Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии!

Глава 3 - Лили и Бьянка.

Лёжа на подушке, едва не сходя с ума от наслаждения, наблюдал, как медленно, и с каждой секундой всё более уверенно двигаются её губы по моему жезлу. То всасывая, то выпуская и лаская язычком, осмелевшая рабыня игралась с моим достоинством крайне умело, да вот только её длинные волосы, постоянно наползающие девушке на мордочку, всё время загораживали мне вид.

— Хочу видеть твоё лицо… — Едва я произнёс это, и покорная самка тотчас одной свободной рукой скрутила волосы в хвост и перебросила через плечо. «Приятно, когда мы понимаем друг друга с полуслова». — Глядя, как за её щёчкой то появляется, то вновь исчезает выпуклость от моего члена, подумал я.

Развязка пришла крайне неожиданно, и заметить не успел, как почувствовавшая дрожь и пульсацию в моём агрегате девушка, пропихивая член себе в самые гланды, застыла, принимая в свой рот и глотая мою сперму. Не знаю, как долго я, выгибаясь, прижимал её голову к своему паху. Но когда сладостное ощущение меня покинуло и я отпустил ту, рабыня даже не поморщилась. С хитрицой улыбнувшись, девушка облизала кончик своего указательного пальца, наползая на меня, словно змея. Языком она принялась ласкать сначала пупок, затем выше и выше, пока её губы не остановились на уровне моей груди.

— Неужели потомку императора может нравится кто-то вроде меня… — Взглянув на меня от чего-то мокрым взглядом, тихонько спросила блондинка. Её соски, подрагивая от каждого соприкосновения с мои животом каменели, редкими волосками на небритой юношеской груди я ощущал её жаркое, взволнованное дыхание, в след за которым и падение холодных женских слёз. Какого хрена она портит такой момент своими соплями?! Тем более, когда её трущаяся об моего друга пещерка уже во второй раз заставляет того подниматься на неравный бой.

Красное смазливое личико, слёзы, подтянутое тело и сочная красивая грудь, так и зовущая к себе требовали от меня величественного ответа, достойного сына императора, считавшегося в местных краях если не богом, то его наместником. Поразмыслив пару секунд, хмыкнув и одарив рабыню максимально злобным взглядом, на который я сейчас был способен, спросил:

— Ты думаешь, что сын императора будет сношаться с любой, в ком есть дырка? — Слёзы на лице блондинки тотчас растворились. Словно рыба, хватая губами воздух и не в силах ответить, та отрицательно закивала головой.

— Вот и славно, — приложив немного усилий, наклонил голову девушки в сторону моего восставшего из мёртвых напарника.

— Я вас поняла… — Засияв от радости, словно звезда в тёмном небе, голубоглазая, в очередной раз пройдясь язычком и убедившись в полной готовности, начала ёрзать своими бёдрами по моему паху. Нечто горячее, подобно следу оставалось от каждого её движения. Распираемый любопытством, велел той остановиться.

Приподнявшись, от чего-то дрожащей рукой коснулся её лона. Молодая девушка, до крови прикусив губу ойкнула, а я кончиками пальцев ощутил вязкую жидкость, вытекавшую из той.

— Тебе это нравится? — непонимающе спросил я, впервые заставив рабыню покраснеть от её острого подбородка и до самых кончиков ушей.

— Вы великий сын, великого императора, ни одна женщина в империи и мечтать не могла о том месте, в котором сейчас оказалась я… — В очередной раз облизнувшись, заявила блондинка.

— Не понял… — почесав репу, на полном серьёзе спросил я, и лишь когда та, улыбнувшись, взяла меня за член и захихикала, осознал о чём говорила рабыня.

Слова этой шаловливой суки, а так же ощущения вседозволенности, пробудили во мне своего рода монстра. Устав всё время находится снизу, рывком завалил ту на спину, застыв всего в нескольких сантиметрах от рта, ещё пару минут назад ласкавшего меня снизу.

— Для меня большая честь, ваше величество… — Всё так же улыбаясь и не выпуская из рук мой прибор, проговорила блондинка, всё так же стремясь собственными силами пропихнуть того в свою пещеру и противиться этому я не собирался.

Она думала я жесток, величественен, непостижим, что ж, придётся соответствовать. Сильным рывком вошёл в ту на полную глубину, вызвав болезненный крик, а следом за ним и стон.

— Смилуйтесь, о, великий господин, прошу, не так глубоко… — Взмолилась девушка и я снисходительно вошёл в неё повторно, всё также резко, но лишь наполовину. Вновь некий болезненный всхлип, но в этот раз разбавленный маленькой порцией наслаждения. — Прошу, ещё мягче, — попросила та, и я вновь даровал ей желаемое, от чего из её розовых складок донёсся крайне пошлый и ещё больше распаляющий моё либидо звук.

— Нравится, когда тебя заставляют просить о чём-то, испорченная женщина? — Наращивая темп и всё так же входя в девушку лишь на треть, спросил я.

— Да-да, о юный господин… — Её руки, обхватив меня за задницу, с каждым движением прижимали меня к себе всё плотнее. Чем быстрее мы двигались, тем больше она требовала той первоначальной жёсткости и глубины. — Прошу, не останавливайтесь… — закрыв глаза, взмолилась рабыня и я в противовес её желаниям замер.

Растерянная, думая, что сделала что-то не так, та, обхватив меня ногами и прижимая руками, приподнялась, пытаясь как можно сильнее сжать мой член своими бёдрами.

— Прошу, ваше высочество… — Её язычок скользнул по моему соску, отчего внезапно наступившая сухость в горле резко отступила. Не желая, чтобы внезапно возникшая проблема помешала нам в дальнейшем, рукой поднял со стола рядом стоявший кувшин и прямо из того сделал несколько глотков. Завистливый взгляд рабыни ушёл в сторону, её так же мучила жажда. Что ж…

Силой взяв ту за подбородок, приставил к губам рабыни кувшин и вдоволь позволил той насытиться терпким напитком.

— Что скажешь? — Поставив кувшин обратно и вновь завалив девушку на спину, спросил я.

— Это угощение, второе в списке лучшего, что я когда либо пила… — Задвигав бёдрами, деловита произнесла рабыня. Подобное заявление меня слегка удивило, и даже разозлило.

— А что на первом? — Вновь резко войдя в ту и услышав её сладостный стон, грубо спросил я.

— Семя, ваше семя, о великий, — полностью откинувшись и схватившись пальцами за простыню простонала та, при этом не забывая требовать, чтобы я не останавливался. Раз за разом, быстрее и быстрее, я наращивал темп, вгонял в ту так, как только мог и она радовалась, обнимала, целовала и облизывала меня везде, где только могла.

Моё принуждение оказалось для той наградой, а то, что я считал изнасилованием — величайшей милостью. Этот проклятый мир просто создан для отброса вроде меня и обязательно попробую всё, что только тот может мне предложить!

Впившись зубами в левую грудь рабыни, под её дрожь и сладостный крик кончил прямо внутрь. Больше минуты та боясь и на секунду отстраниться, жалась ко мне, обнимала, и не смотря на то, что мы уже закончили, продолжала ласкать меня как снизу, так и сверху, языком облизывая мой живот и грудь.

— На сегодня мы закончили. — Понимая, что устал и навряд ли возбужусь в ближайшие часы, произнёс я, и девушка, покорно спустившись с кровати на ковёр, тихонько произнесла:

— Ваша милость, прошу, дозвольте ночевать на вашем ковре, а не в клетке, клянусь, я вас не побеспокою!

Вот тебе и новость. Я вновь забыл, в каких условиях содержаться местные рабы. Тяжело вздохнув, прикинул все за и против. Из плюсов: в шатре действительно было прохладно и её упругое тело могло стать хорошей подушкой «антистрессом». Из минусов: она вполне могла ночью меня придушить, порезать, или ещё как-то сделать так, что я не проснусь.

— А в друг ты решишь меня прирезать пока я сплю… — Решив поглядеть на реакцию блондинки, проговорил я.

— Никогда в жизни! — С силой ударившись лбом об ковёр, вскрикнула та, отчего даже стража за пределами шатра поспешила поинтересоваться, всё ли у нас впорядке. — Знай я, что волею небес мне уготовано стать наложницей самого сына императора, самолично пошла бы в рабыни!

Ну пиздец, опять этот культ психанутых и помешанных на том старом кобеле, сидящем на троне. Да этот хрыч ложку себе в рот без чьей-либо помощи не вставит, не говоря уже о чём-то другом, а его боготворят, да ещё и как.

— Хорошо… — Произнёс я и рабыня, довольно поскуливая, как дворняжка, сжавшись комочком, спиной стала прижиматься к моей деревянной лежанке. Глумливо наблюдая, как девушка пытается устроиться поудобней, дождался, когда она уляжется и произнёс: — Мне не нравится то, что я вижу…

Подняв голову и взглянув на меня, рабыня задумалась, а следом взглянув на прорезь у шатра спросила:

— Прикажете лечь у выхода?

— К ноге, — похлопав ладошкой по белоснежной, влажной простыни, проговорил я, и та, ломая все мои стереотипы о неприступности женщин, радостно сверкая своей красивой улыбкой, чуть ли не в один прыжок оказалась на моей кровати, а следом, положив голову мне на бедро, обняла меня, взявшись за мои игры. Приказ «к ноге» восприняли слишком буквально.

Усмехнувшись, одним из трёх одеял, предоставленных мне для сна, укрыл свою новую «игрушку», другим укрылся сам, а третье и вовсе не понадобилось.

Так вот, лёжа в шатре, возведённом возле леса специально для одного меня, я глядел в потолок, думал и боялся. Что вот сейчас в очередной раз расслаблюсь, закрою глаза и проснусь, но только не в мире, где я четырнадцатый сын, а в другом, том сером, злобном, неблагодарном и очень жестоком ко всем слабакам, вроде прошлого меня.

Под тяжёлые сон, в котором я воевал с бомжом за случайно обронённую мною сотню, принятую тем за милостыню, резво подорвался. Тот бой я безоговорочно проигрывал, но больше всего в этом меня пугал не урон, который я от того получал, а стояк, коим старый и вонючий хер собирался воспользоваться. Разлепив глаза, заметил всё так же лежащую у моих ног рабыню. Проснувшаяся раньше моего, та не нашла занятия лучше, чем своими тонкими пальчиками гонять из стороны в сторону мой стручок и то, что болталось чуть ниже его.

— А я знала, что вы скоро проснётесь, мой господин, — весело проговорила та, пальчиком указав на мой детородный орган. — Желаете расслабиться, или быть может позже, после завтрака?

Насчёт утра у меня были совершенно другие планы. Изначально весь сегодняшний день я планировал провести в обществе той смуглой пышногрудой дамочки, что сейчас томилась в очереди ко мне на приём. Но видя эти жаждущие моего внимания глаза, ничего с собой поделать не смог.

Как итог, пока я дожидался пищи, кое кто очень старательный, при помощи своих тонюсеньких губок, помог решить мне проблему утреннего стояка. Следом был обед, за которым, беседуя с той же рабыней и узнавая всё больше нового об этом мире, я упустил момент, когда нам вновь предстояло отправится в дорогу. Несмотря на то, что блондинка была старше нынешнего меня на целых шесть лет, если брать в расчёт моё прошлое «я» — мы являлись ровесниками. До сего момента частенько упрекающий свою судьбу за жестокость, я с открытым ртом слушал, как жестоко поступили с Лили собственные родители, что под тяжестью долга сначала продали её невинность одному из приграничных баронов, а после, когда не смогли ту выдать за мудака, и вовсе продали дочь как товар в один из городских борделей, откуда вскоре девчушку со смазливым личиком выкрали, толпой изнасиловали и перепродали, но только уже на другом невольническом рынке, с которого её забрал какой-то мелкий аристократ, что уже спустя сутки проиграл ту в карты тому же торговцу.

И подобные случае по её же рассказам здесь были не единичными. Женщины — это свиноматки, товар, малоэффективная рабочая сила, от которой больше проблем, чем пользы. В бою малопригодны, способны развратить и переманить даже самого преданного слугу, а если забеременеют, так ещё и новых ртов, а вместе с ними и бастардов могут наплодить. Всё это крайне пагубно сказывалось на значимости женщин в нынешнем, средневековом обществе, где за одну корову, дающую молоко, можно было купить сразу двух, а то и трёх молоденьких рабынь восемнадцати лет от роду. К тому же, несмотря на междоусобные войны, генеральный штаб империи крайне эффективно из года в год расширял территориальное влияние нашей державы, посему цены на рабов с каждым месяцем становились всё ниже. В стране с огромнейшей армией и числом рабов, так же остра чувствовалась нехватка продовольствия, дефицит которого острее всего ощущался на периферии. Малоразвитые окраины империи, отдалённые от основных городов и поселений, умирали под тягостью непомерных налогов, коими тех облагали помещики и знать. Со слов моего советника, похожая картина наблюдалась и в моём имении, дарованном мне при рождении отцом. Всё, что я имел, так это небольшой городок, да с два десятка малых деревень, расположенных у лесов, одной не сильно широкой речки, и шахты. Именно шахта, в которой добывалась руда для создания оружия, приносила мне больше всего денег. Однако, от чего-то с каждым годом из моего города их приходило всё меньше и меньше. Ворчливый маг-целитель, обходя стороной некомпетентность старого «меня», предположил, что всему виной вор-бургомистр, о котором ходило множество дурных слухов, проверить которые мне в ближайшее время и предстояло.

Святых чиновников не бывает, это я хорошо знал. Вопрос оставался лишь за тем, достаточно ли тяжёл его грех, и как я буду того наказывать. Ведь убей я его уродца сразу, кого мне назначить решать его вопросы? Город — это ведь огромное множество проблем, дел и вопросов, требующих наискорейшего решения. Тонуть в бумажках, когда вокруг такой прекрасный и любящий меня мир я не хочу. Заниматься изучением магии, говорить, что нам нужно и где строить, а так же управлять армией, которой у меня нет это запросто, но только не работать!

Вот так вот думая о всякой херне, и позволяя три ночи подряд молодой Лили натирать мой хер, да причём так, что в нём отражение можно было увидеть, я совершенно забыл о второй рабыне и вспомнил о пышногрудой лишь под час, когда моя карета остановилась у врат в мой же город, и стража поинтересовалась, можно ли ей воспользоваться моим трофеем.

Ну разумеется нет! В ближайшее время в моей резиденции намечался двойничок, отказываться от которого из-за ссадин, ушибов и плохого состояния смуглой я не собирался. К тому же, постоянное общество Лили так же стало приедаться. Осмелевшая рабыня, постоянно ночевавшая при мне, стала позволять себе лишнее, и мне, как умному и доброму господину предстояло вернуть ту с небес на землю.

— Господин, изволите ли чего-либо? — Когда я наконец-то сменил свою позолоченную карету и походную кровать на шикарные апартаменты и мягчайшую трёхметровую кровать, поинтересовался всё тот же советник.

— Да, позови мне ту смуглую рабыню, с большой грудью и пышной задницей, но перед тем велите слугам привести её в порядок, — словно гром среди ясного неба, точно так отразились эти слова на улыбчивом лице блондинки, вечно дежурившей неподалёку. — А то эта слегка наскучила… — произнёс я, добивая голубоглазую, отчего та, переведя на меня растерянный взгляд, чуть ли не рухнула на колени.

«Вчера красотка не захотела делать то, что ей велели. Видите ли, посчитала проникновение с заднего хода слишком грязным действием. Мне и самому то это делать не очень то и хотелось, но проверить насколько далеко могли зайти наши игры стоило. Она мне нравилась, решив той слегка напомнить своё место, дал девушке временную передышку. Так что пусть теперь смотрит и пожинает плоды своих прихотей» — Вновь наблюдая, как моя рыбка, растерянно глотая ртом воздух глядит в след приближающейся смуглянке, виляющей своим аппетитным задом, подумал я.