Человек был худой как щепка.
Облачённый в чёрную рясу, он стоял в окружении фигур в таких же мрачных как ночь балахонах. Ростом он был немного выше Субару, тёмно-зелёные волосы закрывали лоб, щёки ввалились. Скелет, обтянутый кожей. Плоти хватало лишь на то, чтобы придать мужчине человеческий облик.
Такое описание вполне сгодилось бы — настолько безжизненно он выглядел, однако в глазах его плясал огонёк безумия.
— Как интере-е-есно... Ну и ну! Прелюбопытно-с!
Человек вёл себя крайне эксцентрично. Он вдруг склонился вбок, при этом вывернув шею на девяносто градусов, и принялся беззастенчиво таращить бельма на Субару. Затем кивнул, словно убедившись в чём-то, сунул в рот большой палец правой руки и, недолго думая, впился в него зубами. Послышался треск ломающейся кости. Слизывая кровь, человек распахнул мутные глаза ещё шире:
— А может, ты... Гордыня, а-а?
Вопрос был адресован Субару, прикованному к стене. Однако юноша не проронил в ответ ни слова. Он поднял рассеянный взгляд; на его лице блуждала бессмысленная улыбка, а в недвижимых зрачках читалось душевное нездоровье — подобное тому, которым страдал его спятивший визави.
— Хм! Боюсь, такой ответ мне не подойдёт-с! — Человек оторвал палец от губ и, будто что-то вспомнив, постучал себя окровавленной рукой по голове. — Ах да-а, совсем запамятовал. Похоже, я должен извиниться, ведь не представился!
Его поведение мало вязалось со словами сожаления. Растянув бледные губы, он оскалился и разразился леденящим душу смехом. Затем опустил голову в преувеличенно вежливом поклоне.
— Пред тобой греховный архиепископ Культа Ведьмы, — произнёс он и, прежде чем распрямиться, ловко выгнул шею и устремил взгляд прямо на Субару, — Петельге́йзе Романе́-Конте́, олицетворение... Лени-с!
Указывая пальцами обеих рук на пленника, Петельгейзе вновь дико захохотал, словно умалишённый.