — своим слегка дребезжащим голосом сказало существо. При этом оно не открыло рта и не переменило позы. А слова, произнесенные им, раздались прямо в мозгу вошедшего. Существо было телепатом…

Через час упорных поисков, одетый в трусы и носки, Винклер радостно поднялся от груды обрезков. Рука его сжимала клочок бумаги, найденный в воротнике рубашки, — и как он только умудрился его туда засунуть?

Вопреки ожиданиям, содержимое листа не внесло ясности в ситуацию.

Там значились лишь две строчки: ДЖЕЙК — большими буквами и какие-то цифры, скорее всего телефонный номер. Не густо, но кое-что.

С замиранием сердца Рип направился к видеофону, чернеющему на столе.

Он убрал изображение, кто знает, что в голове у этого Джейка, и вообще друг он или враг. Был еще один вариант. Рипу не хотелось об этом думать, но цифры могли оказаться совсем не номером телефона, а, скажем, кодовым паролем для компьютера, названием какой-нибудь фирмы, конторы, бара, гостиницы или условным обозначением чего-либо. Как, например, та же Люси…

Отщелкав положенное, Рип принялся ждать. Пошел сигнал, через некоторое время аппарат на том конце включился, изображение не появилось, собеседник тоже не торопился показывать лицо.

— Ну что там еще, — произнес не очень довольный голос.

Сердце Рипа забилось чаще.

— Джейк?

— А кто же еще, — буркнул неизвестный.

— Джейк, это… — Рип не знал, каким именем назваться, наконец он собрался духом: — Это Чак.

— Какой такой Чак, почему я ничего не вижу?

Решившись, Рип включил изображение и сам с любопытством уставился на экран, однако тот так и не прояснился.

— Я слушаю тебя, — сказал невидимый собеседник Рипа — уже мягче. Винклер вздохнул, видимо, он не ошибся, тот его узнал.

— Понимаешь, Джейк, мне срочно необходимо с тобой встретиться. — Следовало быть осторожным, еще не известно, что собой представлял собеседник, хотя здравомыслящий человек вряд ли спрятал бы в одежду телефон врага.

— Ну так какие проблемы, приезжай ко мне.

Рип в ужасе начал соображать, что сказать дальше. Он понятия не имел, где тот живет, не спрашивать же его об этом в лоб. Подразумевается, что Чак должен знать адрес.

— Нет, не у тебя, — наконец выдавил из себя Винклер. — Лучше будет, если где-нибудь в другом месте.

— Вот еще твои штучки, — не очень довольно ответил Джейк, — ладно, чего не сделаешь ради друга, давай, где и когда.

Рип на мгновение запнулся, он не знал даже, где можно встретиться в этом городе, он-то здесь первый день.

— У театра, — наконец произнес Винклер первое, что пришло ему в голову. В конце концов в каждом городе есть театр.

— Какого театра? — у того аппарата удивились. Удивился и Рип, неужели в этом вшивом городишке нет даже театра, но если идти, то до конца.

— У оперного, — (может он есть).

— Хорошо, я приеду, во сколько? Рип глянул на часы:

— Давай через час, сможешь?

— Буду, — ответил голос и отключился.

Ноги Рипа подкосились. Он сел и испустил длинный и продолжительный вздох облегчения. Больше всего Винклер боялся какого-нибудь вопроса, на который он со своими провалами в памяти не сможет ответить. На этот раз, кажется, обошлось.

Накинув на себя кое-что из более или менее уцелевшей одежды, Рип поспешно выбежал из дома. Такси он поймал почти сразу.

— К оперному театру, пожалуйста, — бросил он водителю, едва устроившись на сиденье.

Тот удивленно посмотрел на клиента, но, ничего не сказав, тронулся с места. Видимо, в таком виде ему приходилось не часто возить пассажиров наслаждаться оперой.

Расплатившись на месте, Рип направился к одной из скамеек, что пустовали у входа в здание. Он посмотрел на часы. До установленного времени оставалось еще несколько минут. От нечего делать Рип принялся рассматривать фасад строения. Архитектура была скопирована с земного, кажется. Одесского театра оперы и балета, фотографии которого Рип видел в одной передаче.

Винклер специально приехал заранее, он не знал, как выглядит таинственный Джейк, и надеялся, что тот, заметив Рипа, сам подойдет к нему.

Наконец почти в условленное время кто-то грузно опустился на скамейку.

— Ну ты и местечко выбрал, Чак.

Рип повернулся, рядом с ним сидел рослый человекоподобный гуманоид, У него были почти человеческие черты лица — большие миндалевидные глаза, широкий приплюснутый нос, толстые губы, короткие густые вьющиеся волосы. Он был стар. Многое указывало на это: и заметная седина в волосах, и дряблая, вся в складках, кожа, и умудренный взгляд чужака.

— Здравствуй, Джейк, — только и смог ответить Рип.

— Ну здравствуй, здравствуй. — Незнакомец неожиданно притянул его к себе и крепко обнял. — А я переживал за тебя, старина.

Рип не знал, как реагировать.

— Ну, рассказывай, чего звал, — гуманоид откинулся на скамейку, — или просто поболтать захотелось со стариком.

Винклер перед этим долго обдумывал следующую фразу. Необходимо было осторожно выпытать, для чего Чаку понадобилось прятать в одежду телефон гуманоида, однако при этом не затягивать разговор, пока тот не приблизился к опасным темам.

— Джейк…

— Наверняка хочешь забрать свои вещи.

Винклер не мог поверить в такое везение. Юноша надеялся, что Джейк не заметил, как он облегченно выдохнул.

— Ага! — поспешно закивал Рип. Оставалось надеяться, что вещь или вещи стоили потраченных нервов.

— Я так сразу и подумал. Только зачем было тащиться в такую даль, да еще и вытягивать меня. Ты же знаешь, как я люблю это. Приехал бы ко мне, посидели, выпили, там все в сохранности, как ты и оставил.

Холодный пот выступил у Винклера.

— За мной следят, — нашелся он.

Горилла усмехнулась.

— Кому-кому, а тебе-то, я думаю, ничего не стоит избавиться от соглядатаев, помнишь, как мы тогда смотались от банды Броукеров.

— Ну да.

— Ну да, и это все? — Гигант всплеснул огромными руками.

— Ну нет, то есть да. — Рип не знал, что ответить.

— То, что ты сделал, я никогда не забуду, — посерьезнел Джейк. — Ты меня знаешь. Для кого другого я бы ни пальцем… но ты особое дело.

— Э-э-э.

— Поехали, у меня машина. — Гуманоид встал и широкими шагами направился к стоянке.

Джейк двигался неторопливой поступью всех крупных существ. Только теперь, когда Рип встал рядом, он сообразил, насколько Джейк был огромен. Винклер прикинул, что рост того составлял никак не меньше двух с половиной метров. В случае чего нелегко было бы справиться с таким. Если вообще возможно.

С полчаса покружив по городу в шикарном мобиле и запутав вконец следящих, если таковые и имелись, Джейк подвез Рипа к большому, на вид богатому дому.

«Интересно, чем занимается этот парень?» — подумал Рип. Винклер отказался посидеть-поболтать, несмотря на то что Джейк понравился ему. Возможно, они даже дружили, но полной уверенности не было. Во всяком случае, не настолько, чтобы открыться этому гуманоиду.

Джейк, не настаивая на своем предложении, покинул комнату и через некоторое время вернулся, неся небольшой чемоданчик.

— Вот, это твое, — сказал он, поставив его на стол. Рипу очень хотелось посмотреть, что там внутри, однако он сдержался.

— Спасибо, Джейк, просто не знаю, как благодарить тебя.

— Да не за что, собственно, это было не очень-то и трудно. Одно меня удивляет: как ты умудрился провести? Ребята видели, как утром ты улетаешь на космолайнере. Да что там, я сам проводил тебя, а в обед того же дня ты являешься ко мне с этим чемоданом. Корабль же взлетел, и, могу поклясться, из него никто не выходил.

Рип благоразумно промолчал. Он не понял даже, что тот имел в виду и когда это было, хотя… Судя по всему, чемодан он отнес до того, как провели обыск в квартире, а обыскивали его, пока он околачивался на Силене, значит, это случилось где-то около двух недель назад. Ну хоть примерно жизнь восстановлена за прошедшие четырнадцать дней.

Хозяин проводил его до выхода. Уже на пороге, прощаясь, он сказал:

— Знаешь, Чак, я давно тебя знаю, еще с тех пор, как ты появился на этой загаженной планетенке. Ты всегда был скрытный и загадочный парень, и что бы там о тебе ни говорили, я чувствую, ты хороший человек, но сейчас… Сейчас с тобой что-то происходит. Не знаю, какие вещи в этом чемодане и что ты там задумал, но мой тебе совет — линяй отсюда. Беги, пока не поздно. Все всполошились на Веге, все чего-то ищут. Ты знаешь, и ко мне приходили, но я, мое дело сторона, а ты… ты молод, у тебя все впереди. Не губи свою, жизнь. Если можешь, пока не поздно, бери вещи и улетай.

Рипа поразила эта речь. Если бы Джейк знал, почему он не может последовать его совету.

— Спасибо, — он пожал огромную руку, — я не забуду тебя и обещаю, когда-нибудь я приеду сюда, и мы поговорим.

Вряд ли здоровяк понял, что Рип имел в виду в эту минуту.

Отыскав в парке заброшенную скамейку, подальше от любопытных глаз посетителей, Винклер с нетерпением сел на нее. Замок на чемодане был совсем простенький — срабатывал от прикосновения пальца.

Встроенная в него микросхема сравнивала рисунок линий с отпечатками хозяина: и открывала или блокировала механизм.

Рип приложил большой палец к пластине. После еле слышного щелчка крышка откинулась. Еще одно доказательство, что эта вещь принадлежала ему.

В который раз оглянувшись по: сторонам, Рип с интересом заглянул внутрь и… ахнул от изумления. Внутри, поражая своей матовой поверхностью и изяществом линий, лежал… лазерный пистолет, последняя модель. Самое современное и самое дорогое оружие.

Рип взял его. Оружие приятной тяжестью оттягивало руку, прибавляя уверенности в себе. Он посмотрел на индикатор — полный заряд. К пистолету также прилагалось несколько дополнительных батарей. Винклер так и не понял, откуда он знал, что это последняя модель и как ею пользоваться. Руки сами нашли нужные переключатели, кнопки, проверили готовность…

Он снял его с предохранителя и, поставив на минимальную мощность, направил дуло на ближайший куст. Прицелился. Нажал на пуск… Часть веток опала, скошенная еле видимым лучом.

Оружие имело также два режима стрельбы — одиночными и очередями.

Рип осторожно положил его на место, ловя себя на том, ЧТО ему страшно не хочется расставаться с «игрушкой».

Следующим предметом шла небольшая плоская коробочка с кнопкой на боку. Нажав на кнопку, Рип открыл ее — внутри поблескивал, переливаясь всеми цветами радуги, компакт-диск… Рип аккуратно подцепил его ногтем и вытащил находку. Что это? Музыка? Фильм? Или… компьютерные файлы?

Кроме диска, в футляре находился еще небольшой пакетик из прозрачного материала, приклеенный к внутренней стороне крышки. Рип отодрал его. В прозрачном пластике мешочка находилось небольшое количество какого-то желтовато-белого мелкокристаллического порошка…

Аккуратно сложив все на место, Рип принялся за дальнейший осмотр чемодана… и ничего не нашел. Неужели все?..

Винклер еще раз не торопясь и основательно произвел обыск, тщательно обшаривая каждое отделение. Напрасно, кроме двух вышеперечисленных предметов, в чемодане больше ничего не было.

Ни записки, ни видеозаписи — ничего, что указывало либо на предмет занятий Рипа, либо на загадочную Люси.

Винклер снова взял в руки компакт-диск. Может, на нем кроется разгадка. Посмотреть. А где это лучше всего сделать? Конечно, в библиотеке.

С развитием информатики и компьютерных баз данных хранение информации перестало быть проблемой размера хранилища. Вернее, вопрос помещения стал не основным. Соответственно изменились и общественные библиотеки.

Вычислительный центр где-то в недрах планеты хранил весь объем информации и знаний, накопленных за многие столетия, и по сети связывался с аналогичными центрами, но поменьше, на различных материках; те, в свою очередь, с региональными, региональные — с городскими, они — с индивидуальными. Так в упрощенном варианте выглядела эта система, перенятая еще с древних «земных» времен.

Центральный компьютер библиотеки соединялся со множеством более мелких и простых, расположенных в отдельных кабинках здания. Деньги брали не за пользование аппаратом, а за предоставленные информационные услуги. За дополнительную плату можно было подключиться к системе прямо из дома.

Рип зашел в одну из кабинок и тщательно закрыл за собой дверь. Дрожащими пальцами вставил блестящий диск в щель под экраном, набрал команду. Экран мигнул, засветился, и после короткой непонятной заставки по полю пошли символы.

Это были нс формулы и не специфические для какой-либо области обозначения. Нет. Рип сразу понял, что перед ним слова — буквы неизвестного алфавита.

Значки писались в строку, однако не разделялись между собой. Весь текст выглядел как одна сплошная, странно и многократно изогнутая по всей длине линия, непрерывной ниткой переходящая с одной строки на другую.

Линия то поднималась, то опускалась, то заплеталась в причудливые петли и узоры, то зигзагообразно извивалась в обе стороны, напоминая кардиограмму.

Текст. На незнакомом языке, но текст. Рип еще некоторое время просматривал его… Дальше все то же. Изредка проскакивали еще более запутанные знаки, похожие на замысловатой конфигурации снежинки, и ни слова на галактическом наречии.

Винклер с сожалением выключил аппарат и вытянул диск. Его содержимое ни на йоту не приблизило юношу к разгадке тайны прошлого.

Интересно, для чего ему понадобилась запись на незнакомом языке, или, может, он когда-то знал этот язык. Сейчас уже не вспомнишь. Ну что же, еще одна ниточка оборвалась.

По дороге домой он велел завернуть в ближайшую камеру хранения, где спрятал содержимое чемоданчика, справедливо рассудив, что так будет надежнее, нежели держать это «сокровище» при себе.

Расплатившись с таксистом, Рип поднялся в квартиру, открыл дверь, зашел и… какое-то шестое чувство подсказало, что он не один. Винклер осторожно осмотрелся. Однако на улице был вечер и соответственно в полумраке помещения, особенно после освещенного холла, трудно было кого-либо разглядеть.

— Ну проходи, чего остановился, — раздался незнакомый голос.

Теперь Винклер пожалел о том, что он так неосмотрительно расстался с пистолетом. Кто бы там ни сидел внутри — друг или враг, одинаково Рипу не нравилось, что собеседник прекрасно видит его освещенный силуэт в проеме двери.

— Свет-то включи, — произнес тот же голос, — нечего нам впотьмах сидеть.

Рип послушно направился к выключателю и повернул его. Прямо напротив двери, развалившись в кресле, сидел высокий широкоплечий мужчина с пышными черными усами. На мужчине был серый в мелкую клеточку пиджак и такие же брюки, но самое главное — в руке посетитель сжимал небольшой пластиковый парализатор, черный провал раструба которого был сейчас направлен на Рипа.

— Кто вы такой? — Вопрос не претендовал на оригинальность.

Гость улыбнулся, отчего щеточка его усов встала торчком. Улыбка у него была злая и, используя язык детективов, не предвещала ничего хорошего.

— Что, не признал, ублюдок, ну как же, мы же в высших сферах вращаемся, где уж нам помнить простого полицейского…

— Послушайте, я не…

— …а знаешь ли ты, — голос говорящего перешел на крик, — что мы с Долларом были как братья, мы выросли вместе в этом гнилом районе, в Бинксе…

— Какой Доллар? — Рип сначала ничего не понял, а потом… Это имя, его упоминал коротышка таксист, когда вез Винклера из космопорта. Он сказал тогда, что… что он распял его на городском суде. Рип посмотрел на незнакомца.

— Вы, капитан Махони? Незнакомец ухмыльнулся.

— Смотри-ка, а мы, оказывается, умеем шевелить мозгами.

Рип лихорадочно размышлял, что же предпринять. Исходя из слов таксиста и по непродолжительному общению, было заметно, что капитан явно не из когорты друзей.

— Да, не думал я, Чак, — полицейский переложил парализатор в другую руку, — что ты допустишь такую ошибку и вернешься. После того, что ты сделал с Джоном, я поклялся достать тебя, но… когда ты пропал неизвестно куда, уж думал все, крышка, ушел голубчик, но нет — объявился. Глупо. Слышь, Чаки.

Рип потихоньку начал двигаться обратно к двери. Шансы на то, что он успеет выскочить перед тем, как выстрел настигнет его, были минимальны, но попробовать стоило. Чтобы не молчать, Рип ответил:

— Хорошо, я вернулся, теперь я в вашей власти, давайте сядем и все спокойно обсудим.

— Обсудим! Мне с тобой, ублюдком, обсуждать? Может, еще взятку предложишь? Или ты научился воскрешать покойников? Если так, то, пожалуй, потолкуем.

— Я и не думал совать вам деньги. Не делайте поспешных выводов. Всегда можно поговорить перед тем, как стрелять.

— Ну, чисто, мать Тереза, сейчас расплачусь или лучше запишу этот день красным в календаре. Убийца рассуждает о милосердии. А Доллару ты тоже предложил обсудить, перед тем как… — Махони запнулся, — и какая сучка только рожает таких подонков.

— Послушайте, капитан, — вскипел Рип, — не трогайте мою мать. Я же не спрашиваю, под каким забором рождаются подобные тупоголовые кретины.

Шаг к двери.

— Может, я и кретин, да только с оружием, и я нашел тебя, Чаки.

— Дуракам иногда везет, как компенсация за недостаток ума.

— Как я хотел, сколько я ждал этого момента, — капитан будто не слышал его, — мечтал о нем, и знаешь… Сейчас я об одном лишь жалею, что не имею права просто прикончить тебя на месте, здесь, сейчас. — Рип продвинулся, еще на один микроскопический шаг, — Я этого очень хочу, очень, но не могу.

Кто-то же должен придерживаться законов на этой планете. Если не я, то кто? Твои дружки из мафии… — еще шаг. — Нет, Чак, так просто ты не умрешь, не получится. Будет суд. Ну а я уж позабочусь о соответствующем приговоре, поверь, дружище, и не надейся — приятели теперь тебе не помогут. — Рука Рипа почти нащупала заветную ручку, но, кинув взгляд на полицейского, юноша понял, что тот собирается сделать.

— Капитан, — попытался остановить его юноша, — выслушайте меня, я ничего не…

Вспышка, вырвавшаяся из дула парализатора, заглушила последние слова Винклера. Не закончив, юноша так и упал с открытым ртом…

Капитан Махони медленно поднялся со своего места, подошел к неподвижному телу и, чуть наклонившись, презрительно плюнул на лежащего человека.

Очнулся Рип в небольшой комнате без окон с единственной массивной железной дверью. Каменные стены помещения покрывал слой серой, во многих местах облупившейся краски. Где-то капала вода. Винклер лежал на старом, наполовину выпотрошенном матрасе. Матрас, в свою очередь, находился на приколоченных к стене и удерживаемых двумя ржавыми цепями дощатых нарах.

— Ну че, очухался, голубчик, — услышал он дребезжащий голос.

Рип оглянулся. У противоположной стены на таких же нарах сидел сгорбившийся старик. Грязные спутанные волосы обрамляли лысину, одет он был в не очень новые брюки и рубашку.

— Я говорю, очухался аль оглох, что ли? — обратился тот опять к Винклеру.

— Где я? — Во рту все пересохло, прилипший к нёбу язык с трудом слушался хозяина…

— Где, где, известное дело — в тюрьме, где ж еще. Или ты думаешь, тут тебе пансион благородных девиц. — Старик противно засмеялся.

Рип и сам вспомнил события вчерашнего (или не вчерашнего) вечера. Он посмотрел на старика:

— Когда меня привезли? — Сокамерник пожал плечами:

— Я вам что тут, справочный автомат, может, у меня своих дел по горло… Вчера тебя кинули, вот когда…

— А сейчас который час?

— Дык тут не поймешь. — Старик широким жестом обвел лишенные окон стены. — Только по кормежке и определяемся, а кормят, надо сказать, препаскудно…

— Ты и примерно не знаешь?

— Не, почему, посчитать можно. Значит, так — на завтрак были енти, вонючие гренки с протухшим маслом и каким-то коричневым пойлом, потом приносили зеленую бурду — обед, стало быть, может, с полчаса, как отседова пляшем… значит, где-то час пополудни. Во как! — Старик с гордостью посмотрел на Винклера. Похоже, этому узнику доставляло удовольствие корчить из себя идиота.

— Тебя за что сюда посадили?

— Меня, — старик ухмыльнулся, — а ни за что.

— Ну да, понятное дело…

— Не. — Старик хитро прищурился и продолжил разговор на полтона ниже: перво-наперво ответь — ты Чак?

— Вроде того.

— Вот ты-то мне и нужен, — довольно подытожил заключенный.

— А тебе-то я на кой черт понадобился? Старик даже обиделся.

— Вот и благодарность. Я, мил-человек, невиновный, яко агнец небесный, и специально сюда посажен, дабы тебе, дурья твоя башка, пособить.

Рип насторожился:

— С чего это ради?

Старик хитро посмотрел на него:

— Тебе уж виднее.

— Ну и кто тебя послал?

— А это не должно тревожить такого важного господина, как ты. Мое дело маленькое, передать тебе сообщение, а ты уж, коли есть чем, пораскинь и реши, что лучше.

— Каким же образом ты собираешься вытащить меня отсюда?

Старик скорчил довольную рожу.

— Секрет фирмы, ну так как?

— Положим, я откажусь.

— Вот этого не советую. Дело, конечно, хозяйское. Шея твоя. Но Махони ентот, что припер тебя, не шибко на разговоры длинный. Кричит, аж слюна в стороны. Говорит, мол, хоть чирь на заднице выскочит, а поганого Чакишку, тебя, стал быть, на енлектричный стул засажу, ещо и рубильник грозился включить. Самолично.

— Ладно, — Рип поднялся, — чего ты хочешь?

— Я-то ничего, а вот человеку одному надобно, и вот что он тебе изволит передать: значат, ты ему отдашь енту, ну как ее — Люси, а за нее я тебе помогу выбраться из оказии, тюрьмы, стал быть. А там уж ступай на все четыре стороны, ну как?

— А если я не соглашусь, а, напротив, сейчас возьму и придушу тебя.

— А зачем тебе меня душить, — Глазки старика испуганно забегали. — Я-то что, я бедный человек. Что с меня возьмешь, окромя вшей. Меня убивать резона нет, я ж напротив, я пригодиться могу. Например, знаешь ли ты, кто предал тебя и выказал Махони адресочек-то квартирки. Дружок твой, Бэрри, вот кто, да еще и девку твою прихватил.

— Что ты несешь! — вспылил Рип. — Бэрри не мог этого сделать, я ему нужен так же, как и тебе. Я один знаю, где Люси. Для чего ему меня предавать, чтобы казнили, а он остался с носом.

— А я почем знаю? — Старик пожал худыми плечами. — Но только ходит слушок, что Махони этот вроде бы на Бэрри работает, во как, отсюда и смекай.

Рип взвесил все за и против. То, что он не знал, где Люси, — это одно. Но сидя за решеткой или за стенкой, он этого так и не узнает — раз, а во-вторых, со дня на день его могут вообще казнить, причем за преступление, совершенное не им… или им. Главное, выбраться, а там уж…

— Хорошо, — сказал Рип. — Считай, что я согласен, я отдам Люси.

— Так-то оно лучше!

— Но при одном условии, — Прервал он старика. Оставался один человек, надеющийся на его помощь, Рип не мог оставить того в беде, пусть даже и не зная ее имени. — Сначала я поквитаюсь с Бэрри и освобожу Л… свою девушку, только так, иначе я никуда не пойду.

— Ох, ох, — старик вздохнул, — хозяин-барин. Да только на кой хрен тебе далась ента Линтия — зазноба твоя. Девок-то кругом, хоть дустом выводи, а он как… вперился в одну. — Да или нет?

— Да, да! Ладно уж, будь по-твоему. «Линтия, — подумал Винклер, — так вот как ее зовут». Звук имени ничего не всколыхнул в душе…

Он и старик вот уже второй час кружили по ночному городу. Сейчас целью их путешествия была резиденция Большого Бэрри.

Выбраться из тюрьмы, как выяснилось, оказалось не таким уж и сложным делом.

Винклер ожидал либо подземного хода, либо трюка с переодеваниями, изменением внешности или чего-нибудь в этом роде. А на практике, после его согласия, старик лишь доковылял до двери и что есть мочи загрохотал в нее. Почти сразу появился охранник в форменной одежде с салатной кожей и тремя наглыми глазами, который абсолютно спокойно и легально вывел узников, причем (какое хамство!) прямо через центральный вход или выход. Это уж как будет угодно.

Чего-чего, а такой простоты или скорее расхлябанности в устройстве мест заключения и воспитания Рип никак не ожидал. Впрочем… от планеты, где примерно 2/3 населения являются преступниками (по меркам Империи), нельзя требовать чего-то более строгого. Наверняка большая часть из них хоть раз, но посещала эти стены, и наверняка, не пробыв там и суток, они оказывались на свободе. Отсюда спрашивается: зачем держать огромный тюремный штат, если само заведение выполняет чисто символическую функцию и является скорее данью традициям, нежели реальной угрозой?

По дороге к Бэрри они завернули в какую-то дыру, и сейчас Рип и старик имели два вполне сносных лазерных пистолета. Пусть не таких сложных и современных, как оставшиеся в камере хранения, но также довольно грозное оружие.

Дом, как и прежде, стоял в глубине сада. Таксист высадил их у силовых ворот и быстренько умотал подальше — парень явно оказался не из дураков.

Подойдя к слабо мерцающим воротам, старик опросил:

— Ну и че делать то. Здесь даже постучаться не во что.

— А вот что! — Винклер вытянул оружие и, поставив его на полную мощность, направил на ближайшую колонну-электрод. Напарник, тут же родив из глубины души трехэтажный мат, что есть духу помчал в сторону ближайших кустов. Рип улыбнулся — соображает. Если луч лазера случайно коснется поля, при слиянии двух энергий получится довольно приличный взрыв. Не очень большой, но достаточный, чтобы убить любого, рядом стоящего.

Рип нажал на пуск. Тонкий луч перерезал металл проводника, как масло, лишь вспыхнули провода проводки, и железный столб со скрежетом завалился. Поле исчезло, как и не бывало.

Из кустов показалась взлохмаченная голова старика.

— Ну дык ты, мать твою, даешь. Я тут чуть в штаны не наклал, а он стоит хоть бы хны.

— Путь свободен, пошли. — Винклер повернул в сторону дома.

Старик, тяжело вздохнув что-то о дураках, которым своя дурная голова не дорога, но они еще и других тянут, шоб скушно не было, покорно поплелся следом.

— Сколько человек охраняет здание? — тихо задал вопрос Рип.

— Ну наконец-то, удосужился поинтересоваться.

— Так сколько же? Напарник наморщил лоб.

— Ну, я мыслю…

— Следовательно, я существую.

— Чего?..

— Ничего, не обращай внимания.

— Я помочь хочу, а он дразнится, — обиделся старик, — ежели ты у нас такой образованный, то вот сам и считай.

— Ладно, извини, я не хотел тебя обидеть.

— Не хотел, извини… можешь свои извинения засунуть…

— Ты отвлекаешься. — Старик замолчал на полуслове, видимо, вспомнив, где находится. — Значит, охраны от шести до десяти человек. Обычно так.

Они потихоньку продвигались, подняв лазеры. Пока, как ни странно, все было тихо. Даже слишком тихо, учитывая метод их вторжения. Нарушителей наверняка видели, но почему-то не предпринимали никаких попыток к остановке.

— Так мы и до дома дойдем, — пробурчал старик.

— Тебе что, плохо?

— Плохо не плохо, а не правильно энто. Люди Бэрри давно должны были начать, потому как.. — Ему не дали договорить, из-за ближайших кустов выскочил громила-охранник и направил на взломщиков раструб парализатора.

Рип, не задумываясь ни секунды, в развороте, скосил его коротким разрядом. Казалось, сознание отключилось, руки сами направили лазер и нажали на пуск.

Охранник вскрикнул и упал с прожженной грудью. Дальше уже Винклер решил полностью положиться на свои рефлексы, они явно лучше разбирались, что и как нужно делать.

Услышав шорох в других кустах, не поворачивая головы, Рип выстрелил в них, сбив все ветки и находящееся за ними. Крик боли возвестил юношу, что он не ошибся, но Рип уже не обращал на это внимания, и откуда только силы взялись.

Присев на колено и перевернувшись, он пустил очередь в сторону балкона. Почти сразу в то место, где он секунду назад стоял, ударил луч, расплавив покрытие.

Очередной заряд достался выглядывающей из-за дерева голове. Заметив краем глаза движение, он обернулся, но старик уже опередил его — охранник свалился замертво.

Рип крутился на месте, словно юла. Старик, как ни странно, несмотря на свой возраст, не отставал от юноши. Они медленно продвигались к дому. Вот уже и ступени. Скосив очередного защитника, Рип поднялся на них. Вход охраняли толстые колонны. Доверяя обострившимся чувствам, Винклер направил лазер на ближайшую и ставшим привычным движением прожег аккуратную дырочку в камне. С криком боли, хватаясь за живот, из-за колонны выпал охранник… видимо последний.

Итак, защитников оказалось семь человек, пятерых из которых убрал Рип. Он подошел к прятавшемуся за колонной, человек был еще жив. Рип поднял оружие.

— Где Бэрри?

Охранник испуганными глазами смотрел на него. Так, чтобы видел лежащий, юноша поставил лазер на минимальную мощность и снова направил его на противника.

— Если ты не скажешь, я нажму на пуск. Слабый заряд будет медленно прожигать тебя. Очень медленно. Так что останется время подумать, итак, я начинаю. Где твой хозяин?

Как только луч коснулся несчастного, тот в ужасе закричал:

— Не надо, я все скажу, только прекрати это!

— Ну так что же?

— Бэрри там, ну, в общем, он в своей комнате.

— В какой комнате?

— Идти по коридору, следуя за всеми поворотами, и в конце вы упретесь в нее. Эдакая дверь, оббитая черным.

— Хорошо, — Рип убрал лазер, — но если врешь…

— Нет, нет! — закричал лежащий. — Он там, клянусь?

— В доме еще есть охрана?

— Я… я не знаю, наверное, никого, все сбежались на выстрелы.

— Ладно. — Рип повернулся и махнул стоящему невдалеке старику. — Пошли.

Они продвигались настороженно, то и дело ожидая нападения, но, похоже, охранник не соврал. В доме действительно никого не было. Наконец впереди показалась заветная дверь.

Рип подергал ее — заперто.

— Ну дык выбей ее к такой-то матери, — подал голос напарник, — и линяем отсюдова.

Рип аккуратно выжег замок, толкнул ногой еще горячую поверхность.

Они зашли внутрь и остановились как вкопанные.

— Мать честна, — не выдержал старик, — че в миру делается! Так он что, никак, жаба?

Из аквариума на них смотрело пузатое зеленое существо, являющееся Большим Бэрри.

Рип был удивлен увиденным не менее компаньона. То же самое можно было сказать и о мирно плавающем Бэрри.

Направив на существо в воде оружие, Рип сделал ему знак выходить. Смешно загребая ногами, Бэрри поплыл в сторону шлюза.

Уже одетый, принявший более привычный для окружающих вид, босс мафии начал:

— Чак, мальчик мой, что ты здесь делаешь, я думал, мы с тобой договорились…

— Ты, жаба, твою так, лучше вообще не квакай, — прервал его старик.

Рип сделал ему знак замолчать.

— Я тоже думал, однако обстоятельства поменялись, и боюсь, не в твою пользу, Бэрри.

— Но что случилось, я не…

— Заткнись, где Линтия?

— Она здесь, недалеко, — затараторил опсианин, — если дело только в этом, я сейчас, я проведу, ты не думай, с ней ничего не случилось, я же понимаю, любовь и все такое.

Винклер многозначительно повел лазером, и Бэрри, тут же замолкнув, засеменил к выходу.

Действительно, немного пройдя, он остановился у железной двустворчатой двери.

— Она здесь, ты знаешь, Чак, я заботился о ней, как о собственной дочери.

Говоря это, он торопливо набрал код на замке. С легким щелчком дверь открылась. Рип втолкнул в нее Бэрри.

Комната была небольшая, но богато обставленная. Ковры, кровать, шкаф, визор, инкрустированный столик, на полу ковер.

На кровати сидела и удивленно взирала на вошедших та самая девушка с фотографии.

Заметив входящего следом за Бэрри Винклера с лазером в руке, она радостно вскочила и кинулась навстречу. Подбежав к Рипу, пленница буквально повисла на нем, обвив шею парня руками и причитая при этом:

— О, Чаки, дорогой, ты пришел за мной, я знала, ты покажешь этим ублюдкам, что девушку Чака лучше не трогать, — и неожиданно без всякого перехода добавила: — Ты меня любишь?

— Погоди, погоди. — Рип силился освободиться от захвата, он-то едва знал ее. — Сначала нужно выбраться отсюда.

Линтия недовольно отпустила вожделенную шею.

— А это еще кто? — Она показала на старика.

— Наш друг, не беспокойся. — Рип отстранился от пленницы. — С тобой все нормально?

— Этот гад приставал ко мне, — обиженным тоном заявила Линтия, указав на хозяина дома.

Рип посмотрел на сникающего под его взглядом Бэрри.

— Говоришь, друзья, да?

— Но Чак, мальчик мой, — губы Бэрри из зеленых стали белыми, — клянусь, у меня и в мыслях… ничего серьезного, так, дружеская беседа…

— Дружеская беседа! — вспыхнула девушка. — Да этот импотент чуть не изнасиловал меня. — Рип ухмыльнулся, с каких это пор импотент может выступать насильником, однако Линтию не волновали подобные тонкости. — Если бы я не заехала этой жирной свинье между ног, сейчас бы уже все свершилось! — Глаза девушки блестели, она была готова прямо сейчас кинуться на обидчика. В этот момент Линтия больше всего походила на разъяренную кошку…

Бэрри, понимая состояние потерпевшей, попятился боком, стараясь найти временное убежище за широкой спиной Винклера.

— Ты не убегай. — распалялась Линтия, — я тебя и там достану…

— Чак, мальчик мой, — непрерывно шептал Бэрри.

— Ну хватит! — громко крикнул Рип, прерывая затянувшийся диалог. Линтия и Бэрри, как по команде, замолкли. — Сначала нам нужно выбраться отсюда. — Рип повернулся к хозяину дома: — Бэрри, ты пойдешь впереди, так, чтобы я видел, и помни: я здесь, и оружие все еще у меня. Линтия, держись рядом, а ты, — он указал на старика, — прикроешь с тыла.

Все быстро выстроились в указанном порядке, при этом старик не смог сдержаться и пробурчал, какой Рип командир и где и в каких тапочках он видел его команды, но тем не менее покорно пристроился в хвост колонны.

Они двигались по коридорам, напряженно оглядываясь по сторонам, дом провожал их молчанием.

Бэрри нервно теребил край одежды. От Рипа не укрылось, что толстяк явно чего-то ожидал, он то и дело кидал косые взгляды по сторонам или через плечо на Рипа, на котором повисла Линтия. Девушка не выпускала руку парня из своей, накрепко вцепившись в нее.

Дом казался огромным. Компания уже почти приблизилась к выходу, как неожиданно, зайдя за очередной поворот, вся группа остановилась как вкопанная.

— Енто ж надо, урод-то какой, — выразил общее мнение старик.

— О мамочка, мне страшно! — вскрикнула Линтия.

Рипу и самому было не по себе. На проходе молча стоял и загораживал его своей огромной лохматой тушей курмширц. И как они могли забыть о нем.

Монстр смотрел на людей налитыми кровью глазами. Рип медленно начат поднимать лазер — чудовище угрожающе зарычало. Тогда он, как мог, Незаметно кинул взгляд на заряд, одновременно прикидывая, успеет ли вскинуть оружие и нажать на спуск, прежде чем курмширц нападет на него… к большому разочарованию, индикатор находился почти на нуле.

Курмширц, пока не видя прямой угрозы ни себе, ни своему господину, не предпринимал никаких действий. Конечно, по команде он, не задумываясь, кинется на обидчиков, однако у Бэрри в таком случае не было стопроцентной уверенности, что первый выстрел не достанется ему.

Наконец решившись, Рип медленно передал лазер Линтии, затем вытащил и так же медленно отдал девушке запасную батарею.

— Перезарядить сумеешь? — тихо спросил он. Девушка осторожно кивнула.

— Я отвлеку его, а ты не задерживай, как только будешь готова, стреляй. Другого шанса у нас не будет… и лучше поторопись.

Теперь надо было переключить внимание монстра от Линтии на себя. Оставалось надеяться, что он сможет продержаться, пока та зарядит оружие.

Винклер со всей силы толкнул Бэрри в спину. Тот, явно не ожидая подобного обращения, потеряв равновесие, повалился на ковер лицом вниз.

В тот же миг до этого молчавший курмширц, издав леденящий душу рев, как пуля кинулся на Винклера.

Расстояние между ними огромный телохранитель преодолел в один гигантский прыжок. Шерсть на его загривке встала дыбом, пасть оскалилась, обнажая огромные желтые зубы. Рип секунду подождал, а затем, подсев, выбросил вперед ногу, метя ударом в лапы соперника и пытаясь тем самым сбить его с ног. Нога, ударившись об огромные, как столбы, нижние конечности монстра, не произвела на того ни малейшего впечатления. С таким же успехом можно было молотить в бетонную стойку.

Курмширц налетел на юношу всей массой. Рип нанес прямой удар в челюсть, тот даже не отвернулся, а кулак, напротив, страшно заныл. Затем последовал удар ногой в пах, если таковой у этого существа имелся, однако монстр уже схватил его своими ручищами за горло. Еще секунда, и он просто оторвет Рипу голову. Теряя сознание, Рип успел подумать: «Ну где же Линтия с лазером?»

Вспышка озарила коридор, захват чудовищных лап начал ослабевать. Курмширц повалился на пол, увлекая за собой обессилевшего Рипа…

Распластавшись на полу, Винклер некоторое время оставался без движения. Было прекрасно вновь иметь возможность дышать, он, отплевываясь, поднялся с мертвой туши. — Что так долго? Еще немного и мне конец. Держащая лазер девушка странно улыбнулась.

— Есть одна причина.

— Все равно молодец, — похвалил Рип, он протянул руку к оружию: — Давай его сюда.

Вопреки ожиданиям, девушка поспешно отступила и направила пистолет на… него.

— Ты чего?

Рядом с Рипом встал поднявшийся с пола Большой Бэрри, также удивленно смотревший в ее сторону.

— Где здесь гараж? — обратилась она к толстяку. Бэрри молча указал на вторую от входа дверь.

— Спасибо. — Линтия нажала на спуск.

Луч, вырвавшийся из дула, скосил мафиози в одно мгновение. Тот даже не вскрикнул, лишь молча отвратительным чавкающим звуком повалился на пол.

Рип оторопело смотрел на свою бывшую подружку, сделавшуюся в мгновение ока хладнокровным убийцей.

— Что с тобой?

Однако девушка, не обращая на него внимания, быстро обернулась, явно намереваясь прикончить и старика, но того уже и след простыл. Разочарованная, она вновь повернулась к Рипу:

— Зачем ты это сделала?

— Не будь наивным, Чаки, это суровый мир, и каждый в нем борется сам за себя. Я всего лишь, как могу, зарабатываю свой кусок хлеба.

— Убийствами.

— Ну, этот жирный тюфяк Бэрри нам уже не нужен, он будет только мешать.

— И старик?

— И старик.

— А я, я уже тоже не нужен. Линтия удивилась:

— Неужели ты не понял, нет, конечно, ты-то как раз и главное, ты — мой приз, что-то вроде счастливого лотерейного билета. Знаешь, Чаки, ты даже не представляешь, сколько назначено за тебя. Да мне этих денег хватит прожить остаток дней как королеве, так что лучше замолчи и пошевеливайся. Я должна доставить тебя живым, но совсем не обязательно полностью здоровым, ты понимаешь, о чем я.

Рип понял. Лазером запросто можно отрезать руку или ногу, и, судя по всему, эта алчная фурия вполне способна организовать подобное. Самое обидное, что он сам сморозил глупость, придя за ней. Тоже мне, джентльмен нашелся. Ведь даже имени ее не знал до последнего времени.

Утопающий хватается за соломинку, поэтому Винклер решил забросить последнюю удочку:

— Линтия, опомнись, мы же любили друг друга.

— Нет, Чаки, — оскаблилась девушка, — ты не хуже меня знаешь, у нас никогда не было романтических отношений. Я вообще не думала, что ты всерьез вернешься сюда.

— Как видишь, вернулся.

— Очень глупо с твоей стороны.

— Знать бы раньше.

Они подъехали к небольшому, но, как видно, богатому дому, находившемуся за городом. Всю дорогу Линтия не спускала дула лазера с Винклера.

Сидящий за рулем Рип думал, а не рассказать ли ей об амнезии, что он не помнит ни о том, зачем он кому-то понадобился, ни саму Линтию, но нет, наверняка эта девица не поверит ни одному слову. Уж лучше договариваться с ее таинственным нанимателем. Может, тот окажется более благоразумным, в чем, однако, также имелись основания сомневаться. У Рипа была, или по крайней мере все думали, что была, таинственная Люси, о которой, создавалось впечатление, все всё знали, кроме собственно самого Рипа. Он же, кроме названия, имел лишь то, что она несказанно дорого стоит и за нее соответственно могут и убить, но что это?..

На пороге их встретил довольно молодой человек в прекрасно сидевшем на нем костюме из темного сукна.

— Я хочу видеть твоего хозяина, — коротко бросила Линтия.

Юноша молча повернулся и направился в глубь дома. Толкнув Рипа, девушка двинулась следом.

Немного погодя, когда они добрались до других дверей, провожатый нажал кнопку сбоку, и створки с легким шумом разъехались в стороны, обнажив небольшое пространство. Лифт. Юноша зашел первым.

— Только без шуток. — Линтия толкнула Рипа внутрь. Когда двери закрылись, лифт тихонько тронулся вниз.

Проехав довольно большое расстояние, кабинка остановилась. Взору людей предстала большая, тускло освещенная комната — черные стены абсолютно без украшений, пол устлан чем-то зеленым и пружинистым. В комнате странно пахло. Однако не это являлось самым удивительным — напротив лифта, занимая своим огромным косматым палкообразным телом почти все помещение, сидело существо. Линтия испуганно отпрянула.

— Мать твою, это еще что такое?

— Это и есть мой хозяин, которого вы так стремились увидеть, бесстрастным голосом произнес юноша.

— Я ничего такого не знала, что это за урод и откуда он здесь взялся?

— М-мое имя в-вам н-ничего не с-скажет, м-моло-дая л-леди, — шуршаще произнес голос у них в мозгу. Линтия испугалась еще больше.

— Телепат!

— Д-да, однако, я в-вижу, в-вы привели т-того, кто м-мне н-нужен.

— Если это ты раструбил на всех перекрестках слухи о вознаграждении за него.

Существо не переставало шевелить щупальцами вокруг рта.

— В-вы получите свои д-деньги, м-молодая л-леди. Напоминание о деньгах успокоило девушку. Осмелев, она вышла вперед.

— Еще одно, я хочу знать, зачем вам понадобился Чак?

— Н-ну что же, я с-скажу. М-мне нужно от н-него т-то, что в-вы н-называете Л-люси. Тут вперед выступил Рип.

— А что это такое, все твердят о какой-то Люси, но откуда она, для чего нужна, как она выглядит и почему в конце концов вы думаете, что эта вещь у меня?

— С-слишком м-много вопросов, м-мой юный д-друг. Я т-только что заглянул в в-ваш м-мозг. П-похоже, как н-ни странно, в-вы действительно н-не з-знаете, о чем идет р-речь.

— Ни малейшего понятия, — чистосердечно подтвердил Рип.

— Эй, я тоже хочу знать, что это за Люси такая, ни о чем подобном мне не говорили, — встряла Линтия.

— Д-да, — подтвердило существо, — я к-просил, ч-чтобы мне п-просто п-привели человека п-по имени Чак, однако я, п-пожалуй, удовлетворю в-ваше л-любо-пытство. Откройте м-мне сознаниями я п-покажу в-вам…

Все послушно замерли с закрытыми глазами. Винклер понятия не имел, как это открывать сознание, но, последовав примеру остальных, также опустил веки. В тот же миг в мозгу юноши появилась картина. Рип чуть не вскрикнул от неожиданности. Необычное ощущение. Больше всего это походило на объемное телевидение…

Огромная планета, одиноко плывущая в вечном черном безмолвии космоса, на много тысяч километров удаленная от своего желтоватого светила. Вечный полумрак на ее поверхности и, как следствие, довольно мелкая и скудная растительность. Мир являл собой большей частью пустыню, по середине которой поднимались остроконечные черные горы, образуя громоздкие, невероятные по своей величине массивы, тянущиеся бесконечной цепочкой хребты, которые иногда пересекали целые континенты.

А в этих горах, в таких же больших пещерах, жили они… сонлиане.

Это слово вспыхнуло в мозгу Рипа, и он увидел множество паукообразных существ, подобных сидевшему перед ним. Жили они группами, образуя целые скопления.

Строгая кастовая система (Рип не знал откуда, но знания об этом сами появились в голове) разделяла их общество.

Внизу, ближе к поверхности, находились самые низшие слои — рабочие, добывающие пищу, охотники и слуги. Над ними следующая каста — солдаты, потом сановники, и так далее, пока на самой вершине не открылась картина немногочисленной элитной группы цвета нации — ученых мужей.

Года, века они пребывали в раздумьях. Великолепные математики, химики, физики, если уместно будет здесь разделение этих наук, ибо все вышеперечисленное изучает и познает одно целое — природу, вселенную во всем многообразии ее форм, материи, законов, тайн, проявлений.

— Это м-моя родная п-планета, — прозвучал голос существа-сонлианца. Впрочем, слово являлось всего лишь названием галактического языка, сами же существа не имели речи, как и органов, издающих звуки; они общались при помощи символов, изображений, понятий. Это была раса телепатов.

— М-многие т-тысячи лет м-мы жили н-на ней. Имперский порядок не м-менялся столетия. Н-наши ученые достигли т-таких в-высот, о к-которых в-вы д-даже не подозреваете. Это п-продолжалось, п-пока н-не…

Наблюдатели увидели приземляющийся корабль. Имперский корабль. На обтрепанном борту можно было даже разобрать серийный номер и название. Разрезая атмосферу и оставляя в ней светящийся след, звездолет шел на посадку.

— П-пока н-не п-прилетели в-вы, л-люди. В-вы н-на-шли, открыли м-мою п-планету. П-поначалу м-мы встретили в-вас радушно, м-мы б-были рады гостям. Это п-приятно узнать, ч-что т-ты н-не один в-во Вселенной. Л-люди п-принесли с с-собой много интересных в-ве-щей и с-самое г-главное — з-знаний. Д-да, д-даже м-мы н-не всеведущи. Н-наши ученые с жадностью в-впитыва-ли их, н-но обмен б-был обоюдным. С-со с-своей стороны м-мы т-также делились…

Голос замолчал..

— Однако это б-было н-не в-все, ч-что п-принесли л-люди. Вскоре м-мы п-поняли это, и н-наша р-радость омрачилась.

Картина показала сонлианца. Он стоял на своих лапах, странно завалившись набок. Тело его изменило окраску и все пошло темными пятнами. Неожиданно существо упало, и лапы начали судорожно сокращаться, после чего оно замерло.

— П-ломимо з-знаний, з-земляне принесли и болезни. Н-неизвестные доселе в-вирусы и м-микроорганизмы п-проникли в атмосферу планеты и р-рас-плодились на ней. М-мы н-начали умирать. Б-болезнь к-ко-сила всех — от р-рабочих д-до ученых, н-но с-самое главное — г-гибли д-дети. Они оказались н-наиболее восприимчивы к н-ней.

Показалась огромных размеров пещера, в которой все пространство усевали десятки сонлианцев различных размеров, у всех них было одно общее — они болели, и они умирали. Время от времени то в одном, то в другом конце кто-то переворачивался и последний раз дергал конечностями, чтобы замолкнуть навек. Это была страшная картина.

— К-когда м-мы спохватились, б-было уже п-поздно. Эпидемия охватила в-всю п-планету — раса оказалась н-на г-грани в-вымирания, и т-тогда л-лучшие ученые с-со-брались в-вместе, в-вернее, т-те, ч-что остались от н-них, и начали д-думать. В р-результате они изобрели т-то, ч-что в-вы н-называете Люси.

Им показали сосуд, в котором находилось небольшое количество светлого порошка.

— Что это? — спросила Линтия.

— Это Л-люси.

— Но что это значит?

— Это универсальное л-лекарство д-для н-нас. С-са-мые с-страшные раны, язвы, ожоги д-для н-него не п-про-блема, н-но главное, л-лишь оно одно м-может с-спасти м-мой н-народ от гибели. Т-только это с-способно помочь н-нам.

— Но почему вы думаете, что оно у меня? — спросил Рип.

— С-смотри.

И Рип увидел. Увидел себя в необычно выглядевшем защитном скафандре. В руках — протонное ружье. Он крадучись двигался к пещере, а войдя в нее… Рип не поверил своим глазам.

— Д-да, — сказало существо, — это т-ты. Ты, в-вор-вавшись в н-нашу г-главную л-лабораторию, убил всех, к-кто р-работал н-над созданием Л-люси, и в-выкрал ее вместе с з-записями.

Рип увидел, как он снимает данные с местной машины на портативный компьютер.

— Мы н-недооценили к-коварства людей. В-вы с-сле-дили за исследованиями с с-самого н-начала, а к-как т-толь-ко р-работа была з-закончена, т-ты украл ее, уничтожив в-всех исполнителей. П-по счастью, один из ученых п-перед с-смертью успел п-передать н-нам т-твой образ.

— Но зачем мне это делать, для чего, кому могло понадобиться ваше лекарство? Наверняка у нас разный метаболизм, и для людей оно непригодно.

Неизвестно почему, но казалось, существо улыбнулось.

— Д-да. Т-ты п-прав, у н-нас различный обмен в-ве-ществ и именно п-поэтому н-наше л-лекарство т-так в-важно д-для вас.

— Почему? — одновременно выкрикнули Рип и Лин-тия.

— Л-люси д-для л-людей — это с-самый современный и с-самый с-сильный н-наркотик. Он действует буквально н-на в-все центры м-мозга и органы чувств, в-вызывая с-самые п-приятные ощущения и образы, к-какие т-только в-возможны. Он является н-наиболее уникальным и п-при-ятным уходом из реальности, и ч-что с-самое г-главное — в-воздействие п-происходит в минимальной дозе. Это р-рай д-для в-вас.

Теперь все стало ясно. Конечно. Как это по-человечески — универсальный наркотик, уход в другой мир со стопроцентной гарантией. Мир, какой и не снился. Мир грез, мир мечты, мир сказки… Обладающий этим станет баснословно богатым, да что там, он станет почти богом. Раз попробовав, люди ужо до конца жизни будут помнить о полученном удовольствии, они все отдадут, чтобы хотя бы раз испытать подобное. Эта Люси была страшной вещью.

Картина в мозгах погасла, и они опять увидели комнату с сидящим посередине существом.

— Н-ну в-вот, т-теперь в-вы в-все знаете. К-как т-только н-нам с-стало известно, к-кто это сделал, я отправился н-на п-планету з-за т-тобой, Рига. Н-но я опоздал. Т-ты уже улетел. Т-тогда я распространил слух, ч-что л-любой, к-кто приведет т-тебя ко мне, п-получит в-вознаграждение, и это сработало. Я в-вижу, т-ты изме-нился с т-той п-поры. П-память т-твоя сейчас заблокирована, т-ты н-ничего н-не помнишь о п-прошлых с-событиях, однако т-ты з-знаешь, г-где Л-люси. Я ч-чи-таю это в м-мозгу. А т-ты, — он обратился к Линтии, — с-спасибо, д-девушка, м-можешь идти. М-мой д-друг заплатит награду.

— Весьма благодарна, — ответила Линтия и, неожиданно круто развернувшись, выстрелила в молодого человека, все это время стоявшего сзади них. Тот, даже не успев вскрикнуть, упал замертво.

Рип удивленно смотрел на нее:

— Линтия, ты что?

— Заткнись! — бросила она ему и повернулась к сонлианцу: — Спасибо, говоришь, он заплатит тебе вознаграждение. Как бы не так! Нашли дурочку, это же золотая жила. Я еще не выжила из ума, чтобы так просто отдать ее какому-то пауку-переростку.

— П-постой, в-ведь умирает м-мой н-народ!

— А мне плевать, — и Линтия нажала на спуск.

Яркий в этом полумраке луч вырвался из оружия и, пройдя через всю комнату, вонзился в тело сонлианца. Отвратительно запахло горелым. Ноги у существа подогнулись, и он беззвучно упал. Непрерывно до этого шевелящиеся у его рта щупальца неожиданно прекратили свое беспорядочное движение.

Смутная мысль на долю секунды мелькнула в голове у Рипа: «Скорее, п-помогите, м-мне нужна Л-люси», — и оборвалась.

— Ну вот и все, — удовлетворенно констатировала девушка.

Рип набросился на нее.

— Да ты понимаешь, что ты натворила, ты же убила не только его, ты убила всех его сородичей, кто умирает сейчас на далекой планете.

— Скажите, какой альтруист. Ну и что? Зато, Чак, подумай, какой это шанс. У нас сила, с по мощью которой можно прибрать к рукам весь мир. У нас будут миллионы. Да что там, миллиарды кредиток, безоблачное будущее, безграничная власть. Мы с тобой и с этой Люси свернем горы, будем делать все, что захотим. Мы заставим других пресмыкаться перед нами. Они будут ползать, умоляя о еще одной дозе.

Рип смотрел на нее и не узнавал. От прежней симпатичной пленницы не осталось и следа. Перед ним стояло холодное расчетливое безжалостное существо, жаждущее лишь денет и власти. Оно ни перед чем не остановится ради этого.

— Я не буду помогать тебе, — процедил Винклер. Линтия вскинула брови:

— Чак, ты не понимаешь, от чего ты отказываешься.

— Я не стану выпускать этого монстра Люси на свободу, еще и под твоим контролем. Ты пойми, ведь это миллиарды загубленных жизней, опустошенных наркотиком душ, поломанных судеб, это смерть. Опомнись!

— Ну не хочешь, как хочешь. Так или иначе, с тобой или без тебя, а я добьюсь своего. Ты только мне скажешь, где она.

Рип выпрямился.

— Ни за что!

Линтия снисходительно посмотрела на него:

— Скажешь, скажешь. Ты даже не представляешь, на что способна решительная женщина.

Рип гневно смотрел ей в глаза, но что-то внутри говорило, что она права.

Они подъехали к камере хранения.

— Это здесь, — устало откинулся Рип.

— Точно, мой голубок, ты не ошибся.

Он презрительно (как надеялся) отвернулся в сторону. Даже такое движение причиняло несказанную боль. Болело буквально все. Одна рука у Рипа повисла как плеть, он ее почти не чувствовал, ног тоже. Линтия была права. Он, конечно, сказал. Неизвестно, что она ему вколола, но только от этого тело юноши пронзила адская боль. Ныла каждая клеточка, каждый нерв, тело просило пощады, он извивался и кричал, и не слышал своего крика, потому что вкрадчивый голос над самым ухом шептал:

— Где Люси? Скажи, и тебе станет легче, и боль уйдет сразу, насовсем, только скажи где…

И он сказал. Он сломался, не выдержав пытки, и теперь сидел совершенно опустошенный. Жизнь без боли казалась прекрасной. Он с содроганием вспоминал те минуты. Сейчас было наплевать на судьбы мира, на судьбы сонлианцев, пусть хоть вся Галактика свалится в Тартар. Занимало лишь одно — чтобы то чувство, которое он испытал полчаса назад, уже никогда более не возвращалось.

Рип кое-как выбрался из машины и повел Линтию к камере, где спрятал порошок.

Набрав код и открыв дверцу, он здоровой рукой вытянул коробочку с компакт-диском. Внутри еще оставался лазерный пистолет.

Линтия схватила коробку и жадно открыла ее. Она двумя пальцами вытянула пакетик.

— Так вот ты какая, Люси. Подумать только, и ради этого… а с виду никак не скажешь…

— Ты получила, что хотела. Вперед! Зарабатывай свои миллионы.

Девушка аккуратно положила пакетик обратно и захлопнула футляр.

— Ну что же, Чак, теперь я богата или скоро стану такой. Спасибо, я тебя не забуду. Все-таки мы довольно неплохо проводили время… А сейчас извини, но ты слишком много знаешь… И не подумай, что здесь что-то личное — чистый бизнес. Опасно оставлять свидетелей в живых. — Она подняла лазер. — Прощай, Чак, ты был хорошим любовником, и…

Рип невольно напрягся: «Неужели конец?» Раздался тихий щелчок, блеснула вспышка выстрела, характерно запахло озоном и горелым мясом, однако, вопреки ожиданиям, боли не было. Наверное, так себя должен чувствовать человек в первые минуты… Боль все не приходила. Винклер украдкой кинул взгляд.

— Что случилось?

— Землетрясение? Мы на корабле, болван!

— Поломка?

— Боже, мы погибнем, Джек!

— Почему тревога?

— Засосало в черную дыру…

— На нас напали кровожадные инопланетяне.

— Черных дыр не бывает.

— Они нас всех изнасилуют, а потом убьют или наоборот…

— Команда сошла с ума!

— Мама, мне страшно!

— Мэри, я люблю тебя…

— Где моя сумочка?

— Убери свои грязные лапы, ублюдок!

— Держите вора!

— Заткнись, Джек!

— Спа-а-асите!!!

— Но Мэрри…

— Вот ваша сумка…

— А потом они съедят нас, зажарив на вертеле.

— Ах, спасибо, вы такой любезный, мы с вами раньше никогда не встречались…

— Мам, я хочу писать…

Наконец после пяти минут гудения сирена так же неожиданно, как начала, умолкла, вслед за ней, как по команде, смолкли и все разговоры.

Толпа в коридоре вожделенно уставилась на отверстие репродуктора, вмонтированного в переборку корабля под потолком.

Странно — сигнал опасности на пассажирских линиях являлся крайним случаем оповещения, если капитан решился не ограничиваться простым сообщением, а прибегнул к нему, тому должна быть очень веская причина.

Причина настолько важная, что среди ночи подняли всех пассажиров, а среди них наверняка могли оказаться и очень влиятельные.

— Внимание! — оправдывая ожидания, раздался из репродуктора мужской голос. — Говорит капитан корабля Майлс Садовски, прежде всего прошу прощения за столь неординарный способ привлечения внимания, однако обстоятельства того требуют. Мне очень нелегко говорить, но случилось непредвиденное событие, в любом случае сохраняйте спокойствие и присутствие духа. К нашему лайнеру приближается… пиратский корабль. В связи с чем просьба ко всем пассажирам без па…

Что тут началось, в коридоре как будто разбросали клубок змей или выпустили кучку сумасшедших. Люди со страшными криками заметались в разные стороны. Матери хватали своих чад, коммерсанты хватались за ценные бумаги, рабочие за деньги, старые девы за собачек и драгоценности, молодые за себя… И все без исключения страшно вопили и куда-то бежали. Куда?

На корабле, запертые в металлической банке среди безвоздушного пространства, им просто некуда было деться. Козлорогому, равно как и козлоногому, Пану — отцу-основателю «паники», хоть наизнанку вывернись, никогда не добиться того, что сделало в данной ситуации всего лишь одно маленькое, малюсенькое, микроскопическое слово «пираты».

«Пираты» — слово страшное, слово почти забытое, а зря. С развитием межпланетных путешествий и разветвлением колоний и обитаемых миров, а следовательно, с процветанием торговли, звездных перелетов и приобщением к «цивилизации» отставших народов это старое слово, казалось, навсегда ушедшее в небытие, зазвучало по-новому, и как зазвучало.

Пираты: Что может быть страшнее для пассажирских и транспортных кораблей? От одного воспоминания о них бледнели самые закаленные, покрытые бронзовым загаром множества солнц космические волки.

Да, страшны были космические бури, страшны и течения, страшны метеоритные потоки и угасшие солнца — черные звезды, притягивающие к себе все, проплывающее мимо, но… то были неживые, неодушевленные, даже, если хотите, привычные опасности, работа космонавта с любом случае сопряжена с риском для жизни профессия требует, но… пираты — хитрые, жестокие и… одушевленные и оттого более опасные.

Не единожды удивлялись собеседники, завидев, как старые опытные капитаны скрещивали в старинном, отводящем сглаз, жесте пальцы при даже мимолетном упоминании в разговоре этого короткого слова.

Империя боролась с ними, и другие государства боролись, делались регулярные рейды, проводились операции, запускались корабли-приманки, но… Одних ловили, появлялись другие, третьи, десятые, они росли и множились, как грибы после дождя; иногда объединяясь в целые пиратские флотилии, правда (слава создателю), ненадолго. Но горе несчастному кораблю, оказавшемуся в досягаемости радаров этой армады, и горе людям, оказавшимся на нем. Особенно людям.

Бывало, что пиратские банды воевали друг с другом — так естественным путем сокращалась их численность, впрочем, затем увеличиваясь вновь.

В пираты в основном вербовались сбежавшие уголовники, за которыми гналась вся полиция Империи, или отставные, провинившиеся бывшие капитаны, озлобленные на насолившую и выбросившую их за борт систему и сейчас срывающие свою злобу на всех и вся.

Однако в большинстве своем корабли бандитов состояли из жителей отсталых заброшенных миров. У таких имелось два выбора. Либо оставаться на родине и продолжать влачить жалкое полуголодное существование фермера или охотника, старея и загнивая вместе со всей колонией на некогда высосанной, без полезных ископаемых и с ни к черту негодной экологией планете вдали от основных космических маршрутов. Либо идти искать счастья на бескрайних звездных просторах. Пусть не большая, но есть вероятность, что за несколько лет при удачной охоте и, если тебя не поймают имперские патрули или не пришибут в пьяной драке свои же дружки, ты сможешь, накопив достаточно деньжат, поселиться в каком-нибудь приличном месте, где не задают лишних вопросов, купить дом, обзавестись хозяйством, жениться — и жить до конца дней припеваючи, в окружении сначала кучи ребятишек, а потом и внуков, временами вспоминая события своей бурной и кровавой молодости.

Поговаривали, что у пиратов есть свои планеты, где они отдыхают после набегов и хранят награбленные сокровища.

Иногда даже находили старинные звездные карты с обозначением таких планет, и сорвиголовы отправлялись на поиски.

В большинстве своем они оказывались подделками. Ловушками для молодых или немолодых дураков, ищущих легкой наживы и охотящихся за легендарными кладами полумифического капитана Флинта или Генри Моргана. Говорят, некоторые находили, кто знает.

— …я также прошу, — продолжал звучать Из репродуктора голос капитана, мужчин и всех, кто умеет держать в руках либо имеет при себе оружие, собраться в кают-компании. Экипажу понадобится ваша помощь.

Из вооружения у Рипа имелись разве что руки. Он лишь забежал в свою каюту, переоделся, взял деньги, паспорт — может, пригодятся; перед тем как закрыть дверь, окинул последним взглядом комнату — а больше и взять-то нечего. У него не было вещей, которые он сентиментально хранил бы в память о прошлом, у него не было прошлого и, более того, у него не было даже памяти об этом прошлом. Пять лет не такой уж и большой срок, но… словно бездна пролегла между ними Рипом двадцатилетним и Рипом теперешним, и чем больше он узнавал о себе, тем пропасть эта становилась все шире и шире.

В кают-компании набилось довольно много народу. Мужчины: высокие, низкие, худые, толстые, молодые и старые — все сидели, стояли здесь, готовые защищать свою жизнь и жизнь своих близких.

У кого в глазах светился испуг, у кого решимость, у кого непонимание, а у кого и неверие. Но они пришли, потому что знали — не прийти нельзя.

Капитан в сопровождении двух помощников в полном боевом облачении поднялся на небольшое возвышение в конце зала.

Рип обратил внимание, что этот человек, на которого в один: момент навалилась ответственность за жизни тысяч людей, находящихся под его началом, пассажиров, членов экипажа, в одну ночь состарился на много лет.

— Друзья, — начал военный, — нас постигло общее несчастье. Я обратился к вам, потому что больше не к кому. Как ни высокопарно это звучит, но собственные судьбы и судьбы родных сейчас в наших, в ваших руках. Независимо от сословия, положения, кошелька и расы, забудем на время различия и распри между нами, сейчас мы одно целое, перед лицом одной опасности.

Нет нужды объяснять, что ждет нас в случае поражения, проигрыша… Команда, со своей стороны, сделала все возможное, но уклониться от преследования не удалось. Примерно через час наши суда встретятся.

Мои помощники разобьют вас на группы и покажут, что делать. К сожалению, на борту мало оружия. Мы вооружили членов экипажа, а оставшегося хватит далеко не на всех, поэтому у кого что есть — берите, сейчас не до ограничений и запретов; вооружайтесь чем можете. Остальное добудете в бою, кто сумеет, и да поможет нам Бог, кто верит.

Рип вместе со своей пятеркой под командованием молодого безусого корабельного офицера занимал левую часть нижней палубы. Ближе к двигателю. Люди не разговаривали, все замерли в ожидании. Вот-вот все должно было начаться.

В иллюминатор просматривалось, как к их кораблю приближается громада пиратского крейсера с огромными, нарисованными на борту неизменными черепом со скрещенными костями. Вечная эмблема вечных джентльменов удачи.

Рип опытным глазом отметил, что вражеский корабль представлял собой переделанный транспортник, наверняка также захваченный когда-то бандой.

Подойдя на достаточное расстояние, от транспортника начало отделяться множество небольших юрких кораблей. Они пестрым роем ринулись в их сторону, постепенно окружая, — стандартная тактика нападения.

Откуда Рип знал это, он не помнил. Он представил себе, как сейчас сотни этих маленьких корабликов, приблизившись к пассажирскому звездолету, с помощью специальных приспособлений, словно клещи, присасываются к стальному телу.

Каждый такой кораблик нес на себе несколько человек абордажной команды и снаряжался шлюзом перехода и атомным резаком. Прицепив шлюз, они начинали с помощью сверхмощного резака плавить обшивку корабля, пробивая дыры, через которые пираты и проникали в захватываемый лайнер.

На всю их пятерку только у молодого командира имелся небольшой лазерный пистолет, остальные стояли кто с чем. Сам Рип сжимал в своей руке широкий нож, позаимствованный на кухне. За поясом торчали еще два, поменьше, — для метания; не ахти какое оружие против пушек захватчиков, но все же…

Он увидел, как в дальнем конце коридора наружная переборка засветилась красным светом, начала вспучиваться, напоминая огромный мыльный пузырь. Это означало только одно — один из кораблей захватчиков делал свой проход в их секторе. Крикнув остальным, Рип стремглав кинулся в ту сторону. За несколько метров до уже начавшей оплавляться стены Рипа обдало жаром, дальше идти было невозможно. Он укрылся за выступающей секцией опоры. Остальные также заняли оборонительные позиции, а молодой, еще не обстрелянный офицер, вскинув пистолет, замер посреди коридора.

Рип хотел крикнуть, чтобы тот спрятался, но тут участок стены с грохотом повалился на пол, обнажая проход с красными оплавленными краями. Почти сразу из него, появилась фигура в блестящем скафандре общей защиты, разрисованном зелеными разводами, наподобие маскировочного халата-хаки. Шлем откинулся, Рип увидел ухмыляющееся лицо нападавшего. Почти человека. Три глаза существа внимательно смотрели по сторонам, а руки сжимали длинную винтовку.

Молодой офицер, держа пистолет в вытянутых дрожащих руках, не двигаясь, завороженно смотрел на бандита.

— Стреляй же! — зло прокричал Рип.

Но юноша ничего не слышал, однако его прекрасно услышал пират. Резко развернувшись, он от пояса всадил заряд энергии в грудь молодому человеку. Тот даже не успел вскрикнуть. Силой выстрела его сбило с ног, он упал совсем рядом с Рипом. Вместо груди — кровавое обожженное месиво, в глазах испуг и удивление.

Пират с дымящейся винтовкой удовлетворенно хмыкнул, а из пролома уже начала показываться другая фигура, за ней третья. Все не люди. Разношерстная компания.

Выскочив из своего укрытия, Рип поднял с пола пистолет, выпавший из безжизненных пальцев молодого офицера, и на лету выпустил заряд в ухмыляющуюся физиономию трехглазого. Он не промахнулся. Откуда-то он даже заранее знал, что не промахнется. В тот же миг на месте довольной ухмылки забил фонтан крови из перебитых артерий, а безголовое тело, продолжающее сжимать в руках уже не нужную винтовку, упало к ногам товарищей.

Те молниеносно развернулись в сторону Винклера. Блестящий нож, пущенный чьей-то неумелой рукой, просвистел в воздухе и, ударившись о скафандр бандита, не причинив ни малейшего вреда, упал на пол.

«Надо было в голову кидать», — успел подумать Рип, как головорезы открыли шквальный огонь вдоль коридора. Пространство палубы заполнил дым выстрелов; переборки, куда попадал луч, рушились со страшным грохотом, сзади Рип услышал крик боли — еще на одного защитника стало меньше.

Он быстро присел и, чуть высунувшись из-за ставшей горячей секции, пустил очередь в нападавших. Не попал. Но это дало передышку, те отступили в поисках укрытия.

Один прикрывал другого, Рип снова сделал прыжок, перекатившись к другой стене; на том месте, где он только что находился, вспыхнул ярко-красный цветок оплавленного металла. На лету Рип успел сделать еще пару выстрелов.

Услышав предупреждающий крик сзади, он обернулся. В противоположном конце коридора обшивка также начала краснеть — прорывался еще один корабль.

Нужно было что-то придумать, иначе они рисковали очутиться меж двух огней.

Однако первые двое пиратов, спрятавшись за углом, не переставали обстреливать коридор. Заряда батарей у них, наверное, до утра хватит.

Обшивка вновь с грохотом упала. Пираты прекратили стрелять, боясь попасть в своих товарищей. Рип обернулся. Из нового проема вылезал человек. Красное от жары лицо, маленькие поросячьи глазки, в руках труба гранатомета. Если он выстрелит, то плохо их дело.

Винклер прицелился, но тут тень одного из пассажиров его группы метнулась к пирату, блеснул нож, и бандит начал медленно оседать на пол. Убравший его атлетического сложения, уже в возрасте человек подхватил падающий вместе с обладателем гранатомет и направил жерло в глубь коридора. Рип только и успел, что как можно плотнее вжаться в пол. Грохнул выстрел, пространство заполнилось дымом и гарью, все звуки потонули в грохоте — с той стороны уже никто не стрелял.

Рип кинул взгляд на пассажира с гранатометом. Тот валялся в луже крови, над ним, скаля желтые клыки, стоял похожий на обезьяну волосатый пират инопланетянин. Не раздумывая, Рип стрельнул в него, а затем и еще в одну фигуру, показавшуюся из прохода.

«Неужели их только трое?» — успел подумать он и инстинктивно завалился на пол, потому что из первого корабля вылез четвертый товарищ убитых и сейчас методично поливал коридор огнем.

С пола Рип уложил и его, а сзади уже подоспевшие пассажиры, подобрав оружие, потчевали зарядами через дыру в переборке внутренности второго катера.

Схватив по дороге лазерную винтовку, Рип побежал дальше.

Кругом дым, выстрелы, опаленные тела, к сожалению, в большинстве защитников. Часто попадались дыры в обшивке, где присосались вражеские челноки.

Выбежав из-за очередного поворота, Рип нос к носу столкнулся со здоровенным бандитом в кожаных штанах и с оголенным торсом, обнажавшим горы мускулов, бугрящихся на его груди и… четырех руках.

Одной из рук пират держал за волосы и тянул за собой молодую упирающуюся девушку. На губах у него играла плотоядная ухмылка.

Узрев Винклера, бандит бросил вопящую добычу и замахнулся кулаком, размером с голову Рипа. Пистолет был бессилен, Рип чуть наклонился и, перехватив на лету приближающуюся руку, потянул ее на себя, громила, не удержавшись, начал заваливаться. Подскочив, Рип ногой ударил его под мышку, послышался щелчок, рука повисла плетью, нападающий взвыл от боли, а Винклер, выхватив из-за пояса маленький нож, полоснул по горлу гиганта. Крик боли захлебнулся в крови.

Отбросив обмякшую тушу, Рип подал девушке пистолет.

— Знаешь, как им пользоваться? Она лишь слабо кивнула.

— Спасибо, — услышат он сзади, но Винклер уже бежал дальше.

В одном из коридоров шла напряженная перестрелка. Защитники, спрятавшись за импровизированной баррикадой, состоящей из мебели, наваленной на всю ширину прохода, отстреливались от пиратов, которые высыпали из трех близко расположенных отверстий.

Рип увидел, как сзади защитников стена начала крушиться, однако те, занятые битвой, не замечали этого.

Переборка упала, из провала показалась нога в скафандре. Рип стрельнул чуть повыше, метя в голову, но ничего не вышло. Пират оказался очень маленького роста, почти карлик, он, высунувшись, открыл ответный огонь.

Рип прыгнул и в прыжке носком ботинка ударил в голову коротышки, та с хрустом отклонилась под неестественным углом. Рип подхватил обмякшее тело, рука что-то нащупала на поясе. Гранаты.

Схватив одну, Винклер, выдернув чеку, кинул ее в дыру в обшивке, из которой до этого вышел карлик, откатившись сам как можно дальше.

Оттуда вырвался сноп огня и полетели части человеческого тела.

Это был ад. Кругом огонь, выстрелы, крики боли. Люди валялись в самых невообразимых позах. Рип шел, уже чисто автоматически передвигая ногами, стрелял он также автоматически, не понимая, что с ним.

Защитников корабля становилось все меньше. То один, то второй из товарищей Винклера падали замертво. Они небольшой группой пытались прорваться к каютам, где остались женщины и дети, но их оттеснили на другой уровень.

Наконец, объединившись, пираты загнали последних уцелевших пассажиров в один из отсеков и полностью обложили их. Выхода не было.

Гибли товарищи, погиб капитан, убиты или покалечены, валялись остальные, кончались заряды.

Тич Черная Борода взял себе этот псевдоним, вычитав в одной из книжек. В книге говорилось, что так прозвали одного старинного пирата, злого и кровожадного. Ему понравилось диковинное имя или прозвище. Во всяком случае, оно звучало намного лучше, чем Вася Прыщ — настоящие имя и фамилия великого капитана.

С центральной рубки своего корабля Василий наблюдал за панорамой боя, развернувшегося перед ним.

Надо же, повезло-то как, после стольких дней бесплодных скитаний и пассажирский лайнер. С транспортниками намного сложнее. Их обычно охраняет многочисленный отряд солдат, а здесь — пассажиры и команда, как правило, серьезного сопротивления не оказывали. Вся операция по захвату занимала полчаса, не больше. Так было и в этот раз.

Маленькие корабли с его ребятами почти полностью облепили корпус лайнера. Офицеры докладывали, что сопротивление уже подавлено, только в одном месте остались защитники, вернее, один человек яростно отстреливался. Один? Интересно…

Но не загадочный стойкий защитник и даже не награбленная добыча волновали Тича. Великий капитан весь находился во власти грез. Как никто другой, Тич любил этот момент — момент, когда он спускается на захваченный корабль… момент, когда он подходит к заветной каюте… а там… Ради этого стоило становиться пиратом… Женщины, девушки, девочки… Перепуганные глаза умоляюще смотрят на него, на Тича… Они в его власти и сейчас он их господин… Тич сглотнул комок. Эти олухи вечно делают одно и то же — мужики воюют, а дети с бабами по каютам. Полное отсутствие воображения и фантазии.

Вместо того чтобы под шумок развлечься с какой-нибудь красоткой, тугодумы с пассажирских лайнеров с упорством ослов подставляют свои головы под лучи бластеров. Зачем, ради чего? Обязанность мужчин — защищать слабых… Чушь, бред и ничего более! У них нет никаких шансов — это раз, а два — мужчина создан, чтобы повелевать, чтобы ему служили, а служили, естественно, женщины… Правда, среди последних иногда попадаются довольно воинственные. Два месяца назад, когда они взяли на абордаж «Академика Сахарова», там оказалась одна…

— Шлюпка готова, мой командор, — прервал раздумья капитана вошедший молодой помощник.

Ох, молодость-молодость, все им не терпится. Недовольно поморщившись (Тич всегда недовольно морщился, это не давало расслабиться подчиненным), покоритель космоса и женщин направился осматривать свежезавоеванную добычу.

На захваченном звездолете стояла привычная атмосфера после боевого азарта. Команда пиратов, до этого самоотверженно подставляющая свои головы под выстрелы защитников, теперь с не меньшим рвением рыскала по каютам, вытряхивая все содержимое, чтобы… чтобы отдать в общий котел для последующей дележки; ну а часть, по устоявшейся «традиции», втайне от начальства, прикарманить себе. Обычное дело.

Тич знал об этом, и его офицеры знали, и команда понимала, что они знают, однако все притворялись, будто между ними все хорошо и нет никаких секретов… Правда, периодически то одного, то другого чересчур зарвавшегося парня приходилось выбрасывать в открытый космос, в назидание остальным. Так сказать, с воспитательной целью.

Не задерживаясь, едва сойдя с катера, Тич, расталкивая возбужденных парней, прямиком направился в кают-компанию, куда сейчас загнали всех женщин и девушек корабля.

Лицо капитана исказила довольная ухмылка. Девушки… Он, как командор (таковы правила), имел право первоочередного выбора. А уж он-то выберет и не одну, а может, и не две… В предвкушении события у Тича вспотели руки.

После дележки пленниц осмотрит врач. Девственницы отдельно — это слишком ценный товар, чтобы разрешать его портить, этим олухам, ну а остальные… Ребята повеселятся сегодня на славу.

Занятый такими размышлениями, Тич дошел до вожделенной комнаты, открыл дверь и… беззубая улыбка Тича расплылась еще шире. Здесь явно было из чего выбирать.

— Мой капитан, — оторвал его от созерцания перепуганных женских глаз все тот же надоедливый молодой помощник. Тич как раз собрался ткнуть пальцем в приглянувшуюся молоденькую земляночку с черными как смоль вьющимися волосами и такими же черными глазами — эти черноокие, они…

— Чего! — Тич недовольно обернулся к ретивому служаке.

— У нас проблемы, капитан.

— У вас, но не у меня. — Тич загоготал собственной шутке. Через мгновение не замедлил последовать подхалимский хохот.

— Требуется ваше присутствие, капитан. — Нахал не смеялся и явно нуждался в хорошей взбучке.

— Значит, мое присутствие. — Тич решил прибегнуть к своему излюбленному приему, говорил он почти ласково, но слова цедил сквозь зубы. Капитан с удовольствием наблюдал, как начало бледнеть безусое лицо офицера.

— П-пассажир, — еле выдавил тот из себя, и обескровленные губы сомкнулись.

Довольный произведенным эффектом, уже обычным недовольным тоном Тич спросил;

— Чего не так с пассажиром?

— Один из них заперся в каюте и все еще сопротивляется.

Да, помощнички. Тич почувствовал, как гнев закипает в славной груди.

— И из-за этого пустяка ты посмел отвлечь меня… (ох, тяжка капитанская доля).

— Но-о-о.

— Но-о-о, — передразнил его капитан, — пальните из гранатомета, пустите сонный газ, будто не знаете! — Тич отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

— Но, командор… — продолжал бормотать в спину молодой Махал.

— Ты еще здесь?

— Он заперся вблизи двигательного отсека, если последовать вашему совету, мы все взлетим на воздух…

Тич тяжело вздохнул. Выбор девочек придется отложить на потом — сейчас как раз пришла пора действовать ему — вожаку.

Время от времени наступали подобные моменты, когда приходилось демонстрировать этим бездельникам, что и он — Черная Борода — не лыком шит. Показывать свой ум, изворотливость, храбрость и право на звание капитана.

— Ладно, где этот ваш коммандос засел. Веди. — Тич недовольно поморщился, а молодой помощник с белым лицом, на котором ослепительным снегом выделялись губы, подобострастно засеменил впереди.

Каюта с сопротивляющимся действительно оказалась у двигательного отсека. Еще на подходе Черная Борода узрел многочисленные трупы пиратов: «А парень и в самом деле, оказывается, не промах».

Тич не очень переживал по поводу потери людей. Скорее наоборот — на меньшее количество придется раздавать добычу. Еще и учитывая, что пару-тройку ребят, это как пить дать, а то и больше, прирежут свои же во время дележа девок… Все равно в любом порту, на любой планете их сектора полно желающих попытать счастья. Особенно под началом великого и могучего Тича.

Ну, вот наконец и каюта.

— Эй, парень! — крикнул капитан, встав в воинственную и, как ему казалось, величественную позу (как-никак, команда смотрит). Позу он подсмотрел в одном журнале. Там был изображен памятник, кому, Тич не запомнил, да и не волновали великого завоевателя подобные тонкости, но его стойку он приберег как раз для подобных случаев.

Все зачарованно молчали, уставившись на своего лидера.

— Повоевали и будя, пора вылезать. — Тич очень гордился своей правильной, местами аристократической речью.

— Ты кто? — спросил грубый голос из-за двери.

— С тобой, дохляк, разговаривает сам капитан, благородный Тич Черная Борода.

— Это что? Кличка?

Капитан возмущенно посмотрел по сторонам, мол, видали наглеца, он приосанился.

— Это имя и не советую шутить, а то, знаешь, и дошутиться можно.

— Чего ты хочешь?

— Вот чудак, — Тич засмеялся, — чтоб вылез ты оттудова, вот чего. Лапки кверху и на солнышко. Ну, быстро!

— А если я не выйду?

— Ну что ж. — Тич не зря слыл мудрым капитаном. Он предусмотрел и такой вариант. — Если ты в течение одной минуты не покажешься, то вот эта куколка, Тич сделал знак рукой, и к нему подвели молодую девушку с широко открытыми от страха глазами, — так вот, она отправится туда, откуда еще ни один не возвращался.

Девушка закричала, Тич с размаху залепил ей пощечину.

— Одна минута, герой.

Тот, кто был за дверью, секунду подумал.

— Хорошо, не трогайте ее, я сдаюсь.

Черная Борода разочарованно вздохнул. Эти сентиментальные хлюпики с пассажирских маршрутов все одинаковы. Готовы подставить свой лоб под пули, лишь бы не трогали какую-то совершенно незнакомую юбку.

Из распахнутой двери в том конце коридора вылетела винтовка, за ней в дымном проеме показалась фигура. Вышла и замерла. Тич аж присвистнул — молодой парень, совсем молодой, лет 25–27, не больше, но… какая фигура. Человек был раздет до пояса, его торс, весь в крови, саже и царапинах, тем не менее являлся образцом мужской красоты.

Конечно, сначала капитан планировал отдать этого красавчика на забаву ребятам, пусть отведут душу, уж они мастера на такие штучки, особенно жирный Суини; парень бы так просто не умер, но… За подобный экземпляр на рынке старые девы друг другу глотки перегрызут. Да за него можно выручить никак не меньше десяти тысяч. Тич был здравомыслящим и расчетливым человеком.

— У тебя сегодня определенно счастливый день, красавчик, — сказал он и, вытянув из-за пояса парализатор, выстрелил в неподвижно стоявшего человека.

Рип приходил в себя. Сильно ныли после парализующего выстрела затекшие мышцы. Он попробовал согнуть ногу, хлынувшая в конечность кровь отдалась колющей болью, пришлось, сцепив зубы, лежать неподвижно некоторое время. Хотелось кричать, растереть руками болевшее место, но… невозможно было пошевелить и рукой.

Окончательно придя в себя, Рип сел и осмотрелся. Он находился в небольшом помещении. Голые высокие стены, без зацепок и украшений, лишь под самым потолком небольшая, около восьми дюймов в поперечнике, вентиляционная решетка, гладкая, как и все остальное.

Дверь с глазком и люком, видимо, для подачи пищи, кроватей не наблюдалось, прямо на полу лежали два матраса, на одном сидел Рип, а на другом спал совсем молодой паренек, лет шестнадцати, в углу — туалет, и все.

Винклер с невеселой ухмылкой подумал, что все тюрьмы похожи друг на друга. Примерно такая же, или почти такая же, обстановка была и на Веге, за одним исключением: стены веговского заведения были каменные. А в остальном, что на планете, что на корабле, камера — везде камера. Да, дизайнеры явно обошли своим драгоценным вниманием столь важное, и главное — столь распространенное обиталище человека.

Что-то щелкнуло у двери; люк отворился, в образовавшемся окошке показалась волосатая лапа, держащая поднос, на котором дымилась приятно пахнущая, еще горячая еда. Опустив свою ношу на пол, лапа тут же исчезла. Оконце захлопнулось вновь.

Рип подполз к подносу. Каша, мясо, сок, салат, бутерброды, кофе — здесь явно жаловали пленников.

Звук разбудил молодого сокамерника. Юноша пошевелился, мигая заспанными глазами, увидев Рипа, он радостно вскрикнул:

— Вы уже очнулись! Винклер улыбнулся.

— Присаживайся, попробуем, чем тут потчуют усталых путников.

Парень пододвинулся поближе, и они вдвоем начали увлеченно уплетать пищу.

— Как звать тебя? — спросил Рип.

— Войцек. — шмыгнув носом, ответил подросток.

— Ты не знаешь, что случилось с остальными, Войиек?

Тот пожал плечами:

— После того как нас захватили, всех пленных собрали в кают-компании: меня, маму, сестру…

— А отец?

— Отец пошел защищать вместе со всеми. — На глазах у парня навернулись слезы.

— Понятно, прости.

— Ничего, потом пришел этот, их самый главный, здоровый такой. И показал пальцем на нескольких девушек, и их увели. Они очень плакали.

Рип сжал кулаки.

— Что после?

— Нас разделили на группы и перевезли на корабль пиратов. Меня заперли в камере вместе с вами. — У парня опять появились слезы. — Маму и сестру я больше не видел.

Рипу было очень жаль паренька, но он ничего не мог сделать, он только пододвинулся поближе и обнял Войцека за вздрагивающие плечи. Мальчик доверчиво уткнулся ему в грудь и залился слезами.

— Я отомщу, — о причитал он, — я обязательно вырасту и отомщу! Всем! Всем им! Гады!

Полет продолжался, кормили хорошо — четыре раза в день, это и понятно, рабы на рынке должны выглядеть как следует.

Винклер с Войцеком за это время успели сдружиться. Парень видел в Рипе кого-то вроде старшего брата. Целыми днями в камере делать было нечего и поэтому они разговаривали. Юноша рассказывал Рипу про свою не такую уж и долгую жизнь. Он был родом с далекой окраинной планеты, парень мечтал стать космонавтом…

Рип слушал и узнавал в этом курносом, с россыпью рыжих веснушек на широком лице пареньке себя самого десять лет назад. Почти такие же мысли были и у него в голове. Он тоже мечтал стать космическим капитаном, а стал…

Что у него, что у Войцека, что-то или кто-то разрушил все мечты. Но почему, до каких пор это может продолжаться! Кто виноват…

Вот и сейчас их везли, и они знали это, в одно из далеких королевств, чтобы продать на рынке, как какой-то товар, как вещь. Кто мог подумать рабство и рынки рабов среди звезд.

Человечество, да и не только человечество, выйдя в космос, вынесло, притащило с собой все блага «цивилизации»: деньги, алчность, зависть, торговлю людьми. Такого просто не должно было быть, но это было. Рип иногда думал, а что же прогомианцы, как обстояло дело у них, этой мифической исчезнувшей расы. И не потому ли она исчезла, что ее представители были слишком похожи на людей.

Самый большой и самый богатый невольничий рынок находился на планете под названием Каффа.

Именно сюда, на этот окраинный мир, стекались банды охотников космоса, нагруженные страшной добычей — живым товаром. И именно сюда со многих планет прилетали покупатели этого товара.

Империя знала о Каффе. Но планета не подходила под ее юрисдикцию, да и кто в своем уме сунется в эти окраинные или как их еще называли варварские миры.

Здесь мотыга соседствует с флаером, космические полеты — с повозками на лошадях, дворцы — с землянками, крытыми соломой.

Одни наживали состояние, другие проматывали его. Процветали притоны, игорный бизнес, проституция. Последняя начиналась с уличных «жриц любви» самых невообразимых размеров, окрасок, количества конечностей и половых органов и заканчивалась роскошными восьмизвездочными публичными домами, то бишь отелями, где предоставлялись эти самые развлечения, но уже за непомерно высокую цену для снобов.

А наркотики. Как, например, помет малийского Онниба, который гнездится высоко в горах, или толченая шкура Умры — страшно ядовитое и быстрое животное, промысел которого сопряжен с невероятным риском для жизни охотника.

Поговаривали, что даже некоторые высокопоставленные лица Империи не раз и не два заглядывали в эти места, а о простых людях и говорить нечего. У кого заводились деньжата, тот на свой страх и риск отправлялся сюда — понюхать воздух вольной жизни. Многие, перенюхав, не возвращались.

Каффа. Они прилетели на планету поздно вечером.

После ночевки на корабле, на следующий день ни свет ни заря всех пленников повели в душ. Затем над каждым поколдовали парикмахер и косметолог, пытаясь придать товару как можно лучший покупательский вид.

Последним пунктом программы всех погрузили в один автобус, не забыв отделить девственниц от прочей массы.

Бедные девушки, с завязанными руками, кидали по сторонам затравленные взгляды.

Руки им связывали специально и еще с начала путешествия, дабы обезумевшие от горя рабыни не могли нанести себе непоправимый вред и тем самым испортить товар.

Рынок работал с утра до вечера и семь дней в неделю. Он представлял собой огромное крытое здание, внутри которого стояла невообразимая и непонятная для непривычного либо непосвященного, как на всех базарах, а уж тем более на невольничьих, атмосфера.

Люди и не люди торговались, разговаривали, хохотали, толпились; сновали карманники; чинно выхаживали бородатые купцы в сопровождении телохранителей; мелкими шажками передвигались дамы, некоторые из них, не стремясь быть узнанными, закутывали свое тело с ног до головы в одежды, оставив открытыми лишь глаза.

И над всем этим гомон, крик, неповторимый шум базара.

— Эй, любезный, сколько ты хочешь за этого Мардока?

— Покажи зубы, собака.

— Всего-навсего тысячу динариев, о щедрейший господин.

— Да он же никуда не годен…

— Что-о-о, тысячу динариев за эту дохлятину, не смеши людей, да он и сотни не стоит!

— Он совсем старый…

— Для такого важного человека, я отдам этого богатыря за восемьсот.

— Он слишком молодой…

— Двести, но боюсь, как бы он не свалился по дороге домой.

— Это силач…

— Он, может, не очень на вид, но заверяю вас, этот раб силен как бык и очень любит работать. Семьсот.

— Да у меня рука толще, чем у него туловище…

— Триста и это последняя цена, и то за такие деньги я смогу купить двух Нимков, а это, по-моему, намного выгоднее.

— Ой, какой хорошенький!

— Пятьсот, себе в убыток, только из уважения к столь великому господину.

— Пап, ну купи, ну, пожалуйста…

Наибольшее оживление было у павильона с представительницами прекрасного пола.

— Сколько просишь за эту уродину?

— Пять тысяч, господин.

— Повернись красавица…

— У нее слишком маленькая грудь…

— Что! Всего пять грудей…

— Уж больно мала.

— Слишком велика.

— Она неистова…

— А нет такой же, но черненькой…

— …двести восемьдесят две различные позы…

— А три ноги придают особенный шарм…

— Эй, кто поставил здесь эту бабушку?!

Рипа и остальных пленников, раздетых донага, развели по различным отделам рынка. Мальчики в одну сторону — для пожилых дам, господ и как работники по дому; юноши и мужчины — в другую, женщины — в третью, девочки — в четвертую, девственницы — в пятую. Каждый отдел, в свою очередь, делился еще на сектора: гуманоиды и негуманоиды, бесполые — в отдельный вольер для них, и наконец, самое ценное, то, что самое редкое, — девственницы в возрасте, чем старше, тем дороже, особого рода любители выкладывали за подобные диковинки огромные деньги. Они стоили даже больше, чем различные уродцы, хотя и те шли по довольно высокой расценке.

Рип очутился в вольере с мужчинами. Каждому отдельное место. Они возвышались над толпой, чтобы можно было как следует рассмотреть товар, а если надо, подойти и пощупать. Клиент имеет право знать, за что платит деньги.

Грязный Гарри проталкивался сквозь толпу. Настроение у капитана было препаршивое. Прошедшие полгода Гарри сильно не везло, они не ограбили ни одного транспортника, да еще и ко всему в последнем рейде нарвались на имперский патруль. Еле удалось унести ноги.

Команда начинала роптать, корабль то на ремонт, то на горючее съедал все больше средств, оставшихся после смерти брата.

Верные помощники передавали Гарри, что люди уже подумывают о смене капитана, мол, когда у руля стоял его брат, они и горя не знали, а сейчас того и гляди зубы на полку положат. Глупые неблагодарные свиньи! Разве он виноват в случившемся. И как он опростоволосился с этим Джоном. Не зря, ох не зря он не понравился Гарри еще с первой встречи. Говорил же тогда брату, но тот упертый был… был…

И вдруг Гарри остановился как вкопанный, так что шедший за ним маленький длинноухий Хунд налетел на человека и с недовольным ворчанием важно направился дальше.

Гарри не поверил своим глазам! Он моргнул один раз, второй. Явление не исчезало. Тогда Гарри подошел еще ближе — так и есть, ошибки быть не могло. Он на всю жизнь запомнил эти карие наглые глаза, эти черные вьющиеся волосы, этот ровный тонкий нос. Однако как такое могло случиться… хотя в жизни еще и не то бывает.

Гарри зло усмехнулся. Все верно. Он узнал его, узнал этого гада. Стоявший на постаменте молодой мускулистый парень, вне всякого сомнения, был он несколько лет назад загадочно пропавший Красавчик Джон, убийца его брата. Брата, с которым они были не разлей вода. Довольно редкие для родственников, особенно в пиратской среде, чувства. А улыбался Гарри оттого, что он стоял внизу, а этот Джон — наверху, на постаменте для рабов.

Гарри присмотрелся, ага, это товар Тича, старый стреляный лис. Пират начал усиленно проталкиваться сквозь толпу.

Винклер с высоты постамента видел, как к их вольеру движется какой-то длинный худой субъект. Выделил его Рип из общей массы потому, что этот самый субъект то и дело бросал на него, на Рипа, то радостные, то злобные взгляды и, упорно распихивая в разные стороны покупателей, шел в направлении капитана Тича.

Добравшись до гордо возвышавшейся Черной Бороды, субъект ткнул пальцем в Рипа и что-то горячо зашептал.

— Тич! — крикнул Гарри, едва смог дойти.

— Да. — Рослый капитан повернулся в его сторону.

— Тич… это твои рабы?

— Ну. — Тот с насмешкой посмотрел на своего коллегу. — С каких это пор тебя стали интересовать мальчики, Гарри?

— Мне нужен вот этот молодой здоровяк. — Гарри указал на Красавчика Джона.

— Он продается, как и все остальные. — Ты не понял, — Гарри начала раздражать невозмутимость капитана, — я не купить его хочу, отдай его мне. Пират аж затрясся, он, казалось, лопнет со смеху.

— Ну, ты сказал, а больше тебе ничего? Как насчет ключа от каюты, где деньги… — Объемистое брюшко Тича опять запрыгало в такт хохота. — Ничего не скажешь, отдай.

— Он убил моего брата! — закричал Гарри. — Мне он нужен!

Тич посерьезнел.

— Брата, ну что ж, это веская причина, если бы ты сразу сказал…

Гарри вздохнул с облегчением.

— …двадцать тысяч динариев, и он твой, — продолжил Черная Борода, кровная месть — это святое, нешто я не понимаю.

— Что-о-о?! В своем ли ты уме, чтобы какой-то вонючий раб стоил двадцать кусков!

— Не какой-то раб! — притворно обиделся Тич. — Ты посмотри на него, настоящий богатырь, а покладист, как ягненок…

— Мне же он не для работы нужен! — Гарри выходил из себя. — Я хочу убить, казнить этого ублюдка, так чтобы он мучился долго, как можно долго.

— А мое какое дело. — Тич зевнул. — Хоть для казни, хоть для работы, а хоть и… — Тич хохотнул, — еще для чего.

Двадцать тысяч — это, несомненно, чертовски много. На эти деньги можно было купить двух, а то и трех — если не очень симпатичных — девушек.

— Я даю тебе восемь тысяч динариев, — хмуро заявил Гарри, — и ни дихрэма больше.

— Восемнадцать тысяч, — парировал Тич, — и то это лишь из уважения к твоему покойному брату. Царствие ему небесное.

— Хорошо, десять. Думаю, это даже больше, чем ты рассчитывал получить, мошенник.

Тич воздел руки, как бы призывая небо в свидетели:

— Да только сегодня мне давали пятнадцать и я отказался, но как для тебя, опять же брат и себе в убыток…

— Двенадцать, у меня больше нет, и если ты скажешь, что это мало…

— Сколько стоит этот раб? — раздался сзади спорящих приятный женский голос. Оба пирата, как по команде, обернулись, и взгляды их уперлись в невысокую стройную фигурку, с ног до головы закутанную в темную ткань.

— Он уже продан! — вскричал Гарри.

— Вот этот господин дает мне за него двенадцать тысяч, о благороднейшая госпожа, — тут же расплылся в улыбке Тич.

Женщина вытащила из складок своего одеяния небольшой увесистый кошелек.

— Здесь двадцать пять тысяч динариев, — проворковала она. — Я хочу этого раба.

Кошелек молча перекочевал из руки женщины в мохнатую лапу Черной Бороды.

— Если благородный господин Гарри изволит повысить цену, то… — Черная Борода был сама любезность, — ну а коли так, он ваш, госпожа, поздравляю с удачной покупкой.

Гарри кинулся к женщине.

— Послушайте, вы, вы сейчас же отдадите его мне, мне нужен этот раб! — Пират многозначительно схватился за рукоятку бластера, торчащую из-за пояса.

Чья-то большая волосатая рука легла на него сверху, Гарри услышал легкое рычание, он обернулся, огромный волосатый курмширц смотрел на пирата своими желтыми, налитыми кровью глазами.

Последнее, что услышал великий капитан перед тем, как перелететь через головы удивленных покупателей, были слова Черной Бороды:

— Это же базар. Не расстраивайся. Гарри.

Рип шел, шел за своей новой хозяйкой, даже лица которой не видел, замыкал шествие курмширц. Присутствие телохранителя говорило о высоком достатке женщины, сделавшей покупку, к тому же далеко не каждый, даже очень состоятельный человеко имел возможность выложить за какого-то раба двадцать пять тысяч…

— Они протолкались через весь базар и очутились на огромной стоянке. Чего там только не было. Современные и подержанные, почти развалившиеся и сверкающие позолотой флаеры, и небольшие межпланетные катера на атомном ходу (и как они здесь оказались), старинные бензиновые автомобили и даже кареты, запряженные четверкой горбатых животных, непрерывно что-то жующих.

Его покупательница, конечно же, подошла к большой инкрустированной золотом и драгоценными камнями карете на высоких колесах с шипованной резиной и резными спицами. Когда она, что-то рассматривая, повернула голову, складка одеяния, закрывающая лоб, немного отошла, это случилось буквально на долю секунды, но Винклер успел заметить мелькнувший под тканью темный знак… Девушка тут же поправила одежду, однако Рип узнал его. Клеймо рабыни. У него все похолодело внутри. Неужели и его так же заклеймят на лбу каленым железом, навечно выбив на лице печать владельца.

Он ошибся, купившая его не была хозяйкой, это всего лишь ее рабыня. Такая же, как и теперь он сам.

На козлах экипажа сидел кучер в ярко-красной бархатной ливрее; у существа было две ноги, но зато по крайней мере штук восемь рук; проворно соскочив со своего места, оно с низким поклоном открыло маленькую дверь с цветастым гербом, пропуская женщину и ее сопровождающих.

Рип с интересом осмотрел геральдический знак: на черном поле, разделенном на две части вытянутым изображением лазерной пушки, были изображены с одной стороны череп со скрещенными костями, а с другой — стилизованная игла звездолета, внизу на красной ленте витиеватыми закорючками извивался девиз. Все это вкупе говорило, что его хозяева, помимо богатства, претендовали еще и на древность рода.

К кому же он попал?

После получаса езды экипаж остановился. Дверь с неизменным поклоном отворил многорукий кучер. Он помог выйти девушке, Винклер покинул карету следом. Очутившись на солнце, он осмотрелся кругом и… обомлел. Место, куда они приехали, оказалось настоящим дворцом.

Здание было построено по всем правилам для сооружений такого рода. Два четырехэтажных крыла соединялись друг с другом трехэтажным перешейком, где и находился центральный вход. Антаблемент поддерживали полуобнаженные атланты. В отличие от своих земных собратьев эти имели по три ноги и руки.

Тут и там над дворцом поднимались различной высоты и сечения башенки. Стены всего сооружения обильно украшала искусная лепка, а крышу и карнизы морды и лица самых невообразимых существ.

Как и положено дворцу, его окружал парк и, как и положено парку, там было множество порой самых экзотичных и невероятных растений. Как, например, замеченный Рипом Умнхнтнрст с планеты Аребм, точнее, это было не растение, хотя и очень похожее на него, а местный житель планеты, удачно маскирующийся под флору и настолько ленивый, что они почти всю жизнь, за исключением непродолжительного периода спаривания, стояли и ждали, когда добыча сама прилетит или придет к ним.

Парк, местами идеально ухоженный, иногда удачно имитировал уголок заброшенности, что было, несомненно, труднее для трудяг-садовников, нежели просто подстригать кусты.

Насколько смог заметить Рип — разные участки комплекса воспроизводили растительный мир и ландшафт различных планет. Вон в дальнем конце переплетение лиан и пышная растительность в несколько ярусов, наверняка джунгли каких-нибудь тропиков; а совсем рядом большая поляна с чахлой растительностью, почти сплошь засыпанная песком, — пустыня; дальше территория, засаженная пожелтевшей травой с редкими деревьями-гигантами, — что-то вроде саванны.

Оставалось надеяться, что загадочный обитатель дворца ограничивается лишь растениями, потому как если разводить еще и животных, присущих этим местам…

Как бы в Подтверждение мыслей Рипа из-за дальнего дерева вышло огромное лохматое существо — четыре лапы толщиной с бедро взрослого человека, пышная черно-рыжая грива, окружающая похожую на кошачью морду, только в несколько раз большую. Хищная пасть с полным набором зубов — для кусания, хватания, разрывания и жевания — лениво зевнула.

Животное оценивающе уставилось на Рипа.

К облегчению последнего, его наконец поведи в дом.

Внутри дворец поражал своей роскошью еще больше, чем снаружи. Архийский мрамор, старинные картины, гобелены, произведения искусства, инкрустированные двери и стены, расписные потолки, витражи из драгоценных камней, широкие коридоры со снующими или стоящими разношерстными слугами в форменной одежде. Да, хозяин этого великолепия не отказывал себе ни в чем.

Когда они проходили мимо, один из слуг — небольшого роста лысоватый старик с аккуратно подстриженной бородкой и клеймом раба на лбу — странно посмотрел на Винклера. То ли удивленно, то ли радостно; однако голова Рипа в этот момент была занята совершенно другим.

Его подвели к большой двери, где неподвижно замерли два (целых два!) курмширца. Окинув суровым взглядом своих кошачьих глаз Рипа и его сопровождающих, они нехотя отошли в сторону. Первой вошла девушка — рабыня, вторым Рип и замыкал шествие их телохранитель.

Наконец-то Рип увидит своего загадочного хозяина. Не то чтобы он особенно стремился к этому, просто всегда полезно знать в лицо тех, от кого зависит твоя жизнь… Его ожидания не оправдались. Комната, куда они попали, была пуста. Сперва Рип увидел, как на противоположной стороне зала открывается дверь и входят маленькая девушка, закутанная в черные одеяния, за ней — высокий крепкий парень, а за ним громадный… Он не сразу сообразил, что наблюдает собственное отражение. Все помещение делило на две части огромное зеркало, и сейчас троица отражалась в нем.

— Я привела его, госпожа, — произнесла рабыня и опустилась на колени перед зеркалом.

— Очень хорошо, Фития, я довольна твоим выбором, — ответил женский голос. Голос шел с той стороны зала, но говоривший или, вернее, говорящая стояла (сидела) так, что эхо разносило звуки по всему помещению.

«Стена, она с той стороны прозрачная!»

— Повернись, раб, — произнес голос. — Я хочу посмотреть на тебя.

Рип почувствовал себя куском мяса на прилавке у мясника, который берут, тыкают пальцем, щупают, осматривают со всех сторон, цокают языком, чтобы потом съесть.

Он глянул на курмширца, не сводящего напряженного взгляда с Винкдера. Сопротивляться бесполезно, и Рип медленно стал крутиться вокруг своей оси.

— Достаточно, — произнес голос, — я увидела, что хотела. — (Рип по-прежнему был полностью обнажен.) — Ты понимаешь, зачем тебя купили, раб?

— Догадываюсь, — кивнул Винклер.

— Если будешь выполнять свои обязанности как следует, то не станешь нуждаться ни в чем, если нет… Поверь, у меня найдутся, способы укротить строптивца и смерть — это только наиболее легкий и гуманный из них. Ты понял меня?

— Да, — ответил Рип.

— Фития, — сказал голос, — ты упала в моих глазах. — Девушка побледнела. Ты до сих пор не научила его, как рабу положено отвечать своей госпоже. Девушка быстро повернулась к Рипу:

— Положено говорить: «да, госпожа», — Глаза были умоляющие.

— Да… госпожа, — выдавил из себя Винклер.

— Хорошо, а теперь, Фития, вели, чтобы его привели в порядок. Эти пираты никогда не умели работать с людьми.

Вся троица молча поклонилась и вышла.

Сразу после аудиенции Рипа первым делом повели в ванную — огромную комнату с необъятным бассейном в центре.

После того как три женщины-рабыни вымыли его и умастили тело благовониями, он отправился в косметический зал. Его брили, стригли, делали маски на лицо и тело, маникюр, педикюр; затем старик-парикмахер уложил волосы в прическу, подкрасил глаза, слегка выщипал брови, навел румянец. Парикмахер еще колдовал над ним, а слуги уже внесли белоснежную, легкую как пух одежду.

После всех процедур Рип глянул на себя в зеркало и не узнал. На него смотрел молодой черноволосый красавец — атлет, хоть сейчас на первую страницу журнала. А вечер между тем приближался.

Кровать, как и все в этом доме, была огромна. На ней при желании смогло бы уместиться никак не меньше десяти человек, а уж двое наверняка бы потерялись на таком пространстве.

После того как четверо слуг уложили Рипа, ему велели ждать. Он покорно лежал и ждал, как будто у него Оставался выбор.

Конечно, если постараться, то отсюда можно сбежать, хотя… Рип вспомнил огромного зверя, виденного накануне. Если такая кошечка бродит по парку не одна, побег, пожалуй, будет не из легких. Но не это главное, главное начинается потом. Что делать после побега? Он без документов, без денег, на чужой планете. Куда податься?

Скрипнула дверь, послышались тихие шаги. Рип весь напрягся. Сейчас он увидит ту, с кем вынужден будет делить ложе, исполняя постыдную роль проститутки мужского пола. Шаги приближались. «Наверняка какая-нибудь старуха». Полог откинулся, и…

Перед ним стояла женщина. Она была уже немолода. Рип дал бы ей от сорока до пятидесяти лет, с развитием современной косметологии точнее сказать и невозможно. Но она принадлежала к тому типу женщин, кто и в возрасте сохранил остатки былой красоты.

Хозяйка была одета в тонкий полупрозрачный пеньюар. Прямые длинные черные волосы, лицо с правильными чертами и кожей, как у девушки, наверняка результат косметической манипуляции, тонкий нос, слегка полноватые губы, ровные черные брови, глубоко посаженные глаза и острый подбородок. Женщина была красива благородной, аристократической красотой.

Под тонкой тканью белья угадывалось тело, какому позавидовала бы иная двадцатилетняя красавица.

Секунду они рассматривали друг друга. Перед Рипом была его хозяйка, и она пришла получить от него вполне определенные услуги, однако ее новый раб не знал, как вести себя в данной ситуации.

Первой нарушила молчание женщина:

— Мое имя Нивелин. — Голос был тот же, что и утром, но уже не такой надменный.

Винклер кивнул в знак приветствия.

— Рип Винклер, — представился он. Губы хозяйки тронула легкая улыбка, она легла на кровать.

— Покажи, на что ты способен, Рип Винклер, и тогда я решу, как поступить с тобой дальше.

К удивлению Рипа, он почувствовал, как в нем поднимается волна желания. Он испытывал необъяснимое влечение к этой женщине. Она даже нравилась ему…

Рип нежно обвил рукой ее гибкий стан и медленно приблизил свои губы к губам хозяйки. Она тут же впилась в них. Другого слова не найти, именно впилась, неистово, самозабвенно, как будто никогда не видела мужчину; хотя последнее довольно спорно, поскольку целоваться она умела. Даже более того, оказалась настоящий мастер.

— Ну же, шептала Нивелин, когда Рип оторвался от влажных уст, — давай, я уже готова, возьми меня, мой богатырь, мой молодой лев, я хочу тебя, покажи, какой ты мужчина…

Рип медленно поднял ее одеяние и принялся нежно ласкать ртом грудь женщины. Темные кружки сосков в миг отвердели под настойчивыми губами юноши. Она застонала громче. Рип, не торопясь, продолжал целовать, опускаясь ниже и ниже, сознательно растягивая удовольствие.

Желание в женщине разгоралось все сильнее, дыхание участилось, кожа покрылась бисеринками пота. Но Винклер медлил. Наконец, когда она жалобно взмолилась, он… О, он показал, на что способен. Нивелин не знала, что последний раз Винклер был с женщиной более пяти лет назад, во всяком случае, если и имелись другие, то он их не помнил.

Любовники поменялись местами. Теперь он был хозяином, а она рабыней, он старшим, а она ребенком. Нивелин кричала, кричала в экстазе: «О, так, так, возьми меня еще раз, мой господин, обращайся со мной, как с самой последней уличной шлюхой, как с рабыней из зверинца. Я твоя, бери меня, мой господин, мой повелитель…»

Наутро Рип проснулся утомленный, но довольный. Нивелин рядом не оказалось, лишь записка, приколотая золотой булавкой к подушке:

«Это волшебно, отдохни как следует до вечера. Я распоряжусь, слуги выполнят любые твои пожелания. Если хочешь, осмотри дворец. Нивелин».

Рип блаженно потянулся и поднялся с кровати. Как ни странно, но он давно уже не чувствовал себя столь отдохнувшим.

Так началась жизнь Винклера в качестве раба, впрочем, таковым он себя не ощущал почти ни в чем, кроме… кроме свободы.

Он мог ходить куда вздумается, мот надевать и есть что взбредет в голову; роскошь окружала его со всех сторон. Со временем Нивелин разрешила ему выходы в город, правда, в сопровождении двух слуг и угрюмого курмширца. Этих гигантов во дворце оказалось аж семь штук. Помимо гаража с приличным парком средств передвижения и перелетания, в особняке нашлось место и ангару с личным звездолетом Нивелин.

Саму хозяйку Рип видел только ночами, вернее, каждую ночь. Если они встречалась днем во дворце, она только холодно кивала, но зато вечером… «Возьми свою рабыню, мой господин».

Как потом узнал Рип, Нивелин была вдовой известного и очень богатого местного аристократа. Его предки заработали себе состояние на пиратских набегах, отсюда и герб, затем кто-то из прапрадедушек осел на планете, купил имение, титул, сделал несколько благотворительных перечислений и был таков; через год он стал уважаемым и респектабельным членом общества; какое общество, такие и члены… Так многие поступали. За всеми этими огромными состояниями и громкими званиями местных баронов, князей, графов, старост, епископов, парторгов и множества других важных и громких слов, в далеком или не очень далеком прошлом тянулся кровавый след и попахивало гнилью. Еще старик Чехонте, он же человек без селезенки, в свое время писал, что на Земле нет ничего такого хорошего, что в своем первоисточнике не имело бы гадости. На Каффе это было в порядке вещей.

Казалось бы, чего еще человеку желать. Он фаворит одной из влиятельнейших и богатейших дам Каффы. Малейшие его желания, даже прихоти тут же исполнялись ретивыми слугами. Перед ним все стелились, все старались выслужиться и угодить, за исключением разве что курмширцев, да и то скорее от недостатка ума последних.

Слуги — такие же рабы, как и он, теперь обращались к Винклеру не иначе как «господин». Делай что хочешь, но… Рип страдал, он мучился. Он был раб, да, привилегированный, да, обласканный, но раб, он знал, что, если бы всего один раз в чем-то не угодил хозяйке, она, не задумываясь, выжгла бы клеймо и отправила его или на кухню, или на конюшню, или того хуже — на рудник.

Поэтому Рипа не оставляли мысли о побеге. То в одном, то в другом месте дворца он воровал небольшие, но дорогие безделушки, которые потом можно было бы продать. Все равно на общем фоне их пропажи никто не замечал.

Во время своих походов в город он изучал расположение улиц и районов, где можно спрятаться, не вызывая лишних вопросов. Слуги, подносившие ему еду, были поражены обилием пищи, поглощаемой новым фаворитом. Если бы они знали, что большая часть их кулинарного искусства идет на подкормку диких зверей, разгуливающих в парке, ливы, так, кажется, они назывались.

Это случилось в конце первого месяца пребывания Рипа в доме Нивелин. Подкараулив его в укромном месте, когда Винклер сидел один в уединенной беседке, к нему, постоянно оглядываясь, опасливо приблизился слуга; тот самый, что странно смотрел на юношу в первый день. Впоследствии Рип не раз ловил на себе многозначительные взгляды этого человека, тот как бы пытался что-то сказать Винклеру, но не мог или выжидал удобного случая.

— Я сразу вас узнал, господин, — зашептал слуга, — еще когда вы в первый раз пришли к нам в дом. Надеюсь, и вы помните старого Пуима. Как-никак, столько времени в одной упряжке, в одной камере.

Рип непонимающе смотрел на перепуганного раба:

— О чем ты говоришь, какая камера, какая упряжка? — Ну как же, я понимаю, вы сейчас такой важный господин, а я недостойный раб, но хотя бы в память о нашем совместном путеществии. — Старик хихикнул. — Да, путеществии, вы не подумайте, мне много не надо, замолвите за меня словечко перед госпожой… Работа в конюшне слишком тяжела для такого старика, как я. Нет, я, конечно, не жалуюсь, но если щедрый господин в память о пережитом снизойдет и возьмет старого Пуима к себе, то, клянусь, лучшего слуги ему не сыскать во всем дворце.

— Пуим, — перебил его Рип, — я, конечно, поговорю за тебя, но… ты меня, вероятно, с кем-то спутал, я тебя не знаю.

— Конечно, конечно, — залепетал конюх, — где такому господину, каким вы стали, помнить старого больного Пуима, ведь сколько лет прошло, я и не рассчитывал. Спасибо за то, что поговорите, клянусь, я не разочарую вас. Старик начал пятиться от Винклера.

— Постой, — остановил его Рип. — Где мы с тобой виделись?

— Если позволит господин…

— Кончай причитать!

— На этой планете, нас продавали вместе на невольничьем рынке. Меня купил старый хозяин, мир его праху, а вас…

— Ты уверен, это был я? Может, кто-то очень похожий?

— Нет, Пуим стар, но не глуп, вы тогда выглядели много моложе и не такой, ну…

— Большой.

— Да, не такой сильный, но, без сомнения, это были вы, а когда мы поговорили, я убедился.

Рип почувствовал, как у него сильнее забилось сердце — еще одна страничка из его биографии.

— Когда это было? — спросил он старика, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Пять лет назад, — не задумываясь, ответил Пуим. — Именно столько я в рабстве.

— А какого числа?

— Нас с вами продали в один день, я на всю жизнь запомнил и это число, и этот год. По имперскому — 17 квинтилиса 2017 года.

Рип почувствовал легкое головокружение.

— Что с вами, господин, — кинулся к нему Пуим, — вам плохо?

— Нет, нет, уже все хорошо, но… ты уверен, старик?

— Да. — Пуим кивнул, — такое не забывается.

Итак, на Беге Рип выяснил, что он делал в конце этих злосчастных пяти лет, а теперь было вушку. Линтия, недоуменно уставившись на него остекленевшими глазами, медленно оседала на пол. В руке она по-прежнему сжимала пистолет, но эта рука уже принадлежала мертвецу, а Рип жив. Он огляделся по сторонам…

Из-за других кабинок начали выходить люди. Люди с оружием и в форме. Винклер, ничего не понимая, глядел на них. Туман застилал глаза юноши, пока не появилась знакомая фигура с еще дымящимся оружием.

Человек стал напротив, широко расставив ноги.

— Ну вот мы и опять встретились, Чак, я же говорил, что ты будешь у меня в руках. Рип поднял взгляд.

— Капитан Махони…

— Он самый, собственной персоной. Надеюсь, ты рад свиданию? Не думай, я спас твою никому не нужную задницу не для того, чтобы выслушивать слова благодарности. Я сам хочу прикончить тебя, Чаки. И мне доставит удовольствие включить рубильник и видеть, как ты извиваешься в последних судорогах на электрическом стуле. К тому же я прихлопнул эту твою девку, на ней висит по меньшей мере пять убийств. Скажи, Чак, чего это вы не поделили?

Он наклонился и поднял коробочку с Люси.

— Уж не это ли? Посмотрим, что там у нас. Еле шевеля губами, Рип произнес:

— Скорее, капитан, это нужно доставить в один дом, я покажу. Там умирает живое существо.

— Разогнался, — Махони усмехнулся, — спасать жизнь всяким ублюдкам не моя специальность, пусть подыхает себе на здоровье.

— Вы не понимаете, капитан, он не преступник, скорее наоборот, а это лекарство, мы должны помочь ему.

— Вот поедем в тюрьму, там и поможешь.

— Но, капитан…

— Заткнись! А ну-ка, ребята, берите его.

Рип был в отчаянии. Убедить упрямого служаку не имелось никакой возможности, кроме… Рещение пришло быстро. Совсем рядом находилась полуоткрытая дверца камеры. Он протянул руку и обхватил рукоятку лазерного пистолета. Сняв оружие с предохранителя, Винклер ткнул дуло в лицо ошалевшему капитану.

— Брось оружие!

Удивленный полицейский покорно разжал пальцы.

Лазер громко ударился о покрытие.

— Прикажи своим людям, чтобы они тоже побросали свои игрушки и легли па пол. — Ну, быстро! Мне терять нечего, иначе ты ляжешь рядом с ней. — он кивнул на Линтию, — с продырявленной башкой.

— Выполняйте, что он сказал, — коротко бросил капитан. — Ну, Чак, это тебе так не пройдет.

— Ты можешь предложить что-то лучше, чем смертная казнь? — Рип улыбнулся. — В машину, быстро!

Они подъехали к дому, который Рип с Линтией покинули всего час назад. Винклер держался из последних сил. Руки дрожали, перед глазами стояла белая густая пелена.

«Только бы не потерять сознание, только бы успеть, выдержать». Рип толкал капитана впереди себя, надеясь, что тот не заметит его состояния. А вот и лифт, они спустились вниз. Рип уже еле стоял на ногах.

Существо находилось в комнате в той же позе. Рип не знал, живо ли еще оно или он опоздал. Но тут почувствовался слабый проблеск чужого интеллекта в собственном мозгу. Уже теряя остатки сознания, Рип подбежал к неподвижному сонлианцу и, с трудом подняв отяжелевшую руку, высыпал содержимое пакетика в ротовую щель посередине безжизненно висящих щупалец.

«Успел», — только и подумал он, перед тем как свалиться без чувств.

Винклер открыл глаза. Взгляд уперся в идеально белый и идеально ровный пластиковый потолок. С секунду он наслаждался представленным зрелищем, вспоминая предшествующие события, сознание с удивлением отметило, что это место не очень-то походило на тюремную камеру. Странно.

Все тело ужасно ныло. Он услышал рядом с собой тихое покашливание и с трудом повернул голову. Движение отдалось острой болью. Рядом с кроватью сидел на стуле и спокойно глядел на парня капитан Махони. Без электрического стула. Помимо полицейского, Рип заметил скромное убранство чистой светлой комнаты с большим окном… Без рещеток.

— Д-а-а, очнулся-таки, — ухмыльнулся Махони, завидев движение Рипа, — ну и задал же ты мне перцу, парень.

— Где я? — Во рту все пересохло, так что фраза получилась очень тихо и хрипяще.

— Лежи, лежи и поменьше болтай, тебе сейчас отдыхать требуется.

— Где я?

— В больнице, как и все нездоровые люди.

— П-почему? — с трудом задал Рип очередной вопрос.

— Сказал, лежи смирно! — сердито прикрикнул на него капитан. — Вот силенок малость поднаберешься, тогда и поговорим.

Разочарованный, Винклер с трудом повернулся на прежнее место. Набираться сил.

Уже много позже произошел у них разговор:

— Расскажите, Махони, как так получилось, что я, опасный преступник, нахожусь в обычной больнице, откуда могу в любой момент сбежать, а не, скажем, в какой-нибудь камере под неусыпным надзором верных вам людей?

— Видишь ли, Винклер. Да, да, я знаю твое настоящее имя, так вот, видишь ли, это довольно длинная история, и я не уверен, что тебе будет так уж приятно ее слышать.

— А я никуда и не тороплюсь. — Рип многозначительно показал глазами на свое тело, сплошь заклеенное регенеративными пластырями.

— Ну что же, — Махони вздохнул, — слушай. После того как ты самым наглым образом захватил меня в заложники и привез в дом к этому страшилищу, при одном виде которого я чуть заикой до конца дней не сделался, так вот, после этого ты так удачно потерял сознание.

— Это я еще помню.

— Не перебивай! Я обрадованно подскочил, ты пойми, я находился в таком состоянии, что мог прикончить тебя прямо там, в подвале. И тут, когда я уже было поднял лазер, в мозгу |раздается голос этого самого паука.

— Что же он сказал?

— Все, Рип. Сонлианец рассказал мне твою историю. Так я узнал о потере памяти, как тебя зовут на самом деле и что с тобой случилось после. Он знал это, ведь он читает мозги, как открытую книгу.

— И вы ему поверили?

— Сначала я думал: у меня галлюцинации. Не каждый день встречаешь телепата. Я одинаково прикончил бы тебя, но паук хитрый оказался. Он все говорил и говорил. Рассказал мне историю своего мира, каких дров ты там наломал, а потом перещел к Чаку. Он сказал, вместе с потерей памяти Чак в тебе умер, а возродился Рип, прежний Рип Винклер, и он от имени всех сонлианцев прощает Рипа за содеянное Чаком и просит меня сделать то же. Почти как в «мыльной опере».

— Ну а вы?

— Не поверил, хотя задумался. Щельмец-паук затронул меня своим рассказом… И потом, какой же это будет мир, если не давать человеку еще одного шанса. Тем более предоставленного самой судьбой. И какой я стану полицейский после того, если осужу человека за несовершенный им поступок…

— Благодарю, капитан, до этого я был не лучшего мнения о вас.

— Да не за что. Собственно, здесь вмешались еще и имперские интересы. После натворенного нашими микробами на той планете власти очень не хотят портить ото ношения, а тебе уж, как освободителю, считай, полная амнистия.

— Но ведь я же…

— Убил Доллара? Нет. С Джоном расправился Чак — хладнокровный и кровожадный убийиа, и знаешь… Доллар был не таким ух ягненком. Мне многие говорили, однако я и слушать не хотел. Думал лишь о мести… Он работал на мафию, продавал данные о готовящихся облавах, о наших ребятах, работающих под прикрытием. Вероятно, они что-то не поделили или он затребовал слишком высокую цену. Но знаю, в общем… Он заслужил… Все это удалось выяснить не без помощи твоего друга — сонлианца. Мы накрыли целую шайку обосновавшихся в полиции осведомителей.

— Простите меня.

— За что?

— За то, что направил на вас лазер, за то, что считал далеко не лучшим человеком. Я тоже мог убить вас.

— Я знаю, — Махони почесал усы, — в сущности, я сам виноват в этом.

— Махони.

— Да.

— Как вы нашли меня, когда арестовали первый раз, ну, в моей квартире.

— А-а-а. Старик нас навел, тот самый, с которым вы сбежали. Он провел меня, как мальчишку. Паук-сонлиа-нец при помощи своего помощника распустил по городу слухи, что тот, кто приведет к нему Чака, получит миллион кредиток. Старик и решил подзаработать. Один с тобой он бы не справился, вот и явил законопослушные наклонности, позвонил в полицию. После ты знаешь — втерся в доверие и при содействии своего дружка-охранника вышел из тюрьмы чуть ли не твоим лучшим другом. Он с самого начала все спланировал и, что самое обидное, обвел и меня вокруг пальца, использовав в своих планах, вот так-то.

— А кто вас навел на камеру хранения?

— Ты не поверишь, но все тот же старик. После вашего побега мы налегли на охрану и живо вычислили сообщника, дежурившего в тюрьме в тот вечер, он недолго препирался и в конце концов предал своего кореша, заодно указав, и где тот живет. Мы приезжаем, застаем старика с выпученными от страха глазами. Тут он нам все и выдал: и иро тебя, и про награду, и про паука, даже показал местонахождение дома, где обитает паук. Мы успели к дому как раз вовремя Линтия выводила тебя под прицелом, ребята следили за вами до самой камеры. Дальше ты в курсе.

— У меня к вам еще один вопрос, капитан, и, наверное, самый главный…

— Валяй, задавай.

— Кто я? Откуда я взялся на этой планете? Что я собой представляю?

— Что же, — капитан сморщил нос, — о тебе я знаю лишь то, что под именем Чака ты появился на Веге около года назад. Довольно быстро снискал себе славу крутого парня, и, надо сказать, небезосновательно. Тебе многие пытались надрать задницу, но у них мало чего получалось. Затем, месяцев шесть назад, ты неожиданно пропал, а вновь показался совсем недавно, покрутился здесь с недельку и снова пропал, и наконец, выплыл в последний раз пять дней назад уже потерявшим память.

— Значит, год. Это последний год моей жизни. Не очень понятно, однако в общих чертах… Но чем я занимался четыре года до прилета на Вегу, о них ничего не удалось выяснить?

— Нет, парень. Не хотелось тебе говорить, но рано или поздно… После того как паук сообщил твое настоящее имя, я навел кое-какие справки, пришлось, конечно, потрудиться, послать запрос в Центр.

— И что? — Рип поднялся со своего места.

— Ничего. Там ответили — Рип Винклер, уроженец планеты Альма, погиб пять лет назад во время полета на катере с неким Сэмуэлем Бруттаро, в деле говорится, у вас случилась поломка, и ты вышел устранить ее, после чего произошло столкновение с астероидом. Твой друг потерял сознание, а когда очнулся, тебя уже и след простыл. По возвращении он доложил о случившемся куца следует. Было следствие. Естественио, ничего не нашли — космос велик, и тебя зачислили в списки погибших.

— А Надя! — чуть не закричал Рип.

— Что? — не понял капитан.

— Нет, ничего. — Рип замолчал. — Так, вырвалось. — Известие о собственной смерти оказалось последней каплей. Как тогда, на Силене очень хотелось проснуться и узнать, что произошедшее, всего лишь кошмарный, дурной сон… Палата, полицейский воспринимались как нереальные, туманные образы… проснуться… — Я бы хотел попросить вас еще об одной услуге.

— Все, что в моих силах.

— Вы, я знаю, будете видеться, спросите у сонлиан-ца, не сможет ли он снять барьер у меня в мозгу, ведь он телепат.

— Он отправился к себе на родину, как только был в состоянии двигаться. Мы помогли ему, там умирают его родные.

Рип тяжело вздохнул — последняя надежда рухнула.

— Но ты не волнуйся, перед отлетом мы разговаривали, и сонлианец предвидел твой вопрос. Ответ будет: нет. Он не может ликвидировать амнезию и восстановить память. Он не настолько силен. Однако просил тебе передать, что со временем память сама восстановится, но сколько на это понадобится времени… не знает никто. Еще что-нибудь?

— Вроде нет, спасибо и на том.

Они еще долго разговаривали. Капитан оказался прекрасным человеком и интересным собеседником. В основном разговор крутился вокруг прошлого Рипа, или, вернее, Чака. Махони, как мог, откровенно отвечал на все вопросы.

Через несколько часов, когда капитан тихо вышел и дверь за ним захлопнулась, утомленный Рип откинулся на подушки и закрыл глаза. Он думал думал о себе, о Чаке, но больше всего думал о Наде. Как для всех, так и для девушки он погиб, погиб пять лет назад. Где она теперь? Как прожила эти годы? Он так хотел увидеть, обнять, но теперь… Его давно нет. Наверняка 157 сейчас у нее семья, может быть, дети. Сколько ей — двадцать шесть. Имеет ли он право вмешиваться в чужую жизнь, показываться на глаза… Но как же так, он жив, вот он лежит и дышит! Впрочем, неизвестно, что случилось за пять лет, где он был… События последнего года более или менее восстановлены. Он прожил далеко не лучшим образом. Но оставались еще четыре предыдущих. Что произошло, как получилось, что он выжил, хотя все считали его мертвецом, и наконец самое интересное — каким образом он очутился на планете сонлианцев, откуда узнал о Люси, кто приказал добыть ее? То, что кто-то должен быть еще, Рип не сомневался, одному человеку такая операция не под силу. Тогда кто его сообщник, где он скрывается?

И самое главное, в каком месте Рип научился убивать? Там; в доме Бэрри, он прекрасно знал, как обходиться с оружием. Он один уложил больше половины охранников. И старик… Тот согласился идти с Рипом на это рискованное предприятие, а ведь ему нужен был Винклер живой. Значит, старик понимал, на что идет, и был уверен в победе, и Рип знал это, знал подсознательно, иначе бы не шел. Откуда… где… Вопросы, вопросы… Четыре года — большой срок.

На том самом космодроме, с которого он ступил на Вегу, Винклера провожал уже майор Махони. А больше и некому.

— Ну и куда ты сейчас?

— Еще не решил, может, домой, а может, на Прерию, есть одна зацепка.

— Так ты что, сам не ведаешь, куда летишь? Видать, рано тебя выписали. Полицейский шуткой попытался разрядить обстановку. Рип слабо улыбнулся.

— Кому я сейчас нужен. Все, кого я знал, считают меня погибшим, чего доброго Обморок свалятся при появлении живого трупа в образе моей скромной персоны. Для начала хотелось бы немного развеяться, посмотреть, что произошло в мире за эти годы. Это моя жизнь, и она, черт побери, все еще продолжается.

— Да, давно хотел тебя спросить. Как себя чувствуешь воскресшим из могилы?

— Надо сказать, препаршиво. Если есть возможность, не торопитесь туда.

— Не переживай. — Капитан хлопнул его по плечу. — Смотри на дело с такой стороны: ты мог потерять не пять, а, скажем, двадцать пять лет. Что бы ты тогда делал годовалым ребенком.

— Да уж, по всему видать, мне крупно подфартило.

— Ну вот видишь, ты уже улыбаешься. Рипу действительно стало немного легче.

— Спасибо, кап… майор, спасибо за все, что вы для меня сделали.

— Да чего там. — Тот махнул рукой и, кажется, даже — или Винклеру показалось — немного смутился — Рип…

— Да.

— Если еще когда-нибудь тебе что-нибудь понадобится, обращайся, я всегда помогу.

— Благодарю, вы… словом, приятно встретить хорошего человека в таком месте, как Вега.

— Ты просто не там искал.

И мужчины крепко пожали друг другу руки. А на взлетном поле уже стоял и ждал корабль…