Реставраторы

Глава 12

Роуз меланхолично положила ложечку пирожного в рот, почувствовав пикантную сладость. Она ещё не забыла, как жить в режиме жёсткого нормирования — еда, вода, одежда, туалетные принадлежности — всё строго по отведенной норме. Лишних кредитов, чтобы купить что-то у спекулянтов у них с сестрой никогда не было. А потом, когда они в сопротивлении постоянно находились в бегах, ни о каких пирожных со сливками, и речи быть не могло. Это внезапное изобилие вызывало у неё оторопь, даже после нескольких недель проведенных на базе. Она знала, что многие после окончания войны вернулись к полуразрушенным очагам, и жили впроголодь, а тут даже кошке достаются сливки. Для Роуз выкинуть еду было кощунством, и потому она отделила от пирожного то место к которому приложилась Милли, и принялась доедать остальное.

Её удивило поведение Демерона, такое ощущение, что глядя на Обниманского, Роуз одёрнула себя, вот уж прилипло прозвище созвучное фамилии данное Хаксу, По становился таким же снобом, из-за непонятного для неё мужского соперничества. Давно ли он, был просто связным пилотом, находящимся в бегах, преследуемым Первым Орденом? Но, она вспомнила, что вообще-то он был когда-то контрабандистом, и, возможно привык кутить в злачных местах?

Обида вновь накатила на неё вместе с непрошенными мыслями: «Они так снисходительны, как будто имеют право смотреть на неё сверху вниз. Зачем она откровенничала с ними? Пускай бы её разорвало от разочарования и, невыплаканных слез и, тысячи почему, чем ощущать чужую жалость. Что с ней не так? Почему она это заслужила? Почему бы ей не быть свободной и гордой? Почему она чувствует себя так принижено, как будто она низшая каста и, ей нужно давать указания, как себя вести и сочувствовать? Зачем она плакалась Арми?»

Уменьшительное имя Хакса, с подачи того же Демерона, вошло в обиход у новобранцев базы, но в этом — Арми, несмотря на вложенный пренебрежительный тон, в итоге, оказалось столько залихватского шарма. Бригада смотрела на него даже с некоторым восхищением, особенно после того, как он несколько раз показал мастер-класс по ремонту, когда всем казалось, что какие-то из узлов просто не подлежат восстановлению. И теперь, прежде чем что-то отправить в утиль, техники несли показать деталь Арми, а он давал рекомендации как исправить, или делал это сам.

Он с лёгкостью переключался с административных задач на технические, с научных изысканий на теософские размышления. Последнее было очень понятно Роуз, он хотел вернуть Бена. А хотела ли она сама кого-то вернуть? Ей было очень жаль, что её сестрёнка Пейдж, не могла зацепиться за эту реальность, как Бен, и если бы такая возможность была, она билась бы за неё до последнего.

Она была близка с сестрой духовно, и больше не была ни с кем, после ее гибели в том бомбовозе. Девушка пыталась найти близкого человека, но, наталкивалась на стену снисходительного понимания, граничащего с отчуждением. Её знакомые словно говорили ей: «Всё знаем, сочувствуем, но, ничем помочь не можем». Про Финна, она старалась не думать, потому что эти мысли разъедали душу словно пищеварительный сок сарлакка. Роуз не желала ему ничего плохого, в конце концов, никто никому ничего не должен, но разбитый хрустальный замок ожиданий и надежд, её разрушенный мир, который не воплотился в жизнь…

— Мы все больны своим одиночеством, — услышала она. Удивлённо подняв глаза, Роуз заметила едва различимые очертания Бена, настолько прозрачного, что пришлось изрядно напрячь зрение.

— Мне иногда казалось, что жизнь это сарлакк, о котором ты подумала недавно. В своё время, я слышал легенды о том, что этот хищник по-своему разумен и, может тысячу лет переваривать свою жертву, продлевая ей жизнь, для того чтобы наслаждаться её воспоминаниями, упиваясь страданиями. Роуз зябко передёрнула плечами, разговор с Беном, словно был продолжением её размышлений, и потому она даже не возмутилась его вторжению в свои мысли.

— Но за тебя всё время боролось столько людей, ты всем всегда был нужен, — попробовала вяло возразить она.

— Нужны были мои способности, и, из-за них никто не видел меня. Нам всем пришлось переступить рубеж жизни, чтобы понять насколько мы неразрывны, что уничтожая друг друга, мы уничтожали себя. Былые враги оказываются ближе тех, кто называет себя нашими друзьями. Своих врагов мы знаем лучше близких, потому что были внимательны именно к ним.

Сквозь Бена можно было свободно разглядеть голограмму скульптуры известного мастера отбрасываемую голопроектором. Роуз осмотрела помещение малой столовой, которое словно впервые увидела, вполне уютно и со вкусом оформленное в теплых пастельных тонах, обставленное надёжной, немного старомодной мебелью, присутствовали уютные закутки с диванчиками и барная стойка, в углу располагалась имитация камина с проецируемым огнём, а на полу даже постелен мохнатый ковёр. Кто-то планировал разместиться здесь надолго и с удобством, но почему-то это место было покинуто и заморожено.

Кому и чему она собралась служить теперь, когда сопротивление перестало существовать? Так ли безобидны цели, которые озвучили ей, нанимая на работу? Не скрыто ли здесь предательство? В памяти возникли руки. Сестры? Нет, это был Арми, который заботливо успокаивая, гладил её по голове, и тут же она вспомнила, высокомерного Генерала Хакса, приказавшего поставить её перед строем штурмовиков на колени. Может ли быть один и тот же человек таким разным? Как же быстро он изменился, можно ли таким людям верить?

— Можно, можно, — сообщил ей Бен, отвечая на её мысленные вопросы, — я пришел поговорить об этом именно с тобой.

— Почему со мной?

— Важны, твои человеческие принципы и преданность делу.

— Но, о деле я почти ничего не знаю. По сказал, что возможно нам грозит какая-то угроза из-за пределов нашей галактики, и это как-то связано с Силой.

— Ты знаешь, что наша галактика создана искусственно?

— Искусственно? И кому же такое было под Силу?

— Существовала в древности раса целестийцев, или по другому архитекторов. Они построили нашу галактику, чтобы сконцентрировать в одном месте Силу, не допуская её рассеивание за пределы, закрыв её для проникновения извне, так как снаружи, по приданию, бушевала война таких масштабов, что нам даже и не может присниться.

— Неужели это были обычные существа из плоти и крови?

— Напротив, это были существа соединившие себя с Силой.

— Как ты теперь?

— О, я лишь тень, которая едва видна. Это были существа невиданного могущества, но, принцип, да, такой же. На каком-то этапе они распрощались с плотью, и это было роковым просчётом. Так как из-за войны, или каких-то других причин, для поддержания своего существования им перестало хватать Силы. И тогда они создали замкнутую галактику, в которой энергии хватало на поддержание ограниченного количества представителей этой расы.

— И куда же они делись?

— На этот счёт существует множество версий. По одной они ушли, по другой заигрались с созданием видов существ чувствительных к Силе, и их уничтожили их же создания. Есть версия, что они создавали физические тела из представителей разных видов, чувствительных Силе, чтобы жить в материальном Мире, и иметь слуг. Частично этот номер у них прошёл с Килликами и Раккатанцами. Но чума положила всему предел, уничтожив почти всех ракатанцев, и, отрезав оставшихся от Силы.

— И что же из этого может быть правдой?

— Ты знаешь, я думаю что среди архитекторов произошёл раскол, отголоски которого мы чувствуем до сих пор. Тёмные и светлые методики в использования Силы, у них тоже не было единства в подходе к этому вопросу.

— А зачем они хотели вернуться в физические тела, если они были такими всемогущими?

— Дело в том, что со временем, какой бы мощью не обладал селестиец, его дух сливаясь с Силой рассеивается, становясь одним целым, душа должна проходить циклы рождения и смерти. Приблизительно это же происходит и со мной, но гораздо быстрее, потому что почти нет аккумулированной Силы.

— Мне так жаль, Рей так сильно горюет, но По мне объяснил, почему мы не должны ей про тебя ничего говорить. Ты покинул её по такой благородной причине, не то что Финн меня… — села на своего конька Роуз, которой опять стало так жалко себя.

Чтобы перестать себя жалеть, она наконец задала наводящий вопрос:

— Бен, ты что-то говорил об угрозе извне?

— Мы должны отыскать место из которого осуществляется управление червоточиной, через которую открывается выход за пределы нашей галактики, чтобы иметь возможность произвести разведку. А также найти место утечки Силы, потому что, по внешним признакам и количеству умирающих миров, её количество сильно уменьшилось. Роуз удивлённо уставилась на него, дело принимало ещё более странный оборот.

— А если мы, таким образом, кого не следует, впустим к нам? — встревожилась она.

— Поэтому пойду бесплотный я. Мне просто нужно знать точку выхода.

— А если там затаился бесплотный селестиец невиданной мощи?

— Но, нам необходимо узнать почему снизилось количество Силы. Замкнутую систему может вывернуть на изнанку. Это начало катастрофы. Роуз, мне необходимо, чтобы Армитаж продолжил исследования, если со мной что-то случится, чтобы он не бросился за мной. Ты должна за ним присмотреть. По занят разведкой, ему это будет некогда делать.

— Что между вами, я не всегда понимаю?

— А что у тебя было с сестрой? — ответил он вопросом на вопрос, но потом всё же пояснил, — Сноук занимался психоломкой, и у него было специфическое чувство юмора. Он знал, что Хакс лунатик, хорошо, что при этом не знал, что он умеет воплощать в астрале физическое пространство, хотя и в небольшом объеме, иначе его давно бы забрали на опыты.

— Неужели?

— Сноук использовал его инженерный и административный талант, но кроме того он разжигал между нами соперничество, чтобы мы, стремясь доказать кто из нас лучше, достигали лучших результатов, — Бен задумался.

— Сноук разжигал в нас соперничество, не скрываю, что поддавался худшим эмоциям. Я унижал и подавлял его физически, и теперь жалею об этом. Мы потратили массу времени на вражду, а могли бы объединив усилия достичь многого, — Бен улыбнулся воспоминаниям.

Роуз скорее чувствовала его улыбку, он был почти невидим. Позитивные волны, делали его обаятельным. Она уже в который раз за этот день поразилась, как могут в одночасье меняться люди.

— Бедный Арми, — пожалела она.

— Называй его Армитаж, он не любит Арми.