Равноценный обмен

Глава 2

Трудовая терапия подействовала на мои мозги очень положительно, после двух недель беспрерывного физического труда, мне было абсолютно всё равно, где я нахожусь и как далеко отсюда до дома. Дед не оставлял мне свободного времени ни минуты, даже во время краткосрочных перерывов на перекус я не сидел на месте, а бегал с железной миской в руках исполняя его поручения. Бегал это конечно сильно сказано, лавировал, между многочисленных ям и подкопов, вот, так сказать, наверное, правильнее будет. Их у него здесь столько нарыто, что в ночное время суток лучше по округе не ходить, запросто убиться можно. Ямы эти глубиной от трёх до четырех метров, так мне хозяин заимки сам сказал. Именно от трёх до четырёх, это его любимый размер. Он, что в глубину копает настолько, что тоннели в холмах, расположенных рядом, роет не больше этого. Чем вызвана такая его любовь к этим цифрам мне не ясно, а вот чем он тут занимается, понял сразу. Старик золото копает. Нашёл видать жилу и монотонно отрабатывает её. Вот же хитрец и куда только смотрят правоохранительные органы? На сколько я помню, по законодательству, добывать золото втихаря у нас нельзя. Даже не так, можно, но до тех пор, пока не поймают, а если поймают, то дадут очень много. Надо думать, поэтому старик и не выпускает меня пока отсюда, не хочет, чтобы про это место ещё кто нибудь прознал. Скорее всего он именно поэтому, про Аляску, мне тут и загибал, чтобы я сидел и думал, где нахожусь на самом деле и не пытался больше выяснять, куда меня волной выбросило. Попервости я боялся, что пришибёт меня этот старый хрыч ровно через месяц, вместо того, чтобы домой отвести, но потом понял, не сделает он этого. Дед хоть и странноватый на пол головы, но всё же, не злодей.

Только на второй день моего пребывания в гостях у хозяина заимки, когда мы ещё толком не познакомились, отец Сергий, так я про себя зову спасшего меня человека, дал мне не большую поблажку. Хотя драить посуду от нагара, рубить дрова, чистить рыбу и варить похлёбку, мне и в этот день уже пришлось. Заниматься такой работой я не привык и возможно поэтому посчитал, что это издевательство над личностью, чистой воды, и в этом месте, мне точно не место.

Свой единственный побег я предпринял, после того, как слопал три миски наваристой ухи, сваренной мной же, к обеду. Такое количество супа, в желудке, позволило заныкать шмоток сала и кусок лепёшки, выданные дедом в качестве второго блюда, и я посчитал их мне должно будет хватить на день, за который точно смогу добираться до людей. Сделал вид, что пытаюсь подремать в тени ветвистой ёлки, растущей не далеко от постоянно горящего костра, я тут же покинул её после того, как старик, покончив с обедом, взял одну из своих лопат и пошёл углублять очередную яму. Откуда подымается солнце определил ещё утром, в том направлении и припустил, прихватив с собой топор с широким лезвием и выданную дедом тёплую куртку, пошитую, как он говорит, из волчьей шкуры. Долго бежать у меня не вышло, так как где то минут через двадцать нарвался на сухостой, с поваленными деревьями, через которые приходилось перепрыгивать словно козлу. Перешёл на быстрый шаг и так протопал несколько часов, как мне показалось.

Темнеть начало, как то незаметно быстро. Идти дальше в потёмках, по не знакомой местности, равносильно самоубийству, остановился и стал устраиваться на ночь. Подходящего места, где можно было бы пережить тёмное время суток, по близости, не просматривалось. Вокруг стояли жиденькие берёзки, под ногами, на невысоких кочках, рос странного вида мох и лишь кое где торчали вековые сосны, с прямыми словно мачта стволами, возле которых виднелась зелёная травка. Под одним из таких деревьев я и пристроился, закопавшись в сухие иголки, и накрывшись берёзовыми ветками, наломанными неподалёку заснул очень быстро, но также быстро и проснулся, правда произошло это после того, когда солнце уже поднялось, а надо мной склонилась злобная собачья морда.

— Ну и куда ты побёг, дура? Здесь же на сто вёрст никого нет. Решил подохнуть в молодом возрасте? — ехидненько улыбаясь, спросил меня Сергий и тут же поднял с земли за шиворот. — Вот не хватало чтобы ты ещё ссаться начал.

На обратной дороге он очень доходчиво объяснил мне, как я не хорошо поступил, и какая я не благодарная сволочь. Хотя старый и не всю дорогу бубнил проклятия в мой адрес, но до меня, к концу пути, они всё же дошли, и я принял твёрдое решение, что больше никуда рыпаться не стану, пока этот человек сам меня не выведет к людям. Тем более, как я смог убедиться, по близости их нет.

В последующие дни дед так нагружал меня работой, что у меня даже мыслей не возникало ещё разок попробовать сбежать от него. Да и надо было отрабатывать еду, и кров, про то, что в этой жизни ничего бесплатно не даётся, я давно знаю. Работать приходилось очень много. Иногда, глядя на то с каким остервенением старик орудует лопатой, у меня создавалось такое впечатление, что мы с ним вдвоём, должны преградить дорогу немцам, где нибудь возле Москвы. Столько грунта, за день, я ещё никогда не перетаскивал, пускай даже и на тачке. Этот человек экскаватор и сам работает словно вол и из меня сделал маленького бессловесного ослика.

Зовут моего благодетеля Сергий Устинович Тихомиров. Живёт он здесь что-то около семь лет и всё это время, этот шестидесяти летний лось, а как ещё можно назвать такого здоровенного мужика, копается в этой земле, с упорством носорога. Как я понял, из его очень краткого и где-то даже туманного рассказа, ни родных, не близких у него нет, во всяком случае поблизости. Зато есть огромное желание нарыть по больше ям и тоннелей, в этом забытом богом краю, в которых он пытается отыскать только ему одному известную, невероятных размеров, золотую жилу. Хотя и без неё с золотом у него тут полный порядок. Во всяком случае, на жизнь ему хватает, иначе столько бы тут, в одиночку, он не протянул. Сергий и мне предлагает здесь на дольше остаться, в качестве подсобного рабочего или кого то в этом роде, но как то мне не очень хочется это делать, даже не смотря на большие премиальные, обещанные мне единоличным владельцем подпольного рудника. Не тот пока у меня возраст, чтобы взять вот так и на очень долгое время, отказаться от благ цивилизации.

О себе, золотоискателю, тоже кое чего хотел рассказать, но естественно без особых подробностей, он не стал в них вдаваться, а почему я это должен делать. Для начала, как и положено, попытался представиться. Сказал, что имя у меня Максим. Пробовал добавить к нему отчество и фамилию, так старик даже рта не дал мне открыть, дав понять таким образом, что такого сопляка, как я, по имени отчеству звать не собирается. Обиделся конечно, какой я ему сопляк в двадцать шесть лет то. Да у меня, чтоб он знал, за плечами три курса заочного юридического и почти семь лет работы в ООО «Лего», мастером по ремонту автомобильных двигателей, а кроме этого, целый год службы в Российской армии, в автороте. Это не ямы тебе копать, между прочим, тоже мне золотодобытчик, исследователь недр, доморощенный. Короче, после такого пренебрежительного отношения к моей неординарной личности, со стороны этого странного дедушки, не стал я продолжать с ним беседу о своих родственниках и даже не подумал рассказывать, в подробностях, о последнем, крайне неудачном, выходе в море. Обойдётся одним именем, тем более для того, чтобы отдавать мне беспрерывные указания и его вполне достаточно.

Сегодня, мой знакомый крот, решил начать вгрызаться в очередной холмик, который успел до этого обкопать аж с трёх сторон. Показалось ему, что теперь дошла очередь и до последней. Ещё вчера вечером мы заготовили брёвна и жерди, для его будущей норки, напилили их с большим запасом, чтобы потом ни на что не отвлекаться и заниматься только выемкой грунта. А сегодня, с утра, подтащили стойки и перекладины по ближе к месту раскопок и надо думать, совсем скоро, дед приступит к основному процессу.

— Ну давай Максимка помолимся, да приступим — обратился он ко мне, перед началом работ.

Это его обычный ритуал, без него он ни к одному месту, с лопатой, не подходит. Я поначалу пытался филонить с молитвой, не очень как-то у меня с этим делом, я имею ввиду с верой в разные там премудрости. Но дед, увидев такое отношение к богу, провёл со мной душевную беседу, после которой пришлось и мне креститься, шептать себе под нос разную ерунду, делая вид, что читаю молитву.

— Вот теперь можно и лопату в руки брать. Ты землю отсюда по дальше сегодня вози, я две норы рядом рыть буду — дал он мне последние наставления перед работой.

— Можно и подальше, а зачем тебе две здесь понадобились?

— Видение ночью было. Богородица сказала копай две сразу, так и сделаю. Думаю, должно помочь.

— Ну раз сказали, тогда конечно — усмехнулся я.

— Эх, Максимка и кто только родичи у тебя были? Не наш ты какой то, нет в тебе нашей веры.

— Тебе Сергий Устинович, лучше не знать, кто мои родичи. Иначе и ты веру не только в бога, но и во всё остальное потеряешь — весело сказал я старику.

— Балабол ты, Максим. Ну ничего сподобится господь, поможет мне в моих поисках, тогда увидишь, кто из нас прав.

К вечеру первый тоннель был пройден почти на три метра. Уже темнело, когда дед полез ставить очередные стойки. Копать он сегодня больше не будет, так что я сидел рядом с входом в норку и наглым образом дремал, прислонившись головой к ненавистной тачке. В мои обязанности, в этой части копательного процесса, входило обеспечение главного специалиста брёвнами и жердями, а их я уже подтащил ему, поэтому минут тридцать, пока их установят, у меня в запасе есть.

Зря говорят, что лошадь может убить один грамм никотина, не правда это, лошадь быстрее сдохнет, если работать будет, как лошадь. Не работал бы я, как животное, может быть и не уснул мёртвым сном, прямо на свежем воздухе, а так отключился и даже не заметил, когда.

Проснулся от того, что зуб на зуб не попадал, открыл глаза и понять не смог, где нахожусь. Рассвет только начал проникать в темноту ночи, поэтому мне понадобилось какое-то время, чтобы разобраться в своём месте положении, а только потом начать думать о том, по какой причине я всё ещё нахожусь на улице.

— С чего это дед меня не разбудил и в дом не позвал? — пробубнил я себе под нос, кое как оторвавшись от тачки.

С утра со мной иногда бывает так, что самые обычные вещи, лежащие на поверхности, долго доходят до не окончательно проснувшегося сознания, так произошло и на этот раз. Не сообразил я сразу, что не могло такого случиться, чтобы отец Сергий не заставил меня на ночь в тепло уйти, не такой он человек. Пускай ещё и мало знаю я его, но не поверю, чтобы не помог он уставшему за день работяге, до постели добраться. Вот если он сам туда не пошёл, тогда другое дело, а не пойти он туда мог только по одной причине, если его…

— Дедушка, ты там?! — испуганно крикнул я в темноту тоннеля, буквально на карачках добежав до него.

Ответа не услышал, а разглядеть, что там внутри творится, не могу. Темно ещё на улице.

— Вот же чёрт! Самому что ли лезть туда?! — пытаясь принять правильное решение, проговорил я в слух.

Как не страшно было мне, но голову в тёмный тоннель я всё-таки засунул и там, после того, как не много привык к темноте, и прополз метра полтора вперёд, увидел ноги старика, обутые в старые сапоги, а затем и кучу земли вперемежку со сломанными жердями, чуть дальше. Конструкция не вся рухнула, а лишь часть её, но всё равно зрелище было ужасным.

— Твою же мать! Его завалило, а я проспал всё на свете! — выругался я на себя и стал потихоньку выдёргивать сломанные брёвна.

Как не трудно было выгребать в темноте весь этот мусор, но справился я с ним относительно быстро, а вот заживо погребённого подельника, вытаскивал наружу очень медленно и осторожно. Мне не известно жив он или нет. Если нет, то помочь ему, хоть чем то, я уже не смогу, а вот если жив, то сейчас ему главное не навредить ещё больше, каким нибудь неосторожным движением.

Сергий Устинович был жив, это я понял после того, как со всеми предосторожностями вытащил его на воздух. Но вот в каком он состоянии, я так и не смог определить, пока старик сам не очнулся и чего-то не замычал.

— Дед где болит? Может водички тебе принести? Ты не молчи только, говори чего нибудь, тебе нельзя сейчас молчать — сгрёб я в кучу всё, что помнил про такие случаи после того, как услышал тихий голос.

— Воды дай — не сказал, а прохрипел, сильно покалеченный человек.

Я рванул в сторону избушки. На моё счастье уже полностью рассвело, так что свалиться в одну из ям, по глупости, мне не светило. Зачерпнув полную кружку воды из ведра, стоявшего не далеко от входа, помчался обратно, расплескав по дороге половину того, что набрал.

— Подыми голову не много, так не смогу напоить — попросил я деда, не понимая, как можно влить в него воду, когда он лежит лицом в низ.

— Не могу, не чувствую ничего. На морду лей, пить хочу мочи нет — еле слышно проговорил старик.

Хреново дело, похоже у мужика с позвоночником проблемы и ворочать его, в такой ситуации, равносильно смертному приговору. Пришлось лить воду прямо на бледное лицо раненного, а что ещё остаётся делать.

— Вот какого хрена ты попёрся туда? Не мог что ли до утра подождать? — пытаясь хотя бы не много воды налить в рот, спросил я беспомощно моргающего Сергия.

— На радостях, наверное. Нашёл я, что искал. Да только не к чему оно мне сейчас. Видать не для меня его берегли, тебе достанется — собрав последние силы в кулак, проговорил раненый.

— Не о том ты сейчас думаешь дед. В больницу тебя срочно тащить надо, а ты всё про золото своё. Вот на кой чёрт оно тебе сейчас то? Тебе надо думать про то, как мы с тобой отсюда выбираться будем, а ты! — злясь на то, что не знаю, чего дальше делать, зло сказал я.

— Подожди шуметь. Лучше самородок у меня из ладони забери.

— Потом достану. Ты мне скажи давай, к людям в какую сторону идти?

— Сейчас сделай, что говорю! — строго сказал дед, так и не подняв головы.

— Приспичило тебе. В какой руке то, он? — огрызнулся я, проверяя сомкнутые ладони раненого.

— Нашёл? — еле слышно спросил Сергий.

— Нашёл, нашёл. Вот он. Куда его деть?

— Себе забери, твой он теперь и те, что найдёшь под…

Старик, не закончив фразу, замолчал, а его огромное неподвижное тело вдруг резко обмякло.

— Эй, ты чего?! Подожди не умирай, я сейчас ещё воды принесу! — закричал я, не веря в то, что произошло.

Забыв о том, что человека нельзя трогать, с такими травмами, резко перевернул безжизненное тело и попытался сделать массаж сердца, хотя, как правильно его надо делать, не знаю. Наплевав на брезгливость, после нескольких нажатий на грудную клетку, запрокинул старику голову и открыв его рот, дунул туда, потом снова давил руками и опять дул. Сколько прошло времени, прежде чем перестал делать бесполезные движения, не знаю, так же как не помню сколько раз пытался найти пульс у умершего человека. Прекратил всё это только после того, как сил не осталось совсем и липкий пот залил моё лицо окончательно.

Ничего лучше, как подняться на ноги и пойти к речке умыться, я придумать не смог. Разделся на берегу по пояс и обливался холодной водой до тех пор, пока не почувствовал, что окончательно успокоился. Потом, почти на автомате, дошёл до избушки, внутри неё отыскал котелок, с остатками вчерашней ухи и стал жадно вливать в себя жирный, холодный бульон, пытаясь таким образом восстановить силы, в первую очередь моральные. Когда он закончился, достал один за другим три здоровенных куска рыбы, лежавших на самом дне посудины и не очень обращая внимания на кости, зажевал их.

Пытаясь сообразить, что же делать дальше, даже не заметил, как оказался в том самом месте, где так и продолжало лежать безжизненное тело старика. Правда за время моего отсутствия здесь произошли кое какие изменения, рядом с ним теперь лежал его верный друг, Вислоухий.

— Слышь, псина, ты не подумай чего нибудь такого. Я наоборот спасти его пытался — сказал я собаке, остановившись от него шагах в десяти.

Если у него в башке что нибудь перемкнёт и он попытается отомстить, за хозяина, то меня от его клыков и большее расстояние не спасёт, поэтому махнув рукой на возможные неприятности, всё же стал медленно двигаться вперёд.

— Мне его похоронить надо. Полагается так. Я не знаю, как там у вас, у собак, а у нас по другому нельзя — сделав пару шагов, продолжил я разъяснять ситуацию подозрительно глядевшему в мою сторону, Висяку.

Вислоухий внимательно смотрел на меня, но с места не двигался. Может плюнуть на всё, собрать манатки и рвануть отсюда, пока эта злобная гадина и меня рядом с Сергием не положила. Когда до людей доберусь, скажу мол помер дедушка, похоронить бы его надо, не могли бы вы типа МЧС к нему отправить или ещё кого нибудь. Хотя с другой стороны не по человечески это будет. Как не крути, а жизнь он мне, вмести с этой образиной, спас.

— Эй ты, хорош тут валяться, как у мавзолея! На хер пошёл отсюда! Мне человека похоронить надо! Кому говорю, вали давай! — стал я кричать на собаку, медленно приближаясь к ней.

Пёс дураком не был, это я давно понял. Но как он себя поведёт в такой не простой, для нас с ним, ситуации, не знаю. Поэтому резких движений стараюсь не делать.

— Я тебя по хорошему прошу, отойди. Будь человеком. Потом на могилке валяйся сколько тебе захочется, а сейчас иди вон, в кустах пострадай — продолжил я уговаривать Висяка.

Собака, тем временем, так и продолжала лежать рядом с умершим хозяином, никак не реагируя на мою ругань и просьбы.

— Вислоухий, серьёзно тебе говорю. Отвали. Иди вон под дерево ляг, а я всё сделаю, потом вместе помянем деда. Ты не бойся пожрать я тебе сварю, с голоду не сдохнешь. Пока я здесь.

Как не сильна любовь, а кушать всё равно хочется. После последних слов собака пристально посмотрела на меня, затем нехотя поднялась и пошла в сторону дома, где хозяйский запах, наверное, ещё на долго останется.

Копать могилу, для Сергия, не стал. Их он столько здесь заготовил, что хватит для большой деревни, лет на десять вперёд. Поступил так, как, наверное, сделал бы каждый на моём месте. Замотал остывшее тело старика в четыре самые большие шкуры, которые нашёл в доме, связал их толстой верёвкой, а потом опустил искусственный гробик, с умершим человеком, в уже вырытую яму.

Когда над могилой образовался не большой холмик, воткнул в него крест, который сделал из двух палок, связав их остатками верёвки. Постоял возле него, пытаясь вспомнить, хотя бы что то, из тех молитв, которые ежедневно и не по разу повторял покойный, но в голову почему то лезла только какая то муть, поэтому не нашёл ничего лучше, чем просто сказать:

— Прости Сергий Устинович, если что было не так и покойся с миром.

Сил моих, после пережитого, хватило только на то, чтобы добраться до топчана, завалиться на него и проспать до следующего утра, так и не выполнив своего обещания накормить пса.

Проснувшись по утру, обратил внимание на одежду, в которой всю ночь проспал. Была она до такой степени мокрой, как будто только что побывала в стирке и сейчас, прямо на мне, готовится к сушке.

— Заболел, что ли? — спросил я окружающее пространство, трогая ладонью лоб.

Он, не смотря на такое моё состояние, был абсолютно холодным, да и чувствовал я себя вполне здоровым.

— Странно. Вроде кошмары ночью не мучали, да и в доме не жарко. Наверное, от нервов это — успокоил я себя.

Открыл входные двери в избушку, чтобы можно было хотя бы чего то разглядеть внутри, затем вытащил наружу плетёный сундук, стоявший под дедовским топчаном. В нём у Сергия хранятся все его вещи. Ассортимент в этой корзине конечно не богатый, да и вид у этой одежды оставляет желать лучшего, но это всё, что есть в этом доме. Впечатление такое, что покупали эти штаны и рубахи лет так пятьдесят назад, не меньше, но я не привередливый, до этого же ходил почти в таком же, ну может самую малость по уже и ничего.

Вытащив одну из рубах, после беглой примерки показавшуюся чуть ли не платьем и холщовые штаны, способные вместить в себя ещё троих таких же, как я, надел их. И тут же убедился, даже не глядя в зеркало, которого в доме всё равно нет, ходить в таком виде будет невозможно и не потому, что перепугаю всех зверей в ближайшей округе, а из-за того, что буду постоянно падать, не сделав и двух шагов. Но выбирать особо не из чего, всё остальное ещё хуже. Прямо в таком виде вышел на улицу, снял со стены дома верёвку, висевшую там на здоровенном гвозде, отрезал от неё два куска, метра по два длинной и подвернув сначала штаны, а потом и рубаху, подвязал их. Вот, теперь другое дело. Выглядеть симпатичнее не стал, но зато сейчас передвигаться могу беспроблемно. Мне бы только до обеда продержаться, а там переоденусь в старое, к этому времени оно должно будет просохнуть. Хотя нет, развешивать сушиться ничего не стану, пойду на речку и всё там постираю, раз такой случай представился.

— Опа. Ты так и валяешься здесь? — спросил я Висяка, зайдя за угол дома. — Прости брат, вчера не в себе был. Помню, что обещал тебя накормить, только видишь, как сложилось, проспал всё на свете. Но сегодня всё сделаю, без обмана. Сейчас только постираюсь, потом ловушки проверю и займусь обедом. Так что ты не сомневайся, на мой счёт, слово своё сдержу.

Да, похоже на то, что смотаться сегодня отсюда, как планировал это вчера, не получится. Надо быть реалистом. Сколько топать до людей я не знаю, дорога туда мне не известна, еды такой, которую можно было бы взять с собой, не беспокоясь о том, что она во время долгого перехода не испортится, у меня так же не имеется. И кроме этого, вопрос с одеждой надо как то тоже решать, не идти же в таком виде. Как минимум, в таких шароварах это делать будет очень неудобно.

Петли расставленные ещё Сергием, принесли мне двух зайцев. Добыча не плохая, но проблема в том, что свежевать, кого бы то ни было, мне ещё не разу в жизни не приходилось. Конечно, я видел, как старик это делает, но одно дело смотреть, как режут, совсем недавно бегающее животное, а другое делать это самому. Хорошо, что я догадался, прежде чем хоронить старика, забрать у него нож, больше похожий своей длиной и шириной, на маленький топорик. Дед кромсал им любые кости на раз, думаю и у меня это получится делать не хуже.

Если бы я не видел, как Сергий снимает шкуру с зайца, то провозился бы с трофеями долго, а так мне хватило примерно часа на то, чтобы куски разрубленных тушек варились в котелке. Как только мясо будет готово, достану его оттуда и засыплю в бульон овсяное зерно, надо выполнять своё обещание, собака сутки голодает.

Готовиться к отходу стал сразу же после того, как сам наелся и накормил изголодавшегося пса. Первым делом надо было чего то придумать с одеждой. Нет высохнуть она успела, но уйти в ней далеко всё равно не получится, даже несмотря на то, что за это время я как то сумел приноровиться ходить в этом балахоне. Сначала раскромсал рубаху, а после неё тут же взялся за штаны. Отрежу у них всё лишнее, а потом начну зашивать, чтобы не отвлекаться ни на что другое. По длине всё раскроил просто идеально, а вот с шириной провозился долго, пытаясь подогнать под себя то и другое. Много отрезать не решался, чтобы не испортить вещи окончательно, поэтому и приходилось по несколько раз примерять, и по новой резать. С рубашкой, в принципе, разобрался быстро, после третьей примерки зашил всё на ней на мертво, затем проткнул по бокам две дырки, протянул в них верёвку, подпоясался и порядок. Ходить удобно и смотрится наверняка не хуже, чем было. А вот с брюками не всё так просто оказалось, как не старался, а одинаковыми штанины, по ширине, сделать так и не получилось. Да и наплевать, зато теперь, у штанов моего производства, колени не висят, сзади, при ходьбе, воздушный пузырь не надувается, а то, что правая брючина почему то получилась шире левой, так это ерунда, кто на это будет внимание обращать, в этом дремучем лесу. Куртку с собой придётся брать ту, в которой здесь работал по вечерам, когда холодало. Не нашлось в вещах деда на меня, кроме неё, больше ничего подходящего. Ну и ладно, мне бы только до людей добраться, а там, перед тем, как в город входить, я её сниму и выкину.

Из продуктов возьму лишь килограмм десять овса и соль всю, какую нашёл в доме. Если бы уходил отсюда один, то мне бы и двух кило хватило, этого полезного для лошадей продукта. Но со мной будет собака, на это я очень надеюсь, которая жрёт не меньше лошади, отсюда такой запас и приходится тащить. С Вислоухим я правда ещё не разговаривал, но твёрдо убеждён в том, что он один здесь не останется.

В качестве подстилки, на ночь, отрезал кусок от медвежьей шкуры, её выбрал только потому, что воняет она меньше других, а мне придётся, эту часть моего багажа на плечах тащить и не один день. Поэтому такой фактор, как запах, в данном случае, имеет совсем не второстепенное значение. Что ещё? Мешок под продукты на месте, котелок к нему привязал, кружку взял, ложку тоже, большой коробок со спичками давно подготовлен. Фляжку под воду нашёл, только заполнять её буду утром. Она у деда очень удобная, объём литра два, горлышко широкое и закрутка с пробковой прокладкой, так что даже если перевернётся, то вода всё равно ни куда из неё не денется. Из оружия возьму только нож. Ружьё у деда имеется, но какое то оно уж очень допотопное и самое главное патронов к нему нет готовых, а как гильзы снаряжать я не знаю, старик при мне этого ни разу не делал. Думал топор прихватить, но подержал его в руках и решил, что ножа хватит, функции у него примерно такие же, а весит нож на много меньше. Вот и всё кажется, плохо конечно, что кепки у меня никакой нет, мало ли дождь пойдёт, но взять её негде. Та что у деда была, теперь глубоко лежит, а в доме я ничего подходящего не нашёл. Стоп! Как это всё, а самородок, который старик мне перед смертью отдал, про него то я совсем забыл. Рванул в дом, утром этот жёлто оранжевый кусок металла там был, вроде бы. Вот же балда, его надо было в первую очередь в мешок положить, а только потом всё остальное собирать.

Золото оказалось на месте, так и лежало на столе, куда я его и положил днём ранее.

— Да. Вот тебе и нашёл, что искал — вспомнил я последние слова старого золотоискателя.

Хотя почему же последние? Последними как раз были те, в которых он говорил про то, что мне достанется всё, чего он здесь нарыл.

— Точно! Он так именно и сказал. Теперь всё твоё и ещё добавил, найдёшь его «под» — вдруг вспомнилось мне.

Только вот где это «под» и сколько там его, этого золота, старик сказать про это не успел, а я понятия не имею, где это может быть.

— И куда это я тогда собрался? — задал я себе вполне логичный вопрос.

Нет, торопиться уходить отсюда не стоит. Пока не найду то, что мне завещал Сергий Устинович, шага в сторону дома не сделаю. Золотишка там, судя по всему, должно быть столько, что мне его на всю оставшуюся жизнь хватит. Вот именно, хватит. Хватит горбатиться на дядю и возиться с чужими машинами, в печёнках они у меня уже сидят. Близко больше не подойду к ремонтной мастерской, после того, как вступлю в наследство. Займусь чем нибудь по проще. Да вон к примеру, торговать стану, хотя бы бананами с апельсинами в придачу. Дело то не хитрое, но какое прибыльное, если судить по тому, на каких тачках ремонтироваться ко мне приезжали, эти самые торговцы.

За следующие пять дней количество ям и ямок, в доме, вокруг него и возле приметных деревьев, резко увеличилось. Но к сожалению, это меня ни на сантиметр не приблизило к тому, чтобы стать действительно богатым человеком. Я перебрал все возможные варианты, куда бы можно было спрятать мешок золота, но так и не нашёл его. Наверное, мы с Сергием находимся на разных ступенях развития или его в этой жизни столько раз обманывали, что на этот раз он решил перехитрить всех и спрятал своё добро в таком месте, о котором никто даже и не подумает. А может у него и нет здесь никакого золота? А намекнул он мне про него только потому, чтобы я, как и он, всю оставшуюся жизнь горбатился на этом подпольном руднике, в поисках призрачного богатства. Вполне возможен и такой вариант.

После того, как из сокровищ старика ничего не нашлось, я сразу не сдался. Недолго думая стал восстанавливать пещеру, в которой завалило деда. Там то наверняка золото имеется. Свидетелем его обнаружения в этом месте я сам был. Сначала выгребал мусор, потом ставил новые стойки, затем потихоньку углублялся внутрь, не особо посматривая по сторонам, так как добраться до того места, куда пробился старик, мне пока не удалось. Работу я распланировал таким образом, что мне не в тягость было заниматься этим делом с утра до вечера. Пару часов я углублял пещеру, затем примерно столько же вывозил и просеивал грунт, а после этого снова копал и так целыми днями на пролёт.

Остановиться смог только где то на десятый день, после начала работ в шахте, так и ничего там не отыскав. Толчком этому послужил очередной обвал в частично восстановленном мной лазе. Только после этого до меня дошло, добром всё это не кончится. Рано или поздно завалит моё сильно исхудавшее тело и на этом, не очень радостная жизнь прекратится, так и не успев толком начаться. Нет, уж лучше я к двигателям вернусь, чем буду здесь не понятно из-за чего рисковать здоровьем.

Окончательно и бесповоротно завязать с горным делом, решил во время ужина. Твёрдо и решительно сказав себе, что больше здесь не задержусь ни на один день. Поработал землекопом бесплатно и хватит, домой пора возвращаться, к нормальной жизни. Не был миллионером, похоже и пробовать становиться им не стоит. Да и с продуктовыми запасами на заимке, можно сказать, скоро наступит полный конец. На пару с Висяком мы хорошенько проредили заготовки Сергия. Так что по любому надо отсюда выбираться.

Перед тем, как окончательно стемнело, проверил, поставленные ещё утром, дедовские закидухи. Вытащил из них три здоровенных рыбины, но варить сегодня буду только одну, остальные с собой заберу, а где нибудь в районе обеда следующего дня, на привале, наверняка же будет у меня такой во время похода, приготовлю уху. Горячее в дороге обязательно надо есть, иначе силы, которых у меня и так не много осталось, быстро закончатся.

Встал рано, ещё только светать начало, а я уже на ногах был. Развёл костёр, согрел чайник, пока он кипел, накормил собаку рыбой и остатками специально для него сваренной похлёбки, из рыбного бульона вперемежку с остатками муки. Ещё раз напомнил Висяку, что мы сегодня уходим в город. Специально водил его в избу, там показывал пустой сундук, где хранились продукты и намекал на то, что если он не пойдёт со мной, то жить ему осталось совсем не много и жизнь эта будет полна мучений и переживаний. Надеюсь, что он меня правильно понял и не нужных фортелей выкидывать не станет. Потом попил чайку с мёдом, которого набралось не больше ложки, залил водой, тлеющий костёр и начал по новой собирать мешок в дорогу.

Кроме того, чего брал с собой почти две недели тому назад, в мешке появился лишь паспорт Сергия, найденный мной во время проведения раскопок в доме. Документ этот, при первом его просмотре, произвел на меня очень сильное впечатление. Внешний, да и внутренний вид у него очень своеобразный. То, что это паспорт, сомневаться не приходится, потому что на нём так и написано, чёрными буквами. Хотя не будь этой надписи, можно было про эту тонкую книжицу подумать всё, что угодно, но только не то, что это самый главный документ для русского человека. Цвет у него не красный, а серый и кроме обложки, внутренние страницы которой являются ещё и местом для заполнения данных, больше листов в нём нет. Конечно, печать с двуглавым орлом имеется, а вот надписей непривычно мало и сделаны они почему то от руки. Однако даты и всё остальное, вполне соответствуют обычному документу. В нём, уже чёрным по белому, сказано, что выдан паспорт Тихомирову Сергию Устиновичу, который родился в одна тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, в деревне Листвянка Нижегородской губернии, по национальности русский и в армии не служивший. На этом, к сожалению, надписи закончились, не густо конечно, но мне кажется и из этого будет понятно с кем имеешь дело.

Паспорт забрал с собой лишь потому, что хочу сдать его куда следует. Может родственники у старика всё же найдутся, так хотя бы знать будут, где могилка его. Да и претензий ко мне с этой бумагой меньше будет, а то мало ли чего в полиции подумать могут.

Ну что, вот теперь, пожалуй, всё, настало время выдвигаться. Ещё бы как-то объяснить Вислоухому, что нам пора уходить отсюда и главное, чтобы он не ошибся с направлением, и можно топать домой, со спокойной душой.

— Висяк! Висяк! Ко мне! — позвал я пса точно так же, как это раньше делал Сергий.

Собака подбежала, повинуясь команде и уставилась на меня своими огромными глазами.

И вот как ему объяснить, чего я от него хочу?