Реставратор

Глава 10

Через полчаса приехала целая толпа. Полицейские в штатском и униформе, отмахиваясь от комаров и вытирая потные лица, пробирались сквозь заросли, чтобы взглянуть на последнюю находку. Они были профессионалами и держались на солидном расстоянии, пока чарльстонский коронёр, крошечный рыжеволосый моторчик по имени Регина Спаркс, осматривала останки. Я ещё никогда не встречала человека, которому бы так шла его фамилия[17]. Даже стоя неподвижно возле могилы, эта женщина излучала маниакальную энергию, что не вязалось с её невозмутимостью.

Я подалась назад, чтобы не путаться под ногами. После долгих консультаций с коллегами Девлин подошёл ко мне.

— Вы в порядке?

— Насколько может быть в порядке обычный человек в сложившихся обстоятельствах. — Я колебалась, не желая озвучивать страшные мысли, крутящиеся в голове, как заезженная пластинка. — Это ведь не совпадение? А если есть и другие? Если это только начало... — Я не смогла выговорить нужное слово. — Вы поняли, о чём я.

Девлин оставался по-прежнему осмотрительным, но я почувствовала скрытую тревогу, которая не смогла унять мой страх.

— Лучше не делать подобных выводов, пока у нас не будут на руках все факты. Прямо сейчас я хотел бы задать вам несколько вопросов о «Дубовой роще». Мне нужно знать об этом месте, и вы единственная, кто может мне помочь.

Я кивнула, благодарная, что хоть чем-то могу быть полезна.

— Что вы делаете первым делом, когда берётесь за подобную работу?

Вопрос меня немного удивил, но я ответила без колебаний:

— Прохожу всё кладбище. Ещё до того, как начинаю делать фотографии.

— Значит, вы были везде. Даже здесь?

— Сюда я ходила, да. Но только я начала фотографировать в пятницу, как небо затянуло тучами.

— Вы не заметили ничего необычного, в любой из секций?

Я взглянула на останки.

— Ничего подобного, уверяю вас.

— Меня больше интересуют отвёрнутые надгробия, о которых мы вчера говорили. На кладбище есть ещё такие?

— Не могу сказать.

Он нахмурился.

— Вы не помните?

— Не совсем. Я уже говорила вам раньше, что отвёрнутые надгробия не так уж редки. Это только из-за расследования они привлекли внимание. В тот обход меня больше заинтересовали другие особенности этого кладбища.

— Какие, например?

— Семь нетронутых могил со съёмной крышкой и надгробными выступами. Это действительно редкость, особенно в Южной Каролине.

— Что вы только что сказали?

— Могила со съёмной крышкой и надгробными выступами. Название прямо отражает вид захоронения — это горизонтальная гробница в форме коробки. У изголовья и изножья делаются выступы, а поверх кладут крышку со специальными прорезями. Подобные захоронения я встречала только в северо-восточной Джорджии. И, конечно, мавзолей Бедфорд. — Я повернулась и посмотрела на башни и зубцы, едва различимые сквозь пышную растительность. — Его построили в склоне холма. Такого в Низине не увидишь.

— Рукотворный?

— Холм? Должно быть. Весь мавзолей покрыт кудзой, поэтому я мало что могу сказать о постройке. В любом случае, как я уже сказала, это лишь некоторые из особенностей, которые привлекли моё внимание. Я не помню отвёрнутых надгробий, но они должны быть. Давайте обойдём кладбище, чтобы знать наверняка.

— Неплохая идея.

В этот момент к нам подошла Регина Спаркс, её круглое лицо блестело от жары. Девушка приподняла волосы, чтобы проветрить шею.

— Жарче, чем в аду. Влажность должно быть под сто. — Она одарила меня дружелюбной улыбкой. — Поверить не могу, что мы встретились. Регина Спаркс.

— Амелия Грей.

— Она кладбищенский эксперт, о котором я рассказывал, — представил меня Девлин.

Регина бросила на него взгляд, а затем повернулась ко мне. Казалось, она тоже не застрахована от Девлиновского магнетизма.

— Вас зовут Королевой кладбища?

— Да, но откуда вы знаете?

Я была одновременно рада и смущена, что она знает мой ник.

— Моя тётя живёт в Самаре, штат Джорджия. Она прислала мне видео с вашим интервью и парящим «привидением», — объяснила Регина, делая в воздухе кавычки. — Это была самая сенсационная новость в этом городке за последние лет сорок. Тётя про вас все уши прожужжала.

— Мир тесен, — пробормотала я.

— Без шуток. Вот подождите, я про нашу встречу ей расскажу. У вас не найдётся надгробия с оттиском или чего-нибудь с вашим автографом?

— Э-м-м, нет, извините. А оттиски я не рекомендую. Процесс может быть разрушителен для надгробия.

— Правда? Как жаль. Тёте бы очень понравилось.

— Вы не возражаете? — вмешался Девлин. — Если не проблема, я хотел бы узнать твою первоначальную оценку.

— Амелии? — Регина мне подмигнула. — Милая девушка, уверенно держится на камеру.

— Я про останки, — сухо перебил Девлин.

— Ах, ты про трупик. Мёртв, как покойник.

Вероятно, такому человеку, как Девлин, трудно воспринимать остроты Регины. Он весь в деле, и я бы удивилась увидеть что-то большее, чем намёк на улыбку. Люди, за которыми охотятся привидения, часто ходят мрачнее тучи, и их вряд ли можно за это винить.

Регина откинула чёлку, отчего у неё на макушке образовался странный хохолок, хотя я сомневаюсь, что именно такого вида она добивалась.

— Мне тут особо делать нечего. Я даже не могу сказать наверняка, что мы нашли не первоначальное захоронение. Рука чертовски чистая. Ни мышц, ни связок, только кости. Кем бы ни был этот бедный мужичок, он здесь уже лежит не один год.

— Должна быть женщина, — заметила я, и ответом мне стали одновременно поднятые брови. — Если кости из первоначального захоронения, то останки, скорее всего, женского пола.

— Вот как. — Регина прихлопнула комара, оставив кровавый след на руке, и машинально вытерла руку об джинсы. — Могу я полюбопытствовать, как вы пришли к такому выводу. Надпись на могильной плите ведь совсем не разобрать.

— Если посмотреть на верхнюю часть камня, то можно заметить цветочный мотив... роза, которая почти всегда символизирует женственность. Бутон ли, цветок или что-то среднее между ними указывает на возраст умерших. Бутон — ребёнок до двенадцати. Полураскрывшийся цветок — подросток, и так далее. Распустившаяся роза и бутон иногда используются вместе для обозначения совместного погребения матери и ребёнка. На этом камне я увидела одну розу в полном цвету.

Регина повернулась к Девлину.

— Ну, видимо не зря её прозвали Королевой кладбища.

— Очевидно, что не зря. — Его глаза казалась почти чёрными в тени. — Что-нибудь ещё добавите?

— Да, и это немного странное совпадение, учитывая наш предыдущий разговор. Если присмотреться, то можно разглядеть очертания крылатого лика. Только не мёртвую голову, а херувима, который получил распространение в середине девятнадцатого века.

— Может, просветите, о чём вы, — сказала Регина, почёсывая место укуса.

Я дала ей самое короткое объяснение:

— Череп, мёртвая голова, используется для представления таких мрачных аспектов смерти, как конечность жизни и покаяние, но эволюция образов херувимов и подобных ему символизировала более оптимистичное отношение к загробной жизни — душу в полёте и вознесения на небеса.

— Душу в полёте, — задумчиво произнес Девлин. — Как перо на другом камне?

Вот она. Связь между телом, обнаруженным прошлой ночью, и скелетными останками, найденными меньше часа назад. Никто из нас ничего не сказал, но я знала, что наши мысли потекли в мрачном направлении.

Регина недоуменно переводила взгляд между нами.

— Ну и?..

Девлин кратко пересказал ей наш прошлый разговор. Она выслушала его с хмурым видом.

— Я никогда не задумывалась, как все эти надгробия ставятся, но разве крылышки и перья — все эти души в полёте — не распространены на христианском кладбище?

— Да, это не редкость, — согласилась я. — Особенно на таком старом кладбище, как «Дубовая роща». Разные эпохи используют разные образы, но некоторые символы никогда не исчезают. Они просто изменяются.

Регина повернулась обратно к Девлину.

— Ты правда думаешь, что это имеет отношение к делу?

— Я займу выжидательную позицию. Ещё слишком рано считать, что символы больше, чем просто интересное наблюдение.

— Вот именно, интересное. — Она посмотрела на меня. — Вам есть что ещё нам сказать?

— Только это. Если кости из первоначального захоронения, то вам необходимо уведомить центр государственной археологии. Останки, которым более века, попадают под юрисдикцию Темпл Ли. Я могу позвонить ей, если хотите.

Регина пожала плечами.

— Лишним не будет.

— Нам нужен Шоу для эксгумации и энтомолог, чтобы помочь определить ИПМ.

— Что такое ИПМ?

— Интервал пост мортем. Количество времени, прошедшее с момента смерти.

— Я думал, Шоу всё ещё на Гаити, — заметил Девлин.

Регина вытащила телефон из заднего кармана.

— Есть только один способ узнать наверняка.

Она отошла позвонить, оставив меня наедине с Девлином.

— Она про Итана Шоу говорила?

Девлин удивлённо взглянул на меня.

— Да. Он судебно-медицинский антрополог, и обычно мы пользуемся его услугами в подобных случаях. Я так понял, вы его знаете?

— Я встречалась с ним один раз, совсем недолго, через его отца.

— Охотника за привидениями?

— Руперт Шоу — больше, чем охотник за привидениями. Он руководит одним из самых уважаемых институтов по исследованию парапсихологии в нашей стране.

— Вряд ли это заслуживает доверия, — заметил Девлин. — Не говорите мне, что верите во всё это мумбо-юмбо.

— Стараюсь держать разум открытым. А вы его знаете, доктора Шоу?

— Наши пути пересекались.

Что-то в его голосе привлекло моё внимание.

— По работе?

— Послушайте, я, наверное, не тот человек, которого стоит спрашивать про Руперта Шоу. По-моему, в лучшем случае он чудак, в худшем — мошенник. Хотя не удивлён, что он смог сделать себе имя в этом городе. Чарльстонцы всегда были высокого мнения об эксцентриках.

— Но не вы.

На его лицо упала тень.

— Я не особо верю в то, что не могу увидеть собственными глазами.

Интуиция подсказывала мне, что нужно закрыть эту тему, но, видимо, я не особо прислушивалась к предупреждениям в последние дни, ни к голосу рассудка, ни к другим увещеваниям.

— А что насчёт эмоций? Страха, одиночества, печали. Или даже любви. Просто потому, что вы не можете что-то увидеть, ещё не значит, что этого нет.

Он замер, и я заметила, как что-то мелькнуло в его глазах: тьма, от которой у меня побежали мурашки по коже, прежде чем наваждение прошло.

— Просто дружеский совет насчёт Руперта Шоу. Я не знаю, какие дела вас связывали с этим мужчиной, но я бы осторожнее отнёсся к будущему сотрудничеству.

— Я ценю вашу заботу, но если вы не можете предложить что-то более определённое, чем презрение к его профессии, то я не вижу необходимости менять своё мнение или отношения с доктором Шоу. Он всегда был со мной любезен.

— Как хотите, — пробормотал он.

Я думала, что разговор окончен, но Девлин взял меня за локоток и повёл вглубь теней, где нас никто не мог подслушать. Мы стояли так близко, что я чувствовала кладбищенский запах на его одежде. Не смрадный запах смерти, но чувственный аромат земли пышного таинственного сада.

«Это не честно», — подумала я. Кладбище должно было быть моим владением, так почему им пахнет другой? И почему у меня покалывает кожу в том месте, где он обхватил мою руку?

Словно почувствовав моё смущение, Девлин отпустил руку.

— Ранее вы спрашивали о задержании по ходу убийства Эфтон Делакур. Ни одному человеку не было предъявлено официальное обвинение, но Руперта Шоу доставили на допрос.

— На каком основании?

— Он был профессором университета, читал лекции по древней погребальной практике, примитивным погребальным обрядам и прочему. После убийства Эфтон некоторые из его учеников признались, что присутствовали на спиритических сеансах в его доме и в мавзолее здесь, на этом кладбище. Они сказали, что у него есть теория касаемо смерти, и он одержим сбором доказательств.

— Что за теория?

— По его словам, во время смерти открываются двери или ворота, которые позволяют наблюдателю заглянуть за другую сторону. Чем медленнее смерть, тем дольше дверь остаётся открытой, так что можно даже пройти сквозь неё и вернуться назад.

И тут я снова вспомнила папины слова.

Как только дверь откроется… её нельзя будет закрыть.

Я в тревоге уставилась на Девлина.

— Какое отношение эта теория имеет к смерти Эфтон Делакур?

Выражение его лица не дрогнуло.

— Её пытали, стараясь как можно дольше отстрочить смерть.

— Это ужасно, но вряд ли доказывает…

— Её тело было найдено в мавзолее, где Шоу якобы проводил свои спиритические сеансы.

Я не нашлась, что ответить. Во рту внезапно пересохло.

— Я не утверждаю, что он в чём-то виновен, — добавил Девлин. — Просто будьте осторожны. Не имейте дел с ним и его подозрительным институтом.

Прошло меньше сорока восьми часов с моей первой встречи с Джоном Девлином, но, кажется, ни один из нас не подумал, что Девлин проявляет слишком назойливый интерес к моим личным делам.

— Откуда вы столько знаете? — спросила я с тревогой. — Вы сказали, что расследование замяли, а вы слишком молоды, чтобы служить тогда в полиции.

— Моя жена была одной из студенток Руперта Шоу, — тихо сказал он и с этими словами удалился.