Ржевский. Том 5

Глава 4

— Здесь мы задаём вопросы. — Обманчиво спокойно качает головой стоящий передо мной.

— На. — Выбрасываю вперёд фигуру из трёх пальцев, которую мне последнее время регулярно тычут под нос Наджиб и сёстры Барсуковы (каждый раз, когда я пытаюсь аккуратно поднять вопрос кое-каких деликатных взаимных тактильных контактов между нами).

Тип вопросительно изгибает бровь. Его подельники за моей спиной и по бокам начинают движение, затевая нехорошее.

Отступаю на шаг, спиной врезаясь в грудь заднего, заодно сбивая его замах:

— Сота — свободный город, в котором все равны, — поясняю свою позицию веско. — Я поэтому сюда и перебрался. Если у кого-то иное мнение, могу вручную растолковать.

Огнестрела или холодняка у этих типов нет — они всё же официальные базарные охранники, настолько откровенное оружие было бы перебором. То ли дело магические амулеты, от шокеров до более серьёзных (этими приспособлениями братва только что не звенит).

Тот, который подпирает меня справа, тормознутый. Их главный делает прочим знак замереть, а он по инерции заканчивает начатое движение — пытается ударить меня током через импровизированный артефакт магической молнии.

Ну-ну. Ни напряжения, ни силы тока. Вообще, по мне, техническое электричество гораздо лучше магического, по крайней мере тут, но это лирическое отступление.

Принимаю разряд в локоть и беру умельца за руку: человеческое тело — очень хороший проводник. Вместе со мной он попутно замыкает цепь и на себя, только вот моего резиста у него нет.

Типа выгибает дугой, глаза лезут из орбит, его мышцы сводит судорогой. Оставшиеся трое замирают и отшатываются. Ты смотри, сообразили.

Отпускаю чужую руку и делаю шаг в сторону. Любитель магического электричества падает лицом вниз, рядом с ним катится по тротуару его артефакт.

— Резкий? — мгновенно напрягается старший четвёрки, тревожно оглядываясь по сторонам, словно выискивая кого-то в отдалении.

— Иди сюда! — дёргаю его за рубаху, притягивая к себе.

Головой в этот раз не бью, просто остановлюсь вплотную, прикрываясь им от прочих как щитом — одновременно я сделал шаг вперёд-вбок и развернулся в сторону.

Зеваки, шагающие на базар и с базара, притормаживают, с интересом наблюдая за происходящим.

— Если вам нужен шум, он сейчас будет. — С короткой дистанции обещаю старшему. — Поговорить можем, но нормально и спокойно, без этих закидонов. Кто вас послал?

В глазах разговорчивого мелькает некоторое подобие конструктива, однако его спутники не так дальновидны.

— Н-на! — явно усиленный чем-то магическим, из-за правого плеча меня по затылку пытается ударить задний.

Бац. Деревянная колотушка с металлическим стержнем внутри, эдакая импровизированная дубинка для оглушения, с весёлым треском ломается о мою голову.

А ведь простому человеку не поздоровилось бы. Кажется, в ответ логично использовать заветы Шу Норимацу.

Подтягиваю колено к груди (технику подсмотрел у неё, смотрится красиво, а параметры нынешнего тела и личные кондиции, перенесшиеся вместе с личностью, позволяют), выпрямляю ногу, выбрасывая пятку в корпус мудака.

Попадаю даже лучше, чем рассчитывал — человеческие ноги всё же длиннее тех, к которым привык я по прошлой жизни.

Вначале приходит эта мысль, затем становится весело: звучит прикольно (жаль, вслух не озвучишь — не поймут).

Обломки дубинки летят под ноги; тип, поймавший мою пятку солнечным сплетением — в другую сторону, причём хорошо летит, ярдов на пять. Упав, он начинает хрипеть и корчиться: скребёт ногтями правой руки своё брюхо, левой — асфальт, но на ноги встать не может.

Занятно. Раньше не задумывался, но получается, мои расовые бонусы в сочетании с геометрией человеческого тела — прикольная штука.

Надо будет у Шу пару уроков взять. Так-то, ногами бить я тоже умею, но не в её культуре движений и не на её уровне. Иную стенку проломлю, а вот сигарету изо рта, не потревожив головы и зубов, точно могу и не вышибить. Без деталей.

— Минус два, — сообщаю затеявшему разговор. — Причём вы напали первыми. Сделать вам минус четыре?

Вместо ответа длинный порывается ударить. Одновременно его подчинённый с широким горизонтальным замахом лупит такой же точно деревяшкой, как и та, которая лежит на земле щепой и двумя половинками.

Не очень высокий рост имеет свои преимущества. Достаточно просто пригнуться. Последний подчинённый с энергичным выдохом и богатырским размахом что есть силы попадает по шее своему начальнику.

Тот хекает, взгляд его стеклянеет, сам мужик падает на колени. Добавляю коленом в лоб и, догоняя уже в падении — пяткой под нижнюю челюсть.

Нельзя так себя вести. Вы же охрана базара. Впрочем, любые увещевания словами, судя по лицам, бессмысленны.

По асфальту весело летят выбитые зубы старшего, но мне его не жалко. Больше похоже на действия бандитов, так им и надо.

Оставшийся на ногах соображает, что натворил. Его рожа на мгновение вытягивается в удивлении, затем он пытается стукнуть меня своей деревяшкой на обратном возвратном движении.

Отчаянное упорство, достойное лучшего применения.

— А защищал бы людей вместо того, чтобы их бить, был бы цел. — Поясняю напоследок, впрочем, скорее для публики, чем для типа.

Подставляю лоб. Ещё одна деревянная палка с треском разлетается вдребезги. И эта тоже, оказывается, была снабжена внутри металлическим штырём — он громко звенит по асфальту.

Ловлю последнего за руку, дёргаю на себя, дальше по схеме. Лоб в лоб, человек смешно взбрыкивает ногами, отлетая назад и больше не поднимаясь.

— Люди, что здесь происходит⁈ — спрашиваю громко, поворачиваясь к зевакам. — Я в городе недавно, чего они от меня хотели⁈

Надо, пожалуй, отыграть легенду Серёжи Страхова. А то физические кондиции Димы Ржевского достаточно уникальные; если поползут слухи, что два разных человека одинаковое тело имеют (и резисты), кто-то сопоставить может.

Народ безмолвствует.

— Досадно, чё, — вздыхаю, ни к кому не обращаясь. — Такое впечатление, что нет правды в вашем городе. Эх, люди, — укоризненно качаю головой, надеясь хоть в ком-нибудь пробудить толику совести.

Видимо, напрасно. Ладно, может, это только на базаре так. Будем надеяться, что случившееся — не система, а отдельно взятый комплекс совпадений.

— ЛЮДИ, КАК ПОЛИЦИЮ НА ЭТИХ НЕГОДЯЕВ ВЫЗВАТЬ⁈ — под влиянием импульса интересуюсь громко-громко.

И снова тишина.

— НА МОЁМ МЕСТЕ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС! — ну как им ещё объяснять. — КТО НЕ СМОЖЕТ ЗАЩИТИТЬСЯ! ЛЮДИ, ЧЕГО ВЫ МОЛЧИТЕ⁈

Эх.

После последнего вопроса народ начинает расходиться. Почти все старательно прячут взгляды, начиная неожиданно уделять усиленное внимание дорожному покрытию под ногами.

— Зря, — заключаю с нескрываемым разочарованием в голосе и на лице.

Пнув несколько раз поверженные тела от досады, нагибаюсь за амулетом-шокером, бросаю его в карман и иду своей дорогой.

— Так вам и надо, — бормочу в сердцах, раздвигая плечом пару нерасторопных свидетелей.

Они тоже смотрят вниз, но двигаются медленнее остальных, оттого не успевают убраться с моего пути.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Разговор двух неустановленных абонентов. Беседа защищена от подслушивания специальным протоколом маго-сети дома Воронцовых.

— Серёга, привет. Как жизнь?

— А, это ты? — более молодой голос удивляется. — А чего с непонятного амулета? Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — вызывающий игнорирует первый вопрос. — Я к тебе сейчас не как дядя, а как начальник.

— Ясно. — Молодой подбирается. — СЛУШАЮ ВАС ВНИМАТЕЛЬНО! Каблуками щёлкнуть?

— Не юродствуй. Что у вас интересного слышно?

— Да нечего особо рассказывать, — чиновник мнётся.

Заминка не укрывается от собеседника:

— А до нас тут слухи дошли, что целого графа Воронцова прилюдно на Центральной площади розгами высекли. Врут, поди?

— Ржевский, тварь. — Начальник одной из негласных служб Соты становится серьёзным и отвечает коротко, по существу. — До сих пор перевариваю.

— Молодец, что не запираешься.

— Такого не утаишь плюс непонятно, что с этим дальше делать.

— А дальше нужно просто хорошо поработать, ты справишься, — в интонациях более старшего собеседника звучат успокаивающие ноты. — Кстати, ты в курсе, что этим Ржевским уже в полиции служак пугают?

— Сводок по полиции за сегодня не видел ещё, в предыдущих ничего не было. Это серьёзный сигнал или?..

— Не знаю, потому тебя и вызвал поболтать. Сама тенденция нехорошая: нам не нужны центры кристаллизации общественного мнения, особенно в этом месяце. — Вызывающий со значением молчит.

— Это понятно. Можно подс…?

— Особенно опасно будет, если у этого самого общественного мнения появятся неконтролируемые лидеры. — Перебивает звонящий. — Мне сказать, что это твоя прямая ответственность?

— Ты только что сказал, дядя. Но я это и сам понимаю, не понимаю только, как на белобрысую сволочь управу найти. Особенно если вы этого дурачка так у себя испугались.

— Я тебе подскажу, как, — старший, судя по звукам, усаживается поудобнее.

— Да ну? Из Столицы? Вам оттуда виднее? — граф откровенно иронизирует.

— Да. Ты просто мыслишь старыми категориями — с Изначальными нужно по неким правилам. А по моему мнению это уже неактуально.

— Конкретнее? — из интонаций Сергея Воронцова на мгновение исчезают любые эмоции.

— Я бы на твоём месте чужими руками очень аккуратно и ещё более быстро уничтожил одно интересное имение внутри Золотого Квадрата. Вместе со всеми его обитателями, кем бы они ни были.

Граф задумчиво молчит, старший продолжает:

— До последнего времени негласные договорённости соблюдались, на уничтожение с Изначальными друг против друга мы не шли. Но этот случай выходит за все рамки, Серёж, — в голосе родственника звучит оттенок просьбы, словно он за что-то извиняется.

— Знаешь, Дмитрия Ржевского я хочу убить гораздо больше тебя, — после некоторой паузы отвечает чиновник Соты. — По вполне понятным субъективным причинам. Но если вы даёте карт-бланш на прополку Изначальных, то логично начинать НЕ с Ржевского. А с кого-то более влиятельного.

Теперь молчит старший, младший продолжает:

— Ржевский — воздух, ноль, выскочка! За ним не стоит никакой силы кроме его кулаков и карабина. Ну правда, смешно же! — граф Воронцов заводится. — Да, мне очень неприятно лично! Но у него в руках нет никаких рычагов. Через месяц те же Филипповы или Вяземские могут вывести на улицы какую-никакую, а личную гвардию. Теоретически. А Ржевские⁈ Дядя, не смеши, — он переводит дух. — Прибить малолетнего болвана я не против! Но ты же звонишь не чтоб мне отомстить помочь? А с официальными указаниями?

— Продолжай.

— Прополку Изначальных стоит начинать не с моего обидчика, хотя и хотелось бы. А с тех, кто может реально организовать что-нибудь через месяц. Либо с тех, кто может поднять вопросы у вас, во дворце и в Столице, на другом уровне.

— Всё сказал?

— Да. Ржевский — уличный маргинал. Где-то непростой, но опасен он лишь при личной встрече. Политическому курсу есть смысл начинать совсем с других персоналий — с тех, которые что-то могут не только на кулаках.

— Знаешь, откуда я о твоей выпоротой заднице узнал?

— Дублирующие агентурные сети? — предполагает граф без задней мысли.

— Нет, от… — звонящий называет имя. — Это его личное пожелание — начать с Ржевского. Ты просто всего не знаешь.

— Например, чего⁈ — граф цепляется за последнюю фразу. — Знаешь, вот сейчас было обидно! Я свою работу хорошо делаю! Чего это я могу не знать у себя в городе?

Там же, через некоторое время.

—…Опять же, аль-Футаим-царствующая тоже у него обретается. Прямых доказательств нет, но есть масса сигналов. А ты всё думаешь, что он — алкоголик разбушевавшийся⁈

— Не понимаю связи, — Воронцов-младший упорствует.

— Когда Ноль-первый начнёт менять через месяц известные договорённости, та же аль-Футаим на уровне собратьев-монархов может вскользь вопрос поднять: какого чёрта? Как этому царю на слово верить? Если он даже перед своими подданными обещаний не держит?

— М-да уж. Логично где-то, но на это я бы сказал, где Эмират, а где мы.

— Это потому, что ты по части внутренней разведки! — взрывается старший. — Если бы во внешних вопросах разбирался, то знал бы: они и в Лиге Залива вес имеют, и сама эта Лига во многих вопросах нас влиятельнее! Тот регион богат, на ровном месте с ними бодаться не с руки! А Норимацу⁈ И эмиссары Микадо⁈ Мне все твои проколы перечислить⁈…

— Я понял, — перебивает чиновник. — Такой вопрос. Если с имением Ржевских что-то случится, как вы хотите, не будет ли скандала, что на нашей территории другого монарха убили⁈ Если оттуда никто не выйдет? Хотя операция ещё та, сложная. Придётся попотеть.

— Все там присутствующие исчезнут на территории Изначальных, не на территории Империи, — фыркает звонящий. — Это уже не одна сотня лет, считай, отдельное государство в государстве — формально. Как и любая земля Изначальных. Серёжа, верь мне! Я во внешних вопросах лучше тебя разбираюсь!

— Хотите под это событие отмены вольностей приурочить? Дескать, Изначальные уже и царственных собратьев Ноль-первого на своей земле крошить стали? А державе за них краснеть?

— Не хотим, — смеётся родственник. — Но оно само так складывается, грех бога гневить: дают — бери. Жизнь сама указывает, так лучше поступить.

— Занятно.

— Несколько целей сразу одним действием получается: и последнего Ржевского раз и навсегда, и вопрос с их фамилией решить окончательно, как же они всем надоели, твари… И вольности Изначальных отменить, и в Эмирате попытаться кого-то из своих на освободившийся престол пропихнуть. И Соту коронным городом сделать, не вольным.

— Услышал. Делаю.