Реставратор

Глава 37

Я объехала институт и собралась выехать на улицу, как увидела его на крыльце у Всевидящей Мадам.

Они только что вышли из дома: Девлин и женщина (хиромантка, как я поняла) — и, хотя свет с крыльца не падал на её лицо столь же отчётливо, как на лицо Девлина, я поняла, что она красива. Я видела это по её манере держать себя. Поистине шикарные женщины преподносят себя с особым достоинством. Как Камилла и Темпл. Как призрак Мариамы.

Девлин собирался уходить, но хиромантка дотронулась до его плеча, и он обернулся. В её жесте не было ничего сексуального, но я почувствовала некую близость в том, как он заглянул в её запрокинутое лицо, и нетерпение, когда он взял её за руки. Окно машины было опущено, но до меня не донеслось и обрывка разговора, как бы сильно я ни напрягала слух.

Мне стало стыдно за то, что я пыталась подслушать, и за то, что последовала за машиной Девлина, когда он выехал несколько минут спустя. Не знаю, что на меня нашло. Меня такой не воспитывали. Благоразумие и благопристойность шли рука об руку в нашей семье, и мне представилось, как бы удивилась мать, узнай она о моём поведении. Подслушиваю личные разговоры, а после преследую человека без его ведома или согласия. Я вздрогнула от воображаемого порицания, но это меня не остановило.

Я понятия не имела, как за кем-то проследить (тем более за полицейским) и остаться незамеченной, но инстинкт подсказывал мне не спешить. Машин на улице практически не было, поэтому нас разделяла добрая половина квартала. Но с таким расстоянием я испугалась, что упущу Девлина, если он начнет слишком много петлять.

Благодаря Итану, я имела представление, куда он направляется. С Рутледж-авеню он свернул прямо на Бофейн, а затем в левый проулок. Я проехала мимо перекрёстка и сделала круг, чтобы дать ему время припарковаться и войти в дом.

Включив свет в салоне, я прочла записку Итана и медленно двинулась по улице, ища глазами роскошный викторианский особняк с синим крыльцом и ухоженным садом. Однако в нужном мне доме не горел свет, а машины Девлина нигде не было видно. Должно быть, он припарковался на заднем дворе, решила я. Либо же заметил меня в зеркале заднего вида и уехал дальше.

Я проверила собственное зеркало, чтобы убедиться, что Девлин не сделал круг и не находится прямо за мной.

Никого. Горизонт чист.

И что теперь?

Припарковавшись у обочины, я заглушила двигатель, выключила свет и стала просто сидеть. Мысли пребывали в смятении. Зачем я сюда приехала? Я хотела свалить этот импульс на Эссин чай или несколько глотков шампанского, которым угостилась на вечере у доктора Шоу. Я вела себя не как женщина, которая всегда живёт по строгим правилам. Я увидела собственное отражение в окне автомобиля и подумала, что это не я. У неё мои глаза, нос, рот, но внутри она превратилась в неизвестное мне странное, безрассудное существо.

— Возвращайся домой, Амелия, — сказала я вслух, подумав, что так слова обретут больше силы. — Возвращайся в своё безопасное приятное пустое убежище, где ты защищена от призраков и ведома предостережениями отца.

Но я не запустила двигатель, не развернулась, не растворилась в ночи. Нет, я продолжила сидеть, а затем взяла и вышла из машины.

Перейдя улицу, я остановилась перед верандой и запрокинула голову к небу. Облака закрыли луну, и я почувствовала что-то в воздухе. Приближалась гроза. Кожу защекотало от перепада давления, голова закружилась от волнения. Я простёрла руки и дала ветру омыть себя.

Это был акт освобождения, но затем я повернулась к дому — её дому — и по моим венам пробежало что-то тёмное. Кто-то стоял у окна. Однако стоило мне его заметить, как тень метнулась прочь.

Я постучала, не в силах скрыть дрожь. Дверь распахнулась, и я осторожно вошла внутрь.

— Девлин?

Я немного постояла в прихожей, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Прямо передо мной изгибалась элегантная лестница, ведя к широкой галерее второго этажа. За лестницей простирался длинный коридор, справа располагалась утопающая во мраке гостиная.

Пройдя под арочным проёмом, я скользнула взглядом по старинной мебели, которую, само собой, выбирал не Девлин. Над камином висел внушительный портрет, конечно же, владелицы дома. В воздухе витал слабый аромат шалфея и лимонной вербены (как и в доме Эсси), но за ним таился затхлый запах пыли, заброшенности и невыразимого отчаяния.

Тусклый свет луны лился сквозь огромное окно, и на мгновение я увидела Шани — крошечную и полупрозрачную.

Она следит за Девлином. Ждёт, когда он вернётся попрощаться…

Я остановилась понаблюдать за ней, и она растворилась в небытии.

Свежевыкрашенное в синий цвет крыльцо не защищало от призраков. Меня окружило их ледяное присутствие. Не только Шани и Мариамы, но и призраков другой жизни. Призраков счастливой семьи. Призрака человека, которым когда-то был Девлин.

Попятившись в прихожую, я подняла взгляд и заметила мерцающий свет за галереей. Услышала доносящуюся оттуда музыку, нечто экзотичное и этническое. Барабанная дробь, пробуждающая первобытные инстинкты.

Я медленно поднялась по лестнице, зовя Девлина. Меня задело нечто холодное, легчайшее прикосновение шёлкового платья, и я поняла, что это она. На стене висело зеркало, и, проходя мимо, я мельком увидела своё отражение. Только в этот раз... я не увидела своего лица. На мгновение я была готова поклясться, что из зеркала на меня уставилась Мариама, но иллюзия оказалась мимолётной. В зеркале снова отражалась я: широко раскрытые глаза, кожа в веснушках, растрёпанный хвостик. Та ещё соблазнительница.

И всё же, приближаясь к вершине лестницы, я стала смелее, свободнее. Дойдя до площадки, я остановилась убрать ленту из волос и тряхнула головой. Голова откинулась назад, дико покачиваясь в ритме музыки, которая, казалось, заползла мне под кожу.

Звук доносился из комнаты дальше по коридору. Дверь была открыта, и с каждым моим шагом стук барабана становился всё громче.

Комната была как в тумане и утопала в свечах. Я словно в шаге от чужого сна. Ветерок дул сквозь балконные двери, раздувая пламя и создавая волны на шёлковом пологе, который окружал кровать словно кокон. Африканские маски на стенах выступали в качестве жутких зрителей. Казалось, их пустые глазницы следили за мной, пока я шла через комнату к Девлину.

Он стоял на веранде в расстёгнутой рубашке и смотрел на сад. Ветер развевал полы его одежды. Он обернулся, и между нами мелькнуло нечто холодное. Я почувствовала её прикосновение, ледяное дыхание, и вздрогнула. Но, что странно, я не испугалась, хотя в своём доме она была сильнее всего. Я уже видела, на что она способна, и всё же… не испугалась.

Я встретилась взглядом с Девлином, и меня охватила волна жара. Он тоже это почувствовал. В его глазах горел огонь, но он не шевелился.

Момент тянулся и тянулся.

А затем он преодолел расстояние между нами, и я услышала его шёпот: «Я знал, что ты придёшь», — только я не знала, обращался ли он ко мне.

Я протянула руку и провела пальцем по серебряному медальону, символу его таинственного прошлого, хранителю всех его секретов. Металл был холодным на ощупь, но я почувствовала жар его кожи, который тянул меня к нему так же, как его тепло приводило в восторг его призраков.

Поднявшись на цыпочки, я предложила ему свои губы. Он взял их со стоном и задушил меня в объятиях, показавшихся одновременно родными и чужими, отчаянными и невероятно контролируемыми.

Он пах виски и искушением, и моими самыми порочными фантазиями. Я хотела услышать своё имя из его уст, произнесённое с соблазнительной декадентской тягучестью. Я хотела провести языком по его разгорячённой коже, прижаться губами к пульсирующей вене на его шее, заключить его в себе, чтобы ничто не смогло встать между нами. Ни время, ни расстояние, ни сама смерть.

Прижав меня к стене, он сорвал мою одежду прямо на балконе, а в это время внутренний голос предупреждал меня: «Это не ты, Амелия. Это не ты».

Но это была я. Это мои руки отшвырнули его рубашку прочь. Мои губы охотно открылись под его напором.

Моё решение отказаться от правил, которым я следовала всю свою жизнь.

Он обернул мои ноги вокруг себя, и, наполовину опьянённая желанием, я откинула голову, обнажая шею. Он пожирал меня, покусывал и тянул зубами нежную кожу на горле, а его язык омывал и успокаивал места укусов.

Сквозь полуопущенные веки я заметила неуловимое движение в саду. Взглянув снова, я увидела лишь трепетание листьев на ветру.

А потом я уже ничего не видела, так как Девлин быстро унёс меня в спальню. Заряженный воздух словно двинулся вместе с нами, покалывая голую кожу, щекоча нервные окончания.

С места, где мы стояли, я заметила туалетное зеркало Мариамы, овальное и украшенное орнаментом. В пламени свечей я увидела, как бугрятся мышцы на спине Девлина, когда он наклонился ко мне. У меня возникло очень странное ощущение, словно я нахожусь вне своего тела, наблюдая за чем-то запретным.

Я выскользнула из его объятий. Он повернулся, и я толкнула его к стене, провела губами дорожку по груди, провозилась с пряжкой ремня и дёрнула молнию вниз. Улыбаясь, опустилась на колени, а потом сделала с ним то, на что и в мыслях не была способна. Он задрожал, когда я обхватила его. Почувствовав, что он на грани, я снова обернулась к зеркалу: улыбка стала хитрой, распутной — приглашение искусительницы.

Я поднялась и прижалась губами к его уху.

— Я никогда тебя не оставлю, — прошептала я, понятия не имея, откуда взялись эти слова.

Глаза Девлина загорелись, и, прежде чем я успела отойти, его рука метнулась схватить мой подбородок. Он откинул мою голову назад, изучая лицо.

— Амелия.

Скорее вопрос, чем утверждение.

От звука моего имени меня бросило в дрожь.

— Да, да, да, — выдохнула я и обвила руками его шею, привлекая для поцелуя.

Ветер с балкона взметнул пламя свечей. Шёлковый полог вздымался волной, маня возлечь на кровать.

Девлин отстранился и посмотрел в мои глаза. Он простоял так целую вечность, а затем с еле слышным проклятием подхватил меня и понёс на кровать. Ткань разлетелась на ветру, и, прежде чем я успела сделать вдох, мы провалились сквозь мерцающую ткань в другой мир, тёмный и пьянящий. Мир Девлина. Мир Мариамы.

Я больше не слышала музыки, только барабанною дробь. Примитивный звук отдавался в ушах, когда Девлин наклонился надо мной.

Сжав запястья, он завёл мои руки над головой, целуя снова и снова. Долго, жарко, бесконтрольно, что я мурлыкала от удовольствия. Он заставил меня умолять о большем. Его губы скользнули по моему животу, и я зажмурилась.

Мои руки всё еще лежали над головой, как вдруг пальцы на запястьях резко похолодели. Я попыталась пошевелиться и не смогла. Что-то удерживало меня на месте, пока Девлин проводил языком по внутренней части моего бедра.

Я дёрнулась и попыталась освободиться. Попыталась произнести его имя.

Он приподнял мои бёдра к своим губам. Меня заполнило раскалённое добела удовольствие, и я услышала её смех.

Я медленно открыла глаза.

Над кроватью витал призрак и прожигал меня глазами. Его рот перекосился в жуткой ухмылке.

Я постаралась не обращать на него внимания, но как?

Вырывая руки из хватки неизвестного, я попыталась оттолкнуть Девлина. Он поднял голову, взгляд затуманился от желания.

— В чём дело?

Они окружили нас, влекомые жаром и энергией нашей любви. Влекомые первородным актом жизни… которого им больше никогда не испытать.

Голодные и алчные, они наблюдали за нами. Подглядывали из самых тёмных углов. Согнувшись, точно горгульи на спинке кровати. Касаясь прозрачных частей тела в гротескной пародии.

В горле родился крик. Девлин тут же оказался рядом.

— Амелия? Что не так? Я сделал тебе больно? Напугал?..

Он понятия не имел об их присутствии. Но неужели он не чувствовал окружившую нас ледяную тьму? Зло, что проникло в комнату с порывом ветра?

На другом конце комнаты в кресле развалилось создание, с которым я повстречалась в саду у «Восторга». На нём были кандалы: одно сжимало запястье, другое свободно свисало с руки. Поднеся свободный конец к лицу, он многозначительно ухмыльнулся мне сквозь наручник.

Девлин коснулся моего плеча, и я отстранилась.

— Мне… надо идти.

— Что такое? Что я сделал?

Я вскочила с кровати и схватила одежду.

— Я…

Преследуема духами.

— Я должна идти!

Я слепо выбежала из комнаты, а голос Девлина преследовал меня по пятам:

— Амелия!

Позже, возвращаясь к той ночи, я никак не могла вспомнить, как оделась и покинула дом. Не будь я так потрясена, то заметила бы притаившуюся тень в углу веранды. Возможно, даже узнала бы встревоженное лицо человека, что следил за мной.

Однако я едва помнила, как добралась до дома. Я понимаю, что, должно быть, гнала по улицам, сломя голову, хотя бы потому, что я уже была дома и заперлась в своём маленьком убежище, когда Девлин догнал меня.

Он колотил в дверь, выкрикивал моё имя, но я его не впустила. Я сползла на пол, сжав колени и бесконтрольно покачиваясь из стороны в сторону, пока предупреждение моего отца стучало в моей голове.

…Убедись, что не впустила их в свою жизнь. Как только дверь откроется… её нельзя будет закрыть.

— Папа́, — прошептала я. — Что же я натворила?!