Рип Винклер

ГЛАВА VII НИХОНИЯ

Рип летел среди звезд и все никак не мог насладиться красотой открывающегося вида, ощущением полета, чувством власти. Когда корабль, подчиняясь малейшим твоим приказам, движениям рук, шевелению пальца, изменяет свое направление и летит туда, куда хочешь ты.

Именно из-за этого, почти забытого чувства, ну и еще из-за рассказов старого Дэнджилла, Рип и поступил в Академию. Он вспомнил, как он радовался тому, что они с Сэмом прошли вступительные экзамены, как они мечтали о том времени, когда будут бороздить бескрайние просторы Вселенной, открывать неизведанные планеты, которые, естественно, назовут их именами.

Но… совсем неожиданно фортуна повернулась иным боком.

Сейчас он на своем собственном корабле был волен лететь, куда хотел, и вместе с тем не владел своей судьбой, потому что она вела его на Хонс. Пока неизвестную загадочную планету, с которой прилетел его юный убийца и на которой, если верить этому же убийце, Рип уже побывал, побывал и лишил жизни человека.

Рип летел, летел, чтобы наконец-то выяснить, что он собой представляет, летел, потому что не мог не лететь, не имел выбора. Нихония оставалась последней надеждой узнать правду о себе самом.

При подлете к системе корабль вызвала служба наблюдения за космическим пространством. Стандартная процедура для всех прибывающих.

На экране возникло лицо молодого человека, служащего пункта. На секунду Рипу показалось, что это убитый им на Прерии Оми Куай смотрит на него, настолько молодые люди были похожи. Такая же светлая, слегка желтоватая кожа, черные прямые волосы, маленький нос, узкие глаза… но нет, лицо было другим. Так всегда получается, когда первый раз видишь жителей незнакомых планет. Поначалу они тебе кажутся все на одно лицо, с человекоподобными еще куда ни шло, а вот с негуманоидами… Правда, и для тех, в свою очередь, все люди казались одинаковыми. Только потом, по мере знакомства, начинаешь замечать отличительные черты и выделять индивидуумов.

Конечно, существовали специальные профессии — дипломаты, торговые посредники, сыщики, — которые владели искусством распознания по внешним признакам даже отдаленных от облика человека существ, как, например, разумных осьминогов Океании. Но они специально обучались этому ремеслу долго и упорно.

На какое-то мгновение Рипу показалось, что и юноша странно смотрит на него, однако дальше молодой человек ничем своего интереса не выказывал, и Винклер списал это на игру уставшего воображения.

— Ваше имя, гражданство, — задал обычный в таких случаях вопрос служащий.

— Абу-Фатгах, — Рип решил не называть свою настоящую фамилию, ведь могли потребовать и документы, — вольный торговец, без гражданства.

— Цель прилета на Хонс?

— Туризм, — соврал Рип, в конце концов это всего лишь ничего не значащие вопросы и, по большому счету, парня не волновало, зачем он или кто-то там еще прибыл на планету. Он просто делал свою работу.

— Хорошо. Вам разращена посадка, космодром, правое крыло, сектор номер 48, добро пожаловать. Желаю прекрасно провести время.

— Большое спасибо, — успел сказать Рип перед тем, как лицо молодого человека исчезло с экрана.

Ол потянул штурвал на себя, и корабль, прорезав белую пелену облаков, плавно пошел на посадку.

Зависнув над центральным космодромом, с которого непрерывно то взлетали, то садились большие, маленькие, пассажирские, грузовые, маршрутные и другие корабли, Рип увидел отведенный ему сектор с огромными буквами, написанными прямо на покрытии.

Не торопясь, как на экзамене по пилотированию, он подлетел к ним и точно в центре опустил свой корабль.

Свершилось. Он на месте. Как обычно, без малейшего понятия о дальнейших действиях, но с надеждой, что его путеводная звезда и на этот раз не останется в стороне.

Выбравшись из кресла, он секунду подумал, какие вещи прихватить с собой в город.

Так, оружие могут и не пропустить на выходе из космодрома, кто знает, какие тут порядки — рисковать не стоило; документы, это обязательно, и деньги. Много не нужно, ночевать можно возвращаться и на корабль, только необходимо пополнить оскудевшие за время перелета запасы провизии.

Распихав все необходимое по карманам, Рип направился к выходу, нажал кнопку. С легким шуршанием люк отъехал в сторону, Рип вышел. Юноша не успел сделать и одного вдоха свежего воздуха нового мира, как на него напали. Нападавший прыгнул сверху, видимо, он забрался туда, пока Рип возился в звездолете; инстинктивно пригнувшись и одновременно уходя в сторону, Рип заметил мелькнувшее желтокожее лицо с узкими глазами.

«Что ему от меня нужно?» Но тут… В его сторону бежали еще два таких же местных жителя, одеты они были в широкие штаны и короткую куртку-халат, с запахнутыми полами и поясом, за которым торчал длинный меч — катана и небольшой портативный бластер.

«А эти здесь откуда?» Один из них, сильно оттолкнувшись, взвился в воздух, а второй покатился под ноги. Вся сцена произошла в мгновение ока. Рип приготовился отразить нападение, как услышал сзади тихий шорох; он понял, что он означает, но было уже слишком поздно.

В отчаянном усилии на последних секундах он попытался уйти из клещей, образованных нападавшими. Небольшой шаг, прыжок в сторону, и юноша почти вне досягаемости, затем можно и разобраться с противниками по очереди, но… тех было много, слишком много. Краем глаза он успел заметить еще пятерых бегущих. Он ушел от одного удара, отразил третий, нанес четвертый и по ответному стону понял, что не промазал, но тут что-то черное и плотное опутало его ноги, сковывая все движения.

Рип опустил взгляд. Тонкая веревка с несколькими грузиками на конце, метко кинутая одним из нихонцев, быстро обматывалась вокруг его ног, обездвиживая лучше любых оков.

Он не мог сделать и шага.

Тогда он остался на месте, отражая удары, но тут за веревку сильно потянули, и, потеряв равновесие, Рип упал на бетонное покрытие площадки космодрома.

В тот же миг темный силуэт подскочил к нему сзади — удар. И все…

Очнулся Рип от того, что где-то капала вода. Маленькие прозрачные капельки, с завидным постоянством отрываясь от породившего их источника, с грохотом падали в лужу.

В голове шумело, а до места, куда пришелся удар, просто нельзя было дотронуться.

Он посмотрел на себя. Нога целы, руки тоже, лежит на металлической кровати, не связан, оглянулся — небольшая комната, каменные мокрые стены, из мебели одна его кровать, железная дверь со смотровым окошечком и единственное небольшое окно под потолком, забранное проржавевшей, но, видимо, достаточно крепкой решеткой с толстыми прутьями.

Та-а-ак, опять тюрьма. Хотя можно и привыкнуть. За последние два месяца он столько раз побывал в заведениях подобного рода, сколько не посчастливилось за всю предыдущую жизнь. Ну, пусть не за всю, но за первые двадцать лет он мог поручиться.

Кто-то, приезжая на новую планету, начинает знакомство с местных достопримечательностей, кто-то идет в магазины, бары, бордели, ну а Рип хоть и не по своей воле, но довольно часто оказывался за решеткой.

Противно скрипнуло с той стороны, и дверь камеры с визгом отворилась.

Здоровый, по пояс голый, лысый узкоглазый абориген вошел внутрь, неся в своих огромных руках поднос с едой. В полуоткрытых дверях его поджидал такой же детина, готовый при первых признаках опасности захлопнуть дверь. «Близнецы они, что ли?»

Первый поставил поднос и молча собрался уходить.

— Эй, постойте! — окликнул его Рип. — Где я, по какому праву меня кинули сюда, кто ваш хозяин, а правительство знает, я требую адвоката…

Тюремщик, не обращая ни малейшего внимания на крики арестанта, вышел и тщательно прикрыл за собой дверь. Щелкнул засов, Рип опять остался один.

От нечего делать он принялся за еду. Несмотря на ужасные условия содержания, готовили здесь достаточно вкусно.

Итак, что мы имеем. Предположительно, он когда-то убил на этой планете какого-то учителя. Таким образом, у людей есть повод его ненавидеть; если он не успел еще чего натворить, то попал сюда именно из-за последнего. Имелась слабая надежда: все происходящее могло оказаться каким-нибудь местным особо экзотическим обычаем встречать приезжих. Винклер невесело усмехнулся своим мыслям.

Еще имелась загвоздка: кем являлся неизвестный учитель — официальным лицом или главой какой-либо бандитской группировки. Отсюда вытекало, кто его тюремщики: либо правительство, либо мафия. И неизвестно, кто из них хуже, хотя на некоторых планетах эти два слова обозначают одно и то же.

Попробовав для очистки совести крепость решеток и двери, простучав пол и стены в поисках потаенных ходов — все безрезультатно, Рип лег на кровать, оставалось только ждать.

Сколько к тому времени он находился в заточении, Винклер сказать не мог. Часы, как и другие личные вещи, включая документы, деньги и ключи от звездолета, у него отобрали еще в первый день, когда он лежал без сознания.

Судя по сменам дня и ночи, он сидел уже два дня. Рипу показалось, что они немного короче, чем привычные ему сутки, но он мог и ошибаться.

Три раза в день молчаливые лысые охранники приносили поесть. Поначалу он пытался заговорить с ними, но потом бросил это занятие, то ли они не знали галакто, то ли были вообще глухими и немыми.

Наконец дверь в очередной раз отворилась, внутрь вошли уже два охранника, второй остался, как всегда, у двери, к тому же вошедшие были без обычного подноса с едой.

Рип понял: на этот раз что-то намечается. Он напрягся, приготовившись ко всяким штучкам, но последовавших действий юноша никак не ожидал.

Ближайший к нему детина вытащил из кармана небольшой блестящий предмет; пытаясь рассмотреть его, Рип и не заметил, как второй выхватил доселе спрятанную за спиной длинную палку с небольшими рожками на конце. Винклер слишком поздно сообразил, что она собой представляет, юноша попытался отдернуть руку, но жирный палец охранника уже нажал кнопку, и разряд электричества, ярко сверкая, пробежал между контактами электрошокера и рукой парня. Оглушенный током, тот упал.

Когда Рип очнулся — а это произошло достаточно быстро, такие штуки не отключали на длительное время, — первый охранник уже застегивал на его руке браслет вытянутых ранее наручников. Рип дернулся, вторым концом наручники крепились к дальней ножке кровати. С этим украшением он мог или лежать, или в лучшем случае сидеть, вытянув руку.

— За что? — крикнул он им в лицо. — Мало, что держите в клетке, так еще решили и на цепь посадить! — Но громилы, как обычно, молча развернулись и ушли.

Рип несколько раз дернулся, пытаясь разорвать оковы, но наручники только сильнее сжимались на руке. Вскоре он оставил бесплодные попытки.

Снять второе кольцо с ножки также нет никакой возможности. Кровать была привинчена к полу.

Тут дверь опять открылась, Рип вспомнил, что предыдущие посетители так и не заперли ее.

На пороге возник маленький толстенький человечек, как и все виденные Рипом до сих пор, также узкоглазый.

На человечке был надет длинный халат без пуговиц, подпоясанный широким поясом, за поясом торчала кожаная рукоятка неизменного меча. Одежду вошедшего украшала необычная переливающаяся и, надо сказать, довольно красивая вышивка. Похожая вышивка переливалась между драгоценными камнями высокой шапки.

Человек сжимал не очень длинный деревянный посох со стилизованным изображением солнца на одном конце и расширением, видимо, чтобы его можно было ставить на пол, — на другом.

Посох украшала резьба и разноцветные ленты, свисающие со всех сторон.

Вошедший смотрелся по меньшей мере необычно в своем странном нарядном одеянии на фоне серых камней камеры.

— Ее императорское величество, — неожиданно заорал человечек высоким писклявым голосом, так что Рип вздрогнул от неожиданности, — правительница системы Нихония и планет, а также входящих в нее спутников, астероидов, комет и других тел, чей род идет от солнечной Аматэрасу и ее божественного внука Ниниги, что являются потомками божественной пары Йдзанаки и его супруги Идзанами, создателями первой твердой земли — светлейшая госпожа, божественная Марико Сайте Дэнтедайси Догэн!

Произнеся все это на одном дыхании и мечтательно подняв глаза к потолку, человечек отступил в сторону, открывая проход.

С той стороны двери кто-то подошел. Этот кто-то на секунду замер у порога, а затем смело ступил в комнату.

У Рипа перехватило дыхание, вошедшей оказалась молодая стройная девушка, но… не это поразило его — такой красавицы он не видел еще никогда в жизни, у девушки имелись все черты, присущие уже знакомым жителям планеты, однако они не выглядели экзотикой или чем-то необычным. Воистину красота, гармония не знает границ. Широкое, немного скуластое лицо, небольшой подбородок, тонкие, слегка изогнутые густые черные брови, маленький нос, красивые полные губы и… глаза, большие и в отличие от других имевшие миндалевидный разрез со слегка вздернутыми кверху наружными кончиками.

Девушка была довольно высока. Простая в отличие от объявлявшего толстяка одежда — широкие брюки и легкая с воздушными длинными рукавами кофта, стянутая на талии поясом из кожи — подчеркивала природную красоту вошедшей.

Она сделала еще шаг. Девушка двигалась с грацией дикого животного. В ней чувствовалась сила и вместе с тем обезоруживающая беззащитность. Волны женственности, исходящие от нее, наверняка сводили окружающих мужчин с ума.

Рип и сам поймал себя на том, что смотрит на вошедшую открыв рот и даже забыв дышать.

— Оставь нас наедине, Хонэн, — бросила разряженному толстяку девушка.

— Но, ваше величество, — начал тот, — преступник очень коварен, и мой долг…

— Твой долг подчиняться мне. К тому же он прикован и сейчас не опасен, — и добавила уже другим тоном: — Ну пожалуйста, Хонэн-сан. Не волнуйся, я смогу постоять за себя.

— Ладно, принцесса, ой, простите. Ваше Императорское Величество, — буркнул старик, — я понимаю, но все равно, в случае чего, я буду рядом.

— Хорошо, — ответила девушка, и за вышедшим стариком закрылась дверь.

— Ну, вот мы и снова встретились с тобой, Синд, — обратилась она к Рипу.

Рип молча смотрел на нее, ожидая продолжения.

— Не думала я, что когда-нибудь еще увижу тебя, когда ты… — она запнулась, — пропал, я с той поры каждый день возлагала приношения у камидона. Я молила богов, чтобы они мне дали еще раз посмотреть в твои глаза.

— Я… — начал Рип.

— Замолчи! — с неожиданной яростью крикнула на него девушка. — Ты осмелился вернуться, на что ты надеялся? Или тебе мало того, что имеешь! Когда-то я считала тебя честным человеком, доблестным воином, когда-то я… На самом деле ты оказался другим, тебя волнуют только деньги, богатство и ничего более! Но теперь ты отплатишь за свое преступление. Сполна…

— Но послушайте, вы меня не за того принимаете или знаете не всю правду.

— А какую мне правду надо знать, Синд? Может быть, ту, как ты клялся в вечной дружбе и признательности, или, может быть, ту, как ты предал нас, меня и… — в глазах девушки отразилась боль, — моего отца.

— Но я не Синд!

— Конечно, ты не Синд, тот Синд, которого я знала, которого я… — ей с трудом давались эти слова, она с вызовом посмотрела на Рипа, — которого я любила, он давно умер, умер еще тогда, полгода назад. Остался лишь жалкий червяк и ничтожный человек.

— Да послушайте же меня, дайте я вам все объясню! — вышел из себя Рип.

— Мы приняли тебя как дорогого гостя. Ты всех обвел вокруг пальца, тебя интересовало лишь одно — Тайна Дома. Ты все прекрасно рассчитал, ну, признайся. И твоя авария, и беспамятство, и… и любовь ко мне — все это лишь притворство, с целью выведать одно…

— Я не понимаю, о какой тайне вы говорите, позвольте же наконец я все объясню.

— Что, что ты можешь объяснить? — закричала девушка, — Может быть, смерть моего отца? Я до сих пор не могу похоронить тело. Пойми, Синд, мне стоит громадных усилий прямо сейчас не перерезать тебе горло, и только долг и обязательства перед Империей сдерживают меня. Убийца должен быть казнен всенародно, завтра будет суд, это будет завтра…

— Хорошие у вас порядки! — закричал в ответ Рип. — Казнить человека за то, что он не совершал. Пойми, кто бы ты там ни была, я не Синд, мое имя — Рип Винклер, но, возможно, я когда-то был этим Синдом, об этом я ничего не помню, ничего, потому что потерял память. Моя сознательная жизнь началась после пятилетнего перерыва, чуть больше двух месяцев назад; о большем, что я делал, где и кем был, я не имею ни малейшего понятия, поэтому я и прилетел на вашу планету. За воспоминаниями. Я надеялся, здесь найдется, в конце концов должен же где-то быть человек, который бы видел меня, знал, кто я и чем занимался в эти годы.

— Твои уловки не помогут тебе. Твое лицо, твой голос, манера говорить, движения выдают тебя, если помнишь, ты уже однажды прибегал к трюку потери памяти…

— Это не уловки, я действительно потерял память!

— Мог бы придумать кое-что поновее. Подумать только, я ухаживала за тобой, и мой отец, он относился к тебе как к своему собственному сыну, которого у него никогда не было и которым ты со временем, возможно, стал бы. Но жадность правила твоими помыслами, Синд. Скажи мне, зачем ты это сделал, ответь сейчас, с глазу на глаз, когда нас никто не слышит.

— Что, что я сделал?

— Даже теперь, когда попался, ты виляешь, как лиса, ты говоришь, что не помнишь, ну, так я напомню тебе. Ты подлостью и обманом прокрался к нам в дом, вошел в доверие, а потом… потом ты убил его — императора, учителя и… моего отца. Тебя видели с обнаженным мечом, склонившимся над его телом, на том месте нашли кровь, его кровь, а затем вы оба пропали, ты и тело императора.

— Я не имею понятия, о чем вы говорите.

— Я пришла сюда потому, что хотела в последний раз увидеть тебя, потому что хотела посмотреть в глаза человеку, совершившему такое, потому что вопреки всем законам, я… жалею тебя…

Рип удивленно поднял глаза на девушку.

— Может быть, я плохая дочь, — между тем продолжала она, — однако это мне не помешает завтра вынести приговор, не надейся, а теперь… — она подошла к двери, — теперь прощай. У тебя есть последняя ночь. Последняя в твоей жизни. Если можешь, молись или вспоминай свои поступки. Больше мы не увидимся, — и, уже обернувшись у двери, добавила: — Я буду молиться за твою душу, Синд, и пусть простят тебя боги, если они есть, я же тебя не прощу никогда.

— Постой! — крикнул Рип.

Но дверь за девушкой уже захлопнулась.

Весь день он переваривал услышанное. Выходит, учитель… ее отец, он стал убийцей императора. Натворил делов! Но девушка, какая красавица, она сказала он притворялся, что любил ее. Да с такой внешностью ему, если, конечно, это был он, не требовалось обладать особенным актерским мастерством. А тут еще и какая-то Тайна Дома, за которой он якобы охотился, большие деньги за нее. Стоп… деньги. На его счету в «ФЕНИКСЕ» стоит внушительная сумма. А новый звездолет, на котором он прилетел сюда, а дорогое оружие. Может быть, она не так уж и не права, может быть, это чудовище, про которое она рассказывала, это действительно он в прошлом. В таком случае, что же случилось с ним в этом самом прошлом, после чего он стал таким…

И девушка, когда она только вошла, теперь Рип вспомнил: незнакомое и вместе с тем родное, давно забытое и совсем свежее чувство, мысль, предчувствие шевельнулось в его душе, шевельнулось и ушло вместе с первыми словами…

Она сказала: «Завтра суд». Неужели ему суждено погибнуть на этой отдаленной планете, так и не узнав, кто он?

Хотя… мужчина, человек, если он настоящий человек, должен отвечать за свои поступки, даже если он их не помнит. Она узнала его, значит, это он, и о каком сочувствии может идти речь, если он убийца отца. Все правильно, он заслужил, и пусть будет что будет.

Из меланхолических раздумий Рипа вывел звук открываемого замка.

«Тюремщики? Для казни вроде бы рановато».

Дверь, как всегда со страшным скрипом, отворилась, и в образовавшийся проем проскользнула фигура — невысокий человек, одетый в темные одежды: коричневые широкие штаны, темно-синяя куртка и черная повязка на лице.

Неизменный меч — атрибут всех виденных Рипом жителей этой планеты пребывал у него не за поясом, а на специальной перевязи, заткнут за спиной, лишь длинная рукоятка выглядывала из-за плеча.

Когда вошедший обернулся, оглядывая коридор, Рип успел заметить, что меч был к тому же значительно короче катаны.

У него даже всплыло в мозгу название — шото, всплыло и ушло.

Между тем человек подбежал к Рипу и протянул ему руку.

— Ну же, Синд, чего глядишь, это я, Эйсай, бежим скорее!

— Какой Эйсай? — удивился Рип. Но человек уже увлекал его в коридор. Рип благоразумно не стал выяснять, кто он такой и почему он его, которого все должны ненавидеть, спасает.

Беглецы быстро шли по освещенному пространству. Впереди загадочный освободитель, двигаясь мелкими шажками, и Винклер за ним.

По обеим сторонам мелькали железные двери, ведущие в камеры, большинство из них зияли открытыми провалами пустых помещений; наконец они добрались до поворота коридора, там, на полу, огромной тушей лежал один из тюремщиков.

— Он, он мертв?

Винклеру было жаль молчаливого здоровяка, в конце концов тот не сделал ему ничего плохого.

Незнакомец обернулся.

— Нет, кто же отважится лишить жизни братьев Чин. Все знают, добрее их нет никого, несмотря на такую внешность. Проваляется полночи, а потом очухается, ну, может, денька три голова еще поболит, а то и того не будет при таком-то чайнике. — И он постучал по лысому черепу охранника.

Наконец они добежали до железной решетки с дверью, перегораживающей коридор. Дверь была открыта, а на пороге сидел без памяти второй тюремщик. Аккуратно переступив и через этого, Рип со своим спасителем оказались в небольшой, но шикарно обставленной караулке, оснащенной мониторами, на которых отражался сейчас пустой коридор.

Пролетев, не задерживаясь, и ее, спаситель Рипа слегка замешкался у двери. Он быстро стянул с головы повязку, ловким движением сунул меч на пояс, а затем, махнув Рипу, толкнул дверь, и беглецы оказались на улице.

«Свобода», — подумал Рип и посмотрел на своего спасителя. Это оказался совсем молодой человек, примерно его возраста, но уступающий Винклеру и в росте, и в комплекции.

Помимо присущих всем жителям черт, в незнакомце угадывалось что-то и от других людей, не нихонцев. Может, более вытянутое и не такое скуластое лицо, может, другой разрез глаз. Винклер не мог сейчас сказать. Одно становилось ясно: кто-либо из родителей или предков парня был родом не из этих мест.

— Пошли, — коротко бросил юноша, — нам не стоит здесь долго задерживаться. У меня за углом флаер.

Когда здание тюрьмы уже начало теряться среди других домов, Рип решился заговорить.

— Спасибо, — сказал он своему спасителю, напряженно следившему за дорогой.

— Не за что, не благодари меня, я тебе должен.

— Что должен? — не понял Рип.

— Как что? — Юноша удивился. — Ты разве не узнаешь меня, это же я, Эйсай?

— Понимаешь, — начал Рип, — около двух месяцев назад я потерял память, поэтому все случившееся до этого я не помню.

— Ну, ты даешь! — Однако юноша ничуть не удивился.

У Винклера накопилась сотня вопросов, но в этот момент их летательный аппарат подлетел к большому освещенному дому с огромным садом и фонтанами. Флаер опустился на специальную площадку. Юноша, торопя Рипа, побежал к видневшемуся невдалеке, чуть ли не с сам дом, ангару, в открытых воротах которого чернела громада звездолета.

Далее время для Рипа понеслось в беленом темпе: беглецы взбирались по трапу, неслись к рубке, занимали места. Рип еще пристегивался, когда почувствовал, что они взлетают.

— Ну слава богу, кажется, удалось, — облегченно откинулся на своем месте юноша, когда корабль покинул пределы планеты.

— А если они пустят погоню? — бросил Рип.

— Не должны, — беззаботно ответил Эйсай. — Чины пока очухаются, пока поднимут тревогу, а нас уже и след простыл.

— Ладно, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, еще раз спасибо за мое спасение.

— Не за что, — махнул рукой парень, — я же тебе говорил, это я тебе должен.

— Может быть.

Парень по-новому посмотрел на Рипа.

— Нет, постой, ты действительно ничего не помнишь?

— Нет.

— И что, ни меня не помнишь, ни Марико, ни…

— Я не помню даже, когда был на вашей планете и был ли вообще.

— А чего же ты тогда вернулся сюда? — задал юноша вполне резонный вопрос.

— Чтобы вспомнить, чтобы найти это самое утерянное прошлое, узнать, что я делал, чем жил.

— Надо сказать, ты выбрал далеко не лучший вариант. Я не знаю, чего там у тебя еще, но на Хонс тебе возвращаться никак не следовало, это уж точно.

— Послушай, Эйсай. Ты спас меня, ты единственный кто поверил, кто выслушал меня с момента прибытия в ваш мир, кроме того, ты утверждаешь, что что-то мне должен; я окончательно запутался. Ко мне приходила красивая девушка, обвиняла меня, грозила смертной казнью, говорила о непонятной Тайне Дома, которую я якобы у них украл. Если тебе не трудно, объясни, пожалуйста, все по порядку. Про то, как я попал на вашу планету и за что меня хотели казнить. Только по порядку.

Юноша почесал затылок.

— Видать, ты здорово треснулся, раз все вышибло, так что, все сначала, что ли?

— Да, с самого начала.

— Как знаешь, но все равно необычно.

— Это правда, я очень прошу.

— Ладно, — начал рассказ Эйсай, — произошло это около полугода, может, чуть больше, тому назад. Тогда наш покойный император Таманэмон Дэнтедайси, да пребудет в мире душа его, со своей дочерью Марико…

— Это та самая девушка, что приходила ко мне?

— Наверное, откуда я знаю, кто там к тебе шастал, не перебивай.

— Извини.

— Ну так вот, они совершали прогулку по нашей системе на своей яхте. Одни, без охраны. Учитель любил такие полеты и довольно часто брал с собой дочь. Там, как я слышал, они наткнулись на полуразбитый корабль, может, торговцы, а может, еще кто. Правители высадились на судно, но оказалось слишком поздно, вся команда погибла. Когда отец с дочерью уже было собрались улетать, Марико заметила точку, плавающую недалеко от челнока. Это оказался скафандр, скафандр с человеком, он был жив.

— Это я?

— Да, это был ты, Синд. Они забрали тебя на катер, и Марико ухаживала за тобой, а когда вернулись на планету, ты так и остался во дворце. Говорят, принцесса часто навещала твои покои, наверное, тогда она и влюбилась.

— Значит, она и я…

— Ты думаешь, мне все известно? Когда ты очнулся, то сказал, что ничего не помнишь, ну, прямо как сейчас, тебя называли Синд, потому что это имя значилось на табличке скафандра. Ты оказался прекрасным бойцом, умелым, опытным, я сам видел. Твоему искусству удивлялись даже мастера. Ты одинаково умело управлялся и с катаной, и с копьем или луком. Да, на это стоило посмотреть, а ножи метал сказка.

— И это все я?

— Ну не я же. У нас как раз устраивались ежегодные соревнования, и ты на них с треском победил Ябу-сана.

— А это еще кто?

— Это до последнего времени был наш сильнейший воин. Молодой, красивый, из древнего рода… Он явно неровно дышал к дочери императора, и если бы не ты, стал бы когда-нибудь его зятем. М-м-да. Ты же, как очухался, начал увиваться вокруг принцессы. Ну это понятно, девушка она красивая, даже очень, ее многие добивались. Но только тебе она почему-то отвечала взаимностью, и старый учитель хорошо относился, хоть ты для нас и чужак.

— И что случилось потом?

— А потом случилось то, что никто ничего не понял. Однажды вечером ты явился в покои императора и предложил ему прогуляться. Вы долго отсутствовали. А тут слуга проходил мимо и увидел такую картину — старый император лежит без движения на земле, а над ним ты с обнаженным мечом. Он кинулся помощь звать. Пока все сбежались, тебя уже и след простыл и, что самое страшное, сколько ни искали, не нашли и тело императора, только кровь на том месте. Вот и вся история, Синд.

Рип сидел, пораженный.

— Но если все это так, то почему ты спас меня, или ты не любишь своего правителя?

Желваки заиграли на скулах юноши:

— Наш император — самый лучший человек из всех, которых я знал. Не зря его называли учителем, или отцом, он действительно был как отец для нас.

— Тогда зачем ты спас меня?

— Я уже говорил, я тебе должен. Один раз мы с тобой и учителем поехали на охоту на муниров, есть у нас такие звери. Когда я догнал и ранил свое животное, у меня сломалась пика, я остался почти полностью безоружен, что такое катана против мунира. Разъяренный, он кинулся в мою сторону. Знаешь, Синд, тогда я первый раз взглянул в глаза смерти и думал, что последний. Когда зверь, выставив вперед рога, несся ко мне, я уже и четверостишие предсмертное складывать начал; но тут, откуда ни возьмись, появился ты. Я еще никогда не видел, чтобы человек двигался так быстро. Ты вскочил сверху на хребет животного, а потом… эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. На секунду ты замер, уставился куда-то вперед, а потом ударил, ударил ладонью по хребту скачущего мунира и… я бы не поверил в это, если бы не видел своими глазами, ты переломил его. Одним ударом. Раскрытой ладонью. Зверь пробежал еще несколько шагов и свалился замертво. Ты спас меня, Синд, спас мою жизнь, рискуя своей. Если бы не ты… словом, что говорить. Я должен тебе, а долг платежом красен, так что не благодари, это тебе спасибо, и…

— Что?

— Не верю я, что ты мог убить учителя, не такой ты человек, чего бы там ни говорили.

Рип встал со своего места и прошелся по рубке.

— История хоть сейчас в журнал приключений. Погибший экипаж, прекрасная принцесса и смерть императора. Спасибо, что хоть ты доверяешь мне, только… я ведь и сам не знаю, убил я учителя или нет. Я ничего, вообще ничего не помню… Постой, а как ты оказался в курсе всех дел, и этот большой дом, от которого мы улетали, чей он?

— И дом этот, и корабль, на котором летим, мои. А знаю я, потому что мое имя Эйсай Кободаси Хэйон из клана Кику. Мой род один из древнейших в Нихонии.

— Но если так, тогда, спасая меня, ты подвергаешь себя опасности. Ты никогда не сможешь вернуться до мой. Особенно учитывая, что я могу оказаться действительно убийцей учителя.

— Да нет, — юноша махнул рукой. — не волнуйся, меня никто не узнает. В тюрьме я ведь был в маске. А что касается нашего отлета, так я довольно часто летаю, это не должно вызвать подозрений. Твое освобождение — это самая малость, которую я могу сделать для тебя, но не только… и для Марико…

— А она-то гут при чем, она вообще казни хотела. Юноша улыбнулся.

— Когда выяснилось, что ты предатель, принцесса ходила сама не своя, и не одна гибель отца была тому причиной. Она все еще любит тебя и в глубине души, я уверен в этом, хочет, чтобы ты оказался невиновен, но долг превыше всего. Как новая императрица, она обязана покарать убийцу правителя, однако не забывай, принцесса — прежде всего женщина, а женщина думает сердцем. Если честно, то, когда пошел разговор о твоем возвращении, я надеялся, ты вернулся объяснить все, а оно вон как вышло. Знаешь, если я могу, я хочу помочь тебе вернуть память.

— Спасибо, — Рип улыбнулся, — ты и так уже очень много сделал, а память, я и сам не прочь, хотя, может быть…

— Что?

— Марико при встрече со мной говорила о какой-то Тайне Дома, на которую я якобы позарился. Не знаю, может, это поможет. Ты что-нибудь знаешь о ней?

— Не больше, чем вес остальные.

— Да я и этого не помню.

— Ну ладно, слушай. Это довольно старая история. Когда-то давным-давно, может, лет 300, а может, и больше тому назад, умер наш тогдашний правитель. Умер совсем молодым. Историки утверждают, что ему помог в этом собственный брат, но история, как известно, неточная наука. Надо тебе сказать, что линия императоров у нас очень длинная и очень древняя, по преданиям, они ведут свою родословную от бога и сами являются потомками богов. Их род берет начало еще на Земле, когда люди не умели летать между звездами.

— Да ну!

— Вот тебе и да ну, и за все время был только один случай, да и то очень давно, когда императора пытались сместить с трона. Он не увенчался успехом, потому как народ не примет другого правителя, не из семьи, не из богов.

Брат тогдашнего правителя все это прекрасно понимал, но ведь он-то был из императорской семьи. Он стал наместником, или регентом, называй как хочешь, при малолетнем племяннике, наследовавшем соответственно титул. До совершеннолетия вместо него правил дядя, теперь между коварным убийцей и троном стоял этот мальчик, а потом еще его два брата.

И дядя начал убирать родственников. От несчастного случая на охоте погиб один, отравился второй, а третий, тогда ребенку исполнилось уже четырнадцать брат-близнец убитого на охоте малолетнего императора, так вот третьему удалось скрыться. Блуждал он где-то по космосу лет пять и, видно, в скитаниях своих на одной из планет нашел установку, якобы принадлежащую прогомианцам. Слышал про таких?

Рип только молча кивнул.

— И что самое интересное, установка до сих пор работала, парень разобрался в ней. Это оказалось оружие. Но какое, что оно делало, никто так до сих пор и не знает или знает, но не хочет говорить. Да только через полгода после своего возвращения молодой наследник уже сидел на законном троне, а дядя в тюрьме ждал приговора. В общем, он чуть ли не в одиночку свергнул незаконного правителя с помощью этой вот штуки.

С той поры от этого императора, от отца к сыну или от деда к внуку, передается знание, как пользоваться и, что самое главное, где спрятано оружие. Вроде до сих пор передается.

Много воды утекло с тех пор, и никто сейчас не знает, правда это или сказки, действительно ли существует эта самая Тайна Дома… Вот такая вот история, Синд.

Рип молчал, зачарованный.

— А сам ты веришь в это?

— Я-то, — Эйсай почесал за ухом, — не знаю, может, верю, а может, и нет, Да какая разница.

— Почему такое странное название — Тайна Дома?

— Не знаю, привязалось. Тайна, наверное, потому, что действительно тайна, а дом, имеется в виду императорская семья, клан, а вовсе не какое-нибудь строение.

— Но если бы в действительности существовало это ваше сверхоружие, вы бы могли захватить другие миры, создать вторую Империю.

Парень улыбнулся.

— А зачем? Нам и на своих планетах неплохо живется. Чем больше страна, тем больше бардака. Если ты не знаешь, то все империи древности приходили в упадок и разрушались именно из-за своей массивности. Из центра трудно управлять окраинами, неизвестно, что там делается, долго доходят приказы, слишком масштабно приходится мыслить. Например, твоя Галактическая Империя, уже сейчас она гниет изнутри. Коррупция, злоупотребление властью, преступность, наркотики, мафия, а ты знаешь, какая она по счету?

— Третья, — не задумываясь, ответил Рип, — это мы проходили в Академии.

— Вот именно, третья, а что случилось с первыми двумя?

Винклер потупил взор.

— Да, да, — подтвердил Эйсай, — они распались, распались под собственной тяжестью. Запомни, такие империи создаются не для людей — руками людей, да, но для политиков, желающих нахапать как можно больше территории и власти; даже если вначале у них и были самые благие намерения.

Рип молчал, все-таки он вырос в Империи, и его с детства учили почитать и гордиться ею.

— У нас в Нихонии один из самых высоких уровней жизни в Галактике и самый низкий процент преступности. Например, почему, ты думаешь, мне так легко удалось вызволить тебя из тюрьмы? Ты не удивился, скажем так, довольно неопрятному ее виду? Да потому что ею давно уже не пользуются в полном объеме. Ты был чуть ли не единственным заключенным.

— Послушать тебя, так у вас прямо рай на земле. Идеальных обществ не бывает. Хоть наизнанку вывернись, а людские пороки никуда не исчезнут. Дай ты всем одинаковые куски, все равно найдутся завистники, которые узрят, что огрызок соседа больше, и найдутся такие, кто попытается отобрать его. Не говоря уже о психических отклонениях, например, те же маньяки…

— Маньяки — продукт общества. Может быть, потенциально все мы ненормальны, в каждом из людей сидит зверь, но и имеется что-то хорошее. Если человека зажимать, не давать развивать свой потенциал, не выпускать положительное, вызвать чувство зависти, неполноценности, то этот зверь вырвется наружу и тогда на тебе, получай — диктаторы, маньяки, самодуры. Впрочем, ты прав, и у нас не все благополучно, но мы учимся, где можем, мы не разводим разговоры, а делаем. Мы лечим болезни, устраняем преграды, и психические в том числе. Не спорю, не всегда все так гладко получается, как хотелось бы, но если не пытаться, как твоя любимая Империя, то вообще ничего не будет…

Рип понимал, что где-то собеседник прав. Империя прогнила, он сам видел это — блеск аристократии, высшего света и убогость Веги; убийства в столице, бомбы в клубах, захваты в рабство людей. Империя уже не может защитить своих подданных. А Нихония, у него не было возможности увидеть ее, но, может, там все так и есть.

— А ваш император, — вставил Рип, — если он окажется самодуром? Эйсай улыбнулся:

— У императора только номинальная власть. Страной управляет совет, хотя и император, если он достаточно мудр, может входить в него.

— Ну а оружие, вдруг один из наследников захочет власти?

— Я уже говорил: зачем? Но если это и так, я думаю, ему не будет передан секрет. Может — его сыну. Но пока, насколько я знаю, такого не случилось. А сейчас, — Эйсай потянулся и сладко зевнул, — у нас был очень трудный день, если ты не возражаешь, давай спать.

Прежде чем заснуть, Рип долго мучился, из головы все не выходил их разговор. Ему виделся сад, и он с оголенным мечом над трупом; скачущий на перепуганного юношу страшный зверь; прекрасная принцесса в его объятиях, шепчущая нежные слова, и его глаза, полные любви; маленький старичок с длинной белой бородой и молодой нихонец, с ненавистью смотрящий на Рипа, и… страшное неизвестное оружие, вида и назначения которого он не мог себе представить.

Когда Рип встал на следующее утро, если вообще есть утро на корабле, то чувствовал себя не очень хорошо — голова болела, тело ломило; кошмары, снившиеся всю ночь, не дали отдохнуть.

Одевшись и умывшись, он направился к каюте Эйсая. На стук никто не отозвался, он попробовал постучать сильнее, и дверь приоткрылась. Заглянув внутрь, Рип увидел пустую комнату.

В рубке управления с мирно светящимися экранами нихониа также не оказалось, наконец Рип услышал какие-то звуки: удары вперемежку со странными криками. Он пошел, ориентируясь на них, и вскоре очутился в небольшом помещении без мебели. Больше всего помещение напоминало тренировочный зал — тренажер, груша, кожаные подушки на стенах, вертикально стоящая деревянная болванка с торчащими во все стороны штырями. Неплохо, мини-спортзал на космическом корабле.

В центре комнаты стоял Эйсай, обнаженный по пояс, в своих неизменных широких штанах, и упражнялся с длинной палкой, по форме напоминающей катану. Держа ее обеими руками, он делал молниеносные выпады, уходил в защиту, наносил серии и одиночные удары из различных позиций и по разным участкам тела воображаемого противника. Больше всего это походило на танец, сложный танец без партнера, наподобие плясок храмовых танцовщиц, когда каждое, даже самое мелкое и незаметное движение пальцев имеет свой, потаенный, известный только посвященным смысл.

— А-а-а, ты уже проснулся, — заметил гостя Эйсай, — ну, как спалось?

— В общем-то нормально, — соврал Рип.

— Я тут решил размяться, может, хочешь присоединиться?

— Да я, собственно говоря, не очень умею. — Тут Рип вспомнил свои движения: на Прерии, в доме, когда он взял в руки меч убитого юноши.

— Ну, ну, не прибедняйся, — как бы подслушав его мысли, ответил Эйсай, — видел я однажды, как ты не умеешь. Если бы все так не умели, то… — Он так и не закончил свою мысль, видимо, не представляя, что бы тогда случилось.

— Ты забываешь, что я потерял память.

— А ты попробуй, — Эйсай снял со стены и протянул ему вторую, точно такую, как и у него, деревянную палку, — на, возьми боккэн. Мозг, может, не вспомнит, но тело, твои руки, ноги, они сами начнут двигаться. Главное, не пытайся контролировать их движения сознанием, тогда точно ничего не получится.

— Ты думаешь… — Рип протянул руку и сомкнул ее на странно теплой рукоятке боккэна.

— Я видел тебя в деле, такое мастерство дается годами упорных тренировок. Все движения были отработаны до автоматизма. Ты, не задумываясь, выбирал нужную тактику, наносил удары, ты действовал интуитивно, но ни разу не ошибся. На это стоило посмотреть, и я не думаю, что все ушло. Такое не забывается.

Он встал напротив Рипа в боевую стойку, повернувшись слегка боком и вытянув впереди себя импровизированный меч.

— Давай готовься.

Рип попытался неловко повторить позу Эйсая. У него поначалу слабо получилось, а затем… Тело действительно само расставило чуть шире ноги, слегка согнуло их в коленях, наклонило книзу меч, одна рука легла возле другой, Рип и сам не поверил, но это получилось, через секунду он стоял почти как юноша напротив него.

Тот с одобрением смотрел на произошедшие метаморфозы.

— А теперь защищайся! — крикнул он и в тот же миг стремительно понесся на Рипа, бешено вращая деревянным мечом и не давая уследить противнику за ходом движения оружия.

Рип сначала растерялся, но кто-то внутри него уже взял контроль над происходящим. Он оказался зрителем. Этот кто-то с легкой улыбкой смотрел на неловкие попытки Эйсая ввести его в заблуждение.

Не меняя положения, одним лишь движением клинок Рипа вошел в стремительно несущийся вихрь, пресекая перемещения оружия противника, а затем слегка закружил его, используя в качестве силы инерцию движения рук нападавшего. Все произошло в доли секунды. Вот орудие Рипа отстраняет палку нихонца, юноша слегка меняет направление, открываясь и тут же повинуясь неизвестно где выработанным импульсам, Рип быстро отводит свой боккэн и со всего маху обрушивает его на беззащитную голову соперника. Только в самый последний момент Винклеру удалось вмешаться и смягчить удар, но все равно палка сильно врезала Эйсаю по голове, и тот упал к ногам Рипа, потеряв сознание.

Винклер некоторое время стоял и смотрел то на свои руки, то на поверженного соперника, а если бы вместо боккэна у него в руках был меч или ударь он чуть посильнее?

Как же, инстинкты, тело вспомнит. У него остались инстинкты, и его руки, ноги, голова, измученные тренировками, ничего не забыли, но… это были и остались инстинкты убийцы, он вспомнил, как и раньше, во время нападений практически всегда его ответные удары были направлены на выведение противника из строя, желательно навсегда. Хороший враг — мертвый враг.

Он просто опасен для окружающих. Тот же Эйсай может захотеть шутки ради подкрасться сзади, и сам не заметит, а Рип просто ничего не сможет сделать, как парень окажется на земле с переломанной шеей. Нет, с этого дня никаких тренировок. Рип склонился над лежащим другом, тот уже приходил в себя.

— Как ты? — спросил он озабоченно.

— Ну, ты даешь, — держась за голову и морщась от боли, ответил нихонец, я не думал, что можно двигаться так стремительно, а меня научишь?

— Нет.

— Почему? — Юноша обиделся.

— Потому что тренировок больше не будет, хватит, натренировались. У меня чуть сердце не выпрыгнуло, когда я увидел, что моя палка несется к твоей голове. С моими, как ты говорил, инстинктами шутить не стоит, потому как странные они у меня какие-то.

Уже сидя в рубке управления и колдуя с приборами, Эйсай спросил:

— Синд?

— Да.

— Я тебя освободил, теперь командуй, куда дальше. Могу высадить на любой планете.

Если бы Рип сам знал, куда дальше. Дома нет, близких тоже, друзья… где он ни появлялся, везде его норовили убить… Он повернулся к юноше:

— Отвези меня на Адонис.

— Ну, ты даешь, сразу в столицу, мне вообще-то без разницы, но почему именно туда, ты же раньше говорил, что тебе все равно.

— Нет, теперь не все равно. На Адонисе у меня остался один друг, старый и лучший друг, еще с тех времен. Теперь он занимает высокий пост, думаю, поможет по прошлой дружбе, может, удастся что-нибудь выяснить вместе.

— Как зовут твоего друга?

— Сэм Бруттаро, глава отдела в департаменте космических перевозок.

— Нет, не слыхал.

Да, Сэм — старый приятель — последняя возможность выяснить, кто он. Рип знал, что Сэм не откажет ему. Более того, он будет несказанно рад встрече, как был бы рад Рип на его месте; к тому же Сэм считал Винклера погибшим, погибшим по своей вине.

Однако существовала одна проблема, и как с ней быть, Винклер пока не решил, потому что рядом с Сэмом была… Надя.