Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

Глава 24

— …разбились по двое! Повторять за первой парой!

Преподаватель физкультуры (по-здешнему — спортивных дисциплин) так и лучится самодовольством и чувством превосходства.

Кстати, он точно с того же отделения, с которого были вчерашние пятеро орлов в лабораторном комплексе. На меня косится с явным то ли недоверием, то ли презрением.

Я сегодня с утра, после разговора с местным директором школы, в свой спортзал сбегать перед занятиями всё же успел. Чем хороша местная система таких вот заведений для поддержания спортивной формы, так это тем, что приходишь — платишь за час занятия — и ни в чём себе не отказываешь. К неудобству можно было бы отнести только отсутствие инструктора для новичков, но мне на этом этапе тренер не нужен.

Сейчас пары из соучеников для меня предсказуемо не находится. Во-первых, на этом занятии девочки занимаются отдельно от мальчиков, а друзей мужского пола у меня тут нет.

Во-вторых, парни-математики имеют свои сработавшиеся пары, по крайней мере, для этого вида активности. И я им буду только мешать.

Подёргавшись для порядка в ритме прочих минут пять, против воздуха, прихожу к выводу, что для меня это бесполезно.

Постепенно отступив к самому краю площадки, спрятавшись за спинами остальных, чтоб не тратить времени, делаю кое-что своё.

Чует моё сердце, работающая прежняя база будет мне гораздо более актуальной в самое ближайшее время, чем местный балет. Особенно если я её верну (как можно скорее) хотя б на уровне своих двадцати лет там.

— Ты гений?! — раздаётся сзади неприязненный голос преподавателя.

— Извините, не понял вопроса. — Прекратив выполнять свою монотонную «верёвочку», поворачиваюсь на голос физкультурника.

— Общее задание тебя не касается? Самый умный?

Как бы тут ему ответить, чтоб и не нагрубить, и воду в ступе не толочь?

— Прикладная ценность вашего упражнения лично для меня равна нулю, — говорю ровно половину правды. — Измеряемой оценки по текущей дисциплине нет, я смотрел план занятий. Все эти танцы идут для общего развития, — киваю на соучеников, картинно проносящих ноги друг у друга перед носом. — Лично мне актуален не балет, а прикладной аспект. Мои извинения; делал то, что может помочь конкретно мне. Бить ногой противника по голове лично я быстро не научусь, — добавляю, подумав. — По крайней мере, если этот противник не лежит на земле и предварительно не связан.

Сразу с трёх сторон раздаются смешки.

— Это хорошо, что ты себя оцениваешь адекватно, — вроде как смягчается препод, но тут же спохватывается. — С другой стороны, крайне непривычно видеть в представителе твоего круга такую неамбициозность.

— При чём тут мои амбиции? — пожимаю плечами. — Есть здравый смысл, и есть личный опыт. Знаете, чем профи отличается от любителя или дилетанта? В отличие от последних двух, профессионал умеет мгновенно оценивать свои минусы применительно к рисунку боя. И знает, чем их скомпенсировать, а также что противопоставить плюсам противника.

— Я почти согласен, — чуть свысока кивает учитель. — А ты это сейчас к чему?

— Местная система не имеет для меня прикладного значения, — удерживаюсь от слова «говно», повторяя уже сказанное. — В краткосрочной перспективе.

— Звёздная болезнь? Считаешь себя чемпионом школы?

— Боже упаси! Даже на этой площадке есть очень сильные противники, которых лично я бы опасался, — с нами занимается ещё несколько классов, потому народ присутствует местами действительно разный. — Но они стали серьёзными не благодаря вашей физкультуре, это видно по культуре движений.

— Почему бы тогда не взять за ориентир тех, кто, с твоих же слов, что-то из себя представляет?

— Потому что у них — обусловленная правилами культура движений. Если драться всерьёз, а не понарошку, мне среди присутствующих равных нет. Уложу каждого за минуту, максимум две. Но это — если в полный контакт. — Последние слова, поддавшись возрастным гормонам, говорю хоть и тихо-тихо, но глядя собеседнику в глаза.

Потому что чувства, которые испытывает именно этот представитель преподавательского коллектива в мой адрес, откровенно далеки от педагогических.

Проговорив с ночной гостьей часа два, Нозоми неожиданно для себя оставила секретаршу мужа ночевать в комнате дочери.

Утром, встретившись с той на кухне, она с благодарностью кивнула более молодой собеседнице:

— Доброе утро. Что готовишь? — они ещё ночью перешли на ты.

— Кальмар, рис, бобы. Присоединяйся.

— Наверное, много будет на двоих? — Нозоми с сомнением поглядела на большую стеклянную посудину, предназначенную для жарки.

— Уберём в холодильник, что не съедим, — пожала плечами Мивако. — Нозоми, а когда у вас с мужем был секс последний раз?

Старшая жена замялась.

— Я не просто так спрашиваю, — извиняясь, намекнула на что-то Кога.

Нозоми ответила.

— И ты у какой подруги каждый раз после этого бываешь? И чем она тебя там угощает? — сотрудница мужа смотрела на хозяйку дома серьёзно и пронзительно. — Я не беспричинно интересуюсь. Смотри…

Через десять минут Нозоми Асада ошарашенно смотрела в окно, механически поедая одно блюдо за другим, которые ей сервировала более молодая собеседница.

— … потому я и говорю, что это может быть выгодно всем. Давай честно. Я намного моложе даже тебя, не то что Ватару. Я буду ещё относительно молодой и через тридцать лет. Пятьдесят с небольшим сегодня для женщины — не возраст, ты согласна? А вот Ватару вообще не факт, что доживёт…

Нозоми вздохнула. Они обе уже знали, что их мужа (теперь, наверное, можно говорить и так) ночью настигла его обычная слабость. Которая с ним происходит раз в полгода-год.

— Согласна. — После паузы ответила хозяйка.

— Ну вот. Если мы с тобой находим общий язык, то мой сын в итоге просто наследует свою долю в организации Ватару. Где я нахожусь не на последних ролях.

— Крутой горизонт планирования. Тридцать лет, — заметила Нозоми, думавшая в этот момент над одним деликатным предположением секретарши.

— Нормальный горизонт, — удивилась та. — В пятьдесят смогу выйти на пенсию. И оставшиеся мне после этого лет тридцать пять буду жить в своё удовольствие. Меня такая стратегия вполне устраивает!

— А если у тебя будет дочь, а не сын? — не удержавшись, фыркнула хозяйка дома.

— Надеюсь, что сын. — Вздохнула секретарша. — Есть основания. Ну, а если всё-таки будет дочь, значит, буду думать о коррекции стратегии по мере поступления проблем. Может, сама возглавлю направление после Ватару. В конце концов, главным финансистом в Семье может быть и женщина. Сегодня не десятый век на дворе.

В этот момент в двери раздался шум поворачивающегося ключа.

— Мама, привет! — донёсся из прихожей голос дочери. — Я дома! Ты в курсе, что Маса учудил?!

Там же. Через сорок пять минут.

— Сидите, кушайте. — Мивако чуть не насильно удерживает порывающуюся встать Нозоми. — Я же за рулём. Да и за контракт в Тамагава мы платим от имени Компании, это минус к налогам… Я сама съезжу разберусь. В крайнем случае, подождут пару дней, пока Ватару протрезвеет.

— Это удобно? — сомневается Нозоми Асада.

— А мы разве не договорились? — удивляется секретарша. — Ну и я же там не буду ничего лишнего говорить. Могу вообще по должности представиться.

Ю Асада, старшая сестра Масахиро, с любопытством переводит взгляд с одной женщины на другую.

Честно говоря, я ожидал чего-то такого. Как бы ни было, я не моложе этого физкультурника, если говорить об абсолюте. А уж об интригах могу рассказать и ему самому, и авторам этого нехитрого плана.

Когда он попросил меня зайти в методический кабинет после занятия и написать заявление о смене индивидуальной программы (с их балета на собственные упражнения), я сразу же согласился. И тут же направился туда.

Во-первых, я не хотел, чтоб за мной увязывалась Цубаса, которая в это время мылась в душе и переодевалась. Она сейчас изо всех сил тянется, чтоб доказать компетентность вкупе с добросовестностью, а я не считаю, что такие разборы — девичье дело.

Во-вторых, мне хотелось выяснить отношения раз и навсегда. Я, конечно, не гений в нейроконцентраторах; но когда у взрослого мужика бегают глаза, и сам он то и дело смотрит на соседний зал (отделённый от нас хитрым стеклом, через которое с этой стороны ничего не видно)…

В общем, когда я зашёл в методический кабинет, самого препода там предсказуемо не было.

Заняв стратегически выгодное место в двух метрах от входа и подвинув себе под руку швабру с металлической ручкой (совсем как там, ты смотри), принялся ждать развития событий.

Которые не заставили себя долго ждать.

Буквально через две минуты двери кабинета хлопнули и в проходе нарисовалась вчерашняя пятёрка.

Место я специально выбрал так, чтоб они могли идти ко мне только по одному.

Муроя, поднимаясь через силу с пола в третий раз, выл от злобы и бессилия.

Долбаный блондин, хотя и щеголял несколькими синяками и ссадинами на лице, явно откуда-то знал, что на него нападут. Арисака и Камада, похоже, выбыли всерьёз. Переглянувшись с товарищами, он озвучил витавшую в воздухе общую мысль:

— Давим любой ценой. Или мы его — или он нас.

Проклятый Асада, попирая неписанные правила, не побрезговал использовать железную палку. У парней из второго корпуса, естественно, ничего подобного с собой не было — потому что такого варианта они при планировании просто не учли.

А с другой стороны, какие правила, вздохнул про себя Муроя. Если пятеро на одного.

— Блядь, ни чести, ни победы. — Подлил масла в огонь Уэда.

В этот момент за спиной хлопнула дверь.

— Маса! — Раздался голос прямо за спиной оборачивающегося на этот голос Муроя.

Здоровенный регбист, не задумываясь, в сердцах и полуавтоматически приложился кулаком изо всех сил по появившемуся в досягаемости новому лицу.

— Мивако! — заорал со своего места Асада и со шваброй наперевес рванул вперёд, оставляя наконец свою выгодную позицию в проходе.

_________