Ревизор: возвращение в СССР 18

Глава 18

Москва. Квартира Ивлевых.

Поговорил с Верой из газеты и невероятно довольный набрал отца. Предупредил, что подъеду в течении часа и поспешил на станцию с сумкой всякой всячины с хлебозавода для отца.

Отец с Кирой ждали меня с нетерпением, решили, почему-то, что Галия уже родила и мне надо лично с ними поделиться, а не по телефону. Меня и правда, колотило мелкой дрожью, и чувство вины мучало, что она там, возможно, сейчас уже рожает, а я в Москве. И понимаю, что никак иначе-то с этими пожарами и не сделать было, а все равно — чувству вины не прикажешь. Отдал им сумку с гостинцами и заверил, что они будут среди первых, кто всё узнает.

Видя моё состояние, отец обнял меня и поделился, что сам так же переживал при родах своих жен. Кира, глядя на нас, рассмеялась и сказала, что мы как две барышни кисейные, только в обморок упасть осталось.

Уехал от них несколько успокоенный. Жизнерадостность и оптимизм Киры сделали своё дело.

Вернувшись к себе, обнаружил в дверях записку от Якова Данченко, он просил зайти, как вернусь.

Побежал наверх — возраст самый что ни на есть подходящий, чтобы по лестнице бегать. Он, оказывается, Гончаровым контрамарки принёс, как обещал. Не успел он мне их отдать, как Ида вышла и аккуратно начала спрашивать, пора уже поздравлять или ещё рано?

— Ждём, — с измученным видом ответил я. — Со дня на день ждём.

— Я так же нервничал, когда Ида рожала, — похлопал меня по плечу сочувственно Яков. — А теперь что?

— Что? — ошарашено переспросил я, уже готовый ко всему.

— Дочь влюбилась в институте в сокурсника и уехал с ним по распределению в Краснодар! Представляешь? Из Москвы в Краснодар!

— Ничего себе! И вы её отпустили? — удивился я.

— А что мы должны были сделать? — грустно улыбнулась Ида. — Запретить? Она, всё равно, с ним уехала бы, только дочь после этого мы потеряли бы.

— Вот, мудрая вы женщина! — посмотрел я на неё совсем другими глазами.

Яков вручил-таки мне контрамарки и дал понять, что и мне принесёт по первому намёку. Поблагодарил их обоих и пошёл к Гончаровым.

Родька с радостными криками воспринял известие о походе в театр. А Гриша, пригласив за стол на кухню, угостил меня чаем с пирожками, явно, домашними.

— Ну, как там в Клайпеде? — спросил он.

— Вот, сижу на низком старте. Доктор сегодня сказал, что уже вот-вот.

— Ты всё уже купил, что надо?

— Кроватку достал, крутую. Вещей детских после племянника целый чемодан повезу. Просил мужа сестры привезти мне переносную люльку из-за границы, но что-то, видимо, не срослось и спрашивать неудобно. Что там ещё надо?

— Там до фига всего надо! — хмыкнул Гриша. — Коляску, ванночку, обогреватель, пока отопление не включат. Смотри, как уже похолодало, а топить неизвестно, когда начнут.

— Фух, обогреватель, говоришь, — ошарашено почесал я затылок.

— Так. А, давай, это я на себя возьму, — предложил Гриша и подмигнул.

— Спасибо! — с облегчением выдохнул я и взял один пирожок. — А, правда, вкусно! — дал я ему понять, что понял, откуда они. Гриша в ответ только улыбнулся.

— Отец просил Анну Никифоровну навестить, узнать, может помощь какая нужна. Мы с Родькой в субботу в деревню хотим съездить, — перевёл он разговор на другую тему. — Тебе ничего передать туда не надо?

— Надо! — вспомнил я про ватрушки и булки от «зефирок». — Давайте, сейчас принесу, чтоб не забыть.

— Родька с тобой сходит. Что ты будешь мотаться туда-сюда?

— Спасибо! — поднялся я и мы попрощались.

Родьке велел кушать всё, что захочет.

— Можешь прямо сегодня начинать, — проинструктировал я его.

— У нас пирожки ещё есть, — ответил он с деловым видом, рассматривая содержимое сумки. — Спасибо! Я пошёл?

— Иди, иди, — улыбнулся я.

Москва. ДАС.

Денис Кукояка, возвращаясь из милиции с деньгами, чувствовал себя не в своей тарелке. Однокурсники ему так помогли… И это несмотря на то, что он тогда свинтил со стройотряда, фактически со всеми поссорившись. Было очень стыдно. Он решил проставиться в общежитии и зашёл в магазин, купил водки, хлеба. В кулинарии набрал котлет, винегрета и салата из свежей капусты.

Но сначала все же решил быть в этот раз умнее, поэтому зашел в Сберкассу и положил две тысячи рублей на книжку. В точности, как парни из отряда сделали и рассказывали об этом, сияя, как медные пятаки, на фоне его потери…

Общажная братва, всегда готовая выпить-закусить, с воодушевлением отнеслась к его проставе.

— Сколько тебе денег-то вернули? — с энтузиазмом спросил Ираклий.

— Все две тысячи сто рублей, — до сих пор не веря своему счастью ответил Кукояка. — Было две тысячи сто восемь рублей с копейками. Я следователю сказал, что готов смириться с тем, что сто восемь рублей прогулял. Мне бы две тысячи вернуть. А он все деньги отдал.

— Ну, хорошо то, что хорошо кончается, — подвёл итог Женя Булатов, намекая на то, что официальную часть уже можно завершать и пора приступать к неофициальной.

Чуть позднее позвонил Фирдаус и попросил о встрече завтра, мол, родители уже улетают в субботу. Они составили с отцом список инвестиций, намекнул эзоповым языком, что хотят со мной его согласовать. Договорились, что завтра, часам к семи я к ним подъеду. Эх, опять тренировка накрывается…

Москва. ДАС.

Гулянка шла полным ходом. Как это часто бывает, уже забыли, по какому поводу собрались и разбились на группы по интересам.

— Так перед Ивлевым неудобно, — делился Кукояка, уже прилично выпив и сидя рядом с Ильиным. — Я ему девяносто рублей пожалел, а он мне помог две с лишним тысячи вернуть… Чувствую себя прямо скотом…

— Ну, так отдай ему эти деньги, — посоветовал Ильин. — И купи что-нибудь в благодарность.

— Точно, — оживился Кукояка.

— Кстати, и следаку твоему тоже надо бы что-то притащить.

— Да как там дать? Он же не один в кабинете.

— А ты через Ивлева. Раз он его знает.

— Точно…

В пятницу в университете ко мне подошли Кукояка с Ильиным и положили мне на парту по девяносто рублей. Не сразу понял смысл этого демарша, но потом догадался, что это за стройотряд.

— Был неправ, — сказал Кукояка, а Ильин, стоя рядом, кивнул. — Тут, вот, ещё тебе и Василию Абимболаевичу, — положил он на парту передо мной две коробки с чем-то.

И что мне делать? Ну, девяносто рублей все остальные сдавали, и я эти деньги уже взял, значит и деньги от Кукояки и Ильина, тоже, надо брать. Иначе обидятся… Благодарность следователю за возврат двух тысяч, вообще, не обсуждается, это святое. А как быть с подарком мне?

— Фух, мужики, — удивлённо взглянул я на них, — спасибо, конечно. Подарок следователю — это понятно. А мне-то за что?

— За то, что заставил меня заявление написать и всё так хорошо закончилось, — тут же вполне искренне ответил Денис. — Спасибо тебе. Большое человеческое спасибо.

— Ну, если ты так считаешь, — протянул я ему руку. — Рад, что помог.

Прямо видно было, с каким облегчением он улыбнулся и огляделся вокруг. Только тут я осознал, какая тишина была в аудитории, все притихли и ждали, что сейчас будет. Кукояке, похоже, очень важно было, чтобы вся группа видела, что он и деньги мне за стройотряд отдал и за помощь с милицией отблагодарил.

Вот так… Не зря говорят, береги честь смолоду.

Но насчёт подарка Васе Денис абсолютно прав. А я ещё и за цыган с ним не рассчитался… За мной должок. Что же ему подарить-то? Надо хорошенько подумать…

Не люблю быть должным. И не люблю задерживать свою благодарность, так, чтобы люди успели усомниться в моей порядочности. Во время первого же перерыва позвонил Абимболаевичу и сказал, что надо бы встретиться.

— Слушай, не знаю, когда освобожусь сегодня, — ответил он мне. — Что-то срочное?

— Нет, тут просто тебе привет передали из нашего студенческого общежития.

— А, понял, — рассмеялся он. — Слушай, ну, давай, я сам к тебе заскочу, как время будет.

На том мы и распрощались, а я продолжил голову ломать, что же ему подарить. На обеде, когда появилась Регина, специально попросил парней сесть со мной рядом, чтобы она оказалась от меня подальше. Сидел и периодически специально крутил обручальное кольцо на пальце. Не заметить его было невозможно. Не хватало мне ещё каких-то эксцессов. Сразу вспомнился Эдичка на крыше и как он орал на весь ЗИЛ «Галечка!!!»

Сделав всё, от меня зависящее, чтобы глупая девчонка отцепилась, со спокойной совестью погрузился опять в свои мысли. Что же подарить Васе? Может, в «Берёзке» что-то взять ему импортное? У меня же лежат два сертификата по двести пятьдесят рублей. Что же купить советскому милиционеру? Магнитофон? А может, он пластинки больше любит? А что я, собственно, за Васю думаю? Подарить ему сертификаты и все дела. Он негр, в «Берёзку» пройдёт, как к себе домой, его даже не остановят на входе, как бледнолицых граждан тормозят. Решат, что очередной африканец с зарубежным паспортом…

Вопрос только в том, что пять сотен, да ещё чеками, за помощь с цыганами, если не знать, что они мне четыре тысячи притащили, как-то многовато. А говорить ему о деньгах цыган я не собираюсь, нечего такую информацию добровольно распространять…

Тогда, только двести пятьдесят подарю, хотя он и из-за них может насторожиться. Они выше, чем рубли ценятся, чуть ли не один к двум можно скинуть на черном рынке, если правильно помню. Скажу, что знакомый, что за границу в командировки ездит, так со мной расплатился за что-нибудь. И постараюсь уговорить принять.

После пар побежал на переговорный пункт и заказал разговор с Клайпедой. Опять нарвался на женщину. И опять она мне выговорила за нетерпение. Хотя мне уже всё равно, что-то так разнервничался… Но вспомнил, что надо попросить передать жене, что я звонил.

Чувствуя, что не смогу, как говорится, ни есть, ни спать, решил поехать в Ленинку. Во-первых, занять себя чем-нибудь, а во-вторых, отпуска закончились, надо полноценно втягиваться в работу.

Набрал журналов и работал до шести часов. Из новинок техники кое-что нашёл, а также наткнулся на статью про автобаны в Германии. Чем не тема для рубрики «Пульс планеты»? Вольный пересказ статьи про автобаны из зарубежного издания дополнил своими рассуждениями, что хорошо бы и нам такие. Это же насколько сократится по времени доставка грузов автотранспортом… Для скоропортящихся продуктов, для тех же фруктов и овощей, время перевозки решающий фактор. Из южных регионов, например, фрукты-овощи вечером собрали, за ночь в центрально-европейскую часть страны привезли, с утра уже сельхозпродукция в продаже. И это не железнодорожные вагоны, которые только на овощебазах можно разгружать из-за больших объёмов партий. Это могут быть небольшие партии для конкретных торговых точек. А с овощебазы сельхозпродукцию пока развезут по магазинам, всё сгниёт и протухнет, особенно, на жаре. Ну, посмотрим, что в газете скажут.

Из спецхрана сразу поехал к Эль Хажжам.

Диана с порога поинтересовалась, как дела у Галии. Мне показалось, на её лице на мгновение промелькнуло разочарование, когда я ответил, что ждём со дня на день. Мы посидели чисто символически за совместным ужином, но очень скоро женщины нас оставили и у нас появилась возможность заняться делами.

Общались, как и в прошлый раз, на английском, чтобы не терять время, пока Фирдаус будет переводить с русского на арабский и наоборот. Тарек с Фирдаусом выписали все мои предложения, включая завод по производству чемоданов, и расписали, в процентном соотношении, какая часть имеющегося капитала пойдёт на какой вид инвестиций. Как сказал Тарек, учли весь капитал, который появится после реализации бизнеса и недвижимости на территории Ливана.

У них получилась такая картина: на завод сорок три процента, в акции сорок три и всё остальное, пластинки, игрушки и прочее — ещё четырнадцать процентов.

— Странные какие-то цифры, — посмотрел я на их записи, — не круглые. Вы, наверное, сначала расписали в долларах, а потом переводили в проценты?

— Всё верно, — кивнул Тарек, внимательно наблюдая за мной.

— Список акций у вас уже есть… А насчёт четырнадцати процентов на коллекционные предметы… Могу я спросить, сколько это в деньгах?

— Миллион долларов, — немного помедлив, ответил Тарек, переглянувшись с Фирдаусом.

Я оценил такое доверие. Хотя… Вот сижу я в СССР, за железным занавесом, так почему бы со мной и не поделиться точным размером своего состояния за границей? Все равно я его родственников в заложники не возьму, точно зная, какой можно просить выкуп. Киднеппинг — это уже только при Горбачеве и Ельцине, сейчас за такое развлечение руки-ноги милиционеры поотрывают…

Но… Вот тебе и хурма с яблочками… Тарек реально богатый дядька, его состояние существенно превзошло все мои ожидания… думал, почему-то, у него миллиона полтора, ну, два, всего наберется. А вон оно как.

— Миллион долларов — слишком много для инвестиций только в пластинки и игрушки с автографами, — заметил я, быстро прикинув, что на завод и акции пойдёт миллиона по три. — Давайте, тогда, расширим наш список по этому направлению. Добавим редкие монеты, но тут нужна будет консультация серьёзного специалиста. Лучше даже приобретать через нескольких, чтобы сверять у них цены на те же самые монеты, а то почуют новичка и могут попытаться нагреть. И современные картины, Энди Уорхола, например.

— Почему его? — с сомнением спросил Фирдаус.

— Ну, он на слуху, первое, что в голову пришло. А это важный критерий. Уверен, что это будет прекрасная инвестиция, и его картины будут дорожать, как на дрожжах.

— Хорошо, — записывал за мной с энтузиазмом Тарек. Все верно, плох тот долларовый миллионер, что не хочет стать миллиардером.

— Как вы смотрите на то, чтобы переехать на север Италии и лично курировать завод чемоданов? Рекомендую обратить внимание на Больцано-Бозен. Красивое место, — добавил я, вспомнив свои путешествия по Италии. — Со временем добавим ещё несколько простых в изготовлении изделий другого направления. Но это когда уже будет наработана определенная производственная база и бренд раскрутим, как следует.

— Что за изделия? — сразу заинтересовался Тарек.

— Про коляски для детей я уже рассказывал. Да много что еще можно выпускать… К примеру, представьте себе телескопическую трость для инвалидов или престарелых. Там принцип регулировки высоты тот же самый, что и в чемоданных выдвижных ручках. Только внизу резиновый наконечник, а сверху рукоятка из дерева или пластика.

Тарек ошарашено переглянулся с Фирдаусом.

— Мне нужны чертежи и образец, — сразу отреагировал он. — База базой, а патент есть и пить не просит!

— Хорошо, сделаем, — кивнул я, решив, раз уж речь пошла о патентах, сразу и подлокотник, вместо простой ручки изобразить и устройство против скольжения. Это всё, с точки зрения производства, модификации одного и того же, а моделей будет на целый прайс лист. — И ещё, знаете-ка, что, — взглянул я на них обоих, — смело берите займы в ливанских банках. Не факт, что придётся отдавать, многие из них обанкротятся в ближайшие три года. Но даже если придётся возвращать, то наверняка будет с чего. При этом масштаб инвестиций в те же акции будет уже совсем другой. В принципе, если возьмете в долг, то эту сумму нужно сразу кидать именно в акции, по тому списку, что я уже передал раньше.

Тарек долго жал мне руку на прощание.

— Надеюсь быть среди первых, кто узнает о пополнении в вашем драгоценном семействе, — напутствовал он меня витиевато.

— Конечно, — пообещал я.

Нуралайн, тоже вышедшая попрощаться перед отлётом, только улыбалась и по-матерински приобняла меня.

Уезжал от них со спокойным сердцем. Было чувство, что я всё сделал правильно и всё будет хорошо.

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Проводив Павла, мужчины вернулись за стол.

— Пап, а это не слишком? Всё продавать, даже дом, кредиты в банках брать, — Фирдаус с недоумением смотрел на отца. — Я всё могу понять, Павел очень необычный парень, умный. Но он пацан! Три поколения нашей семьи фруктами торговали, я четвёртое. И что?

— Фрукты, сын, в Италии тоже растут, — ответил Тарек. — Необязательно совсем фруктовый бизнес забрасывать, можно же и перепрофилироваться. И кстати, он угадал, я тоже думал, куда переезжать, и мучился между Барселоной и Северной Италией. Он прав, разница между ними небольшая, а в Италии я смогу и за новым чемоданным бизнесом присматривать заодно. Даже самые лучшие наемные менеджеры все равно нуждаются в проверке. Время у нас ещё есть, будем заниматься. СССР у тебя как покупал фрукты, так и будет покупать, только не ливанские, а какие-нибудь другие.

— Но зачем всё так резко менять?

— Сын, — устало взглянул на Фирдауса отец, — только не болтай нигде, мои торговые партнёры тоже говорят, что скоро будет война. Арабские государства пойдут на Израиль. Так что, Павел прав, и надо готовиться, случится может всё, что угодно.

— Так это же прекрасно! — воскликнул Фирдаус. — Разорят, наконец, это змеиное гнездо. Давно пора уничтожить израильтян.

— Ты разве забыл, что США полностью поддерживает сионистов? — резко осадил его отец. — Ты видел, сколько в конгрессе США евреев? Сколько в США миллиардеров-евреев? Они никогда не бросят Израиль, даже ядерное оружие могут применить против арабских армий, если у них все хорошо пойдет. Не говоря уже о том, что у самих израильтян, говорят, полно этих атомных бомб. Ты на карту давно смотрел? Так глянь, сразу вспомнишь, какое крошечное у нас государство, и как оно прямо под боком у Израиля расположено… Кому будут нужны наши фрукты после ядерных осадков? Мы живём на тикающей бомбе, сын, — Тарек нервно сглотнул. — И шурин твой прав во всём. Так что не думай, что твой старик выжил из ума. Лучше бы это было так, чем жить вот так, словно на вулкане…

Подмосковье. Дача семьи Элиава.

Ираклий всегда с радостью принимал приглашение дяди и тёти отдохнуть у них на даче в выходные. Тем более их двенадцатилетний сын Шалва, на дачу ездил уже с откровенным нежеланием, а с Ираклием он готов был ехать куда угодно, хоть в полярную экспедицию. И родители поощряли дружбу сына и племянника, считая Ираклия достойным примером для подражания.

Ираклию импонировало такое отношение двоюродного брата, он с удовольствием с ним общался, заодно отдыхал от студенческого общежития в гостях у родных.

Ираклий с дядей и братом сидел на веранде при бане, остывая после парилки на прохладном уже вечернем воздухе и с энтузиазмом делился своими новостями.

— Мы в конце августа получили расчёт за стройотряд по две тысячи рублей, — сказал он, глядя на дядю.

— Это кто ж вам столько заплатил? — удивился Дато Леванович. Будучи сам директором фабрики, он прекрасно знал, что и сколько стоит.

— На двух фабриках работали, — начал объяснять Ираклий и перечислил все работы, объёмы и полученные за них суммы.

— Это большая, конечно, работа, но и оплата большая, — серьёзно сказал ему дядя. — За одну и ту же работу можно разные деньги получить, понимаешь? Как договоришься. Так вот, вам заплатили намного выше среднего. Вам очень хорошо заплатили.

— Ну да, все так и говорят, кому ни скажи, — согласился Ираклий. — Мы это прекрасно понимаем. Эту работу нам Паша Ивлев организовал. А до этого мы сами искали и бесполезно. Так мы за это его в список нашего стройотряда включили. Он тоже две тысячи получил.

— И это правильно! — одобрительно покивал дядя. — Только, как он на такие деньги договориться сумел?

— У него связи, — ответил Ираклий. — Он сам в Верховном Совете работает и нас уже с друзьями туда почти пристроил, мы сейчас проверки проходим.

— Да ты что⁈ — ошарашено посмотрел на племянника Дато. — А что ж ты молчишь?

— Хотел устроиться сначала, удостоверение получить, — виновато взглянул на обалдевшего дядьку Ираклий. — Вдруг, какую-нибудь проверку не пройду в КГБ…

— И это правильно, мальчик мой, — обнял покровительственно Ираклия за плечи Дато. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Но каков твой Павел… Я сразу почувствовал, что он непрост. Ох, непрост… Как жаль, что не получилось его в Батуми свозить! Но ты держи этот вопрос в уме!

Мужчины вернулись опять в парилку и продолжили разговор. Шалва везде ходил за ними, как хвостик, и слушал взрослые разговоры во все уши.

— Надо обязательно держаться этого парня, — задумчиво продолжил Дато. — И ещё, знаешь, что? С такими людьми надо быть честным. Они ложь чувствуют. Если что-то предлагаешь, то надо это делать искренне. Настоящая дружба, а не ты мне — я тебе. Понимаешь, да? Не старайся сразу получить от него что-то. Старайся общаться по-человечески, в итоге, больше получишь.

— Я уже и сам это понял, — серьёзно глядя на дядю, ответил Ираклий. — Но что я могу сделать для него? У него все и без меня есть. Правда, у него ребёнок вот-вот родится… Может, подарок какой сделать?

— Да-да-да, точно, он же говорил, что жена беременная, — обрадовался Дато. — Вот, ему сейчас продукты нужны будут домашние, сметана, творог, фрукты, овощи. Давай, сведём его с Кото с рынка. Я договорюсь, чтобы Павлу, как своему, всё продавали.

— Точно! — шлёпнул себя по лбу Ираклий. — Помните, он ещё в прошлый раз здесь к нему за мясом просился, а что-то так и забыли про это.

— Ну, всё. Так и сделаем, — решил Дато и плеснул водички на камни.