Равенклифф

Верно ли я расслышала его? Могла ли я доверять ему? И что такое хамбаг. Может быть, он имел в виду шляпу Хомбург, что носил ван Друд?

Покинув сцену, которая, как выяснилось, когда я оглянулась назад, называлась «Театр Блоухол», я обнаружила себя в огромном арочном павильоне, битком набитом кричавшей толпой. Я напрасно пыталась отыскать ван Друда, пока проходила мимо аттракциона под названием «Человеческое Колесо Рулетки», на котором в безумном цикле вращали людей, и аттракциона «Бочка любви», где раскачивали мужчин и женщин по кругу, подобно белью, стираемому в ванне. Затем я заметила тёмную фетровую шляпу Хомбург у арочного входа, который походил на врата в Преисподнюю. Врата Ада. Да, именно туда ван Друд и пошёл бы. Я вошла в длинный узкий коридор, который, казалось, становился всё уже и уже, пока я шла вперёд. В конце коридора я разглядела струйку дыма, стелющуюся за ван Друдом. Я заторопилась вперёд и столкнулась с испуганной девушкой с широко распахнутыми глазами.

Это была девушка со Стипль-чез? Она показалось знакомой. Но когда я потянулась к ней, рукой я ударилась об стекло. Я ошарашено смотрела в зеркало на своё собственное напуганное отражение. Я резко развернулась, и десятки Ав повернулись вместе со мной, у всех были зияюще открыты рты и их глаза по-совиному круглые.

— Глупая девчонка, — пожурил низкий мужской голос. — Ты даже саму себя не узнаешь.

Я вновь развернулась, ища источник голоса, и мельком увидела, как подол накидки и кромка шляпы исчезают на краю каждого зеркала, как будто ван Друд каким-то образом проскользнул за зеркала. Мысль о том, что он стоял за стеклом, наблюдая за мной, была тошнотворной.

— Конечно, я вижу тебя, Ава, — голос ван Друда промурлыкал из-за зеркала. Я шагнула к нему, пристально посмотрев на своё собственное лицо, словно могла высмотреть ван Друда за стеклом: — Я всегда за тобой приглядывал. С тех пор как ты была маленькой девочкой.

Мой образ в зеркале дрогнул, расплылся, и его место занял другой образ. Я смотрела в глаза, которые были похожи на мои, но моими не были. Они были более насыщенного зелёного оттенка, взрослее и были омрачены страхом. Это были глаза моей матери. Я проследила за их взглядом вниз к маленькой девочке, игравшей на пляже, вбегавшей и выбегавшей из прибоя подобно кулику. Моя мама наблюдала за мной маленькой… но почему её взгляд был таким напуганным? Тогда-то я и увидела его, тёмную фигуру, стоявшую на мглистой границе между землёй и морем.

Я повернулась назад, чтобы посмотреть на лицо матери, но сцена уже сменилась. Я увидела себя, старше, идущей по улице города рядом с мамой, мы обе укрывались от дождя под большим зонтом.

— Дождь закончился! — воскликнула я, выскочив из-под зонта и перепрыгнув через лужу, вскинув вверх руки. В моём чёрном плаще, казалось, будто у меня есть крылья. Когда я на радостях приземлилась на тротуар, я едва не столкнулась с мужчиной в накидке.

— Ты наблюдал за мной, чтобы понять, не превращаюсь ли я в Дарклинга, — сказала я.

— Я не был единственным, — ответил он.

Его голос прозвучал у меня за спиной. Я крутанулась вокруг и увидела другую сцену из своего детства: мама стоит позади меня, расчёсывая мне волосы. Я почти могла ощутить, как расчёска ласково задевает мой скальп и вес руки мамы на моём плече…

А её взгляд прикован к моей спине, глаза затенены страхом.

— Она боялась, что ты превращаешься в монстра.

— Нет! — воскликнула я, повернувшись к голосу.

Калейдоскоп образов закружил вокруг меня: мама снимает с меня мерки для платья, наблюдает, как я тянусь за книгой к библиотечной полке, её глаза всегда омрачены страхом; взгляд, который я видела всё своё детство, но, который, как я предполагала, был вызван её собственными демонами.

— Ты была её демоном.

— Нет!

— Она ждала, желая понять, каким монстром ты станешь. Именно поэтому она сбежала от своих друзей и семьи, поэтому она спрятала себя в позоре. Зная, что ты станешь монстром, подобно демону, который испортил её.

— Нет! Всё было совсем не так. Она была влюблена…

— Откуда ты знаешь? Она тебе это рассказала, когда ты виделась с ней в Волшебной стране?

— Нет, — призналась я. — Но Рэйвен рассказал мне…

— Конечно, он не расскажет тебе, что один из его собственного вида напал на беззащитную девушку. Что ты тоже становишься монстром. Смотри.

Образы из моего детства испарились, оставив только меня настоящую. Но когда я внимательно посмотрела на своё отражение, мои крылья прорвались сквозь тиснение корсета и раскрылись у меня за спиной, и перья начали прорезаться из моей кожи, не только на огромных крыльях, но и из моих рук и лица — жёсткие, уродливые перья, из-за которых я стала выглядеть как бородатая леди или женщина-обезьяна с Борнео. Я отвернулась от зрелища, но образ преследовал меня, приумножившись в сотни раз.

«Это трюк, — сказала я самой себе, — иллюзия, созданная ван Друдом».

Но даже когда я произнесла эти слова самой себе, я понимала, что не изгнала образы, которые теперь буду видеть вечно. Я навсегда окажусь пойманной в ловушку этого «Павильона Смеха», коридора зеркал, такого же расколотого, как и мой разум.

«Вот оно». Я шагнула ближе к зеркалу, съёжившись от вида монстра в увеличенном масштабе в нём, и заколотила по стеклу кулаками.

Стекло задрожало, и я услышала неотчётливый позвякивающий звук… как у колоколов. Почему мой низкий звон не отбивал, если мне действительно угрожала опасность?

Однажды в подземелье Блитвуда мои колокола подвели меня. Они были заглушены «сумерками». Не подавлены ли они сейчас зеркалами? Не поэтому ли ван Друд заманил меня сюда — потому что мои колокола не работали в «Зале Зеркал»?

— И где же твоя сила теперь, колокольный ребёнок? — голос ван Друда издевался надо мной. — Неужели ты думала, что сможешь сохранить этот дар, в то время как ты становишься монстром? Неужели ты считала, что сила Меропы останется в теле проклятой расы, что уничтожила её?

— Меропа не была загублена Дарклингом, — воскликнула я. — Она любила Адерина и он спас её.

— Это то, что тебе твой возлюбленный Дарклинг рассказал? — ван Друд подавился от смеха. — Не хочешь увидеть, что произошло на самом деле?

Образ оперённого монстра исчез со стекла. Мгновение назад я была бы благодарна увидеть, как он пропадает, но когда я развернулась, посмотрев в одно за другим пустые зеркала, показалось странным ничего не видеть. Моё собственное отражение было стёрто со стекла. Словно я больше не существовала.

Затем зеркала начали вращаться, всё быстрее и быстрее, как «Человеческое Колесо Рулетки» — или как зоотроп¹⁴, который я однажды видела в патефоне-автомате, в колесе с образами внутри, которое начинает перемещать картинки, когда ты смотришь в него. Только теперь внутри него была я, и картинки заснеженного леса, которые начали всплывать, были не просто картинками. Я ощутила укус холодного снега, дующего сквозь эти лес, и услышала вой бродящих по нему волков.

Сумрачных волков.

Я совершенно точно знала, где находилась.

Я уже дважды видела эту историю раньше — один раз в канделбеллуме — устройстве, что хранится в подземелье Блитвуда, и однажды в быстро вращавшейся чайной чашке, которую Рэйвен показал мне. Это была история, как образовался Орден Колоколов. В обеих историях семь дочерей колокольных дел мастера отправились через лес, чтобы доставить комплект из семи колоколов в замок принца. На них напали сумрачные волки, одержимые «сумерками» создания. Когда их телега опрокинулась, самая младшая сестра — Меропа — сплотила своих сестёр в воспроизведении трезвона на колоколах, чтобы удержать сумрачных волков на расстоянии. Они звонили в колокола всю ночь, одна за другой прекращая, когда исчерпывали свои силы, вплоть до того, что только одна Меропа била в свой одинокий колокол. Когда принц со своими рыцарями пришли к ним на спасение, Меропа исчезла, оставив после себя лишь наполненный кровью отпечаток в снегу.

Вот с этого места истории расходились.

Орден верил, что Меропа была насильно похищена Дарклингом — злым созданием, стоящим на стороне «сумерек» и всех монстров Волшебной страны. Но Рэйвен показал мне версию, в которой Меропа была влюблена в Дарклинга Адерина, который спас её и затем, вместе с созданиями Волшебной страны, помог в битве с «сумерками». Какую историю покажет мне ван Друд в «комнате смеха»?

Я с опаской наблюдала, как сумрачные волки преследовали дочерей колокольных дел мастера, и Меропа, зазвонившая в свой колокол, отогнала их прочь. Поразительно, история ван Друда вытекала из истории Рэйвена, когда создание с большими чёрными крыльями опустилось к ней и её лицо осветилось любовью. Адерин подобрал Меропу в свои руки и унёс её в небеса. Вместе они последовали за сёстрами и рыцарями назад к замку, которые отбивались от гнавшихся за ними тенями. Я в ужасе смотрела, как принц был атакован сумрачными воронами и поглощён ими — точно также как однажды, должно быть, был поглощен «сумерками» ван Друд и стал тем, кем он был сейчас. В этом была причина, почему он решил мне показать эту историю? Он показывал мне, как сам стал Мастером Теней, так чтобы я испытала жалость к нему… или даже спасла его?

— Тебя можно спасти? — громко спросила я.

Вращавшиеся картинки на мгновение завибрировали, подобно тем движущимся образам, что я видела в синематографе, когда они задёргались из-за того, что плёнка застряла в проекторе — или как я однажды видела, как сам ван Друд отрывисто задёргался. Тогда он был похож на сломанную машину. Неужели какая-то частичка его, что до сих пор была человеческой, боролась за то, чтобы вырваться на свободу?

Но затем картинки уж слишком гладко вновь задвигались. Принц был разорван на части тенями, вороны зарывались под его кожу и поедали его изнутри. Я прикусила щеку, чтобы не заплакать.

Создание, которое когда-то было принцем, повернулось ко мне, лицо вздулось от того, что сумрачные вороны двигались под его кожей, красные глаза ярко пылали, рот изрыгал дым. Я в ужасе наблюдала, как создание вскрыло свою собственную грудную клетку, чтобы извлечь корчившуюся ворону.

Я наклонилось, чтобы увернуться от полетевшего снаряда, и услышала глухой удар и крик боли у себя за спиной. Я обернулась, подумав, что кто-то присоединился ко мне в зале зеркал и пострадал, но крик исходил от существа в зеркалах. Адерин, Дарклинг, который спас Меропу, схватился за свою грудь, его глаза были широко раскрыты от боли.

«Нет!» — крик Меропы разорвал воздух, сотрясая зеркала, но не настолько, чтобы развеять образ Адерина, вырывающего сумрачную ворону из своей груди. Он вырвал её, но частичка мрака уже зарылась внутрь его.

— Где и оставалась до конца его дней, разрушая его и Меропу и их детей и возлагая проклятье на всех Дарклингов, — голос ван Друда теперь прозвучал очень близко.

Я могла ощутить его дыхание на своей коже.

— Тени уже внутри тебя, — зашипел его голос, — как и внутри всех Дарклингов со времени как тени развратили Адерина. Его заражение прокляло всех Дарклингов. Именно поэтому они больше не могут войти в Волшебную страну. Вот этого Рэйвен тебе не сообщил. И вот поэтому-то ты теперь монстр. Прямо как я.

— Нет!

Я крутанулась и замолотила руками в направлении откуда исходил его голос, но руки лишь ударили стекло, как и карманные часы, что я носила на цепочке вокруг шеи. Колокола внутри часов забили от удара, слабо и резко, но достаточно громко, чтобы напомнить мне о назначении часов. Это были отнюдь не простые часы. Это был автоматический репетир, который мне дала мисс Эммалайн Шарп, чтобы помочь мне сосредоточиться на своих собственных колоколах. Я уже раз использовала их раньше, чтобы разогнать «сумерки» и ещё раз, чтобы отогнать ван Друда. Теперь же я схватила рукой часы и выжала головку, взмолившись, что они начнут играть мелодию, которая разрушит власть ван Друда надо мной.

Две автоматические фигуры — женщины и крылатого мужчины — занесли назад молотки и ударили по колоколам между ними, заиграв, к моему удивлению, мелодию каллиопа, которую я раньше слышала на улице Бауэри. Возможно, всё было из-за того, что это была последней из услышанных мной мелодий. Безусловно, я не понимала как радостная, шутовская мелодия могла хоть что-то сделать против ван Друда.

Но фигуры в зеркале начали отодвигаться назад порывистыми движениями, быстрее и быстрее, как будто они были актёрами, исполняющими свои роли в мелодраме водевиля. И теперь, когда Меропа заиграла в свои колокола, они зазвучали в безумном мотиве каллиопа; становясь всё громче и громче, музыка сотрясла зеркала. Я отступила от стекла как раз непосредственно перед тем, как все зеркала разбились вдребезги.

Когда стекло осыпалось со всех сторон вокруг меня, один из фрагментов приземлился на мою руку. Я опустила взгляд на осколок и увидела внутри него образ вороны, её жёлтый клюв был именно в точке, где осколок проколол мою кожу. Я отбросила осколок и подняла голову, приготовившись к стае зеркального воронья, что снизойдёт на меня, но стекло полностью рухнуло, и на его месте уже стоял клоун из «Театра Блоухол» и Омар Индус-Гипнотизёр, необъяснимым образом сопровождаемый Натаном и Хелен.

ГЛАВА 8

— Слава колоколам, мы нашли тебя! — воскликнула Хелен, с хрустом бросившись ко мне по океану разбитого стекла. — Мистер Марвел и Мистер Омар сказали, что ты здесь.

— Мистер Марвел? — переспросила я, пока Хелен стряхивала фрагменты зеркал с моей юбки и распрямляла мою блузку.

— Малыш Марвел, — сказал карлик, шагнув вперёд и протянув свою руку. — Шоумен и импресарио, конферансье коронованных особ Европы, и, — добавил он, подмигнув, — карлик. И не просто человеческого вида, если ты понимаешь к чему я клоню.

— Ох, — ответила я, не уверенная, что поняла, — ты хочешь сказать, что ты фейри-дварф?

— Совершенно точно! — Он постучал по своему выпуклому и окрашенному большому носу. — Или как некоторые скажут, класс: Fatus; род: dvergar. Надеюсь, ты простишь вольности, которые я взял на себя в Блоухол. Я лишь делал свою работу, понимаешь. Но опять же, здесь Омар, — высокий индус склонил голову, — и он сказал, что ты ищешь пропавших девушек, и когда я увидел, как ты погналась за хамбагом, я понял, что ты навлекла на себя неприятности.

— Хамбаг¹⁵? — спросила я, вспомнив, что он уже ранее использовал это слово.

— Обманщик жулик, мастер маскировки, — малыш Марвел отбарабанил имена. — Плут, махинатор, вор… существо, которое не является тем, чем оно себя замаскировало, чтобы выглядеть как…

— Короче говоря, — перебил его Омар, — что мой уважаемый коллега мистер Марвел пытается обосновать, так это то, что мужчина, за которым ты гналась, больше не человек, а захваченное демонами создание. В моих краях мы называем такое создание пишача¹⁶, пожирающий плоть демон, имеющий обыкновение обитать на местах сожжения трупов и питаться человеческими душами.

Я содрогнулась от описания.

— Мы называем его Мастером Теней. Именно этого зовут Юдикус ван Друд.

Малыш Марвел и Омар обменялись взглядами.

— Да, мы видели его здесь раньше, — сказал малыш Марвел. — Кент, на котором постоянно висят разные истосковавшиеся шкурки, разбрасывающий дребедень по округе.

— Что?.. — начала Хелен.

— С ним всегда красивая девушка и множество карманных денег, — перевёл Нейт, и затем пожал плечами в ответ на потрясённый взгляд Хелен. — Парень, проводящий время в игорных домах, подцепляет специфический жаргон.

— Вам было бы весьма целесообразно не проводить так много времени в игорных домах, сагиб¹⁷, — сказал Омар, сурово посмотрев на Натана. Затем повернувшись к нам с Хелен, он добавил: — Как и не должны были позволять этим молодым леди гоняться за опасными созданиями.

— Не ему решать, что позволять нам, — сказала Хелен, рассердившись. — И мы не рядовые юные леди. Мы принадлежим Ор…

— Хелен! — завопили мы с Натаном.

— Моя дорогая барышня, — произнёс Омар, поклонившись Хелен. — Мы знаем всё о вашем Ордене. Но я порекомендую, если мы собираемся говорить о таких веских и тайных делах, нам лучше отправиться в уединённость моего павильона.

Хелен, Натан и я посмотрели друг на друга. Омар Великолепный и Малыш Марвел явно простыми людьми не были — или даже вообще людьми. Если они знали об Ордене, они знали, что нам было поручено уничтожение их вида. Возможно, они заманивали нас в ловушку. И всё же они пришли мне на спасение, и они знали о тенях и видели ван Друда, в сопровождении молодых девушек на Кони-Айленде…

— Мы будем очень рады, — ответила за нас Хелен, как будто принимала приглашение на чай. — Я никогда раньше не была в павильоне гипнотизёра!

«Золотой Павильон» Омара Великолепного оказался деревянным фургоном, обклеенным театральными плакатами и стоящим между домом смеха и площадкой шоу уродов. Снаружи он казался чересчур маленьким, чтобы вместить нас пятерых — даже если один из нас и был карликом — но оказался на удивление просторным внутри. Пол был покрыт толстыми индийскими коврами, стены и потолок были задрапированы красивыми шёлковыми шалями, окаймлёнными крошечными медными колокольчиками. Нам предложили присесть на низкие стёганые подушки и подали пряный чай из медного самовара в изысканных стаканах с золотым обрезом.

— Какая прелесть! — воскликнула Хелен, попробовав покрытое сахарной глазурью пирожное с медного подноса. — Свою следующую чайную вечеринку я проведу в восточной тематике.

— Мы здесь не для того, чтобы обмениваться рецептами булочек, — строго сказала я. — Мы здесь, чтобы найти девушку, — я положила фотографию Рут на медный чайный поднос. — Это Рут Блюм. Она без вести пропала четвёртого июля. Подме… свидетель, говорит, что видела Рут, встречавшейся с мужчиной, который подпадает под описание ван Друда, у входа в Стиплчейз-парк в день исчезновения.

— Твоя свидетельница, должно быть, не простая смертная, если она смогла вспомнить облик пишачи, — сказал Омар, усевшись, скрестив ноги на ковре. — Пишача ещё более сведущ в искусстве гипноза, чем я. Для необученного разума его лицо будет казаться размытым пятном.

— Мой разум достаточно дисциплинирован, — возразил Натан. — А я лишь вспоминаю его, как неясное пятно.

— У вас, сагиб, в самом деле, прекрасный разум, — сказал Омар, поклонившись Натану, — но боюсь, он был тяжко подпорчен спиртными напитками…

— Синий джин, да? — согласился Малыш Марвел, постучав себя по носу. — Та низкопробная дешёвка, что подаётся в безвкусных публичных домах, в итоге дарит тебе белую горячку. Лучше оставаться верным отвару из скандала, — он поднял свой стакан с чаем, сделал глоток и сморщил лицо.

— … и меланхолией, — продолжил Омар, подавшись вперёд и пригвоздив Натана взглядом своих сверкающих чёрных глаз, и тот качнулся как кобра, поднимающаяся из корзины заклинателя змеи.

— Прекращайте! — воскликнула я, щелкнув пальцами перед притупленным взглядом Натана. — Нечестно использовать свои дарования на нас.

— Не больше, чем справедливо для вас внедряться в наш район, не выложив все карты на стол, — прорычал в ответ Малыш Марвел, его голос стал на октаву ниже, чем был мгновение назад. — Вы знаете, что мы маджи, и мы знаем, что вы можете спустить на нас Орден Бубенцов. Ваш вид никогда не выказал нашему виду ни капли милосердия. Вы выслеживаете и убиваете нас. И почему, как вы думаете, мы скрываемся здесь под покровом шоу уродов? Куда ещё мы можем пойти, где безопасно от вас бубенчиков? Почему мы должны доверять вам? Почему мы должны вам помогать?

— Маджи? — вторила я. — Бубенчики?

Хелен съёжилась от язвительной атаки дварфа. Натан стиснул кулаки, как будто хотел ударить маленького мужичка. Омар хранил молчание и наблюдал, взгляд его чёрных глаз двигался по нашим лицам. Когда взгляд этих глаз достиг меня, я почувствовала «укол» за каждым глазом и зуд вдоль лопаток.

— Под маджами мой дорогой коллега подразумевает магических существ, а под бубенчиками, ну… — Омар широко раскинул руки. — Хоть я и признаю, что это не совсем уважительное имя для Ордена Колокола, боюсь, я должен согласиться с суждением мистера Марвела. Мы были бы глупцами доверять вашему виду. Когда ваши агенты пришли в мою страну, они выкорчевали наших богов и разграбили наши храмы. Они прочесали наши хинди в поисках детей с магическими способностями и забрали этих детей из родных домов, пообещав их родителям, что они будут воспитаны на равных в их школах.

Омар поднял руку. Я услышала, как ахнула Хелен, когда она узнала кольцо на его пальце. На нём был высверлен знак отличия Ордена — Колокол и Перо.

— Но мы никогда не были равными. Они использовали нас, чтобы обучиться нашей магии, и затем обходились с нами как с прислугой. Почему мы должны доверять вам теперь?

— Он прав, — сказал Натан. — Их вид и наш никогда не смогут работать вместе. Им плевать, что беззащитных девушек крадут из их семей. Они никогда нам не помогут, — он развернул свои длинные ноги и начал скованно вставать, потянув за собой Хелен.

— Это вы жертвуете этими бедными беззащитными девочками, вместо того чтобы принять помочь от нашего вида! — воскликнул Малыш Марвел, вскочив на ноги куда более гибко, и ткнул пальцем в грудь Натана, столкнувшись с рукой Хелен в процессе.

Она уронила чайный стакан. Когда он разбился вдребезги на медном подносе, то издал звук похожий на звон колоколов. Звук развился в моей голове, нарастая до сводящего с ума трезвона, который наполнил фургон. Зазвонили крошечные колокольчики на подвешенных к потолку шалях и стаканы на медном подносе однообразно вторили. Затрясло весь фургон. Я посмотрела на Омара, уверенна, что это он, должно быть, заставил фургон двигаться, но в его широко распахнутых, удивлённых глазах я увидела, что он тут был ни при чём. Причиной этому была я одна.

— Колокольный ребёнок, — произнёс Омар, с чем-то вроде благоговения в голосе. — Да ещё и необычайно могущественный.

Он устремил взгляд своих блестящих глаз на меня. Я почувствовала, как крылья напряглись под корсетом, как будто Омар был заклинателем крыльев и уговаривал их показаться. Раскроет он мою истинную природу моим друзьям?

— Звонарь! — завопил Малыш Марвел. — Мы можем задействовать тебя в бизнесе, малышка, если ты когда-нибудь устанешь от работы на бубенчиков.

— Как знать, — ответила я, смотря на Омара вместо Малыша Марвела. — Возможно, мне понадобится смена сценария.

Омар низко поклонился мне.

— Для нас было бы честью иметь тебя среди нас, гаруда¹⁸.

— Значит, вы нам поможете? — спросила я, начав гадать, что же за имя он мне дал.

Омар кивнул Малышу Марвелу, который протянул руку, чтобы пожать мою.

— Конечно, малышка, для звонаря, всё что захочешь.

Однако я была уверена, что причиной, почему Омар решил помочь мне, было то, что теперь он знал, чем я являлась, и что я не смогу сдать их с Малышом Марвелом, не подвергнув опасности свой собственный секрет. До тех пор пока Омар и Малыш рассматривали меня как одну из них. Ещё один мадж. Я предположила, что были куда хуже клубы, чтобы состоять в них.

— Но не знаю, насколько просто это будет. Те моли, которых хамбаг заставляет сбежать с ним, не просто прогуливаются по Пятой Авеню. Он сажает их в бардак, вмёртвую, как «Томбс».

Я поняла, что под «Томбс» он ссылался на тюрьму, но всё равно это слово заставило меня содрогнуться. Я не знала наверняка, что такое было бардаком, поэтому поинтересовалась.

— Дом терпимости, — сказал Омар. — Один из них называется клубом «Хелл-Гейт».

Я задрожала от воспоминания о пенившемся водовороте, что засосал Молли в реку прошлой ночью.

— На Ист-Ривер есть место под таким названием.

— Да, в честь этого оно так и названо. Говорят, моряки, которые пережили пролив Хелл-Гейт¹⁹ после этого приходят в клуб. И, — более тихим, более зловещим тоном Малыш Марвел добавил, — говорят, что зачастую они не переживают это, если ты понимаешь о чём я. Он расположен в прибрежной части города — не милый район, куда детишкам как вы не следует ходить. Он окружён самогонными притонами и логовами наркоманов. Он выглядит гораздо лучше, чем эти места, но он ничем не лучше. Все их шалманы — безопасные гавани милости в сравнении с «Хелл-Гейт». Если ваша подруга там, потребуется довольно большая афера, чтобы вытащить её оттуда.

— Мистер Марвел прав, — сказал Омар. — Клуб «Хелл-Гейт» защищён самыми беспощадными гангстерами преступного мира, коррумпированными офицерами полицейского формирования Нью-Йорка и демонами сумрачного мира. Девушкам никогда не позволяется выходить, и здание охраняется круглыми сутками. Все, кто работает там — и все, кто входят — удерживаются в плену сумрачными демонами. Будет проще вытащить заключенного из «Томбс». Только опытный мошенник сможет вывести девушку из «Хелл-Гейта».

— И по счастливой случайности, — сказал Малыш Марвел, ухмыльнувшись, — вы его нашли.

ГЛАВА 9

Пятью часами позже мы с мисс Кори сидели на крыше клуба «Хелл-Гейт», непритязательного особняка на Уотер Стрит, в тени неясно вырисовывавшейся готической башни почти законченного небоскреба Вулворт-билдинг и пределах видимости — и запаха — Ист-Ривер. Этот душок напомнил мне, что настоящий водоворот врат ада совсем недалеко и что прошлой ночью бедная Молли сбежала отсюда, лишь для того чтобы броситься в реку.

Как только Малыш Марвел согласился помочь нам, он изложил свой план — или точнее его «аферу», как он это назвал — так поспешно, что я задалась вопросом, как долго он его разрабатывал.

— Маленький профессиональный секрет, — признался он. — Я всегда разрабатываю план — как можно попасть в место и как из него выбраться.

Сразу было понятно, что нам необходимо больше игроков для этой аферы, и он согласился позволить мне привлечь мисс Шарп, мисс Кори и Агнес Мурхен. Мы встретились в агентстве социального поселения «Сеттльмент» на Генри-Стрит после того, как оно закрылось на ночь.

Как только они согласились, несмотря на нежелание мисс Кори сотрудничать с «циркачами», как она их называла, Малыш Марвел выложил всю суть аферы. Агнес предположила, что её друг-адвокат Сэм Гринфедер сможет подогнать машину «для побега». Сэм был на последнем курсе юридической школы и посещал лекции в соседнем с фабрикой «Трайангл» здании, когда вспыхнул пожар. Он и его парни-сокурсники помогли девушкам перебраться на другую крышу, подальше от опасности. Он встретил Агнес на пирсе, где лежали тела, и месяцами помогал ей найти меня. В знак признания его храбрости, Сэм Гринфедер был назначен помощником Ордена и посвящен в основные сведения его тайных обрядов.

Мисс Шарп предложила нам также заручиться поддержкой мистера Беллоуза.

— Руперт Беллоуз! — воскликнула мисс Кори. — Он-то как сможет помочь нам?

Я знала, что мисс Кори не нравился наш учитель истории. Я начинала подозревать, что она завидовала вниманию, которое он уделял мисс Шарп.

— Потому что мужчина должен сопровождать Натана в клуб, и не думаю, что мистер Гринфедер соответствует всем требованиям этого заведения.

— Хочешь сказать, Руперт Беллоуз соответствует? — начала громко жаловаться мисс Кори. — Ты действительно считаешь, что Руперт Беллоуз хоть раз в жизни переступал порог публичного дома?

Мисс Шарп покраснела.

— Разумеется, я очень надеюсь, что нет! Но он рыцарь Ордена. Ему поручено даже в сам ад отправляться, если потребуется, и я крайне уверена, сыграет он свою роль превосходно.

— Он похож на никудышного денди, — высказалась теперь мисс Кори, поглядев через край крыши. — Я даже отсюда уже могу почувствовать запах его ромового одеколона.

Я выглянула через край крыши и увидела мистера Беллоуза и Натана, стоявшими на главном крыльце клуба. Мистер Беллоуз, который обычно носил тусклые твидовые костюмы, был одет в кричащий клетчатый костюм, короткие гетры, и шляпу, которую теперь он снял, явив гладко зачесанные назад волосы, когда открылась дверь. Слабый запах джина и розовых духов слился с лавровишневым одеколоном мистера Беллоуза и донёсся до нашего насеста вместе с женским голосом. Я склонилась ближе к краю крыши и воспользовалась внутренним слухом, желая расслышать, что она говорила.

— Вам не нужно бахвалиться своими медяками в мою сторону, Бриллиантовый Джим, — промурлыкала она богатым, соблазнительным голосом. — Лишь джентльмены с рекомендациями могут быть приняты Мадам Лефевр.

Натан, в лишь чуть более сдержанном наряде, шагнул вперёд и прошептал что-то на ухо Мадам Лефевр. Даже своими птичьими ушами я не смогла услышать, что он сказал, но все на набережной, должно быть, услышали гортанный смех мадам Лефевр.

— Ну, почему же вы сразу не сказали, что вы знакомы с Большим Джимом О'Мэлли, мальчи-ки? Здесь всегда рады друзьям Большого Джима.

— Большой Джим О'Мэлли? — повторила я, опустившись на пятки, как только Натан и мистер Беллоуз исчезли внутри. Мисс Кори выглядела озадаченной, и я вспомнила, что она не могла услышать то, что я могла, поэтому я объяснила, что услышала, как Натан произнёс это имя.

— Хмм… — она сказала, посмотрев на меня прищуренными глазами. — Большой Джим О'Мэлли — большая шишка в политическом обществе Таммани-холл. Не могу представить, откуда Натан его знает, но с его стороны было умно использовать это имя, чтобы попасть внутрь. Натан куда умнее, чем показывает.

Я уставилась на неё, удивившись тому, что она вообще думала о Натане Бекуите.

— Я не думала, что вам вообще нравятся… — начала я, но когда поняла, что собиралась сказать, я зажала рот ладонью.

Мисс Кори наклонила голову и улыбнулась.

— Мужчины? — уточнила она. — Ты это собиралась сказать?

— Я не имела в в-виду… — я начала заикаться, не зная, что я имела в виду, и, почувствовав себя так, будто вторглась на запретную территорию.

Кровь прилила к моим щекам. К счастью, единственный свет на крыше исходил от сварочных горелок рабочих, всю ночь трудившихся на здании Вулворта в восьми кварталах к западу.

— Полагаю, вероятно, ты заметила, что мне не нравится Руперт Беллоуз, — ответила она с напряжённой улыбкой.

В свете сварочных горелок я смогла увидеть, насколько бледной она стала. В дневное время она обычно носила вуаль, чтобы скрыть метки на лице, но для сегодняшней операции она сняла её. Следы на её лице выделялись как созвездия в далекой Вселенной. Вспомнив, что мисс Шарп рассказала мне об их происхождении, я испытала внезапную острую боль из-за неё. Мисс Кори была так добра ко мне в Блитвуде. Она устроила меня на неполный рабочий день в качестве своего ассистента в библиотеку, чтобы увеличить моё пособие и дать мне независимость. Меньше всего я хотела, совать нос в её секреты и заставлять её чувствовать себя неловко.

— Да, конечно, это то, что я имела в виду, — сказала я, испытав признательность за выход, который она мне предоставила.

На мгновение я подумала, что она позабудет об этом, но затем она вздохнула и сказала:

— Или, возможно, ты заметила намного больше, чем это.

Я могла бы притвориться, что не поняла, о чем она вела речь, но потом я вспомнила, каково это — хранить свой собственный секрет.

— Думаю, я заметила, что вам очень нравится Мисс Шарп, — сказала я.

Она прикусила губу.

— Да, мне действительно очень нравится Вионетта, — ответила она скрипучим натянутым голосом. — Она мне нравится… — она отвела взгляд и пристально посмотрела на половину завершенное здание Вулворт, словно слова об её чувствах можно было бы отыскать в искусно вырезанной готической башне. — Она мне нравится больше, чем друг. Я хотела бы провести остаток своей жизни с ней, и мне всё равно, где и как.

— Она чувствует то же самое? — спросила я.

— Я не знаю! — вскрикнула она. — Откуда я могу знать? Если я скажу ей, что чувствую, это может разрушить нашу дружбу, — она повернулась ко мне, её глаза блестели, как будто в них поселились вспышки сварочных горелок. — Ты ведь понимаешь, то, что я чувствую не… приемлемо. Просто я не должна чувствовать подобное.

— Я этого совсем не понимаю, — горячо ответила я. — Как кто-то может контролировать свои чувства к кому-то другому? И как кто-то может сказать кому-то, что именно он должен чувствовать? То, как вы относитесь к мисс Шарп… ну… — я неуклюже подыскивала, что сказать. — Я принимаю это. Любой, у кого хотя быть есть немного мозгов и два глаза в голове, должен допустить это!

Она хрипло рассмеялась и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Авалайн Холл, — произнесла она, — ты весьма наблюдательна. Если у тебя когда-нибудь будет обременяющий тебя секрет, ты знаешь, куда идти, — она наклонилась вперёд и сжала мою руку.

— Секрет?.. — начала я, но внезапно шум привлёк наше внимание к улице.

— Это Ви! — воскликнула мисс Кори, перегнувшись через край крыши.

Внизу под нами стояла женщина, но я была уверена, что это не могла быть мисс Шарп. Женщина была неряшливой и сутулой, и её голова была покрыта серой шалью. Выглядела она ниже ростом и гораздо старше, чем мисс Шарп; когда она постучала в дверь, шум огласился по всей набережной. Дверь открылась, и голос мадам Лефевр донёсся до нашего насеста.

— Пришла по поводу работы, дорогуша? Я должна увидеть, что находится под всеми этими слоями, что на тебе.

— Я пришла за своим мужем, — ответила мисс Шарп дрожащим голосом, но всё же разносившимся в ночном воздухе. — Мистер Роббинс. Он здесь со своим другом, мистером… эм… Флайтом.

Такова была небольшая уловка Малыша Марвела, с целью наделить нас всех вымышленными именами, основанными на птицах или полётах. Я была «Фениксом», а мисс Кори, к её большому огорчению, оказалась «Сорокой».

— Не в моих правилах разглашать имена клиентов или впускать леди в своё заведение. Иди домой, милочка, и жди своего мужа, как хорошая жёнушка.

— Ооох, — прошептала мисс Кори, — Ви это не понравится.

— Я, безусловно, не буду этого делать! — заявила мисс Шарп четким громким голосом, который она использовала, когда отчитывала не выполнивших свои задания учеников. — Я буду стоять здесь, и ждать своего мужа, пока он не выйдет!

— Поступай, как знаешь, голубушка.

Мадам Лефевр начала закрывать дверь, но до того, как она успела это сделать, мисс Шарп заорала командным голосом:

— Джон! Джон Джейкоб Роббинс! Я знаю, что ты здесь. Выходи сию же минуту, прежде чем потратишь хоть ещё один пенни на какую-то разрисованную блудницу, в то время как наши трое детей голодают!

Большой мужчина появился из двери и начал убеждать её:

— Мэм, вы не можете здесь остаться. Вы поднимете все окрестности…

— Я подниму церберов, если это поможет вытащить моего мужа из лап этой дьяволицы!

— Она, кстати, смогла бы, — восхищенно заметила Мисс Кори. — Я видела, как она будила церберов.

Входная дверь вновь открылась и закрылась. Голос мисс Шарп становился всё пронзительнее и громче, лившийся угрозами и мольбами, которые даже меня убедили, что её дома ждут трое голодающих детей. В зданиях вокруг нас начали загораться огни, и соседи повысовывались из окон, дабы понаблюдать за скандалом. В здании под нами я услышала, как захлопали двери и голоса стали взволнованными. Я открыла свой внутренний слух и прислушалась.

— Вы только послушайте крики этой дамочки!

— Неудивительно, что бедняга пришёл сюда в поисках тишины и покоя.

— По крайней мере, у него есть кто-то, кто заботится достаточно, чтобы прийти искать его.

Эта последняя фраза исходила от девушки на верхнем этаже в подсобке. Я переместилась к задней части здания и посмотрела вниз на переулок у черного выхода. Клочок света из окна верхнего этажа освещал шаткую старую пожарную лестницу, ненадёжно цеплявшуюся за крошащиеся кирпичные стены. В переулке внизу на страже стояло два огромных мужчины, они курили сигареты и слушали тираду мисс Шарп. Я сосредоточилась на исходивших из окна верхнего этажа голосах.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, Рут, — услышала я Натана. — Я здесь, чтобы вернуть тебя к твоей семье.

— Я же сказала вам, меня зовут не Рут, моё имя Фанни, и у меня нет семьи!

— И даже нет сестры Этты?

Единственным ответом стало тихое хныканье, которое могло бы исходить от маленькой мышки, а затем девушка стала монотонно повторять одно и то же.

— Меня зовут не Рут, меня зовут не Рут, меня зовут не…

— Что-то не так, — сказала я мисс Кори. — Я должна спуститься туда и поговорить с ней. А вы присматривайте за мисс Шарп.

Ещё до того, как она смогла остановить меня, я уже была на пожарной лестнице и опускалась на второй этаж. Каждый сделанный мной шаг заставлял всю штуковину трястись. Я боялась, что шум предупредит охранников в переулке, но они были слишком заняты, слушая визг мисс Шарп, к которому теперь присоединились реплики мистера Беллоуза, высунувшегося из окна. Они оба кричали друг на друга, как пожилая супружеская пара.

— Если бы я знала, что ты такой ленивый никчёмный бездельник, я бы никогда не вышла за тебя замуж, Джон Роббинс!

— А если бы я знал, что ты такая лицемерная сварливая мегера, я бы никогда не позволил твоему отцу принудить меня пойти к алтарю!

Звучали они так, будто отлично развлекались.

Я поспешила вниз по металлическим ступеням, филигранно покрытым ржавчиной в кружевной тонкости, пытаясь не представлять себе пожарную лестницу фабрики «Трайангл». Добравшись до окна, я остановилась, чтобы отдышаться и посмотрела сквозь стекло.

Не знаю, каким я себе представляла публичный дом — весьма безвкусным, полагаю, но уж точно не таким как эта хорошо обставленная комната с кроватью под балдахином, кружевными занавесками и фарфоровыми старинными безделушками на столах и комодах. Эта комната больше походила на комнату девочки в богатом доме — пока я не посмотрела на проживающую в ней девушку. Я узнала её черты — тёмные густые волосы, оливковая кожа, высокие широкие скулы и большие карие глаза — с фотографии, но трудно было поверить, что она была той самой смеющейся девушкой. Она забилась в угол между шкафом и ночным столиком, в защитном жесте она обняла себя вокруг груди, её руки дрожали так сильно, что жёлтый шёлковый халат трепетал подобно крылу бабочки. Она выглядела настолько перепуганной, что я подумала, что в комнате должно быть был один из охранников, но когда я осмотрела комнату, увидела я только Натана, стоявшего как можно дальше от неё, запустив руки в волосы и смотря на неё так, словно она была взрывным устройством.

— Пожалуйста, — начал умолять он, — я здесь, чтобы помочь тебе. Если ты пойдёшь со мной, мы отвезём тебя к Этте.

От имени Этты, Рут захныкала, будто Натан ударил её, от чего тот начал рвать волосы и дико оглядываться по сторонам. Когда его взгляд остановился на мне, он вскинул руки и бросился к окну.

— Хвала колоколам! — вскрикнул он, помогая мне забраться в комнату. — Я думал, она начнёт кричать в любую минуту. Каждый раз, когда я упоминаю Этту, она ведёт себя так, словно я пытаюсь её убить.

Рут захныкала и съёжилась, как если бы её ударили. Я сделала шаг навстречу к ней, держа руки ладонями вверх, как будто пыталась приблизиться к бьющему крыльями соколу.

— Всё хорошо, Рут. Я подруга Этты. Мы вместе работали на фабрике «Трайангл». Меня зовут Ава. Может она упоминала меня?

Рут лишь ещё сильнее захныкала и сползала по стене, обхватив руками колени и пытаясь сделать себя незаметной. Она ошарашено смотрела на меня таким широкими и остекленевшими глазами, что я смогла увидеть своё отражение в них… только это был не мой образ. Сделав осторожный шаг вперёд, я опустилась на колени и пристально посмотрела ей в глаза. Там, где должно было быть моё отражение, отражался упырь — с гниющей кожей, свисавшей с черепа с ввалившимися глазами. Когда я открыла рот, из него повалил дым.

Не удивительно, что Рут была так напугана.

— Её подвергли гипнозу, чтобы она видела нас монстрами, — сказала я Натану, который опустился на колени рядом со мной.

В глазах Рут внезапно возник двойной ужас: Натан, показался ей трёх месячным мертвецом с выползающими из его пустых глазниц червями.

— Я склонен думать, она видела меня нормальным вначале. И только, когда я упомянул Этту…

Рут захныкала, и отражение Натана обнажило жёлтые клыки и высунуло раздвоенный язык.

— Эт… имя её сестры, должно быть, своего рода спусковой крючок, чтобы помешать попыткам кого-либо переманить её, пообещав вернуть её в семью.

— Что за гадкий трюк, — сказал Натан с гримасой отвращения.

— Вот так работает ван Друд, — сказала я, вспомнив образы матери, которые ван Друд показывал мне в зеркальной галереи. — Он берёт самое дорогое тебе и делает это ужасным.

— Её можно излечить?

— Я разорвала заклинание ван Друда, использовав свои колокола, — я достала репетир из-под блузки. — Не уверена, сработает ли это с ней.

Я уже собиралась надавить на головку часов, но Натан остановил мою руку.

— Тсс. Ты это слышишь?

Я была настолько занята Рут, что забыла прислушиваться своим внутренним слухом, но теперь, когда я сосредоточилась, я услышала голос в коридоре.

— Мадам Лефевр сказала выпроводить всех клиентов на случай, если та сумасшедшая карга на улице привлечёт внимание копов.

— У нас мало времени, — сказала я. — Нужно поторопиться.

Я нажала головку на часах, поднеся их ближе к Рут, так чтобы звук не был услышан из коридора. Она съёжилась, когда я пододвинулась ближе к ней, но когда репетир начал играть, её лицо расслабилось, и она взглядом уцепилась за крошечные фигурки, ударявшие по колоколам. Часы играли мелодию, которую я никогда раньше не слышала, но это напомнило мне о народных песнях, которые я иногда слышала, как поют еврейские женщины на Генри-Стрит. Глаза Рут наполнились слезами, которые смыли омерзительные образы.

— Думаю, теперь она пойдёт с нами.

Громкий стук в дверь всполошил меня так сильно, что я едва не выронила часы.

— Время вышло, парень, — объявил громкий и грубый голос. — Если только не хочешь провести ночь в «Томбс».

Я слегка пнула Натана локтем, чтобы тот ответил.

— Говорю тебе, старина, это не крикет, чтобы торопить парня. Дайте мне минутку, чтобы… — лицо Натана покраснело. — Эм, попрощаться.

Ответом на его замечание стал сиплый смех.

— Поцелуй девушку на ночь и проваливай!

— Продолжай говорить! — прошептала я, подняв Рут на ноги и направляя её к окну.

Пока она смотрела на часы, она покорно двигалась. Я помогла ей выбраться на пожарную лестницу, в то время как Натан с пафосом декламировал любовную поэзию, ради развлечения мужчин в коридоре. Держа перед Рут часы в одной руке, а другой придерживая её спину, я умудрилась подвести её к пожарному выходу. Там находилась мисс Кори, чтобы помочь нам подняться на крышу.

— Хвала колоколам! Думаю, полиция уже в пути. Пойду подам сигнал Ви, что Рут у нас, пока ты переводишь её на соседнюю крышу.

Я провела Рут на крышу соседнего многоквартирного дома, спустила вниз по лестнице и вышла через запасной ход на узкий переулок, где Агнес, Сэм Гринфедер и Малыш Марвел ожидали нас в машине. Как только мы оказались внутри, Сэм завёл машину и отъехал от обочины. Я удерживала взгляд Рут, сосредоточенным на репетире, пока Сэм ехал по переполненным улицам набережной, чтобы вернуть нас в агентство социального поселения «Сеттльмент» на Генри-Стрит.

Я начала задаваться вопросом, есть ли способ разорвать заклинание навсегда, когда дверь в дом открылась, и оттуда выбежала Этта, выкрикивая имя Рут. Как только Рут услышала голос своей сестры, она оторвала глаза от часов. Увидит ли она монстра, когда посмотрит на Этту? Я переживала, что не смогла подготовить Этту. Никто не хотел бы оказаться монстром, особенно в глазах своей собственной сестры.

Но затем Рут бросилась в объятия Этты и разразилась слезами. Заклинание было разрушено.

ГЛАВА 10

Мы все собрались в приёмной на нижнем этаже. Агнес ушла на кухню в поисках Хелен, которая использовала своё свободное время в ожидании нас на приготовление изысканного чая, в то время как Омар оценивал Рут на последствия гипноза, под которым она находилась. Мисс Кори нервно вышагивала по комнате, пока не появились мисс Шарп и мистер Беллоуз, смеющиеся над ролями, которые они сыграли, и повторявшие реплики своих ролей. Мисс Кори побледнела, отвернулась и покинула комнату, отыскав себе оправдание в помощи Агнес с чаем. Малыш Марвел поздравил всех с «хорошо сыгранной» аферой, а Сэм заинтересовался подробностями афер, проведенных им в прошлом. Серая маленькая приёмная с заметками о профсоюзных встречах и изношенными копиями «Жизнь девушки» и «Объединение трудящихся» внезапно наполнилась весёлой атмосферой, даже более оживлённой, чем на балу Монморанси. Однако была одна фигура, которая топталась на периферии в затененном коридоре: подменыш. Я вышла из близкого круга друзей и, подойдя, встала рядом с ней.

— Я пришла только, чтобы привести Этту, — быстро сказала она. — Я не хотела, чтобы она шла сюда одна. Но теперь я вижу, что могу оставить её. Полагаю, мне лучше уйти, прежде чем мисс Кори решит убить меня.

Она повязала шарф на голову, чтобы скрыть свои черты лица, но я смогла разглядеть её красные опухшие глаза.

— Куда ты пойдёшь? — спросила я.

— Вернусь в Блитвудский лес. Снова буду поглощена лесом, корой, мхом и папоротниками. Как только мы освобождаемся от наших человеческих хозяев, мы возвращаемся к нашему естественному состоянию. Видишь, это уже происходит.

Она опустила взгляд на свою руку, которая покоилась на деревянном столе. Я проследила за её взглядом. Её рука приобрела цвет и фактуру дерева. И была практически невидимой.

— Вот почему я никогда не видела ваш вид в лесу? — спросила я. — Потому что ты…

— Маскируюсь? Да. Без человеческой искры мы сливаемся с элементами стихий. Это не так уж и плохо, правда, только… — её голос дрогнул. — Думаю, пройдет много времени, прежде чем я забуду Этту.

Я протянула к ней руку, чтобы прикоснуться к её руке, но она отдёрнула её.

— Нет, Ава, я не хочу красть твои воспоминания. Но не сделаешь ли ты мне одно одолжение?

Я кивнула.

— Будешь иногда приходить в лес и рассказывать об Этте? Не волнуйся, если ты меня не увидишь — я тебя услышу. Это позволит мне почувствовать себя неотъемлемой частью чего-то, также как ты принадлежишь своим друзьям.

Я начала было говорить ей о своей неуверенности, что нигде не нахожу себе места, но она подняла руку и остановила меня.

— Ты принадлежишь, Ава. Я могу чувствовать это. Обещаешь прийти в лес и поговорить со мной?

— Обещаю, — согласилась я, сожалея, что не могу прикоснуться к ней или предложить хоть какое-то утешение.

— Спасибо, — сказала она со вздохом, который уже звучал подобно ветру, льющемуся среди деревьев. — А теперь возвращайся. Я лишь с минутку понаблюдаю, прежде чем уйду.

Я оставила её стоять в тени и пошла присоединиться к близкому кругу в приёмной. Буду ли я тоже изгоем, как только стану полноценным Дарклингом? Круг, однако, стал скорее бурным, чем близким.

— Это бесполезно, — заспорила Рут. — Я не могу остаться. Мадам Лефевр сказала мне, что если я когда-нибудь сбегу, они найдут Этту и заберут её вместо меня.

— Они заставили тебя так думать посредством гипноза, — сказала мисс Шарп. — Так они контролировали тебя.

— Возможно, но я понимаю это даже сейчас, когда вы вывели меня из транса.

— Она права, — сказал Омар. — Она больше не под их контролем. Они использовали её любовь к сестре как средство контроля над ней, но нет причин полагать, что угроза не реальна. Когда мужчина — или женщина — находятся под влиянием теней, у них нет совести. Они способны на чудовищные злодеяния, — мрачность его лица намекала на то, что он видел некоторые из этих ужасов.

— Тогда мы спрячем Этту, — сказал Сэм Гринфедер. — Я делал это раньше со свидетелями. Мы можем получить полицейскую защиту.

— По той причине, что это столь успешно сработало для Германа Розенталя, — саркастически сказал Малыш Марвел.

Только в прошлом месяце человек по имени Герман Розенталь был застрелен, потому как согласился дать показания о том, что лейтенант полиции Чарльз Беккер вымогал деньги для защиты от гангстеров. Об этом деле говорили все газеты.

— Тогда мы не будем использовать полицию, — сказала мисс Шарп. — Орден уничтожит клуб «Хелл-Гейт».

— Да, можно подумать, колькольчиков волнует, что происходит с горсткой девушек-беспризорниц и маджами, — сказал Малыш Марвел с насмешкой.

Мисс Шарп ощетинилась.

— Они естественно заинтересуются клубом, которым управляет Мастер Теней.

— Некоторые из девушек, которых они похитили, не совсем люди, — произнёс Малыш Марвел. — Твои колокольчики вломятся туда и окружат их всех вместе и убьют маджов, а этот жлоб будет уже далеко, прежде чем вы, звонари, даже ступите на порог. Они просто устроят этот клуб где-нибудь в другом месте.

— Боюсь, он прав, — уступил мистер Беллоуз, застенчиво поглядев на мисс Шарп. — Я год занимался операциями в преступном мире для Ордена, и я боюсь, что мы оказались куда менее, пожалуй, эффективными.

— Все ваши информаторы умерли, — подметил Малыш Марвел.

Рут побледнела и сжала руку Этты.

— Мы не можем просто взять и оставить этих девушек в клубе «Хелл-Гейт» после того… — я собиралась сказать «после того, как стала свидетелем последних минут жизни Молли», но, конечно же, я не могла произнести это, не изобличив, что я была Дарклингом. — После того, как мы узнали о том, что там происходит.

— В том-то и дело, — сказал Омар. — Мы не особо знаем, что там происходит. Если Орден или даже мои соратники, ворвутся туда с целью спасти этих девочек, тени просто снова выследят их — как и их семьи.

— Вот именно поэтому я и должна вернуться, — сказала Рут, отпустив руку Этты и встав.

— Нет!

Голос прозвучал извне круга. Мы все развернулись. Подменыш стояла в дверном проёме, платок упал с её лица. Рут ахнула, когда узнала в ней себя. Подменыш пристально смотрела на неё.

— Рут права, — сказала она. — Мастер Теней не остановится ни перед чем, чтобы исполнить свою угрозу. Если будет обнаружено исчезновение Рут из «Хелл-Гейт», они придут за Эттой. Они отследят её, где бы вы её не спрятали, и возьмут в качестве замены её сестры.

Тут заговорила мисс Кори, её взгляд был прикован к подменышу.

— Она говорит так, лишь бы Рут вернулась в «Хелл-Гейт», тогда-то она сможет продолжить жить жизнью Рут.

— Нет, — сказала подменыш, поглядев на мисс Кори. — Я говорю это, чтобы вы все поняли, что должно быть сделано. Разве это не очевидно? В клуб «Хелл-Гейт» на место Рут вернусь я.

Конечно, мы все заспорили с ней, а мисс Шарп особо рьяно.

— Мы никак не можем позволить тебе сделать это. Это будет как… ну… — она нервозно посмотрела на меня и Хелен.

— Словно вы выступаете в качестве поставщика? — предположил Натан. — Или, как говорят на улицах…

— Вообще-то, — сказала Рут, взглянув на Натана и покраснев. — Это не то, для чего мы были там. Мы должны были общаться с мужчинами и заставлять их чувствовать себя особенными. Мадам Лефевр говорила, что большинство из них просто хотят, чтобы кто-то выслушал их. Что их женам наплевать на то, чем они занимались весь день, и что мы должны задавать им вопросы.

— Какого рода вопросы? — спросил Сэм Гринфедер.

— Ох, о том, как прошёл их день, что было нового в их офисе, сделали ли они какие-либо интересные инвестиции, если они были биржевыми трейдерами, или как проходил тот или иной определённый судебный процесс, если они были судьями…

— Судьи! — повторил Сэм, кончики его ушей подрагивали от возмущения.

Мысль о том, что судья вообще может посещать такое место, как клуб «Хелл-Гейт» — не говоря уже о том, чтобы обсуждать свои дела там — явно привела его в ярость.

— Ты знаешь, какие судьи? — гаркнул он. — И по какой причине?

Рут покачала головой, её глаза наполнились слезами. Этта покровительственно придвинулась к ней и стиснула её руку.

— Я не могу вспомнить. После того, как мужчины уходили, заходила мадам Лефевр и просила меня рассказать ей всё, о чём мы говорили. После этого, казалось, будто я опустошала свой разум от всего этого. Я чувствовала себя как выжитый лимон, — она задохнулась от рыдания, — как банка бобов, которую выскоблили и бросили на кучу мусора.

— Какие негодяи! — воскликнула Агнес. — Использовать бедных невинных девушек подобным образом!

— Их использовали, — сказал Омар. — Их неволили эйдетическим заклинанием, так чтобы они помнили всё ими услышанное, но забывали, как только передавали информацию.

— Значит, они используют девочек для сбора информации от влиятельных мужчин, — сказал мистер Беллоуз. — Но с какой целью? Что они задумали?

— Пишача набирает силу, — сказал Омар. — Я слышал от других себе подобных, что к ним подходили сумрачные создания и уговаривали их встать на их сторону против Ордена.

— Ну, я, несомненно, надеюсь, что они отказались! — сказал мистер Беллоуз. — Безусловно, ваши друзья знают, каким злом являются «сумерки».

— Мои друзья, — ответил Омар, глядя с высоты своего огромного роста на мистера Беллоуза, — пострадали от рук вашего Ордена. Мой дорогой друг Зао Шень наблюдал, как его народ стал зависимым от опиума, привезённого в его страну по приказу Ордена. Мои ирландские друзья научили ваш Орден магии «маленьких народцев», но когда они попросили Орден о помощи во время Великого голода, им сказали, что Орден не может вмешиваться. Мой вуду-друг Шанго был продан в рабство…

— Подождите минутку, — вмешалась мисс Кори. — Члены Ордена аболиционисты. Мы боролись за освобождение рабов.

Омар склонил голову в сторону мисс Шарп.

— Это правда, миледи. Многие из вас несли добро в этом мире, но, однако недостаточно хорошо. Да, вы были аболиционистами, но есть ли негры-студенты или учителя в Блитвуде? Или даже кто-то, кто исповедует еврейскую веру? — он поклонился Этте и Рут.

Я мысленно перебрала именные списки Блитвуда, но Хелен меня опередила.

— У мадам Мюзетт на дверной раме есть эта забавная штучка.

— Мезуза, — сказал Омар. — Да, Ирен Мюзетт — еврейка. И можно заметить, что её никогда не приглашали преподавать в школе. Как видите, Орден создает видимость вовлечения маджей, но держит нас на заднем плане — или того хуже.

— Да, по крайней мере, колокольчики не охотятся за вами и не убивают вас, как они делают с моим народом, — сказал Малыш Марвел. — Они называют нас уродами. Разве можно обвинить мой вид, если мы примкнём к другой стороне? Не то, чтобы я перейду к теням. И своей команде я говорю держаться подальше, но не все из них слушают.

— Я тоже, конечно, призвал своих соратников сопротивляться убеждению «сумерек», — сказал Омар, — но они предлагают мощную мотивацию, и там, где они терпят неудачу, они используют угрозы, которым трудно противостоять даже самым доблестным. Небольшая группа из нас сплотилась, с целью противостоять «сумеркам» и защитить наш собственный вид, но у нас нет ресурсов Ордена.

— Ну, тогда, — начала мисс Шарп, — мы пойдём в Совет и расскажем им об этой угрозе…

— Какая угроза? — спросил мистер Беллоуз. — Все что у нас есть — это слова одной девушки, которая была загипнотизирована и чьи воспоминания были подделаны. Без дополнительной информации Совет с такой же вероятностью посчитает, что клубом «Хелл-Гейт» управляют фейри.

— Если бы только Рут смогла вспомнить больше деталей, — посетовала мисс Кори.

— Я могу.

Мы все обратились к подмёнышу. Её глаза яростно горели. Она больше не выглядела так, словно вот-вот сольётся с деревянной конструкцией.

— Подменышей нельзя загипнотизировать или заколдовать. И мы помним всё. Если я займу место Рут, я буду защищать Этту и смогу докладывать вам обо всём, что узнаю в клубе «Хелл-Гейт».

— Это будет очень опасно, — сказала мисс Шарп.

— Я хочу это сделать, — сказала подменыш, с любовью посмотрев на двух сестёр. — Ради Этты и для Рут. По крайней мере, когда я вернусь в Блитвудский лес, я буду знать, что у меня было предназначение в этой жизни. Я буду знать, что была частью чего-то.

— Но если подменыш займёт место Рут, — спросила Хелен, — где будет настоящая Рут?

— Рут может остановиться в доме моих тетушек в Райнбеке, — сказала мисс Шарп. — А Этта… — она протянула руку Этте. — У Этты есть способности, которые нужно развивать. Независимо от того, что все вы думаете об Ордене, в этом они хороши. Она подаст заявление в Блитвуд. Нам не нужно рассказывать Дейм Бекуит или Совету о клубе «Хелл-Гейт», пока мы не узнаем больше. Мы просто скажем, что обнаружили дарования Этты во время нанесения визита в её съемную квартиру. И если они начнут возражать по причине её религии, то я лично подам в отставку с моего поста в Блитвуде.

— Также как и я! — сказала мисс Кори.

Мисс Шарп лучезарно улыбнулась своей подруге, а потом перевела взгляд на Этту.

— Что скажешь, Этта?

Этта неуверенно посмотрела на меня.

— Ты будешь там, Авалех?

Я замешкалась. Впервые я поняла, что рассматривала возможность не возвращаться в Блитвуд осенью — и всё то, что я только что узнала об Ордене, совсем не воодушевляло меня. Я была одним из «уродов», которых, по словам Малыша Марвела, Орден погубил. Как долго я смогу хранить этот секрет?

Но Этта так доверчиво смотрела на меня. Да, она могла бы остаться в доме Фиалок со своей сестрой, но что потом? Вернуться к работе на потогонном предприятии? Всю свою жизнь хранить в секрете то, что она видела? Блитвуд научит её использовать свои способности и даст ей шанс слепить нечто большее из себя, и там она будет в безопасности, пока мы не выясним, что ван Друд задумал в клубе «Хелл-Гейт». За мной числился долг перед девочками — всеми девочками, такими как Рут и Молли — чтобы остаться в Блитвуде, пока не найду способ, как им помочь.

— Да, — ответила я Этте, — я буду там с тобой.

ГЛАВА 11

— Мы, и правда, поедем на этом большом поезде, Авалех? Я никогда раньше на них не ездила.

Разинув рот от изумления, я посмотрела на Этту, когда носильщики и пассажиры натолкнулись на нас на переполненной платформе. В течение последних двух недель Этта всех нас удивляла. Во-первых, она с блеском сдала вступительные экзамены. Несмотря на то, что её забрали из школы в раннем возрасте, чтобы работать на фабриках, она проводила всё своё свободное время в библиотеке Сьюард Парк за чтением книг и самостоятельным разучиванием латыни, которая по её словам, была гораздо проще, чем иврит. Затем она поразила нас ещё больше, спросив, будут ли какие-нибудь странные существа в Блитвуде, как мистер О'Мэлли в таверне, у которого были заострённые уши и раздвоенные копыта, или миссис Голуб из бара напротив, у которой были острые зубы и костяная нога.

— Эта девочка — истинно видящая, — в один из дней заявила мисс Кори, пока мы готовили Этту к экзаменам.

— Да, — согласилась мисс Шарп. Потом она объяснила мне: — Это означает свидетель. Истинно видящая может распознать истинную природу любого существа, независимо от того, как они маскируются. Дай угадаю, — мягко сказала она Этте, — ты только недавно начала видеть этих существ, наверняка, когда у тебя начались месячные циклы.

Этта покраснела и кивнула.

— Истинно видящая обретает свои способности в период полового созревания. Вот как ты узнала, что Рут была заменена подменышем, — сказала она, повернувшись к Этте. — И да, ты столкнёшься с другими существами, такими как мистер О'Мэлли, который, как я подозреваю, является клуриконом²⁰, а миссис Голуб, которая, скорее всего, Баба Яга…

— Ви! — вскрикнула мисс Кори. — Она не должна знать всего этого до посвящения!

— Не думаю, что мы можем больше скрывать это от неё, Лиллиан. Она видит, что мы утаиваем от неё секреты, и от этого она только ещё больше нервничает.

Итак, мисс Шарп объяснила, что в Блитвудском лесу есть портал в Волшебную страну, и что временами существа оттуда сбиваются с пути истинного — вызывающие страх существа, такие как тролли, гоблины и ледяные гиганты, но также и кроткие светящиеся спрайты и озорные богглы (тем не менее, между мисс Шарп и мисс Кори возник горячий спор о том, были ли богглы безобидными).

— Совет обязательно примет Этту в Блитвуд, — сказала мисс Шарп, когда закончила. — Истинно видящие имеют неоценимое значение для Ордена. Уже очень долгие годы у нас не было ни одного из них. Кто знает, какие существа проникли в наши ряды?

Я вспомнила, что Омар и Малыш Марвел говорили о фейри и других магических существах, что прячутся, оставаясь у всех на виду, в городе — маджи. И также вспомнила историю Омара о том, как Орден использовал его магические способности и других ему подобных. Правильно ли мы поступали, отправляя Этту в Блитвуд? Она выглядела обеспокоенной — но, как оказалось, не за себя.

— Что вы делаете с ними, когда находите? — спросила она, избегая моего взгляда.

— Уничтожаем их, конечно, — отрывисто произнесла мисс Кори, захлопнув блокнот.

— Убиваете их? — переспросила Этта. — Но что, если они безобидны? Миссис Голуб, несомненно, сомнительная личность, но мистер О'Мэлли никому не вредит.

— Если мистер О'Мэлли действительно никому не причинял вреда, его бы лишь изгнали обратно в Блитвудский лес и Волшебную страну, — гораздо мягче сказала мисс Шарп. — Мы выяснили, что некоторые из созданий фейри — такие как светящиеся спрайты — действительно безвредны. Мы меняем наши взгляды в Блитвуде. Тебе не нужно беспокоиться, Этта, тебя не будут просить причинять вред какому бы то ни было существу, которое не представляет опасности.

— Хорошо, — сказала Этта. — Я бы никогда не стала подвергать кого-то с добрым сердцем опасности только потому, что они немного… иные.

Я подозревала, что она знает, кем я была, но мы никогда не говорили об этом, и я верила, что она никогда никому не скажет. Но рано или поздно мне придётся рассказать об этом кому-то в Блитвуде, прежде чем они сами раскроют мой секрет. Остается надеяться, Орден решит просто изгнать меня, нежели убить.

Между тем, я была в долгу перед Эттой по той причине, что остаюсь в Блитвуде, пока она не устроится и не будет вне опасности. Думаю, она цеплялась за меня, потому что я была выходцем из того же места, что и она — из переполненного жилого дома, потогонных производств, фабрики «Трайангл». Я вспомнила, насколько напугана была в прошлом году, что девочки из Блитвуда будут презирать меня, если узнают о моём низком происхождении. Каким глупым этот страх казался теперь, когда у меня был гораздо больший секрет, затаившийся под моим плотно зашнурованным корсетом!

Но я также помнила, что была столь же потрясена атрибутами благородной жизни — одеждой, манерами, большими домами — как и откровением о том, что в мире существовала магия. Поэтому, когда Этта выглядела более ошарашенной размером поезда, в который мы садились, чем тем фактом, что мы были на пути в школу, где преподавалась магия, я ответила:

— Да! Посмотри, вон Хелен. Она тоже не привыкла ездить на поездах.

Это было ясно по числу сумок, с которыми Хелен боролась. В прошлом году Хелен привезли в школу на «Роллс-Ройсе» с личным шофером, но теперь она, конечно, не могла себе этого позволить.

— Я помогу ей с багажом, а ты в это время займи нам места с левой стороны, так мы сможем видеть реку, — сказала я Этте. — Это прекрасный вид!

Успокоенная моим энтузиазмом, Этта с нетерпением бросилась в вагон, уворачиваясь от группы девушек, стоявших дверях. Я шагнула вперёд с целью облегчить Хелен бремя от большого чемодана и коробки со шляпой.

— Я уже начала думать, ты опоздаешь на поезд, — сказала я. — Что случилось?

— Этот нелепый таксист поднял такой шум из-за моего багажа. Мужчина вообще имел наглость предположить, что мне может не понадобиться так много одежды. Можешь себе представить? Полсон никогда бы не осмелился прокомментировать мой гардероб!

«Если бы кто-то обуздал траты Хелен и её матери на одежду, — я подумала, — возможно, им не пришлось бы отпускать своего шофера». Хелен я лишь сказала:

— Ну, я рада, что ты вовремя добралась. Этта очень нервничает, и мне кажется, мы должны сделать всё возможное, чтобы успокоить её…

Именно в этот момент я услышала чёткий, резкий голос Этты, выкрикивающий наши имена из вагона поезда.

— Авалех! Хелена! Быстрее, я заняла нам места с видом на реку!

— Говорила тебе, левая сторона предпочтительнее, — произнесла с манерной медлительностью и южным акцентом одна из девушек, загромоздив проход, когда мы попытались обойти её. — Моя кузина Джорджиана сказала, что когда мы сядем в поезд, мы должны сесть слева. А теперь этот ребёнок, — она презрительно взглянула на Этту, её бледно-голубые глаза задержались на простой незамысловатой юбке и потёртых ботинках, — взяла и заняла последнее место с видом на реку, а она даже не девушка из Блитвуда.

— С чего ты решила, что она не девушка из Блитвуда? — спросила я, попытавшись прошмыгнуть под широкими полями шляп девочек.

Все их шляпы были покрыты перьями, а на той, что принадлежала южанке, и вовсе разместился целый мёртвый фазан. Она развернулась ко мне, всё ещё преграждая нам путь, и ответила:

— Ну, она слишком молода, благослови её сердечко.

— Мне пятнадцать, — объявила Этта. — Я просто маленькая для своего возраста.

— И, — продолжила девушка с мёртвым фазаном на голове, — она едва ли одета, как девушка из Блитвуда.

— Как и ты тоже, — заметила Хелен, многозначительно посмотрев на бугры кружева вокруг высокого воротника девушки, перетянутую шнурком талию, обтягивающую юбку и туфли-лодочки на тонкой подошве. — Ты никогда не сможешь натянуть лук со всеми этими оборками под рукой и упадёшь в обморок от недостатка кислорода сразу же, как впервые попытаешься позвонить в колокола в этом корсете. Не говоря уже о том, что соколы сделают с этой птицей на твоей шляпе. Тебе повезёт, если ты пройдёшь через парадную дверь, и Блодьювед не ощиплет долыса твою голову

Девушка с мёртвым фазаном начала краснеть, слушая речь Хелен, в то время как две её подруги ошарашено смотрели на меня, словно я раскрыла крылья, что я могла сделать в любой момент, если девушки не уберутся с нашего пути.

— Значит, ты выпускница? — спросила курносая невысокая брюнетка, её чёрные глаза-пуговки широко распахнулись.

— Ох, — я выразила сомнения, смутившись, что помыкнула группой новеньких девушек. — Нет, я только что оперившаяся, это…

— Второкурсница! — воскликнула третья высокая и худая девушка в очках. — Я изучала руководство.

— Ну что ж, — сказала Хелен. — Тогда ты должна знать, что простые птенцы должны уступать оперившимся. Пожалуйста, отойдите, чтобы мы могли присоединиться к нашей подруге.

— Я не помню никакого такого правила в руководстве, — отметила охочая до учебы девушка.

— Руководство? — взвизгнула Этта. — Я не знала, что есть руководство. На местах напротив нас предостаточно места. Почему бы вам не присоединиться к нам, и мы все вместе посмотрим?

— Но тогда мы будем смотреть в обратную сторону, — ответила девушка с мёртвым фазаном. — Я попросту не могу ехать спиной по ходу движения, меня укачивает.

— Ну, а я могу, — заговорила темноглазая девушка, втискиваясь на сидение напротив Этты. — Меня никогда в жизни не укачивало.

— Меня тоже, — заметила любящая учиться девушка, проскользнув на другое обращенное назад сидение. — Хотя думаю, возможно, ты на самом деле имела в виду вертиго, если ты подразумевала головокружение, вызванное обратным движением поезда.

— Я могу втиснуться с ними, потому что очень маленькая, — сказала Этта с озорной улыбкой девушке с мёртвым фазаном, — а ты можешь сесть с Авой и Хелен. Ну, тогда все мы Блитвудские девушки будем вместе!

Этта ещё даже до Блитвуда не добралась, а уже завела друзей.

Хелен посмотрела на девушку с мёртвым фазаном так, будто хотела выщипать все перья из её шляпы. Но со всем благородством, которое десятилетиями манерами старого Нью-Йорка прививалось ей, она просто сказала:

— Не хочешь ли присоединиться к нам? Уверена, мы все извлечем пользу от компании друг друга.

Неудивительно, что девушка с мёртвым фазаном оказалась из рода Монморанси — Миртилене Монморанси из семьи Саванны Монморанси, которая, как я посчитала по всем попыткам Миртилене доказать обратное, была отчасти самой бедной из ветвей этого рода.

— Наша плантация была самой прекрасной в Джорджии — до тех пор, пока Янки не выжгли её дотла во время войны северной агрессии, конечно, — поделилась с нами Миртилене.

— Ты имеешь в виду гражданскую войну? — спросила я с напряжённой улыбкой. — Ту, в которой Юг начал с отделения? И, в конечном счете, в которой освободили рабов?

— Это то, чему они учат вас в Блитвуде? — спросила Миртилене.

Если честно, мне хотелось сказать, что нам в Блитвуде преподают, что рабство было институтом зла при подстрекательстве трау, и что Орден, неистовые аболиционисты, сражались вместе с Севером, чтобы всё исправить. Однако я вспомнила, что Омар сказал мисс Шарп. Да, Орден сражался ради освобождения рабов, но в Блитвуде не было чернокожих студентов.

Кроме того, Миртилене Монморанси, черноглазая Мэри Маккри и прилежная Сюзанна Дьюснап не узнают о магической стороне Блитвуда вплоть до первой ночи посвящения. Я полагала, что возможно Этте будет трудно удержать свои познания в секрете, но у неё, похоже, с этим не было никаких проблем. Она выглядела гораздо более заинтересованной в повседневной жизни своих новых друзей, чем в тёмных секретах, в которые она была посвящена за последние несколько недель.

Мэри и Сюзанна, в свою очередь, приветливо беседовали с Эттой и закидывали нас с Хелен вопросами о школе.

— А танцы есть в Блитвуде? — спросила Мэри. — Я люблю танцевать. Я приехала на несколько недель раньше, с целью посетить бал мисс Монморанси и была просто ослеплена таким количеством новых фигур.

— Это благодаря новому мастеру танца, которого дядя Джордж нанял для подготовки бала Джорджианы, — отметила Миртилене. — Господин Хофмейстер. Я так понимаю, он из Вены. Джорджиана попросила дядю Джорджа нанять его и в Блитвуд.

— Мадам Мюзетт была достаточно хороша на протяжении многих поколений девочек из Блитвуда, — сказала Хелен, выразив презрение.

Я еле сдержала смех, вспомнив, как Хелен закатила глаза на старомодные манеры мадам Мюзетт, но была тронута её преданностью престарелому учителю танцев.

— Раньше в Блитвуде никогда не было мастера танцев, — добавила я. — Это не… — я поймала себя на слове, прежде чем произнесла, что это не являлось частью старых устоев.

С каких пор я стала защитником традиций Блитвуда? Эти старые нравы угнетали Омара и его расу и, вероятней всего, станут причиной моего изгнания.

— Я подаю иск! Как же вы тогда готовитесь к котильонам? — спросила Миртилене, покачав головой, чем заставила фазана на своей шляпе выглядеть так, словно он собирался взлететь.

— Я не умею танцевать, — сказала Этта, нахмурив брови. — За исключением нескольких народных танцев, которые я разучила в нашем местном театре.

— Не переживай, — заверила я Этту. — Есть более важные вещи, которым нужно научиться в Блитвуде, нежели как танцевать современную версию кадрили.

Но посмотрев на Миртилену, прихорашивавшуюся в отражении в окне, я задалась вопросом, знаю ли я Блитвуд столь хорошо, как считала. Возможно, он действительно принадлежал этим новым девушкам больше, чем мне.

Меланхолия, которую я ощущала в путешествии, была рассеяна видом Жилля Даффи.

— Жилли! — закричала я, обнимая маленького эльфийца.

— Мм, — пробормотал он, стиснув меня в поразительно сильной хватке, а затем отведя меня на расстояние вытянутой руки. — Позволь мне взглянуть на тебя, девчушка. Да, ты вышла из огня совершенно невредимой, — в чёрных глубинах его глаз я увидела вспышку зелени и почувствовала, как воздух на прибрежной платформе наполнился запахом леса. — Но я знал, что так и будет. Ты дочь своей матери, уж точно.

Мои глаза наполнились слезами при упоминании матери, и я почувствовала, как маленькая ручка скользнула в мою правую ладонь и прикосновение ещё одной руки к моей левой руке. Хелен и Этта подошли и встали по обе стороны от меня.

— Привет, Жилли, — сказала Хелен. — Хорошо выглядишь.

— И вы тоже, мисс, — сказал он, сняв свою бесформенную твидовую шляпу.

Каким-то образом ему удалось передать в этих нескольких словах своё сочувствие Хелен по поводу её недавней потери отца, не смутив её упоминанием об этом. Затем он повернулся к Этте.

— А это что за маленькая девочка?

— Это Этта, — сказала я ему. — Мы вместе работали на фабрике «Трайангл», и мисс Шарп с мисс Кори обнаружили, что она…

— Истинно видящая, — сказал Жилли, его глаза вспыхнули резким оттенком ядовито-зелёного цвета. Нежный лесной бриз перерос в сильный ветер: — Да, я могу это видеть.

Я опустила взгляд на Этту и увидела, что та широко распахнутыми глазами смотрит на Жилли. Чёрт! В прошлом учебном году я лишь по воле случая обнаружила, что Жилли был не совсем человеком. Он был Гилли Ду, своего рода лесным эльфом, который защищал существ леса, спасал заблудившихся девочек, и, как я начала подозревать, контролировал погоду. Он сообщил мне, что Дейм Бекуит знала, кем он являлся, но я не считала, что об этом знал остальной Орден.

Другие девочки — Миртилене вздернув нос, Сюзанна и Мэри стараясь идти в ногу со всеми своими сумками и шляпными коробками (и с сумками Миртилене, подозревала я) — подошли и стали с любопытством смотреть то на Жилли, то на нас. Выдаст ли Этта личность Жилли?

— Это лакей? — фыркнула Миртилене. — Позвольте, да ведь ему придётся встать на что-то, чтобы хотя бы отбросить тень!

Внезапный порыв ветра снёс шляпу Миртилене с её головы и отправил её, вместе с мёртвым фазаном, в полёт над рекой, которая внезапно стала неспокойной, как океан.

— Он не лакей, — заявил Этта. — Он… — я попыталась уловить её взгляд, но она продолжила, — смотритель.

Она наделила слово значением, которое выходило далеко за рамки этого титула. Глаза Жилли закипели мягким зелёным сиянием.

— Да, девушка, это то, кем я являюсь, и я горжусь этим. Обещаю заботиться о вас и уберечь вас от всякого зла.

Этта дала присущее ему имя, но не раскрыла перед другими девушками его магическую природу — уж точно, не Миртилене, которая, смирившись с потерей своей шляпы в реке, наградила Жилли пренебрежительным взглядом и обратилась к нему, смотря в точку на несколько дюймов выше его головы.

— Я преисполнена самодовольства, что вы все заново познакомились, но вам назначено загрузить наш багаж?

Жилли посмотрел на Миртилене так, словно хотел скинуть её многочисленные сумки в реку вместе с ней, но вместо этого взвалил один из чемоданов Хелен на своё плечо.

— Я скоро вернусь за вашими, — сказал он Миртилене. — Вы можете подождать здесь с сумками или подняться к экипажу. Только… — он посмотрел на реку. Несмотря на то, что день был жарким и ясным, туман скапливался над водой, подползая к берегу. Туман, которого там не было раньше, и я была уверена, что это было дело рук Жилли: — Я бы не стал задерживаться слишком долго у воды. Никогда не знаешь, что может скрываться в тумане, — он подмигнул мне, проходя мимо меня. — Или что может выйти из него.

ГЛАВА 12

Ко времени как Жилли перенёс все наши чемоданы наверх на станцию, туман рассеялся, и вновь стоял хороший, ясный день. Настолько хороший, что Жилли приехал на открытой двуколке, вместо мрачного экипажа, на котором я ехала в прошлом году. Этта села назад со своими новыми подружками, Сюзанной и Мэри, болтая столь же радостно, как птицы, порхавшие по сикоморам над нашими головами.

— Она, несомненно, быстро адаптировалась, — тихо произнесла Хелен.

Мне показалось, что я уловила небольшой намёк на обиду в её голосе. Хелен, в конце концов, пришлось приспосабливаться к довольно многому за последние несколько месяцев.

— Думаю, это неотъемлемая часть бытия истинно видящей, — прошептала я в ответ.

Я настороженно взглянула на Миртилену, сидевшую по другую сторону от Хелен, дабы убедиться, что она не слушала, но та была занята попытками нацепить новую шляпу на свою голову — эта шляпа была украшена искусственными вишенками и мёртвым воробьём — поэтому я продолжила:

— Часть бытия свидетеля делает её очень чувствительной к другим людям и даёт ей способность задавать людям совершенно правильные вопросы, чтобы раскрыть их.

— Пф, — фыркнула Хелен. — Там, откуда я родом, это называется искусством вежливой беседы… хотя, полагаю, Этта не обучалась этому в Нижнем Ист-Сайде. Я рада, что она заводит друзей, — неохотно добавила она. — Нам не придётся переживать за неё.

— Нам всё равно надо присматривать за ней, чтобы удостовериться в её безопасности. Если ван Друд в какой-либо момент осознает, что подменыш занял место Рут, он отправится на поиски Рут и Этты.

— И всё же, мы узнаем, если это произойдёт. Мистер Марвел и мистер Омар будут вести наблюдение за клубом «Хелл-Гейт», а мистер Гринфедер пообещал подключить своего друга в полиции, если он посчитает, что что-нибудь пошло не так.

— Я всё ещё жалею, что мы ничего не смогли сделать для этих девушек, — сказала я.

Хелен фыркнула.

— Ты не можешь ходить по свету и всех спасать. Большинство из тех девушек там, потому что они сделали неправильный выбор.

— Как ты можешь такое говорить, Хелен? Рут похитили.

— Её бы не похитили, если бы она не встречалась с мужчиной на Кони-Айленде, которого едва знала. По правде говоря, думаю, то, как девушки ведут себя в эти дни чудовищно — даже Блитвудские девушки. Посмотри на это новое поколение с их новомодными танцами. Ты знаешь, что один из них называется «Бег индейки»? Я слышала, что некоторых девушек уволили с работы за занятие этим танцем в их обеденный перерыв. Представь, ходить по кругу и вести себя как птица прилюдно!

— Хелен, мы ходим в школу, в которой нас обучают охотиться подобно соколам, — я стеснённо поёрзала, чтобы облегчить боль в лопатках. — Крадут невинных молодых девушек с улиц Нью-Йорка и держат их против их воли в местах подобных клубу «Хелл-Гейт». Малыш Марвел говорит, что по всему городу скрываются магические создания, и Омар рассказал нам, что Орден веками использовал таких людей как он. Но ты оскорблена танцем под названием «Бег индейки»?

— Звучит это унизительно, — ответила она, проигнорировав все мои другие доводы. — И мне не нравятся, что эти новые девушки приходят и меняют суть вещей ещё до того, как даже начинают понимать, что это значит быть Блитвудской девушкой. Мне не нравятся…

— Перемены? — спросила я более мягко, скользнув ладонью по её руке.

Личная жизнь Хелен изменилась до неузнаваемости. Конечно же, она хотела, чтобы Блитвуд оставался тем же, что и был.

— Нет, — вздохнула Хелен, сжав мою руку. — Надеюсь, что нет. Ах, но посмотри, мы уже почти на месте.

Мы проехали через высокие железные ворота, с начертанным на них девизом Tintinna Vere, Specta Alte — узрите правду, метьте выше — и мы стали подниматься на холм. Пока мы поднимались вверх по холму, колокола начали отбивать, взывая нас домой. Я увидела, как c лица Хелен дочиста смылись все опасения и страхи последних нескольких месяцев. Этта, Сюзанна и Мэри притихли, чтобы послушать звон. Даже Миртилена перестала чрезмерно заботиться о своей шляпе и вытянула свою длинную шею, чтобы уловить первый проблеск Блитвуда, когда мы достигли вершины холма.

Вот он! Столько же волшебно, как я помню, утомлённый многовековой камень горел золотом в ярком солнечном свете, колокольня вздымалась на фоне голубых гор на расстоянии, как гордая бойница, стоявшая на страже у долины реки. Массивные стены замка излучали безопасность и защиту, точно также как колокола взывали нас домой, но колокола пробудили нечто ещё другое во мне. Казалось, колокольный звон вибрировал в моей крови. Хотя я и испытывала чувство тоски по Блитвуду, чьим колоколам было предначертано зарождать во всех наш Орден, так же звон приносил невыносимую печаль.

Однажды Рэйвен сказал мне, что колокола Блитвуда пробуждают прискорбие в Дарклингах по всем кого они потеряли. Теперь я чувствовала эту утрату. Это ощущалось так, словно тебя изгнали. И я знала, что если во мне раскроют Дарклинга и выгонят из Блитвуда, я буду испытывать это прискорбие каждый день своей жизни. Это было сожаление, что испытывала моя мама, и теперь я понимала, что вынудило её хранить гравюру с изображением замка на своём прикроватном столике.

Я отвела глаза от замка и поймала устремлённый на меня взгляд Этты. Её глаза были широко распахнуты и переполнены слезами. Какова, должно быть, была ноша чувствовать так глубоко, что чувствуют другие! Я послала ей отважную улыбку, понадеявшись избавить её от своей боли, и она, не одураченная вовсе, сказала:

— У тебя всё будет хорошо, Авалех. Я обещаю.

— Конечно же, у Авы всё будет хорошо, — сказала Хелен. — Мы возвращаемся в Блитвуд, где ничего не менялось веками. Посмотрите, вон Дейзи! Она приехала раньше, чтобы заполучить нам хорошую комнату.

Я сомневалась, что это было единственной причиной заблаговременного приезда Дейзи. На ней была изношенная перевязь — знак блюстителя — и я припомнила, что в одном из своих редких, лаконичных писем она говорила, что будет работать в этом семестре. Обычно нечто таким занимались девушки-стипендиатки и я стала гадать, не переживал ли отец Дейзи, преуспевающий торговец Канзас-Сити, полный перелом в своей фортуне. Каковы бы ни были её мотивы, было упоительно видеть Дейзи, стоявшую в самой гуще прибывающих девушек, наводя порядок в хаосе. К тому времени как мы достигли круговой подъездной дорожки, я увидела, как она приказывает Джорджиане убрать свой багаж с главных ступенек, сказала шоферу перегнать его «Роллс-Ройс» и спасла шляпку новенькой девушки от вероятности быть сорванной с её головы вырвавшимся на свободу соколом.

— Как вижу, одна из Диан уже упустила своего сокола, — сказала я, вспомнив, что Дианы уже прибыли в школу и провели их первые три дня и ночи в «пробуждении» своих птиц для их подготовки. — Это новый сокол? — спросила я, залюбовавшись элегантной белой хищной птицей. — Не помню, чтобы такой был в прошлом году.

— Это будет кречет Джорджианы Монморанси, — сказал Жилли, который обошёл карету, чтобы помочь нам выйти из неё. — Мистер Монморанси прикупил особую пару прекрасных кречетов для неё и мисс Дрисколл. В этом году они обе — Дианы.

По его тону было четко понятно, как он относился к тому, что Джорджиана и Альфреда были отобраны — выбору, который, несомненно, был больше связан с пожертвованиями школе, что делают их отцы, нежели с их талантами в качестве охотниц.

— Конечно же, Джорджиана Диана, — сказала Миртилена, когда встала впереди всех, чтобы первой сойти. — Мы, Монморанси, рождаемся охотницами и прирождёнными лидерами. Вот почему, я езжу верхом с гончими в виду того, что…

Рассуждение Миртилены о превосходстве Монморанси было резко прервано соколом Джорджианы, нырнувшим прямиком к её голове и выдернувшим мёртвого воробья с её шляпы.

— Говорила тебе, контролировать эту птицу, — заворчала Дейзи, когда она подошла к нашей двуколке, но когда она увидела меня с Хелен, она вскинула руки и выкрикнула наши имена.

Хелен протолкнулась мимо глубоко оскорблённой Миртилены и нырнула в открытые объятия Дейзи, потянув меня за собой. Я была удивлена тому, насколько сильными оказались руки Дейзи — и как приятно ощущалось быть заключённой в их объятие. Может быть, Этта была права, у меня всё будет хорошо здесь.

— Я думала, вы двое вообще не сможете сюда добраться! — воскликнула Дейзи, отступив назад, чтобы посмотреть на нас. — Мне так много надо рассказать вам!

— Ты можешь начать с того, что расскажешь нам, почему ты блюститель, — сказала Хелен. Я знаю, что связано это не с тем, что ты на стипендии. Разве твой папа не открыл совсем недавно новый склад в Сент-Луисе?

— Правда? — спросила я, прозвучав сварливо даже для своих собственных ушей. — Почему ты мне не написала и не рассказала об этом?

— Ну, я посчитала, что это было не такого рода событием, которым бы ты заинтересовалась, — просто ответила Дейзи. — Но Хелен продолжила писать и задавать мне вопросы…

— Я была воспитана проявлять вежливый интерес к делам своих друзей, — прервала её Хелен. — Что я и делаю сейчас, осведомляясь, почему ты стала блюстителем. Всё потому, что они заменяют этой красивой лилово-зелёной лентой ту жуткую шотландскую клетку?

Теперь я заметила, что лента Дейзи была не той, что носила в прошлом году Сара Леман. На ленте Дейзи был некого рода девиз, который так же, как представлялось, был девизом школы.

— Не говори глупостей, — рассмеялась Дейзи. — Она лилово-зеленая, потому что это цвета движения суфражисток. Я провела лето, проводя агитацию за женское право голоса. Законодательный орган Канзаса голосует за референдум в ноябре. Мне крайне нужно было быть дома для проведения пикетов в Канзасе, но Дейм Бекуит убедила меня, что я могу больше принести пользы здесь — и она позволила мне сменить ленту блюстителя на ленту «Голос Женщинам». Вот… — она запустила руку в карман и передала по жестяному значку со слоганом «Голос Женщинам» мне и Хелен и по зелёно-лиловой ленточке. — Вы можете носить их со своими лентами.

— Что за наши ленты? — спросила Хелен, её голос внезапно стал леденящим.

— Ох, я не говорила? Я предложила Дейм Бекуит, чтобы она и вас обеих тоже сделала блюстителями. Я подумала, это поможет Хелен с… ну… — она накрыла рот ладонями и театрально прошептала, — расходами по обучению. Вам даже будут платить жалование, которое вы сможете использовать на мелкие расходы. Мы с мистером Эпплби пришли к согласию, что женщина должна зарабатывать свои собственные деньги и быть независимой…

— Как заботливо с твоей стороны, Дейзи, — Хелен, которая приобрела почти такой же лиловый оттенок, как её новый значок во время речи Дейзи, прервала её льстивым голоском, — напомнить мне о моём обедневшем состоянии. Но почему, скажи, ты предложила Аву? Она до сих пор богата.

— Ох, — Дейзи лучезарно улыбнулась, — и самая лучшая часть. Поскольку мы все блюстители, мы имеем право первого выбора себе комнаты на любом этаже. Для нас я выбрала нашу прежнюю комнату. Я посчитала, что тебе понравится это, Хелен. Каково будет со всеми другими… ну… изменениями, что тебе уже пришлось вынести.

На мгновение я подумала, что Хелен, наверное, придушит Дейзи, но вместо этого, она притянула её к своей груди и, с блестящими от слез газами, сказала:

— Это прекрасно, Дейз. Это именно то, в чём я нуждалась.

В течение следующих нескольких часов я увидела, насколько права оказалась Дейзи, что оставила за нами нашу старую комнату. Следовало признать, что Блитвуд не менялся веками. Сам по себе замок камень за камнем был перенесён из первого аббатства Ордена в Шотландии; мужской монастырь всё ещё выполнял функции нашей братской школы, Готорн. Однако события прошлой весны — нападение сумрачных демонов на замок и возвращение давно потерянного сэра Майлса Малмсбери и сестры Натана из Волшебной страны — сотрясли общепринятые условности школы, словно древний краеугольный камень был выдернут из её фундамента. Дейзи ввела нас в курс дела, пока мы поднимались на четвёртый этаж южного крыла.

— Начнём с того, что сэр Майлс и мисс Фрост поженились.

— Нет! — воскликнула Хелен. — Ты хочешь сказать, что Эуфорбия Фрост теперь леди Малмсбери?

— Ох, нет, сэр Малмсбери отказался от своего титула. Он говорит, что среди народца lychnobious такое классовое разграничение считается примитивным. Он и мисс Фрост — которая решила оставить свою девичью фамилию в духе прогрессивизма — будут преподавать уроки толерантности и понимания культурных различий нечеловекоподобных видов.

— Вот это перемены, — сказала Хелен. — В прошлом году она прикалывала и мариновала сияющих спрайтов.

— Это хорошие перемены, — добавила я, про себя подумав, что если Орден начал благосклонно относиться к сияющим спрайтам, возможно, в один прекрасный день, он одобрит и Дарклингов.

— Не все так думают. Мисс Свифт угрожала покинуть школу, если она не сможет использовать перья сияющих спрайтов в своих стрелах после того, как сэр — точнее, мистер — Малмсбери объяснил, что сияющие спрайты рассматривают использование их перьев в качестве оружия как осквернение их самых сакральных представлений. Сияющие спрайты вышли с гениальным компромиссом. Они предложили собирать скинутые птицами перья в лесу для мисс Свифт. Перозвон выступила с этой идеей, гордо добавила Дейзи.

Перозвоном был сияющий спрайт, которого Дейзи спасла в прошлом году.

— Перозвон? — переспросила Хелен. — Вы до сих пор… общаетесь?

Было немного сложно представить, как Дейзи могла связываться с созданием, которое общалось телепатически путём рассеивания пудры со своих крыльев.

— Я увиделась с ней сразу же, как вернулась. Ей многим надо было со мной поделиться — как и мне с ней, — Хелен стала ярко розовой. — Я до сих пор не рассказывала вам… ох, ты там, новенькая, ты не можешь загромождать коридор всеми этими чемоданами. Меня не волнует, что твоему отцу принадлежит Кникербокер Банк…

Мы оставили Дейзи увещевать птенца, которая, по-видимому, привезла всё содержимое «Дамской мили» с собой и последовали в свою старую комнату в конце коридора. Притом, что я испытала облегчение, что мы останемся в своей прежней комнате, теперь я поняла, что невыгодным положение было из-за того, что мы были окружены птенцами. Шумными птенцами.

— Неужели мы были такими… шумливыми в прошлом году? — спросила я у Хелен, когда мы протиснулись сквозь толпу хихикающих девушек.

— Я никогда не была шумливой, — ответила Хелен, свирепо посмотрев на девушку, практиковавшую танцевальные шаги посреди коридора. — Не знаю, о чём Совет думал в этом году. Понятно, они понизили свои стандарты. И нам придётся «присматривать» за этой компанией. Не уверена, что мне нравится, что Дейзи взяла на себя смелость записать нас в блюстители.

Я была более чем уверена, что на самом деле Хелен не нравился тот факт, что она нуждалась в деньгах, полученных за работу.

— Но разве ты не понимаешь, — сказала я, — это даст нам прекрасную возможность присматривать за Эттой.

Как только я произнесла её имя, она пронеслась мимо с Мэри и Сюзанной.

— Ох, Авалех, какое это прекрасное место! Дейзи устроила так, чтобы я была в одной комнате с Мэри и Сюзанной и у меня даже есть своя собственная кровать! Мэри с Сюзанной показывают мне купальни. Они в закрытом помещении, на этом же самом этаже!

Она исчезла со своими новыми соседками по комнате, намереваясь открыть для себя прелести уборных внутри дома.

— Я бы сказала, что Этта не особо-то и нуждается в присмотре, — высказалась Хелен. — Давай будем надеяться, что и остальные не будут нуждаться. Я не собираюсь становиться нянькой группе птенцов. Возможно, есть заклинение отвращения, которое мы можем наложить на нашу дверь, чтобы удержать их от вторжения — что и делают эти девушки. Это наша комната, — громко произнесла она, когда мы достигли конца коридора и обнаружили двух девушек, заглядывающих внутрь нашей комнаты.

— Ох, мы просто хотели посмотреть, — сказала девушка в розовом полосатом платье и с соответствующей лентой в волосах. — Это, безусловно, самая лучшая комната. Надо быть блюстителем, чтобы получить её?

— Вовсе нет, — горделиво ответила Хелен. — К вашему сведению, мы с моими соседками по комнате совершили акт доблести и героизма в прошлом году, за что мы были вознаграждены возможностью выбора себе комнаты. Вероятно, когда вы прекратите тратить своё время на глупые танцевальные фигуры и ленточки, в один прекрасный день вы совершите нечто достойное такой же почести. В тоже время, я посоветовала бы вам сменить это нелепое розовое платье и попытаться вести себя подобающе Блитвудской девушке. А теперь, кш!

Хелен жестом прогнала выпучившую глаза девушку и тут же смылась в нашу комнату. Я поспешила вслед за ней, послав напуганной девушке извиняющийся взгляд. Я едва оказалась внутри, прежде чем Хелен захлопнула дверь за собой и прислонилась с ней спиной, словно баррикадировала вход от нападающей армии гоблинов и трау.

— Что за несносная простушка!

— Вообще-то она напомнила мне Дейзи в прошлом году. Не забывай, Хелен, эти девочки не прошли ещё своё посвящение. Они кажутся легкомысленными и несмышлеными, потому что они ещё не узнали каков окружающий их мир на самом деле. Они не знают о вратах в Волшебную страну или об ужасающих существах, которые скитаются по лесу, или что они будут призваны защищать мир от этих самых существ. Почему бы не позволить им побыть глупышками ещё несколько часов, прежде чем они будут вынуждены предстать перед этими ужасами?

Несколько долгих минут Хелен ошарашено смотрела на меня, во время которых я вообразила, что она размышляла о ряде ужасов иного характера — кредиторы, неоплаченные счета, бедность, вынужденный брак без любви.

— Ты права, — сказала она. — Пусть наслаждаются своим простодушием ещё несколько часов. Но не говори мне, что мне придется за этим присматривать.

Хелен осмотрела комнату и вздохнула.

— По крайне мере, тут всё без изменений. Старая добрая Дейз, должно быть, провела часы, приводя комнату в точно такой же вид, как и было.

Я окинула взором комнату и поняла, что она имела в виду. Кровати Хелен и Дейзи, расположенные по разные стороны длинной комнаты, были заправлены теми же яркими стегаными одеялами, что у нас были в прошлом году. Поднос с заварочным чайником, чайные кружки, чайница, баночка какао и коробочка печенья, был расположен у камина, где мы обычно пили чай и устраивали вечеринки с какао. Потертые, но удобные подушки — стянутые из гостиной на нижнем этаже — были разбросаны вокруг очага.

На каминной доске стояли фотографии в рамках, сделанные в прошлом году — Хелен, выигравшая первый приз за стрельбу из лука; мы втроём, руками обнимая друг друга за талию, перед Домом Фиалок, и одна фотография Нейта, дурачившегося у статуи Дианы в саду, с пытавшейся выглядеть строгой, но провалившей задачу, Хелен на заднем плане. Хелен остановилась перед именно этой фотографией с тоскующим видом. Я отвернулась, чтобы предоставить ей уединенности, и отнесла свою сумку к шкафу у моей кровати.

Моя кровать находилась в дальнем конце комнаты, вдвинутая в нишу под окном с видом на реку. Зная, как я любила свежий воздух, Дейзи оставила окно открытым. Легкий ветерок развевал кружевные шторы, впуская запах речной воды, садовых роз, свежей травы… и ещё кое-чего. Я встала на колени на кровати, открыла окно пошире и высунулась из окна, принюхиваясь к воздуху. Я почувствовала запах мха и древесной коры и лесной подстилки, дикорастущей перечной травы, что росла в таинственных дремучих лесах, и смолу сосновой хвои. Лес Блитвуда. Я не только почувствовала его запах, я услышала его — ветер шелестел сквозь акры сосновых рощ, гнал сухую листву, опавшую с дубов и кленов и буков, птицы, перекликаясь друг с другом, пели песни, мелкие создания суетились, занимаясь запасами на зиму, даже корни искали воду сквозь толщу почвы. Всё это взывало ко мне, волновало крылья под моей кожей, понуждая их вырваться на свободу и отправиться в полёт…

— Если не будешь осторожна, выпадешь из окна, — порицательный голос Хелен вырвал меня из края окна.

Я втянула назад голову, выпутывая занавеску из волос. Я рукой задела нечто, что зацепилось за кружево: длинное черное перо.

Я быстро взглянула в направлении Хелен, с целью понять заметила ли она, но она уже отвернулась от меня, довольно складывая свои сорочки и корсеты в комод, напевая самой себе и частенько поднимая свои глаза на фотографию Натана, которую она переставила на верхнюю полку своего комода. Приколотым к заостренной вершине стержня пера был сложенный лист бумаги. Я развернула его.

«Встретимся сегодня вечером в лесу», — говорилось в нём. — «Я кое-что должен тебе рассказать».

Записка не была подписана, но она могла быть лишь от одного единственного человека. Моё сердце заколотилось, я сложила записку в миниатюрный квадратик и запихнула его в карман юбки вместе с пером, где весь оставшийся день, пока я распаковывалась, они шуршали как пойманные в ловушку птицы.

ГЛАВА 13

Было сложно пережить вторую половину дня и ужин из-за записки Рэйвена, беспокойно шевелившейся в моём кармане. Что ещё хуже, так это то, что благодаря нашим новым должностям в качестве блюстителей, от нас ожидалось, что мы будем надзирать за столом птенцов. Я умудрилась заполучить себе стол, за которым сидела Этта с Мэри, Сюзанной, Миртиленой и двумя другими девушками, чьи имена я мгновенно позабыла, но я больше бы предпочла сидеть со своими подругами. Я мельком увидела Беатрис и Долорес по пути сюда, но этого вполне хватило для Беатрис сказать, что у них есть некие важные новости, которые мы услышим за ужином, и для Долорес подарить мне молчаливое, но на удивление крепкое объятие. Камилла Беннет промчалась мимо меня на лестнице и весьма ошарашила меня, заявив, что она заполучила свои «крылья». Спустя некоторое время я осознала, что говорила она не о том роде крыльев, что обладала я. Кам была энтузиастом авиации, так что без каких-либо сомнений она имела в виду, что посещала уроки пилотирования.

Но теперь мне придётся ответить на бесконечную череду вопросов, которые варьировали, начиная с «Почему так много вилок?» (от Сюзанны), до «Это что бекон в супе?» (от Этты с широко раскрытыми глазами), и «Это то, чем вас здесь кормят?» (от Миртилены) до «Что за посвящение, о котором шепчутся все девочки? (От Мэри с испуганным видом).

— Не переживай, — сказала я Мэри, — с вами ничего не случится. Это просто… — я оказалась не в состоянии закончить фразу.

Что ещё я могла ей сказать? Что всё то, что она думала, что она знала о мире, буквально через два часа будет стёрто в прах? Что с ней всё будет хорошо? Не все выходят из посвящения психически здоровыми. Дядя Тэдди мисс Шарп стал таким взбудораженным во время посвящения, что сбежал, потерялся в лесу и никогда уже больше не был прежним. Некоторые девушки впадали в истерику и покидали школу. Сестру Натана, Луизу, настолько терзало то, что она узнала, что она вновь отправилась в лес и застряла в Волшебной стране. Я прекрасно понимала, что были девушки, которые так никогда и не вернулись из этого леса. Не вела ли я этих невинных девушек навстречу опасности? Насколько сильно я отличалась от ван Друда, обманом уводившего девушек в клуб «Хелл-Гейт»?

— Вообще-то, Мэри… — начала было я.

— Вообще-то, Мэри, — произнёс мужской голос с подчёркнутой медлительностью, — вы будете в полном порядке, поскольку я буду присматривать за вами.

Натан выхватил яблоко из корзинки на столе, подкинул его в воздух и подмигнул мне. Мэри Маккрей заулыбалась, явив ямочки, и покраснела.

— Вы должно быть сын Дейм Бекуит. Мы наслышаны о вас.

— Не верьте ни единому слову, — сказал Натан, откусив яблоко. — Слухи здесь летают — если честно, здесь многое летает, — он снова подмигнул мне.

Я беспокойно заёрзала на своём месте и услышала, как записка Рэйвена зашуршала в моём кармане.

— Второкурсники обычно не ходят на посвящение, — сказала я Натану, по большей части, чтобы скрыть свою позорную тайну, а не потому, что я заботилась о правилах.

— Говоришь как строгий блюститель, — возразил Натан. — Но как я могу противиться сопровождению столь милых леди?

Он одарил Мэри и Сюзанну улыбкой, которая превратила их в жеманные лужицы из хихиканья. Даже Миртилена вытянула свою длинную шею, чтобы попасть в поле зрения Натана. Я бросила взгляд в другой конец зала, где в двух столах от нас сидела Хелен и увидела её свирепый взгляд в нашем направлении. Возможно, в этом и был весь смысл представления Натана — заставить Хелен ревновать.

А, может быть, и нет. После остроумной шутки, которая вынудила весь стол разразиться смехом, Натан наклонился, чтобы вернуть себе упавший платок, и прошептал мне на ухо:

— Я и за тобой тоже буду присматривать, Ава. — Потом он удалился, раскланявшись и улыбнувшись новеньким девушкам.

— Ох, какой приятный и очаровательный молодой человек! — сомлела Мэри Маккрей, положив одну руку на сердце.

— И очень храбрый, — произнесла Этта, оторвав взгляд от своей почти нетронутой тарелки.

«А ты, Этта?» — я едва не произнесла, но затем вспомнила, что Натан вызволил Рут из клуба «Хелл-Гейт». Конечно же, он был героем для Этты — как очевидно, он был таким для всех девушек. Мне пришлось попотеть, чтобы заставить их утихомириться, когда зазвонил первый колокол.

— Шшш… — прошипела я, указав на позолоченный ручной колокольчик в центре нашего стола. — Одна из вас должна позвонить в колокол. Это часть традиции.

Все девочки, за исключением, Миртилены, посмотрели на Этту, которая, скромно улыбнувшись, зажала колокольчик в своей маленькой ручке и решительно позвонила в него.

Главный Зал наполнился шумом звонивших колоколов, когда учителя Блитвуда взошли на сцену. Я сообщила девочкам имена каждого учителя, по ходу их появления: Вионетта Шарп, Руперт Беллоуз, Эуфорбия Фрост, за которой последовал Майлс Малмсбери, вернувшийся из Волшебной страны — у обоих, у него и мисс Фрост, были надеты тщательно продуманные церемониальные головные уборы из перьев сияющих спрайтов, что, как я предположила, люди lychnobious не посчитали возмутительным — Мартин Пил, колокольный мастер, Матильда Свифт, мастерица стрельбы из лука, и миссис Календ, преподаватель древней латыни. Я выискивала взглядом профессора Йегера, нашего учителя наук и отца Беатрис и Долорес, но вместо него увидела лощёного джентльмена в чёрном фраке, с галстуком-бабочкой, белыми перчатками и в гетрах, плавно входившего на сцену.

— Ох, смотрите! — воскликнула Мэри. — Это же господин Хофмейстер, танцмейстер.

— Но где Профессор Йегер? — вслух удивилась я.

Я посмотрела в другой конец зала, на стол, за которым сидели Беатрис и Долорес. Они обе сидели настолько ровно, словно кол проглотили, их руки были накрепко сцеплены перед ними, глаза сияли. Неужели с их отцом что-то произошло? Я попыталась поймать взгляд Хелен, но она закатила глаза вверх, когда элегантный учитель танцев подхватил древнюю миссис Календ и начал кружить её на радость и увеселение, как студентов, так и учителей.

Я вновь посмотрела в центр помоста, где даже Дейм Бекуит улыбалась снисходительно на ужимки учителя танцев. Она жестами показала небольшое одобрение и затем обратила свой взгляд на зал, приказав молчать своими ясными серыми глазами. Когда её взгляд упал на меня, я испытала покалывание чуть ниже своих лопаток. Внезапно я вспомнила, что Дейм Бекуит обладает даром взывать к правде своим взглядом. Что если она сможет сказать, всего лишь взглянув на меня, что я обращалась в Дарклинга? Хуже того, что если её взгляд мог выманить крылья прямо из моей спины? Я могла ощутить, как они прижались к тугому кружеву моего корсета. Я представила, как ткань расходится, мои крылья раскрываются в воздухе, шокированные и до ужаса напуганные лица моих друзей и воспитанников школы и учителей… затем натянутые луки Диан и смертоносные стрелы, выпущенные в сердце.

Но потом Дейм Бекуит улыбнулась мне.

Тотчас же я почувствовала, как миролюбие проникло в мою душу. Мои крылья утихли, сердце замедлилось. Как и в прошлом году, Дейм Бекуит начала с уведомления о тех, кто не вернулся в Блитвуд. Я подумала о Саре Леман, моей подруге, которая оказалась шпионом ван Друда и погибла в огне во время битвы с «сумерками». Когда Дейм Бекуит начала величаво говорить о нашей бывшей воспитаннице, которая отправилась в мир, распространять миссию школы по четырем сторонам земного шара, я подумала об ученицах старшего курса, которые окончили школу в прошлом году. Всё это звучало очень вдохновляюще, но я не могла забыть слова Омара о том, что эмиссары Ордена прочёсывали храмы и обители Индии в поисках магических адептов, чтобы использовать их дарования — но не приглашать их в Орден.

Затем я осознала, что Дейм Бекуит говорит о профессоре Йегере.

— … и один из наших почитаемых профессоров также отправился в мир на миссию исключительной важности. Профессор Йегер, — Дейм Бекуит посмотрела в сторону Беатрис и Долорес, которые теперь сидели ещё прямее и светились от гордости, — поехал заграницу с дипломатической миссией великой деликатности и международного значения. Не будет преувеличением сказать, что сама судьба цивилизации, такой как мы её знаем, висит на волоске. Вот насколько важен Орден Колокола. Вы, девушки, наследницы этой традиции служения. Кто знает, на выполнение какой миссии каждая из вас может быть привлечена в трудные времена, что ждут нас впереди.

Дейм Бекуит прервалась и стала взглядом блуждать по залу. Когда она взглядом обвела всех до одной девочек, она села несколько прямее, и её глаза горели чуть более яростно.

— В таком случае позвольте мне начать, как мы делаем каждый год, с посвящения себя свету и торжественного обещания себя колоколу.

После ужина птенцы поспешили наверх на свои посиделки с какао, но я остановила Этту за пределами обеденного зала.

— Ты ничего не ела, — сказала я, посмотрев на её тарелку. — Я знаю, что ты взволнованна от пребывания в новом месте… — я запнулась, когда увидела, что она покраснела, а затем я покраснела сама. — Я полная дура! Конечно же, твоя семья следует кошерным правилам. Я немедленно поговорю с поваром…

— Всё хорошо, Авалех. Я поговорила с папой до отъезда сюда, и он сказал, что я должна делать всё от меня зависящее среди иноверцев. Я планировала съесть только молочное и рыбу, но потом подали всё в смешанном виде…

— Мы поговорим с поваром, — сказала я, сжав руку Этты. — Прости, что не договорилась об этом ранее. Если мы сходим на кухню сейчас, то найдём что-нибудь тебе поесть.

— Я могу просто выпить какао с печеньем, — сказала Этта, улыбнувшись.

— Если ты уверена, — сказала я.

Она кивнула, и я позволила ей убежать наверх, чтобы присоединиться к подружкам. Я сделала остановку на кухне и поговорила с Этель, поваром, чтобы убедиться, что Этте будут сервировать только молочные продукты и рыбу.

Затем я присоединилась к остальным ученицам второго и третьего курсов в Комнате отдыха, где мои соученицы горячо делились друг с другом своими новостями. Кам Беннет, в самом деле, получила лицензию пилота.

Но её новость быстро была заглушена объявлением о нескольких помолвках, в частности Альфреды Дрисколл и Уоллис Резерфорд. Хелен охала и ахала со всеми нами остальными над их огромными бриллиантовыми кольцами, но отойдя в сторону, сказала нам с Дейзи, что она считает заключение помолвки до окончания школы непочтительным. Дейзи нервозно взглянула на меня, и я, догадавшись, что Хелен была обеспокоена своими собственными перспективами замужества, второпях сменила тему разговора, попросив Дейзи рассказать нам свои новости.

Некоторое время Дейзи выглядела нерешительной, нервно выкручивая себе руки и переводя взгляд то на меня, то на Хелен.

— Выкладывай, Дейз, — рявкнула Хелен. — Это не может быть хуже, чем весь этот бред о помолвках.

— Я вступила в Национальную американскую женскую ассоциацию суфражизма, — затаив дыхание, объявила она. — Конечно же, женщины в Канзасе не такие мелодраматичные, как наши сестры-суфражистки в Англии, которые разбивают окна и попадают под арест, но мы действительно громко кричим на своих демонстрациях у Капитолия штата.

Это привело к обсуждению движения в Англии и новостям, что бывшая выпускница Блитвуда Андалусия Бомон была арестована на демонстрации с радикальной суфражисткой Эмили Уилдинг Дэвисон и затеяла голодовку в тюрьме. Последовали дебаты относительно того, была ли проявленная жестокость вообще оправданна, и привели к разговору о другом конфликте в Европе и извещению о том, что отец близняшек Йегер был вызван в суд императора Франца Иосифа I в Вене, чтобы провести переговоры между Сербами и Австрийцами.

— В Европе замешаны страшные силы, — печально проинформировала нас Беатрис, в то время как её сестра мрачно посмотрела на нас. — Папа опасается, что тени собираются для нападения на Орден. Мы с Долорес, конечно же, предложили сопровождать его в Вену, но он убедил нас, что мы принесём наибольшую пользу здесь в Блитвуде. Тёмные силы будут пытаться ослабить Орден, прежде чем они осмелятся запустить свой план по Европейскому господству в движение. Он сказал нам, что мы должны быть бдительными в Блитвуде, чтобы не допустить злоумышленников.

— Никаких злоумышленников тут не будет, — заявила Альфреда Дрисколл, побренчав колчаном со стрелами на её плече. — Не тогда, когда мы Дианы.

Ни у кого не должно было вызывать удивление, что Альфреда Дрисколл, Уоллис Резерфорд и Джорджиана Монморанси были избраны в элитный отряд защитников, известных как Дианы, но всё равно это не помогло мне почувствовать себя в крайней безопасности, когда они бегают по дому со своими возведёнными луками. Я видела Диан в охотничьем помешательстве. Ван Друд говорил мне, что их подготовка делает их восприимчивыми, чтобы быть обращёнными в его пользу. Мне придётся присматривать за ними.

— Пошли, — прошептала Дейзи. — Нам надо подняться наверх и проверить на месте ли все птенцы. Они должны немного поспать, прежде чем мы отведём их на посвящение.

— Я не помню, чтобы в прошлом году с нами ходил хоть какой-то блюститель, — сказала я.

— Они и не ходили. И посмотрите, что случилось — нас едва не съели гоблины. Диан недостаточно, чтобы проследить за всеми птенцами. Я предложила Дейм Бекуит, что мы тоже пойдём, так никто не отобьётся от группы.

Это был разумный план, с единственным недостатком, что из-за этого мне будет сложно уйти от всех остальных, чтобы встретиться с Рэйвеном. Я отчасти задумалась, не было ли это умыслом Дейзи. Весь вечер она посылала мне подозрительные взгляды с тех пор, как Хелен сделала заявление о ранних помолвках, и когда я поинтересовалась о её кавалере, она покраснела как свёкла и сказала, что он был «в-полном-порядке-спасибо-большое». Не порвала ли она отношения с мистером Эпплби? Мне надо будет спросить у неё. Но сначала мне надо выяснить, как сбежать от благих намерений своих подружек.