Ржевский ведун

Глава 25

Четвертого апреля Уэсли Кларк проводил ежедневное совещание в своем штабе с глубоким чувством раздражения. Впрочем, хорошо скрываемым — за много лет службы он научился контролировать свои эмоции. Операция «Союзная сила», планировавшаяся как молниеносная, на десятый день забуксовала. До сих пор так и не было подавлено сербское ПВО, зато были потеряны два ракетных эсминца с томагавками! Кроме этого, из боевых действий выведены оба ударных авианосца, а английский авианосец-недомерок не участвует в боевых действиях. Положение должно исправить завтрашнее появление у берегов Югославии второй АУГ ВМС США, но эти сумасшествия пилотов путают все карты. Атака собственных аэродромов, а теперь еще и сбитый стратегический бомбардировщик! Это какой-то непрекращающийся кошмар! Уже потеряно в воздухе тридцать бортов. На авианосцах и аэродромах потеряно еще около пятидесяти самолетов, плюс около сотни уплыли вместе с авианосцами. За десять дней выбыло из боев треть всего авиапарка, что снизило постоянное давление на противника. И как прикажете успешно воевать???

Он выдохнул, пытаясь успокоиться. Еще не все потеряно: завтра утром на военную базу Тосар в Венгрии должны прибыть обещанные специалисты АНБ. Из Пентагона Кларку намекнули, что скоро проблема с сумасшествием летчиков решится, а для усиления давления на сербов решено довести количество самолетов до тысячи, так что все в его руках.

Меня вывезли за город в шикарную резиденцию. Я уже прокачал ситуацию, просканировав охранников. Они получили недвусмысленный приказ привезти меня в целости и сохранности к Воронцову, так что я несильно волновался. Почему бы и не поговорить? Посмотрим, что он хочет.

Завели в безликую переговорную без окон и оставили мариноваться. Не знаю, может хотели такой прессинг устроить или оценить мое поведение — я заметил видеокамеру в углу на потолке. Давно известно: если тебя могут снимать, веди себя, как будто тебя снимают. Слышал обсуждение эйчаров, как на собеседованиях специально оставляли соискателей одних в помещении со скрытой камерой. Кто-то просто сидел, кто-то ходил по кабинету, устав сидеть неподвижно, а один индивидуум стал играть в футбол мягким плюшевым мишкой, специально оставленным на столе. Естественно, его не взяли.

Только мне-то что? Я ведь пока могу побродить в виртуале по резиденции. Полетал по этажам, заглянул в подвал, где был устроен паркинг, полюбовался на коллекцию редких машин, в том числе и на Феррари GT-250. Красивая игрушка.

Щелчок замка вернул меня в реальность. В комнату зашел высокий крепкий мужчина, склонный к полноте. Он остановился у стола и стал давить меня властным взглядом. Ответил скучающим взглядом сквозь него. Вроде, на него смотришь, а вроде, и через нет. Говорят, бесит. Я уже получил по нему справку: Воронцов Петр Алексеевич — хозяин жизни, 1940-го года рождения, отец троих детей, средняя — Наталья. Жесткий, но не бандит — предпочитает договариваться, а не беспредельничать. Вчера имел трудный разговор со своей дочерью, который вывел его из себя. Она сказала, что ей нравится другой и хочет отменить свадьбу в Англии. Он опять начал орать. Угрожал ей, что сломает мне жизнь, если она захочет остаться в России. Сволочь. Наташа со слезами согласилась лететь. Не понимаю одного: почему у него нет защиты, которая стоит на Наталье — всю историю я видел только от лица Воронцова. Да кто же она такая?

— Вот ты какой, Сергей Петров. Дмитрий говорил, что ничего особенного, и я с ним полностью согласен. Ты мне не нравишься.

Молчу. Что я, девушка, чтобы нравиться? Вот если бы я ему понравился, то, да, был бы повод для беспокойства. Да и мне он тоже не глянулся, так что это взаимно. Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Недавно разведен. Мелкий бизнесмен, занимаешься купи-продай и консалтингом. За душой ничего нет, кроме машины, которую купил по дешевке. Нищеброд, нацелившийся на богатую невесту, вот ты кто. В общем так, ты забываешь про Наталью, а я забываю про тебя. Твою машину выкупаю по десятикратной цене. Это больше десяти тысяч долларов — справедливая цена.

Я хмыкнул. Чо говорить-то? Бесполезно все — он знает, чего хочет, и давит, любые доводы сейчас бесполезны. А Чайка через двадцать лет будет стоить не десять, а двести тысяч. Только не объяснишь ему это. Он, видя отсутствие реакции, стал нагнетать:

— Я же могу и по плохому варианту. Неугодные мне компании я закрываю по щелчку пальцев. Ты готов к усиленной проверке, по факту которой у тебя всплывут дела с недоимками по налогам? А там, кто знает, может что и на уголовку потянет. Лишишься своего микробизнеса. Машину заберут, посидишь в СИЗО с полгода, подумаешь, что вместо всего этого мог бы спокойно жить дальше. Что скажешь?

А что здесь говорить? Этот может. Огромный Юкос закрыли, как только рыпнулся на власть, а здесь никто даже и не услышит обо мне и «Евростандарте» — настолько неравные весовые категории. Меня промаринуют за решеткой, потом выпустят. Компанию закроют, ребят выгонят на улицу, если не приплетут к делу. Здесь ведунство не поможет с оставшейся гранатой против чиновничьего аппарата. Ту, первую гранату, я перед походом к сербам выхолостил и потом прикопал. Я ж не дурак кончать жизнь самоубийством? Грех это. Да и не выход гранатами постоянно размахивать. Значит, будем разговаривать, соблюдая вежливость.

— Вы не представились.

— Ты тупее, чем я думал. Я — отец Натальи. Ко мне нужно обращаться Петр Алексеевич.

— Петр Алексеевич, объясните, почему я должен забыть про Наташу? Мало ли, почему я вам сразу не понравился?

— Потому что она так решила. Наталья улетает в Лондон к жениху. Ты был всего лишь развлечением для нее.

— Почему она мне сама не сказала?

— Не захотела. Еще вопросы?

— Я хочу ее увидеть.

— Исключено!

Я задумался. Конечно, можно упереться рогом в землю. Ненадолго. Потом олигарх победит — слишком неравны ресурсы и возможности. Пытаться воздействовать на Воронцова ведунством? Так я себе дал слово, что буду делать марионеток только из нелюдей, которые убивают мирных жителей. Он, хоть и сволочь, но это наша сволочь. А если я буду по собственному желанию мочить и подчинять тех, кто мне не нравится, так чем я от пиндосов буду отличаться? Где та грань — «тварь я дрожащая, или право имею?» Поэтому, буду чтить законы. Не земные, а те, что сверху. Не убий, не укради, не возжелай и так далее. Попытаться украсть невесту? Скорее всего смогу, а что дальше? Придется уйти в бега, бросить фирму с ребятами. Если бы был без багажа прожитых лет прошлой жизни, так бы и сделал. А сейчас весь мой опыт говорит, что самое правильное — спасти людей, которые тебе доверились, и забыть про мажорку. Если на одну чашу весов поставить Зину с Семеном, Илью с Юлькой и Аришкой, Ксюшу и на другую — мои чувства к Наталье, то я выберу ребят. Я в ответе за тех, кто в меня поверил и пошел за мной. А еще ведь и сербам помощь будет нужна, уверен, скоро обратятся. Расхождения с моим докладом накапливаются, вопросы копятся. А я переживу как-нибудь. В той жизни был один, не помер, и в этой справлюсь. Решение принято, теперь надо выжать из ситуации максимум.

— Петр Алексеевич, у меня встречное предложение. Мне деньги не нужны, своих хватает. А вот колеса у меня единственные. Коллекционную Чайку заберете, ездить не на чем будет. Махнусь кабрик на кабрик. Я вам «Чайку», вы мне «феррари». Год примерно одинаковый.

Он раздумывал недолго:

— Нет. Итальянка мне дорого обошлась. Могу предложить только американку. «Додж», на котором тебя Наталья прокатила.

Фера, конечно, была бы лучше, но и «додж» сойдет.

— Договорились.

Дальше была рутина. Воронцов поручил меня своему юристу, поехали ко мне, оформили бумаги, потом катались туда-сюда меняться машинами… Освободился я только затемно. Рррр, сходил, блин, за хлебушком! Столько времени потерял, а мог бы пару самолетов за день заземлить! Злости на этих олигархов не хватает!

В сердцах сел в любимое кресло, настроился на итальянскую военно-морскую базу Сигонелла, что на Сицилии. Оператором базы является военно-морской флот США, так что я по адресу. Вижу, готовится очередной самолет к вылету в темнеющее небо. Пока долетит до Сербии, как раз ночь будет. Модель самолета уже знакомая, смогу отбомбиться. Взлет, я перехватываю управление самолетом, делаю разворот и возвращаюсь к аэродрому. Сбрасываю над взлетной полосой бомбы. Ух, хорошо бахнуло! Явно, это были не кассетные бомбы, а что-то помощнее. Опять разворачиваюсь и направляю самолет в диспетчерскую вышку. В этот раз решил обойтись без позывных и криков. Пусть ломают голову, кто опять здесь порезвился. Оно ведь, когда не понятно, всегда страшнее.

Вывалился из видения перед самым столкновением, выдохнул, унял бьющееся сердце и вернулся на аэродром. От вышки практически ничего не осталось, а то, что осталось, весело горит, на взлетной полосе хорошая такая воронка. На несколько дней сицилийская авиабаза точно парализована. То, что нужно.

В понедельник пятого апреля утром был в офисе. Настроение пришло в норму — ночью я завалил еще одного стратега «Спирит» с двумя истребителями, так что вчерашний день можно поставить в плюс. Только осталось тянущее чувство утраты. Я уже поверил, что нашел девушку своей мечты, и дальше нас ждет хэппи-энд. Но мы же в России! Мы не можем, чтобы без страданий, жить нам так не интересно. Скучно и тоскливо нам, когда все хорошо. Поэтому теперь я классический русский с непонятной Западу русской мятущейся душой. Ну, ничего, поноет и перестанет. Злее буду.

Передал Зине котировки валюты на будущую неделю и провел традиционную планерку. Были все, кроме Юльки — она сегодня на удаленке с ребенком.

— Шеф, нам надо расширяться. Весна, куча заказов на стройматериалы, я одна не вытягиваю, — внесла рацуху Зинаида. — Мне, конечно, девочки помогают, и Семен, но нужна помощь.

— Да без проблем, давайте набирать людей. Для чего мы столько кабинетов арендовали? Я до середины июня буду сильно занят, буду наскоками, поэтому сильно помочь не смогу. Ксюша, зайдешь потом ко мне, определимся с задачами. Что еще?

— Да вроде все обсудили… А как у вас дела? Вчера, когда пересеклись, давно вас таким довольным не видели, — мы приступили к традиционному утреннему кофе.

— Зина, у меня дела просто замечательно! — излишне жизнерадостно ответил я. — Обзавелся новенькой машиной, стал учиться летать на самолетах. Все супер!

— А мы с Семеном уже подумали… Ну, да ладно.

Ушел к себе, через десять минут зашла Ксюша.

— Хотел поговорить?

— Да, садись. Как ты относишься к повышению зарплаты?

— В принципе положительно, — ответила осторожно, — но, смотря, что делать.

— Надо разделить бизнесы. Могут быть проблемы с одним из направлений, хочу подстраховаться. Подготовь к регистрации новое ООО, назовем «Снабженец». Ты у нас юридически подкована и уже показала себя инициативной сотрудницей с «Санбанком». Предлагаю в новой фирме стать тебе директором. Оклад будет тысячу долларов, плюс процент от прибыли. Туда мы переведем всех клиентов по стройматериалам.

— А Зина? Она же сейчас главная в общении с заказчиками и клиентами.

— Зину сделаем начальником отдела продаж и тоже завяжем на прибыль. У нее другое образование, и она помладше. А ты, все-таки, постарше и поопытнее. Вытянешь в трудной ситуации.

— Сергей, ты чего-то опасаешься?

— Нет, это обычные меры предосторожности, — я не стал ей озвучивать реальные причины. Если со мной что-то случится, так хоть фирма продолжит работать.

Согласилась. Обсудили детали, загрузил поиском сотрудников. Ушла воодушевленная. Я уже собирался уехать на Октябрьское поле, когда зашел Илья.

— Ты че такой напряженный? Случилось что?

— С чего ты взял?

— Да по тебе же видно! Чуть не искришь от внутреннего напряжения.

— Ильюха, я с девушкой расстался. Совсем.

— С той самой?

— Ага, так что я теперь опять одинок.

— Говорят, что лучшее средство от одиночества — это женитьба.

— Ну, не знаю, не знаю… Не может быть, чтобы не существовало более гуманных способов.

— Почему такие предупреждения? Меня, например, все устраивает, Юлька обо мне заботится, кормит, спинку чешет. Недавно вот заказала мне через интернет спортивные кроссовки 43-го размера. Пришли, правда, замшевые 38-го и на каблуке. Хорошо, что хоть ей подошли.

— Да, повезло тебе с ней, — улыбнуло. — Ладно, я уехал, дел много, поработаю на удаленке. Присмотри здесь.

— Окей, без проблем.

По дороге на Бирюзова принял входящий:

— Але?

— Сергей, привет! Это Даниэла. Мне надо с тобой встретиться! — легка на помине, только вчера о сербах думал.

— Привет, приезжай. Адрес помнишь?

— Да. Скоро буду, — отключилась.

Перед шлагбаумом на Бирюзова заметил знакомый мерс. Через открытое окно махнул рукой Оксане, сидящей за рулем. Она меня узнала и пересела в мою машину. Так, вдвоем, мы и заехали на паркинг.

— Ого, какая тачка! А я думаю, куда партнер опять пропал? На звонки не отвечаешь, зазнался наверное!

— Оксан, я же предупреждал, что в отпуске? — я, и правда, не перезванивал клиенткам, и у меня накопилась масса неотвеченных.

— Так сколько ты собираешься еще отдыхать??? Две недели давно прошли! У меня очередная клиентка на консалтинг созрела. По условиям опять пятьдесят на пятьдесят!

— Я не отдыхаю, — ответил со вздохом. Отвык уже от этой пышущей энергией полноватой блондинки. — У меня новый проект, ни на что времени больше не остается.

— Ого! А, может, я каким боком? — мы вышли на свежий воздух и встали около моего офиса. Я хотел ее спровадить поскорей, чтобы вернуться к Сербии.

— Да там международный проект, тебе без английского тяжело будет.

— С американцами что-то замутил? Молодец! Все деньги там, а мы здесь в нашем болоте все копошимся.

Я пожал плечами. Начнешь объяснять, еще на полчаса на уши присядет.

— Ну, ладно, поеду я. Как освободишься, сразу звони!

Проводил ее до проходной, где на входе увидел сербов — дочка генерала была в сопровождении знакомых заибанцев.

— О, привет, Даниэла, заходи. Пусть твои земляки на улице подождут.

Оксана, проходя мимо сербки, метнула на нее полный ревности взгляд.

— Кто это? — спросила девушка по дороге до офиса.

— Деловой партнер. Не обращай внимания.

— Но она так посмотрела!

— Как?

— Не как деловая партнерша.

— Да? Не знаю. Может, хотела быть такой же высокой красивой?

— Ты считаешь меня красивой? — она кокетливо поправила рукой прическу.

— Да, ты очень красивая, — я не стал озвучивать, что она восемь из десяти по моему красотомеру.

— Это хорошо, что ты заметил, — мы наконец-то зашли в офис и сели в кресла. — Но я к тебе с заданием.

Она достала дискету и положила передо мной:

— Вот, здесь расхождения с твоим прогнозом. Не такие сильные бомбежки, как ты предсказывал. Понятно, что мы тоже не сидели сложа руки — наше ПВО пока сбивает все ракеты, нацеленные на нефтепереработку, но в целом атак меньше, чем ожидалось.

— И какие мысли по этому поводу?

— Честно говоря, отец считает, что ты мог быть к этому причастен, — вперилась в меня пытливым взглядом. Контрразведчик, блин.

— Он прав, — пожал плечами. Чего отрицать-то? Мы в одной лодке. Иначе, как объяснить расхождения?

— Хотелось бы доказательств…

И что мне ей ответить? Все произошедшее только у меня в памяти. Ни фотографий, ни обломков. Вдруг меня осенило: а что, если попытаться передать ей в голову картинки? Слышал, что телепаты могут так делать. Чем я хуже?

— Не знаю, получится или нет… Пойдем.

Мы зашли в мой кабинет, и Даниэла обратила внимание на тыльную сторону спинки кресла:

— Какое необычное. Звездочки, перечеркнутые кораблики… Что это?

— Это? Это самое дорогое кресло в мире. Садись в него, попробуем, — ну, а чем черт не шутит? Может с креслом, в котором я геройствовал, легче получится настроиться и передать мысли?

Села, закрыла глаза. Я встал за креслом и положил ей ладонь на лоб, прижимая голову к высокой спинке. Попытался передать первые дни воспоминаний. Хочу! Очень хочу, чтобы она видела! Начал вспоминать, как прилетало по беззащитным домам и госпиталям, как самолеты высыпали свой смертоносный груз на города… Даниэла застонала. Неужели, получается? Дальше стал вспоминать, как воткнул первый самолет в эсминец, как отправил домой французов, а затем и амеров, как заземлил двух стратегов, как порезвился на аэродромах…

— Уффф, устал. Как будто вагон разгрузил, — я убрал руку от разгоряченного лба девушки, отступая назад.

— Но как??? — она изумленно распахнула глаза. — Как такое возможно???

Встала и в волнении зашагала по кабинету, я же свалился в кресло — и правда, устал.

— Корабли, самолеты… Сергей! Это невероятно! То, что я видела, это… это, — она остановилась и вдруг расплакалась, уткнувшись в свои ладони. — Это ужаааснооо…

Преодолевая слабость, встал и обнял девушку, пытаясь успокоить, она уткнулась мне в плечо.

— Эти бомбы! Эти ракеты!! Столько жертв!!!

— Тише, девочка, тише! Мы победим. Я верю, что все будет хорошо.

Она начала успокаиваться, всхлипывания стали затихать, плечи реже вздрагивать. Наконец она затихла и отстранилась. Отвернулась, пытаясь привести себя в порядок.

— Не смотри на меня, я сейчас некрасивая. Где у тебя туалет?

Показал направление. Да, что-то я переборщил с документальным кино. Но ведь получилось!

Вернулась через пять минут с покрасневшими глазами:

— Теперь понятно, почему на фронте стало тише. Может, они уже отстанут?

— Не обольщайся. Они доведут группировку до тысячи самолетов. В первом прогнозе это было в начале мая, но сейчас все убыстрилось. Думаю, они нагонят новых самолетов уже к середине апреля.

— Но ведь у них столько жертв! Может, они испугаются и остановятся?

— Единственное, чего они боятся — это огласки. Их можно и нужно побеждать на информационном поле. Чем больше вы будете показывать обломков самолетов и кричать о бесчисленных жертвах американских солдат и европейских союзников, тем быстрее их население начнет спрашивать своих вояк: а зачем это нам? Что, Сербия угрожает безопасности Америки или Франции? Почему за свободу косовских албанцев должны платить жизнями простые американские парни?

— Так вот почему НАТО очень просило не публиковать данные о погибших! Они предложили по своим каналам сделку: мы не кричим о жертвах среди солдат союзников, они не бомбят в Белграде мосты через Дунай!

— Обманут. Надо не слушать их, а кричать во все рупоры: американцы, вас здесь убивают! Чем больше шокирующих кадров, тем лучше. Когда Слободан Милошевич все же решится на большую передачу о жертвах, телевизионный центр в Белграде просто разбомбят. Даниэла, это очень серьезно. НАТО сейчас пока боится общественного мнения, надо действовать.

Она вычленила главное:

— Что значит, пока?

— Не НАТО, а правительство. Правящая партия пока еще боится лишней огласки и поражения на Балканах. Североатлантический блок лишь инструмент в их руках. Ты помнишь, я ясновидящий? Я знаю будущее, я его видел. Сейчас Америка только учится формировать общественное мнение обманом и подтасовками. Если мы не справимся, империя лжи будет ползти на восток, пока не упрется в Россию. И им уже будет наплевать на общественное мнение. Так что я сейчас борюсь и за будущее своей страны.

— Ты думаешь, мы победим?

— Делай, что должен, и будь, что будет, — я пожал плечами. — Когда я вмешиваюсь в события, то вижу слишком много вариантов. Как будет на самом деле, я не знаю. Называю этот эффект «туманом войны». Так что с новым докладом я тебе сейчас не помогу. Я могу только давать целеуказания на скопления живой силы и техники в режиме реального времени.

— Поняла… Мне надо доложить отцу.

Увидев мой вопросительный взгляд, пояснила: — Не волнуйся, я помню. У меня теперь есть допуск к закрытой правительственной связи в посольстве.

Постояла в задумчивости, провела пальцами по звездочкам на спинке кресла.

— Мне пора. До свидания.

— До скорого, Даниэла.

Проводил девушку до проходной, выписал ей постоянный пропуск. Уверен, отец ее назначит связной, и теперь мы будем видеться часто.

Вернулся в офис, сел в любимое кресло. Ну, наконец-то можно опять набить фрагов. Приступим. Сегодня, вроде, должен подойти новый авианосец. Вывалился на палубе спешащего к берегам Югославии «Энтерпрайза». Техники суетятся на палубе, поднимая из трюма самолеты, берега пока не видно, спереди и сзади в ордере охранения идут эсминцы и суда обеспечения. Вплыл в рубку, подслушал переговоры с крейсером, на котором держит флагманский вымпел Джеймс Эллис. Адмирал должен прибыть через два часа на вертолете для доклада и передачи дел. Начало полетов планируется в это же время. Что ж, время пока есть. Подожду.

Поднялся на обед в квартиру, принял душ, подремал, к назначенному времени был готов к подвигам. Занял свое героическое кресло в офисе, и провалился на авианосец. Впереди виден берег Черногории, на горизонте появились корабли другой эскадры, со стороны которой заходит на посадку вертолет. Адмирал прибывает, не иначе. Переместился к истребителю, в котором уже начал занимать место летчик. Десять минут ожидания, пока приземлится вертолет, и следует отмашка на взлет. Я был готов. Когда пилот врубил форсаж, а катапульта выстрелила самолетом в небо, я сразу перехватил управление и заложил мертвую петлю. В прошлый раз не получилось издалека протаранить «Рузвельта» из-за мощной корабельной ПВО, может, сейчас получится? Петля вышла идеальной. Никто даже и не дернулся, когда я сверху пулей спикировал на башню надстройки. Вывалился из видения перед самым столкновением, встал, выдохнул. Кажется, получилось.

Сел опять в кресло, вернулся на палубу корабля. Что-то не впечатляет. Какой-то жиденький пожар. Надстройка, да, сильно пострадала — вон какая дырень! Оттуда вырывается дым с пламенем, ползущим к стоящим рядами самолетам, но на «Рузвельте» зрелищнее было. Стал перематывать назад. Увидел, как самолет прошил насквозь рубку и ухнул в трюм. Ага, понятно, бронированная только палуба, а в надстройке обычный набор силовых элементов, поэтому пожар сейчас распространяется на нижней палубе. Вернулся в настоящее время, где под звуки сирен и начавшейся детонации боеприпасов команда начала бороться с пожаром. Дааа, это надолго, вернусь попозже, посмотрю, чем дело кончится.

Авианосец «Энтерпрайз», или «Большой Э», был гордостью американского флота — он был спущен на воду в 1961-м году и являлся самым большим военным кораблем своего времени, да к тому же первым атомным авианосцем в мире! Правда, эта гордость чуть не потонула в 1969-ом на Гавайях из-за пожара. Но тогда и гранаты были не той конструкции, и просто повезло, что рядом были другие корабли, которые оперативно помогли его потушить.

Всего по проекту должно было быть построено пять таких кораблей, но из-за дороговизны он оказался первым и единственным в серии. Еще бы, у него было восемь ядерных реакторов — по два на каждый гребной винт! Даже у более поздних авианосцев проекта «Нимиц» будет всего по два атомных горшка.

Это и сыграло с «Энтерпрайзом» злую шутку — ведь защитить восемь реакторов сложнее чем два. Когда с неба упал самолет и пробил нулевой уровень, упав на нижнюю палубу, корабль был вполне жизнеспособен, несмотря на гибель всей верхушки командования. Но когда из-за огня стали рваться авиационные бомбы и неуправляемые авиационные ракеты на складе, тут-то всем и поплохело. Поражающие элементы выкашивали аварийные команды, а площадь пожара стремительно расширялась, распространившись на обе палубы. Тем временем огонь добрался до стоящих самолетов на верхней палубе, и уже начали рваться управляемые ракеты с авиабомбами, подвешенные на «Хорнетах». На авианосце воцарился ад: беспорядочные взрывы и пылающие самолеты не оставляли возможности выжить ни летчикам, ни морякам.

В это время на помощь флагману уже спешили корабли эскадры. По правому борту подошел ракетный эсминец «Петерсон», и приступил к тушению пожара. Как раз, когда начала срабатывать аварийная защита атомных ректоров. Но из-за начавшихся близких разрывов боеприпасов в трюме и разлива пылающего топлива кое где уже была повреждена автоматика. В паре реакторов по правому борту стало быстро расти давление, пока оно не превысило критическую отметку. Раздался мощный взрыв, и часть правого борта авианосца перестала существовать. Обломком обшивки эсминец-спасатель вскрыло, словно консервную банку, и он стал крениться на левый борт, забыв о тушении пожара на авианосце.

Ревун атомной опасности зазвучал апогеем этого филиала преисподней, когда «Энтерпрайз», получив огромную пробоину ниже ватерлинии, уже начал крениться на правый борт. Старпом, чудом оставшийся к этому времени в живых, дал команду покинуть корабль. Спустя час «Большой Э» перевернулся и затонул, составив компанию эсминцу «Петерсон», затонувшему на полчаса раньше. Таких потерь Америка не знала со времен Перл-Харбора.

Два человека в черном стояли около разрушенной взрывом диспетчерской вышки на краю взлетного поля венгерской авиабазы Тосар и смотрели на Северо-Восток. Один постарше — невысокий, худой и загорелый, другой помладше — высокий альбинос с белоснежной кожей и красными глазами.

Если бы они родились лет на пятьсот раньше, то наверняка также носили бы черное. И служили бы в святой инквизиции, потому как основной их задачей был поиск и нейтрализация ведьм и ведунов, хотя они и сами были ведунами. Сейчас времена изменились — никто не сжигает ведьм на кострах. Зачем, если они могут послужить инструментом? Поэтому они работали на правительство США и занимали скромные должности консультантов АНБ в одном из отделов с номером вместо названия. После победы в холодной войне работы стало меньше — русские свернули все программы по воздействию на умы американских граждан и переключились на защиту от ментальных атак своих ключевых фигур, но вот опять понадобились их услуги.

— Экселенц, вы были правы, остаточные эманации одержимости имеют четкое направление на бывший Советский Союз, — младший почтительно поклонился.

— Роберт, ты еще молод. Это просто опыт. На территориях, подвергшихся угнетению, не рождаются сильные ведуны. Ни в Болгарии, ни в Сербии, страдавших под пятой османов и австро-венгров, никогда сильных не было. А здесь поработал сильный ведун. Странно, почему так открыто? Ничего не боится.

— А как же Вангелия из Болгарии?

— Она была слабенькой, даже лечить не могла. Женщины слабее. Вот проклянуть, сглазить или порчу наслать, здесь, да, они посильнее мужчин. Женщины сильны эмоциями.

Помолчали. Затем альбинос поинтересовался:

— И что мы теперь будем делать?

— Здесь ему делать больше нечего, база пока восстанавливается. Сейчас берем пеленг, ставим маяки, готовим ловушку. Потом поедем на следующую базу, где он отметился. Рано или поздно он попадется в сеть. Иди, распаковывай оборудование.